в его жизни будет ограничено ролью жены, партнера по постели и матери
его ребенка. К ней будут относиться учтиво и уважительно, может быть,
даже с привязанностью, но единственным местом их общения будет постель.
Да, такая жена будет ему очень удобна. Как его секретарь, как само-
лет, как другие веши, которые существуют вокруг лишь для того, чтобы
экономить его время и силы. Эта мысль ужаснула ее, но к тому времени,
как она съела первый тоненький ломтик тоста, она решила, что не допустит
такого. Прошлой ночью во время разговора она вывела его из себя. Если
это ей не показалось, она непременно сделает то же самое. В конце кон-
цов, у нее есть главный козырь - ее будущий ребенок.
Неужели теперь она сможет постоянно видеть Стефани? Еще несколько ме-
сяцев тому назад одна мысль о том, что она будет постоянны общаться со
своей сестрой, могла просто свести ее с ума. Хитро улыбаясь сама себе,
она думала о том, до чего же все-таки поразительные вещи может делать с
человеком любовь.
Но то, что Стефани будет рядом, это огромный плюс. Так же как и то,
что радом будешь ты, мой далекий, дорогой, упрямый, умопомрачительно
скрытный Сол Джеррард, думала она, наблюдая из-под опущенных ресниц за
человеком, который сидел сейчас напротив нее, ел фрукты и пил кофе.
- Почему Фалаиси? - спросила она.
Он пожал плечами.
- Брак, зарегистрированный там, считается законным где угодно, и к
тому же я смогу не привлекать к этому событию особого внимания и избе-
жать шумихи, которую поднимет пресса и телевидение. Грант поможет быстро
оформить все документы. Он может быть таким же жестким, как и я, когда
речь идет о вопросах личной жизни. Я не хочу, чтобы средства массовой
информации устроили из нашей свадьбы гигантский спектакль.
Ее передернуло, едва она вспомнила о тех мерзких заметках в газетах,
которые ей приходилось читать.
- Я также против. Ни в коем случае.
- Но как бы то ни было, - сказал он, и глаза его сузились, - могут
быть отдельные комментарии по поводу даты рождения ребенка. Ты сумеешь
справиться с этим?
Она смущенно пожала плечами.
- О да, смогу. Но неужели кто-то осмелится?
Он улыбнулся, по его губам скользнула неприятная улыбка.
- Такие всегда найдутся. Но никто из тех, кто хотел бы остаться моим
другом, не посмеет ни о чем спросить. Я стараюсь держаться в тени нас-
только, насколько это возможно, но вокруг всегда найдутся ищейки, кото-
рые только и заняты тем, что суют свой нос в чужие дела. Но тебе не нуж-
но об этом беспокоиться. - Его тонкие губы дрогнули в презрительной ус-
мешке. - Поразительно, что могут делать деньги.
Она озабоченно посмотрела на него.
- А Стефани больше ничего не угрожает?
- Сейчас ничего. - Он коротко, облегченно вздохнул и серьезно доба-
вил: - Но вероятность этого существует всегда, Кэндис. Всякого рода
риск. Я имею в виду не только ее похищение или последующее за этим вымо-
гательство. С моей стороны было бы глупо говорить, что такой угрозы не
существует, но если разумно взглянуть на это, то возможность ее мини-
мальна. Однако найдутся люди, которые захотят использовать и тебя. Либо
потому, что ты будешь богатой, либо потому, что будут считать, что ты
имеешь на меня какое-то влияние.
- Я знаю, - кивнула она.
- Я думаю, именно поэтому моя семья так важна для меня. Помимо того
что мы с Грантом двоюродные братья, мы еще и большие друзья, и я наде-
юсь, что ты так же, как и я, полюбишь его и его жену. Во всяком случае,
Тамсын тебе понравится. Она такая милая и тоже из Новой Зеландии. Прос-
тая, непритязательная и очень добрая.
- Неужели? - Какое-то мгновение она выглядела потрясенной, затем ска-
зала с надеждой в голосе: - Судя по твоему описанию, она действительно
очень милая. Скажи, Сол, а какой образ жизни мы будем вести? И хотя я
проштудировала буквально все, что писали о твоей персоне в прессе, в
действительности я знаю о тебе очень мало, плохо представляю, чем ты за-
нимаешься, где живешь, и, честно говоря, мысль о том, что нужно будет
вести светский образ жизни, меня страшно пугает.
- А если бы я сказал, что хочу именно этого?
Стальная нота в его голосе заставила ее замолчать, но она почти сразу
же добавила:
- Что ж, тогда я попробую, но постараюсь сделать все возможное, чтобы
убедить тебя в том, что это пустая трата времени.
Его смех был подобен дуновению свежего утреннего ветерка.
- Я тоже, как и ты, не питаю особой любви к светской жизни. У меня
есть круг друзей - правда, весьма ограниченный, - большинство из которых
я знаю очень давно. Но кроме нескольких благотворительных акций, в кото-
рых я принимал участие, я не веду бурной общественной жизни. Я очень
рад, что у тебя нет потребности гнаться за элитой: я слишком много и на-
пряженно работаю, чтобы проводить уйму времени в их кругу. В основном мы
будем жить недалеко от Лондона, в маленькой деревне, где в течение почти
двух столетий Джеррарды были сквайрами. Там тебе придется заниматься са-
мыми обычными вещами.
- Я не знаю, что значит заниматься обычными вещами, - слабо возразила
она.
- А я все тебе объясню. Сейчас я почти не разъезжаю - я передал свои
полномочия доверенным лицам.
Он протянул руку и ненадолго сжал ее руку в своей. Из его ладони в
ее, соединяя их, словно побежал поток электричества.
- Я думаю, тебе понравится там жить, - сказал он глухим от волнения
голосом. - Там живут простые, обычные люди...
- Такая и я, - прошептала она. - Самая обычная. У нас в Новой Зелан-
дии нет сквайров, Сол.
- Нет, и у вас они есть, просто они не имеют официального статуса.
Там тебе будет очень хорошо. Ты вот сказала "самая обычная"... - Он
опять тихо засмеялся, встал и притянул ее к себе. - Откуда, черт возьми,
такие мысли?
Она расслабилась, вся отдаваясь во власть внезапно затопившего ее
чувства. Его губы у нее на лбу были горячи, руки сильно и нежно обнимали
ее, прижимая к своему крепкому телу, но этого было недостаточно. Хотя
это все, что он может дать ей сейчас. Ей еще предстоит научиться быть
благодарной за его доброту.
- Я существо не очень-то общественное, - откровенно и серьезно сказа-
ла она. - Семья - вот единственное, что мне в действительности нужно. И
я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ее создать. Если мы будем тер-
пеливо относиться друг к другу, мы обязательно сумеем это сделать.
- Терпение... - Он неожиданно ослепительно улыбнулся ей. - Хотя эта
добродетель давно вышла из моды, но мне она нравится. Давай пообещаем
быть всегда терпеливыми друг к другу, Кэндис.
Неожиданно почувствовав глупое смущение, она улыбнулась ему в ответ.
У нее было такое ощущение, словно они пообещали друг другу гораздо
больше, чем просто терпение, но вновь зазвонил телефон, и больше они к
этому разговору не возвращались. Чувствуя безотчетную радость, она стала
собирать вещи, чтобы лететь на Фалаиси.
Только тогда, когда они уже преодолели половину пути и летели над
морщинистой гладью Тихого океана, она наконец решилась спросить его,
знает ли что-нибудь Стефани обо всей этой истории.
Сол оторвался от бумаг, аккуратная стопка которых ждала его в салоне,
обставленном в деловом стиле - что-то вроде удобного кабинета и зала для
совещаний, и уточнил:
- О том, что ты ее сестра?
Она кивнула.
- Да. Я сказал ей об этом перед тем, как вылететь к тебе.
- И что она на это сказала?
Он нахмурился - то ли от нетерпения, то ли от раздражения, она не по-
няла. Его длинные пальцы крепко стиснули авторучку.
- Она, конечно, была страшно удивлена, узнав об этом, но, привыкнув к
мысли, что у нее есть сестра, решила, что ей это даже нравится.
- Она знала о том, что она приемная дочь?
- Разумеется, - решительно сказал он. - Она знала все обстоятельства
своего рождения, знала о том, что ее родители умерли, и даже о том, что
ее мать покончила с собой.
- Понятно. А ты знал нашу мать? - вдруг спросила она.
- Да, - произнес он медленно, закрывая ручку. - Я видел ее всего один
раз, когда мне было лет четырнадцать.
Она затаила дыхание. Она разговаривала с другими людьми, которые зна-
ли ее мать, но ей почему-то хотелось услышать, что скажет о ней Сол. Он,
видимо, тоже понял это, так как внезапно задумчиво произнес:
- Такая маленькая, примерно твоего роста, и в ней было что-то такое
же привлекательное, как в тебе, как бы это сказать, какая-то земная
чувственность, лишенная всякой искусственности, что-то, чего она и сама
не понимала и даже не осознавала. Она была еще тише, чем ты, застенчи-
вая, даже робкая. Она понравилась мне, но я не удивился, когда услышал,
что она покончила жизнь самоубийством.
- Наверное, она была в страшном отчаянии, - печально сказала Кэндис.
Он снова снял с ручки колпачок.
- Я думаю, что со смертью моего дяди разум ее несколько помутился.
Горе делает с людьми странные вещи, и даже мне, четырнадцатилетнему
мальчику, было ясно, что она готова была целовать землю, по которой он
ступал.
- Когда я узнала обо всем этом, - начала она осторожно, - я не могла
понять, как же можно покончить жизнь самоубийством, когда у тебя есть
ребенок.
- И оставить Стефани, так же как она когда-то оставила тебя?
Она закусила губы. Она могла бы уже не удивляться его проницательнос-
ти, но каждое новое ее проявление заставало ее врасплох.
- Мне кажется, что она искренне считала, что так будет лучше для те-
бя. Я очень сильно сомневаюсь, что родителям легко решиться на такое -
отдать своего ребенка. К тому же, давай говорить откровенно, Кэндис,
большинство приемных родителей обожают своих детей, и то, что случилось
с тобой, это какое-то трагическое стечение обстоятельств, которое бывает
не так уж часто.
Она кивнула.
- Я знаю, - согласилась она, - по крайней мере головой я это понимаю.
Просто мне немножко трудно примирить это с моими чувствами, вот и все.
Она отвернулась, прежде чем разговор зашел слишком далеко, и сделала
вид, что смотрит в окно, но все это время чувствовала, как он внима-
тельно наблюдает за ней. Вскоре, однако, он вернулся к своим бумагам,
оставив ее наедине с грустными мыслями.
Их самолет приземлился ярким прозрачным вечером, сразу после захода
солнца. Интересно, подумала она, будет ли Стефани встречать их? Она
пришла, но не одна, а вместе с незнакомой Кэндис супружеской парой.
- Познакомься, это мой двоюродный брат и его жена, - сказал Сол и
улыбнулся. - Они предложили, чтобы до дня нашей свадьбы ты пожила у них.
Грант всегда придает большое значение тому, чтобы все приличия были соб-
людены. Наверное, это идет еще от его бабки - очень суровой и строгой по
части соблюдения условностей француженки, - которая его воспитывала.
Вот таким он оставался до конца полета - любезным, сдержанным и обхо-
дительным, как будто и не было той утренней вспышки страсти и нежности,
которая за ней последовала. Или, может быть, он стыдился таких проявле-
ний чувств?
Она надеялась, что дело совсем не в этом, и все-таки смутная паника
охватила ее.
Тем не менее она нашла в себе силы улыбнуться и обменяться вполне со-
образными случаю приветствиями с четой Чэпменов. Он был высоким и смуг-
лым, как Сол, с таким же, как у Сола, налетом какой-то надменности в ма-
нере держать себя, у его жены было приятное, спокойное лицо и великолеп-
ные светлые волосы.
Стефани выглядела жизнерадостной и полной сил. С нескрываемым востор-
гом она бросилась на шею брату, но лицо ее вмиг омрачилось, лишь только
она повернулась к Кэндис. Ее глаза, так похожие на глаза брата, изучающе
смотрели на сосредоточенно-сдержанное лицо Кэндис. Она улыбнулась и так
же сдержанно наклонилась, чтобы поцеловать Кэндис в щеку.
- Привет, сестренка, - сказала она ровным голосом.
Кэндис внимательно следила за тем, чтобы с губ ее не сходила улыбка.
Напоенный волшебным ароматом Фалаиси, ароматом моря и цветов, свежестью
дующего с гор ветерка и запахом кокоса, теплый воздух пьянил ее, словно
вино. Ей показалось, что никогда еще она не чувствовала себя такой нес-
частной, как сейчас.
По-видимому, Сол заметил ее состояние. Он осторожно взял ее за локоть
и, стараясь скрыть свою озабоченность, сказал:
- Ну пошли, самое лучшее, если мы поскорее напоим Кэндис горячим ча-
ем. После самолета она всегда хочет пить и чувствует себя немножко утом-
ленной.
Дом, в котором жили Чэпмены, представлял собой величественное соору-
жение. Построенный в колониальном стиле, он был сложен из белых плит ко-
раллового известняка и окружен чудесным, хотя и более строгим по плани-
ровке, чем у Сола, садом.
Через час Кэндис уже лежала в постели, чувствуя себя одинокой и заб-
рошенной. Когда они летели сюда, Кэндис гадала, захочет ли Сол провести
эту ночь с ней, но она и представить себе не могла, что они остановятся
в чужом доме. Тамсын Чэпмен сказала, что для нее будет проще, если Кэн-
дис останется на плантации, так как именно здесь состоится свадьба, и
если так рассуждать, то она была абсолютно права. Но, несмотря на то что
Тамсын была очень добра, Кэндис было бы куда лучше, если бы она находи-
лась сейчас в доме Сола.
Стук в дверь заставил Кэндис поднять свои пушистые ресницы. На скулах
у нее вспыхнули красные пятна. Взгляд ее скользнул по роскошному уб-
ранству комнаты и остановился на двери. Но это была Стефани.
- Ничего, если я войду? - спросила она, заглядывая в комнату из-за
резной дубовой двери.
- Да, конечно. Пожалуйста, входи и садись. - Кэндис закусила губу,
чтобы не было видно, как она дрожит.
- Я очень рада, что ты уже проснулась, - сказала Стефани, стараясь
ступать как можно тише и осторожно закрывая за собой дверь. - Сол грозил
мне самыми страшными карами, если я разбужу тебя, но я... я должна была
прийти. Я хотела сама убедиться. Если Сол говорит, что мы сестры, зна-
чит, это так и есть на самом деле, хотя я до сих пор не могу в это пове-
рить! Это почти невероятно!
- Почему же? - Кэндис села на кровати и вытащила руки из-под одеяла.
- Очень даже вероятно. Я приехала на Фалаиси, потому что хотела найти
тебя.
Стефани скроила смешную гримаску и не спеша пересекла комнату. Лицо
ее при этом выражало любопытство и страстное желание казаться взрослой,
умеющей полностью владеть собой и своими эмоциями.
- Садись, - обратилась к ней Кэндис и добавила: - Честно говоря, сама
не знаю, почему я в постели, чувствую себя прекрасно, только чуть-чуть
устала, но...
- Но ведь никто не может сказать Солу "нет". - Стефани улыбнулась и
села, глядя на Кэндис с нескрываемым интересом. - А ты действительно
выглядишь немножко усталой и утомленной. - Она поправила юбку и опять
посмотрела на Кэндис, затем откашлялась, словно ей трудно было говорить.
- Сол рассказал мне совсем немного. Он спросил, помню ли я тебя, а я по-
чему-то помнила, и помнила очень отчетливо. Теперь я понимаю, это отто-
го, что ты похожа на мою... на нашу... мать. У меня есть несколько ее
фотографий.
- Тебе это неприятно? - спросила Кэндис охрипшим голосом. Сейчас она
вдруг отчетливо вспомнила все, что говорил Сол, когда велел ей убираться
с острова. Что пережила Стефани, когда узнала, что у ее родной матери до
нее был еще незаконный ребенок?
- Нет. Может быть, мне и было бы неприятно, если бы я знала мою...
нашу мать, но я совсем не помню своих родителей, и потому, хоть это и
было для меня неожиданностью, это меня не шокировало, если ты понимаешь,
что я имею в ВИДУ.
- Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в ввиду, - сухо ответила Кэндис.
- Я, разумеется, знала, что меня удочерили, что моими настоящими ро-
дителями были брат моей приемной матери и его жена, но мне и в голову не
приходило, что у меня может быть сестра или еще какие-нибудь родственни-
ки.
- Насколько мне известно, кроме меня, больше никого нет. Родители на-
шей матери умерли вскоре после того, как она вышла замуж за твоего отца,
и, насколько мне удалось установить, больше никого из нашей семьи не ос-
талось. Тетки и дядья тоже к этому времени умерли. Так что никаких близ-
ких родственников.
Было видно, что Стефани чувствует себя очень неловко, но она подняла
голову с характерным для Сола выражением надменной самоуверенности.
- А что случилось с вашими приемными родителями?
- Я с ними не вижусь, - тихо сказала Кэндис.
Ей не хотелось говорить о них, но на лице у Стефани был написан такой
неподдельный ужас, что пришлось все объяснить:
- Их брак распался, когда мне было восемь лет. Мой отец полюбил дру-
гую женщину и ушел от нас. Мать была в отчаянии, я тоже. Мой отец не
проявлял ко мне никакого интереса, я думала, это потому, что я была ему
не родной. Я знаю, что у него и его новой жены родился ребенок, но я ни-
когда его больше не видела. Года через два моя мать встретила другого.
- И он тоже не захотел тебя признать?
Кэндис горько улыбнулась.
- Ты попала в самую точку. Он был вдовец, у него осталась своя семья.
Я страшно злилась на его детей, но моя мать считала, что он прекрасный
человек. Оглядываясь назад, я понимаю, что она относилась к той катего-
рии женщин, которые не могут жить нормально, пока снова не выйдут замуж.
Но в то время это было слабым утешением, даже если бы я оказалась спо-
собна понять ее. А однажды я случайно подслушала разговор... ну, это не
важно. Во всяком случае, после него я почувствовала себя еще более чужой
в этом доме. Единственное, что я тогда понимала, - это то, что я никому
не нужна, даже собственной матери.
- Она тебя выгнала? - голосом, полным ужаса, спросила Стефани.
- Нет. Она пыталась как-то все уладить, сгладить углы, старалась изо
всех сил, несмотря на то огромное давление, которое на нее оказывали. Я
же вела себя настолько отвратительно, что в конце концов все, включая
Министерство социального обеспечения, решили, что для всех будет лучше,
если меня отправят в детский дом. - Кэндис заставила себя улыбнуться. -
Что в действительности было очень неплохо. По крайней мере я знала, за-
чем я здесь и что можно ожидать от воспитателей. Им платили деньги за
то, чтобы они смотрели и ухаживали за мной, и я знала, что они меня не
обидят.
- За всю свою жизнь я никогда не слышала ничего более ужасного. Неу-
дивительно, что ты так хотела узнать что-нибудь о своей настоящей семье.
Кэндис чувствовала себя так, словно из нее выжали все соки, но гнев,
бушевавший в глазах и словах Стефани, согревал ей душу и сердце. Этот
разговор, надеялась она, как-то сблизит их обеих. До этого Стефани вела
себя очень сдержанно и несколько высокомерно, решительно настроенная на
то, чтобы не слишком проявлять свои чувства. Но эта печальная история
сделала свое дело и растопила холодок недоверия.
Не нужно ожидать сразу всего, мысленно предупреждала себя Кэндис. Бы-
ло бы слишком глупо надеяться на то, что это будут нормальные отношения
двух сестер - какие бы они ни были! Дружба - это единственное, на что
она может рассчитывать со стороны Стефани, и даже этого будет вполне
достаточно по сравнению с тем, что она когда-то надеялась получить.
Она улыбнулась и с легкой иронией произнесла:
- Да, хотя должна признаться, мне стало страшно, когда я узнала, что
моя сестра принадлежит к известной, фантастически богатой и влиятельной
семье Джеррардов. Я не была уверена, знаешь ли ты о том, что тебя удоче-
рили, а когда я выяснила, где ты живешь, тебе было только четырнадцать
лет. Тогда я решила на время оставить идею встретиться с тобой и подож-
дать еще шесть лет, пока тебе не исполнится двадцать. Меня по-прежнему
волновало все, что было связано с тобой и Солом, и я прочитывала все,
что только могла найти о вас двоих, пока у меня не получилось целое
досье. Так я узнала, что на Фалаиси находится ваш загородный дом.
- Значит, ты приехала сюда наобум? - Стефани выглядела заинтригован-
ной и несколько возбужденной, словно сама идея того, что ее могли разыс-
кивать, была ей не так уж и неприятна.
Кэндис пожала плечами.
- Нет, я знала, что ты здесь, - я прочитала в газетах, что ты болела
и приехала сюда, чтобы окончательно выздороветь.
- Да, у меня была страшная ангина, - сказала она мрачно. - Довольно
скверная штука.
- Но сейчас, надеюсь, уже все в порядке?
- Да, сейчас я уже совсем здорова. А потом мы встретились на рынке.
Или ты специально следила за нами?
Кэндис засмеялась.
- Накануне вечером я встретила твоего брата и эту рыжую - Лидию Вул-
котт - в ресторане, но тогда я ни за кем не следила. Эта встреча была
чистой случайностью.
- И ты упала в обморок прямо у нас на глазах!
- А вот это, - осторожно начала Кэндис, - была не случайность. И не
жара.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Стефани захохотала.
- Не может быть? Здорово ты это придумала! А я даже ничего не запо-
дозрила.
Не зная в точности, что рассказывал Стефани Сол, Кэндис решила не
упоминать о том, что своим обмороком тогда на рынке она не могла обма-
нуть никого, кроме Стефани.
- Я так восхищалась тобой в тот день, - сказала Стефани. - Лидия вела
себя настолько отвратительно, всю дорогу только и делала, что ломалась и
что-то из себя изображала, а ты улыбалась и не осталась у нее в долгу.
Она всем до смерти надоела! Я была просто счастлива, когда Сол отправил
ее домой. Все время она только и делала, что вешалась ему на шею, на са-
мом же деле я никогда не видела таких холодных глаз, как у нее. Не
представляю, о чем думал Сол, когда привез ее сюда.
- Я слышала, - со злостью сказала Кэндис, неосторожно выдав свои ис-
тинные чувства, так как она-то прекрасно знала, почему Сол привез Лидию,
и не испытывала по этому поводу большой радости, - что денежные магнаты,
как правило, получают удовольствие не от секса, а оттого, что упиваются
своей властью. Поэтому, наверное, все женщины для них одинаковы.
Спохватившись, что сказала что-то лишнее, Стефани прикрыла ладошкой
рот.
- О, прости меня, ради Бога, мне, кажется, не следовало так много
болтать... Я хочу сказать, что не думаю, что они были... что они были...
Ну как бы это выразиться, у нее был такой голодный вид, если тебе понят-
но, что я имею в виду! - Стараясь изо всех сил избавиться от волнения и
овладеть собой, Стефани замолчала, с какой-то тревогой поглядывая на
Кэндис.
Та в свою очередь тоже стала перед ней извиняться.
- Ты тоже прости меня, ведь, в сущности, все, что я сказала, звучало
так мелко и глупо.
- Что ж, говорят, что любовь делает человека страшно ревнивым, - по-
нимающе сказала Стефани. - И мне кажется, любой бы ревновал к Лидии -
она потрясающе красива, ведь правда? Но если честно, не думаю, чтобы Со-
лу она хоть капельку нравилась. Несмотря на все ее умные разговоры, в
сущности, она недалекая женщина и с ней ни о чем не поговоришь понастоя-
щему. Вот Сол, он ужасно умный. - Взгляд ее стал еще более тревожным.
Она сделала глубокий вдох и быстро спросила: - Может быть, с моей сторо-
ны это ужасная бестактность, но ты ведь любишь его, правда?
Кэндис кивнула.
- Я готова умереть за него, - сказала она дрогнувшим голосом.
- Ему обязательно нужен кто-то, кто мог бы так его любить. - Стефани
помедлила. - Он был так добр ко мне, и я хочу, чтобы он был счастлив. Он
бывает иногда строг и непреклонен, и, как бы я ни старалась, я не могу
ни уговорами, ни лестью убедить его позволить мне сделать что-то, против
чего он возражает; к тому же он придерживается совершенно устаревших
взглядов относительно того, что нужно его сестре, но зато он всегда ока-
зывается рядом, когда мне нужна его помощь, а ведь это самое главное,
правда?
Кэндис, которая слишком хорошо знала, что значит, когда тебе не на
кого опереться в этой жизни, понимающе кивнула. Да, Стефани была совер-
шенно права. Какое право она имеет желать чего-то большего, если она мо-
жет иметь все это? Что бы ни случилось, Сол всегда будет радом с ней и
их ребенком.
- Мне кажется, ему нужна как раз такая, как ты, - со страстной убеж-
денностью в голосе продолжала Стефани. - Временами он кажется немного...
немного отстраненным, как будто мысли его где-то очень далеко. Все это
потому, что на нем лежит огромная ответственность и решения, которые он
принимает, требуют от него большого напряжения. Ему так нужно тепло,
нужно, чтобы рядом была женщина, которая любит его, а не те материальные
блага, которые он может ей дать. Ты мне сразу понравилась, хотя у меня и
мелькнула мысль, что ты можешь воспользоваться мною как предлогом для
того, чтобы познакомиться с Солом.
Кэндис вздрогнула.
- Как! И ты тоже?
- О, это происходит... вернее, происходило на каждом шагу! Мои
школьные подруги и их старшие сестры без ума от него и чего только не
делают, чтобы я пригласила их к себе на каникулы. - Внешне в ней нельзя
было заметить никаких признаков беспокойства. Но на лице появилась ка-
кая-то нехорошая улыбка. - Они будут в ярости, когда обо всем узнают, -
закончила она удовлетворенно.
Какое-то нехорошее чувство, не покидавшее Кэндис, омрачило эту дол-
гожданную встречу, лишив ее волнующей остроты. Но она не могла сказать
об этом Стефани. Когда наконец Стефани ушла, совершенно примирившись с
существованием своей новоявленной сестры, Кэндис снова легла и стала ду-
мать о том, что ожидает ее, когда она станет женой Сола. Если бы он лю-
бил ее, их совместная жизнь могла бы быть вполне сносной даже при том,
что она не совсем представляет себе тот круг людей, в котором ему прихо-
дится вращаться. Но он не любит ее, и она понятия не имела, как, по его
представлению, она должна себя вести. Какой будет ее будущая жизнь? Це-
ликом предоставленная заботам о ребенке, в то время как он будет пол-
ностью поглощен своими собственными делами?
Охваченная беспокойством, она встала с постели и подошла к огромному
двустворчатому окну. Она долго стояла, глядя сквозь прозрачную пелену
тонкой шелковой шторы на освещенный луной пейзаж. Тихое журчание фонтана
оживило в ее памяти воспоминания той ночи, когда в объятиях Сола она уз-
нала райское блаженство. Она дотронулась до своей начавшей слегка пол-
неть талии, и хищная улыбка, улыбка тигрицы, скользнула по ее губам.
Да... и нет. Еще недавно она не хотела ребенка, но теперь, когда она
и Сол создали его, она уже чувствовала свою привязанность к нему, пот-
ребность оберегать его. И хотя у нес были все основания испытывать опа-
сения, думая о своем будущем в качестве жены Сола, какой-то глубоко
скрытый в ней заряд оптимизма успокаивал и поддерживал ее.
В конце концов, они одинаково сильно хотят друг друга. Или для мужчи-
ны в этом нет ничего необычного? Она слишком неопытна, чтобы разобраться
в этом. Быть может, тот упоительный восторг, почти экстаз, который она
испытала, был для него самым обычным состоянием. Уж Лидия наверняка бы
сумела отличить обычный секс от истинной страсти, подумала она язви-
тельно.
Спать совсем не хотелось. Распахнув широкие двери, она вышла на тер-
расу. Спустившись по ступенькам, она почувствовала, как влажная, коротко
подстриженная трава газона прохладно и нежно коснулась ее босых ног.
Ночная рубашка мягко обвилась вокруг ее щиколоток, тонкий хлопок приятно
холодил ее разгоряченную кожу. Тонкие брови были нахмурены.
Не питая никаких иллюзий по поводу характера Сола, она ясно осознава-
ла, что он может сделать ее такой несчастной, что тяжелые годы детства
покажутся ей в сравнении с этой жизнью праздником. Если бы только она
так не любила его...
Слава Богу, что хотя бы Стефани настроена вполне дружелюбно. Она
слегка улыбнулась, вспоминая ее сегодняшний приход. Даже если они и ни-
когда не смогут полюбить друг друга по-настоящему, подумала она, между
ними в конце концов установится прочная привязанность друг к другу. Она
так надеялась на это. Сердце ее будет разбито, если ее сестра станет от-
носиться к ней с неприязнью.
Какое-то шестое чувство подсказало ей, что к ней бесшумно приближает-
ся Сол. Она оглянулась и увидела, что он идет к ней по мокрой траве га-
зона и его волосы темным огнем вспыхивают в ярком свете луны. Острое же-
лание пронзило ее. Пытаясь скрыть это, она сложила руки на груди и за-
мерла, прямая и неподвижная.
Он остановился перед ней. Голос его резко прозвучал в ночной тишине.
- Что ты здесь делаешь?
Она посмотрела прямо ему в лицо, которое в эту минуту казалось выре-
занным из камня.
- Мне не спится.
- Ясно. А мы с Грантом только что закончили совещание в библиотеке, и
я уже пошел спать, когда вдруг увидел тебя блуждающей по саду, словно
привидение. Что тебя так тревожит?
- Мне кажется, я совершаю сейчас свою самую большую ошибку, причем
именно в том, в чем люди и так сделали их уже предостаточно.
Выражение его лица стало еще жестче, но голос звучал по-прежнему ров-
но, даже слегка насмешливо.
- Неужели? Мне казалось, что именно мужчины неохотно идут на этот
шаг.
- А тебе так не кажется?
Он пожал плечами.
- Как ни странно, нет. Я думаю, что нам будет хорошо друг с другом, и
я рад, что у нас родится ребенок.
Несмотря на все его угрозы, он не сомневается в том, что это его ре-
бенок. Она почувствовала, что внутри у нее что-то отпустило, словно раз-
вязался наконец какой-то твердый узелок боли. Его рот коснулся нежной,
чувствительной кожи у нее за ухом, и тогда губы ее осмелились прошеп-
тать:
- Сол.
Она чувствовала его горячее дыхание.
- Я пришел сюда не за этим, - пробормотал он.
Она вздрогнула.
- А зачем?
- Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, и хотел подарить тебе
вот это.
Он достал из кармана и протянул ей на ладони серебристый каскад лун-
ного света. Жемчуг еще хранил тепло его тела, алмазная пряжка сверкала
холодным голубым огнем и составляла удивительный контраст с его ровным
матовым свечением.
Прикрыв глаза тяжелыми густыми ресницами, Кэндис неподвижно ждала,
пока он застегивал у нее на шее три великолепных жемчужных нити.
- Я подумал, что они будут тебе к лицу, - смущенно пробормотал он.
- Это жемчуг с острова?
- Да, это черный жемчуг Фалаиси. Некоторые жемчужины достались мне в
наследство от матери, другие я собирал в течение нескольких лет. Я как
будто знал, что однажды отыщу ту, чья матовая кожа и глаза будут так
прекрасно сочетаться с этим черным жемчугом. - Он улыбнулся. - У Тамсын
сохранилась жемчужная нитка, принадлежащая роду Чэпменов. Этот жемчуг
бледен, как грудь голубки. Он так идет к ее светлым волосам, а этот
словно создан специально для тебя.
- Как тот лунный свет, который играет на поверхности пруда, что возле
твоего дома...
Он кивнул.
- Да. Я тоже подумал об этом. Возле дома, где мы в ту ночь любили
друг друга.
Пальцы ее медленно перебирали жемчуг. И вдруг со всем жаром безрас-
судства, так внезапно открывшегося ей в себе самой, она собрала все свое
мужество и сделала самую крупную ставку в своей жизни:
- Сол, я люблю тебя. Если ты не можешь ответить мне на мою любовь,
лучше отмени нашу свадьбу. Если ты сделаешь это, я не стану прятать от
тебя ребенка или чинить тебе препятствия, и ты будешь видеть его ровно
столько, сколько сочтешь нужным. Ты поступишь жестоко, если женишься на
мне и не сможешь любить меня.
Он стоял не шелохнувшись. Его глаза сузились и мерцали в темноте, как
два черных сапфира. Потом он резко выдохнул и произнес:
- Ты всегда выкинешь что-нибудь неожиданное. И такое наивное. Неужели
ты не понимаешь, глупенькая, что я по уши влюбился в тебя сразу же, как
только увидел?
От удивления она не могла вымолвить ни слова. Она дрожала, но не от
радости, а оттого, что тяжелый камень неожиданно свалился у нее с души.
Ничего не видя перед собой, она уткнулась лицом ему в плечо.
- Почему же ты не говорил мне об этом? - прошептала она, всхлипывая
от счастья. - Я чувствовала себя такой несчастной.
- Успокойся, любовь моя. Я чувствовал себя таким же несчастным, а
когда я зол, я имею отвратительную привычку делать так, чтобы все ос-
тальные страдали вместе со мной. И больше всех страдает тот, кто причи-
няет мне эту боль.
Он крепко прижал ее к себе. Они долго стояли обнявшись. Затем он раз-
жал руки, взял ее за подбородок и, слегка откинув ей голову назад, заг-
лянул ей в лицо. По ее щекам медленно катились слезы. Он в шутку выру-
гался и с неожиданной легкостью поднял ее на руки.
- Любовь моя, бедная моя, ты так измучилась, а я настоящий садист,
потому что заставил тебя так...
Она поцеловала его в подбородок.
- Я не измучилась, никогда в жизни мне не было так хорошо, и я вовсе
не бедная! Если ты меня любишь, я самая богатая женщина в мире.
- Нет, нет, это преувеличение. Найдется, пожалуй, еще несколько...
Она громко рассмеялась, поразившись тому, что он может шутя говорить
о своем состоянии, которое представлялось ей таким огромным, что приняло
у нее в голове почти фантастические размеры.
- Я очень богата, потому что ты любишь меня, - тихо повторила она. -
Даже если бы у тебя не было ни гроша, я все равно была бы самой богатой
женщиной в мире. А если честно, то было бы гораздо лучше, если бы у тебя
не было столько этих мерзких денег. Я действительно постоянно думаю о
том, как мы будем жить, когда поженимся. Было бы лучше, если бы ты был
простым рабочим и в поте лица зарабатывал свой хлеб. Тогда я смогла бы
помогать тебе.
Они подошли к огромным стеклянным дверям ее спальни. Он раздвинул
легкий шелк портьер, пересек комнату и бережно опустил ее на кровать.
Потом он наклонился и крепко поцеловал ее в губы.
- Ты и так будешь помогать мне, - произнес он проникновенным голосом,
и слова его прозвучали как клятва, как обещание, - тем, что ты будешь
такой, какая ты есть, будешь той женщиной, которую я полюбил, той
единственной, которая смогла тронуть мое холодное сердце. Мне нужно,
чтобы отныне ты всегда была в моей жизни. А обо всем остальном мы поза-
ботимся потом и устроим все так, чтобы было хорошо и нам, и Стефани, и
нашим детям. А теперь спи, у Тамсын весь завтрашний день расписан для
тебя буквально по минутам. И прежде всего вы займетесь твоим свадебным
платьем.
- У меня даже мысли не было... мне не нужно никакого свадебного
платья! - воскликнула она.
- Почему же не нужно? У тебя будет настоящее свадебное платье.
На ресницах ее задрожали глупые непрошеные слезы.
- Да, я знаю, - прошептала она, целуя руку, которая ласково убрала с
ее лба тяжелую шелковистую прядь.
- Тебе нужно хоть немного поспать, - нежно сказал он. - Если даже ты
не устала, то все эти бурные проявления чувств почти наверняка тебя уто-
мили. Любовь моя, у нас с тобой впереди целая жизнь. И сейчас я хочу,
чтобы ты уснула и ни о чем не думала.
Она улыбнулась ему чуть-чуть сонной улыбкой, провожая его полным неж-
ности взглядом. Когда он был уже в дверях, она вдруг тихонько вскрикнула
и села на кровати.
- Сол, а жемчуг?! Лучше возьми его с собой.
- Нет, это твой жемчуг.
Она надела его подарок. Серебристое лунное сияние жемчуга удивительно
гармонировало с ее платьем, серый цвет которого был так же чист и проз-
рачен, как серый цвет ее глаз. Невозможно было оторвать взгляд от этой
фантазии из шелка, созданной элегантной американкой, владелицей модного
магазина. Кэндис гордо несла этот жемчуг и улыбалась так ослепительно,
что все, кто видел ее, украдкой вздыхали, вспоминая свои молодые годы.
Она вся светилась переполнявшим ее счастьем, полностью доверившись чело-
веку, с которым соединяла свою судьбу.
Церемония бракосочетания состоялась в городе, в небольшом соборе, до
отказа заполненном прихожанами, в основном верующими из местных, ведь
женихом был человек, которого они считали своим. Величественная гармония
их голосов, поющих благодарственные гимны Господу, была лишь отдаленным
эхом тех чувств, которые бушевали сейчас в сердце Кэндис.
Она осторожно поинтересовалась у Стефани, не откажется ли она быть
подружкой невесты. Давая свое согласие, та буквально бросилась ей на
шею.
- Какая прелесть, я всегда мечтала быть подружкой на свадьбе! Ура,
ура, ура!
Одетая в свое самое лучшее голубое шелковое платье, Стефани вся све-
тилась радостью и была необыкновенно хороша в этой роли, преисполненная
решимости неукоснительно соблюдать правила свадебного ритуала. Именно
она настояла на том, чтобы Кэндис специально для нее надела "что-нибудь
старинное" - мелкий неровный жемчуг и гранатовый браслет, принадлежавшие
когда-то их матери. Задыхаясь от гордости и любви, Кэндис чувствовала,
как радость и счастье признания переполняют ее.
Грант был шафером, а Тамсын, как она позднее призналась, прекрасно
справилась с ролью матери невесты и даже выкрикивала в нужные моменты
здравицы в честь молодых. Трое их детей - две девочки и мальчик, как две
капли воды похожий на своего отца, - вначале держались с Кэндис очень
сдержанно, но скоро тоже приняли ее как свою. Кроме радости любви и суп-
ружества, Сол дарил ей семью.
Но Кэндис была готова отдать все это счастье за человека, который
ждал ее у алтаря, так думала она, идя по проходу между рядами с букетом
бледно-розовых и зеленых орхидей в руках.
Руки ее дрожали. Она попросила, чтобы сейчас ее сопровождала только
Стефани. Неожиданно этот путь показался ей бесконечно долгим и одиноким,
путь к ее будущему, в котором, может быть, и не суждено сбыться ее на-
деждам. Сейчас перед ее мысленным взором промелькнули те горькие уроки,
которые преподала ей жизнь. Эти видения уродливо насмехались над ней,
злорадно нашептывали, что в конце концов он тоже отвергнет ее, тогда на
кого ей останется надеяться?
Но в этот момент Сол повернулся к ней. Словно поняв все, что происхо-
дит с ней в эту минуту, он улыбнулся ей нежно и ободряюще, и все эти
страшные призраки растаяли, как дурной сон. Она расправила плечи, орхи-
деи в ее руках перестали дрожать, а голос зазвучал ровно и уверенно,
когда она вслед за священником стала повторять слова клятвы. Потом зво-
нили церковные колокола, туристы на улицах останавливались, чтобы погла-
зеть на кавалькаду красиво убранных свадебных машин, увозивших молодоже-
нов назад в особняк Чэпменов, а она сидела рядом с человеком, которого
поклялась любить и боготворить всю жизнь, и он крепко сжимал ее руку в
своей. Даже сквозь затемненные стекла машины ее свадебное кольцо горело
и переливалось на солнце.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал сначала это кольцо, а потом ее
ладонь.
- Мне показалось, ты готова была убежать, - тихо сказал он.
- Я такая глупая - мне вдруг стало так страшно.
Он крепко сжал ее руку в своей.
- Я бы последовал за тобой, даже если бы ты убежала на край света.
Но, слава Богу, этого не понадобилось.
Поздравить молодых пришли самые близкие, все было очень просто и неп-
ринужденно. После этого все отправились на огромное торжество, устроен-
ное в честь новобрачных в соседней деревне, неподалеку от дома. Оно ока-
залось куда более официальным и почти целиком проходило на местном наре-
чии, которым Сол владел в совершенстве.
Когда праздник закончился и их стали напутствовать в дорогу шутливым
пожеланием, от которого все так и покатились со смеху, какаято древняя
старуха подмигнула Кэндис и прошептала:
- Ему и говорить ничего не нужно, как видно, он уже с пеленок знал,
как можно сделать женщину счастливой.
Наконец они остались вдвоем. Машина ехала по дороге, которую Кэндис
сразу узнала.
- А что тебе сказала эта старуха? - с наигранной скромностью спросила
она, любуясь его профилем и вспоминая свое смятение, когда в тот злопо-
лучный день она ехала с ним по этой дороге.
Он улыбнулся ей легко и непринужденно.
- Если ты хочешь сделать женщину счастливой, бей ее, когда она этого
заслуживает, люби ее и никогда не переставай говорить ей о том, что она
красавица. Но кроме этого, не давай ей отдыха ни днем, ни ночью.
- А то последнее, что она прошептала тебе в самое ухо, так что слыша-
ли только ты и она?
Он хитро улыбнулся.
- Она сказала, что мне повезло, ведь не каждая женщина может подарить
мужу первенца-сына.
Кровь бросилась ей в лицо.
- Как она узнала?
- Я думаю, на своем веку ей довелось видеть много беременных женщин.
А что касается пола нашего ребенка, то некоторые старые полинезийки об-
ладают каким-то талантом по части таких предсказаний.
- И как часто они ошибаются?
Он засмеялся.
- Около восьмидесяти процентов их предсказаний сбывается, но об этом
не стоит волноваться. Дочь или сын, в любом случае наш ребенок будет же-
ланным и любимым.
Она кивнула, легко касаясь своего живота, сердце ее переполняли ра-
дость и счастье. В его голосе было столько спокойной уверенности, что
она едва удержалась от слез. Но внезапно в голову ей пришла другая
мысль.
- Как ты думаешь, заметил ли это еще ктонибудь? - озабоченно спросила
она.
- Конечно, нет, с чего ты взяла? Если только Тамсын. Она относится к
тебе с большой заботой и вниманием. А что, это тебя смущает?
- Мне кажется, да, - тихо ответила она. - Тебя, по-моему, тоже, иначе
ты бы сказал об этом Гранту.
Он слегка пожал плечами.
- Нет. Я просто хочу, чтобы вся эта шумиха вокруг нашего брака слегка
улеглась, прежде чем тебе придется отвечать на вопросы, связанные с тво-
ей беременностью.
Он на секунду оторвал взгляд от дороги и посмотрел в ее подавленное
лицо.
- Что случилось, любовь моя? - ласково спросил он.
Она через силу улыбнулась.
- Мне кажется, мне просто нужно, чтобы ты успокоил меня. Я такая глу-
пая. И еще мне кажется, я должна увидеть своих приемных родителей.
- Ты уверена, что тебе это действительно нужно? - мягко спросил он.
Она кивнула и слегка нахмурилась.
- Да, я столько лет прожила в ненависти к ним. А теперь я бы хотела
положить конец всей этой годами копившейся злобе, горечи и боли. Мне ни-
чего не нужно от них, поэтому они больше не смогут причинить мне боль,
и, кроме того, мне кажется, моей матери будет интересно узнать, что все
сложилось для меня так... ну просто как в сказке!
Еще раньше она рассказывала ему про тот случай, когда матери удалось
всучить ей деньги; сейчас, оглядываясь назад, Кэндис вся съежилась,
вспоминая себя, юную и самолюбивую, ожесточенную годами предубеждений и
отчуждения.
- Я так счастлива теперь, - продолжала она, - что хотела бы, чтобы
они знали, что я отчасти понимаю, почему они так повели себя тогда.
- Делай так, как считаешь нужным, - спокойно сказал он.
В каком-то смысле все происшедшее с ней было своеобразным эпилогом ее
жизни, когда вновь в один узел связывались все некогда оборванные нити
ее судьбы. Она освободилась от смятения и боли, что угнетали ее душу, и
впервые за много лет могла наслаждаться радостным ощущением своего
счастья.
Уже опустились сумерки, мерцающие и искрящиеся, когда, взяв ее на ру-
ки, он донес ее от машины до порога маленького дома, стоящего высоко в
горах. На этот раз его лицо было открытым и спокойным и невольно излуча-
ло то счастье, которое она ему подарила.
Нежно прижимая ее к себе, он осторожно опустил ее на землю и поцело-
вал.
- Вот мы и дома. Добро пожаловать, любовь моя.
Как сладко ей было слышать эти слова. В них звучали и обещание
счастья, и преданность. Они вместе прошли в гостиную. По всему было вид-
но, что кто-то заботливо приготовил все в доме к их приезду; в воздухе
был разлит благоухающий аромат гардений, на столе в серебряном ведерке
со льдом стояло шампанское и два высоких фужера.
По-прежнему одетая в свое словно сотканное из лунных лучей платье и с
жемчужным ожерельем на шее, Кэндис подошла к огромному открытому окну и
взглянула на два маленьких пруда. Водяные лилии закрывали свои чашечки,
и их бледные лепестки словно островки негаснущей надежды сияли в темно-
те. Странное чувство, какая-то смесь волнения и грусти, охватило ее в
эту минуту.
Это от усталости, сказала она себе, слегка дотрагиваясь до своего жи-
вота. Она кожей почувствовала, что сзади подошел Сол, но не повернулась.
- Ты выглядишь грустной, - тихо произнес он.
Она слегка вздрогнула. В эту минуту она ожидала услышать от него
что-то совсем другое.
- У меня такое чувство... - сказала она и слегка затаила дыхание, -
словно я стою на краю пропасти и мне некуда больше отступать...
- Но почему?
Она никогда не думала, что кому-то расскажет об этом, даже ему, кото-
рого она полюбила всем своим существом, всем сердцем, но слова рвались
из нее, словно послушные чьей-то чужой воле.
- Мысль о том, что я могу любить, хотеть кого-то, приводила меня в
ужас. Я выросла, уверенная в том, что любовь - это кратчайший путь к то-
му, чтобы полностью потерять контроль над собой.
Она наконец повернулась к нему и взглянула в его красивое, бесстраст-
ное лицо.
- Я боюсь, Сол.
- Что, позволив себе полюбить, ты так же погубишь себя, как и твои
родители?
Она кивнула.
- Я боюсь, - шепотом повторила она.
Резкие черты его лица вдруг стали напряженными.
- Я тоже. Неужели ты думаешь, я хотел тебя полюбить? Ты могла ока-
заться террористкой или просто дешевой заговорщицей, но еще до того, как
я узнал о том, что это не так, страсть к тебе уже захватила меня. Я по-
думал, о Боже, ведь ты влюбился в нее, дурак, и я ненавидел себя за это.
Ну как меня угораздило влюбиться в такую, как ты, в эти мерцающие тайной
глаза?
Кэндис обвила его талию руками, сильно сжала и подняла к нему свое
встревоженное лицо. Он весь напрягся, но почти сразу жесткое выражение
сменилось нежностью, и он властно взял ее за подбородок.
- Ты была такой сладкой и спелой, как прекрасный плод, твой алый рот
пламенел, а янтарные волосы были похожи на шелк. Ты смотрела на меня
словно в каком-то испуге, и все мое тело изнывало от желания овладеть
тобой. Я был в ужасе и намеренно заставлял себя думать о тебе самое пло-
хое. Я хотел, чтобы ты оказалась злонамеренной и порочной, чтобы я мог
заставить тебя страдать, потому что я все больше влюблялся в тебя.
Ее руки сильнее обняли его.
- Я всячески проигрывал в голове план, как заточу тебя здесь и, вос-
пользовавшись простым законом притяжения полов, заманю тебя в постель и
утолю свой голод настолько, что весь твой вид будет мне противен. Но
оказалось, что ты совсем неопытна: ведь даже закоренелый преступник не
может краснеть по заказу. Я сказал себе, что даже у террористов есть мо-
ральный кодекс, и часто довольно жесткий, что безопасность Стефани пре-
выше всего, чтобы защитить ее, оправданны любые средства.
Он прижался щекой к ее волосам, и глаза его потемнели.
- Но я понял, что не смогу так просто взять тебя, не проявляя к тебе
уважения и заботы.
- Мне кажется, ты все это проявил как раз тогда, когда вышвыривал ме-
ня отсюда. После ночи нашей любви, - тихо сказала она.
Гримаса презрения к самому себе исказила его лицо.
- Я не мог поверить, что все это происходит со мной. У меня были и
другие женщины, правда не так много, как об этом писали в газетах, и,
хотя мне было хорошо с ними в постели, это не могло сравниться с тем
взрывом чувств, который пережили мы. Твое шелковистое тело горело как в
огне, откликалось на каждое мое прикосновение; оно было податливым,
страстным и щедрым, и я понял, что я пропал. Но ты вдобавок оказалась
еще и сестрой Стефани, вот почему ты согласилась поехать со мной, прийти
ко мне в дом, вот почему ты улыбалась мне и заставляла смеяться меня -
все только потому, что ты хотела увидеть Стефани. Мои мысли были в пол-
ном смятении.
Он замолчал и поцеловал ее так властно и с такой страстью, что она
радостно уступила его ненасытному, жадному рту.
- Я уже тогда знала, что люблю тебя, - прошептала она, оторвавшись от
его губ. - Я тоже была в полном смятении - ты держался так холодно, так
сдержанно, а потом мы любили друг друга, и это было так, словно мы сго-
рали на костре нашей страсти. Мы уже не владели собой. И тогда всплыли
все мои дурацкие комплексы. Но почему ты предложил мне деньги?
Губы его скривились в презрительной усмешке.
- Мне удалось убедить себя, что ты спала со мной только для того,
чтобы снова увидеть Стефани.
- Несколько странный способ для того, чтобы продлить знакомство, ты
не находишь? - Голос ее звучал очень сухо, и он невольно засмеялся.
- Любовь моя, но к тому времени я уже знал, что значит лежать в твоих
объятиях, владеть твоим ласковым, манящим к себе телом и сгорать в нем
от дикой, ненасытной страсти. Да, то, как я повел себя потом, было
действительно чудовищно! Я предложил тебе деньги, и ты швырнула их мне в
лицо. Признаться, это был тот ответ, на который я в глубине души надеял-
ся.
- Тогда почему?..
Он снова криво ухмыльнулся.
- Я же говорю тебе, что я ничего не соображал. Обладать тобой было
для меня все равно что найти чашу Грааля, прикоснуться к радуге, ока-
заться в раю; это было то, что я хотел и не надеялся найти, но меня му-
чили угрызения совести. Ты оказалась девушкой, и, хотя мысль о том, что
брак - это единственное возможное для нас решение, еще не посетила меня
тогда, я стал придумывать разные способы, которыми я смог бы навечно
приковать тебя к себе. Но мне было нужно время подумать, время, чтобы
побыть одному, чтобы не ощущать в крови этого бушующего пожара, который
вспыхивал всякий раз, как только я смотрел на тебя. И мне кажется, тебе
это было тоже необходимо. Я прав?
Она нехотя кивнула, и глаза ее подернулись влажной пеленой, когда она
вспомнила бесконечные дни и недели, проведенные вдали от него.
- Да, но как же мне тебя не хватало, как я скучала по тебе. Мне хоте-
лось умереть.
- Я понимаю, - сказал он. Рот его мучительно изогнулся, и она вдруг
поймала в его взгляде отблеск того адского огня. - Поверь, я не хотел
так легко сдаваться. Я смотрел на самых красивых женщин мира, но не хо-
тел ни одной из них. Когда я понял, что пройдет какое-то время и я сдам-
ся и приползу к тебе, готовый молить о прощении, это было горькое откры-
тие.
Он невесело улыбнулся.
- Забавно, не правда ли? Как видишь, я не особенно приятная личность.
Если ты хотела найти прекрасного принца, тебе следовало остановить свой
выбор на ком-нибудь другом. Когда во мне бушуют страсти, я не владею со-
бой.
- Так же, как и я, - сказала она. - Вот откуда этот страх. Я боюсь...
боюсь потерять контроль над собой. Подчиниться другому и потерять себя.
- Это происходит с нами со всеми, - тихо произнес он, с пронзительной
нежностью целуя ее закрытые глаза. - А почему ты решила сообщить мне,
что ты беременна?
- Потому что мой ребенок - это часть тебя. Ты имеешь право знать о
нем. Так же как и он имеет право знать, кто его отец. Но я позвонила те-
бе, потому что умирала без тебя.
Он кивнул, ласково касаясь губами ее бровей, мягких и шелковистых,
как оперение голубки. Это прикосновение пронзило всю ее - от кончиков
губ и затылка до бедер.
- Я знаю, любовь моя. Я был счастлив, когда ты позвонила. Я подумал,
что наконец смогу заявить о своих правах на тебя и при этом не поступ-
люсь своей гордостью. Будь проклята моя гордость! А потом я прилетел за
тобой, и ты решительно и твердо заявила мне, что не собираешься выходить
за меня замуж. - Он поцеловал ее, сначала резко и грубо, а потом с уди-
вительной нежностью. - Я потерял рассудок. Я еще никогда не испытывал
такой... такой ярости, такой боли. Я думал только о том, что люблю тебя
и безумно хочу тебя, а ты не испытываешь ко мне ничего подобного. Я хо-
тел, чтобы ты узнала такую же боль, какую ты причинила мне. Я был как
безумный.
Она вздрогнула, вспомнив, с каким холодным прагматизмом он говорил с
ней о своих матримониальных планах.
- Но я любила тебя, - произнесла она, уткнувшись ему в грудь. - Я
только никак не могла подумать, что ты любишь меня. Мне казалось, что ты
вообще не способен любить. Какие только глупые мысли не приходили мне в
голову. Я считала, что, раз ты так чудовищно богат, ты должен отличаться
от других... ты совсем другой...
- Но я же человек, Кэндис. И когда мне делают больно, я страдаю.
Она кивнула и смущенно потупила взгляд.
- Да, я хотела сделать тебе больно.
- Ты добилась своего, но ты имела на это полное право. Я пережил са-
мые прекрасные мгновения в своей жизни, но из-за того, что я так испу-
гался себя, я превратил все это в фарс. Поэтому я сам заслужил того,
чтобы немного пострадать. - Он снова поцеловал ее, и поцелуй его был та-
ким долгим и сладким, что сердце ее готово было выскочить из груди.
Когда губы их оторвались друг от друга, она прижалась к нему и взвол-
нованно спросила:
- Как ты мог думать, что женщины преследуют тебя только из-за твоих
денег? Ты должен знать, что ты самый красивый мужчина из всех, кого я
когда-либо встречала. На самом деле я негодовала и возмущалась именно
потому, что мне казалось, что ты обладаешь всем - характером, который
выделяет тебя из толпы обычных людей, физическим совершенством и огром-
ными богатствами. И как со всем этим ты можешь любить меня? Я не краси-
вее миллионов других женщин, я солгала тебе, я...
- Ты очень красивая, но, даже если бы это было не так, я все равно
любил бы тебя. Я не знаю, но, когда я увидел тебя в ресторане, во мне
произошло что-то очень важное, что-то необратимое, как будто все клетки
в моем организме расположились вдруг в ином порядке. Я словно перешел в
какое-то другое состояние. Я был уже другим человеком. С тобой ведь слу-
чилось то же самое, правда?
Она кивнула.
- Да, только я думала, что это страх, так как я знала, что постараюсь
во что бы то ни стало увидеть Стефани, но мне кажется, что я уже знала,
что в этом чувстве заключено что-то гораздо более опасное. Я продолжала
твердить себе, что я законченная идиотка. Что бы там ни было, это все
равно продлится недолго - в этом я не сомневалась.
- Я тоже так думал, - сказал он мрачно. - Но чем больше я убеждал се-
бя в том, что, как только я овладею тобой, я утолю эту проклятую, не да-
ющую мне покоя страсть, тем отчетливее я осознавал, что обманываю самого
себя. Что не оправдывает, но в какой-то степени объясняет мое жестокое
обращение с тобой.
Из-за облака показалась луна, заливая сад дивным золотистым светом.
Словно в ответ на чей-то призывный клич, в напоенном ночными ароматами
воздухе послышалась нежная, как колокольчик, трель птицы тикау, напоми-
ная им о других влюбленных, сердца которых навеки соединились.
Он, вероятно, понял, что она узнала голос птицы, и, тихо смеясь, ска-
зал:
- Когда мы в первый раз услышали эту птичку, я должен был бы знать,
что дело близится к развязке и участь моя решена. Проклятая легенда...
- Я думала, что, как все легенды, она лишь поманит мое сердце надеж-
дой, но не позволит мне никогда достичь того, чего я так страстно жела-
ла.
Он слегка запрокинул ей голову. Его необыкновенные, непостижимые гла-
за были чуть прикрыты, и удивительная улыбка смягчала жесткие очертания
его губ.
- Какие же мы с тобой дураки!
Она кивнула и задохнулась от счастья и восторга, когда его сильные
руки вдруг оторвали ее от земли.
- Милая, я отнесу тебя в постель, - лукаво улыбаясь, сказал он. - Я
уверен, что ты очень устала от всех сегодняшних переживаний и тебе нужно
отдохнуть.
- А ты? - озабоченно спросила она.
Ногой, обутой в элегантную туфлю, он распахнул дверь в спальню.
- И с меня на сегодня достаточно переживаний. Мне кажется, что ча-
сок-другой в постели мне тоже не помешает.
В этот раз они предавались любви медленно и самозабвенно. Они с нас-
лаждением и страстью ласкали друг друга, чувствуя, как какая-то сила от-
рывает их от грешной земли и стремительно поднимает ввысь. Их спальня
стала сейчас центром и сущностью вселенной, заключив в свои стены прост-
ранство и время. Казалось, не существует больше ничего. И единственное,
что ощущала Кэндис в этот миг, было переполнявшее ее радостное желание
близости, сладкой болью пронзившей ее тело, и его ответ, медленный,
сдержанный, терпеливый, дико возбуждающий и полностью подвластный ему.
И наконец, когда она забилась в его руках от страсти и восторга, да,
только тогда, он тоже отдался своей чувственности, шепча в безумном вос-
торге ее имя и извергая в нее свой экстаз, утоляя ее голод и заставляя
ее парить в каком-то другом измерении, где наслаждение уносило ее на
своих крыльях, где все ее тело было расплавленный огонь и мед, где рот
ее чувствовал только вкус его губ, ноздри - только его запах, а сердце -
его любовь.
- Мне кажется, - сказал он, когда они проснулись в объятьях друг дру-
га, - что все это похоже на сказку с хорошим концом, которая обычно за-
канчивается словами "они жили долго и счастливо". Это сказано про нас.
- Может быть...
Она почувствовала, как поднялась его грудь, когда он тихо засмеялся.
Она протянула руку и ласково погладила завитки волос у него на груди.
- И не подумай, что я суеверный.
Она довольно захихикала.
- Ну что ты. Ни в коем случае.
- Я благодарю всех богов за то, что они ниспослали мне тебя. Я люблю
тебя, Кэндис, - взволнованно произнес он.
Именно это простое признание в любви она так хотела от него услышать.
Она приблизила к нему свое лицо и нежно поцеловала в ответ.
- Я тоже люблю тебя.
- Я знаю, - сказал он просто, и этого ей было достаточно. Она знала:
что бы ни случилось в будущем, их любовь и доверие друг к другу нас-
только сильны, что смогут вынести любые испытания. И вынести достойно.
Они знают друг друга, и это знание будет поддерживать их всю жизнь.
Здесь, в этом уголке совсем неподалеку от рая, когда-то оба они узнали
его обратную, темную сторону. Отныне они будут жить в раю, который соз-
дадут сами.
|
