Маринина Александра - Настя Каменская: призрак музыки - Скачать бесплатно

лообеспеченной семьи появились "взрослые" часы, учитель Булгаков неза-
медлительно пришел в милицию, чтобы обсудить сей загадочный факт. В ми-
лиции энтузиазм Ивана Федоровича оценили по достоинству, поблагодарили и
попросили продолжать в том же духе. С десятиклассником, слава Богу, ни-
чего плохого не случилось, выяснилось, что часы он купил по дешевке в
какой-то подворотне, но поскольку часы оказались крадеными, то благодаря
бдительности учителя были выявлены скупщики и даже несколько воришек.
Следующий этап наступил примерно через два года, когда оперативник из
местного отделения милиции сам обратился к Булгакову за помощью. Нужно
было проверить информацию о недобросовестности школьной буфетчицы, кото-
рая нагло обсчитывала и обвешивала школьников, для чего необходимо про-
водить контрольную закупку. В контрольной закупке есть свои сложности и
хитрости, например, специально подставленные "покупатели" должны брать
несколько наименований товара, а не одни какие-нибудь сосиски, а после
расчета с продавцом под благовидным предлогом не отходить от прилавка и
не брать свои покупки. Сдачу желательно тоже в кошелек не прятать, пусть
лежит там, куда ее продавец положил. Можно делать вид, что ищешь сумку,
в которую будешь складывать купленные продукты. Можно отвлечься на бесе-
ду со знакомыми. Можно много чего всякого придумать, чтобы не сорвать
контрольную закупку, но выглядеть при этом надо естественно, чтобы про-
веряемый продавец не насторожился. Иван Федорович с радостью согласился
сыграть роль покупателякопуши и проделал это с таким блеском и виртуоз-
ностью, что у милиционеров дух захватило. Очень скоро к нему обратились
снова и попросили использовать свое артистическое дарование уже в более
серьезных целях. Булгакову предстояло познакомиться с молодой дамой из
соседнего дома и кое-что у нее выведать. Он выведал.
Дальше покатилось как по маслу. Иван Федорович легко перевоплощался и
втирался в доверие, слушал и запоминал, никогда ничего не забывал и не
путал. Его актерские способности расцвели и приносили пользу, и он был
счастлив.
С тем оперативником, который впервые прибег к его помощи, Булгаков
сотрудничал больше пятнадцати лет, пока тот не вышел на пенсию. С согла-
сия Ивана Федоровича его "передали" другому сыщику, потом третьему. Чет-
вертым куратором оказался Селуянов, который сразу оценил его самого и
его возможности. И холил и лелеял немолодого уже человека, сотрудничаю-
щего с сыщиками, как принято выражаться в официальных документах, на
конфиденциальной основе.
Задание в этот раз Иван Федорович получил, по его же собственным мер-
кам, несложное. Нужно было постираться среди публики, знакомой с Клавди-
ей Никифоровной Романовой, и собрать о ней как можно больше сведений.
Красивому седовласому пожилому мужчине, к тому же опытному педагогу и
знатоку русской поэзии, ничего не стоило разговорить любого, будь то
пенсионерка или молодая мамочка с коляской, солидный дядечка в годах или
пацан. Он умел находить общий язык со всеми.

* * *

Анатолий Леонидович Храмов был убит в собственной квартире. Обнаружи-
ла его жена, вернувшаяся с дачи. Приехавший вместе с дежурной группой
судебный медик установил, что смерть наступила около десяти-двенадцати
часов назад, то есть в промежутке между одиннадцатью и тринадцатью часа-
ми. Причина смерти - асфиксия вследствие удавления тонким прочным шну-
ром.
- Ну что, умники, - сердито пробурчал Гмыря, когда к месту происшест-
вия примчались Настя и Зарубин, - крутите мозгами-то, не все мне одному
трудиться, Дударева сразу отметаем, он с десяти утра в моем кабинете на-
ходился, а потом в камере, куда я его запрятал.
- А почему сразу Дударев? - удивилась Настя. - Вы до такой степени
его не любите, что готовы повесить на него всех дохлых кошек в нашем го-
роде. Зачем ему убивать собственного адвоката?
- А затем, умная и гуманная Каменская, что адвокат Храмов отказался
вести дело Дударева.
- Как это отказался?
- А вот так. Отказался. Сей факт мне сообщила мадам Ермилова, с кото-
рой я уже пообщался по телефону, пока вы с Зарубиным бабкину квартиру
шерстили. Господин Храмов, царствие ему небесное, собирался отбыть на
отдых не менее чем на два месяца, в связи с чем поставил Дударева и Ер-
милову в известность, что защитой Дударева он заниматься не будет. А
господин Дударев, в свою очередь, не далее как сегодня утром проде-
монстрировал нам всем, что держать себя в руках он совсем не умеет,
вспыхивает как порох и тут же лезет в драку. Бабку нашу Романову чуть не
пришиб прямо в моем кабинете. Поэтому самое первое и самое нормальное,
что может прийти в голову следователю вроде меня, - это идея о том, что
убийство совершил Дударев. Жалко, что у него алиби, которое даже я оспо-
рить не могу. Остается только надеяться на то, что наш медик ошибся и
смерть наступила до десяти часов утра. Пойди-ка, Настасья, поговори с
женой Храмова, она в соседней комнате - в себя приходит. Я пока не смог
толком ее допросить, уж очень плоха.
- Хорошо, - кивнула Настя, - я попробую. Только насчет судебного ме-
дика я хотела сказать...
- Ну?
- Сейчас жара стоит. Процессы идут быстрее. Поэтому если медик и
ошибся, то в сторону увеличения срока наступления смерти, а не в сторону
уменьшения. Храмов мог умереть значительно позже полудня, но уж никак не
раньше.
- Больно ты умная, - огрызнулся Гмыря. - Иди задание выполняй.
Жена, а теперь уже вдова Анатолия Храмова, действительно была очень
плоха, но старалась держаться изо всех сил. Красивая молодая женщина с
лицом белым от ужаса и сердечной недостаточности, вызванной шоком.
- Толя раньше в милиции работал, я знаю, что вам нужно меня допро-
сить, - сказала она, давясь слезами. - Вы не смотрите, что я плачу, вы
спрашивайте. Я никак остановиться не могу...
Насте стало ужасно жаль ее, такую молодую и красивую, ведь еще вчера,
еще сегодня утром, даже еще сегодня днем, пока она не вернулась домой,
жизнь представлялась ей совсем другой. У нее был любящий и любимый муж,
оба они были молоды, полны сил и желания жить и, наверное, счастливы. И
вдруг в одну секунду все переменилось. Нет больше мужа, нет сил и жела-
ния жить, нет счастья. Настя решила не приступать прямо к делу, а немно-
го отвлечь женщину посторонними разговорами, чтобы дать ей возможность
войти в ритм беседы и привыкнуть к необходимости отвечать на вопросы.
- Вы собирались ехать отдыхать? - сочувственно спросила она.
- Мы... Да, в октябре... Планировали ехать в Испанию.
Храмова разрыдалась. Настя собралась было успокаивать ее, но внезапно
остановилась. Как это в октябре в Испанию? Почему в октябре? А куда же
Храмов собирался ехать сейчас? Это должна была быть какая-то очень важ-
ная и неотложная поездка, если ради нее он расторг договор с клиентом.
- Скажите, а куда Анатолий-Леонидович собирался уезжать в ближайшие
дни? - спросила она.
- Никуда.
- Вы точно это знаете? Может быть, он вам говорил, а вы забыли?
- Не говорил он мне ничего. - Храмова всхлипнула и вытерла лицо зажа-
тым в руке платком. - Он не собирался ни в какие поездки. Даже на дачу
не приезжал, работы было много.
Очень интересно! Но есть и другой вариант. Если жена по нескольку
дней подряд не приезжает в Москву, то вполне можно успеть быстренько
съездить куданибудь и вернуться, не ставя ее в известность. Другое дело,
что ради такой короткой поездки не имеет смысла отказываться от клиента.
Хотя Ермилова говорила что-то о двух месяцах, а не о нескольких днях.
Если только... Если только сама поездка не решает какой-то очень важный
вопрос, после чего уже не будет необходимости заниматься адвокатской
практикой. Или не будет возможности.
- Наталья Сергеевна, ваш муж не собирался менять род занятий? - осто-
рожно спросила Настя.
- Я не понимаю...
- Ну, может быть, ему делались какие-нибудь интересные предложения,
возможно, даже связанные с вашим переездом за границу. Нет?
- Я ничего не знаю об этом, - покачала головой Храмова.
- Вы можете поручиться, что находитесь полностью в курсе дел мужа? Вы
точно знаете, что у него от вас нет декретов?
- Конечно, есть. Вы же понимаете, он адвокат... Он очень бережно от-
носится к своим клиентам, никогда слова лишнего про их дела никому не
скажет, даже мне.
- А вас это не задевало?
- Ну что вы... Он же в милиции работал, я уже говорила вам. Толя меня
еще с тех пор приучил, что есть производственные секреты и чтобы я не
обижалась, если он не все мне рассказывает. Вы знаете, мы ведь очень
давно женаты. Толя еще в школе милиции учился, а я в институте, на вто-
ром курсе. Нам только-только по восемнадцать исполнилось, когда мы поже-
нились. Мы с восьмого класса знали, что будем вместе, ждали только, что-
бы возраст подошел. В этом году пятнадцать лет со дня свадьбы хотели
праздновать. Как раз в октябре, собирались в Испании...
Она снова расплакалась, на этот раз уже не так отчаянно, зато горько.
Глядя на плачущую женщину, Настя думала о том, как похожи и в то же вре-
мя непохожи бывают человеческие судьбы. Они с Чистяковым вместе с девя-
того класса, а поженились только три года назад. Им понадобилось почти
двадцать лет, чтобы понять, что они должны быть вместе. Если бы они по-
женились, как Храмовы, в восемнадцать Лет, то в этом году праздновали бы
двадцатилетие со дня свадьбы. А они до тридцати пяти тянули. Насте вдруг
стало страшно, она представила себе, что чьей-то злой волей Лешку вырвут
из жизни. Из жизни вообще и из ее, Настиной, жизни. Несмотря на то что
по работе она почти ежедневно сталкивалась со смертями, ей не приходило
в голову, что такое же может случиться и с ней самой. А ведь может. От
беды никто не застрахован, даже самые правильные и благополучные. Можно
не заниматься опасными видами деятельности и соблюдать правила личной
защиты, не знакомиться с подозрительными людьми, не входить в лифт с не-
известными, не приглашать в дом малознакомых личностей, но все равно не
убережешься. Кто-то кого-то захочет убить, а под пули попадет случайный
прохожий. И не существует в природе такого закона, по которому этим слу-
чайным прохожим не может ни при каких условиях оказаться близкий тебе
человек. Нет такого закона, а потому всякое может случиться. Не говоря
уже о пьяных или обкуренных водителях, лихо выезжающих на встречную по-
лосу.
- Не плачьте, пожалуйста, - тихо попросила Настя. - Давайте еще пого-
ворим о вашем муже. Мне сейчас нужно узнать о нем как можно больше, что-
бы как можно быстрее определить правильное направление поисков убийцы.
Вы меня понимаете?
Храмова молча кивнула и снова поднесла к лицу мятый и совершенно мок-
рый платок.
- Спрашивайте.
- Анатолию Леонидовичу никто не угрожал?
- Я не знаю. Он не говорил. Не хотел, чтобы я напрасно волновалась.
- У него были долги?
- Долги? - Храмова, казалось, даже удивилась. - Нет. У нас достаточно
денег, мы привыкли жить неприхотливо.
- Может быть, ваш муж играл в казино?
- Да что вы, он там ни разу не был.
- Наталья Сергеевна, мне не хотелось бы, чтобы вы поняли меня непра-
вильно, но... Вы все лето живете на даче, а Анатолий Леонидович постоян-
но был в городе. Почему так? Почему вы не вместе?
- Мне... Я... - Храмова замялась. - Мне тяжело в городе в такую жару.
Мне нельзя... такие перегрузки...
"Господи, да она же беременна! - поняла Настя. - Ну конечно, как я
сразу не сообразила. Просто она все время сидит, я не видела ее фигуру в
полный рост. А может быть, срок еще такой маленький, что по фигуре и не
заметно. Она права, вынашивать ребенка в душном раскаленном каменном
мешке - не самое лучшее".
- Вы ждете ребенка? - спросила она на всякий случай.
- Да. Третий месяц. У меня не получалось несколько раз, поэтому мы с
Толей решили не рисковать, беречься с самого начала. Я даже с работы
уволилась, чтобы не ездить на электричках каждый день. Жила постоянно на
даче с Толиной бабушкой, там сосны, озеро, воздух хороший.
- А зачем вы сегодня приехали в город?
Храмова подняла на Настю больные глаза, губы ее дрожали.
- Я соскучилась по Толе. Так сердце защемило... Я почувствовала, что
умру, если его не увижу. Я думала, это от любви. Теперь понимаю, что это
было другое.
Настя вернулась в комнату, где Гмыря руководил осмотром.
- ...пепельница керамическая, в которой находятся... двенадцать окур-
ков от сигарет "Кэмел спешиал лайте", бутылка пластиковая объемом два
литра с этикеткой "Вера", в бутылке находится прозрачная жидкость, за-
полняя бутылку на высоту... Кто линейку спер? Дай сюда, ворюга... На вы-
соту два и три десятых сантиметра... Так, дальше поехали. Стакан с ос-
татками прозрачной жидкости, расположен рядом с пепельницей и бутыл-
кой... Еще один стакан на противоположной стороне стола, на вид сухой и
чистый, видимых отпечатков пальцев и губ не имеется.
Гмыря не обратил на Настю внимания, и она на цыпочках вышла на кухню.
Здесь было чисто, спокойно и прохладно. На столе стояла одинокая бутылка
воды, все та же "Вера". Бутылка была пуста лишь наполовину. А в комнате
стояла почти допитая бутылка и два стакана. Понятно. К Храмову пришел
гость, и он, как воспитанный хозяин, поставил на стол два стакана и не-
початую бутылку. Гость, - однако, не пил, жажда его, по всей видимости,
не мучила, так что стакан его остался сухим и чистым. Что же получается,
за время встречи Храмов выпил без малого два литра воды? Получается.
Бедный водохлеб!
Настя быстро прошла в комнату, где сидела безутешная вдова.
- Наталья Сергеевна, ваш муж курил?
- А?
Храмова вскинула на нее непонимающий взгляд, будто забыв, кто эта
женщина и зачем она здесь.
- Что вы спросили?
- Ваш муж курил? - терпеливо повторила Настя.
- Нет почти... Только за компанию, когда застолье, мог выкурить
две-три сигареты. И еще когда нервничал.
- Какие сигареты он курил?
- Легкие. Ему привозят откуда-то облегченный "Кэмел", настоящий, не
лицензионный.
- Вы можете припомнить случай, когда Анатолий Леонидович выкурил бы
больше десяти сигарет за короткое время?
- За короткое? Это сколько?
- Например, за два часа.
- Да что вы! Я такого никогда не видела. Те есть я хочу сказать, что
в то время, когда он работал в розыске, он, конечно, много курил, очень
много, особенно когда сидел дома и ждал, что кто-то придет или позвонит.
Тогда прикуривал одну от другой, все время дымил. Он очень нервничал в
таких случаях, весь как натянутая струна был. А потом, года два назад,
сказал, что будет бороться за здоровую старость, и резко сократил куре-
ние. В последние два года он курил совсем мало. Ему одной пачки хватало
на неделю, а то и на две.
Хорошенькое дело! Двенадцать сигарет и два литра воды за одно прек-
расное утро. Кого же ждал Анатолий Леонидович с таким диким нервным нап-
ряжением? И кто в результате к нему пришел? Кто заставил его так нервни-
чать во время разговора? Уж понятно, что не друг и не клиент. Тогда кто?
Настя снова вышла туда, где находилась группа, подошла к столу и
склонилась над пепельницей. Все двенадцать окурков были как братья-близ-
нецы, совершенно очевидно, что тушила их одна и та же рука одним и тем
же привычным жестом. Конечно, преступник мог быть достаточно хитер, что-
бы курить те же сигареты из той же хозяйской пачки и тушить их таким же
способом, но это бесполезная уловка, потому что экспертиза все равно по-
кажет, кому принадлежит слюна на окурках, одному ли Храмову или кому-то
еще.
- Каменская, помоги с бумагами, - скомандовал Гмыря.
Пока Сергей Зарубин и Коля Селуянов обходили соседей в надежде найти
хоть кого-нибудь, кто видел и мог бы описать утреннего посетителя квар-
тиры адвоката Храмова, Настя собирала папки и бумаги из письменного сто-
ла. Дело близилось к полуночи, и она спохватилась, что не предупредила
мужа. Лешка, наверное, звонит ей из Жуковского каждые десять минут и с
ума сходит от волнения. После неприятного эпизода с молоденькой Юлечкой
Чистяков два дня подряд приезжал ночевать в Москву и, только убедившись,
что Настя успокоилась, вернулся к родителям. "Интересно, - подумала Нас-
тя, - отчего он больше волнуется, оттого, что со мной что-то случилось,
или оттого, что я загуляла с другим мужчиной?"
- Борис Витальевич, мне нужно позвонить, - сказала она Гмыре.
- А не обойдешься?
- Не обойдусь. Я мужа не предупредила, что выехала на место проис-
шествия. Вы же знаете, что ревность - самое разрушительное чувство. За-
чем человека зря травмировать?
- Самое разрушительное чувство, Каменская, - это зависть, - поучи-
тельно изрек Гмыря. - Спроси у Мусина разрешения, если он уже с телефон-
ным аппаратом закончил, можешь позвонить.
Эксперт Мусин звонить разрешил.
- Не перепачкайся только, - предупредил он, - аппарат весь в порошке,
я пальцы снимал.
- А я уж думал, что ты сбежала с проезжим актером, - с облегчением
сказал Чистяков, услышав ее голос.
- И обрадовался? - спросила Настя.
- Еще как. Стал уже прикидывать, когда мне сделать предложение нашей
Юлечке, а ты тут как тут на мою голову. Тебе там долго еще?
- Долго. Часа два, не меньше.
- Как домой доберешься? В метро пускать уже не будут.
- Селуянова попрошу отвезти, он на колесах.
- Не будь нахалкой, Коля - молодожен, его жена ждет возле теплой пос-
тели. Хочешь, я за тобой приеду?..
Ей очень хотелось сказать "хочу". Еще горьковатым привкусом напоминал
о себе ее недавний внезапный страх в один момент потерять Алексея, и
Настя вдруг поняла, что нужно стараться успеть сказать и сделать самое
главное, потому что, когда будет поздно, поправить уже ничего нельзя бу-
дет. Она так явственно представила себе, как обнимет мужа и скажет ему
те слова, которые давно должна была сказать, но не говорила, считая это
делом пустым и необязательным, делом, которое всегда успеешь сделать. А
ведь можно и не успеть. Но сейчас почти полночь, и Жуковский отсюда - не
ближний свет, а Лешке к девяти утра на работу. Она будет последней
свиньей, если примет его джентльменское предложение и заставит ехать в
такую даль на ночь глядя. Хотя, с другой стороны, Лешка хоть и умеренно
ревнив, но он все же ревнив, и, если он подспудно хочет убедиться, что
его, жена действительно работает, а не прохлаждается в объятиях любовни-
ка, нельзя лишать его такой возможности. Конечно, Настя никогда не дава-
ла ему повода для ревности, но теперь, после эпизода с Юлей, все может
измениться. Сколько историй знает человечество, когда супруг, подозревая
другого в неверности, сам начинает изменять исключительно ради собствен-
ного психологического комфорта. Дескать, ты мне верность не хранишь, но
и я не сижу без дела. И до тех пор, пока Чистяков будет испытывать не-
ловкость от Юлиной выходки, он будет подсознательно ждать, что его жена
может выкинуть что-нибудь подобное. Итак, хочет ли она, чтобы Леша прие-
хал за ней сюда и отвез домой?
- Хочу, - сказала она решительно. - Приезжай за мной, Чистяков, мне
хочется почувствовать себя замужней дамой, которую муж встречает после
работы.
Почти в половине второго ночи осмотр места происшествия был наконец
закончен. Гмыря первым вышел из квартиры и, грохоча ботинками, чуть ли
не бегом спустился вниз. Квартира Храмовых находилась на втором этаже,
можно было обойтись без лифта. Селуянов вышел последним.
- Тебя отвезти? - дежурно спросил он Настю, но по его голосу было от-
четливо слышно, - что он надеется на отрицательный ответ.
- Надеюсь, что нет. Не исключено, что внизу ждет мой профессор.
- Ого! Прилив нежности? - съехидничал Николай. - Сколько я помню, та-
кого не случалось.
- Скорее прилив ревности. А насчет того, что раньше такого не случа-
лось, так все когда-то бывает в первый раз.
- А ревность-то у кого? У профессора?
- Нет, Коленька, ревность у меня, а у профессора комплекс вины по
этому поводу. Ладно, ты не вникай, это мы от скуки дурака валяем. Одна
маленькая дурочка вообразила, что Чистяков от нее без ума, и тут же пос-
тавила меня об этом в известность. Чистяков, естественно, расстроился
ужасно, он думает, что я теперь перестану ему верить и начну ревновать,
а от ревности люди делают всякие глупости, в том числе и начинают изме-
нять, причем без всякого на то желания, а исключительно из дурацкого
принципа. Вот и думай теперь, у кого приступ ревности, у меня или у Леш-
ки.
- Мудрено как у вас все, - покачал головой Селуянов. - Не можете вы,
интеллектуалы, в простоте жить.
- А ты можешь?
- Теперь могу, - твердо ответил Николай. - Я теперь не думаю ни о
чем, я просто люблю Валюшку и чувствую, что счастлив. А счастье, как те-
бе известно, не стимулирует умственную деятельность. Вот говорят же, что
настоящий творец должен быть голодным, тогда он, может создать шедевр.
Сытые шедевров не создают. Для того чтобы хорошо думать, нужно быть нес-
частливым, а счастливые не думают, они просто живут. Поняла, гениальная
ты моя?
Он придержал дверь, пропуская Настю из подъезда на улицу. Машина Гмы-
ри, подмигнув фарами, уже отъезжала от дома. На противоположной стороне
улицы рядом с машиной Селуянова Настя увидела "Москвич" Чистякова. Сам
Алексей стоял рядом с машиной и что-то оживленно обсуждал с Зарубиным.
"Боже мой, вот он стоит, - подумала Настя, чувствуя, как зашлось сердце,
- стоит живой и здоровый, разговаривает с Сережей и даже не думает о
том, что он жив и как ему повезло, что никакого несчастья пока не случи-
лось. А я понимаю, какое это счастье, когда твои близкие с тобой, а не
на кладбище, и еще можно насладиться тем, что они с тобой, и еще можно
сказать им, как любишь их и дорожишь ими. Как хорошо, что я вовремя
спохватилась!"
Алексей смотрел на нее удивленными глазами, он не понимал, почему
Настя вдруг побежала к нему, хотя спешки никакой нет и можно идти спо-
койно.
- Чистяков, как хорошо, что ты у меня есть, - пробормотала она, утк-
нувшись носом в его шею и вдыхая запах его туалетной воды. - Ты - самое
лучшее, что есть в моей жизни.
- Ты хочешь сказать, домой ночью добраться не можешь без меня? - по-
шутил Алексей.
- И это тоже. И вообще без тебя я умру с голоду.
Поехали, а?
- Ася, я всегда ценил твою честность выше, чем твои умственные спо-
собности. Не заставляй меня сомневаться.
Она отстранилась и посмотрела на мужа.
- Почему сомневаться?
- Потому что прилив нежности у тебя обычно случается, когда ты нашко-
дишь. А уж такого прилива страстной любви, как сейчас, я и вовсе не при-
помню. Признавайся, что случилось?
- Ничего, профессор, просто я резко поглупела и от этого стала до
неприличия искренней. Вот Селуянов мне только что популярно объяснил,
что счастливые люди обычно заметно глупеют. Я осознала, какое это
счастье, что ты у меня есть, и поэтому мозги отказываются работать. Пе-
рестань надо мной издеваться, а то я обижусь.
Чистяков усадил жену в машину и, прежде чем закрыть дверцу, наклонил-
ся к ней.
- Не надо себя обманывать, дорогая, ты не можешь на меня обидеться
никогда и ни при каких обстоятельствах.
Она расхохоталась.
- Тебе не противно, что ты всегда прав?
- Ничуть. Быть всегда правым рядом с такой умной женой - это дорогого
стоит. Это престижно и почетно, как Государственная премия.

* * *

Как и полагается при раскрытии убийств, одним из первых шагов стано-
вится выяснение и отслеживание всех передвижений и контактов потерпевше-
го за последние дни. Куда ходил, с кем встречался, о чем разговаривал.
Жена Храмова в этом поиске сведений ничем помочь не могла, ибо последние
две недели безвылазно сидела на даче на берегу Клязьминского водохрани-
лища. Зато весьма полезной могли оказаться Ольга Ермилова и Георгий Ду-
дарев, поскольку с ними Храмов предварительно обсуждал перечень лиц, к
которым он может обратиться, осуществляя сбор информации для защиты Ду-
дарева.
Сам Дударев на контакт шел неохотно" грубил Гмыре и огрызался. Основ-
ным лейтмотивом его высказываний была мысль о том, что следователь не в
состоянии раскрыть одно убийство и арестовал невиновного, так что нечего
ему браться за другое и пытаться пришить к нему ни в чем не повинного
Дударева. Ольга же Ермилова, напротив, рассказывала много, хотя интона-
ция ее высказываний была более чем сдержанной, а ответы лаконичными. К
ней послали Селуянова, как человека, близкого ей по возрасту.
Ольга рассказала о том, какую линию защиты по делу Дударева избрал
адвокат и каких людей и с какой целью собирался опросить. Уже закончив
беседу, Селуянов не сдержался и спросил:
- Ольга Васильевна, почему вы мне это рассказали?
- Потому что вы спросили, - коротко ответила она.
- Но вы не можете не понимать, что даете в руки следствию дополни-
тельные козыри. Вы хотите добиться освобождения Дударева, значит, вы бу-
дете искать другого адвоката, и другой адвокат уже не сможет избрать ту
же стратегию защиты, потому что следователь предупрежден, а значит - во-
оружен.
- Мне все равно. Пусть адвокат выбирает другую стратегию.
Селуянов помолчал, обдумывая услышанное. Чтото ему здесь не нрави-
лось... Ольга Ермилова ведет себя не как верная подруга, которая стре-
мится любой ценой помочь своему возлюбленному, а как оскорбленная женщи-
на, желающая свести счеты с обидчиком. Неужели Дударев в чем-то прови-
нился перед ней?
- Ольга Васильевна, я задам вам вопрос, который может показаться
обидным и оскорбительным, и вы можете на него не отвечать. Но я его все
равно задам. Вы верите в невиновность Георгия Николаевича?
Наступило молчание, и Селуянову показалось, что сейчас что-нибудь
взорвется в этой комнате. Наконец Ермилова ответила. Она говорила ровным
невыразительным голосом:
- Нет, я не верю в его невиновность.
- Тогда почему вы стремитесь его защищать?
- Потому что, кроме веры в невиновность, есть еще чувство сострадания
и чувство долга. Георгий доверился мне и попросил о помощи как близкого
человека, и я не могу его подвести.
- Но тем, что вы мне сейчас рассказали, вы ему не помогаете, - осто-
рожно заметил Селуянов. - Вы ему вредите.
- А вам? Вам я помогаю?
- Пока не знаю, - честно признался он. - Может быть, и нет. А может
быть, и помогаете, если, опрашивая людей, которых вы мне назвали, я уз-
наю о Храмове что-то такое, что прольет свет на его убийство. Но гаран-
тий нет никаких. Ольга Васильевна, я понимаю, что вы приносите опреде-
ленную жертву, но я хочу, чтобы вы понимали, что она может оказаться
бесполезной.
Ольга снова помолчала несколько секунд. Потом взглянула на Селуянова.
- Зачем вы мне все это говорите? Я ответила на ваши вопросы, пусть
даже в ущерб собственным интересам и интересам Георгия. Чем вы недо-
вольны? Почему вы меня мучаете этим разговором? Не лезьте в мою жизнь, я
вас прошу.
- Извините, - пробормотал Селуянов, испытывая неловкость. - Давайте
вернемся к Храмову и людям, с которыми он должен был общаться. Вы мне
назвали знакомых семьи. Дударевых, которые могли бы, по вашему общему
замыслу, рассказать о том, как Елена Петровна хранила верность мужу и не
собиралась с ним разводиться. А каким образом вы собирались подкрепить
данные о том, Что ваш муж давно знал о ваших отношениях с Георгием Нико-
лаевичем? Ведь именно таким способом вы, если я не ошибаюсь, намерева-
лись скомпрометировать мужа как следователя - и доказать, что он проявил
предвзятость, собирая в первые сутки следствия доказательства вины Дуда-
рева. Так как вы хотели это сделать?
Ольга глубоко вздохнула и отвела глаза. Она сидела вполоборота к Се-
луянову и смотрела в окно, за которым неподвижно застыли уставшие от жа-
ры крупные листья клена. Правая рука ее лежала на коленях, левой Ольга
тихонько и ритмично постукивала по столу, и не было в этом стуке ни ма-
лейшей нервозности, только какая-то обреченность и безмерная усталость.
- Храмов должен был пойти к моей подруге и предложить ей деньги за
показания.
- К какой подруге? Имя назовите, пожалуйста.
- Я не знаю, кого он выбрал. Я назвала ему три имени и сказала, что
это мои близкие приятельницы, которые знали, что у меня роман с Дударе-
вым, но у меня язык не повернется предложить им такое, тем более за
деньги. Анатолий Леонидович посмеялся и сказал, что от меня они, конеч-
но, денег не возьмут и на такое не согласятся, а от него, человека пос-
тороннего и умеющего быть убедительным, возьмут. Он сам встретится с ни-
ми по очереди, побеседует, присмотрится к ним повнимательнее и только
после этого решит, кто из них наиболее для этого пригоден. Только про-
сил, чтобы я им не звонила и не предупреждала; о его визите, а то не ро-
вен час кто-нибудь из них окажется излишне честной и сочтет нужным пого-
ворить с Михаилом до того, как все будет организовано.
- Храмов говорил вам, с кем он успел встретиться и каковы результаты?
- Нет, он звонил и говорил, что работа идет и чтобы и ни о чем не
беспокоилась. А потом вдруг заявил, что отказывается от дела, потому что
ему нужно срочно уезжать по семейным обстоятельствам. Вот и все.
После встречи с Ермиловой Николай долго не мог вернуть себе привычное
шутливое и легкое расположение духа. У него было такое чувство, что он
разговаривал с женщиной, которая, только что похоронила единственного
близкого человека и больше у нее не осталось ни одной родной души на
всем свете.
Но как бы ни было на душе скверно, а работать надо, интимные пережи-
вания сыщиков никого не волнуют, кроме них самих. И Селуянов отправился
к людям, которых назвала ему Ольга Ермилова. Впереди было еще полдня, и
можно было многое успеть. К шести вечера он отработал четверых из шести
человек, с которыми должен был встретиться адвокат Храмов, и чувство не-
доумения, возникшее после первых двух встреч, к концу четвертой беседы
переросло в чувство острой тревоги. Что-то было не так, совсем не так.
Концы с концами никак не, сходились, даже если пытаться стягивать их па-
рой лошадей.
К девяти вечера, навестив последнего, шестого человека, он нашел те-
лефон-автомат и позвонил на работу. Каменской на месте не было, ее до-
машний телефон тоже не отвечал, зато до Короткова удалось дозвониться.
Юра никогда не уходил с работы рано.
- Аде, босс! - бодро выкрикнул в трубку Селуянов. - А где наша под-
полковница?
- Будешь обзываться - не скажу, - молниеносно парировал Коротков.
- Ну лад но" шеф.
- Не годится.
- Тогда начальник.
- Обижусь.
- Ну Юр, заканчивай издеваться.
- Вот можешь же, когда хочешь, только придуриваешься. Чего тебе? -
смилостивился Коротков.
- Аська где?
- А тебе срочно?
- Срочно.
- Она у Стасова. Сказала, что не навещала Татьяну неприлично долго и
нужно наконец выбрать время и нанести визит. Телефон сказать?
- Сам знаю.
- Колян, а ты не считаешь нужным проинструктировать меня о причинах
такой безумной срочности? Я все-таки твой начальник. И к деду Дударева
вроде как подключен.
- Здрасьте, приехали. То ты обижаешься, что я тебя начальником назы-
ваю, то недоволен. Не поймешь вас, Коротковых. И вообще, это не по Дуда-
реву, а по Храмову.
- А не один ли хрен? Дело-то одно. Не увиливай, Колям.
- Юра, все очень смутно и непонятно, я не хочу тебя грузить раньше
времени. Давай я сначала с Аськой поговорю, а тебе завтра доложим.
- Ладно, уговорил. Завтра прямо с утра.
- Есть, шеф!
- Убью... - пообещал Коротков с угрозой.


Глава 12

Ирочкины знаменитые пирожки были, как всегда, отменными, но жара и
тут сделала свое подлое дело, начисто лишив Настю аппетита. Ей удалось
впихнуть в себя только два маленьких шедевра с капустой, хотя в былые
времена количество поглощаемых ею за один визит пирожков обычно бывало
больше пяти.
- Неужели не вкусно? - огорченно спросила Ира. - Не получились?
- Получились. Просто сил нет жевать, - объяснила Настя.
- Вот так всегда. Я стараюсь, стараюсь...
- Не расстраивайся, - рассмеялась Татьяна. - Гришка подрастет, будет
в твоем хозяйстве еще один мужичок, они вдвоем со Стасовым всю твою
стряпню оприходуют.
- Когда еще он подрастет, - махнула рукой Ирочка.
Ждать действительно оставалось немало, ибо сыну Татьяны и Стасова -
Гришеньке только через три недели исполнялся годик. Это был невероятных
размеров бутуз с ужасно серьезными глазами и не по возрасту солидными
движениями. Он уже ходил, проявляя в этом сложном деле полную самостоя-
тельность, и каждый шаг делал своими пухлыми ножками так значительно и
основательно, как будто заявлял: "Вот я иду, и попробуйте мне помешать".
Ростом он пошел в двухметрового отца, а олимпийским спокойствием и вы-
держкой - вероятно, в маму-следователя.
- Настя, скажи ей, чтобы и не думала выходить на работу, - потребова-
ла Ирочка. - Пусть сидит дома с ребенком и пишет книжки: и малышу
польза, и семейному бюджету.
- Ага, - тут же поддакнул Стасов, - и семейной жизни в целом Тоже.
Ира, перестань привлекать всех гостей к решению собственных проблем.
По-моему, Таня ясно сказала, что с сентября возвращается на службу. Ее
же все равно не переубедить. Тебя можно переубедить, Танюха?
- Не-а.
Татьяна помотала головой, при этом ее отросшие волосы, стянутые сзади
заколкой в хвост, весело запрыгали по плечам.
- Я вообще-то тоже против того, чтобы моя жена работала, - пояснил
Стасов, - но я полагаю разумным не вмешиваться. Женщина, которая больше
десяти лет проработала следователем и трижды выходила замуж, знает, что
делает, и в советчиках вряд ли нуждается. Верно, Танюха?
- Верно, Стасов.
- Но тут есть одно серьезное "но", - продолжал Владислав - Наша Ироч-
ка. Если ты, Танечка, выходишь на работу, но Ира автоматически продолжа-
ет оставаться нашей домоправительницей, потому что должен же кто-то си-
деть с ребенком и вести хозяйство. И я считаю это глубоко безнравствен-
ным. Ира должна устраивать свою собственную жизнь, а не нашу.
- Ничего я не должна, - горячо заговорила Ирочка. - Мне вполне хвата-
ет вашей жизни, не гоните меня.
Настя поняла, что присутствует при давнем споре, который в семье Ста-
сова ведется изо дня в день и всем уже изрядно надоел. Конечно, это не-
нормально, когда красивая молодая женщина посвящает все свое время обс-
луживанию другой семьи. Они с Татьяной даже не родственники в юридичес-
ком смысле, просто Татьяна когда-то была замужем за Ирочкиным братом.
Ирочке катастрофически не везло в личной жизни, и это лишь подтверждало
давно известную закономерность, в соответствии с которой красивые, умные
и хозяйственные женщины почему-то никак не могут выйти замуж. Объяснения
этой закономерности пока никто не дал, зато каждый имел возможность наб-
людать ее собственными глазами. Татьяна и Стасов предпринимали несколько
раз попытки познакомить Иру с кем-нибудь, по их мнению, подходящим, но
всегда это заканчивалось неудачей. Ира упорно цеплялась за ставший при-
вычным образ жизни и, похоже, просто боялась его менять.
- Ничего, Ириша, вот познакомлю тебя с нашим
Доценко, и все твои аргументы рассыпятся в прах, - угрожающе произ-
несла Настя. - Доценко - это наш последний аргумент в борьбе за твою
личную жизнь. Красивый, холостой, по возрасту тебе подходит. И, между
прочим, "умный.
- Точно, - радостно подхватил Стасов - мы давно уже с этой идеей но-
симся, а в жизнь воплотить - руки не доходят. Миша Доценко - отличный
парень, вы составите прекрасную пару.
- Да ну вас!
Ирочка залилась краской и отвернулась.
- Я вам мешаю, что ли? Что вы так стараетесь меня выпихнуть замуж? А
кто домом будет заниматься?
- Ира, миллионы семей состоят из работающих супругов и маленьких де-
тишек, но только в некоторых семьях есть домработницы. Все же как-то
справляются, так почему мы не сможем? - увещевал ее Стасов. - Отдадим
Гришку в ясли, будем покупать полуфабрикаты и жить как все люди.
- Гришеньку? В ясли? Полуфабрикаты?
На лице у Ирочки был написан такой неподдельный ужас, что Татьяна
расхохоталась, следом за ней рассмеялись Настя и Стасов.
- А чем Гришка хуже других детей? Я вот, например, ходил в ясли, и
Танюха тоже... Ася, ты как?
- Я как все, - ответила Настя. - У меня папа в уголовном розыске ра-
ботал, а мама в институте училась, когда я родилась, так что я честно
прошла и ясли, и детский садик.
- О! - Владислав многозначительно поднял указательный палец. - Слы-
шишь, Ирусик, что люди говорят? Вон Аська какая умная выросла, да и я не
подкачал, а уж про Таню и говорить нечего, ее книжками вся страна запо-
лонена, стало быть, тоже не дурочка получилась. И Гришка в яслях не про-
падет.
- Гришеньку я в ясли не отдам! - категорически заявила Ира. - Это да-
же не обсуждается. Настя и Таня, между прочим, в ясли и садик ходили-хо-
дили, да все здоровье там растеряли. У них не организм, а сплошные бо-
лячки.
- Но я-то здоров, - возразил Стасов.
- Зато дурак, - сердито бросила Ира. - А Гришеньку я выращу здоро-
веньким и умненьким. И не позволю кормить ребенка полуфабрикатами.
Они препирались беззлобно и словно автоматически, и даже Ирочкина
сердитость не могла никого обмануть. Настя слушала их любовно-дружескую
перепалку и невольно вспоминала Артема с Денисом. Как все похоже бывает!
Просто рождаются на свет самые разные люди, одни светловолосые, другие
жгучие брюнеты, одни маленькие, другие высокие, одни с прекрасными физи-
ческими данными, позволяющими им стать успешными спортсменами, другие -
со склонностью к творчеству, как Татьяна. Рождаются люди, предназначен-
ные для лидерства, и люди, для которых самым важным в жизни становится
ощущение собственной нужности кому-то. Разве это плохо? Почему мы всегда
стремимся причесать всех под одну гребенку, всех женщин и мужчин непре-
менно соединить в крепкие семьи с детишками и из каждого ребенка вырас-
тить родительскую мечту - физически здорового отличника, вежливого со
старшими и ласкового в семье. Родители Артема Кипиани вовремя поняли
главное: их сын не должен быть отличником, он должен быть счастливым. Он
должен получить полноценное образование и жить полноценной жизнью, пусть
более трудной; чем все остальные, но ТАКОЙ ЖЕ, как все, и если для этого
приходится получать тройки в аттестате, то пусть будут тройки. А сколько
родителей не понижают этого? Ребенок рожден для того, чтобы быть лучшим
в стране краснодеревщиком, уникальным мастером, а его ругают за то, что
он плохо понимает астрономию и не может выучить сто слов по-немецки. Его
заставляют заниматься, ему нанимают репетиторов, пропихивают в институт,
который ему не интересен, и несчастный учится, умирая от скуки, потом
работает, умирая от тоски и злости, он не делает карьеру, потому что
постылая работа не может быть успешной. И все это вместо того, чтобы за-
ниматься любимым делом и быть счастливым. Может быть, Ирочке Миловановой
вовсе не нужно выходить замуж, чтобы быть счастливой, потому что она
счастлива ощущением своей необходимости в этой семье. Интересно, а что
нужно Денису Баженову, чтобы стать счастливым? Быть возле Артема? Или
жить своей собственной жизнью?
- Настя! Ты что, не слышишь?
Мелодичный голос Ирочки звенел у самого Настиного уха.
- А? Извини, я задумалась. Что?
- Тебя к телефону.
- Лешка?
- Коля Селуянов. Говорит, срочно.
- Он всегда так говорит, - спокойно ответила Настя, сползая с дивана,
на котором сидела, уютно поджав под себя ноги. - У него вечный пожар.
- Пригласи его к нам, хоть пирожков поест, - предложила Ира.
- Не выйдет, - покачала головой Настя, - у него теперь жена есть, от-
менная кулинарка.
- А ты все равно пригласи, вдруг придет?

* * *

Как ни странно, Селуянов пришел. Поохав над маленьким Стасовым, он
тут же выцыганил у Татьяны два экземпляра ее последней книги и попросил
написать автографы для жены Валентины и для тестя, который оказался
большим поклонником Таниного творчества.
- Он как узнал, что я с тобой знаком, так всю плешь проел, чтобы ав-
тограф твой получить, - тараторил Николай с набитым ртом. Пирожки он
поглощал с такой скоростью, что у Ирочки не осталось ни малейших основа-
ний опасаться за результаты своих трудов. Ничего не пропадет и не за-
черствеет. - А у меня и так с растительностью на голове не очень, так я
подумал, что надо побыстрее ему книжку привезти, пока я вконец не полы-
сел.
Через десять минут на огромном блюде не осталось даже крошки.
- Спасибо, родная, - с чувством произнес Селуянов, целуя Ирочку в обе
щечки, - ты не дала погибнуть светочу советской легавки.
- Российской, - поправила Ира с улыбкой.
- А, ну да, никак не переучусь.
- И не легавки, а милиции, - снова поправила его Ира. Она очень тре-
петно и с огромным уважением относилась к работе Татьяны и всегда восп-
ринимала любые пренебрежительные слова в адрес милиции как личное ос-
корбление.
- Ладно, сойдемся на ментовке. Я предлагаю тебе разумный компромисс,
или, как нынче модно говорить, консенсус. Это я такой уступчивый, потому
что объелся. Слушайте, люди, я вдруг подумал, может, у них в Думе сто-
ловка плохая, а? Чего ж они там никак договориться не могут? Такое впе-
чатление, что наши всенародно избранные парламентарии заседают полуго-
лодными. Сытый человек должен быть добрым, понятливым и уступчивым, как
я. А они злые, никому ничего не уступают и совершенно не понимают, что
им говорят. Надо с этим делом разобраться, нельзя допустить, чтобы
судьбы страны зависели от повара, который не умеет готовить. Об этом
правильно писал еще знаменитый детский поэт. Помните? "Враг вступает в
город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя".
- Коля, уймись, - попросила Настя. - Если ты наелся, то пошли, уже
поздно.
Однако остановить Селуянова, если уж он начинал балагурить, было не
так-то просто.
- Не смей затыкать мне рот упреками, - заявил он, - это можно сделать
только вкусной едой.
- Коленька, а может, отбивную съешь? - обрадовалась Ира. - Она еще
горячая, а если хочешь, я тебе свежую поджарю.
- Свежую не надо, - гордо отказался Селуянов, - давай ту, которая уже
есть.
Он тут же принялся с аппетитом уминать жареное мясо вприкуску с хле-
бом и свежими огурцами.
- Слушай, как в тебя столько влезает? - сказала Настя, задумчиво ог-
лядывая его с ног до головы. - Ума не приложу. Ты же на целую голову ни-
же меня ростом, у тебя внутри должно быть меньше места, чем во мне, а
ешь ты раз в десять больше. Где ты все это размещаешь?
- Я тебе потом объясню, - пообещал он. - Вот доем, мы с тобой сядем в
машину, поедем, и я все-все тебе расскажу на тему размещения и пра-
вильного распределения продуктов питания в сыщицком организме.
Настя безнадежно махнула рукой:
- Доедай уже скорее.
Однако стоило Николаю сесть в машину, он мгновенно перестроился. От
веселого балагура и шутника не осталось и следа, он даже словно подоб-
рался, как перед прыжком.
- Значит, так, Ася Павловна. С нашим покойным адвокатом происходит
нечто абсолютно непонятное. Навещаю я подружек мадам Дударевой, которые
рассказывали следователю Ермилову про разгульную жизнь Елены Петровны и
которые, по замыслу Храмова и Дударева, должны были изменить свои пока-
зания. И что я от них слышу?
- И что же ты слышишь? - нетерпеливо спросила Настя.
- От одной подруги покойной Елены Дударевой я слышу, что у Елены была
бурная личная жизнь за спиной мужа. А от двух других - что ничего такого
конкретного они Ермилову не говорили. Во всяком случае, о том, что у
Елены был любовник и она собиралась за него замуж, они точно якобы не
говорили, потому что сами ничего про это не знали. А на мои удивленные
вопросы про первую подругу дружно сказали, что она стерва и лгунья, всем
известно, что она была влюблена в Дударева и при каждом удобном случае
намекала ему про неверность Елены, чтобы их поссорить.
- А что же они говорили?
- Они говорили... Даже не так, они не говорили сами, а отвечали на
вопросы следователя. Елена Петровна была привлекательной женщиной? Да,
безусловно, она была очень красива. Пользовалась Елена Петровна внимани-
ем мужчин? Конечно, пользовалась, а как же иначе? Были у нее серьезные
романы до замужества с Дударевым? Опять же не без этого. Любила она сво-
его мужа? Да кто ж его знает, наверное, любила, но в чужую душу ведь не
влезешь. Высказывала она хоть когда-нибудь недовольство супругом? Ну ес-
тественно, в какой же семье без этого обходится. И так далее. Ответы бы-
ли искренними и при желании вполне могли интерпретироваться именно так,
как их записал в протокол Ермилов.
- А как-нибудь иначе они интерпретироваться могли?
- Могли и иначе. Я, натуральное дело, дамочек спрашиваю, а не был ли
у вас адвокат по фамилии Храмов? Был, говорят. Так, может быть, спраши-
ваю, то, что вы мне сейчас рассказываете, есть результат работы адвока-
та? Сколько он вам заплатил за такие обтекаемые показания и за обвинения
вашей Подружки в том, что она стерва и лгунья? А они мне чуть ли не мор-
ду бить кинулись. Все как одна. Мы, говорят, и Храмова этого почти что
за дверь выставили, потому как он нам деньги пытался предложить ни за
что. Мы, говорят, Жору Дударева выгораживать не собираемся, потому как
он порешил нашу любимую подружку Леночку и нет ему за это прощения, но,
однако же, врать следствию не намерены, как есть, так и говорим, и сле-
дователю так говорили, и адвокату, и вам повторяем: не было у Лены ника-
кого серьезного романа, из-за которого она собиралась бы уйти от Жоры.
Во как.
- Интересно, - протянула Настя. - Но объяснимо. Конечно, у Ермилова
не могло быть в тот момент обвинительного уклона, направленного лично на
Дударева, поскольку он тогда еще ничего не знал про любовные похождения
своей жены, но профессиональная, деформация могла сказаться. Есть такой
близкий и доступный подозреваемый, что просто грех не собрать против не-
го улики. В таких случаях иногда инстинкт срабатывает.
- Да? - хитро прищурился Селуянов. - Умная ты больно. Ты дальше пос-
лушай, что было.
- И что же было?
- А дальше я отправился к подружкам мадам Ермиловой. Этих подружек
числом три адвокат Храмов должен был охмурить, подкупить и заставить
сказать на суде, что Ермилов давно знал об измене жены, но из гордости и
благородства скрывал. Поэтому в первые сутки расследования он проявил
пристрастность, необъективность и недобросовестность. Это они линию за-
щиты такую выработали, чтобы дело на дослед вернуть.
- Разумно, - кивнула Настя. - И что, все три подружки должны были вы-
дать на суде это вранье?
- Нет, зачем все три, одной хватит. Ольга назвала адвокату три имени,
а уж он сам должен был лично познакомиться с претендентками и решить,
кто из них подойдет для такой махинации. Так вот, одна из этих очарова-
тельных дамочек смотрит на меня круглыми глазами, хлопает ресницами и
рассказывает совершенно душераздирающую историю. Однажды, примерно три
месяца назад, к ней пришел Ермилов собственной персоной и - спросил,
знает ли она, что у Ольги есть любовник. Дамочка, конечно же, в полном
отказе и в чистой несознанке, потому как подруга же все-таки. С чего,
говорит, Миша, ты такую глупость взял? Оля тебя любит и верна тебе до
гробовой доски. А Миша ей на это отвечает, что знает точно, своими гла-
зами видел, и теперь просто интересуется, в курсе ли подруги и проявляют
ли они нечеловеческую безнравственность, покрывая и поощряя свою подгу-
лявшую подружку. Дамочка упирается и клянется всем святым, что, во-пер-
вых, ничего не знает, а во-вторых, тут и знать нечего, Оля чиста перед
мужем и ни с кем ему не изменяет. Ермилов в ответ на эти клятвы усмех-
нулся и сказал, что пошутил. На прочность, дескать, проверял. Ольге поп-
росил ничего не говорить, чтобы не расстраивать ее. А для подкрепления
своей просьбы намекнул дамочке, что ее муж в рамках торговых операций
имеет дело с фальсифицированной водкой, что милиция об этом знает и в
любой момент может дать материалу ход. Дамочка намек поняла и подруге
Оле ничего о подозрениях супруга не сказала. Но на ус намотала, что Миша
Ермилов все знает. Поэтому, когда к ней пришел адвокат Храмов, она ему
все это и вывалила. Подруга-то нормальной женщине завсегда дороже, неже-
ли подругин муж, и ежели представилась возможность подруге Оленьке по-
мочь вытащить любовника из тюрьмы и при этом напакостить зловредному му-
жу Михаилу, то она это сделала с легким сердцем. Даже собственного мужа,
торгующего поддельной водкой, не пожалела. Вот какая история получилась,
Настасья Павловна.
- Да, история, - протянула Настя. - Выходит, Ермилов давно знал про
Ольгины похождения. Ну что ж, хорошо, что мы вовремя спохватились, надо
Гмыре рассказать, он этих свидетельниц передопросит и подстрахуется,
чтобы дело из суда не вернули. А еще что интересного эти дамы рассказали
тебе?
- Больше ничего.
- То есть не дали никаких наметок по поводу контактов и передвижений
Храмова?
- Никаких, - подтвердил Селуянов. - В этом смысле можно считать, что
день прожит впустую.
- А что насчет бабульки Романовой?
- Насчет бабульки я дал задание человеку, завтра он передо мной отчи-
тается. И знаешь, что еще я хотел тебе сказать?
- Пока не знаю.
- Ермилова какая-то странная. Убитая, что ли. Говорит, что не верит в
невиновность Дударева. Что бы это означало?
- Только то, что она сказала, Коля. Она не верит, что он не убивал.
Проще говоря, она уверена, что он убил жену. И теперь у нее сердце раз-
рывается, потому что она его любила, то есть считала человеком хорошим и
порядочным, а он оказался убийцей. Более того, муж обо всем узнал, и их
брак на грани развала. Какая женщина такое выдержит?
- Ася, но, если она уверена, что Дударев убийца, значит, у нее есть
основания. Понимаешь, о чем я говорю? Она что-то знает, или Дударев ей
сам признался, или у нее есть какие-то доказательства. Так я что хочу
сказать: может, мы зря столько сил кладем на это дело? Может, надо прос-
то поплотнее поработать с Ермиловой, расколоть ее?
Настя вздохнула, вытащила из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой.
- Ничего она, Коленька, не знает. У нее интуиция, обыкновенная прес-
ловутая женская интуиция, в которую мужики обычно не верят и над которой
посмеиваются. Она сердцем чует. Понял?
- Понял, не дурак. Приехали. Освободите салон, гражданочка.
- Сейчас освобожу. По кассетам новостей нет?
- Ой, е-мое, я и забыл тебе сказать! - спохватился Селуянов. - Так,
понимаешь ли, дамочками сегодняшними увлекся, что все из головы вылете-
ло.
- Ты не дамочками увлекся, Николаша, а порочной и жестокой идеей
раскрутки Ольги Ермиловой. Признавайся, ты ведь именно из-за этого так
срочно меня разыскивал?
- А ты не перечь старшим, - парировал он. - Я сказал - из-за дамочек,
значит, из-за дамочек. А про кассеты...
С кассетами все оказалось просто, как в сказке. Костя Вяткин, покой-
ничек, был большим любителем и ценителем музыки и каждый раз, получая
оригинал записи и ящик чистых кассет для переписки, оставлял себе по од-
ному экземпляру продукта исключительно для собственного удовольствия. В
квартире у него обнаружили такую фонотеку, что иному магазину и не сни-
лось. Установить, кто привез и кто должен был забрать тот товар, который
нашли в квартире Вяткина, конечно, трудно, практически невозможно, но
зато вполне можно установить, кто торговал теми кассетами, образцы кото-
рых нежно хранил Костя. Торговала ими фирма "Мелодия-Плюс", та самая, в
которой работал и пресловутый Лыткин, пытавшийся убить Дениса Баженова.
- Так что теперь все ясно, как Божий день, - с удовлетворением конс-
татировал Селуянов. - Дударев нанимает Вяткина для убийства своей жены
Елены, а впоследствии, когда выясняется, что Вяткина на месте преступле-
ния видел некий юноша, дается команда юношу выследить и убрать. Заодно и
Вяткину рот затыкают, очень уж вовремя он умирает от передозировки. Те-
перь все, концы в воду. Стало быть, наша задача - доказать, что заказ
Вяткину сделал Дударев, и дело в шляпе.
- Или Дударев, или кто-то по его поручению, - возразила Настя. - И
надо доказывать, что Лыткину велели убить Дениса, а ведь наш маленький
дружок Вася Лыткин твердо стоит на том, что хотел только лишь попугать
Дениса, который собирался взять диск и уйти с ним, не заплатив. И отсту-
пать с этого проторенного пути он совершенно не намерен. И еще надо до-
казывать, что Вяткину помогли умереть.
- Ну, мать, это ты размахнулась! Кто ж тебе это докажет? Скажи спаси-
бо, если Дударева удастся к стенке припереть.
- А фотография? С ней что прикажешь делать?
- Да, фотография... Я тебе с ходу могу придумать версию, хочешь?
- Хочу. Только правдоподобную.
- Пожалуйста. Заказ Вяткину действительно делал не Дударев, а кто-то
по его поручению. Почуяв, что дело оглушительно пахнет керосином, что мы
задержали Лыткина и - вот-вот размотаем всю компанию, этот посредник ре-
шает все свалить на Дударева и вывести себя из игры, тем паче Дударев не
только подозреваемый, но уже и арестованный. Вот он и подсовывает бабке
Клаве фотографию Дударева, смотри, говорит, на нее внимательно, баба
Клава, и когда тебя милиция спросит насчет Костика, соседа твоего, и на-
счет того, кто к нему приходил, ты им и обскажи подробно, какого мужика
ты видела. Не меня ты, баба Клава, видела, а этого вот дядю, и подарю я
тебе за это настоящие хрустящие бумажки, на - которые ты сможешь купить
в торговых точках массу полезных и приятных вещей. Конечно, это непоря-
дочно с его стороны ужасно, но с точки зрения самосохранения вполне ра-
зумно. Как версия?
- Годится, - согласилась Настя - Версия классная. Только проверять
надо и доказывать. У тебя есть идеи, как искать этого посредника?
- Ну ты даешь! - возмутился Селуянов. - И версию я тебе придумай, и
как посредника найти - расскажи. И швец, и жнец, и на дуде игрец - и все
один я, бедненький Коленька.
- Ладно, бедненький Коленька, - рассмеялась Настя, выходя из машины,
- пожалеем себя всем дружным коллективом. Будешь за швеца и за жнеца, а
на дуде, так и быть, я поиграю. Целую страстно, до завтра.
Она уже шагнула в раскрытые двери лифта, как вдруг ей пришла в голову
мысль, до того странная, что она сначала опешила, потом резко разверну-
лась и побежала на улицу. Но Селуянов уже уехал. Настя медленно верну-
лась в подъезд, поднялась в свою квартиру. Дома было темно, тихо, пусто
и душно. Стянув с себя влажные от пота джинсы и майку, Настя встала под
прохладный душ. Посетившая ее мысль не давала покоя. Она понимала, что
мысль эта беспокоила и Колю Селуянова, только он ее не прочувствовал, не
осознал. Сыщицким чутьем он определил, что в этой истории есть белое
пятно, и пятно это его тревожило, заставило искать Настю и пытаться раз-
говаривать с ней. Но смутная тревога так и не вылезла на поверхность
сознания и не позволила Николаю сформулировать свой вопрос. А вопрос был
действительно интересным.
Почему Анатолий Леонидович Храмов, узнав все то, что сегодня узнал
Селуянов, ни слова не сказал своим клиентам? - Почему он не предупредил
Ольгу Ермилову о том, что ее муж давно все знал? Почему он промолчал,
говоря, что все в порядке и дело движется, а потом внезапно отказался от
дела?
Иван Федорович Булгаков не подвел и на этот раз. Задание Селуянова он
выполнил оперативно и в полном объеме. Клавдия Никифоровна Романова сре-
ди знакомых и соседей слыла счастливой мамашей, ибо вырастила и воспита-
ла хороших детей. Сын ее был моряком-подводником, служил где-то в Мур-
манске, года примерно три назад его сильно повысили в должности, и с тех
пор он стал регулярно присылать матери очень приличные деньги. Дочка
вышла замуж за строителя из Магадана, уехала к нему, в первые лет де-
сятьпятнадцать они изо всех сил заколачивали деньгу, даже в отпуск не,
ездили, брали наличными. А потом, как новая экономическая политика нача-
лась, на скопленные деньги открыли собственное дело - строительную фир-
му, так что теперь процветают и мамашу старенькую не забывают, тоже де-
нежки шлют регулярно. Клавдия Никифоровна, напуганная всеми пережитыми
за шестьдесят восемь лет жизни реформами и передрягами, деньги, присыла-
емые детьми, сначала не тратила, на книжку складывала да в чулок запихи-
вала, мало ли как жизнь обернется, даже и похоронить не на что будет. А
вдруг сына с военной службы погонят по сокращению армии? А вдруг строи-
тельное дело удочкиного мужа прогорит? Затем, видя, что ничего плохого
не происходит, а запасы на случай непредвиденной беды уже сделаны, нача-
ла понемногу тратить. Телевизор новый купила, шубу, из одежды кое-что,
посуду хорошую, да и всякого по мелочи.
Была баба Клава человеком гостеприимным, имела двух закадычных прия-
тельниц, вместе с которыми днем смотрела по своему новому большому теле-
визору сериалы и пила чаек из новых фарфоровых чашек, закусывая вкусными
швейцарскими конфетками из белого шоколада. Очень Клавдия Никифоровна
белый шоколад уважала.
А дети у бабы Клавы и впрямь заботливые были, никогда деньги перево-
дом по почте матери не посылали, понимали, что пожилая она, полная, ноги
болят, тяжело ей на почту-то ходить да в очереди стоять, чтобы получить
деньги. Всегда со знакомыми передавали. Как кто в Москву едет - так неп-
ременно конвертик с деньгами получит и адресок с телефончиком, позвонит
и сам лично уважаемой Клавдии Никифоровне привезет. Вот она, настоящая
любовь к родителям! Не каждая мать может такими заботливыми и внима-
тельными детьми похвастаться. У некоторых это даже зависть вызывает, не-
хорошую такую зависть, черную. И богатая, и дети хорошие - почему ей од-
ной все, а другим ничего? Так вот эти самые завистники гадости всякие
про бабу Клаву придумывают, опорочить ее хотят. Дескать, сын у нее ника-
кой не военный, да и с дочкой не все в порядке, дети у бабы Клавы прес-
тупным способом деньги свои вонючие зарабатывают. А с чего эти господа
хорошие такое выдумали? А с того, что посыльные, которые Романовой кон-
вертики от детей носят, все до одного вида неприличного и уважения не
вызывающего. Не респектабельные, одним словом. Но это ведь сути дела не
меняет, пусть дети у нее уголовники, пусть посыльные, деньги привозящие,
вида пристойного не имеют, но все равно Клавдия Никифоровна остается бо-
гатой и детьми любимой и почитаемой, а это завистников пуще всего бесит,
прямо спать им спокойно не дает. Так и норовят бедную женщину оболгать и
грязью облить.
Поблагодарив Ивана Федоровича за квалифицированную помощь и подарив
ему в виде благодарности бутылку дорогого коньяка, Селуянов помчался в
УВД Центрального округа на встречу с Сергеем Зарубиным, которому было
поручено за вчерашний день собрать как, можно больше сведений о Романо-
вой по официальным каналам. Слушая доклад Сергея, Селуянов давился от
хохота.
- Романова Клавдия Никифоровна с семьдесят третьего года вдова, - го-
ворил Зарубин, заглядывая в бумажки. - От брака с гражданином Романовым
имеет двоих детей, сына Александра Романова, пятьдесят пятого года рож-
дения, и дочь Светлану Романову, по мужу Чибисову, пятьдесят девятого
года рождения. Романов Александр с семьдесят восьмого года в Москве не
проживает, был осужден Тушинским райнарсудом за грабеж на четыре года,
после отбытия наказания в течение двух лет проживал в Ярославской облас-
ти, в восемьдесят четвертом получил новый срок опять за грабеж, сел на
шесть лет, в девяностом году освободился, погулял пару месяцев, набрался
сил и снова залетел в зону на восемь лет, все за тот же грабеж.
- Экий постоянный, - покачал головой Селуянов. - Ему бы в семейной
жизни такое постоянство. Когда он освобождается?
- Под Новый год.
- Пока, стало быть, сидит?
- Сидит, миленький, куда ему деваться. Теперь дочка Светлана. Светла-
на вышла в восемьдесят втором году замуж за строителя из Магадана и уе-
хала к нему. До примерно девяносто первого года периодически посылала
матери деньги, очень небольшие и очень нечасто, потом наступил экономи-
ческий кризис, стройтрест, в котором они с мужем работали, лопнул...
- Трест, который лопнул, - хихикнул Селуянов. - Классика. Если б ты
только знал, Серега, как я люблю эти официальные запросы и официальные
ответы! Столько всего интересного узнаешь.
- А что, что-нибудь не так? - обеспокоенно спросил Зарубин, отрываясь
от бумажек.
- Не, все так, не волнуйся. Давай дальше.
- Трест, значит, лопнул, супруги Чибисовы некоторое время сидели без
работы, потом стали организовываться какие-то новые строительные струк-
туры, и они там пристроились, потому как, кроме строительного дела, ни-
какой другой профессией не владеют. Зарабатывали не так чтобы много, но
на жизнь хватало, с учетом того, что у них двое детишек. С февраля девя-
носто седьмого года зарплату не получают.
- Уволились, что ли?
- Нет, не уволились. Работают на государство в долг. Государство им
зарплату не платит, денег нет.
- Полтора года, значит, - присвистнул Селуянов. - Не хило. Как же они
там с голоду-то не умерли?
- Ну вот так, - развел руками Сергей. - А как шахтеры живут без зарп-
латы? А учителя? А рабочие на заводах? Кормятся со своих дачных соток,
подрабатывают, кто где может, с хлеба на воду перебиваются. Некоторые с
криминалом связываются. Между прочим, я с ребятами из Нижнего Новгорода
разговаривал, с моими корешами по школе милиции, так они мне открытым
текстом говорят, что поймают, случается, человека на явном криминале, а
оформлять его рука не поднимается, потому что он человек в целом хоро-
ший, а смотреть детям в голодные глаза не может, сил душевных у него на
это не хватает. Сидит полгода без зарплаты, а потом подряжается машины с
левым товаром перегонять или наклейки на бутылки с поддельным вином