Тут она подняла голову и посмотрела прямо и зло:
- Неужели с Дианой все кончено? Какая жалость! Ну, найдешь себе еще
кого-нибудь.
- Да, я думаю, найду, - согласился он, и его тон и любезная улыбка
привели ее в ярость. Ей хотелось его ударить.
- Но это буду не я!
- Неужели? - Он наклонил голову и медленно и с явным удовольствием
осмотрел ее с головы до пят. - А разве тебе не нравилось быть моей лю-
бовницей, Марина?
Кровь бросилась ей в голову, и она ударила его так сильно, что даже
ладонь заболела. Секунду Гедеон смотрел на нее потемневшими от ярости
глазами, потом схватил за плечи. Как она ни билась, вырваться Марина не
могла. Она извивалась и отворачивалась, избегая его ищущих губ, которые
добрались до шеи. Ее затрясло от гнева.
- Прекрати, отпусти меня, свинья! - закричала она хрипло.
Не замечая ее крика, Гедеон твердо взял ее за подбородок, так, что ей
стало больно, повернул к себе, и затем его горячий рот нашел ее губы,
раскрыл их, и почва у нее под ногами заколебалась. По жилам пробежал
огонь, глаза сами закрылись, и она ощутила, как тело изогнулось, прижи-
маясь к нему. Его руки добрались до ее спины и, лаская, прижали ее еще
теснее. Все тяжкие воспоминания испарились.
Она подняла руки и вцепилась в его рубашку. Тепло его тела заставило
зашуметь кровь в венах. Какую пронизывающую сладость она испытывала,
когда руки скользили по твердой мускулатуре его тела, как приятно было
ее пальцам! Это чувство нельзя было сравнить даже с тем ощущением, кото-
рое она испытывала, когда пальцы пробегали по клавишам.
Отклик ее тела заставил сердце Гедеона биться быстрее. С голой спины
его руки скользнули на маленькие груди и накрыли их ладонями.
Тут она опомнилась и отскочила, тяжело дыша.
- Убери руки!
Лицо у него раскраснелось, глаза блестели.
- Но тебе же приятно, - бормотал он, у него даже слегка заплетался
язык, взгляд затуманился, он закрыл глаза, потом посмотрел на нее: - Что
ты со мной делаешь!
- Это способна сделать с тобой любая, - ответила она грубо. Лицо его
побелело.
- Нет, не любая. Никто, кроме тебя.
- Диане ты это тоже говорил? - Она коротко и зло улыбнулась. - У тебя
все это замечательно получается, видно, что отрепетировано много раз. Но
со мной у тебя ничего не выйдет, я не верю ни единому слову.
- Но это правда, - глаза его горели напряженным внутренним огнем. - Я
люблю тебя. И с Дианой, и со всеми остальными все было подругому. С ними
было удовольствие, развлечение. А когда я увидел тебя первый раз в жиз-
ни, у меня остановилось сердце.
Как хорошо она помнила тот вечер, концерт, прием после концерта, тол-
пу восторженных женщин, окружавших Гедеона, которые ловили каждое его
слово. Она помнила черный блеск его глаз, когда он заметил ее, и то, как
он потом держал ее руку, улыбаясь сверху вниз, помнила его возбужденное,
приподнятое настроение.
- Ты была такая прелесть, - сказал он хрипловатым голосом. - Большие
невинные глаза и робкая улыбка - Боже мой, я захотел тебя в ту минуту,
как увидел.
Марина прекрасно помнила, как сверкали его глаза. Вот что он, оказы-
вается, думал! Неужели в непроницаемых черных глазах пряталось желание?
Он стоял тогда перед ней, высокий, элегантный, во фраке, с удовольствием
разглядывая ее, и ей тогда казалось, что триумфальное выступление так
взбудоражило его. Она едва посмела взглянуть на Гедеона, он представлял-
ся ей волшебником, способным создавать удивительную музыку. Марина и во-
образить не могла, какие мысли бродили в его голове. Конечно, он был
прав, Марина была тогда глупой, наивной, ей и в голову не приходило, ка-
кие уроки преподаст ей этот человек.
- Ты ведь хотел получить новую любовницу, не так ли? - Она посмотрела
на него, и глаза ее были полны горечи.
Он прекрасно понял, что она о нем думала, пожал широкими плечами и
принял вызов.
- Марина, взгляни на наши отношения с моей стороны. Ты же видела мою
мать, представляешь, что она за человек. Меня с раннего детства показы-
вали всему свету, как ученую обезьянку. Я получал все, что хотел, но об-
ращались со мной как с игрушкой. Мать распоряжалась каждой минутой моего
времени. Я дышать должен был по ее указке. У меня не было друзей, потому
что они могли отвлечь меня от музыки. Отца мать просто выкинула, чтобы
он не стоял между ею и мной.
Да, все это Марина хорошо знала, потому что сама видела его мать и
слышала рассказы Гранди.
Лицо Гедеона стало серьезным и мрачным.
- Когда мне удалось вырваться, я освободился от нее и твердо решил,
что никогда в жизни не стану связывать себя с женщиной. - Глаза его
блестели, он смотрел куда-то поверх ее головы. - Женщины связывают тебя
по рукам и ногам, дай им хоть малейшую возможность. Это я понял, имея
дело с матерью. Обвиваются вокруг тебя, как плющ, и душат. Я решил, что
не буду избегать их, когда вырасту, но женщины должны знать свое место.
Я научился пользоваться ими, получать от них удовольствие, а потом выб-
расывать из жизни.
Она отшатнулась от жестокости его слов. Гедеон наблюдал, лицо его бы-
ло в тени.
- Да, не очень красиво. Можно было бы соврать, скрыть все это, но я
не хочу, чтобы между нами осталось что-нибудь недосказанное.
Где-то глубоко внутри в ней опять началась грызущая боль, настойчи-
вая, как зубная, но куда более разрушительная. Неужели это так и будет
продолжаться всю жизнь? - подумала Марина.
- Я не хочу больше слушать, - сказала она сухо, бесцветным тоном. Ма-
рина вырвалась и повернулась к двери, но Гедеон поймал ее за руку и по-
тянул к себе.
- Марина, - тихо и хрипло сказал он, и тут она взорвалась.
- Оставь меня в покое! Пойми, ты мне не нужен, я тебя ненавижу! Ухо-
ди!
Ее слова хлестали его по лицу, и рука Гедеона упала. Марина заметила
в глазах боль, но теперь ей было все равно, она, споткнувшись, бросилась
к двери. Хорошо бы ей удалось задеть его по-настоящему, тогда она отомс-
тила бы хоть немного за то, что довелось ей испытать.
На тропинке, что шла через скалы, Марина заметила сгорбленную фигуру
Гранди. Он тоже остановился, глядя во все глаза, стараясь понять по лицу
внучки, что она думает по поводу того, что Гедеон остался.
- Он уговорил меня дать ему возможность поговорить с тобой еще раз, -
волнуясь, сказал дед. - Не надо было? Я ничего не мог сделать, он Не
слушает, и все.
- Я понимаю, - ответила Марина. Конечно, Гедеон был упрям и своево-
лен, его невозможно было переубедить, если уж он что-то решил.
- Случилось что-нибудь? - спросил Гранди, внимательно к ней пригляды-
ваясь. - Он остается? Ты сама что будешь делать дальше?
- Не знаю. - Марина говорила тихо, опустив голову. Надо сказать все
дедушке, сейчас как раз подходящий случай. Глубоко вздохнув, она начала
после короткого колебания: - Повидимому, я не смогу стать тем, кем ты
хочешь, Гранди. Не хватает во мне чего-то.
Дед замер, руки его сжались наподобие птичьих лап.
- Да что ты! У тебя прекрасно получается! Ты будешь первоклассной пи-
анисткой. Если бы не Гедеон, ты уже теперь смогла бы показать, на что
способна.
- Дело не в Гедеоне.
- Именно в нем! - закричал Гранди вне себя. - Это он разрушил твою
карьеру, всю твою жизнь.
- Жизнь - пожалуй, но не карьеру, - вздохнула она печально. - Рано
или поздно мне пришлось бы тебе это сказать - я сделана из другого тес-
та.
- Как ты можешь судить?
Она подняла к нему бледное лицо, обрамленное блестящими на солнце во-
лосами, и грустно посмотрела на него.
- Гранди, я говорю правду, нравится тебе это или нет. У меня не хва-
тит мужества для такой жизни. Мне не хватает того, что когда-то руково-
дило тобой, а сейчас толкает вперед Гедеона, поэтому я не добьюсь успе-
ха. Мне совсем не хочется быть концертирующим пианистом, я боюсь играть
на аудиторию, я от этого заболеваю. Я люблю музыку, но ненавижу высту-
пать. Я терпеть не могу, когда меня слушает много народу.
- Но ты ведь даже не пробовала. - Гранди смотрел на нее сердито, ему,
видимо, очень хотелось встряхнуть ее, чтобы привести в чувство. - Как ты
можешь знать, сможешь ли ты выступать, если ты еще и не начинала? Все мы
боялись сцены, всем нам казалось, что мы плохо играем. Начнешь высту-
пать, и это пройдет.
Марина покачала головой.
- Не в том дело. Неужели ты не понимаешь, Гранди? Я не хочу.
Дед мечтал, чтобы она стала частицей его самого, точным его повторе-
нием, чтобы еще раз, вместе с ней, он мог пережить ту жизнь, которую от-
няла у него злая судьба. Гранди до сих пор не примирился со своей поте-
рей. Он любил тот мир, из которого был выброшен, и не мог поверить, что
Марина отказывалась от него добровольно.
- Что же делать, если мы такие разные, - сказала она осторожно и лас-
ково. - Жаль, что я тебя так разочаровала.
- Разочаровала? - Лицо деда стало жестким, глаза потемнели. - Да с
тех пор, как ты родилась, я ни о ком, кроме тебя, не думал. Как ты мо-
жешь отворачиваться от своего будущего? Как ты можешь выбросить на ветер
все, чего ты достигла? Ты потрясающая пианистка, у тебя прекрасная тех-
ника, у тебя глубокое понимание и замечательное чувство музыки. Разве
можно пренебрегать такими способностями? Что ты собираешься делать? -
Лицо его изменилось. - Ты собираешься вернуться к нему, и это после все-
го, что он с тобой сделал? Неужели все женщины одинаковы? Гедеон - эго-
ист, все великие артисты эгоисты. Я не виню его за это. Его жизнь прохо-
дит в бешеном ритме, между выступлениями ему необходимо расслабиться,
снять напряжение. Мне все равно, что он будет делать, но я никогда не
прощу ему, если из-за него рухнет твоя карьера.
- Да не в нем дело, - опять повторила Марина.
- Я не слепой, я вижу, что с тех пор, как он появился здесь, ты снова
начала в него влюбляться. Ты думаешь, я не знаю, что между вами происхо-
дит? - Гранди покраснел, глаза его были полны горечи. - Помнишь, когда я
зашел и застал тебя в его объятиях, мне сразу стало ясно, что он уже
многого достиг.
Она опять повторила, повышая голос:
- Да никак это не связано. - Марине не хотелось ни думать, ни гово-
рить о Гедеоне.
Она быстро прошла мимо Гранди вниз по дороге, ведущей в сторону мыса
Испанская Голова. Резкий ветер перепутал ей волосы, на щеках загорелся
обманчивый румянец. Траву кругом обглодали овцы. Марина смотрела на мо-
ре. Она знала, что под сверкающими на солнце волнами скрываются коварные
скалы и плохо придется той лодке, что рискнет пуститься в плавание по
этим водам. Что же, и люди бывают точно такими же. Ведь с самого начала
что-то предостерегало ее против Гедеона, однако она не обратила внимания
на подсказку интуиции, и вот результат.
Несмотря на молодость, ее не ослепило обаяние Гедеона. Марина поняла,
что внутри он тверже камня и привык получать то, что хочет. У него не
было никаких иллюзий, а только циничное желание добиться своего. Страсть
затуманила ей голову, и только горькие уроки и мучительная боль научили
ее тому, что за каждый сладкий час в его объятиях ей придется дорого
заплатить.
Гедеону больше подошла бы женщина типа Дианы Греноби, потому что она
была так же бессердечна, как и он. Но про себя Марина решила, что не
позволит себе вновь подчиниться его желанию. Гедеон честно рассказал ей,
что ее ждет в будущем. Он использует ее, как остальных женщин, а потом
выбросит ее из своей жизни. Этого она не могла допустить. Он уже причи-
нил ей столько боли, что больше она не могла бы выдержать.
Наверное, Гедеон действительно вообразил, что любит ее. События того
дня, когда она вошла и застала его в объятиях Дианы, не могли не повли-
ять даже на него. Тогда она потеряла ребенка и очень долго болела. В
конце концов он тоже был человеком и чувствовал свою вину и горе. Может
быть, он хотел каким-то образом сгладить случившееся. Как бы там ни бы-
ло, Марине не следовало принимать его слова всерьез. Гедеон не может
знать, что значит любить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Услышав сзади шаги по гравию, Марина обернулась, насторожившись, по-
тому что ожидала увидеть Гедеона. Белокожий молодой человек, шедший сза-
ди, покраснел и неуверенно посмотрел на нее.
- Здравствуйте, - пробормотал он, стараясь не встречаться с ней гла-
зами.
- А, здравствуйте, - сказала она с облегчением. - Вы еще не уехали в
Бирмингем?
Том Хаттон покачал головой и, отвернувшись от нее, стал смотреть на
море.
- Вы остановились в деревне?
Он кивнул, смущенно кашлянул и сказал:
- Извините, пожалуйста, я в прошлый раз принял вашего знакомого за
вашего отца...
Марина сразу вспомнила, как Гедеон не без умысла поцеловал ее на гла-
зах у Тома Хаттона, как пытался убедить ее держаться подальше от этого
молодого человека. Если бы она не разозлилась тогда, над Гедеоном можно
было бы посмеяться. Он попал в нелепое положение, потому что никак не
мог объяснить, почему дружеский разговор с Томом вызывает в нем такое
раздражение. И он решил поцеловать Марину на глазах у Тома, чтобы таким
образом положить конец их отношениям.
Она улыбнулась:
- Ничего страшного. Он действительно намного старше меня.
Том посмотрел на нее в замешательстве:
- Мне так и показалось.
Марина сообразила, что никаких сплетен о ней в деревне он не слышал.
Конечно, деревенские жители любят посудачить, но только между собой. При
встрече с посторонними они замыкаются, и от них Том ничего о ней не уз-
нает.
После своей болезни Марина поняла, какие замечательные люди ее сосе-
ди. Они даже намеком не дали ей понять, что в курсе дела. Все жители де-
ревни знали, что Гедеон ее муж, все видели его прежде. И хотя они очень
старались не подавать виду, что знакомы с ним, тем не менее иногда им
это не удавалось. Марина и сама чувствовала что-то неладное, но связыва-
ла это только с Гедеоном, отнюдь не думая о себе.
Она стояла отвернувшись, Том подошел поближе и заглянул ей в лицо.
- Вы обручены с ним или...
Марина сухо усмехнулась:
- Нет.
Ей не хотелось вдаваться в подробности.
Приятное белокожее лицо Тома погрустнело.
- Вот оно в чем дело, - пробормотал он, слегка пожав плечами. Молодой
человек повернулся было уходить, и Марине показалось, что он расстроен.
Чуть-чуть поддразнивая его, она спросила:
- Видели каких-нибудь интересных птиц?
Он рассмеялся и показал на свой бинокль:
- А как же! В деревне видел щегла, а вчера на реке видел цаплю.
- Чтобы это увидеть, не нужен бинокль, - улыбнулась Марина.
- Да, пожалуй, - согласился он.
- В нескольких милях отсюда есть гнездовья цапель. Если идти в сторо-
ну Биндли, вы их, вероятно, увидите.
- Спасибо, я запомню. - Он немного оттаял. - Мне нравится наблюдать
за куличками, которые бегают по берегу во время отлива. Они ужасно смеш-
но копаются в песке.
- Похожи на суетливых официантов, - согласилась Марина, усмехаясь.
- Хорошо вам, вы здесь живете, - вздохнул Том. - Вы столько всего ви-
дите.
- Я здесь родилась. Мы, здешние жители, привыкли и к морю, и к птицам
и не обращаем на них внимания. Я думаю, что те, кто приезжает сюда раз в
год, замечают значительно больше нас.
- Я думаю подыскать себе работу в деревне. Конечно, платить будут не
слишком хорошо, зато жизнь станет значительно интереснее.
- Если вам не по душе городская жизнь, то здесь вам должно понра-
виться. - Она кивнула, собираясь уходить.
Том пошел с ней рядом.
- Ваш знакомый еще здесь? Он тут живет?
Марина взглянула и отвернулась.
- Да, он еще здесь.
Минуту он молчал, потупив голову, затем пробормотал: "Жаль" - и быст-
ро посмотрел, какова ее реакция.
Марина улыбнулась и поблагодарила, но ее вежливая и дружеская интона-
ция тем не менее ясно дала ему понять, что продолжения не будет. Он
прекрасно ее понял.
Дойдя до дома, Марина остановилась попрощаться.
- Надеюсь, вы хорошо проведете остаток отпуска, - сказала она.
Молодой человек грустно улыбнулся:
- Хорошо, что я встретил вас еще раз. - И тут они услышали, как хлоп-
нула входная дверь.
К ним по дорожке шел Гедеон. Лицо его было хмурым, брови сдвинуты.
Угроза была настолько очевидна, что Тому хватило одного его взгляда. Он
торопливо попрощался и, не оглядываясь, ушел по тропинке.
Марина повернулась, и темные глаза Гедеона встретили ее холодный и
отчужденный взгляд.
- Он все еще здесь околачивается?
Она видела, что он ревнует, но ей было все равно. Какое право он име-
ет, в конце концов, так смотреть на нее?
- Держись от него подальше, - вырвалось у Гедеона.
- Дай мне, пожалуйста, пройти... - Она направилась к калитке, но он
стоял на пути, и руки его были сжаты в кулаки.
- Лучше не зли меня, - проговорил он сквозь стиснутые зубы.
- А чего ты, собственно, злишься? Если я хочу с кем-то поговорить,
это мое дело, - ледяным тоном ответила Марина.
- Хочешь ты или нет, но ты моя жена, - бросил Гедеон, и лицо его еще
больше потемнело.
- Я не хочу больше быть твоей женой, и чем быстрее мы расстанемся,
тем лучше. Я хочу получить развод, и поскорее.
Но его занимал в это время совсем другой вопрос, и он не услышал Ма-
рининых слов.
- Не увиливай. Я требую, чтобы ты держалась подальше от этого типа. Я
не желаю, чтобы он так тебя разглядывал.
- Не суди обо всех по себе. Том очень славный молодой человек.
Глаза Гедеона сверкнули.
- И ему ничего от тебя не нужно, кроме твоих прекрасных глаз. - Он
цинично усмехнулся. - Меня этим не купишь. Рано или поздно ему потребу-
ется кое-что еще.
- Вот избавлюсь от тебя, тогда и узнаю, - отпарировала Марина ядови-
то.
- Ты соображай все-таки, что говоришь, - он уже почти рычал.
Но Марина тоже была в ярости, лицо ее стало темно-красным от злости.
- Ты что вообразил? Ты думаешь, если я решила дружески поговорить с
молодым человеком, ты можешь на меня орать и топать ногами?
Его глаза приобрели опасный стальной блеск.
- Дружески? Это так теперь называется? Он с тобой заигрывает, и ты
прекрасно это знаешь.
- Ну и что? Это не твое дело!
- Черта с два не мое! - Он схватил ее за руку, но она вывернулась.
- Убери руки!
- Чтобы я тебя с ним больше не видел! - Гедеон был теперь действи-
тельно на грани, он напрягся как струна.
Марина заметила, что дедушка в волнении наблюдает за ними из окна.
- Пропусти меня, - потребовала она.
Наконец Гедеон хрипло, с трудом выдохнул и пропустил ее. Она прошла
мимо него в дом, и навстречу ей, хромая, вышел Гранди.
- Что-то случилось? - спросил он.
Сзади над ней навис Гедеон и бросил презрительно:
- Оставь ее в покое, Гранди. Она уже не ребенок!
От этой наглости Гранди вспылил:
- Ты здесь не нужен ни ей, ни мне. Убирайся из нашего дома и из нашей
жизни! Ты и так достаточно наломал дров.
Глаза Гедеона приобрели ту восточную непроницаемость, которой он
всегда прикрывался, когда намечал себе какую-то цель, а ему пытались по-
мешать. Он взглянул на деда и промолчал. Тот подождал минуту, дрожа и
задыхаясь, повернулся и, тяжело ступая, стал подниматься по лестнице.
- Ты когда-нибудь думал о ком-нибудь, кроме себя? - с горечью спроси-
ла Марина и ушла на кухню. На кухне приятно пахло свежеприготовленным
салатом. Он стоял в большой миске на столе, накрытом для ужина на троих.
Гедеон подошел к ней сзади и сказал ей на ухо, тихо и нежно:
- Я все время думаю о тебе, и ты это знаешь.
- Врун, - ответила она, не оборачиваясь, но всем своим существом ощу-
щая за спиной его худощавое тело.
- Но это правда. Ты знаешь старинную легенду о человеке, который спал
под оливковым деревом и ему в ухо вполз скорпион? Так вот, скорпион
прогрыз себе путь прямо в мозг этого человека, и ты сделала со мной то
же самое. - Его голос, казалось, дразнил ее.
- Будь я скорпионом, я бы укусила тебя до смерти.
Он рассмеялся и провел пальцем ей по спине, вдоль позвоночника.
- Змея.
Марина вздрогнула, будто ее ударило током.
- Гранди просил тебя уехать. Почему ты еще здесь?
- Ты знаешь почему, - тихо ответил он и поцеловал ей руку. Но Марина
с раздражением выдернула ее. От каждого его прикосновения у нее кружи-
лась голова, она хорошо знала, что не сможет долго сопротивляться ласкам
Гедеона и будет презирать себя, если сдастся. Нет, она должна все время
помнить о его отношении к женщинам. Ведь он сам признался, что, когда
они ему надоедали, он просто выбрасывал их из головы.
Он слонялся вокруг нее, скрестив руки на груди, а Марина даже не гля-
дела в его сторону, хотя чувствовала его присутствие. Она все время наб-
людала за ним уголком глаза, он притягивал ее, но Марина боролась с со-
бой.
- Ну и куда же ты шла, где ты встретила этого мальчика?
В голосе Гедеона появилась интонация, которую она уже научилась пони-
мать. Он осознал разницу в их возрасте и боялся этого. Она вспомнила,
что Пола он тоже называл "этот мальчик" и всегда вкладывал в свои слова
презрение и насмешку.
Марина повернулась и взглянула ему прямо в глаза:
- Том не мальчик. Мы с ним примерно одного возраста...
- Он выглядит лет на восемнадцать, - бросил Гедеон, и лицо его ожес-
точилось.
Внимательно глядя на него, она сказала тихо:
- Не говори чепухи. Ты просто старше его на пятнадцать лет, вот и
все.
Гедеон сильно покраснел. Возникла пауза, во время которой он боролся
с подступившим раздражением, и потом сказал:
- Очень забавно.
- Разве я сказала что-нибудь забавное? - Ее широко распахнутые глаза
смотрели совершенно невинно.
- Нет, не сказала. - И тут снова возникла пауза. Потом он подошел к
ней совсем близко и произнес: - Не мучай меня, Марина. Разве ты не зна-
ешь, как сильно ты мне нужна?
- Я тебе нужна? - ответила она ледяным тоном. - Да, но только до той
поры, пока ты не натешишься в свое удовольствие, а потом бросишь, как
остальных. Так ведь, Гедеон?
- Да нет, с тобой все не так. С тобой с самого начала было все
по-другому.
- Неужели? - Голос ее звучал презрительно. - Ты же сам мне говорил,
что, когда мы встретились, ты только желал меня. Мы ведь оба знали, что
жениться ты не собираешься, не так ли?
Он вздрогнул, как от боли.
- Да, - признался он, - так. Стоило мне впервые увидеть тебя, и я за-
горелся. Но женитьба мне даже в голову не приходила. - Он по лицу видел,
как она задета, и сказал неуверенно: - Милая, я ведь хочу быть честным.
Ты хотя бы выслушай меня до конца. Я не отрицаю, именно так все и нача-
лось, Но потом все изменилось, верь мне.
- Ну почему я должна тебе сейчас верить? Ты же признался, что был
лжецом.
- Но теперь я не лгу. Я действительно приехал тогда вслед за тобой,
чтобы соблазнить тебя. Но здесь все изменилось.
Она сразу вспомнила тот морозный, ясный зимний день, как она заволно-
валась, увидев Гедеона, и как он сказал тогда: "Здравствуй, Красная Ша-
почка, я - Серый Волк". Ему казалось, что скрытая ирония его слов ей не-
понятна, и он наслаждался ситуацией. Марина была похожа на ребенка, иду-
щего навстречу опасности, не подозревая о ней. Гедеон дразнил ее, гладил
ладонь, в шутку целовал. Он напоминал осторожного хищника, подбирающего-
ся к жертве, и ничем не выдавал своих намерений.
Тут он ощутил, как нарастает в ней гнев, и беспокойно тронул ее руку.
- Милая, но я ведь не стал продолжать, я просто не смог. Когда ты се-
ла к роялю и стала играть мне, я скоро понял, кто ты на самом деле, и
возненавидел себя. Ты пришла ко мне из того мира, которого я не знал. Ты
играла с таким прелестным чувством, с таким внутренним умиротворением,
что я стал презирать самого себя. Я ушел тогда, решив никогда тебя
больше не видеть. Я понял, что не имею права тебя трогать, как не имею
права растоптать цветок.
Он подошел к ней очень близко, и она услышала неровное биение его
сердца у себя за спиной.
- Вернувшись в Лондон, я повторял себе, что я дурак, но забыть тебя
не мог. Я вспоминал тебя все время.
Марина побледнела, но слушала очень внимательно. Гедеон вздохнул и
прижался щекой к ее плечу.
- Потом я снова встретил тебя в Лондоне и понял, что хочу видеть те-
бя. Я хотел узнать тебя, понять, действительно ли ты так нежна и невин-
на, как казалось. Но я никогда и пальцем тебя не тронул, ты сама это
знаешь, не виделся с тобой наедине, не приглашал к себе домой и не гово-
рил ничего такого, что не смог бы повторить при всех.
Все это было правдой, Марина помнила, что они встречались в таких
местах, где вокруг всегда были люди. Гедеон действительно приглашал ее в
рестораны, театры, паркий никогда не звал к себе домой и не делал попы-
ток до нее дотронуться. Теперь стало ясно, что он держался подальше от
соблазна.
- Я боялся остаться с тобой наедине. Я знал, что не смогу устоять пе-
ред искушением. Чем лучше я тебя узнавал, тем больше мне хотелось, чтобы
ты оставалась такой, какой была, - нежной и невинной. Жизнь сделала меня
человеком, для тебя не подходящим. Ты думаешь, я этого не знал?
- А зачем же ты встречался со мной? - Марина сердилась на него за то,
что он не понимал, как мучил ее все эти месяцы. Он залетал к ней, как
ласточка, и исчезал, оставляя ее в неведении, думает ли он о ней хоть
немного.
- Я не мог не встречаться с тобой, - признался он с болью. - Путе-
шествуя по всему свету, я продолжал думать о тебе. Ты была со мной все
время, ты проникла в мою кровь, и наконец я понял, что не могу без тебя.
Когда-то я поклялся, что ни одна женщина не станет главной в моей жизни,
но ты сумела поглотить меня целиком. Уезжая, я мечтал вновь увидеть тебя
и стремился как можно скорее вернуться в Лондон, чтобы услышать твой го-
лос.
Марина видела теперь, как много было скрыто от нее. Гедеон прятал
свои чувства, а она удивлялась, зачем он продолжает звонить, если она
его совершенно не интересует. Его холодная дружеская манера обманывала
Марину.
- Я не разрешал себе дотронуться до тебя и сходил с ума от желания, -
продолжал он.
- У тебя все мысли работают в одном направлении. - Она смотрела с
отвращением и гневом.
- Но это же не так, - запротестовал он.
- Неужели? - Приподняв брови, она холодно улыбнулась.
Гедеону показалось, что перед ним стоит совершенно незнакомый чело-
век, он поморщился, но продолжал:
- Меня разрывало между желанием обнять тебя и сохранить такой же чис-
той, как ты была. - В его глазах появилась глубокая нежность, и Марина
вспомнила, как он лежал на траве, среди древних могил, расположенных вы-
соко над зелеными долинами. Вспомнила, что во сне его лицо было сильным
и одновременно нежным. Только тогда она еще не знала, что основу этой
силе давали самоуверенность и упрямство. - Потом ты перестала со мной
встречаться. - Лицо Гедеона изменилось, губы побелели, черты заостри-
лись, кожа будто обтянула кости, подобно тому как бывает при сильной бо-
ли. Он смотрел темными тревожными глазами. - Сначала я не поверил, но
скоро сообразил, что ты не хочешь меня видеть. Я чуть с ума не сошел -
почему? Почему ты тогда меня оттолкнула?
Но Марина не могла отвечать, у нее пропал голос. Она смотрела ему в
глаза и вспоминала его взгляд через весь зал тогда, на концерте, страст-
ный взгляд изголодавшегося мужчины. Первый раз с него слетела маска. Ге-
деон не сумел скрыть свое истинное чувство, и теперь она вновь видела
боль в измученных черных глазах.
- Этот мальчик, - он едва мог шевелить губами, слова выходили сухими
и хриплыми. - Что между вами было, между тобой и этим мальчиком? Однажды
я был с Дианой в театре и видел тебя с ним.
- Я тоже тебя видела, - ответила она с горечью. Тогда она чувствовала
такую ревность, что, кажется, готова была умереть, но это не приходило
Гедеону в голову. Он смотрел на нее невидящими глазами, потому что зано-
во переживал те события.
- Сам этого не осознавая, я уже считал тебя моей. То, что я никогда
до тебя не дотрагивался, делало тебя совершенно особенной, ни на кого не
похожей. И когда я увидел, что он обнял тебя, я чуть не потерял созна-
ние.
Гедеон остановился и перевел дух.
- Мне непереносима была даже мысль, что между вами что-то могло быть.
Если он смеет обнимать тебя на людях, что же происходит, когда вы остае-
тесь наедине? Я представил, как он целует и обнимает тебя, и так поблед-
нел, что Диана заметила и спросила, не заболел ли я.
- А ведь в то время ты с ней спал. - Марина обвиняла и презирала его
одновременно.
По выражению глаз и по тому, как сжался его рот, она поняла, что он
готов соврать, но не смеет. Она упорно продолжала смотреть, и в конце
концов он сказал:
- Да, но только до того вечера в театре.
Гедеон увидел, что она замкнулась и глаза стали злыми, и тут же заго-
ворил:
- Как ты не понимаешь, что я даже мысленно не покушался на тебя. С
того самого дня, когда ты здесь впервые играла для меня, я не позволял
себе дотронуться до тебя пальцем. Я спал с Дианой потому, что это не
имело никакого значения, и я никак не связывал это с моими чувствами к
тебе.
- Очень утешительно, - заметила Марина холодно.
- Не надо, милая, - пробормотал Гедеон.
- Не смей называть меня милой! - Она снова задрожала от боли и гнева
и повернулась, чтобы уйти. Но он остановил ее и прижался щекой к воло-
сам. Она почувствовала на лбу тепло его дыхания.
- Я никогда не спал с ней после того вечера.
- Не лги! - закричала Марина.
- Я не лгу. После того вечера - никогда. Я вернулся домой один и до
утра сидел, пытаясь понять, что со мной происходит. Я еще не понимал,
что люблю тебя. Я чувствовал лишь одно - что потерял тебя, что ты и не
была никогда моей. Я представлял, как он где-то обнимает тебя. - Даже
теперь, при одном воспоминании, на лице его выступил пот, в глазах поя-
вилось выражение муки.
- Как жаль, что этого не случилось! - проговорила она с горечью.
Марина почувствовала, что он дернулся как от удара.
- Не говори так! - Он обнял ее крепко и прижал. - Я не мог вынести
этой муки. Той ночью я был как в аду. Да и потом было ничуть не легче. Я
не мог есть, не мог спать. Единственное, что я мог, - это работать. И я
работал как одержимый. Музыка всегда была для меня важнее всего, но ни-
когда еще она не помогала мне так, как тогда. Она стала моим спасением.
Я играл, чтобы забыть тебя, но забыть не мог, и все эмоции уходили в му-
зыку.
Марина слышала в его исполнении эту бешеную страсть, замешанную на
страдании. Она понимала, какая сила эмоций скрыта в его музыке, но не
знала, что это связано с ней.
- Я продолжал гастролировать, как обычно, но совершенно не помню, что
в то время происходило. Я старался не думать, что со мной творится. -
Лицо его исказило подобие иронической улыбки. - Страшно перепугался, как
бы ты не узнала, что я чувствую, ведь я думал, что, если ты узнаешь, ка-
кую власть надо мной приобрела, ты станешь обращаться со мной, как моя
мать.
Все это было ей известно, его признания ничего нового ей не открыли.
Она просто стояла и слушала, спокойно и серьезно.
- Все равно я был как помешанный и постоянно хотел тебя видеть. Вер-
нувшись в Лондон, я послал тебе билеты на свой концерт, потому что меч-
тал увидеть тебя хотя бы издали, в зале. К тому же боялся, что, если я
сам позвоню и приглашу тебя, ты откажешься.
Конечно, она бы отказалась. Марина всеми силами старалась тогда за-
быть его, но, отказавшись, она опять бы мучилась.
- Ты пришла на концерт с ним, - сказал Гедеон каким-то неприятным,
резким голосом. - Я знал, что ты пришла, я чувствовал. Я играл только
для тебя и говорил в музыке все, чего не мог сказать словами. Я верил,
что ты услышишь. Когда я нашел тебя глазами, то увидел, что ты не изме-
нилась. Мне казалось, что изменения в твоей внешности подскажут мне, ка-
кие между вами отношения, что он значит для тебя. - Он замолчал, а потом
заговорил потише: - Если ты его любила, я хотел бы об этом знать.
- И что было бы в этом случае? - Марина теперь смотрела на него, ста-
раясь прочитал" его мысли.
Глаза Гедеона горели.
- Я не думал, что я буду делать. Мне просто нужно было знать. Но ког-
да я спросил тебя и ты не ответила, я заглянул тебе в лицо и что-то
подсказало мне, что ты будешь моей.
Марину как будто пронзило раскаленным железом. Она попыталась выр-
ваться, но Гедеон не отпускал, хотя его била дрожь.
- Не сердись. Я ведь не намеренно привез тебя к себе. Клянусь, я не
рассчитывал на это, дорогая моя. Но стоило мне обнять тебя, я точно со-
шел с ума. Мое тело просто обезумело от желания. Я уже ни о чем не ду-
мал, а просто...
- ...взял, что хотел, - прервала она с презрительной усмешкой. - То
есть поступил как обычно. Ведь это единственное, что имеет значение, я
имею в виду твои желания, не правда ли, Гедеон? Ты никогда не спрашивал
себя, а что в это время происходило со мной, что я пережила за эти меся-
цы?
Видно было, что он ошарашен. Значит, она была права, и Гедеон никогда
не задавался вопросом, что она чувствует, пока с ней не случилась беда и
она не потеряла ребенка.
- Как ты думаешь, а что происходило со мной в это время? Или ты пола-
гаешь, что я была настолько глупа, что и мысли у меня в голове ни одной
не мелькнуло, и боли я никакой не чувствовала?
Гедеон слушал, внимательно глядя на нее сверху.
- Ты была так юна и чиста, казалось, тебе и в голову ничего не может
прийти, кроме дружбы. - Он поднял руку и медленно погладил ее по щеке. -
Скажи мне, Марина, что ты тогда чувствовала?
Но она уже заметила жадный огонек в глазах и угадала ловушку. Гедеон
хотел, чтобы она созналась, что любила его. Он пытался скрыть это и уси-
лием воли сжал рот, но взволнованный блеск глаз выдавал его.
- Все, о чем ты думал, о чем ты заботился, были только твои собствен-
ные чувства и желания. Мне надо было бежать от тебя как от чумы в первый
же день!
Однако она этого не сделала. Она беспомощно уступила ему, не сопро-
тивляясь ни собственному влечению, ни его страсти.
- Не надо было тебе меня трогать, - горько уронила Марина.
- Я знаю, - проговорил Гедеон мрачно и, презирая самого себя, продол-
жил: - Но в то время я способен был помнить только об удовлетворении
своего желания.
Он видел, какое отвращение она к нему испытывает, и, сжав зубы, про-
должал:
- Я любил тебя, но не мог в этом признаться даже самому себе. Я твер-
дил себе, что это просто безумное увлечение и однажды оно кончится, что,
если ты будешь моей, я быстро почувствую пресыщение.
Да, она тоже так думала, оттого ей и было так больно. Как она была
несчастна в то время, а Гедеон даже не подозревал, в какое отчаянье он
ее приводил. Ничто его в жизни не интересовало, кроме собственных эмо-
ций. Он даже на минуту не задумывался, что он с ней делает.
- Интересно, зачем ты на мне женился? Мог бы откупиться или дать сог-
ласие содержать ребенка.
Гедеон побледнел и прикрыл глаза.
- Не надо! Ты сама знаешь, почему я женился, - я хотел на тебе же-
ниться. Господи, Марина, да я обрадовался этой возможности!
- И ты хочешь, чтобы я тебе поверила?
Марина видела, что теперь он презирает самого себя.
- Неужели ты не понимаешь? Ты неожиданно исчезла, я решил, что ты с
кем-то сбежала. Я чуть с ума не сошел от ревности, готов был умереть.
Тогда Гранди мне все сказал, и я сразу понял, что могу жениться, не
признаваясь, как сильно ты мне нужна.
Марина онемела. Даже в то страшное время, когда она, беременная, с
ужасом глядела в будущее, зная, что не может надеяться на его любовь,
Гедеон думал только о себе.
- Ты настоящая свинья, - медленно и с отвращением проговорила она.
Он провел рукой по лицу, и Марина увидела, что длинные пальцы дрожат.
- Милая, не надо меня ненавидеть, - почти простонал он. - Я знаю, я
заслужил это, но ведь я заплатил за все. - Он схватил ее, притянул к се-
бе и стал целовать волосы, глаза, щеки. - Теперь я вижу, как ты страда-
ла, за это я заслужил адские муки, но ведь и я многое вынес. Когда я
увидел тебя там, на дороге, и подумал, что ты погибла, я едва не сошел с
ума. Этот год без тебя был самым ужасным в моей жизни. - Его губы
скользнули по щеке, стараясь найти ее рот, но Марина с силой оттолкнула
его.
- Не трогай меня!
- Марина, - хрипло шептал он, пытаясь снова ее обнять.
- Не смей! Ты меня не любишь и никогда не любил! Ты даже не знаешь,
что это значит. Неудовлетворенное желание - вот все, что ты способен
ощущать. - Она с презрением смерила его с ног до головы. - Я тебя не
люблю, ты мне противен. Ты эгоистичная, гнусная свинья!
Лицо Гедеона побелело и застыло, черные глаза превратились в щелочки.
Марина повернулась и вышла. В комнате было так тихо, что стало слышно
надрывное дыхание Гедеона, как будто его легкие работали, преодолевая
страшную боль. Какое мучительное наслаждение она испытывала, сумев нако-
нец ранить его так же глубоко, как он ее когда-то.
Она сидела в своей комнате и слушала тихий шепот моря. Нет, никто не
должен удовлетворять свои желания за счет другого. Даже талант Гедеона
не давал ему на это права.
Марина рассматривала свои руки, упругую кожу, контуры костей и суста-
вов. Многое воспринимается нами как само собой разумеющееся. Ежедневное
чудо жизни не вызывает ни изумления, ни радости до поры, пока не возни-
кает реальная угроза смерти. В тот день, выбежав из дома, она даже не
заметила роковой машины. Все ее мысли были сосредоточены на другом. Ма-
рина ясно поняла, что Гедеон не любит ее, никогда не любил, иначе он не
обнимал бы Диану Греноби.
Она не боялась погибнуть. Возможно, под колеса ее толкнуло бессозна-
тельное стремление к смерти. Несчастные случаи не всегда случайны. Часто
люди рискуют, потому что не боятся последствий риска.
Гедеон довел ее до самого края пропасти и теперь надеется своими
признаниями добиться того, что все будет прощено и забыто. Напрасно на-
деется. Даже если он не встречался с Дианой, когда был женат, все равно
главными для него были его собственные желания. А разве это можно наз-
вать любовью?
Дело даже не только в том, что она чуть не поплатилась жизнью. Она
потеряла ребенка и знала, что эта рана не заживет никогда. Гедеон вино-
ват в этом, из-за него она чуть не погибла под колесами. Он убил ребен-
ка, он убил в ее душе нечто очень важное: тепло и доверие к людям, кото-
рое вряд ли можно восстановить.
Гедеон не хотел признаться ей в своих чувствах, потому что в глубине
души знал, что когда-нибудь это кончится. По его словам, он надеялся ут-
ратить к ней интерес, после того как желание его будет удовлетворено.
Гедеон знал, что так будет, однако женился, не задумываясь, что станет с
ней, когда она ему надоест.
Тут она вспомнила недавний спор Гедеона с Дианой на дороге, и щеки ее
вспыхнули румянцем. Какие сильные чувства обуревали тогда эту женщину, и
как холодно и зло оттолкнул ее Гедеон. Марина заметила в его глазах
только раздражение и скуку. Значит, таким он бывал в личных отношениях!
Теперь она знала, что, еще не осознавая того, она видела свое собствен-
ное будущее. Он уйдет от нее именно так, взглянув с ледяным равнодушием,
и она останется одна, подобно сломанной кукле, без надежды и утешения.
Гедеон подошел к ее двери и спросил:
- Ты спустишься к столу?
Марина повернула к нему светловолосую головку, и он встретил взгляд,
полный ненависти и презрения. Она так живо представила себе, как Гедеон
мог бы поступить, а отчасти уже поступил, что принимала воображаемые
терзания за настоящие.
Взгляд Марины заставил его побледнеть еще больше, морщинки у глаз и
вокруг рта обозначились четче.
- Не смотри на меня так! - непроизвольно воскликнул он.
- Если тебе не нравится, у тебя есть выход. Уходи и не возвращайся.
- Я не могу, - со стоном ответил он. Руки его повисли, в глазах отра-
жалась боль. - Я люблю тебя.
Когда-то он боялся привязанности к ней, теперь Гедеон полностью капи-
тулировал. Марина сомневалась, любил ли он ее раньше, но сейчас она зна-
ла наверняка: он ее любит. Марина чувствовала себя совершенно опустошен-
ной. Боль сделала ее настолько чувствительной, что, кажется, тронь
пальцем - и она закричит. Она не хотела видеть и принимать любовь и боль
Гедеона. У него не было права ни на то, ни на другое.
- Мне нет до тебя дела, - сказала Марина бесцветным голосом. - Уходи.
Ты мне надоел.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Гедеон ничего не ответил и вышел. Не нужно было видеть выражение его
лица, чтобы понять, что стрела достигла цели. Марина слышала его вздох и
почувствовала, как ему хочется возразить ей, но слова замерли у него на
губах.
Совсем недавно она была доверчивым ребенком, который не испугался
смуглого незнакомца, ворвавшегося в ее жизнь. Теперь, сидя на краю кро-
вати и слушая его тяжелые шаги по лестнице, Марина испытывала дикую ра-
дость оттого, что сумела еще раз причинить ему боль.
Тот, кто сам не испытал боли и ее страшных последствий, не может быть
жестоким. Жестокость порождается страданием, потребностью ответить уда-
ром на удар. Марина взглянула на себя в зеркало, и отражение в нем ей не
понравилось. Еще несколько дней назад юная девушка, которой она считала
себя, казалась ей симпатичной. Теперь она увидела в зеркале лицо взрос-
лой женщины и вздрогнула от отвращения. Пережитые страдания изменили это
лицо. Однако она оставалась еще очень юной, скорее девочкой, чем женщи-
ной. Оттого Марина с легкостью принимала себя за восемнадцатилетнюю, не
замечая, что ей уже двадцать два. Теперь изменилось выражение глаз.
Вместе с памятью вернулась боль, а с ней и морщинки, появившиеся благо-
даря Гедеону.
Марина спустилась вниз и застала Гранди одного на кухне. Он испытующе
посмотрел на нее: "Все в порядке?"
Она улыбнулась, кивнула и дотронулась лбом до его плеча. Дед неловко
погладил ее по спине.
- Голодная?
Марина увидела салат и ответила "да", удивляясь, что и в самом деле
проголодалась. Они уселись за стол и с удовольствием поужинали. Гедеон
не появлялся, и она не стала спрашивать Гранди, уехал он или остался.
Они вместе убрали со стола и вымыли посуду. Затем Гранди, не без ко-
лебания, попросил ее поиграть.
Она выбрала Шопена. Спокойный и печальный, элегический ноктюрн был
созвучен ее настроению, в нем ощущалась чуть ироническая покорность
судьбе. Играя, Марина смотрела в окно, а Гранди сидел тихо-тихо, и она
едва слышала его дыхание. Он так гордился ею, что становилось грустно.
Как бы ей хотелось познать жажду славы, понять упоение артиста на бран-
ном поле концертного зала! Только для того, чтобы доставить деду удо-
вольствие.
Когда она кончила играть, Гранди встал и молча поцеловал ее. Он был
взволнован и хотел теперь остаться один. Кажется, он все бы отдал, чтобы
Марина заняла его место на сцене.
Но ведь существуют же и еще какие-то пути, думала она. Например, ей
нравилось аккомпанировать. Прежде чем решить все окончательно, надо по-
советоваться с Гранди. Конечно, ее основным инструментом был рояль, но
скрипкой она владела тоже вполне сносно. В конце концов, она сможет пре-
подавать музыку в школе. Только нужно будет вернуться в колледж и закон-
чить курс, подумала Марина с удовольствием.
Она нашла деда на кухне, а между тем Гедеон по-прежнему не показывал-
ся. Она опять не стала спрашивать, уехал он или нет. Вместо этого она
спросила Гранди, что он скажет на то, чтобы ей еще на год вернуться в
колледж, прежде чем решить, чем заняться дальше. Лицо деда осветилось,
она поняла, что он не оставил надежды на ее блестящее будущее.
- Я думаю, это замечательная мысль.
- А меня обратно примут?
Он тихонько рассмеялся:
- Ну, я думаю, мы их убедим. - Гранди еще пользовался влиянием, к то-
му же в колледже все хорошо знали о способностях Марины.
- Я могла бы аккомпанировать, - осторожно сказала она.
- Конечно, могла бы, - согласился дед с кажущейся легкостью, но ее
нельзя было обмануть. Гранди так быстро не сдавался. Он надеялся, что,
вернувшись в музыкальную среду, она почувствует вкус той жизни и уже не
сможет от нее отказаться.
Марина легла спать пораньше, оставив Гранди на кухне раскладывать
длинный пасьянс. На улице поднялся ветер, половицы скрипели, дребезжали
окна, шум моря усилился, казалось, оно грохотало прямо под окнами ее
комнаты. Она уснула почти сразу, убаюканная звуками ночи.
Проснувшись, поняла, что еще темно. Ветер свистел громче, сквозняки
разгуливали по дому, море бушевало словно в двух шагах. Слышался шум
дождя. Пока она спала, разыгрался шторм. Лежа в постели, Марина прислу-
шивалась к реву разгулявшейся стихии. Вдруг она села и насторожилась. Ей
показалось, она слышит еще какие-то звуки. Может быть, Гранди не спит?
Она взглянула на часы. Было два часа ночи. Марина нахмурилась. Неуже-
ли Гранди заболел? Ветер и дождь заглушали другие звуки, однако теперь
она была уверена, что внизу кто-то есть.
Выскользнув из постели, она накинула халат и на цыпочках спустилась
вниз. Открыв дверь кухни, Марина замерла.
Он промок насквозь, черные волосы прилипли к голове, на лице блестели
капли дождя. Он уже снял свитер и рубашку, и Марина невольно загляделась
на худое мускулистое тело. Она перевела взгляд на лицо и спросила: "Где
ты был?", медленно подошла и увидела совершенно мокрые брюки и раскисшие
от воды туфли.
- Гедеон, ты же промок насквозь! Что ты делал?
- Гулял. - Он отвернулся и взял со спинки стула полотенце.
От вида его тела у нее пересохло во рту. Она не могла отвести взгляд
от мокрой смуглой кожи, от выступающей под ней мускулатуры, от темных
волосков, растущих на груди. Он растирал себе полотенцем руки, а она пы-
талась подавить приступ возникшего желания. Он отбросил полотенце, и Ма-
рина сказала хрипловато:
- Волосы совсем мокрые.
- Не имеет значения, - ответил Гедеон и повернулся к двери. Но Марина
взяла полотенце:
- Сядь, пожалуйста.
Глаза его сощурились, а лицо замерло. Он медленно сел, и Марина ска-
зала раздраженно:
- С ума ты сошел! Так можно получить воспаление легких. - Сердитый
голос скрывал непреодолимое желание дотронуться, она надеялась отвлечь
его так, чтобы он не заметил, как дрожат ее руки. Марина начала энергич-
но сушить полотенцем его волосы.
Глаза непроизвольно скользили по длинной голой спине, она вспомнила
ночь, проведенную у него в спальне, и ощущение его кожи под пальцами.
Как ей хотелось погладить ее сейчас! Руки запутались у него в волосах, и
Марина закрыла глаза, но тотчас открыла, чтобы он ничего не заметил.
- Неужели ты все это время ходил по дождю! - Она отняла полотенце,
чтобы проверить, подсохли ли волосы.
- Сначала я поехал на машине и долго ездил, но, когда вернулся, по-
нял, что мне нужно еще подумать, и я пошел в скалы. Зашел куда-то дале-
ко, за мыс Испанская Голова и дальше. Я не успел вернуться, разразился
шторм.
Марина догадывалась, о чем он думал. Интересно, к каким выводам он
пришел? Она убрала с его лба спутанные черные пряди. И тут заметила, что
Гедеон наблюдает за ней. Она пожалела, что поддалась искушению. Опасный
блеск появился в его глазах, инстинкт не обманывал его. То, что животно-
му подсказывает нюх, ему подсказала интуиция.
Марина тут же отодвинулась, лицо ее стало холодным.
- Тебе нужно сменить одежду.
- Я и собирался это сделать. - Он встал и оказался совсем близко,
пристально гладя на нее.
Не надо ей было спускаться, не следовало видеть красоту его тела, та-
кого неотразимого в движенье. Гедеон обладал сильной мужской привлека-
тельностью, которая действовала на нее всегда.
- Мне нужно выпить чего-нибудь горячего, - сказал он. - Я промерз до
костей.
Марина взглянула на него сквозь ресницы, лицо ее по-прежнему было
замкнутым и холодным.
- Пойди переоденься, я приготовлю тебе горячий чай.
Он улыбнулся, и сердце у нее дрогнуло. Когда Гедеон вышел, она взяла
его рубашку и свитер и, стиснув их руками, уловила исходящий от них за-
пах. Пахло дождем и морским туманом с легким оттенком свойственного
только ему аромата кожи.
Марина поставила чайник на огонь и достала чашки. Гедеон вернулся в
чистом свитере и сухих брюках. Марина заметила, что он причесался. От
дождя и ветра кожа на лице у него разгорелась, но глаза под черными бро-
вями смотрели мрачно.
Марина стояла, повернувшись к нему спиной.
- Ты поел?
- Я не голоден. - Он бесшумно подошел и встал за спиной. - Извини, я
разбудил тебя.
- Нет, не разбудил. - Марина пожала плечами, но не повернулась. - Я
проснулась из-за шторма. Море очень разбушевалось.
- Да, волны как горы. Около причала они поднимаются выше домов.
- Не часто у нас бывают такие штормы. Не хотела бы я сейчас оказаться
в море.
- Пожалуй, - согласился он.
Они стояли так близко, что Марина чувствовала малейшее его движение:
вот он сунул руки в карманы, вот он повернул голову и коснулся шеей во-
ротника.
Когда вскипел чайник, она заварила чай. Движения ее были автоматичес-
кими, потому что голова была занята совсем другим. Гедеон наблюдал за
ней, и она знала, что он чувствует, потому что все, что происходило сей-
час с ним, было ответом на то, что происходило с ней.
Они вели вежливый разговор, как люди малознакомые, а тем временем
сильный порыв физического влечения заставлял их тела дрожать и тянуться
друг к другу.
- Ты должен что-нибудь поесть, - бросила она коротко. - Я приготовлю
сандвичи с ветчиной.
Гедеон внимательно смотрел, как ловко она режет хлеб, мажет его мас-
лом и вкладывает внутрь сандвичей ветчину. Закончив, она пододвинула ему
тарелку.
Он сел за кухонный стол и пробормотал:
- Я действительно не хочу есть.
- Ешь. - Она налила ему чашку чая.
Гедеон неохотно начал жевать сандвич.
- Марина, что ты собираешься дальше делать?
Она села напротив и стала, не отвечая на вопрос, прихлебывать чай.
Гедеон поднял голову и заглянул ей в глаза. Она не отвела взгляда.
- Мы с Гранди уже говорили об этом сегодня. Я думаю вернуться в кол-
ледж и окончить курс.
Гедеон посмотрел в тарелку и отодвинул ее от себя.
- Понятно.
Она никогда не видела его таким подавленным. Сильный внутренний свет
его личности потух. Даже обычно волевая линия рта демонстрировала покор-
ность судьбе. Он опустил глаза, но ресницы подрагивали.
Когда Гедеон взял чашку, стало заметно, что руки у него дрожат. Он
сжал чашку двумя руками и отпил, стараясь не глядеть на Марину.
Но в ней кипела обида. Она не хотела отвечать на его безмолвную
мольбу, она не хотела видеть, как ему больно. Гедеон не имел права на
жалость.
- Ты была права, - сказал он слегка осипшим голосом. - Я был слеп и
эгоистичен, не давал себе труда подумать, в каком ты положении. Помнил
только о себе...
- Не надо мне об этом рассказывать, - заметила она с горечью.
- Подожди, - и он еще ниже склонил голову. - Ты меня презираешь, и я
это заслужил. Я признаю, что был эгоистом. - Он быстро поднял голову и
посмотрел ей в глаза. - Но в тот день, когда ты неожиданно вошла в квар-
тиру и увидела меня и Диану, это не я целовал ее, а она меня. Войди ты
на минуту позже... ничего бы не произошло. Я не хотел, чтобы она меня
целовала. Черт возьми, я давно к ней охладел. Мы не встречались с тех
пор, как я заметил тебя и того мальчика в театре, клянусь честью.
- Честью? - рассмеялась она, и Гедеон поморщился.
- Этого я не заслужил, - сказал он с укором. - Я не стану тебе врать.
Ты должна мне поверить.
Марина знала, что он говорит правду, и верила. Само поведение Дианы,
ее ярость и страсть в сцене на дороге подсказали ей, что у Гедеона с ней
все кончено.
По лицу он понял, что Марина ему верит, и торопливо продолжал:
- Я сидел над своими бумагами, торопясь все закончить и поехать к те-
бе. Боже мой, Марина, как я хотел увидеть тебя. Я даже не думал о Диане.
Она пришла совершенно неожиданно, прослышав, что я в городе один. - Лицо
его передернулось, темная краска залила щеки. - Диана думала...
- Я знаю, что она думала, - ответила Марина сухо.
Диана пришла, надеясь, что Гедеону успела надоесть жена и можно во-
зобновить их прежние отношения. Скоротечные романы, бывшие у него в
прошлом, давали ей основания для такой надежды. Бедная Диана, подумалось
Марине, тяжело любить без ответа, а Диана, без сомнения, любила его.
- Ты думал когда-нибудь, что ты с ней сделал? - спросила она с упре-
ком. - Она ведь тоже способна на чувство.
Он замер и помрачнел.
- Из-за нее я чуть не потерял то, чем больше всего дорожу, - сказал
он сквозь зубы. - Она просто не могла поверить, что я больше не хочу ее,
и поэтому ты едва не погибла. - Он замолк и конвульсивно сглотнул. -
Тогда мне показалось, что ты умерла. Попадись она мне, я бы ее убил!
Наступило молчание, слышно было только его хриплое, прерывистое дыха-
ние. Ветер налетел на окно и загремел задвижкой. Марина вскочила. Нервы
у нее были напряжены до предела, каждый звук, казалось, болезненно отда-
вался в голове.
- Это только ветер, - мягко сказал Гедеон.
Марина отпила чаю, но он остыл, выдохся и потерял вкус. Черные глаза
Гедеона следили за ней не отрываясь.
- Я думал и думал. До головной боли. Я понял, что не в Диане дело, не
так ли? Не из-за нее мы расстались, а из-за меня. Я разрушил то, что бы-
ло между нами. Я заботился о своей независимости и не видел, что проис-
ходило с тобой.
Она смотрела на него, затаив дыхание. Как изменилось его лицо! Стран-
ное смирение, которое оно выражало, так не похоже было на обычную уве-
ренность и силу.
- Ты любила меня? - спросил он хрипло.
Марина не отвечала.
- Ведь любила, не правда ли? - В его странной улыбке виделось самоу-
ничижение. - А я никогда даже не задумывался над тем, что происходит в
твоей головке. Слишком уж занят был борьбой с собственными чувствами.
Боясь потерять свободу, я потерял тебя.
Стояла такая тишина, что слышно было тиканье часов, шум ветра и волн,
шорох пепла в печке.
- Я знаю наверняка, что казался тебе привлекательным, иначе ты не
стала бы со мной спать. Но я избегал говорить о любви, мне не хотелось
признавать, что любовь имеет ко мне хоть какое-то отношение. - Он поймал
ее руку и поднес к губам. - Ты все еще любишь меня, Марина?
- После всего, что ты рассказал о себе, тебя трудно любить, - ответи-
ла она бесстрастно и тут же почувствовала, как замерла его рука. Тогда
она продолжила: - Может быть, ты действительно любишь меня сейчас, но
через год-другой решишь, что разлюбил, и выбросишь меня из своей жизни,
как Диану.
- Нет, нет. Никто для меня не значил столько, сколько ты. Я никогда
не смогу с тобой расстаться. Я боролся со своим чувством, но теперь все,
оно победило. Марина, я буду любить тебя до конца дней моих.
- Как я могу тебе поверить? - спросила Марина сердито.
- Должна поверить, - тихо ответил Гедеон.
Но она встала, выдернув руку из его пальцев. Гедеон тоже вскочил и
снова попытался овладеть ее рукой.
- Не уходи, послушай меня.
- Зачем? Не хочу.
Взгляды их встретились, его - умоляющий, ее - холодный, отталкиваю-
щий. Он подошел поближе, но Марина старалась держаться на расстоянии от
магнетического обаяния его тела. Она чувствовала, как ее влечет к нему.
Да, физическая сторона любви очень важна, но это лишь одна ее сторона.
Чтобы любовь жила, нужно многое другое. У Марины не было уверенности в
том, что Гедеона толкает к ней не только физическое влечение.
- Я хотел начать все сначала, - заговорил он снова. - Я приехал сюда,
потому что с ума сходил без тебя. Гранди просил меня держаться подальше
отсюда, но я не мог.
Ее взгляд красноречиво сказал ему, насколько эгоистично это было с
его стороны, и он молча признал ее правоту.
- Увидев, что ты совсем меня не помнишь, я решил, что у меня есть
шанс начать все так, как следовало бы. Ведь если бы тогда, когда мы
впервые встретились, я признался сам себе, что влюбился, все отношения
развивались бы иначе. Я приехал бы в Бассли, стал за тобой ухаживать и,
возможно, добился бы взаимности. Потом мы поженились бы, и наша жизнь,
наверное, сложилась тогда по-иному. Я хотел, чтобы ты увидела, как я
люблю тебя, надеялся заставить тебя снова полюбить меня.
Конечно, он в этом преуспел, она опять влюбилась. Стоило Марине уви-
деть его, как она тут же ощутила непреодолимое влечение. Она не помнила
его, но тело неудержимо отзывалось на каждое прикосновение, каждый поце-
луй заставлял ее, как в трансе, идти к нему в объятия.
Марина вспыхнула и отвернулась, но Гедеон смотрел не отводя глаз, и
вся ее защита рушилась под его взглядом.
- Подумай об этом, дорогая моя, - прошептал он ей на ухо.
Тут Марина подняла голову, и глаза ее сверкнули:
- Я скажу тебе, о чем я думаю. Я думаю, что лучше всего было бы нам
вообще не встречаться. Ты заставил меня пережить все мыслимые мучения, и
больше я тебя видеть не хочу. Я думаю, что тебе пора оставить меня в по-
кое навсегда.
Лицо его побелело и замерло, губы не дрогнули, только один мускул
затрепетал в уголке рта.
Охвативший ее гнев уже начал проходить, и она задрожала всем телом.
- Уходи, - сказала она невнятно, не глядя на Гедеона.
Марина чувствовала, что он наблюдает. И тут он хрипло рассмеялся и
как-то странно произнес:
- Сжигаю за собой последний мост. - Прежде чем она поняла, в чем де-
ло, он поймал ее, прижал к себе и впился в губы. Этот поцелуй, жадный,
требовательный, жгучий, сокрушил все ее сопротивление, обдал волной бе-
зумного желания, захлестнувшей ее с головой.
Его руки крепко держали Марину, поцелуй становился все глубже, отни-
мая у нее последние силы, пока она не сникла в изнеможении. Гедеон по-
чувствовал ее слабость.
Он поднял голову, наконец заглянул в ее раскрасневшееся лицо, и глаза
его блеснули:
- Спокойной ночи, дорогая моя.
Когда он после этого повернулся и ушел, она не поверила глазам. Он же
знал, что с ней происходит. Гедеон не мог не почувствовать, с какой жад-
ностью она отозвалась на его поцелуй, не сумев справиться с собой.
И все-таки он ушел.
Марина стояла, прислушиваясь к его шагам по лестнице. Так почему же
он ушел?
Марина потуже завернулась в халат, склонив беспомощно голову. Гедеон
был настоящим стратегом и сделал все совершенно сознательно. Она обошла
кухню, привела ее в порядок, поднялась к себе в комнату и забралась в
постель. Ей не спалось и только на заре удалось забыться тяжелым, беспо-
койным сном.
Проснулась она поздно, Гранди ее не будил. Когда она наконец спусти-
лась вниз, он спросил:
- Ну, как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно, - ответила она слишком бодро.
Гранди кивнул.
- Что ты хочешь на завтрак?
- Сделаю себе тосты. - И она пошла резать хлеб. Потом как бы невзна-
чай спросила: - Гедеон встал?
|
