Источники права Византии - Юриспруденция - Скачать бесплатно
в
соответствующие разделы, устранять противоречия в действующих конституциях
путем изъятия более старых, лишь формально действующих, включать лишь один
из нескольких повторных законов и т. п. Законы и распоряжения, адресованные
определенным лицам, комиссия имела право объявлять имеющими всеобщее
обязательное значение.
Значительное место в нем занимает частное право несколько меньшее —
административное и уголовное. В отличие от предшествующего времени, очень
большое внимание уделяется церковным делам, определяются права церкви,
привилегии епископов и клириков, разбираются чисто теологические вопросы. В
Кодекс включены суровые постановления против еретиков, язычников, манихеев,
самаритян. Чрезвычайно важны постановления Кодекса, касающиеся рабов.
Серьезным нововведением по сравнению с римским правом классической эпохи
являются постановления, касающиеся колоната. Особо говорится в Кодексе об
источниках права и об обязанностях высших чиновников. Уже само многообразие
содержания Кодекса Юстиниана делает его первоклассным историческим
источником.
16 ноября 534 г. Юстиниан, обращаясь к Константинопольскому сенату,
распорядился о публикации измененного издания Кодекса. Согласно § 5 этой
конституции, Кодекс получил законную силу 29 декабря 534 г. В комиссии,
подготовившей второе издание этого Кодекса, участвовали Трибониан,
профессор Бейрутской школы Дорофей и три члена, принадлежавшие к числу
адвокатов: Мена, Константин и Иоанн; эти адвокаты принимали участие и в
подготовке Дигест. Задачей комиссии было включение в Кодекс новых законов,
которые вышли в свет после издания первого Кодекса. Комиссия должна была
также распределить их в соответствующие места. Она получила также право
изменения текстов, устранения повторений, противоречий, исключения всего
устарелого, замененного новыми конституциями. Этот Кодекс характеризуется
как «очищенный и обновленный».[14] Одновременно запрещалось в дальнейшем
ссылаться на старый Кодекс. Копии нового Кодекса как аутентические было
предписано разослать в провинции с таким же запрещением сокращений, как и в
отношении Институций и Дигест.
Двенадцать книг Кодекса содержат еще далеко не исчерпанные
византинистами сведения о различных сторонах византийского гражданского,
процессуального, уголовного и государственно-административного права. В
отличие от Дигест Кодекс дает богатейший материал для суждения о степени
самостоятельности византийской юридической мысли по отношению к
унаследованным ею суждениям классических юристов.
Элементарное руководство по римскому праву — Институции Юстиниана,
включенные в Свод, по своей ценности как исторический источник сильно
уступают его другим частям. При всех своих достоинствах (сжатость изложения
в соединении с большим юридическим диапазоном, сохранение рациональной
основы Институций римских юристов с учетом изменений постклассического
права и законодательной реформы Юстиниана) Институции занимают в Своде
гражданского права подчиненное и весьма скромное место: они дают
сравнительно мало для изучения общественных сдвигов в IV—VI вв. Для истории
собственно классического римского и византийского права VI в. Институции
полезны также значительно меньше, чем Кодекс и Дигесты. Между тем,
благодаря указанным, достоинствам именно Институции получили широкое
практическое применение как в преподавании права, так и в судебной
практике, т.к. сформулированные в них положения имели силу закона. Они
стали практическим руководством для юристов со времен Юстиниана и
оставались таковым в течение всего средневековья.
Институции занимают особое место в кодификации Юстиниана. По словам
самого Юстиниана, они были призваны служить вводным полугодичным курсом для
начинающих студентов, дабы подготовить их к дальнейшему, более углубленному
изучению римской юриспруденции по текстам Дигест. Само слово institutiones
означает по латыни «элементарные изложения», «наставления», то есть, речь
идет об учебном пособии или, попросту, учебнике по римскому праву[15].
Институции состоят из 4 книг, которые в свою очередь делятся на титулы
и параграфы. Именно в этом учебнике дано известное определение права:
«Юстиция заключается в постоянной и твердой воле воздавать каждому свое.
Юриспруденция же есть познание божеских и человеческих дел, понимание
справедливого и несправедливого». В первой книге после общей характеристики
системы римского права и его источников, даются определения различных
статусов лиц, излагаются институты семейного права. Во второй книге
рассматриваются категории вещей, права собственности и владения, узуфрукт и
сервитуты, а также завещания. Третья книга рассматривает наследование по
закону и обязательственное право, в том числе различные виды контрактов и
квази-контрактов. В четвертой книге излагаются обязательства из деликтов,
система исков, преторских интердиктов, эктраординарный судебный процесс и
государственные преступления[16].
По своему содержанию Институции охватывают те же вопросы, что и
Институции Гая. Первая книга Институций открывается введением, дающим общие
положения о праве и юстиции, естественном праве и праве народов. Она
содержит далее данные о праве лиц — свободных, рабов, о семейном праве,
браке, фамилии, опеке, попечительстве. Вторая книга посвящена рассмотрению
вопросов о разделении вещей, повинностях, узуфруктах, давности владения,
дарениях, отчуждении вещей, завещаниях, легатах, кодициллах и т. д. Третья
книга содержит сведения о наследовании без завещания, о наследовании
агнатов и когнатов, о приобретениях путем усыновления, об обязательствах и
формах их заключения. В четвертой книге излагаются данные об
обязательствах, происходящих из преступлений или как бы из преступлений, об
исках, о лицах, через которых их можно возбуждать, об обеспечении исков, о
возражениях против исков, об интердиктах, обязанностях судьи и т.д.[17]
Надо отметить, что в Институциях запрещалась чрезмерная жестокость по
отношению к рабам. Причина, по которой правительство регулировало отношения
рабов и господ заключалась в боязни восстаний рабов[18].
Институции Юстиниана очень интересны, так как позволяют представить
себе характер преподавания, который был установлен как обязательный для
обучающихся в юридических школах в VI в. Курс продолжался 5 лет, как об
этом точно указано в конституции Юстиниана. На первом курсе учащиеся
изучали Институции и Дигесты. На втором — либо раздел Дигест о судах (книги
5—11) или о вещах (книги 12—19), а также иногда книги 23, 26, 28, 30. На
третьем — оставшиеся неизученными части о судах и вещах; кроме того, книги
20—22 Дигест. На первом—третьем курсах было обязательным посещение школы.
На четвертом и пятом (присоединялись и самостоятельные занятия студентов.
На четвертом году обучения студенты работали над 4-й и 5-й частями Дигест
(книги 24, 25, 29, 31—36). На последнем курсе изучался Кодекс Юстиниана.
Основная задача реформы заключалась в том, чтобы в крут изучаемых
дисциплин вошли прежде всего источники современного законодательства или
пересмотренные и подправленные юристами VI в. тексты классических юристов.
При изучении Институций бросается в глаза стремление подчеркнуть всюду при
изложении курса то новое, что было внесено законодательством Юстиниана.
Наибольшую ценность для изучения социально-экономической и
политической жизни, а также классовой и идеологической борьбы в Византии VI
в. представляют законодательные предписания самого Юстиниана, не вошедшие в
Кодекс, — Новеллы[19]. По сравнению с Дигестами, Кодексом и Институциями
они имеют для историка притягательную силу непосредственного источника VI
в. Новеллы, в отличие от трех предшествовавших частей — Институций, Дигест
и Кодекса, — не были изданы в виде свода. Хотя Юстиниан и имел намерение
после издания второго Кодекса объединить и последующие конституции (т.е.
новеллы) в единый сборник, однако это осуществлено не было. Собрания
новелл, дошедшие до нашего времени, рассматриваются романистами как частные
сводки. Наиболее полной из них является собрание 168 новелл, которое издано
в третьем томе Корпуса Юстиниана. В состав этих новелл вошли, помимо Новелл
Юстиниана, 13 эдиктов и некоторые новеллы преемников Юстиниана — Юстина II
и Тиберия II. Новеллы, изданные на латинском языке, в собрание не вошли.
Многословный характер изложения, принятый составителями новелл, сильно
отличается от стиля предшествующих конституций. Если же подходить к
новеллам с точки зрения изучения правового развития современной им эпохи,
то самая их многословность иногда оказывает неоценимую помощь при
недостатке других сведений. Как правило, новеллы открываются подробными
введениями, в которых законодатель дает характеристику положения дел в
империи и в отдельных ее провинциях, побудивших его внести соответствующие
изменения в законодательство. Из этих введений можно извлечь немало ценных
сведений об отрицательных сторонах византийского правосудия,
злоупотреблениях, взяточничестве, несправедливостях всякого рода, идущих
вразрез с «высокими принципами правосудия и справедливости», которые
являлись, по уверениям тех же законодателей, основой византийской юстиции.
Многократные повторения и подтверждения одних и тех же постановлений
свидетельствуют также о тщетности борьбы со злоупотреблениями и
неполадками, причины которых были заложены в основах самой системы суда и
юстиции.
По своему содержанию новеллы охватывают все важнейшие области
гражданского права, не говоря уже о государственном и административном. Мы
находим в них сведения о формах документов, допускаемых по закону, о
церковной администрации, о церковных и монастырских имуществах, о церковном
праве. Новеллы касаются прав и обязанностей магистратов, армии. В них
содержатся данные о налоговом обложении, о спортулах, об уголовном праве и
уголовном процессе. Что касается гражданского права, то новеллы дают
возможность проследить дальнейшее развитие таких важнейших институтов, как
рабство, колонат, семейные отношения, брачное имущественное право и т. д.
Широко представлено в новеллах развитие вещного права, права собственности,
права на чужие вещи, в том числе гипотеки, эмфитевзиса. Обязательственное
право рассмотрено в новеллах под углом зрения таких вопросов, как источники
обязательств, формы и виды контрактов, стипуляций, эксцепций, формы
погашения обязательств, переноса их. Особое внимание в новеллах уделено
наследственному праву, наследованию по завещанию и по закону, легатам,
фидеикомиссам, дарениям на случай смерти, выморочным имуществом.
Значительное место занимают вопросы процессуального права, формы
либеллярного процесса, особые формы процесса, епископский суд и т.д.[20]
В своих Новеллах Юстиниан санкционировал законом те реальные изменения
в праве, которые родились из судебной практики. В Новеллах законодатель уже
не оглядывается назад, в глубокую, хотя и почитаемую древность Рима; они
более, чем весь Свод гражданского права, устремлены вперед, в
средневековье. Юридическая мысль здесь меньше скована канонами
классического римского права, а исходит в первую очередь из потребностей
времени. Большинство Новелл Юстиниана вводят новые юридические нормы в
области публичного и церковного, в несколько меньшей степени — частного
права.
Интересны нововведения в положении рабов, колонов, вольноотпущеников,
куриалов. Большое место в Новеллах отводится церковным делам и охране
интересов господствующей церкви. Многие Новеллы касаются реформы
государственного управления (устройство той или иной провинции, округа).
Особые Новеллы устанавливают гражданское и военное управление во вновь
завоеванных областях, в частности в Северной Африке и Италии.
Надо отметить, что законы Кодекса Феодосия и Юстиниана написаны по
латыни в соответствии с достаточно едиными нормами права и принципами
составления законодательных актов. Все это обеспечивает высокую степень
единства основной юридической терминологии, сопоставимости, а
следовательно, и более обоснованного изучения эволюции социальных
отношений, динамики структуры общества, политики государства. Все
исследователи отмечают, что ранневизантийское законодательство — это
бесценный материал для дальнейшего и более углубленного изучения
ранневизантийского общества.
Глава II. Источники права VII – IX вв.
От периода византийской истории с конца VII до середины IX в. осталось
мало источников. Почти полностью отсутствуют акты и подлинные документы.
Однако было бы неверным и преувеличенным считать, что ученых юристов в VII
в. вообще не было. Дошедшие до нашего времени императорские конституции VII
в. и позднейшая судебная реформа, проведенная в первой четверти VIII в.
комиссией, призванной императорской властью, доказывают это. Конечно, в
сравнении с предшествующим периодом, оставившим «Свод гражданского права»,
следующие два столетия чрезвычайно бедны законодательными памятниками.
Этими немногочисленными источниками исчерпывается история
византийского законодательства VII в. Действующим законодательством
оставалось законодательство Юстиниана с теми немногими поправками, которые
были внесены его преемниками.
Следующим шагом вперед в развитии византийского права была Эклога.
Изданная в 726 г., претендующая на роль общеимперского законодательного
свода, затрагивает лишь некоторые вопросы права; к тому же недостаточно
ясен вопрос, в каких случаях она воспроизводит старые нормы, в каких —
отражает изменения, совершившиеся после издания Юстинианова свода.
Этот свод законов явился памятником законодательной деятельности
византийских императоров Льва III (25 марта 717 г.—18 июня 740 г.) и
Константина V (соправитель с 31 марта 720 г.; император с 19 июня 740 г.—23
сентября 775 г.). Дата Эклоги была точно установлена Д. Гинисом на
основании изучения рукописи монастыря Никанора из Заворды (Сой. 121) и В.
Грюмелем. Свод был издан 31 марта 726 г.[21]
Эклога открывает собой целую группу кратких законодательных сводов,
изданных византийскими императорами в VIII и IX вв. Хотя Эклога не отменила
действия законодательства Юстиниана и по сути дела лишь в некоторых
направлениях развила и изменила его отдельные нормы, тем не менее она
ставила себе реформаторские задачи. Сущность задуманных ее составителями
реформ изложена в открывающем книгу предисловии.
При составлении этого непривычно краткого свода авторы его, очевидно,
взяли за образец некоторые предшествующие эпитомы, составленные юристами
для нужд судебной практики. Хотя прямых заимствований из трудов юристов
VI—VII вв. в Эклоге установить не удалось, но параллели между этим
памятником VIII в. и подобными предшествующими трудами наблюдаются в ряде
случаев. Поэтому есть основания считать, что линия развития права как в
VII, так и в VIII в. шла в первую очередь в направлении освоения огромного
наследства, которое представляло законодательство VI в., и приспособления
его путем издания нового официального законодательного сборника для нужд
судебной практики.
Из той характеристики, которую сами законодатели дают своему своду,
вытекает, что это была, во-первых, «выборка», экстрагированная из огромного
по своим масштабам законодательства Юстиниана, на замену которого
составители отнюдь не претендовали. В этом отношении составители имели
возможность использовать частные сборники юристов VI—VII вв., ставившие в
первую очередь задачи практического характера. Однако в отличие от этих
предшествующих трудов, где даже при новой компоновке материала (например, у
Афанасия из Эмесы) не вносилось ничего нового в используемые и
сопоставляемые законы, в Эклоге впервые излагаемые постановления
подвергались некоторой модификации и в этом измененном виде получили
обязательную силу закона. Ввиду заранее намеченного ограниченного объема
Эклоги отбор материалов гражданского права, включенных в нее проводился
очень жестко. По-видимому, в нее были включены лишь те, которые были
наиболее необходимы в судебной практике VIII в., с одной стороны, и те,
которые потребовали внесения изменений, — с другой. Ряд важнейших вопросов
гражданского права и процесса по этой причине не нашел никакого отражения в
Эклоге.[22]
Поэтому вполне резонно предположение, что наличие Эклоги не исключало
возможности использования судьями для разъяснения и решения дел
законодательства Юстиниана и его преемников.
Составители Эклоги (как это указано в предисловии к ней) с одной
стороны, ставили перед собой реформаторские цели, а с другой — стремились
создать официальное руководство не только небольшое по объему, но и более
доступное по языку.[23] В отличие от громоздкого законодательства VI в.,
изложенного главным образом по-латыни, Эклога явилась первым официальным
сводом, написанным по-гречески, на языке, доступном для массы населения
Византии того времени.
Эклога открывается большим предисловием, в котором подробно изложены
цели издания, а также сообщены сведения о членах законодательной комиссии и
источниках, использованных при составлении сборника. Таким образом,
предисловие может рассматриваться как программа осуществляемой путем
издания сборника судебной реформы, как программа, которая нашла свою
конкретизацию в законодательных нормах последующих восемнадцати титулов
Эклоги.
Если исходить из предисловия, можно заключить, что реформа шла в
нескольких направлениях[24]:
1) был создан новый краткий, легко обозримый и, следовательно, более
доступный свод законов, чем действовавший со времени Юстиниана I
громоздкий, во многом противоречивый, многочастный корпус;
2) была введена система выдачи жалованья из казны квестору,
антиграфевсам и всему судебному персоналу и безвозмездности суда
для лиц, участвующих в судебных тяжбах; такая система была
рассчитана на то, чтобы положить предел взяточничеству судебных
чиновников;
3) последовательно был проведен принцип равенства всех перед судом,
независимо от степени имущественной обеспеченности;
4) был внесен ряд коррективов в действующие законы, в особенности в
части сделок по договорам.
Эклога предусматривает телесные и членовредительные наказания,
подобных которым не знало законодательство Юстиниана. Некоторые
исследователи полагают, что в ней отразилось обычное право, которое
получило свое развитие в VII в. и которое было, возможно, записано уже во
времена императора Ираклия. Эти жестокие наказания (отрезание носа,
вырывание языка, отсечение рук, ослепление, бритье головы, выжигание волос)
были в некоторых случаях заменой смертной казни, в других они были введены
вместо денежных штрафов, предусмотренных в соответствующих случаях
законодательством Юстиниана[25].
Весь свод делился на 18 титулов, охватывающих различные вопросы
брачного и семейного права, наследственного права, опеки и попечительства.
Регламентировались договоры дарения, купли-продажи, займа, найма. В Эклоге
давался перечень наказаний, налагаемых за совершенные преступления,
регламентировалось правовое положение рабов, свидетелей, участвующих в
процессе, и должностных лиц (их имущественные отношения).
Большая часть законоположений Эклоги касается гражданского права.
3начительное внимание законодатели уделили семейному праву. Первые три
титула Эклоги трактуют об обручении, браке и приданом. Следующие три — о
наследовании по завещанию и закону. Далее (VII титул) рассматриваются
вопросы об опеке и попечительстве, VIII титул — об освобождении от рабства,
о вольноотпущенниках. Несколько титулов (IX, X, XI, XII, XIII) имеют своей
темой договорные отношения — договоры купли-продажи, займа, поклажи, дара,
эмфитевзиса и других форм аренды. XIV титул посвящен свидетелям, XV —
мировым сделкам. XVI — лагерным пекулиям. XVII — вопросу о наказаниях за
уголовные преступления, XVIII — разделу военной добычи.
В перечень преступлений, содержащийся в Эклоге, входили: нарушения
святости алтаря и церковного убежища, вероотступничество,
клятвопреступление, разграбление могил, подделка денег, хищения,
прелюбодеяние и т.д.
Предусматривались следующие наказания: битье плетьми и палками,
урезание носа и языка, ослепление, отсечение конечностей, выжигание волос и
пр.
В ряде случаев Эклога предусматривала замену денежных штрафов, даже
установленных кодексом Юстиниана, телесными наказаниями, широко используя
принцип талиона.
Смертная казнь устанавливалась за наиболее тяжкие преступления:
кровосмешение, умышленный пожог, отравление, колдовство, убийство,
гомосексуализм, разбой и т.д.
В сфере гражданского и семейного права Эклога развивала некоторые
основные тенденции, заложенные еще законодательством Юстиниана. Такая
форма, как обручение, стало в Эклоге юридическим соглашением, являющимся
подготовительным этапом к заключению брака. Расторжение этого договора без
уважительных причин влекло уплату неустойки.
Брак, по Эклоге, представляет собой союз мужа и жены, пользующихся
равными имущественными правами. Браки между близкими родственниками
запрещались. Сокращалось также число законных поводов к разводу.
В Эклоге уточнялись формы заключаемых договоров (дарения, завещания),
юридический порядок привлечения наследников по закону, вопросы опеки и
попечительства и др.
При рассмотрении этих вопросов законодатели в целом следуют
Юстинианову праву. Эклога тем не менее в деталях развивает и иногда вносит
некоторые изменения в старые законы. Это особенно заметно в семейно-
имущественном праве. Так, в отношении запрещения браков между близкими
родственниками Эклога идет гораздо чем законодательство Юстиниана, и даже
дальше правил, предписанных канонами Трулльского собора. Имеется также ряд
других изменений в деталях — в сроках, в основаниях для развода, в защите
прав вдовы и т.д. Рассматривая изменения в других разделах гражданского
права, отметим их в установлении формы, требуемой Эклогой при дарениях, в
изложении правил привлечения наследников при наследовании по закону.
Развитие наблюдается и в трактовке вопросов опеки и попечительства. Оба эти
института приобретают еще в большей степени, чем раньше, характер
учреждений, контролируемых государством. Так, обязанности попечителей
малолетних сирот, по Эклоге, в первую очередь, как и прежде, должны были
нести те лица, которые были назначены в письменной или устной форме
родителями. Если же такого назначения сделано не было, то попечительство об
имуществе сирот должно было быть возложено на благочестивые учреждения — на
приюты для престарелых, на странноприемные дома, на церкви.
Таким образом, программа была задумана весьма широко. Она
провозглашала реформу существующей судебной практики в интересах населения
«империи, жившего как в столице, так и за ее пределами, т.е. в провинции, в
сельских местностях». Как пишет Е.Э Липшиц: «Результаты работы юристов,
участвующих в издании Эклоги, по всей вероятности, отвечали потребностям
того времени. Во всяком случае им удалось создать такой законодательный
сборник, который получил большую популярность даже тогда, когда его
формальное действие было приостановлено и осуждено в последующем
законодательстве»[26].
В середине VIII в. появилось приложение к Эклоге, которое включало
некоторые вопросы, не нашедшие отражения в основной Эклоге, в частности
такие составы, как преступления против личности и преступления против веры.
По сравнению с трактовкой этих преступлений, содержащейся в Дигестах и
кодексе Юстиниана, авторы приложения усилили ответственность за
преступления против веры, направляя основные репрессии против еретиков
(манихеев и монтанистов).
В приложение к Эклоге были включены также четыре самостоятельных
закона — земледельческий, военный, морской и Моисеев.[27]
Для социально-экономической истории Византии того периода особенно
важен Земледельческий закон — краткий юридический сборник, регламентирующий
правовые отношения в деревне. Он предусматривал ответственность за кражу
зерна, плодов, леса, за потраву посевов. Интересно, что «Земледельческий
закон» не знает зависимого населения и оперирует исключительно категориями
свободного крестьянства[28].
«Земледельческий закон» сохранился в многочисленных рукописях,
древнейшие из которых датируются XI в.; текст и порядок изложения в разных
списках различен. Сохранились также средневековые переводы
«Земледельческого закона» на славянские языки, где мы находим иногда
серьезные расхождения с греческим оригиналом.
Вопрос о времени и месте создания «Земледельческого закона», равно как
и о его характере, вызывает большие споры. К. Цахариэ фон-Лингенталь и В.
Г. Васильевский считали «Земледельческий закон» памятником, изданным
одновременно с «Эклогой», т. е. в первой половине VIII в.; Г. Вернадский и
Г. Острогорский, опираясь на заглавие ряда рукописей «из книги Юстиниана»,
— датировали его временем Юстиниана II, т. е. концом VII в.; Ф. Дэльгер
принял гораздо более расплывчатую датировку: между началом VII и первой
четвертью VIII в. Е.Э. Липшиц, датируя этот памятник началом VIII в.,
подчеркивает, что он отражает отношения, сложившиеся в предшествующее
время. Наиболее вероятно, что «Земледельческий закон» был опубликован в
конце VII в.
Е.Э. Липшиц пишет: «Закон с полным основанием может рассматриваться,
как замечательный памятник новых — более прогрессивных, чем колонат,
общинных отношений, установившихся в аграрном строе раннефеодальной
Византии»[29].
Обрисованная в «Земледельческом законе» деревня — это поселение
свободных крестьян, не знающих над собой никакого господина, кроме
государства. Государству же они обязаны повинностями. «Земледельческий
закон» пять раз упоминает о рабах. Раб по-прежнему считался юридически
неправоспособным лицом, и за совершенную рабом кражу материальную
ответственность должен был нести господин: именно он возмещал ущерб,
нанесенный преступлением
|
