Айворс Кэтрин - Ее первая любовь - Скачать бесплатно

- Раньше муж и я держали гостиницу. На втором этаже комнаты, внизу
ресторан, магазин...
- А теперь? - спросила Джин.
- Теперь построили новое шоссе и гостиница не нужна. Когда шоссе не было,
сюда не так просто было попасть. Туристы, добравшись к нам, жили тут
неделями. Говорили, что нигде так не отдыхали: тишина, горы, океан... Словно
другой мир... Они даже телефоном пользовались в исключительных случаях...
Женщина оживилась, глаза загорелись. Она была в том счастливом времени,
когда ее дело процветало и жизнь имела смысл.
- А сейчас? - снова спросила Джин.
- Сейчас? - Миссис Роджерс возвращалась из прошлого. Сейчас туристы
останавливаются внизу, в городе. Там шикарные гостиницы, дискотека,
рестораны, казино... Никому уже не нужна тишина. Сюда они приезжают на
машинах: покатаются на яхтах, взберутся на гору и бегут обратно в свой
"рай"...
- Что же вы теперь делаете? - спросила Джин.
- Ничего.
- Вы живете вдвоем с мужем?
- Я живу одна. Муж умер. А прислугу пришлось отпустить...
- Но ведь... - Джин не рискнула сказать, что одной страшно. Но миссис
Роджерс поняла:
- Я привыкла. Хотя, конечно... - Она не договорила. Спросила у Джин: - Вы
приехали погулять или по делу?
- Погулять.
- Если хотите заночевать, идемте ко мне, - пригласила она. - Я не возьму
с вас денег.
- А можно в другой раз? - Джин подумала о Стиве. - Я еще приеду.
- Буду рада. - Миссис Роджерс говорила искренне. - Спросите, как пройти в
гостиницу "В горах" - так называют мой дом. Его тут все знают.


Глава 5
Шеф-повар Грегори

Джин вернулась поздно вечером. Фрэнк был еще на работе. Джин вымылась и
легла, но лампу не гасила, чтобы брат увидел свет и заглянул к ней. Она
хотела узнать, какие события произошли в ее отсутствие и нужно ли ей завтра
вставать на рассвете или можно поваляться.
Фрэнк вернулся скоро. Джин правильно рассчитала: он понял, что она дома.
Войдя, спросил как ни в чем не бывало:
- Как съездила?
- Хорошо. - Она вопросительно посмотрела на него.
Фрэнк сказал:
- Можешь поспать подольше. Теперь будешь работать на кухне. - Джин
раскрыла и без того огромные глаза. - Тебя перевели, - пояснил он.
Она кивнула с тем же выражением удивления и облегчения.
Он не стал вдаваться в подробности. Это был нелегкий день. Вернее,
необычный. Вскоре после ухода Джин к нему прибежала юркая Бриджит. Прежде,
когда в нем была нужда, за ним присылали Риту, но после их разрыва, о чем
все узнали, связной стала Бриджит.
Она бегом взлетела на его этаж и не могла отдышаться.
- Иди!.. "Фантомас" разбушевался: твоя красотка не явилась на работу!
Фрэнк надел костюм и пошел на расправу. Он не очень волновался, решив,
что увольнение Джин - это не катастрофа. А выместить на нем недовольство
шефу не удастся: швейцары не подчинялись повару.
- Где сестра? - спросил Грегори.
Его голос взобрался на рискованную высоту, и Фрэнк мысленно зажмурился.
Убедившись, что высота взята благополучно, Фрэнк ответил:
- Не знаю.
Его спокойствие остудило шефа, и тот удивленно переспросил:
- Не знаешь?
- Нет. Джин сказала, что ей необходимо уехать, но куда, не сообщила...
- Могла бы предупредить, - почти миролюбиво сказал шеф.
Фрэнк согласился. Официант Арчи, который в это время был в кухне, сказал:
- Клэр за такие фокусы уволили.
Грегори повернулся к нему всей своей мощной фигурой:
- Тебя не спрашивают! Что там у тебя? - Он говорил о заказе: - Оставь и
иди в зал.
Когда Арчи ушел, шеф сказал Фрэнку:
- Молодая и глупая. Ее надо опекать... Поставим в кухню на резку овощей.
Это было решение, с которым полагалось соглашаться. Но Фрэнку оно не
понравилось. Арчи прав: официантку Клэр уволили за то, что отлучилась на
полчаса и клиенту пришлось ждать. А Джин вообще не явилась! Отчего же такое
снисхождение? И как шеф собирается "опекать" Джин?
Фрэнк привык во всем советоваться с Ритой. Но после того, как Рита стала
невестой его сменщика, считал неудобным навязывать ей свои проблемы.
Он стоял у подъезда ресторана, привычно приветствуя гостей. И вел
мысленный диалог с невидимым собеседником:
"У Грегори есть жена и взрослые сыновья. У него и в мыслях не было
приставать к девчонке. Просто он пожалел Джин, видит, молоденькая..."
"В том-то и дело, что молоденькая! А когда бес в ребро, сыновья не
помеха!.."
"Но ведь Клэр тоже красивая. К тому же у нее дети, а мужа нет. Ее бы
пожалеть. Так нет, не пожалел!"
"Да. Но там пострадал клиент, и шеф не мог оставить проступок без
наказания, а здесь подвели лично его, и он простил!"
"Все равно подозрительно..."
Фрэнк не заметил, когда Рита тронула его за рукав. Он оглянулся и не
скрыл радости. Рита смотрела сочувственно. Фрэнк вспомнил ее слова:
"Хлебнешь ты с ней!" Теперь, отвечая на них, он сказал:
- Ты была права.
- Ничего, - сказала Рита. - Молоденькие всем нравятся. Но Грегори не
дурак, не станет вредить себе, портить карьеру. А мы присмотрим... Радуйся,
что девчонка уйдет из моечной...
Она освободила Фрэнка от сомнений, он успокоился. Подкатывали дорогие
машины, из них выходили разодетые женщины. Фрэнк знал многих и о многих. Их
жизнь, их истории были не такие красивые и безобидные, какими казались,
когда они, улыбаясь, шествовали в дорогих нарядах. Но сейчас он думал, что
когда-нибудь из такой машины появится Джин. Сумела же она поступить, как
хотела и как было невозможно для другого, хотя бы для него, Фрэнка! А с нее
не только не взыскали, а даже как бы поощрили - перевели на более престижную
и чистую работу. Он прожил жизнь, но похожего с ним не случалось. Нет, Фрэнк
не завидовал. Наоборот, радовался за сестру, которая в своих поступках была
свободна и не оглядывалась, как он...
Рита подвела Джин к овощерезке. На ферме у отца была почти такая же, и
Джин с ней справлялась.
- Смотри, чтобы Грегори не приходилось ждать, - сказала Рита. - Он любит,
когда быстро и чисто... Ты перед ним без робости, но с уважением. Поняла?
Джин кивнула. Какой-нибудь день назад она была бы счастлива: так скоро
осуществилось ее желание! Но после вчерашней поездки кухня была ей не милее
моечной. Она хотела вернуться на пристань и ждать Стива.
Грегори, казалось, не заметил появления новой работницы. Джин тоже не
смотрела в его сторону, хотя любопытство подталкивало взглянуть, как он
готовит свои знаменитые кушанья.
Она старалась думать о чем-нибудь далеком и от ее работы, и от пристани,
куда снова придет через неделю. Пыталась вспомнить дом, ферму, дискотеку и
даже соперницу - докторскую дочку Энн. Но громкий разговор официантов,
заказывавших блюда, приказания Грегори, металлическое, фарфоровое,
хрустальное звучание посуды возвращали ее к происходившему вокруг. К тому же
было жарко и раздражающе пахло специями...
При кухне был кабинет шефа. Так называли небольшую комнату, где Грегори
переодевался, пил чай, говорил по телефону и распекал подчиненных. В этот
кабинет он вызвал Джин. Рита успела шепнуть ей:
- Помни, что я тебе говорила!
Джин кивнула, хотя не помнила ни слова из того, что ей втолковывала Рита.
Она вошла в кабинет и остановилась на пороге. Грегори сидел за столом.
Рубашка его была расстегнута, обнажая полную, гладкую шею. Перед ним дымился
стакан с крепким чаем, рядом на серебряном блюдце лежали тартинки.
- Садись, - пригласил он Джин.
Она подошла и села напротив.
- Чаю хочешь?
- Хочу.
Он удивленно взглянул на нее: обычно подчиненные отказывались. Правда, он
вызывал их не для чаепития, а для выволочки. Сейчас ему не оставалось
ничего, как достать из стенного шкафа второй стакан.
Он обождал, пока Джин сделала несколько глотков, и спросил:
- Куда ты ездила?
- Мне надо было.
- Я не спрашиваю "зачем", я спрашиваю "куда"?
Она взяла тартинку и повторила:
- Мне надо было.
- Значит, не хочешь говорить?
- Не хочу.
Он не привык к таким ответам и снова удивленно посмотрел на нее. А она
спокойно - или гак казалось? - продолжала пить чай.
- Собираешься снова ехать?
Джин положила на стол недоеденный кусочек тартинки, отодвинула чай и
уставилась на шефа.
- Моя поездка не касается работы.
Он хотел сказать, что уж это он в состоянии сообразить. Разговора с
девчонкой, каким Грегори представлял его себе - она должна была осознавать,
что ее благополучие, ее будущее зависит от него, - не получилось. Все
свелось к тому, что он подал ей чай, а она на все вопросы отвечала "нет".
Продолжать такую беседу не имело смысла. Пусть поработает, может, поумнеет.
- Если вздумаешь снова поехать, предупреди, - сказал он.
Джин опять не соизволила сказать "да". И он знал, что в следующий раз она
скорее всего тоже не станет никого предупреждать...
Рита немедленно подошла к ней:
- Чего он хотел?
- Мы пили чай.
Рита грустно улыбнулась.
- Девочка, не морочь себе голову. Он хотел знать, куда ты ездила! - Джин
собралась било спросить, откуда Рите об этом известно, но Рита продолжила: -
А ты заупрямилась, не сказала, верно? - Она выжидательно посмотрела на Джин.
Не дождавшись ответа, договорила: - Грегори не насильник. Он боится жены и
вообще трус. Но если ему не уступают, он запросто выгоняет с работы. Хозяин
ресторана не станет тебя защищать. Для него шеф-повар важнее...
Грегори больше не приглашал Джин пить чай, но она ловила на себе его
раздевающие взгляды. Хорошо помнив, как поступает шеф с женщинами, которые
"не уступают", сдаваться все же не собиралась. Она больше не надевала
"мини", заменив короткую юбку брюками, а поверх блузки накидывала халат.
Фрэнк заметил эту перемену. Но Джин ничего не объясняла. Все равно он не мог
помочь. Да и в чем помогать? Заставить шефа перестать смотреть на нее?
Если б не Грегори с его влажными глазами, Джин была бы довольна
повышением по службе. В моечной она оставалась один на один с грязными
кастрюлями. Никого и ничего, кроме жирной горячей воды, пара, запотевшего
кафеля и неприятного запаха объедков.
В кухне тоже была мойка. Но здесь мыли хрусталь, фарфор, серебро... Все
сверкало чистым, сухим блеском. Забегали официанты. Заполняли подносы
тарелками, чашами, соусницами с кулинарными шедеврами шефа, от которых
исходил аромат, способный пробудить аппетит у мертвого. Сдавая заказ и
получая заказанное, официанты сплетничали о гостях. Большинство посетителей
были завсегдатаями. Их любовницы, их жены, их успехи и неуспехи на
киноэкране, в театрах и в постелях были достоянием обслуживающего персонала,
будь то парикмахер, горничная или официант, откупоривающий шампанское и
подающий салат.
Когда на кухне появлялся Арчи, распространяющий флюиды дорогого
дезодоранта, забивавшего ароматы еды, кто-нибудь обязательно интересовался
его успехами у пожилых клиенток. Тот многозначительно улыбался и уходил,
неся на поднятой руке тяжелый поднос и по-бабьи вихляя узкими бедрами. В
раскрывшиеся на мгновение двери врывалась музыка и тотчас смолкала. Шеф,
поглядев вслед, брезгливо ронял:
- Альфонс...
Каждый вечер, придя из ресторана. Джин доставала записную книжку и
зачеркивала число. Когда оставался один день до свидания со Стивом, она
сказала Рите:
- Завтра я уезжаю.
- Грегори скажешь?
- И не подумаю.
- Скоро вернешься?
- Мне бы хотелось - никогда.
- Ты в чем-то не уверена?
- Не знаю.
- Все равно желаю удачи!..
Джин с трудом заканчивала смену, каждую минуту поднимала голову и
смотрела на стенные часы. Она ловила на себе сочувственные и ободряющие
взгляды Риты, но губы не складывались в ответную улыбку.
Дома она дождалась кузена и сообщила о своем отъезде.
- Опять до вечера? - спросил тот.
- Не знаю.
- Но ты предупредила Грегори?
- Зачем? Он не мой родственник.
- Второй раз он не простит тебе.
- Фрэнк... Нет, ничего... Ты первоклассный брат!
Фрэнк усмехнулся, ему было приятно, и он решился:
- Понимаешь, Джин... Я тебя вызвал сюда, и твои родители вправе...
- Особенно мама? - Она лукаво покосилась на него.
- Да... То есть... Если у тебя что-то изменится, поставь меня в
известность.
- Обещаю, Фрэнк.


Глава 6
Звездный Питер Скотт

Стив сказал: от двенадцати до часу. Она была на пристани за два часа до
двенадцати. Матрос в выгоревшей красной рубашке и джинсах сидел на своем
обычном месте. Он узнал Джин:
- Понравилось у нас? - Он был доброжелателен, и Джин кивнула. - Хотите
покататься на лодке? - Это было заманчивое предложение. Он заметил, что она
колеблется: - Можно на моторке. Или на паруснике - сегодня ветер...
Решившись на морскую прогулку. Джин предпочла бы парусник, но она не
имела права рисковать. Она не ответила матросу, и тот замолчал, потом
занялся лодками.
Джин будет сидеть на этой скамье до часу, что бы ни случилось! И еще час:
могут быть непредвиденные обстоятельства, и Стив задержится. Джин поймала
себя на том, что не верит, будто он придет. Не сможет или не захочет, но не
придет... Однако она все равно будет ждать...
В половине четвертого Джин встала. Нога у нее затекла, она потерла ее и с
силой притопнула. Матрос обернулся:
- Уходите?
- Как пройти в гостиницу? - спросила Джин. - Ту, что на горе?
- К Марии?
- К миссис Роджерс.
- Ну да, к Марии... За аптекой пойдете вверх, там будет развилка... - Он
снова занялся своим лодочным хозяйством.
Развилка начиналась сразу за зданием аптеки. Узкая каменистая дорога,
сдавленная подступившим вплотную кустарником, устремлялась круто вверх,
постепенно расширяясь, пока не превратилась в площадку перед розовым домом
гостиницы. По бокам площадки росли кусты с мелкими бело-сиреневыми цветками.
В зазорах между каменными плитами проросла трава. У входа на задний двор
была припаркована машина.
На перилах веранды лежала рыжая кошка, с любопытством следившая за
подошедшей Джин. Она уже собралась окликнуть хозяйку, как та сама возникла в
дверях. Оживленная, довольная. Узнала Джин и пошла ей навстречу.
- Сегодня у меня счастливый день, - объявила она. - Гость за гостем!
Джин не рассчитывала застать здесь незнакомого человека, все равно -
мужчину или женщину. Ей хотелось быть единственным гостем миссис Роджерс.
Она не знала, что потянуло ее сюда - стремление отдалить возвращение в
ресторан, перебить рассказами миссис Роджерс обиду на обманувшего Стива? Но
только не развлекаться с новыми знакомыми...
- Это мой старый постоялец, - восторженно продолжала миссис Роджерс. - Он
приезжал пять лет подряд. Это было прежде. Теперь изредка и ненадолго. У
меня он отдыхает от суеты... - Понизив голос, почти шепотом добавила: -
Очень интересный мужчина! Вы найдете общий язык, я уверена...
- Я тоже!
Джин обернулась на голос и увидела Питера Скотта.
- Я же говорил, что мы встретимся! - сказал он с едва уловимой насмешкой.
- Надеюсь, вы составите мне компанию! Чашка кофе с пирожным?
- Конечно! - ответила за Джин миссис Роджерс. - Я сейчас принесу. - И
весьма проворно для своих лет скрылась в доме.
Джин и Скотт поднялись на открытую веранду, над которой был натянут
полосатый тент. Всюду цветы в низких каменных вазах. Стол, два складных
стула и кресло-качалка дополняли обстановку. Скотт заметил, что Джин чем-то
расстроена, и вежливо, давая ей время успокоиться, принялся рассказывать о
своих фильмах, об актерах, актрисах, о поездках в Европу, в Японию,
вспоминал забавные случаи. Это был полный набор анекдотов и историй,
подлинных и сочиненных, кочевавших из одного его любовного приключения в
другое, - проверенное, безотказно действующее средство для завоевания
женской благосклонности.
Когда миссис Роджерс принесла кофе и пирожные, Джин уже улыбалась.
- А знаете! - воскликнул Скотт. - Я готовлюсь к съемкам нового фильма, и,
думаю, вы подойдете на роль одной из героинь. Обязательно приходите на
пробу! Да, да! Вы фотогеничны: такие глаза... волосы... фигура!..
Миссис Роджерс заговорщицки улыбнулась Джин.
- Деточка! Вы еще будете звездой! Правда, Питер? - Довольная, она
удалилась.
- Идемте, я покажу вам дом, - сказал Скотт, когда они выпили кофе, и, не
дожидаясь согласия, увел Джин с веранды. - Прежде здесь жили по
десять-двенадцать человек. Днем каждый делал что хотел. А вечером собирались
в гостиной...
Джин подумала, что в гостиной с камином, диванами и роялем, среди
двенадцати гостей мог оказаться и Стив. Недаром он позвал ее в эти места.
Можно было спросить о нем у хозяйки гостиницы. Наверное, та помнит рыжего, в
симпатичных веснушках постояльца. Но Джин тотчас отогнала эту мысль. Она не
желала при Скотте спрашивать о Стиве...
Скотт увлек ее в комнаты. В каждой стояли цветы, полы прикрыты коврами.
Было тихо и уютно. Не хватало только гостей.
- А это мой номер, - сказал Скотт, открывая дверь в угловую комнату, - Я
всегда останавливаюсь здесь.
На диване валялись журналы. Рядом с сигаретами лежали носки. Ваза с
цветами была переставлена со стола на подоконник. Скотт сбросил на пол носки
и журналы, почти силой усадил Джин на диван и сел рядом, придвинувшись к ней
вплотную.
- Ну, ну!.. - проговорил он, прижимая ее плечи к кожаным подушкам. - Ты
же сама этого хочешь!..
Джин была ошеломлена. Ей хотелось расцарапать лицо Скотта и вырваться. На
мгновение перед глазами возник Стив. Она рванулась, но Скотт лишь сильнее
вдавил ее в податливые подушки дивана. Джин попыталась крикнуть, но из горла
вырывались лишь глухие, отрывистые звуки. Дыхание Скотта, недавно
побывавшего у стоматолога, пахло лекарством, которое не мог заглушить
выпитый кофе. Кожа, в которую стареющая звезда постоянно вбивала увлажняющий
крем, была липкой. Джин затошнило. Сцепив зубы и зажмурившись от отчаяния и
ужаса, она застонала. И сдалась...
Никогда в жизни Джин еще не было так плохо. Она лежала, отвернувшись к
стене. Ей хотелось плакать, но глаза оставались сухими.
Скотт сказал:
- Оставайся до утра. Миссис Роджерс можешь не стесняться.
Джин поднялась.
- Ты куда?
- На работу.
- Ты работаешь? - Скотт почему-то удивился. - Что же ты делаешь?
- Режу овощи.
- Понятно... - Он коротко засмеялся. - Но сегодня ты не будешь резать
овощи.
Джин молчала.
- Через три дня - пробы, - сказал Скотт. - Ты хочешь сниматься в кино?
- Нет.
- Не хочешь?
В практике Питера Скотта такое случалось впервые. Женщины, с которыми он
спал, - все мечтали стать кинозвездами. Этой пигалице полагалось испытывать
благодарность и быть счастливой, а она дуется...
- Дело твое, - недовольно пробурчал он.
Джин молча одевалась, избегая смотреть на Скотта. Тот больше не задавал
вопросов. Он был зол на себя: следовало соображать, с кем связываться. И
хоть бы получил удовольствие! Так нет - холодная, как утопленница!..
Утопленница с норовом... Еще пожалуется брату. Швейцар способен закатить
скандал...
- Тебя проводить?
Джин отрицательно мотнула головой...
Дорога скатывалась с горы. Джин шла быстро. Ты потеряла Стива, сказала
она себе. Ей даже показалось, что кто-то рядом повторил эти слова. Но никто
не мог говорить с ней: дорога была пустынна. Джин пошла медленнее,
прислушиваясь к себе. У развилки ее догнала машина. Скотт открыл дверцу:
- Садись...
Она села. Машина, задевая ветки кустарника, покатила по широкому шоссе в
город.
- Почему ты дуешься? - спросил Скотт. - Я ведь у тебя не первый. Или те
были лучше?
Джин не отвечала. Что ему ответить? Что она этого не хотела? Он сам
знает. Скотт искоса взглянул на нее.
- Завтра я за тобой заеду. Поужинаем в ресторане. - Она молчала. Он едва
подавил раздражение: - Ну, ладно-ладно, не сердись. Я заеду и буду ждать
тебя неподалеку, у магазина товаров для собак и кошек, заодно возобновлю
запас кормов для своей своры.
Он подвез ее к станции, обождал, пока она поднялась в салон автобуса, и
поехал обратно к миссис Роджерс.


Глава 7
Ужин в ресторане как средство мести

Братец Фрэнк в прихожей варил кофе. Появление Джин он встретил внешне
спокойно. Еще раньше он дал себе слово не докучать расспросами: если
захочет, расскажет. А не захочет, все равно из нее ответа не вытянешь.
- Кофе будешь пить? - спросил Фрэнк, будто она вообще не отлучалась.
- Буду.
- Ты голодна?
Джин ничего, кроме кофе и пирожного, которыми угостил Скотт, не ела, но
голода не испытывала.
- Нет...
Она долго стояла под душем, смывая с тела прикосновения Скотта. Если б
можно было проделать то же с памятью, стереть воспоминания! Слезы полились
сами собой. Чтобы не услышал Фрэнк, она до отказа открутила краны: шум воды
заглушал ее всхлипы. А покрасневшие глаза можно было свалить на попавшее в
них мыло...
Но Фрэнк ни о чем не спрашивал. Он догадывался, что поездка Джин связана
с любовным свиданием, - другой причины он не мог придумать. Судя по
настроению сестренки, встреча не была удачной или вовсе не состоялась. Тогда
непонятно, почему она так задержалась?.. На ум приходило пророчество Риты, и
Фрэнк уже раскаивался, что взвалил на себя непосильную ответственность,
пригласив молодую родственницу. Хотя, конечно. Джин неплохая девчонка...
За кофе он сказал:
- Ты правильно сделала, что попросила Риту поработать за тебя. - Джин
закашлялась и кашляла чересчур усердно. Фрэнк задумчиво добавил: - Рита
хороший человек.
Было ли это похвалой Ритиной сообразительности, избавившей Джин от
неприятного разговора с шефом, или сожалением, что он, Фрэнк, упустил такую
женщину, как Рита? Джин перестала кашлять и сказала:
- Думаю, тебе надо жениться на ней, пока не поздно.
- Спасибо за совет.
- Не уступай ее толстяку! Она не любит его!..
- Тебе письмо от родителей, - сказал Фрэнк, протягивая конверт.
- Что пишут?
- Я не читал.
- Мог прочитать.
Она разорвала конверт. Почерк был отцовский. Кобыла благополучно
ожеребилась, и теперь конюшня пополнилась отличным жеребенком, которого
назвали Забиякой. Маму, как обычно, мучает мигрень. У тети Элизабет ветром
сломало старую яблоню... И т.д. и т.п. В конце отец выражал надежду, что
Джин ведет себя разумно, и передавал привет Фрэнку.
- Тебе привет, - сказала Джин, засовывая письмо обратно в конверт.
Уточнила: - От папы.
Она сказала, что устала и хочет спать. Но не спала, лежала с открытыми
глазами и, словно наяву, видела домик на краю кемпинга, себя, Стива. Заново
переживала их близость, их расставание, его слова: "Я приеду. Ты веришь?.."
Скотта она ненавидела. Она ненавидела всех: раздевающего взглядом
Грегори, - липкого Арчи. Но представила, как тот же Арчи, изгибаясь, ставит
перед ней серебряную соусницу, а толстый Грегори, которому немедленно
донесут, что она в зале, побежит подглядывать сквозь щель в портьере. И
решила принять приглашение Скотта поужинать с ним. Она им всем покажет!..
Рита кивнула: вернулась, ну и хорошо. Ни слова, что работала за Джин.
Если б Фрэнк не сказал, Джин об этом и не знала бы. Шеф покосился:
появилась? Давай, мол, работай...
В пластиковой корзине уже лежали вымытые, почищенные овощи. Джин должна
была обеспечить дежурные салаты и гарниры "розочками", "спиралью",
"соломкой" и прочей овощной бижутерией. Она включила машину и оглянулась. У
выхода из кухни в зал девушка в голубом халате автоматическими движениями
снимала с транспортера чистый хрусталь и фарфор и аккуратно составляла на
мраморную столешницу: рюмки к рюмкам, тарелки к тарелкам. Забегавшие
официанты, не глядя, привычно брали нужный предмет.
В дальнем углу, недалеко от специальной печи, на таком же, как у шефа,
длинном столе старик-кондитер и две негритянки-помощницы готовили фирменные
торты и пирожные...
Днем в ресторане народу было немного. Основная жизнь начиналась поздно
вечером, когда подкатывали на "кадиллаках" богатые клиенты, прожигающие и
проедающие жизнь в казино и ресторане.
Джин закончила резать овощи и, стараясь не привлекать внимания,
выскользнула в коридор, где впервые встретилась с шефом и откуда оба
подглядывали за жующими клиентами. Сейчас центральный зал был освещен не в
полную мощность, столики заняты лишь на треть. Лазерный диск в музыкальном
центре негромко крутил хрустальную мелодию Моцарта в исполнении Британского
Королевского оркестра...
Джин глазами отыскала столы, которые обслуживал Арчи. Она и Скотт будут
сидеть за одним из них! Мысль о Скотте передернула ее. Почему она его не
убила? Не расцарапала всего так, чтобы он долго-долго не мог показывать свою
рожу на экране? Отвратительный тип, притворяющийся героем?! Он еще пожалеет,
что так поступил с ней!..
Отсутствие Джин на кухне никто не заметил: шеф отдыхал у себя в кабинете,
остальные были заняты работой. Она подошла к Рите, которая медленными
мелкими глотками пробовала соус. Рукава ее халата были закатаны по локоть,
обнажая розовые руки. Джин сказала:
- Вечером я буду ужинать в большом зале.
Рита улыбнулась, и Джин не поняла, относилась улыбка к ее сообщению или к
качеству соуса. И вообще - слышала ли ее Рита?
- Я сказала Фрэнку, - сменила тему Джин, - что он должен на тебе
жениться.
И на эту реплику Рита ничего не ответила, но ее розовые щеки вспыхнули.
Слышала, все слышала, решила Джин. Она вернулась к овощерезке. Корзина
снова была полная. Теперь в ней лежали кочаны красной капусты. Такая капуста
росла у отца на ферме. Приезжали закупщики, и отец продавал им капусту,
кукурузу, пшеницу - много чего... Может быть, эти кочаны с их поля? Хотя
зачем так далеко везти? Здесь своя растет... Джин передвинула тумблер на
"соломку" и нажала пуск.
Появился шеф. Интересно, подумала Джин, как он отдыхает? Пьет кофе или
спит? Наверное, спит. Когда он уйдет на пенсию, шефом, возможно, станет
Рита...
Джин старалась отогнать мысли о Скотте. Хорошо бы послать его подальше и
вычеркнуть из памяти то, что случилось. Но тогда она должна вычеркнуть и
мечту вырваться в другую жизнь - куда угодно, лишь бы никому не кланяться!
Она никогда не воображала себя актрисой. Этой дури у нее не было. Конечно,
как многие ее сверстницы, она играла в школьной самодеятельности. Всякие там
спектакли и шоу по случаю праздников - Дня благодарения. Рождества,
окончания учебного года. Говорили, у нее неплохо получалось. Но она не
относилась к этому всерьез. Однако, если Скотт даст ей роль, она научится и
будет играть не хуже других!.. Но "просто так" ее никто не станет снимать. А
другой режиссер может оказаться не лучше Скотта. Так что коль уж такое
произошло, она не упустит свой шанс.
Она не заметила, как за спиной встал Грегори. Некоторое время шеф
наблюдал за ее работой. Придраться было не к чему - нашинкованная капуста
возвышалась пышной горкой. Он сказал:
- Еще раз сбежишь, можешь не возвращаться. - И отошел.
- Ну и не вернусь! - негромко буркнула она вслед.
Смена закончилась - так, восемь вечера. В ее распоряжении два часа. Через
два часа Скотт будет ждать ее у шопа, торгующего кормом для собак и кошек.
Скотт упомянул, что дома у него кошки... или собаки и что он собирается
купить для них корм.
Джин раскрыла чемодан. Она искала то, чего у нее не было, - платье, в
котором пойдет ужинать. Самое красивое годилось разве для дискотеки в их
городке. Лучше уж остаться дома, чем позволить насмехаться над собой. Здесь
мысль споткнулась: как ей пришло в голову, что над ней кто-то посмеет
насмехаться? Ее тетка, та самая, у которой ветер сломал старую яблоню и
которая перешивала для Джин платья матери, не раз говорила, что с такой
фигурой, как у Джин, надо ходить вообще без платьев! Нет, над ней никто не
будет смеяться! Все эти красавицы, украшенные драгоценностями, еще будут
завидовать ей...
Она отправилась в ванную, где провела полтора часа. В оставшиеся тридцать
минут Джин надела юбку, короче которой были разве что крохотные трусики, и
тонкую блузку, позволявшую видеть то, что положено скрывать. Затем провела
щеткой по не поддающимся приглаживанию волосам и, спустившись на улицу,
проскользнула незамеченной мимо Фрэнка, торчавшего у ресторанных дверей.
Белый "кадиллак" Скотта стоял перед дверьми собачьего магазина. Самого
Скотта в машине не было, и Джин не стала подходить. Она выждала, когда
нагруженный пакетами и коробками Скотт вышел из шопа, сунул покупки в
багажник и, оглянувшись, - Джин спряталась за выступ стены - закурил и сел
за руль. Она подумала, что сейчас он уедет. Но Скотт продолжал курить, не
закрывая дверцы. Повременив несколько минут, Джин подбежала, сделав вид, что
запыхалась. Скотт оглядел ее с головы до ног: вырядилась в идиотскую
юбочку... Он потер ладонью лицо и рассмеялся.
- Я могу уйти, - холодно произнесла Джин.
- Нет, нет... - сдерживая смех, сказал Скотт. Он понял: она ничего не
рассказала брату, иначе тот не отпустил бы ее. Значит, все сошло...
Питер Скотт предвкушал спектакль, ожидающий его в ресторане. Его
приятельницы не лишат себя удовольствия сказать провинциальной дурочке о ее
пошлом вкусе. Но в душе; конечно, позавидуют и молодости, и стройным ногам.
И тем беспощадней будут их комментарии. Мужчины тоже не преминут отпустить
парочку двусмысленностей. Все это заранее забавляло Скотта, и он подумывал,
не дать ли девчонке в самом деле эпизодическую роль? Если, конечно, она не
столь бездарна, сколь вульгарен ее наряд.
Он избегал смотреть на Джин, боясь расхохотаться ей в лицо. Но если бы
взглянул, ему стало бы не до смеха: ее серые глаза горели яростью. Она не
собиралась никому уступать и никому ничего прощать, тем более Скотту, и
вновь с трудом сдержала желание вцепиться в его самодовольную физиономию...
Тут "кадиллак" затормозил у подъезда ресторана. Ее мечта сбылась: она
идет ужинать в "Серебряный якорь". Идет через центральный вход, в главный,
утопающий в огнях зал! Вот только спутник ее не Стив...
Джин скорей почувствовала, чем заметила изумление и гнев Фрэнка. Тот
ничего не сказал: Скотт был постоянным и богатым клиентом, а Фрэнк -
вышколенным швейцаром, который обязан открывать гостям дверь с радушием
гостеприимного хозяина. Швейцар, сверлящий посетителей злыми глазами или
хоть раз высказавший то, что о них думает, может искать другую работу. А с
сестрой он разберется дома...
Скотт все понял. Он, как всегда, приветствовал швейцара, но сократил
ритуал до одной фразы и не спросил "как жизнь? ".
Оказавшись на пороге ярко освещенного зала, Джин струхнула. На мгновение
отчаянная решимость покинула ее, и она готова была повернуть обратно.
Победило желание доказать Скотту, Грегори, всем мужчинам и женщинам,
рассматривавшим ее с нескрываемой усмешкой, что она не кто-нибудь, а Джин
Лоу. И пусть они зарубят это на носу! Это придало ей не только уверенности,
но и нахальства. Она почти непринужденно направилась к столику, который
обслуживал Арчибальд, и села так, чтобы шеф, если будет подсматривать из-за
портьеры, мог хорошо видеть ее.
Арчи не было в зале, видно, получал заказ. Скотт протянул Джин карты в
тисненных золотом папках с перечнем блюд и вин. Она небрежно пробежала
глазами меню с экзотическими названиями. Скотт с полуулыбкой наблюдал за
ней, Джин все больше его забавляла.
Проходы между столиками были достаточно свободны, но Арчи, жонглируя
подносом с дорогой посудой и не менее дорогой едой, выписывал зигзаги,
вызывая - на что и рассчитывал - одобрение посетителей. Это тоже было
спектаклем.
Обслужив клиентов, он подошел к новым гостям. Он хорошо знал Питера
Скотта и еще издали улыбнулся ему. В спутнице артиста было что-то знакомое,
но совместить ее образ с резальщицей овощей - такое ему и во сне бы не
приснилось. Только приблизившись вплотную, официант понял: да, эта дама еще
днем шинковала капусту. Он не смог скрыть удивления и молча смотрел на Джин.
Та первой прервала молчание:
- Ты не узнаешь меня, Арчи?
- Узнаю... как же... - Он пытался сориентироваться: обращаться с ней как
с коллегой, или, только потому что она потрахалась с этим увядающим
красавчиком, он должен... Арчи не успел додумать, что именно следует делать
в сложившихся обстоятельствах, - Джин заявила:
- Мне рагу из кролика! - Подумав, прибавила: - Еще шампанское и
мороженое. - Ее классический набор для гастрономического кутежа.
Официант повернулся к Скотту. Тот сказал:
- Для начала паштет из дичи и русскую водку.
Арчи кивнул как человек, который изучил вкусы постоянного гостя. И уже
собрался отойти к соседнему столику, но Джин остановила его:
- Скажи на кухне, чтобы в рагу положили побольше томатов и каперсов...
Еще в первый раз увидев Джин, Арчибальд подумал, что неплохо завести
роман с новой посудомойщицей. Так сказать, отдохнуть душой и телом. Главное
- телом. И она еще будет бегать за ним! А она, поди ж ты, прыгнула из грязи
в князи! Ему не терпелось сообщить новость на кухне и посмотреть на толстого
Грегори: шеф явно положил глаз на Джин, этого только дурак не заметит...
Появление Скотта с новой молодой любовницей вызвало любопытство и у
публики. К ним подошла Виктория, которую Джин видела в день своего приезда.
Скотт тогда уверял Викторию, что та прекрасно выглядит. Насчет внешности
актрисы у Джин сложилось особое мнение. Но платье Виктории ей понравилось.
Красивым показался и сегодняшний наряд тонкого светлорозового оттенка. Как и
в прошлый раз, шею актрисы обвивала нитка жемчуга.
- Пит! Рада тебя видеть... Ты перестал узнавать старых друзей?.. - Не
дожидаясь оправданий Скотта, Виктория повернулась к Джин: - Мне кажется, я
вас где-то видела... Не напомните, дорогая?
- На кухне.
- На кухне? - Виктория вопросительно посмотрела на Скотта.
- Да, - подтвердила Джин. - Я режу на кухне овощи. Всякие там квадратики,
розочки, ромбики...
- Как это романтично, не правда ли, Скотт? - заметила Виктория.
Скотт молча усмехнулся.
- А раньше я мыла кастрюли. Отменная это гадость, доложу я вам!
- Все мы вышли из низов. - Виктория вздохнула.
Джин засмеялась. Нет, замечание актрисы не было смешным. Просто в эту
минуту Джин показалось, что портьера на зашторенной двери зашевелилась.
Значит, Арчи успел сообщить о ее приходе Грегори, и тот, решив убедиться,
что официант не врет, сейчас глядит на нее. Вот Джин и изобразила бурное
веселье.
- Джин!.. - Скотт не хотел, чтобы актриса рассердилась. Он хорошо знал:
рассерженная Виктория непредсказуема.
- Красивый жемчуг, - похвалила Джин, не обращая внимания на реплику
Скотта.
Виктория потрогала серебристые горошины. Как всякая женщина, она любила
похвалу всему, что касалось ее внешности и наряда. Скотт успокоился. И зря.
- Я тоже куплю такой, - сказала Джин. Виктория снисходительно улыбнулась:
она заплатила за жемчуг уйму денег. - Когда состарюсь и придется скрывать
морщины.
- Джин!..
- Не трогая ее. Пит! - миролюбиво перебила актриса. - Она права: это
очень удобно и красиво, Я желаю, дорогая, чтобы к тому времени, когда вам
придется закрывать шею, ваши средства позволили купить нитку жемчуга.
То был их поединок, и актриса выиграла его. Но больше терпеть дерзости от
девчонки она не пожелала.
- Чао, Пит! Желаю хорошо повеселиться. - Виктория отошла.
- Ну, что, довольна? - Скотт не скрывал раздражения.
- Я не хочу, чтобы надо мной смеялись, - сказала Джин. - Думаешь, я не
понимаю, как на меня здесь смотрят! Я для вас только уборщица, посудомойка!
Арчи принес заказ. Он поставил перед Джин серебряный судок с аппетитно
пахнущим рагу, в котором были каперсы, помидоры и кусочки мяса. Но мясо
Грегори положил не кроличье - шеф-повар заменил его индейкой, заявив, что
"эта соплячка слопает и не заметит".
Однако она недаром выросла на ферме: отец поставлял тушки кроликов в
ресторан ближайшего городка. А сама Джин кроличьего рагу наелась досыта,
очень его любила и могла отличить вкус крольчатины от любого другого мяса.
Когда Арчи принес мороженое, Джин сказала:
- Индюшке было столько лет, сколько твоим старухам в зале...
Арчи молча подвинул к ней вазочку с шоколадным мороженым, из которого
торчал позолоченный бумажный зонтик, и отошел. Джин скорчила вслед гримасу,
вытащила зонтик и, бросив его на белоснежную скатерть, принялась ложечкой
есть мороженое.
- Какая муха тебя укусила? - спросил Скотт.
- А зачем врать, что это кролик?
- Скажи честно, ты нарочно так себя ведешь или всегда такая?
Джин просто обиделась: даже в придорожном кемпинге смогли приготовить
кроличье рагу. Так неужели в роскошном ресторане ничего настоящего, кроме
французских лягушек, нет? Она открыла рот, чтобы все это высказать Скотту,
но увидела направлявшуюся к Скотту красавицу, затянутую во что-то блестящее.
И буркнула:
- Еще одна...
Скотт оглянулся. Красавица, ослепительно улыбаясь - как на рекламе зубной
пасты, подумала Джин, - подошла к их столику.
- Пит! Говорят, ты начинаешь фильм? Надеюсь, для меня оставил роль?
Она подсела за их столик лицом к нему, спиной к Джин, и положила на стол
локоть. Блестящая ткань струилась с плеч, закрывая руку тонкими складками.
Скотт обеспокоенно взглянул на Джин. Та как ни в чем не бывало ела
мороженое. Но он уже не доверял ее безразличию и тихо сказал:
- Мы обсудим это позже, Эдна.
- Но мне удобно сейчас! - капризно сказала та.
Скотт снова посмотрел на Джин, которая задумчиво размешивала позолоченной
ложечкой оставшееся мороженое, превращая его в коричневую кашу.
- Пит!.. - Эдна говорила все тем же капризным тоном. - Ты должен
навестить меня увидишь, какого мне подарили щенка! Знаешь, кто - Арнольд! Он
сказал, что видел меня в "Маленьком секрете" и я великолепна!
Все было враньем: и щенок, которого никто не стал бы дарить, зная, что у
Эдны аллергия на шерсть, и Шварценеггер с его похвалой - все ложь. Спектакль
разыгрывался для Скотта, чтобы пригласил сниматься в фильме. А скорее всего,
для отпугивания Джин - пусть, мол, знает свое место!..
Скотт подбирал подходящие определения для этой великолепной куклы:
безмозглая дура, бездарная врунья, кретинка непроходимая!.. И упустил
мгновение, когда Джин вдруг протянула ему вазочку с мороженым:
- Попробуй!
Он понял ее замысел, но было поздно: Джин как бы невзначай опрокинула
коричневую кашу на спину Эдны. Та вскрикнула, вскочила со стула. Джин тоже
вскочила, схватила бумажную салфетку и принялась размазывать мороженое по
блестящей материи, приговаривая:
- Ах, какая я неловкая!..
Скотт отлично видел, что это не было неловкостью. Типичная женская месть.
Но он не слишком порицал Джин: Эдну следовало проучить...
- Да прекратите же! - вскричала Эдна. В голосе ее сквозили слезы.
Джин продолжала сокрушаться по поводу своей неуклюжести, однако
отступила. Но по ее взгляду вслед Эдне, убегавшей в дамский туалет, нетрудно
было догадаться: она весьма довольна результатами своего усердия.
- Надеюсь, - сказал Скотт, - на сегодня ты исчерпала себя?
- А по-вашему, - у Джин не получалось говорить ему "ты", - по-вашему, я
же и виновата? Если бы это я повернулась к ней спиной, что бы вы мне
сказали?! Что я невоспитанная дура?..
Он подумал, что сейчас и эта разревется, и успокаивающе проговорил:
- Ладно, сдаюсь, ты права. Но портить платье не стоило! Идем!
Они шли по проходу, мимо прислушивающихся к скандалу посетителей. В холле
Скотт сказал:
- Я живу в отеле "Морской лев". Это на берегу, где пляж. Придешь завтра
днем.
- На пробу?
- На пробу.
На улице Скотт повторил громко, чтобы слышал Фрэнк:
- Завтра в четыре. Буду ждать.
В конце концов, швейцарова сестра совершеннолетняя и досталась ему не
девственнице". Ему не в чем себя упрекнуть. Он сел в машину и уехал.
Джин подошла к Франку. Ей не хотелось оставаться одной. На душе было
тоскливо. Она не жалела, что поддела Арчи и проучила Эдну. Даже Скотт
признал, что Джин права! Заодно она показала, что может постоять за себя. Но
все вместе это не доставляло радости. Ей хотелось поговорить с братцем
Франком по душам. Но тот был мрачен, и, видно, если согласится говорить, то
только чтобы доказать, какая она плохая. Ладно, пусть ругает. Лишь бы сейчас
ктонибудь был рядом, думала Джин.
- Будешь ругать? - спросила она.
- Нет.
Он ответил спокойно, но этим кратким ответом и ограничился. Взглянув в
сердитое лицо брата. Джин поплелась домой.
Фрэнк пришел поздно. Джин успела лечь. Она слышала, как он ходил по
комнате, выходил в прихожую, возвращался. Некоторое время было тихо. Потом
он спросил:
- Ты не спишь?
- Нет.
- Я думаю, тебе надо вернуться к родителям...
- Тебе стыдно за меня?
- Не в этом дело.
- А в чем?
- Понимаешь, я не должен был приглашать тебя. Осуждать тебя не могу,
но...
- Ты про Скотта?
- Про него и вообще...
- "Вообще" - это что?
- Твои поездки. Но не в том дело... - Он путался, повторялся: никак не
выговаривалось, что боится, как бы Джин совсем не отбилась от рук. Если
только это уже не случилось.
- Хорошо, - сказала она, - уеду.
Он тут же пошел на попятный:
- Я не гоню тебя. Поживи, осмотрись...
- Я уеду! - уже нетерпеливо повторила она.


Глава 8
Непреодолимая тяга к кислому

Джин никогда не была в этом районе. Она вообще не видела города, если не
считать поездки в автобусе на пристань. Но маршрут автобуса шел на запад. А
отель "Морской лев" находился на юге. Здесь выстроились вдоль берега
многоэтажные гостиницы. Парк, окружавший их, опускался к пляжу. Белый песок,
на котором сидели, лежали, играли в мяч загорелые люди, тянулся длинной
узкой полосой. В сверкающей под солнцем воде головы плавающих знаменитостей
казались поплавками. Это был рай для звезд и полузвезд, желающих отдохнуть в
перерыве между съемками.
Джин шла по дорожкам, вымощенным голубыми плитками. В кадках у подъездов
отелей - яркие красные, желтые, синие цветы. Зеркальные окна распахнуты.
"Морской лев" расположился на короткой безымянной улице. Джин вошла в
прохладный вестибюль. Казалось, прохлада исходила не от невидимых
кондиционеров, а от мраморного, в черных и белых ромбах пола. Портье за
конторкой поинтересовался, чем он может быть полезен.
- Я к Питеру Скотту, - сказала Джин. - Он меня ждет.
Лицо портье не выразило ничего, кроме профессиональной вежливости:
- Второй этаж. Тринадцатый номер.
Скотт не суеверен, не боится числа тринадцать, подумала Джин, поднимаясь
на второй этаж.
Коридор был устлан ворсистой дорожкой, поглощающей шаги. На высоких белых
с позолотой дверях красовались рельефные цифры: одиннадцать, двенадцать...
Пусть только попробует приставать! - Джин нащупала в сумке щипцы для
орехов, которые прихватила у Фрэнка.
Киношная роскошь не остудила ее, и в апартаменты номер тринадцать она
постучала уверенно. Никто не откликнулся. Скотт мог быть в ванной или
разговаривать по телефону, и Джин постучала громче. Затем толкнула дверь и
оказалась в просторной комнате. Из комнаты был выход на балкон. Но и на
балконе Скотта не оказалось. Джин заглянула в ванную. Ванна была наполнена
пенистой водой: здесь недавно купались либо собирались мыться. Джин вошла в
спальню. Легкий сквозняк раздул занавес, закрывавший растворенное окно, и в
комнате запахло морем.
Прямо против дверей стояла широкая кровать. Одеяло было откинуто и на
простыне лежала... Эдна. Рядом с ней спиной к двери сидел Скотт. Он
оглянулся.
- А! Пришла... - Ситуация показалась Скотту комичной, и он засмеялся. -
Пришла на пробу, - объяснил он Эдне.
- Она хочет сниматься в твоем фильме?
Эдна тоже засмеялась. Она лежала, не переменив позы, и только рубашка на
животе подрагивала в такт смеху.
- Все они хотят этого, - сказал Скотт.
Джин продолжала молча стоять. Надо было хлопнуть дверью и уйти, но она
стояла и смотрела, как эти двое помирают со смеху. Скотт первый перестал
смеяться. Джин словно того и ждала - повернулась и ушла.
Она не испытывала ни обиды, ни ревности, ни даже унижения. Ничего, кроме
желания, чтобы этот день скорей кончился. Спустилась в холл с мраморным
полом и через парк вышла на пляж. Песок был сыпучий и горячий. Джин сняла
туфли и пошла босиком. Увидев свободный шезлонг, она села.
Со стороны моря медленно поднималась женщина в широкополой шляпе. Это
была Виктория. Она узнала Джин.
- Вода хорошая, - сказала Виктория, подойдя к Джин. - Идите купаться.
- Я забыла купальник.
- Можно взять напрокат... Вы приехали к Питу? - Она посмотрела на
грустное лицо Джин. - Дорогая, он славный, но у него слабость обещать
хорошеньким девочкам роли. Не надо принимать это всерьез.
Не попрощавшись, Виктория ушла.
Джин встала. Было еще рано возвращаться к Фрэнку, да и не хотелось. Она
пошла вдоль берега, неся в руках туфли. Чем дальше она шла, тем пустынней
становился пляж. Мили через две песок сменился галькой. Джин свернула по
каменистой тропинке к столбам, когда-то служившим опорой для ворот. На одном
столбе болтались железные петли...
Тропинка скользнула за столбы и потерялась на пустыре. Здесь тоже была
галька, валялись старые шезлонги, сломанные зонты. И высокая трава. За
пустырем начинались длинные постройки без окон, с широкими дверями.
Конюшни?.. Дальше виднелись дома, рестораны, дискотека - все как в той части
города, где жил Фрэнк, но беднее и грязнее. Джин не подозревала о
существовании этого района, как, впрочем, не подозревала о богемном рае.
Теперь ей казалось, что она понимает, почему, приглашая ее, Фрэнк писал в
письме: девочке надо пожить в большом городе...
Деревья здесь почти не росли, и тень давали дома, стоящие друг против
друга. Дома были невысокие, не выше трех этажей. Где-то близко находился
порт: над крышами домов виднелись трубы и мачты судов дальнего и каботажного
плавания. Сильно пахло стоялой водой и рыбой. Большинство местных жителей,
похоже, работало в порту или прислуживало в гостиницах, магазинах,
ресторанах. Еще здесь где-то есть хлебозавод, снабжающий город хлебом.
Было жарко, и Джин старалась идти в тени домов. Она зашла в ближайшее
кафе и спросила у барменши пепси. Барменша налила в стакан коричневатую
газированную жидкость, и Джин выпила залпом.
Барменша внимательно смотрела на нее. Днем сюда заглядывали редкие
посетители. Сейчас Джин была вообще единственной, а барменше хотелось
поболтать. Ей уже давно перевалило за тридцать, но лицо еще сохраняло
остатки жгучей южной красоты. Когда-то она приехала сюда в надежде попасться
на глаза одному из многих живущих здесь режиссеров. Устроилась горничной в
гостиницу, думала, что красоту ее заметят и она обязательно станет звездой.
Красоту заметили, но звездой она не стала. А через три года вышла замуж за
местного владельца кафе и встала у стойки, превратившись в барменшу.
Она сразу оценила внешность Джин.
- Ищешь работу? - спросила она.
- Нет.
- Мне нужна уборщица.
- Я не ищу работу.
- Ну, смотри...
Джин расплатилась и вышла. Ее подташнивало. Она подумала, что это от
пепси. Хотелось присесть, но ничего похожего на скамейку поблизости не было.
Ей становилось хуже, и она испугалась потерять сознание. Решила, что долго
пробыла на солнце. Она хотела скорей добраться домой, но не ориентировалась
в незнакомой местности, а прохожие не встречались. Наконец на перекрестке
заметила полицейского. Он тоже обратил внимание на Джин.
- Вам плохо?
- Это солнце, - едва проговорила Джин.
- Проводить вас домой?
- Я, наверное, заблудилась. Мне нужно добраться до ресторана "Серебряный
якорь". Там работает мой брат...
Полицейский, изнывающий от жары, повел Джин за угол, где была остановка
автобуса. Машина вскоре подошла, и полицейский усадил Джин в салон.
Ее укачало, и она боялась, что будет вынуждена сойти, не доехав. Наконец
шофер объявил: "Ресторан "Серебряный якорь", Фрэнк, как всегда, был на
посту. Он разговаривал с кемто из подъехавших посетителей и не заметил
сестры.
Джин добралась до квартиры и сразу приняла ванну. Вода освежила, стало
легче. Она открыла холодильник и обнаружила три крупных ярко-оранжевых
пористых апельсина. Почти машинально Джин взяла один, очистила кожицу и
впилась в кисловатую мякоть. Потом взяла еще один...
Опомнившись, Джин испугалась не того, что съела апельсины, которые Фрэнк,
вероятно, припас для себя, а своей непреодолимой тяги к кислому. Тошнота и
жадность к кислому... Дочери соседских фермере" делились с ней познаниями в
женских проблемах. Да она и сама читала об этом в журналах. У Джин пересохло
во рту и похолодели руки. В голове гулко и больно стучало. Она понимала, что
надо успокоиться. Но была лишь паника, лишившая способности думать. Она
легла и тотчас уснула.
Разбудил ее Фрэнк. Джин вскочила:
- Что?!
- Ты стонала во сне. Тебе что-то приснилось?
- Нет... Я перегрелась на солнце.
- Где ты была?
- Нигде. Ходила по городу.
Утром брат спросил:
- Сегодня тоже будешь ходить по городу?
- Не знаю. Наверное...
Едва дождавшись, когда Фрэнк отправится на работу, Джин ушла. Она должна
разыскать врача. Но среди встречавшихся вывесок и реклам не обнаружила того,
что искала. Спрашивать у прохожих она стеснялась. Наконец, решившись, зашла
в аптеку и попросила дать адрес врача...
Врач оказался совсем молодым. Стекла очков увеличивали его глаза. Джин
они казались самостоятельными существами. Она, не отрываясь, смотрела в
темные зрачки, словно там был ответ.
Врач осмотрел ее и, сняв перчатки, пошел к умывальнику. Раковина была в
углу кабинета.
- Поздравляю, - сказал он, вытирая руки. Джин считала, что поздравлять
можно только в одном случае, и облегченно вздохнула. - Вы беременны. Второй
месяц.
- Второй месяц? Это... не ошибка?
- С вашей стороны, возможно.
- Что же мне делать?
- Рожать.
- Но у меня...
- Тогда делайте аборт...
Она расплатилась с врачом за консультацию и вышла на улицу. Не более
получаса пробыла она в приемной врача, но вокруг все изменилось - люди,
дома, сам воздух! Все отодвинулось, отгородилось от нее. Она выпала из
общего ритма жизни.
Джин стояла совсем растерянная. Она была одна, и ей было страшно. Она ни
с кем не могла поделиться своим страхом - ни с Фрэнком, который не выдержал
даже ее присутствия в своей жизни, а если б услышал о беременности, то упал
бы в обморок... Как и мама...
У Джин оставалось триста долларов наличными. Она могла продолжить работу
в "Якоре" и заработать необходимую на аборт сумму, но из-за Франка придется
искать другое место... Джин вспомнила барменшу из кафе. Конечно, мыть полы
не самое приятное занятие, но позже она подыщет что-нибудь получше... А
если... Конечно! Деньги должен дать Скотт! Джин понимала, что отец ребенка
не он, но укоры совести ее не беспокоили. Питер Скотт обошелся с ней подло -
и обязан хоть в чем-то помочь!
Она купила в аптеке таблетки от тошноты и тут же одну проглотила. Затем
села в автобус, которым вчера вернулась домой, и поехала в порт. Джин не
запомнила ни улицы, на которой находилось кафе, ни его названия, и пошла
прямо, не сворачивая, полагая, что куданибудь да выйдет. Минут через десять
она оказалась в грузовом порту. Здесь не было нарядных катеров и лодок,
аккуратно подметенной пристани, а тем более - цветов. Два судна стояли у
причала. С одного из них подъемный кран снимал огромные сетчатые контейнеры
с рыбой. Громко кричали грузчики, отдавая команды крановщику. Они забирали
контейнеры и грузили их в авторефрижераторы. Кружили и кричали чайки,
надеясь поживиться оброненной рыбой. По берегу слонялись без дела матросы,
бегали мальчишки...
Вернувшись на автобусную станцию. Джин теперь поехала до остановки, куда
накануне не проводил полицейский. Свернув за угол, она сразу узнала улицу.
Здесь было два заведения - кафе и ресторан, отличавшихся только названиями.
Во втором, под вывеской "Выпей и закуси", она нашла знакомую барменшу. Та
тоже вспомнила Джин.
- Надумала? - спросила барменша.
- Надумала.
- Давно бы так. Я же видела!.. Сто пятьдесят долларов в неделю. Открываем
в семь утра. До этого надо вымыть полы. Столы, стулья - все протереть.
Работа через день. День ты, день одна эмигрантка. Она хорошо справляется, но
устает. Поэтому беру тебя...
Джин подумала, что мыть полы через день - это пустяки. Можно подыскать
что-нибудь еще...
- Будем знакомиться, - сказала барменша. - Тереза.
- Джин.
- Где будешь жить?
- Еще не знаю. Хорошо бы поближе.
- Я тебе дам адрес. Это у хлебозавода. Спрашивай хромую Агату. Скажешь,
Тесе послала. Работать начнешь завтра.
- Хорошо.
- Пойдем покажу...
Тереза вышла из-за стойки. У нее были непропорционально широкие бедра и
толстые ноги. Она ступала осторожно, словно опасалась, что маленькие ступни
не выдержат тяжесть тучного тела.
- Вымоешь зал, кухню, кладовку... - Она называла помещения по мере того,
как показывала их. - Если ты расторопная, дела здесь на три часа, не больше.
Но к открытию чтоб все блестело! Метла, ведро и щетка - в кладовке...
Тереза подробно объяснила, как найти хлебозавод, и Джин не пришлось
никого расспрашивать. Самого хлебозавода Джин не видела: его окружал забор,
над ним в небо торчала лишь высокая труба, да из ворот выезжали грузовики с
припорошенными мукой бортами.
Дом хромой Агаты был трехэтажный, белый. Казалось, и его запорошила мука.
Сама Агата жила на первом этаже. Прямо с улицы - комната. Из нее вход в
другую, смежную, и вторая дверь - в кухню.
Несмотря на хромоту. Агата двигалась быстро. Было ей лет сорок. Или
тридцать, а может, все пятьдесят. Агата про себя говорила, что
законсервирована, так как никогда не копила жир, а худых старость берет с
трудом.
- Сдаю, - подтвердила она про комнату. Низкий с хрипом голос выдавал
курильщицу. - Смотри - подойдет или нет...
Она пропустила Джин и остановилась на пороге. Проходная комната, узкая,
больше походила на коридор.
- Кровать заставишь ширмой. - Агата показала на ширму, прислоненную к
стене. - Тебе спокойней и нам не будешь мешать - ко мне гости заходят...
Двести долларов в месяц. - Плату Агата назвала твердо, не оставляя надежды
на уступку.
Джин соображала: двести долларов за комнату плюс еда - почти ничего не
останется. Она хотела было отказаться, но вспомнила про Скотта: если тот
даст деньги, у Агаты можно пожить, пока не избавится от ребенка, а потом
уехать...
- Согласна.
В "Морской лев" Джин добралась тем же путем, каким вчера пришла из
гостиницы в порт. В вестибюле с мраморными ромбами было попрежнему тихо и
прохладно. Портье узнал Джин, но сделал вид, что впервые видит ее.
- Чем могу служить?
Джин не испытывала угрызений совести, собираясь обмануть Скотта, но
предстоящая встреча все же не радовала, и она ответила без энтузиазма:
- Я к Питеру Скотту.
- Мистер Скотт уехал.
- Но он только вчера... - растерянно произнесла Джин. - А когда он
вернется?
Портье поднял брови: он не знает.
- А Виктория?.. Актриса... - Джин глядела на него умоляюще. - У нее
ожерелье из жемчуга...
Он поднял трубку:
- Мисс Кемпбелл? - Актриса, похоже, узнала портье по голосу, тому это
было явно приятно. - Да, мисс Кемпбелл, вас хочет видеть молодая особа...
Говорит, вы встречались... Нет, сказала о вас: "Актриса, которая носит
жемчуг". - Он положил трубку и посмотрел на Джин: - Восьмой номер, направо.
Джин поднялась по лестнице, свернула направо и постучала. Виктория сидела
в кресле. Она недавно проснулась, и лицо без косметического грима показалось
Джин незнакомым, будто перед ней сидела другая женщина. Не то что старше или
некрасивей - другая. Нитка жемчуга лежала на столике у зеркала среди десятка
хрустальных флаконов и коробочек.
- Я догадалась, что это вы, - сказала Виктория, указывая Джин на такое же
кресло, в каком сидела сама. Кресло было в стиле ампир, обитое полосатым
шелком. - Вам нужен Питер?
- Да.
- Он только что уехал.
- Да. Портье сказал. Но мне необходимо увидеть его.
- Это сложно, он начал снимать фильм. У вас что-то срочное? - Виктория
откровенно оглядела фигуру гостьи. Затем потянулась за записной книжкой,
лежавшей рядом с телефоном, полистала страницы. - Вот его номер, возьмите
книжку.
Джин держала изящную книжицу в кожаном переплете, но не звонила. Виктория
поднялась - у нее была прямая, как у балерины, спина - и вышла в соседнюю
комнату.
Скотт ответил сразу. Джин вдруг испугалась. Скотт нетерпеливо сказал:
- Да говорите же!
- Это Джин...
- Джин? Какая?.. А! Ну, что скажешь, малышка?
- Я беременна.
Трубка молчала.
- Я беременна, - повторила Джин.
- Слышал. Дальше!
- Мне нужны деньги на аборт...
- Решила шантажировать? Не прошло трех дней, и уже знаешь, что беременна!
- Четыре...
- Да хоть пять! Больше не звони, если не хочешь неприятностей!..
- Я не по своей воле спала с вами! - крикнула она. Но он уже бросил
трубку.
Джин стояла оглушенная - не отказом, не грубостью, не тем даже, что Скотт
разгадал ее обман. Что-то в ней произошло, еще когда Скотт взял трубку, а
она вдруг испугалась. Испугалась чего? Безрассудности своего поступка?
Своего положения? Она не знала, но чувствовала, что уже никогда не будет
такой, как прежде...
Вошла Виктория. Из соседней комнаты она слышала разговор.
- Поговорили? - Виктория забрала из рук Джин трубку и снова уселась в
кресло. - Мне достанется от Пита. Он не позволяет давать его номер.
Джин ответила невпопад:
- Да, конечно... Я пойду...
Она не помнила, как вышла от Виктории, как спустилась в парк, потом по
берегу дошла до столбов, ведущих в другую жизнь, и только здесь
остановилась... Она должна уйти от Фрэнка. Но прежде необходимо вернуться,
чтобы забрать свои вещи...
У ресторана дежурил Том Кирш, жених Риты. Значит, Фрэнк обедает с дневной