Митчелл Маргарет - Унесенные ветром - Скачать бесплатно

эти темы, а Эллин была неизменно внимательна к мужу и готова сделать ему
приятное.
Пока Джералд выкладывал свои новости. Мамушка поставила перед хозяй-
кой прибор, подала золотистые гренки, грудку жареного цыпленка и желтый
яме, от которого поднимался в воздух пар, а из разреза капало растоплен-
ное масло. Мамушка ущипнула Джека, и он поспешно принялся за дело - бу-
мажные ленты медленно поплыли вверх и вниз за спиной Эллин. Мамушка сто-
яла возле хозяйки, пристально следя за каждым подцепленным на вилку и
отправленным в рот куском, словно вознамерившись силой своего взгляда
пропихнуть еду в пищевод, если Эллин вздумает отлынивать. Эллин прилежно
поглощала пищу, но Скарлетт видела, что мать от усталости даже не заме-
чает, что она ест. И только непреклонное выражение лица Мамушки застав-
ляло ее не бросать вилку.
Но вот с едой было покончено, и хотя Джералд еще не перестал громить
этих жуликов-янки, требующих освобождения негров и не желающих ни едино-
го пенни заплатить за их свободу, Эллин поднялась из-за стола.
- Будем читать молитву? - без особого энтузиазма спросил Джералд.
- Да, час поздний. Уже десять бьет. - Часы, немного похрипев, пробили
десять. - Кэррин давно пора в постель. Порк, пожалуйста, лампу пониже.
Мамушка - мой молитвенник.
Повинуясь сердитому шепоту Мамушки, Джек поставил свое опахало в угол
и принялся убирать посуду, а Мамушка извлекла из ящика буфета старенький
молитвенник Эллин. Порк, став на цыпочки, немного отпустил цепочку лам-
пы, чтобы свет переместился с потолка на стол. Эллин, расправив юбку,
опустилась на колени, положила раскрытый молитвенник на край стола, и
сложенные для молитвы руки ее легли поверх молитвенника. Джералд стал на
колени рядом с ней, а Скарлетт и Сьюлин заняли свои места по другую сто-
рону стола, подоткнув пышные юбки под колени, чтобы не так больно было
стоять на твердом полу. Кэррин из-за ее маленького роста трудно было до-
тягиваться до стола, и она стала на колени возле стула, положив руки на
сиденье. Эта поза вполне ее устраивала, давая возможность незаметно для
материнского глаза вздремнуть во время чтения молитвы.
Шелест и шорохи в холле возвестили о том, что слуги преклонили колени
за раскрытыми дверями столовой. Слышно было, как Мамушка громко кряхтит,
опускаясь на колени. Порк и коленопреклоненный держался прямо, словно
шест проглотил; горничные Роза и Тина опустились на колени очень граци-
озно, широко раскинув по полу пестрые ситцевые юбки. Лицо кухарки под
белоснежной повязкой казалось еще более темным и худым. Джек, у которого
уже слипались глаза, все же нашел в себе достаточно соображения, чтобы
устроиться подальше от Мамушкиных щипков. Черные глаза слуг выжидательно
блестели, так как ежевечерняя молитва вместе с белыми господами всегда
была для них главным событием дня. Древние образы литании с их восточной
красочностью оставались для них малопонятными, но они задевали какие-то
струны в их душе, заставляя покачиваться в такт, когда они повторяли
следом за Эллин: "Помилуй нас, господи!", "Боже, милостив буди к нам,
грешным!".
Эллин, закрыв глаза, читала молитву. Голос ее то креп, то замирал,
убаюкивая, утешая. В желтом кругу света видны были склоненные головы,
когда она произносила благодарственные слова за благополучие своего до-
ма, семьи, слуг.
Помолившись за всех обитателей Тары, за своего отца, мать, сестер,
трех своих покойных младенцев и за всех "страдальцев юдоли земной". Эл-
лин, перебирая в длинных пальцах белые четки, начала читать молитву
божьей матери - и словно шелест ветра пронесся по комнате, когда губы
белых и черных зашевелились, повторяя следом за ней:
- Пресвятая Дева Мария, моли бога за нас, грешных, и ныне и присно и
во веки веков.
И как всегда в эти минуты, Скарлетт почувствовала, что к ней приходит
успокоение, хотя невыплаканные слезы еще жгли ей глаза. Горечь пережито-
го разочарования и страх перед завтрашним днем отступили, дав место на-
дежде. Но губы ее лишь машинально повторяли слова молитвы, и не вера в
бога принесла ей облегчение, а торжественно-спокойное лицо матери и ее
взор, обращенный к престолу господа, испрашивающий благословения всем
дорогим для нее существам. Скарлетт была твердо убеждена, что небеса не
могут оставаться глухи к мольбе Эллин, когда она прибегает к ним за по-
мощью.
Голос Эллин умолк, и настала очередь Джералда, а поскольку он никогда
не успевал вовремя найти свои четки, то ему пришлось, читая молитву, ук-
радкой загибать пальцы. Под его монотонное чтение Скарлетт невольно отв-
леклась, хотя она знала, что ей сейчас надлежит, как учила ее Эллин, уг-
лубиться в себя, допросить свою совесть, вспомнить все проступки, совер-
шенные за день, раскаяться в них и испросить у бога прощения, дабы он
даровал ей силы никогда их больше не повторять. Но сердце Скарлетт брало
верх над ее совестью.
Уронив голову на скрещенные на столе руки, чтобы мать не могла видеть
ее лица, она устремилась своими печальными мыслями к Эшли. Как может он
думать о женитьбе на Мелани, когда на самом-то деле любит ее, Скарлетт?
И знает, что и она любит его. Как может он по собственной воле делать ее
несчастной?
И тут внезапно совершенно новая, ослепительная мысль сверкнула в ее
мозгу:
"Да ведь Эшли даже и не подозревает, что я влюблена в него!"
Эта мысль так поразила ее, что она едва не вскрикнула от неожиданнос-
ти. На мгновение ее мозг словно застыл, а затем заработал с лихорадочной
быстротой.
"Откуда ему знать? Я всегда держалась с ним такой недотрогой, изобра-
жала из себя такую кисейную барышню... Он, верно, думает, что я не питаю
к нему ничего, кроме дружеских чувств. Ну, ясно! Поэтому он и не приз-
нался мне до сих пор! Он думает, что его любовь безответна. Вот почему
он так странно смотрит на меня порой..."
Ей сразу вспомнилось, как она не раз ловила на себе этот взгляд, ког-
да в серых глазах Эшли, таких непроницаемых обычно, ей вдруг словно бы
открывалось что-то, и она, казалось, читала в них безнадежность и боль.
"Он убивается по мне, думает, что я увлечена Брентом, или, может,
Стюартом, или Кэйдом. И верно, решил, что раз я все равно ему не доста-
нусь, почему бы не пойти навстречу желанию семьи и не жениться на Мела-
ни. А знай он, что я люблю его..."
И воскресшая душа ее, только что погруженная в бездну отчаяния, вос-
парила на вершину блаженства. Вот и решение этой загадки - почему Эшли
так странно ведет себя, почему он молчит! Он ни о чем не догадывается!
Тщеславие подхлестнуло желание поверить в то, во что так хотелось ве-
рить, желание поверить превратилось в уверенность. Знай Эшли, что она
любит его, он был бы у ее ног. Ей нужно только...
"Ах! - подумала она, сжимая пальцами пылающий лоб. - Какая же я была
идиотка, как не подумала об этом! Надо найти какой-то способ открыть ему
глаза. Он не женится на ней, если узнает, что я люблю его! Никогда не
женится!"
Внезапно она опомнилась, заметив, что Джералд кончил читать молитву и
мать смотрит на нее. Перебирая четки, она стала произносить привычные
слова, но в голосе ее звучало такое глубокое волнение, что Мамушка от
удивления открыла глаза и бросила на нее испытующий взгляд. За ней про-
читала молитву Сьюлин, затем Кэррин, но Скарлетт, окрыленная сделанным
ею открытием, все еще парила мыслями в облаках...
Конечно, и сейчас еще не поздно! Бывали ведь случаи, когда графство
потрясала весть о том, что жених (а иной раз невеста) бежали с кем-то
прямо из-под венца. А помолвка Эшли пока даже не была объявлена! О нет,
еще не поздно!
Если Эшли связан с Мелани не любовными узами, а всего лишь словом,
данным бог весть когда, что может помешать ему взять свое слово обратно
и жениться на ней, на Скарлетт? Конечно, Эшли так бы поступил, знай он,
что она его любит. Значит, надо, чтобы он об этом узнал. Она должна най-
ти способ открыть ему глаза! А тогда...
Перестав повторять респонсорий, Скарлетт была сброшена с облаков на
землю укоряющим взором матери. Спохватившись, она начала произносить мо-
литвенные слова, украдкой оглядывая комнату. Коленопреклоненные фигуры в
мягком свете лампы, покачивающиеся тени в глубине, там, где стояли нег-
ры, все знакомые предметы, вызывавшие в ней глухое раздражение час на-
зад, теперь окрасились в радужные тона ее возрожденных надежд, и комната
снова показалась ей привлекательной и уютной. Это мгновение, вся эта
сцена навсегда останутся в ее памяти!
- Матерь божия, - нараспев произносила Эллин слова молитвы, и, вторя
ее мягкому контральто, Скарлетт послушно подхватывала:
- Моли бога о нас.
С самого раннего детства для Скарлетт это были минуты поклонения не
столько божьей матери, сколько Эллин, которую она обожествляла. Повторяя
древние слова Священного писания, Скарлетт кощунственно видела перед со-
бой сквозь смеженные веки не образ Девы Марии, а обращенное к небесам
лицо Эллин, и слова эти - "Исцеление болящих", "Грешников прибежище",
"Престол мудрости", "Врата вечного блаженства" - казались ей прекрасны-
ми, ибо они сливались для нее с образом матери. Но в этот вечер в приг-
лушенных голосах, в повторяемых шепотом словах респонсория ее взволно-
ванной душе открылась какая-то новая, необычная красота. И она от всего
сердца возблагодарила господа за то, что он указал ей путь из глубины
отчаяния... прямо в объятия Эшли.
Прозвучало последнее "аминь", и все - кое-кто с трудом, Мамушка - с
помощью Тины и Розы - поднялись с колен. Порк взял с каминной полки
длинный жгут из бумаги, зажег его от лампы и вышел в холл. Там, напротив
полукружия лестницы, стоял огромный, не поместившийся в столовой буфет
орехового дерева, а на его широкой доске вытянулись в ряд несколько ламп
и с десяток свечей в подсвечниках. Порк зажег лампу и три свечи и с важ-
ным видом первого камергера двора, провожающего королевскую чету в опо-
чивальню, начал подниматься по лестнице, держа, лампу высоко над голо-
вой. Эллин под руку с Джералдом следовала за ним, а девочки - каждая со
свечой в руке - замыкали шествие.
Скарлетт вошла к себе в спальню, поставила свечу на высокий комод и
принялась шарить в платяном шкафу, разыскивая нуждавшееся в починке
бальное платье. Перекинув его через руку, она по галерее, окружавшей
холл, направилась к спальне родителей. Дверь в спальню была приотворена
и прежде, чем Скарлетт успела постучать, до нее долетел тихий, но твер-
дый голос Эллин:
- Мистер О'Хара, вы должны рассчитать Джонаса Уилкерсона.
Джералд мгновенно вскипел:
- А где прикажете мне достать другого управляющего, который не обирал
бы меня до последней нитки?
- Он должен быть уволен немедленно, завтра же утром. Большой Сэм хо-
роший надсмотрщик и может заменить Джонаса, пока вы не наймете другого
управляющего.
- А, вот оно что! Понятно. Уважаемый Джонас забрюхатил...
- Его надо уволить.
"Так значит, это он - отец ребенка Эмми Слэттери, - подумала Скар-
летт. - Прекрасно. Чего еще можно ожидать от янки и от девчонки из такой
семьи, как эта белая рвань!"
Скромно выждав за дверью, чтобы дать Джералду время утихомириться,
Скарлетт постучалась, вошла и протянула матери платье.
Пока Скарлетт раздевалась и, задув свечу, укладывалась в постель, в
голове ее уже полностью созрел план завтрашних действий. План был крайне
прост, ибо с унаследованной от Джералда целеустремленностью она ясно ви-
дела перед собой только то, чего хотела достичь, и шла к этой цели наик-
ратчайшим путем.
Прежде всего надо быть гордой, как наставлял Джералд. Появиться в
Двенадцати Дубах веселой и оживленной как никогда. Ни одна душа не долж-
на заподозрить, что она убита союзом Эшли с Мелани. Она будет кокетни-
чать напропалую со всеми мужчинами подряд. Это, конечно, жестоко по от-
ношению к Эшли, но зато его еще сильнее потянет к ней. Она не оставит
без внимания ни одного из возможных претендентов на ее руку, начиная от
рыжеусого перестарка Фрэнка Кеннеди, ухажера Сьюлин, и кончая тихим,
скромным, застенчивым, как девушка, Чарлзом Гамильтоном, братом Мелани.
Все они будут виться вокруг нее, как пчелы вокруг цветка, и, само собой
разумеется, Эшли покинет Мелани и присоединится к свите ее поклонников.
Тогда она как-нибудь улучит минутку, чтобы остаться с ним наедине. Она
надеялась, что все произойдет именно так, - ведь иначе привести ее план
в исполнение будет нелегко. Ну, а уж если Эшли не сделает первого шага,
ей просто придется сделать его самой.
А когда они наконец останутся вдвоем, он мысленно все еще будет ви-
деть ее, окруженную роем поклонников, стремящихся добиться ее расположе-
ния, и в глазах его снова появится знакомое ей выражение обреченности и
боли. И тогда она осчастливит его. Она откроет ему, что для нее, столь
для всех желанной, всех на свете желанней он. И когда она сделает ему
свое признание, он увидит, как она мила и скромна и сколько в ней других
бесценных качеств. Конечно, она сделает это с достоинством, как настоя-
щая леди. Она не собирается бросаться ему на шею с криком: "Я люблю
вас!" Это не годится. Впрочем, вопрос о том, в какой форме признаться
ему в своем чувстве, не слишком ее тревожил. Она уже бывала в такого ро-
да положениях не раз, сумеет и теперь.
Лежа в постели, вся залитая лунным светом, она мысленно рисовала себе
эту сцену. Перед ней возникало изумленное и счастливое лицо Эшли, внима-
ющего ее любовному признанию, и она слышала его голос, произносящий за-
ветные слова: "Я прошу вас стать моей женой".
Конечно, она ответит, что не может принять предложение человека, по-
молвленного с другой, но он будет настаивать, и она в конце концов усту-
пит. И тогда они примут решение в этот же вечер бежать из дому, доб-
раться до Джонсборо и...
Да, завтра в этот час она, быть может, уже станет миссис Уилкс!
Скарлетт села в постели, обхватив колени руками, и на несколько
счастливейших в ее жизни минут почувствовала себя миссис Уилкс, женой
Эшли! А потом легкий холодок сомнения закрался в ее сердце. А что, если
не получится так, как она задумала? Что, если Эшли не предложит ей бе-
жать с ним? Но она тут же прогнала прочь эту мысль.
"Не стану думать об этом сейчас, - твердо сказала себе она. - Начну
думать - только еще больше расстроюсь. Все должно получиться так, как я
хочу... если он меня любит. А он любит меня, я это знаю!"
Она закинула голову, и в ее светлых, в темной оправе ресниц глазах
сверкнули отблески луны. Эллин не открыла ей одной простой истины: же-
лать - это еще не значит получить. А жизнь еще не научила тому, что по-
беда не всегда достается тем, кто идет напролом. Она лежала в пронизан-
ном лунным сиянием полумраке, и в ней росла уверенность, что все будет
хорошо, и она строила смелые планы - как строят их в шестнадцать лет,
когда жизнь так прекрасна, что возможность поражения кажется невозмож-
ной, а красивое платье в сочетании с нежным цветом лица - залогом победы
над судьбой.


ГЛАВА V

Было десять часов утра. На редкость горячее апрельское солнце струило
сквозь голубые занавески в спальне Скарлетт золотистый поток лучей. Сол-
нечные блики играли на кремовых стенах, отражались в темно-красной, как
вино, глуби старинной мебели и заставляли пол сверкать точно зеркало
там, где их не поглощали пестрые пятна ковров.
Дыхание лета уже чувствовалось в воздухе - первое дуновение зноя, ко-
торый придет на смену весне, начинавшей мало-помалу сдавать свои пози-
ции. В теплых струях, проникавших из сада в комнату, был разлит барха-
тистый аромат молодой листвы, цветов и влажной, свежевспаханной земли.
За окнами поражало глаз белоснежное буйство нарциссов, распустившихся по
обеим сторонам усыпанной гравием подъездной аллеи, а позади них пышные,
округлые, похожие на юбки с кринолином кусты желтого жасмина склоняли до
земли свои отягощенные золотыми цветами ветви. Пересмешники и сойки, за-
нятые извечной борьбой за обладание растущей под окном магнолией, затея-
ли очередную перебранку: крики соек звучали язвительно и резко, голоса
пересмешников - жалобно и певуче.
В такое ослепительное утро Скарлетт обычно сразу подбегала к окну и,
положив локти на подоконник, впитывала в себя ароматы и звуки Тары. Но
сегодня сияние солнца и лазурь небес пробудили в ней только одну мысль:
"Слава богу, дождя не будет!" На постели стояла картонная коробка с бе-
режно уложенным в нее светло-зеленым муаровым платьем с воланами из кре-
мовых кружев, приготовленным для отправки в Двенадцать Дубов, дабы Скар-
летт могла сменить там свой туалет перед балом, но она, скользнув по
платью взглядом, лишь пожала плечами. Если все пойдет так, как она заду-
мала, это платье не понадобится ей сегодня вечером. Задолго до начала
бала они с Эшли будут уже на пути к Джонсборо, к венцу. Сейчас ее волно-
вал совсем другой вопрос: какое платье надеть на барбекю?
Какое платье сделает ее особенно неотразимой в глазах Эшли? С восьми
часов утра она примеряла то одно, то другое и теперь стояла расстроен-
ная, подавленная, в кружевных панталонах, корсете и в трех пышных полот-
няных, отделанных кружевом нижних юбках. А отвергнутые платья пестрыми
грудами шелка, оборок и лент громоздились вокруг нее на полу, на посте-
ли, на стульях.
Розовое платье из органди с длинным ярко-красным поясом несомненно
было ей к лицу, но она надевала его прошлым летом, когда Мелани приезжа-
ла в Двенадцать Дубов, и та, конечно, могла его запомнить. А значит, ни
что не помешает ей съязвить на этот счет. Черное бомбазиновое с буфами
на рукавах и большим стоячим кружевным воротником выгодно оттеняет ее
ослепительную кожу, но нельзя не признаться, что оно ее чуточку старит.
Скарлетт озабоченно шагнула к зеркалу и вгляделась в свою шестнадцати-
летнюю мордашку, словно боясь увидеть морщины или дряблый подбородок. Но
Мелани так юна и сверка - ни в коем случае нельзя казаться возле нее
старше своих лет. Сиреневое в полоску муслиновое платье с большими кру-
жевными медальонами и тюлевым воланом красиво, но не в ее стиле. Кэррин
с ее тонким профилем и бесцветным личиком выглядела бы в нем недурно,
сама же она в этом платье будет походка на школьницу, а это уж никак не
годится - походить на школьницу рядом со спокойной, исполненной досто-
инства Мелани. Клетчатое платье из зеленой тафты все в мелких оборочках,
обшитых по краю зеленой бархатной лентой, шло ей бесподобно, и вообще
это было ее любимое платье - когда она его надевала, глаза ее приобрета-
ли совсем изумрудный оттенок, - но, увы, спереди на лифе отчетливо вид-
нелось жирное пятно. Конечно, можно было бы замаскировать пятно, прико-
лов брошь, но как знать, может быть, у Мелани очень зоркий глаз. Значит,
оставались либо пестрые ситцевые платья, недостаточно нарядные для тако-
го случая, либо бальные платья, либо зеленое муслиновое в цветочек, ко-
торое она надевала вчера. Но это было скорее вечернее платье, не слишком
подходящее для барбекю, с глубоким вырезом, почти как у бального платья,
и крошечными буфами вместо рукавов. И все же она не видела другого выхо-
да, как остановить свой выбор на нем. В конце концов ей не приходится
стыдиться своей шеи, плеч и рук, даже если и не очень пристало обнажать
их с утра.
Стоя перед зеркалом, она изогнулась в талии, чтобы оглядеть себя сбо-
ку, и не обнаружила в своей фигуре ни малейшего изъяна. Не слишком длин-
ная шея была приятно округлой и соблазнительной, как и руки, да и выгля-
дывавшие из корсета груди были очень милы. Не в пример многим шестнадца-
тилетним девчонкам, ей никогда не приходилось пришивать крошечные шелко-
вые оборочки к подкладке лифа, чтобы придать фигуре более пышные формы.
Ее радовало, что у нее, как у Эллин, тонкие, длинные белые кисти рук и
маленькие ступни, и, конечно, ей хотелось бы стать такой же высокой, как
Эллин, но, в общем, Скарлетт была вполне довольна своим ростом. Обидно,
что платье закрывает ноги, подумала она, приподняв нижние юбки и окиды-
вая взглядом округлые стройные ножки, выглядывавшие из-под панталон. Что
говорить, у нее очень хорошенькие ножки. Даже девочки в фейетвиллском
пансионе всегда ими восхищались. И уж конечно, такой тонкой талии, как у
нее, нет ни у кого, не только в Фейетвилле и Джонсборо, а, пожалуй, и во
всех трех графствах, если на то пошло.
Мысль о талии заставила ее вернуться к практическим делам. Мамушка
затянула ее корсет в талии до восемнадцати дюймов - для бомбазинового
платья, а зеленое муслиновое требует, чтобы было не больше семнадцати.
Надо велеть ей затянуть потуже. Скарлетт приотворила дверь, прислуша-
лась: из холла доносилась тяжелая поступь Мамушки. Скарлетт нетерпеливо
окликнула ее, зная, что в этот час она может как угодно покрикивать на
слуг, потому что Эллин сейчас в коптильне - выдает кухарке продукты.
- Похоже, кому-то кажется, что у меня за спиной крылья, - проворчала
Мамушка, поднимаясь по лестнице. Она с трудом переводила дух, и лицо ее
выражало неприкрытую готовность к битве. В больших черных руках покачи-
вался поднос, над которым поднимался пар от двух крупных, политых маслом
ямсов, груды гречишных оладий в сиропе и большого куска ветчины, плаваю-
щего в подливке. При виде этой ноши легкое раздражение, написанное на
лице Скарлетт, сменилось выражением воинственного упрямства. Волнение,
связанное с выбором платья, заставило ее забыть установленное Мамушкой
железное правило: прежде чем девочки отправятся в гости, их следует так
напичкать едой дома, чтобы там они уже не могли проглотить ни кусочка.
- Зря притащила. Я не стану есть. Унеси обратно на кухню.
Мамушка поставила поднос на стол, выпрямилась, уперла руки в бока.
- Нет, мисс, кушать вы будете! Нужно мне больно, чтоб опять трепали
языком, как в тот раз: видать, нянька ее дома не покормила! Все скушаете
до последнего кусочка!
- Нет, не стану! Поди сюда, затяни мне корсет потуже, я и так опазды-
ваю. Экипаж уже подан - я слышала, как он подъехал.
Теперь Мамушка заговорила вкрадчиво:
- Ну же, мисс Скарлетт, будьте умницей, поешьте немножко. Кэррин и
мисс Сьюлин скушали все до капельки.
- Еще бы им не скушать, они же трусливые, как кролики, - презрительно
сказала Скарлетт. - А я не стану. Убери поднос! Я прекрасно помню, как я
уплела все, что ты притащила, а потом у Калвертов было мороженое, для
которого они получили лед из самой Саванны, а я не смогла съесть ни ло-
жечки. А сегодня я буду есть в свое удовольствие все, что захочу.
Такой открытый бунт заставил Мамушку грозно сдвинуть брови. Что поло-
жено делать воспитанной барышне и чего не положено, было в ее глазах
непререкаемо и так же отличалось одно от другого, как белое от черного.
Никакой середины тут быть не могло. Сьюлин и Кэррин были воском в ее
мощных руках и внимательно прислушивались к ее наставлениям. А вот вну-
шить Скарлетт, что почти все ее естественные природные наклонности про-
тиворечат требованиям хорошего тона, было нелегко. Каждая победа, одер-
жанная Мамушкой над Скарлетт, завоевывалась с великим трудом и с помощью
различных коварных уловок, недоступных белому уму.
- Ну, может, вам наплевать, как судачат про вашу семейку, а мне это
ни к чему, - ворчала она. - Не больно-то приятно слушать, когда про вас,
мисс Скарлетт, говорят, что у вас воспитание хромает. А уж я ли вам не
толковала, что настоящую-то леди всегда видать по тому, как она ест, -
клюнет, словно птичка, и все. Прямо сказать, не по нутру мне это, не до-
пущу я, чтобы вы у господ Уилксов набросились, как ястреб, на еду и на-
чали хватать с тарелок что ни попадя.
- Но ведь мама же - леди, а она ест в гостях, - возразила Скарлетт.
- Вот станете замужней дамой и ешьте себе на здоровье, - решительно
заявила Мамушка. - А когда мисс Эллин была, как вы, барышней, она ничего
не ела в гостях, и ваша тетушка Полин, и тетушка Евлалия - тоже. И все
они вышли замуж. А кто много ест в гостях, тому не видать женихов как
своих ушей.
- Неправда! Как раз на том пикнике, когда ты меня не напичкала зара-
нее, потому что была больна, Эшли Уилкс сказал мне, что ему нравится,
если у девушки хороший аппетит.
Мамушка зловеще покачала головой.
- Одно дело, что жентмуны говорят, а другое - что у них на уме. Я
что-то не слыхала, чтоб мистер Эшли хотел на вас жениться.
Скарлетт нахмурилась, резкий ответ готов был слететь у нее с языка,
но она сдержалась. Слова Мамушки попали в точку, возразить было нечего.
Мамушка же, заметив смятенное выражение ее лица, коварно переменила так-
тику: она взяла поднос и, направляясь к двери, испустила тяжелый вздох.
- Что ж, будь по-вашему. А я-то еще говорила кухарке, когда она соби-
рала поднос: "Настоящую леди всегда видать по тому, как она ничего не
ест в гостях. Взять, к примеру, сказала я, мисс Мелли Гамильтон, что
приезжала в гости к мистеру Эшли... то бить - к мисс Индии. Никто не ест
меньше ее даже среди самых благородных белых леди".
Скарлетт бросила на нее исполненный подозрения взгляд, но широкое ли-
цо Мамушки выражало только искреннее сожаление по поводу того, что Скар-
летт далеко до такой настоящей леди, как мисс Мелани Гамильтон.
- Поставь поднос и зашнуруй мне корсет потуже, - с досадой молвила
Скарлетт. - Может быть, я перекушу немного потом. Если я поем сейчас,
корсет не затянется.
Не подавая виду, что победа осталась за ней. Мамушка поставила под-
нос.
- А какое платье наденет мой ягненочек?
- А вот это, - сказала Скарлетт, указывая на пену зеленого муслина в
цветочек. В мгновение ока Мамушка изготовилась к новой схватке.
- Ну уж нет! Совсем негоже этак обряжаться с утра. Кто это выставляет
груди напоказ до обеда, а у этого платья ни воротничка, ни рукавчиков! И
веснушки, ей-же-ей, опять высыпят. Вы что, позабыли уж, на что стали по-
хожи летом, как посидели в Саванне на бережку, и сколько я на вас за зи-
му пахтанья извела? Пойду спрошу мисс Эллин, чего она велит вам надеть.
- Если ты скажешь ей хоть слово, прежде чем меня оденешь, я не прог-
лочу ни кусочка, - холодно произнесла Скарлетт. - Потом она уже не пош-
лет меня переодеваться, времени не хватит.
Мамушка снова вздохнула - на этот раз признавая себя побежденной, и
выбрала из двух зол меньшее: пусть уж вырядится в вечернее платье с ут-
ра-все лучше, чем уплетать за обе щеки за чужим столом.
- Ухватитесь за что-нибудь покрепче и втяните живот, - распорядилась
она.
Скарлетт послушно выполнила приказ, вцепившись обеими руками в спинку
кровати. Мамушка, поднатужившись, затянула шнуровку, и когда тоненькая,
зажатая между пластинок из китового уса талия стала еще тоньше, взгляд
ее выразил восхищение и гордость.
- Да уж, такой талии, как у моего ягненочка, поискать! - одобрительно
промолвила она. - Попробуй затяни так мисс Сьюлин, она тут же - хлоп в
обморок!
- Ух! - выдохнула Скарлетт. - Я еще ни разу в жизни не падала в обмо-
рок, - с трудом вымолвила она.
- А другой раз не мешает и упасть, - наставительно сказала Мамушка. -
Уж больно-то вы храбрая, мисс Скарлетт. Я давно хотела вам сказать: хо-
рошего мало, ежели вот так-то, как вы, ничего не пугаться - ни тебе
змей, ни мышей, ни чего другого, и не уметь падать в обморок. Дома, по-
нятно, оно ни к чему, а вот ежели на людях... Сколько уж я вам толкова-
ла...
- Давай скорей. Не болтай так много. Вот посмотришь, я выйду замуж,
даже если не буду взвизгивать и лишаться чувств. Господи, до чего ж туго
ты меня зашнуровала! Давай сюда платье.
Мамушка аккуратно расправила двенадцать ярдов зеленого в цветочек
муслина поверх торчащих накрахмаленных юбок и принялась застегивать на
спине низко вырезанный лиф платья.
- Упаси вас бог скидать шарф али шляпу, ежели солнце станет припе-
кать, - наказывала она. - Не то вернетесь черная, как старуха Слэттери.
Ну, теперь поешьте, голубка, только не торопясь. Мало толку, если все
пойдет обратно.
Скарлетт покорно присела к столу, исполненная сомнений: сможет ли она
дышать, если проглотит хоть кусочек? Мамушка сняла с вешалки большое по-
лотенце, осторожно повязала его Скарлетт на шею и расправила белые
складки у нее на коленях. Скарлетт принялась сначала за свою любимую
ветчину и, хотя и не без труда, проглотила первый кусок.
- Боже милостивый, поскорее бы уж выйти замуж! - возмущенно заявила
она, с отвращением втыкая вилку в яме. - Просто невыносимо вечно приду-
риваться и никогда не делать того, что хочешь. Надоело мне притворяться,
будто я ем мало, как птичка, надоело степенно выступать, когда хочется
побегать, и делать вид, будто у меня кружится голова после тура вальса,
когда я легко могу протанцевать двое суток подряд. Надоело восклицать:
"Как это изумительно!", слушая всякую ерунду, что несет какой-нибудь
олух, у которого мозгов вдвое меньше, чем у меня, и изображать из себя
круглую дуру, чтобы мужчинам было приятно меня просвещать и мнить о себе
невесть что... Не могу я больше съесть ни крошки!
- Одну оладушку, пока не простыли, - непреклонно произнесла Мамушка.
- Почему девушка непременно должна казаться дурой, чтобы поймать же-
ниха?
- Да думается мне, это оттого, что жентмуны сами не знают, чего им
нужно. Они только думают, что знают. Ну, а чтоб не горевать целый век в
старых девах, надо делать так, как они хотят. А жентмунам-то кажется,
что им нужны тихие, маленькие дурочки, у которых и аппетиту и мозгов не
больше, чем у птичек. Сдается мне, ни один жентмун не сделает предложе-
ния девушке, ежели заметит, что она кое в чем смыслит больше него.
- Значит, для них большая неожиданность, когда они после свадьбы об-
наруживают, что их супруги не полные идиотки?
- Ну, тогда уж все равно поздно. Они ведь женились уже. Да, сдается
мне, жентмуны догадываются малость, что у их жен есть кой-что в голове.
- Когда-нибудь я стану говорить и делать все, что мне вздумается, и
плевать я хотела, если это кому-то придется не по нраву.
- Не бывать этому, - угрюмо сказала Мамушка. - Нет, пока я жива. Ну,
ешьте оладьи. Да обмакните их в соус, моя ласточка.
- Не думаю, чтобы все девушки-янки разыгрывали из себя таких дурочек.
Когда в прошлом году мы были в Саратоге, я заметила, что многие из них
проявляли здравый смысл, и притом в присутствии мужчин тоже.
Мамушка фыркнула.
- Янки? Да уж, мэм, эти янки говорят все, что им взбредет на ум,
только что-то я не приметила, чтобы к ним много сватались.
- Но ведь рано или поздно они все равно выходят замуж, - возразила
Скарлетт. - Янки же не вырастают просто так из-под земли. Значит, они
выходят замуж и рождают детей, и притом их там очень много.
- Мужчины женятся на них ради денег, - убежденно заявила Мамушка.
Скарлетт окунула кусок оладьи в соус и отправила в рот. Может, Мамуш-
ка и знает, о чем толкует. Может, в этом и вправду что-то есть, ведь Эл-
лин в общем-то говорит то же самое, только выражается по-другому, более
деликатно. Да в сущности, матери всех ее подруг внушают своим дочерям,
что они должны казаться беспомощными, беззащитными, кроткими, как голуб-
ки, неземными существами. Ведь не зря же было выработано и так прочно
внедряется это притворство! Может, она и впрямь вела себя слишком смело?
Иной раз она спорила с Эшли и позволяла себе открыто высказывать свое
мнение. Что, если это, а также ее пристрастие к далеким прогулкам пешком
или верхом оттолкнуло от нее Эшли и заставило обратить внимание на хруп-
кую Мелани? Быть может, поведи она себя по-другому... Однако она
чувствовала, что перестанет уважать Эшли, если окажется, что он способен
попасться на крючок таких обдуманных женских уловок. Ни один мужчина,
который настолько глуп, чтобы приходить в восторг от этого жеманства,
притворных обмороков и лицемерных "О, какой вы замечательный!", не стоит
того, чтобы за него бороться. И тем не менее, по-видимому, всем мужчинам
это нравится.
Если до сих пор она неправильно вела себя с Эшли... Ну что ж, что бы-
ло, то было, ничего тут не поделаешь. С этого дня она попробует по-дру-
гому, применит более правильную тактику. Но в ее распоряжении всего нес-
колько часов, чтобы заполучить его, и если для этого нужно падать в об-
морок или делать вид, что падаешь, так она это сумеет. Если жеманством и
наивно-глупым кокетством можно его привлечь, что ж, пожалуйста, она при-
кинется такой пустоголовой кокеткой, что даст сто очков вперед даже этой
безмозглой Кэтлин Калверт. А если понадобится действовать более смело,
она готова и к этому. Сегодня или никогда! И, увы, не нашлось человека,
который помог бы Скарлетт понять, что все, заложенное в ней от природы,
даже ее беспощадная жизненная хватка, куда привлекательнее, чем любая
личина, которую она сумеет на себя нацепить. Впрочем, хотя ей и было бы
приятно это услышать, она бы все равно не поверила. Да и весь тот мир,
плотью от плоти которого она была, тоже не принял бы такого воззрения,
ибо простота и непосредственность в женщине никогда не имели большой це-
ны в глазах людей.
Пока коляска, поднимая красную пыль, катилась по дороге к Двенадцати
Дубам, Скарлетт, не без некоторых угрызений совести, радовалась тому,
что ни Эллин, ни Мамушка не будут присутствовать на барбекю. Не будет
никого, чьи чуть заметно приподнятые брови или невольно выпяченная ниж-
няя губа могли бы помешать ей привести в исполнение свой план. Конечно,
Сьюлин наябедничает им завтра, но если все осуществится, как задумано,
семья будет слишком взволнована ее обручением с Эшли и их бегством, что-
бы выражать недовольство ее поведением на барбекю. И Скарлетт радовало,
что Эллин была вынуждена остаться дома.
Джералд, с утра подкрепившись бренди, дал Джонасу Уилкерсону расчет,
и Эллин осталась дома, чтобы принять у него дела и проверить отчетность.
Скарлетт поцеловала мать на прощанье в маленьком кабинетике, где Эллин
сидела перед высоким, набитым всяческими бумагами секретером. Джонас
Уилкерсон со шляпой в руке и плохо скрытым выражением бешенства на худом
смуглом лице стоял перед нею: шутка ли - так бесцеремонно лишить его
столь выгодной должности, какой не сыщешь больше во всем графстве! И все
из-за такого пустяка, как маленькая шалость на стороне. Сколько он ни
старался вдолбить Джералду - который, впрочем, с ним и не спорил, вполне
разделяя его точку зрения, - что отцом ребенка Эмми Слэттери с такой же
долей вероятия может оказаться любой другой мужчина, это никак не меняло
дела в глазах Эллин. Джонас пылал ненавистью ко всем южанам. Он ненави-
дел их холодную учтивость и их высокомерное презрение к людям его круга,
отчетливо проступавшее сквозь эту учтивость. И с особенной силой ненави-
дел он Эллин О'Хара, ибо она была олицетворением всего, столь ненавист-
ного ему в южанах.
Мамушка, как главная над всей дворовой челядью, тоже осталась, чтобы
помогать Эллин, и на козлах, рядом с Тоби, дерзка на коленях длинную
картонку с бальными платьями, восседала Дилси. Джералд верхом на своем
могучем гунтере ехал рядом с коляской, разогретый бренди и очень до-
вольный собой: это неприятное дело с увольнением было позади и управился
он с ним неожиданно быстро. Просто предоставил Эллин довести все до кон-
ца, ни на секунду даже не подумав о том, каким это будет для нее разоча-
рованием - не побывать на барбекю и не повидаться с друзьями. Был прек-
расный весенний день, щебетали птицы, вокруг, лаская взор, расстилались
земли Тары, и настроение у Джералда было самое игривое; он чувствовал
себя молодым, и серьезные мысли не шли ему на ум. Временами его вдруг
прорывало какой-нибудь веселой ирландской песенкой, вроде "В повозке с
верхом откидным" или же меланхолической элегией в честь Роберта Эммета
"На чужой стороне пал бесстрашный герой"...
Он был счастлив, с удовольствием предвкушая веселый денек с друзьями,
возможность вволю подрать глотку, проклиная янки и призывая на их голову
войну, а когда он взглядывал на своих трех прелестных дочек в ярких
платьях с кринолинами и с этими крошечными дурацкими зонтиками в руках,
сердце его преисполнялось гордостью. Вчерашний разговор со Скарлетт ни-
мало его не тревожил, ибо начисто испарился из его памяти. Он просто ду-
мал о том, какая она хорошенькая, и как все будут ему завидовать, и что
глаза у нее сегодня кажутся такими ярко-зелеными, совсем как холмы Ир-
ландии. И ощутив в душе эту поэтическую жилку, он, окончательно возгор-
дившись, осчастливил дочерей громким, хотя и несколько фальшивым испол-
нением "Увенчав себя зеленым клевером".
Скарлетт поглядывала на него снисходительно-насмешливым оком, как
мать на маленького хвастунишку-сына. Она знала наперед, что к вечеру он
будет мертвецки пьян. Возвращаясь домой в полном мраке, он, как всегда,
будет пытаться перемахнуть через все изгороди на пути от Двенадцати Ду-
бов к Таре, а ей останется только полагаться на милость Провидения и на
здравый смысл лошади и надеяться, что он не свернет себе шеи. Презрев
все мосты на свете, он, разумеется, пустит лошадь вплавь через реку и,
возвратясь домой, будет орать во всю глотку, требуя, чтобы Порк уложил
его спать в кабинете на диване, а Порк, как всегда в этих случаях, уже
будет дожидаться его в холле с зажженной лампой в руке.
Он, конечно, приведет в негодность свой новый серый поплиновый костюм
и будет страшно, чертыхаться поутру, во всех подробностях описывая Эл-
лин, как лошадь угораздило свалиться в темноте с моста в реку, и эта яв-
ная ложь будет принята всеми как должное, хотя никто, разумеется, ей не
поверит, а он будет чувствовать себя при этом великим хитрецом.
"Какой же он славный, безответственный, эгоистичный ребенок", - с
внезапным приливом нежности подумала Скарлетт. Она чувствовала себя та-
кой приятно взволнованной и счастливой сегодня, что ей хотелось обнять и
Джералда, и весь мир. Она была красива и сознавала это. Нежно пригревало
солнце, вокруг во всем своем великолепии блистала весна, и Скарлетт зна-
ла, что еще до заката Эшли будет у ее ног. Сочно-красная земля в глубо-
ких, размытых зимними дождями придорожных канавах просвечивала сквозь
нежную зеленую поросль куманики. Голые глыбы гранитных валунов, разбро-
санные по красной глине, уже оплетались стеблями диких роз, а полчища
нежно-лиловых фиалок шли в наступление со всех сторон. Осыпанные белым
цветом кизиловые леса на холмах за рекой блистали на солнце, подобно
вершинам снежных гор. Бело-розовое буйство весны увенчало цветами ветви
яблонь, а под деревьями, там, куда проникали солнечные лучи, испещренный
бликами многоцветный пестрый ковер жимолости отливал пурпурным, оранже-
вым и алым. Легкий ветерок приносил откуда-то тонкий аромат цветущих
кустарников, и воздух был так насыщен благоуханием, что его пряный прив-
кус, казалось, можно было ощутить на языке.
"До конца жизни я буду помнить, как прекрасен был этот день! - поду-
мала Скарлетт. - И быть может, он станет днем моего венчания с Эшли".
И у нее сладко замерло сердце при мысли о том, что сегодня на закате
дня она будет скакать верхом бок о бок с Эшли среди этой зеленой многоц-
ветной красы, спеша в Джонсборо, под венец. Или ночью, при луне. Конеч-
но, потом они сыграют настоящую свадьбу в Атланте, но об этом уж позабо-
тятся Эллин и Джералд. На мгновение ей стало не по себе, когда перед ней
вдруг возникло лицо Эллин, побелевшее от ужаса и стыда при вести о том,
что ее дочь бежала с чужим женихом, уведя его из-под венца. Впрочем,
Скарлетт не сомневалась, что Эллин простит ее, когда увидит, как она
счастлива. И Джералд, конечно, будет рычать и браниться на чем свет сто-
ит. Но какие бы он ни приводил вчера доводы против ее брака с Эшли, в
душе-то он будет рад-радешенек породниться с Уилксами.
"И вообще, я успею обо всем этом подумать, когда уже стану его же-
ной", - сказала она себе, отгоняя тревогу прочь.
Под этим теплым солнцем, в этот яркий весенний день, когда вдали на
холме за рекой уже показались печные трубы" Двенадцати Дубов, таким тре-
петным предвкушением счастья была полна ее душа, что в ней не оставалось
места для других чувств.
"Здесь я буду жить весь остаток моих дней, и пятьдесят, а может, и
больше весен будут приходить одна на смену другой, и я расскажу моим де-
тям и внукам, как прекрасна была эта весна - прекрасней всех, какие были
и будут на земле". И мысль эта переполнила ее такой радостью, что она
невольно подхватила припев "Зеленого клевера", заслужив этим шумное
одобрение Джералда.
- Чему это ты так радуешься сегодня с утра? - сварливо заметила Сыо-
лин, которая все еще злилась из-за того, что зеленое шелковое бальное
платье Скарлетт было бы куда больше к лицу ей, чем его законной облада-
тельнице. И почему Скарлетт всегда такая жадная - нипочем не даст поно-
сить ни платья, ни шляпки? И почему мама всегда берет сторону Скарлетт и
утверждает, что ей, Сыолин, не идет зеленый цвет? - Тебе ведь не хуже
моего известно, что сегодня будет оглашена помолвка Эшли. Папа мне с ут-
ра сказал. А я-то знаю, что ты уже не первый месяц сохнешь по нему.
- А больше ты ничего не знаешь? - отпарировала Скарлетт и показала ей
язык. Она не даст испортить себе настроение в такой день. Интересно, что
скажет мисс Сыолин в это время завтра!
- Это же неправда, Сьюзи! - возразила шокированная ее словами Кэррин.
- Скарлетт нравится не он, а Брент.
Смеющиеся зеленые глаза Скарлетт скользнули по лицу младшей сестрен-
ки: эта ангельская доброта была для нее просто непостижима. Каждому че-
ловеку в доме было известно, что тринадцатилетняя Кэррин отдала свое
сердце Бренту Тарлтону, хотя для него она всего-навсего младшая сестрен-
ка Скарлетт, и только. И за спиной Эллин все остальные члены семьи пос-
тоянно дразнили ее этим, доводя до слез.
- Я и думать забыла о Бренте, моя дорогая, - заявила Скарлетт, от
полноты своего счастья проявляя великодушие. - А он и думать забыл обо
мне. Он ждет, когда ты подрастешь.
Круглое личико Кэррин порозовело: радость боролась в ней с недовери-
ем.
- Что ты, Скарлетт! Неужели правда?
- Ты же знаешь, Скарлетт, что говорит мама? Кэррин еще слишком мала,
чтобы думать о поклонниках. Зачем ты морочишь ей голову?
- Ну и ступай, наябедничай, мне наплевать. Ты хочешь, чтобы она всег-
да ходила в малышках, потому что знаешь: через год-два она, как подрас-
тет, станет красивее тебя.
- Придержи-ка хоть сегодня свой язык, не то отведаешь у меня хлыста,
- предостерег Скарлетт отец. - Тихо мне! Слышите - колеса гремят? Верно,
Тарлтоны или Фонтейны.
Они приближались к пересечению с дорогой, спускавшейся по лесистому
склону от Мимозы и Прекрасных Холмов, и из-за высокой, плотной стены де-
ревьев стал отчетливее доноситься стук копыт, скрип колес и веселый го-
мон женских голосов. Джералд, ехавший чуть впереди, натянул поводья и
сделал Тоби знак остановить коляску у перекрестка.
- Это тарлтонские дамы, - сообщил он дочери, и его румяное лицо расц-
вело в улыбке, так как из всех женщин в округе рыжеволосая миссис Тарл-
тон пользовалась у него наибольшей симпатией, не считая, разумеется. Эл-
лин. - И небось сама хозяйка на козлах. Да уж, эта женщина умеет править
лошадьми! Легкая, как перышко, а крепка, что твоя сыромятная плеть, и
чертовски недурна к тому же. Можно только пожалеть, что всем вам, с ва-
шими нежными ручками, далеко до нее, - добавил он, окинув неодобри-
тельным взглядом дочерей. - Кэррин-та вообще боится бедных лошадок,
словно диких зверей, у Сью руки делаются как крюки, стоит ей взяться за
вождей, да и ты, моя кошечка...
- Ну, меня-то по крайней мере еще ни одна лошадь не сбросила! - воз-
мущенно воскликнула Скарлетт. - А миссис Тарлтон на каждой охоте вылета-
ет из седла.
- И, сломав ключицу, держится как настоящий мужчина, - сказал Дже-
ралд. - Ни обмороков, ни ахов-охов. Ладно, хватит, вон она едет.
Приподнявшись на стременах, он снял шляпу и приветственно взмахнул ею
над головой, когда коляска Тарлтонов - все девушки в ярких платьях, с
развевающимися вуалями, с зонтиками от солнца, миссис Тарлтон, как и
предрекал Джералд, на козлах - показалась из-за поворота. Да для кучера
и не хватило бы места: четыре дочки, мать, няня и куча длинных картонок
с бальными платьями заполняли всю коляску. К тому же Беатриса Тарлтон с
неохотой отдавала вожжи в чужие - будь то белые, будь то черные - руки,
если ее собственные не были в лубках. Хрупкая, узкобедрая и такая бело-
кожая, словно ее огненно-рыжие волосы впитали в себя все краски, отпу-
щенные ей природой, она обладала цветущим здоровьем и неутомимой энерги-
ей. Родив восьмерых детей, таких же огненно-рыжих и жизнестойких, как
она сама, миссис Тарлтон, по мнению графства, неплохо сумела их воспи-
тать, дрессируя совершенно так же, как своих любимых жеребят, - строго,
любовно и не слишком стесняя их свободу. "Держи в узде, но не превращай
в слюнтяев" - таков был ее девиз.
Лошади были ее страстью, и о них она могла говорить не умолкая. Она
знала в них толк и умела с ними обходиться не хуже любого мужчины в
графстве. Жеребята резвились и на выгоне, и на газоне перед домом, а во-
семь ее отпрысков носились по всему звеневшему от их криков дому на хол-
ме, и в каком бы уголке плантации ни показалась миссис Тарлтон, за ней
неизменно следовала целая свита мальчишек, девчонок, жеребят и гончих.
Все лошади, а в особенности гнедая кобыла Нелли, обладали, по ее словам,
недюжинным умом, и если какие-либо хлопоты по дому задерживали хозяйку
позже установленного для верховой прогулки часа, она говорила, вручая
одному из негритят сахарницу:
- Ступай, отнеси Нелли и скажи ей, что я буду, как только управлюсь.
Почти всегда, за редчайшим исключением, она носила амазонку, ибо если
не сидела верхом, то в любую минуту готова была вскочить в седло и пото-
му, встав со сна, сразу же приводила себя в боевую готовность. Каждое
утро, хоть в ведро, хоть в ненастье, Нелли седлали и прогуливали перед
домом, ожидая, когда миссис Тарлтон улучит часок для верховой езды. Но
управлять плантацией Прекрасные Холмы было делом нешуточным, урвать сво-
бодную минуту тоже не так-то легко, так что Беатриса Тарлтон, небрежно
перекинув шлейф амазонки через руку и сверкая начищенными сапогами,
мелькала по дому.
И сегодня в темном шелковом платье с небольшим, не по моде, криноли-
ном она выглядела так, словно и на этот раз надела амазонку, ибо платье
было, в сущности, такого же строгого покроя, а маленькая черная шляпка с
длинным черным пером, слегка сдвинутая набок над карим смеющимся глазом,
казалась точной копией потрепанного старого котелка, в котором миссис
Тарлтон обычно выезжала на охоту.
Увидав Джералда, она помахала ему хлыстом и осадила пару своих игри-
вых гнедых лошадок, а четыре девушки, перегнувшись через борт коляски,
огласили воздух такими громкими приветственными кликами, что испуганная
упряжка затанцевала на месте. Стороннему наблюдателю могло показаться,
что Тарлтоны встретились с О'Хара никак не после двухдневной, а по
меньшей мере после многолетней разлуки. Это была приветливая, общи-
тельная семья, очень расположенная к своим соседям и особенно к девочкам
О'Хара. Точнее говоря - Сьюлин и Кэррин. Ни одна девушка во всей округе
- разве что за исключением глупышки Кэтлин Калверт - не испытывала сим-
патии к Скарлетт О'Хара.
Летом пикники и балы устраивались в округе почти каждую неделю, но
рыжеволосые Тарлтоны, с их непревзойденной способностью веселиться от
души, радовались любому балу и любому пикнику так, словно он был первым
в их жизни. Они с трудом разместились в коляске - эти четыре миловидные
цветущие девушки в пышных платьях с кринолинами и воланами, никак не
вмещавшимися в экипаж и торчавшими над колесами, в больших соломенных
шляпах, украшенных розами и завязанных под подбородком черными бархатны-
ми лентами, с зонтиками в руках, то и дело приходившими в столкновение
из-за недостатка места. Все оттенки рыжих кудрей выглядывали из-под
шляп: ярко-рыжиеу Хэтти, светлые, рыжевато-золотистые-у Камиллы, кашта-
новые, отливающие бронзой - у Рэнды и почти морковно-красные - у ма-
ленькой Бетси.
- Какой прелестный рой бабочек, мэм, - галантно произнес Джералд, по-
равнявшись с коляской. - Но всем им далеко до их матушки.
Золотисто-карие глаза миссис Тарлтон насмешливо округлились, но она
так задорно закусила нижнюю губу, что это можно было принять за поощре-
ние, и дочки закричали хором, перебивая друг друга;
- Ма, перестань строить глазки мистеру О'Хара, не то мы все расскажем
папе!
- Право же, мистер О'Хара, стоит появиться интересному мужчине, вроде
вас, как она тут же старается его у нас отбить.
Скарлетт смеялась их шуткам вместе со всеми, но, как всегда, фа-
мильярное обращение тарлтонских барышень со своей матерью шокировало ее.
Они держали себя с ней, как с ровней, словно ей тоже было от силы шест-
надцать лет. Одна мысль о том, что можно разговаривать в таком тоне с
Эллин, казалась Скарлетт кощунственной. И все же... и все же было что-то
необыкновенно притягательное в отношениях, существовавших между миссис
Тарлтон и ее дочками: они ведь боготворили мать, хотя и позволяли себе
подтрунивать над ней, и критиковать ее, и дразнить. Нет, конечно, - за-
говорило в Скарлетт тотчас пробудившееся чувство привязанности, - это
вовсе не значит, что такая мать, как миссис Тарлтон, кажется ей чем-то
лучше Эллин... Просто забавно было бы пошалить и порезвиться с мамой. Но
она устыдилась такой мысли, почувствовав даже в этом какое-то неуважение
к Эллин. Она знала, что ни под одну из этих соломенных шляпок, колыхав-
шихся там, над коляской, подобные мысли никогда не заползают, и чувство
досады и неясного беспокойства охватило ее, как бывало всякий раз, когда
она замечала свою несхожесть с другими.
Наделенная от природы живым, но не способным к анализу умом, она все
же подсознательно чувствовала, что взбалмошные, как дикие кошки, и свое-
вольные, как необъезженные кобылицы, девочки Тарлтон отличаются вместе с
тем какой-то необычайной цельностью. И отец и мать их были уроженцами
Джорджии, Северной Джорджии, прямыми потомками пионеров этого края. Это
придавало им уверенность в себе и устойчивость их образу жизни. Они инс-
тинктивно, но так же отчетливо, как Уилксы, знали, к чему стремятся,
только стремления их были направлены совсем на другое. Их никогда не
раздирали противоречия, так часто терзавшие Скарлетт, в жилах которой
кровь сдержанной, утонченной аристократки восточного побережья Атлантики
смешалась с кровью жизнелюбивого, смышленого ирландского земледельца.
Скарлетт, преклонявшейся перед матерью и обожествлявшей ее, хотелось по-
рой растрепать ей прическу и какой-нибудь дерзостью вывести ее из себя.
И вместе с тем она понимала, что одно несовместимо с другим. Двойствен-
ность ее проявлялась также и в том, что ей хотелось казаться своим пок-
лонникам хорошо воспитанной, утонченной молодой леди и в то же время -
этаким задорным бесенком, который не прочь позволить поцеловать себя ра-
зок-другой.
- А где же Эллин? - спросила миссис Тарлтон.
- Ей надо уволить нашего управляющего, и она осталась дома, чтобы
принять у него отчет. А где сам и мальчики?
- Они уже давно ускакали в Двенадцать Дубов - дегустировать пунш,
достаточно ли он, видите ли, крепок. Можно подумать, что до завтрашнего
утра у них не хватит на это времени. Придется попросить Джона Уилкса,
чтобы он пристроил их куда-нибудь на ночь, хоть в конюшню. Пять пьяных
мужчин в доме - это, знаете ли, тяжеловато для меня. С тремя я еще могу
управиться, но уж...
Джералд поспешил переменить предмет разговора. Он чувствовал, как
дочки хихикают у него за спиной, вспоминая, в каком состоянии возвратил-
ся домой их отец от Уилксов с последнего пикника прошлой осенью.
- А почему вы сегодня не в седле, миссис Тарлтон? Я вас как-то не
привык видеть без вашей Нелли. Вы же настоящая Бавкирия.
- Валькирия вы, может быть, хотели сказать, мой дорогой неуч! - воск-
ликнула миссис Тарлтон, ловко подражая его ирландскому говору. - Так как
на Бавкиду-то я уж никак не похожа, разумеется. Это была не женщина, а
цветочек.
- Ну, Валькирия так Валькирия, какая разница, - ничуть не смутившись
своей ошибки, отвечал Джералд. - Я хочу сказать, что когда вы на охоте и
гоните собак, так любой мужчина позавидует вашей посадке и вашему голо-
су.
- Ну, что, мама, получила? - сказала Хэтти. - Сколько раз я тебе го-
ворила, что ты дерешь глотку, как команчи, стоит тебе завидеть лисицу.
- Да ты визжишь еще громче, когда няня моет тебе уши, - не осталась в
долгу миссис Тарлтон. - А ведь тебе шестнадцать стукнуло! Ну, а не в
седле я потому, что Нелли сегодня утром ожеребилась.
- Вот как! - с неподдельным интересом воскликнул Джералд - страстный,
как все ирландцы, лошадник, и у него заблестели глаза, а Скарлетт снова
была шокирована, невольно сравнив миссис Тарлтон со своей матерью. Ведь
для Эллин кобылы никогда не жеребятся, а коровы не телятся, да, в сущ-
ности, и куры едва ли несут яйца. Эллин полностью игнорировала эти факты
жизни. Ну, а миссис Тарлтон вовсе не свойственна была такая стыдливость.
- И кто у нее - кобылка?
- Нет, чудесный жеребчик, ноги в два ярда длиной. Непременно приез-
жайте поглядеть на него, мистер О'Хара. Это настоящий племенной тарлто-
новский жеребец. Рыжий, совсем как кудри у нашей Хэтти.
- Да он и вообще вылитая Хэтти, - сказала Камилла и тут же с визгом
исчезла в каскаде юбок, панталон и слетевших на сторону шляп, так как
Хэтти, удлиненным овалом лица и впрямь напоминавшая лошадку, бросилась
на нее, пытаясь ущипнуть.
- Мои девочки так расшалились с утра, что их просто не унять, - ска-
зала миссис Тарлтон. - Это известие о помолвке Эшли с его кузиночкой из
Атланты почему-то привело их в телячий восторг. Как, кстати, ее зовут?
Мелани? Славная крошка, но, хоть убей, не могу запомнить ни имени ее, ни
лица. Наша кухарка замужем за их дворецким, и он вчера сообщил ей, что
помолвка будет оглашена сегодня вечером, ну, а кухарка утром сказала об
этом нам. Девчонок это страшно разволновало, хотя совершенно непонятно -
почему. Всем давным-давно было известно, что Эшли женится на ней, если,
конечно, не выберет себе в жены какую-нибудь другую из своих кузин, до-
чек Бэрра из Мейкона. А Милочка Уилкс выйдет замуж за брата Мелани -
Чарлза. Объясните мне, мистер О'Хара, что им мешает жениться на ком-ни-
будь, кроме своих родственников? Потому как...
Скарлетт уже не слышала конца этой со смехом произнесенной фразы. На
мгновение солнце, казалось, скрылось за тучей, все вокруг потемнело, и
мир утратил краски. Молодая листва приобрела какой-то зловещий оттенок,
кизиловые деревья поблекли, и дикая яблоня, вся в цвету, такая нежно-ро-
зовая минуту назад, уныло поникла. Скарлетт вонзила ногти в обивку си-
денья, и зонтик, который она держала над головой, задрожал в ее руке.
Одно дело - знать, что Эшли помолвлен, и совсем другое дело - слышать,
как кто-то так небрежно, вскользь, упоминает об этом. Но усилием воли
она не позволила себе пасть духом, и снова весело заблистало солнце,
возродив в жизни окружающую природу. Она ведь знает, что Эшли любит ее.
В этом не может быть сомнения. И она улыбнулась при мысли о том, как
изумится миссис Тарлтон, когда оглашение помолвки не состоится, и как
еще больше изумится, узнав об их с Эшли тайном побеге, и будет говорить
всем, какая это продувная девчонка. Скарлетт сидела и словно ни в чем не
бывало слушала про помолвку Мелани, в то время как они с Эшли уже дав-
но... При этой мысли ямочки на ее щеках заиграли, и Хэтти, внимательно
следившая, какое впечатление произведут на Скарлетт слова матери, отки-
нулась на спинку сиденья, недоуменно наморщив лоб.
- Нет, что вы ни говорите, мистер О'Хара, - настойчиво продолжала
миссис Тарлтон, - а все эти браки между двоюродными братьями и сестрами
- совершеннейшая нелепость. Мало того, что Эшли женится на этой малютке
Гамильтон, но чтоб еще и Милочка вышла замуж за этого худосочного Чарлза
Гамильтона...
- Да если она не выйдет за Чарлза, то так и останется старой девой, -
безжалостно сказала Рэнда, исполненная спокойного сознания, что ей-то уж
такая участь никак не грозит. - За ней же никогда никто не ухаживал,
кроме него. И он-то - непохоже, чтобы был в нее влюблен, хоть они и по-
молвлены. Ты помнишь, Скарлетт, как он приударял за тобой на прошлых
рождественских праздниках?
- Придержите свой скверный язык, мисс, - осадила ее мать. - И все же
не следует жениться на двоюродных и даже троюродных сестрах. Это приво-
дит к вырождению. Люди не лошади. Можно вывести породу, повязав кобылу с
ее братом, если он хороший производитель, или с отцом, но с людьми это
дело не пройдет. Экстерьер, может, будет и неплох, но ни силы, ни вынос-
ливости не жди. Вы...
- Тут мы с вами, пожалуй, поспорим, мэм. Много ли можете вы назвать
мне людей лучше Уилксов? А они заключают внутрисемейные браки с тех пор,
как Брайан Бору был еще мальчишкой.
- Вот и пора это прекратить: результаты-то начинают сказываться. На
Эшли это еще не так заметно - он, конечно, чертовски привлекательный ма-
лый, хотя, впрочем, и он... Но вы поглядите на этих двух бедных девочек
Уилкс - что за бесцветные, малокровные создания! Они славные девчушки,
спору нет, но какие же безжизненные! А эта малютка мисс Мелани! То-
ненькая, как былиночка, - ветер дунет, и нет ее. И никакого темперамен-
та. И ни малейшего проявления личности. "Да, мэм! Нет, мэм!" Ни слова от
нее больше не добьешься. Вы понимаете, что я хочу сказать? В эту семью
нужно влить новую кровь - хорошую, сильную кровь для потомства. Такую,
как у моих рыжеволосых сорванцов или у вашей Скарлетт. Только не поймите
меня неправильно. Уилксы по-своему очень славные люди, и я их всех люб-
лю, но будем откровенны! Слишком уж они утонченные, они вырождаются.
Разве не так? На добром ипподроме в солнечный день они могут показать
неплохую резвость, но на трудной дороге я на Уилксов не поставлю. Вырож-
дение обескровило их, лишило стойкости, и случись какая-нибудь катастро-
фа, им не выстоять в неравной борьбе. Это изнеженное племя. А мне пода-
вай такую лошадь, которая вынесет меня в любую погоду! И смотрите, как
они не походки на весь здешний народ, - это все результат их родственных
союзов. Вечно сидят, уткнувшись в книгу, или бренчат на рояле. Ручаюсь,
Эшли всегда предпочтет книгу охоте! Ей-богу! Хотите, поспорим, мистер
О'Хара? И поглядите, какие они все узкоплечие, узкобедрые. Им нужны хо-
рошие производители и женщины с горячей кровью.
- Хм, да, да, - смущенно пробормотал Джералд, до сознания которого
вдруг дошло, что этот чрезвычайно интересный и вполне, на его взгляд,
приличный разговор, вероятно, показался бы совсем неуместным его 'жене.
Да, узнай Эллин, что в присутствии ее дочерей шла беседа на столь откро-
венную тему, она не оправилась бы от этого потрясения до конца своей
жизни. Но миссис Тарлтон, как обычно, не было дела до чужих взглядов,
тем более что она уже села на своего любимого конька - выведение хорошей
породы. Людей ли, лошадей ли - все едино.
- Поверьте, я знаю, что говорю. У меня тоже есть кузен, который же-
нился на своей кузине, так поглядели бы вы на их детей! Все как один пу-
чеглазые, что твои лягушки, бедные крошки! И когда мои родители вздумали
выдать меня за моего троюродного братца, я брыкалась и лягалась, как мо-
лодая кобыла. Я сказала: "Нет, мама, это не для меня. Не хочу, чтобы у
моих детей были ветры и вздутые животы или костный шпат". Мать лишилась
чувств, когда я сказала про ветры, но я стояла насмерть, и бабушка меня
поддержала. Она, понимаете, тоже знала толк в лошадях и в выведении по-
роды и заявила, что я права. И помогла мне бежать с мистером Тарлтоном.
А теперь поглядите на моих детей! Все здоровые, крепкие, ни одного замо-
рыша или недомерка, хотя в Бойде, правду сказать, только пять футов де-
сять дюймов. А вот Уилксы...
- Да бог с ними, мэм! - торопливо перебил ее Джералд, перехватив рас-
терянный взгляд Кэррин и заметив, с каким жадным любопытством прислуши-
вается к их разговору Сьюлин. Чего доброго, начнут еще приставать к Эл-
лин с глупыми вопросами, и тогда сразу вскроется, какой никудышной ока-
зался он дуэньей. Одна только Скарлетт, - с удовлетворением отметил он
про себя, - казалось, витала мыслями где-то далеко, как и подобает бла-
говоспитанной леди.
Хэтти Тарлтон неожиданно пришла к нему на выручку:
- Ну, поехали же, ма! Сколько мы будем тут стоять! - нетерпеливо
воскликнула она. - Я уже совсем испеклась на солнце, просто чувствую,
как на шее проступают веснушки.
- Одну минуточку, пока вы не уехали, мэм, - сказал Джералд. - Что вы
решили насчет продажи лошадей для нашего Эскадрона? Война может начаться
со дня на день, и ребята хотят, чтобы этот вопрос был решен. Это же Эс-
кадрон графства Клейтон, и, значит, лошади для него тоже должны быть из
графства Клейтон. Но вас, упрямица вы этакая, мы все никак не можем уло-
мать: продайте же нам ваших красавцев.
- Да, может, еще и не будет никакой войны, - старалась выиграть время
миссис Тарлтон, сразу позабыв о странных матримониальных обычаях се-
мейства Уилксов.
- Нет, мэм, вы уж не...
- Ма, - снова вмешалась Хэтти, - разве нельзя поговорить с мистером
О'Хара о лошадях не здесь, на дороге, а в Двенадцати Дубах?
- В этом-то все и дело, мисс Хэтти, что нельзя, - сказал Джералд. -
Но я задержу вас лишь на минуту. Сейчас мы приедем в Двенадцать Дубов, и
все мужчины там, от мала до велика, первым делом спросят про лошадей. А
у меня просто сердце кровью обливается, когда я вижу, что столь прелест-
ная благородная дама, как ваша матушка, и вдруг так держится за своих
лошадок! Да где же ваш патриотизм, миссис Тарлтон! Или уж Конфедерация
пустой для вас звук?
- Ма! - закричала вдруг Бетси, младшая из дочерей. - Рэнда села мне
на платье, оно теперь будет все мятое!
- Вытащи его из-под Рэнды и перестань голосить! А вы, Джералд О'Хара,
послушайте, что я вам скажу! - Глаза миссис Тарлтон сверкнули. - Может
быть, вы не будете указывать мне мой долг перед Конфедерацией? У меня
четверо сыновей стали под ружье, а у вас ни одного, так что, думается
мне. Конфедерация для меня не меньше значит, чем для вас. Но мои мальчи-
ки могут сами постоять за себя, а мои лошади не могут. Я бы с радостью
отдала вам своих лошадей даже бесплатно, если бы знала тех, кто будет
сидеть на них в седле, если бы знала, что это джентльмены, понимающие
толк в чистокровных скакунах. Да я бы ни минуты тогда не колебалась! Но
чтоб мои красавцы попали в руки каких-то дикарей, каких-то голодранцев,
умеющих обращаться только с мулами? Нет, сэр, этому не бывать! Да меня
всю ночь будут мучить кошмары при мысли, что за ними плохо ходят и сед-
лают их, невзирая на нагнеты. И вы могли подумать, что я позволю ка-
ким-то невежественным мужланам скакать на моих красавцах, стегать их
хлыстом и раздирать им рот удилами до тех пор, пока их гордый дух не бу-
дет сломлен? Господи, да у меня при одной мысли об этом мурашки по спине
бегут! Нет, мистер О'Хара, я, конечно, польщена, что вам пришлись по
вкусу мои лошадки, но придется вам поехать в Атланту и купить там ка-
ких-нибудь старых одров для ваших деревенских пахарей. Они все равно не
заметят разницы.
- Ма, может быть, поедем, наконец? - присоединилась на сей раз и Ка-
милла к хору нетерпеливых голосов. Ты же прекрасно знаешь, чем это кон-
чится. Ты все равно рано или поздно отдашь им своих любимцев. Когда па и
мальчишки прожужжат тебе все уши о том, как у них там в Конфедерации не
хватает лошадей, ты заплачешь и отдашь.
Миссис Тарлтон усмехнулась и шевельнула вожаки.
- Никогда этому не бывать, - сказала она и легонько пощекотала лошадь
кнутом. Коляска резво покатила по дороге.
- Чудо что за женщина! - сказал Джералд, надел шляпу и вернулся к
своему экипажу. - Ну, поехали, Тоби! Я ее еще доконаю и раздобуду-таки -
лошадей. Конечно, она права. Права. Если человек не джентльмен, нечего
ему лезть в седло. Его место на пашне. Тем более обидно, что из одних
только сыновей плантаторов никак не сколотишь в этом графстве Эскадрона.
Что ты сказала, котенок?
- Па, будь добр, поезжай либо позади нас, либо впереди. Мы просто за-
дыхаемся, такую ты поднимаешь пыль! - сказала Скарлетт, чувствуя, что
она не в силах больше поддерживать разговор. Это отвлекало ее, а ей надо
было собраться с мыслями и придать нужное выражение своему лицу, прежде
чем коляска подъедет к Двенадцати Дубам. Джералд послушно дал шпоры коню
и скрылся в облаках красной пыли, устремясь следом за тарлтоновским эки-
пажем, чтобы продолжить разговор о лошадях.


ГЛАВА VI

Они переправились по мосту на тот берег и стали подниматься в гору.
Дом еще не был виден, но Скарлетт заметила голубоватый дымок, лениво
стлавшийся над кронами высоких деревьев, и вдохнула аппетитный пряный
запах жарящихся на вертеле бараньих и свиных туш и горящих пекановых по-
леньев.
Ямы для барбекю были вырыты еще с вечера, и в них медленно тлели баг-
рово-алые поленья, над которыми на длинных вертелах висели туши, и жир с
шипением капал на раскаленные угли. Скарлетт знала, что ароматы, прино-
симые легким ветерком, долетают сюда из старой дубовой рощи за домом.
Там, на невысоком пригорке, полого спускавшемся к розарию, Джон Уилкс
обычно устраивал свои барбекю. Это было приятное тенистое местечко, куда
более уютное, чем то, что облюбовали для своих пикников Калверты. Миссис
Калверт не любила приготовленного на вертелах мяса и утверждала, что за-
пах его не выветривается из комнат сутками, и ее гости обычно пеклись на
солнце на небольшой открытой лужайке в четверти мили от дома. Но Джон
Уилкс, славящийся на весь штат своим гостеприимством, по-настоящему знал
толк в таких вещах.
Длинные столы-доски, положенные на козлы и покрытые тончайшими полот-
няными скатертями из уилксовских кладовых, - всегда устанавливались в
густой тени. Вдоль столов - простые скамейки без спинок, а для тех, кому
скамейки могли оказаться не по вкусу, по всей поляне были разбросаны