Анджела Уэллс - Истерзанное сердце - Скачать бесплатно
нявшись приветствием с подошедшим к их столику владельцем, она с интере-
сом отметила, что таверна выгодно отличается от других чистыми льняными
скатертями, серебром, бокалами и украшением каждого столика - крошечной
вазой со свежими цветами.
- Василий приехал сюда чуть больше года назад, а его таверна уже мо-
жет похвастаться избранной и очень разборчивой клиентурой, - сказал
Тэйн, заметив ее удивление, - особенным успехом она пользуется у между-
народного братства яхтсменов. Ты удивишься, узнав, из какого далека го-
товы приплыть сюда люди, чтобы отведать фирменные блюда Василия: "стэйк
Диана" или "омар под соусом термидор".
Два часа спустя никакое количество преодоленных морских миль уже не
смогло бы ее удивить. Насладившись пильчатыми креветками, хорошо прожа-
ренными в сырной массе, за которыми последовали проперченный стэйк с
греческим салатом и блинчики Сюзетт, приготовленные в горящем пунше пря-
мо на ее глазах, и все это в обязательном сопровождении должным образом
охлажденного легкого сухого критского вина, она почувствовала, что все
ее неверие исчезло без следа.
Сапфира ожидала, что ей будет не по себе в обществе Тэйна, и очень
сомневалась, что под его критическим взглядом сможет воздать должное
предлагаемым блюдам. По крайней мере, утешала себя она, в этой респекта-
бельной таверне их разговор о будущем не перерастет в безобразную ссору,
как в последнее время зачастую заканчивались их попытки общения.
Когда стало ясно, что их разговор откладывается до тех пор, пока не
принесут кофе и ликеры, она почувствовала, как напряжение начинает от-
пускать ее. Атмосфера в таверне просто чудесная, признала она: теплый и
ласковый бриз, безоблачное небо с ярким полумесяцем на горизонте, свет
от которого образовывал серебристую дорожку, бегущую по темной мерцающей
глади моря, и все это на фоне спокойной, создающей определенное настрое-
ние музыки. Жаль, что все это великолепие тратится впустую на людей, в
чьих сердцах больше Нет места любви, подумала Сапфира с внезапно нака-
тившей на нее глубокой тоской. Хотя, судя по тому, как беззаботно нас-
лаждался Тэйн вкусом изысканных блюд, по всей его раскованной манере,
было очевидно, что он не замечает всей иронии ситуации.
- О! - невольно вырвалось у нее, когда внезапно потух верхний свет и
столики осветились лишь тусклым светом стоящих на них фонариков. Она ма-
шинально посмотрела в сторону кухни, когда за ближайшими к ней столиками
послышались звуки аплодисментов.
Это появился сам Василий и направился к ним, торжественно неся высо-
кий бокал, заполненный фруктами и мороженым и украшенный множеством ши-
пящих и извергающих огонь и искры шутих.
- С днем рождения, дорогая! - поздравил он Сапфиру и поставил перед
нею исторгающие пламя сласти. - Желаю тебе прожить до ста лет. Прими это
с наилучшими пожеланиями от хозяев заведения.
- О, но я не могу... - Ошеломленная щедростью подарка, она попыталась
протестовать и замолчала, увидев, как разочарованно вытянулось круглое
лицо Василия в ярко вспыхнувшем свете вновь зажегшихся ламп. - Я хочу
сказать - какой чудесный сюрприз! - поспешно поправила она себя. - Прос-
то не знаю, как благодарить вас, это... - она почти не находила слов, -
это великолепно! - тихо закончила она.
- Четыре сорта мороженого, черная вишня, дыня и множество плодов аво-
кадо! - весело произнес владелец заведения. - Это наше фирменное изобре-
тение, которое многие знают.
- Уверена, что так и есть. - Она улыбнулась Василию, затем, заметив
по лицу Тэйна, что его весьма забавляет происходящее, смущенно добавила:
- Мне кажется, здесь нужна еще одна ложка, Василий, таким творением
нельзя наслаждаться в одиночестве.
- Сию минуту, дорогая, - он щелкнул пальцами, что-то сказал подошед-
шему официанту, и в результате на столе перед Тэйном появилась ложка. -
Желаю вам получить удовольствие.
- Сражен. - Затененные длинными ресницами печальные глаза Тэйна смот-
рели на нее со сдержанным одобрением. - Вообще, ты знаешь, я не любитель
мороженого.
- Так же, как ты знаешь - я не отличаюсь особым аппетитом, - защища-
ясь, ответила она. - Сам виноват. Никто, кроме тебя, не мог ему сказать,
что у меня сегодня день рождения.
В ответ он лишь пожал плечами.
- Наверное, сказал об этом, заказывая для нас столик, - признался он.
- От этого зависит качество обслуживания. Должен признать, что забыл о
детских Представлениях о том, как следует отмечать подобные годовщины.
- Вообще-то мне понравилось, только он должен был преподнести этот
сюрприз прежде, чем я закажу десерт!
- И упустить возможность заработать на своих знаменитых блинчиках? -
усмехнулся Тэйн. - Ладно, не будем его осуждать. Вижу, мне придется
прийти тебе на помощь. - С этими словами он запустил ложку в разноцвет-
ную смесь и положил ее содержимое себе в рот. - Изумительно вкусно, -
вынес он наконец свой вердикт. - Попробуй сама. - Он снова набрал полную
ложку и протянул ее через стол.
Она нерешительно посмотрела на Тэйна, осознавая опасность, таящуюся в
этом небрежном жесте. Ну и что, пусть он насладится своей маленькой по-
бедой, вреда от этого не будет. Сапфира послушно открыла рот и закрыла
глаза, ощутив на языке прохладное прикосновение ложки.
- Бесподобно, - выдохнула она наконец и по смешинкам в его глазах по-
няла, что он доволен ее реакцией.
Они по очереди опустошали бокал, не спеша, смакуя великолепие его со-
держимого.
- Давно мы не делили с тобой вот так кубок любви. Сапфира? - И Тэйн
осторожно положил свою ложку на тарелку рядом с бокалом. - И, по всей
вероятности, это в последний раз. Кстати, у меня для тебя кое-что есть.
Она поспешно отвернулась, чтобы не видеть устремленных на нее внима-
тельных глаз Тэйна, и усиленно заморгала, стараясь смахнуть вызванные
его словами слезы. У них в прошлом были такие чудесные дни... если бы
только он любил ее так же сильно, как любила его она...
- Сапфира...
- Да?
- Небольшой подарок, чтобы поздравить тебя с днем рождения и сказать
тебе "sto kalo". - Он протянул ей маленькую коробку.
Произнесенная им греческая фраза имела вполне определенное значение.
Ее адресовали главным образом тем, кто должен был уйти из вашей жизни
навсегда, и ее можно перевести так: "Где бы вы ни оказались, пусть на
вашем пути вас ожидает все самое хорошее". Отказаться принять это поже-
лание было бы недостойным и грубым, и все же откуда-то из глубины ее па-
мяти выплыла знакомая фраза: "Бойся данайцев, дары приносящих". Какие
еще унижения он мог приготовить для нее в будущем?
- Возьми это. Сапфира! - произнес он внезапно изменившимся голосом, в
котором звучала спокойная и властная настойчивость, как если бы он вдруг
прочитал ее мысли.
Она молча взяла запечатанную коробку, разломила сургуч и, открыв
крышку, увидела внутри прекрасной работы яйцо из голубого паросского
фарфора с выпуклым изображением белого крылатого купидона с луком в руке
и колчаном со стрелами на спине.
Работа явно предназначалась для украшения чьей-нибудь коллекции. Од-
нажды, ей тогда было пятнадцать. Сапфире посчастливилось напасть на по-
хожую вещицу из лиможского фарфора, и она потратила на нее все свои с
таким трудом заработанные деньги. И до сих пор для нее, как хорошо знал
Тэйн, это была одна из самых дорогих вещей.
- Это просто чудо! - Сапфира держала яйцо на ладони, ощущая его тя-
жесть и любуясь его совершенной красотой, и испытывала глубокую и щемя-
щую грусть, причины которой она и не пыталась понять.
- У нас, в Греции, яйцо - это символ новой жизни и новых начинаний. Я
рад, что тебе понравился мой подарок. - Уверенным жестом Тэйн показал
официанту, что пора снова наполнить стоявший перед ним коньячный бокал.
- А теперь к делу, Сапфира. - Он подождал, пока официант налил в бокал
темно-золотистую жидкость и отошел от стола, прежде чем нарушить напря-
жение, внезапно возникшее между ними. - Я решил полностью порвать с
прошлым и собираюсь продать виллу Андромеда.
- Господи, зачем? - непроизвольно вырвалось у нее. Спохватившись,
Сапфира мгновенно закрыла рот пальцами левой руки.
Этого она меньше всего ожидала. Одно дело - потерять право на прожи-
вание в доме, но продать его совсем? От подобной перспективы она вдруг
почувствовала сильный озноб, будто ее пронизал сильный порыв холодного
ветра. Сколько раз она представляла, как их дети будут расти в этом до-
ме, в его просторных комнатах, играть в окружающем его огромном саду,
который они с такой любовью выхаживали с молчаливого одобрения Тэйна.
Изначально этот сад принадлежал состоятельному американцу, но вскоре
после их женитьбы владелец сада продал его, так как по семейным сообра-
жениям ему пришлось вернуться в Штаты. Сапфира сразу влюбилась в сад, и
в первые годы их брака ей доставляло особую радость заниматься им, внося
во все, что она делала, черты собственной индивидуальности.
- Тебе действительно необходимо сделать это?
- Поскольку я обязан обеспечить тебя отдельным жильем, боюсь, у меня
нет другого выбора. К тому же, это всего лишь бетонные блоки и цемент,
материальное выражение архитектурной концепции райского жилья. Когда-то
и мне дом казался райским уголком, но все это не более чем иллюзия, от
которой в свое время мы оба пострадали, не так ли?
- Но мне ведь нужно совсем немного! - В отчаянии она наклонилась к
нему через стол. - Мне вполне хватит двух комнат, особенно теперь, когда
я отказалась от постоянного опекунства над Викторией. Дай мне немного
времени, я найду работу и смогу сама содержать себя...
- Ты говоришь ерунду! - Его лицо стало угрожающе сурово. - Помимо
всего остального, ты имеешь право на то, чтобы дети время от времени
могли оставаться с тобой. Ради них ты должна жить в приемлемых условиях.
- Я не заглядывала так далеко вперед... - откровенно призналась Сап-
фира. Единственное, чего она хотела, - это оказаться как можно дальше от
человека, чье властное воздействие так непомерно мучило ее.
- Возможно, потребуется некоторое время, чтобы найти покупателя, -
невозмутимо продолжал он. - В конце концов, это немалая собственность, и
жилищный рынок здесь значительно отличается от английского. А пока мой
агент присмотрит для тебя что-нибудь подходящее. Если повезет, то к на-
шему возвращению в Кефину он уже что-нибудь найдет.
- Тебе не следовало взваливать на себя все это. Лорна не имеет ничего
против того, чтобы я жила у нее, пока...
- Но я имею! - грубо оборвал он ее. - Эта ведьма напустила на тебя
свои чары еще в больнице. Она воспользовалась твоим нежеланием меня ви-
деть и отравила твой мозг, и продолжает это делать до сих пор!
Что бы она ни говорила в защиту Лорны, невозможно было переубедить
Тэйна в его очевидной неправоте. При этом он вовсе не любил ее, он прос-
то ревновал ее к любому, кто мог иметь на Сапфиру хоть какое-то влияние.
Она безошибочно распознала инстинкт дикого самца, ревниво оберегающего
свою власть над каждым членом стада. То обстоятельство, что ей удалось
вырваться из этого стада, не имело для него никакого значения!
Вместо этого она задала ему вопрос:
- Ты думаешь, что мой мозг уже не был отравлен после того, как я уви-
дела тебя и мою сестру в объятиях друг друга?
Он произнес какую-то короткую выразительную фразу на родном языке,
что заставило гостей, сидящих за соседними столиками, повернуться в их
сторону с выражением насмешливого удивления и одновременно растерянности
на лицах. Тэйн резко отодвинул стул и поднялся из-за стола.
- Я думаю, нам пора уходить. - Он вытащил из кармана брюк несколько
драхм, и Сапфире не оставалось ничего другого, как последовать за ним,
когда она увидела, что он направился к выходу.
Выйдя из таверны, Сапфира зацепилась каблуком за камень и чуть было
не упала, но Тэйн вовремя поддержал ее за обнаженную выше локтя руку.
Она инстинктивно отшатнулась, почувствовав его теплое прикосновение,
мысленно кляня себя за все еще присутствующее в ней ощущение уязвимости
перед Тэйном и в отчаянии отмечая, что от него не укрылась ее реакция.
- Theos moul - (Боже мой! (новогреч.) сердито воскликнул Тэйн, еще
сильнее сжав ее ослабевшую руку. - Ты ведешь себя так, будто я собирался
тебя изнасиловать!
Оказавшись с ним вдвоем на темной улице, Сапфира попыталась освобо-
диться от страха и гнева и успокоить свое бешено колотившееся сердце.
Царившую вокруг тишину нарушал лишь однообразный стрекот цикад да легкий
шелест юбки, облегающей ее ноги от дуновения теплого морского бриза,
мягко перебиравшего ее светлые, похожие на сияющий нимб волосы.
- Я предпочитаю, чтобы ко мне не прикасались, - с несчастным видом
пробормотала она, едва шевеля все еще теплыми от выпитого ликера губами.
- Ты, конечно, имеешь в виду меня, - недовольно буркнул он, привлекая
ее к себе и не обращая внимания на ее отчаянные протесты. - Я почему-то
все еще не могу отделаться от чувства, что ты готовишься преподнести мне
сюрприз. Может, ты хочешь бросить детей, полностью порвать с этой частью
твоей жизни? - Его голос, хрипловатый и низкий, звучащий рядом с ее
ухом, так живо напомнил Сапфире о недавних, более счастливых временах,
что она устыдилась внезапно пробудившегося в ней острого желания, теплой
волной пробежавшего по всему ее телу. - Видит Бог, я бы много дал, чтобы
выбить из тебя правду!
- Нет! - глухим от отчаяния голосом выкрикнула Сапфира, но ее слова,
казалось, не произвели на него никакого впечатления. - Я ни разу не сол-
гала тебе!
Прижатая к его груди. Сапфира почувствовала, как самообладание, кото-
рым она так гордилась, начинает покидать ее. Ее нервы будто заплясали в
каком-то хаотическом танце, а уши оглохли от бешеного ритма, выстукивае-
мого кровью. - И вообще это не твое дело. У тебя больше нет на меня ни-
каких прав!
- Не уверен, что кто-либо из нас по-настоящему верит в это, - вкрад-
чиво произнес он, поглаживая ее обнаженную руку с такой полной чувствен-
ной неги страстью, что, казалось, между ними возникло мощное магнитное
поле.
Сапфира смотрела на него растерянными, полными панического страха
глазами, чувствуя напряжение, исходящее от всего его сильного тела. Он
не имеет права вести себя так. Ей стало вдруг трудно дышать, и она попы-
талась вырваться из крепко держащих ее рук Тэйна.
Не обращая внимания на ее слабые потуги к сопротивлению, он продол-
жал, обволакивая ее своим ласковым, вкрадчивым голосом:
- Может, проверим, прав я или нет?
Его руки скользнули вверх, и, притянув ее к себе, Тэйн в жадном поце-
луе приник к губам Сапфиры. Ее нежные губы почувствовали всю безжалост-
ную суть его желания, пробудившего в ней дремлющий все это время жар
любви. Когда Тэйн наконец отпустил Сапфиру, он все еще продолжал терзать
ее своим холодным как лед взглядом, не испытывая ни сочувствия, ни сожа-
лений по поводу унижения, которому ее подверг.
- Если ты задумаешь сообщить в полицию, что я нарушил наш договор,
предупреждаю, я буду настаивать на том, что ты меня спровоцировала!
В поведении Сапфиры не было ничего, что могло бы его спровоцировать,
тем более столь грубую попытку унизить ее. Достоинство не позволит ей
опуститься до каких бы то ни было тяжб с ним.
- Что еще ты хотел бы со мной обсудить? - спокойно спросила она,
чувствуя, как дрожат ее губы. - Если ничего, то я хотела бы вернуться
домой.
- Как хочешь, - миролюбиво сказал он, но ее не обманули подчеркнутая
вежливость его тона и внимательный взгляд, остановившийся на ее разгоря-
ченном лице. - Я завершил то, зачем приехал сюда, так что больше нет
смысла оставаться на острове. Буду признателен, если ты распорядишься,
чтобы Спиридоула была готова к отъезду завтра к полудню.
Глава шестая
- Благодарю, Майкл. Вечер был просто чудесный.
Опершись на протянутую ей Майклом руку, Сапфира вылезла из серого
"пежо", остановившегося на небольшом дворе перед домом, где находилась
ее квартира, найденная для нее агентом Тэйна.
Несмотря на кажущуюся банальность, сказанные ею слова были искренни-
ми. Поездка на автомобиле в Афины, беззаботная прогулка по магазинам, за
которой последовал неспешный ужин на свежем воздухе в ресторане, помогли
ей на время сбросить с себя груз невеселых мыслей, продолжавших тяготить
ее с тех пор, как она возвратилась с Константиноса, и Сапфира была бла-
годарна Майклу за то, что он предложил ей провести с ним несколько сво-
бодных дней.
Последние пять дней со времени ее возвращения, как это и было обус-
ловлено решением суда, она не виделась с детьми. Все это мучительное для
нее время, бессонными ночами, а особенно в тяжелые предрассветные часы,
она пыталась убедить себя, что благополучие детей намного важнее ее эмо-
ционального смятения.
- Мы должны встретиться снова. Сапфира, - небрежно обняв ее одной ру-
кой за плечи, сказал брат Лорны, ведя ее через каменную арку во внутрен-
ний дворик. - Я бы предложил это гораздо раньше, но опасался кривотол-
ков, ведь ты была все еще замужем.
Не говоря уже о нежелательном столкновении с Тэйном, если бы тот уз-
нал об этом, с грустно подумала Сапфира, но успокоила себя, заявив
вслух:
- Я все еще замужняя женщина, Майкл.
- Но это не одно и то же! - сердито воскликнул Майкл. - Ты не обязана
считаться с его чувствами только потому, что эта свинья не хочет дать
тебе полную свободу. И все из-за его ослиного упрямства! К тому же, что
мешает тебе жить собственной жизнью? Он ведь не может отнять у тебя де-
тей, ты же сама отказалась от них!
- Я вовсе не отказалась от них! - возмущенно возразила Сапфира. - Я
лишь временно и по собственной воле отказалась от своих притязаний ради
того, чтобы мои дети могли жить вместе в одном доме. Я уверена, что в
любой момент смогу изменил" это решение, если у Тэйна не будет сомнений,
что я в состоянии позаботиться о Виктории. По-твоему, это одно и то же?
- спросила она, как бы ища у него поддержки. - Я смогу жить отдельно от
них, зная, что таково мое решение, однако, если Тэйн посчитает, что у
него есть основания изменить ситуацию в официальном порядке... для меня
это будет просто неприемлемо!
- Сапфи, ты вся дрожишь, - мягко сказал он. - Прости, я не хотел тебя
расстраивать, но все же я не могу понять, почему ты не попыталась дока-
зать, что Тэйн как отец несостоятелен?
- Потому что, потому что предполагала, что как мать я автоматически
получу право на опеку; в любом случае, я бы не смогла доказать его не-
верность, а если бы и смогла, не уверена, что это ему как-то повредило
бы. Мне кажется, в этой стране мужчины считают, что не обязаны быть вер-
ными своим женам, а их измена служит лишь доказательством их жизненной
силы!
Это было лишь частью правды. Сама мысль о том, чтобы публично выдви-
нуть обвинения против Тэйна, была ей отвратительна. Ведь он нико1да не
утверждал, что Сапфира плохая мать, хотя ее поведение вскоре после рож-
дения близнецов и после того, как она увидела его в объятиях Эбби, могло
быть использовано другим человеком, более низким, как подтверждение на-
рушения ее психики. Проявленная им в этом отношении сдержанность склони-
ла чашу весов, на которых кое-как удерживался их брак, в его сторону; к
тому же в греческом правосудии он разбирался намного лучше ее...
- Догадываюсь, что в твоем представлении большинство мужчин чувствуют
точно так же, - добродушно усмехнулся Майкл, прервав ее мысли. - Но я
хочу заметить, что не вхожу в их число.
- Ты чудесный парень, Майкл, - похлопала она по обнявшей ее за плечи
руке. - Странно, как это какая-нибудь прелестная гречанка еще не влюби-
лась в тебя.
- Никакой проблемы! - рассмеялся он. - Случается, какой-нибудь гре-
ческий клан принимает в свою семью невесту-иностранку, предполагая, что
под влиянием мужа она усвоит культурны" традиции страны. Ты это знаешь
не хуже, дорогая, лучше меня, но это абсолютно исключено в отношении
иноземцев-мужчин, пытающихся умыкнуть их дочерей. К тому же, - мягко до-
бавил он, слегка сжимая ее плечо, - на любовном рынке мне делать нечего,
так как я уже нашел свою женщину.
- Прошу тебя, Майкл, не нужно об этом. Пожалуйста. - Сапфира вскинула
на него испуганный взгляд и увидела, как серьезно его лицо; они остано-
вились перед подъездом многоквартирного жилого дома. - Я не знаю, что бы
я делала без тебя и Лорны, ведь вы для меня самые близкие друзья, и я...
но я пока не готова к иным отношениям.
- Пока не готова, - произнес этот уверенный в себе, хорошо сложенный
молодой человек лет под тридцать, которому многие девушки были бы счаст-
ливы отдать свое сердце. - По правде говоря, я надеялся, что теперь,
когда у тебя есть своя квартира... - он замялся.
Сапфира с грустью покачала головой.
- Если бы я даже хотела, так сказать, сбросить постромки, это не так
просто. Я не хочу, чтобы меня считали блудницей. - Ее нежные губы трону-
ла кривая усмешка.
- Ну а если бы не дети? - настаивал он.
- Нет, это совсем не то, чего я хочу, поверь мне, Майкл. - Ей вдруг
стало трудно дышать. - Честно говоря, мне кажется, лучше нам больше не
встречаться наедине. - Она отвернулась, не в силах видеть выражение боли
на его лице. - Я, пожалуй, пойду. Я чувствую себя ужасно уставшей.
Сапфира шагнула назад, но Майк неожиданно для нее быстро обхватил
пальцами ее развеваемые ветром волосы и, притянув к себе голову Сапфиры,
в гневном, отчаянном поцелуе приник к ее губам.
- К черту Таноса Ставролакеса! - выдохнул он, отпустив ее и чувствуя
глубокое смятение от собственной выходки. - К черту его тиранические за-
машки! Ты ведешь себя так, будто он раскаленным железом поставил на тебе
свое клеймо! Поступай как знаешь, Сапфи. По крайней мере я приму твое
"нет" как должное. Только помни, если я тебе когда-нибудь понадоблюсь,
ты знаешь, где меня найти!
Она смотрела, как он, повернувшись и ссутулив плечи, направился к ма-
шине. Никогда еще Сапфира не видела его в такой ярости, да и вообще,
разве она разбиралась в мужской психологии? С глубокой грустью она пот-
рогала все еще болевшие от его грубого поцелуя губы. Изза своей глупости
она даже не подозревала о глубине его чувства к ней, в чем он только что
признался. Если отчаяние и гнев способны разбудить в нем дикого зверя,
тогда она права в своем решении больше не видеться с ним. Так будет луч-
ше для них обоих. Сапфира вздохнула. Тем не менее она умудрилась обеспе-
чить еще один разрыв в ткани собственной жизни.
Вставив в дверь ключ, она повернула его и, толкнув дверь, оцепенела
от страха, увидев треугольник неяркого света, идущего из наполовину отк-
рытой двери гостиной. Усилием воли отогнав панику, она подождала, пока
перестанет бешено колотиться сердце. Все объяснялось легко: по-видимому,
она просто забыла повернуть выключатель перед уходом. Теперь, когда ей
приходится жить одной, следует держать в узде свое воображение.
Она решительно распахнула дверь и едва не вскрикнула, увидев знакомую
высокую фигуру, шагнувшую ей навстречу.
- Где, черт побери, ты таскаешься до такого позднего часа? - услышала
она уверенно-властный голос Тэйна.
- Гуляла, - с вызовом ответила Сапфира, стараясь справиться с шоком,
вызванным его внезапным появлением. - А какого черта ты вломился сюда
среди ночи?
- Вряд ли можно сказать, что я вломился, любовь моя, - ответил он с
презрением, от которого ей стало не по себе. - Раз я оплачиваю квартиру,
стало быть, у меня, как ты догадываешься, должен быть и ключ от нее, не
так ли?
- Это вовсе не значит, что ты можешь являться сюда без приглашения! -
Ее охватила нервная дрожь. Он был в ярости, и у Сапфиры не было никаких
шансов выиграть в могущем возникнуть между ними споре, и все же какойто
дьявол внутри так и подталкивал ее к ссоре. - Зачем ты пришел сюда,
Тэйн? - гневно выпалила она.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, в то время как в глазах чита-
лось предостережение.
- Чтобы забрать тебя назад, на виллу Андромеда.
- Что? Ты это всерьез?
Его высокая фигура вдруг стала терять четкость очертаний и воображе-
ние и явь слились воедино. В какой-то момент ей показалось, что он при-
шел, чтобы вновь признать ее своей женой, своей любимой, женщиной, без
которой он не мыслит своей жизни... Затем мираж рассеялся, и по его
грозному лицу Сапфира поняла, что все обстоит несколько иначе.
- К моему большому сожалению, да, - горько усмехнулся он. - Поверь
мне, я прошу тебя об этом не ради себя. Для меня последние пять дней
оказались самыми спокойными за все время, что ты в Греции.
Его презрение было подобно пощечине, но Сапфира держалась достойно,
ничем не выдав своих чувств под жестоким взглядом Тэйна.
- Тогда почему же ты хочешь нарушить свой покой?
- Со Стефаносом произошел несчастный случай.
Позднее она спрашивала себя, не было ли его жестокое заявление заду-
мано как наказание для нее? Если так, то он должен быть очень доволен
результатом, подобным разорвавшейся бомбе.
- Боже мой! Что произошло? Где он? - В отчаянии она схватила его за
руку, чуть повыше локтя, не замечая всей иронии того, что повторяет ти-
пичный для Тэйна жест. Из-за волнения она перестала контролировать себя
и, вцепившись в его руку, попыталась добиться от него ответа. - Он жив?
- Разумеется, жив. Он даже не слишком сильно ушибся. - Холодноватая
сдержанность его ответа не сразу успокоила Сапфиру, так как ей пришлось
бороться с накатившей на нее головокружительной слабостью. - Пару дней
назад я распорядился установить в саду качели, - мрачно продолжал он. -
Мне казалось, это както развлечет их. Вместо того чтобы, как им было ве-
лено, закрепить ремни, наш сын попробовал покачаться стоя, а Спиридоула
в это время занималась Викторией. Ну и, как и следовало ожидать, он сва-
лился с качелей на землю.
- У него нет сотрясения мозга? Он ничего себе не сломал? - разволно-
валась Сапфира, схватившись за Тэйна, чтобы не упасть.
- Перестань, Сапфи! - Впервые она уловила нотку сочувствия в низком
голосе Тэйна. Он осторожно снял с себя ее руки и сжал их в своих сильных
ладонях. - Успокойся и выслушай меня. Его намного больше испугало и рас-
строило то, что я могу наказать его за непослушание. Естественно, я от-
вез его в больницу, чтобы сделать рентгеновский снимок. Ничего такого,
что не могло бы восстановиться за несколько дней само по себе, с ним не
произошло, если не считать...
- Если не считать чего? - в глубокой тревоге спросила она.
Тэйн пожал плечами.
- Если не считать того, что он хочет видеть свою мать. Он знает, что
не может видеться с тобой каждый день, но отказывается понимать, почему
ты не приходишь к нему, когда с ним приключилось несчастье. Он думает,
что его наказали за какой-то проступок, и постоянно твердит, что очень
жалеет об этом, и спрашивает, когда ты его простишь.
- Я еду немедленно. - По ее лицу текли слезы. Смахнув их тыльной сто-
роной руки. Сапфира позволила Тэйну проводить ее вниз и усадить в маши-
ну. Странно, что она не заметила ее знакомых очертаний, стоя несколько
минут назад во дворе дома. Хотя в тот момент она была занята тем, как
повежливее отвергнуть домогания Майкла.
Она позволила Тэйну усадить себя на переднее сиденье, рядом с води-
тельским местом, и вспомнила гневные филиппики Майкла против тирании ее
мужа. В этом с ним нельзя не согласиться, с холодной отрешенностью поду-
мала Сапфира. Ее мозг терзала тревога за сына. Только где-то в отдельных
уголках ее сознания настойчиво звучали мотивы из прошлого: Тэйн, власте-
лин, повелитель, хозяин...
Несколькими минутами позже, не успел Тэйн повернуть ключ в замке, как
Спиридоула распахнула передние двери.
- Он сейчас спит. Оба они спят. - Ее широкая улыбка была адресована
Сапфире. - Теперь, когда вы здесь, с ним будет все хорошо, вот увидите!
- Я должна подняться и увидеть его. - Не обращая внимания на добро-
душное ворчание Тэйна и одобрительный кивок Спиридоулы, Сапфира устреми-
лась наверх, перепрыгивая через две ступеньки, полная невыразимой трево-
ги и холодной решимости во что бы то ни стало увидеть сына, обеспокоен-
ная, несмотря на заверения Тэйна, тем, что ее ожидает в детской.
Оба малыша мирно спали в своих кроватках, разделенных столом, на ко-
тором тускло светила ночная лампа.
- О мой Стефанос, мой дорогой малыш! - пробормотала она, опускаясь на
колени рядом с мальчиком и ощупывая кончиками пальцев его прохладный ло-
бик, как бы пытаясь своими прикосновениями к его нежной коже успокоить
его и в то же время не разбудить. - Мамочка с тобой, мой родной.
Она осторожно приподняла простыню и, увидев на нем легкую хлопчатобу-
мажную пижамку, с волнением стала разглядывать ничем не прикрытую часть
тельца, пытаясь увидеть какую-нибудь ссадину, синяк или ушиб, но не наш-
ла ничего. Она колебалась, ей хотелось, как бы это ни было эгоистично,
разбудить его, почувствовать, как его ручки обвиваются вокруг ее шеи, и
она все время убеждала себя, что ничего страшного с ним не произошло.
- Оставь его, Сапфи. Пусть он спит, - услышала она тихий, но реши-
тельный голос и, резко обернувшись, почувствовала устремленный на нее
отстраненный взгляд Тэйна, будто она была здесь непрошеным и чужим чело-
веком. Сердце у нее сжалось от боли. Он вовсе не желал ее присутствия в
доме. Если бы Стефанос заснул чуть раньше, она так бы ничего и не узна-
ла.
- Пожалуй, ты прав. - Было невероятно трудно подавить в себе мате-
ринский инстинкт, но в то же время бессмысленно тревожить ребенка, когда
он наконец успокоился. Вздохнув, Сапфира вновь укрыла малыша простыней
и, наклонившись, прикоснулась губами к его мягкой щечке. После этого она
подошла к другой кроватке и поцеловала Викторию.
Она с трудом поднялась, чувствуя во всем теле слабость и усталость от
пережитого шока, и, подняв глаза, увидела устремленный на нее твердый и
оценивающий взгляд Тэйна.
- Ну что, оказалось, мое присутствие вовсе не так уж обязательно! - с
наигранной веселостью сказала Сапфира, но, к своему ужасу, она по-
чувствовала, как глаза ее наполнились влагой и по щекам покатились две
безжалостные, непрошеные слезы. Ей стоило усилий сделать вид, что ничего
не произошло. - Я позвоню тебе утром, чтобы узнать, как он себя чувству-
ет, если ты не возражаешь. - Сапфира не стала дожидаться ответа, зная,
что Тэйн не будет возражать. - А сейчас я была бы тебе более чем благо-
дарна, если бы ты вызвал для меня такси.
- Насколько более... Сапфи? - спокойно, без всякого выражения на лице
спросил ее Тэйн. - Достаточно для того, чтобы попрощаться со мной столь
же страстно, как со своим провожатым сегодня вечером?
- Ты шпионил за нами! - с негодованием воскликнула Сапфира, чувствуя,
как кровь прихлынула к ее лицу.
- Тише! - Тэйн вывел ее из детской и закрыл за ними дверь. - Дети
достаточно наслышались наших ссор, им хватит на всю жизнь. Ради всего
святого, дай им спокойно поспать. - Он мягко подтолкнул ее к лестнице. -
Мы закончим наш разговор внизу, если ты этого хочешь.
- Нет-нет, я просто хочу вернуться к себе, - запротестовала она, очу-
тившись внизу и не в силах противостоять Тэйну, твердой рукой направив-
шему ее в гостиную.
- Если ты предпочитаешь миловаться со своим ухажером под хорошо осве-
щенной аркой, то должна знать, что рискуешь быть замеченной, - сказал он
с холодной и презрительной усмешкой на губах. - Твое счастье, что ты не
пригласила его к себе на ночь.
- Об этом не могло быть и речи, - ледяным тоном отрезала она. - Но
если уж ты так печешься о моей морали, то могу порадовать тебя, сообщив,
что больше не буду встречаться с ним.
- Прекрасно, - спокойно ответил Тэйн. - Хотя почему ты думаешь, что я
поверю этому, в то время как ты не устаешь обвинять меня, без всякой
причины и несмотря на мои многократные отрицания, в неверности, убей
Бог, не знаю! Надеюсь все же, что ты говоришь мне правду, Сапфи, так как
я хотел бы знать еще кое-что. Какие у тебя соображения насчет Стефаноса?
- Что ты имеешь в виду? - с недоумением уставилась на него она.
- Я имею в виду, когда он проснется утром и станет плакать, увидев,
что тебя нет рядом, - нетерпеливо бросил он.
- Все будет хорошо. Ты же сам сказал: ничего серьезного у него нет!
- Я не говорю о его физическом состоянии. Меня тревожит то, что эмо-
ционально он разрывается на части! Ради всего святого, как ты можешь
быть настолько слепой? До последнего времени, в течение девяти месяцев,
ты навещала детей каждый день. Им трудно понять твое отсутствие, как бы
ты им это ни объясняла. Theos mou! - взорвался Тэйн, не слыша ее немед-
ленного ответа. - Самое меньшее, что ты можешь сделать, - это остаться
здесь на ночь и быть радом, когда малыш утром позовет тебя.
- Я не могу! - с трудом выдавила из себя Сапфира. Продолжать эти му-
чения было бы слишком жестоко как для нее, так и для детей.
- Но почему же, Сапфира? Почему? - с агрессивной настойчивостью тре-
бовал он. - Есть какая-то причина или тебе просто доставляет удо-
вольствие делать все наперекор мне?
- Это нечестно! - бросилась она на свою защиту. - Я тоже могу спро-
сить тебя, доставляет ли тебе удовольствие унижать меня?
- Унижать тебя? - он вскинул брови, разыгрывая изумление. - Когда же
я унижал тебя, Сапфира?
- Все это время! - возмутилась она. - С того самого момента, как я
вошла в этот дом, ты все время помыкал мной, как если бы... если бы...
- Как если бы я любил тебя и хотел, чтобы ты освоилась в этом новом и
незнакомом для тебя окружении с наименьшими трудностями? - тихо продол-
жил он, глядя на ее непокорное лицо сквозь полуопущенные веки.
- Нет! - в отчаянии выкрикнула она, пытаясь объяснить ему свои тог-
дашние чувства. - Как если бы я была строптивым ребенком, нуждающимся в
строгой дисциплине!
- В самом деле? - напустил он на себя озадаченный вид. - Должен приз-
нать, что не могу припомнить ничего подобного.
- Ты помнишь тот день, когда мы все утро собирали полевые цветы и,
когда я нечаянно опрокинула корзину, ты настоял, чтобы я ползала по по-
лу, подбирая каждый цветок, и клала их опять в корзину?
- Первого мая, через год после нашей женитьбы?
Сапфира кивнула, и Тэйн нахмурился, как бы силясь припомнить тот слу-
чай.
- Мы собрали большую корзину. Я помню, какой это был чудесный день, и
я хотела после завтрака спуститься с тобой на берег...
- А я сказал тебе, что у меня нет времени и я должен поработать над
очень важной программой. - По его веселому и ироничному взгляду Сапфира
поняла, что его забывчивость - не что иное, как поза. Внезапно она по-
чувствовала пробежавший у нее по спине холодок - запоздалое предупрежде-
ние, что она была неосторожна, вспомнив именно этот инцидент. Если он
помнил все с такой же ясностью, как она...
В тот раз она была раздражена и злилась на него, потому что хотела
полностью насладиться чудесным весенним днем. Безумно любя Тэйна, она не
желала делить его ни и кем и ни с чем, тем более с бездушным компьюте-
ром. Теперь-то она понимала, что была тогда эгоистичным и испорченным
ребенком. Почувствовав себя обделенной его вниманием, она фыркнула и с
гордым видом прошествовала по комнате, задев своей широкой юбкой корзину
с дикими хризантемами и рассыпав цветы по всему отполированному деревян-
ному полу.
Сапфира уже подошла к двери, когда Тэйн окликнул ее и потребовал,
чтобы она собрала цветы и поставила их в воду.
- С какой стати? - разозлилась она. - Это всего лишь сорняки. Пусть
Эфеми подберет их и выбросит. В конце концов, мы за это ей платим!
Она помнила холодную отповедь Тэйна так ясно, как будто это было вче-
ра.
- Мы платим ей за уход по дому, а не за то, чтобы она убирала за то-
бой после твоих детских выходок, Сапфи. А теперь возьми и подбери их.
Она смотрела на него, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце,
и испытывая целый вихрь самых разнообразных эмоций. С одной стороны, ей
хотелось взбунтоваться и выйти, гневно хлопнув дверью. Интересно, как бы
он себя повел? С другой, она понимала, что есть пределы, которые она не
может переступить, не рискуя разрушить их общее счастье. И все же полная
сдача на милость его не терпящей возражения воли была бы невыносимой для
ее гордого нрава!
В конце концов она нашла компромиссный вариант. Одарив его улыбкой,
полной невинного очарования, она опустилась на колени и с милым усердием
стала подбирать цветы. Пусть он заставил ее склониться перед ним, став
на колени, но в конце концов она заставит его сделать то же самое и вый-
дет из их поединка победительницей! Она не спеша собирала цветы, тихо
напевая себе под нос и ощущая на своей склоненной голове его пристальный
взгляд, замечая тоскующие по работе, а сейчас лениво лежащие на бедрах
пальцы его сильных рук, чувствуя, как ее длинные светлые волосы касаются
пола, а груди, упругие и полные, распирают низкое декольте ее ситцевого
платья.
- Ты все сделала тогда, как я просил. Ты собрала все цветы. - Он ду-
мал о том же, о чем и она, прошлое в его воображении было таким же чет-
ким, как и у нее. И стоило ей заметить огонек, осветивший его прекрасные
глаза, и улыбку, чуть тронувшую уголки рта, чтобы понять, что он мыслен-
но видит перед собой сцену, разыгравшуюся между ними тем знойным весен-
ним полуднем. В конце концов ей пришлось разрушить магию общих воспоми-
наний и вернуться к печальной действительности их теперешнего положения.
- Это было так давно... - начала она, но вынужден" была туг же прер-
вать себя, почувствовав такую сухость в горле, что ей стало трудно гово-
рить.
- Уже четыре года, - согласился с ней он. - Ты уже носила под сердцем
моих детей, но мы не знали, - мягко сказал он глуховатым от переполняв-
ших его чувств голосом. - И ты склонилась передо мной на коленях и под-
няла свои прелестные глаза...
- Тэйн, прошу тебя! - Она не хотела, чтобы он продолжал, чтобы описы-
вал, что произошло потом, так как все это было уже в прошлом, волшебный
сон, рассеявшийся как дым в свете суровой реальности.
- И ты сказала мне, что тебе очень жаль, что ты не хотела мешать моей
работе... - он заметил, как легкая краска на ее лице сменяется ярко-пун-
цовым цветом, - ... а потом твоя рука скользнула по моему бедру туда, и
ты положила свою прекрасную голову мне на колени...
С расширившимися от глубокого смущения глазами, чувствуя, как дрожат
ее руки, она запахнула на себе края кофты. Ее тело откликнулось на его
слова так же, как когда-то оно откликалось на призыв его тела: оно стало
наполняться теплом, болезненным томлением и излучать потоки любви, кото-
рые, как она считала, иссякли навсегда.
- Во всем этом нет никакого смысла! - в отчаянии вырвалось у нее.
- Я думаю, ты не права, - с издевкой усмехнулся он. - Я хотел бы убе-
диться, что ты помнишь, чем это все закончилось.
Как будто она когда-нибудь могла это забыть.
Она тогда победила, в чем никогда не сомневалась, только потому, что
Тэйн был не в силах сопротивляться ей в те головокружительные, те первые
дни их счастья. Повинуясь ее молчаливому приглашению, он повалил ее на
пол, и вслед за нею повалился сам, прижав ее к жесткой, оливкового цвета
поверхности всем весом своего великолепного сильного тела. И вновь цветы
разлетелись по полу, падая ей на лицо и на тело, обнаженное там, где
Тэйн успел расстегнуть пуговицы на платье.
Она протестующе закричала, почувствовав терзавшие ее спину жесткие
половицы, а он лишь рассмеялся торжествующим и радостным смехом мужчины,
наслаждающегося собственной силой и уверенностью в неминуемом утолении
своей страсти. Рывком подняв ее с пола, он на руках понес ее к заветной
двери их спальни. Уже на пороге она не преминула подчеркнуть свою побе-
ду, сладко промурлыкав, прижавшись к любимому лицу: "Как же насчет цве-
тов?" Ее триумф стал полным, когда он громко заявил в ответ: "Пусть Эфи-
ми сама подберет их, мы за это ей платим!"
В тот день он больше не садился за компьютер. Уже потом, позднее, она
нашла у себя на груди маленькую раздавленную хризантему, пахнущую ее ду-
хами и напитанную ласками Тэйна, и осторожно вложила цветок между стра-
ниц Библии, в Книгу Деяний, ту самую книгу, которая первой поведала ис-
торию ее тезки Сапфиры.
- Я помню, - наконец сказала она, стараясь говорить бесстрастным, ли-
шенным всякого выражения голосом, прилагая отчаянные усилия, чтобы не
провести языком по сухим от волнения губам под пристальным взглядом Тэй-
на. - Я также помню, что случилось с цветами. Эфими поставила их в воду,
и позже вечером я сплела из них венок и украсила им парадную дверь, что-
бы таким образом благословить на счастье наш дом и нашу семью в новом
году. - Несмотря на все самообладание, было заметно, как дрогнул у нее
голос. - Он должен был засохнуть и сохраняться в таком виде еще долгое
время... вместо этого через пару недель венок распался на части, и ветер
унес с собой его остатки.
Это оказалось предсказанием их будущего, но тогда Сапфира в своей
слепоте не придала этому значения.
- Сядь, Сапфи, - спокойно сказал Тэйн, указывая на стул. - В этой си-
туации есть один выход, который мы должны рассмотреть.
Сапфира послушно села, не столько из-за боязни не подчиниться его
уверенной и властной силе, сколько из-за того, что ноги отказывались ее
слушаться, и стала с тревогой наблюдать, как Тэйн с озабоченным видом
вышагивает по комнате, пока наконец он не остановился прямо перед ней.
- Я решил отказаться от твоей квартиры, чтобы ты смогла вернуться на
виллу Андромеда и пожить здесь несколько месяцев.
- Это просто смешно! - Совершенно сбитая с толку, Сапфира впилась
взглядом в его лицо, стараясь уловить хоть какую-то логику в его абсурд-
ном заявлении. - После этого все будет выглядеть нелепым фарсом...
- Разве это не то, что ты и так уже сделала? - с горечью спросил он.
От прозвучавшего в его словах обвинения ей стало не по себе, но в
них, призналась она, была настоящая правда.
- Но ведь... - машинально начала она, понимая лишь то, что каждый
раз, когда она будет смотреть ему в лицо, ей все трудней будет залечи-
вать свои сердечные раны.
- Для начала выслушай меня! - оборвал ее Тэйн, сердито глядя на нее с
высоты своего роста, воинственно скрестив руки на широкой груди и весь
подавшись вперед, в любую минуту готовый к атаке и все же полностью вла-
деющий собой. - Мой план состоит в следующем: мы поделим виллу так же,
как это было с домом на Константиносе. В твоем распоряжении будет
большая спальня, а я буду спать на кушетке в своем кабинете. Днем, когда
я нахожусь на работе, ты будешь полновластной хозяйкой в доме. По вече-
рам ты сможешь уединяться в своей комнате. Согласись, она достаточно ве-
лика, чтобы одновременно служить неплохой гостиной.
Глава седьмая
- Не вижу смысла. - Удивленная его предложением. Сапфира не могла
скрыть своей враждебности. - Идея официального развода возникла из-за
того...
- Из-за того, что ты не захотела делить со мной ни свою жизнь, ни
свою постель! - резко перебил ее Тэйн. - Что ж, после официального раз-
вода второе отпадет само собой, и я предлагаю тебе лишь первое, пока
Виктория и Стефанос не станут достаточно взрослыми, чтобы понять, что в
происшедшем между нами они не виноваты и что они не отвечают за то, что
мы разлюбили друг друга, хотя, несмотря на это, мы оба их очень любим. -
Он всматривался в ее несчастное лицо, и вокруг его жесткого рта появи-
лись напряженные морщины. - Похоже, попытки, предпринятые тобой на Конс-
тантиносе, приучить их к мысли о том, что отныне мы будем жить отдельно,
не принесли результатов, на которые ты, должно быть, надеялась. Сейчас
они ничего не могут понять и глубоко несчастны, и, кажется, мне не
очень-то удается объяснить им ситуацию.
Несмотря на щемящую боль в сердце, Сапфира с трудом подавила улыбку,
услышав, как он признается в своем бессилии. Он всегда настолько просто
решал все проблемы, что она не могла не почувствовать его отчаяния от
невозможности найти общий язык с собственными детьми.
- Я не знаю... - Она переплела руки, стараясь унять дрожь в пальцах.
То, что сказал Тэйн, звучало вполне разумно. Может быть, такое решение
не вписывается в общепринятые нормы, но ведь это лишь на время, и, кроме
того, случается довольно часто, что супруги, давно ставшие чужими, про-
должают жить в одном доме и почти не общаются.
- Ну так что? - негромко спросил он; и глаза его сузились, наблюдая
за тем, как меняется выражение ее лица. - Что для тебя важнее - счастье
твоих детей или осуществление собственных желаний?
Как он может быть таким жестоким после жертвы, которую она уже при-
несла? Разве только он все еще считает, что она собиралась убежать с
Майклом. Сегодня вечером он видел их вместе, был свидетелем их страстно-
го поцелуя, который вырвал у нее Майкл, и вряд ли это может способство-
вать тому, чтобы он поверил ей, как бы категорически она ни отрицала
свой интерес к брату Лорны.
- Это одно и то же, - сказала она гордо и с вызовом вздернула подбо-
родок в ответ на презрение, сквозившее в его тоне. - И как же долго бу-
дет продолжаться такое положение вещей?
- Откуда, черт побери, я могу знать? - Его собственные бушевавшие
внутри чувства отражались, как в зеркале, на его надменном лице, а голос
звучал напряженно и резко. - Столько, сколько это будет необходимо,
столько, сколько мы оба сможем это выдержать!
- Мне нужно время подумать...
Откуда-то из глубины сознания всплыли образы невинных детских морда-
шек. Она убедила себя, что сможет пережить разлуку, позволив себе их ос-
тавить. Возможно, если бы у нее не было альтернативы, она бы нашла в се-
бе силы это сделать, но, когда ей предложен выбор, каким бы болезненным
он для нее ни был, она почувствовала, что на мгновение ее решимость по-
колебалась.
Тэйн пожал плечами, впившись беспощадным пронизывающим взглядом в ее
фигуру.
- Столько, сколько тебе угодно. Начиная с сегодняшнего вечера, и
дальше день за днем, если так тебе легче?
- А где я буду жить в случае согласия? В своей комнате?
- Твоя комната не очень удобна. До сегодняшнею вечера, когда я ждал
тебя здесь, я както не замечал, насколько она мала. Я постараюсь догово-
риться о продаже дома и подыскать что-то подходящее для нас обоих. Хо-
чешь что-нибудь выпить? - резко спросил он и повернулся к ней спиной. -
Я, пожалуй, налью себе.
- Спасибо, не откажусь. - Она приняла его предложение. Ей будет труд-
но, но, если постараться, она сможет его не видеть, сможет ускользнуть
от мощной ауры его воздействия, избежать власти над ней его прекрасного
тела, сможет закрыть глаза и не думать о женщинах, которые будут прихо-
дить и уходить, занимая ее место, а может быть, уже заняв ее место,
грустно поправила она себя. То, что она получит в награду, заставит пре-
одолеть невыносимую боль от сознания, что ее отвергли. Но так не будет
длиться вечно.
Она попыталась представить себе время, когда близнецы вырастут и ее
роль в их жизни, без всякого ущерба для них, станет меньше, но не смог-
ла. Испытывая всю тяжесть вины за то, что разрушила их жизнь, на этот
раз она была готова гарантировать им стабильность, в которой они так
нуждались, на столько, на сколько понадобится и будет практически воз-
можно.
В то же мгновение она почувствовала на своей руке прикосновение руки
Тэйна, протягивавшего ей стакан с изрядным количеством коньяка.
- Ну что, договорились, ты будешь здесь утром, когда Стефанос прос-
нется и станет звать тебя?
Он задавал ей сразу два вопроса в одном, она была достаточно умна,
чтобы понять, насколько многозначительна вторая половина вопроса, но в
любом случае ответ требовался только один.
- Да, - тихо сказала она. - Договорились, при условии, что ты будешь
соблюдать требования закона о раздельном проживании.
Он помолчал, но она не могла не заметить огонек удовлетворения во
взгляде его блестящих глаз и то, как победно он расправил плечи, накло-
няясь к ней и поднося свой бокал к ее бокалу.
Спустя десять минут, все еще ощущая на губах обжигающий вкус коньяка,
она медленно разделась, надев ночную сорочку, которая попрежнему лежала
в шкафу, где она оставила ее, когда впервые покидала эту комнату. Влеко-
мая какими-то неподвластными ей силами, она, двигаясь, словно в трансе,
подошла к огромному зеркалу в дверце платяного шкафа и скрупулезно стала
рассматривать свое отражение.
Пребывание в Константиносе пошло ей на пользу. Она дотронулась до об-
наженного плеча, повела пальцами по ключице, с удивлением и удовольстви-
ем обнаружив, что ее острые очертания сгладились. Ее грудь тоже восста-
новила свою форму и полноту, глаза обрели прежний блеск, а глубокие вер-
тикальные складки, идущие от носа к подбородку, почти полностью разгла-
дились!
Правда, волосы ее были еще в ужасном состоянии - солома вместо преж-
них шелковистых прядей, но, без сомнения, ее физический облик начал из-
меняться к лучшему. Она содрогнулась при воспоминании о том, сколько
неприязни было во взгляде Тэйна при виде ее обнаженного тела, когда пос-
ледний раз они спали вместе. Она резко вскрикнула, услышав громкий стук
в дверь.
Торопливо набросив на плечи пеньюар, она слегка приоткрыла дверь,
уверенная, что это Тэйн, и чувствуя легкое раздражение оттого, что он
нарушил ее уединение.
Как нехорошо с его стороны убедить ее остаться и теперь, празднуя
свою победу, тревожить ее в то время, как она мечтала об одном - лечь и
хоть немного поспать.
- Ты так и не забрала свои поздравительные открытки, Сапфи. - Он про-
тянул ей несколько конвертов. - Сейчас это, правда, с некоторым опозна-
нием, но, с другой стороны, добрые пожелания не имеют срока давности, не
так ли?
Она сухо поблагодарила его, радуясь тому, что он не искал предлога
остаться, снова села на широкую кровать, чувствуя страшную усталость, но
достаточно заинтригованная, чтобы просмотреть почту. Одно поздравление
было от родителей, другое от Дэвида и Марши, еще одно от Лизы, ее лучшей
подруги по колледжу. Оставалось еще три. Она узнала почерк своей крест-
ной и тетки по отцу, они обе прислали смешные открытки с короткими, дру-
жески непринужденными посланиями. Никто из них не был в курсе, как обс-
тоят ее семейные дела, правда, родители знали, что она болела какое-то
время и находилась на лечении в клинике.
Знали лишь то, что это было два года назад и что сейчас она полностью
поправилась и вернулась в счастливое лоно семьи. Сапфи старалась всеми
силами поддерживать эту иллюзию, хотя теперь, естественно, она должна
будет сказать им всю правду. Одна Эбби не будет ни шокирована, ни удив-
лена. И вот наконец последняя открытка.
Сапфи безошибочно определила почерк сестры. Аккуратный и разборчивый,
как и подобает учительнице. Такую же открытку она получила и в свой пре-
дыдущий день рождения, а прошлым августом получила от нее письмо. Были и
еще две открытки, поздравление с Рождеством, которые аккуратно приходили
в период между сегодняшним днем и той минутой, когда Эбби обманула ее
доверие и привязанность, толкнув Тэйна на предательство.
Она не хотела думать об этом, но, глядя на красивый почерк своей
сестры, ей было непросто избавиться от одолевавших ее воспоминаний. Ее
отношения с Тэйном уже давно оставляли желать лучшего, с горечью призна-
ла она, пожалуй, с тех самых пор, как она вернулась с близнецами из
больницы. Оглядываясь назад, она все отчетливее понимала, что часть вины
за это она должна была взять на себя. Сама того не подозревая, она прев-
ратила жизнь вокруг себя в кромешный ад! А неожиданный приезд Эбби при-
вел ее в полное замешательство, она изо всех сил пыталась изобразить из
себя хозяйку, которую, она знала, хотел видеть в ней Тэйн. Но ее жалкие
попытки не увенчались успехом.
Она была на грани истерики уже накануне того ужасного дня, когда,
войдя в великолепную гостиную, увидела Эбби и Тэйна в объятиях друг дру-
га. Ее руки сжимали его плечи, словно она встретила давно потерянного
любовника. Он тоже не без благосклонности принимал страсть ее сестры -
она видела это собственными глазами!
Она кинулась к испуганной парочке; к своему стыду, она вопила, словно
заключенный под пытками, нанося своей сестре яростные удары и выкрикивая
обвинения в выражениях, которые до тех пор никогда не решилась бы произ-
нести вслух.
Сквозь собственные выкрики она слышала хриплый и отчаянный голос Тэй-
на, повторявший снова и снова: "Эбби не виновата! Я сам попросил ее
прийти!"
Они вызвали врача, и ее забрали в больницу. Сначала она думала, что
попала в сумасшедший дом, где ей придется пробыть в заточении до конца
своих дней, и, неподвижно уставившись в потолок, отказывалась от воды и
пищи, покорно ожидая смерти. Но постепенно лечение принесло результаты,
и она поняла, что больна и что теперь, когда установлен диагноз гормо-
нального срыва, ее смогут вылечить.
Она по-прежнему отказывалась видеть Тэйна и Эбби, припоминая, что
они, едва успев познакомиться, сразу же нашли общий язык, как и потом,
спустя какое-то время, когда она и Тэйн встречали свое первое Рождество
после того, как в Англии поспешно сыграли свадьбу. Хорошенькая, привле-
кательная Эбби, похожая на Тэйна и по своему характеру, и по своему оба-
янию, пользовалась успехом у мужчин и женщин. Эбби, которую она любила и
которой доверяла...
Только ежедневные свидания с близнецами, которых Тэйн продолжал при-
водить с собой в клинику, а также присутствие всегда бодрой и оживленной
Лорны утешали ее в эти тяжелые часы раздумий, а к тому времени, как ее
выписали, Эбби уже вернулась в Англию.
Тэйн всегда утверждал, что любит Эбби только как сестру жены, и, ког-
да она не верила его словам, предлагал ей прочитать письмо, которое ос-
тавила ей Эбби. Оно подтвердило бы его слова, но она отказывалась ему
верить. Уязвленная в своей гордости, она зашвырнула его нераспечатанным
в дальний угол ящика своего туалетного столика. Именно тогда она и пот-
ребовала развода. Но Тэйн отказался даже обсуждать этот вопрос.
Так прошли месяцы в атмосфере горечи и недоверия, при отсутствии вся-
кой физической близости до того знаменательного дня, когда она, зайдя
слишком далеко в своих обидных упреках, ударила его по щеке. До этого
момента он держался с ней сдержанно, холодно, вежливо и отчужденно. Но
ее поступок оборвал сдерживающую нить.
- Довольно, - процедил он сквозь стиснутые зубы. - Раз ты так, моя
любовь...
Испугавшись темной силы, которую в нем пробудила, уверенная в том,
что он убьет ее, она сопротивлялась, как только могла, когда он наполо-
вину втащил, наполовину внес ее в спальню, швырнул на кровать и стал
стаскивать с нее одежду.
- Тэйн! Нет, ради всего святого, только не так! - Ее крики звучали
приглушенно под тяжестью его тела, когда она извивалась, задыхаясь в
яростном сопротивлении. Уже много месяцев она не спала с ним, и перспек-
тива насильственного совокупления в качестве наказания наполняла все ее
существо страхом.
- Что еще мне остается делать, - глаза его сверкнули из-под темных
ресниц, - раз ты называешь меня лжецом и распутником и отказываешься
прислушаться к голосу рассудка? - Он говорил хрипло и прерывисто. - Если
мне суждено ждать, когда ты придешь ко мне, я буду ждать всю жизнь.
Ее движения только усилили его возбуждение.
- Вот так, мой ангел, - прошептал он, нежно проводя ищущими руками по
ее телу. - Сопротивляйся мне, если хочешь, но наступит час и ты сдашься
мне, позволь мне сделать тебя своей пленницей...
Несмотря на страх, ее тело откликнулось на колдовские чары его при-
косновений, сделалось податливым и раскрылось, чтобы принять его, и она
с восторгом приняла его в роли своего завоевателя, и скрытое желание
мерцало в глубине ее глаз, в изгибе губ, напряженно набухших сосках и в
чувственных движениях бедер.
- О Боже! - Прошло несколько месяцев, а она все еще вспоминала бла-
женство той ночи, свою уверенность в том, что этот почти насильственный
акт чувственной страсти без следа сотрет каждый атом прошлого, чтобы
после этого, насытив и удовлетворив свой голод, они смогли снова вместе
взглянуть в лицо будущему; что ни одна женщина не сумеет еще раз отоб-
рать у нее Тэйна после слияния их тел в торжествующем порыве любви...
- Сапфи... - Ее имя сладко ласкало его губы, пока он любовался ею,
медленно охватывая ее всю восхищенным взглядом, пожирая ее глазами в
приступе чувственного голода, обещавшего экстаз и блаженство после свое-
го утоления. И вдруг... Он замер, его взгляд впился в отметину, сделан-
ную ножом хирурга: шрам, словно след от кривой турецкой сабли, багровел
на нежной округлости живота.
Доживи она до ста лет, ей никогда не забыть ни его взгляда, полного
неприкрытого отвращения, сменившего собой мечтательность и желание, ни
того, как его тело полностью отвергло ее. Тонко чувствуя каждую его ре-
акцию, она заскулила от обиды и боли, отползла в сторону, ощущая, как
ноет все ее тело, как разрывается от горя сердце, и не хватит никаких
слез, чтобы успокоить его.
Несмотря на то что было уже поздно, с трудом натянув майку и джинсы,
она убежала искать приюта к Лорне. На следующее утро Тэйн оставил ей за-
писку. Он по-прежнему не одобрял развода, но был согласен на раздельное
проживание.
Вся процедура, занявшая девять месяцев, была пронизана иронией. И все
это могло показаться смешным, если бы исход дела оказался менее трагич-
ным. И вот она снова на их супружеском ложе - одна, уставшая до изнемо-
жения, не может заснуть. Она задумчиво держит в руках конверт с поздра-
вительной открыткой от Эбби. Странно, что ее сестра продолжала упорство-
вать. Она обнаружила, что держит открытку, не заметив, как вскрыла кон-
верт. Прекрасный букет цветов, стандартное поздравление-с днем рождения
и пожелания успехов, ниже просто подпись: "Любящая тебя сестра Аби-
гайль".
Неужели все эти месяцы она заблуждалась в том, что произошло? Подоб-
ная мысль не впервые приходила ей в голову, но каждый раз она взбрасыва-
ла ее из опасения обмануться, поверив в то, во что она так отчаянно же-
лала поверить.
Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Чувствуя, как бешено коло-
тится сердце при одной лишь мысли о том, что ей предстоит, она вытащила
из ящика письмо, снова залезла под одеяло, подложила под спину подушки и
заставила себя успокоиться. После всего пережитого она должна была пе-
рестать чувствовать боль. Но сердце беспокойно билось в груди, когда она
вскрыла конверт. Своим аккуратным почерком Эбби писала:
Я попросила Тэйна передать тебе это письмо, когда ты будешь чувство-
вать себя лучше. Дорогая Сапфи, слава Богу, что он уговорил меня тогда
приехать в Грецию. Он позвонил мне, ты знаешь, и сказал, что страшно пе-
реживает и беспокоится за тебя, он думает, что у тебя, наверное, что-то
вроде нервного срыва, но местный доктор не проявляет озабоченности твоим
состоянием. Он умолял меня приехать, чтобы повидаться и поговорить с то-
бой, зная, как мы были близки, в надежде, что ты, может быть, захочешь
излить мне душу.
О Сапфи! Я была так потрясена, когда увидела тебя. Даже то, что тебе
пришлось пережить, не могло вызвать такое состояние депрессии, в каком
ты была, поэтому я позвонила Марше и рассказала ей обо всех симптомах
твоего состояния, и она согласилась с моим подозрением, что ты страдаешь
редкой формой послеродовой депрессии, которая оказалась запущенной и
нуждалась в специальном и немедленном лечении.
Тэйн был в совершенном отчаянии, когда я сказала ему об этом. Он об-
винял себя в том, что медлил и не обратился к врачам раньше, но как он
мог? Ведь все, что произошло, было для него впервые. Он заплакал, Сапфи.
Он не поблагодарил бы меня, что я рассказываю тебе это, но вот как все
было. Он сидел в кресле и проклинал себя за то, что сделал с тобой, а
потом заплакал - тяжело, навзрыд. Это были рыдания человека, ни разу в
жизни не изведавшего облегчения, которое приносят слезы. И я заплакала
вместе с ним, заплакала от боли, твоей и его! И тогда я протянула к нему
руки и стала гладить и успокаивать его, словно он был одним из моих уче-
ников, а он прижался ко мне, как маленький мальчик, чей мир вдруг рассы-
пался на части... и тут вошла ты...
К тому времени, когда ты будешь читать это письмо, ты уже попра-
вишься. Твой лечащий врач использует самые современные методы и уверен,
что все будет хорошо. Дорогая Сапфи, я понимаю, почему ты не хочешь сей-
час меня видеть, но я ничего не могу здесь поделать и возвращаюсь в Анг-
лию, я уверена, ты скоро поймешь, что единственная любовь, которая свя-
зывает меня и твоего мужа, - это любовь к тебе!
Тэйн плакал из-за нее? Удивленная, Сапфи провела ладонью по разгоря-
ченному лбу. Она была уверена, что он возненавидел ее - возненавидел то,
что с ней стало. Ведь его пронизывающие, оценивающие взгляды были не чем
иным, как взглядами пристрастного критика. Нахмуренные брови, однослож-
ные резкие ответы, провоцирующие вопросы - все это было формой допроса,
с целью проверить ее способность быть женой и матерью, не так ли? Она
так подло подвела его. Соблазнила, заманила его в ловушку, а потом ока-
залась не способной ни нормально родить, ни нормально вскармливать его
детей. Он имел полное право ее ненавидеть. Она смирилась с тем, что
больна, - ведь очень многие женщины страдали послеродовой депрессией и,
полечившись, выздоравливали, не так ли? Неужели ее срыв не доказал, что
она еще слишком незрелая, слишком неподходящая для того, чтобы оста-
ваться женой такого человека, как Тэйн? Она вернулась из клиники, изле-
чившись от своей депрессии, но уверенная в том, 410 он больше ее не лю-
бит. Она отвергала его заверения в верности и отказывалась делить с ним
постель, так как знала и стыдилась своего безобразия.
О Боже милосердный! Кого она хотела наказать? Тэйна или себя самое за
то, что не сумела стать ему достойной женой?
Если бы только можно было снова вернуть те дни, она бы никогда не
повторила своих ошибок. Инстинктивно она понимала, что ее сестра написа-
ла чистую правду. Она закрыла глаза, письмо выпало у нее из рук, и она
выключила свет. Умная, добрая Эбби написала ей, что Тэйн любит ее. Но
прошло почти два года. С тех пор было сказано множество взаимных оскорб-
лений, и оба они стали участниками законной схватки, которую оба и про-
играли: ветхая ткань их брачного союза предстала на всеобщее обозрение,
истершиеся нити их когда-то огромной любви открыты для пересудов.
Сейчас между ними нелегкое перемирие. А любовь? Она утрачена навсег-
да. Она покинула ее, взрослеющую слишком медленно, а единственную козыр-
ную карту в игре любви - совершенство тела - отняли у нее навсегда с по-
явлением на свет детей Тэйна. Если бы он любил ее, он бы не обратил вни-
мания на ее обезображенное тело, но его взгляд, полный похоти, оказался
слишком придирчивым.
Подавив горестные рыдания, она уткнулась лицом в мягкую подушку, вды-
хая сладкий аромат чистого белья, осознавая с чувством полной безнадеж-
ности, что Тэйн, уверенный в ее согласии остаться, распорядился пригото-
вить для нее спальню, да и ночная сорочка, в которой она спала, как она
определила на ощупь и по запаху, была выстирана и отутюжена.
Пытаясь найти удобное положение, она подтянула колени к груди, совсем
как эмбрион в утробе матери. В первые беззаботные месяцы их супружеской
жизни они часто спали с Тайном, тесно прижавшись друг к другу: его рука
покоилась у нее на груди, а его сильное тело, теплоту которого она пос-
тоянно ощущала, ограждало ее, ревностно оберегая от всех... Если бы
только она поверила его заверениям, когда вернулась из клиники, если бы
она была достаточно взрослой, уверений в себе и любила его настолько,
чтобы доверять ему, она бы могла спасти их брак! Вместо этого она сдела-
ла все, чтобы он распался.
Эти мысли ни к чему не приведут! Она села на кровати и при свете,
пробивающемся из наполовину закрытого окна, потянулась к сумочке. Пальцы
нашли то, что искали. Облегченно вздохнув, она достала из коробочки фар-
форовое яйцо, которое так и лежало там с тех пор, как она получила его в
подарок. Размером оно было с ее ладонь. Откинувшись на подушках, она на-
щупала большим пальцем очертания маленького Купидона, следуя вдоль изги-
ба его крыла, изогнутой дуги натянутого лука, неумолимо прямой, направ-
ленной в самое сердце стрелы, и с терпеливой решимостью стала ждать,
когда же сон даст ей, хотя бы на время, освобождение от боли и мучений.
Через несколько часов, разбуженная громким стуком в дверь, Сапфи с
|
