Истоки и смысл тоталитаризма - Политология - Скачать бесплатно

 судом,  социальная,
национальная  и  политическая   дискриминация.   При   тоталитарном   режиме
дискриминация,  по  удачному  замечанию  французского  политолога   Ш.Мийон-
Дельсоль, происходит «под предлогом того, что одни люди  в  большей  степени
принадлежат к роду человеческому, чем другие».  Если  либеральные  революции
(революции  гражданского  общества)  провозглашали  равенство  всех  граждан
перед законом, то большевистская революция провозгласила  их  неравенство  и
лишила «эксплуататоров» всех прав. Уже в первой советской  конституции  1918
г. было зафиксировано  лишение  всяких  прав  лиц,  живущих  на  «нетрудовые
доходы», частных  торговцев,  предпринимателей,  служителей  культа,  бывших
полицейских.  Лишение  прав  распространялось  на  всех  членов  семьи.   До
середины  30-х  годов  лица  «буржуазного  происхождения»  были  лишены,   в
частности,   возможности   получить   высшее    образование    и    вступить
профессиональный союз (т.е. иметь даже те минимальные  социальные  гарантии,
которые  обеспечивало  членство  в  профсоюзе);  «буржуазное  происхождение»
значительно ограничивало возможность выбора профессиональной деятельности.
    Аналогично в нацистской Германии Нюрнбергские законы, принятые  в  1935
г.,  лишали  лиц  еврейской   национальности   германского   гражданства   и
значительно ограничивали их в правах. В течении последующих лет было  издано
еще  13  декретов,  ставивших  евреев  по  существу,  вне  закона.  Им  было
запрещено заниматься многими видами профессиональной деятельности,  вступать
в брак с арийцам и т.д.
    Таким образом, тоталитаризм ликвидирует социальную мобильность для  лиц
с «неподходящим»  классовым  (при  коммунизме)  или  расовым  (при  нацизме)
происхождением.
    О равенстве граждан перед  судом  также  нельзя  говорить  при  режиме,
стремящемся уничтожить определенные «реакционные классы» или «низшие  расы».
Суд, полностью  подчиненный  партии  и  аппарату  террора,  может  проводить
только их волю. «Суды у нас классовые, против буржуазии», — заявил  Ленин  в
1921 г.
    Таким образом, при тоталитарном режиме нельзя говорить о равенстве всех
граждан перед законом и  судом,  о  равном  отношении  государства  ко  всем
гражданам  (независимо  от  их  социального  происхождения,  религиозной   и
расовой принадлежности, политических убеждений и т.д.), что  является  одним
из важнейших принципов правового государства.  Напротив,  можно  говорить  о
дискриминации   и   даже   прямом    уничтожении    граждан    определенного
(«буржуазного») социального  происхождения  при  коммунизме  и  определенной
национальной принадлежности («представители низших рас») при нацизме.
    В то же время тоталитарная элита и ее вождь стоят над законом и  судом.
Законы государства не имеют силы для партии и ее  членов,  а  это  означает,
что действия партийного  государства  неправозаконны,  так  как  отсутствует
верховная норма права, обязательная и для вправляющих и  для  управляемых)».
[14]
    И на эти обличительные речи хотелось  бы  сказать,  что  я  целиком  не
соглашусь с их тоном. Неравенство граждан на основе самых  разных  признаков
– больная тема чуть ли не каждого общества, нерешенная даже и в  современных
демократиях. Конечно, степень третирования  может  быть  разной,  но  и  та,
которая была при тоталитаризме, находит себе  множество  аналогов  в  других
обществах. Скажем, ограничение возможности проживания и  избирательных  прав
мы можем найти как  в  греческих  демократиях  –  рабы,  тоже  люди,  вообще
говоря! – так и в средневековых монархиях в отношении простолюдинов, и  т.п.
И даже  весьма  часто  государства  вынуждены  регулировать  людские  потоки
подобными мерами. А за примерами из современности далеко ходить  не  надо  –
взять хотя бы  кичащиеся  своей  культурностью  и  цивилизованностью  страны
Прибалтики…
    Ну а лидер партии напоминает почти  что  монарха,  или  единоначального
главу силовой структуры. Хотя его независимость и неотчетность  тоже  совсем
не беспредельны, как это может показаться:
    «Лидер партии не отвечает  ни  перед  кем  за  свои  действия,  он  сам
принимает  решения,  не  будут  ничем  ограничен  в  своей  деятельности  по
управлению  страной.  Ленин  делал  особый  акцент  на   отсутствии   всяких
ограничителей государственной власти при  коммунистической  диктатуре.  (вот
именно, Ленин говорил о власти, а не о себе исключительно. И сам он  реально
не стремился к самовластью, чего не скажешь о  Гитлере  и  Сталине  –  Е.К.)
«Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем  не  ограниченную
никакими   законами,   никакими   абсолютно   правилами    не    стесненную,
непосредственно на насилие опирающуюся власть», — писал лидер большевиков  в
1920 г. Диктатура  пролетариата,  по  Ленину  «есть  власть,  завоеванная  и
поддерживаемая насилием пролетариат над  буржуазией,  власть,  не  связанная
никакими  законами».   Отсюда   вытекает,   что   полномочия   властей   при
тоталитарном режим являются  дискреционными,  не  ограниченными  законом.  В
национал  социалистической  Германии  в  апреле  1942  г.  фюрер  был   даже
формально объявлен рейхстагом, стоящим над законом. Однако  уже  выступая  в
рейхстаге 13 июля 1934 г.,  Гитлер  открыто  заявил  приоритете  собственной
воли над волей закона, о том, что он  является  Верховным  Судьей  немецкого
народа.
    Идеологическим оправданием  такого  положения  тоталитарного  лидера  и
партийного руководства служили утверждения,  что  воля  партии  и  ее  вождя
тождественна воле пролетариата (коммунизм) или что воля фюрера  тождественна
воле немецкого народа (нацизм). Таким образом, любые  действия  диктатора  и
директивы партии фактически отождествлялись с  законами.  «Наша  конституция
-это воля фюрера», — заявлял один из ведущих нацистских юристов  Г. Франк.
    В  заключение  хотелось  бы  отметить  еще   одну   характерную   черту
политической системы тоталитаризма. На вопрос, что он прежде всего  счел  бы
нужным  сделать,  если  бы  ему  поручили  управление  провинцией,  Конфуций
ответил: «Я бы следил за тем, чтобы все  соответствовало  своему  названию».
Если бы Конфуций смог увидеть тоталитарное государство XX  в.,  он  убедился
бы в том, что в нем практически  ничто  не  соответствует  своему  названию.
Название института,  документа  или  процесса  может  быть  заимствовано  из
практики  демократических  государств,  но   реальное   наполнение   термина
совершенно иное, чем при конституционной демократии. При тоталитаризме  есть
и «конституция», заполненная абсолютно ложными измышлениями, ни одна  статья
которой никогда не  выполнялась;  есть  «парламент»,  который  не  принимает
законов; есть «партия», которая является не партией в обычном  смысле  этого
слова   (т.е.   свободным    союзом    единомышленников),    а    фактически
государственной  машиной;  есть   «законы»,   которых   никто   никогда   не
придерживается; есть «выборы» с заранее подобранными  кандидатами;  есть  (в
случае коммунизма) «Советская власть», органы которой —  Советы  —  являются
бессильными   придатками   партии-государства;    существуют    «профсоюзы»,
помогающие   политической   бюрократии    эксплуатировать    трудящихся    и
мобилизующие их  на  выполнение  поставленных  режимом  задач;  есть  «суд»,
который стремится не установить истину, а  провести  в  жизнь  волю  партии-
государства,  и  т.д.  Используя  выражение  Оруэлла,  это   «двоемыслие   в
действии»   является   яркой   и   характерной   особенностью   тоталитарной
политической системы». [15]
    На последнее хочется сказать,  что  так  называемая  «политика  двойных
стандартов» и сегодня имеет мировые масштабы  в  действиях  ведущих  мировых
держав.
    Каковы же причины, социальные истоки возникновения тоталитарных обществ
в  ХХ  веке?  Являются   ли   они   следствием   узурпации   власти   кучкой
неуравновешенных  экстремистов,  невесть  откуда  выскочивших,  не   имеющих
исторических корней и закономерных обстоятельств возникновения? Ведь  именно
такое впечатление складывается, если  послушать  современную,  подаваемую  в
СМИ трактовку.

    Тот же автор указывает в качестве  причин  возникновения  тоталитаризма
процессы,   с   полным   правом   могущие   быть   названы    глубокими    и
фундаментальными:

    «Социальными  основами  тоталитаризма   стали   углубление   социально-
классовых противоречий и  социального  неравенства  между  монополистической
буржуазией и трудящимися массами, люмпенизация пролетариата, крестьянства  и
интеллигенции, их социальная аморфность, дезориентированность, ненависть  ко
всем состоятельным классам и социальным слоям буржуазного общества,  наличие
у  них  стабильного   жизненного   уклада,   больших   доходов   и   т.   д.
Психологическая   неудовлетворенность   существующим   строем,    а    также
привлекательность тоталитаризма резко возрастают в период острых  социально-
экономических кризисов, вливающих новую  энергию  в  тоталитарные  движения.
Кризис  многократно  усиливает  нищету   и   бедствия   масс,   недовольство
населения, а значит и негативную мотивацию его действий. Он  резко  ускоряет
созревание необходимых для тоталитаризма социальных предпосылок —  появление
значительных по численности  и  влиянию  социальных  слоев,  непосредственно
участвующих в тоталитарной революции или поддерживающих ее. Это  достигается
прежде всего через особенно интенсивные в кризисные  времена  маргинализацию
и люмпенизацию общества.
    …Тоталитаризм  представляет  собой  специфическую  попытку   разрешения
обострившегося в ходе общественного развития  реального  противоречия  между
усложнением социальной организации и индивидуальной  свободой.  Исторический
опыт начала XX в. показал, что с помощью социальной  демагогии  тоталитарные
движения могут использовать в своих целях  недовольство  широких  социальных
слоев для проведения радикальных  преобразовали  и  изменения  политического
строя. Так, в России большевики, руководство которых состояло в основном  из
социальных  и  этнических  маргиналов,  мастерски  использовали   требования
крестьян о безвозмездной  передаче  помещичьих  земель,  чтобы  впоследствии
отнять у них всю  землю,  а  также  массовое  недовольство  солдат  и  всего
населения разрушительной войной  и  вызванными  ею  лишениями.)  В  Германии
социальной опорой  национал-социалистического  тоталитаризма  стал  «средний
класс» — многочисленные конторские служащие, машинистки, учителя,  торговцы,
мелкие чиновники, небогатые  представители  свободных  профессий,  положение
которых значительно ухудшилось по сравнению с  привилегированным  положением
промышленных рабочих, защищенных  сильными  профсоюзами  и  государственными
законами. Свои особенности были характерны  для  формирования  тоталитарного
общества в Италии и ряде других государств современного мира.
    Это  привело  к  формированию  новых  идеологий  XX   в.,   качественно
отличающихся от либерально-демократических и  авторитарных  идеологий  эпохи
домонополистического    капитализма.    …Делаются     попытки     обосновать
необходимость перехода к  тоталитарной  организации  общества,  опираясь  на
объективные законы  общественного  развития,  новейшие  социальные  факты  и
теории:  общественного  процесса,   социал-дарвинизма,   классовой   борьбы,
государственно-капиталистического монополизма, планирования и др».[16]
    Хочется сказать – неужели  целые  массы  были  одурачены  теориями,  не
имеющими ничего общего с действительностью? И  неужели  среди  возглавлявших
тоталитарные партии лидеров, в правящей верхушке так таки и не  было  людей,
искренне придерживавшихся своих идеалов?
    Конечно, были.
    Известные нам тоталитарные режимы имели глубокие  исторические  идейные
корни, и множество искренних последователей. А идеи, как видится, не  просто
пустые, надуманные фантазии, а, коль уж скоро они своей силой  действительно
захватывали огромные массы народа, то имели не менее  глубокие  основания  в
природе вещей.
    Вот и  рассмотрим  более  конкретно,  каковы  были  истоки,  причины  и
условия. Возьмем германский национал-социализм:
    «В 1929 г. на Нью-Йоркской бирже произошел обвал  рынка  ценных  бумаг,
повлекший мировой экономический кризис. В Германии инфляция,  дороговизна  и
общий кризис экономики усугубились гнем, что  она,  как  проигравшая  Первую
мировую войну, должна была выплачивать репарации. В 1929 —  1933  гг.  объем
промышленного производства и Германии  упал  на  40%.  Общин  фонд  зарплаты
рабочих с 1929 по 1932  г.  уменьшился  в  2  раза.  Количество  безработных
достигло 8 млн., доходя в отдельные месяцы до 10,5 млн. человек.  Разорились
миллионы  крестьян.  Каждый  4-й  в  Германии  того  времени   голодал.   …В
германском  обществе  в  это  кризисное  время  на  конфликт  с  либеральным
правительством Веймарской республики пошли самые разные  слои  общества:  от
союза ветеранов-фронтовиков до  крестьянских  союзов  (отказавшихся  платить
налоги), от интеллигенции и ученых до  лидеров  промышленности.  В  1930  г.
сменилось правительство. Во главе нового  кабинета  встал  молодой  Брюнинг,
наделивший себя чрезвычайными полномочиями. Действия  нового  правительства,
от которого многие ждали спасения, обернулись углублением кризиса.  Закрытие
шахт и заводов вызвало массовые  увольнения  и  забастовки.  В  1932  г.  на
Лозаннской  конференции  был  фактически  наложен   мораторий   на   выплату
репараций, но было поздно: правительство Брюнинга пало.
    Разные слои населения ждали  лидера,  который  принес  бы  национальную
идею, оживил промышленность, дал работу, сплотил народ, подавил  конкурентов
внутри и вне страны. Средства массовой информации, а  точнее  А.  Гугенберг,
основавший «Имперский комитет в поддержку народного  волеизъявления»,  стали
«раскручивать» Гитлера, которого, как они  считали,  можно  будет  убрать  в
любой удобный момент. Партия Гитлера в начале 30-х демонстрировала  то,  что
ИМПОНИРОВАЛО ОБЫВАТЕЛЮ: полувоенную дисциплину,  строгую  иерархию,  порядок
внутри рядов, наличие вождя (фюрера) и «ясной» программы выхода из  кризиса,
знание «врагов нации» и т. д.
    В 1933 г. Гитлер созвал Генеральный совет но германской экономике, куда
вошли тузы немецкой  промышленности.  К  1937  г.  каждая  отрасль  получила
своего   фюрера.   Были   приняты   законы,   направленные   на   укрупнение
промышленности: фактически насильно были согнаны в картели  более  700  тыс.
мелких и средних предприятий.  Было  закреплено  право  наследования  земли,
ликвидировано  местное  самоуправление,  обеспечено  главенство  партии  над
государством и, наконец, принят закон о предоставлении Гитлеру  чрезвычайных
полномочий.
    Были спешно созданы первые 26 концлагерей. Все больные  психиатрических
больниц были уничтожены.
    Чем все закончилось, хорошо известно. Как указывалось  на  Нюрнбергском
процессе, «в 1923 г. хватило бы 7 мюнхенских полицейских, чтобы  разделаться
с фашистским маскарадом, через 10  лет  с  этим  справились  бы  700  хорошо
вооруженных солдат рейхсвера, но прошло чуть более 20 лет после Мюнхена —  и
пришлось пожертвовать 70 млн. людей из разных стран мира, чтобы покончить  с
Гитлером». [17]
    Не менее  глубокими  были  и  идейные,  «культурные»  истоки  немецкого
фашизма:
    «Глубинными корнями германского национал-социализма были  ярый  расизм,
вера  в  превосходство  немцев  и...  мистицизм.  Из  этих  трех   элементов
мистическая составляющая идеологии германского национал-социализма  известна
меньше всего.
    А ведь она играла огромную роль в планах нацистов.  У  премьер-министра
Великобритании У. Черчилля был личный советник по вопросам мотивов  тех  или
иных поступков фашистского руководства, так как для этого нужно было  знание
оккультизма.
    ДЛЯ «научного» обоснования нацизма и прежде всего для достижения власти
над миром в недрах СС существовала некая структура,  называвшаяся  «наследие
предков», куда входило около 50 институтов. Изучались  рунические  письмена,
основы символизма, лингвистика, история ариев, знания древних народов,  мифы
и легенды разных племен, санскрит, особенности рас и  многое  другое.  Одним
из направлений поисков ученых из СС было обоснование превосходства  арийской
расы и ее права на мировое господство и поиск доказательств  неполноценности
других народов, прежде всего  относящихся  к  «иудейско-сирийско-римской»  и
славянским (по терминологии наци)расам.
    …Оккультисты  рейха  занимались  созданием  человеческой  элиты,   расы
господ,  которая  начиналась  с  создания  ордена  СС.  В  СС   также   было
подразделение его членов с выделением тех, кто мог  доказать  свое  арийское
происхождение начиная с 1650 г. СС  восстанавливал  в  своей  среде  ритуалы
древних  германцев,  причем  многие  ритуалы  воссоздавал  но,   на   основе
исторической памяти (видений) людей, принадлежавших к  известным  в  истории
Германии родам, а также использовались  элементы  ритуалов  десятков  тайных
орденов. Праздники в СС отмечались по руническому зодиакальному кругу.
    Считалось, что души настоящих ариев бессмертны, Гиммлер полагал, что он
является воплощением  (реинкарнацией)  императора  Генриха  I  Птицелова,  а
Гитлер — воплощение императора Фридриха II.
    …В школах Германии преподавались две «истинно арийские теории» — теория
ледяного мира и теория полой Земли. Эти теории  объясняли  мир  и  человека.
Теория  вечного  льда  противоречила  данным  астрономии,  но   обосновывала
древние германские мифы, пророчества, опиралась на  древнеиндийскую  мистику
и демонологию. Все во Вселенной и на  Земле  эта  теория  объясняла  борьбой
между льдом и пламенем. Автор этой  доктрины,  как  и  Гитлер,  считал,  что
«объективная наука — тотем упадка».
    Мистицизм наци выливался  в  совершенно  конкретные  действия,  которые
часто трудно обосновать с военно-стратегической точки зрения.
    Дата нападения на СССР была выбрана в соответствии с руническим кругом.
22 июня -древнегерманский праздник солнцестояния, а через 2 руны после  этой
даты идет руна «зиг», означающая победу. От начала (22 июня) до  руны  «зиг»
было 2 месяца. Гитлер считал, что на захват СССР ему достаточно 2 месяцев.
    ..Уничтожение людей, и прежде всего евреев, в концлагерях —  это,  ''по
взглядам верхушки рейха, было возрождением ритуала  приношения  человеческих
жертв для  задабривания  древнегерманских  богов.  Гитлер  считал,  что  его
логическому дару подвластен русский холод. Для  проведения  зимней  кампании
наступавшие войска получили дополнительно лишь шарфы и перчатки. Но  -41  «С
есть -41°С. Отказывала  техника,  замерзала  армия  —  фюрер  с  холодом  не
справился, под Москвой немцы потерпели поражение.
    В конце войны генерал Дорнбергер форсировал  создание  «Фау-2.»  Работы
прерывались потому, что провидение указало фюреру на возможность или  отказа
ракет, или отмщения неба... Гитлер застрелился  ночью  1  мая.  Это  —  дата
языческого  праздника,  после  которого  валькирии  уносят  души  германских
воинов. Самоубийство произошло перед портретом Фридриха II».[18]
    Таковы истоки, глубоко исторические, вплоть до мистических.  И  поэтому
видится, что они имеют глубокие корни в характере народа,  в  духе  немецкой
нации. Эти дремавшие до  поры  до  времени  силы  в  соответствующий  момент
истории были разбужены и получили возможность развернуться  в  полную  силу.
Их трагические последствия – великий исторический урок  для  нации  и  всего
мира.
    Но и сегодня, как мы знаем, в той  же  Германии  имеются,  и  вовсе  не
спешат уйти в  небытие  неонацистские  движения,  и  даже  можно  сказать  о
терпимом отношении к ним официальных властей.


    **
    Хотелось бы продолжить исследование причин тоталитаризма, и  проследить
его действительно глубокие корни.  Именно  эти  внутренние  сущностные  силы
сформировали   потом   базовые   политические   структуры    рассматриваемых
общественных  систем.  И  доказательство   глубинного   происхождения   этих
тенденций послужит хорошим ответом тем тенденциозным «критикам»,  которые  и
в  нашу  эпоху  пытаются  свалить  всю  вину   на   своих   политических   и
идеологических противников.
    Как уже было сказано, тоталитаризм явился порождением острых  кризисных
явлений в обществах первой половины ХХ века:
    «Именно  мировая  война   привела   к   разрушению   того   обыденного,
повседневного мира,  в  котором  обыкновенный  человек  пытался  удержаться,
«возделывая свой виноградник». Выброшенный в  парадоксальный  мир  войны,  в
котором «что тот солдат, что этот» (название одной из  пьес  20-х  годов  Б.
Брехта),  человек   был   раздавлен   алогичностью,   абсурдом   жестокости,
тотальностью зла, инстинктами, которых он  в  себе  и  не  подозревал,  теми
темными силами души, которые внезапно ему  открылись  и  перед  которыми  он
оказался абсолютно бессильным. ...В самом человеке обнаружились  психические
регуляторы,  общие  всем  людям,  «потому  что   они   люди»   (К.Г.   Юнг).
Освободиться от груза моральных норм и от тягости сознания,  от  собственной
самости оказалось возможным в  процессе,  названном  Юнгом  деиндивидуацией.
ПРИ ЭТОМ  ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ  САМОСТЬ  ОКАЗЫВАЛАСЬ  РЕДУЦИРОВАННОЙ  К  РЕАЛЬНОСТИ,
ДЕЛАЮЩЕЙ  ЧЕЛОВЕКА  ГРУППОВЫМ  ИНДИВИДОМ,  СОЦИАЛЬНОЕ  «МЫ»  (КЛАСС,  НАЦИЯ)
РАСТВОРИЛО В СЕБЕ «Я» ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА, ОСВОБОДИВ ЕГО ОТ ОБРЕЧЕННОСТИ  НА
СВОБОДУ  МЫСЛИ  И  ПОСТУПКА.  Все  то  страшное  и  чудовищное,  что  пугало
воображение отдельного человека в себе самом, та небожественная  реальность,
в которой «ад  —  это  мы  сами»  (К.Леви-Строс),  субстанционализировалось,
манифестировалось вовне психики отдельного человека  и  вне  той  социальной
группы, с которой он себя идентифицировал.  Как  некая  противостоящая  «Мы»
реальность темная сторона души стала существовать объективно, и, как  всегда
в мифе, иметь  свои  четко  очерченные  пространственно-временные  формы,  в
которых часть тождественна целому, каждый предмет — носитель  общих  свойств
мира абсолютного добра или абсолютного зла. Мир распался на две  части.  Все
позитивное принадлежало «Мы», все  негативное  олицетворяли  «Они».  И,  как
всегда в таких случаях, готовые пустые  мыслительные  формы  заполнялись  по
мере  необходимости  любым  политически  или  идеологически   ангажированным
содержанием. Отказываясь от рацио,  беспомощного  в  реалиях  войн,  смут  и
революций с их страшной силой иррациональности, люди  оказывались  захвачены
грозной  и  пугающей,  вдохновляющей  и  вызывающей  трепет  силой  —   этой
всесокрушающей  силой  был  миф.  Логика  мифа   сводила   все   исторически
изменчивое  к  некоему  незыблемо  природному  первоначалу,  архэ,   которое
сохраняет свою силу  в  настоящем,  прошлом  и  будущем.  Открытое  Юнгом  в
психике человека стремление отделить свою «тень», все  то,  что  собственное
«я» не хочет принимать в  себе,  идентифицировать  с  собственной  самостью,
всегда было известно мифу.  Так,  мифическому  герою  сопутствует  trikster-
носитель всех  негативных  качеств,  тень,  оборотная  сторона  человеческой
психики. Особенность духовной ситуации XX века  была  не  в  том,  что  тень
перестала подчиняться своему  хозяину,  отделилась  от  него,  зажила  своею
жизнью и даже стала покушаться на жизнь героя. ОСОБЕННОСТЬ КУЛЬТУРЫ XX  ВЕКА
В  ТОМ,   ЧТО   ФЕНОМЕН   ПЕРЕБРОСА   ПСИХИЧЕСКИ   НЕГАТИВНЫХ   КАЧЕСТВ   НА
ПОЛИТИЧЕСКОГО,  ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО,  КЛАССОВОГО   ВРАГА   СТАЛ   ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ
СОЗНАТЕЛЬНО, ТО ЕСТЬ САМО ЗНАНИЕ О БЕССОЗНАТЕЛЬНОМ,  ГЛУБОКО  УКОРЕНЕННОМ  В
ПСИХИКЕ  ЛЮДЕЙ  НА  ИНДИВИДУАЛЬНОМ  И  ДОИНДИВИДУАЛЬНОМ  УРОВНЕ,  СТАНОВИТСЯ
СРЕДСТВОМ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА НИХ. Пропаганда  всех  воющих  стран  обращалась  к
неким вечным природным качествам, присущим всем немцам, французам,  русским.
При  этом  мифическая  привычка  говорить  от   имени   «мы»   приводила   к
формированию облика героя  —  выразителя  духа  нации,  клишированный  образ
врага — «боша» или  «лягушатника»  наделялся  чертами  трикстера.  Абсолютно
идентичны описания «зверств оккупантов и захватчиков»  в  прессе  враждебных
друг  другу  воюющих  стран,  идентичны  и  образы   доблестных   защитников
Отечества. Юнг писал в 1918 году: «Эта война заставила нас испытать снова  —
и притом в чудовищно раздутой форме — то первобытное недоверие  к  соседнему
племени,  которое  мы,  казалось,  давно   преодолели   ...Вражеской   нации
отказывают  в  каких  бы  то  ни  было  достоинствах,  и  наши   собственные
недостатки в фантастически преувеличенном виде проявляются  у  других»  (Юнг
К.Г. Психология нацизма. Вотан / Юнг К.Г. О современных мифах.-  М.-1994.-С.
232)). То,  что  миф  не  выдумка,  знал  каждый,  кто,  как  Гойя  в  своих
«Бедствиях войны», мог сказать: «Я видел это». И  если  исследователи  мифа,
характеризуя последний, утверждали его особенность  в  том,  что  в  миф  не
верят, в мифе живут,  то  любой  солдат  или  житель  приграничных  областей
Германии, Италии, Франции и России,  всех  воюющих  стран  жил  и  умирал  в
реальности мифа абсурдной, жестокой и страшной. Ролан Барт писал  позднее  о
свойственной мелкобуржуазному  сознанию  черте  —  неспособности  вообразить
себе другого. Инакость — понятие,  к  которому  «здравый  смысл»  испытывает
более всего неприязни. «Любой миф с неизбежностью, — писал Барт, —  тяготеет
к суженному антропоморфизму, и хуже того к  антропоморфизму,  который  можно
было бы назвать классовым» (Барт Р. Мифологии  /  Избр.  работы:  Семиотика.
Поэтика. Пер. с фр. — М. -1989. — С. 68-69). Так как  большинство  тех,  кто
воевал, принадлежали как раз к этому  социальному  слою,  то  характеристика
Барта позволяет понять  тех,  кто  в  это  время  существовал  по  принципу:
«сегодня   жить,   умереть   завтра».   ИМЕННО   ТАКОЕ   СВОЙСТВО   ПСИХИКИ,
РАЗБАЛАНСИРОВАННОЙ  В  РЕЗУЛЬТАТЕ  КАТАСТРОФ  СОЦИАЛЬНОГО  ПОРЯДКА,   СТАНЕТ
ОСНОВОЙ ТОТАЛИТАРНОГО  СОЗНАНИЯ.  «В  мифологическом  мышлении  всегда  есть
положительный и отрицательный полюса. Естественно, что политические мифы  не
полны, если в них не представлено демоническое начало». — писал Э.  Кассирер
об особенностях такого сознания. Какую силу  тотально  управляемое  сознание
будет считать демонической, станет  вопросом  идеологических  пристрастий  и
политических выгод. Так, в «германском пандемонизме эта роль  была  отведена
евреям»,  в   сталинской   политической   мифологии   «темные   силы»   были
представлены как вне  страны  —  миром  капитала,  так  и  в  стране  —  его
прислужниками — врагами народа.
    Повсеместно идущее в воюющих странах понижение уровня жизни большинства
населения приводило, по выражению Питирима Сорокина, к обнажению  в  психике
людей действия  базовых  инстинктов,  а,  следовательно,  к  «бестиализации»
человека. «Революции скорее не  социализируют  людей,  а  биологизируют;  не
увеличивают,  а  сокращают  все  базовые  свободы;  не  улучшают,  а  скорее
ухудшают экономическое и культурное положение рабочего класса»  (Сорокин  П.
Социология революции в кн.:  Сорокин  П.  Человек.  Цивилизация.  Общество.-
Пер. с англ.- М. —  1992.-  С.  270).-  В  психической  жизни  многих  людей
военного и послевоенного  времени  происходили  разрушительные  процессы,  а
функцию   стабилизации   разбалансированной   психической    жизни    вместо
подвергнувшихся деструкции сознательных регуляторов брали на себя  глубинные
психические  бессознательные  силы,  выполняющие,  по  мнению   К.Г.   Юнга,
компенсаторную функцию. Речь идет о наметившихся к  тому  времени  ПРОЦЕССАХ
ДЕПЕРСОНАЛИЗАЦИИ, определенного современным отечественным  исследователем  в
качестве  «надлома  сознания  людей,  его  вступления  в  состояние  некоего
потока, но не в смысле движения от одного  рубежа  к  другому,  а  в  смысле
некоей флюктуации и разжиженности,  при  которых  оно  теряет  устойчивость,
определенность и  предсказуемость»  (Гаджиев  К.С.  Заметки  о  тоталитарном
сознании // ж. Вестник Московского Университета.- Сер. 12.-1993.- №  4.-  С.
15).
    ПРОБЛЕМА УТРАТЫ ЧЕЛОВЕКОМ ЗАПАДА СВОЕГО «Я», массовизации,  превращения
индивида в анонимную, взаимозаменяемую частицу коллектива,  стала  предметом
изучения  западной   культурологической   философской,   социологической   и
психологической мысли всего ХХ столетия.
    …При анализе мифа в поле зрения исследователей разной мировоззренческой
направленности, среди которых были К. Ясперс и М. Хайдеггер,  Н.  Бердяев  и
К.Г. Юнг, Э. Фромм и Э. Кассирер, И. Хейзинга и  А.  Лосев,  попал