Экономика - Учебники на русском языке - Скачать бесплатно
позволяет в другом свете увидеть некоторые проблемы, затронутые (или
опущенные!) в заслушанном нами весьма компетентном основном докладе
СТР 86
Трансформация или эволюция? 1. Научно-техническая революция как объект
исследования в теориях переходного периода экономической науки совсем не
отмечена в докладе. Однако, с моей точки зрения, именно она является здесь
главным объектом изучения. Именно НТР кардинально изменила и меняет все
тесно взаимосвязанные стороны и сферы жизни человеческого общества XX века.
Ее образует единство двух гигантских исторических процессов, которые уже
коренным образом преобразили производство и общество десятков стран.
Во-первых, это - собственно научно-техническая революция: коренное изменение
техники и технологии производственной деятельности, трудовых и экономических
отношений, денежных и рыночных систем, уровня доходов и уклада жизни
населения. Во-вторых, это - социальная революция: фундаментальное изменение
всех социальных, правовых и общественно-политических структур, процессов и
взаимоотношений, определяющих сами основы общества.
Экономико-математическое моделирование и освоение достижений
экономической мысли Запада, действительно, являются эффективным средством
изучения значимости и роли основных экономических и социальных отношений, их
взаимосвязи и взаимодействия в этой грандиозной исторической трансформации,
коренным образом преобразившей человеческое общество в прошедшие десятилетия
и продолжающей эту "работу" сегодня. Вместе с тем, выводы этого
моделирования не могут не зависеть от характера понятийного анализа и
концептуального определения объекта исследования. И это начиная даже с
исходного определения того, что перед нами: стихийная "эволюция и
государство" (Е. Гайдар) или неимоверно трудное начало научно-технической
революции?
2. Оба отмеченные революционные процессы "проникают* друг в друга,
образуя единую ткань. Более того, уже установленно, что НТР - это в своей
основе социальный процесс, а социальная революция - экономический. Общей
объединяющей основой обоих процессов является развитие, трансформация,
преображение самого человека, его эмоционального, интеллектуального и
нравственного мира, интересов, ценностей и мотиваций, потребностей и
сущностных сил, смена доминирующих социальных типов, преображение его
индивидуальности и личности. Это уже третий, глубинный слой иди "срез*
отношений (до которого должны "углубиться" исследования) - духовная
революция XX в. Насколько правомерным будет учет одних факторов и неучет
других? В каком порядке они должны войти в модели?
Каждый из этих трех процессов изучается десятками самостоятельных наук,
накопивших огромный объем информации и знаний, с которыми должны
коррелировать основные положения экономической науки (также как социологии,
политологии и культурологии) подтверждая обоснованность своих презумпций и
выводов. В море цифр, их рядов и тенденций в XX веке, в потоке бесчисленных
фактов, систематизированных в блоки информации по каждому из рассматриваемых
периодов, в огромном богатстве наблюдений и выводов общественных наук нужно
найти то главное, что определяет характер и ступени развития этих трех
процессов, сущность и результат их взаимодействия в разное время и в разных
условиях. Поэтому сама теория переходного периода не мажет не носить
комплексный характер, она требует сопоставления и синтеза результатов этих
наук.
4. Однако такие сопоставления и результаты разработки этих изменений
жизни общества не только фундаментально меняют общую картину мира (главная
черта действительно фундаментального исследования), но и почти неизбежно
принципиально противоречат многим важнейшим представлениям и положениям этих
наук, сформулированным без учета НТР. Поэтому естественно они во многом
отторгается этими науками. Устаревшие представления все еще господствуют в
большинстве наших отечественных общественных дисциплин, и действительные
знания, накопленные нашей наукой о научно-технической революции XX века, ее
этапах и закономерностях, до сих пор остаются невостребованными. Более того,
эти действительные знания (выработанные за многие годы и опубликованные в
малотиражных, фактически закрытых изданиях) просто потонули в огромном
потоке идеологической болтовни и макулатуры, бюрократически произведенных
"по планам". Но и в академических докладах об экономических науках эти
исследования и знания обычно не упоминаются как, якобы, лишь "социальные", а
в социологии - как лишь "экономические".
5. В связи с этим сама эта тема стоит сегодня в одном ряду с сотнями и
тысячами мелких, несопоставимо менее значимых для развития нашего общества
исследовательских проблем, и вся масса исследователей ушла в разработку этих
частных тем, не представляя себе их необходимых новых взаимосвязей в потоке
социальных и экономических трансформаций. В
результате этого в последние четыре десятилетия произошла, во-первых,
фрагментация наших исследований и наук и, во-вторых, их отрыв от реальной
действительности эпохи НТР, т.е. сложились условия неизбежной дискредитации
нашей науки и ее организаций в глазах и бизнесмена, и политика, и студента,
и населения.
Поэтому важная задача теории переходного периода - отразить этот процесс
взаимодействия трансформаций социальных и экономических, культурных и
политических отношений, отразить в целостной, "работающей", гибкой системе
понятий, категорий и терминов, способных показать произошедшее качественное
изменение фундаментальных основ изучаемого предмета, ступени и факторы его
развития. Эта задача "преодолеть старую терминологию, выработать новый
понятийный аппарат, соответствующий реализм сегодняшнего дня" (В.Мартынов,
академик РАН) действительно является наиболее трудной сегодня.
б* Важно закрепить новые понятия терминологически. Многие уже
существующие понятия, не закрепленные терминологически, и сегодня фактически
"не работают" в мышлении даже специалистов. Так, всем известен термин
"экономически развитые страны. Специалисты понимает, что это - "экономически
лидирующие страны", т.е. страны, непрерывно уходящие от экономики прошлого и
сегодняшнего дня и "вытягивающие" за собой целые регионы, а не решают свои
проблемы "за счет третьих стран" (Т,3аславская, академик РАН). Еще важнее
закрепление терминов "социально лидирующие страны", "социокультурно
лидирующие", "лидирующие демократий и т.д. В каждой из сфер, в каждом
регионе есть свои лидеры, показывающие будущее другим странам, В настоящее
время уже осознан общий, целостный характер этого процесса развития
национальных культур единого человечества, в котором каждая из уходящих
вперед стран показывает что-то великое из будущего других, отстающих сегодня
наций. Но, к сожалению, в России и сегодня идет натиск сторонников "особого
пути", принципиально отличной "национальной идеи", из-за которой стоит и
дальше прозябать в нищете и бескультурье, мириться с тяжелыми и грязными
работами, с бедственным положением семьи, детей и природы, с "экономией" на
культуре и образовании. Подлинно национальная идея требует понимания и
освоения всего великого, накопленного лидирующими странами. Практически
важная задача теории переходного периода - выработать основы такого
понимания.
7, Доминация в науке и общественном сознании устаревших теорий - это лишь
одна из причин того, что наша страна действительно "проспала" не только
современную промышленную революцию (принявшую глобальный характер еще в
50-60-е годы), но и компьютерную революцию 70-80-х годов. Главная причина
заключается в том, что у нас, как и в каждом обществе, существуют мощные
силы, заинтересованные в изоляции от мирового рынка для сохранении прежних
порядков, отношений и представлений. В результате замалчивания их роли
средствами массовой информации в СССР они полностью поставили под свой
контроль государство и блокировали развитие и научной мысли, и производства,
и общества. Поэтому переход к эпохе НТР в нашей стране мог произойти только
в форме "укрощения" самого государства и апелляции к стихийным силам
развития экономики и общества. Нет смысла ставить эти вынужденные крутые
меры 1991-1993 годов в упрек демократам. Однако понимание этой деформирующей
роли государства СССР крупными специалистами и политиками привело (1)к
отрицанию самого понятия НТР и изображению процесса развития экономики и
общества в XX веке как чисто эволюционного и (2) к концепции и практике
самоустранения государства от решения проблем этой трансформации.
Необходимость и основы стратегического сотрудничества.
8. Осуществление промышленной НТР - жизненно важный для России, но
чрезвычайно сложный и напряженный, даже болезненный процесс, требующий
понимания и совместной работы всех политически активных и конструктивно
ориентированных граждан и организаций. Причем в вопросах развития НТР
сотрудничество должно носить долгосрочный, стратегический характер
(понимание этого - вторая важная черта отмеченного заявления 13 ведущих
банкиров и промышленников России). Но для этого многим нашим современникам
особенно важно видеть "связь времен", связь нового подхода и новых выводов с
той отечественной традицией, в рамках которой сформировалось мышление целых
поколений россиян. Поэтому задача нашей науки помочь им увидеть и преодолеть
те "исходные" догмы и представления, которые сформировались до эпохи НТР и
многие годы деформировали сами основы и экономической науки, и мышления
целых поколений людей. Для этого наша наука должна поставить человека и его
семью, динамику заработков и рынков в центр изучаемого предмета, в центр
своих рекомендаций и экономических программ. Здесь и нравственная, и
интеллектуальная основы стратегического сотрудничества.
9. Идейной базой такого сотрудничества должно стать понимание
необходимости органичного сочетания свободной инициативы и предприимчивости
граждан с ориентирующей, стимулирующей и организующей деятельностью
государства, т.е. необходимость создания и функционирования Системы
рыночного госкапитализма, как важнейшей необходимой формы эффективной
самоорганизации социального рыночного хозяйства, содействующей конкурентной
реализации потенций всех факторов производства. В настоящее время многим
стало очевидным, что без ориентирующей, стимулирующей и организующей роли
государства, т. е. без системы рыночного госкапитализма, процесс НТР
стихийно развивается плохо, экономика и общество могут еще долго пребывать в
тупике. Изучение опыта функционирования этой системы ( включающей в себя не
только социальное и правовое, но и рыночно-экономическое государство) у нас
активизировалось после книги А. Дынкина "Новый этап НТР" (1991 г.).
Большая работа проделана в этом отношении авторскими коллективами,
созданными А. Мартыновым (1993 г.), Л. Любимовым (1993 г.), В.
Красильщиковым (1994 г.), В. Рамзесом (1995 г.), В. Хоросом (1996 г,) и др.
Но оба ключевые понятия (НТР и госкапитализм) и взаимосвязь между ними даже
сегодня терминологически еще не закреплены. Расплывчатые термины
"государственное регулирование", "переломные этапы", "модернизация" и др. во
многом еще затемняют существо дела (превращение европейского и японского ГМК
в рыночный госкапитализм, трансформирующий экономику и общество).
10. Вместе с тем, в условиях современной дезориентации науки и общества
сохраняется опасность восстановления иного государства, подавляющего всякую
инициативу и предпринимательство своих граждан, опасность восстановления
системы военного ГМК, главного препятствия развитию НТР. Необходимо видеть,
что каждый поток событий переходного периода, в котором сталкиваются
жизненные интересы многих миллионов людей, в условиях торможения НТР может
нести в себе целое море страданий и несчастий, зла и несправедливости, грязи
и насилия, сломанных судеб и гибнущих семей, гибнущих отраслей и даже
городов. Острые проблемы порождаются трудностями крайне необходимой
конверсии нашего милитаризованного хозяйства. Преодоление в ходе НТР нищеты
и насилия в одних странах само по себе не исключает их "перемещения" на еще
большие массы населения других, "развивающихся" стран и создания там крайне
неустойчивых, взрывоопасных ситуаций. Возможный массовый экспорт туда наших
вооружений проблем переходного периода в России отнюдь не решает, но
агравирует бремя милитаризма и другие острейшие проблемы "третьего мира"
(которые также требуют специального рассмотрения в свете процессов
переходного периода). Вместе с тем, переход к НТР все новых стран создает
большие возможности решения и глобальных проблем человечества (так же как и
острейших современных социальных конфликтов формирующегося "общества
знаний") именно в результате преодоления милитаризма.
11. Успешная практика переходного периода во многом зависит от признания
наукой и освоения общественностью ( в том числе школой и вузом)
действительных знаний, накопленных об НТР. Освоение этих знаний может и
должно помочь сформировать идейную и программную основу того долгосрочного
стратегического сотрудничества всех конструктивных и ответственных сил, без
которого неизбежные политические столкновения перерастают в злобную борьбу
на уничтожение. При этом многое зависит от решения трех исходных проблем:
. Какой этап НТР предстоит России? . Каким образом реализуются
основные задачи этого этапа? . Каковы основные характеристики
возникающего в итоге производства и общества? Некоторые итоги обобщения
зарубежного опыта по второму вопросу изложены автором в журнале
"Полис"(1994, ь 5 и 1996, ь 3), по третьему - в МЭиМО (1995, ь 2 ) и в
"Полис" (1996, ь2).
12* Главным орудием трансформации, принуждающим страны пойти на
болезненные изменения инфраструктурных основ экономических и правовых,
социальных и политических, технологических, кредитных и маркетинговых,
административных, земельных и иных отношений и институтов, является
стагфляция как проявление инфраструктурного кризиса. Другим аналогичным
орудием является структурно-отраслевой кризис конверсионный, неоднократно
превращавший разорительное даже для западного общества производство
псевдопродукции в высокоэффективное гражданское конвейерное поточно-массовое
производство. Общей чертой обоих кризисов является то, что они требуют
массовой смены специалистов и управляющих, требуют государственной системы
массовой подготовки и переподготовки кадров, способных наладить новые основы
массового производства.
13. Особенность современного переходного периода в России состоит в
переплетении инфраструктурного кризиса устаревшей гражданской промышленности
с конверсионным кризисом в технологически более развитой военной. В трудном
положении оказалась почти вся обрабатывающая промышленность, и взаимные
неплатежи уже заставляют часть предприятия искать специалистов и рыночные
ниши, т.е, преодолевать отношения монополизма ( в первой ситуации) и
военного ГМК (во второй). Выявляется острая необходимость кардинальной
модернизации почти всех социальных, правовых и политических структур и
отношений. Перед нами общий кризис фабрично-заводской системы и
индустриального общества, "сопротивляющихся" развитию НТР. В этих условиях
рынок, развитие частной собственности и частной инициативы - не только
важнейшие средства преодоления этого кризиса, но и сам процесс формирования
активного и предприимчивого, свободного и ответственного человека,
создающего мир следующего тысячелетия.
14. Главным содержанием, непосредственной целью отмеченного
стратегического конструктивного сотрудничества должны быть реализация
конверсионных и инфраструктурных целевых программ, обеспечение кадровых,
социальных, правовых, внешне- и внутриполитических условий развития НТР.
Конструктивная программа стабилизации заключается в содействии государства
реализации этих "требований" НТР и в создании препятствий для предприятий
"отыгрываться" на оплате и условиях труда, социальных и экологических мерах,
прозябать на государственных подачках и выживать на военных заказах.
Ее альтернативой является деструктивная программа стабилизации экономики,
которая парализует осуществление инфраструктурным и конверсионным кризисами
их функциональных ролей. Ее реализация вновь создала бы крайне опасную
ситуацию для всего мира и бедственную для нашего общества. Огромные лишения,
уже испытанные населением, оказались бы безрезультатными, и "переплетение"
обоих кризисов вновь неизбежно вернулось бы терзать Россию.
15. Все это позволяет определить исторический смысл переходного периода -
как трудный процесс вступления России а эпоху НТР, а главной функции этого
периода - как содействие реализации требований инфраструктурного и
конверсионного кризисов путем формирования и осмысленного функционирования
системы эффективного рыночно-экономического, социального и правового
государства. Альтернативой такого понимания современного периода является
представление о нем как о бандитской эпохе первоначального накопления
капитала (Я. Певзнер, ИМЭМО). Конечно, бандитизма у нас "достаточно", однако
гигантская масса бесхозных капиталов в России уже накоплена. Задача в ее
законной и полезной для людей активизации.
Демократическая форма развития НТР требует понимания огромной массой
людей исторического, высокого смысла происходящих процессов, что пока во
многом отсутствует в России. Для этого необходимо не только ежедневное
компетентное объяснение событий политиками и журналистами, но и системное
изучение соответствующего материала в учебных заведениях. Без этого микро- и
макроэкономика в условиях демократии останутся лишь игрой ума.
Методология исследования трансформаций. Объект и титул науки.
16. Важным условием успеха научного решения этих проблем является
профессиональная отработка методологии вопросов НТР, выработка общих
методологических подходов специалистов, тех исходных условий, которые во
многом гарантируют качество теоретической научной продукции. Поэтому сама
постановка вопроса на этом Ученом Совете является весьма актуальной, и
компетентный доклад В. Автономова создает хорошие условия для обсуждения
этого вопроса.
17. Основой необходимой методологии является прежде всего понятийный,
т.е. качественный анализ процессов вначале в их "чистых", модельных формах с
последующим учетом их модификации во все более сложных конкретных условиях и
обработкой с применением сложнейшей современной методологии математического,
количественного моделирования. Только в этом случае экономическая наука
может выполнить и 1) функцию адекватного уяснения происходящих процессов, и
2) функцию объяснения их обществу для демократической выработки необходимых
политических решений. На этой методологической основе возможна и болев
строгая систематизация существующих экономических концепций и выводов разных
авторов.
18. При таком подходе естественно выделяются три относительно стабильные
функциональные структуры: 1). Индустриальное общество начала века; 2).
Общество массового потребления 60-х годов; 3). Информационное общество конца
XX века, как позитивные результаты трех весьма тяжелых для населения
"революционных" переходных эпох (индустриализация, промышленная НТР,
компьютерная НТР).
. Индустриальное общество начала века, развившееся на базе "индустрии
дымных труб" в ходе острейшего социального конфликта между наемными
работниками и капиталом. Наш читатель даже слишком хорошо знаком с реалиями
этого производства и общества, так как именно они в абсолютизированных,
гротескных формах рассматривались и в советских учебниках разного уровня, и
в художественной литературе, и в киноискусстве и, далее, приписывались
современному западному обществу. Эта ступень развития экономики и общества
(и предшествующий ей процесс индустриализации) действительно
характеризовалась острейшей конфронтацией классов, тяжелейшими кризисами,
гражданскими и мировыми войнами. Однако само индустриальное общество должно
вначале быть понято концептуально, без этих потрясений его становления и
последующего превращения.
. Общество массового потребления 50-60 годов, вышедшее из гигантских
военных и гражданских потрясений начала века и сформировавшееся из
принципиально новых, нуклеарных семей (как своих социальных и
потребительских ячеек) и нашедшее компромиссные демократические формы
решения острых социальных и политических проблем. Это общество быстро
прогрессировало и экономически (благодаря поточно-конвейерному массовому
производству качественных товаров и услуг, доступных для населения), и
социально, преодолевая благодаря массовой занятости, высокой оплате труда и
системе социальной защиты прежнюю нищету своих граждан. Многие его
достижения далеко перекрыли идеалы социалистов 20-40-х гг.
. Новое гражданское общество 80-90-х годов, сформировавшееся в
некоторых странах из граждан с 12-14 годами образования в школе и колледже
("просвещенное общество", К. Флекснер, США) и осваивающих основы научных
знаний ("общество знаний" - П. Друккер, США или "информационное общество" -
А. Тоффлер, США). Это "общество массовой индивидуальности", логически
закономерно возникающее в конце XX века, также должно быть вначале понято в
его идеальном, "модельном" виде, "очищенном" от груза прошлого или наследия
тяжелых периодов становления.
19. Историческое значение каждой из этих структур заключается в массовой
выработке (и последующей реализации потенций) определенной группы
способностей и черт самого человека, которые создаются не столько благими
пожеланиями и лекциями, сколько самостоятельными действиями массы людей в
новых для них условиях. При этом насильственные "великие скачки" могут
реализоваться лишь ценой огромных человеческих потерь (гибель
"неадекватного" человеческого "материала"), а искусственное "замораживание"
любой структуры создает ситуацию нарастающих материальных потерь и отсталого
состояния самого человека и целого народа.
Безусловно важно одновременное осуществление ряда мер, характерных для
второго, компьютерного этапа НТР, особенно мер, необходимых для включения
российских предприятий и организаций в международное разделение труда.
Однако в главном закономерности современного переходного периода еще совсем
иные, поскольку его исторический смысл -вступление России в эпоху НТР.
Рынок, многоукладность, накопление капиталов - необходимые средства,
соответствующие этой высокой общенациональной цели.
20. Главным методом исследования трех отмеченных структур является
гипотезно-аналитический, т.е. формирование и проверка объяснения
рассматриваемых процессов на основе на одной или нескольких теорий. "Теорией
называется утверждение, содержащее систему взаимосвязанных гипотез" (Н.
Смелзер, США). Его применение включает в себя ряд последовательных действий.
. Это - концептуализация уже накопленных знаний о сматриваемом предмете,
его целостное концептуальное восприятие как пучка взаимосвязанных и
взаимообуславливающих гипотез. . Расчленение в соответствии с этим
изучаемого предмета на отдельные, "первичные" и не менее существенные для
понимания, но "вторичные" части и последовательный анализ их в своих
обособленных, идеальных, "модельных", чистых формах. . Выработка
представления об их совместном действии, их синтез в целостную систему,
учитывающую их все более конкретные формы ( М. Веббер, К.Маркс, Германия).
21. В соответствии с этим в центре внимания при изучении первой структуры
(индустриальное общество) должны быть преимущественно процессы в сфере
общественного
производства в их взаимосвязях с развитием потребления и культуры.
Главный объект исследования во второй устойчивой экономической структуре -
внутренние взаимосвязи процесса социального потребления, переделывающего и
производство и самого человека. Третья ступень (новое гражданское общество)
может быть понята как их исторически достигнутое единство, новый рубеж
развития самого человека как индивидуальности, осуществляющей одновременно
оба процесса (термин "потребитель" был введен А.Тоффлером, США).
22. Главным критерием правильности такого концептуального решения
является совпадение этой концепции расчленения материала и последующего
синтеза его составляющих с историческим процессом развития самого объекта
исследования. Только при этом соответствии концептуального и исторического
используемые абстракции от части свойств предмета не разрушают
"жизнеспособности" создаваемой модели, отражение ею реалий развития самой
жизни.
23. Исследование переходных периодов имеет свою специфику. Здесь на
первый план выступает рассмотрение основных экономических и социальных
факторов и сил, формировавших данную ступень развития общества в ходе
острейших экономических, социальных и политических конфликтов и
столкновений. Если в предшествующем исследовании господствует
структурно-функциональный анализ и синтез, учитывающий относительную
устойчивость образований, то здесь главную роль играет историко-генетический
подход, для которого особенно важна теория конфликта, как мощного фактора
производственных, социальных и политических сдвигов (К. Маркс, Р. Дарендорф,
Германия),
24. Необходимый синтез структурно-функционального подхода и теории
конфликта (Н. Смелзер, США) приводит к выводу о закономерности выходе из
конфликтов в результате процесса очередного, нового возвышения, сублимации
мира человека. Понимание каждой новой ступени "трансформирующегося общества"
(достигнутое в результате проведенного анализа и синтеза) создает условия
для применения метода сублимации - успешного исследования сущности каждого
переходного периода как труднейшего сублимационного процесса, условия для
определения его истоков, смысла и динамики в возвышении самого человеческого
духа (Б. Вышеславцев, Россия).
25. Следующая ступень исследования состоит в том, чтобы определить
состояние переходного процесса в конкретных исторических условиях, его
плавные трудности и уровень их осмысления обществом, характер и состояние
главных резервов и движущих сил. Такой аудит (или диагноз) достигнутого
уровня развития производства, социально-экономических и иных отношений в
России требует уже осмысления огромной массы специфически страновых
эмпирических данных.
26. Понимание современных трудностей и процессов их преодоления позволяет
увидеть альтернативные варианты дальнейшего развития событий, выработать
собственное видение условий их благоприятного результата, т.е.
виртуализировать (дать прогнозы) будущего своей страны и ее граждан. Навыки
необходимой концептуализации, анализа, синтеза, сублимации, аудита,
виртуализации - это основные черты мышления системного аналитика,
специалиста, занимающего сегодня вершину в "табели о рангах" информационного
общество. Приведенная в докладе существующая "ранжировка" ценности
специалистов отражает неосвоенность этого метода в массе экономических
исследований.
27. Особое место теории переходного периода в системе экономических и
общественных наук определяется ее комплексным характером. В ее предмет
входит лишь часть экономических знаний, но зато также и часть знаний
социологических, социокультурных и политических, охватывающих всю цепь
взаимодействий различных процессов (от экономики и технологии, социологии и
культурологии до знаний о существе и роли политических трансформаций). Титул
этой комплексной, более широкой системы знаний, объединяющей части сфер
исследования ряда общественных наук, мне казалось возможным определить как
"Экономическую социологию". Однако Т. Парсонз и Н. Смелзер (в США), Т.
Заславская и Р. Рывкина (в СССР) уже "застолбили" это название для части
самой социологии. П. Друккер пытается решить эту проблему титулом
"Социальная экология", что также может быть оспорено. Поскольку в ее основе
понимание достижений ряда наук, то он считает ее предметом, но не наукой
(1993 г.). Наиболее разумно вернуться к более точному титулу "Политическая
экономия", фиксирующему "крайние сферы" многих цепей взаимодействия
процессов переходных периодов.
28. Наибольшее влияние на современную системно-аналитическую разработку
этих важнейших проблем науки оказали работы П.Друккера, Дж.Гэлбрейта,
А.Тоффлера и частично Ф.Хайека (США). Первый из них уже многие десятилетия
генерирует основные идеи "рыночного" неоконсервативного (для европейцев -
неолиберального) миропонимания. Второй,
часто оппонируя их, формирует демократические (для европейцев -
социалистические) ответы и решения возникающих проблем в сфере социальной
политики. А.Тоффлер умеет заглянуть в будущее рассматриваемых процессов и,
"вернувшись оттуда", дать неожиданную оценку существующему. На Западе работы
этих ученых общеизвестны и общепризнанны, и решения частных экономических и
социальных проблем давно уже ведутся фактически в основном на этой базе (вне
зависимости от того, осознают ли это сами разработчики специальных моделей).
К сожалению, почти все работы этих ученых фактически засекречены от наших
специалистов (или просто оболганы), большинства из них просто нет в
библиотеках даже Москвы и даже на английском. Отсутствует упоминание о них и
в обсуждаемом докладе.
29. Познание границ познанного (герменевтический метод исследования)
требует сегодня также аудита достижений многих российских ученых.
Преодоление кризисного состояния нашего обществоведения (в. Ядов, академик
РАН) действительно началось уже в 80-е годы. Хотя многие действительно
интересные и ценные экономические и социологические работы появлялись и в
60-70-х гг., они не были объединены концептуально картиной качественно
нового мира эпохи НТР конца XX века. Более того, они искусственно
"встраивались" в устаревшую "фабрично-заводскую" картину далекого прошлого.
Однако эта общая дезориентация нашего обществоведения во многом господствует
и до сего дня. Условием ее преодоления является повышение внимания к
общеконцептуальным основам нашей науки. Поэтому состояние отечественной
экономической науки также заслуживает внимания Ученого Совета.
A.В. БЕЛЯНИН (ИМЭМО РАН и ун-т Манчестера)
К МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ ОСНОВАНИЙ МИКРОЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ
Если кто-либо полагает, что некоторые понятия истинны абсолютно, и что
придерживаться другого мнения по поводу этих понятий -значит не отдавать
себе отчет в чем-то таком, что очевидно - пусть они представят себе, что
некоторые весьма общие факты природы отличны от тех, какими мы привыкли их
видеть, - и станет понятна возможность таких понятий, которые отличны от
привычных нам. Л.Виттгенштейн. Философские исследования, ч.II, xii.
1 Методология современной экономической теории: за и против.
Современная экономическая наука занимает специфическое место среди других
наук. По своему предмету она - наука общественная (поскольку изучает жизнь
общества в различных ее проявлениях) и гуманитарная (так как в основе
анализа лежит человек - точнее, его определенная концепция). В то же время
экономическая теория - наука естественная по своему методу: в качестве
аналитического языка она широко использует формальные средства, принятые в
других науках о природе, в первую очередь в физике. Использование
математических методов в рамках неоклассической парадигмы, разумеется,
обусловлено специфическим видением предмета анализа - человека и общества, и
принятым в их отношении упрощающих предпосылок, среди которых не последнее
место занимает гипотеза рациональности. Сочетание такого подхода к предмету
исследования с формальными методами научного анализа составляет суть
экономического подхода - концептуальной составляющей неоклассической
экономической теории 1.В рамках этого подхода сложилась строго определенная
структура позитивного микроэкономического анализа, которая в последние годы
все увереннее выходит на уровень макроанализа, и носит в значительной
степени конвенциональный характер. Прежде всего, наблюдение за объектом
исследования позволяет формулировать те или иные предпосылки относительно
его поведения, которые ложатся в основу формальной модели в виде свойств,
постулатов, аксиом. Реализм предпосылок модели, как известно, не входит в
арсенал обязательных требований к "хорошей" экономической теории.
Эмпирическая проверка выводов модели - вот главный показатель ее качества2.
Далее те же наблюдения позволяют наложить ограничения на значения
независимых переменных и параметров. Сформулированная таким образом
формальная модель решается аналитически относительно зависимых переменных
(набора благ, цен, выпуска и т.п.), исследуется поведение системы в условиях
сравнительной статики и др. Полученные решения, как правило, рассматриваются
как теоретические значения искомых переменных, к которым должны
асимптотически стремиться эмпирически наблюдаемые значения. Для проверки
предсказательной точности модели проводится ее эмпирическая
(эконометрическая) проверка, которая позволяет оценить степень в которой
модель может считаться описывающей реальное поведение объекта. Если вердикт
проверки оказывается положительным, модель приобретает статус теории.
Выводы относительно приемлемости теории, которые делаются по итогам такой
проверки, заслуживают особого внимания. Разумеется, чем ближе эмпирические
значения зависимых переменных к теоретически предсказанным, тем лучше для
теории. Однако в целом ряде случаев статистическое подтверждение в экономике
невозможно в явном виде. Зная величины постоянных и переменных издержек и
предельный доход фирмы, нетрудно оценить теоретически равновесный выпуск и
сравнить его с объемом продаж. Но как проверить, действительно ли отношение
первых частных производных функции полезности потребителя по количеству благ
равно отношению цен этих благ, если сама (порядковая!) функция полезности
эмпирически ненаблюдаема?
Более того: целый ряд общепризнанных теорий вред ли можно протестировать
в принципе. В качестве примеров достаточно привести теорию общего
равновесия, которая построена на строгих структурных предпосылках, и со
времен Вальраса представляет собой скорее "идеологическое" или
"метафизическое" видение рыночного хозяйства, нежели описание реальных
хозяйственных процессов; или модель ценообразования на капитальные активы
(САРМ) в финансовой экономике, которая, по сути, признана нетестируемой со
времен убедительной критики РоллаЗ , но тем не менее с успехом
разрабатывается в деталях и конкретных приложениях, а также в обязательном
порядке преподается в курсах теории финансов.
В силу этих причин конечным критерием "научности" в экономике служит не
верификация, а фальсифицируемость и конкурентоспособность альтернативных, но
непременно конвенционально допустимых гипотез в соответствии с критерием
демаркации Поппера, Однако и этот критерий на практике работает не в полную
силу: от лучшей гипотезы, вообще говоря, не требуется иметь дополнительное
эмпирическое содержание по сравнению с предшественницей. Для признания
теории достаточными условиями являются скорее ее формальная корректность и
выдержанность в рамках неоклассической традиции. Таким образом, методология
неоклассического микроэкономического анализа может быть охарактеризована как
методологический фальсификационизм с существенным элементом
конвенционализма, причем именно этот последний в конечном счете определяет
множество "научных" теорий4 .
И действительно: научная парадигма (или исследовательская программа)
микроэкономической теории базируется на "твердом ядре"5 экономического
подхода - предпосылке о рациональности действующего субъекта, его
максимизирующем поведении, равновесных решениях. К этим положениям в рамках
конвенционально принятых разработок неоклассической микроэкономики rnodus
tollens6 не приложим. Все эмпирические наблюдения, которые не согласуются с
этим ядром, призван объяснять гибкий "защитный пояс", т.е. набор
вспомогательных гипотез, которые позволяют списать несоответствие теории и
фактов либо на изменение граничных условий, либо на неучтенные факторы
(ограничения ceteris paribus, которые можно учесть ex post и модифицировать
задним числом), либо, наконец, - на знаменитое фридмановское as if (индивиды
ведут себя так, как если бы они максимизировали такую-то функцию). Эта
последняя вспомогательная гипотеза особенно сильна - она позволяет спасать
такие положения теории, которым, казалось бы, никак не ужиться с фактами.
Классический пример - кривые безразличия в теории потребителя, который
отнюдь не сверяется с ними, когда ходит по магазинам. Принимая такой
методологический подход, неоклассическая теория тем самым берет на себя в
некотором роде "миссионерскую" задачу: люди просто не осознают, что они (или
их репрезентативный агент) в действительности ведут себя рационально в
соответствии с определением теории, которая как бы просвещает их и
рассказывает об "истинной" сути их поведения.
Построенные таким образом "защитные порядки" неоклассической теории
выглядят поистине неуязвимыми - и все, что остается ученым - это
рафинирование формальной техники и создание "защитного пояса" от тех фактов,
которые приходится объяснять ex post. Прогресс науки определяется отныне
только ходом ее развития, ее внутренней логикой, он замкнут на модели хотя и
конвенционально приемлемые, но либо в принципе не тестируемые (примеры
см. выше), либо такие, о предсказательной силе которых можно говорить
лишь с высокой долей условности (такова теория реальных бизнес-циклов).
Иными словами, научное творчество получает возможность не заботиться более
не только о реализме предпосылок, но - до некоторой степени - и об
аккуратности предсказаний.
Следует признать, что многие чисто дедуктивные по происхождению гипотезы
сыграли роль весьма плодотворной "положительной эвристики", т.е. "ряда
доводов, более или менее ясных, и предположений, более или менее вероятных,
направленных на то, чтобы изменять и развивать "опровержимые варианты"
исследовательской программы, модифицировать и уточнять "опровержимый"
защитный пояс." (Лакатос, op.cit., с.84). Таковы, например, теорема Коуза
или теорема Модильяни-Миллера, каждая из которых не просто породила целые
направления экономической науки, но непосредственно повлияла на реальную
жизнь. Нельзя также забывать и о том, что в рамках методологического
фальсификационизма ни одна теория (пусть даже и фальсифицированная) не
должна быть элиминирована, пока не найдена лучшая альтернатива - это
обстоятельство, например, способно служить оправданием теории реальных
биз-нес-циклов. Однако ресурсы дедуктивной положительной эвристики все же
конечны - и уже существуют области, в которых замыкание на нее сужает
описательные возможности науки, игнорирует новые факты, в конечном счете
блокирует прогрессивные сдвиги теории. И тут на помощь должен прийти
эксперимент.
II. Экспериментальная экономика как положительная эвристика.
Экспериментальная экономика - сравнительно новая область экономической
науки, начало которой положили работы Эдварда Чемберлина - по эмпирической
проверке достижимости рыночного равновесия; Вернона Смита - по тестированию
теоретических результатов аукционных торгов; и Мостеллера и Ноуджи - по
индивидуальному принятию решений в условиях риска7.
Помимо дальнейшей разработки этих направлений исследований, широкое
развитие по-лучили экспериментальные проверки результатов, полученных в
теории игр; моделей выявления предпочтений в отношении общественных благ;
координации эксплицитно несогласуемых действий. Об окончательной
легитимизации экспериментальной экономики как самостоятельной области
исследований свидетельствует недавний выход "справочной книги" по
экспериментальной экономике8.
Как явствует из приведенных примеров, экономический эксперимент -это
прежде всего тест предсказаний экономической теории. Вооруженный теми
теоретическими достижениями, которые принято рассматривать как
"непроблематичное исходное знание" (в смысле Поппера), исследователь входит
в аудиторию, проводит тест - и нередко получает такие результаты, которые
систематически противоречат всем предсказаниям теории9. Такой результат не
просто ставит под сомнение качество конкретной модели: он чреват более
серьезными последствиями для всего экономического подхода. Прежде всего,
оказывается под вопросом "непроблематичность" исходного знания: быть может,
те обстоятельства, которые казались очевидными ученому-экономисту, на самом
деле отнюдь не очевидны для участников эксперимента. Гипотезу приходится
перепроверять, заново формулируя условия эксперимента (постановку задачи,
требования к участникам эксперимента, обстановку в аудитории и др.) - а это
уже новая, гораздо менее предопределенная задача, чем решение математической
модели.
Во-вторых - и это, быть может, еще важнее, - приходится задуматься о
границах применимости подходов стандартной экономической теории. Если
аксиомы индивидуального поведения рассматриваются как постулаты
рациональности, то их систематическое нарушение означает или то, что люди в
массе своей иррациональны (что ставит под сомнение сам экономический подход,
поскольку рациональность положена в основу ее "твердого ядра" и
рассматривается как достаточно подтвержденное эмпирическое обобщение); или
же то, что надо переосмысливать концепцию рациональности. В самом деле: до
минирующее в экономике инструментальное понимание этого понятия
("рационально то, что в наибольшей степени соответствует хорошо
сформулированным целям субъекта"), в первую очередь, является не единственно
возможным (достаточно вспомнить такие интерпретации, как "ограниченная
рациональность" Саймона, рациональность как "внутренняя непротиворечивость"
Сена, "функциональную рациональность" Вебера, Мангейма и ми. др.). А кроме
того, в свете экспериментальных данных инструментальная рациональность
представляется понятием либо пустым (раз уж большинство людей нарушает ее
аксиомы), либо наделенным содержанием вопреки аксиомам - и тогда оно лишено
эмпирического коррелята.
Таким образом, экспериментальные данные бросают конвенционально принятым
представлениям сущностный вызов: коль скоро под "рациональностью" понимается
нечто, так или иначе надо это нечто определить; а дать удовлетворительное
определение, оставаясь всецело в рамках формально-описательного и
дедуктивного дискурса, видимо, невозможно. Чтобы решить проблему, нельзя
довольствоваться описаниями - требуется объяснение, т.е. реальное
определение рациональности (слово "реальный" понимается в смысле, который
восходит к Лейбницу: определение должно задавать интенсиональные условия
того, что возможность его осуществления перерастет в необходимость). Иными
словами - и в соответствии с принципами методологического фальсификационизма
- условием превращения рационального поведения в нерациональное должно
служить неосуществление некоторого критерия или признака. Симптоматично в
этой связи, что большинство экспериментов по индивидуальному принятию
решений построены по "интенсиональному" принципу: они тестируют не выводы
теории, а аксиомы выбора.
Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что эксперимент оказывается
чем-то большим, нежели просто тестом теории - он есть процесс, включающий в
себя, с одной стороны, изменение представлений исследователей о свойствах
изучаемого мира; с другой - непрерывное порождение стимулов для уточнения
известных и предсказания новых свойств. Таким образом, на настоящем этапе
развития науки экономический эксперимент - это не просто проверка выводов;
он есть положительная эвристика (Лакатос, op.cit.) научного творчества, ключ
к прогрессивным сдвигам в науке, которые возможны только благодаря более
точным представлениям об объектах исследования и лучшему пониманию их
внутреннего строения.
Все сказанное выше относится к экспериментам в аудитории - направленным,
запрограммированным, в значительной степени искусственным. Другой, не менее
примечательный шанс дарит нам сама жизнь: огромное поле для
экспериментальной проверки экономической теории предоставляет текущая
российская действительность. Уникальное сочетание неустойчивых правил игры с
формальными институтами развитой рыночной экономики создает множество вполне
реальных ситуаций, позволяющих тестировать и формулировать предсказания
теории. Сама экономическая реальность России содержит в себе заряд
положительной эвристики, - дело лишь за тем, чтобы верно ее распознать.
III. Эксперимент и интерпретация.
В качестве иллюстрации изложенных положений приведем некоторые
результаты, которые были получены в ходе экономических экспериментов,
проведенных автором в МГУ весной этого года. В числе прочих испытуемым (70
студентам 1 курса экономического факультета) был предложен следующий
вопрос10:
Ниже приводятся три лотереи. 1) Упорядочите эти три лотереи по степени
предпочтения (т.е. поставьте цифру 1 слева от той лотереи, которая
представляется Вам самой привлекательной, 2 - следующей по степени
привлекательности, 3 - наименее привлекательной:
___А: $100 с вероятностью 0.8 (80%) -$10 (т.е. потеря $10) с вероятностью
0.2 (20%)
___В: $150 с вероятностью 0.33 $75 с вероятностью 0.34 0 с вероятностью
0.33
___С: $200 с вероятностью 0.2 $150 с вероятностью 0.2 $100 с вероятностью
0.2 $50 с вероятностью 0.2 0 с вероятностью 0.2
2) Проранжируйте эти три лотереи по степени риска, т.е. напишите в
таблице после цифры 1 ту из них, которая Вам кажется самой рискованной,
после цифры 2 - следующую по степени риска, после 3 - наименее рисковую:
1 -_________
2-__________
3-__________
Первый начальный, второй центральный моменты и стандартное отклонение
лотерей равны Е=78, V=1936, (=44; Е=75, V=3712,5, (=60.93; Е=100, V=5000,
(=70.71, соответственно. Таким образом, рисковость лотерей в терминах
дисперсии возрастает от А к С, а лотерея В представляет собой еще и
"ухудшенный" (с уменьшенным ожидаемым выигрышем) разброс с постоянной
средней лотереи А. Стандартная теория предполагает, что индивиды "любят
ожидаемый выигрыш и "не любят" риск, т.е. предпочтения должны сходиться к
лотерее В с разной степенью, которая зависит от формы функции полезности.
Однако большинство индивидов (63%) наиболее предпочтительной назвали лотерею
С (лотереи А и B выбрало 24.5% и 12.5%, соответственно). Это можно было бы
объяснить тем, что индивиды неожиданно оказались любителями риска
(risk-seekers) - однако ответы на второй вопрос (ранжирование лотерей по
степени риска) не дают оснований для такой интерпретации. Подавляющее
большинство из тех, кто выбрал лотерею С (48% от всего числа индивидов)
сочли ее наименее рисковой, тогда как 57% от общего числа сочли самой
рисковой лотерею А, причем самой рисковой и самой худшей назвало ее 30%
индивидов. Примечательно, что и при перестановке вопросов местами (в другом
варианте 54 человека должны были сначала упорядочить лотереи по степени
предпочтения, а затем - по степени риска) ответы оказались практически
такими же.
Таким образом, выходит, что индивиды демонстрировали стремление к риску,
сами того не подозревая. Разумеется, подобные ответы были
"спровоцированными" - в частности, естественно предположить, что
существенную роль играет наличие отрицательного выигрыша (потери) в лотерее
А и максимальные выигрыши в лотерее С11. Однако в данном случае все это не
снимает основной семантической дилеммы: либо индивиды "неадекватно"
воспринимают понятие "риск"; либо у принятого в теории определения
"рисковости" нет безусловного эмпирического эквивалента.
Практическое следствие такого рода предпочтений индивидов может быть
проиллюстрировано на примере другого, "естественного" эксперимента -
поведения вкладчиков многочисленных сберегательных компаний типа "МММ",
"Тибет", "Светлана" и др. Примем в качестве рабочей гипотезы ту предпосылку,
что у значительного числа агентов российской экономики смещено восприятие
рисковых и нерисковых перспектив (риск ассоциируется с возможной потерей, а
не с большим разбросом возможных исходов). И если дисперсию исходов в
принципе можно оценить с достаточной степенью точности (вклад в Сбербанке,
во всяком случае, более надежен, чем вклад в банке "Чара"), то предсказать
точную дату наступления "потери" (банкротства сберегательной фирмы) человеку
со стороны крайне сложно. Это обстоятельство диктует специфические стратегии
поведения со стороны инвесторов (как частных вкладчиков, так и фирм).
Представляется, что многие из них существенно склонны действовать по
принципу "урвать и убежать": вступая в сделку, они знают, что партнер мажет
нарушить обязательства и скрыться с их средствами, но надеются, что это
произойдет после того, как они получат от фирм то, что причитается
персонально им.
Для примера предположим, что финансовое положение сберегательной компании
достаточно устойчиво, и из двух возможных стратегий - продолжать работу и
выплачивать обещанные проценты, либо бежать со всеми активами фирмы, -
первая является слабо доминирующей. Идентичные инвесторы, осознавая
рисковость любых вкладов, могут либо забрать деньги, либо продолжать держать
их на счету, рассчитывая на процентный доход. Подобный расклад может быть
представлен как игровая ситуация, где в клеточках таблицы представлены
полезности агентов (инвестора и фирмы):
инвестор\фирма
работать дальше
скрыться с деньгами
держать вклад
+5,+8
-8,+5 забрать вклад
-2,+5,
+3,+3
В этом случае (с благополучной фирмой) равновесным по Нэшу решением будет
пара стратегий (держать, работать). Заметим однако, что это решение
достижимо лишь при том условии, что инвесторы достаточно толерантно
относятся к риску (в стандартном понимании термина), т.е. готовы скорее
держать вклад (+5), нежели забрать его (-2) - например, ожидая высоких
процентных доходов.
Неприятие риска со стороны вкладчиков изменит картину: если инвесторы
невысоко оценивают надежность компании и это сильно ухудшает
привлекательность фирмы, то вклад лучше забрать:
инвестор\фирма
работать дальше
скрыться с деньгами
держать вклад
-2, +8
-8, +5
забрать вклад
+3, +3
+3, +3
Тогда к слабо доминирующей стратегии фирмы "работать" добавится
доминирующая стратегия инвестора "забрать", и фирма лишится заемных средств.
Ввиду ограниченности как собственных средств, так и кредитных возможностей
фирмы ее дальнейшая работа будет весьма затруднена 12.
Пусть теперь и перспективы фирмы будут не столь удачны и/или она ведет
весьма рискованную игру (как это делали "Тибет" и МММ), так что полезность
стратегии "скрыться" может быть выше полезности стратегии "работать". Пусть,
кроме того, инвесторы воспринимают как "риск" лишь возможность потери (-8),
но не саму по себе неустойчивость положения фирмы (+5). Тогда в соответствии
с нашей предпосылкой они могут надеются успеть получить свое, и не забирать
свои вклады. Игра в стандартной форме может выглядеть так:
инвестор\фирма
работать дальше
скрыться с деньгами \
держать вклад
+5,+5
-8, +8
забрать вклад
-2,+5
+3, +3 1
В этом случае доминирующих стратегий нет, и единственное равновесие по
Нэшу возможно при смешанной стратегии. Именно это и происходит в реальности,
когда инвесторы приносят деньги в фирму, зная что она ненадежна, но все
равно рискуют, быть может, сами того не осознавая. Поскольку игра
продолжается конечное число периодов, а ставка инвестора каждый раз равна
всему вкладу, - вкладчик по сути своей обречен на проигрыш. Заметим, что
если бы инвесторы отдавали себе отчет в истинной степени риска, то были бы
менее склонны надеяться на благополучный исход своих взаимоотношений с
сомнительной компанией. Доминирующей стратегией инвестора в этом случае было
бы "забрать" - и откровенный "лимон" сберегательного рынка, скорее всего,
просто вынужден будет закрыться:
инвестор\фирма
работать дальше
скрыться с деньгами \
держать вклад
-2, +5
-8, +8
забрать вклад
+5, +5
+3, +3 1
Рассмотренный пример, при всей его простоте, на наш взгляд, неплохо
отражает тот круг обстоятельств, который принимали (или не принимали) в
расчет инвесторы сомнительных сберегательных фирм.
"Искаженное" восприятие риска приводит к тому, что при данных полезностях
агентов вместо исчезновения с рынка рисковых фирм по причине их
несостоятельности и ненадежности они и вправду исчезают - причем бесследно и
с деньгами вкладчиков.
В заключение хотелось бы отметить еще одно обстоятельство
общетеоретического и общеметодологического характера. Как вытекает из
приведенных примеров (и широко подтверждается мировой практикой
экономических экспериментов в области индивидуального принятия решений)
далеко не все наблюдения объясняются существующими теориями, и далеко не все
предсказания этих теорий подтверждаются экспериментом. Для устранения
подобного рода "дыр", видимо, требуются два встречных исследования: 1)
детальное изучение и описание тех возможных контекстов (возможных миров),
которые разрешают (или хотя бы не запрещают) наблюдаемые отношения или
поведение; и 2) анализ способностей тех или иных формальных моделей к
отображению выделенных свойств. Сравнение их результатов должно естественным
образом выявить те "пробелы" в структуре возможных миров, которые не
описываются существующими теориями - и соответственно открыть перспективы
для выбора или построения наиболее адекватной модели.
Как нам представляется, при решении этих задач может быть с успехом
применен обширный аппарат формальной логики. В логических терминах речь идет
о детальном исследовании языков существующих моделей - с одной стороны, и
эмпирически наблюдаемых отношений индивидов к объектам выбора - с другой.
Следующим этапом работы должно стать приведение структуры языка модели в
соответствие со структурой наблюдаемого мира, как непременное условие
наделения модели хорошими описательными свойствами. Изучение наблюдаемых
структур - задача эксперимента, т.е. той положительной эвристики, которая
способна обеспечить прогрессивный сдвиг экономической науки.
СНОСКИ
1 О применении экономического подхода при анализе экономических и
социальных явлений см. Г.Беккер. Экономический анализ и человеческое
поведение // TH SIS, 1993, вып. 1, С.24-40.
2 См. М.Фридмен. Методология позитивной экономической науки // TH SIS,
1994, вып.4, С.20-52.
3 R.Roll. A Critique of the Assets Pricing Theory's Tests // Journal of
Financial conomics, March 1977, v.4, no.2, p.129-176.
4 Известный английский экономист М.Блауг использует в этой связи удачный
термин "выхолощенный фальсификационизм" - см. М.Блауг. Несложный урок
экономической методологии // TH SIS, 1994, вып.4, с.59. 5 И.Лакатос.
"Фальсификация и методология научно-исследовательских программ", М.: Медиум,
1995.
6 Modus tollens - правило логического вывода, в соответствии с которым
ложность заключения Q опровергает посылку Р, формально Р(Q & (Q ( (Р. В
данном контексте это означало бы, что если выводы из теории не
подтверждаются эмпирически, то теорию следовало бы элиминировать.
7 Chamberlin .W. An xperimental Imperfect Market // Journal of
Political conomy, 1948, v.56, no.2, p.95-108.; Smith V.L. An xperimental
study of competitive market behaviour // Journal of Political conomy, 1962,
v.70, P.111-137.; Mosteller F. and Nogee P. An xperimental Measurement of
Utility // Journal of Political conomy, 1951, v.59, p.371-404.
8 J.H.Kagel and A. .Roth (eds.). A Handbook of xperimental conomics.
Princeton University Press, 1995.
9 CM. Шумейкер П. Модель ожидаемой полезности: разновидности, подходы,
результаты, пределы возможностей // TH SIS, 1994, вып.5, С.29-80. В этой -
хотя и устаревшей - обзорной статье в области индивидуального принятия
решений приводятся многочисленные примеры нарушения аксиом и правил
рационального выбора, объясняющиеся, в частности, психологическими
причинами.
10 Пользуясь случаем, автор выражает свою глубокою признательность
преподавателям экономического ф-та МГУ В.И.Черняку и И.А.Кострикину за
оказанную помощь и содействие в проведении экспериментов.
11 Эти и другие аспекты психологического восприятия потерь и "эффектов
масштаба" значимых величин рассматриваются, напр., в классической статье
D.Kahneman and A.Tversky. Prospect theory: An Analysis of Decision under
Risk // cono metrica, 1979, v.47, p.263-291.
12 Подобное изменение значений функции полезности возможно в силу того,
что эта функция определена с точностью до аффинного (линейного)
преобразования: если u(х) - функция полезности, то v(x) = a+bu(x) - тоже
функция полезности.
А.Я. ЭЛЬЯНОВ
МИРОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ АСПЕКТ СИСТЕМНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ
1. Прежде всего хочу подчеркнуть актуальность вынесенных на обсуждение
проблем, а также отметить вдохновляющую глубину их освещения. Особенно, на
мой взгляд, следует приветствовать попытку увязать воедино теорию и практику
экономики переходного периода, рассмотреть их в глобальном контексте,
используя метод исторической и международной компаративистики. Опираясь на
тот же метод, сосредоточу внимание на мирохозяйственном аспекте переходного
периода, который еще не затрагивался.
2. По моему глубокому убеждению, от выбора способов и результатов
международного экономического общения в огромной, если не в решающей,
степени зависит сама возможность успешного завершения системных
преобразований, которые сегодня происходят в России. Ибо конечная цель этих
преобразований заключается в существенном повышении уровня и качества жизни
россиян. А это с необходимостью предполагает создание здоровой
конкурентоспособной экономики. Рост же ее эффективности не в последнюю
очередь зависит от освоения передовых экономических, научно-технических и
культурных достижений, доступ к которым можно получить только
интегрировавшись в систему современных мирохозяйственных связей,
3. Ускорение научно-технического прогресса, обусловленное
микроэлектронной и информационной революциями, расширив и уплотнив
взаимодействие всех стран, послужило мощным толчком к интернационализации и
хозяйственной жизни в планетарном масштабе. Об этом свидетельствует
существенно возросшая роль международного разделения труда (МРТ) и
иностранных инвестиций в процессе развития, В 1960-1993гг. совокупная
экспортная квота развитых и развивающихся рыночных экономик возросла почти в
1,7 раза и достигла 20,5% мирового ВВП, причем 5/6 этого прироста приходится
на последние 23 года. Еще более внушительно выглядит сумма продаж
иностранных филиалов ТНК, немалая часть которых также реализуется
через каналы международной торговли, -в 1993г, такие продажи оценивались
в 22,5% мирового ВВП,
4. Важно подчеркнуть, однако, что динамика включения развивающихся
экономик в МРТ оказалась в целом выше, чем у развитых: совокупная экспортная
квота развитых стран возросла менее чем на 2/3,а развивающихся -более чем в
2 раза. Между тем поэтому показателю развивающиеся экономики превосходили
развитые и до1960г. Различия в величине и динамике совокупных экспортных
квот этих двух групп государств, очевидно, частично объясняются меньшей
численностью населения преобладающей массы развивающихся стран в сравнении с
развитыми. Ибо именно население образует первооснову производительного и
потребительного потенциала любой, отдельно взятой национальной экономики. И
чем скромнее этот потенциал, тем в принципе больше (с учетом уровня и
структуры производства) потребность участия в МРТ. Но главная причина
отмеченных различий кроется в несравненно более глубоком разрыве между
структурами производств и потребления в развивающихся странах, нежели в
развитых. Стремительно растущий зазор между ними вынуждает развивающиеся
страны к более масштабному включению в МТР.
5. Эту задачу удалось решить далеко не всем. В странах же, которые с ней
справились, роль мирохозяйственных отношений оказалась много выше среднего.
Речь не только и не столько об увеличении доли ВВП, реализуемой на мировом
рынке, сколько об итогах освоения мирового рынка. Ибо экономическая
значимость наращивания экспортной квоты не в последнюю очередь зависит от ее
исходной величины. Не случайно, что число развивающихся стран, чей экспорт
рос быстрее мирового в 2,5раза, больше тех, где возросла экспортная квота.
Между тем почти все лидеры экспортной экспансии оказались лидерами и по
темпам экономического роста. Определенная корреляция этих показателей
просматривается и в группе развитых рыночных экономик, но там она выражена
не столь отчетливо и в тенденции ослабляется.
6. Наиболее ощутимых достижений в развитии экспорта, потянувшего за собой
всю экономику, добились государства, преуспевшие в диверсификации и
облагораживании его структуры промышленными товарами возрастающей
технологической сложности. Исключением являются несколько карликовых по
численности населения стран, которые располагают огромными (в пересчете на
душу) запасами полезных ископаемых из числа пользующихся повышенным спросом
на мировом рынке (нефть, алмазы). Кстати, в основном за счет 15 государств,
составляющих первую из этих двух групп, и возросла общая доля развивающихся
стран как в мировой торговле, так и в мировом производстве. Благодаря этому
с середины 80-х годов началось и сокращение пресловутого разрыва между
развивающимися и развитыми рыночными экономиками по производству ВВП а
расчете на душу населения.
Выдвижение на лидирующие позиции стран, добившихся наибольших успехов в
развитии промышленного экспорта, вполне закономерно. В основе этого феномена
лежат два фактора. С одной стороны- более высокая эластичность спроса по
доходу на промышленные изделия, в тенденции коррелирующая с уровнем
технологической сложности - и соответственно - с динамика мировой торговли
ими. С другой стороны, ведущая роль обрабатывающей индустрии в развитии,
через посредство разветвленной системы прямых и обратных связей, увлекающая
за собой все прочие сектора отсталой экономики.
7. Говоря о сдвигах в мирохозяйственной ситуации за последние 35 лет, как
бы проецирующих глобальные тенденции на обозримую перспективу, а также в
социально-экономическом расслоении развивающихся, стран в зависимости от
освоения ими императивов, отражающих эти тенденции, мне хотелось привлечь
внимание Ученого совета к проблемам, которые весьма актуальны и для нынешней
России, а заодно обозначить направления, могущие обеспечить их решение.
Обращение же к материалам, характеризующим состояние дел в группе
развивающихся стран, обусловлено их типологическим сходством с Россией,
обусловленное необходимостью создания полновесной рыночной экономики и
интеграции в современную систему мирохозяйственных связей
8. Остановлюсь чуть подробнее на причинах успехов и неудач в решении этих
проблем развивающимися странами. Центральный вопрос, с которым они
столкнулись на старте независимого национального развития, заключался в
выборе -его общей направленности. Чтобы лучим понять суть этой проблемы
необходимо отметить, что она возникла не сразу. Первые 10-15 лет, отмеченные
бурным всплеском национального самосознания, освободившиеся от колониальных
и полуколониальных пут страны развивались практически по одному сценарию.
Его суть сводится к так называемой импортозамещающей индустриализации,
нацеленной на форсированное освоение отечественного рынка потребительских
промышленных товаров, который был сформирован и продолжал развиваться на
основе внешнеторгового обмена. Этому во многом способствовала благоприятная
конъюнктура на мировых рынках сырья (представлявшего в то время главную,
нередко единственную статью их экспорта), связанная с послевоенной
реконструкцией Европы и затяжным вооруженным конфликтом в Корее. Однако
созидательные потенции такого импортоозамещения довольно были быстро
исчерпаны. Осложнилась и ситуация с экспортом сырья, который подпитывал его
как со стороны спроса (создаваемого экспортными доходами), так и со стороны
предложения (посредством закупок на ту же выручку от экспорта недостающих
инвестиционных и промежуточных товаров). И тогда во весь рост встал вопрос -
что делать дальше.
9. Если отвлечься от частностей, то среди огромного многообразия,
обусловленного спецификой конкретных стран, можно выделить две основные
стратегии развития, реализация которых во многом предопределила динамику и
качество экономического роста развивающихся стран в последующие десятилетия.
Одна из них обозначена в экономической литературе как внутрьориентированное
развитие (inwardlooking development), другая как внешнеориентированное
развитие (outwardlooking development). Несколько упрощая суть дела, эти
стратегии можно квалифицировать как ориентированные на национальный и
мировой рынки. В фокусе их внимания соответственно находятся максимизация
самообеспеченности и участия в МРТ. Первая стратегия нацелена на углубление
импортозамещения во имя создания как можно более целостных промышленных
комплексов, с тем чтобы уменьшить зависимость от импорта и по достижении
этими комплексами экономической зрелости развернуть экспорт промышленных
изделий. Цель второй - всемерная интеграция в международное промышленное
разделение труда.
Сначала основу промышленного экспорта составляла продукция предприятий,
созданных я первой фазе импортозамещения, и родственных им производств. В
последующем экспортный потенциал местной промышленности наращивался по
разным направлениям. Одно из них, быть может, самое важное и перспективное
сформировалось на базе подключения к выполнению частичных операций
(изготовление отдельных деталей, узлов, их сборка) в рамках создаваемых ТНК
международных промышленных комплексов. Это, как и первоначальная часть
промышленного экспорта опиралось на преимущества сравнительно дешевой
рабочей силы. Частичные операции с расширением их круга нередко становились
структурообразующими ядрами высоко-динамичных отраслей современной
промышленности. Особенно весомо такие процессы развернулись в отраслях,
специализирующихся на производстве различной аппаратуры с электронной
начинкой. Параллельно по мере развития экспортных производств рос спрос на
промежуточные и инвестиционные товары, необходимые для выпускаемой ими
продукции, создавая предпосылки для перехода к следующей, более высокой
стадии импортозамещения, но в данном случае уже на более здоровой
экономической основе. Так готовилась почва для последующего продвижения на
мировой рынок более капитало-, техно- и наукоемкой продукции.
10. Совсем не убежден, что представленная выше логика обеих стратегий
полностью осознавалась теми, кто за них ратовал и воплощал в жизнь. Но
события развивались именно в такой последовательности. Несмотря на
незавершенность теоретического спора между приверженцами этих двух, на
первый взгляд, как бы противостоящих друг другу направлений
индустриализации, практика последних десятилетий позволяет подвести
некоторые итоги. Прежде всего необходимо отметить, что при повальном
увлечении развитием обрабатывающей промышленности, которая изначально
является символом индустриализации и независимости, фактически вне поля
зрения обеих стратегий осталось сельское хозяйство. Между тем, представляя
|
