- Я повторяю вам, что никогда не была там. Никогда в этой жизни!
После этого вскрика наступила долгая пауза. Энни бросила на Марка быстрый
взгляд, слегка встревоженная затянувшейся тишиной и каким-то особым
выражением на лице Марка.
Его голос зазвучал совсем глухо:
- Никогда в этой жизни, это так, Энни! Я верю в то, что ты там была и уже
начинаешь припоминать. Я верю, что ты сумеешь вспомнить все, если захочешь.
Ты уже вступила на путь, по которому я давно иду. То, что тебе снилось,
произошло наяву. Все в твоем сне было настоящим: и избушка, и лесная
тропинка, и мрак, и слепящий глаза свет, и угрожающие крики, и звуки
автоматных очередей. Я помню каждую мелочь по одной важной причине. Ты
описала мою смерть.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На миг Энни замерла, словно громом пораженная. Она не верила своим ушам.
Его слова вновь и вновь звучали в голове, однако их смысл никак не
прояснялся. Девушка воззрилась на него широко раскрытыми глазами, Марк так
же неотрывно смотрел на нее, не вдаваясь в объяснения. Энни шумно вздохнула.
- Вы ненормальный! У вас просто крыша поехала!
- Энни, послушай...
- Я и так вас долго слушала, - сердито оборвала она Марка. - Больше я не
намерена выслушивать этот бред. Вам нужна помощь. Похоже, у вас серьезные
проблемы с головой. Но я не терапевт и не собираюсь помогать вам воплощать в
жизнь ваши фантазии за мой счет.
Энни оттолкнула Марка и спрыгнула с кровати. Ее более не смущало то, что
она была всего лишь в легкой ночной рубашке и трусиках. В тот миг девушка
думала лишь об одном - надо вырваться из пут Марка.
Босая, она бросилась к двери. Но Марк догнал ее, схватил за плечо и
дернул, повернув лицом к себе.
- Энни! Это не бред. Твой сон ведь не бред.
- Вы каким-то образом вбили это мне в голову. Пока я еще не знаю, как вам
это удалось, но уверена, что это ваша работа.
- Ну, успокойся. Никто в мире еще не научился влиять на чужие сны.
- А я говорю, что вы меня загипнотизировали!
- Клянусь, я этого не делал! - очень серьезно воскликнул Марк. Глаза его
ярко горели. - Энни, сновидения - дело сугубо личное. Откуда они приходят?
Попробуй спросить себя.
- Я не знаю, и мне все равно! - сердито бросила девушка, делая очередную
попытку вырваться из его хватки. Но Марк крепко удерживал ее.
- Энни, это были воспоминания. О чем-то, что произошло. С нами.
Звучало это настолько убедительно, что Энни до смерти перепугалась, что
вот-вот поверит ему. В панике она оглянулась вокруг, ища предмет, которым
можно было бы ударить его. Ее взгляд упал на больший из двух чемоданов, все
еще стоявших рядышком с дверью. Энни ухватилась за ручку, размахнулась и
запустила чемодан в Марка. Она попала ему точно в солнечное сплетение. Он
попятился и упал, корчась от боли, на ковер.
Энни не стала терять время на то, чтобы посмотреть, что с ним. Со всех
ног она побежала по коридору, затем вниз по лестнице, перепрыгивая через две
ступеньки. В холле на спинке кресла она заметила свою черно-красную лыжную
куртку, которую Марк снял с нее сразу же по приезде в этот дом. Энни на ходу
схватила ее и бросилась дальше к входной двери.
На улице была непроглядная темень и моросил дождь. Дул ветер, заставивший
ее съежиться от холода. Энни захлопнула за собой входную дверь и побежала
дальше вокруг дома к деревянной калитке, которую приметила из окна спальни
еще засветло, натягивая на бегу куртку, радуясь, что стало хоть чуточку
теплее. Небо было затянуто облаками, и сквозь них не виделось ни единой
звезды, однако освещенные окна дома давали достаточно света, чтобы
разглядеть дорожку в саду и деревья, окружающие сад.
Итак, Энни мчалась к деревянной калитке, которую заметила еще днем. Тогда
она решила, что калитка ведет в лес. Уж там, в лесу, она сумеет спрятаться
среди деревьев, пока Марк не устанет и ему не надоест ее искать. Тогда он
вернется обратно в дом, а она сумеет найти дорогу, которая и выведет ее к
ближайшей деревне. Должна же она где-то быть... Ведь тут не глухомань
какая-то. И вообще, в сельской местности все расстояния очень обманчивы.
Деревенька могла быть совсем рядом, скрытая от глаз холмом, рощей или еще
чем.
Вот и сейчас расстояние до калитки оказалось меньше, чем она прикидывала
днем, но едва - она ухватилась за железную задвижку запора, как услышала
позади топот - это бежал Марк. Страх пришпорил девушку, она сделала хороший
рывок, увеличив скорость до предела. Сердце молотом стучало в груди, дыхание
перехватывало.
Она должна убежать от него. Обязана. Марк не должен ее поймать. Но Энни
слышала его уже где-то совсем рядом. Конечно! У него ведь ноги длиннее. Они
неслись вверх по холму, поняла девушка, поскольку бежать стало заметно
труднее. Пот ручьями лил по спине. В темноте не различить было деревьев и
раскидистых ветвей. Они цеплялись за ее длинные, распущенные волосы.
Судорога вынудила Энни заскакать на одной ножке, приглушенно застонав.
Боже! Как же ей больно! Но хуже всего то, что она уже не могла бежать, не
могла сделать хотя бы шаг. Ей надо было передохнуть, хоть минуту... Морщась
от боли, Энни сползла в сторону от тропы в лес, прижалась к стволу одного из
деревьев. Она вздрагивала от боли, массируя сведенную судорогой ногу. От
бега у нее сбилось дыхание, стало таким шумным и хриплым, что даже помешало
ей расслышать шаги Марка. Только чуть успокоившись, она услышала треск сухих
сучьев и веточек под его ботинками. Треск усиливался по мере того, как Марк
приближался по петляющей лесной тропе.
Энни надеялась, что он пройдет мимо нее, но, к ее ужасу, Марк замедлил
шаги и тоже остановился. Она поняла, что он прислушивается. Марк был так -
близко от нее, что она слышала его неровное дыхание.
Девушка сама попыталась затаить дыхание, уткнувшись ртом в жесткую кору
дерева. Ее била сильная дрожь.
- Энни, - послышался его голос, - Энни, ты не можешь тут оставаться.
Сегодня очень холодно, и ты простудишься...
Наступила долгая пауза, потом снова зазвучал голос Марка:
- Энни, не глупи, это же смешно. В лесу в этой темноте ты можешь
пораниться. Здесь где-то старая каменоломня, ты можешь туда упасть и убиться
насмерть. А то можешь споткнуться о поваленное дерево и покалечиться.
Опять наступило молчание. Энни чувствовала, как Марк вслушивается,
надеясь услышать хоть звук, который выдал бы ее. Но вот он не выдержал и
сердито закричал:
- Я тебя все равно найду, даже если придется искать всю ночь. Но я не
отступлюсь, так и знай!
От этих слов девушку затрясло еще сильнее.
Она не сомневалась, что так он и сделает. Марк чуть помедлил, затем Энни
услышала громкий хруст веток под его ногами. Но он не пошел по тропинке
дальше, хотя это можно было бы предположить, судя по изменяющемуся звуку его
шагов. Вот он подошел ближе к тому месту, где затаилась девушка, и принялся
методично прочесывать подлесок вокруг тропы.
Девушка рискнула поднять голову. В темноте трудно было что-нибудь
разглядеть. Но вдруг темноту ночи распорол яркий луч света, который описал
круг, освещая лес.
Энни пронзительно вскрикнула.
Ей показалось, что сон превратился в явь. Она была в состоянии, близком к
потере рассудка. Она вся сжалась, ожидая услышать грохот автоматных
очередей. Ей даже в голову не пришло спрятаться в густых ветвях, и луч
фонаря, который мог бы пройти мимо нее, замер на ней, словно пригвоздил
девушку к земле.
Марк бросился к ней. Луч света запрыгал в такт его бегу, заметался,
выписывая причудливые световые круги. Только тут Энни опомнилась, пе -
рестала визжать и бросилась прочь, не имея ни малейшего представления о том,
куда бежит, зная лишь одно - что ей надо спастись от Марка. Но далеко
убежать она не успела. Она услышала за спиной его хриплое и неровное
дыхание, которое было куда громче, чем ее собственное. Она не удержалась и
оглянулась на преследователя. Вот это было большой ошибкой с ее стороны -
Энни тут же налетела на сук и ударилась о него лицом. Девушка вскрикнула от
боли и потеряла равновесие. Марк рванулся вперед, совершив бросок не хуже
игрока в регби. Он подхватил ее, и их тела сомкнулись. Затем Марк тяжело
осел на землю, а Энни от удара о сук и столкновения с Марком вообще на
какое-то время потеряла способность двигаться. Она распласталась на сырой
земле, учащенно дыша, спрятав лицо в мох. В ноздри ей ударил резкий запах
сосновых иголок, палых листьев, мшаника. Марк лежал на ней, совершенно лишив
ее возможности хотя бы шевельнуться. Он тоже шумно и хрипло дышал.
Немного погодя он подвинулся, но лишь для того, чтобы ухватить ее за
плечи и поднять ей голову. Энни была совсем без сил и не сопротивлялась.
Марк лежал рядом с ней, их тела тесно соприкасались. Затем он осветил ее
фонарем, дрожащую, растерянную, к тому же еще и ослепленную ярким светом.
- Вы меня совсем ослепили!
- Я хотел осмотреть твое лицо.
- Ну, вы это уже сделали, - раздраженно прошипела девушка. - Не пора ли
выключить чертов фонарь?
Но Марк этого не сделал, ограничившись тем, что направил луч света в
сторону так, чтобы он не бил ей прямо в глаза.
- С лицом у тебя все в порядке, - сообщил ей Марк. - Правда, ты выглядишь
как в каком-то фильме ужасов - вся в налипших листьях, клоках паутины, в
волосах веточки...
С этими словами Марк легонько провел рукой по ее щеке, выдернул пару
прутиков из волос, сбросил налипшую на лоб листву.
В голове у Энни вновь зазвенел тревожный колокольчик. Его прикосновение
было столь знакомо, таило в себе столько физической интимности, что ей стало
страшно. Девушка будто узнавала его ласки, вспоминала, как он перебирал
пальцами ее волосы... И главное - ей казалось, что их тела помнят друг
друга!
А ведь именно этого и добивался от нее Марк, ведь так? Но как же ему
удалось убедить ее в этом? Энни не считала, что легко поддается внушению.
Напротив, она казалась себе разумной и здравомыслящей личностью, которой не
так легко задурить голову. Да, каждый раз открываешь в себе что-то новое,
мысленно признала Энни.
Марк дотронулся кончиками пальцев до ее губ, и, к ее неподдельному ужасу,
она раздвинула их, вся наполняясь возбуждением. Марк пристально глянул на
нее, девушка ответила ему встревоженным взглядом. Ее зеленые глаза в свете
фонаря блестели, словно у кошки. Внезапно фонарь погас, и все погрузилось во
мрак.
- Что, сели батарейки? - осипшим голосом спросила девушка.
- Нет, просто я его выключил, чтобы экономить батарейки, - ответил Марк и
теснее прижался к ней.
- Я замерзла, нам лучше вернуться в дом, - поспешно воскликнула девушка,
нервы ее были на пределе... Тепло его тела было слишком близко - кровь у
Энни застучала в висках.
- Ты всегда любила лежать со мной в лесу, в полной темноте, - нашептывал
Марк ей на ухо.
- Не начинайте все сначала! Я повторяю - я не верю ни единому вашему
слову. Вы попусту теряете время.
- Тогда было лето, - продолжал Марк, запуская пальцы в ее волосы, убирая
влажные пряди со лба. - Такие были долгие теплые летние нотаМарк лежал на
боку, обнимая ее рукой, тесно прижимаясь к ней.
- Сейчас не лето и очень холодно, - отрезала девушка, пытаясь разглядеть
выражение его лица. Но ей удалось увидеть лишь глаза, устремленные на нее. В
небе ветер гнал бледные облака, слегка подсвеченные в разрывах луной. Далее
в небесной вышине была только непроглядная темнота.
Он еще теснее прижался к Энни, сверкая в темноте глазами. Энни была в
шоке от вновь нахлынувшего на нее чувства "дежа вю" и невольно стала
сомневаться: в здоровом ли состоянии находится ее собственный рассудок?..
Она уже это испытывала в прошлом... Это уже было! Это произошло тогда,
прежде, тогда тоже была темная ночь, и они лежали вдвоем в лесу на влажной
земле, а над ними кружился звездный небосвод. Да, тогда была теплая летняя
ночь, пахло цветущим диким чесноком, примятой травой...
Энни принялась было копаться в собственной памяти, но воспоминания вновь
ускользнули. И она опять засомневалась - может, ничего такого и не было
вовсе? Может, Марк внушил ей эти мысли пару минут назад, когда рассказывал,
как они занимались любовью долгими теплыми летними ночами...
Хотела бы она знать истину! Неужели ей успешно промыли мозги? Неужели у
нее такая хрупкая психика, что она была безвольной куклой в его руках,
воспринимая любой его посыл?
Пока девушка в раздражении, почти в отчаянии пыталась разобраться, что к
чему, Марк оказался над ней. Его губы нашли ее прежде, чем Энни успела
увернуться или оттолкнуть его. Он раздвинул ее губы и так страстно
поцеловал, что Энни напрочь позабыла все свои страхи, позабыла, кто она и
что вообще происходит вокруг нее. Она ни о чем не могла думать, целиком
отдавшись на волю чувств. Ее руки обвились вокруг Марка, тело изогнулось от
наслаждения, когда его рука скользнула вдоль него, проникая под лыжную
куртку, согревая пальцами шелковую рубашку, единственную преграду между его
рукой и ее плотью...
Энни дышала так бурно, что сама перепугалась своей реакции. Ей хотелось
кричать от переполнявшего ее счастья. Что с ней происходит? Энни обняла
голову Марка ладонями, пропустила его волосы сквозь пальцы, ощущая, какие
они теплые, живые. А его рука тем временем продолжала неспешно исследовать
все уголки ее тела от макушки до бедер, его пальцы блуждали по ней, лаская
ее кожу, проникая во внутреннюю часть ее бедер, под тонкими узенькими
трусиками. А когда его пальцы добрались до влажной расщелины между ее
бедрами, Энни испытала что-то, сравнимое по эффекту лишь с сильнейшим
землетрясением...
Задыхаясь, Энни с трудом сумела отпрянуть от него.
- Нет! Не надо! - почти простонала она. Ее зазнобило и затрясло, словно
начался приступ лихорадки. Марк поднял голову, он также тяжело и шумно
дышал.
- Энни...
Его голос был глубок, как океан, в нем было столько чувства, что девушка
готова была закричать.
- Нет, я не могу. - Казалось, каждый звук ей давался с трудом. В горле
пересохло, она не могла проглотить слюну. В этот момент в просвете между
облаками появилась луна, и слабый свет пролился на лес, высвечивая стволы
деревьев и их собственные лица.
Марк густо покраснел, его желваки заходили, в глазах читалась неутоленная
страсть и разочарование, губы жестко сжались. Энни была бледна, у нее
потемнели глаза, губы нервно подрагивали, и вообще она никак не могла
опомниться, ведь она едва не позволила Марку познать ее как женщину...
- Оставьте меня в покое, - прошептала девушка дрожащим голоском. На миг
ей показалось, что он ее не послушается. И что же тогда...
Но Марк закрыл глаза, шумно вздохнул, затем поднялся на ноги и помог Энни
встать. Девушка вся трепетала и была не в состоянии идти без его помощи. Она
оперлась о ствол дерева и застыла, готовая разрыдаться. Марк нагнулся и
поднял с земли фонарь, который ранее уронил, включил его, но, увидев
безмолвный протест Энни, вновь погасил. Потом, словно припомнив что-то,
спросил:
- Почему ты закричала, когда я включил фонарь?
- Вы меня испугали.
- Ради всего святого! Энни! Скажи правду, - вскричал он так громко, что
Энни в страхе подпрыгнула.
- Если вы уверены в том, что знаете правду, то зачем спрашивать меня?
- Я хочу, чтобы ты мне об этом сказала сама. Ты все еще полагаешь, что я
тебя дурачу, Энни. А я хочу, чтобы ты смирилась с тем, что это не так, ты же
знаешь это. Так почему ты закричала?
Не надо бы ей отвечать ему. Но она была в полном смятении от всего, что
на нее свалилось с того момента, как Марк встретил ее в международном
аэропорту имени Шарля де Голля в Париже. Потрясение следовало за
потрясением. Ее, казалось, уже трудно было чем-либо удивить. К тому же ей
необходимо было выяснить все-таки, в чем тут дело.
- Все произошло как в моем сне, - пробормотала она. - Довольны? Когда вы
направили на меня луч фонаря, мне показалось, что снова я вижу тот сон...
Там тоже были деревья, темнота, и я куда-то бежала, а меня преследовали. От
света вашего фонаря я внезапно перестала осознавать, происходит ли все во
сне или наяву. Я растерялась и испугалась.
Девушка продолжала дрожать, и Марк вновь включил фонарь, осмотрел ее и
нахмурился.
- Знаешь, давай-ка лучше вернемся в дом, пока ты не подхватила воспаление
легких.
С этими словами он обнял девушку за талию. Она была слишком слаба, чтобы
отталкивать его. Напротив, она почти повисла на нем и позволила отвести себя
через лес назад к дому.
- Как ты? Ничего? - участливо спросил Марк.
Энни искоса глянула на своего кавалера и раздраженно ответила:
- Да, конечно же. Я чувствую себя просто прекрасно! У меня сегодня был
чудесный, спокойный день, который закончился беготней по ночному лесу, когда
пришлось скакать через бурелом и продираться сквозь кусты, которые ветками
били по лицу. Почему бы мне не быть в полном порядке!
- Зачем же ты убегала? Я же сказал, что отвезу тебя завтра назад в Париж,
и я это сделаю. Верь мне.
Обертоны его голоса завораживали и убеждали. Девушка вздохнула.
- Мне надо было вырваться, Марк. То, что вы сказали мне, было...
- Полным бредом, - закончил за нее Марк. - Я это знаю, ты уже об этом
говорила.
Энни густо покраснела.
- Что же, так оно и было! Я не понимаю, что у вас на уме, когда вы все
это мне рассказываете, но вам удалось запугать меня до смерти. Я не люблю
того, чего не понимаю. Так что прекратите нести свою чепуху.
- Мы обо всем поговорим в доме, - решительно заключил Марк и прибавил
шагу, ведя девушку по неровной тропинке к садовой калитке. Сейчас огни,
горевшие в доме, казались такими желанными, что у Энни едва слезы не
навернулись на глаза. А это было уж совсем глупо, если учесть, что всего
какой-то час назад она бежала из него сломя голову. Тогда он казался ей
застенком, сумасшедшим домом, но сейчас вновь стал похож на человеческое
жилье. Энни слишком устала, морально и физически, иначе подивилась бы столь
разительной перемене в собственном настроении. А как могло быть иначе в той
странной ситуации, в какой она оказалась!
Когда они вошли в дом, Марк подтолкнул ее к лестнице, ведущей наверх,
туда, где была ее спальня.
- Прими горячую ванну, - сказал он. - А я пока приготовлю нам ужин. Как
насчет омлета? Я приготовлю его с ароматическими травами. Справа от кухонной
двери в саду есть грядка, на ней растет немного лука-резанца, кервеля,
эстрагона и петрушки. Ты, бывало, готовила отменный омлет с травками.
Энни вздрогнула, посмотрела на него пустыми глазами и не стала спорить,
хотя внутри у нее все протестовало, хотелось сказать, что никогда она не
готовила ему омлет, что он опять морочит ей голову. Но какой в том был прок?
Возможно, она уже просто устала без конца опровергать вымыслы Марка.
Временами ей казалось, что его безумие вот-вот поглотит и ее саму.
Добравшись до спальни, девушка приготовила чистое белье, достала из
чемодана свитер, джинсы, после чего закрылась в ванной, возблагодарив судьбу
за то, что хоть здесь был запор. Пустила горячую воду, добавила в нее
ароматическую соль, бальзамы и принялась подрагивающими руками раздеваться,
ожидая, пока наполнится ванна.
Ее все еще трясло - клацая зубами, она рукой попробовала воду, быстро
скользнула в ванну, получая удовольствие от тепла, согревавшего ее плоть.
Затем расслабилась и неподвижно замерла в воде.
Энни честно старалась ни о чем не думать, но. мозг работал независимо от
ее воли, оживляя все то, что только что произошло в лесу. Желание, острое
как нож, буравило ее изнутри.
- Боже! Что же со мной творится? - вслух произнесла Энни и открыла глаза.
Она вся пылала. Пытаясь отвлечься, девушка заставляла себя считать кафельные
плитки на стенах ванной. Нет, этого не может, не должно быть. Она, верно,
совсем спятила, подцепив от Марка вирус безумия. Ведь еще до вчерашнего дня
она вовсе его не знала. И вдруг такая неистовая страсть...
Долгие годы Энйи полагала, что влюблена в Филиппа. Всего несколько недель
назад она искренне переживала его женитьбу на Диане. Она действительно
считала, что ее сердце разбито навсегда,
То, что случилось с ней сегодня, начисто разрушило этот миф. Теперь она
поняла, что ее чувство к Филиппу было не более чем увлечением. Просто
поскольку Энни по-настоящему еще не была в кого-либо влюблена, то убедила
саму себя в том, что влюблена в того мужчину, который вырвал ее из серой
обыденности. Она ведь многим, если не всем, была обязана именно Филиппу.
Понятно, что девушка приняла признательность и уважение к Филиппу за любовь.
Филипп и Диана были ее лучшими друзьями и всегда таковыми останутся, но
сама она никогда в действительности не любила Филиппа. Энни пока еще не
разобралась и в своем чувстве к Марку, но одно она знала точно: оно
взрывоопасно, этакий эмоциональный динамит, и девушка боялась, что может не
справиться со своей страстью и все вокруг разлетится на мелкие кусочки, если
она сделает неверный шаг...
- У тебя еще пять минут, Энни, - раздался издалека голос Марка.
От неожиданности девушка выскочила из воды с резвостью лягушки, и вода
щедро выплеснулась на пол.
- У тебя все в порядке? - спросил Марк, подхода ближе к двери.
- Да, все в порадке, - хрипло ответила девушка. - Я скоро выйду.
Голос Марка звучал мягко и умиротворенно.
Но люди так хорошо умеют притворяться, подумала про себя Энни.
- Омлет опадет, если его не съесть горячим, так что поспеши к столу.
Машинально девушка присела на край ванны, увидела в зеркале свое
отражение и поморщилась. Она будто вылезла из угольной шахты. Быстро
сполоснула лицо и окунула голову в горячую воду ванны. Затем тщательно
вычесала из волос прутики и листочки, все еще торчавшие в них, поднялась и
собрала волосы в пучок. Она уже совсем согрелась и чувствовала себя гораздо
лучше. Одевшись, торопливо спустилась вниз. Когда она вошла на кухню, Марк
обернулся.
- Успела в самый раз, - сказал он и снова отвернулся к плите.
Энни напряженно ждала, как он оценит ее вид. Она стянула волосы на
затылке и завязала их ленточкой, надела облегающий джемпер зеленого цвета и
джинсы, сидевшие на ней как влитые. Но Марк промолчал, и у нее чуть упало
настроение. А Марк тем временем подцепил золотистый полукруг омлета, положил
на подогретую тарелку, поставил на стол и жестом пригласил Энни занять ее
место.
- Присаживайся и начинай есть, пока я приготовлю себе.
Девушка придвинула стул ближе к столу.
- Выглядит аппетитно, похоже, что омлет отличный. Вы что, шеф-повар или
что-то в этом роде?
Марк рассмеялся.
- Да нет же, просто я француз, - при этом он разбил пару яиц в шипящую на
огне сковороду и принялся творить магические пассы вилкой, сгребая мелко
порубленную травку к центру сковороды. Энни принялась за еду - у нее даже в
животе заурчало, едва она почуяла запах яиц и пряных трав. На столе стоял
салат, нарезанный ломтями французский хлеб и неизменные фрукты. Энни взяла
себе ломтик хлеба, наложила листьев салата и подцепила вилкой большущий
кусок омлета.
Сейчас и кухня выглядела по-иному. Марк зажег свечи, выключил верхний
свет и присоединился к Энни за столом, когда та уже наполовину прикончила
свой ужин.
- Почему ты не налила себе вина? - Он взял бутылку белого вина и немного
плеснул в ее бокал. Свой он наполнил доверху.
- Вас научила готовить мама? - спросила Энни.
- Да, я обычно помогал ей на кухне после уроков, но и мой отец иногда
тоже готовил,
- Это было в горах Юра? Вы там жили в деревне?
- Да, это была маленькая деревенька, всего несколько домов, да еще старая
церковь, - Марк говорил и ел, однако Энни подметила, что он ее исподтишка
разглядывает, стараясь делать это незаметно. - Церковь Сен-Жан-де-Пэн...
Энни почему-то знала наверное, что услышит это название. Снова у нее
перехватило дух, девушка вздрогнула и отложила вилку в сторону.
- Там родился мой отец...
- Да, я его знал.
Девушка в изумлении уставилась на него.
- Вы знали моего отца? Но где вы с ним встречались? Я знаю точно, что он
никогда не возвращался в горы Юра после того, как покинул их..
- Я знал его, когда он был еще мальчиком.
Девушка принужденно засмеялась.
- Вы хотите сказать, что знали его, когда сами были ребенком?
Марк поднял голову и пристально посмотрел на девушку, весьма серьезно.
- Нет, я имею в виду то, что сказал. Твоему отцу было семь лет, когда я
его встретил.
Ну вот, опять. Энни в смятении смотрела на него.
- О чем вы говорите? Как это могло быть? Мой папа родился...
- ...в 1936 году, - закончил за нее Марк.
Ну, положим, это он мог легко выяснить, думала девушка. Она-то ему год
рождения своего отца не сообщала.
- Да, он родился в 1936 году, - сердито согласилась девушка. - Потом мать
забрала его с собой в Англию, но это было уже в 1945 году, и после этого он
никогда более не возвращался в горы Юра. Так что вы никак не могли там его
встретить... Вы просто еще не родились, пока ему не исполнилось... ээ... -
Энни быстро подсчитала в уме, - двадцать четыре года! Отцу было двадцать
четыре, когда вы появились на свет.
- Доедай свой омлет, - вот и все, что Марк сказал ей на это.
Энни уже не была голодна, но она доела ужин и осушила бокал, хотя не
собиралась пить, спохватившись лишь после того, как у нее в руке оказался
опустевший бокал... Марк тут же подался вперед и вновь наполнил его вином.
- А твой отец говорил что-нибудь о своей матери?
- Часто говорил, - нехотя признала Энни. - Но мне было только одиннадцать
лет, когда он умер. Я его не очень хорошо помню, а бабушка умерла вообще до
моего рождения. Она переехала жить в Англию после войны. Я никогда не знала,
почему она это сделала. Полагаю, что она как-то участвовала в движении
Сопротивления, потом, сразу же после приезда в Лондон, она получила работу
переводчицы в какой-то государственной структуре. Отец ничего не рассказывал
о ее военных приключениях, так, случайные упоминания...
Марк засмеялся, блеснув белоснежными зубами на загорелом лице.
- Это так похоже на Пьера. Он всегда был тихим, упрямым и замкнутым
мальчуганом. Этим он очень походил на своего отца. Ты знаешь, что твой
дедушка, Жак Дюмон, был убнгг в первые дни германского вторжения во Францию
в 1940 году?
- Я знаю, что моя бабушка овдовела сразу после начала войны. - Энни
никогда не удавалось расспросить у матери о семье ее отца. Та просто не
желала говорить с дочерью о своем покойном муже, а уж после нового
замужества вообще стало невозможно даже упоминать имя ее первого супруга.
Энни быстро убедилась, что отчима эти расспросы приводили в ярость; и
оставила свои попытки.
Марк пристально следил за ней, словно пытаясь прочитать, что творится у
Энни в мыслях...
- Твой дедушка встал в ряды французской армии сразу после начала войны.
Однажды он без всякого предупреждения спокойно сообщил жене, что вступил в
один из полков. А несколько месяцев спустя его убили. Твоя бабушка больше
его не видела. Она осталась без кормильца и с маленьким Пьером на руках,
твоим отцом, которому тогда было четыре годика. Выжить ей помогла маленькая
лавка.
Энни никогда прежде не слышала эту историю из семейной хроники, поэтому
внимательно следила за рассказом Марка, ни на мгновение не сомневаясь в
правдивости его слов. То, что он говорил, полностью соответствовало ее
представлениям о дедушке и бабушке.
Марк отхлебнул немного вина, уставясь взглядом на пламя свечи,
колеблющееся между ним и Энни, его глаза казались совсем бездонными.
- Она не была похожа на остальных женщин в деревне. У нее была
бабка-англичанка, и она выросла в атмосфере, где английский был вторым
языком в семье. Затем училась в университете и получила ученую степень за
успехи в изучении языкознания, успев это сделать до замужества. Она была
помолвлена, когда ей исполнилось только восемнадцать, - родители хотели
этого брака. Им нравился Жак Дюмон, к тому же родители молодых крепко
дружили. Вдобавок они были еще и дальними родственниками. Анна знала
будущего мужа с детства. И он ей тоже нравился.
При упоминании бабушкиного имени Энни вздрогнула, бросив быстрый взгляд
на Марка, но тот был невозмутим. Пламя свечи слабо высвечивало его лицо, он
подпер голову рукой, густая прядь волос упала на лоб.
- Она не была без ума от него, впрочем, как и он от нее. Она сама мне об
этом рассказывала. Они не противились свадьбе, потому что это устраивало
всех и еще потому, что ни один из них не встретил кого-то другого, кто бы
увлек его... Той Энни был двадцать один год, ему на несколько лет больше. У
них не водились особо деньги, но брак оказался удачным, они стали друзьями,
хорошо дополняли друг друга. Жизнь текла ровно и размеренно, без высоких,
взлетов и низких падений.
Энни не была уверена, хотела бы она для себя такого же брака. Марк
перехватил ее взгляд и улыбнулся, словно сумел прочитать ее мысли.
- Но, узнав о гибели мужа, Анна сильно горевала. Ей очень не хватало его.
Она словно потеряла брата. Она как-то сказала мне, что они жили очень
дружно, и, узнав, что его убили, она просто взбесилась. Вот почему она
вступила в ряды Сопротивления после падения Франции. Это помогло ей пережить
горе и наполнило опустевшую жизнь новым смыслом - она заняла место мужа в
строю, к тому же она получила возможность отомстить врагу. В те годы в горах
Юра было неспокойно, поскольку это был приграничный район со Швейцарией и
Германией.
- Но ведь там должно было быть очень опасно, - вслух подумала Энни.
- Да, конечно, так оно и было. Весь район просто кишел германскими
солдатами. Правительство Свободной Франции контролировало территорию к югу и
к северу от Виши. Конечно же, немцы старались установить контроль над этим
приграничным районом - они не намеревались позволить кому-либо
беспрепятственно пересекать швейцарскую границу.
- Но люди все равно ходили?
- Местные жители, бойцы Сопротивления, знали каждую тропинку в этих
местах. Они спасли множество людей, которым нельзя было более оставаться во
Франции. Пример? Взять хотя бы сбитых над германской территорией британских
летчиков. Местные жители спасали их, проводя окольными путями в Швейцарию,
совершая тайные ночные переходы по горам и лесам. Беглецов передавали из рук
в руки, проводя от одного убежища к другому. Им давали проводников, чтобы
можно было двигаться в ночную пору. Бойцы Сопротивления часто рисковали
собственной жизнью, чтобы провести беглецов через перевалы на границе и
довести до швейцарских озер.
Заинтригованная, Энни спросила Марка:
- Ваша семья тоже была в Сопротивлении?
Марк глянул на нее, едва заметно усмехнувшись.
- Я был одним из тех английских летчиков, Энни.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Такого Энни не ожидала. Она в сильнейшем волнении вскочила с места,
побледневшая, дрожащая.
- Ну нет! Хватит! Не начинайте все сначала. То вы кажетесь абсолютно
нормальным и здравомыслящим человеком, то в следующую минуту вы заявляете
что-то настолько невероятное, что я начинаю опасаться за ваш рассудок.
Больше я не желаю слышать ничего подобного. Ладно, давайте я помогу вам
прибрать на столе и сварю кофе. А потом пойду спать.
- Нет, Энни, - торопливо воскликнул Марк. - Я обещал тебе, что завтра
отвезу обратно в Париж, и я намерен сдержать слово. Наше время кончается, и
тебе обязательно надо меня сегодня выслушать. - С этими словами Марк, взял
девушку за руки и пытливо заглянул ей в глаза. - Я понимаю, как странно
звучат мои слова, и не могу поэтому винить тебя за то, что ты считаешь меня
безумцем. Но уверяю тебя, что я здоров. Я думаю, что если ты позволишь мне
рассказать всю историю до конца, то начнешь понимать, даже если и не до
конца мне поверишь.
Девушка сидела, поджав губы и нахмурившись. Она ничего более не хотела
слышать. Хуже того, она начинала уже, по-настоящему бояться, но не того, что
Марк порывался поведать ей, а себя самое. Эти проблески в памяти, именуемые
"дежа вю", эти сны, которые стали приходить к ней... Она боялась глубины
своего чувства к Марку, боялась ощущения, будто она уже и в самом деле
когда-то знала Марка, причем очень близко, что было уже совершенно
невозможно само по себе. Энни пыталась дать всему этому разумное объяснение.
Но в глубине души ее гнездилась неуверенность. Она продолжала размышлять - а
что, если?..
Что, если его слова правда? Что, если она действительно знала его раньше
и просто забыла об этом? Что, если на самом деле безумна она, а не Марк?
Но его последние слова начисто смели все ее сомнения. Он больше не
пользовался эффектными приемами, оставил таинственные недомолвки, взамен
этого выдал совсем уже что-то неправдоподобное. Теперь-то она точно знала,
что Марк душевнобольной. А разве есть иное разумное объяснение? Энни никогда
не верила, что кто-то может помнить свою предыдущую жизнь в этом мире, не
собиралась она уверовать в это и сейчас.
- Мне стоило таких трудов заставить тебя выслушать меня, - низким и
охрипшим голосом начал Марк. - Прошу тебя, Энни, просто посиди немного, ну
присядь. Я пока сварю кофе и потом все расскажу.
Девушка взглянула на него, уныло подумав, что, какие бы чудеса Марк ни
вздумал ей сейчас преподнести, ей придется выслушать его хотя бы для того,
чтобы не корить себя потом за то, что так и не узнала, чтб именно этот
человек хотел бы сказать.
- Должно быть, я такая же сумасшедшая, как и вы, - пробормотала она,
сдаваясь.
Марк засмеялся, в его глазах явственно проглядывало облегчение.
- Признайся, Энни, что ты очень любопытна. Тебе ведь интересно узнать,
чем кончилась эта история?
- Ладно, может, оно и так, но я не обещаю, что поверю хоть одному слову.
Признаю, что вы придумали интересную сказку.
Девушка уселась за стол, а Марк принялся варить кофе. Он делал все со
сноровкой человека, для которого это дело привычное. Энни следила, как Марк
двигался по кухне, она неотрывно смотрела на него, подмечая каждое движение;
вот он склонился над плитой, и густая прядь волос упала на лоб... Какое же у
него гибкое и стройное тело...
У Энни пересохло в горле, слиплись губы. Она снова вспомнила то, что было
в лесу, тяжесть его тела, лежавшего на ней, острое желание физической
близости. Просто невероятно! Ведь она встретилась с этим человеком всего
несколько часов назад, к тому же он похитил ее, насильно удерживал в этом
доме...
Еще недавно Энни ни за что не поверила бы, что способна испытать
всепоглощающую страсть. Это опровергало ее представления о самой себе.
Оказывается, в ней таятся скрытые возможности, о каких она даже не
подозревала.
Послышался булькающий звук закипевшего кофе. Черная жидкость по каплям
просачивалась сквозь отверстия в стеклянном перфораторе кофеварки. Марк
достал кофейные чашки, блюдца, сахарницу, наполненную кубиками желтого
тростникового сахара, небольшой кувшинчик со сливками и плитку черного
шоколада с орехами.
И все он делал сноровисто и умело, раскладывая длинными проворными
пальцами ложки под углом, предписываемым этикетом.
- Вы так и не ответили мне, чем же вы занимаетесь, - стараясь говорить
будничным тоном, пробормотала девушка и тут же поймала на себе взгляд,
перевернувший ее сердце.
Марк просто не имел права быть столь сексуальным. Вот если бы встретиться
с этим мужчиной при иных обстоятельствах... Если бы он не был так волнующ,
так непохож на всех остальных мужчин, встречавшихся ей в жизни. Такого не
забудешь...
- Позже я тебе об этом расскажу, - пообещал Марк, снимая кофеварку с
плиты и ставя ее на стол. - Предпочитаешь пить кофе здесь или же перейдем в
гостиную?
- А ваша история долгая?
- Боюсь, что так, - сухо ответил Марк.
- Тогда, может, нам действительно перебраться в более удобное местечко.
Мне надоело сидеть за этим столом.
Марк поставил на поднос с кофейными принадлежностями свечи и сказал:
- Я затопил в гостиной камин, там нам будет тепло.
С этими словами он взял поднос и вышел из кухни. Энни последовала за ним,
разглядывая по пути их большие тени, скачущие по стенам от пламени свечей,
пока они шли по коридору к гостиной, которую девушка не успела прежде как
следует рассмотреть, поскольку та была затемнена ставнями, сквозь которые
едва пробивался тусклый голубоватый свет.
Сейчас помещение наполнял золотистый отсвет пылающих в камине смолистых
сосновых поленьев. Они приятно потрескивали, распространяя неповторимый
аромат. Энни уселась в кресло у камина, обитое зеленым бархатом. Она
протянула руки к огню, а Марк устанавливал свечи на низком кофейном столике
и разливал в чашки горячий напиток.
- Добавить сливок?
- Нет, благодарю.
- Сахар?
- Нет, спасибо.
Марк передал девушке чашку с крепким черным кофе.
- Благодарю вас. - Энни вдохнула аромат. - Пахнет волшебно.
- Попробуй с мятой, - предложил Марк.
- Благодарю вас, - ответила Энни и, понемногу откусывая травку,
засмотрелась на пламя. Задняя стенка камина была выложена из огнеупорного
кирпича с клеймом, изображавшим распростершего крылья феникса, каминная
решетка представляла собой изящную корзину из чугуна, собственно очаг был на
удивление чист, хотя искры разлетались во все стороны...
Марк устроился в соседнем кресле и вытянул длинные ноги к огню, обнимая
обеими руками чашку с горячим кофе.
- Как здорово смотреть на живой огонь, - мечтательно протянула Энни, не в
силах оторваться от созерцания пляшущего пламени в камине. - У меня в
квартире центральное отопление. Но в живом огне есть что-то умиротворяющее,
правда?
- Да, но огонь может стать и страшной опасностью, например в лесу, -
сказал Марк, и тень печали пробежала по его лицу. - В горах Юра летом
случались пожары. Они уничтожали десятки акров леса, а чтобы вырос новый лес
взамен сгоревшего, требуется не менее двадцати лет. Это само по себе уже
плохо, но еще хуже было то чувство, которое возникает, когда огонь
вырывается на простор, а вы бессильны его остановить. Пламя перебрасывается
с места на место, повсюду пляшут длинные языки оранжевого огня, раздуваемые
ветром, оставляющие за собой шлейфы густого черного дыма и пожирающие все на
своем пути. Вот и война очень похожа на пожар. Раз возникнув, она уже
выходит из-под контроля. Она забирает людей, заставляет их творить
злодеяния, которых они никогда не совершили бы в мирной жизни. Война меняет
природу человека, природу вещей, оставляя за собой разорение и руины
Терпимость и гуманность изгоняются прочь, правда, это происходит лишь тогда,
когда человек внутренне готов отвергнуть все, что было для него ценным, что
он любил в мирном прошлом...
- Вам доводилось тушить пожар? - быстро спросила Энни, стараясь как можно
дольше удержать разговор в рамках обычной беседы.
- Да. Это случилось однажды летом, когда мне было чуть за двадцать. Я жил
с семьей в горах Юра, когда там разгорелся сильный лесной пожар. Несколько
подростков решили устроить пикник на краю леса, развели костер для шашлыка,
какая-то искра перелетела на сухую траву, и неожиданно взметнулось
сильнейшее пламя. Вся деревня тогда бросилась на помощь пожарной команде.
Самолеты обрушивали на горящий лес тонны воды. Но ветер неумолимо гнал огонь
прямо на деревню. Мы уже решили было, что все пропало, но, на наше счастье,
ветер стих, и за час мы сумели справиться с огнем. Но что было потом, я не
помню. На меня упала пылающая ветвь дерева, и я отключился.
Марк приподнял густую шевелюру, и Энни разглядела небольшую выщербинку у
него на лбу.
- Память того события. Мне пришлось нарочно отрастить волосы, чтобы
прятать ее. Еще повезло, что я не обгорел.
- Но шрам почти не виден, - успокоила его девушка. - Если бы вы мне не
рассказали, то я бы ничего и не заметила, волосы отлично все прячут. - А
сама уже лихорадочно обдумывала его признание. Затем спросила, стараясь не
выдать волнение в голосе: - Вам сильно ушибло голову? Не было сотрясения
мозга?
- Говорили, что было сотрясение, - ответил Марк, но, похоже, сам он не
был в этом уверен.
Так она и думала. Ее зеленые глаза расширились, как она ни старалась
держать себя в руках. Марк улыбнулся краешком губ, читая ее мысли.
- Нет, Энни, сотрясение мозга тут ни при чем. Я помнил моменты прошлой
жизни еще с тех пор, как был малым ребенком. Я мог, например, смотреть, как
идет за окном дождь, или слушать, как свистит закипающий чайник, или же
заслышать чей-либо смех, и внезапно в памяти возникали картины, мгновенно
исчезавшие, но такие четкие и ясные, словно кадры из фильма,
прокручивающегося в моей голове.
Энни напряглась и побледнела.
- Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, Энни? - медленно произнес Марк,
наблюдая за ней, будто он всегда знал, когда у нее возникало это ощущение
уже виденного, это самое "дежа вю".
Энни ничего ему не ответила. Ей не хотелось признавать, что и с ней стало
происходить нечто похожее, правда, только после того, как она повстречала в
своей жизни Марка. А Марк продолжал:
- Это выглядело так, будто какое-то рядовое событие нажимало на спусковой
крючок, и в памяти возникало что-то подобное. Но сопровождавшееся
драматическим явлением. Однажды, к примеру, когда я смотрел, как капли дождя
стучат по листьям деревьев в саду, у меня внезапно возник образ женщины с
темными волосами, подвязанными шарфиком, которая пробиралась в проливной
дождь через лес, чтобы встретиться со мной. Я был одновременно и страшно
возбужден и до смерти перепуган.
- Это могла быть запомнившаяся вам сценка из фильма, который вы когда-то
видели, а потом позабыли. - Энни все еще не оставляла попыток найти всему
разумное объяснение.
- Возможно, - спокойно согласился с ней Марк. - За исключением одного - в
то время мне исполнилось всего семь лет, а чувства были те же, что и у
взрослого. Энни, они были слишком реальны, чтобы быть позаимствованными из
кинофильма. И потом, все было слишком личным. Я точно знал, что все, что я
вспоминаю, произошло именно со мной. В ту ночь меня мучили кошмары, мне
снилось, что я бегу по лесу, пытаясь спастись от наседавших преследователей,
вознамерившихся меня убить. Я бежал и бежал, петляя между деревьями, но они
поймали меня. Тот сон оборвался тем, что меня все-таки убили, - закончил
Марк.
Энни выпрямилась, уставясь на него.
- Вас застрелили?
Марк утвердительно кивнул, а Энни облизнула внезапно пересохшие губы.
- В моем сне я слышала... - Она запнулась, не желая вспоминать.
- Я знаю, - тихо и спокойно произнес Марк. - Ты слышала звук автоматных
очередей и знала, что кого-то застрелили. Это меня тогда убили, - сказал
Марк.
Энни подскочила, толкнув чашку с кофе, - горячая черная жидкость
выплеснулась ей на ноги, заставив вскрикнуть.
- Ну, опять ты себе что-то устроила? - Марк также вскочил, оглядывая ее
джинсы и хмурясь при этом. - Ты не пострадала? Не обожглась кофе?
Девушка поморщилась, проведя рукой по мокрой джинсовой ткани.
- Да нет, кофе был не слишком горячим, а джинсы быстро просохнут у
камина.
Энни подвинула кресло поближе к огню и уселась так, чтобы ее ноги
оказались над очагом, и смотрела, как пошел пар от влажных джинсов. Потом,
обернувшись к Марку, она сказала:
- Это все из-за вас я так перепугалась! Прекратите нести этот вздор.
Марк погрустнел, его темные глаза наполнились глубокой печалью.
- Я не могу, Энни! Я во все это верю, как бы тебе это ни казалось нелепо.
С детства я помнил кусочки прошлой жизни, а после сотрясения мозга начал
вновь и вновь переживать всю ее целиком. Если хочешь, можешь считать, что я
это выдумал. А может, мне действительно все пригрезилось, но когда я
пробуждался ото сна, то разрозненные фрагменты оставались в памяти. Потом
они вновь возникали передо мной под влиянием каких-либо внешних событий,
например из-за дождя, или изза птичьего щебета, или при звуке выстрела.
Едва слышно Энни прошептала:
- Наверное, у вас было очень сильное сотрясение, и с тех пор начались
галлюцинации...
Марк энергично затряс головой, в его темных волосах отразился отблеск
огня, а она вся сжалась, так как теперь уже у нее начался приступ "дежа вю".
Она когда-то прежде видела, как Марк так же сидел у огня, видела отблеск
пламени в его волосах, чувствовала, как... Тут эмоции захлестнули ее с
головой. Энни хотелось закричать - настолько поразила ее глубина нахлынувших
собственных воспоминаний. Никогда не могла бы она представить себе, что
подвергнет свою психику столь сильному испытанию. Ей казалось, она на грани
смерти, ее охватило чувство глубочайшего отчаяния и печали...
- Нет, Энни, - сказал Марк, - я ничего не выдумал. Все было на самом деле
и задокументировано. Это был реальный человек. Его звали Марк Грант.
Энни затаила дыхание, услышав это имя. А Марк продолжал:
- Все знали об этом человеке, английском летчике, которого застрелили в
лесу, когда он пытался бежать. Он и похоронен там же, на маленьком кладбище
на холме в самом центре деревни. На могиле поставили гладкий мраморный крест
с его именем и датой гибели. Правда, это сделали уже много лет спустя
родственники, когда его семье удалось приехать и посетить могилу. Когда я
был ребенком, мы ходили на могилу после церковной воскресной службы. Этим
захоронением гордилась вся деревня, гордилась тем английским летчиком,
который стал частью истории деревни. Многие захотели назвать сына в честь
него, поэтому в деревенской школе в одном классе со мной учились целых
четыре Марка.
Энни взорвалась:
- Немудрено, что вы все посходили там с ума! Это была единственная могила
английского солдата на кладбище?
Марк утвердительно кивнул головой.
- И он стал героем всех местных легенд, - продолжала девушка. - Героем
драматических событий, которые будоражили воображение деревенских мальчишек.
Историй, которые были гораздо интереснее их будней, и в особенности это
касалось тех, кого назвали в его честь! Война уже давно кончилась и
превратилась в романтическое воспоминание, в славное прошлое без каких-либо
темных сторон. Совсем как игры английских мальчишек в Робин Гуда и его
товарищей. Все начисто позабыли о бедах и горестях той тяжкой поры. История
обернулась занимательной сказкой. Бьюсь об заклад, что и вы играли в войну,
став тем английским летчиком, за которым гнались по лесу преследователи и в
конце концов застрелили его...
Марк сидел нахмурившись. Он ничего ей не ответил. Девушка посмотрела на
него, выражение ее зеленых глаз заметно смягчилось.
- Марк, ну разве вы не видите? Вся эта история засела в вашем подсознании
с раннего детства, а когда вы получили травму головы при тушении лесного
пожара, воспоминания о войне смешались у вас в мозгу.
Марк продолжал мрачно сидеть, замкнувшись в себе, с бесстрастным
выражением на лице. Как хотелось Энни прочесть его мысли, убедиться в том,
что она достучалась до него. Или он все же предпочитает оставаться в плену
собственных фантазий? Она ласково добавила:
- Вы получили сильный удар по голове и потеряли сознание. Вы ведь знаете,
как это бывает во сне, - вам приснилось, что вы бежите по лесу, преследуемый
германскими солдатами, а потом умираете. Готова поспорить, что и того
английского летчика убили выстрелом в голову. Ну разве вы не видите, как все
совпадает?
Марк слабо улыбнулся.
- Все, кроме одного. Никто в деревне не рассказывал, кто ухаживал за ним
в той маленькой лесной избушке. Кто перевязывал его, потому что английский
летчик был искалечен при приземлении с парашютом и долгие недели не мог
самостоятельно передвигаться. Кто кормил его, кто навещал его вне
зависимости от того, были ли поблизости германские солдаты или нет. Никто не
мог мне рассказать того, что произошло между англичанином и Анной Дюмон,
потому что она об этом никому не говорила. Так что никто этого и знать не
мог. Пожалуй, один-два бойца Сопротивления могли знать о том, что она
ухаживала за ним, но только не то, что между ними возникла любовь. К тому же
она была весьма замкнутой особой. В общем, когда я был ребенком, то некому
было рассказать мне что-либо об Анне Дюмон или о ее сыне. Кстати говоря, оба
они уехали из тех мест задолго до моего рождения. Потом почти вся ее семья
либо вымерла, либо разбрелась по свету. Все, что я узнал малышом, - это то,
что английскому летчику помогали бойцы Сопротивления, но его все-таки
поймали и застрелили.
Энни чуть не до крови прикусила нижнюю губу. Темные глаза Марка
внимательно следили за ней, в них явно был вопрос - так скажи мне, Энни,
откуда я мог узнать такие подробности о погибшем английском летчике и Анне
Дюмон?
Неуверенно она промямлила:
- Вы, должно быть, что-то слышали, а потом просто додумали все остальное.
Энни отказывалась признать правоту его слов, это было выше ее сил. Она
цеплялась за логику, за здравый смысл" пытаясь найти простое и разумное
объяснение. Тем временем Марк вздохнул.
- Нет, Энни, это не так.
Девушка сердито воскликнула:
- Если никто не говорил вам, что моя бабушка любила погибшего летчика, то
этого могло и не быть на самом деле. А вдруг вы вообще все выдумали? Вам,
очевидно; удалось узнать, что моя бабушка участвовала в движении
Сопротивления. Потом вы выяснили, что она переехала в Англию еще до вашего
рождения, и просто механически сложили эти два разных факта, а потом
додумали и все остальное.
Марк снова замотал головой, а Энни нетерпеливо продолжала:
- Если в прошлой жизни вы были тем англичанином, то почему возродились
как француз?
- Энни, я не знаю почему. Я знаю только одно - все это правда. Может, так
произошло потому, что я погиб во Франции? А ты сама, Энни, возродилась
англичанкой, возможно, потому, что прежде умерла в Англии.
Девушка тяжко вздохнула. Что другое она могла услышать от него! Похоже,
Марк искренне верит в то, что говорит. Что ж, еще один удар по ее и без того
напряженным нервам.
- Значит, я - это новое воплощение, реинкарнация моей бабушки? -
засмеялась Энни, но смех ее был близок к истерике. - Марк, ради всего
святого! Вы что, не понимаете, что это безумие?
Марк внезапно сорвался с места. Он упал перед ней на колени, поймал ее
руки и задержал в своих ладонях, пристально глядя ей в глаза.
- Ты ее, живой образ, Энни. Знаешь ли ты это? Тебе надо посмотреть на ее
фотографии, где твоя бабушка снята молодой. Годы спустя после того
сотрясения мозга я увидел твое лицо на обложке английского компакт-диска. Я
сразу тебя узнал, хотя ты была моложе, чем та Энни, которую я тогда знал.
Впервые я услышал о тебе, когда тебе исполнилось двадцать два года. В этом
возрасте та Энни уже была замужем. А потом у нее были очень трудные десять
лет жизни. С ней многое случилось за этот срок. - Марк страдальчески
поморщился. - Многое случилось за это время и в мире. И во Франции, и в
Англии наступила великая экономическая депрессия, росла безработица, люди
боялись за свое будущее, опасались новой войны. А потом война стала
реальностью. К тому времени Анна хлебнула горя в полной мере, и это
отразилось на ней. Она исхудала и высохла, страдания и лишения оставили на
лице свои следы. Но все равно она была очень привлекательна.
Внезапно, к своему полному изумлению, Энни почувствовала ревность!
Выражение лица Марка, тон, каким он говорил о ее бабушке, - все
свидетельствовало о том, что этот человек был сильно влюблен в нее. Да, он
был влюблен в мертвую женщину, которую никогда в жизни не видел. И Энни
почувствовала себя задетой. Она не могла заставить себя перестать ревновать
его. Это оказалось гораздо труднее, чем выбить из головы Марка всю эту
блажь.
А Марк глянул на нее глазами, сверкавшими в свете камина.
- Вот и ты, Энни, очень привлекательна.
- Значит, вы признаете, что я и она не одно лицо! - поспешила она
отметить.
- Как и я - не он, - пробормотал Марк, тоже беспокойно кусая губы. - Моя
жизнь отличается от той, что вел Марк Грант, так же как и твоя жизнь
разительно отличается от жизни твоей бабушки. Но это так, мелочи
повседневной жизни. У меня такое ощущение, что наша плоть - это вроде
упаковки или корпуса для того, что упрятано глубоко внутри, как бы это ни
называть. В общем, духовная сущность, которая является бессмертной...
Энни молча слушала. Марк улыбнулся.
- Сейчас ты еще больше похожа на свою бабушку. Та тоже была не очень
разговорчива, часто задумывалась. У твоей бабушки были длинные черные
волосы, спускавшиеся до пояса, обычно она их собирала в пучок на затылке. И
почти всегда одевалась в черное. В сельской Франции в те годы так было
принято. Если случалось овдоветь, то траур носили долгие годы, а некоторые и
всю жизнь. А ведь она пела, ты знала об этом? Голос у твоей бабушки не был
поставлен, но звучал...
- Вы не можете ничего об этом знать! - прервала его Энни, вся словно в
лихорадке. - Вы все выдумали! Даже я не знаю этого о ней, а она была моей
бабушкой, а не вашей!
- Я любил ее больше жизни, - глухо сказал Марк, - это было именно так. Я
отдал за нее жизнь.
Девушка едва не задохнулась.
- Твоя бабушка была со мной, когда появились германские солдаты. Если бы
они обнаружили еще и ее, то непременно расстреляли бы тоже.
Но перед этим стали бы пытать, чтобы вырвать у нее сведения о движении
Сопротивления в этой местности. Я не мог допустить, чтобы такое случилось.
Твоя бабушка не хотела оставлять меня одного, но она понимала, что ей грозит
в случае поимки. И не ей одной, а всем ее товарищам по Сопротивлению. Она
была очень смелой, но боялась, что под пыткой не устоит и выдаст других. Я
заставил ее уйти, а потом выскочил в лес и побежал в противоположную
сторону, стараясь как можно громче шуметь, тем самым давая возможность
любимой благополучно добраться до деревни. У немцев были собаки, фонари,
словом, дело было лишь вопросом времени, которое оставалось у меня до того
момента, как меня схватят. Я мог бы сдаться, но полагал, что немцы будут и
меня пытать, чтобы вызнать, кто помог мне спрятаться, поэтому я продолжал
бежать от них, пока меня не застрелили.
По лицу Энни текли слезы. Она не хотела верить его рассказу, но он
прозвучал столь убедительно, что не поверить было просто невозможно. Да,
действительно, того английского летчика убили в лесу недалеко от французской
деревеньки, действительно, его похоронили на местном деревенском кладбище, и
не исключено, что Марка назвали в его честь. Но что касается остального...
Ну, можно ли, скажите, принять все это за чистую монету?
- Очень романтичная история, - стараясь говорить бесстрастно, начала
девушка. - Но вы ведь не рассчитываете, что я вам поверю?
Марк не отвечал, но и не спускал с нее темных, как колодцы, глаз.
- Слишком далеко вы зашли! У вас чрезвычайно живое воображение, вы сами
себя убедили в том, что все произошло именно так, но, боюсь, вам не удастся
убедить в этом же меня.
Следя, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно, Энни глянула на часы,
стоящие на каминной полке, выше горящего очага...
- Становится поздно. Я очень устала и хочу лечь спать.
Девушка поднялась, вскочил и Марк, причем получилось так, что оба они
заторопились и столкнулись на пути к двери. От его прикосновения Энни
замерла, вперив в него взгляд широко раскрытых глаз.
- Энни, не уходи, - хрипло попросил он. Он был бледен, и уголок рта у
него нервно дергался.
- Я должна идти, - возразила девушка, вновь впав в лихорадочное волнение.
- Я должна, Марк. Сегодня был очень долгий и трудный день, и я совсем без
сил.
- Но ты должна мне поверить, - заговорил он напряженным шепотом. - У нас
совсем не остается времени. Не закрывай свою душу от меня. Я знаю, ты уже
прошла половину пути. Я все время наблюдаю за тобой и убежден, что ты уже
припомнила многое, и тебе не надо противиться воспоминаниям. Открой поскорее
двери и впусти их в себя!
Новая волна страха окатила девушку.
- Нет! Я не хочу стать такой же помешанной! - С этими словами Энни
оттолкнула его и бросилась к двери. Марк - за ней, поймал ее за плечи и
рванул на себя. - Отпустите меня, Марк! - умоляла она. Но Марк уже крепко
обнял ее за талию, его щека прикоснулась к ее щеке, Энни через одежду
ощутила жар его тела, услышала, как бурно и шумно вздымается его грудь. Она
поняла, что сопротивляться сейчас было просто невозможно, даже если бы она и
попыталась...
- Не надо бояться, Энни! Я не позволю себе обидеть тебя, будь спокойна.
Ты помнишь, сколько раз я уже говорил тебе это? Со мной ты в полной
безопасности.
Энни почувствовала жар его губ на своей коже и тревожно затрепетала и
вспыхнула огнем, когда он теснее прижался к ней.
- Нет! Не надо...
Его губы нежно и неспешно ласкали ее шею. Энни полуотвернула голову в
сторону, чтобы не встретиться с ними.
- Хватит! Отпустите меня! - бормотала она, отбиваясь. Обнимавшая ее за
талию рука Марка сдвинулась. Вот она скользнула в вырез ее джемпера, чуть
коснувшись грудей. У нее перехватило дыхание. Ее губы приоткрылись, и Марк
повернул ее к себе и сжал ее лицо ладонями. Энни была бессильна погасить
разгоревшееся внутри у нее сильнейшее ответное желание. Девушка закрыла
глаза, жадно целуя его, но чертов рассудок никак не хотел уступать ее
эмоциям. Он продолжал требовать ответа на свои вопросы. Думай, думай,
твердил ей здравый смысл.
Это не тебя он сейчас целует, а твою бабку. Женщину его мечты, женщину,
которую он обожал все эти годы. Женщину, ради которой, как он считал, он
отдал свою жизнь полвека назад. Его страсть, обожание - все было иллюзией,
самообманом. А она оказалась в фокусе лишь потому, что была жива, а та,
которую Марк любил по-настоящему, теперь для него недоступна.
Он любит твою бабку, продолжал взывать рассудок. Марк любит ее!
Сумасшедший дом, думала Энни. Да, сумасшедший дом. А пальцы Марка нежно
ласкали ее затылок, и кровь бурлила в ее жилах. Она задыхалась.
- Энни, Энни, - шептал Марк, опускаясь губами вниз по ее шее. А его руки
ласкали теплую плоть ее грудей. Энни страстно застонала, зажмурившись от
наслаждения.
Форменное безумие, думала Энни. Ну разве не так, если я знаю, что Марк не
различает, кого он ласкает, меня или ту, Энни? И почему я это ему дозволяю?
Потому что ты дура! Потому что он успел промыть тебе мозги. Но если ты
сейчас же не прекратишь это безумие, то вскорости свихнешься следом за ним.
Марк целует тебя потому, что ты похожа на ту, другую Энни, в дни ее
молодости. Но страдать придется именно тебе, потому что ты уже почти
влюбилась в него...
От этой мысли Энни прошиб холодный пот. Нет! Никогда! - ужаснулась
девушка. Ничего подобного. Я не влюбилась, я не влюбилась. Только не это!
А всего лишь неделю назад она считала, что любит Филиппа. Нет, она не
считала, она была абсолютно убеждена в том, что любит его. Тогдато и
раздался первый звонок и Марк спросил ее: "Помнишь меня?" Энни была тогда
подавленна, чувствовала себя одинокой и всеми покинутой, потому что Филипп
женился на Диане. Вспоминая те дни, Энни поразилась, как все изменилось с
тех пор. Время бешено закружилось, завертелось и понеслось вскачь. Сейчас
Энни с трудом могла припомнить переживания, которыми терзалась до встречи с
Марком. У нее было такое ощущение, что сейчас она совсем иной человек, с
новым взглядом на жизнь, на себя, на все вообще.
- Я хочу тебя, Энни, ты мне нужна, - тяжело дыша, бормотал Марк, и его
слова будто окатили ее холодным душем.
Энни открыла глаза, вся замерла и напряглась. Если она сейчас его не
остановит, то сегодняшний день закончится в его постели. Она понимала, что
Марк сможет этого добиться. Вот что в действительности было у него на уме,
когда он утверждал, что она ему нужна. Может, он с самого начала был на это
нацелен, несмотря на словесные протесты. Он продолжал добиваться своего не
силой, а... Итог будет тот же. Просто Марк вознамерился переспать с ней
сегодня ночью. Энни охватил страх, близкий к панике. Она должна была найти
выход, остановить его. А Марк закрыл глаза и уткнулся лицом в ее шею. Сейчас
он утратил бдительность. Вряд ли у нее будет еще такой шанс.
Энни с силой отпихнула его, отчаянно рванувшись, так что Марк попятился,
едва удержавшись на ногах. Прежде чем он успел опомниться, она уже мчалась
вверх по лестнице. Она слышала за спиной топот его ног, Марк почти настиг
ее, но ей удалось влететь в спальню и захлопнуть дверь. Она тут же принялась
придвигать к двери тяжелый шкаф с рисунками, чтобы Марк не ворвался в
спальню и не помешал ей. Но вот от удара в дверь затрещали доски.
- Энни! Впусти меня! - кричал он.
Но девушка налегла всем телом на шкаф, и он загородил дверь. Она
запыхалась и вся дрожала.
- Уходи, Марк!
- Я тебя напугал? Но тебе не нужно меня бояться, я думал, что ты это уже
поняла. Я не допущу, чтобы с твоей головы упал хоть один волосок, - его
голос зазвучал тише и глуше, вновь наполнившись страстью. - Энни, ты знаешь,
что я испытываю к тебе?
- Я не моя бабка, - с горечью выкрикнула девушка. Последовала долгая
пауза. На какое-то время она даже перестала слышать его шумное дыхание. По
ее лицу хлынул поток слез. Едва слышно она прошептала: - Марк, прошу вас,
идите спать, оставьте меня в покое. Сегодня слишком много всего произошло
для одного дня. Что бы вы сейчас ни испытывали, идите и получите это в вашем
сне. Вы не заставите меня занять ее место.
Девушка побрела к кровати и, услышав, как Марк что-то тихо говорит за
стеной, закрыла уши руками.
- Я вас даже не слушаю, - взвизгнула она и рухнула на кровать лицом вниз.
По ее щекам продолжали литься слезы. Она зарылась в простыню; чтобы
заглушить всхлипывания. Не хватало только, чтобы Марк услышал ее рыдания и
понял, как она задета и обижена. Очень сильно обижена. Дело в том, что ей
уже было поздно противиться любви к-нему. Каким-то образом за эти двенадцать
часов, что они провели вместе, Энни по уши влюбилась в Марка и сейчас
ощущала себя как Алиса из Страны Чудес, когда та проваливалась в бездну
сквозь кроличью нору. Она летела в неизвестность, в темноту, в
бесконечность, проваливаясь в самый центр Земли и ощущая полную
беспомощность, невозможность что-либо изменить.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Той ночью Энни спала плохо, все время видя сны. Она пробуждалась,
вскакивая на кровати, в испарине, с выпрыгивающим из груди сердцем. И всякий
раз поначалу не могла понять, где находится, вслушиваясь в тишину, которая
стояла в доме, прислушиваясь к шуму ветра за окном, гнущего деревья.
Вспомнив в очередной раз, кто она и где находится, Энни дрожащими руками
включила настольную лампу и глянула на часы. Потом в изнеможении вновь
прикрыла веки, убедившись, что утро еще далеко. И все же она сдалась,
понемногу сердце успокоилось. Энни затихла, выключила ночник и почти сразу
же вновь уснула. Но лишь для того, чтобы опять пробудиться от очередного
кошмара час спустя.
Да, это была долгая ночь. В последний раз она проснулась по другой
причине. Ей привиделись волнующие, чувственно-эротические сцены. Они с
Марком были в лесу, на небольшой полянке, и лежали на траве. Марк сжимал
девушку в объятиях, они страстно целовались, их тела нетерпеливо стремились
друг к другу. Энни изогнулась дугой, переполненная томлением, ожидая все
более тесной близости с Марком... И тут она проснулась. Пробуждение было
столь внезапным и резким, словно Энни упала с большой высоты. Девушка села
на кровати, тараща глаза в темноту, а в голове ее все еще стояли картины
того сна. Она даже застонала от досады и разочарования. Лишь немного погодя
она поняла, чтб разбудило ее, и сразу совершенно очнулась - в доме кто-то
кричал.
|
