обе щеки, потряс ей руки, окинул своими циничными голубыми глазами, склонил
голову набок и сказал: - Хм, выглядишь ты как-то по-другому. Или все дело в
том, что мы тебя не видели целых две недели. С тобой все в порядке?
- Все отлично, - со смехом ответила девушка. - Я уже большая. Фил! Я
научилась жить самостоятельно. - Энни обернулась, чтобы обнять Диану - Вы
оба так здорово загорели. Как хорошо, что вы оба здесь! Ну и как замужняя
жизнь, Диана? Как ты полагаешь, стоит мне попробовать?
- Пока - порядок, - отозвалась подруга, ее карие глаза потеплели. - По
крайней мере Филипп не храпит. Ну, а как твоя самостоятельная жизнь? Ты не
очень-то скучала, правда?
Диана продолжала весело щебетать, но Энни заметила у нее легкую тень
тревоги и решила успокоить подругу:
- Поначалу все было очень тяжко, но мне понравилось чувство свободы. Не
надо больше спорить, какую программу смотреть по телевизору. И никто больше
не выключит мои пластинки.
Диана рассмеялась.
- Смотри, как бы не стали жаловаться соседи.
- Как вы думаете, в этом отеле найдется глоток горячего чая? - спросил
Филипп, входя в гостиную. Все последовали за ним.
Марк задумчиво наморщил нос.
- Чаю? Я полагаю, что они часто готовят чай для англичан, но есть ли
горячий чай именно сейчас, сказать затрудняюсь.
После этих слов Марк поднял телефонную трубку.
- Чай, а на сколько человек? На двоих? А ты будешь, Энни?
- Да, мне тоже чаю! - кивнула головой девушка.
Диана наблюдала за Марком, пока тот заказывал чай в номер. Затем тихо
шепнула подруге на ушко:
- Ты знаешь, он такой сексуальный... Он ведь привозил тебя в свой
загородный дом? Как там все прошло?
Ну что, скажите на милость, Энни должна была ей ответить? Девушка
судорожно облизнула разом пересохшие губы.
- Удаленный, тихий и мирный уголок...
- Он женат?
Энни отрицательно покачала головой и напоролась-таки на пытливый взгляд
подруги.
- А кто еще был в доме?
У Энни замерло сердце. Она поняла, что на этот вопрос ей рано или поздно
придется ответить - Марк как раз закончил говорить по телефону и сумел-таки
поймать ее безмолвный призывмольбу о помощи и мгновенно присоединился к
дамам, непринужденно произнеся:
- Энни уже успела рассказать о встрече с моими друзьями? Им всем так не
терпелось взглянуть на нее, и мне пришлось нелегко, ограждая ее от
поклонников.
Диана нахмурилась.
- Я считала, что это будет вроде разрядки для нее, надеялась, что Энни
немного отдохнет перед началом гастролей.
- О! Я позаботился о том, чтобы у нее была возможность хорошо отдохнуть.
Вы ведь помните, как я заинтересован в успехе ее гастролей? Мы рассчитываем
продать много ее дисков в течение пары следующих недель, и продать удачно.
За ней уже сейчас бегают фаны, но я верю, что после этих гастролей Энни
станет настоящей звездой.
Диана была явно разочарована тем, что Марк вмешался в их разговор, но
одновременно и радостно рассмеялась.
- Что за вопрос? Конечно же, Энни станет звездой! И не только здесь, во
Франции, но и во всей Европе. - Затеки обняла рукой Энни и прижалась к ней.
- Ведь так?
Энни засмеялась.
- Будем надеяться.
Да, Марк убедителен, холоден, как огурец, ушел от ответа и даже глазом не
моргнул. Наблюдая за ним, Энни дивилась, что он все же за человек? И сколько
правды в том, что он ей наговорил?
А Марк тоже все поглядывал на Энни. Она поняла, что Марк хотел бы
прочитать ее мысли, настроиться на ее волну, понять, что она чувствует
Приезд Филиппа и Дианы в корне изменил обстановку. Но Марк, без всякого
сомнения, не намерен был им уступать. Возвращение друзей вернуло все на
круги своя, вновь окуная девушку в домашний уют их многолетних
взаимоотношений, отдалило ее от Марка, заставило осознать, как мало она,
собственно, знакома с этим человеком, по сравнению с тесной давней дружбой с
Филиппом и Дианой.
За те короткие часы наедине с Марком у Энни не было никакой возможности
прибегнуть к помощи защитной маски, той, что так часто выручала ее на
публике. Не понадобились и изысканные манеры или еще что-нибудь в этом роде,
чем можно было бы оградить свою душу от посторонних взглядов. Ей пришлось
пробыть с ним лицом к лицу такой, какая она есть на самом деле, без прикрас,
и той женщиной, каковой она в действительности была, без налета всего, что о
ней писалось и что ей приписывалось в газетах, смаковалось между
диск-жокеями, обсуждалось фанами. Та Энни была создана прессой и не имела
ничего общего с подлинной Энни. Внезапно девушке пришло в голову, что
теперь, после суток, проведенных вместе с Марком, она гораздо лучше знает
сама себя. А ведь так легко поверить еврей собственной рекламе, можно даже
забыть, где же твое настоящее, а где придуманное репортерами
Долгие годы Энни была слишком занята, чтобы задуматься о все
расширяющейся пропасти между ней настоящей и той, которая появлялась под
маской на публике. Той, что была полностью придумана и приписана ей
средствами массовой информации. Ей едва исполнилось семнадцать, а они уже
принялись отвечать за нее на все вопросы, которые сами и задавали, и их
ответы, по их разумению, должны были соответствовать образу Энни. Энни
никогда этому не противилась. Впрочем, у нее просто не хватало времени.
Разве могла она когда-нибудь остановиться и подумать: кто я? чего я хочу,
что я на самом деле чувствую?
Она открывала рот и честно повторяла те слова, которые вкладывали ей
Филипп и Диана. Она носила те наряды, которые они считали необходимыми для
ее появления в местах, где обычно скапливалась нужная публика, - ночные
клубы, рестораны, отели, модные курорты. Девушка никогда не протестовала
против того, чтобы ею так манипулировали, относились как к живой куколке.
Напротив, она была счастлива, когда ей удавалось порадовать Филиппа и Диану.
К тому же она стольким в своей жизни была обязана им! Она их любила, была им
благодарна...
Но все равно пришло время, когда Энни надо жить самостоятельно, думать
по-своему, самой принимать решения. И Марк помог ей открыть глаза. И как это
ни нелепо, но первое, что Энни самостоятельно решила, - держаться от него
подальше.
Девушка бросила взгляд на Марка, ее изумрудные глаза сверкали вызовом.
Пусть читает ее мысли: "Держись от меня в стороне, Марк! Все кончено! Я не
верю тебе и больше не хочу тебя видеть!"
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Билеты на первый концерт в Париже были распроданы мгновенно. Сама Энни не
предполагала, что будет так популярна во Франции, что будет такой фурор.
Однако Марк и его рекламная команда провели просто огромную работу задолго
до начала ее гастролей, поставив целью создать нужную атмосферу для успеха
Энни. Они поработали с прессой, сообщали в нужное время слухи в нужные
газеты и журналы, на кабельное и спутниковое телевидение, издавали плакаты и
размещали их на видных местах. Особое место в рекламной кампании занимали
интервью Энни музыкальным и околомузыкальным изданиям.
- Пресса не обходит вас вниманием, - с удовлетворением отметил Луи, глава
отдела рекламы. Сказал он это с сознанием гордости за проделанную его
отделом работу. - Билеты распродаются в момент открытия билетных касс. Мне
кажется, что эти гастроли будут успешными. К тому же Франция никогда не была
легким рынком, где можно было бы продать иностранный музыкальный товар,
поскольку в стране есть собственные отличные певцы и музыканты. Однако
должен признать, что сам не ожидал такого ажиотажа в самом начале гастролей.
- Вы для этого проделали просто гигантскую работу, - поздравила его Энни,
и Луи ухмыльнулся, явно довольный ее комплиментом
- Благодарю вас. Я буду под рукой во время гастролей, чтобы помочь вам
справиться с любыми проблемами, которые только могут возникнуть. Так что не
смущайтесь и прямо обращайтесь ко мне.
- Хорошо, не буду смущаться, - пообещала девушка, в то же время абсолютно
убежденная в том, что Фил или один из его помощников сумеют уладить любой
вопрос. Ей еще ни разу не доводилось самой решать проблемы, слава Богу!
Энни поднялась на самой заре, легко позавтракала и укатила на стадион,
чтобы порепетировать перед началом сегодняшнего концерта. Звуковая сцена
была уже почти смонтирована, хотя кое-где еще слышался перестук молотков.
Строители сновали взад-вперед по металлическим лесам, скрепляя их,
подтягивая соединения и пробуя их на прочность. Бывали случаи, когда сцены
обваливались от вибрации, вызванной грохотом музыки, или когда рушились
зрительские трибуны оттого, что фаны, войдя в раж, принимались дружно
топать. Никто не хотел подобного на этот раз.
Не отставали и электрики, напряженно трудившиеся под самой сценой,
проверяя электрические цепи. Микрофоны щелкали и гудели, когда ктолибо в
очередной раз принимался их проверять.
Группа крепких мускулистых молодых ребят начала заносить на сцену
музыкальное оборудование. Клавишные и ударные уже заняли почти все свободное
место, а еще предстояло установить громоздкие усилители. То и дело что-то
падало, и гулкий звук, многократно отражаясь эхом, разносился по стадиону.
- Смотреть надо, - орал ответственный за оборудование. - Эта штука денег
стоит!
- Извини, Джек, - оправдывался несчастный. - Я просто споткнулся.
- Куда это ставить? - тут же раздавался новый крик, и Джек что-то орал в
ответ
Небольшая группа певцов хора выстроилась перед рядом микрофонов и
принялась репетировать, по многу раз прерываясь и повторяя недающуюся
музыкальную фразу Этим же занялась и Энни, ее музыканты и недавно
присоединившаяся к ней балетная труппа. Каждое движение танцоров было
детально выверено сценическим хореографом и тщательно отрепетировано в
Лондоне в большом зале. Сейчас им надлежало перенести все это на открытую
сценическую площадку, где им предстояло выступать и где им грозила опасность
споткнуться, запутавшись в проводах, тянущихся по всей площадке, или
свалиться с края сцены...
Музыканты были более ограничены в движении, поскольку были пришпилены к
своим музыкальным инструментам. Им можно было сделать лишь пару шажков
взад-вперед. У Энни было гораздо больше свободы движения по сцене, на
которой этим вечером ей предстояло выступать. Но и ее движения были так же
четко отработаны, как и у балетной труппы, которая как бы переливалась
взад-вперед по сцене, создавая впечатление играющей искрами приливной волны.
Пока балетная труппа проводила репетицию, электрики решили посмотреть, как
работают бесчисленные подсветки, предназначенные для вечернего
представления, чтобы убедиться в, том, что нигде нет обрывов.
- Сумасшедший дом, - поделился впечатлением Брик, жмурясь от
удовольствия. - Тебе нравится подготовка к большому представлению? Я
чувствую, как горячка охватывает меня с головы до пят.
- Что? - рассеянно переспросила Энни, наблюдая за танцорами.
- Адреналин, говорю, работает!
- Брик, ты что, никогда не боялся сцены? - спросила девушка, завидуя его
жизнерадостности и избытку сил...
- Никогда в жизни. Я жду не дождусь сегодняшнего вечера! - Брик
изобразил, как он играет на ударных, глаза его засверкали. - Когда мы
начинаем, когда мои барабаны застучат, я, кажется, могу взлететь на воздух
от восторга. На живом концерте я могу стучать по барабанам так сильно, как
хочу того я сам, греметь так громко, как мне нравится, не обращая внимания
на чьи-то жалобы по этому поводу, и никто не заставит меня убрать звук! Игра
на ударных сродни хорошему сексу - никогда нельзя полностью насытиться ни
тем, ни другим, но всегда кто-то хочет помешать вам получать удовольствие.
Музыканты ее группы нашли эту мысль весьма забавной, но Энни уже не
слушала разглагольствований Брика. Она во все глаза следила за Марком,
который в дальнем углу сцены беседовал о чем-то с Филиппом. Оба они смотрели
в сторону прожекторов большого диаметра, питавшихся от аккумуляторов,
спрятанных под потолком. Крановщик был занят тем, что устанавливал эти
батареи должным образом, снизу ему помогал советами помощник с
радиотелефоном в руках, стоявший на краю сцены.
На Марке сейчас был черный свитер и голубые джинсы. Каким-то образом ему
удавалось выглядеть сексуальным и элегантным даже в самой обычной одежде. У
девушки пересохло во рту, и она отвела взгляд в сторону. Не следует ей
показывать, что она следит за ним. В последние несколько дней Энни удавалось
избегать его общества. Сегодня был заключительный концерт в Париже, и вся ее
команда должна была затем двинуться на следующее выступление в Лион. Вряд ли
Марк последует за ними туда.
Долгий день постепенно подходил к вечеру, и девушка заметно устала. Верь
день она провела на ногах, и ее силы убывали.
- Иди и немного передохни, ты утомилась, - предложила ей Диана, обнимая
подругу в самый разгар ее попыток справиться с довольно затасканной
вариацией одной из ее популярных песен.
- Ужас какой-то, - поморщилась Энни. - Только до середины хорошо
получается. Я, пожалуй, повторю еще раз, прежде чем уйду передохнуть.
- Энни! Остановись прямо сейчас, - раздался снизу голос Филиппа. Девушка
оглянулась и едва успела различить его в наступающих сумерках вместе с
Марком, стоявшим рядом с ним, как электрики включили полное освещение. Она
замерла на полуслове, ослепленная этой вспышкой. На секунду она словно
переместилась куда-то во времени и пространстве, в ушах у нее внезапно
загрохотали автоматные очереди, раздался пронзительный женский крик...
- Боже! Энни, что с тобой? - откуда-то появилась Диана, невидимая для
Энни в этом буйстве света.
- Уберите свет! - донесся снизу крик Марка.
Электрики поспешили выполнить распоряжение. Свет юпитеров погас, и все
поглотила темнота. Энни стояла, содрогаясь от рыданий, слезы текли по ее
лицу. Диана крепко обняла ее, поглаживая плечи, бормоча ласковые слова.
- Все хорошо, все хорошо... Я с тобой... Ты в полной безопасности... Что
случилось?
Тут на сцену вскочил Марк. Энни через плечо Дианы посмотрела ему в лицо и
увидела, что он все понял. Вся еще дрожа, Энни опустила веки.
- Отвези ее в отель, - тихо приказал Филипп Диане. - Она не в себе. Ее
надо увезти и дать хотя бы пару часиков отдохнуть. Она переутомилась. Напои
ее горячим чаем, дай пару таблеток аспирина и уложи в темной комнате.
Проследи, чтобы никто не шумел, не включал телевизор или магнитофон.
Оставайся в соседней комнате, можешь и сама немного прилечь, но только не
засыпай.
- Я позабочусь об Энни, - неожиданно вмешался Марк.
Филипп и Диана вежливо улыбнулись, и Диана сказала:
- Это очень мило с вашей стороны, но это моя обязанность, и я за ней
присмотрю.
Марк не стал спорить, но Энни уловила, с каким трудом он сдержался.
- Пойдем, - бросила Диана, увлекая девушку за собой, поддерживая ее за
плечи. Энни была даже рада тому, что исчезает из поля зрения его темных
глаз. Интересно, была бы у нее подобная галлюцинация, если бы Марка не было
рядом, если бы он не преследовал ее неотрывным взглядом, страстно желая,
чтобы Энни вспомнила прошлое?
Вернувшись к себе в номер, Энни забылась тяжелым сном, наполненным все
теми же кошмарами. Они заставляли ее вновь и вновь пробуждаться в страхе. Ее
трясло, она не сразу могла сообразить, где находится, в испуге оглядывая
темную спальню, и вновь впадала в тяжкое забытье...
Но девушка очень устала. Даже кошмары не могли помешать ее сну. Засыпая в
очередной раз, Энни подумала, не снятся ли ей кошмары именно потому, что она
так сильно устала...
Потом ее разбудила Диана, вовремя появившаяся с чашкой чая, чтобы помочь
ей одеться и отвезти ее обратно на стадион.
Они поехали туда в фургоне местного поставщика продовольствия. Это было
предпринято для того, чтобы незаметно проскочить мимо толпившихся у входов
на стадион фанов. Окна в фургоне были тщательно затемнены.
- Поешь? - предложила Диана.
Энни энергично замотала головой. От одного упоминания о еде ее чуть не
замутило.
- Ты должна съесть бутерброд, - настаивала Диана, не слишком удивленная
ее отказом. Она всякий раз предлагала ей перекусить перед началом
выступления, хотя заранее была уверена, что Энни все равно откажется.
- Даже не говори о еде. Все, поехали.
Они проехали мимо толп поклонников, как и предполагали, незамеченными.
Затем Энни выбралась из фургона и прошла в один из запасных ходов, который
вел к костюмерным и гримерным, расположенным внизу, образуя под стадионом
целую анфиладу комнат. Энни нашла своих музыкантов, выглядели они неважно.
Лишь у одного Брика был цветущий вид. Рассыльный приволок ему громадный
гамбургер, и ударник, болтая с Энни, жадно поглощал его. Бас-гитарист
пораженно следил, как быстро исчезают куски гамбургера в глотке Брика.
- У тебя просто нет нервов! - возмущенно воскликнула Энни, отводя взгляд
от ритмично жующих челюстей Брика.
- Я голодный. Я работал как собака, - оправдывался он.
- Ты форменный обжора, - подхватили и остальные музыканты, бросая в
ударника журналами, тапочками, книгами. А тот, увертываясь от летевших в
него предметов, отвечал в том же духе:
- А вы сборище кретинов, вот вы кто.
- Нервничаешь, дорогая? - спросил Филипп, подходя к Энни и целуя ее.
- У меня внутри все просто заледенело...
- Выйдешь на эстраду, и все будет в полном порядке, ты же сама знаешь, -
успокоил ее Филипп, а Энни страдальчески сморщилась, заслышав гул
зрительских голосов, доносящийся со стадиона, который был заполнен до
отказа. Сверху доносилась дробь барабанов - это выступала французская
группа, открывавшая концерт.
- Да, знаю. Но это не помогает. - Тут Энни вновь взглянула на жующего
Брика, который как раз собирался перейти к нарезанному тонкими ломтиками
жареному мясу. - И уж совсем не помогает хорошему состоянию смотреть, как
люди жадно пожирают пищевые отбросы, приехав сюда, в Париж. Я просто
поражаюсь тому, что и во Франции все та же мерзкая еда, что и везде. Я-то
думала, у французов получше со вкусом.
- Они делают отличные гамбургеры, - радостно сообщил Брик.
- Возможно, из конины, - ядовито вставил бас-гитарист,
Брик явно занервничал.
- Вы меня разыгрываете... Французы не едят лошадей, правда?
Но все, к полному ужасу Брика, согласно закивали. Брик позеленел.
Филипп засмеялся.
- Ну вот, осталось совсем чуть-чуть, дорогая. Первая группа отлично
разогреет публику для тебя. - Он глянул на часы и озабоченно заметил: - Вам
остается пять минут. После этого музыканты первыми должны выйти на сцену, а
за ними наступит и твой черед.
Вся в испарине, Энни ринулась в свою гримерную. Подставила шею под
холодную воду, это помогло, и она принялась подправлять грим. В это время
раздался стук в дверь.
- Энни!
Девушка замерла. Это был голос Марка. Что ему нужно? Она вовсе не ожидала
его появления. Ей пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она обрела
возможность произнести хоть слово.
- Да?
- Музыканты уже на сцене, У тебя всего пять минут.
- Ох!.. - У нее снова свело желудок. В этот момент дверь в гримерную
приоткрылась.
- Можно мне войти?
- Нет! Уходите! Где Филипп, где Диана? - лихорадочно твердила Энни. Она
была на грани паники.
- Прекрати, - раздался спокойный и властный голос Марка. Он поймал ее и
крепко прижал к себе, несмотря на сопротивление.
- Оставьте меня в покое! Почему здесь нет Дианы? Она всегда бывает со
мной. И где Филипп? Куда они все подевались? - Девушка рванулась из объятий
Марка, борясь со жгучим желанием крепко прильнуть к нему...
- Все наверху и ждут твоего выхода. Я сказал, что провожу тебя. Здесь, во
Франции, ты моя гостья, поэтому я и сказал им, что сам буду заботиться о
тебе. - Его руки гладили ее волосы, нежно, ласково, словно успокаивая
насмерть перепуганную зверушку.
- Я привыкла, что они всегда рядом, - хмуро буркнула Энни. - Мне они
нужны.
- Нет, Энни, они тебе не нужны, - мягко возразил Марк. Его губы
дотянулись до ее виска. - Ты сказала, что уже взрослая, значит, тебе больше
не нужно, чтобы Филипп и Диана все время были рядом.
- Но я не нуждаюсь и в вашей помощи! - воскликнула девушка, а самой уже
так хотелось уткнуться лицом ему в шею. От запаха его кожи она чуть не
потеряла сознание, так сильно участился у нее пульс. Ей снова вспомнились
ночные кошмары, когда Марка убивали и он умирал. И слезы хлынули из ее глаз.
- Так ли, Энни? - прошептал Марк. Он провел рукой по ее спине, прижимая
девушку к себе. - А мне ты нужна! Как воздух, как солнце, как небо!
Девушку затрясло еще сильнее.
- У меня были те самые кошмары, пока я отдыхала в отеле, - прошептала
она. - Они повторяются снова и снова. Ну зачем вы пробудили во мне эти
ужасные сновидения? Я никогда ими не страдала до встречи с вами. А теперь
мне кажется, что они будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Сны о
том, чего я не помню...
Марк поцеловал девушку в ее мокрые глаза.
- Не думай об этом сейчас. Иди и пой.
- Я не могу, - жалобно вздохнула девушка, почти повиснув на Марке.
- Конечно же, можешь, - подбодрил он ее. - Я буду там, и ты будешь петь
для меня.
Энни услышала властные нотки в его голосе, и ее измученное сердечко
дрогнуло в ответном порыве. Губы Марка жадно искали ее губы, и девушка
перестала противиться. Она подставила ему свои губы, обвила его шею руками,
теснее прижалась к нему. Она солгала - Марк ей действительно был нужен.
Он первым вырвался из объятий, тяжело и неровно дыша, с потемневшим
лицом.
- Пора идти, - выдохнул Марк и повел ее к двери.
В коридоре толпились люди, выскочившие взглянуть та знаменитость. Они
улыбались ей, похлопывали по плечу, когда она проходила мимо, пожелания
удачи звучали на английском и французском языках. Энни не слышала ни единого
слова из всего этого, лишь заученно улыбалась и кивала в ответ, механически
переставляя ноги. И вообще ей казалось, что она идет не на сцену, а на
эшафот.
Марк и Энни остановились перед сценой, невидимые для зрителей. Его рука
все еще обнимала девушку за плечи. Подоспели Филипп и Диана, чмокнули
девушку в щечки, но и тут Марк не ослабил своих ободряющих объятий. Энни
немного встревожилась от взглядов, которые ее друзья бросили на нее и Марка,
в них явно читалось и любопытство, и удивление, но пока они воздержались от
расспросов.
На сцене в ярком и блестящем красно-белом наряде красовался конферансье и
разогревал публику, подготавливая к ее появлению, и зрители ревели во всю
мочь: "Энни! Энни! Энни!" Наконец конферансье добрался до главных слов: "А
сейчас перед вами выступит... - загрохотала барабанная дробь, - леди, ради
которой вы все сегодня пришли. Она прибыла во Францию и начинает здесь свои
первые гастроли... - Снова его речь перебила долгая дробь и громкие вопли
публики. - Давайте покажем же ей, как мы ее любим... эту дикарку, эту чудную
маленькую девчушку. - Его слова вновь перебили барабаны. - Энни Дюмон!"
Зрители вновь заревели от восторга. Марк чмокнул девушку в макушку и
мягко подтолкнул ее вперед. Девушка, выполняя заученные движения, выбежала
на черный круг посреди огромной сценической площадки, а вокруг нее бушевала
разгоряченная публика. Голубой луч прожектора упал на нее. В круге света она
приподняла руки в том умоляюще-беззащитном жесте, который так нравился
Филиппу, что он настаивал, чтобы его подопечная именно с него начинала и им
оканчивала каждое выступление: ноги врозь, руки широко разведены в стороны,
словно девушка хотела обнять всех зрителей.
Приветственные крики звучали повсюду. Девушка засмеялась и сумела
преодолеть внутреннюю скованность.
- Привет! Как жизнь? - по-французски приветствовала всех девушка.
- Привет, Энни! - ревела в ответ публика.
- Я так рада вас всех видеть, - продолжала Энни, наконец-то припомнив
слова из сценария, написанного для нее Филиппом, и теперь все у нее пошло
гладко.
К тому времени, когда надо было начинать петь первую песню, публика была
приручена, Энни это почувствовала. Хотя зрители не были видны в темноте, она
знала, что они смотрят на нее не отрываясь. Все волнения были забыты. Она
чувствовала необычайный подъем духа.
Затем на сцену высыпала группа танцоров. В темноте ярко сверкали их
костюмы. Энни принялась представлять каждого из них по имени. Публика всякий
раз взрывалась оглушительными аплодисментами. Потом Энни танцевала с ними,
потом снова пела. Пока звучала ее меланхолическая песня, в зале стояла такая
тишина, что, казалось, можно было услышать даже шорох упавшего волоска.
Когда песня кончилась, публика шумно вздохнула и мгновением позже взорвалась
бурной овацией.
Потом Брик выдал нескончаемое соло на барабане. Дробь возносилась в высь
синего вечернего парижского неба. И это соло полюбилось публике. Брик
мгновенно превратился в знаменитость, его имя повторяли вновь и вновь, пока
не замерла барабанная дробь. Он неустанно кланялся, улыбаясь во весь рот.
Для всей группы Энни тот вечер оказался на редкость удачным. Энни снова и
снова выходила петь, похоже было, и ее и музыкантов не отпустят со сцены.
Всякий раз, когда они пытались завершить концерт, неумолкаемый рев публики
звал их назад. Но вот наконец они ушли со сцены и больше не вышли. Все
сияли, смеялись от радости так бурно, что казалось - вот-вот взлетят на
воздух. Стреляли пробки от шампанского, вино пенилось в бокалах. Все
целовались, обнимались, но больше всех доставалось Энни. Ее так душили, что
она боялась наутро оказаться вся в синяках.
Были тут и Филипп с Дианой, возбужденные, радостные. Они тоже целовали
Энни, твердили, какая она замечательная, какая потрясающая, уверяли, что
никогда еще не пела она так прекрасно, просто волшебно.
В дальнем конце комнаты Энни заметила Марка, его напряженный, застывший
взгляд. Он не подошел к ней, но, когда Энни встретилась с ним взглядом, ее
словно током ударило. И тут же она перестала слышать шум и гам, царящие в
переполненном помещении. Энни вспомнила избушку та краю леса, тишину лесной
глуши. Она вспомнила, как лежала в объятиях Марка в темноте под раскидистыми
ветвями деревьев, переполненная ощущениями, о существовании которых даже не
подозревала, которых не понимала...
Энни привыкла петь перед публикой, быть перед глазами сотен тысяч людей,
ее не пугали беснующиеся и орущие фаны, грохот децибел из динамиков. Но она
не привыкла к тем чувствам, какие вызывал у нее Марк, и это пугало ее.
- Пойдем, тебе надо переодеться и принять душ. Нас ждут на приеме в
отеле, - сказала Диана, появившаяся рядом.
От неожиданности Энни едва не подпрыгнула, уставившись на подругу
округлившимися глазами.
- Что?
- Да не волнуйся ты так, будет всего несколько сотен приглашенных, -
смеясь добавила Диана.
Представление давно окончилось, но народ никак не мог утихомириться. Брик
разве что не носился по потолку. Он схватил барабанные палочки и выбивал
дробь по головам приятелей, по столам и креслам, по стенам. Он не был пьян и
не наглотался наркотиков - просто избыток адреналина в крови не давал ему
покоя. Обычно Энни от него не отставала. Она любила блистать на сцене, петь,
выходить на бис. Истраченная ею энергия возвращалась к ней из зала в
десятикратном размере. И долго еще после концерта она не могла думать ни о,
чем другом. Но только не сегодня. Именно сейчас она не могла думать ни о
чем, кроме Марка.
Энни приняла душ, насухо вытерлась, надела вечернее платье - одно из тех
немногих, что у нее были: серебристо-зеленое с глубоким декольте и почти
совершенно обнаженной спиной. Платье поддерживалось тонкими бретельками и
завершалось короткой развевающейся юбочкой, открывавшей ее стройные ножки.
Когда Энни появилась в этом наряде, все ахнули от восторженного
удивления. Брик тут же затянул грубым, нарочито дурашливым голосом одну из
песен собственного сочинения: "Она слишком сексуальна, чтобы быть
порядочной, да, слишком уж она сексуальна, вот в чем беда, только посмотри,
как она вертит..."
Энни запустила в него палочкой. Несколько минут спустя служба
безопасности тайком провела ее и музыкантов по одному из запасных ходов,
чтобы усадить их в другой фургон и отвезти обратно в отель. Здесь их
быстренько провели в другое помещение, значительно более просторное и уже
заполненное гостями. Громко звучала музыка. Энни угостили еще шампанским, но
девушка только чуть хлебнула, она и так была на взводе...
Марк тоже был там, но все никак не подходил к ней, а Энни все время
следила за ним. Марк тоже поглядывал на нее, его взгляд непреодолимо
втягивал ее в глубину его глаз, и она беспомощно проваливалась в них, словно
в космическую черную дыру.
Кто-то обратился к ней, она что-то ответила, всего лишь на мгновение
переведя взор с Марка на собеседника, и тут же потеряла его из виду посреди
людской толпы. Но он все время оставался с ней. Внутри у нее все дрожало, ее
мучило желание физической близости с Марком, настолько острое, что ей было
совсем невмоготу.
Весь вечер сегодня Энни пела для него. Пела не для публики, а только для
него одного, думая только о нем, существуя лишь ради него, целиком отдаваясь
музыке...
Постепенно она выходила из состояния эйфории, обуявшей ее после
триумфального завершения концерта. И тут как раз вновь появился Марк. При
его появлении Энни замерла, а он глянул с высоты своего роста на нее и
спокойно сказал:
- Тебе пора спать.
Но окружающие бурно запротестовали:
- Эй! Но ведь еще совсем рано! Не ломайте нам праздник!
Но Энни согласно кивнула, сильно побледнев при этом.
- Я правда очень устала.
- Я провожу тебя в номер, - сказал Марк.
Энни перехватила быстрый изучающий взгляд
Дианы, заметила, как нахмурился Филипп. Они ничего ей не сказали, но Энни
знала, что они переводят взгляд с нее на Марка, пытаясь понять, что же между
ними происходит. Обычно кто-то из них в такой час подходил напомнить, что
уже поздно. Обычно один из них брал на себя заботу о ней и сопровождал
девушку от начала выступления и до возвращения ее в номер после концерта. Но
сегодня их место узурпировал Марк, и они наблюдали эту картину с изумлением
и, несомненно, с некоторой тревогой.
Энни захотелось их подбодрить, и она подошла поцеловать их на прощание.
- Вы оставайтесь и повеселитесь еще, а у меня уже глаза слипаются.
По выражению их лиц она поняла, что они готовы были возразить, настаивать
на том, что это их дело проводить ее, но так как вокруг все уже начинали
прислушиваться к их разговору, то им не хотелось устраивать сцен, а с
вопросами можно было и повременить.
За всю дорогу до гостиницы Марк не проронил ни слова, но следом за ней
вошел в ее номер. Энни обернулась к нему в некотором замешательстве.
- Спокойной ночи, Марк...
А он ухватил ее за плечи и резко притянул к себе, властно поцеловал,
затем вздернул голову и посмотрел на ее усталое, но залившееся краской лицо.
- Ты пела ведь для меня, правда?
- Да, - призналась девушка, глядя на его губы. Ей так хотелось, чтобы он
снова ее поцеловал. Но Марк лишь рассмеялся.
- Спокойной ночи, Энни.
Энни, не думая, почти инстинктивно привстала на цыпочки, чтобы дотянуться
до его губ. На этот раз поцелуй получился кратким, почти учтивым, а спустя
еще миг Марк ушел, тихо прикрыв за собой дверь и оставив Энни мечтать о нем.
На следующее утро Энни немного понервничала, встретясь с Филиппом и
Дианой, но скоро убедилась, что, несмотря на их нетерпение приступить с
расспросами, они предпочли тактику игнорирования самого существования Марка.
Всякий раз, когда произносилось его имя, Энни ощущала в воздухе
напряженность, замечала, как Филипп и Диана обмениваются быстрыми взглядами,
подавляя вертящиеся на языке вопросы Энни даже хотелось, чтобы ее спросили о
Марке. Это могло бы разрядить обстановку. Но что она сказала бы своим
друзьям? Если и сама пока не понимала, что с ней происходит.
Сегодня вечером им предстояло отправиться в Лион. До полудня никто не
приходил и не мешал репетировать, и они выложились полностью. Даже Брик
выдохся и едва шевелил языком, более того, он даже не выбивал дробь ложкой
по тарелке, что всегда делал за обедом. Сейчас он устало позевывал, уставясь
в пространство, постанывая, когда приходилось шевелиться, и морщась, если
кто-то рядом говорил слишком громко. В три часа дня перед отелем остановился
роскошный автобус, в котором им предстояло ехать до Лиона. Вся компания
погрузилась в него. Едва они миновали предместье Парижа и покатили по улице
Пеж, как Брик мгновенно заснул.
Марк так и не появился до самого их отбытия. Объявится ли он в Лионе,
ломала голову Энни, откинувшись назад в мягком кресле и поглядывая на дорогу
сквозь затемненные окна автобуса.
Так прошло несколько часов, и ей стало явно его не хватать. Она неотрывно
думала о Марке. Стоило ей сомкнуть веки, как его образ возникал перед ней.
Она видела его почти как наяву, похоже, ей даже не надо было и глаз
закрывать! Она вспоминала, как Марк смотрел на нее, как сладки были его
губы. Время замедлило свой бег, минуты казались долгими часами. Энни была
уверена, что с момента их последней встречи прошли недели...
Он появился как раз в тот момент, когда ей нужно было выходить на сцену
уже в Лионе. Сердце у нее перевернулось при виде его. Только что она была в
депрессии, ощущая полный упадок сил и считая, что совершенно не в состоянии
петь сегодня вечером. Но едва Марк улыбнулся ей, как все изменилось, кровь
вновь побежала по жилам. глаза загорелись!
- Я провожу ее, - сказал Марк Филиппу и Диане, единственным, кто был в
этот момент рядом с Энни. Те стушевались, слегка рассерженные, посмотрели на
девушку, но та не замечала их присутствия, гладя только на Марка, поэтому
протесты замерли на их губах. Они поцеловали девушку и вышли, пожелав ей
удачного выступления. Не успела закрыться за ними дверь, как Энни уже была в
объятиях Марка.
- Скучала по мне?
Девушке не было нужды отвечать - Марк и так все понял. Энни буквально
впилась в него. Марк присел на маленькую кушетку, стоявшую в гримерной,
посадил девушку себе на колени и стал целовать.
Порой, оставаясь с ним наедине, Энни напрочь забывала о том, что
тревожило ее в их взаимоотношениях, о сновидениях, о событиях былых дней, в
реальности которых Марк был так уверен. Сейчас для Энни существовало лишь
настоящее, данный момент, Марк, целующий ее.
- Сегодня вечером ты снова будешь петь только для меня, - прошептал Марк.
И Энни выполнила его просьбу. Она пела с таким воодушевлением, что
привела в изумление даже собственных музыкантов. Зрители же просто
бесновались от восторга - это было самое лучшее выступление Энни.
Потом Энни плакала от счастья, к ней подбегали люди и восторженно хлопали
по плечам, пихали, щипали, но она видела одного лишь Марка, чувствовала его
одобрение даже на расстоянии, хотя во время вечеринки он был довольно далеко
от нее. И снова именно Марк отвел ее в номер грандотеля в Лионе,
расположенного в самом центре города, между Роной и Соной.
К этому времени уже все знали о них. Музыканты стали отпускать шуточки по
этому поводу, ухмылялись, удивленно поднимали брови, но только до той поры,
пока радом не было Марка. Его побаивались, слишком значительной он был
фигурой, над таким не посмеешься.
Но вот наступил момент, когда Диана решилась поговорить на тему,
беспокоящую ее и Филиппа. Она начала с выражением смущения и некоторой
нерешительности на лице:
- Энни, у тебя это серьезно? Ну, ведь он... э... старше тебя и к тому
же... э... француз!
Энни звонко расхохоталась, пожалуй, чересчур звонко.
- И что с того? Ну конечно же, он француз, а какое это имеет значение? К
тому же я сама наполовину француженка.
Диана выглядела ошарашенной, словно никогда об этом не знала.
- Ах да, конечно же, я просто позабыла, я подумала, что он... Но ведь ты
никогда не жила во Франции!
- Диана, я наполовину француженка, а Марк старше меня всего на десять
лет, это не слишком большая разница.
- Но у такого мужчины наверняка нет отбоя от женщин. Он так сексуален,
что вряд ли страдает от недостатка любовных утех.
- Я знаю все о его прошлом, - с уверенностью заявила Энни. - Ты бы
удивилась, Диана, как много я о нем знаю! - Очень удивилась, подумала она и
еще больше обеспокоилась.
- Но ты ведь не можешь быть уверена, что он тебе рассказал абсолютно все,
- возразила Диана, покраснев и повысив голос. - Энни, ты всегда вела очень
уединенный образ жизни, и я даже не Представляю, как ты сможешь общаться с
таким человеком, как Марк.
- Я учусь, - ответила девушка и внезапно рассмеялась. - Диана, мне уже
двадцать четыре! Время, когда пора совершать собственные ошибки. Так позволь
мне это делать самой.
Диана нахмурилась и поджала губы, не найдясь, что ответить.
- Ты так сильно переменилась. Сразу по возвращении из нашего медового
месяца... - Она запнулась и смущенно посмотрела на подругу. - Ты ведь не
обиделась на то, что мы с Филиппом поженились?
Было дело. Но это случилось так давно. Теперь это не имело никакого
значения. Энни покачала головой и улыбнулась Диане.
- Я очень рада за вас обоих, я вижу, как вы счастливы друг с другом, и
это здорово! Да, ты права, я переменилась, но я думаю, что жизнь не может
стоять на месте, ты не находишь? Вы с Филиппом так хорошо обо мне
заботились, что мне не приходилось даже задумываться о том, как жить без
вас. Но теперь я могу жить самостоятельно, и я открываю в себе много нового.
Диана, похоже, окончательно растерялась и с трудом выдавала улыбку.
- Что ж, Энни, все отлично... но... о... прошу тебя, будь осторожна,
обещаешь? Марк Паскаль человек очень опытный, умудренный жизнью, а ты нет.
Мы просто хотим, чтобы потом ты не плакала. Может, Филиппу стоит поговорить
с ним, навести справки, убедиться в том, что он не женат?
- Он не женат, - убежденно сказала Энни.
Диана посмотрела на нее с сожалением.
- Энни, он может наговорить тебе что угодно, но ведь может и солгать. Ты
же только что познакомилась с ним, как же ты можешь так ему доверять? Ты
знаешь Филиппа долгие годы, вот ему ты можешь доверять полностью.
- Да, - задумчиво кивнула девушка, на лице ее читалось замешательство.
- Так пусть Филипп и выяснит все о нем, - убеждала ее Диана. - Ты же
такая неопытная, а мужчины часто обманывают.
Энни заколебалась, потом кивнула со вздохом.
- Ладно, пусть выясняет. - Она привыкла, что Филипп ведет все ее дела, и
во всем полагалась на него. И все же, оглядываясь на последние недели, Энни
призналась сама себе, что она сильно переменилась после свадьбы Филиппа и
Дианы. Или же это случилось после того, как она встретила Марка, пришла в
голову неожиданная мысль. Насколько же сильное влияние оказал на нее Марк?
- Не позволяй ему разделить нас, - взмолилась Диана. - Все эти годы ты
провела под крылышком Филиппа, еще с той поры, когда только начинала петь.
Это несправедливо по отношению к нему - допустить, чтобы посторонний человек
встал между тобой и нами в тот самый момент, когда ты становишься настоящей
звездой, ты согласна со мной?
- Я не позволю ему этого сделать, - ответила Энни, но как-то неуверенно,
потому что Марк действительно встал между ней и ее друзьями, и Энни знала
это.
- Он постарается это сделать, - кратко резюмировала Диана. - Ведь он же
не дурак, ты согласна? Если ты станешь поп-звездой международного класса, то
будешь приносить миллионы. Я уверена в том, что он захотел получить и свой
кусок пирога.
- Нет-нет! Он вовсе не такой! - горячо запротестовала девушка, но в
глубине души шевельнулись сомнения, так ли это на самом деле? Что,
собственно, она о нем знает-то?
- Ты не можешь быть в этом абсолютно уверена, не так ли? - продолжала
свое Диана, и в ее словах была израдная доля правды. Энни не была до конца
уверена в Марке, ведь она знакома с ним так недолго. Откуда ей знать, что
его россказни относительно прошлой жизни, о том, что Марк знал ее прежде, не
выдумка? Может, Диана права? Был ли Марк заинтересован в деньгах? Не хотел
ли он просто выступить в роли могущественного покровителя одной из звезд,
ставшей впоследствии всемирно известной? Он явно не прочь был взять ее под
свое крыло, действуя при этом очень властно, всегда в нужный момент
оказывался рядом, стоило ей лишь оглянуться, поджидая момента, когда надо
увести ее домой, словом, всячески подчеркивал, что Энни принадлежит ему.
- Держись от яего на расстоянии, пока Филипп не проверит все досконально,
- умоляла ее Диана.
Энни прикусила губу, потом нехотя кивнула.
- Ну ладно. Теперь мы покидаем Францию. Не думаю, что у меня будет много
встреч с ним.
Тем временем Филипп сделал несколько телефонных звонков и, пожав плечами,
сказал дамам:
- Допустим, проверку Марк прошел успешно. На первый раз в его стенном
шкафу трупов не нашли, но мы копнем глубже, тогда и увидим, что к чему.
- Ничего ты не раскопаешь, - с вызовом заявила Энни, скрестив, пальцы за
спиной, как делала в детстве.
- Энни, не слишком увлекайся им, - теперь уже Филипп принялся упрашивать
девушку. - Подожди, пока мы не узнаем о нем больше.
После выступления в Лионе они должны были направиться в Швейцарию и затем
в Германию, где предполагалось дать несколько концертов, но в тот полдень,
как раз перед тем, как Энни и ее музыканты собирались занять места в
автобусе, появился Марк. Он прикатил на красном "феррари", двигатель машины
утробно урчал, и все музыканты с завистью уставились на обтекаемую
спортивную машину.
- Как думаешь, продаст ли он мне эту машину? - спросил Брик. - Да,
спроси-ка его еще, могу ли я сделать на ней пару фигур высшего пилотажа,
скажем штопор? Я бы отдал свои барабанные палочки, чтобы подержать в руках
этот чудный руль!
Энни передала Марку его слова, и тот весело рассмеялся, потом замотал
головой и коротко и сухо объяснил по-французски:
- Я никогда никому не доверяю водить эту машину. И уж конечно, не сделаю
исключения для двадцатилетнего мальчишки, который наверняка уже успел
разбить вдребезги пару собственных машин.
- Да, Брик очень легкомыслен, - признала Энни и вернулась к ударнику,
чтобы передать ему ответ Марка.
- Самодовольная свинья, - завопил Брик, но Марк, лишь ухмыльнулся.
- Возможно, я спас тебе жизнь, дурачок. Эта машина - убийца.
Но его слова лишь подогрели восторг Брика перед автомобилем.
- Я люблю опасные машины и рисковых женщин, - прорычал он, пока приятели
заталкивали его в автобус.
- Вот и я люблю, - тихо сказал Марк, глядя сверху на Энни.
Смущенная, чувствуя себя скованной обещанием, данным Диане, Энни сказала:
- Мне тоже лучше пойти в автобус.
- Ты не поедешь вместе с ними, - отрезал Марк. - Ты поедешь вместе со
мной.
Девушка напряглась, покачала головой, ее длинные черные волосы тоже
качнулись.
- Мне очень жаль, Марк, но я не могу поехать с вами. Я поеду со своими
музыкантами. Если я этого не сделаю, то они обидятся и будут долго дуться на
меня. Они ждут, что я поеду с ними, а не буду выкидывать фортели, как будто
я что-то особенное, а они так, наняты мне в помощники.
Выражение лица у Марка было решительным и жестким.
- Ты будешь путешествовать вместе с ними до конца гастролей, сейчас же я
хочу, чтобы ты пару дней побыла со мной. Репетиций у тебя не предвидится до
следующей среды, так что у нас есть масса времени.
- Для чего? - взволнованно спросила девушка.
Марк обхватил ее рукой за плечи и толкнул на сиденье спортивной машины.
Энни принялась брыкаться.
- Марк, я не могу... Мои вещи в автобусе... Филипп и Диана станут
беспокоиться о том, что со мной на этот раз случилось...
Ее друзья выехали вперед на несколько часов раньше, чтобы убедиться, что
все в порядке: в гостинице заказаны номера и уже ждут их, сценическая
площадка и зрительские трибуны надежно смонтированы.
- Музыканты скажут им, что ты уехала со мной. - Марку удалось наконец
усадить девушку в машину, и он быстро захлопнул дверцу. Потом обернулся к
Брику и остальным музыкантам и крикнул:
- Я забираю Энни с собой. Мы подъедем к началу репетиций.
- Эй, вы там! Что себе позволяете? Что тут происходит? - заорал Брик,
весьма встревоженный. Но Марк уже включил зажигание. Двигатель издал мощный
рык, и, прежде чем Брик успел добежать, машина унеслась прочь.
- Пристегни ремень, - приказал Марк, пока Энни беспомощно оглядывалась на
разъяренного Брика.
- Куда вы меня везете? - дрожащим голосом спросила Энни, неожиданно
осознав, что они вновь оказались наедине. Что он замыслил на этот раз? Была
ли права Диана в отношении его? Был ли Марк на самом деле амбициозным
интриганом, расчетливым человеком, пытающимся поставить под свой контроль
новую рождающуюся звезду? Что же он приготовил для нее на этот раз?
- В горы Юра, - ответил Марк, и девушка от удивления тихо ахнула. Марк
бросил на нее быстрый взгляд и уверенно направил машину в бурный поток
дорожного движения Лиона, заполонивший все его улицы.
- Поражаюсь, как ты не догадалась об этом сама, - пробурчал Марк.
Ну конечно же, она должна была бы догадаться, и она догадалась бы, если
бы не была так расстроена опасениями Дианы относительно Марка и его
потенциальной угрозы Филиппу, как ее менеджеру.
- Но это же в сотнях миль отсюда? - охрипшим голосом выдохнула девушка.
- У тебя совсем нет чувства расстояния и направления. - Марк был слегка
удивлен. - Нет, Энни, отсюда совсем недалеко. Мы будем там к вечеру,
примерно к ужину. Я уже заказал номер в маленьком трактирчике, который знаю
давно, он расположен рядом с моей деревней. Там отличная кухня с местными
кулинарными секретами. Впрочем, это место не претендует на какую-то особую
роскошь, но в трактире очень уютно, да и люди там приятные.
- Вы хотите познакомить меня с вашей семьей? - У Энни зачастил пульс.
Значит, Марк поступает совершенно обдуманно и серьезен в своих намерениях,
раз собирается ввести ее в дом своих родителей! Очевидно, Диана ошибалась и
Марк действительно не женат, иначе он бы не рискнул представить Энни своим
близким.
- Завтра, - пообещал Марк. - Тебе они понравятся, и я уверен, ты им тоже
полюбишься. Ну не надо так беспокоиться. Ты очень устала, тебе так и не
удалось как следует выспаться. Приляг на сиденье и закрой глаза, отдохни
немного.
Энни не стала спорить. Во-первых, она была потрясена, во-вторых, Марк
прав, она страшно устала: на прошлой неделе она выложилась без остатка и не
успела как следует отдохнуть. Так что она прикрыла веки и откинулась назад,
предоставив мыслям полную свободу.
Я еду домой, подумала Энни, и ужасно удивилась этой простой мысли. Я еду
домой! У нее никогда еще не было собственного дома с того времени, как умер
отец, а ей тогда стукнуло всего одиннадцать. С тех самых пор она постоянно
ощущала себя одинокой в этом жестоком мире. Мать никогда не любила свою
дочь, никогда Энни не чувствовала ее ласки, того, что у нее есть мать или
родной дом, а каждому человеку требуется место, которое можно было бы
назвать родным. Возможно, и она найдет свой дом в горах Юра?
Энни задремала, и ей снились зеленые леса и долины, прозрачный и холодный
горный воздух, полевые цветы, буйно растущие на лужайках, под стенами
каменной кладки. Ей слышался перезвон церковных колоколов, разносящийся на
мили окрест. Она видела, как карабкается вверх по скалам голубоватых гор с
белыми снеговыми шапками, видневшимися в отдалении. И что интересно, места,
которые она видела во сне и которых ни разу в жизни не видела наяву, были ей
знакомы. Когда она была еще девочкой, ее отец часто о них рассказывал. Да и
сам Марк много говорил о них, пока они были вдвоем, впрочем, и самой Энни
эти места часто снились прежде. Возможно, эти места покажутся ей совсем
знакомыми, когда она увидит их наяву.
Тем временем машина поднималась все выше в горы, держа курс на границу со
Швейцарией. Воздух заметно похолодел. Небо было чистым, словно хрустальным.
Энни поблагодарила Марка за запасной свитер, который тот раскопал в
багажнике.
- У меня есть еще и пижама, могу ее тебе одолжить, - сказал Марк. - А
потом купим тебе еще и зубную щетку.
- Вам нужно было дать мне возможность забрать из автобуса мои вещи.
- Если бы я дал тебе такую возможность, ты бы не поехала со мной.
Энни косо глянула на него.
- Ну почему мужчины так любят проявлять власть? - Затем добавила со
вздохом: - Филипп и Диана будут сильно беспокоиться.
- Я им не нравлюсь, - сухо заметил Марк.
- Ну, просто они вас плохо знают.
- Они боятся, что я отниму тебя у них!
Энни не могла отрицать очевидное, немного озадаченная прозорливостью
Марка. Как быстро он докопался до сути. А он, бросив на нее долгий и
пристальный взгляд, решительно заявил:
- И я это сделаю.
Энни затрепетала. Его решимость восхищала ее, но она не забыла
предупреждений Филиппа и Дианы. Хочет ли ее Марк потому, что любит, или
потому, что она может вскоре стать известной звездой, правда, если Филипп с
Дианой не ошибаются...
День еще не кончился, когда они подъехали к околице деревни. Марк
притормозил у небольшого трактира с остроконечной крышей. На качающейся
вывеске была изображена серебристая рыба среди зеленого тростника. Название
"Гостиница для рыбаков" было выведено красными буквами с завитушками прямо
под рисунком.
- Здесь мы и остановимся, - заявил Марк. - Сюда приезжает много англичан
порыбачить в наших реках. Часто останавливаются на ночлег и те, кто
проезжают мимо, в сторону швейцарских озер.
Марк вновь тронул машину и поехал вперед по прямой, казавшейся
бесконечной дороге, проходившей через сосновый бор. Деревья стояли темными
рядами по обеим сторонам дороги.
- Куда мы едем? - нервно спросила девушка, озираясь на тенистые заросли
деревьев. - Скоро стемнеет!
И в самом деле быстро сгущались сумерки, в лесу становилось темновато,
казалось, вот-вот наступит ночь. Марк свернул с хорошей дороги на узкий
проселок, понемногу зараставший молодыми деревьями.
- Нет! - закричала Энни, внезапно перепугавшись. Она знала этот проселок,
знала, куда тот ведет. - Марк, не надо, я не могу, не везите меня туда, не
заставляйте идти туда!
Рука Марка, скользнув вбок, перехватила ее руку.
- Не надо бояться, дорогая. Я рядом и позабочусь, чтобы с тобой ничего не
случилось.
Энни потянулась к ручке и попыталась открыть дверцу. Марк остановил
машину, и она, справившись наконец с дверцей, выскочила наружу. Марк также
выскочил из машины и обежал ее вокруг, чтобы поймать Энни, заключить ее в
объятия.
- Что тебя так испугало? Тут никого нет! - успокаивал он ее.
- Вы знаете, это здесь... - выдохнула Энни, дрожа как в лихорадке. - Мне
снилось это место. Я знаю, будет плохо, когда я окажусь там, где все и
произошло... Нет, это уж слишком! Я этого не вынесу...
Марк продолжал сжимать девушку в объятиях. ветер раздувал ее черные
волосы, и они бились о его лицо.
- Слушай, Энни, слушай, как шумит сосновый бор!
А лес вздыхал вокруг них, деревья поскрипывали под порывами ветра,
трещали, когда ломались и падали наземь ветви. Шум стоял неумолчный.
Он и пугал и очаровывал девушку.
- Доверься мне, - умоляюще произнес Марк. - Все, чего я хочу от тебя, -
это просто пройти дальше по этому проселку до...
- До лесной избушки, - закончила Энни, вздрогнув при этом. - Я знаю, куда
ведет этот проселок. Скоро стемнеет. Я ненавидела этот сон. От него такая
горечь на душе. Ощущение утраты, пустоты... Он ушел, ушел навсегда. -
Чувство страшной потери вновь обрушилось на девушку, словно сон повторялся
наяву.
- Я с тобой, - шепотом напомнил ей Марк, целуя Энни в щеку.
Она недоуменно посмотрела на Марка, крепко обняла его, словно опасаясь,
что он опять пропадет куда-то, сгинет...
- О Марк! Что со мной происходит? Я боюсь... Я схожу с ума? Я не могу
туда пойти Мне нельзя туда Я знаю, что там...
- Я хочу, чтобы ты пошла и увидела, - мягко продолжал настаивать Марк. -
Ты все должна увидеть собственными глазами и убедиться в том, что все
правда.
Девушка колебалась; дрожа на ветру, затем тяжко вздохнула и согласно
кивнула головой. Марк был прав, она должна все увидеть собственными глазами
и во всем сама разобраться.
Они медленно поднимались в гору в сгущающихся сумерках. Энни вздрагивала
при каждом звуке, пугливо озиралась по сторонам. Завидев избушку, Энни
остановилась как вкопанная. Сердце гулко билось в груди.
- Это же... Это точно, я помню... Я это видела... - в тех самых кошмарах,
мысленно добавила девушка. Да, она видела это место во сне, но кто мог
поручиться, что Марк каким-то способом не внушил ей эти сновидения?
И мог ли он заставить ее все вспомнить? И так ярко? Она знала эти места
так, словно всю жизнь тут жила, узнавала малейшие подробности - то, как были
сложены бревна стен под крытой дерном крышей. Энни помнила эту дверь, окна,
прикрытые ставнями, деревянную бочку с крышкой, она помнила и эти сосны,
уходящие в бесконечность, и даже старый ясень, растущий неподалеку, с
молодой листвой на растрескавшихся старых ветвях.
Энни робко глянула на дверь избушки.
- Я не могу туда войти! Не пытайтесь меня заставить...
- Даже вместе со мной?
Девушка посмотрела на Марка, заглянула в глубь его темных бездонных глаз
и тяжко вздохнула.
- Что ж, если так надо... - Впрочем, если Марк рядом с ней, она может
многое.
- Ну, а где же спрятан ключ? - спросил Марк.
Энни, ни минуты не задумываясь, ответила:
- Под ступенькой.
Только тут она замерла, вся похолодев, - откуда она могла об этом знать?
Марк шумно дышал. Не глядя в ее сторону, он наклонился и медленно провел
рукой под деревянной половицей, потом выпрямился с ключом в руках. Никто из
них не произнес ни слова. Марк вставил ключ в дверной замок, послышался
металлический скрежет. Он толкнул дверь, и та распахнулась внутрь. Энни
замерла на пороге, вся сжавшись, испуганно заглядывая внутрь. Воздух в
избушке был сырой и холодный, пахло плесенью от земляного пола. Убранство
избушки состояло из старого деревянного стула, широкой деревянной лавки в
углу, на которой можно было разложить соломенную подстилку, да ржавой печки
в центре, с дымовой трубой, уходящей под крышу. На стене полка с несколькими
кружками и тарелками. Тут же кастрюльки на гвоздях и охапка дров, видимо
укрытых здесь от дождя. Ничего тут не изменилось, и Энни как-то сразу поняла
это. Мгновенно. Даже старые сковородки остались на своих местах. И старые
погнутые оловянные тарелки, некогда имевшие голубой ободок, также были
знакомы ей, словно она видела их только вчера. У Энни слезы навернулись на
глаза. Девушка прижалась лицом к стене, замерла. Потом ее зазнобило от
воспоминаний, которые сейчас проносились у нее перед глазами с немыслимой
быстротой, словно она едет в поезде и смотрит на людей, поля, вокзалы,
уходящие назад... Воспоминания летели все быстрее и быстрее, из тьмы времени
выплывали лица, события, образы.
- О, нет! Нет-нет, нет! - твердила Энни. Марк стоял вплотную к ней,
придерживая ее, чтобы не упала.
- Ну тихо, дорогая, успокойся, не плачь. Сейчас мы уедем, если это так
плохо на тебя действует.
Но Энни его даже не слышала. Она вся целиком была где-то в прошлом, в его
объятиях. И не сейчас, не в этой избушке, а там, под раскидистыми ветвями
деревьев, темной летней ночью, где они любили друг друга на подстилке из
папоротников, шуршавшей в такт движению их тел. Аромат смятой травы и
листьев был столь силен, что Энни ощущала его и сейчас.
Девушка стояла с закрытыми глазами, вдыхая аромат, который напомнил ей о
блаженстве, какое она испытала тогда в его объятиях. Ее руки ощущали тепло
его кожи, гладили его крепкие широкие плечи, спину, чувствуя его силу,
вслушиваясь в неровное шумное дыхание. Она вспомнила, как жадно притянула
тогда его к себе, как неистово впустила его в себя, горя желанием удержать
так навсегда.
Свет луны падал на их обнаженные тела, струясь, словно речная вода... Они
оба понимали опасность, грозящую им, и тем неистовее любили друг друга. Они
отдавались любви полностью, казалось, им не утолить любовный голод, ведь они
не могли знать, будет ли у них еще такой шанс. В их ненадежном мире лишь
любовь была очагом стабильности, но любовь такая хрупкая материя, а смерть
была рядом, буквально за углом...
Внезапно картина резко изменилась. Энни издала грудной стон. Каким-то
образом она поняла, что наступил тот страшный момент, ее последняя встреча с
ним. Это было на следующий день. Марка привели в деревню его преследователи.
Немцы требовали опознать английского летчика, грозя жестокими карами. Они
хотели знать, кто укрывал беглеца. Анна как раз стояла на пороге своей лавки
и видела, как Марка провели мимо, бледного, с трудом переставляющего ноги,
покрытого багровыми пятнами запекшейся крови.
Девушка не могла вновь вынести такое, она рванулась назад, в настоящее, в
эту избушку, где сейчас и стояла дрожащая и всхлипывающая.
- Ну зачем вы заставили меня прийти сюда? - бормотала она. - Я не хочу
больше вспоминать... Это слишком больно.
- Энни, но все это было давным-давно. Сейчас нам ничто не грозит, - тихо
сказал Марк, поглаживая девушку по голове, по спине. - А теперь расскажи
мне, что ты вспомнила. Ведь ты что-то припомнила, правда?
На миг Энни затихла, потом шепотом начала:
- Мы пришли сюда после того, как... были в лесу в тот последний раз.
Вернулись в эту самую избушку...
Он слушал внимательно каждое ее слово, не спуская с нее глаз. Его сильная
рука гладила ее, успокаивая, передавая свое тепло ее заледенелому телу.
- А еще вы сказали, что вам бы хотелось, чтобы у нас был ребенок, -
припомнила Энни и тут же снова увидела его лицо тогда, в прошлом. Она
слышала голос того Марка. Ей снова захотелось выть в голос, потому что тот
Марк был убит. Но нет же, он живой и стоит рядом с ней, слушая ее рассказ.
От всего этого у девушки голова пошла кругом. Запинаясь, она продолжала: -
Но вы сказали еще, что это невозможно - в нынешних условиях... Мне пришлось
бы плохо в деревне. У сельчан свои представления о морали, меня бы никогда
не простили. Вы сказали, что не хотите для меня такой участи. А еще вы
сказали, что если нам удастся выжить, то вы вернетесь сюда и разыщете меня,
а потом мы устроим свадьбу. Но если нам не суждено пережить войну, не
суждено более свидеться, то нам надо, как вы тогда сказали, Марк, жить
сегодняшним днем в полную меру, ничего не оставляя на потом и ничего не
оставляя после себя, как если бы нас и вовсе не было на этом свете.
Энни вдруг замерла, потом побледнела как смерть.
- Что? Что еще случилось? - поспешно спросил Марк, испуганный внезапной
переменой в ней.
Девушка взглянула на него, повернулась, прикусив губу, оглядела
помещение. Марк ждал, бледный, напряженный.
- Энни, в чем дело?
Девушка остановила взгляд на дровах, сложенных под окном.
- Здесь. Это было здесь... - С этими словами она принялась растаскивать
дрова.
Марк после краткого замешательства стал помогать ей. Это была грязная и
тяжелая работа, но Энни ничего не замечала.
Пять минут спустя она замерла, хрипло и тяжко дыша, опустилась на колени
и дрожащими пальцами дотронулась до глубоко вырезанных в нижнем бревне стены
инициалов. Буквы потемнели от времени, но все еще были отчетливо видны -
начальные буквы их имен "А" и "М", переплетенные вместе, и под ними слово
"Навечно". Прошедшие полвека не смогли уничтожить их.
"Навечно", - мысленно повторила девушка. Неужели поэтому они и вернулись
сюда? Неужели силой своих чувств они смогли стать частичкой вечности...
Марк опустился на колени рядом с ней и тоже дотронулся пальцем до
инициалов, вглядываясь в них.
- О, Марк... - выдохнула девушка, оборачиваясь к нему. - Смотри, они все
еще здесь...
Марк заглянул девушке в глаза, его собственные ярко горели.
- Ну вот, Энни. - Он дышал так бурно, лицо его залилось краской. - Я
люблю тебя, - с трудом выговорил он. В следующий миг он уже жадно впился в
ее губы...
Все сомнения, которые еще оставались, мигом улетучились. Энни совершенно
точно знала, что уже давно любила этого человека, любит его и сейчас так же,
как любила его В той, прошлой жизни. Их лишили тогда любви - смерть отобрала
у Энни возлюбленного. Но на этот раз у них все впереди.
Марк неохотно оторвался от поцелуя, посмотрел на ее воодушевленное
лицо...
- Dear, - прошептал он. - Я так давно тебя люблю. С того момента, как ко
мне стали возвращаться воспоминания, я знал, что когда-нибудь разыщу тебя. А
потом я увидел твою фотографию и мгновенно узнал. У меня была
одна-единственная цель в жизни - найти тебя вновь. Я должен был прийти и
разом все решить, но вместо этого мне пришлось выжидать и тщательно
планировать свои действия. Я боялся, что ты примешь меня за сумасшедшего.
- Так оно и было, - сказала девушка со вздохом.
- Но теперь ты мне веришь. - Марк смотрел на нее сверкающим взором, с
выражением надежды и веры.
- Я стала кое-что припоминать после нашей встречи, - призналась девушка.
- Мне не хотелось этого... Я боялась, что могу еойти с ума вместе с вами, но
вот Сегодня все картины были настолько живы, настолько реальны, что я больше
не сомневаюсь. Я вспоминала то, что действительно произошло в реальной
жизни...
- Я знал, что ты вспомнишь. Ты должна была вспомнить, - хрипло вставил
Марк. - То, что мы вспоминаем, - частичка вечности. Воспоминания приходят и
уходят. Но в одном я абсолютно уверен - мы принадлежим друг другу. Нам дали
еще одну возможность прожить жизнь вместе, вырастить детей, которых у нас не
было в той жизни... - Марк запнулся, бросив на нее быстрый хмурый взгляд.
- Так в чем же дело? - встревожившись, спросила Энни.
- Я не могу жить нигде, кроме Франции, Энни, - решительно сказал он. -
Что ты на это скажешь? Можно, конечно, пойти на компромисс, полгода жить
здесь, полгода в Англии... но...
- Я буду рада жить в Париже, - сказала Энни, и ее глаза засверкали от
обуревавших ее чувств. - Разве вы забыли, что я наполовину француженка? И
там, где живете вы, там и мой дом. А с Филиппом и Дианой мы как-нибудь
уладим. Я не вижу причин, почему он не может оставаться моим менеджером, вы
согласны?
- Абсолютно, - ответил Марк. - К тому же у меня есть собственное дело.
Что ж, Филипп отличный профессионал, и мне он нравится. Я тоже думаю, что
нам удастся прийти к полюбовному соглашению. Не волнуйся, мы все уладим,
любовь моя, - и Марк чмокнул девушку в щечку, потом поцеловал ее глаза. -
Главное, что мы вновь вместе, - шепнул он.
Энни притянула его к себе и засыпала поцелуями. Теперь она могла
оставаться в этой стылой и затхлой избушке хоть всю жизнь, лишь бы вот так
целоваться с Марком, ощущать жар его тела, слышать его неровное дыхание. Но
Марк отпрянул назад, глубоко вздохнул и сказал:
- Уже поздно, становится темно. Нам бы лучше поспешить вернуться в
трактир.
Марк помог девушке подняться с пола, и они, обнявшись, вышли из избушки.
Марк ей улыбался, светясь такой же радостью, что и она.
- Сегодня вечером мы поужинаем вдвоем и будем долго-долго говорить обо
всем, Энни. Я хочу знать, что ты вспомнила. А утром я познакомлю тебя с
моими родителями. Я скажу им, что встретил женщину, которую ждал всю свою
жизнь. Я скажу им, что хочу жениться на ней, как только она даст свое
согласие...
- Я согласна, - произнесла Энни.
|
