отец решил, что она должна выйти замуж за сына главного вождя Фалаиси. К
несчастью, она влюбилась в другого, сына вождя с острова Тонга, которого
привела сюда слава о ее красоте и талантах. Они сбежали, надеясь найти
убежище в горах, в храме богини любви. Люди из ее племени напали на их
след и, прежде чем влюбленные успели скрыться, убили обоих. Умирая, оба
они запели. И песня эта была прекраснее, чем все, что она сочинила
раньше. Они пообещали, что каждый, кто услышит эту песню, через год най-
дет свою настоящую любовь. С того дня на этом острове появилась птица
тикау. Местные жители верят в эту легенду, потому что тикау - очень ред-
кая птица и находит свою пару однажды и навсегда. Эти птицы никогда не
поют в одиночку, а всегда только вдвоем.
Слегка ироничный тон его голоса не смог испортить для нее ни безыс-
кусной прелести этой легенды, ни изумительных звуков птичьего дуэта. Она
прикусила дрожавшую нижнюю губу и вдруг почувствовала полное изнеможе-
ние.
- У вас такой вид, словно вы слишком долго были на солнце, - резко
сказал он, заметив ее состояние. - Это ведь вам не Новая Зеландия. Здесь
гораздо жарче. Или об этом вас тоже не предупредили?
- Нет, почему же. На пляже на каждом шагу только и твердят об этом и
еще продают всевозможные кремы от солнца.
- И все-таки при всем при этом многие ухитряются обгореть. Вам лучше
сейчас подняться в дом. Вы можете идти?
- Да, конечно! Я просто немного устала. И хотя я ничуть не обгорела,
но, наверное, действительно слишком много времени провела на солнце.
Свирепые собаки, охранники, ну в общем...
Его предложение взволновало и смертельно напугало ее. Решительно
улыбнувшись, она повернулась в сторону поросшего джунглями берега, пос-
тепенно принимающего очертания скалы.
- Мне сразу станет лучше, как только я выпью чего-нибудь и немного
побуду в тени.
Одна из собак стояла совсем близко от нее. Успокоенная ее теплым при-
косновением, Кэндис незаметно положила руку ей на спину.
- Джо! - позвал он тихим, но не допускавшим ослушания голосом. Собака
дождалась, когда Кэндис последовала за ним вверх по склону, и только по-
том побежала следом.
Ведущая вверх тропа была хоть и крутой, но удобной для подъема. Кэн-
дис сравнительно легко одолела весь путь, но, когда они вышли на газон
перед домом, почувствовала себя совсем обессиленной. У нее буквально
подкашивались ноги. Он был прав. С этим климатом шутки плохи. Даже уси-
лием воли она не могла унять легкую дрожь усталости и напряжения.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он, заглядывая в ее бледное, нес-
мотря на загар, лицо.
- Все в порядке. Я даже сама не знаю, почему дрожу.
- По всей вероятности, это выброс адреналина. - Он улыбнулся одними
губами, быстро и резко. Их жесткие контуры свидетельствовали о сильном
характере и железной воле. - Кто не рискует, тот не выигрывает, - закон-
чил он свою мысль.
Она закусила губу. Конечно, он прав. Сначала она чувствовала прилив
сил, потом они стали убывать, но она не могла позволить себе сдаваться.
Несмотря на волнение и усталость, при виде дома она застыла в немом
восхищении. Громадный, великолепной конструкции, с высокой крышей из
пальмовых листьев, он был воплощением могущества и власти его хозяина.
Мощные деревянные опоры поддерживали крышу с четырех сторон, при этом
пространство стен оставалось совершенно открытым, и дом, словно огромный
шатер, плыл по зеленому морю буйной растительности.
В саду, окружавшем дом, крупные шелковистые цветы гибискуса со-
седствовали с причудливыми листьями экзотических тропических растений и
лиан. Влажный теплый воздух был напоен сладким ароматом уроженки этих
мест - гардении. Ее мелкие цветы мерцали среди глянцевых листьев, как
опустившиеся на землю звезды. Острые листья банановых пальм прочерчивали
сад резким пунктиром, а в одном из его уголков росло огромное дождевое
дерево, чьи похожие на папоротник листья были раскрыты, несмотря на
дневную жару. В тени его причудливой кроны в беспорядке стояли легкие
плетеные кресла и диваны. На фоне фантастически окрашенной листвы расте-
ния, которое Кэндис раньше считала комнатным, стояла огромная ваза, пок-
рытая глазурью самых разных оттенков зеленого. Ползучие лианы, усыпанные
мелкими розовыми и белыми цветами, обвивали террасу. Откуда-то доносился
тихий, постоянно меняющийся звук льющейся воды, тонкое, мелодичное жур-
чание, которое и освежало, и услаждало слух.
- Как здесь чудесно! - воскликнула она тихим от восхищения голосом.
- Благодарю вас.
Прохладная нотка в его голосе лишала эти слова благодарности всякого
тепла.
Кэндис вся мгновенно сжалась, как улитка, до которой случайно дотро-
нулись рукой. Ясно. Значит, он считает, что она не имеет никакого права
восхищаться его домом, но обычная вежливость заставила его тем не менее
ответить на комплимент. Она упрямо сжала рот. Она не позволит себе
расстраиваться из-за его пренебрежительного отношения.
На пороге она в нерешительности остановилась и в ответ на его вопро-
сительный взгляд сказала:
- Я вся в песке.
- Это не имеет значения, пол выложен плиткой. - В тоне его прозвучало
некоторое нетерпение.
Она пожала плечами и вслед за ним вошла в дом. Каждая ее клеточка бы-
ла напряжена, глаза возбужденно блестели, уши прислушивались к малейшему
звуку, ноздри трепетали, улавливая слабый запах духов, слегка приторный
для тропиков, сухой терпкий запах пальмовых листьев на крыше и тонкий,
дразнящий мужской запах Сола Джеррарда - его запах. Ей казалось, что она
может попробовать на вкус этот воздух - теплый и свежий, густо напоенный
обещанием чего-то неизвестного.
В доме стояла тишина. Бесшумными шагами он прошел анфиладой комнат
через весь дом, который внутри оказался намного больше, чем выглядел
снаружи. Стены комнат были отделаны роскошным темным деревом, полы выло-
жены плиткой, повсюду - множество великолепных растений. Под потолком в
сложном и красивом узоре переплетались и скрещивались балки и стропила.
С внешней стороны крыша опиралась на вертикально поставленные стволы
бамбука. Что-то глубоко спрятанное внутри вдруг пробудилось в ней, ка-
кое-то смутное воспоминание, словно она всегда знала, что где-то есть
этот дом и что он ждет ее.
И по иронии судьбы этот дом принадлежит Солу Джеррарду!
Кэндис незаметно оглядела комнаты, стараясь понять, здесь ли Стефани,
но не смогла обнаружить никаких признаков присутствия людей - ни ее, ни
кого-то другого.
Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она сделала вид, что
засмотрелась на цветы и лианы, обвивающие широкую деревянную лестницу.
- Это напоминает джунгли, - произнесла она негромко. - Как романтич-
но! И как искусно все сделано!
Его строгое лицо неожиданно осветила улыбка, и волна мощного и такого
неожиданного в нем обаяния омыла ее, как теплый тропический ливень, жи-
вительный, неукротимый и опасный. Она смутилась и опустила ресницы, по-
чувствовав, как что-то неведомое пронзило все ее тело тысячами невидимых
маленьких стрел.
Что-то неуловимое появилось в его лице, что-то в его взгляде застави-
ло ее почувствовать себя очень неуютно.
- Это предмет особой гордости моей экономки, - сказал он, показывая
рукой на великолепные орхидеи. - Может быть, вы хотите принять душ?
- Да, с удовольствием! - И она искоса посмотрела на свои ноги, покры-
тые тонким серебристым налетом соли.
- Тогда вам нужно вернуться в тот конец дома, откуда мы с вами входи-
ли, а я пока приготовлю какой-нибудь освежающий коктейль.
И хотя в его голосе по-прежнему прорывались отдельные резкие нотки,
его улыбка была простой и искренней, а глаза, не отрываясь, смотрели на
ее губы.
Она судорожно глотнула и поспешила в ванную комнату, слыша за своей
спиной его тихий смех. Такого поворота событий она, честно говоря, никак
не ожидала, но, вероятно, он просто шутит? Да и что может найти в ней,
Кэндис Хьюм, такой человек, как Сол Джеррард, который привык быть в ок-
ружении самых красивых женщин мира?! Она, правда, тоже достаточно прив-
лекательна, но, в общем, ничего особенного. У миллиардеров, наверное,
нет отбоя от женщин, подумала она мрачно. Она старалась не обращать вни-
мания на внутренний голос, который тихонько нашептывал ей, что, даже ес-
ли бы Сол зарабатывал на жизнь тем, что копал землю, он все равно имел
бы это мощное обаяние, эту способность нравиться без всяких усилий со
своей стороны, которые так неотразимо действуют на слабый пол.
Ванная комната оказалась совсем небольшой. Три стены и пол ее были
выложены бледно-зеленой плиткой, а на четвертой мутно поблескивали слег-
ка потускневшие от времени зеркала. Увидев свое отражение, она непроиз-
вольно вскрикнула. Вид у нее был действительно дикий: волосы спутались и
беспорядочными прядями падают на необычно бледное лицо, глаза горят,
зрачки расширены, на скулах лихорадочный румянец, кожа выглядит сухой и
обветренной.
Волнение и опасения смешались со страхом и нехорошими предчувствиями.
Ее нервы сейчас были как оголенные провода, в груди все горело огнем,
под ложечкой леденело от жуткого холода, а виной всему был этот
дьявольский коктейль.
Она сцепила пальцы, закрыла глаза, усилием воли заставляя себя успо-
коиться, и, только когда сердце стало биться ровнее, сбросила влажную вь
пота одежду и включила душ.
Несмотря на роскошную отделку ванной кемнаш, здесь не было золотых
кранов и ванн из мрамора. И хотя ей не очень-то нравился этот камень,
особенно та его разновидность, которым так любят отделывать ванные ком-
наты, она почувствовала легкое разочарование. Как ни странно, занавески
здесь тоже не было, хотя, может быть, она и не нужна была в комнате, вся
отделка которой прекрасно защищала от воды. Обычные краны, обычная рако-
вина, все те же орхидеи... Имея такое состояние, можно было бы позволить
себе и небольшие излишества.
Стоило ей только подумать о хозяине дома, как улыбка на ее губах
мгновенно растаяла. Нет, дело не в презренном металле. Способность пове-
левать, подчинять других своей воле была дана ему от природы и действо-
вала безотказно. Это качество, без сомнения, было как нельзя кстати сре-
ди волчьих нравов большого бизнеса. Ее безудержная фантазия представила
его вдруг совсем в другой обстановке: густые заросли джунглей и он во
всем великолепии своей наготы, солнце играет на его стройном мускулистом
теле...
Видение было настолько ярким, что ее словно пронзило электрическим
током. Она невольно посмотрела на себя в зеркало и с ужасом увидела, что
вся, начиная от кончиков напряженных сосков, заливается краской волне-
ния.
- Нет, - в панике прошептала она, и все готические видения мгновенно
пропали. Она не должна позволять себе такие вещи, тем более она прекрас-
но знает, что это означает. Фотографии в журналах теперь были настолько
откровенны, что она была достаточно осведомлена обо всех признаках сек-
суального возбуждения, хотя никогда прежде сама его не испытывала.
Навсегда отвергнутая теми, кого любила в детстве, она никогда не при-
нимала сознательного решения избегать близости с мужчиной, но в глубине
души была твердо убеждена в том, что еще не оказывалась в такой ситуа-
ции, когда ктото был способен разбудить и привести в движение дремавшие
в ней желания. Одна из ее подруг как-то сказала ей, что Кэндис напомина-
ет ей киплинговскую кошку, которая гуляла сама по себе. Кэндис рассмея-
лась и попыталась что-то возразить, но с тех пор стала замечать, что
всегда устанавливает предел физической и эмоциональной близости, дальше
которого она не допускала никого, будь то мужчина или женщина. С тех пор
как ей исполнилось десять лет, она наблюдала за миром из-за возведенных
ею баррикад, преисполненная решимости никогда никого не пускать к себе в
душу, чтобы не дать возможности причинить себе боль.
И это срабатывало. Она была довольна своей жизнью. Ей нравилась ее
работа в библиотеке одной крупной промышленной фирмы. А последние три
года у нее появилась цель. Эта цель, подумала она, начиная яростно те-
реть себя губкой, является одной из причин, по которой ей необходимо ре-
шительным образом подавить в себе неожиданно возникшее чувство к Солу
Джеррарду.
Стук в дверь заставил ее испуганно съежиться и спрятаться за завесой
воды. Низкий женский голос позвал ее по имени. Сердце бешено колотилось.
Стефани?
- Войдите, кто там? - пропищала она, выглядывая из-за водяной завесы.
- Айлу.
Дверь открылась, и в ванную комнату с непроницаемым лицом вошла ог-
ромного роста полинезийка. В руках она держала сверток зеленой хлопковой
ткани, на которой, как на батике, был нанесен золотисто-розовый рисунок.
На лице Кэндис появилось горькое разочарование. Но, овладев собой и
проявляя излишнюю вежливость, она произнесла:
- Здравствуйте. Меня зовут Кэндис Хьюм.
Лицо оставалось по-прежнему непроницаемым.
- Я знаю. Мистер Сол сказал, что вы, наверное, захотите постирать
свою одежду, поэтому я принесла вам этот саронг, пока ваше белье будет
сохнул".
- Как это мило с его стороны. И с вашей тоже. Большое спасибо.
Стоя совершенно голой за прозрачной завесой воды, было довольно слож-
но сохранять достоинство, но, невзирая ни на что, она сопроводила свои
слова еще одной улыбкой, которую отвергли все с тем же выражением отчуж-
денности и величия на каменном лице.
Кэндис была смущена и немного рассержена такой реакцией и, пока Айлу
собирала одежду и выходила из ванной, не произнесла больше ни слова. И
тут ее снова охватил страх. А вдруг они знают...
Нет, этого не может быть. Откуда они могут знать, кто она и что ей
здесь нужно. Сейчас ей ни в коем случае нельзя терять самообладания.
Ведь следующие несколько минут решают для нее все. Она должна убедить
Сола Джеррарда, что она вполне подходящая компания для его младшей сест-
ры и что ее не стоит опасаться, к тому же ей надо постараться произвести
приятное впечатление на Стефани.
Решительно сжав губы, она насухо вытерлась полотенцем и завернулась в
принесенную Айлу материю. Прожив всего два дня на Фалаиси, она уже успе-
ла убедиться в том, что саронг - это прекрасный способ, оставаясь оде-
той, быть максимально раздетой и не так чувствовать жару. Поэтому она
сразу же купила себе несколько саронгов, хотя ни один из них не был" по-
жалуй, столь тонок и красив, как этот. Она осторожно взяла свободно сви-
сающий конец, вытащила изпод туго завернутой ткани другой и крепко завя-
зала их узлом на груди. Податливая, мягкая ткань выгодно подчеркивала ее
тонкую талию и выпуклую линию бедер и ягодиц.
- Неплохо! - сказала она себе, гладя в зеркало. Она могла обойтись и
без лифчика, что же касается других недостающих предметов ее туалета, то
и тут нечего было беспокоиться - материал не просвечивал, и никому и в
голову не придет, что под ним она совершенно голая.
Она сделала глубокий вдох. "Кто не рискует, тот..." Но как же много
зависит от того, как она сумеет повести себя сейчас.
Она открыла дверь ванной комнаты и увидела, что он направляется прямо
к ней. Его темная фигура выглядела так же зловеще, как висящая на стене
маска его предка. Ладони ее сделались влажными от волнения. Она застен-
чиво пошла ему навстречу, слегка поеживаясь под его откровенно оцениваю-
щим взглядом. То краснея, то бледнея и чувствуя, как по спине у нее бе-
гут мурашки, она собрала остатки своего самообладания и прямо взглянула
в его удивительные, непостижимые глаза.
Вы мне не нравитесь, подумала она с неожиданным вызовом и дерзко
вздернула подбородок. В это мгновение она забыла о том, что на карту
поставлено все. Напрягшись как струна, она не отвела взгляда.
Он остановился. Лицо его казалось спокойным и отчужденным. Он улыб-
нулся, и заключенное в его улыбке обаяние, перед которым так трудно было
устоять, обдало ее неистовой волной, зажигая кровь и заставляя учащенно
биться сердце.
- В этом одеянии вы похожи на жительницу острова, - сказал он и слег-
ка дотронулся до золотистого завитка волос у нее на виске. - Правда, вы
немного меньше ростом и куда стройнее, но зато такая же прямая спина и
плавная, покачивающаяся походка. Ну как, все еще хотите пить?
- Мне кажется, я могла бы выпить целое ведро, - сказала она охрипшим
от волнения голосом. Чувствуя себя полной идиоткой, она попробовала от-
кашляться.
- Даже так?! Ну тогда я предложу вам нечто более аппетитное.
- Вы очень добры, - ответила она, слегка помедлив и смущенно глядя на
него снизу вверх сквозь опущенные ресницы.
Он взял ее за локоть и, двигаясь бесшумно, словно пантера, пошел ря-
дом.
- В Южных морях всегда заботятся о тех, кто потерпел кораблекрушение
и выброшен волной на чужой берег. Таков местный обычай.
В его низком грудном голосе она снова уловила суховатую нотку и с
сомнением посмотрела на него. И хотя он по-прежнему улыбался, в его гла-
зах нельзя было прочесть ничего. Вместо того чтобы легко поддерживать ее
за локоть, как велит простая учтивость, его пальцы впились в нее словно
клещи.
- Ведь, в конце концов, мой дальний предок тоже был одним из них, -
задумчиво произнес он. - Его корабль, которому вот-вот грозило вдребезги
разбиться, прибило сюда бурей. Местные жители встретили его со всем ра-
душием, на которое только были способны, что не позволило ему остаться
перед ними в долгу. Что ему оставалось делать, кроме как жениться на
младшей дочери главного вождя племени?!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
- Неужели? - воскликнула Кэндис и с интересом посмотрела на него ши-
роко открытыми, удивленными глазами.
В уголках его рта мелькнула насмешливая улыбка.
- Да. Семейное предание гласит, что ни та, ни другая сторона не были
особенно в восторге от этого брака, но решали не они. Как бы там ни бы-
ло, но этот брак, несмотря на то что он был насильственным, говорят,
оказался очень счастливым.
- Значит, это он был предком Чэпмена, - сказала Кэндис и понимающе
кивнула.
- Совершенно верно. Вы что-нибудь слышали о нем?
Этим вопросом он застал ее врасплох.
- Каждый, кто приезжает на Фалаиси, знает, что Чэпмены жили здесь
всегда, и я даже гдето слышала, будто вы состоите с ними в родстве, -
быстро нашлась она.
- Да, Грант - мой двоюродный брат, - произнес он без всякого выраже-
ния.
Его пальцы еще сильнее стиснули ее локоть, когда, проходя через широ-
кие двери, они вышли на террасу, спрятанную в тени орхидей, белых и
изысканно-прекрасных, застывших на длинных грациозных стеблях, словно
лунные бабочки. Несправедливо, подумала Кэндис с неожиданной неприязнью,
когда один человек может окружить себя такой красотой, а другие прозяба-
ют в нищете и бедности.
Изобразив на лице небольшую гримаску, она оглядела террасу и с вожде-
лением проглотила слюну, увидев стоящий на столе запотевший графин со
светящейся золотистой жидкостью.
- Божественно! - воскликнула она.
- Будете только сок или, может быть, разбавить его чем-нибудь покреп-
че?
Она улыбнулась.
- Нет, только сок, пожалуйста. Я плохо переношу спиртное, тем более
мне еще нужно вернуть назад эту посудину, прежде чем они бросятся меня
разыскивать. Я...
- Об этом можете не беспокоиться, я уже обо всем позаботился. Я отве-
зу вас назад, а катамаран доставят на место завтра утром.
Она густо покраснела, понимая, что причиняет ему массу хлопот, хотя
ее и задела нотка легкого осуждения в его ровном голосе.
- Это очень мило с вашей стороны, но я не могу...
- Можете, можете, - произнес он, гладя на нее с самодовольной улыб-
кой. - В любом случае сейчас уже поздно. Я уже все устроил и обещаю, что
буду вести себя вполне пристойно, но за это вы со мной обязательно поу-
жинаете.
Как ей вести себя в этой ситуации? Разумеется, она ничего не имела
против того, чтобы поужинать с ним, но почему он сказал "со мной", а не
"с нами"? А где же все остальные? Эта заносчивая Лидия, Стефани? Ее так
и подмывало задать ему не дававший ей покоя вопрос, но вместо этого она
сказала:
- Вы очень добры, но я не хочу надоедать. - Заметив, как он недоумен-
но Вскинул брови, она добавила: - Я имела в виду то, что вы не один, и я
не хочу... не могу...
- О других не беспокойтесь, - бросая он небрежно. - Лидия вчера уле-
тела назад в Дигдио, а Стефани сегодня вечером здесь не будет.
Стараясь изо всех сил скрыть свое разочарование, она сделала нес-
колько глотков сока какого-то неизвестного ей тропического фрукта. Сок
был прохладным, почти несладким и приятно холодил пересохшее горло. Не
спеша, она выпила весь стакан, стараясь за это время снова овладеть со-
бой. Ставя стакан на стол, она уже смогла улыбнуться и с очаровательной
небрежностью произнесла:
- Мне действительно неудобно доставлять вам столько хлопот, мистер
Джеррард. Вы были очень добры, но я не хочу нарушать ваше уединение.
- Какая ерунда! - воскликнул он, и взгляд его блестящих глаз задер-
жался на изящном изгибе ее рта. - Вы поможете мне скоротать вечер, а ес-
ли вы против того, чтобы на вас смотрели как на развлечение, что ж, быть
может, вы простите мне это? За то, что я, как вы выразились, был так
добр?!
Ей не хотелось оставаться. Что-то подсказывало ей, что у него есть
какой-то скрытый замысел. Может быть, ему просто стало скучно теперь,
когда очаровательная Лидия не осыпает его больше своими комплиментами?
Чувствуя некоторую неловкость, она смотрела на бархатную зелень газона,
обрамленного неподвижными густыми зарослями.
Вряд ли она ему нравилась; она знала, что не так уж красива и не от-
носится к числу тех утонченных и искушенных в искусстве флирта женщин,
вроде Лидии, которые ему явно нравятся. А она даже не знала, что такое
физическая близость с мужчиной.
Почувствовав, как к голове ее приливает горячая волна, она неуверенно
взглянула на него и заметила, что он слегка улыбается, словно догадыва-
ясь, какую дилемму она пытается решить.
Когда-то в одной статье она прочитала о нравах, царящих в мире таких,
как Джеррард. Статья шокировала и ужаснула ее тем, что на брак там смот-
рели лишь как на деловую сделку, а любовь оставляли для романов за пре-
делами супружеской спальни. Она отчетливо помнила, что с презрением по-
думала тогда, что если в этом и заключается изысканность нравов, те та-
кая изысканность ей не нужна.
Но если сейчас она испугается и сбежит, она может навсегда потерять
шанс продолжить знакомство с Джеррардом. В конце концов, здраво рассуди-
ла она, даже если он надеется на какойто проходной любовный эпизод, он
примет ее вежливый отказ. Какой-то первобытный инстинкт подсказывал ей,
что он не из тех, кто станет применять силу. Если же инстинкт ее обманы-
вает и он все-таки попытается что-то сделать, она знает кое-какие прие-
мы, которые заставят его вести себя более благоразумно.
- В таком случае я вряд ли могу сказать нет, - ответила она, принимая
отчаянное решение и глядя на него с дерзкой усмешкой. - Благодарю за
приглашение, я с удовольствием поужинаю с вами.
На какую-то долю секунды он замер, а потом медленно улыбнулся, и в
ушах у нее снова зазвенели проклятые колокольчики. Если Сол Джеррард не
прирожденный донжуан, который ни минуты не может прожить без флирта - во
что она в действительности не верила, - то он определенно старается ей
понравиться.
Ей было непросто сохранять равнодушный вид, который она на себя на-
пустила, но еще труднее было удержать его на безопасном расстоянии. На-
чать с того, что он был великолеппый собеседник. Пока они оба наблюдали,
как за изящным переплетением крон кокосовых пальм садится солнце, он
продолжил свой рассказ о первом из Чэпменов, немножко пирате, немножко
путешественнике, немножко человеке совести, прибывшем сюда в то время,
когда жители острова пожинали плоды своего первого знакомства с евро-
пейской цивилизацией, став их оставалось совсем немного, - рассказывал
он, допивая сок в ее стакан. - Многих из них эти негодяи заставляли день
и ночь нырять в лагуне за черным жемчугом, пока те не погибли от кессон-
ной болезни. Другие умерли от кори, свинки, гриппа, к которым у них не
было иммунитета. Эпидемии выкосили почти все племя вождей, а те, что еще
оставались в живых, страшно ослабли после болезни. Когда Чэпмен попал
сюда, система социального устройства на острове была полностью разруше-
на, и те немногие, что еще уцелели, как манны небесной ждали того, кто
поможет им повести борьбу со всем этим отребьем, с этими подонками, ко-
торые грабили, мучили и угнетали их. И вот однажды в горах он наткнулся
на кучку таких несчастных. Единственной надеждой и утешением этих
больных и измученных людей была легенда о том, что в час великой нужды к
ним придет белый человек, возьмет себе в жены девственницу из рода глав-
ных вождей и спасет их.
- Значит, она была связана каким-то родством с той, что писала стихи
и обладала чудесным голосом? С той, которая умерла и после смерти прев-
ратилась в птицу тикау? - спросила она, замирая от восхищения.
Он лениво откинулся в кресле, с удовольствием наблюдая за ее реакци-
ей. Одна рука его покоилась на подлокотнике кресла. Лучи света, проби-
вавшиеся сквозь шатер из виноградных листьев, играли у него в волосах, и
черный отблеск волос и синий огонь его глаз, сливаясь, отбрасывали тень
на тонкие контуры его лица, подчеркивая их опасный темный магнетизм.
- Да, она - ее прямой потомок.
- Но вы же сказали, что они умерли, - возразила она.
- Очевидно, они все-таки успели увенчать свою любовь брачным союзом,
результатом которого стало появление на свет их маленькой дочери, - по-
яснил он, неторопливо растягивая слова. Глаза его были полузакрыты. -
Она была представителем главной линии рода. А та девственница, вы совер-
шенно правы, была прямым потомком их дочери.
- И вы верите этому?
- Я не могу не согласиться, что это очень удобная легенда, поскольку
она возводит правящую линию вождей к предку, имевшему огромную власть и
принадлежавшему к династии вождей Тонга, - ответил он мягким, ровным го-
лосом.
- Но вы же не верите в это?
- Как ни странно, верю! Хотя у меня и есть некоторые сомнения по по-
воду превращения обоих возлюбленных в птиц.
Ее довольный смех нарушил дремотную тишину.
- И у меня, признаться, тоже. А как же тогда тот первый Чэпмен ока-
зался на Фалаиси?
- Бог мой, наверное, так же, как и все остальные потерпевшие кораб-
лекрушение и выброшенные на берег бродяги. Ему был нужен черный жемчуг,
сандаловое дерево и трепанги, которые он мог бы продавать в Китае, но,
кроме того, в этом любознательном человеке жила неистребимая страсть к
неизведанному. Именно она и привела его в глубь острова, где он наткнул-
ся на маленький пруд, в котором купалась последняя прошедшая ритуальный
обряд девственница по имени Сула. Существует две версии того, что прои-
зошло потом. По одной из них он был настолько пленен ее красотой, что
последовал за ней к ее жилищу высоко в горах и там просил ее руки. В нем
узнали героя той самой легенды, молодая жена уговорила его остаться и
защитить их.
Она слушала его с неподдельным интересом, однако что-то в его голосе
заставило ее снова усомниться в том, что он во все это верит.
Он окинул ее неторопливым, насмешливым взглядом.
- А по другой версии он изнасиловал ее тут же у пруда. Потом его
схватили и, угрожая проткнуть копьем, силой заставили на ней жениться.
- Эта версия мне не нравится.
- Да, женщинам она обычно не нравится, - сказал он небрежно. - И все
же мне она кажется более правдоподобной. Он ведь не был героем. Он был
простым человеком, который выжил и добился процветания в такой жуткой
дыре, какой был в то время этот остров. А это значит, что он должен был
быть жестоким и беспощадным. У меня нет никаких сомнений в том, что он
принял ее за самую обычную женщину, с присущим ей, как и всем остальным
жительницам острова, откровенным желанием наслаждаться плотскими радос-
тями. Как бы то ни было, в один прекрасный день он обнаружил, что стал
ее мужем и что народ ее племени считает его своим спасителем.
- Спасителем, говорите... - Личность такого земного, такого обычного
героя заинтересовала ее.
Он усмехнулся.
- Да, он стал спасителем поневоле. Его брак дал ему власть и необхо-
димый авторитет для того, чтобы создать здесь отряды милиции из тех нем-
ногих, кто еще мог сражаться. Власть, которую он получил, будучи причис-
ленным к роду вождей, перешла к его детям. Вот почему мой двоюродный
брат является сегодня верховным вождем острова. Но, кроме того, наш пре-
док приобрел эту власть, сражаясь за свободу и независимость Фалаиси.
- Очень любопытная личность. - Кэндис не могла удержаться, чтобы не
представить в облике этого предка-пирата Сола Джеррарда. Его внешность,
окружавший его ореол силы и жестокости, его прагматический ум - все го-
ворило о том, что они очень похожи.
- Он не отличался щепетильностью в выборе средств, даже по тем време-
нам, - мрачновато констатировал Сол. - Он не был ни романтиком, ни ходя-
чей добродетелью. Сто пятьдесят лет назад такая вещь, как совесть, в Юж-
ных морях ценилась не слишком высоко. Но прошло немного времени, и ловцы
жемчуга, и охотники за трепангами, и те, кто занимался грабительским
промыслом сандалового дерева, поняли, что, если они не хотят нажить себе
неприятности или еще что-нибудь в этом же духе, они должны честно пла-
тить за все награбленное. И тогда он смог так умело организовать здесь
добычу жемчуга, что эта система до сих пор работает.
Нотка какой-то скрытой зависти в его голосе покоробила Кэндис.
- Вы бы хотели быть этим первым Чэпменом? - предположила она наугад.
Очертания его красивого рта дрогнули, а лицо неожиданно озарила улыб-
ка.
- Почему вы так решили? Вы считаете, что я завидую его смелости и
безрассудству? Но в моей жизни достаточно драм, чтобы не сидеть сложа
руки. Да, может быть, она не так ярка и богата событиями, в том смысле
что кровь не льется вокруг меня рекой и ножи, направленные мне в спину,
сделаны не из стали, но войны, в которых участвую я, столь же кровавы, а
ответственность, лежащая на мне, столь же велика. Как, впрочем, и необ-
ходимость защищать тех, кто от меня зависит.
Итак, он оказался романтиком. Кэндис была поражена.
Заметив, насколько она потрясена сделанным ею открытием, он сухо
спросил:
- Это вас удивляет? Вы наверняка думали, что те из нас, кто стоит во
главе промышленных корпораций, непременно должны быть с хвостом и рогами
и идут по жизни, попирая все кругом своим кованым сапогом?
- Я никогда не думала об этом, - заговорила она взволнованно. - Пожа-
луй, только однажды, когда я прочла где-то жуткую историю о человеке, у
которого денег было гораздо больше, чем здравого смысла: он вырубил мил-
лион акров тропических джунглей, затем решил переплюнуть на аукционе
всех тех, кто вроде него не знает, куда потратить свои миллионы, и неиз-
вестно для чего купил там какую-то огромную безвкусную каменную глыбу.
- То есть вам никогда не было горько от мысли, что некоторые владеют
гораздо большей долей богатств, чем положено по справедливости?
Она не станет сдаваться, хотя в его низком выразительном голосе явно
прозвучала насмешка.
- Каждый, кто хоть раз стоял перед проблемой, где взять деньги, чтобы
купить новую одежду, задумывался об этом, точно так же, как любой нор-
мальный человек задается вопросом, почему ему выпало счастье родиться
крепким и здоровым да еще в благодатной стране, где пустыня не грозит
поглотить цветущие поля и сады. В совершенном обществе не будет бедных и
богатых, но мир, увы, далек от совершенства. Я не настолько глупа и са-
моуверенна, чтобы думать, что я знаю ответы на эти вопросы, не говоря
уже о том, чтобы знать ответы на все вопросы вообще. Но если законы и
общественное мнение окажутся способными оградить общество от худших экс-
цессов тех, кто обладает и богатством, и властью, от бессмысленного раз-
базаривания природных богатств или применения власти с позиции силы,
тогда люди, подобные вам, причинят обществу гораздо меньше вреда.
Его глаза сузились и на фоне ослепительного вечернего неба казались
двумя сверкающими полосками синего огня. Во рту у нее пересохло.
- Я не совсем то имела в ВИДУ, - сказала она слегка осипшим голосом.
- Прошу вас, не надо идти на попятную, не портите впечатления, - шут-
ливо заметил он. - Я согласен с вами. В совершенном мире не будет голо-
да, не будет горя и страданий, но именно до тех пор, пока этот день не
наступит, я буду защищать возложенные на меня обязательства всеми
средствами, которыми располагаю.
- Так стараться, и все из-за какой-то фирмы?! - воскликнула она, пы-
таясь неизвестно зачем поддеть его.
- А вы знаете, сколько людей зависит от процветания фирмы Джеррарда?
- Голос его звучал холодно и презрительно, снова лишая ее самообладания.
- Целые правительства нуждаются в нашей поддержке и опираются на нас. Мы
боролись за права человека, настаивали на замораживании непопулярных
мер, убеждали правительства принимать законы, охраняющие женщин и детей,
и все это потому, что мы можем предложить правительствам то, что им не-
обходимо: деньги, товары, услуги.
Кэндис судорожно проглотила слюну, стараясь освободиться от неприят-
ной сухости в горле.
- По всей вероятности, я представляла все это несколько иначе.
- Нет. - Его голос звучал устало и бесцветно. - Вы как раз представ-
ляли это так, как представляют все. Мы совершили множество ошибок, но
крайне редко мы совершали одну и ту же ошибку дважды и, несмотря на
враждебную пропаганду, стараемся принимать такие решения, в которых бы
учитывались благосостояние и процветание всего народа.
- Я понимаю.
Он пожал плечами.
- Мне бы пора уже привыкнуть к тому массированному обстрелу, которому
я подвергаюсь ежедневно, а теперь еще и Стефани в таком возрасте, когда
ее тоже волнуют вопросы, связанные с владением, как она выражается, неп-
рилично большим количеством мировых богатств.
- Ох уж эти мне юные идеалисты, - сказала она негромко и слегка улыб-
нулась. - Я прекрасно помню себя в этом возрасте. Кажется, что ты можешь
изменить весь мир. И одно из первых горьких разочарований наступает тог-
да, когда ты вдруг обнаруживаешь, что тебе это не под силу. - По ка-
кой-то странной причине ей было неприятно думать, что сомнения Стефани
задевают его, и она весело сказала: - Даже если вы лично и не завидуете
своему предку, я не могу сказать этого о себе. Несмотря ни на что, мне
кажется, что тот мир был намного проще. Я бы так хотела быть свободной в
своих поступках, быть хозяином своей судьбы, бросаться навстречу незна-
комому, неизведанному миру с безрассудством смельчака.
- Каждый мужчина втайне мечтает об этом же. Но мне всегда казалось,
что женщина предпочитает покой и устроенность, - сухо произнес он.
- Я не верю в покой и устроенность. Через пять минут наступит прилив,
и океанская волна обрушится на нас и смоет нас обоих. Покой и устроен-
ность зависят от нашего внутреннего состояния, они не имеют ничего обще-
го с миром, который существует вне нас.
Голос ее звучал страстно и взволнованно. Он звенел, окрашенный дале-
кими воспоминаниями, и в этот момент она с ужасом обнаружила, что он
пристально наблюдает за ней изпод густых полуопущенных ресниц, а в его
прищуренных глазах шамана, словно осколки сапфира, вспыхивают искры.
- Да, вы преподали мне непростой урок, - нарушил он несколько затя-
нувшееся молчание.
Она смущенно пожала плечами.
- Непростой, но необходимый. Мир не враждебен нам, он к нам просто
безразличен. И мы связаны с его законами, которые им управляют, так же
как жемчужницы на дне этой лагуны.
- Значит, пей, ешь, веселись, потому что завтра умрешь?
По спине у нее пробежал неприятный холодок. Она снова пожала плечами
и, как ей показалось, с иронией парировала:
- Нет, не совсем. Ведь это значит искать неприятностей на свою голову
- а что, если завтра не умрешь?
Ослепительная улыбка озарила его строгие черты.
- Прагматичный романтик! Любопытное сочетание! Лучше расскажите мне,
чем вы будете заниматься, когда вернетесь домой в Окленд?
- Я работаю в библиотеке, - вежливо ответила она.
- Публичной?
Она покачала головой.
- Нет, я работаю в библиотеке крупного промышленного концерна.
- Может быть, я знаю его владельцев? Кто они?
Она почему-то не сразу ответила, но, подумав, что у нее в действи-
тельности нет никаких причин скрывать это, сказала:
- Марч и Осборн. Они преуспели не в одном деле: золотые прииски, неф-
тяные разработки, сталелитейные заводы - одним словом, почти все, что
связано с недрами.
- И вам нравится ваша работа?
- Да, нравится, но, если я хочу двигаться дальше, мне нужно получить
диплом.
- Получить диплом?
Она не имела привычки говорить о своей жизни с незнакомыми людьми,
однако на этот раз она не ограничилась односложным ответом:
- Я проучилась два года в университете, прослушала курс истории, но
потом я вдруг почувствовала, как бы вам это объяснить, что не могу
больше сидеть на одном месте - меня куда-то тянуло. Я бросила универси-
тет и отправилась в Англию - и путешествовала там целый год.
Ее приемная мать, движимая неизвестно откуда вдруг взявшимся чувством
вины, разыскала ее и всучила приличную сумму, которой как раз хватило на
кругосветное путешествие. До сих пор не сумев простить ее за совершенное
по отношению к ней предательство, Кэндис швырнула ей эти деньги прямо в
лицо. Мать заплакала. Кэндис стало жаль ее, и деньги пришлось взять.
Снова увидев перед собой женщину, которую первые десять лет своей
жизни называла матерью, она словно опять отворила дверь в свое прошлое,
и дверь не хотела закрываться. Озлобленная, она металась, не находя себе
места. В таком состоянии она не могла заставить себя снова взяться за
учебники и решила сменить обстановку.
В компании постоянно меняющихся друзей она переезжала из одного
большого города в другой, останавливаясь в студенческих общежитиях и
наслаждаясь словно на глазах оживающей историей, культурой, красотой и
внушающей благоговейный трепет эпохой.
Именно там она со всей остротой ощутила, как не хватает ей знания
своих корней, своего прошлого. Поэтому, вернувшись домой, она немедленно
занялась розысками своих настоящих родителей.
Этот долгий и мучительный путь поисков привел ее к могиле на ма-
леньком сельском кладбище в Поверти-Бей, где были похоронены ее мать и
человек, за которого та вышла замуж через год после рождения Кэндис. Они
прожили вместе меньше десяти лет: ее мать покончила жизнь самоубийством
вскоре после того, как ее муж утонул.
Кэндис горько оплакивала их обоих, но больше всего свою мать, кото-
рая, выйдя замуж, получила возможность официально оформить рождение ре-
бенка только затем, чтобы покончить с собой, добившись наконец положения
"респектабельной дамы".
Потом Кэндис начала разыскивать своего отца, о котором вскоре узнала,
что он за шесть месяцев до ее рождения сбежал в Австралию. Здесь след
его терялся. В конце концов поиски привели ее на Фалаиси, вот к этому,
садящему сейчас напротив нее человеку, чей пристальный взгляд следил за
ней так, словно она была существом с другой планеты.
А он, видимо, именно так ее себе и представлял, подумала она.
- Что же вы будете делать, когда получите диплом историка?
- Буду выращивать цветы, - ответила она, не задумываясь.
- Вот как? - Он с сомнением наклонил голову.
- Я люблю цветы, сад, люблю что-нибудь выращивать, - проговорила она,
сама поразившись тому, с какой решительностью она это сказала. - Этим я
и хочу заниматься. Я найду работу в питомнике, а когда подкоплю немного
денег, открою свое дело.
- Каким же образом?
- Есть много способов, - сказала она нарочито беспечно, - нужно
только уметь их найти.
Ей не надо было смотреть на него, чтобы понять, что он внимательно
наблюдает за ней. Почувствовав себя неловко под его взглядом, она еще
сильнее натянула на колени ткань саронга. Она физически ощущала этот
взгляд: вот он задержался на плавной линии ее ног, коленей, туго обтяну-
тых тонкой тканью, потом скользнул по ее груди, шее, щеке. Она по-
чувствовала в крови пузырьки приятного возбуждения.
Она не собиралась поддаваться его молчаливому натиску и упорно про-
должала смотреть на море. Солнце уже почти зашло, и кругом воцарилось
вечернее безмолвие. Замолкли птицы, ни с неба, ни со стороны окутанных
ночным сумраком джунглей не доносилось ни звука. Лишь глухой рокот волн,
бьющихся о коралловый риф, нарушал тишину.
Все это время, пока они разговаривали, она ясно осознавала, что их
тела, словно таинственные подводные течения в спокойной на вид реке, ве-
дут совсем другой, невидимый глазу диалог. Никогда раньше не испытывая
ничего подобного, она была смущена и встревожена своими ощущениями и
старалась отделаться от них, пытаясь не обращать внимания на то, как все
ее существо откликается на неведомый призыв, заставляя сладко замирать
тело.
И пока они разговаривали, ей это удавалось, но теперь, когда тишина
сумерек обступила их, она вынуждена была признать, что какая-то неведо-
мая сила странно и властно влечет ее к нему.
Не в силах больше отводить глаза, она неторопливо и как бы невзначай
взглянула на него. На губах его блуждала уже знакомая ей хищная улыбка,
тяжелые, мужские линии лица обозначились еще резче. Усилием воли она
заставила себя спокойно, не мигая, выдержать этот пронзающий, словно ла-
зерный луч, взгляд. Он ослепил ее, но что-то подсказывало ей, что ни в
коем случае нельзя показывать Солу, как трудно ей справиться с дрожащими
ресницами и удержать улыбку на трясущихся губах.
Что-то сильное и мощное, чему не было названия, но что уже нельзя бы-
ло отрицать, обожгло ее изнутри. Влечение, которое она пыталась побороть
в себе с того момента, как увидела его в ресторане, стремительно пере-
росло в жгучую страсть.
Смертельная бледность покрыла ее лицо. Страсть была ее дьявольской
картой. Эта жгучая страсть опалила ее мать, и в результате она появилась
на свет. Затем эта страсть, дикая, необузданная, привела к тому, что
приемные родители бросили ее. Повзрослев, она стала понимать, сколь без-
жалостна и разрушительна эта разбушевавшаяся стихия, и приняла твердое
решение никогда не становиться ее рабой. Сделать это было не так уж
трудно. Она просто сторонилась любого мужчины, от которого исходила эта
угроза.
Поэтому двойной иронией судьбы было то, что тот, кому удалось прор-
вать ее линию обороны, оказался братом Стефани, или, может быть, думала
она, делая отчаянные попытки хоть за что-нибудь зацепиться и придать
своим чувствам какое-то подобие логики, все это произошло именно потому,
что он брат Стефани?! Он усыпил ее бдительность, а она была настолько
поглощена мыслью любым способом познакомиться со Стефани, сблизиться с
ней, что не придала значения тому, что впечатление, которое произвел на
нее брат Стефани, оказалось слишком сильным. А теперь уже было поздно.
Она снова взглянула на небо, где в огненной феерии алого и золотого
солнце делало последние отчаянные попытки побороть надвигавшийся ночной
сумрак, пронзительная прозрачность которого придавала всему пейзажу что-
то фантастическое.
- Как красиво! - тихо воскликнула она.
- Там, "где все пленяет взор и только человек так мерзок", - насмеш-
ливо процитировал он, вставая. - Пойдемте на край скалы. Оттуда гораздо
лучше видно.
Дав себе слово, что через несколько часов она вернется к себе в гос-
тиницу и больше никогда не увидится с ним, она пересекла вслед за ним
газон перед домом и остановилась под раскидистыми ветвями капока.
Закат был просто великолепен! Теплый воздух, пронизанный легким запа-
хом моря, смешивался с буйством запахов тропического леса. Догорающий
луч солнца скользил по их лицам, и, облитые этой солнечной закатной по-
золотой, они на короткое, почти фантастическое мгновение стали похожи на
две статуи из какой-то древней, ушедшей в небытие цивилизации.
Вдруг все погасло. Темнота накрыла их своим влажным плащом.
- Давайте-ка лучше вернемся в дом, а то Айлу станет беспокоиться, не
случилось ли чего с нами.
Навстречу им выбежала одна из собак. Кэндис хотела погладить ее, но,
услышав его резкий окрик: "Нельзя! Это караульная собака. Беги, Джо!",
отдернула руку. Она видела, как собака скрылась в темноте.
Несмотря на всю свою власть, несмотря на все то великолепие, которое
он мог купить на свои деньги, Сол был таким же пленником и был так же не
свободен жить полной, счастливой жизнью, как и тот, кто таких денег не
имел. Его тюрьма могла утопать в роскоши, в ней могло быть множество до-
рогих и забавных вещей, но все-таки тюрьма оставалась тюрьмой.
Вероятно, заметив ее волнение, он довольно холодно произнес:
- Всегда есть люди, которые не прочь поживиться за счет богатых.
- Или тех, кто имеет власть, - тихо сказала она, чувствуя на себе его
взгляд.
- Вот их-то власть вы и не одобряете?
- Я... да, думаю, что это так и есть.
- Но ведь существует множество различных форм власти, - заметил он. -
Например, власть родителей над детьми. Или власть любимого человека.
- Да, но такая власть всегда ограниченна. У родителей не так много
детей, а любимым дают эту власть охотно и по собственной воле. Вы, нап-
ример, имеете ее, потому что случайно родились...
- И немало сделал для этого.
- Что ж, пусть даже она досталась вам ценой огромных усилий. Я не хо-
чу сказать, что вы злоупотребляете ею, но вы не можете не признать, что
другие в вашем положении делают это.
- Я согласен с вами, хотя мне кажется, что многие людские беды идут
не от бизнесменов, а от политиков. Тем не менее в большинстве своем со-
циальные институты обладают системой проверок и механизмов балансирова-
ния, чтобы не допустить такого злоупотребления властью. Это относится и
ко мне.
- И все же вы можете безнаказанно позволить себе все, - продолжала
настаивать она. - Что может остановить вас в этом?
- Та самая система, о которой я только что говорил, - сухо сказал он.
- Давайте представим себе такой случай. Допустим, я вас похитил и привез
в свое любовное гнездышко, где сделал с вами все, что хотел. Неужели вы
искренне считаете, что мне это пройдет безнаказанно?
Кэндис вдруг почувствовала себя так, словно попала в ловушку. Интона-
ция его голоса изменилась, перейдя на мягкий, чувственный, успокаивающий
тон, но в нем было столько скрытого сконцентрированного чувства, что ей
стало не по себе.
- Сомневаюсь, чтобы хоть кто-нибудь в гостинице выразил свое неодоб-
рение, - сказала она, стараясь изо всех сил выглядеть спокойной и гово-
рить об этом в легкомысленном и беспечном тоне. - Даже если бы они и за-
хотели во всем разобраться, у вас есть двоюродный брат, чья власть на
этом острове сумеет вас защитить.
- А когда я наконец отпущу вас, до конца насытившись шелковистой пре-
лестью вашего изумительного тела... вы, конечно, сразу же побежите в по-
лицию?
- Конечно, - сказала она решительно, стараясь подавить в себе сладкое
предчувствие, скрытое для нее в этих словах, нет, скорее, в тоне, каким
они были сказаны, в его хриплом от волнения голосе, отзывающемся смутны-
ми ощущениями где-то в развилке ее тела.
Они подошли к темной террасе. Он остановился и повернулся к ней -
темный силуэт в неожиданно наступившей тропической ночи, примитивная уг-
роза, заставившая ее нервы вновь напрячься.
- Но мне почему-то кажется, что будет стоить большого труда убедить
местную полицию в том, что вы... в том, что это было...
- Изнасилование? - произнес он с отвращением. - Мне кажется, вы недо-
оцениваете их приверженность своему долгу. А если вы увидите, что они не
очень-то торопятся отдавать меня в руки правосудия, как вы тогда посту-
пите?
Она закусила губу, снова чувствуя в этих словах неясный, тревожащий
подтекст.
- Тогда я не знаю, что остается делать. Наверное, уехать домой. - Го-
лос ее зазвучал тверже и увереннее. - Женщинам всегда было трудно убе-
дить других в том, что их изнасиловали.
- Да, вы правы, но умерьте на минуту ваш феминистский пыл. А почему
бы не обратиться в газету?
Она замолчала, пытаясь разглядеть в темноте его лицо и удивляясь это-
му странному разговору.
- Нет, пожалуй, я...
- Почему?
Этот вопрос прозвучал как удар хлыста. Их диалог напоминал перекрест-
ный допрос. Она с вызовом вздернула подбородок и спокойно сказала:
- Неужели хоть одна газета осмелится потерять ваше расположение?
Он засмеялся.
- А вы когда-нибудь слышали о свободе прессы? Всегда найдутся такие
газеты, которые не прочь поместить что-нибудь жареное.
Она вспомнила заголовки некоторых бульварных изданий и содрогнулась.
- Нет, нет. Я буду чувствовать себя так, словно... выпачкалась в гря-
зи. Если вы не возражаете, я бы не хотела больше говорить на эту тему. Я
готова согласиться с вами, что смогла бы, на худой конец, доставить вам
некоторые неприятности.
Сначала ей показалось, что он собирается продолжить разговор, но пос-
ле минуты напряженного молчания он произнес:
- Всегда найдется способ отомстить, Кэндис.
Странно, но в его устах это прозвучало угрозой. Вновь охваченная тре-
вогой, она вошла за ним в комнату, соединенную с террасой, щурясь от яр-
кого света. Это была огромная комната в форме шестиугольника, пять стен
которой выходили прямо в ночь. В ней не было окон, вместо них висели ог-
ромные тонкие шторы, собранные к потолку, чтобы дать свободный доступ
воздуху. На полу, выложенном охристо-коричневой плиткой, не было ни ков-
ров, ни циновок. Современная мебель, стулья с деревянными спинками, ди-
ваны, покрытые белыми ситцевыми чехлами. Пышная зелень растений в восхи-
тительных горшках разной формы и величины создавала в ней необыкновенный
уют. Напольная ваза, искусно покрытая глазурью, рисунок которой напоми-
нал россыпь звезд цвета темного мерцающего индиго на синевато-сером фо-
не, перекликалась с синевой висящей на стене картины Гогена. Спокойные
лица изображенных на ней полинезийских женщин были безмятежны и
чувственны, а глаза - сквозь разделяющие их время и цивилизацию - уст-
ремлены в настоящее.
Здесь было несколько скульптур. Одни - ультрасовременные, другая,
изображающая склоненную фигуру женщины, была вырезана из черного, похо-
жего на эбонит дерева. Над всем этим великолепием парила восхитительная
крыша, живописней которой, пожалуй, в комнате не было ничего.
Всем своим существом Кэндис ощущала, как напряженно пульсировало ее
тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежала по жи-
лам кровь. В комнату ворвался легкий ветерок, принеся с собой отдаленный
ритм барабанов, жалобный крик какой-то птицы, похожий на плач скрипки.
Это была не птица тикау, но и ее песня, задевая тончайшие струны, прони-
кала в самую душу.
Вот почему, подумала она, закаленные в штормах капитаны с трудом
удерживают свою команду, едва достигнув Южных морей. Как они обольсти-
тельны, эти Южные моря, сколько в них идущего из глубины веков, опьяняю-
щего душу дурмана! Яд их смертелен, он губит душу, и ты так же, как и
они, не можешь найти в себе силы противостоять их губительной власти.
Так вот, значит, как это бывает. Влечение, которое она сейчас испыты-
вала, было не чем иным, как естественным интересом чувственной и воспри-
имчивой женщины к сильному, мужественному, зрелому мужчине, подогретым
романтической обстановкой происходящего. Если все это так, то она совер-
шенно напрасно пребывает в таком смятении.
- Какой странный у вас взгляд, - пробормотал он.
- Странный? Мне трудно судить - я не вижу себя со стороны. Какая чуд-
ная комната!
Он улыбнулся, ничего не ответив, и в течение всего ужина, который по-
давался на открытой веранде прямо под звездным небом, он обращался с ней
с подчеркнутой любезностью хозяина. Она снова смогла овладеть собой. И в
самом деле, глупо было так нервничать! Влечение - это физиология, она
возникает в твоих клетках так же непроизвольно, как чувство голода.
Впервые в жизни она столкнулась с таким мужчиной - сильным, физически
привлекательным, неотразимым, да к тому же еще в тот самый момент, когда
она находилась в полном смятении после встречи со Стефани. Вполне ес-
тественно, что она так бурно среагировала.
Почувствовав огромное облегчение, она оживилась. Она с большим удо-
вольствием попробовала все те изумительные блюда, что подавались за ужи-
ном, выпила немного хорошего вина и обнаружила, что легко отвечает на
его учтивую болтовню. Она даже с удивлением отметила, что подшучивает
над ним. Ее маленькое лицо искрилось от смеха. Она видела, что он не
привык к тому, чтобы над ним подшучивали, но его колдовские глаза свети-
лись неподдельным весельем, когда он отвечал ей.
Он попытался налить ей еще немного вина, но она покачала головой и
поднесла руки к пылающим щекам.
- Вино просто изумительное, но я и так выпила больше, чем нужно. Как
только я начинаю чувствовать, что у меня горят щеки, я знаю, что уже вы-
пила достаточно.
- Какая разумная девочка!
- Женщина. - Она надменно вскинула бровь. - Благодарю за комплимент.
- Прошу прощения, но с этими пылающими щеками и такими сонными глаза-
ми вы действительно похожи на пятнадцатилетнюю девочку.
Она устало вздохнула.
- Я знаю. Это несчастье всей моей жизни. Ведь мне двадцать три. А
вам?
- Тридцать три.
- Это большая редкость, чтобы человек в таком возрасте стоял во главе
столь крупной и влиятельной фирмы, как ваша.
В ответ он слегка пожал плечами, но глаза его по-прежнему были уст-
ремлены на нее.
- Это то, к чему меня готовили, хотя я никогда не думал, что так ско-
ро приму на себя обязанности главы фирмы. После смерти моих родителей
совет директоров хотел разбить ее на отдельные предприятия, нарушить то
единство, добиться которого стоило моему отцу огромных усилий. Я не мог
допустить этого, и, к счастью, у меня хватило сил настоять на своем, но
это было очень непросто.
Может быть, это ожесточило его, или он таким родился? Взгляд ее мед-
ленно скользнул по его лицу, пытаясь найти в его чертах то, что мгновен-
но производило такое впечатление на любого, кто его видел. Неужели это
удивительное лицо, эти жесткие, хищные черты были когда-то по-детски ок-
руглы и мягки? Трудно было представить его ребенком. Неужели он мог
смотреть на кого-то так же нежно, как на свою сестру?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
"Непросто" было в этой ситуации типично английским выражением сдер-
жанности. Кэндис удивленно подняла брови.
- Кажется, я что-то читала об этом в газетах. Насколько я помню, они
писали, что все это больше напоминало войну, причем войну не на жизнь, а
на смерть.
На лице Сола мелькнула улыбка, от которой по спине у нее пробежал хо-
лодок. Та же хищная, волчья улыбка.
- Что же, я люблю, когда мне бросают вызов, - негромко сказал он.
- А я - нет. Во всяком случае, не в такой форме, - проговорила она со
страстной убежденностью в голосе. - Я предпочитаю тихую, спокойную
жизнь.
Он усмехнулся. Усмешка была не из приятных, но то, что он сказал
дальше, звучало не без юмора.
- Вздор! У вас такой взгляд... Как бы вы ни старались спрятать его,
так застенчиво опуская ресницы.
- Какой? - Искренне озадаченная его словами, она допустила неосторож-
ность и посмотрела ему прямо в глаза. Они смеялись.
- Дерзкий. Как у самого настоящего пирата! Скажу больше, у вас очень
упрямый рот. Почти невозможно поверить в то, что вы хотите тихой, спо-
койной жизни.
- Скоро вы договоритесь до того, - сказала она с усмешкой, необъясни-
мо вдохновленная его словами и тем, что, произнося их, он, не отрываясь,
смотрел на ее губы, - что станете утверждать, будто верите во френоло-
гию!
- Это потому, что я сказал, что у вас дерзкий взгляд? Я всегда счи-
тал, что френологи определяют характер человека по шишкам на голове!
- А некоторые из них - по ртам! - парировала она.
- Значит, вы не любите, когда вам говорят, что вы вспыльчивы и им-
пульсивны? Интересно, почему? Еще несколько минут назад вы говорили мне,
что хотели бы быть похожи на моего дерзкого и отчаянного предка, и соби-
рались плавать по неоткрытым морям!
Она бросила на него беспокойный взгляд. Он по-прежнему улыбался, от
души веселясь тому, как ловко он заманил ее в ее же собственную ловушку.
- Ну хорошо, - произнесла она с напускной небрежностью, - вы правы,
хотя я бы сказала, что, столкнувшись с реальностью двадцатого века, моя
романтическая страсть к свободе, кажется, несколько поутихла.
Он негромко засмеялся. В это время в дверях с подносом в руках появи-
лась Айлу. Она величественно проплыла в комнату, поставила поднос на
стеклянный столик, стоявший перед Кэндис, и сказала:
- Ваша одежда готова, мадам. Я оставила ее в ванной комнате.
- Благодарю вас. - Кэндис еще раз улыбнулась, но в ответ встретила
все ту же холодную почтительность, которая словно ледяной водой окатила
ее несколько часов тому назад. - Интересно, почему я ей так не нравлюсь?
- задумчиво спросила она, как только Айлу скрылась в дверях.
- А вам бы хотелось нравиться всем?
Она пожала плечами.
- Во всяком случае, я не в восторге, когда так явно выражают свою
неприязнь.
- Айлу приходится иметь дело с такими особами, которые готовы на все,
только бы попасть сюда. Так что вы должны простить ей, что она и к вам
относится с подозрением. Может быть, вы нальете нам кофе?
Эта просьба скорее напоминала приказ. Кофейник был тяжелый, и, разли-
вая кофе, она низко склонилась над чашками, чтобы скрыть свои пылающие
щеки. Конечно, у Айлу есть все основания для того, чтобы быть подозри-
тельной. Да, лично у нее нет никаких коварных замыслов в отношении Сола,
но зато есть вполне определенная причина для того, чтобы вторгаться в
его личную жизнь.
Он пил довольно крепкий кофе, с молоком и без сахара. Когда с кофе
было покончено, она решительно встала:
- А теперь мне пора. Могу я вызвать по телефону такси?
- Не беспокойтесь. Обратно вас отвезет мой шофер.
- Нет, нет, - смутилась она. - Честное слово, я вполне доберусь сама.
- Но вы же остались здесь по моей просьбе, - насмешливо подчеркнул
он. - Не беспокойтесь, это не займет у него много времени.
Она нехотя согласилась, выходя за ним в сумрак наступившего вечера. К
дому подкатила машина. Высоко в черно-синем небе стояла луна, сияя среди
алмазной россыпи Млечного Пути, словно огромная жемчужина. Рыбаки, вы-
шедшие в лагуну на ночной промысел, расставляли сети и издалека были по-
хожи на светлячков. Тонкие силуэты скал казались удивительно белыми на
фоне чернеющего океана. Зрелище было настолько захватывающе-прекрасным,
что внутри у нее все замерло от восхищения.
- Это был чудесный день! - сказала она в порыве восторга. - Благодарю
вас, вы были очень добры.
- Я рад. - Это прозвучало так, словно он и вправду был рад.
Всю дорогу, пока они ехали до ее отеля, Джил не проронил ни слова и,
открывая перед ней дверцу машины, ответил на ее улыбку с той же отстра-
ненной вежливостью, что и Айлу. В конце концов, охрана на то и охрана,
чтобы не доверять, внушала она себе, входя в отель и забирая со стойки
ключ.
- Как вы провели день? - непринужденно поинтересовалась дежурная.
- Чудесно. Спасибо.
- Я слышала, это чудное место.
Получив в ответ на свой удивленный взгляд многозначительную улыбку,
Кэндис проклинала румянец, горячей волной заливавший ее щеки.
- Да, место чудесное, - ответила она сухо и поспешно пошла к себе.
Как та узнала, где она провела день?
Боже мой, ты становишься просто ненормальной, сказала она себе.
Здесь, на Фалаиси, как в любом маленьком городке, все про все знают. Мо-
жет быть, тот человек, у которого она брала напрокат катамаран, ее
муж... или двоюродный брат... или вообще любовник?..
Оказавшись у себя в номере, она сразу же пошла в крохотную ванную
комнату и долго плескала холодной водой на свои пылающие щеки. Выйдя от-
туда, она посмотрела на часы и поняла, что еще слишком рано, чтобы ло-
житься спать. К тому же она настолько возбуждена, что вряд ли сможет ус-
нуть.
- Может быть, заняться стиркой? - сказала она вслух и посмотрела на
небольшую сумку с приготовленным для этой цели бельем. Она еще некоторое
время глядела на нее бессмысленным, невидящим взором. Мозг ее напряженно
работал. Что-то не давало ей покоя. Какое-то смутное и подсознательное
беспокойство, которое трудно было выразить словами. Как бы желая отде-
латься от этого ощущения, она передернула плечами. Какая-то жуткая ши-
зофрения, с усмешкой подумала она, спускаясь в прачечную. Сол Джеррард
способен довести до такого состояния любую: каждая бы на ее месте
чувствовала и беспокойство, и волнение, и настороженность. Богатая пища
для размышлений, подумала она, вовсе не имея в виду недавно съеденный
ужин.
Уже через час она вернулась к себе и стала раскладывать выстиранные и
выглаженные вещи. Покончив с этим, она с каким-то отчаянием оглядела
крохотный, чисто прибранный, безликий номер. Беспокойство сидело у нее
внутри, терзало ее, жгло. Злясь на себя, она нетерпеливым, резким движе-
нием выключила свет и подошла к окну, чтобы опустить штору.
Фалаиси был не тем местом, где можно было найти себе занятие на все
двадцать четыре часа в сутки, а ложиться спать было еще рано. Со стороны
бассейна доносились радостные возгласы, пронзительный визг и смех.
Где-то радом звучала музыка. Пульсирующая мелодия тонула в напоенном тя-
желыми ароматами воздухе, и до ее слуха долетал лишь настойчиво выбивае-
мый ударником барабанный ритм. Мимо окон прошла компания местных жите-
лей. Они пели какуюто песню, и величественное и стройное звучание их го-
лосов заглушил собой навязчивый ритм диско.
Кэндис вздохнула, к глазам подступили глупые слезы, она отвернулась
от окна и опустила штору.
Уснула она почти сразу, но, проснувшись рано утром, поняла, что нехо-
рошее предчувствие усилилось. Лежа в предрассветном сумраке, она пыта-
лась определить, когда оно возникло. Это никак не было связано с Солом и
вообще с Джеррардами. И вдруг она все поняла. Оно появилось, когда вчера
вечером она вошла к себе в номер. Кэндис все больше хмурилась, припоми-
|
