вызывало тревогу состояние войск. Так, например, на 30 ноября дивизии 3-й
танковой группы потеряли до 70% танков, отмечалось много случаев обмороков у
солдат от усталости и т.д. С 27-го ноября прослеживается тенденция неспособности
отдельных армий продолжать наступление".
Таким образом, Западному фронту под командованием Г.К. Жукова во взаимодействии
с соседними фронтами в результате очень тяжелых, ожесточенных, но умело
проведенных оборонительных операций удалось не только остановить наступление
врага на Москву, но и серьезно ослабить его ударные группировки. Обстановка под
Москвой начала складываться в пользу советских войск.
В этих условиях для советских войск были возможны два способа стратегических
действий.
Первый -- продолжая обороняться, закрепляться на достигнутых рубежах,
сосредоточить резервы и после необходимой подготовки перейти в контрнаступление.
В этом случае было более целесообразным также сохранить для этой цели и
несколько армий, которые в начале декабря переданы Западному фронту Ставкой. Это
давало возможность пополнить соединения личным составом, накопить боеприпасы и
лучше подготовить наступательную операцию. Однако при этом варианте возникали и
большие минусы. Противник получал возможность закрепиться, создать более прочную
оборону и тогда для ее прорыва и развития наступления потребовались бы
значительно более крупные силы, накопить которые можно было только за 1,5--2
месяца. Да и при этом варианте трудно было рассчитывать на полный успех
наступательной операции. Кроме того, близость немецко-фашистских войск к столице
создавала угрозу ее непрерывных обстрелов и авиационных ударов и постоянно
провоцировала бы противника на то, чтобы накопить силы и предпринять новое
наступление на Москву. Поэтому надо было как можно быстрее отбросить его от
Москвы.
Второй способ действий, который и выбрал в той обстановке Жуков, состоял в том,
чтобы имеющимися силами и переданными из резерва Ставки армиями нанести
немедленные контрудары по еще не закрепившимся, ослабленным группировкам
противника и, не давая ему возможности пополнить силы, развить контрудары,
которые должны перерасти в общее контрнаступление.
И в этом варианте действий были свои отрицательные моменты, связанные главным
образом с усталостью и неукомплектованностью войск, их недостаточной
подготовленностью к наступлению. Но эта негативная сторона перекрывалась
внезапностью действий, нанесением ударов по ослабленным группировкам противника,
не успевшего перейти к обороне. Последнее было особенно важно в связи с тем, что
наши войска в тот период слабее всего были подготовлены именно к прорыву
подготовленной стороны противника. Нанесение немедленных контрударов по
фланговым группировкам противника позволяло сорвать их новые удары на Москву,
отбросить их, а в случае удачи контрударов развить успех всеми силами войск
фронта.
29 ноября Жуков позвонил Верховному и попросил переподчинить ему 1-ю ударную и
10-ю армии с тем, чтобы нанести контрудар и перейти в контрнаступление. Сталин
не был уверен в такой возможности и спросил:
-- А вы уверены, что противник подошел к критическому состоянию и не имеет
возможности ввести в дело какую-нибудь новую крупную группировку?
-- Противник истощен -- отвечал Жуков. -- Но если мы сейчас не ликвидируем
опасные вражеские вклинения, немцы смогут подкрепить свои войска в районе Москвы
крупными резервами за счет северной и южной группировок своих войск, и тогда
положение может серьезно осложниться. Сталин согласился с предложением
командующего Западным фронтом после дополнительной его проработки с Генштабом.
Таким образом Жуков вовремя уловил кризисное состояние противника и наиболее
благоприятный момент для перехода наших войск от обороны к наступлению, когда
противник был уже неспособен наступать на всем фронте и вместе с тем не успел
перегруппироваться, организовать оборону и прочно закрепиться на достигнутых
рубежах на ближних подступах к Москве. Причем готовить и начинать
контрнаступление надо было в условиях продолжающихся оборонительных сражений.
Замысел командующего войсками фронта состоял в том, чтобы неожиданным переходом
в наступление разгромить наиболее опасные группировки противника, угрожавшие
столице с северо-запада и юго-востока. По плану Ставки одновременно с Западным
фронтом должны были переходить в наступление левофланговые армии Калининского и
правофланговые армии Юго-Западного фронтов.
На подготовку операции накладывали свой отпечаток два важных обстоятельства:
крайне ограниченное время (переход в наступление был установлен 5--6 декабря) и
недостаток сил и средств, особенно танков, артиллерии и боеприпасов. В конце
оборонительных боев под Москвой была установлена норма снарядов: один-два
выстрела на орудие в сутки. И это в условиях, когда по существу приходилось
наступать на противника, который еще имел превосходство в живой силе, танках и
артиллерии. Жуков и в этом вопросе, казалось бы, "нарушал" каноны военного
искусства. Избранный полководцем способ действий был наиболее сложным. Он
требовал осуществления планирования в самые сжатые сроки, оперативности в
постановке задач подчиненным и высокой организованности в управлении войсками.
Все это и было проявлено Жуковым и его штабом во главе с генералом В.Д.
Соколовским. Ставка вечером 29 декабря сообщила о передаче фронту 1-й ударной и
10-й армий, ряда соединений 20-й армии и потребовала представить план перехода в
контрнаступление. Он был разработан и 30 ноября доставлен в Генштаб и в тот же
день утвержден Верховным Главнокомандующим. Это была, пожалуй, невиданная в
военной истории оперативность. План был составлен на карте с пояснительной
запиской, которую написал лично Жуков. Когда сегодня некоторые историки и
преподаватели академий смотрят эти документы штаба Западного фронта, они
недоумевают по поводу того, что на карте нет многих деталей построения операции,
да и оформлена она не так четко и "красиво", как это положено. Но в боевой
обстановке нередко всем этим приходится пренебрегать ради упреждения противника
и подготовки операции в предельно сжатые сроки. Значительно важнее быстро
поставить задачи подчиненным, предоставить в их распоряжение, особенно для
организации боя в тактическом звене, как можно больше времени.
Хорошо известны случаи, когда командующие и штабы, стремясь все сполна проделать
в своем звене, не оставляли времени для нижестоящих инстанций и ставили их в
тяжелое положение. Для Жукова было характерно то, что после принятия решения он
все усилия (и свои и подчиненных) всецело переключал на организацию и
обеспечение боевых действий.
Если для сравнения вспомнить как тягуче и долго рассматривались в Москве планы
проведения тех или иных операций в Афганистане, когда к моменту утверждения
(ввиду изменившейся обстановки) они уже были непригодны для исполнения, то не
трудно увидеть, чем отличается Жуковское полководческое искусство от талмудизма
некоторых горе-"полководцев" послевоенного периода.
Поскольку с началом контрнаступления нашим войскам приходилось преодолевать
сопротивление очень плотных группировок противника, первоначально продвижение
войск фронта было крайне медленным (всего 2-3 км в сутки). Кроме того, наши
войска, не имея опыта ведения наступательных боев, действовали слишком
прямолинейно и втягивались в затяжные бои с арьергардами противника.
По ходу боевых действий все это приходилось исправлять. Жуков считал, что все,
начиная с командующего и кончая солдатом, должны непрерывно извлекать уроки из
боевого опыта и учиться воевать не только при подготовке операции, но и в
динамике боевых действий. Увидев крупные недостатки в действиях войск, он через
несколько дней после начала наступления издает директиву, где указывает:
"Некоторые наши части вместо обходов и окружения противника выталкивают его с
фронта лобовым наступлением, вместо просачивания между укреплениями противника
топчутся на месте перед этими укреплениями, жалуясь на трудности ведения боя и
большие потери. Все эти отрицательные способы ведения боя играют на руку врагу,
давая ему возможность с малыми потерями планомерно отходить на новые рубежи,
приводить себя в порядок и вновь организовывать сопротивление нашим частям...
Против арьергардов и укрепленных позиций оставлять небольшие заслоны и
стремительно их обходить, выходя как можно глубже на пути отхода противника.
Сформировать... несколько ударных групп в составе танков, автоматчиков, конницы
и под предводительством храбрых командиров бросать их в тыл противника". Для
более стремительного преследования противника требовалось создавать подвижные
группы из танковых, кавалерийских и стрелковых частей. И в ряде случаев они
весьма удачно применялись. Так, подвижная группа 50-й армии, прорвавшись в
глубину расположения противника, за трое с половиной суток продвинулась до 100
км и вышла на юго-восточную окраину г. Калуги, обеспечив быстрое овладение
городом с подходом основных сил армии. Более активно и маневренно стали
действовать и многие соединения первого эшелона.
К началу января 1942 г. войска Западного фронта во взаимодействии с соседними
фронтами, преодолевая упорное сопротивление противника, отбросили его от Москвы
и продвинулись до 100--300 км.
Поражение немецко-фашистских войск под Москвой, Тихвином и Ростовом существенно
изменило всю стратегическую обстановку и создало благоприятные предпосылки для
наращивания усилий и разгрома врага. Ставка ВГК приняла решение без оперативной
паузы продолжать наступательные операции на всем советско-германском фронте. При
обсуждении этого решения в Ставке 5 января 1942 г. Жуков был единственным членом
Ставки, выступавшим против такого решения. Он предлагал стянуть со всех
направлений резервы и бросить их для массированного наступления на западном
направлении и полного разгрома группы армий "Центр", ибо при общем недостатке
сил и средств и превосходстве противника попытка одновременного наступления на
всех направлениях приведет к их распылению и не принесет решающего успеха. Но
Сталин не согласился с предложением Жукова. Больше того, грубо оборвав его,
приказал сидеть и молчать. Поддержавшего Жукова председателя Госплана Н.
Вознесенского, говорившего о невозможности обеспечения боеприпасами всех этих
наступательных операций, одернули Маленков и Берия. В итоге Ставка приняла
решение осуществить зимой 1942 г. ряд наступательных операций на всем
советско-германском фронте. Это было крайне нерациональное, невыгодное решение,
но Жукову пришлось его выполнять в качестве командующего войсками Западного
фронта, а затем и главкома войск Западного направления.
Главный удар наносился на Западном направлении, силами левого крыла
Северо-Западного, войск Калининского, Западного и Брянского фронтов с целью
окружить и уничтожить основные силы группы армий "Центр". Для содействия в
завершении окружения противника осуществлялась высадка 4-го воздушно-десантного
корпуса (практически около 7 тыс. человек), двух воздушно-десантных бригад и
одного авиадесантного полка с целью перерезать дороги между Вязьмой и
Смоленском. Организация высадки десанта была крайне неумелой. Исходный район для
десантирования был выбран чрезмерно близко к линии фронта. Транспортные самолеты
базировались скученно, маскировка была слабой. Обнаружив подготовку, противник
еще до начала десантирования бомбил наши аэродромы и вывел из строя часть
самолетов и десантников. Высаженный десант оказался разбросанным на большой
территории. В последнюю ночь во вражеском тылу приземлился самолет, на борту
которого находились командир и штаб корпуса. При подходе к посадочной площадке
он был атакован немецким истребителем. Командир корпуса генерал А.Ф. Левашов был
убит, а несколько офицеров штаба ранены. Все это сказалось и на эффективности
действий десанта в тылу противника.
Ржевско-Вяземская стратегическая наступательная операция была по существу
продолжением начавшегося под Москвой контрнаступления без всяких оперативных
пауз и ввода дополнительных войск. Но Жуков и в этой чрезвычайной обстановке не
повторил ошибки Ставки во фронтовом масштабе и не допустил равномерного
наступления в полосах всех армий. Несмотря на недостаток сил и средств, путем
умелого маневра ими он добился их массированного использования и впервые с
начала Великой Отечественной войны создал на направлении своего главного удара
тройное превосходство по батальонам, артиллерии и двойное по танкам.
Все это первоначально дало возможность довольно успешно развивать наступление.
Германское командование начало срочно перебрасывать с Запада новые соединения, и
сопротивление противника все больше возрастало. И именно в этот переломный для
хода операции момент, когда с одной стороны продвижение войск Северо-Западного
фронта до Великих Лук и Витебска создавало благоприятные условия для развития
наступления, с другой -- на правом фланге фронта (в полосе 20-й армии) возникала
угроза контрудара противника, когда нужно было как можно быстрее соединяться с
вырвавшейся вперед 33-й армией и высадившимся воздушным десантом, в этот
наиболее ответственный момент Ставка, несмотря на категорическое возражение
Жукова, изымает из состава фронта и выводит в резерв ВГК 1-ю ударную армию и
управление 16-й армии и с армейскими частями. Это осложнило положение войск
фронта и затормозило наступление.
В течение марта и апреля 1941 г. войска западного направления (Калининский и
Западный фронты) предпринимали неоднократные попытки продолжить наступление, но
из-за превосходства противника, недостатка в силах и средствах, крайне низкой
обеспеченности боеприпасами успеха не имели. (Из запланированных на январь
Западному фронту было подано 50 мм.мин. -- 2,7%, 82 мм. -- 55%, артиллерийских
снарядов -- 44%. А в феврале из запланированных 816 вагонов в 1-й декаде не
прибыло ни одного).
14 февраля 1942 г. Жуков писал в Ставку: "Как показал опыт боев, недостаток
боеприпасов не дает возможности проводить артиллерийское наступление. В
результате система огня противника не уничтожается, и наши части, атакуя мало
подавленную оборону противника, несут очень большие потери, не добившись
надлежащего успеха". После этого Сталин в своей директиве потребовал энергичнее
продолжать выполнение ранее поставленной задачи. В конце марта -- начале апреля
фронты западного направления пытались выполнить эту директиву, требовавшую
разгромить Ржевско-Вяземскую группировку, однако усилия оказались
безрезультатными. Наконец, 20 апреля Ставка ВГК отдала распоряжение о переходе
войск западного направления к обороне.
Так завершилась величайшая в истории Московская битва. Войска западного
направления от рубежа, где они находились в начале января, продвинулись еще на
80--250 км, а в общей сложности с началом контрнаступления на 100--400 км.
Если бы Сталин прислушался к предложениям Жукова и не распылял резервы, а
сосредоточил основные усилия на решающем направлении, успех наступления на
западном направлении мог быть еще более значительными.
В итоге битвы под Москвой впервые с началом второй мировой войны
немецко-фашистские войска потерпели крупное поражение, вынуждены были отступать
и перейти к обороне. Для наших войск это была первая стратегическая победа над
вермахтом. Потерпела крах стратегия молниеносной войны и теперь гитлеровскому
командованию для продолжения войны требовалась тотальная мобилизация всех
ресурсов Германии и других оккупированных территорий. Как отмечал Жуков,
"Историкам еще предстоит рассмотреть, как последовательно, при общем вроде бы и
благополучном победном фоне для фашистов, срывались один за другим намерения
гитлеровского руководства. Все это имело далеко идущие последствия...".
Советские войска в ходе битвы под Москвой тоже понесли большие потери (примерно
в 1,5 раза больше, чем немецко-фашистские войска), но они сохранили до конца
оборонительных сражений боеспособность и даже смогли перейти в контрнаступление.
Стратегическая инициатива перешла в руки советского командования. Весь мир
увидел, что фашистскую Германию можно одолеть. Советские войска обрели
уверенность, что они могут не только успешно обороняться, но и наступать.
Примечательно, что в списке награжденных за оборону Москвы, опубликованном 3
января 1942 г., Жуков не значился. Как объяснял впоследствии бывший в то время
главным редактором "Красной Звезды" Д. Ортенберг, если бы заслуги командующего
Западным фронтом были слишком высоко оценены, то вклад Сталина в какой-то мере
был бы занижен.
Г.К. Жуков самой памятной из всей Великой Отечественной войны считал Московскую
битву. Здесь в исключительных условиях наиболее ярко проявился его
полководческий талант. Он первым из наших полководцев под Ленинградом и Москвой
смог организовать оборону, которую не смогли преодолеть немецко-фашистские
войска. Были на практике решены проблемы восстановления почти полностью
нарушенного фронта обороны, сочетания упорной обороны с ее активностью, борьба
за перехват стратегической инициативы и переход без оперативной паузы от обороны
к наступлению против превосходящих сил противника. Жуков показал высокую
оперативность в управлении войсками, умело сочетая необходимую работу на
командном пункте, передовых пунктах управления с частыми выездами в войска и
непосредственным воздействием на подчиненных. Он нашел формы и методы подготовки
операций в предельно сжатые сроки. В ходе операции, как правило, заранее
предвидел возможные действия противника и оперативно реагировал на все изменения
обстановки.
Достижению победы под Москвой способствовала правильная оценка советским
командованием, в том числе Жуковым, сильных и слабых сторон противника. Нашим
войскам "помогли" устоять и серьезные просчеты руководства фашистской Германии.
Прежде всего дали о себе знать авантюризм в политике, недооценка экономических,
социально-политических и военных возможностей советского государства и его
вооруженных сил, потенциальная мощь которых была значительно выше, чем это
казалось. Фашистским военным командованием основная ставка делалась на
внезапность нападения и ошеломляющие действия в самом начале войны с вложением в
первый удар почти всех имеющихся сил и средств. Не создавались достаточные
резервы и запасы материальных средств. Не предусматривалась даже подготовка
войск к зиме. Расчет делался также на то, чтобы жестокими, тотальными способами
ведения войны, массовыми зверствами по отношению к мирному населению сломить
способность нашей армии и народа к сопротивлению.
Но то, что оправдало себя в войне против Польши, Франции и других европейских
государств, не могло увенчаться успехом в ходе агрессии против СССР, обладавшего
огромными ресурсами и территорией, в войне против советского народа, закаленного
многовековыми испытаниями в борьбе за свою независимость. В гитлеровской армии
много было и просчетов, связанных со способами ведения вооруженной борьбы и
управления войсками. И организационная структура ее войск с созданием
сравнительно меньшего количества, чем у нас, но более укрупненных дивизий и
искусство ведения операций, рассчитанное на стремительные действия по окружению
и уничтожению противника, но недостаточно реагирующее на изменения условий
ведения военных действий, и система управления войсками при помощи долгосрочных
директив и приказов, где каждая инстанция выполняла в основном лишь отведенные
для нее функции, и морально-боевые качества войск, и порядок их
материально-технического обеспечения, и многое другое, что производило
впечатление в войне против слабых противников, -- не выдержало испытаний в
длительной и напряженной вооруженной борьбе на советско-германском фронте. И
некоторые из этих изъянов дали о себе знать уже в самом начале войны.
В послевоенные годы в отечественной и зарубежной литературе не раз писали о том,
что никакого наступления наших войск не было и якобы немецко-фашистское
командование по своему решению начало отвод своих войск. Но такие домыслы
опровергаются прежде всего немецкими документами. В приказе Гитлера от 3 января
1942 г. требовалось: "Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на
шаг, обороняться до последнего патрона, до последней гранаты -- вот, что требует
от нас текущий момент".
"Господа командиры! -- писал в приказе командир 23-й немецкой пехотной дивизии.
-- Общая обстановка военных действий властно требует остановить быстрое
отступление наших частей на рубеже реки Ламы и занять дивизией упорную оборону.
Позиция на реке Ламе должна защищаться до последнего человека. Вопрос поставлен
о жизни и смерти...".
И если наши войска, предводительствуемые Жуковым и другими полководцами, смогли
преодолеть такое сопротивление противника и отбросили его на 400 км, то одно это
уже о многом говорит.
С конца 1941 г. фашистской Германии предстояло по существу начинать совершенно
иную, новую фазу войны, которую ее руководство не предусматривало. В связи с
этим представляется правомерным говорить, что битва под Москвой и одержанная в
ней победа положили начало коренному перелому в ходе Великой Отечественной
войны, или, как писал Жуков, было положено начало коренному повороту в войне.
Именно с этого исторического момента вначале незаметно, а затем все более
явственно начали терять свое значение такие временно действующие факторы как
заблаговременная отмобилизованность германских армий, захваченная стратегическая
инициатива и внезапность нападения, приобретенный на Западе боевой опыт и т.д. И
все более весомо стали давать знать о себе более устойчивые фундаментальные
факторы: справедливые цели освободительной войны со стороны советского народа,
его высокий патриотизм и самоотверженность, более эффективная, чем у фашистской
Германии, экономическая база и научно-технический потенциал, заложившие
долгосрочную основу для противоборства с сильным противником и обеспечившие не
только ликвидацию разрыва в качестве вооружений, но и существенное превосходство
в боевых показателях основных видов оружия и военной техники; способность
государства мобилизовать все ресурсы и рационально их использовать; уровень
военного искусства, морального духа и боевого мастерства войск. Они и стали
основными источниками нашей победы и были реализованы на поле боя под
руководством таких выдающихся полководцев как Г.К. Жуков, К.К. Рокоссовский,
И.С.Конев, Л.А.Говоров, комдивов И.В. Панфилова, А.П. Белобородова, М.Е.
Катукова и многих других командующих и командиров, доблестных советских солдат.
Весь мир признавал, что под Москвой советскими войсками была одержана великая
победа. Признало свое поражение и гитлеровское командование. Да и как не
признать? Фашисты ставили своей целью овладеть Москвой, разгромить главные силы
Красной Армии и вынудить их к капитуляции. А все закончилось провалом этих
планов. Москва выстояла, немецко-фашистские войска вынуждены с большими для них
потерями отступить от столицы. А нам сегодня некоторые борзописцы толкуют о
некоем "поражении советских войск и Жукова под Москвой". Не от хорошей же жизни
и, наверное, не за "поражение советских войск", а именно за крупное поражение
своих войск Гитлер отстранил от должности главнокомандующего сухопутными
войсками генерал-фельдмаршала Браухича и взял командование ими на себя, снял с
должностей командующего группой армий "Центр" генерал-фельдмаршала фон Бока,
командующего 2-й танковой группой генерала Гудериана, командующего 3-й танковой
группой генерала Гепннера, еще 35 генералов, которые недавно щедро награждались
и всячески восхвалялись.
И если сегодня все это пытаются переиначить и толкуют о некоем "поражении
советских войск и Жукова под Москвой" в 1941 г., то глупость подобных абсурдных
утверждений не могут не понимать и те, кто так пишет. Удивляет другое: насколько
глубока озлобленность у людей, которые как тогда, так и теперь хотели бы совсем
иного исхода и Московской битвы и всей войны в целом. Но, как говорится, каждому
свое...
Поэтому все попытки некоторых ниспровергателей опорочить полководческую
деятельность Жукова под Москвой не выдерживают никакой критики. Наоборот,
исторические факты и логика событий свидетельствуют о выдающихся заслугах Г.К.
Жукова в обороне Москвы и его высоких полководческих качествах.
Выдающееся значение победы под Москвой по достоинству оценивали как наши враги,
так и союзники. Американский генерал Д. Макартур отмечал: "Размах и блеск ее
(Красной Армии) недавнего сокрушительного наступления, заставившего немцев
отступить от Москвы, явились величайшим достижением всей истории".
4. От Москвы до Сталинграда
В первой половине 1942 г. Г.К. Жуков продолжал командовать войсками Западного
фронта, оставаясь одновременно членом ставки ВГК. После битвы под Москвой и
продолжавшегося затем наступления советских войск обе стороны перешли к обороне
и начали подготовку к летней кампании.
При обсуждении в Ставке в марте 1942 г. планов на предстоящий период, Генштаб
(Б.М. Шапошников) и Г.К. Жуков предлагали основным способом действий считать
переход к стратегической обороне. Г.К. Жуков считал возможным предпринять
частные наступательные действия лишь в полосе Западного фронта. С.К. Тимошенко
предложил, кроме того, провести наступательную операцию на Харьковском
направлении. На возражения Г.К. Жукова и Б.М. Шапошникова по поводу этого
предложения Сталин заявил: "Не сидеть же нам в обороне, сложа руки, не ждать,
пока немцы нанесут удар первыми! Надо самим нанести ряд упреждающих ударов на
широком фронте и прощупать готовность противника. И далее:
-- Жуков предлагает развернуть наступление на Западном направлении, а на
остальных фронтах обороняться. Я думаю, что это полумера". В результате было
принято решение предпринять ряд наступательных операций в Крыму, в районе
Харькова, на Льговском и Смоленском направлениях, в районах Ленинграда и
Демьянска. Характерно, что в представлении Сталина обороняться -- означало
"сидеть сложа руки".
Что касается планов германского командования, то одно время (тоже с позиции
Сталина) считалось, что оно ставило своей главной целью овладение Москвой путем
глубокого обхода с юга. Но в действительности согласно директиве Гитлера No 41
от 5.4. 42 г. основной целью немецкого наступления летом 1942 г. было овладение
Донбассом, кавказской нефтью и путем нарушения коммуникаций в глубине страны
лишить СССР важнейших ресурсов, поступающих из этих районов. Причем Генштаб
сухопутных войск, в частности Гальдер, выступали за то, чтобы, как и в 1941 г.,
главный удар наносить на Московском направлении. С точки зрения извлечения
уроков из опыта войны следует задуматься, насколько при сложившейся тогда
стратегической обстановке было обоснованным решение Гитлера нанести удар на юге?
Жуков, анализируя возможные действия противника и особенно хорошо зная западное
направление, полагал, что главный удар на юге летом 1942 г. давал германскому
командованию сравнительно больше шансов на успех, чем удар на Московском
направлении. Во-первых, при нанесении удара на юге создавались условия для
достижения внезапности и более благоприятные возможности для достижения успеха,
ибо наша Ставка ВГК в 1942 г. вновь ожидала главного удара противника на
Московском направлении и здесь были сосредоточены основные силы и резервы. Не
был разгадан и немецкий план дезинформации "Кремль".
Во-вторых, при наступлении на Московском направлении фашистским войскам пришлось
бы прорывать заранее подготовленную, глубокоэшелонированную оборону с
перспективой ведения затяжных военных действий. Если уж в 1941 г. фашистским
войскам под Москвой не удалось преодолеть сопротивление понесшей большие потери
и отступающей Советской Армии, то тем более трудно было рассчитывать на это в
1942 г. В то время как на юге в результате крупного поражения советских войск в
районе Харькова германской армии противостояли наши значительно ослабленные силы
и именно здесь было наиболее уязвимое место советского фронта.
В-третьих, при нанесении главного удара германской армией на Московском
направлении и, даже, на худой конец, овладении ею Москвой (что было
маловероятным), удержание советскими войсками исключительно важных в
экономическом отношении районов на юге создавало условия для продолжения войны и
успешного ее завершения.
Все это говорит о том, что стратегические планы гитлеровского командования в
основном правильно учитывали сложившуюся обстановку. Но и при этом условии
фашистские войска не могли бы продвинуться так далеко и дойти до Волги, если бы
не крупные ошибки нашего командования в оценке направления возможного главного
удара противника, непоследовательность и нерешительность в выборе способа
действий, когда, с одной стороны, в принципе предполагалось перейти к
стратегической обороне, с другой, предпринимался ряд неподготовленных и
необеспеченных материально наступательных операций, что привело к распылению сил
и наша армия оказалась не подготовленной ни к обороне, ни к наступлению. Как это
ни странно, но войска снова оказались в таком же неопределенном положении, как в
1941 г. Кстати, такую же ошибку совершила в 1967 г. египетская армия, когда
оказалась вынужденной отражать удар израильской армии, обороняться, имея свои
войска в наступательной группировке. И в 1942 г., несмотря на поражения 1941 г.,
идеологизированный культ наступательной доктрины так продолжал давить,
недооценка обороны, ее ложное понимание настолько глубоко укоренились в сознании
советского командования, что ее стеснялись как чего-то недостойного для Красной
Армии и не решались в полном объеме применять. После войны в 1955 г., вспоминая
обстановку 1942 г., С.К. Тимошенко сказал Г.К.Жукову: "До сих пор не могу
понять, почему же мы в 1942 не решились перейти к обороне, как это потом сделали
под Курском в 1943 г.?" Г.К.Жуков после тяжелого вздоха ответил: "Нужны были
накопленные за два года войны горький опыт, мужество и стратегическая мудрость,
чтобы созреть для таких решений".
Г.К. Жуков считал, что стремление Сталина летом 1942 г. "подвесить" к
стратегической обороне частные наступательные операции на ряде направлений, как
и зимой 1942 г. привело к распылению сил. Для проведения этих операций
выделялось недостаточно сил и средств. Они были плохо обеспечены в
материально-техническом отношении и не достигали целей. В результате поражения
наших войск под Харьковом, в Крыму и под Воронежем противник снова захватил
стратегическую инициативу и развернул крупномасштабное наступление к Волге и на
Кавказ.
Причин поражения наших войск под Харьковом в 1942 г. было много. И даже через
много лет после войны никто не взял на себя ответственность за эту катастрофу:
ни Тимошенко, ни Хрущев, ни Баграмян -- непосредственные руководители
Харьковской операции: ни Ставка ВГК, ни Генштаб. Между тем истина состоит в том,
что каждый из них на своем месте немало сделал для того, чтобы это позорное
поражение состоялось. Сталин, как и в 1941 г., ошибся с определением направления
главного удара противника, держал основные силы на Московском направлении, а
противник нанес главный удар на юге.
Он не прислушался к предложениям Жукова и Генштаба о недопустимости распыления
сил по разным направлениям. Командование Юго-Западного фронта проводило операцию
вслепую и плохо управляло войсками. На Южном фронте Р.Я. Малиновский и его штаб
проглядели сосредоточение группировки противника у основания Барвенковского
выступа и не выполнили поставленную перед ними задачу по обеспечению левого
фланга Юго-Западного фронта. Все вместе не раскрыли в полной мере замысел
действий противника под Харьковом, недооценили опасность, назревавшую со стороны
Барвенковского выступа. Жуков в это время командовал Западным фронтом и не имел
непосредственного отношения к Юго-Западному направлению. Но если говорить как о
члене Ставки, то и он не увидел вовремя эту главную опасность.
Летом 1942 г. опасное положение сложилось на Сталинградском направлении.
Ставка ВГК приняла ряд мер по усилению этого направления. С 17.07 по 30.09.42 г.
она направила туда 50 стрелковых и кавалерийских дивизий, 33 бригады, в том
числе 24 танковых.
В то же время с участием Г.К. Жукова, Ставка и Генштаб спланировали проведение
Ржевско-Сычевской наступательной операции, с целью сковать силы группы армий
"Центр" и лишить германское командование возможности перебрасывать резервы с
западного на южное направление. Одновременно предполагалось сорвать
подготавливаемые противником наступления на Торопецком и Сухиничском
направлениях.
Эта операция проводилась с 30 июля по 23 августа 1942 г. Замысел операции
предусматривал ударами части сил левого фланга Калининского фронта и правого
фланга Западного фронта в общем направлении на Сычевск разгромить основные силы
9 немецкой армии и ликвидировать Ржевский выступ. Основная роль в операции
отводилась Западному фронту под командованием Г.К. Жукова.
Решением командующего войсками фронта предусматривалось по мере развития
наступления подключить к участию в операции соединения 5-й и 33-й армий.
Первыми 30 июля начали наступать 30-я и 29-я армии Калининского фронта, но они
не смогли прорвать оборону противника. Войска Западного фронта, перейдя в
наступление 4 августа, после 1,5-часовой артиллерийской подготовки форсировали
реку Держа, прорвали сильно укрепленную оборону противника и к исходу следующего
дня расширили прорыв до 30 км по фронту и продвинулись до 25 км в глубину. 6
августа командующий фронтом с целью развития успеха в направлении Сычевска ввел
фронтовую подвижную группу в составе 6-й и 8-й танковых и 2-го кавалерийского
корпусов.
5 августа Ставка принимает решение подчинить Жукову все войска (в том числе
Калининского фронта), действующие в районе Ржева, хотя было очевидно, что это
надо было сделать заранее, еще при подготовке операции.
Жуков, как всегда, особенно пристально следил за резервами противника и,
обнаружив подготовку контрудара с его стороны, нанес по выдвигающимся немецким
резервам авиационные удары и нацелил против них основные силы подвижной группы.
В результате 7 августа на подступах к рекам Вазуза и Гжать произошло крупное
встречное сражение, в котором с обеих сторон участвовало до 1500 танков и
самоходных орудий. Соединениям 20-й армии во взаимодействии с танковыми частями
подвижной группы удалось разгромить и отбросить контрударную группировку
противника. Используя успех войск Западного фронта начали более успешно
наступать также 30-я и 29-я армии Калининского фронта. Они подошли
непосредственно к Ржеву и ликвидировали вражеский плацдарм на левом берегу р.
Волги. Ржевом овладеть не удалось, но войска в основном выполнили поставленные
перед ними задачи. 23 августа войска Западного и Калининского фронтов перешли к
обороне.
Главное состояло в том, что группировка группы армий "Центр" была прочно скована
и гитлеровское командование не смогло снять силы с Западного направления и
направить их под Сталинград, где в это время происходили тяжелые и решающие
сражения. Три танковые и несколько пехотных дивизий, готовившиеся к отправке на
юг, противник был вынужден ввести в бой на Ржевском и Сычевском направлениях.
Были сорваны также подготавливаемые противником частные наступательные операции
на этих направлениях.
В полководческом искусстве Г.К. Жукова в Ржевско-Сычевской операции наиболее
характерными были следующие моменты. Во-первых, на Западном направлении
противник, обороняясь в течение 3-х месяцев, сумел создать глубоко
эшелонированную, сильно укрепленную оборону, прорыв которой был связан с
исключительно большими трудностями.
Во-вторых, эту операцию пришлось проводить крайне ограниченными силами и
средствами. Ставка не давала Западному и Калининскому фронтам крупных
общевойсковых, танковых, артиллерийских и авиационных резервов. Поэтому
приходилось создавать ударные группировки за счет перегруппировки обороняющихся
войск. Несмотря на это обстоятельство, Жуков в этой первой летней крупной
наступательной операции сумел воспроизвести все основные компоненты глубокой
операции: достижение превосходства над противником на участках прорыва и
направлениях наносимых ударов, проведение артиллерийского и авиационного
наступления, прорыв обороны стрелковыми соединениями и ввод в сражение сильной
подвижной группы.
Мне в должности командира роты 120 отдельной стрелковой бригады пришлось
участвовать в боевых действиях южнее Ржева (8 августа получил первое пулевое
ранение). И мы -- молодые командиры, находясь в низовом звене и в самом пекле
боевых действий, впервые увидели и ощутили на себе организаторскую деятельность
Жукова по подготовке операции. Не было обычной в таких случаях дерготни и суеты.
Были четко поставлены боевые задачи и все звенья командиров уверенно и
целеустремленно работали по их выполнению. Особо тщательно организовывалось
взаимодействие между пехотой, артиллерией, танками и саперами. Были проведены
также неоднократные тренировки и учения по выполнению предстоящих задач на
местности, где были оборудованы опорные пункты, схожие с теми, которые были у
противника.
Опыт этой операции опровергает распространяемый некоторыми историками тезис,
будто Жуков проводил наступательные операции только на направлениях, где
концентрировались крупные резервы Ставки, и по обеспечению этих операций
работала вся страна. Жукову в этой операции пришлось проявить искусство
максимально полного использования имеющихся минимальных сил и с их помощью
решать крупные оперативные задачи. Из полководцев минувшей войны наибольший опыт
подготовки и ведения операций при крайне ограниченных силах и средствах имел
генерал И.Е. Петров, который находился часто на сравнительно второстепенных
направлениях, куда очень скупо выделялись средства усиления. Он привык особо
бережно относиться к войскам, ценить каждое орудие, танк или снаряд, был
вынужден постоянно думать и изворачиваться, как их наиболее рационально
использовать.
К.К. Рокоссовский в своих воспоминаниях на примере действий 66-й армии генерала
Галанина высказывает интересную мысль: насколько это трудная задача -- уметь
ограниченными силами сковать превосходящие силы противника при остром недостатке
сил и средств. "Эта задача, -- писал он, -- нелегкая и, прямо скажем,
неблагодарная. Но на войне часто приходится прибегать и к такому характеру
действий. Бедные командиры, на долю которых выпадает эта участь, затрачивают
энергии подчас больше, чем те, что наступают на решающем направлении. И притом
без всякой перспективы отличиться!
Плохо, когда такие обстоятельства не учитываются командованием. Мне скажут, что
подобного рода рассуждения относятся к области психологии. Но военачальник
обязан быть хорошим психологом, понимать переживания солдата. Справедливая
оценка действий каждого командира и его подчиненных с учетом всех трудностей,
выпавших на их долю, воодушевляет людей, укрепляет их веру в свои силы".
Жукову чаще приходилось действовать на главных решающих направлениях, но в
1941--1942 гг. и на его долю не раз выпадало проведение наступательных операций
в ситуациях, о которых пишет Рокоссовский.
В период, когда наступление на Ржевско-Сычевском направлении завершалось и
войска переходили к обороне, 26 августа состоялось решение Ставки о назначении
генерала армии Г.К. Жукова заместителем Верховного Главнокомандующего с
освобождением его от должности командующего войсками фронта. На следующий день,
в связи с прорывом танковой группировки противника к Сталинграду и резким
осложнением обстановки в этом районе, Жуков был вызван в Москву и получил
поручение срочно вылететь в Сталинград для исправления сложившегося положения
дел. Для того чтобы лучше понять, в каких условиях пришлось действовать новому
заместителю Верховного Главнокомандующего под Сталинградом, напомним как
сложилась обстановка, с которой пришлось ему столкнуться.
Следует отметить, что на первом этапе Сталинградской битвы (с 17.7. по 18.11. 42
г.), особенно в ходе оборонительных боев на подступах к Сталинграду, наше
командование, конечно, не планировало и не ставило задачу войскам остановить
наступающего противника только после отхода к Волге.
Оно неоднократно требовало остановить противника на ряде рубежей еще на дальних
подступах к Сталинграду. Почему же это не удавалось, несмотря на подачу большого
количества резервов, на мужество и массовый героизм офицеров и солдат, умелые
действия ряда соединений и частей? Было, конечно, и немало случаев растерянности
и паники, особенно после тяжелых поражений и больших потерь наших войск в
мае--июне 1942 г. И чтобы наступил психологический перелом в войсках, нужна была
серьезная встряска. И в этом отношении, несмотря и на некоторые негативные его
моменты, свою роль сыграл приказ Наркома обороны No 227, давший острую и
правдивую оценку обстановки и пронизанный главным требованием -- "Ни шагу
назад!" Это был очень суровый и до предела жесткий документ, но вынужденный в
сложившихся тогда условиях.
Во время войны Жуков своего негативного отношения к этому приказу не высказывал.
После войны он назвал его позорным. Больше всего возмутили Георгия
Константиновича слова приказа о том, что население "...теряет веру в Красную
Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ
под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на Восток". Жуков считал, что "это
сделано с целью отвести от себя вину и гнев народа. За неподготовленность и
допущенные ошибки в руководстве войсками от Ставки до дивизии включительно".
Но главная причина неудач ряда оборонительных сражений на подступах к
Сталинграду, продиктовавшая и необходимость сверхжестких мер, состояла в том,
что в деле организации стратегической обороны советское командование повторяло
ошибки 1941 г.
После каждого крупного прорыва германской армии вместо трезвой оценки обстановки
и принятия решения на оборону на том или ином выгодном рубеже, куда с боями
отходили бы отступающие войска и заблаговременно подтягивались свежие соединения
из глубины, отдавались приказы любой ценой удерживать занимаемые рубежи (даже
когда это было невозможно), резервные соединения и поступающее пополнение с ходу
отправлялись в бой, как правило, для нанесения плохо подготовленных контратак и
контрударов. Поэтому противник получал возможность бить их по частям, а наши
войска лишались возможности должным образом закрепиться и организовать оборону
на новых рубежах.
Излишне нервозная реакция на каждое отступление еще больше усугубляла и без того
тяжелую, сложную обстановку и обрекала войска на новые отступления.
В операциях 1941--1942 гг., имея больше боевого опыта, немецкие войска довольно
умело вели наступательные действия, широко маневрируя и массированно применяя
танковые и моторизованные соединения на открытой, танкодоступной местности.
Встретив сопротивление на том или ином участке, они быстро меняли направления
ударов, стремясь выйти во фланг и тыл советских войск. Наши командующие,
командиры, штабы и войска уступали им в маневренности и оперативности
управления.
Прибыв 29 августа в Сталинград, с таким явлением сразу же столкнулся и Жуков.
Наиболее срочная его задача состояла в том, чтобы с утра 2 сентября силами 1-й
гвардейской армии К.С. Москаленко нанести контрудар по противнику и, используя
его результат, подтянуть основные силы подходящих 24-й и 66-й армий, нарастить
контрудар и перейти в наступление более крупными силами, сняв угрозу захвата
Сталинграда. Однако войска, в том числе 1-я гв. армия не были готовы к таким
действиям. Их надо было еще сосредоточить и подготовить для контрудара. Но
Сталин торопил и не хотел ждать.
Постановка нереальных задач, назначение сроков начала боевых действий и операций
без учета минимально необходимого времени для подготовки к их проведению давали
о себе знать и при нанесении многих контратак и контрударов в ходе
оборонительных операций.
3.9. 42 г. в связи с тяжелым положением в полосе Сталинградского фронта Сталин
направил представителю Ставки ВГК телеграмму: "Потребуйте от командующих
войсками, стоящими к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить
по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое
промедление". Таких телеграмм и требований было множество. Конечно, положение
было тяжелым. Но человеку, хоть немного смыслящему в военном деле, нетрудно
понять их абсурдность: как могут войска без минимальной подготовки и организации
взять и "ударить" и перейти в наступление ночью на организованную оборону
противника.
Жукова после войны обвиняли в том, что он без всякой подготовки бросал войска в
бой. Но он и под Сталинградом как мог противостоял этому и каждый раз стремился
настойчиво доказывать Сталину недопустимость таких неподготовленных действий.
И на этот раз он аргументированно доложил Сталину, что контрудар можно начать не
ранее 5 сентября. Верховный упрекнул Жукова в непонимании того, что противник не
будет ждать, "пока вы раскачиваетесь" и может в любой момент овладеть
Сталинградом.
Но Жуков не просто хотел любой ценой получить время для подготовки войск. Он шел
на риск обоснованный. Он, со свойственным ему умением глубоко анализировать
возможное развитие событий, с реальным учетом положения войск противника и его
резервов убедительными расчетами показал Сталину, что 3 или 4 сентября
немецко-фашистские войска не смогут возобновить крупное наступление на
Сталинград, что у них еще нет готовых сил и средств для этого. Только после
этого Сталин с большим трудом согласился на перенос срока нанесения контрудара.
Но и для перехода в наступление 5 сентября Жукову пришлось вводить в сражение
основные силы 24-й и 66-й армий с ходу, без должной подготовки, после
50-километрового марша. Конечно, войска, перейдя в наступление, продвинулись
лишь на несколько километров, но они вынудили командование 6-й немецкой армии
снимать резервы из-под Сталинграда и бросать для прикрытия своего фланга.
В ходе оборонительных сражений на подступах к Сталинграду крайне слабой была
противовоздушная оборона и поэтому приходилось действовать в условиях
значительного превосходства авиации противника, что особенно затрудняло маневр
войсками. Оставалась еще несовершенной организация противотанковой обороны. Она
во многом носила очаговый и разрозненный характер. Если в начале войны
сказывалась неопытность кадров, то после больших потерь в 1941 г. и весной 1942
г. проблема кадров стояла еще более остро, хотя немало было командиров, которые
успели закалиться и приобрести боевой опыт.
Было допущено немало ошибок, упущений и даже случаев преступной
безответственности со стороны командующих фронтами, армиями, командиров
соединений и частей. В своей совокупности они тоже серьезно осложняли
обстановку, но они не имели столь решающего значения, как просчеты, допущeнные
Ставкой ВГК. Не говоря уже о том, что слишком частая смена командующих,
командиров (только в июле -- августе 1942 г. сменилось три командующих
Сталинградским фронтом) не позволяла им освоиться с обстановкой.
На устойчивости войск отрицательно сказывалась боязнь окружения. Пагубную роль в
этом отношении сыграли политическое недоверие и репрессии против военнослужащих,
которые во время отступлений в 1941 и весной 1942 г. попадали в окружение. Г.К.
Жуков выступал против такого подхода, но с ним не посчитались. Еще и после войны
офицеров, бывших в окружении, не принимали на учебу в академии.
Военно-политическим органам и заправилам НКВД казалось, что таким отношением к
"окруженцам" можно повысить стойкость войск. Но все происходило наоборот, --
боязнь окружения только снижала упорство войск в обороне. При этом не
учитывалось, что в окружение попадали, как правило, наиболее стойко
оборонявшиеся части, часто в результате отступления соседей. Именно эта,
наиболее самоотверженная часть военнослужащих подвергалась гонениям.
Это говорит о том, что и в наше время законы и положения, регламентирующие
поведение военнослужащих в мирное или военное время, должны исходить не только
из основ общего законодательства, но и глубоко учитывать специфику несения
военной службы и выполнения боевых задач.
Жуков постоянно бывал в войсках и продолжал принимать энергичные меры для
организации отражения все новых и новых отчаянных атак противника с целью
овладения Сталинградом и, в первую очередь, продолжения нажима на левый фланг
Сталинградской группировки со стороны нашей Северной группы войск. Но по мере
изучения обороны и действий противника, состояния своих войск, очень трудной
открытой местности, он все больше склонялся к тому, что дальнейшее продолжение
недостаточно подготовленных слабых ударов со стороны наших войск приводит лишь к
растрате сил и средств и не дает радикального решения задачи по разгрому
сталинградской группировки противника. Придя к выводу о необходимости нанесения
более мощных ударов после сосредоточения резервов и более основательной
подготовки, он поделился своими мыслями с командующим фронтом, командующими
армиями и еще больше убедился в правильности своих выводов. После тщательного
обдумывания он доложил свои соображения Сталину. Верховный предложил рассмотреть
эти предложения в Ставке. 12 сентября Жуков и Василевский прибыли в Москву и
вечером того же дня доложили Сталину предварительные наметки замысла разгрома
противника под Сталинградом. Сталин вначале отнесся к ним настороженно и,
предупредив, чтобы никто больше об этом замысле не знал, приказал продолжать
работать над ним.
После войны высказывались различные точки зрения по поводу того, кому
принадлежит первоначальная идея контрнаступления с окружением и уничтожением
основных сил противника. На это претендовали и Н.С.Хрущев с А.И. Еременко, и
многие другие. Если говорить объективно, то эта идея в общем виде, как
вспоминают многие участники войны, буквально "носилась в воздухе", ибо сама
конфигурация фронта уже подсказывала необходимость нанесения ударов по флангам
сталинградской группировки противника.
Но главная, наиболее сложная задача состояла в том, как конкретизировать и
реализовать эту идею с учетом сложившейся обстановки, как собрать и вовремя
сосредоточить необходимые для этого силы и средства и организовать их действия,
куда конкретно направить удары и с какими задачами. Ведь были же и более
осторожные суждения. В частности, Сталин при предварительном рассмотрении плана
контрнаступления высказал мысль, что может быть лучше ограничиться ударом с
севера на юг и с юга на север вдоль р. Дон, что значительно сужало кольцо
окружения. Но были и сверхсмелые предложения наносить удары прямо на юг, на
Ростов, чтобы окружить все фашистские войска на Северном Кавказе и на
Сталинградском направлении. Представляется, что постановка подобной задачи была
явно нереалистичной. Такое окружение было бы по существу весьма относительным,
ибо, располагаясь на огромной территории, группировки противника сохраняли бы
свободу маневра для нанесения ударов и прорыва из окружения, а наших сил и
средств могло оказаться недостаточным для создания плотного кольца окружения.
Поэтому есть основание для вывода, что в той конкретной обстановке замысел
Ставки ВГК, предусматривающий нанесение ударов с севера и юга по сходящимся
направлениям на Калач с одновременным выделением войск для создания внутреннего
и внешнего фронтов окружения -- был, видимо, наиболее оптимальным. И можно
считать установленным, что основная идея этого замысла, безусловно, принадлежит
Ставке ВГК и прежде всего Г.К.Жукову, А.М.Василевскому и Генштабу. Г.К. Жуков и
А.М. Василевский в сентябре дважды докладывали Сталину свои предложения по
Сталинградской операции. Как писал А.И. Василевский, "Верховный
Главнокомандующий не сразу одобрил наши предложения, считая, что в тот период
стране будет не под силу проведение столь серьезной операции и что мы, проведя
ее, можем подвергнуть войска и Советский Союз большому риску. От нас
потребовалась настойчивость, и надо сказать, что и здесь сыграл основную роль
характер Г.К. Жукова". Дело другое, что идея Жукова и Василевского не родилась
на пустом месте, была оплодотворена предложениями, встречами и беседами с
генералами и офицерами фронтов. Но исторически в конечном счете идея, замысел
принадлежат тому, кто ее принял и взял на себя ответственность за ее
осуществление. По воспоминаниям К.К. Рокоссовского о предстоящем
контрнаступлении его ориентировал Г.К. Жуков в октябре 1942 г.
Если говорить о представленных в Ставку предложениях командования
Сталинградского фронта, то согласно им предусматривалось весьма ограниченное
контрнаступление. Например, в состав ударной группировки включались всего четыре
стрелковых дивизии, один кавалерийский корпус, две танковых и две-три
мотострелковых бригады. О Юго-Западном фронте и не упоминалось, поскольку
руководству Сталинградского фронта о его создании было неизвестно, как и о
многих других силах и средствах, привлекавшихся из резерва Ставки ВГК. Поэтому
контрнаступление, проведенное под Сталинградом по замыслу Ставки ВГК, было
совершенно иным и по целям, и по масштабам, и по привлекаемым силам, чем то, что
предлагалось военным советом Сталинградского фронта.
Это относится и к различным вариантам плана контрнаступления, разработанным в
оперативном Управлении Генштаба еще в июле-августе 1942 г., когда ни условий, ни
сил и средств, необходимых для этого, не было. Если речь идет о решениях
командующих войсками фронтов на контрнаступление, то их 6--7. 10. 42 г.
представляли в Ставку все фронты (а не только Сталинградский). Эти решения были
разработаны ими на основе общего стратегического замысла и задач, поставленных
фронтам Ставкой ВГК. По указанию Сталина Жуков и Василевский план Ставки держали
в строжайшей тайне, маскируя его меньшими планами двух фронтов.
После одобрения замысла операции Верховным, Жуков, Василевский, маршал
артиллерии Н.Воронов выехали на фронты, чтобы на месте с участием командующих
фронтами, командиров более детально отработать способы действия войск и
организовать боевые действия. Жуков работал на Юго-Западном и Донском фронтах и
вложил в это дело всю свою энергию и творчество.
В целом надо сказать, что уровень военного искусства командных кадров и штабов,
боевого мастерства всего личного состава при подготовке и ведении наступательных
операций на втором этапе Сталинградской битвы был существенно выше, чем во всех
предыдущих наступательных операциях.
В этих операциях многие способы подготовки и ведения боевых действий, появившись
впервые (не всегда еще в законченной форме), затем в операциях 1943-45 гг. были
доведены до высокого уровня совершенства. Но многое из этого под Сталинградом
было уже обозначено.
Следует прежде всего отметить умелый выбор Ставкой ВГК при непосредственном
участии Жукова момента для перехода в контрнаступление, когда наступление
противника уже выдыхалось, группировки его войск были растянуты, фланги
ослаблены, а переход к обороне не осуществлен. Весьма удачно, с учетом наиболее
уязвимых мест (оборонявшихся румынскими войсками) были определены направления
главных ударов с целью окружения и уничтожения наиболее сильной группировки под
Сталинградом.
Большую выдержку и мужество проявили Верховный Главнокомандующий, представители
Ставки Г.К. Жуков, А.М. Василевский, Генштаб, которые, несмотря на отчаянно
тяжелые моменты и большой риск, сумели в ходе оборонительных сражений
подготовить, сосредоточить и сохранить крупные резервы, необходимые для
проведения контрнаступления.
Одна из причин неудач или ограниченного успеха в наступательных операциях 1941 и
начала 1942 г. состояла в том, что не удавалось добиться массированного
использования сил и средств на избранных для наступления направлениях. Под
Сталинградом такое массирование в основном уже достигалось, хотя еще не в такой
степени как в операциях 1944-45 гг. Так, на Юго-Западном фронте, где
представителем Ставки был Жуков, на участке прорыва 22 км (9% всей ширины
полосы) из 18 стрелковых дивизий было сосредоточено -- 9; кроме того, на этих
участках концентрировалось 80% всех танков и до 85% артиллерии. Однако плотности
артиллерии составляли только 56 орудий и минометов, тогда как в последующих
операциях плотности доходили до 200--250 и более орудий и минометов на 1 км
участка прорыва. Жуков особое значение придавал обеспечению скрытности, и в
целом скрытность подготовки и внезапность перехода в наступление были
достигнуты. Характерно, что 14 ноября 1942 г. (т.е. за 5 дней до нашего
контрнаступления) у Гитлера еще не было данных о сосредоточении в районе
Сталинграда крупной группировки наших войск и он посчитал возможным уехать в
отпуск на юг Германии.
Ставка, в частности, И.В.Сталин, как и прежде, пытались и в этом случае
поторопить войска с началом наступления (первоначально оно было назначено на
6--7 ноября). Но здесь, в отличие от того, что было в 1941 г. и весной 1942 г.,
не только Жуков, Василевский, но и командующие войсками фронтов Н.Ф. Ватутин,
К.К. Рокоссовский, А.И. Еременко, многие командармы проявили помимо
полководческой зрелости, необходимую твердость и личное мужество, настояв на
предоставлении войскам необходимого времени для подготовки наступления. И тогда
начало контрнаступления было назначено на 19 ноября.
Под руководством Жукова в войсках Донского и Юго-Западного фронтов, по существу,
впервые за время войны было осуществлено не только тщательное планирование
операций, но и проведена в необходимом объеме кропотливая работа на местности с
командирами всех степеней по подготовке боевых действий, организации
взаимодействия, боевого, тылового и технического обеспечения. Жуков сполна
использовал и передавал опыт подготовки наступательной операции на Западном
фронте. Поскольку наибольший боевой опыт имели командные и штабные кадры
фронтового, армейского и отчасти дивизионного звена, им приходилось в ряде
случаев помогать и непосредственно решать вопросы, относящиеся к функциям
нижестоящих инстанций. Разведке удалось, хотя и неполно, но в основном вскрыть
систему огня противника, что позволило осуществить более надежное огневое
поражение противника, чем это было в предыдущих наступательных операциях.
Поскольку обеспеченность боеприпасами была значительно выше, чем в
Ржевско-Сычевской операции в августе 1942 г., впервые в полном объеме было
применено артиллерийское и авиационное наступление. Из-за сильного тумана в
начале наступления были ограниченными действия авиации. Вместе с тем
неблагоприятные метеоусловия позволили добиться большей скрытности
сосредоточения войск и занятия ими исходного положения для наступления.
Впервые перед началом наступления на широком фронте, в полосах всех армий была
проведена разведка боем передовыми подразделениями с целью уточнения переднего
края и системы огня противника.
Под Сталинградом также впервые при проведении крупной наступательной операции
были применены боевые порядки пехоты в соответствии с требованиями приказа НКО
No 306 -- с одноэшелонным построением не только подразделений, частей, но и
соединений. Такое построение уменьшало потери войск, позволяло более полно
использовать огневые средства пехоты. Но вместе с тем отсутствие вторых эшелонов
затрудняло своевременное наращивание усилий для развития наступления в глубину.
Это была одна из причин, почему стрелковым дивизиям первого эшелона не удалось
прорвать оборону и уже на глубине 3--4 км пришлось вводить в сражение танковые
корпуса и при сложившейся тогда обстановке это было вынужденным. Жуков позже,
при организации наступательной операции Западного фронта пришел к выводу, что в
полках и дивизиях, когда есть возможность, нужно непременно создавать вторые
эшелоны. В последующем это было узаконено.
Георгий Константинович требовал максимально возможного приближения пунктов
управления к передовым частям. Командные пункты фронтов располагались в 10--25
км, армий -- в 8--10 км; причем командующие, как правило, находились на
наблюдательных пунктах в 2--3 км от переднего края.
Значительно возрастали объемы материально-технического обеспечения войск. На
трех фронтах к началу контрнаступления было сосредоточено 8 млн. артиллерийских
снарядов и мин, в 1914 г. вся русская армия имела 7 млн. снарядов. Но если
сравнить с потребностями огневого поражения, то ноябрьские наступательные
операции 1942 г. сравнительно недостаточно обеспечивались боеприпасами (в
среднем 1,7--3,4 б/к): Юго-Западный фронт -- 3,4 б/к; Донской -- 1,7 б/к;
Сталинградский -- 2 б/к. Тогда как в Белорусской или Висло-Одерской операциях
обеспеченность фронтов боеприпасами составляла до 4,5 б/к.
В конце октября--начале ноября Жуков провел совещания и военные игры на картах и
макетах местности с руководящим составом фронтов, армий и некоторых соединений
по детальной обработке взаимодействия и способов выполнения поставленных задач,
добиваясь досконального уяснения ими своих задач и различных вариантов действий
в случае изменения обстановки в ходе операции.
13 ноября Жуков и Василевский вернулись в Москву и доложили Верховному о
проделанной работе и готовности операций. Еще раз одобрив намеченный план
действий, Сталин поручил Василевскому координацию действий фронтов в
Сталинградской операции, а Жукову поставил задачу вновь подготовить и провести
наступательную операцию на Западном направлении с целью сковать войска группы
армий "Центр" и лишить фашистское командование возможности перебрасывать силы на
Сталинградское направление. Кстати, Георгий Константинович сам предложил
Верховному такое распределение обязанностей. После войны некоторыми
военачальниками и историками высказывались домыслы о том, что Жуков сам не очень
верил в успех Сталинградской операции и поэтому попросился на Западный фронт.
Он, конечно, исходил из интересов дела. Он лучше знал условия и войска Западного
направления, имел опыт проведения нескольких крупных наступательных операций на
этом направлении и поэтому был здесь нужнее.
Само прибытие Жукова на Московское направление и начавшееся наступление
встревожило командование противника. Они ждали здесь более крупного наступления.
На этом направлении до 24 ноября (в районе Витебска) Гитлер держал и генерала
Манштейна и только окончательно поняв, где происходят главные события, отправил
Манштейна под Сталинград.
А что касается Сталинградской операции, то подготовка была уже в основном
завершена. Но в последующем Жуков, занимаясь делами войск Западного направления,
постоянно следил за обстановкой на всем советско-германском фронте и особенно
пристально -- за положением дел под Сталинградом. С началом Сталинградской
операции он участвовал в рассмотрении и принятии решений Ставкой по важнейшим
вопросам управления войсками в ходе развития операции.
На втором этапе Сталинградской битвы, связанном с действиями войск по
уничтожению окруженной группировки противника и развития наступления на внешнем
фронте, Жуков наиболее основательно участвовал в рассмотрении и решении двух
крупных стратегических вопросов.
Первый вопрос -- это как лучше осуществить одновременное окружение, уничтожение
противника и развитие наступления в глубину. Он еще при планировании и
подготовке, в частности, на занятиях по организации взаимодействия обращал
внимание на то, чтобы еще в ходе окружения расчленять и уничтожать группировки
противника в возможно короткие сроки. Но по разным причинам не все так
получалось. И когда в январе 1943 г. необходимость проведения отдельной операции
("кольцо") по уничтожению окруженного противника стала реальна, Георгий
Константинович высказался за то, чтобы решать эту задачу путем последовательного
отсечения и уничтожения окруженных войск. И с учетом этого спланировать
проведение операции в несколько этапов.
28 ноября Жукову, находившемуся в штабе Калининского фронта и готовившему здесь
наступление, позвонил Сталин и спросил его мнение, как лучше уничтожить
окруженные немецкие войска под Сталинградом.
29 ноября Жуков в своем докладе писал Сталину, что на этом этапе самое важное --
не выпустить из окружения группировку Паулюса. Ход рассуждений Жукова сводился к
следующему:
Окруженные немецкие войска сейчас, при создавшейся обстановке, без
вспомогательного удара противника из района Нижне-Чирская -- Котельниково на
прорыв и выход из окружения не рискнут.
Немецкое командование, видимо, будет стараться... в кратчайший срок собрать в
районе Нижне-Чирская--Котельниково ударную группу для прорыва фронта наших
войск...
Чтобы не допустить соединения нижне-чирской и котельниковской группировок
противника со сталинградской и образования коридора, необходимо: как можно
быстрее отбросить нижне-чирскую и котельниковскую группировки и создать плотный
боевой порядок на линии Обливская--Тормосин--Котельниково. В районе
Нижне-Чирская--Котельниково держать две группы танков, не менее 100 танков в
каждой в качестве резерва". Только после отражения неизбежного удара извне,
подчеркивал Жуков, приступить к ликвидации окруженных. И он давал конкретные
рекомендации, как лучше это выполнить.
Конфигурация "котла" к концу ноября -- эллипс, вытянутый с запада на восток на
70--80 километров и сплющенный с севера на юг до 35--40 километров, --
подсказывала образ действия: рассечь вражескую группировку по кратчайшему
расстоянию примерно посередине встречными ударами с севера и юга, а затем добить
по частям. Начиная со слабейшей -- западной. Это надлежало выполнить так:
нанести рассекающий удар в направлении Бол. Россошка. Навстречу ему нанести удар
в направлении Дубининский, высота 135. На всех остальных участках перейти к
обороне и действовать лишь отдельными отрядами в целях истощения и изматывания
противника.
Интересное историческое совпадение. Именно в те дни, когда Жуков давал свою
оценку обстановки под Сталинградом, генерал Манштейн, назначенный 27 ноября
командующим срочно сформированной группы войск "Дон" пришел к следующему
заключению: "6-я армия на первом этапе не могла рассчитывать на помощь немецких
войск, даже если бы ей удалось прорвать вражеский фронт окружения в юго-западном
направлении... Было ясно, что рано или поздно армия, не поддержанная другими
немецкими войсками, была бы вновь остановлена противником в степи, не имея
достаточного количества боеприпасов, горючего и продовольствия. Уничтожение 6-й
армии было бы предрешено!.. Был, видимо, упущен момент, когда армия без помощи
извне смогла бы завоевать себе свободу".
По плану Манштейна войска группы "Дон" должны были действовать точно так, как
предвидел Жуков: "начать наступление основными силами из района Котельниково".
Почему здесь? Манштейн заключил: "Не приходилось бы преодолевать Дона. Можно
также надеяться, что противник меньше всего будет ожидать такое наступление на
восточном берегу Дона. При существовавшей на фронте обстановке сосредоточение в
этом районе крупных сил связано для немцев с большим риском. Поэтому противник
вначале выдвинул только относительно слабые силы в направлении на Котельниково".
Если же, планировал далее Манштейн, "количество войск противника перед
Котельниково значительно возрастет", тогда "приказом был предусмотрен запасной
вариант: танковые дивизии срочно и скрытно перебрасываются по западному берегу
Дона на север, на Донско-Чирский плацдарм у Нижне-Чирской, и наносят главный
удар отсюда".
Реально группировка Манштейна действовала там, где ожидал Жуков, а именно, у
Котельниково и Нижне-Чирской.
А.М. Василевский согласился с предложениями Жукова, но в последующем, при
уничтожении окруженной группировки не во всем они были учтены. Но даже
допущенные просчеты лишь подтверждали прозорливость Георгия Константиновича. С
учетом изложенных очевидных фактов хочется сказать: господа ниспровергатели
Жукова! Но как в свете всего этого можно говорить, что Жуков был "бездарным"
полководцем.
Некоторые историки и участники войны полагают серьезным изъяном
контрнаступательной операции под Сталинградом то обстоятельство, что образовался
большой разрыв во времени между окружением группировки противника и его
уничтожением. В то время как классическое положение военного искусства состоит в
том, что окружение и уничтожение противника должны составлять единый,
непрерывный процесс, что в последующем в основном удавалось достигать в
Белорусской, Ясско-Кишиневской и некоторых других операциях, но что не удалось
сделать под Сталинградом.
Но то, что удалось сделать в Сталинградской операции, для того времени было
большим достижением, особенно если вспомнить, что в наступлении под Москвой, под
Демьянском и в других районах не удавалось даже окружить противника, а под
Харьковом весной 1942 наши войска, окружавшие противника, сами попали в
окружение и потерпели поражение. Причем в наступлении под Сталинградом были
заранее выделены силы и средства как для действий на внутреннем, так и на
внешнем фронтах окружения, хотя сил для одновременных действий на обоих фронтах
явно недоставало.
В ходе контрнаступления под Сталинградом, с одной стороны, не были приняты все
необходимые меры для расчленения и уничтожения противника в ходе его окружения,
хотя надо учитывать и крупные размеры территории, на которой располагался
окруженный противник и большую плотность его группировок. С другой стороны,
наличие крупных сил противника на внешнем фронте, стремившихся деблокировать
окруженную 6 армию Паулюса, не давало возможности сосредоточить достаточные силы
для быстрой ликвидации окруженных фашистских войск.
Ставкой ВГК с запозданием было принято решение об объединении управления всеми
войсками, занятыми уничтожением окруженной группировки, в руках одного фронта.
Только в середине декабря поступила директива о передаче всех войск,
задействованных под Сталинградом, в состав Донского фронта.
Второй вопрос, по которому Сталин советовался с Жуковым -- это решение Ставки
ВГК о направлении 2 гв. А Р.Я.Малиновского для разгрома группировки Манштейна на
Котельниковском направлении. Как известно, первоначально эта армия
предназначалась для действий в составе Юго-Западного фронта, затем -- с
изменением обстановки -- было решено передать ее Донскому фронту для участия в
уничтожении окруженной группировки. Но с появлением на Котельниковском
направлении группировки генерала Манштейна по просьбе генерала А.И.Еременко
Ставкой ВГК было принято новое решение -- передать ее в состав Сталинградского
фронта для действий против группировки противника на Котельниковском
направлении. Это предложение было поддержано и А.М. Василевским, находившимся в
это время на КП Донского фронта. В беседе со Сталиным по телефону признал такое
решение целесообразным и Жуков.
К.К.Рокоссовский продолжал настаивать на передаче 2 гв. А в состав Донского
фронта с целью ускорения уничтожения окруженной группировки противника. Против
передачи ее Сталинградскому фронту выступал и Н.Н.Воронов. После войны он назвал
такое решение "ужасным просчетом" Ставки ВГК. Действительно, если бы с
привлечением этой армии удалось в короткие сроки ликвидировать группировку
Паулюса, то для развития наступления на внешнем фронте на Ростовском направлении
можно было бы высвободить не одну, а сразу семь армий. К.К.Рокоссовский и после
войны продолжал настаивать на том, "что было бы все же более целесообразно 2-ю
гвардейскую армию использовать так, как вначале намеревалась поступить Ставка,
т.е. быстро разделаться с окруженной группировкой".
Но внимательный анализ обстановки того времени с привлечением ставших известными
после войны документов противостоящей стороны показывает, что решение Ставки
направить 2 гв. А для разгрома группировки Манштейна, видимо, было более
целесообразным, ибо не было никакой гарантии, что с подключением в состав
Донского фронта этой армии удастся быстро разделаться с окруженной группировкой.
Последующие события подтвердили, насколько непростой задачей было уничтожение 22
дивизий противника, насчитывавших до 250 тыс. человек. И был большой,
недостаточно оправданный риск того, что прорыв группировки Манштейна и удар
навстречу ей армии Паулюса могли привести к деблокированию окруженной
группировки и вообще к срыву дальнейшего наступления войск Юго-Западного и
Воронежского фронтов. Поворот навстречу группировке Манштейна сил 21 А, как
предполагал К.К.Рокоссовский, не обеспечивал быстрого разгрома этой группировки
противника.
Следует учитывать также, что Генштаб сухопутных войск Германии (Цейтцлер),
командующий группой армий "Б" еще до полного окружения 6 А предлагали
осуществить отвод этой армии на восток. Но Гитлер, Кейтель, Йодль настояли на
том, чтобы она продолжала оставаться под Сталинградом. Трудно сказать, чем бы
мог закончиться отвод 6 А, но можно определенно считать, что в этом случае
действия наших войск еще больше бы усложнились и на внутреннем и на внешнем
фронтах окружения противника.
По прошествии многих лет можно уже со всей определенностью сказать, что
Василевский и Жуков в этом вопросе были правы.
|
