причины, почему это блаженство не могло длиться вечно. Я любил самую
красивую женщину в мире, и она любила меня - только меня, и поэтому она
предлагала мне самых прелестных своих подружек.
- Пока... Мы не съездили в Барселону.
- В мой родной город! Посетить музей Гауди? И моя мама украла у тебя
Майку. Так? Повезло же маленькой Майке!
- Хватит болтать ерунду! И у Майки, и у меня не такой плохой вкус,
чтобы идти смотреть подобную гадость. Так что у нас не было возможности
встретиться с твоей замечательной мамочкой. Но в Барселоне, пытаясь
стряхнуть с себя испанскую сонливость, мы посмотрели фильм, который
пропустили в Милане. Я не ждал от фильма слишком многого, но его
поставили и сняли мои друзья. Фильм назывался "Мадам Клод".
- Я его видела. И тоже в Барселоне. Может быть, в тот день мы были в
кино вместе? Нет, я бы заметила твою жену.
- Спасибо. Во всяком случае, она вышла из кино в шоковом состоянии.
Вернувшись в тот вечер в гостиницу, я нашел ее записку. Ни чемоданов, ни
мехов Майки не было. Она уехала в Париж. Хотела найти мадам Клод и
попросить, чтобы та взяла ее на работу. "Я лучше самых красивых ее
девушек,- объяснила она в своей записке, путая снимавшихся в фильме
артисток с реальными девушками знаменитой содержательницы борделя.- И я
смогу работать не хуже, чем они".
- И ты никогда больше ее не видел?
- Как бы не так! Я вижусь с ней всякий раз, как бываю в Париже, а это
происходит довольно часто. Или когда она бывает в Милане.
- Майка работает у Клод?
- Не совсем, но почти так. Через неделю после исчезновения она.
сообщила по телефону, что Клод уже не существует или, во всяком случае,
она отошла от дел. У Майки выбили почву из-под ног, но ей все же
повезло. Она рассказала мне о популярном модельере. - милой, элегантной
и очаровательной женщине, которая сразу распознала ее способности. Она
взяла Майку на работу даже без испытательного срока, для показа мод
избранной клиентуре. Она выбирает себе наряды такой длины, какая ей
нравится, с условием, что можно будет разглядывать ее нижнее белье.
- Которого она не носит, ты это имеешь в виду?
- Это для клиентов, ограниченных в средствах. Когда приходят более
состоятельные покупатели, манекенщицы кружатся.
- И Майка счастлива, что ее высоко ценят?
- Непросто счастлива. Она переполнена радостью и чувствует себя на
седьмом небе. И за три года ее удовлетворенность только возросла.
Сегодня ей достаточно сказать "да" или "нет", чтобы тут же перелететь с
континента на континент. Она стала наградой для президентов, утешением
для монархов, подругой для комиссаров, секретным оружием для вояк и
обещанным блаженством для отцов церкви. Невозможно пересчитать ее
чемоданы, а меховые пальто еще лучше того, которое так понравилось v мне
при первой встрече.
- А под меховым нарядом она, конечно, совершенно голая?
- Не всегда, но чаще всего. Особенно, как она призналась, во время
дальних перелетов.
- Она, должно быть, доставляет массу удовольствия команде и половине
пассажиров.
- Если они в состоянии это себе позволить. Бесплатно она достается
только мне, так же, как когда мы были женаты.
- Да, так же. А почему вы теперь не женаты? Ты не хотел, чтобы твоей
женой была шлюха?
- Наоборот, я был в восторге от этой мысли. Но у нее такая ревнивая
хозяйка! Это она настояла на нашем разводе. Майка не хотела ей перечить,
поэтому...
- Милый Гвидо, всегда ты уступаешь! Вот так и получилось, что ты
снова стал холостяком.
- Во второй раз все тоже было необычно.
- Продолжай. Я начала зевать, но слушаю очень внимательно.
- Мы с Майкой оставались супругами еще два года. Когда мы
встретились, ей было девятнадцать, в двадцать один она оставила меня.
Прошел год, и я был счастлив - в основном с женами своих друзей. В то
время я решил уйти из фирмы, в которой работал.
- А где ты работал?
- А тебе действительно нужно подумать о карьере шпионки. Иначе у тебя
могут возникнуть проблемы с твоим теперешним хозяином. Моим боссом был
не кто иной, как Джанни Пакони. Ты его знаешь?
- Нет.
- Неужели? С таким агентом, как ты, секретным службам было бы нечего
делать.
- Меня никогда не интересовала промышленность, тем более
итальянская...
- Они даже знают этого парня из Патагоний. Не старайся выяснить его
имя - твои хозяева его тщательно контролируют. Короче говоря, я пустил
под откос этого хмыря и всю его команду и с удовольствием увидел, что
снова стал безработным.
- А у тебя были сбережения? Или тебя содержала Майка?
- Я живу скромно, но оставаться независимым труднее, чем думают
некоторые.
- Для кого труднее? Для рабов зарплаты?
- Вот я и попал в лапы другого парня, еще более богатого и
могущественного, чем Пакони, если это возможно. И очень скоро он сделал
мне предложение, от которого я не мог отказаться.
- Ты чересчур корыстен, чего же еще!
- Это я и сам знаю. Но вот что было самым приятным во всей этой
истории, кроме того, что увеличились субсидии дамы, которая тогда меня
поддерживала: этот парень предложил мне в качестве премии женщину. И не
какую-нибудь старую клячу. Он предложил мне жениться на юной наследнице.
- Поразительно! Твое явное пристрастие к наследствам должно было
снова возвратить тебя в детство.
- Такова жизнь. Факт остается фактом - женщина, о которой идет речь,
была не вдовой, а дочерью известного биржевика, и девственность ее
гарантировалась контрактом. Ей было восемнадцать. Как видишь, я быстро
возвращался ко второй молодости, но заметь, не до того уровня, на
который ты вернула меня с Мидж.
- Существенное замечание! А как выглядел этот избалованный ребенок?
- Ты мне, наверное, не поверишь, но, клянусь, это правда. Она была
такой же привлекательной, как Майка, но темноволосой. Лица у них были,
конечно, совершенно разными. Но фигуры, как это ни удивительно, довольно
похожи.
- Только не говори, что они похожи на меня, а то я тебя прогоню!
- Не хочу тебя раздражать, но у вас всех есть что-то общее. Во всяком
случае, мне никогда не приходилось уговаривать Майку, чтобы она носила
так же мало белья, как ты. А что касается Джулии, то когда нас
познакомили, на ней была не только нижняя юбка, но и бюстгальтер. От
одного воспоминания об этом я краснею от стыда.
- А ты раздевал ее для проверки в присутствии адвоката?
- В этом не было нужды. Такие вещи можно определить с одного взгляда,
если это взгляд знатока.
- Но этот скрытый порок не возмутил тебя до такой степени, чтобы
отказаться от брака?
- Ты должна понять, что моя вера в человеческие возможности намного
сильнее стремления поставить на ком-то крест, даже если это оправданное
стремление. И ты поймешь восхищение, испытанное мной, когда в день нашей
роскошной и многолюдной свадьбы я увидел свою невесту среди шикарно
разодетых родственников. Да, на ней было только плотно облегающее
подвенечное платье, позволяющее мне и всем присутствующим сосчитать
количество волос на ее девственном лоне.
- А она тогда еще оставалась девственницей?! Ты женился, не сделав
вначале этого?
- Да. Я вел игру по всем правилам.
- Ты меня разочаровываешь. Но я по крайней мере надеюсь, что она, в
отличие от твоей предыдущей супруги, не была столь скрупулезно
моногамной? Я имею в виду, до тех пор, пока Майка не увидела свет в
одном из кинотеатров моей родной Каталонии.
- Джулия сразу же показала себя такой же чувственно одаренной, как
Майка. И, как и Майка, она оставалась полностью и безраздельно моей. Эта
верность была скорее частью ее эротического таланта, чем проявлением
чувства долга. Каждый день после того, как она появилась почти
обнаженной перед сборищем своих родственников, знавших ее только в
образе пуританки - выпускницы школы, Джулия продолжала бросать вызов
традициям. Первое, о чем она меня попросила, - это взять ее с собой на
нудистский пляж. И там, и повсюду, где у нее была возможность валяться
обнаженной, раскинув руки и ноги (конечно, всегда вместе со мной),
красота Джулии стала легендарной. От Сан-Тропеза до Таормины пол-Европы
облизывалось, глядя на Джулию, но никто, кроме меня, даже пальцем ее не
коснулся.
- И женщины тоже?
- Женщина была. Одна. Майка.
- Браво! Вы что, занимались любовью все вместе?
- Боюсь, что мне придется разочаровать тебя еще раз. Когда Майка
приезжала в Милан, и я, и Джулия приходили к ней в номер, но поодиночке,
не прячась друг от друга, а просто в разное время.
- Мне вас жаль! Вы ненормальные! Вы сумасшедшие!
- Если позволишь мне встречный вопрос, скажи: откуда у тебя такое
фанатичное отношение к триаде?
- Это не фанатизм. Это предчувствие.
- Ты считаешь триаду формулой будущего?
- Да, если мир захочет идти по Пути эволюции. Вначале было одно
существо, и оно, естественно, было одиноко, смертное или бессмертное,- и
имя его было Яма, как сообщает Зеуд Авеста, или просто Я, как утверждают
Упанишады, или жирный андрогин, или, как на заре истории Египта, бог
Хнум. Первым шагом прогресса во всех древних историях было деление
надвое этих создателей или их творений. Ева была взята из ребра Адама. В
Ведах мы видим близнецов, Ями и Яма, в результате кровосмешения которых
появились мы. Зевс рассек андрогинов надвое так, чтобы появились мужчина
и женщина в том виде, в котором мы их более или менее хорошо себе
представляем (по-моему, представления у нас не очень ясные). Хнум создал
Шу и Тефнута, моих далеких предков. И все эти "половинки", воплотившись
таким обозом, стремятся воссоединиться друг с другом. Хотя, как правило,
в результате усугубляют свое одиночество. Такое состояние дел
сохранялось достаточно долго. Нам следовало бы поучиться творить лучше,
чем это делали старые боги, и вместо разделения себя на два пола
изобрести три, четыре, пять, десять, шестьдесят девять - множество
различий! И ожидая, пока биологи смогут вырастить в своих колбах таких
мутантов, давайте пока хотя бы расширим концепцию пары. Давайте
когда-нибудь дадим женщине двух мужчин. В другой раз предложим одному
мужчине двух женщин. Но, конечно, не связывая себя этими комбинациями и
ограничениями! Иначе трио начнет раздражать так же, как пара.
- Сколько эрудиции и выносливости в такое позднее время! К сожалению,
мой собственный опыт не дает оснований для такого оптимизма. Я побывал в
нескольких лабораториях, с которыми ты связываешь столь радужные
надежды, но, увы, пока видел там только профессоров, столь же ревниво и
собственнически относящихся к своим ретортам, как и к своим женам, и
ассистентов, предпочитающих болтовню с приятелями решению нестандартных
уравнений, которые ты кладешь в основу своих рассуждений. Да и сам я, -
придется еще раз тебя разочаровать, хоть мне и стыдно тебе в этом
признаться, - пока ты и Мидж не показали мне этого, я никогда не
занимался любовью с двумя женщинами одновременно.
- Но ты, конечно, не сомневался в своих способностях?
- Я более сентиментален, чем ты думаешь. Я боялся, что внимание,
которое я уделяю одной из любовниц, обидит другую. Если, конечно, она
будет рядом.
- Это очень мило, но глупо. Удовольствие, которое ты доставляешь
Мидж, - это и мое удовольствие. Особенно когда я наблюдаю.
- Ты не такая, как большинство людей.
- Но из того, что ты рассказал о твоих женах, они не кажутся ни
ревнивыми, ни эгоистичными. Или их терпимость ограничена, как это
принято в обществе, условием, что ты можешь делать все, что
заблагорассудится, но так, чтобы они об этом не знали? Но мне трудно
совместить это с тем удовольствием, которое испытывают Майка и Джулия,
демонстрируя свое тело. Ты видишь, к чему я прихожу?
- Пока нет. Тем более, что они не похожи друг на друга ни в чем, в
том числе и в этом. В Майке, конечно, не было и тени ревности. Но Джулия
поначалу ревновала.
- Но это не мешало тебе спать с кем попало?
- Конечно. Но от нее я это скрывал.
- И тебе удалось совершенно изменить ее взгляды?
- Это сделала Майка, а не я. В тот день, когда Джулия научилась у
нее, как любить женщину, она узнала, что и я тоже могу захотеть других
женщин. Точнее говоря, она поняла, что я могу продолжать любить Майку.
- Логично. Но... нелогично!
- Нормально.
- То, что нормально, всегда ограниченно. Скажи, Джулия тоже
почувствовала вкус к любви с Майкой? Или вообще к разнообразию?
- Как ни странно. Майка не сказала ей ни слова ни о своих принципах и
практике, ни о своих княжествах и державах.
- А ты тоже ничего не рассказывал Джулии?
- Нет. Она думает, что Майка просто манекенщица, без всяких
дополнений.
- Как они познакомились?
- Я это устроил. Фактически мне пришлось чуть ли не на аркане тащить
Джулию, она едва не плакала, так ей не хотелось идти. А через час она
уже улыбалась и вовсю целовалась с Майкой.
- Значит, ты научил Джулию любить женщин! Выходит, ты только
прикидываешься плохим учителем?
- Боюсь, ты меня неправильно поняла. Я сказал, что Джулия научилась
любить женщин, а на самом деле она научилась любить одну Майку.
- И никого больше?
- Никого.
- Значит, то, что она занималась любовью с Майкой, не вызвало у нее
потребности забавляться с другими женщинами, как и то, что она спала с
тобой, не заставило ее развить успех с другими мужчинами?
- Наверное, так оно и есть.
- Тогда беру свой комплимент назад. Ты все-таки никудышный учитель. А
Майка тоже в инструкторы не годится.
- Сейчас ты еще больше удивишься. Прежде чем познакомить ее с Майкой,
я несколько раз пытался уложить Джулию в постель с нашими общими
приятелями - мужчинами, которых мы с ней хорошо знали. Но она не
захотела. После того как она удачно дебютировала с Майкой, я пробовал
уговорить ее заниматься любовью с женщинами, которые, на мой взгляд,
должны были ей понравиться. И снова полное фиаско.
- Это рок,- иронически произнесла Вана,- трагическая загадка.
Она помолчала немного и спросила:
- А ты пробовал с кем-нибудь из них завести детей?
Гвидо явно шокировал этот прямой вопрос.
- Делать детей! Тебе не кажется, что на нашей планете и без меня
хватает людей, которые только об этом и думают? Может быть, и у тебя та
же навязчивая идея?
- Я не спрашиваю ни о себе, ни о роде человеческом,- настаивала
Ванесса. - Меня интересуешь ты и твои жены.
- Что нового я могу тебе рассказать? Ни они, ни я не хотели
обзаводиться детьми. Но это слишком длинная история...
Вана надолго замолчала. Гвидо показалось даже, что она уснула. И
действительно, когда она снова заговорила, голос ее звучал сонно.
- Ты надеешься, что Джулия сейчас ждет тебя, как Пенелопа?
- Ничего похожего я не думаю,- Гвидо пожал плечами.
- А что же на самом деле?
- Мы с Джулией женаты уже два года. Так что ей пришло время искать
замену.
- Что это за странный двухгодичный цикл?- рассмеялась Ванесса.-
Почему именно два года, а не три, десять или один?
- Я не теоретизирую,- буркнул Гвидо.- Просто констатирую факты.
- Ты почувствовал, что надоел Джулии?
- Нет.
- Может быть, ты сам устал от нее?
- Нет, не то. Гораздо умнее разойтись, не дожидаясь, пока кому-нибудь
из двоих станет скучно.
- Значит, ты хочешь развестись, чтобы проверить, сможешь ли ты после
возвращения спать с Джулией с таким же удовольствием, как и с Майкой?
- Именно так.
- Ты будешь по-прежнему придерживаться той же системы: продолжать
встречаться с каждой из них отдельно - или воспользуешься опытом,
который приобрел со мной и Мидж, и станешь понемножку скрашивать
однообразие повседневности? Если Джулия перестанет за тебя цепляться,
она будет уже не такой наивной. Может оказаться, что ставки в игре,
которую ведет Майка, чересчур высоки для дочери финансиста. Но я
уверена, она не откажется увеличить количество игроков до трех.
- Я могу поверить в такое только из уважения к тебе.
- А когда новый меценат предложит тебе очередное пожертвование, ты
тут же еще раз женишься?
- Пока что я совершенно не настроен заводить еще одну жену.
- Но ты можешь участвовать в решении вопроса о том, кто станет твоим
преемником? Или тебе уже неважно, кто займет твое место в постели
Джулии? Тогда неправда, что ты сам подбирал парней, которые постоянно
увивались вокруг Джулии. И все же ты, наверное, уже знаешь своего
преемника. Во всяком случае, знаешь, кто мог сменить тебя в тот день,
когда ты сел на самолет и прилетел ко мне.
- Нет, я его не знаю. Когда я уезжал из Милана, мы с Джулией
договорились, что не будем переписываться.
- Когда ты собирался уехать, у нее был кто-нибудь на примете?
- Нет, наверняка не было. К счастью, ей нравятся многие, так что она
могла бы оказаться перед трудным выбором.
- Почему ты говоришь "могла бы"?
- Потому что ей не придется решать самой - так же, как и в первый
раз, когда ее предложили мне. Мой босс по-прежнему на своем месте.
- И он назначит Джулии нового мужа? Или, может быть, уже назначил? Я
думаю, девушку из такой хорошей семьи не отдадут какому-нибудь старому
грубияну. При свободной любви такого не бывает.
- В столе у моего босса,- ответил Гвидо,- лежит бланк заявления на
развод с моей подписью. Нужные сведения он впишет Сам.
- А Джулия участвует в решении этого вопроса?
- Она уже согласилась.
- Вот уж не ожидала, что в вашей передовой стране сохраняется
система, которую и в Египте не часто увидишь.
- То, о чем .я тебе рассказал, не характерно для всей страны. Эта
система основана на тайном эротическом договоре, который заключили между
собой Майка, Джулия и другие женщины и несколько мужчин. Всем им
нравится, что их жизнью управляют.
- Неужели им действительно нравится, что их "желают", назначают им
цену и передают из рук в руки, как имущество? Иными словами, они
довольны, что превратились в товар? Дорогостоящий, конечно, но все-таки
товар.
- Помнишь наш первый разговор, Вана? Когда ты назвала меня
психологом-дилетантом? Похоже, что сейчас ты сама перешла на тот же
жаргон. Избитые фразы вроде "женщина превращается в товар" служили пищей
для ума старикам, которые до сих пор не могут выйти из состояния
оцепенения. Люди нашего поколения должны мыслить более оригинально. Мы
должны быть готовы принять утверждение, что синапсы в чьем-то мозгу так
настроены, чтобы человек получал удовольствие, когда его или ее продают.
При таких же обстоятельствах другие люди склонны возмущаться и
протестовать в силу иной регулировки синапсов.
- А эта синоптическая структура задана от рождения или формируется
уже при жизни? Развивается она или всю жизнь остается неизменной?
- Открою тебе тайну и прошу никому ее не выдавать: на сегодняшний
день никто не может ответить на твои вопросы. Более того, никто не
знает, можно ли в принципе на них ответить. Как видишь, мы далеки от
категоричности ложного знания.
- Тогда объясни, откуда тебе известно, что ни один человек этого не
знает.
- Потому что я и есть тот самый "один человек"! И потому что никто в
мире не знает об этом больше, чем я.
- А, понимаю... Или, вернее, теперь я совсем ничего не понимаю.
Наверное, для меня лучше не знать слишком много.
- Что ж, тогда не будем больше говорить о моих женах.
- О да, не будем! Для меня это чересчур возбуждающая тема. Мои
синапсы уже совсем проснулись.
- Ладно, тогда поехали дальше. Что ты еще хотела бы узнать?
- Как Майка и Джулия занимаются любовью?
- Я уже говорил тебе - обычным способом.
- Да, но... Расскажи еще раз.
- Ну... Словно мужчина и женщина: контакт через половые органы,
которые целуются взасос, как губы.
- А я имею перед ними только одно преимущество?
- Да. Именно поэтому я стараюсь это преимущество использовать.
- Подумать только! Ведь я ничего об этом не знала!
- Ты ждала меня, чтобы узнать, на что ты в самом деле способна, так
же, как и они.
- Так вот оно что! Ты свалил нас в одну кучу! Ну и как, доволен?
- Да. Мне никогда и в голову не приходило сравнивать какую-нибудь
женщину с Джулией и Майкой. Ты единственное исключение, и не стоит этого
стыдиться.
- Мне ничуть не стыдно. Я уже дошла до того, что мне нравятся эти две
сучки. Думаю, что теперь я знаю их даже лучше, чем ты.
- Лучше, чем ты знаешь меня?
- Лучше, чем ты знаешь их.
- Неужели?
- Не сердись, Гвидо, но я разочарую тебя. Что бы тебе ни казалось, но
ни Майку, ни Джулию, ни меня не нашел для тебя кто-то посторонний. Мы
сами решили, что ты нам подходишь. Ты вообразил, будто мы тебе уступили,
потому что в раннем детстве, или когда мы были еще в утробе матери, наши
нейроны были соответственно запрограммированы. Как же ты ошибаешься,
Гвидо! Твои торговцы наркотиками пришли слишком поздно и не смогли
повлиять на наши синапсы. И наши родители, в определенном смысле, тоже
не смогли. Наша сущность формировалась на протяжении бесчисленных
поколений, и судороги экстаза, связанные с особенностями нашего пола,
едва ли могут нас изменить. Как это ни парадоксально, то, что мы так
сформировались, делает нас свободными. Вопреки тому, во что она
заставила тебя поверить, Майка свободно выбирала тебя. Ведь это она
убедила своего первого мужа, чтобы он завещал ее тебе. Ты был
ступенькой, на которую ей необходимо было взобраться, чтобы приблизиться
к вожделенной мечте - свободному и безоблачному разгулу. И, клянусь
последним оргазмом, Джулия тоже всегда понимала, что главное для нее -
движение к свободе. Чтобы избавиться от своей семьи, ей пришлось продать
с молотка свою невинность, что во многом определило всю ее судьбу. И все
же ей хотелось выяснить, чего на самом деле стоит ее тело. Чтобы узнать
срою истинную цену, ей нужно было учиться, экспериментировать,
готовиться. И ты оказался лучшим инструктором из тех, что были у нее под
рукой. Взяв тебя напрокат, она сделала это в своих интересах, хотя тебе
казалось, что инициативу проявил ты сам. Ну-ка, прикинь - кто из вас
приобрел больше? Ты испытываешь одинаковый оргазм, когда кончаешь в рот
одной возлюбленной или во влагалище другой. А эта дочь биржевика,
которой пришлось бы всю жизнь корпеть над кредитами, открыла для себя
новый мир, когда ты показал ей, что время можно проводить совсем
по-другому. А теперь она настолько овладела искусством любви, что тебе в
поисках новых ощущений пришлось ехать в такую даль и попасть в руки
девушек, принадлежащих к более древней цивилизации, чем итальянская.
Произнося эту тираду, Вана сжимала фаллос Гвидо, постепенно переходя
от легких ритмичных надавливаний к более сильным. Итальянец
почувствовал, что вот-вот произойдет эякуляция.
- Прими мое семя!- взмолился он наконец. Вана не заставила себя долго
упрашивать. Потом на мгновение замерла, прижавшись щекой к его животу. И
тут же заговорила снова:
- Радуйся, обладатель скрытых талантов! Даже когда ты приобретаешь
меньше, чем твои партнеры, ты все равно ничего не теряешь. В какую бы
игру ты ни играл, на что бы ты ни делал ставку - всякий раз ты будешь
получать свои деньги назад и всегда останешься в выигрыше.
- Ванесса,- вздохнул он,- Что-то я совсем перестал понимать. Должно
быть, ты высосала из меня последнюю каплю сообразительности. Или ты
разговариваешь во сне?
- Я притворяюсь, что сплю,- ответила она.- Так же, как ты
притворяешься, что не выбираешь своих жен, а предоставляешь делать это
другим. Другим людям и случаю. И все же этот случай и эти люди подбирают
именно тех женщин, которые тебе нравятся. Женщин, к которым тебя влечет,
хотя ты не хочешь в этом признаваться. А не признаешься ты в этом из-за
своей слабости - ты менее решителен в словах, чем в поступках.
- Мне не хватает твоего везения.
- Это неважно! Ты никогда не стал бы брать женщин, которых предлагает
тебе Ренато, или твой босс, или Аллан, если бы они не оказались теми же,
что грезятся тебе в трансе рукоблудия. Теми, чьи придуманные образы
удовлетворяли ваше преподобие за неимением живой плоти. Теми, которых ты
полюбил еще до того, как с ними встретился. Теми, кого ты искал, зная,
что ищешь именно их, и не сомневаясь, что рано или поздно найдешь.
- Я не так дальновиден, как тебе кажется.
- Нет, Гвидо, ты становишься ясновидящим, когда тебя вдохновляют твои
желания. Ты способен предвидеть очень многое, когда руководствуешься
воображением и интуицией. Но я, наверное, ошиблась, когда сказала, что
ты ищешь. Ты вовсе не ищешь, а лишь мечтаешь о волшебных открытиях,
которые мог бы совершить. И грезы об этих открытиях заставляют твой
фаллос подниматься, когда ты вдруг просыпаешься среди ночи. Все дело в
них! Ты признался мне, что когда впервые увидел Майку и ее легендарные
меха, это не вызвало у тебя эрекции. Твой фаллос встал раньше - когда ты
открывал дверь своей квартиры. Ты не возбуждаешься ради любимой, Гвидо.
Наоборот - ты любишь то, что вызывает у тебя эрекцию. И лишь одно
по-настоящему возбуждает тебя. Особое ощущение власти, которое ты сам
называешь особым видом понимания.
- А как насчет тебя, Вана? Что Сильнее всего возбуждает тебя?
- Любопытство, как и тебя. Но мое любопытство совсем другого рода. Я
не знаю, существует ли то, чего мне хочется. И это не имеет для меня
никакого значения.
Глава шестая
НАДПИСЬ НА РОЗЕТТСКОМ КАМНЕ НИКОГДА НЕ БУДЕТ РАСШИФРОВАНА
Нике!-- голос Ванессы прозвучал так пронзительно, что Гвидо невольно
отдернул от уха руку с телефонной трубкой.
- В самом деле?- облегченно проговорил он.
- Когда я говорю, ты должен верить,- проворчала Вана.- И если я кричу
"Победа!", ты должен понимать, что мы действительно победили.
- Выбор триумфального клича я предоставляю тебе.
- Нет, от этой привычки тебе придется отказаться!
- От какой еще привычки?
- Оставлять мне возможность выбора.
- Я и сам не умею принимать решение, хотя ты меня убеждаешь, что это
не так.
- Не будем спорить. Лучше сдавайся без боя.
- Так я и сделаю.
- Ты знаешь, как я отношусь к обещаниям. Поэтому Незрин сдержал свое
слово. Наши пропуска готовы. Он настаивает на том, чтобы вручить их нам
лично. Незрин, Видишь ли, никому не передает свои полномочия. Чтобы
отметить это событие, он устраивает в нашу честь небольшой прием. Так
что сходи к парикмахеру и освежись.
По реакции собеседника Вана догадалась, что он о чем-то задумался.
- Что это нашло на Незрина?- вслух размышлял Гвидо.- Почему он вдруг
решил предать гласности нашу поездку?
- Не волнуйся,- успокоила его Вана.- Наоборот, Незрин снова
предупредил, что мы с тобой должны помалкивать. Единственной
возможностью пробить нам разрешение в высоких инстанциях было
использовать его старые связи. Власти Египта не планируют делать из
Сиваха курорт для усталых бизнесменов.
- А как же тогда сегодняшняя вечеринка? -Там будет лишь несколько его
близких друзей.
- Удивительно, что такой тип способен с кем-то дружить,- прорвало
Гвидо.
- Ты не всеведущ. Как мне лучше одеться - поскромнее или совсем
непристойно?
- Одевайся так, как нравится твоему хозяину.
- Какому хозяину?
- Ты что, уже забыла, что работаешь на Адли?
- Тот, кто мне платит, не владеет мной! - она бросила трубку,
предоставляя Гвидо поразмыслить над этим изречением.
***
Когда Гвидо в условленное время зашел за Ванессой, она была в длинном
белом платье - не просвечивающемся, но сделанном из такой тонкой ткани,
что казалось прозрачным. В такси она подняла его до самого верха бедер,
и Гвидо сказал, что одобряет ее стиль.
- Я задираю юбку не ради того, чтобы продемонстрировать тебе ножки,-
заметила она.- Я это делаю по привычке. Хотя, наверное, всякая привычка
- признак слабости.
- Нет, слабость - это то, что создает тебе неприятности. Разве у тебя
что-нибудь болит?
- Нет, доктор. Но из-за моих привычек бывают неприятности у других.
Мои школьные учительницы терпеть не могли, когда я задирала юбку. И мама
тоже. Особенно когда я это делала в церкви. Совсем не обязательно быть
верующим, чтобы восхищаться произведениями искусства, посвященными
Богу,- Вана укоризненно посмотрела на него. - Храм Саграда Фамилиа -
Святого Семейства, например... О, прости, я забыла, что от зданий в
стиле барокко тебя тошнит.
- Они не в моем вкусе, только и всего. И меня удивляет, как они могут
тебе нравиться.
- Моя мать научила меня видеть их особую красоту. К тому же не каждый
день попадается церковь, в которую хочется зайти.
- Так ты заходила в Саграда Фамилиа?
- Да, всякий раз, когда видела вблизи головокружительные линии его
свода, окруженного фаллическими группами наклонных колонн.
- А ты уже знала, что такое фаллос, когда была маленькой девочкой?-
усмехнулся Гвидо.
- Чтобы узнать это, мне не нужен был практический опыт.
Их такси остановилось перед большим домом, к двери которого вела
широкая каменная лестница - красивая, но не производящая впечатления
претенциозности. Вана одернула платье и поцеловала Гвидо в щеку.
- Но я не грущу о своих детских привязанностях. Человеку нужно время
от времени менять храмы.
Глаза Гвидо неотрывно следили за Незрином. Он пытался разгадать, чем
живет этот человек. Итальянцу вспомнилась их первая встреча, когда
египтянин прикидывался идиотом. Судя по результату, их тогдашнее
соревнование в притворной тупости не прошло даром. Что ж, пропуск в
Сивах, как и Париж, стоит мессы.
Незрин в тот вечер не казался ни скучным, ни скучающим. Он был даже
весел и подстриг свою бороду, что ему очень шло. И белый смокинг сидел
на нем не менее элегантно, чем вечерний костюм.
Возле больших ваз с цветами порхали модно одетые дамы, но ни одну из
них не представили Гвидо как хозяйку дома.
Должно быть, Незрин был холост или прятал жену от посторонних глаз.
Гвидо хотел было расспросить об этом Вану, но их разделил поток гостей.
Судя по их количеству, у хозяина были довольно своеобразные
представления об интимной вечеринке. В дом набилось уже несколько
десятков любителей выпить шампанского и поскрипеть креслами.
Все проходило очень официально. Гвидо чувствовал себя так, словно его
одурачили. Хотя чего еще можно было . ожидать. Он решил дать выход
своему разочарованию.
- От этого дипломатического приема я чувствую себя совсем больным,-
пожаловался он Незрину, перенимая беззастенчивую манеру египтянина. - Я
не привык вращаться среди сильных мира сего.
- Согласен с вами, чернь более колоритна,- ответил Незрин.- Но мне
тогда пришлось бы полностью изменить интерьер. Я должен следить, чтобы
мои друзья соответствовали моим креслам. Гвидо с серьезным видом кивнул.
- Настоящий Людовик Пятнадцатый! Великолепная подделка.
- Как видите, я ничего не преувеличил,- скромно согласился Незрин.
- Значит, несмотря на обилие культурных связей, вы успеваете читать?-
Гвидо с мрачным упорством продолжал изображать придурковатого увальня.
- Меня выручают знания, полученные в юности,- улыбнулся хозяин дома.
- А сколько вам лет?- спросил Гвидо, сознавая, что преступает грань
приличий. И Незрин Адли не преминул указать ему на это.
- Как вы знаете, люди Востока предпочитают избегать этой темы.
Давайте лучше я отведу вас к вашей возрастной группе.
Он взял итальянца под руку и подвел его к юной паре, методично
поглощавшей содержимое буфета. Но Гвидо повернулся спиной к голодной
парочке и пожал руку огромному человеку, втиснувшемуся рядом с тощей
дамой.
- Синьор Андреотти, инженер,- с улыбкой представил его Незрин.- А это
- достопочтенный Алистер Баррет и миссис Аврора Баррет.
Он поклонился и ушел искать Ванессу, а Гвидо принялся выяснять у
англичанина, почему тот достопочтенный.
- Слушаю, босс!- насмешливо приветствовала Вана хозяина дома.
Незрин с дружеской укоризной потрепал ее по щеке.
- Пойдемте со мной.
Вслед за ним Вана прошла в небольшую комнату.
- Ваши бумаги,- Незрин достал из кармана небольшой конверт и передал
его женщине.
Вспомнив о ее двусмысленном приветствии, хозяин дома сделал
озабоченное лицо.
- Надеюсь, конверт поместится в вашу сумочку? Вана почувствовала
иронию, скрытую в его вопросе.
- При дворе Людовика Пятнадцатого куртизанка, удостоенная столь
щедрого дара, должна была бы спрятать его между 'грудей. К сожалению,
моя грудь не такая большая и, боюсь, бумаги могут выпасть. Может быть, я
лучше вручу их своему коллеге?
- В конверте лежит и чек,- сказал Незрин.
- Подразумевается, что я должна разделить его с компаньоном?
- Надеюсь, у вас есть другие потребности, кроме содержания своих
поклонников,- укоризненно улыбнулся он. И добавил с вымученной
любезностью, совершенно не соответствующей его обычной манере:- На
некоторые вещи у меня отличная память. Она серьезно посмотрела на него.
- Незрин, вы не похожи на человека, который живет прошлым. Скажите,
что у вас на уме? Я совершенно не понимаю, какая роль в ваших планах
отводится мне.
- Поверьте, у меня нет никаких планов. Я привык жить сегодняшним
днем.
Вана не стала продолжать этот разговор, и они вернулись в огромную
гостиную. У Гвидо был довольно-таки унылый вид - он явно чувствовал себя
не в своей тарелке. Когда Ванесса подошла к нему, он молча сунул конверт
в карман и попытался отыскать глазами Незрина, чтобы поблагодарить его.
Но хозяина уже не было в комнате.
- Забавный старикан,-пожал плечами итальянец.- Ты его не боишься?-
повернулся он к Ванессе.
- Нет, конечно,- рассмеялась она.
- Что ж, положусь на твою интуицию,- заключил Гвидо.- Будем считать,
что он не опасен.
Они присоединились к остальным гостям, которые ходили вокруг стола,
пробовали разные блюда и пили бокал за бокалом. Время тянулось медленно
и тоскливо.
- Какая невероятная скука,- заметил Гвидо.- Единственное, что нам
остается, - это напиться.
- Правильно,- поддержала Вана.
Долговязый краснолицый парень с гладкими седеющими волосами,
подстриженный под пажа эпохи Ренессанса, подошел к ним, протянул руку
Гвидо и заговорил по-английски с довольно приятным немецким акцентом.
- Вернер Вейнер,- представился он.- Мы с вами коллеги.
- Неужели?- холодно спросил Гвидо.
- Ведь вы этнолог. Так же, как и я, неправда ли?
- А что вы здесь делаете?- спросил Гвидо уже помягче.
- Пью пиво, разумеется!- воскликнул немец. - Я имею в виду в Египте.
Что вы исследуете?
- Я? Ничего. У меня отпуск. Стараюсь уезжать в отпуск как можно чаще.
К тому же, разве можно открыть что-нибудь в этой стране? Базарные
торговцы уже вычистили все, что можно было.
- А он ничего, да?- заметила Вана. Гвидо кивнул и в следующее
мгновение почувствовал на своем плече чью-то руку. Он оглянулся и
обнаружил улыбающегося Никоса.
- Снова вы?- процедил Гвидо.
- Дорогой мой, я просто счастлив, что у вас все так замечательно
устроилось!- воскликнул грек, еще более экспансивный, чем обычно.
- Устроилось? Но ведь еще ничего даже не началось.
- Ай-ай-ай,- укоризненно покачал головой Никое и призвал себе на
помощь Ванессу.- Милая девушка, объясните своему другу, что нужно
доверять людям. У Гвидо закружилась голова.
- Может быть, пойдем отсюда?- предложил он Ванессе и обоим мужчинам.-
Здесь и без нас хватает народу.
Вана взяла под руки Гвидо и Вернера, наклонилась к Никосу и
поцеловала его в губы.
- Когда-нибудь,- торжественно провозгласила она,- ваши бюсты будут
выставлены в музеях, а я буду почтительно сдувать с них пыль.
- Нас будут ваять потому, что мы такие красивые, или за наши
выдающиеся заслуги?- поинтересовался немец.
- Ни за то, ни за другое,- ответила Вана.- Вас увековечат потому, что
я вас любила.
На эстраде египетских музыкантов сменила турецкая группа.
- Уйдем позже,- объявила Ванесса. Она по очереди танцевала с тремя
будущими статуями, безуспешно пытаясь возбудить их. А потом, обвинив
мужчин в излишней умеренности, бросила их на произвол судьбы и подошла к
высокой, невероятно худой нубийке с огромными жгучими глазами. Вана
заговорила с женщиной на ее родном языке, и та взорвалась громким
смехом.
- Что вас так забавляет?- спросил подошедший к ним Незрин.
- Мы сами,- ответила Вана.- Вам не кажется, что мы здесь совершенно
неуместны?
- Может быть, вы и неуместны, но вам удалось произвести фурор,-
улыбнулся Незрин.- Кое-кто из моих друзей готов начать кувыркаться, лишь
бы завязать с вами разговор.
- Кому вы нас обещали?- Вана посмотрела на него насмешливо и дерзко.
- Я не избавляюсь от своих гостей подобным образом,- ответил Незрин
тоном оскорбленного достоинства.
- Напрасно,- Ванесса повернулась к юной африканке.- Кеми, ты
согласна, чтобы тебя отправили вместе со мной?
Смех девушки прозвучал, как любовная песня птицы. Незрин выразительно
взглянул на Вану.
- Я предпочел бы, чтобы каждый оставался со своей парой.
Она спокойно встретила его взгляд, пожала плечами и повернулась к
залу. Гвидо танцевал с женой посла - эффектной платиновой блондинкой.
Вана указала на них египтянину и лукаво заметила:
- Дорогой сэр, неужели вы не могли предложить почтенному гостю
что-нибудь более аппетитное?
- Я вижу, милая, что вы не всегда способны судить справедливо,-
парировал тот с выражением сдержанной иронии.
***
Гости понемногу начинали расходиться и в дверях благодарили хозяина.
Скоро осталась группа из пятнадцати человек, распространяющая вокруг
себя аромат духов и дорогого табака.
- Нам пора?- с надеждой спросил Гвидо.
- Нет еще,- ответила Ванесса.- Как тебе Кеми? Знаешь, что означает ее
имя? Черная Земля. Так в древности называли Египет, потому что он был
черным и прекрасным. А ты слышал поговорку, что свобода всегда черная, и
поэтому ее часто путают с сексуальной свободой, которая по какой-то
таинственной причине тоже черная? Кто смог до такого додуматься? Но как
бы то ни было, скажи мне сначала -- тебе нравится моя черная сестра? Он
осмотрел нубийку снизу доверху.
- Мне нравятся ее волосы,- ответил он наконец, потрогав одну из
бесчисленных косичек, окружающих лицо юной женщины.- Остальное я не могу
оценить - на ней слишком много одежды.
- Вы правы,- согласился неожиданно возникший рядом с ними Незрин.-
Парная баня, или хаммам, как мы ее называем, украсит ее лучше, чем
прекрасная парча. А нам это тоже не повредит, правда?
- Сейчас?- удивился Гвидо.
- Но где?
- Разумеется, здесь, дома. Сейчас как раз подходящее время, чтобы
показать вам мой дом. Начнем с сада - насладимся целомудрием ночи,
прежде чем перейти к чистым радостям хаммам.
Гвидо совсем не хотелось сейчас наслаждаться экзотическими
ощущениями. Единственным его желанием было вернуться домой и заснуть.
Однако Вана решительно последовала за хозяином, который вел под руку
Кеми. За ними двинулись остальные гости: Никое Айдре, британская чета,
томный Вернер и юный француз, жена посла, с которой танцевал Гвидо, ее
муж и еще четыре-пять человек. Недовольный Гвидо раздраженно ворчал,
пока Незрин демонстрировал им сад, перечисляя непроизносимые названия
редких растений. Наконец обход клумб и лужаек закончился и все двинулись
к зеленому зданию хаммам.
Все еще мрачный, итальянец побрел в душевую кабину. Он резко
огрызнулся, когда рука. парня, который его намыливал, задержалась на его
яичках. Смыв под душем мыло и растеревшись полотенцем, он натянул на
себя крошечную набедренную повязку и вышел. Остальные гости были в таком
же наряде, окутанные облаками плотного голубоватого пара, в котором все
выглядели очень привлекательно. Даже достопочтенный британец в пелене
пара казался стройным.
Не зная, что делать в такой ситуации, Гвидо присел на скамью. К нему
тут же присоединился посол.
- Вот вам прекрасный пример мудрости мусульманства,- начал посол.- Я
впервые понял эту культуру, когда был в Гренаде.
В ответ Гвидо ограничился вежливым кивком, и его собеседник
продолжал:
- Снаружи ни един дом в Альгамбре не отличается от других зданий
этого периода. Все они огорожены, построены со вкусом, но скромно.
Только оказавшись внутри, можно оценить различия в стиле и масштабах,
увидеть роскошь дворцов, их несравненный комфорт и особую
элегантность...
К ним присоединился юный француз. Он перебил посла, пытаясь оживить
беседу полемикой.
- Сейчас все также, как и тогда: богатые не в состоянии понять
проблемы бедняков. И поскольку бедные никогда не бывали во дворцах, они
наивно считают, что дома богачей похожи на их собственные убогие лачуги.
- Вы марксист?- проницательно спросил его посол. - Взгляды ислама на
этот вопрос в чем-то сходны с коммунистическими.
- Это чрезвычайно интересно,- вздохнул Гвидо.
- Даже в Италии, скажем, в Ватикане...
Но Гвидо встал и ушел, оставив посла предаваться своим откровениям.
Женщины собрались в дальнем углу хаммам, и итальянец решительно
направился к ним.
- Вы беседуете о политике?-спросил он Вану.
- О ней мы не говорим. Мы наслаждаемся ею.
- Какую линию поведения ты выбираешь?
- Активная борьба.
- Я поддерживаю,- заявил Гвидо.
Его приятно удивила Аврора Баррет. Он даже предположить не мог, что
под складками ее вечернего платья скрывается такая пропорциональная
фигурка. Гвидо отвел Вану в сторону.
- А у Незрина принято заканчивать прием оргией?
- К чему беспокоиться? Действуй, как тебе нравится. Гвидо погладил
груди Ваны, но женщина оттолкнула его руку.
- Мне не хочется идти по проторенной дорожке. Мы с тобой уже привыкли
заниматься любовью друг с другом. Давай сегодня попробуем что-нибудь
новенькое.
Гвидо нахмурился от разочарования и обиды, и она добавила
примирительно:
- В моей стране, если ты кого-то обидел, пусть даже невольно, то
обязательно должен подарить ему что-нибудь, чтобы заслужить прощение. У
меня есть для тебя отличный подарок. Не догадываешься? Ладно, я скажу...
Хочешь переспать с Кеми?
- Нет,- упрямо проворчал он. Но Вана и не думала сдаваться.
- Почему нет?
- Потому что ты ее выбрала для меня. Если ты действительно хочешь
вымолить прощение, предоставь мне выбирать самому.
- Ты настоящее сокровище,- восхищенно рассмеялась Вана. - Только мы с
тобой развиваемся в противоположных направлениях. Ты злишься на меня, а
я все больше в тебя влюбляюсь.
Она поцеловала Гвидо в губы, достаточно долго и умело, чтобы его
плоть восстала. Почувствовав, что добилась этого, Вана неожиданно
бросила итальянца, и убежала к остальным мужчинам.
Гвидо быстро подошел к мадам Баррет. Не говоря ни слова, женщина
обвила его шею руками и прижалась животом к телу Гвидо. Он огляделся в
поисках места, где им можно было бы устроиться. Рядом оказалась
незанятая скамья. Молодая женщина сама сбросила клочок материи,
прикрывавший ее грудь, стащила с Гвидо набедренную повязку, улеглась на
скамью и потянула итальянца на себя.
Он почувствовал, что не в состоянии терять время на предварительную
игру. Аврора поняла его состояние. Без лишних церемоний она обхватила
его ключ и направила к своей дверце, одновременно пальцами другой руки
приоткрыв замочную скважину...
Гвидо настроился кончать как эгоист, не заботясь о партнерше - быстро
и без всякой лишней отделки. Но едва лишь он овладел Авророй, как
ощутил, что она уже близка к оргазму. И долгих две минуты он
наслаждался, чувствуя и видя вновь и вновь повторявшуюся кульминацию ее
страсти. Аврора несказанно удивила итальянца своей сексуальностью и
неиссякаемой энергией. Он не выходил из нее, пока не дождался последних
судорог экстаза, во время которых тело Авроры содрогалось, словно в
припадке. Поглощенный тем, чтобы дать женщине насладиться предельно
долгим оргазмом, сам Гвидо так и не финишировал. Поэтому тут же
отправился искать нового партнера, чтобы завершить неоконченное дело.
Казалось, ему не повезло - все были заняты, разбившись строго по парам.
Даже Ванесса, поступившись своими принципами, занималась любовью с
одним-единственным мужчиной - как и ожидал Гвидо, немецким этнографом.
Впрочем, Вана предупреждала, что ей необходимы перемены.
Кеми, независимо от того, проторила ли Вана дорожку к ней, была
достойна постели короля. Но где же она спряталась? Гвидо обнаружил ее в
углу, присосавшуюся к Никосу в позе "69".
Неподалеку от них предполагаемый французский марксист и посол слюняво
целовались и услаждали друг друга взаимной мастурбацией. Гвидо подумал,
что их поведение неприлично и вульгарно. Гораздо приятнее было
посмотреть на жену посла, которая развлекалась в паре с юной блондинкой,
грациозно изогнувшись в позе роденовской статуи. Она целовала сосок
девушки и одновременно массировала пальцами ее клитор. Гвидо собрался
было заняться любовью с кем-нибудь из них, ему казалось, что он вот-вот
взорвется от распиравшего его заряда.
Однако прежде чем он осуществил эту идею, из облака пара появился
чернокожий гигант. Он тоже сжимал рукой свой фаллос - огромный,
пропорциональный богатырской фигуре негра и такой же напряженный и
вздувшийся, как у самого Гвидо. Прибывший тут же уперся своим черным
молотом в раскрасневшийся болт итальянца и обхватил его талию могучими
руками. Не теряя ни секунды, он начал ритмично двигаться, причем
проделывал это очень убедительно. Гвидо сознавал, что такое упражнение
не сможет дать ему подлинного наслаждения, хотя в этом и была прелесть
новизны. К его радости, покачивающийся черный брандспойт вскоре изверг
свое содержимое, облив весь живот Гвидо. Освободившись, колосс
ухмыльнулся, отпустил талию итальянца и исчез так же внезапно, как и
появился.
- Вот человек,- восхищенно воскликнул Гвидо,- который знает, как
разрешить проблемы человеческого общения!
- Что вы сказали?- переспросил озабоченный голос.
Это оказался Алистер Баррет, выглядевший еще более меланхоличным, чем
в начале вечера.
- Ни одной свободной женщины!- простонал он.
- А что вы скажете об этой?- Гвидо указал англичанину на Аврору,
которая блаженно вытянулась на скамье.
- Спасибо!- воскликнул Баррет и быстро зашагал к своей жене,
распахнувшей навстречу ему руки и ноги.
- Видела бы Вана!- усмехнулся Гвидо. Эта сценка привела его в
отличное расположение духа.
Оставив Барретов выполнять свои супружеские обязанности, итальянец
двинулся дальше.
- Может быть, удастся хоть Никоса обработать?- пробормотал он.
Но кончал Гвидо, растянувшись на спине юной нубийки. Лаская плечи и
бедра Кеми, он осторожно ввел свой палец между ее ягодиц. Она
вздрогнула, напряглась и что-то протестующе промычала, так как рот ее
был надежно закупорен поршнем Никоса.
- Ну что ж,- проворчал Гвидо,- если ей так не нравится...
Он уже примерился к лону юной негритянки, которое усиленно смазывал
язык Никоса. Но прежде чем Гвидо успел проникнуть в Кеми, он
почувствовал, как язык грека облизал его инструмент и после этого
принялся поочередно уделять внимание то ему, то влажной горячей щели
Кеми. Гвидо не стал возражать, быстро убедившись, что Никое работал
языком не хуже, чем сама Вана. Больше того, его рот не уступал в этом
утонченном искусстве любвеобильным губам Майки и Джулии... Гвидо с диким
рычанием достиг, наконец, высшего блаженства, продолжая вспоминать губы
своих жен, их нежные бедра, божественные груди, тугие округлые бока...
Сейчас он сожалел, что так и не смог узнать все их сокровенные тайны.
С проворством и отвагой, потрясшими воображение Гвидо, Кеми
Перевернулась и оседлала Никоса так, что огромный фаллос грека тут же
скользнул в ее потаенные недра. Нубийка принялась гарцевать на нем с
такой же неистовой страстью, с какой двумя ночами раньше Мидж превращала
Гвидо в изнуренную жалкую развалину.
Когда все трое, совершенно обессиленные, улеглись рядышком на скамью,
Гвидо спросил Никоса: - Неужели в этой стране все женщины такие?
В ответ грек лишь устало махнул рукой, а Кеми приподнялась на локте и
наградила каждого из них легким дружеским поцелуем.
- Вы покинули поле битвы, мои милые?- спросила Вана, подойдя к ним
вместе с Вернером.- А я хотела просить, чтобы вы меня взяли втроем,
одновременно. Как мне не повезло! И все пятеро улеглись отдыхать. Никого
из них не беспокоило исчезновение Незрина, вовсе, однако, не означавшее
невнимание к гостям. Он пристально наблюдал за ними из кабины, в которую
незаметно перешел. Находившимся в хаммам гостям казалось, что
закопченное стекло скрывает их от глаз хозяина дома. Но изнутри кабины
он с удивительной четкостью видел все выходки участников оргии.
Высокое качество зеркала двойного отражения, вмонтированного в
иллюминатор, гарантировало четкость съемки, которую непрерывно вели
скрытые автоматические камеры. В хаммам стояли и сверхчувствительные
микрофоны, но Незрин отключил их: ему надоели вопли и стоны этих людей.
***
Когда из дома ушли последние гости, он вернулся в свой кабинет,
расположенный на первом этаже. Время, когда все подчиненные спят, -
самое подходящее для серьезной работы. Задачей Незрина было держать
руководителей в курсе всех дел.
Незрин .просмотрел лежавший на столе список: президент Оттоманского
банка, посол Японии, кардинал Б.Райс... Эти подождут.
Он повернулся к селектору, связывающему его с министерством, отдал
короткое распоряжение и сидел с закрытыми глазами, пока не раздался
зуммер. Выслушав доклад помощника, Незрин поднял бровь.
- Неужели в такой час Селима эль-Фаттаха нет дома?- удивленно спросил
он.- Немедленно найдите его! И сразу перезвоните мне. Хотя постойте...
Лучше поговорите с ним сами.
Передайте, что я разрешил иностранцу посмотреть Сивах. Его будет
сопровождать молодая женщина, которой я склонен доверять. Он должен
разрешить им вволю нагуляться по оазису.
Пусть смотрят все, что им вздумается, и задают кому угодно любые
вопросы. Да, и пусть даст им возможность свободно знакомиться с местными
жителями. Ему не нужно ни брать их под наблюдение, ни присылать мне
отчеты. Через несколько дней я сам ему позвоню и дам дальнейшие
инструкции. Да, Мехди!
Еще одно: передайте, чтобы он предоставил им свое гостеприимство и
лично обеспечил прием, подобающий почетным гостям. Более того - пусть
примет их как старых друзей. Они будут не против - скорее наоборот.
Незрин улыбнулся про себя и продолжал:
- Назовите ему только имя итальянца, ничего больше. Скажите, что имя
женщины-проводника вы не знаете. Все поняли? Я не хотел бы, чтобы сейчас
меня беспокоили.
Незрин закурил, один раз затянулся, выбросил сигарету и пробормотал:
- В конце концов, всего лишь один день!
Незрин нередко повторял эту фразу, когда чувствовал необходимость
оценить сложившуюся ситуацию.
Но он хорошо понимал, что на этот раз предстоит работа настолько
необычная, что заранее ее невозможно даже представить.
А впрочем, для него не такая уж необычная... Незрин улыбнулся.
"Простые люди настолько смутно представляют себе механизм власти!-
подумал он.- Если бы они знали..."
Он открутил от переносного телевизора ручку, вытащил из нее короткий
металлический стержень, похожий на обычный разъем, и подошел к
мозаичному панно на стене офиса.
Незрин коснулся левой ладонью какой-то точки, на вид совершенно
неотличимой от остальной мозаики.
И тут же рядом с местом, к которому он приложил руку, загорелось
яркое круглое пятнышко размером с булавочную головку.
Правой рукой Незрин вставил туда металлический стерженек, который
мягко погрузился в стену и исчез, словно растворился.
Светящееся пятнышко исчезло. Сейчас мозаика выглядела так, будто
ничего не произошло.
Незрин снова приложил руку к стене - на этот раз к месту, куда он
вставил металлический стержень.
Одновременно он негромко произнес звуковой код на языке, которого не
узнал бы ни один человек на Земле. Потому что ни в нашем веке, ни в
древности никто не говорил и не писал на этом языке.
Стена бесшумно повернулась на невидимых петлях. Под мозаикой
оказалась стальная плита, толстая, как дверь в хранилище банка.
По открывшемуся коридору Незрин вошел в потайную комнату. Как только
он шагнул внутрь, автоматически зажегся свет и заработал кондиционер.
Стальная плита стала на место, надежно закрыв вход в тайник. Не
обращая внимания на сложные электронные устройства, которыми была
начинена комната, Незрин удобно расположился в кресле, обитом коричневым
велюром, перед панелью со множеством кнопок и переключателей. Он по
памяти набрал на клавиатуре длинный ряд цифр, которые тут же
высвечивались на дисплее.
Через несколько секунд в динамике раздался мелодичный гудок, потом
еще один...
Незрин нажал кнопку выключателя, и цифры на табло погасли. Он набрал
новый номер и задумался, откинувшись в кресле.
На этот раз ждать пришлось больше - минут пять-шесть.
- Надеюсь, в это время никто уже не работает,- пробормотал он.
И тут же, улыбнувшись, уточнил:
- Когда я говорю "работает", подразумеваю "трахается"... Ох уж этот
Селим! И в его возрасте... Тишину нарушил щелчок динамика.
- Да! Слушаю вас,- произнес голос с характерными пьемонтскими
интонациями.
- Добрый вечер, дорогой друг!- на чистейшем тосканском диалекте
отозвался Незрин.
- Надеюсь, ваше правительство нас не подслушивает?
- Нет. Ни мое, ни ваше.
Это была не шутливая завязка беседы, а обычная для этих людей мера
предосторожности.
В их разговоре не должно оставаться места для сомнений и ошибок.
- Помнишь парня, который уволился из твоей фирмы пару лет назад?-
спросил Незрин.- Он занимался половой жизнью крыс или чем-то в этом
роде.
- Я его уволил, потому что больше не нуждался в его услугах.
- Ты не хотел бы чем-нибудь вознаградить его за хлопоты?- предложил
Незрин.
- Я не собираюсь ни делать этому парню подарки, ни вредить ему,-
последовал холодный ответ.- Сейчас я жарю совсем другую рыбу.
- А как у него дела с женой?- невозмутимо спросил Незрин. - С какой
еще женой?
- Послушайте, уважаемый, вы не заболели? Или, может быть, я нечаянно
разбудил вас? Я говорю о дочери Уолтера Мауро.
- Я не могу проверять все идиотские сплетни на нашем полуострове.
Незрин вздохнул достаточно громко, чтобы услышал его далекий
собеседник.
- Не забывайте, Джанни, может настать день, когда я вам снова
понадоблюсь.
Наступила недолгая пауза, потом раздался усиленный динамиком голос:
- Что вы хотите?
- Чтобы вы прислали мне маленькую девочку Мауро,- спокойно ответил
Незрин.
- Прислал?
- Да, в самом прямом смысле этого слова: чтобы ее доставили ко мне.
- Для вашего личного пользования?
- Вы достаточно хорошо меня знаете, чтобы не делать таких
предположений.
- Тогда зачем она вам понадобилась? Мне очень жаль, Незрин, но из-за
такого похищения поднимется страшная шумиха. И без того вся Италия
взбудоражена.
- Отлично. Значит, такое мелкое происшествие пройдет незамеченным.
Похищение припишут правым, или "Красным бригадам", или кому-нибудь еще.
Исполнителям заплатят во время переезда, если это их устроит.
Разумеется, при условии, что они будут вести себя как джентльмены и
проведут операцию в добрых старых традициях - не оставляя никаких
следов.
Прежде чем ответить, невидимый собеседник Незрина снова задумался.
- Уточните, пожалуйста, друг мой. Вы хотели бы получить ее живой или
мертвой?
- Что?- возмутился Незрин.- Ну конечно, живой! И здоровой. Вы задаете
странные вопросы, Джанни. Вы что, .принимаете меня за убийцу?
- Ваши соотечественники бывают еще непонятливее меня. У вас короткая
память, Незрин! Если бы - сами знаете когда - ваши люди вели себя более
осмотрительно, сейчас я был бы президентом своей страны.
Незрин ответил с улыбкой, которую почти увидел его собеседник:
- Может быть, хорошо, что вы избрали иной путь, который позволил вам
обрести реальную власть.
- Кому вы собираетесь передать запись нашего разговора? - небрежно
спросил голос.
- Я ничего не записывал. В данный момент меня интересуете не вы,
Джанни. Меня беспокоит один из ваших основных конкурентов.
- Я уже догадался. Но могу вас заверить - он едва ли много даст за
девчонку Мауро.
- Это я себе представляю. Хотя он очень заинтересован в ее муже...
Итак, я могу на вас рассчитывать?
- Посмотрим.
- Спасибо. До свидания, Джанни!
***
Незрин Адли не заметил, когда в Каире забрезжил рассвет. Он
по-прежнему сидел в своей бронированной комнате, глядя невидящими
глазами поверх лампочек и кнопок на панели управления. Он был погружен в
глубокие размышления. Незрин так и не лег спать, пока не понял истинный
смысл вопроса, который сам себе задал.
Часть II
ПУСТЫНЯ БЕЗ МИРАЖЕЙ
Глава первая
В ОБЪЕЗД ПО ПРЯМОЙ
Что касается пирамид,- заявил Гвидо, когда их "лендровер" проехал
Гизу,- то я захочу их еще раз увидев, когда они перевернутся и будут
стоять макушками вниз. Пока эти хваленые коробки с костями стоят на
своих основаниях, они будут оставаться не более, чем приманкой для
туристов.
Ванесса даже не улыбнулась. После выезда из Каира никто из них не
произнес ни слова. Каждый был погружен в свои невеселые мысли. Поводом к
первой серьезной размолвке стали дорожные сборы. Наверное, истинной
причиной ссоры было то, что они слишком рано встали, а вовсе не идейные
разногласия по поводу того, какой багаж брать в пустыню. "Как бы то ни
было,- думал Гвидо,- с этой ссорой пора кончать".
И поскольку его шутка не развеселила спутницу, он решил идти
напрямую.
- Мы с тобой почти ни в чем не соглашаемся,- сказал он. - Мы
совершенно разные люди. Как же мы можем любить друг друга?
|
