лос и замечательную внешность, Диана так и не стала великой певицей.
В колонках светских новостей Марине иногда попадались сплетни о Диане
и Гедеоне. Время от времени их видели вместе, но газеты не вдавались в
подробности их отношений. Зато друзья Марины по колледжу охотно дополня-
ли пропущенные детали, не подозревая, насколько это задевало ее лично.
- У него было много женщин, - зевая, сказала одна из ее подруг. Мари-
на даже намеком не давала понять, что знакома с Гедеоном, поэтому для
студенток все эти разговоры были просто сплетнями о любимом артисте. -
Но с этой он живет дольше всех. И неудивительно, говорят, она очень сек-
суальная.
Марина поморщилась, но промолчала.
Теперь она работала с особым напряжением, проводя все свое время за
учебой и репетициями. Она не уставала играть одни и те же упражнения,
добиваясь исполнения, близкого к совершенству. Когда Марина не видела
Гедеона, она старалась совсем о нем не думать. Он был для нее неразреши-
мой проблемой. Даже самой себе она не могла сознаться, насколько трудной
была эта проблема. Шли месяцы, они виделись все чаще, и проблема росла.
Она знала, что он продолжает видеться с Дианой Греноби, однако они
никогда не упоминали в разговорах ее имя. Их отношения с Гедеоном скла-
дывались так, что никаких признаний и не требовалось. Он никогда ее не
трогал и не целовал. Они вместе слушали музыку, а потом обсуждали ее,
ходили в кино, обедали, гуляли в парках, бывали в театре. Это была друж-
ба, и только. Будь Гедеон ее сверстником, тут не было бы ничего странно-
го.
Но Гедеон был старше и опытней. Он никогда не приглашал ее к себе до-
мой. Встречаясь, они не оставались вдвоем, вокруг них всегда были люди.
Однажды, в конце следующей осени, Марина была в опере и заметила в
партере Гедеона и Диану. Они оживленно разговаривали, смеялись, и Марина
яснее, чем в первый раз, увидела, что между ними существует физическая
близость.
Она почувствовала, что ее пронзила острая боль. Музыка звучала бесс-
мысленным шумом, ей хотелось плакать. Я люблю его, думала она и не могла
оторвать глаз от его затылка внизу, в темном партере.
В эту ночь она не спала. Проблема, которая мучила ее уже несколько
месяцев, встала перед ней во весь рост. Нельзя было дольше продолжать
такие отношения. Они не могли принести ей ничего, кроме боли. И чтобы
прекратить дальнейшие муки, ей нужно было перестать его видеть.
Он позвонил через два дня.
- Мне очень жаль, - сказала Марина, - но всю неделю, пока ты в Лондо-
не, я занята. Каждый день расписан, - извинилась она.
Гедеона это задело.
- Понятно. Хорошо, встретимся, когда я приеду в следующий раз.
- Это было бы мило, - ответила она без энтузиазма.
Он повесил трубку, и тут она заплакала.
Однако работа приучила ее защищать свой внутренний мир от внешних по-
сягательств, которые мешали сосредоточиться, и эта способность ей очень
пригодилась.
Пока Гедеон перелетал из столицы в столицу, давая концерты, Марина
наконец начала встречаться с молодым человеком ее возраста.
Он учился по классу скрипки в их колледже. Это был худенький юноша,
всего на год старше ее. Они познакомились, когда она только поступила в
колледж. Пол часто приглашал ее пойти куда-нибудь, но она каждый раз от-
казывалась под разными предлогами. Но тут она приняла приглашение и ста-
ла встречаться с ним раз в неделю. По бесплатным билетам они ходили на
репетиции и конкурсы, а потом горячо и долго обсуждали услышанное. Мари-
на часто виделась с ним на занятиях, потому что они учились в одной
группе. Он ей очень нравился. Но они не торопились развивать свои отно-
шения, так как обоим не хотелось слишком себя связывать.
Когда Гедеон вернулся, он позвонил Марине. Они не виделись целых три
месяца, и она долго поздравляла его с успешными гастролями.
- Я читала кучу восторженных рецензий. Наверное, приятно, когда тебя
так хвалят.
Когда она наконец замолкла, он спросил:
- Ты поужинаешь со мной сегодня?
- Я бы с удовольствием, - сказала Марина осторожно, - но я договори-
лась о встрече.
Гедеон помолчал.
- А завтра?
- Мне бы очень хотелось, но у меня репетиция, - вздохнула она. - Я не
говорила разве? Я участвую в камерном концерте, аккомпанирую одной де-
вочке, у которой совершенно фантастический голос. Уверена, что она будет
знаменитостью. Ты ведь любишь вокал, да?
- Что случилось, Марина? - спросил Гедеон резко.
Она прикусила губу.
- А что такое? - Она неестественно засмеялась и подумала, что он на-
верняка услышал фальшь. - Да ничего не случилось. Конечно, я хотела бы
тебя увидеть. Ой, звонок - извини, я должна идти. До свидания.
Она опустила трубку, как будто та жгла ей руку, и прислонилась лбом к
стеклу телефонной будки, находившейся в холле общежития. Но через минуту
она собралась с силами и присоединилась к группе студентов, болтавших
поблизости. Она легко включилась в разговор, изумляясь про себя тому,
что охватившее ее отчаянье никак не отразилось у нее на лице.
Через два дня они с Полом стояли в очереди за билетами на галерку те-
атра в Вест-Энде, и тут мимо них прошел Гедеон, ведя под руку Диану Гре-
ноби. Марина стояла к ним спиной, но услышала знакомый глубокий голос и
ответный смех Дианы.
Вот она, ирония судьбы, думала Марина, сидя в первом ряду галерки ря-
дом с Полом, в то время как голова Гедеона виднелась около гладко приче-
санной головы Дианы в ложе напротив. Эта ситуация вполне соответствовала
их положению в жизни. Марина вообще плохо понимала, зачем Гедеон продол-
жал видеться с ней, сохраняя те приятельские, необязательные отношения,
которые были между ними.
После того как кончилась пьеса и зажглись огни. Пол повел Марину вниз
по крутым ступенькам, ведущим к выходу, поддерживая легонько за талию.
Она так устала от постоянной боли, что склонила голову ему на плечо и
почувствовала, как его рука увереннее обняла ее.
- Ты очень устала, - сказал Пол заботливо. - Все время так много ра-
ботаешь. Все говорят, что тебе нужен отдых. Никто не сомневается, что ты
многого достигнешь, но стоит ли так надрываться?
- Действительно, стоит ли? - сказала она устало, никак не реагируя на
комплимент.
Преподаватели тоже не скрывали, что ждут от нее многого. К тому же
обязывала репутация Гранди, надежды, которые он на нее возлагал, ожида-
ния окружающих. После поступления Марина работала как одержимая, а тут
еще прибавилась постоянная боль, причиняемая Гедеоном. Она почувствова-
ла, что теряет силы.
Пол был очень серьезный молодой человек, к тому же он привязался к
ней. Когда начались каникулы, она пригласила его в гости к Гранди. Они
очень весело проводили время той весной: гуляли по берегу, шлепая по ле-
дяной воде, бросали через волны камешки, так чтобы они прыгали несколько
раз, устраивали для дедушки концерты, на которых разыгрывали из себя ар-
тистов мюзик-холла, так что он смеялся до слез, сидя в своем кресле.
Гедеон все это время не появлялся, но однажды летом он прислал ей два
билета на концерт в Лондоне вместе с короткой сухой запиской.
Они пошли вместе с Полом. У них были прекрасные места, откуда она хо-
рошо видела Гедеона. Все время, пока он играл, Марина неотрывно глядела
на него, замечая новые черточки, появившиеся в лице, и перемены, произо-
шедшие в его исполнении. Теперь он не ограничивался одним внешним блес-
ком. Гранди было бы интересно послушать его сейчас, подумалось ей. Поми-
мо блеска и отточенной техники появилось и настоящее чувство. В нем са-
мом тоже произошли перемены. Когда он встал, чтобы поклониться на апло-
дисменты, она увидела, как он похудел. Он и раньше не был толстым, но
сейчас сквозь смуглую кожу выступали кости.
Вокруг бушевали аплодисменты. Гедеон выпрямился после поклона и пос-
мотрел в ту сторону, где сидела Марина. Ее глаза были прикованы к нему,
и секунду они смотрели друг на друга. Между ними через зал пробежала
искра чувства. Никогда прежде она не видела в его глазах ничего похоже-
го, и сердце у нее остановилось.
Гедеон глядел на нее жадными глазами отвергнутого любовника. Когда он
уходил со сцены, она почувствовала, что ее колотит озноб.
Пол провожал ее домой, и ей приходилось держать себя в руках. Но то,
что она увидела в глазах Гедеона, привело ее в смятение. Она не знала,
что делать, не могла спать, не могла работать. Неужели это была только
игра воображения? Неужели ей только показалось?
В пять часов вечера на следующий день она выходила из колледжа и уви-
дела Гедеона на лестнице. Он отделился от стены и смотрел на нее снизу.
Он не говорил ни слова, но у Марины так забилось сердце, что она перес-
тала замечать людей, выходивших следом за ней из дверей. Все узнавали
Гедеона, потом с любопытством обращали внимание на нее. Казалось, они
ничего не могли сказать друг другу, потому что сказать нужно было слиш-
ком много. Впервые они поехали к Гедеону домой, и, когда остались одни,
он начал спрашивать со странным возбуждением:
- Почему ты не встречалась со мной все это время? Что случилось? Ты
не хочешь меня видеть?
Она смотрела себе под ноги, склонив нежную шею.
- Разве это имеет значение?
- Значение? - Он хрипло выдохнул. - Разве ты сама не знаешь, что име-
ет! - Он сделал шаг, схватил ее за плечи, и она увидела тот же жар, го-
рящий в глубине черных глаз. - Что это за парень был с тобой? Это он и
есть? Это из-за него ты меня прогнала? В полном изумлении она подняла на
него глаза, и под этим взглядом смуглое лицо его вспыхнуло. Он вздрогнул
и отшатнулся, не умея совладать с чувствами, которые его заполняли. Ма-
рина смотрела и не могла поверить глазам.
- Ты любишь его?
Он задал вопрос низким ровным голосом, но все его тело было напряже-
но. Гедеон стоял к ней спиной, виден был только профиль и жилка, бьющая-
ся на щеке.
Она стояла перед выбором. Можно было соврать и заставить его пове-
рить, что она любит не его, и можно было сказать правду, оставив себя
беззащитной.
Она долго молчала, и Гедеон повернулся к ней. Глаза их встретились, и
Марина задрожала. Она не сказала ни слова, но Гедеон облегченно вздохнул
и, протянув руки, обнял ее. Первый же поцелуй сказал ему все, что она
так старалась скрыть. Но даже сейчас, когда она целиком отдалась в его
руки, а ее мягкие губы отвечали требовательным, страстным поцелуям, Ма-
рина пыталась не выдать ему свою любовь. Гедеон хотел ее - теперь она
это знала. Он ревновал ее к Полу и не скрывал этого. Но она слишком дол-
го наблюдала за ним и думала о нем, чтобы заблуждаться: Гедеон неспосо-
бен был любить так, как она.
Но тогда все это не имело значения. Гедеон пылал, и его жар проник к
ней в кровь и охватил ее целиком. Она ни в чем ему не отказывала. Он был
необыкновенно нежен и ласкал ее чуть подрагивающими руками. Когда их те-
ла слились с медленной настойчивостью, он тихо застонал, и совершилось
то, что стало неизбежным, как только он дотронулся до нее.
Она лежала обессилено в его объятиях и видела, что с его лица сползло
напряжение. Он гладил и целовал ее. Марина была еще не в состоянии ду-
мать. Она отдалась ему, хорошо понимая, что делает, не заботясь больше о
том, что он может разрушить ей жизнь. Марина могла преодолеть свою лю-
бовь, но не могла победить его страсть.
- Неужели этот Пол что-то для тебя значит? - спросил Гедеон вдруг, и
у нее все похолодело внутри от этой нескрываемой ревности. Она покачала
головой.
- Не встречайся с ним больше.
- Он взял ее лицо в ладони и смотрел так, будто не верил, что это
действительно она. - Я не хочу, чтобы ты с ним виделась.
Она не сказала, что не хочет, чтобы он виделся с Дианой Греноби. Она
вообще ничего не произнесла. Гедеон никогда не говорил о том, что любит
ее, даже в минуты самой сумасшедшей страсти. Она училась прятать свои
эмоции. Марина всегда предчувствовала, что Гедеон будет причинять ей
боль, и сейчас она постоянно терзала ее, но Марина скрывала это.
Теперь все свободное время они проводили вместе. Так продолжалось
несколько недель. Марине было мало этого, она видела, что Гедеону тоже
хотелось бы видеться чаще, но он и словом об этом не обмолвился. В пос-
тели он становился все горячей и требовательнее, страсть его росла, од-
нако Гедеон никогда не давал ей повода думать, что она значила для него
больше, чем другие женщины, с которыми он раньше спал. Они любили друг
друга в раскаленном молчании, и Марине очень не хватало слов, признания
в любви.
Время от времени он уезжал на гастроли и всегда пытался уговорить ее
поехать с ним, но она отказывалась. Марина не хотела, чтобы друзья или
посторонние видели, что она его любовница. Их отношения оставались тай-
ной, и она не желала ее раскрывать.
Она не знала, встречается ли он с Дианой. Гедеон никогда об этом не
говорил. Марина провела не одну горькую минуту, думая о том, с кем он
бывает, когда он не с ней.
На следующие каникулы она поехала домой в Бассли. Дед смотрел на нее,
сдвинув густые брови, и стало ясно, что он видит перемены, произошедшие
в ней с тех пор, как они с Гедеоном стали встречаться. Когда следом при-
ехал сам Гедеон, Гранди понял все. Оставшись с ней наедине, он горько
спросил:
- Ты что, с ума сошла? Ты же знаешь, что он за человек. Он твердока-
менный. Как только ты ему надоешь, он бросит тебя в ту же минуту.
- Да, знаю, - ответила Марина с печальной иронией.
- Тогда почему? - Гранди не верил своим ушам.
- Я люблю его. - И это положило конец его расспросам.
После этого разговора дед стал относиться к Гедеону враждебно. Марину
огорчало, что Гранди так обиделся и рассердился, но она понимала причину
его гнева: та часть ее жизненной энергии, которую поглощал Гедеон, долж-
на была уходить в музыку. Гедеон мешал воплощению ее мечты.
Выходя с ним на прогулки среди скал, слушая вечерами, как он играет,
Марина много думала о нем и пришла к выводу, что он очень осторожен в
отношениях с людьми. Гедеон окружил себя стеной молчания, потому что бо-
ялся того, что несла с собой любая привязанность.
Любил ли он Диану или еще кого-нибудь?
Например, случай с куклами. Сначала он дразнил ее, потом по-настояще-
му разозлился и резко сказал, что она великовата для таких игрушек. Пог-
лядев в черные злые глаза, она подумала: было ли у него детство? Марина
слышала, что уже в семь лет судьба его была решена. Гранди рассказывал
ей, что мать любила Гедеона до умопомрачения. Для этой напористой женщи-
ны он был воплощением всех ее амбиций. Она обращалась с ним одновременно
и как с божком, и как с игрушкой. Вскоре после начала семестра Гедеон
уезжал на гастроли в Америку. На этот раз он сделал все, чтобы уговорить
ее поехать с ним. Он приводил разные аргументы, улещивал ее, угрожал, но
Марина не хотела, чтобы он держал ее при себе как собственность. Ей не-
обходимо было, чтобы Гедеон осознал, что она человек и у нее есть свое
достоинство.
Когда Гедеон уехал, она поняла, что беременна. Это так потрясло Мари-
ну, что она сбежала в Бассли. Увидев, что все его мечты рухнули, Гранди
стал смотреть на нее с ненавистью. Тогда она осознала, что все, ради че-
го они оба столько работали, пошло прахом, и Марина не нашлась, что ска-
зать в свое оправдание.
- Он на тебе не женится! - кричал Гранди. Марине не нужно было об
этом напоминать. Гедеон никогда даже не намекал на женитьбу. Он не любил
ее, зачем же ему было жениться? Она шла на все это с открытыми глазами,
и теперь ей предстояло справляться со всем самой.
Грацди предложил ей сделать аборт, но она сразу же отказалась. Убить
ребенка, отцом которого был Гедеон, она не могла. В конце концов, видя
ее отчаянье, Гранди смягчился.
- Справимся как-нибудь, дорогая моя, - сказал он, поглаживая ее по
голове, как ребенка, - справимся.
Марина отправилась погостить к друзьям Гранди, которые содержали ин-
тернат для детейкалек. Она помогала им и находила в этом утешение. Забо-
та о детях заставляла ее забыть о собственном несчастье, которое каза-
лось незначительным в сравнении с тем, что окружало ее в интернате.
Вскоре пришло письмо от Гранди, где он писал, что ее разыскивает Ге-
деон. Тот приезжал в Бассли, но Гранди отказался сообщить ему, где внуч-
ка. "Но ему придется все рассказать, - писал он. - Ты его знаешь, от не-
го так просто не отмахнешься".
Марина написала ответное письмо, в котором просила Гранди рассказать
Гедеону всю правду. "Только скажи ему, что я не хочу его видеть. Мне ни-
чего от него не нужно. Это моя проблема, не его".
Через два дня приехал Гедеон. Марина с маленьким мальчиком была в са-
ду, когда он вышел к ней. В воздухе пахло свежескошенной травой. Марину
поташнивало, ей не хотелось видеть его в таком состоянии, но теперь это-
го невозможно было избежать.
Лицо его было строго, а выражение черных глаз непонятно.
- Почему ты мне ничего не говорила? Разве можно скрывать такие вещи?
Я имею право знать правду.
- Это мои проблемы, - сказала она тихо. Маленький мальчик внимательно
смотрел на них, а она на него, стараясь улыбнуться. - Пойди к детям, Ко-
лин, я сейчас тоже приду. Мальчик убежал, неловко спотыкаясь.
- Твои проблемы? - спросил Гедеон тихо, но возмущенно. - Это же мой
ребенок.
- Ты же не хотел жениться и нести какуюнибудь ответственность, разве
не так, Гедеон? - спросила она с бледной улыбкой на губах. - Я ведь зна-
ла это.
Его руки больно схватили ее за плечи, прижали, щекой он коснулся ее
волос.
- Все это не имеет значения. Ребенок мой. - Он легко поцеловал ее в
щеку. - Выходи за меня замуж, Марина. Я хочу жениться. Признаюсь, раньше
не хотел. Но я не хочу тебя терять, хочу, чтобы ты и ребенок тоже были
со мной. Будь моей женой.
Вдруг она ослабела у него в руках, ощутив, как уходит без следа вре-
мя, проведенное без него в одиночестве, и потеряла сознание. Марина
слишком долго готовила себя к жизни без Гедеона и теперь чувствовала та-
кое облегчение, что счастье сразило ее.
Сразу после этого они поженились, и она переехала в его лондонскую
квартиру. Казалось, Гедеон рад ее постоянному присутствию. Теперь, отп-
равляясь на гастроли, он брал ее с собой. Их женитьба как будто была
удачной. Выходя на сцену, он каждый вечер искал ее глазами. А когда,
взвинченный, измученный и опустошенный, он заканчивал выступление, ее
ласковая рука и успокаивающая улыбка помогали ему преодолевать нелегкий
спуск с вершин вдохновения.
Однажды он заговорил о ее несостоявшейся карьере.
- Кажется, так бы и убил себя за глупость и эгоизм. Мне даже в голову
не приходило, что ты не принимаешь никаких мер предосторожности, думал
только о собственном удовольствии, а о тебе не вспоминал. Дорогая, ты
можешь простить меня?
Марина могла простить ему все. Все критики в один голос говорили, что
его исполнение заметно улучшилось, появились глубина и настоящее
чувство. Теперь замечательное техническое совершенство не заменяло, а
дополняло экспрессию.
Срок беременности рос, и Марина выглядела утомленной. Гедеон, хму-
рясь, поглядывал на ее бледное лицо.
- Поездка оказалась для тебя непосильной. Я думаю, тебе стоит на нес-
колько недель переехать к Гранди и отдохнуть.
- А как же ты? - Марина знала, что очень нужна Гедеону после выступ-
лений. Спускаясь со сцены, он начинал искать жену глазами, в глубине ко-
торых сразу вспыхивала радость, как только он видел ее.
- Не во мне сейчас дело, - успокоил он Марину, погладив ее по щеке. -
Ты такая маленькая и хрупкая, я не могу видеть, как ты устаешь. Мне не
хочется с тобой расставаться, но я переживу как-нибудь.
В улыбке и глазах у него нежность соединялась с заботой, и это радо-
вало Марину. Теперь она знала, что нужна ему. Положив голову на его ши-
рокую, сильную грудь, она думала: пока он не сказал "Я тебя люблю", но
он непременно скажет. Возможно, Гедеон этого и сам не подозревает, но
Марина верила, что ее он все-таки любит, и готова была ради этого забыть
всю боль, которую он причинил ей в прошлом. Сам Гедеон, несмотря на весь
свой опыт, пока не осознавал произошедшей с ним перемены. Он был челове-
ком самонадеянным и уверенным в себе. Талант сделал его глухим к
чувствам окружающих, потому что мать с детства внушала ему, что он "не
такой, как все". Марина уже встречалась с ней и поняла, что это за чело-
век. Свекровь приняла ее с ледяной холодностью, не желая видеть в семье
нового человека. Теперь это уже не имело значения, потому что в жизни
Гедеона мать не принимала никакого участия. Ее эгоизм заставил сына за-
щищаться таким образом. Однако именно мать сформировала его характер.
Гедеон рос обожаемым и балованным ребенком. Ему ни в чем не отказывали и
приучили думать, что ему можно вести себя как заблагорассудится, не ог-
лядываясь на последствия.
Марине казалось, что твердая скорлупа, окружавшая его всю жизнь, дала
трещину. Сам того не подозревая, Гедеон учился любить. Живя у Гранди,
она много думала о муже. Она осознала, что ее появление изменило его
жизнь, в которой появилось чувство, и это в свою очередь отразилось в
музыке. Марина не знала, насколько глубоким было это чувство. Но
собственная любовь помогала ей понять и простить его эгоизм, ведь он до-
бивался ее, не любя.
Как только Гедеон вернулся из поездки, он тотчас позвонил и сказал,
что скоро приедет, но прежде уладит кое-какие дела.
Марина была расстроена, и Гранди, глядя на ее погрустневшее лицо,
смеясь, предложил:
- Почему бы тебе самой не поехать в Лондон?
И глаза ее загорелись.
Гедеон, наверное, не хотел, чтобы она переутомлялась во время поездки
в Лондон, подумала она и расцеловала деда. Он, конечно, обрадуется, уви-
дев ее.
Но она ошиблась. Войдя в лондонскую квартиру, она сразу услышала го-
лоса и ощутила холодную дрожь дурного предчувствия прежде, чем открыла
дверь гостиной.
Гедеон и Диана Греноби сидели, обнявшись, на диване. Они целовались.
Марина повернулась и бросилась бежать. Дверь лифта была открыта. Она
захлопнула ее за собой и увидела за ней Гедеона. Он что-то кричал ей
хрипло, но она даже не взглянула.
В это время в Лондоне был час пик, все возвращались домой с работы.
Марина шла как лунатик, ничего не видя перед собой. Она так и не услыша-
ла машину, под колеса которой попала.
Когда она впервые после катастрофы открыла глаза, чтобы снова увидеть
мир, в который не хотела возвращаться, первое лицо, склонившееся к ней,
было лицо Гедеона. Она закричала так, как если бы увидела убийцу. Прибе-
жали сестры, кругом засуетились люди, но она продолжала кричать, как ре-
бенок, скорчившись и закрыв глаза руками: "Заберите его, заберите его!"
Крики "Заберите его!" и свет сквозь пальцы были последним воспомина-
нием.
Она сидела на своей кровати, дрожа и глядя перед собой. Марина не
помнила, сколько времени минуло с того дня и что произошло. Она умудри-
лась совсем забыть Гедеона и все с ним связанное и вернуться в мир
детства, где ничто не причиняло ей боль
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Около двери тихо, стараясь убедить ее, говорил Гранди:
- Дорогая моя, пришел доктор, пожалуйста, впусти его.
Марина медленно встала с кровати и подошла к дверям. Гранди был серым
от волнения, и Марина постаралась выдавить из себя улыбку:
- Со мной все в порядке.
Доктор стоял у деда за спиной и внимательно смотрел на нее. Она знала
его всю жизнь, но за последние месяцы он и намеком не давал ей понять,
что с ней было что-то неладно. Вспоминая недавнее прошлое, она поняла,
какой заговор молчания существовал в деревне вокруг нее. Ее тронула лю-
бовь и забота тех, кто ее окружал.
- Давай-ка мы тебя посмотрим, - сказал доктор, проходя в комнату и
улыбаясь.
- Я хорошо себя чувствую.
- Вот мы сейчас в этом и убедимся. - Он старался ее не огорчать, но
говорил твердо. Он вошел вместе с ней и закрыл за собой дверь, оставив
деда в коридоре.
Марина села на кровать, потому что у нее дрожали ноги. Голова была
тяжелая и как будто не своя, к тому же казалось, что она плохо держится
на шее.
Доктор нащупал пульс, внимательно разглядывая ее лицо.
- Как ты себя чувствуешь?
- Я же сказала - хорошо. - Она усмехнулась. - А как я должна себя
чувствовать, по-вашему?
Он не стал отвечать.
- Расстегни-ка рубашку, я хочу послушать сердце, - попросил он.
"Какое еще сердце?" - подумала она, но рубашку расстегнула, и доктор
прижал к ее груди стетоскоп.
- Голова болит? - спросил он спокойно, как будто это был обычный, ря-
довой визит.
- Немного. - В действительности голова разрывалась от боли, и доктор
понял это по расширенным зрачкам и серому оттенку кожи.
Он задал еще несколько вопросов, Марина отвечала бесцветным голосом,
не выдавая внутреннего состояния.
- Можно мне вас спросить кое о чем? - сказала она, когда увидела, что
доктор убирает стетоскоп.
- Ну спрашивай.
По голосу было ясно, что он почувствовал облегчение от ее вопроса.
Доктор выглядел человеком лет шестидесяти, невысокого роста, крепким,
спокойным, с внимательным взглядом. С ним работал напарник, молодой, ин-
тересный, завидный жених, но пациенты во всей округе предпочитали докто-
ра Фармера. В отличие от своего молодого коллеги он пользовался автори-
тетом. За свою долгую жизнь он насмотрелся столько болезней, что иной
раз мог поставить диагноз с первого взгляда.
Прежде чем спросить, Марина колебалась минуту, потому что вопрос было
трудно задать и еще трудней услышать ответ. Хотя ответ она, пожалуй, уже
знала. Но хотелось знать наверняка.
- Ребенок погиб?
- Да. - Он сказал ласково, но не стал ее успокаивать, а только смот-
рел внимательно и сочувственно.
Марина потупилась, губы у нее задрожали.
- Давно?
- Давно ли это случилось? - уточнил он ласково.
Она кивнула.
- Год назад.
Это ее сразило.
- Целый год? Так давно?
- Что поделаешь, - улыбнулся он.
- Почему? - дрожащим голосом спросила она.
Но он понял вопрос.
- У мозга есть свои способы защиты. Тебе необходим был покой, и ты
его нашла.
Она неуверенно засмеялась:
- По-вашему все так просто выходит.
- Так это и есть просто. Ты спряталась, Марина. Многие бы хотели это
сделать, но они не знают как. А ты просто вернулась в то время, когда
тебе было хорошо.
Интересно, сколько бы все это продолжалось, если бы не появился Геде-
он и не растормошил ее. Она вспомнила подслушанный спор между Гранди и
Гедеоном и как тот говорил, что знает, что рискует, но готов взять от-
ветственность на себя. Она поморщилась и отвернулась, стараясь отогнать
воспоминания, но они продолжали клубиться в воздухе, мешая ей думать.
- Тебе нужно пройти кое-какие обследования, - сказал доктор. - Для
этого надо будет съездить в больницу.
Марина равнодушно кивнула.
- Не надо волноваться. - Доктор старался успокоить ее, думая, что
тень, набежавшая на ее лицо, означает озабоченность по поводу лечения. -
После катастрофы тебя хорошо обследовали. Сотрясение у тебя небольшое,
никаких серьезных повреждений не обнаружили. Нужно еще раз сделать энце-
фалограмму, чтобы убедиться, что с головой все в порядке. Обычная про-
верка, и все. Хорошо бы тебя посмотрели как следует и в других отделени-
ях.
Она опять кивнула, опустив глаза на сплетенные пальцы.
- Я оставлю тебе таблетки против головной боли. Голова очень беспоко-
ит? - спросил он.
- Да нет, не очень. Просто болит.
- Где? Впереди или в висках? Марина кивнула, и доктор положил прох-
ладную руку ей на голову, как будто хотел ощутить пульсирующую боль и
измерить ее силу.
- Страшная была автокатастрофа? - неожиданно спросила она.
Он убрал руку и посмотрел на нее очень серьезно:
- Больших увечий не было.
Она на это рассмеялась, и доктор стал еще серьезнее, потому что уви-
дел в ее глазах безумие и гнев.
- Ты легко отделалась, - заверил он ее. Но никому еще не удавалось
попасть под машину и отделаться легким испугом.
Он открыл бутылочку, вытряс ей на ладонь две таблетки и дал воды,
чтобы запить.
- Я оставлю таблетки твоему дедушке. Принимай их каждые шесть часов,
пока голова болит. Если будет болеть сильнее, сразу же вызовите меня.
Если появятся другие симптомы: головокружение, тошнота, потеря равнове-
сия, тоже вызывайте. Сейчас нет ничего такого?
Все есть, только не в том смысле, что вы думаете, ответила Марина про
себя, а вслух сказала:
- Нет, все нормально, только голова побаливает.
- Вот и хорошо. - Он погладил ее по плечу. - Все будет в порядке, Ма-
рина, ты только не тревожься.
Он внимательно следил за симптомами физического состояния, но ее уби-
вали душевные невзгоды.
- Я уверен, придет время, и все это пройдет, - мягко сказал доктор,
уходя.
Она легла в постель и стала наблюдать за угасающим светом. С тех пор
как она услышала, как Гедеон играет на рояле, прошло совсем немного вре-
мени, но она успела проделать длинное путешествие, утомившее ее.
Ей хотелось спать, хотелось выбросить все из памяти. Но тут вошел
Гранди, и она вздохнула, прикусив губу. Она не хотела разговаривать.
Он сел на край кровати и, взяв ее руку скрюченными пальцами, стал
поглаживать. Она чувствовала, что он любит ее и беспокоится, и не могла
его обидеть.
- Как ты? - спросил он тихо.
- Хорошо, - ответила она, как отвечала доктору, и соврала обоим. Но
Гранди смотрел на нее, сострадая, его нельзя было обмануть, и она увиде-
ла, что он съежился, как от удара.
- Боже, зачем я разрешил ему переступить наш порог! - воскликнул он.
- Стоило мне увидеть его, и я уже знал, что так и будет. Я его предуп-
реждал, но ведь он самый...
- Не надо о нем говорить. - Марина прервала его резко, дедушкины
пальцы еще крепче сжали ее руку, и он тихо застонал. - Сейчас я хочу
спать.
Он посмотрел на нее и заботливо откинул ей прядь со лба.
- Ну конечно... - Он был одновременно и рад и обеспокоен. - С тобой
все в порядке? Может быть, мне посидеть здесь? Я устроюсь в кресле и бу-
ду сидеть тихонько, как мышь.
Она коротко рассмеялась.
- Нет, не надо, спасибо, Гранди.
Она поняла, что дед боится оставлять ее одну, это было видно по гла-
зам. Она вздохнула и погладила его по щеке.
- Я правда неплохо себя чувствую. Мне просто нужно заснуть. Доктор
дал мне таблетки.
- Да, он мне сказал. - Гранди еще колебался. - Он сказал, от головной
боли. Очень болит?
- Нет, больше не болит. Просто я хочу спать.
Конечно, им было о чем поговорить. Она так долго отсутствовала, и
женщина, в которую Марина вдруг превратилась, казалась ей почти незнако-
мой. Целый год она пробыла девочкой, полуребенком, и никто даже не на-
мекнул ей на истинное положение вещей.
Марина вспомнила миссис Робинсон и диковато засмеялась. Увидев, что
Гранди испугался, она объяснила:
- Бедная миссис Робинсон, как ей, должно быть, хотелось все это обсу-
дить. Она была просто молодец все эти месяцы!
Гранди нахмурился.
- Она очень добра. Все очень жалели тебя. Все оказались такими добры-
ми людьми, Марина.
- Да, так и есть, - и она вздрогнула. - Я понимаю и очень им благо-
дарна. Просто я представила себе, как тяжело было миссис Робинсон. Тут
такая потрясающая история, и невозможно ее как следует обсудить. - Она
помолчала. - Наверное, за моей спиной все-таки обсуждали. - Интересно,
что они думали? Например, о Гедеоне и... Нет, не надо об этом думать.
Марина почувствовала тошноту. В желудке чтото зашевелилось, комната пош-
ла кругом, и она закрыла глаза.
- Что с тобой? - спросил Гранди, забеспокоившись, и склонился к ней.
- Уходи, пожалуйста, - попросила она тонким голосом. - Уходи, мне на-
до уснуть.
Она очень любила Гранди, но теперь хотела остаться одна, потому что
только в одиночестве можно было спрятаться в беспамятство.
Ночью она проснулась. В комнате было совершенно темно, море хрипло
дышало и стонало в тумане, как больное животное. Марина лежала и дрожала
как от холода и вдруг услышала в темноте какое-то движение. Она подняла
голову и, вздохнув, спросила:
- Это Гранди?
Кто-то сидел в кресле, недалеко от кровати, она слышала чье-то дыха-
ние.
- Гранди, - еще раз окликнула она.
Марина уже знала, кто это, прежде, чем он встал и стало видно, нас-
колько он выше Гранди.
- Убирайся из моей комнаты! - зашептала она слабым голосом.
Он стоял, не произнося ни слова, но Марина видела, что он за ней наб-
людает, и ненавидела его всей душой.
- Убирайся! - На этот раз она сказала громче, пронзительным голосом,
и он подошел прямо к кровати, нависая над ней страшной угрозой. - Уби-
райся! - Она закричала так, что дверь распахнулась и в комнату, хромая и
задыхаясь, вбежал дедушка. Он тоже глядел на Гедеона с ненавистью.
- Говорил же я тебе, оставь ее в покое! Гедеон повернулся и вышел, а
Гранди подошел к ее постели и затянул в лицо, темнеющее на подушке.
- Что он тут делал? - Дед был до того рассержен, что Марина чуть не
улыбнулась.
- Да ничего. Я проснулась, а он сидит.
- Черт бы его побрал! - Гранди еще ворчал и бормотал какие-то прок-
лятья, кулаки его сжимались, точно он хотел убить Гедеона. Когда-то дав-
но Гранди гордился Гсдеоном, тот был одним из лучших его учеников. Гран-
ди хотел, чтобы виртуозный, но поверхностный блеск его исполнения приоб-
рел глубину и эмоциональность, и приходил в восторг, если Гедеону это
удавалось. Потом его бывший ученик стал настоящим пианистом, и Гранди
сиял от гордости, слушая его. Но теперь он ненавидел Гедеона из-за Мари-
ны, от гордости не осталось и следа.
Марина смотрела на деда и думала: интересно, что он знает? У его не-
нависти должны быть какие-то серьезные причины. И она спросила напрямую:
- Что он тебе рассказал? Дед медленно сел, взял ее руки в свои и ска-
зал:
- Все, он ничего не скрыл. - По его голосу можно было подумать, что
он ненавидел Гедеона даже за честность. - Тогда я был готов его убить и
велел держаться от тебя подальше. Но разве для Гедеона имеют значения
чьи-то слова? Он всегда был такой самоуверенный, желания и просьбы дру-
гих людей для него ничего не значат.
Марина кивнула. Закрыв глаза, она тихонько зевнула.
- Я, пожалуй, еще посплю.
- Можно я посижу с тобой? - Гранди почти умолял ее шепотом, и Марина
улыбнулась ему ласково.
- Только не долго, пока я не засну.
Он погладил ей руки, а потом пересел в то кресло, где только что си-
дел Гедеон. Вскоре она заснула, провалившись в пустоту.
Проснувшись, она услышала внизу сердитые голоса и поняла, что Гедеон
еще не уехал. Гранди что-то кричал, а потом понизил голос до яростного
шепота. Марина догадывалась, о чем идет разговор. Гранди пытался выгнать
Гедеона, а тот отказывался уезжать.
Марина села в кровати и посмотрела на своих аккуратных кукол. Носки
зеленых балетных туфель Эммы торчали вверх, как будто она протанцевала
всю ночь. Куклы были с Мариной весь этот год, но теперь она с сожалением
поняла, что выросла.
В детстве куклы заменяли ей друзей. Первое время, когда она только
встретила Гедеона, игра еще продолжалась, но потом она их забыла. Женщи-
на, лежащая сейчас в кровати, посмотрела на довольные кукольные лица со
вздохом. Они были счастливы, хотя не понимали этого. Им не надо было вы-
бираться из своего тихого спокойного мирка, чтобы посмотреть в лицо ре-
альности.
Марине многое нужно было обдумать, пока она лежала в кровати и дрожа-
ла как от холода. Она вспомнила те несколько дней, которые провел Гедеон
в их доме, и в новом свете увидела многое из того, что прежде миновало
ее сознание. Прежде всего она поняла, почему Гедеон был так бледен и
взволнован, когда впервые увидел ее, почему он остановил тогда машину и
бросился к ней как сумасшедший. Заметив, что она стоит на самом краю
скалы, он решил, что она собирается прыгнуть вниз.
Тогда он смотрел на нее, не решаясь подойти. Потом он понял, что она
его не узнает, и подошел. И тут Марина улыбнулась. Гедеон был сражен.
Она и теперь помнила его лицо, потрясенное и недоверчивое. Смешно, поду-
мала она, очень смешно. Она поняла, что он поражен, и решила, что люди
редко ему улыбались, и удивилась тогда. А ведь улыбка - это последнее,
что он мог от нее ожидать. Все что угодно, но не это.
Ах, какая свинья, думала Марина, вспоминая, как он подбирался к ней,
все ближе с каждым днем. Спрятавшись под поповом анонимности, он
обольщал ее заново, лаская, целуя, зная, что потеря памяти сделала ее
беззащитной.
Гранди старался защитить ее, остановить его, но Марина сама встала
между ними, давая понять, что хочет, чтобы Гедеон жил с ними. Он ис-
пользовал ее для того, чтобы проникнуть в дом. Он умело и холодно вос-
пользовался ее беспамятством, и Гранди ничего не мог поделать.
Неожиданно она вздрогнула от воспоминания. И все ее тело вспыхнуло.
Сон! - подумала она, гладя на кукол круглыми, остановившимися глазами.
Сон? Да сон ли это был? Может быть, она всетаки пошла к нему в луна-
тическом трансе и Гедеон взял те", что она сама, не сознавая, предлагала
ему?
Этого Марина не знала. Девочка, которой она себя считала, такого бы
не сделала. Но женщина, растревоженная в тот вечер ласками и поцелуями,
могла пойти к Гедеону в поисках того, чего так жаждало ее тело.
К горлу снова подступила тошнота, и она закрыла глаза руками. Неужели
это случилось?
Дверь отворилась, и Гравди спросил взволнованно:
- Что такое? Голова сильнее болит? Может быть, позвонить доктору?
Марина вытерла глаза и медленно опустила руки.
- Нет, все в порядке. - Глубоко вздохнула и спросила: - Он уехал?
Гранди заколебался, она видела, что сейчас он соврет.
- Значит, не уехал? - спросила она резко.
- Как бы я хотел выгнать его вон! - Дед бормотал, злясь на свою те-
лесную немощь. - Если б я был моложе, да и руки не были бы такими беспо-
лезными... - Его вялые руки напряглись на коленях, как бы желая схватить
Гедеона за горло. - Он отказался уезжать, и я ничего не могу поделать.
- Я поговорю с ним, - сказала Марина, что-то решив про себя.
- Что ты! Нет! Марина... - Дед смотрел на нее с ужасом, как на безум-
ную.
- Я поговорю с ним, - сказала она спокойно и холодно. - И тогда он
уедет.
Гранди попытался переубедить ее, но тщетно. Она только смотрела, и в
конце концов он вышел, а она осталась сидеть и ждать, глядя в окно на
утренний свет, который казался ей тьмой без края.
Марина хотела навсегда избавиться от Гедеона, и хотя у нее не было
сомнений в мудрости такого решения, оно означало новую боль сейчас и в
будущем. Но боль стала привычной для нее в прошлом, значит, она сможет
жить с ней и теперь. Уход Гедеона будет для нее примерно тем же, чем бы-
ли для дедушки больные руки: потерей истинного счастья и смысла жизни.
Злую шутку сыграла с ними жизнь - для расправы она использовала то, что
было им дороже всего.
Марина услышала шаги и напряглась, ведь она не услышит их больше ни-
когда в жизни. Он бежал, прыгая через ступеньку, и она чувствовала, как
он торопится к ней. Он стоял в дверях и глядел на нее несколько секунд,
потом подошел к кровати своей изящной, какой-то хищной походкой, опус-
тился на колени и поднес ее руки к губам.
- Уезжай-ка ты, Гедеон, - сказала она тихо. Он вскинул черную голову,
темные глаза уставились на нее.
Но прежде, чем он начал говорить, она продолжила тем же ровным тоном:
- Я не хочу тебя больше видеть. Уезжай и больше не возвращайся. Пода-
вай на развод, или я это сделаю, мне все равно. Но я хочу, чтобы это
кончилось.
- Послушай, Марина, - начал он, но она прервала его, покачав головой:
- Нам не о чем говорить.
- Дай мне объяснить тебе, - начал он снова, но Марина опять прервала:
- Ничего не надо объяснять.
- Неужели? - Он стоял, возвышаясь над ней, лицо его стало жестким. -
Тогда почему же ты не даешь мне говорить?
- Не хочу больше вранья.
- Я никогда тебе не врал!
- Да? - Она опустила голову. Всего секунду звучал в ее голосе сар-
казм, но Гедеон сразу напрягся и переступил с ноги на ногу.
- Нет, - бросил он в ответ, - никогда. То, что ты увидела в тот день,
было моей первой встречей с Дианой с тех пор, как я полюбил тебя.
Это было первое признание в любви, которое она услышала от Гедеона,
но оно не принесло ей счастья. Марина ждала его все время, пока была за-
мужем, представляя, какое облегчение и радость придет вместе с ним. Сей-
час она не чувствовала ничего, кроме холодной тоски.
- Какая разница, сколько раз это случалось. Одного вполне достаточно.
- Она теперь смотрела прямо на него, глаза ее были полны презрения.
- Да ведь ничего не было, - оборвал он ее. - Сверх того, что ты виде-
ла. Диана поцеловала меня, а не я ее.
- Не войди я в эту минуту, разве этим бы ограничилось, - сказала она,
брезгливо изогнув губы.
- Послушай меня, - проговорил Гедеон, опускаясь на кровать и крепко
беря ее за плечи. Темные глаза его горели. - Ты должна мне верить.
- Я никогда тебе больше не поверю. - Ее глаза отвечали ему ледяной
холодностью. - Я не хочу тебя видеть. Все кончено.
- Нет, не все.
Она заметила в нем какую-то расчетливую мысль. Она так хорошо знала
все выражения, которые принимало его смуглое, твердое лицо, что ей не
трудно было понять, о чем он думает. Он вспоминал, как она потянулась к
нему в эти дни, глаза его заблестели, лицо смягчилось.
- Вчера ночью у меня создалось совсем другое впечатление, - сказал
Гедеон хрипло, и взгляды их встретились. Теперь она знала наверняка, что
то, что произошло в его спальне, не приснилось ей. Она пошла к нему, как
наркоман за наркотиком, и он взял ее, хотя знал, что она не в себе.
Марина изо всех сил оттолкнула его и отвернулась, чтобы избежать
чувственных губ.
- У тебя нет никакого права! - воскликнула она сердито.
- У меня есть на это все права, - заверил он, и лицо его не предвеща-
ло ничего хорошего. - Ты пришла, потому что хотела меня, как я - тебя,
как я всегда буду тебя желать. - Его рука скользнула вдоль шеи, сильные
пальцы добрались до мягких серебристых волос и стали нежно их переби-
рать. - Дорогая моя, я еле пережил этот год, я так скучал по тебе, что
не могу передать. Поэтому я и приехал, хотя Гранд и просил меня оставить
вас в покое, пока ты ничего не помнишь. Я должен был тебя увидеть, хотя
бы издалека. Я жил одними воспоминаниями.
- Ты должен бы уже привыкнуть, - заметила она едко и услышала, что у
него даже дыхание прервалось.
- Нет! - воскликнул он, протестуя, и она поняла, как глубоко он за-
дет, и обрадовалась, да, обрадовалась тому, что он страдает, как сама
страдала раньше, как предстояло ей мучиться в будущем. Когти любви дос-
тали наконец Гедеона и вонзились глубоко. Марина видела это и ликовала.
- Уходи, - повторила она. - Ты мне больше не нужен. Все кончено.
Гедеон медленно поднял голову, на лице появилось выражение опасного
спокойствия.
- Черт возьми, - пробормотал он непослушными губами, - с тех пор, как
я сюда приехал, ты много раз доказала мне, что ты моя.
Что она могла возразить? Гедеон вошел к ним как незнакомец, и с мо-
мента его появления она снова начала в него влюбляться и скрыть этого не
могла. Спрятавшись в мире снов, она продолжала любить его точно так же,
как любила его прежде и любит теперь. Инстинкт не предостерег ее, и без
тени сомнения она пошла ему навстречу, ее не остановило странное чувство
близости, возникавшее иногда.
- Ты просто бессовестно воспользовался тем, что я ничего не помнила,
- яростно обвиняла она.
- Если бы ты действительно меня ненавидела, ты бы никогда ко мне сно-
ва не потянулась, - возражал он. - Ты любишь меня, несмотря на обиду. -
Он с трудом улыбнулся. - Дорогая моя, тебе было очень плохо, но все это
уже позади. Диана ничего для меня не значит. Я получал удовольствие и от
нее, и от ее тела, но она никем для меня не была.
Марина поморщилась:
- Ты считаешь, что это тебя извиняет?
- Нет, конечно! - продолжал он нетерпеливо. - До встречи с тобой все
женщины были для меня только приятным развлечением, когда я уставал. Ди-
ана - идеальная любовница для мужчины, который не хочет себя связывать.
Я для нее тоже не много значил. Мы использовали друг друга, не любя.
Этому Марина не поверила. Она помнила их спор на дороге совсем недав-
но, ее сердитые и страстные упреки, которых она не слышала, но видела
издалека. Даже не зная тогда об их отношениях, Марина поняла, что
чувствует та женщина. Диана любила Гедеона, несмотря на то что он не от-
вечал взаимностью.
Гедеон неожиданно наклонился и стал целовать ее шею трясущимися губа-
ми.
- Клянусь тебе, это она целовала меня. Когда ты вошла, дорогая моя,
твое лицо напугало меня. - Он застонал и вздрогнул, как будто сильно за-
мерз. - Я выбежал на улицу и увидел тебя на дороге, в крови, ты лежала
так неподвижно... Я подумал... - Он замолчал, задыхаясь, обняв ее так
крепко, что ей трудно было дышать. - Я думал. Боже, помоги мне, неужели
она умерла? И не мог сдвинуться с места. Я стоял как вкопанный, и мне
хотелось ты же умереть. - Он целовал ее волосы, щеки, ухо, стараясь доб-
раться до губ, но она трясла головой и отворачивалась. - Марина, я люблю
тебя, - шептал он. - Я сам не знал, как сильно я тебя люблю, пока не
увидел тебя там, на дороге. Я подумал, что ты умерла, а я так и не ска-
зал тебе...
- Теперь уходи, - произнесла Марина холодно. Она сидела, выпрямившись
как истукан, в кольце его рук.
Гедеон отшатнулся, глаза его вспыхнули.
- Не надо так. Ты мне нужна.
- Да, но ты мне не нужен, - отрезала она, ненавидя его за то, что он
говорил именно так: любить по-настоящему он еще не умел. Самыми главными
для него оставались собственные потребности. - Ты мне совершенно не ну-
жен, ты мне нужен, как зубная боль!
Она страшно побледнела, ей постоянно приходилось держать под контро-
лем лицо, потому что больше всего она боялась ослабеть, упасть в подушку
и заплакать. Тогда Гедеон непременно обнимет ее, и Марине не хватит сил
его оттолкнуть и выгнать.
Гедеон встал, не отрывая от нее глаз. Длинный, худой, он внимательно
глядел на нее, и всеми силами она старалась, чтобы ее ответный взгляд
был холоден и спокоен.
- Я люблю тебя, - еще раз повторил он.
- Ты опоздал, - иронически скривив губы, ответила она. - Прощай, Ге-
деон.
Его взгляд еще раз задержался на ней, потом он повернулся и вышел;
Марина откинулась на подушки, потому что ее била дрожь и в голове что-то
пульсировало. Она закрыла глаза и выскользнула из этого мира в мир снов,
где ей не было так больно.
Луч солнца пробежал по комнате, как любопытный зверек, нашел на по-
душке прядь серебристых волос, запутался в них и бросил отблеск на блед-
ное спокойное лицо. Она спала, но по щекам текли слезы, а губы что-то
невнятно шептали.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Комната была озарена закатным светом и в доме было тихо, когда она
проснулась. Слушая тишину, она дрожала как в лихорадке: Гедеон уехал,
оставив ее одну думать и тосковать о нем, несмотря на весь гнев и нена-
висть. Она вылезла из постели и подошла к окну. В блеске заходящего
солнца над морем бесшумно парили чайки, следуя за возвращающейся рыбац-
кой лодкой. У чаек будет роскошный банкет, когда за борт будут выбрасы-
вать рыбьи внутренности. Это обычная картина по вечерам: рыбацкая лодка,
а за ней стая чаек.
Что же ей дальше делать? Она облокотилась на подоконник и стала ду-
мать, но голове трудно было соображать, мешали глупые эмоции, которые
опять причиняли боль, а Марина всей душой стремилась к покою.
Нужно было что-то решать по поводу будущего. Слепящий свет памяти
рассеял туман мечтательного романтизма, в котором она жила последние ме-
сяцы. Теперь она отчетливо видела, что жизнь концертирующего пианиста не
для нее. Жизнь Гедеона ей не по силам. Она не смогла бы ездить по свету
и всегда держать себя в форме, всегда быть в центре внимания, постоянно
идти по тонкой проволоке славы, зная, что внизу нет предохранительной
сетки и ничто не смягчит падения.
Замужество помогло ей понять, что для такой жизни у нее не хватит вы-
держки. Для Марины музыка была глубоко личным переживанием. Резкий свет
рампы отвлекал ее от того внутреннего состояния, которое появлялось у
нее, когда она играла в одиночестве.
Придется говорить об этом с Гранди, но только не сейчас. Сначала ей
нужно укрепить себя для встречи лицом к лицу с окружающим миром. Конеч-
но, это будет не просто, но Марина твердо решила, что так будет.
Она пошла в ванную, вымылась, потом постояла, послушала, нет ли како-
го-нибудь движения внизу. Нет, никакого. Наверное, Гранди ушел на про-
гулку. Она оделась и спустилась на кухню и замерла в дверях. Два яркок-
расных пятна вспыхнули у нее на щеках.
Гедеон посмотрел спокойно и предложил:
- Кофе хочешь?
- Ты что здесь делаешь? - задыхаясь от гнева, спросила она. Глаза ее
потемнели.
Он даже не стал отвечать, а налил кофе и пододвинул ей чашку через
стол. Из угла вылез Руффи и стал прыгать вокруг нее. Рассеянно она пот-
репала собаку по лохматой белой спинке. В голове бестолково крутились
слова, Марина не находила, что сказать Гедеону.
- Где Гранди?
- Играет в шахматы с викарием, - ответил он совершенно обыденным го-
лосом. - Ты, наверное, голодная? Что тебе приготовить?
- Гранди знает, что ты здесь?
Гедеон молча посмотрел на нее с едва заметной ласковой издевкой.
Конечно, вопрос был глупый. Разве мог дедушка не знать, что он остал-
ся? Но как он мог уйти? Правда, когда Гедеон, с его силой воли, хотел
заставить людей что-то для него делать, он неизменно добивался своего.
Она-то надеялась, что Гранди ненавидит его так же, как она, и сможет
противостоять ему. Но дед ушел и оставил ее одну, без защиты.
Гедеон разглядывал Марину с издевкой, которая читалась в глазах и ух-
мылке, и, казалось, видел насквозь все ее мысли. Очевидно, ее возмущен-
ный взгляд только развлекал его.
- Да, Гранди бросил тебя мне на растерзанье. Тебе придется сражаться
со мной в одиночку, - сказал он мягко.
- Ты думаешь, я не смогу? - бросила она, подняв подбородок. - Я веле-
ла тебе убираться, и ты уйдешь. Ты мне больше не нужен. - Она прерывисто
дышала. - Ты мне больше совсем не нужен, - повторила она с нажимом.
Черные глаза Гедеона поблескивали, не выдавая его мыслей.
- Что тебе сделать на ужин? Я могу приготовить что-нибудь очень Прос-
тое, повар из меня никудышный. Но из яиц я, пожалуй, смогу сделать ом-
лет, яичницу или просто сварить.
- Я не хочу есть, - отрезала Марина.
Не обращая на нее внимания, он пошел к плите и занялся приготовлением
омлета. Она, кипя, наблюдала за ним.
- Пей кофе, - бросил он через плечо.
Марина села за стол и медленно выпила кофе. Гедеон поставил перед ней
омлет и тосты.
- Еще кофе? - И, не дожидаясь ответа, налил кофе ей и себе, а затем
сел напротив.
- Что ты здесь делаешь? - Она не чувствовала вкуса пищи, организм еще
не вернулся к своим обычным функциям. Нервы ее были на пределе, к тому
же ее поташнивало. - Я же сказала тебе, я не желаю тебя больше видеть.
- Я помню, что ты мне говорила. - Его равнодушный голос приводил Ма-
рину в ярость. Гедеон сидел совершенно свободно, развалившись на стуле и
вытянув длинные ноги. Воротник темно-зеленого свитера слегка потрепался
о длинные волосы. Лицо, на которое падали черные спутанные кудри, было
совершенно бесстрастно, оно раскраснелось, похоже, что он долго гулял по
ветру. Марина смотрела на него с отвращением.
- Уезжай отсюда и не возвращайся!
- Ешь, пожалуйста, омлет. - Он просто пренебрегал всем, что она гово-
рила, и Марина непроизвольно сжала руки в кулаки. Больше всего ей хоте-
лось запустить в него чашкой кофе.
- Возвращайся к своей Диане! - бросила она и тотчас пожалела об этом.
Черные глаза блеснули, в них появилось нечто вроде удовольствия, значит,
она выдала ту сложную смесь чувств, что бушевали у нее внутри. Ей хоте-
лось, чтобы он поверил в твердость ее решения, но эта глупая оговорка
выдала ее внутреннюю неуверенность.
Она встала, и Руффи тоже поднял ушки, надеясь, что она собирается гу-
лять.
- Убирайся! - закричала она, но Гедеон даже не пошевелился.
- Никуда я не поеду. - Он откинулся на спинку, забросив руки за голо-
ву. Инстинктивно она заметила красивую и мощную линию его тела. Марина
совсем не хотела ее замечать, хотела преодолеть желание, которое он в
ней будил. - Я остаюсь, - холодно добавил Гедеон, усмехаясь.
- Почему ты такая свинья? - Ее голос дрожал, но он ответил с издев-
кой:
- Я много над этим работаю.
Он потерял всякий стыд. Мало того, что он изменял ей с этой женщиной.
Она бы не удивилась, если б узнала, что он изменял ей все время. Он вы-
нуждал ее терпеть его общество, и с неохотой ей приходилось признать,
что она не может его прогнать. Гедеон всегда умел добиваться своего, и
вот ей приходилось стоять перед ним, дрожа и глядя на него со злобой.
- Омлет остынет, - сказал он.
При виде еды ее тошнило. Но если она сейчас сбежит, он поймет, что
она по-прежнему уязвима и беззащитна перед ним. Она медленно села и,
несмотря на тошноту, стала есть, насильно глотая пищу. Как он смеет си-
деть тут и издеваться, смеяться над ней?! Неужели он думает, что после
всего, что было, он снова сможет увлечь ее, вернуть к себе?
Однако повод для оптимизма у него все-таки был. Ведь за прошедшие ме-
сяцы ничего не изменилось, ее тянуло к нему как раньше. В тот вечер,
после его ласк, она сама пошла в его спальню, а не наоборот. Гедеон
прекрасно знал, что делает, сажая ее на колени, целуя тем особенным,
страстным и неотразимым образом. Он будил ее подсознательное желание и
добился успеха. В лунатическом трансе Марина пошла к нему, потому что в
самой глубине души знала, чего хочет.
Что же удивительного в том, что он не хотел уезжать? Она сама выдала
ему во сне, как сильно она жаждала его. Она с отвращением доела и допила
остатки кофе.
- Я собираюсь спать, - сказала Марина и встала.
- Спокойной ночи, - ответил Гедеон, язвительно улыбаясь.
Ей ужасно хотелось его ударить, даже руки напряглись. Он, выпрямив-
шись, с насмешкой наблюдал за ней. Потом он встал, и она кинулась к две-
рям, слыша, как он смеется ей вслед.
Марина заперла дверь спальни, хотя в этом не было нужды, Гедеон за
ней не пошел. Раздевшись, она снова юркнула в постель. Куклы сидели на
обычном месте, но теперь это были просто куклы. Маринино детство слишком
затянулось: она была ребенком, когда встретила Гедеона, ребенком он соб-
лазнил ее, ребенком она оставалась, когда сама носила его ребенка под
сердцем. Марина не могла противостоять Гедеону по молодости и отсутствию
опыта, и он это знал.
Гранди держал ее в этом доме, как куклу в стеклянном шкафу, как мерт-
вую царевну в хрустальном гробу. Он любил ее и баловал, но здесь она
всегда оставалась ребенком. Гравди хотел, чтобы она сыграла предназна-
ченную ей с детства роль, формируя ее по своему образу и подобию. Марина
любила музыку, умела работать, но в ней отсутствовало стремление к абсо-
лютному совершенству. Она смирилась с ролью, навязанной ей с юных лет,
но никогда ее по-настоящему не хотела. Марина любила тихую жизнь Бассли,
она любила музыку, но жизнь, которую планировал для нее Гранди, никогда
не привлекала ее.
Она начала осознавать это в колледже. Да, у нее были способности, тут
не было сомнений, она умела и работать, и учиться, но постоянное стрем-
ление к вершинам, которое жило внутри таких людей, как Гедеон, было ей
несвойственно. Марина была им не ровня.
Когда однажды Гедеон сказал ей об этом, она по наивности решила, что
превосходит его, но тот имел в виду совсем обратное.
Теперь пришло время заглянуть правде в глаза, и она поняла, что Геде-
он был прав. Пусть раньше поверхностный блеск скрывал в его исполнении
недостаток истинного чувства, Гедеон все равно был выдающимся пианистом.
К тому же за последнее время его интерпретации приобрели еще одно изме-
рение, добавилась глубина понимания и страсть, он начал подъем на новую
высоту. В короткий период замужества она видела начало этого подъема.
Марина заснула не скоро, а утром она взяла Мэг и Эмму, улыбнулась им
на прощание и убрала на верхнюю полку шкафа.
Когда-нибудь в них будет играть другая маленькая девочка, но это бу-
дет уже не она. Куклы были ей верными друзьями в мире, из которого она
уже ушла.
Марина надела джинсы, короткую синюю блузку и спустилась вниз. Гедеон
готовил помидоры с беконом. Искоса поглядев на нее, он встретил ее хо-
лодный, ровный взгляд.
- Ты почему не уехал? - спросила она настойчиво.
- Завтрак готов, - ответил он, как будто Марина ничего не произноси-
ла. Марина увидела, что он избрал такую тактику: игнорировать все ее
требования и не обращать внимания на враждебность.
- Я серьезно говорю. Нашей женитьбе пришел конец.
- Да она еще и не начиналась. Наливай кофе.
- Где Гранди? - Несмотря на раздражение, она налила кофе и села. Из
окна лился солнечный свет. Руффи, виляя хвостом, крутился вокруг, приню-
хиваясь, в ожидании того, что сейчас ему кинут восхитительную кожицу от
бекона.
- А ты подожди немного, - сказал Гедеон, ставя тарелку перед Мариной.
Он сел напротив, с удовольствием разглядывая еду у себя на тарелке. - Не
знаю, как ты, а я голоден как волк. - Он поднял голову. - Гранди ушел в
деревню.
Марина была изумлена:
- Как ушел в деревню?
- Почему бы и нет? - Гедеон наклонился над тарелкой и с удовольствием
занялся едой. В расстегнутом воротнике рубашки виднелась мускулистая
смуглая шея и черные волоски на груди. Прядь черных волос падала ему на
щеку, и Марина боролась с искушением убрать ее с лица. Она боялась дот-
ронуться до него.
Действительно, обычно Гранди каждый день ходил в деревню - в магазин
и поговорить с людьми. Но ее удивляло, что он опять оставил ее одну с
Гедеоном. Однако Гранди уважал успех, он гордился Гедеоном, который был
лучшим его учеником.
Гедеон снова посмотрел на нее и спросил с издевкой:
- Ты что, мух ловишь? Закрой рот и ешь завтрак, очень вкусно вышло.
Еще немного, и я стану отличным поваром. - Он прекрасно знал, почему она
была в таком недоумении, и развлекался. Это разозлило Марину, она нап-
ряглась и огрызнулась:
- Почему бы тебе не отправиться туда, где ты нужен? Здесь хорошо и
без тебя!
- Очень жаль, - пожал он плечами и занялся едой.
После яростной паузы Марина немного успокоилась и принялась за завт-
рак. Сегодня утром ее уже не тошнило от запаха еды. Она была голодна и
молча съела все, что было на тарелке. Гедеон нарезал беконную кожицу и
скормил ее Руффи, который внимательно наблюдал за ним, помахивая хвос-
том. После этого Гедеон почесал собаку за ухом, Марина видела, как дви-
гаются длинные пальцы в белой собачьей шерсти, и у нее пересохло в гор-
ле. Гедеон посмотрел на нее, и она ощутила, как вспыхнуло ее лицо: Она
поспешно отвернулась и начала убирать со стола.
Если он все время будет здесь, рядом, она долго не продержится. Как
она ни сердилась на себя, ничего нельзя было с этим поделать. Марина не
видела Гедеона, но чувствовала каждое его движение, ее кровь реагировала
на каждый удар его сердца, на каждый его вздох.
Она заставила себя вымыть всю посуду, хотя кожей ощущала все, что он
делал у нее за спиной. Наконец она кончила и пошла к двери. Но Гедеон
преградил ей дорогу. Он не трогал ее, а только не пускал, улыбаясь с вы-
соты своего роста.
- Дай мне пройти! - потребовала она.
- Иди, - отвечал Гедеон, и глаза его заблестели от удовольствия.
Марина уперлась руками ему в грудь, чтобы оттолкнуть, и поняла, что
делает ошибку. Стоило ей до него дотронуться, как внутри чтото дрогнуло,
и она убрала руки, боясь, что они выдадут ее слабость.
Избегая его взгляда, она неуверенно произнесла:
- Ты что делаешь? Отправляйся к своей любовнице. Ты мне тут не нужен.
- У меня нет любовницы, и я тебе нужен, - ответил Гедеон тихо, нас-
тойчиво глядя ей в лицо.
|
