Махмут Гареев
Маршал Жуков
Академия военных наук,
генерал армии Махмут Гареев
МАРШАЛ ЖУКОВ
Величие и уникальность
полководческого искусства
Автор объявляет благодарность Майорову Б.И.
за подготовку электронного варианта книги.
Поклонимся великим тем годам:
Тем славным командирам и бойцам,
И маршалам страны и рядовым,
Поклонимся и мертвым и живым -
Всем тем, которых забывать нельзя,
Поклонимся, поклонимся, друзья.
Всем миром, всем народом, всей землей,
Поклонимся за тот великий бой!
Посвящается 100-летию со дня рождения Георгия Константиновича Жукова -- великого
полководца суворовской школы и всем солдатам и офицерам, одержавшим победу в
Великой Отечественной войне.
Книга посвящена анализу полководческого искусства Маршала Советского Союза
Георгия Константиновича Жукова. О нем много уже написано как о человеке и
военачальнике. Но остаются недостаточно исследованными истоки, "секреты" и
особенности полководческого дара Жукова, обеспечившие его выдающиеся победы,
вклад, который он внес в развитие военной науки и военного искусства. Хотя в
целом заслуги и полководческий талант Жукова считаются общепризнанными, в
последнее время появляется много публикаций, ставящих это под сомнение и даже
характеризующих резко отрицательно. Чему же верить, где же правда? Автор,
которому как многим другим фронтовикам пришлось воевать под командованием
прославленного маршала, встречаться с ним в послевоенные годы, стремится дать
ответы на эти вопросы, убедительно разоблачает и на основе анализа
многочисленных исторических фактов показывает лживость и несостоятельность
различного рода измышлений некоторых историков, писателей, публицистов,
пытающихся опорочить имя великого полководца и принизить его роль в Великой
Отечественной войне.
Книга имеет аналитическую оперативно-стратегическую направленность, ее автор
задался целью исследовать, в чем величие и уникальность полководческого
искусства Жукова, чем оно отличается от искусства других известных полководцев,
в чем смысл и актуальность жуковского военного наследия для дальнейшего развития
военной теории и практики. Описание дается в форме увлекательного рассказа
очевидца и участника многих сражений минувшей войны, разработки проблем военного
искусства в послевоенные годы.
Предназначена для научных работников, военных историков, офицеров и гражданских
специалистов, а также для широкого круга читателей, интересующихся военными
проблемами.
Оглавление
ПРЕДИСЛОВИЕ
ГЛАВА 1. ВЕЛИКИЙ ПОЛКОВОДЕЦ СУВОРОВСКОЙ ШКОЛЫ
1. ВЕЛИКАЯ ПОБЕДА И "МУХИ НА ЛАМПОЧКАХ"
2. ИСТОКИ ПОЛКОВОДЧЕСКОГО ИСКУССТВА
3. ВСТУПЛЕНИЕ В ВОЙНУ
Халхин-Гол
Накануне и в начале войны
ГЛАВА 2. ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛКОВОДЧЕСКОГО ИСКУССТВА В ВАЖНЕЙШИХ ОПЕРАЦИЯХ И
СРАЖЕНИЯХ
1. КОМАНДОВАНИЕ РЕЗЕРВНЫМ ФРОНТОМ
Ельнинская операция
2. ОБОРОНА ЛЕНИНГРАДА
3. МОСКОВСКАЯ БИТВА
4. ОТ МОСКВЫ ДО СТАЛИНГРАДА
5. В СРАЖЕНИЯХ 1943 ГОДА
Снова под Ленинградом. Ликвидация харьковского прорыва противника
Курская битва. Новое видение сущности стратегической обороны
В сражениях за освобождение Украины
6. В СРАЖЕНИЯХ 1944 ГОДА
Стратегическая обстановка и планы сторон на 1944 г.
Корсунь-шевченковская операция
Белорусская операция
О Варшавском восстании
7. НА ВАРШАВСКО-БЕРЛИНСКОМ НАПРАВЛЕНИИ
Висло-Одерская операция
Берлинская операция
ГЛАВА 3. О НЕКОТОРЫХ ИТОГАХ ВОЙНЫ И ЦЕНЕ ПОБЕДЫ
1. О КРИТЕРИЯХ И ЦЕНЕ ПОБЕДЫ
2. О ВОЕННЫХ ПОТЕРЯХ
3. КТО И В ЧЕМ ОБВИНЯЕТ ЖУКОВА?
ГЛАВА 4. ЧЕТВЕРТАЯ - В ЧЕМ УНИКАЛЬНОСТЬ ПОЛКОВОДЧЕСКОГО ИСКУССТВА ЖУКОВА
1. СТАВКА ВГК. СТАЛИН И ЖУКОВ
2. Г.К. ЖУКОВ -- ЧЛЕН СТАВКИ, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
3. НАУКА И ИСКУССТВО ВОЕВАТЬ
4. В ЧЕМ СЕКРЕТЫ ВОЕННОГО ИСКУССТВА,
УНИКАЛЬНОСТЬ ПОЛКОВОДЧЕСКОГО ИСКУССТВА ЖУКОВА?
ГЛАВА 5. ПОЛКОВОДЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ ЖУКОВА И СОВРЕМЕННОСТЬ
1. СУДЬБА И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОЛКОВОДЦА
В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ
2. НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ ДЛЯ ВОЕННО-НАУЧНОЙ РАБОТЫ
В СВЕТЕ ЗАВЕТОВ И УРОКОВ, ПРЕПОДАННЫХ Г.К. ЖУКОВЫМ
3. БЛИЖАЙШИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ
ВОЕННОГО ИСКУССТВА
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Создано и поддерживается Борисом Майоровым.
Ваши комментарии будут с интересом встречены по адресу [email protected].
х 1996, 1997, Мир Бориса Майорова
ПРЕДИСЛОВИЕ
Георгий Константинович Жуков -- один из выдающихся героев и наиболее талантливый
полководец Великой Отечественной войны, внесший огромный вклад в достижение
победы, в развитие военной науки и военного искусства. И через полвека после
победы жизнь все больше убеждает нас в этом.
О Г.К. Жукове написано уже немало. Наиболее полное и достоверное свидетельство о
его жизни и полководческой деятельности -- это труд самого Жукова "Воспоминания
и размышления", который он посвятил советскому солдату -- главному творцу
победы. Михаил Шолохов, назвав Жукова великим полководцем суворовской школы,
заметил: "Он понимал, что на плечи солдата легла самая нелегкая часть ратного
подвига. Думаю, поэтому его воспоминания и пользуются такой любовью.
Писателям-профессионалам иной раз нелегко тягаться с такой литературой. Это --
свидетельство очевидцев и участников событий".
Ветераны войны, воевавшие под командованием Жукова, оставили немало таких
свидетельств о самом Жукове. Оценки его полководческой деятельности даны во
многих официальных изданиях, военно-исторических трудах и статьях по истории
Великой Отечественной войны. Обстоятельно описаны основные операции и сражения,
которыми он руководил. В романе В.В. Карпова "Маршал Жуков" и других книгах дана
в основном правдивая и многогранная характеристика Георгия Константиновича как
человека и военного деятеля.
Вместе с тем младшая дочь Жукова Мария, с которой мне довелось познакомиться на
следующий день после кончины ее отца, справедливо говорит, что о Жукове написано
много книг. Но таких работ, которые действительно отражают масштаб его
деятельности, пока нет. Например, не изучены должным образом особенности и
методы его работы в составе ставки ВГК и в качестве ее представителя на фронтах.
Совершенно неисследованной остается многогранная деятельность на должностях
командующего войсками военных округов, главнокомандующего сухопутными войсками,
министра обороны СССР, особенно его методика проведения крупных командно-штабных
и войсковых учений. Не только не исследованы, но пока еще не собраны и не
систематизированы его военно-теоретические труды: статьи, беседы, интервью,
интереснейшие выступления на военно-научных конференциях, на разборах учений и
совещаниях руководящего состава. Не все из написанного им издано.
До сих пор нет полноценных научных трудов, глубоко и со знанием дела
анализирующих его полководческое искусство. В опубликованных трудах об известных
военачальниках Великой Отечественной войны все они как-то нивелированы и мало
отличаются друг от друга, хотя каждый из них и тем более Жуков имели свой
неповторимый полководческий почерк, существенные особенности в методах
подготовки и ведения операции, в управлении войсками.
Вторая часть книги В. Карпова, где автор намеревался осветить полководческую
деятельность Жукова, к сожалению, пока еще не вышла в свет.
Большую ценность представляют беседы с Жуковым писателей К. Симонова, С.
Смирнова, В. Соколова, В. Пескова, историков В. Анфилова и Н. Павленко. По
итогам бесед с маршалом познавательную книгу написал полковник Н. А. Светлишин.
Правда, в книге Н. Светлишина в основном пересказывается то, что уже написано в
книге Г.К. Жукова. Но есть и некоторые колоритные оттенки, которых нет в других
книгах. О Жукове сказали свое слово наши полководцы, его сподвижники и соратники
по войне, писатели и журналисты, в частности, в 1989 г. вышел сборник
воспоминаний "Маршал Жуков". Иногда некоторые из свидетельств ставятся под
сомнение, при этом ссылаются на то, что большинство из них появилось, когда
маршала уже не было в живых. Но спасает здесь одно: во всех этих публикациях
сразу видно, где действительно Жуков, а где за него домысливают. Когда была
найдена рукопись "Слова о полку Игореве", при обсуждении ее подлинности один из
членов комиссии свое сомнение обосновывал ссылкой на то, что в древности никто
не мог написать такое гениальное произведение. А.С. Пушкин на это сказал: "Я и в
наше время не вижу никого, кто бы мог написать такое произведение". Это
относится и к беседам с Жуковым. Так, как мог сказать он, по глубине мысли, по
емкости и четкости ее выражения, так сказать не может никто. А следовательно,
беспокойства на этот счет излишни.
Замечательную книгу о полководческом искусстве Жукова написал корпусной генерал
первого класса министр обороны Сирийской Арабской Республики Мустафа Тлас.
Заслуживают внимания: книга Н.Н. Яковлева "Маршал Жуков"; вышедшие за рубежом
книги У. Спара "Взлет и падение великого полководца", Г.Е. Солсбери "Великие
битвы маршала Жукова", М. Кайдена "Тигры горят" и др.
В книге генерала армии Лащенко П.Н. "Искусство военачальника", в целом полезной
для офицеров, перечисляются все общеизвестные требования к военачальникам,
"положенные" им позитивные качества и на примере их деятельности во время войны
показывается, как эти качества проявлялись на практике, при подготовке и ведении
тех или иных операций. Все они, как и положено, уделяли должное внимание
разведке, правильно оценивали обстановку и принимали обоснованные решения,
настойчиво проводили их в жизнь, проявляя необходимые организаторские и волевые
качества.
Но ведь мы из истории знаем, что далеко не у всех, в том числе и у Жукова, все
одинаково хорошо получалось. Поэтому настало время задуматься о том, в чем
величие и оригинальность полководческого искусства маршала Жукова, чем он как
полководец отличался от других, тоже очень способных и талантливых полководцев,
чем конкретно он обогатил военную науку и военное искусство, в какой связи с
прошлым находится его наследие, и каким может быть его влияние на будущее
военного дела. Теоретическое осмысливание и выяснение всего этого важно не
только с точки зрения познания "секретов" жуковского полководческого искусства,
сохранения и передачи этого нашего национального достояния будущим поколениям
защитников Отечества, но и особенно для научно обоснованной разработки проблем
вооруженной борьбы будущего, дальнейшего развития военной науки и военного
искусства. В связи с этим справедливо ставится вопрос о создании центра по
исследованию полководческого искусства и военно-теоретического наследия Жукова.
В США, например, существует центр по изучению военной деятельности Эйзенхауэра и
фонд его имени.
Раскрыть "секреты" полководческого искусства Жукова, дать исчерпывающий ответ на
поставленные выше непростые вопросы с высоты современного военного знания (и не
только относительно Жукова, но и других прославленных полководцев) -- дело
будущих военных теоретиков и историков. Как справедливо заметил Н. Н. Яковлев,
"...для оценки военного гения, каким был Жуков, нужны иные профессиональные
навыки, а не писательские суждения на эмоциях. Коротко говоря, нужно обращение к
истории".
Цель предлагаемой вниманию читателя книги -- попытаться наметить некоторые
подходы к разрешению этой сложнейшей проблемы военной теории и практики.
Кроме воспоминаний и статей самого Жукова, всего написанного о нем, мною самым
тщательным образом изучены и проанализированы важнейшие сражения и операции,
проведенные под его командованием, его выступления на разборах учений и научных
конференциях в Группе Советских войск в Германии, ОдВО, УрВО, Москве. Как и
тысячам других солдат и офицеров во время войны, мне пришлось участвовать в
некоторых операциях, которыми руководил Г. Жуков и, так сказать, в самом "низу"
ощущать его командование и влияние на войска. Довелось его видеть на Западном
фронте. Повезло мне и в 1955 г., когда в Белорусском военном округе проводились
маневры под руководством маршала С.К. Тимошенко и с участием министра обороны
маршала Жукова. Как одному из разработчиков материалов учения в штабе округа мне
была поручена подготовка доклада руководителя учения на разборе. В связи с этим
в течение нескольких дней вместе с полковником Н. Пономаревым я сопровождал
руководство учением в поездках по району учения, на пункты управления и в
войска. В машине я, как оператор, сидел впереди рядом с водителем, показывая ему
маршрут движения и докладывая руководству по ходу движения о расположении войск.
Маршалы сидели на заднем сиденье и беседовали не только об учении, но и о многих
событиях и операциях прошлой войны. Большие начальники обычно разговаривают друг
с другом так, как будто бы больше никого нет. Но все же ты в машине есть и
слушаешь, о чем они говорят. Особенно мне запомнились их суждения о причинах
наших неудач в 1941 г., в Смоленском сражении, в Курской битве (почему так долго
и трудно складывались наши представления о стратегической обороне), о
Белорусской операции, о целесообразности упразднения корпусного звена в
общевойсковых и танковых армиях (само учение было посвящено испытанию на
практике этого вопроса). В один из вечеров вместе с генералом Г.И. Арико я
присутствовал при обсуждении материалов разбора. Кое-что из услышанного тоже
использовано в этом повествовании. Все увиденное и услышанное еще и еще раз
убеждало, насколько несостоятельны дилетантские нападки на поистине великого
полководца.
Разоблачение клеветы на Жукова, восстановление его доброго имени и утверждение
отведенного ему самой жизнью места в военной истории важно также с точки зрения
нравственно-воспитательной. Например, к середине XIX в. имя великого полководца
А.В. Суворова было предано забвению. И когда после поражения в Крымской войне, в
условиях всеобщего упадка и деградации военного дела и воинского духа нужен был
вдохновляющий пример возрождения национального достоинства и российского
воинства, прежде всего вспомнили о Суворове. Военный министр Д.А. Милютин,
генералы И.В. Гурко, М.И. Драгомиров и другие передовые русские офицеры
добивались пробуждения преданных забвению петровских и суворовских традиций в
военном искусстве, в обучении и воспитании войск. Драгомиров писал: "суворовская
"великая наука побеждать" оставалась непонятою и непонятною целых 60 лет; и
была, что греха таить, просто забыта. Я ее разъяснил, да еще благодаря Суворову,
открыл то, что и до сих пор остается, к несчастью, непостижимым для большинства
военных".
То же самое можно было бы сказать сегодня о Жукове. Многое о нем нам надо
постигать заново. В переживаемое нами смутное время в России, и, особенно,
неимоверно трудный период для российской армии, вдохновляющий пример
самоотверженного и доблестного служения Отечеству великого полководца Георгия
Константиновича Жукова, гордость славным сыном нашего народа нужны нам как
никогда, нужны как воздух, как жаждущему в пустыне вода, как живительный луч
солнца. И не требуется никакого искусственного возвеличивания, создания культа
его личности. Необходима подлинная правда о нем, надо глубже понять истоки его
военной мудрости, полководческого дара, даже опыт преодоления им своих ошибок,
чтобы они еще долго могли служить нашему народу и его армии.
Выражаю искреннюю признательность президенту Регионального общественного фонда
поддержки исследовательских и образовательных программ Е.К. Миннибаеву.
Глава первая
Великий полководец суворовской школы
1. Великая победа и "мухи на лампочках"
Народы нашей страны, общественность, ветераны войны широко отметили 50-летие
Победы над гитлеровским фашизмом. Всем миром признано всемирно-историческое
значение этой победы. Отдавалось должное великому подвигу советского народа, его
армии, храбрости ее солдат и офицеров, военному искусству полководцев.
Однако в последние годы со стороны определенных кругов за рубежом и в нашем
Отечестве была развернута широкая кампания по фальсификации истории Великой
Отечественной войны и дискредитации одержанной нами победы. В ход были пущены
самые невероятные домыслы: что основным виновником развязывания войны является
Советский Союз, что страна серьезно не готовилась к войне, а армия начала и
закончила войну, не умея воевать, что вооружение ее было слабым, что потери наши
во много раз превышали потери фашистских войск, и многое другое. Вынашивались
даже планы проведения Нюрнбергского общественного процесса, призванного обелить
фашистскую Германию и взвалить вину за развязывание войны на Советский Союз.
Некоторые скоропалительно "прозревшие" писатели, историки и журналисты, забыв о
том, что они писали еще несколько лет назад, начали всю историю войны
переиначивать на новый лад. Одни лицемерно рассуждали о поисках "истины",
ликвидации "белых пятен". Другие прямо заявляли, что победа в Великой
Отечественной войне -- это последний плацдарм, который удерживают
"консерваторы", и ставили своей целью ликвидировать его, чтобы ничего светлого в
отечественной истории уже не осталось. Один из вдохновителей "новой прессы"
выразился предельно определенно: "Пусть нас считают лишь мухами, но мы должны
так обсидеть лампочки, чтобы несколько лет их пришлось оттирать". Таких мух
нашлось немало. Миллионными тиражами издавались насквозь лживые книги вроде
пресловутого "Ледокола". В печати и по телевидению публиковалось и передавалось
только то, что было призвано "обсидеть" и испоганить наше прошлое. И в то же
время высказать правдивое слово практически невозможно.
Но все же ниспровергатели отечественной истории, хотя и принесли много вреда, в
полной мере своей цели не достигли. Под напором неопровержимых исторических
документов и свидетельств самой жизни рушатся многие мифы и легенды.
О таких вымыслах, как "неподготовленность" нашей страны к войне, примитивность
оружия и военного искусства Советских Вооруженных Сил, и говорить не приходится.
Сама логика истории опровергает их. Наша армия одолела врага, которому до этого
никто не мог противостоять во всей Европе.
Совершенно очевидно, что победу обеспечили прочный фундамент обороны страны,
подготовленный в предвоенные годы, вера в правоту своего дела, патриотизм и
самоотверженность народа, доблесть армии и флота, высокое воинское мастерство
военачальников, командиров, солдат и матросов, упорный труд интеллигенции,
рабочих и крестьян.
Одним из самых заслуженных героев Отечественной войны является и маршал Жуков.
Попытки же некоторых историков перечеркнуть целые периоды истории или потрафить
западным коллегам и подогнать свои оценки и выводы под их вкус лишь вызывают
недоверие и сеют новые подозрения, еще больше дискредитируя историческую науку.
Если послушать разных "резунов" так мы чуть ли не совершили тяжелый грех и
преступление, осмелившись сопротивляться гитлеровскому нашествию. Причем наши
"новорусские" историки и публицисты в качестве судей высшей инстанции признают
только своих западных коллег. Последние, несмотря на неопровержимые факты и
исторические документы, до сих пор в полный голос не хотят заявить, что их
своекорыстная и пагубная политика подталкивания фашистской Германии на Восток не
позволила обуздать в самом начале гитлеровскую агрессию. Бездействие Англии и
Франции в 1939--1940 гг. на германском фронте позволило Гитлеру быстро
разгромить их и повернуть оружие на Восток. И Сталин ошибся скорее не в оценке
планов Гитлера (он понимал, что война с Германией неизбежна), а в оценке Англии
и Франции, полагая, что они способны в военном отношении на большее, чем это
оказалось в 1940 г.
И если некоторые историки и журналисты, с гневом и осуждением говоря о том,
почему Г.К. Жуков хотел упредить союзников во взятии Берлина, весьма
снисходительно относятся к попытке американского командования упредить советские
войска в овладении Дайреном или Порт-Артуром (что признавал Трумэн в своей книге
"Год решений 1945"), то говорить об объективности или "независимости" этих
авторов просто нет смысла.
И на Западе есть объективные исследователи, были и весьма авторитетные достойные
оценки роли нашей армии во второй мировой войне. Свидетельство тому и упомянутые
выше правдивые книги о Жукове американских и английских военных историков.
"Нам есть чему поучиться у русских, -- писал вице-президент США Генри Уоллес. --
Их взгляд на мир шире и в некоторых отношениях более научен, чем наш".
Даже в самые трудные для СССР годы войны о Красной Армии восторженно писали Ф.
Рузвельт и У. Черчилль, де Голль и многие другие. Генерал Дуглас Макартур
отмечал: "...нигде я не видел такого эффективного сопротивления сильнейшим
ударам победоносного прежде противника, сопротивления, за которым последовало
контрнаступление, отбросившее противника назад... Размах и блеск этого ответного
удара делают его величайшим достижением во всей истории" (1942 г.). Но подобные
объективные оценки стали забываться.
И начинают возобладать другие настроения.
По "логике" некоторых публикаций и телепередач последнего времени генералы
Гудериан, Манштейн и заодно с ними Власов были борцами со сталинизмом. По Г.
Владимову, Гудериан даже сочувствовал "униженным и оскорбленным" русским. Как
справедливо отмечали читатели в своих письмах, книги типа "Генерал и его армия"
и телепередачи, афиширующие ее, выглядят натуральной агиткой -- прежде всего в
пользу третьего рейха и против Советского Союза, то есть против своего народа,
который, оказывается, напрасно сражался против фашизма. Толкуют нам и о том, что
победа фашистской Германии была бы предпочтительней, тогда быстрее приобщились
бы к западной цивилизации. Всех возражавших против капитулянтского бреда
объявляли консерваторами и догматиками.
Авторы подобных суждений понимали, что развенчать нашу победу невозможно, не
развенчав Г.К. Жукова -- одного из главных творцов этой победы. Поэтому и была
развязана целая кампания лжи и клеветы на великого полководца. Появились
низкопробные фальшивки о том, что будто бы еще в 30-е гг. Георгий Константинович
Жуков написал донос на маршала А.И. Егорова. Как выяснилось, писал донос совсем
другой Жуков. (Георгия Константиновича вообще не было на том фронте, где
находился Егоров. Все факты не сходились.)
Принято считать, что историческая работа (тем более, когда идет поиск истины)
требует глубоких исследований, сопоставления и сверки огромного количества
различного рода фактов и документов. Но самая поразительная несостоятельность и
некомпетентность этих историков и писателей, их нравственная нечистоплотность
проявились в том, что они даже не удосужились сличить подписи и почерк двух
Жуковых. Не возникли хоть какие-то сомнения и угрызения совести перед именем и
обликом человека, для которого подобный поступок был просто противоестественен.
Стремление к сенсации, ниспровержению любой ценой нашей национальной гордости
все пересилило, и из пальца высосанный пасквиль бросились публиковать где только
можно.
Когда же эта фальшивка была разоблачена, ни одна из "правдоискательских" газет
не захотела напечатать материал о том, как в действительности обстояло дело.
Подлинная правда истории им, выражаясь солдатским языком, видимо нужна так же,
как воробью вещевой мешок.
Русский архив в поисках "фундаментальной истины о войне" не нашел лучшего, как
опубликовать перечень одежды и другого имущества, найденных в шкафах на квартире
Г.К. Жукова. До такого позора и низкого падения не доходила, наверное, ни одна
архивная служба в мире и никакие архивисты и историки.
Как говорил А.С. Пушкин, для жены и слуги нет великих людей, имея в виду,
вероятно, что о личностях большого масштаба надо судить не с обывательской точки
зрения, а прежде всего по государственной, общественной значимости и
исторической важности свершенных ими дел.
Михаил Ардов и в А.С. Пушкине не видит великого поэта. Он его называет
"кощунником, картежником, развратником, дуэлянтом и чревоугодником". Больше о
поэте сказать ему нечего. Ничего другого не могут сказать его хулители и о
Жукове. Такова психология этих обывателей.
После падения Наполеона (и до сих пор) сколько было попыток унизить его и
показать его несостоятельность как полководца. Даже наш замечательный писатель
В. Пикуль в некоторых своих романах описал различные проявления
недоброжелательности и ненависти к императору со стороны французов при его
следовании на о. Эльба. Во время потрясений того периода все это могло быть
среди отчаявшихся людей, и тем более матерей, потерявших своих сыновей в
бесконечных войнах. Но правда истории состоит в том, что не эти негативные
моменты характеризовали отношение к нему большинства народа. В подлинном виде
оно проявилось во время триумфального возвращения Наполеона и знаменитых 100
дней до Ватерлоо и в бережном сохранении до сих пор во Франции памяти о нем, как
о великом полководце и государственном деятеле, его славных сражениях и
оставленной им конституции. Подлинные талант и великие деяния в истории всегда
ценятся высоко.
Так же тщетны подобные попытки в отношении Жукова. Это относится не только к
упомянутым выше публикациям мещанского пошиба. Появились статьи, порочащие Г.К.
Жукова не только как человека, но и как полководца. Говорилось о его
"полководческой бездарности", жестокости, самоуправстве, многочисленных ошибках
и промахах, допущенных во всех сражениях и операциях от Москвы до Берлина. К
сожалению, приложил к этому руку и такой заслуженный военачальник как И.С.
Конев. (Не имеет значения, сам или не сам был он автором подписанных им
антижуковских статей).
Есть люди, в целом благожелательно относящиеся к Г.К. Жукову, но поговаривающие
сегодня о том, что стоит ли так "раздувать культ Жукова", безмерно его
возвышать, ведь были во время войны и другие заслуженные полководцы, которые
остаются в тени. Последнее, разумеется, в какой-то степени справедливо.
Например, в 1996 г. исполняется столетие не только Г.К. Жукова, но и другого
выдающегося и очень талантливого полководца -- К.К. Рокоссовского. О нем пока
незаслуженно мало пишут и говорят, его юбилей выглядит незаслуженно скромно.
Такие, свойственные нам крайности не одобрил бы и сам Г.К. Жуков. Но если мы
воздаем должное заслугам Жукова, это не значит, что мы принижаем других наших
выдающихся полководцев.
Если объективно и всесторонне взвесить все, что совершил маршал Советского Союза
Жуков, то без всякого преувеличения и со всей определенностью можно сказать, что
он был наиболее одаренной, самобытной военной личностью и самым выдающимся,
гениальным полководцем нашей отечественной и всей второй мировой войны. А если
брать в более широком историческом ракурсе, то Г.К. Жуков навсегда войдет в
военную историю как великий полководец. Равных ему в нашей стране после А.В.
Суворова не было.
Если говорить о войне в целом, то значение победы в Великой Отечественной войне
и роль Советского Союза в разгроме фашистской Германии и милитаристской Японии
настолько очевидны, что подорвать свято сохранявшуюся в народе веру в победу
оказалось невозможным. С этим настроением народа не могли не посчитаться и
официальные власти. Поэтому они не смогли пойти по пути, который пытались
проложить для них ниспровергатели победы.
И это была еще одна большая победа ветеранов войны, здравомыслящих людей и
историков, стоящих на истинно научных позициях.
Наглядным выражением этого являются воздвигнутый Жукову памятник в Москве и то,
что 100-летие со дня его рождения мы будем отмечать как всенародный праздник.
2. Истоки полководческого искусства
Когда после войны журналисты спросили у Черчилля: "Если сравнить как полководцев
Сталина и Гитлера, кто из них стоял выше?", он ответил: "А по-моему всем надо
военную службу проходить установленным порядком". В истории были исключения,
когда отдельные личности, не пройдя основательную военную службу и не получив
систематического военного образования, благодаря своему таланту, прирожденной
"военной косточке" достигали высоких вершин в овладении военным делом.
Подтверждением этого являются талантливые военные произведения Ф. Энгельса,
которые всегда будут служить замечательным примером глубокого проникновения в
суть военных вопросов, яркого, образного их изложения. Можно было бы сослаться
на М.В. Фрунзе, проявившего себя как выдающийся военный теоретик и полководец.
Несмотря на правильную в общей постановке мысль Черчилля и он сам, и Г.К. Жуков
довольно высоко ценили стратегические способности Сталина.
Но, конечно, лучше, когда природный талант базируется на добротной, хорошо
"отрамбованной" военной службе и систематическом военном образовании. Война,
конечно, вещь нехорошая, но военному человеку надо понюхать пороху, иметь боевой
опыт.
Именно таким "установленным" порядком проходил военную службу Г.К. Жуков,
закладывая основательный фундамент своей полководческой деятельности.
Военную службу он начал в августе 1915 г., когда первая мировая война была в
разгаре.
Будучи девятнадцатилетним парнем и имея достаточный образовательный ценз
(окончил городское училище), он мог пойти в школу прапорщиков и стать офицером.
Но он этого не захотел, как и Суворов, начал службу рядовым солдатом некоторое
время в пехоте, а затем в кавалерийском полку.
Солдатская служба учит многому: пониманию ее очень трудной сути, выносливости,
многотерпению и повиновению. Последнее на военной службе не менее важно, чем
повелевать. Уже в первые дни службы, когда маршевую роту разгрузили из товарных
вагонов и повели пешком "в противоположном направлении от города", кто-то из
новобранцев спросил у ефрейтора, куда их ведут. Ефрейтор душевно сказал:
-- Вот что ребята, никогда не задавайте таких вопросов... солдат должен
безмолвно выполнять приказы и команды, а куда ведут солдата -- про то знает
начальство.
Конечно, это не очень согласовывалось с суворовским принципом: "каждый солдат
должен знать свой маневр". И не всем мог быть по душе совет ефрейтора. Но
молодой Жуков, как он пишет в своих воспоминаниях, начинал уже уяснять себе
рациональную сторону этого совета, повидав много и хорошего, полезного и немало
несправедливости и дурного. Там, где одни видели только тягость происходящего,
молодой Жуков в самом начале службы видит в трудностях средство самовоспитания и
подготовки к тому, что пригодится потом. Позже, несмотря на всю тяжесть военной
службы, он отказывается от предложения унтер-офицера стать писарем и заявляет
ему: "я пошел в учебную команду... чтобы досконально изучить военное дело и
стать унтер-офицером". В последующем Жуков сделает вывод, что основным
фундаментом, на котором держалась старая армия, был унтер-офицерский состав,
который обучал, воспитывал и цементировал солдатскую массу. И на протяжении всей
службы, на всех должностях он уделял много внимания подготовке и становлению
младших командиров.
Начиная службу в первую мировую войну, будущий полководец первое боевое крещение
получает, попав под бомбежку от только что зарождавшейся авиации. Осенью 1916 г.
в должности унтер-офицера он участвует в боях в составе войск Юго-Западного
фронта, а в октябре, находясь в разведдозоре, оказывается тяжело контуженным.
Награжден двумя Георгиевскими крестами.
После Октябрьской революции добровольно вступает в Красную Армию, в 1-ю
московскую кавалерийскую дивизию. Во время гражданской войны участвует в боях
против Колчака в составе 5-й армии Восточного фронта под командованием М. Н.
Тухачевского и М. В. Фрунзе. В боях под Царицыным Жуков снова получил ранение от
разрыва ручной гранаты. В начале 1920 г. его направляют на учебу на Первые
рязанские кавалерийские курсы. Летом сводный курсантский полк этих курсов
отправляется на Кубань против войск Врангеля, участвует в окончательном разгроме
врангелевских войск в Крыму. Так что основная часть учебы в курсантском полку
проходила в ходе боев.
Выпуск состоялся в конце гражданской войны в Армавире, и Жуков был назначен
командиром взвода в 13 полк 14-й отдельной кавалерийской бригады, которая вела
боевые действия против остатков врангелевских войск и местных банд на Северном
Кавказе, а затем в должности командира эскадрона в боях против банд Колесникова
в Воронежской губернии. В 1921 г. участвует в боях по подавлению антоновского
восстания в Тамбовской губернии. За отличия и храбрость Жуков был награжден. В
приказе РВСР No 183 от 31.08.1922 г. значилось: "Награжден орденом Красного
Знамени командир 2-го эскадрона 1-го кавалерийского полка отдельной
кавалерийской бригады за то, что в бою под селом Вязовая Почта Тамбовской
губернии 5 марта 1921 г., несмотря на атаки противника силой 1500--2000 сабель,
он с эскадроном в течение 7 часов сдерживал натиск врага и, перейдя затем в
контратаку, после 6 рукопашных схваток разбил банду". Во всех этих боевых
действиях Г. Жуков проявляет смелость, находчивость, инициативу и активное
стремление упредить противника и навязать ему свою волю.
В ходе первой мировой и гражданской войн военное искусство значительно
преобразилось по сравнению с тем, что было в конце XIX и в начале XX вв. Будущий
полководец был одним их тех, кто содействовал возникновению нового военного
искусства и активно впитывал его.
После гражданской войны Георгий Константинович служил в должности заместителя
командира полка 7-й Самарской кавалерийской дивизии. Весной 1923 его назначили
командиром 39-го Бузулукского кавалерийского полка, а в 1924 г. он был направлен
на учебу в Высшую кавалерийскую школу в Ленинград. После окончания учебы Жуков
возвращается для продолжения командования полком. Но в нем настолько глубоко
было заложено стремление к постоянной своей воинской закалке, желание испытать
на себе и лучше подготовиться ко всем тяготам походов и лишениям боевой
обстановки, что он, в отличие от других выпускников курсов, вместе с двумя
командирами просит разрешения у командования возвращаться из Ленинграда в Минск
не поездом, а пробегом на конях. Им пришлось за 7 суток пройти 963 км по полевым
дорогам. Основной целью этого эксперимента являлась проверка пригодности
скакового тренинга к форсированным переходам на дальние расстояния. Марш в целом
прошел успешно, хотя и был очень тяжелым. Кони потеряли в весе от 8 до 12 кг, а
всадники -- 5--6 кг.
Командование полком Г.К. Жуков считал особенно важным для становления крупного
военачальника. "Полк, -- говорил он, -- это основная боевая часть, где для боя
организуется взаимодействие всех сухопутных родов войск, а иногда и не только
сухопутных. Командиру полка нужно хорошо знать и уметь применять в бою не только
свои подразделения, входящие организационно в состав полка, а также и средства
усиления, которые обычно придаются полку в боевой обстановке... Командир части,
который хорошо освоил систему управления полком и способен обеспечить его
постоянную боевую готовность, всегда будет передовым военачальником на всех
последующих ступенях командования как в мирное, так и в военное время".
Так вот, в этом важнейшем звене военной службы в труднейшей должности командира
полка Жуков был около 7 лет. Годы командования полком будущий полководец считал
самыми светлыми и счастливыми в своей жизни. Это были неповторимые годы, без
которых, говорил он, невозможно представить, как бы сложилась его судьба.
В конце 1929 г. Жуков был направлен на учебу в Москву на курсы по подготовке
высшего командного состава. После завершения учебы в мае 1930 г. он назначен
командиром 2-й кавалерийской бригады.
В аттестации Жукова за 1930 г. командир дивизии К.К. Рокоссовский отмечает:
"Командир сильной воли и решительности. Обладает богатой инициативой и умело
применяет ее на деле. Дисциплинирован. Требователен и в своих требованиях
настойчив... Военное дело любит и постоянно совершенствуется". Сослуживцы
говорят о его спокойной, уверенной требовательности, отличном знании воинской
службы, творческом отношении к решению задач боевой подготовки и поддержании
боевой готовности полка, о полной самоотдаче и самоотверженном отношении к
выполнению своих командирских обязанностей.
Г.К. Жукова особенно отличала строгая требовательность к себе и подчиненным.
"Меня, -- вспоминал он в последующем, -- чаще всего упрекали в жесткой
требовательности, которую я считал непременным качеством командира-большевика.
Оглядываясь назад, думаю, что иногда я действительно был излишне требователен и
не всегда сдержан и терпим к поступкам своих подчиненных. Меня выводила из
равновесия та или иная недобросовестность в работе, в поведении военнослужащего.
Некоторые этого не понимали, а я в свою очередь, видимо, недостаточно был
снисходителен к человеческим слабостям.
Конечно, сейчас эти ошибки стали виднее, жизненный опыт многому учит. Однако и
теперь считаю, что никому не дано права наслаждаться жизнью за счет труда
другого. А это особенно важно осознать людям военным, которым придется на полях
сражений, не щадя своей жизни, первыми защищать Родину".
И вся наша прошлая и настоящая жизнь показывает, насколько глубоко был прав
Жуков. Некоторых бывших руководителей (войсковых и генштабистов) вспоминают,
отмечая прежде всего их вежливость, доброту. Конечно, эти качества никому не
мешают. Но при этом не говорят, во что они обходились для дела, если не
сочетались с твердостью. Без постоянной строгой требовательности в военном деле
и тем более во время войны, ничего путного достигнуть нельзя.
В феврале 1931 г. Георгий Жуков как отличный командир-методист назначается
помощником инспектора кавалерии. Во время работы в инспекции он приобрел опыт
организации и руководства боевой подготовкой в масштабе всей Красной Армии.
Участвовал в разработке программ боевой подготовки, уставных документов, в
решении вопросов организационной структуры войск, их технического оснащения и
других вопросов строительства вооруженных сил, получал опыт взаимодействия с
главным штабом Красной Армии и другими Центральными органами Наркомата страны.
По воспоминаниям А.М. Василевского Георгий Константинович по своей натуре был
настолько активным и деятельным человеком, что даже свое избрание секретарем
партийного бюро инспекции он использовал прежде всего для того, чтобы повернуть
все ее управления лицом к нуждам войск, обратить внимание руководства на
необходимость решения ряда вопросов, растормошить и мобилизовать всех
сотрудников на более активную работу, особенно в области боевой подготовки.
После двух лет работы в Инспекции кавалерии в марте 1933 г. Жуков получил
назначение командиром прославленной 4-й кавалерийской дивизии, которая во время
гражданской войны была ядром 1-й конной армии. Эту дивизию передислоцировали на
совершенно неподготовленное место. Личный состав своими силами строил казармы,
конюшни, жилые дома, склады, учебную базу. В результате практически полностью
прекратились занятия по боевой подготовке, упали дисциплина и моральный дух ее
частей. С.М. Буденный поставил перед Жуковым задачу: в кратчайший срок привести
дивизию в образцовое состояние, сделать ее лучшим соединением кавалерии Красной
Армии.
Дивизия являлась основным тактическим соединением армии, имеющим в своем составе
практически все рода войск. Жуков и эту важную ступень своей военной карьеры
"отрамбовал" должным образом. Он командовал дивизией более 4-х лет.
В труднейших условиях, в которых находилась 4-я кавдивизия, он находит
правильное решение. Прежде всего вводится четкое планирование, в соответствии с
которым части дивизии, уделяя главное внимание боевой подготовке, стали более
организованно и производительно заниматься и строительными работами. Каждый, кто
командовал войсками, знает как не просто одновременно заниматься тем и другим.
Нужны были огромная воля и настойчивость, большие организаторские способности и
требовательность, чтобы осуществить на деле эти планы. Все же в короткий срок
комдив выполнил поставленную перед ним задачу и добился превращения дивизии в
образцовое соединение. В 1935 г. правительство наградило Жукова орденом Ленина.
В июле 1937 он назначен командиром кавалерийского корпуса, а в 1938 г.
заместителем командующего войсками Белорусского военного округа.
В 1939 г. командует армейской группой в Монголии и после успешно проведенной
Халхин-Голской операции назначается командующим Киевским особым военным округом.
На всех этих высших войсковых должностях Жуков проявил себя с самой лучшей
стороны, накопив большой практический опыт командования войсками.
Большое значение имело то обстоятельство, что Георгию Константиновичу пришлось
служить под руководством таких выдающихся военачальников как М.В. Фрунзе, М.Н.
Тухачевский, А.И. Егоров, таких больших мастеров воинского обучения и воспитания
как С.К. Тимошенко, И.П. Уборевич, К.К. Рокоссовский. Что касается С.К.
Тимошенко (о котором идут разные разговоры), то одна из его заслуг состоит в
том, что он накануне войны разглядел и выдвинул на высшие должности (вытащив
некоторых из заточения) ряд по-настоящему талантливых военачальников -- Г.
Жукова, К. Рокоссовского, Л. Говорова, К. Мерецкова и многих других. Особо надо
отметить И.П. Уборевича, который был выдающимся методистом, непревзойденным
мастером подготовки и проведения учений и командирских занятий. Белорусский
округ всегда считался одним из центров полевой выучки войск, кузницей военных
кадров, органически сочетающих глубокие теоретические знания и практические
навыки по воинскому обучению и воспитанию войск. Глубокие корни всего этого и
прочные традиции были заложены в годы командования этим округом И.П. Уборевичем.
Вспоминая свое участие на командно-штабных и войсковых учениях под руководством
И.П. Уборевича, Жуков отмечал, что он всегда поражался глубине его знаний,
широте оперативного мышления, общей эрудиции, пониманию людей. Хорошо он
отзывался и о А.И. Егорове.
Многое зависит не только от руководителей-учителей, но и от тех, кто учится.
Жуков же умел не только учить, но и учиться, и как никто другой хорошо понимал,
что учеба может быть эффективной, когда не просто учитель учит ученика, а ученик
сам добывает знания и приобретает практические навыки под руководством учителя.
Жуков, как уже отмечалось, учился на курсах, но не имел академического
образования, хотя прямо скажем, что курсы того времени, как и в последующем
курсы "Выстрел", по напряженности и плодотворности учебы, особенно в
практическом плане, мало уступали некоторым академическим. Кстати, в отличие от
некоторых других, он не бравировал тем, что "академиев не кончал" и даже
искренне сожалел об этом.
Как отмечал Жуков, были тогда командиры, которые после успешного завершения
гражданской войны чувствовали себя знатоками военного дела, считали, что им
нечему учиться, некоторые из них потом поняли свои заблуждения и перестроились.
Другие же так и остались со старым багажом и, естественно, вскоре уже не
соответствовали возросшим требованиям.
Георгий Константинович всю свою жизнь и в мирное время, и на войне настойчиво и
самоотверженно работал над самообразованием. Он много и пытливо читал, размышлял
над прошлым опытом и анализировал операции первой мировой и гражданской войны,
много думал о перспективах развития военного искусства. Как вспоминает маршал
Советского Союза И.Х. Баграмян, "никогда не изгладится из памяти первая встреча
с Георгием Константиновичем Жуковым осенью 1924 года в Ленинграде в Высшей
кавалерийской школе. Мы оказались в одной учебной группе, состоявшей
преимущественно из командиров полков. Должен сказать, что он явно выделялся
среди слушателей группы и курсов. А выделиться было непросто -- здесь же учились
К.К. Рокоссовский, А.И. Еременко, П.Л. Романченко, Л.В. Бобкин и другие в
будущем известные военачальники. Тогда никто из нас еще не достиг
тридцатилетнего возраста, молодые, физически и морально сильные, мы старались
перещеголять друг друга в учебе и конно-спортивных состязаниях.
На занятиях по тактике конницы Жуков не раз удивлял нас какой-нибудь
неожиданностью. Он мыслил оригинально, и часто его решения становились предметом
горячего обсуждения, споров. Логичность и стройность мышления позволяли ему
удачно парировать аргументы не только однокашников, но и наставников, в том
числе самого начальника курсов М.А. Баторского, известного теоретика Красной
конницы".
По воспоминаниям К.К. Рокоссовского, "Жуков, как никто отдавался изучению
военной науки. Заглянем в его комнату -- все ползает по карте, разложенной по
полу. Уже тогда дело, долг для него были превыше всего".
Жуков, вспоминая свою учебу на высших курсах, замечает, что все слушатели курсов
увлекались военной теорией, гонялись за каждой книжной новинкой, собирали все,
что можно было собрать из литературы по военным вопросам, чтобы увезти с собой в
части.
Он перечитал практически все, что издавалось в нашей стране и труды иностранных
военных писателей по вопросам военной истории и современного военного искусства.
Автору этой книги довелось видеть его библиотеку, где было собрано более 20 тыс.
книг, журналов и других публикаций. Среди них были суворовская "Наука
побеждать", труды Наполеона, Мольтке старшего, Милютина, Драгомирова, Леера,
Фоша, Незнамова, Свечина, Елчанинова, Фуллера, Лиддел Гарта, Фрунзе,
Тухачевского, мемуары послевоенных военачальников и многих других.
Было видно, что почти все эти книги внимательно прочитаны, ибо на многих
страницах имелись пометки и замечания. Чувствовалось, что он не просто читал, а
глубоко осмысливал прочитанное, критически, творчески его воспринимал.
Как записал К. Симонов после бесед с Г. Жуковым, война для военного человека --
это экзамен, который неизвестно когда будет. Но к нему надо готовиться всю
жизнь. В связи с этим вызывает беспокойство, что офицеры в наши дни, в том числе
и в старшем звене, все меньше читают и размышляют по перспективным вопросам
военного дела. Военные библиотеки вообще перестали пополняться
военно-теоретической литературой. Принижение любознательности к новинкам военной
мысли всегда считалось опасным признаком деградации офицерского корпуса. Главной
школой командирского становления были учения и маневры, где в условиях,
максимально приближенных к боевым, формировались командирские навыки, качества,
необходимые для проявления военного искусства. Делу боевой подготовки войск
Жуков всегда отдавался всей душой и в любых условиях мирного и военного времени
занимался обучением командиров штабов и войск самозабвенно. Он добивался того,
чтобы штабы и войска большую часть времени находились в поле, совершали
длительные марши, с ходу вступали в бой, умело действовали при резких
неожиданных изменениях обстановки.
Г.К. Жуков считал необходимым замысел учения держать в строгом секрете.
Обучаемый полк поднимался по тревоге и ему указывался район, где надлежало
сосредоточиться. В этом районе командованию вручалось задание тактической
обстановки и боевой приказ, требовавший совершить марш-маневр через
труднопроходимые, заболоченные лесные районы. Для того чтобы научить
командование всех степеней находить выход из тяжелого положения своими силами и
местными средствами, маршрут избирался такой, который требовал больших работ по
расчистке и прокладке дорог, постройке из подручного материала гатей и
переправ... Такие учения, вспоминал он, в физическом отношении были чрезвычайно
тяжелыми. Иногда люди буквально валились с ног, часто оставались без сна и
нормального питания несколько суток подряд. Но какая радость охватывала бойцов и
командиров, когда их часть, выполнив труднейшую задачу, достигала поставленной
цели! В другой раз, оказавшись в трудной обстановке, они уже не сомневались в
возможности добиться своего. Командование, штабы и весь личный состав
приобретали практические навыки с честью выходить из любого трудного положения.
Жуков исходил из принципа, что войска всегда должны быть готовы к выполнению
боевых задач и боевая учеба только тогда сохраняет свой смысл, когда не
расходится с требованием боевой действительности. Вся система боевой подготовки
достигает своей цели лишь в том случае, если она не позволяет никаким подспудным
соображениям мирного времени уводить ее в сторону от того единственно верного
пути, по которому в лихую годину армия должна идти на войну. Отношение к боевой
подготовке всегда было главным показателем того, насколько та или иная армия
серьезно готовится к защите отечества, а степень боевой выучки считается
важнейшим компонентом ее боевой готовности в целом. Видимо, не случайно также,
что все выдающиеся полководцы, в том числе Г.К. Жуков, оказывались, как правило
большими мастерами обучения войск и на учениях были не менее требовательны, чем
в боевой обстановке, исходя из принципа: "тяжело в учении -- легко в бою".
Исходя из этих жуковских уроков как в прошлом, так и теперь, подчеркнем: ничто и
никогда не может оправдать отсутствие систематической боевой подготовки. Без нее
офицеры деградируют, а армия разлагается. В зависимости от возможностей разными
могут быть масштабы, периодичность, формы и методы, а суть постоянного
совершенствования боевого мастерства должна быть незыблемой.
Не следует забывать и о том, в каких неимоверно трудных условиях проходила
военная служба в те годы, особенно во второй половине 30-х гг. К сожалению, и
сейчас еще находятся люди, которые под тем или иным предлогом пытаются если не
оправдать, то хотя бы как-то "объяснить" сталинские репрессии тех лет. Но если в
стране одни люди могут запросто арестовывать и расправляться с другими, ни в чем
не повинными людьми, то это мерзость, несовместимая ни с каким человеческим
существованием. Этому произволу не может быть никаких оправданий и он должен
быть раз и навсегда осужден всенародно, всеми партиями независимо от их
политических взглядов по другим вопросам.
Г.К. Жуков с гневом пишет в своих воспоминаниях, что ему трудно было понять и
поверить, что мужественно бившиеся за Советскую власть командиры -- "враги
народа". От мыслей об этом, по его словам, становилось жутко, невыносимо тяжело.
Была истреблена самая подготовленная, опытная часть командных кадров, причем по
количеству даже больше, чем Россия потеряла за все войны. Массовые репрессии
породили атмосферу тотальной подозрительности, болезненного недоверия. Репрессии
30-х гг. во многом породили наше отступление в 41-м. Боязнь ответственности,
дефицит творчества, самостоятельности, смелости взять на себя инициативу в
сложной ситуации особенно пагубно сказались на действиях наших войск в начале
войны.
Если бы не было таких ужасных репрессий, во главе полков, дивизий, армий стояли
бы более опытные и подготовленные командиры. Да и кто командовал фронтами? Как
вспоминал Жуков, во главе Северо-Западного фронта оказался преподаватель
академии Кузнецов, во главе Западного -- Павлов, бывший командир бригады,
Юго-Западного фронта -- Кирпонос, имевший опыт командования училищем и дивизией.
Один из очевидцев трагических событий того времени К.М. Симонов писал: "Речь
идет не только о потерях, связанных с ушедшими. Надо помнить, что творилось в
душах людей, оставшихся служить в армии, о силе нанесенного им духовного удара.
Надо помнить, каких невероятных трудностей стоило армии -- в данном случае я
говорю только об армии -- начать приходить в себя после этих страшных ударов. К
началу войны этот процесс не закончился. Армия оказалась не только в самом
трудном периоде незаконченного перевооружения, но и в не менее трудном периоде
незаконченного восстановления моральных ценностей и дисциплины".
В 1937 г. опасность стать репрессированным нависла и над Жуковым. На партийной
конференции 3-го кавалерийского корпуса его упрекали за дружбу с Уборевичем,
винили в том, что "не разглядел врагов народа", "в политической близорукости".
Известно, чем кончались такие выступления. Но и здесь сказался жуковский
характер. Он не стал оправдываться, каяться, пассивно ожидать своей участи. Он,
как и на войне, несмотря на огромный риск, действовал мужественно и упреждающе.
Покинув партийную конференцию, он дал телеграмму Сталину и Ворошилову о
складывающейся в корпусе обстановке. Ответа из Москвы не было. Но местные
репрессивные органы, узнав о посланной им телеграмме, стали выжидать, а затем и
отстали от него. Здесь Жуков хорошо учел и психологический момент: сами
инициаторы репрессий постоянно опасались, что репрессии могут коснуться и их. Об
этом, в данном случае, приходится напоминать для того, чтобы более наглядно
показать, каким мужеством и особым жуковским характером надо было обладать в те
годы, чтобы оставаться требовательным и, несмотря ни на что, продолжать твердо
командовать подчиненными войсками. Больше того, накликая беду на свою голову, он
не раз вставал на защиту некоторых командиров, которых начинали шельмовать. Так,
с большим риском для себя он спас командира дивизии В.Е. Белокоскова, над
которым нависла угроза ареста. Эти его качества проявились и в полководческом
искусстве.
Однако главное, что характеризует полководческое искусство Жукова, как и других
великих полководцев, -- это величие одержанных им побед и свершенных ратных
подвигов. Для Жукова -- это Халхин-Гол, оборона Ленинграда, Московская битва,
Сталинград, Курская битва, Белорусская, Висло-Одерская и Берлинская операции,
активнейшее участие в руководстве советскими вооруженными силами в период
Великой Отечественной войны в качестве представителя ставки ВГК и заместителя
Верховного главнокомандующего, наконец сама достигнутая победа над сильнейшим
противником, глубокий след, оставленный им в военном искусстве.
3. Вступление в войну
Халхин-Гол
Рождение будущего великого полководца, первое его суровое боевое крещение
состоялось на Халхин-Голе. Халхин-Голская операция 1939 г. хорошо известна и
описывать ее подробно (как и другие операции, о которых будет идти речь) нет
надобности.
Во 2-й половине 30-х гг. одним из главных союзников Германии и противником СССР
была Япония. Проводя агрессивную политику и активно участвуя в завоевании
мирового господства на Востоке, она ставила перед собой две главные цели: 1)
нападение на СССР для захвата советских территорий на Дальнем Востоке и в
Восточной Сибири; 2) ведение захватнической войны в Юго-Восточной Азии и
Тихоокеанской зоне против США и колониальных держав (Англии, Франции,
Голландии). Эти задачи имелось в виду решать последовательно. Ряд японских
провокаций против Советского Союза, в том числе вторжение в 1939 г. на
территорию Монголии в районе р. Халхин-Гол был предпринят главным образом с
целью разведки боевой мощи Красной Армии с тем, чтобы по ее результатам
определиться, куда направить первоначально свои главные усилия. Вместе с тем,
согласно плану "Операция No 8", в случае серьезного успеха в районе Халхин-Гол
японское командование планировало развернуть более крупное наступление в
направлении озера Байкал.
Вначале японцы предполагали форсировать р. Халхин-Гол и создавать плацдарм для
дальнейших действий. Овладение этим районом давало им ряд преимуществ и ставило
в крайне невыгодные условия советско-монгольские войска. По просьбе
правительства МНР советское руководство поставило задачи нашим войскам --
оказать помощь в отражении агрессии.
11 мая 1939 г. японцы неожиданно напали на монгольские пограничные заставы в
районе озера Буйр-Нур и продолжали расширять военные действия. Монгольские части
отошли к р. Халхин-Гол. Недостаточно активно и решительно действовали советские
войска под командованием комдива Н.В. Фекленко. Сталин, проявив недовольство
действиями советско-монгольских войск, потребовал направить туда другого
командира, который был бы способен не только исправить положение, но и при
случае "надавать японцам". По рекомендации С.К. Тимошенко в район Халхин-Гола
был направлен Г.К. Жуков, который вскоре был назначен командиром 57-го особого
корпуса, преобразованного затем в 1-ю армейскую группу. Задача этой группы
состояла в том, чтобы разгромить японские войска, вторгшиеся на монгольскую
территорию, и восстановить положение по государственной границе.
Задача эта была крайне сложной. В июне японское командование сосредоточило здесь
38-тысячную группировку, 135 танков, 225 самолетов. Советско-монгольские войска,
оборонявшиеся восточнее р. Халхин-Гол, имели 12,5 тыс. человек, 180 танков, 266
бронемашин, 874 самолета (по численности личного состава и авиации японцы имели
тройное преимущество).
В течение июля японцы подтянули к району боевых действий еще две пехотные и две
кавалерийские дивизии, два танковых полка, большое количество авиации и
готовились предпринять крупное наступление. Они пригласили в район боев военных
атташе и корреспондентов Германии, Италии и других государств.
Дело еще в том, что было крайне затруднено снабжение наших войск, так как
ближайшая железнодорожная станция находилась в 750 км.
По настоятельной просьбе Г. Жукова советским командованием было принято решение
об усилении 1-й армейской группы дополнительным количеством войск и авиации. В
частности, в район боевых действий были направлены опытные летчики, воевавшие в
Испании, во главе с комкором Я. В. Смушкевичем.
Учитывая недостаток сил и в целом всю сложность обстановки, Г. Жуков принял
решение до сосредоточения дополнительно выделенных ему войск перейти к активной
обороне. Он не растягивает свои войска и, несмотря на ограниченное количество
имеющихся сил и средств, планирует создать сильный резерв и подготавливает
контрудар из глубины. Но предназначенные для этого войска были еще на подходе.
По мере усиления авиации Жуков активизирует ее действия и добивается завоевания
господства в воздухе.
Японские войска перешли в наступление 3 июля, форсировали р. Халхин-Гол и
захватили на ее западном берегу высоту Баин-Цаган, создав угрозу окружения
советско-монгольских войск на восточном берегу реки. В районе прорыва вражеских
войск не было каких-либо свободных сил и средств для того, чтобы остановить их
продвижение. Немедленно могли быть введены в бой лишь находившиеся на марше 11-я
танковая бригада и мотоброневые части. Но по существовавшим тогда
военно-теоретическим взглядам и уставным требованиям бронетанковые части
предназначались в основном для развития успеха и без усиления пехотой и
артиллерией не могли направляться против плотных группировок противника с
сильной противотанковой обороной. Элементарное правило военного искусства
требовало вначале завершить марш танковых частей и хотя бы в короткие сроки
подготовить их для выполнения боевой задачи. Но тогда противник получал время
для того, чтобы закрепиться или вводом новых сил развить свой успех.
В этой чрезвычайно острой обстановке Жуков идет на огромный риск: берет на себя
всю полноту ответственности и, не испрашивая ни у кого из старших начальников
разрешения, с ходу бросает 11-ю танковую, 7-ю мотоброневую бригады и отдельный
монгольский броневой дивизион для контрудара по прорвавшейся японской
группировке на западном берегу р. Халхин-Гол.
Если вспомнить, какие тогда были времена и чем бы это обернулось для командира в
случае неуспеха, такое решение было актом большой силы воли и мужества, на
которые не каждый командир мог решиться.
Японцы, не ожидавшие такого танкового удара, были вынуждены от наступления
перейти к обороне. А затем совместными усилиями других соединений 1-й армейской
группы японская ударная группировка была полностью разбита и отброшена на
западный берег р. Халхин-Гол. После этого противник уже не пытался больше
переправиться на западный берег реки, что создавало благоприятные условия для
подготовки последующей наступательной операции наших войск.
Японцы потеряли все танки, значительную часть артиллерии, 45 самолетов и около
10 тыс. личного состава. Правда, и наша танковая бригада потеряла почти половину
танков и личного состава (убитыми и ранеными). Но промедление, боязнь
ответственности, стремление действовать по шаблонным канонам привело бы к тому,
что и задача была бы не выполнена, и потери были бы еще большими.
Так же действовал А.В. Суворов в сражении под Рымником в 1789 г., когда он,
вопреки всем правилам, с ходу атакует, в том числе кавалерией, укрепленный
лагерь и наносит сокрушительное поражение турецким войскам, которые имели
4-кратное численное превосходство. Расчет в данном случае был на внезапность
действий, на то, что противник не ожидает именно такого способа действий.
Если сопоставить эти действия Суворова или Жукова с тем, что было с направлением
майкопской бригады в Грозный в 1995 г., то напрашивается вывод, что не всякие
действия вопреки канонам и обычному здравому смыслу приводят к успеху. В одном
случае такие смелые неординарные действия предпринимаются в результате хорошей
разведки и всесторонней оценки возможных действий противника, своих войск, и
местности, на основе рискованного, но все же определенного расчета. В другом,
когда всего этого нет, остается только надеяться на авось, что обычно
оборачивается тяжелыми последствиями.
После поражения в районе Баин-Цаган японское командование в августе готовит
новое наступление силами 6-й армии, доведя численность ее войск до 75 тыс. чел.,
500 орудий, 182 танков, более 300 самолетов.
Но к этому времени была существенно усилена и 1-я армейская группа наших войск.
В своем составе она имела 57 тыс. чел., 572 орудия и миномета, 500 танков и 515
боевых самолетов.
Командующий 1-й армейской группой в этих условиях уже не собирается обороняться
и ждать, когда противник снова перейдет в наступление. Он всячески форсирует
подготовку своих войск, чтобы упредить противника в переходе в наступление.
Японцы планировали перейти в наступление 24 августа, Жуков начал свое
наступление 20 августа. Он решил сковать противника с фронта стрелковыми
соединениями и ударами фланговых, в основном подвижных бронетанковых войск,
окружить и уничтожить японскую группировку на восточном берегу р. Халхин-Гол.
Несмотря на упорное сопротивление японских войск, ему удалось блестяще
осуществить свой замысел. Была окружена и уничтожена 6-я японская армия. Ее
потери составили 61 тыс. убитыми, ранеными и пленными. Советские войска потеряли
18,5 тыс. убитыми и ранеными. Советско-монгольские войска захватили трофеи: 200
орудий, 400 пулеметов, 12 тыс. винтовок и большое количество другой техники.
Японское правительство обратилось с просьбой о прекращении военных действий.
Прежде всего огромно военно-политическое значение достигнутой победы. Была не
только ликвидирована угроза японского вторжения в МНР, но и существенно
стабилизирована обстановка на Дальнем Востоке, почти на два с половиной года
оттянуто вступление Японии во вторую мировую войну. А главное -- японское
командование решило оставить Советский Союз на некоторое время в покое и
повернуть свои завоевательские устремления в Юго-Восточную Азию и Тихоокеанскую
зону.
Военные действия в районе р. Халхин-Гол обогатили Красную Армию опытом ведения
современных операций с массированным применением авиации и мотобронетанковых
войск. Последние, по существу, были впервые применены для самостоятельных
действий, в том числе для развития успеха, окружения и уничтожения противника.
Были сделаны важные выводы для дальнейшего развития оперативного искусства и
тактики, совершенствования организационной структуры войск, в частности, принято
решение о формировании танковых и механизированных дивизий, объединенных в
механизированные корпуса. Приобретен первый опыт борьбы за завоевание господства
в воздухе. В ВВС начали создаваться бомбардировочные, истребительные и смешанные
авиационные дивизии. Операция по окружению и уничтожению 6-й японской армии с
одновременным созданием внешнего и внутреннего фронтов окружения в миниатюре
явилась прообразом Сталинградской, Корсунь-Шевченковской, Бобруйской и других
операций, которые с большим размахом и результатами были осуществлены в период
Великой Отечественной войны под руководством или при активном участии Г.К.
Жукова.
Большое значение имела тщательная подготовка операции в течение 20 суток. Умело
проведены маскировка сосредоточения и развертывания наступательных группировок,
а также дезинформация противника. Разнообразными мерами создавалось впечатление
о переходе к обороне и скрыты от него меры по подготовке к наступлению. Хорошо
организованы управление (с выдвижением командующего на передовой командный
пункт), материальное и техническое обеспечение войск. Налажено снабжение
продовольствием и водой, что в условиях пустыни и оторванности от баз снабжения
было одной из самых трудных задач.
В Халхин-Голской операции Г.К. Жуков впервые проявил себя в боевой обстановке
по-современному, незаурядно мыслящим, талантливым полководцем, способным не
только умело ориентироваться в сложной обстановке и принимать творчески смелые
решения, но и с огромной волей и настойчивостью проводить их в жизнь и
организовывать выполнение поставленных задач.
Многое из этого могли бы, видимо, показать и некоторые другие военачальники того
времени. Но в сражении на Халхин-Голе особое значение имели те качества Жукова,
которые едва ли кто-либо в том же объеме и так последовательно мог проявить. Это
его высочайшее чувство ответственности, не только военное, но и огромное
гражданское мужество.
Без этого самые хорошие его решения и другие выдающиеся способности не были бы
реализованы.
Например, во время боев в районе озера Хасан в 1938 г. действиями одной -- двух
дивизий управляли командир корпуса, командующий армией, оперативная группа Г.М.
Штерна, командующий войсками округа В.И. Блюхер, прибывший из Москвы Л.З. Мехлис
и другие начальники. В результате постоянного некомпетентного вмешательства
последнего в действия войск управление ими было просто дезорганизовано и
подчиненные командиры в ряде случаев не знали, чей приказ выполнять. В. Блюхер
не смог всему этому противостоять.
Совсем по-другому действовал Г. Жуков. После ознакомления с обстановкой в штабе
корпуса он немедленно выехал в действующие впереди части, где, оказывается, ни
разу не был прежний командир корпуса. Последний отказался выехать в боевые
порядки войск вместе с Жуковым, ссылаясь на то, что его в любой момент могут
вызвать к телефону из Москвы. Жуков был удивлен также тем, что командир и штаб
корпуса управляли войсками, находясь в 120 км от линии фронта, и решительно
выдвинул свой командный пункт вперед; а также создал передовой командный пункт,
расположив его вблизи передовых частей.
Кроме того, Жуков с первого дня прибытия в Монголию твердо поставил себя
хозяином положения.
Однажды, когда в результате отчаянных атак японцев для наших войск,
действовавших на восточном берегу р. Халхин-Гол, создалось опасное положение,
прибывший из Москвы маршал Г.И. Кулик потребовал отвести войска на западный
берег реки. И в первую очередь убрать с плацдарма артиллерию (чтобы она не могла
попасть к противнику), оставив тем самым одну пехоту без артиллерийской
поддержки.
Георгий Константинович сразу же дал телеграмму Сталину и Ворошилову о
недопустимости такого решения и обратился с просьбой дать ему возможность самому
командовать войсками и оградить его от вмешательства других должностных лиц.
Московское руководство было вынуждено согласиться с Жуковым и он избавился от
некоторых советчиков, которые влезали во все дела, но ни за что не хотели
отвечать.
Произошло у него столкновение и с командующим фронтовой группой Г. Штерном. На
третий день наступательной операции на Халхин-Голе, когда японцы оказывали
упорное сопротивление на северном фланге и наступление затормозилось, Штерн
порекомендовал командующему 1-й армейской группой "не увлекаться", остановиться,
перегруппировать силы, а потом продолжать наступление. Жуков с этим не
согласился, так как приостановка наступления давала противнику возможность более
прочно закрепиться и усилить оборону, что могло только увеличить наши потери.
Как вспоминает Жуков: "Потом я спросил Штерна, приказывает ли он мне, или
советует. Если приказывает, пусть напишет письменный приказ. Я предупредил его,
что опротестую этот письменный приказ в Москве, потому что не согласен с ним. Он
ответил, что не приказывает, а рекомендует. Я сказал: "Раз так, я отвергаю ваше
предложение. Войска доверены мне, и командую ими здесь я. А вам поручено
поддерживать меня и обеспечивать мой тыл. Я прошу вас не выходить из рамок того,
что вам поручено". Позже Штерн снял свое "предложение". Через сутки подвижные
части Северной группировки войск обошли японский опорный пункт в районе высоты
Палец и, развивая наступление, соединились с частями, наступавшими с юга и
завершили окружение противника. Только успешные действия и спасли Жукова. В
случае неудачи все эти Штерны, Кулики и Мехлисы воспользовались бы ситуацией,
обвинили его всех грехах и просто-напросто растоптали бы.
И надо было иметь именно жуковский характер, чтобы в таких ситуациях устоять, не
сломаться и делать свое дело. Эта уникальная полководческая черта Жукова, так
много значившая в годы Великой Отечественной войны, дала знать о себе уже на
Халхин-Голе.
Вместе с тем, если не идеализировать Жукова, а подходить к нему как к
незаурядному, но живому человеку, то не совсем объективно было бы изображать его
так (как это иногда делается), как будто он во всем действовал напролом и был
чужд всяким компромиссам, не шел навстречу другим людям. Ведь его твердость и
непреклонность в отстаивании тех или иных решений, которые в те времена в любой
момент могли оборвать и службу и саму жизнь, проистекали не только из его
личного мужества, но и прежде всего из чувства величайшей ответственности перед
народом за порученное дело, за судьбу отечества, которому угрожала смертельная
опасность. Перед лицом этого высокого долга он при необходимости мог быть и
гибким, уступать по некоторым даже щепетильным вопросам. В связи с этим не
только ради справедливости, но и понимания всей сложности ситуаций, в которые
попадал полководец, можно было бы теперь уже сказать и о таком малоизвестном
факте. С прибытием Жукова в Монголию начальником штаба 57-го особого корпуса был
полковник А.М. Кущев, к которому, видимо, уже "прицеливались" особые органы. Во
время одной из бомбежек японской авиацией командного пункта оборвалась связь с
соединениями. Момент для управления войсками был острый -- без связи оставаться
нельзя, и нач. штаба корпуса, несмотря на продолжающиеся вражеские бомбовые
удары, выскочил из укрытия, чтобы посмотреть, что же произошло с линиями связи.
|
