Кендрик Шэрон - Мщение или любовь? - Скачать бесплатно

необыкновенное, самое сказочное переживание в ее жизни.
Он ощутил, как ее тело расслабилось и приняло его. Он смотрел на нее
зачарованно и сосредоточенно, замечая физические признаки ее расцвета,
наблюдая, как ее гладкая молочно-белая кожа становится нежно-розовой.
Он двигался медленно, бесконечно долго наслаждаясь каждым глубоким,
мучительно-сладким проникновением, пока наконец не почувствовал, что она
стоит у самого края.
И тогда - только тогда - он и себе позволил целиком отдаться блаженству,
и никогда еще потеря контроля над собой не была так сладка и не ощущалась
так свежо и остро.
Последняя его мысль была о том, что он совершенно забыл о необходимости
предохраняться. Но он почему-то не обеспокоился этим, да и все равно
беспокоиться сейчас было уже поздно: они оба перевалили через вершину, и их
крики были единственным звуком, будившим эхо в огромной комнате.

***

Роми казалось, что она плывет в волнах восхитительного тепла, которое
было везде - оно и наполняло ее, и окружало ее со всех сторон.
Она еще крепче сплела руки, обнимавшие Доминика за голую спину,
вздымавшуюся и опадавшую, - он пытался снова наполнить воздухом легкие. Она
слышала, как постепенно успокаивалось его сердце, и наслаждалась, ощущая его
спазмы; постепенно затухающие глубоко у нее внутри.
Но тут он приподнялся на локтях и вышел из нее. На его лице лежала тень
какого-то неведомого чувства.
Незнакомец.
Роми вздрогнула от холода - ее тепловой кокон начал рассеиваться. Она
осознала, что лежит на диване почти голая, а ее ноги, по-прежнему в чулках,
широко раскинуты.
Он протянул руку, поднял свою рубашку, бросил ей и резко сказал:
- Надень.
Она, дрожа, повиновалась. А он встал, натянул брюки и отошел к камину.
Там он остановился, и его лицо застыло в каменной неподвижности, словно у
статуи. Живыми казались одни лишь глаза.
- Как? - коротко спросил он. Роми покачала головой.
- Разве это так важно?
Его опущенные руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Еще как важно! - бросил он; - Или ты вообразила, будто я просто не
замечу, что до меня ты не спала с мужчиной? - Он заставил себя притушить тот
восторг собственника, которым наполняло его уже одно произнесение этих слов.
- А ведь ты больше трех лет была замужем!
Роми в смятении закусила губу. Ей предстояло решить, к кому быть лояльной
- к живому или к мертвому.
Доминик пристально смотрел на нее.
- Ну так как? - настойчиво спросил он. Если рассказать ему, это не
послужит гарантией счастья, а Роми слишком перестрадала, чтобы рисковать
сейчас всем.
- Я уверена, Доминик, что у тебя немало собственных идей на этот счет, -
небрежно ответила она.
Мрачные, противоречивые мысли теснились в его мозгу. Неясные страхи
искали себе названия;
- О, разумеется, - холодно сказал он. - В идеях недостатка нет.
- Правда?
Боже, вот она лежит передо мной, подумал он, подавив готовый вырваться
стон. Такая прекрасная и такая чертовски соблазнительная в полузастегнутой
мужской рубашке, из-под которой видны ее шелковые чулки и аппетитные полоски
голой плоти над ними.
- Не потому ли Марк исключил тебя из своего завещания? - резко спросил
он. Роми вздохнула.
- Он исключил меня из своего завещания, потому что я просила его об этом.
Черные брови приподнялись, придав лицу откровенно недоверчивое выражение.
- О, вот как?
- Да, вот так. - Презрительный тон Доминика задел ее гораздо меньше, чем
задело бы его безразличие. Ведь эта потаенная внутренняя борьба,
отражавшаяся на холодном и прекрасном лице, определенно показывала, что ему
не все равно. Неужели для нее еще не все потеряно?
- Делить там, в сущности, было нечего, - спокойно сказала она ему. -
Недвижимость так или иначе должна перейти к будущим поколениям. Ее
унаследует племянник Марка. А остальное - весьма скромная сумма наличными и
драгоценности - потребовалось для оплаты ухода за матерью Марка. Она очень
слаба здоровьем и нуждается в круглосуточном уходе...
- Да, я знаю, - мрачно сказал он, и взгляд его серебристых глаз снова
обратился к ней. - Твой поступок, Роми, заслуживает всяческого восхищения,
но я так и не приблизился к пониманию того, почему...
- Мы физически не выполнили наших супружеских обязанностей? - Роми
посмотрела на свои ничем не украшенные руки.
- Вот именно.
Роми думала о Марке и о том, как старалась утешить и ободрить его. О том,
как долгими, темными ночами держала его руку в своих, пытаясь отогнать его
страхи. Хотя бы в этой малой степени она давала ему то, чего он не мог
получить от нее никаким другим путем...
Она подняла на Доминика внезапно увлажнившиеся глаза; ее лицо выражало
полнейшее смятение - Это история Марка, - сказала она.
- А Марк мертв! - Он почти со злобой хлестнул ее словами.
- Да. - Марк был мертв. И Марк любил ее - в той степени, в какой был
вообще способен любить кого бы то ни было. Последнее, что он сказал ей перед
смертью, были слова: "Будь счастлива, Роми. Обещай мне".
И она ответила сквозь едва сдерживаемые слезы: "Обещаю".
- Я не спала с Марком до того, как мы поженились, - медленно заговорила
она.
- В чем мы только что убедились, - резко бросил он; его полуприкрытые
веками глаза смотрели подозрительно.
Роми сглотнула.
- Он объяснил это тем, что любит и уважает меня и поэтому хочет подождать
до свадьбы.
- Продолжай.
- Я знала, что в наше время большинство людей ведет себя иначе, но
почему-то и сама была рада подождать. - Роми снова сглотнула. - Мне
казалось, такое решение доказывало, что он очень меня любит. И потом...
Уловив дрожь у нее в голосе, Доминик нахмурился.
- Что потом?
- Я уверилась, что на самом деле хотела подождать. Что у меня не было
желания немедленно прыгнуть к нему в постель. Что я не такая легкомысленная,
как.., как...
- Как твоя мать? - вдруг догадался он, и словно какая-то пелена спала у
него с глаз.
- Да. - Роми почти машинально застегнула еще одну пуговицу на рубашке, не
замечая, что глаза Доминика неотступно следят за ее движениями. - Потом я
встретила тебя. В лифте. Ну, а дальше.., дальше ты сам все знаешь.
Она стала яростно тереть глаза тыльной стороной сжатой в кулак руки, и
Доминику пришлось подавить в себе желание пересечь комнату и снова заключить
ее в объятия.
- Да, - сказал он суровым тоном. - Я знаю, что было дальше. Это
воспоминание с тех пор преследует меня повсюду, Роми.
- И меня тоже! - зло откликнулась она. - Или ты и впрямь думаешь, что я
вела себя таким образом с каждым симпатичным встречным мужчиной? Ну? Ты
думаешь так или нет?
- Нет, - не медля ни секунды, ответил он. - Я так не думаю.
Она торопливо смахнула со щеки слезу.
- Когда я в тот день вернулась к себе в номер, я не знала, что мне
делать. Может быть, я бы даже поговорила с матерью, да только она валялась
на кровати мертвецки пьяная. А потом пришел Марк, и я... - Она подняла
голову, и Доминик, прочитавший правду в ее темных глазах, отшатнулся, будто
она его ударила.
- Ты рассказала ему? - недоверчиво спросил он. - Ты рассказала Марку?
- Конечно, я рассказала ему.
- Что конкретно ты ему рассказала? - Его глаза угрожающе сверкнули. Роми
сглотнула.
- Я сказала ему, что мы позволили себе.., интимные ласки. Что при других
обстоятельствах мы, вероятно, занялись бы любовью. В конкретные подробности
я вдаваться не стала.
- Слава Богу! - негромко произнес Доминик.
- Я дала ему возможность отменить свадьбу, но он и слышать об этом не
захотел. Он во всем винил себя, говорил, что сам поставил меня в такое
положение, потому что... - она с трудом перевела дыхание, - потому что не
занялся со мной любовью. Он сказал мне, что ты относишься к тому типу
мужчин, у которых всегда сотни любовниц, и что даже если я отменю свадьбу,
то буду тебе нужна не дольше, чем на одну ночь.
- Вот как? - спросил Доминик тихим, бесстрастным голосом.
Она сложила вместе побелевшие в костяшках кулаки.
- Он просил и умолял меня остаться с ним и выйти за него замуж.
- И ты согласилась? - спросил он, словно не веря услышанному. - Ты
согласилась? Ее глаза были странно пусты.
- Да, я согласилась, - печально сказала она. - Но я была очень молода,
Доминик. Мне было страшно, я чувствовала себя виноватой и запутавшейся. И я
хотела вырваться из той обстановки, которая меня окружала. Марк это знал, он
играл на моих слабостях, а я, надо признаться, позволяла ему... Да и
оптимизма у меня было хоть отбавляй. Я убедила себя, что в нашу брачную ночь
моей любви и привязанности к Марку будет достаточно, чтобы стереть всякую
память о тебе.
- Но этого не произошло? Роми покачала головой.
- Нет, не произошло. Мы не занимались любовью ни в брачную, ни в
какую-либо другую ночь.
- Марк не захотел?
- Марк не мог, - сказала она бесцветным голосом. - Марк страдал
импотенцией.
Доминик шумно вздохнул. Боже правый, с горечью сказал он про себя.
- И когда ты это обнаружила, Роми? г Она сглотнула.
- Фактически в нашу брачную ночь. Он тогда мне и сказал об этом.
Глаза Доминика сузились от едва сдерживаемого гнева.
- Он заранее был готов сделать с тобой такое? Вступать в брак.., без
брачных отношений?
Роми уставилась на него округлившимися глазами. Ей раньше ничего
подобного и в голову не приходило..
- Марк сказал мне, что секс никогда не вызывал у него интереса, но он
боялся проконсультироваться по этому поводу у врача. А когда все-таки сделал
это, вскоре после нашей свадьбы, то выяснилось, что у нас осталось очень
мало времени.
- И, конечно, ты не могла в тот момент бросить его, верно? - высказал он
свою догадку.
- Разумеется, не могла, - сказала Роми. - И он этого не хотел.
- Эмоциональный шантаж, - медленно произнес Доминик.
- Ну, все было гораздо сложнее, чем ты сформулировал, Доминик. Я
некоторым образом ощущала, что это самое малое, что я могла сделать после
того, как предала его.., да еще с его лучшим другом. На мне лежала по
крайней мере часть вины за то, что вашей дружбе пришел конец. И все было не
так уж плохо, как сейчас кажется. Марк мне нравился. Всегда нравился. Нет,
жизнь с ним не была какой-то ужасной тюрьмой. Я радовалась, что могла ему
помочь. И потом, - грустно закончила она, - мне просто больше некуда было
идти.
Они долго молчали. Наконец Доминик как-то странно, тоном приговора,
сказал:
- Понятно.
И Роми решила, что уйдет, не теряя лица. Прежде чем он ее вышвырнет.
Она неловко поднялась, намереваясь скорее пойти наверх и переодеться.
Надетая на ней белая рубашка хранила его запах и вызывала у Роми невыносимо
ясные воспоминания о том, как потрясающе прекрасно он занимался с ней
любовью.
- Я, пожалуй, пойду, - сказала она. Он нахмурился, - Куда?
- Домой. Куда угодно... Во всяком случае, подальше отсюда.
Он принял настороженную позу человека, решающего, как ему лучше всего
справиться с молодой, необъезженной лошадью.
Она направилась к двери, чувствуя, что определенно выглядит смешно в
рубашке до середины бедер и туфлях на высоких каблуках.
- Если ты сейчас выйдешь отсюда, Роми Солзбери, то знай, что навсегда
выйдешь и из моей жизни, - послышалось у нее за спиной.
Роми резко обернулась, ища у него на лице какого-то знака.
- А какая у меня может быть альтернатива?
- Альтернатива состоит в том, что ты остаешься.
Но что он ей предлагает? Чудесное любовное приключение? Будет ли ей этого
достаточно? Готова ли она принять такое предложение, если хочет гораздо,
гораздо большего?
- Но остаться ты сможешь лишь при одном условии, - продолжал он все тем
же невозмутимым, почти бесстрастным тоном.
А вот и расплата. Интересно, подумала Роми, как он это сформулирует.
Будет настаивать на том, чтобы обговорить основные правила с самого начала?
Будет добиваться, чтобы она от него ничего не требовала? Чтобы просто всегда
была у него под рукой?
Роми внутренне ощетинилась. Вот пусть и оставит при себе все эти условия!
Она наклеила на лицо сладенькую улыбочку.
- - И что же это за условие?
- Чтобы в один прекрасный день ты попыталась найти в своем сердце силы
полюбить меня почти так же сильно, как люблю тебя я, - мягко сказал он.
Долгие секунды они оба молчали.
- О, Доминик! - вскрикнула она и залилась слезами. - Да я же люблю тебя -
с самого начала! Со дня нашей встречи я только о тебе одном И думала! А ты
ничегошеньки не понимал - глупый, бестолковый ты человек! - говорила она
сквозь рыдания.
Он притянул ее к себе и дал выплакаться. Она рыдала, орошая слезами его
голую грудь, потом он нашел платок в верхнем кармане сброшенного пиджака и
ласково вытер ей лицо.
И только когда она перестала всхлипывать, он позволил себе улыбнуться и
поцеловать кончик ее носа с той глупой сентиментальностью, которую обычно
презирал в других людях и которой теперь - что было чрезвычайно странно -
захотел предаваться до конца дней своих!
- Я правда бестолковый? - тихо спросил он.
- Правда!
- Значит, надо полагать, о супружестве не может быть и речи?
Роми подозрительно воззрилась на него.
- Если ты так думаешь, Доминик Дэшвуд, - заявила она, - то ты
действительно тупой!
Он опять усмехнулся - на этот раз ошеломляющему отсутствию у нее всякой
логики.
- Когда?
- Когда хочешь. Мне все равно, лишь бы сразу жить вместе.
- Тогда надо как можно скорее, - сказал он ей строгим голосом. - Потому
что мы только что занимались любовью без малейшей предохранительной меры.
- Кошмар! - У Роми голова пошла кругом. - И в самом деле! - Потом она
нахмурилась. - Ты всегда так неосторожен?
Доминик спрятал улыбку. Он не привык, чтобы его отчитывала женщина. И
нашел, что это ему нравится.
- Никогда, - честно признался он. - Но я думал, что ты на пилюлях.
Пожалуйста, Роми, не делай такое лицо. Ты должна признать, что, учитывая все
обстоятельства, с моей стороны было вполне логично сделать подобное
предположение.
- Может быть. - Она вздохнула и поцеловала его колючий подбородок. - А
если бы у меня до тебя были миллионы партнеров?
Он глубоко заглянул ей в глаза.
- Ты знаешь, мысль о предохранении в целях профилактической защиты от
тебя даже не приходила мне в голову. А ведь раньше я никогда не подвергал
себя такому риску.
- Почему же ты поступил иначе со мной? Ведь в моем случае защитные меры с
твоей стороны были бы в порядке вещей - учитывая прошлые обстоятельства!
- Потому что я забыл обо всем! Я следовал инстинкту, - ласково сказал он.
- Может, в глубине души я знал, что рискую только остаться с разбитым
сердцем!
Ну, уж это тебе никак не грозило, подумала Роми.
- Вообще-то, - вслух размышлял он, - если уж говорить о неосторожности,
мне было бы интересно услышать, почему ты не предупредила меня, что ты
девственница?.. - Его темные брови вопросительно поднялись.
Роми вздохнула.
- Наверное, хотела отплатить тебе. Ты же считал меня нимфоманкой, вот я и
решила доказать тебе, что это не так.
- Месть в самой сладкой ее форме? - спросил он.
- Можно и так сказать.
- Но уж очень драматически обставленная.
- Ты пробуждаешь во мне все самое отрицательное, Доминик, - пробормотала
Роми. Но он покачал головой.
- Все самое положительное.
Что ж, с этим она спорить не собиралась.
- Кроме того, - призналась она, - я ужасно боялась, что если ты узнаешь,
то обязательно захочешь поступить благородно.
- "Благородно" - это как? Роми пожала плечами.
- Ну, ты настаивал бы на том, что я должна оставаться чистой и
незапятнанной. И не стал бы заниматься со мной любовью.
Он ухмыльнулся.
- Во мне могут быть благородные черты, дорогая, но я не полный идиот! -
Он прищурил глаза, словно ему в голову только что пришла какая-то мысль. -
Это.., гм.., божественное приключение в саду... Как девственница могла
научиться такому, скажи на милость?
- Просто заставила работать свое воображение, - самодовольно ответила
Роми. - Видишь ли, Доминик, у меня очень живое воображение!
Его глаза потемнели.
- А не пойти ли нам сейчас в постель? - прорычал он.
- О да, да! - счастливо выдохнула она. - А можно будет опять заняться
этим?
Доминик громко рассмеялся. Он уж и не помнил, когда еще смеялся с таким
легким сердцем.
- В любой момент, когда захочешь, дорогая. - Тут он заметил телефонную
трубку, валявшуюся на полу возле дивана. - Вот черт - кто-то из нас, должно
быть, сшиб трубку ногой, - сухо заметил он и восхитился тем, как мило она
покраснела.
Он опустил трубку на рычажки, и почти сразу же телефон пронзительно
зазвонил. Роми слушала, как он говорил:
- Ммм. Когда? Хорошо. Это здорово! Да. Да, она здесь. - И наконец:
- Я женюсь. Да! Конечно, на Роми. Мы все тебе расскажем. Завтра? - Он
широко улыбнулся Роми. - Ну, завтра, пожалуй, нет. Я подозреваю, что в
ближайшие несколько дней у нас будет очень напряженно со временем. Я тебе
позвоню. - Он положил трубку со слегка озадаченным видом. - Это была Трисс,
- объяснил он. - Арчи пытался нам дозвониться, но не смог и тогда позвонил
ей и Кормэку. Они с Долли приехали в больницу как раз в тот момент, когда их
невестка произвела на свет девочку. Малышка крошечная, но абсолютно
нормальная! И обе чувствуют себя хорошо.
- О, Доминик! - У Роми перехватило дыхание. - Ведь это же просто чудесно,
правда?
- Правда. - Он блаженно улыбнулся. - Вообще все чудесно.
- Да, вот еще что. - Она поджала губы, когда он подхватил ее на руки.
- Ммм?
- Откуда Трисс могла знать, что ты собираешься жениться на мне?
Он усмехнулся.
- Перед приемом я сказал ей, что хочу.., как бы это сказать.., очиститься
от тебя.
- Поэтому ты и пригласил меня сюда? - тихо спросила она.
- Боюсь, что так. - Вид у него был покаянный, а глаза отсвечивали
серебром, как лунная дорожка на поверхности пруда за окнами. - Но дело не
только в этом. Ты попала в самую точку, когда заподозрила, что я хочу
заставить тебя влюбиться в меня, дорогая. Признаться, было такое намерение.
Но я не слишком скрупулезно анализировал свои мотивы. Видишь ли, Роми, я
думал, что по истечении приличествующего времени траура после смерти Марка
ты захочешь меня разыскать. А когда этого не случилось, то я.., я...
- Что ты? - прошептала она, думая о том, какое бесчисленное множество раз
она снимала телефонную трубку, чтобы позвонить ему, и снова опускала... Она
боялась, что он с презрением отвергнет ее.
- Почувствовал себя использованным, - признался он. - Именно кобелем, от
которого ты получила дешевое удовольствие... Я не мог тебя забыть. Больше
того, память о тебе не давала мне жить хоть каким-то подобием нормальной
жизни. Вот я и замыслил хитростью заманить тебя сюда, опутать и обольстить.
Чтобы иметь возможность причинить тебе такие же страдания и муки, какие сам
был вынужден испытывать, когда ты была далеко.
- Месть? - спросила Роми.
- Месть, - эхом отозвался он, и его лицо потемнело. - Но на сей раз мне
не хватило ума, и я не понял, что это я сам все еще околдован тобой. - Он
смотрел на нее открытым взглядом, чуть улыбаясь одним уголком рта. - И я
никогда не думал, что любовь придет ко мне вот так.
- Как - так?
- Как удар грома. Внезапная, сильная и необъяснимая... - Его глаза
сверкали. - И что будет такой всепоглощающей... Такая необузданная,
сумасшедшая любовь больше принадлежала, как мне казалось, тому миру, в
котором я вырос. Там сиюминутное удовлетворение значило все. Из того мира я
и хотел вырваться.
- А как ты рисовал себе любовь, Доминик? - мягко спросила она.
- Ну, медленно зарождающейся.., и обдуманной. И тщательно взвешенной. -
Он усмехнулся. - То есть смертельно скучной.
Он взял ее руку и неторопливо перецеловал по очереди все пальцы. Роми
ощутила острую радость, увидев изумленное выражение его глаз.
- А еще я сказал Трисс, что у меня с тобой старые счеты.
- И что она тебе на это ответила?
- Что я ступил на опасную почву. И что из собственного опыта она знает,
что месть обладает одним пренеприятным свойством - толкает тебя в яму,
которую ты вырыл для другого. Так и получилось, - шепотом закончил он, - но
с самым восхитительным результатом, какой только можно себе представить.
- О, Доминик, - вздохнула Роми с переполненным чувствами сердцем. - Я
тебя очень люблю.
- Так покажи мне это, дорогая, - сказал он голосом, который вдруг стал
настойчивым. - Покажи мне.

***

- А теперь я объявляю вас мужем и женой. - Регистратор расплылся в
улыбке, когда, словно дождавшись нужной реплики, в листве залился песней
дрозд. - Теперь можете поцеловать новобрачную, - добавил регистратор.
Второго приглашения Доминику не потребовалось. Он наклонил голову и легко
коснулся губ Роми. Их глаза встретились, и они улыбнулись друг другу
долгой-долгой улыбкой, отгородившей их от всего остального мира.
А потом послышались жужжание и гул голосов, когда гости возбужденно
заговорили все разом.
- Довольно прохладный поцелуй, - разочарованно прошептала Лола. Она-то
надеялась увидеть страстный клинч в манере Ретта и Скарлетт! - И уж
определенно не то, чего можно было бы ожидать от Доминика Дэшвуда, зная его
репутацию!
- Я очень подозреваю, - отозвался Герейнт, - что Доминик специально
держит себя в узде и что если бы он поцеловал ее по-настоящему, то у него
вполне могли бы отказать тормоза. Ты видела, каким взглядом он только что
посмотрел на нее? Положительно не для детей - даже если они старше
шестнадцати лет.
Лола прищурила свои синие глаза.
- Я поняла, что ты имеешь в виду, - восторженно зашептала она. - Смотри,
как они сейчас впились друг в друга взглядом - влюблены, словно парочка
тинэйджеров!
Герейнт засмеялся и, изобразив на лице отчаяние, притянул ее к себе.
- А ты, любовь моя, тоже все еще смотришь на меня так?
Лола самодовольно усмехнулась, вспомнив, как он расправлялся с ней на
кровати всего какой-то час назад - они едва не опоздали на свадьбу!
- Я все время смотрю на тебя так, Герейнт Хауэлл-Уильямз, и тебе это
прекрасно известно.
Герейнт засмеялся, и в этот момент к ним подошли Кормэк и Трисс. У
Кормэка на плече уютно расположился спящий младенец в полосатеньком
костюмчике, а Трисс была в атласных брюках цвета фуксии, облегавших ее
словно вторая кожа, в матадорской курточке такого же цвета, с оранжевыми
пуговицами и в совершенно невозможной, тоже оранжевой, шляпе.
- Опять твой итальянский модельер? - догадалась Лола.
Трисс ответила широкой улыбкой. - В точку! Полный отпад, верно? Но мне
нравятся его вещи, а платить за них магазинную цену как-то совестно.
- К счастью, мне они тоже нравятся, - сказал Кормэк и заблестевшими
глазами с обожанием посмотрел на жену. - Я никогда не забуду того подобия
юбки, которую ты носила во время нашего медового месяца. Гондольер чуть не
свалился вниз головой в канал... Помнишь?
- Ммм. - Трисс увидела гораздо меньше венецианских каналов, чем ожидала,
зато изучила каждый сантиметр их апартаментов в "Чиприани"! Им стоило бы
поехать еще раз в Венецию - не во время медового месяца. - Ой, мы ведь с
тобой только что поженились, незадолго до Роми и Доминика. - Трисс
мечтательно смотрела мужу в глаза. - А знаем друг друга на целую вечность
дольше.
- Но уж никак не потому, что я ленился делать предложение, - проворчал
Кормэк.
- Мне просто очень нравится держать тебя в неведении, - ласково ответила
его жена и нежно поцеловала шелковистые черные волосенки младенца.
- Интересно, в неведении о чем ты держишь меня на этот раз? - тихо
спросил Кормэк.
- А ты отгадай! - Она улыбнулась, но по его глазам поняла, что он уже
знает - она носит их второго ребенка.
- Я люблю тебя, Трисс, - прошептал он.
- Ты можешь быть уверен, что тебе отвечают полнейшей взаимностью.
Новобрачные рука об руку прошли под аркой из роз и вышли к пруду.
Роми была в очень простом платье из кремового шелка, подол которого
задевал при ходьбе траву, а светловолосую головку украшал небольшой венок из
роз такого же кремового цвета.
Зеркально-гладкая поверхность воды отбрасывала ослепительные солнечные
блики. Слух новобрачных наполняли музыка, смех и пение птиц.
Какое-то время они стояли молча, погруженные каждый в свой мысли о
везении и счастье. Потом Доминик повернулся и посмотрел на жену, испытывая,
как всегда, прилив гордости и радости. , - Ты счастлива?
- Ммм. Невероятно.
- Но ты какая-то тихая. Грустишь из-за того, что твоя мать не смогла
приехать?
- Вернее, не захотела приехать, - сухо поправила его она, и в ее словах
не было ни капли раздражения. Доминик учил ее, что если не в твоей власти
изменить что-то, то иногда бывает лучше это просто принять... Роми покачала
головой. - Нет, я не грущу. Я рада, что она счастлива со своим новым другом.
Если бы она приехала, то почти наверняка устроила бы какое-нибудь безобразие
- произнесла бы речь или прыгнула в одежде в бассейн!
- Тогда почему же ты такая задумчивая? Ты думала о Марке?
Ее глаза заблестели от слез, и она кивнула. Он мягко взял ее за
подбородок.
- Не надо грустить, дорогая. Марку теперь не больно. И сегодня ты
выполнила в самой полной мере обещание, которое ему дала. Ты обещала ему
быть счастливой. И ты обязательно будешь счастливой. Я собираюсь потратить
всю оставшуюся жизнь на то, чтобы это твое обещание осуществилось.
После той ночи, два месяца назад, когда они соединились с такой страстью,
Роми порой чувствовала, что вот-вот взорвется от счастья!
Но Доминик прав: пора дать прошлому уйти навсегда. Пора расстаться с
сожалениями и чувством вины.
Повинуясь какому-то импульсу, Роми сняла с головы венок из роз и бросила
его в пруд, как бросают диск. Сверкающая вода расступилась и зарябила, когда
цветы ударились о ее поверхность, а солнце позолотило нежные кремовые
лепестки. Она про себя коротко помолилась за Марка и простилась с ним, потом
с любовью повернула лицо к мужу.
Доминик крепко сжал ее руку.
- Теперь все в порядке?
- Все в порядке. - Она улыбнулась, потом посмотрела на свой свадебный
букетик из кремовых роз, который она все еще крепко прижимала к груди.
Доминик быстро взглянул на нее.
- Хочешь вернуться к гостям и по традиции бросить букет?
Чего Роми хотела, так это остаться наедине со своим потрясающим
новоиспеченным мужем, но для этого у нее была вся оставшаяся жизнь. И Роми
подумала, что сможет, наверное, поделиться им с другими. Но только сегодня!
С озорной улыбкой она повернулась к нему.
- Но ведь в нашей компании больше не осталось неженатых и незамужних,
верно? Лола и Герейнт. Трисс и Кормэк. А теперь и мы с тобой.
Доминик нахмурился.
- А эта твоя приятельница? Такая довольно привлекательная, темноволосая?
- Стефани? Она будет в восторге, когда услышит, что ты назвал ее
привлекательной.
- Только она какая-то немного грустная - нет?
- Она недавно порвала со своим приятелем.
- А! Тогда ей сам Бог велел ловить свадебные букеты! Пошли, дорогая.
Он взял ее за руку, но она остановилась и посмотрела на него своими
большими карими глазами.
- Сначала поцелуй меня, Доминик!
- Роми, - предостерегающе сказал он, так как очень хорошо знал этот
взгляд.
- Просто один поцелуй. - Она надула губки.
- С тобой никогда не бывает просто поцелуя. Ну, да ладно уж. - Он
вздохнул, то ли расчувствовавшись, то ли недоумевая. - И почему я не могу ни
в чем тебе отказать? - удивленно пожал он плечами. - Я словно глина в твоих
руках - это тебе известно, Роми Дэшвуд?
- Ах, это! - Глаза Роми заблестели. - Это называется любовью! - И букет
незамеченным соскользнул на землю.
Доминик глухо застонал, упоенный поцелуем, а она просунула руки ему под
пиджак и обняла его за талию.
- Роми!
- Что такое, дорогой? - невинным голоском спросила она, кончиками пальцев
массируя его широкую спину сквозь шелк рубашки.
Доминику ничего не оставалось, как сдаться. Смеясь от восторга, он
повалил ее на траву и принялся целовать.