Калинаускас Игоpь - Духовное сообщество - Скачать бесплатно
Игоpь Калинаускас
Духовное сообщество
Что такое духовное сообщество
НАЕДИНЕ С МИРОМ
"Жить надо!"
Игоpь Николаевич Калинаускас
Духовное сообщество
Содержание:
Часть 1
Что такое духовное сообщество
Часть 2
Резонанс между субъективной и объективной реальностями
Взаимоотношения между Я-концепцией и методиками
активной психорегуляции
Часть 3
Духовные пути
Вступительный обзор
Пути воздействия или пути силы
Медитативные пути или активация внутренних ресурсов
Путь хитрого человека или путь управления сознанием
Трансформационные пути или пути преображения
Часть 4
Вместо эпилога
О материальном вопросе
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Что такое Духовное сообщество?
* * *
Мастер, скажите, в чем смысл существования духовных традиций в
мире? Кто и когда может сказать про себя, что он принадлежит духовной
традиции?
Мы выросли в ситуации, в которой духовные традиции практически
отсутствуют. Знания о духовных традициях пришли к нам в основном из
книг, но и они стали доступны недавно. Только некоторые из нас имели
возможность встретиться и общаться с живыми носителями традиции, поэтому
и возник большой перекос в понимании того, что есть духовное сообщество
и что есть сами духовные традиции.
Первый критерий, который мы можем ввести для того, чтобы рас-
сматривать любой вариант совокупности данных под названием "духовная
традиция", - это сравнение предлагаемых моделей жизни по уровню
сложности. Если модель, которая предлагается в качестве духовной жизни,
проще, структурно примитивнее, чем жизнь, которой мы все живем, то эту
модель сразу можно отнести в разряд "убежища".
Использование знаний духовной традиции или специально заново
организованной системы знаний для создания модели жизни, структурно
более простой, однозначной, не имеющей внутренних противоречий,
указывает на то, что человек не справляется со сложностью внешнего или
сложностью внутреннего мира. И как показывает практика, большинство
людей, произнося слово "духовность", имеют в виду именно такую ситуацию.
Это очень важно. Использование духовной традиции, духовной культуры в
качестве убежища и является наиболее распространенным вариантом.
Оформляются эти варианты обычно с помощью самой разнообразной мотивации:
стремление к самосовершенствованию, восхождение "к чему-то там небес-
ному" или, наоборот, нисхождение "к чему-то там сатанинскому".
Независимо от мотивационного оформления, от того, во имя чего и зачем, -
при анализе обнаруживается, что человек пытается создать себе или
психологическое, или практическое жизненное убежище. Он упрощает свою
внешнюю ситуацию за счет специально организованного внешнего мира
(например, секта, община) или свою внутреннюю организацию за счет
создания внутренне непротиворечивого, структурно простого мира, тем
самым уходя от напряжения, сложностей и противоречий, и в любом случае
оказывается в убежище. Чаще всего оправданием такого "ухода" служит
такой мотив, как самосовершенствование.
Давайте спросим любого человека, который объявил себя духовным
искателем,-что такое жизнь в духовности? Как он себе это представляет? И
большинство нарисует очень простую картинку, организованную по очень
простым правилам, и чаще всего это будут правила самоограничения или
правила канонической формы. Все. Реального конкретного содержания,
которое любой человек передает, когда рассказывает о своей жизни, вы не
услышите. А поскольку нужно как-то построить аксиоматику, т.е.
ценностную структуру этого упрощенного мира, то создается
сверхценностная идея. Сверхценностью, как правило, становятся
переживания. Все содержание духовности как убежища сводится к
переживаниям, "особым переживаниям", которые объявляются
сверхценностными, или же к переживаниям общения, к простой, ясной
структуре общения по принципу: все мы хорошие, все мы любим друг друга,
все мы мирные, тихие. Необходимость убежища осознается как со стороны
рационального знания, так и со стороны духовной традиции. Существует
целая категория людей, которые нуждаются время от времени в такого рода
убежищах, и поэтому эти убежища существуют, существовали и будут
существовать. Но когда человек, претендующий на серьезное отношение к
традиции, к духовному сообществу, пытается свести к убежищу всю задачу
духовной традиции - это просто выдает его незнание. Если бы это было
так, т.е. если бы столь структурно упрощенная духовная жизнь была
возможна, то духовное сообщество давно бы перестало существовать. Оно бы
сохранилось просто как абстрактная идея или в виде отдельных общин,
которым большее или меньшее время удавалось бы существовать, но
производить ту продукцию, которую человечество получает от духовного
сообщества, они бы не смогли. Прежде всего разграничением между духовным
убежищем и духовной традицией как таковой является понятие работы и
пути. Подлинным содержанием духовной традиции, естественно, является
движение к истине. Любая духовная традиция, в какой бы форме она ни
представала перед нами, прежде всего является предложением пути к
истине. Основной ценностью любой духовной традиции является истина в том
качестве, в котором она в соответствии с принципом времени, места и
людей определяется. Любая живая духовная традиция содержит в себе
рефлексию о том, что достижение истины есть самая сложная из всех
сложных задач, которые человек может поставить перед собой. Естественно,
что сам путь и жизнь в этом пути содержит огромное количество деталей,
конкретного содержания, конкретных противоречий, опасностей, соблазнов,
спадов, подъемов. Описание этого пути содержит не меньшее количество
подробностей, эмоций и т.д., чем описание любой жизни вне традиции. Это
первый разделительный рубеж. Если в убежище истина как достижение только
декларируется, а основными ценностями являются моменты переживания, то в
духовной традиции как таковой, на Пути, существует лишь единственная
ценность - истина. Все остальное обесценивается. Иногда это обес-
ценивание, при неправильном понимании технологии, отсутствии достаточно
полного знания, приводит к таким срывам, как глубинный цинизм,
деструктивные влияния на человека и т.д. и т.п. Путь полон опасностей.
Эти опасности и эти препятствия, преодоление их, а также сопутствующие
переживания и сопутствующее открытие в себе каких-то способностей, воз-
можностей - все это обесценено тем, что единственная ценность,
осознаваемая как смысл, к которому все устремлено, собрано,
сконцентрировано ,- это истина, в той формулировке, которая принадлежит
данному духовному учению. Поскольку путь продолжителен, то существует
огромный разброс между людьми: одни находятся в этом месте, другие в
том, есть остановившиеся, движущиеся, движущиеся назад, непрошедшие,
погибшие, живущие - это огромный мир со всеми признаками живого,
конкретного, а не абстрактное "вообще". Этот мир не переносится в книгу,
книги учений духовных традиций, как правило, содержат в себе выжимку,
кристалл, т.е. формулировку истины, как она формулируется в данной
традиции, иногда более или менее полно излагается структура пути (т.е.
основные этапы) и некоторое количество технологических знаний, которые
данная традиция считает возможными для передачи в тексте или через
текст. Чаще всего текст предназначен для работы с ним, а не просто для
"познавательного" прочтения. Когда вы сталкиваетесь с материалом,
который по всем своим признакам не принадлежит к этой жизни (т.е. к
жизни Великого Среднего), то прежде всего следует сориентироваться - что
вы сами ищете и что вам предлагают: убежище, где первый признак - это
простота, структурная обедненность, отсутствие конкретики, максимальная
абстрагированность, или Путь. Путь - это ключевое слово, он изначально
подразумевает протяженность во времени, отсутствие гарантий того, что
цель будет обязательно достигнута, а также всякие сопутствующие
сложности, требующие работы, руководства инструкторов, учителей,
проводников и т.д., требующие для своего осуществления огромной
структуры под названием духовное сообщество, сообщество живых носителей
традиции.
Второй критерий. Он очень интересен, на мой взгляд. Он состоит в
том, что наличие такой мотивации, как самосовершенствование показывает
на непричастность предлагаемого знания к реальной духовной традиции. Из
предыдущего ясно, что духовная традиция как Путь не может предложить
идею самосовершенствования - она может предложить идею постижения
истины, слияния с истиной, т.е. когда бытие субъекта и бытие истины
становится тождественным, становления истины, но она не может предложить
идею самосовершенствования как таковую. Это очень важно.
Правда, возможен вариант, когда людей заманивают, понимая, что
другая мотивация им просто недоступна, и поэтому предлагается некая
система самосовершенствования с расчетом на то, что некоторая часть
людей, вовлекаемая в идею совершенствования, потом обнаружит в себе
более глубокую мотивацию. Или же дело действительно в том, что в
предлагаемом знании от духовного сообщества осталась только внешняя
оболочка - словесная или формальная. По существу дела, к духовной
традиции это не имеет отношения.
Между идеей постижения и идеей самосовершенствования лежит
пропасть. Это совершенно разные вещи. Если мы встречаемся с материалом,
опирающимся на идею самосовершенствования, то в лучшем случае перед нами
продукт, созданный в духовной традиции и отданный на всеобщее
пользование. Вот один из последних свежих примеров: сейчас в
психотерапии у нас и у американцев в особенности стала модной "самая
современная и прогрессивная" методика под названием
"нейролингвистическое программирование". Эта методика - часть одного из
буддийских путей. Когда-то этот материал был секретным и сугубо
эзотерическим, сейчас он оформлен в приемлемой форме и существует в
психотерапии. Всем известна аутогенная тренировка. Это материал,
сделанный в Раджа-йоге. Хатха-йога, которую печатают в наших журналах,
имеет отношение к живой традиции Хатха-йоги только как продукт, произве-
денный этой традицией. Потому что если Хатха-йога путь действительно
духовный, в чем у нас нет оснований сомневаться (хотя нет и особых
оснований утверждать), то он не может предложить идею самосовершенст-
вования. А если мы покопаемся, через кого пришла эта "наша" Хатха-йога и
что там написано в этих книжечках, то мы увидим, что в них изначально
заложена только столь популярная идея самосовершенствования. Каков смысл
этого продукта? Первое - это помощь, товар, которым в соответствии с
законом "время, место, люди" духовное сообщество обменивается с Великим
Средним, внутри которого оно находится. Это результаты исследования, ре-
зультаты работы. В духовном сообществе существует свое понимание работы,
свое понимание продукции. Здесь все сосредоточено на человеке, на
человеческом бытии и на взаимоотношении между человеком и реальностью,
между человеком и истиной. А поскольку духовное сообщество тоже часть
человечества, то продукты усовершенствованных технологий, поисков, зна-
ний поступают контролируемо или иногда неконтролируемо в Великое Среднее
и входят в оборот общей жизни.
Таким образом, мотивация указывает на то, что же конкретно пред-
лагается: убежище или путь. Мотивация, сформулированная как идея некоего
самосовершенствования, явно указывает нам на технологический продукт.
Это важно помнить. Никакого совершенствования в духовной традиции нет.
Происходящие изменения могут для постороннего наблюдателя выглядеть как
совершенствование, но внутри самой традиции нет ни такой формулировки,
ни рефлексии, поскольку единственная цель- постижение. Трансформации,
которые происходят при этом, необходимы для того, чтобы произошло
постижение, они побочный продукт, следствие прохождения определенных
этапов и не являются даже временной целью, потому что совершенна только
истина.
Третий критерий. Следующий критерий связан с полным отсутствием у
нас непосредственного соприкосновения с живыми носителями традиции. Мы
выросли в обстановке гонения и искоренения любых проявлений деятельности
духовного сообщества, поэтому наше представление о живом носителе
традиции - это лубочная картинка или в лучшем случае художественный
образ, очищенный от своей конкретности. Ну, скажем, скульптура Будды. И
то, если внимательно порасспрашивать людей, как они себе представляют
Будду, то выяснится, что даже скульптуру они видят не полностью. Масса
людей совершенно не помнит, что Будда на большинстве скульптур полный. А
по некоторым пониманиям даже, страшно сказать, толстый. А Лао Цзы так
просто пузатый, толстячок. Привычка относиться к живому носителю
традиции как к памятнику, как к неживому, напоминает мне ситуацию, ко-
торая произошла с Роденом. Роден хотел поставить памятник обнаженному
Бальзаку, считая, что этим он передаст суть Бальзака, его гения. Однако
ему не удалось это доказать заказчикам, пришлось одеть Бальзака в ба-
лахон, и исчез замысел, исчез живой конкретный Бальзак Родена, и остался
Бальзак "вообще". Так и мы с вами можем пройти мимо живого носителя
традиции, он для нас неопознаваем. Если же он опознаваем, т.е. он
полностью соответствует нашему художественному образу, то это, как
правило, шарлатан. Это естественно, потому что шарлатан знает, в каком
виде надо предстать. Очень редко это человек, который специально
работает над образом, как, скажем, Раджниш, который во втором этапе
своей работы стал использовать особые костюмы, театр, создав такой
образ, который помог ему еще больше спрятаться, спрятаться за
опознаваемость. В принципе, живой носитель для нас неопознаваем. Поэтому
мы бросаемся из крайности в крайность. Те из нас, кто столкнулся с су-
фийской традицией, готовы видеть суфиев в каждом сумасшедшем, в каждом
пьяном. Потому что - а черт его знает? Когда ты уже понимаешь, что у
тебя нуль знаний, тогда ты готов на все. Оборотная сторона незнания -
или памятник, или уже кругом кишмя кишит... Подлинные же носители
традиции, независимо от того, к какой конкретно традиции они
принадлежат, опознают друг друга совершенно свободно. Наше незнание плюс
существование внутри общества, в котором просто нет возможности получить
навык опознавания таких людей, привело нас к совершенно иллюзорному
представлению о том, как выглядит живой носитель традиции. А вариантов -
миллион. Насколько по-разному выглядят люди, настолько по-разному выгля-
дят и носители традиции. В силу незнания в нашей культуре, в нашем сооб-
ществе, как нигде, распространена шизофренизация духовной идеи. Поиск
абстрактных наставников чаще всего приводит к тому, что начинаются
"глюки", появляются "небесные женихи", "учителя небесные" в экстазах, во
снах, в так называемых медитациях. Естественно, мы не можем отбросить
факт, что один раз на тысячу или на десять тысяч действительно может
произойти такое проявление реальности. Но в большинстве случаев это
элементарный процесс шизофренизации личности, и обычно он заканчивается
если не в психушке, то постановкой на учет в ней же. Какой же выход из
этой ситуации? Прежде всего выход, как всегда, в том, чтобы признаться в
своем незнании. Прежде всего. Признаться в том, что мы не имеем
ориентиров для этого. Если мы попытаемся создать какой-то совокупный
образ, то, во-первых, он будет усредненный, во-вторых, идеализированно
абстрагированный и лишенный своей конкретности. Абстрактные люди не
живут. Абстрактные люди - это памятники или плод воображения. Поэтому
люди с огромной легкостью ловятся в сети шарлатанов и совершенно с той
же легкостью проходят мимо истинных носителей традиции. Человек, живущий
в глубинке Средней Азии и сталкивающийся всю жизнь с детства с
различными проявлениями духовного сообщества, - отличит пира от
суфийского мастера.
Он знает, что пир будет ходить в благородных одеждах, а суфийский
мастер валяться под забором, эпатировать публику или представляться
простым сапожником. Он ориентируется, он видел разные варианты. Мы с
вами не видели их, поэтому мы опираемся на то, что слышали, читали, в
основном опираясь на сохранившуюся в минимальной степени религиозность
культуры - то есть на классические религиозно-церковные образы, в
основном. Это третий источник грандиозной путаницы.
Напомню:
I критерий - разница между убежищем как структурно-упрощенным
вариантом жизни и путем реальной духовной традиции, который всегда
труден, долог и так же полон всевозможных конкретностей, как и любая
жизнь. В убежище - смещение ценностей на переживание, а в пути - одна
сверхценность - это истина.
II критерий - мотивационная разница. В истинной духовной традиции
не может быть такой мотивации, как самосовершенствование, и всякий
материал, в котором самосовершенствование выступает в качестве ведущей
идеи, есть, в лучшем случае, продукт какой-либо духовной традиции.
III критерий - наше абсолютное незнание того, в какой форме может
выступить живой носитель традиции. Отсюда попытка искать канонический
образ, абстрактный образ и, самое страшное, - бестелесный образ. Для нас
это самое страшное. Для индуса, йога искать внетелесного гуру логично,
он с телесными общался очень много. Его внетелесный гуру - это или идея,
или абсолютно конкретное существо. Если вам повезет и вы прочитаете
подробное описание визуализаций этого самого гуру, то вы увидите такое
огромное количество всевозможных конкретностей, что только для ра-
зучивания того, что должно увидеть, нужно несколько лет. Это движется,
это живое, а чтобы вызвать "глюк", ничего знать не нужно, "глюк" - он и
есть "глюк" .
Следующий аспект - отношения между духовным сообществом и Великим
Средним. В этих отношениях есть много разных ступеней, переходов и,
естественно, нет жесткой границы - вот духовное сообщество, а вот все
остальное человечество. Представлять себе это так - значит поставить
мысленный эксперимент, который проделал Гессе в своей книге "Игра в
бисер". Где "духовная провинция" резко ограничена, где все
формализовано. Нет. Духовное сообщество построено прежде всего по
принципу так называемого "незримого колледжа", если пользоваться нашими
европейскими определениями. Принадлежность к духовному сообществу не
есть принадлежность социализированная, это не обязательно монастырь, это
не обязательно какая-то одежда или значок. Это другая жизнь. Прежде
всего это другая жизнь, по другим принципам построенная жизнь. И,
естественно, чтобы жить этой жизнью, нужно быть другим. Поэтому градации
вхождения в эту другую жизнь - разные. В чем принципиальное, основное
отличие между жизнью в Великом Среднем и в духовном сообществе? Как ни
странно, последняя выглядит беднее. (Эта бедность, кстати, и дает почву
для абстрагирования). Чем она беднее? Прежде всего тем, что в ней
отсутствуют захват или экспансия. Сценарий жизни в духовном сообществе
не включает в себя захват территории. По существу своему, но не обяза-
тельно в материальном смысле, духовная жизнь беднее, т.е. она менее раз-
нообразна в своих вариантах. Почему? Потому что в первой части сценария
жизни в духовном сообществе полагается целевое бытие. Люди, живущие
целевым бытием, одержимые, целеустремленные, но не фанатики. Хотя
провести эту грань бывает очень трудно - был Циолковский фанатиком или
нет? Это сложно. Различить удается обычно по результам. Произвел какую-
либо продукцию - значит, не фанатик, а целеустремленный. Ничего не
произвел, а просто шизанулся, впал в паранойю - фанатик. Не случайно
люди, живущие в Великом Среднем по принципам целевого бытия, вызывают
особое чувство: с одной стороны, ими восхищаются, с другой - они вы-
зывают реакцию избегания. Вот мой любимый пример: студент-выпускник,
будущий скульптор, на вопрос: "Хочешь ли быть таким скульптором, как
Микеланджело?" - не задумываясь, ответил: "Да", а на предложение: "Ну,
живи тогда, как он", - ни секунды не задумываясь, сказал: "Нет! Что ,я
сумасшедший, что ли?!". Мы принимаем их продукцию, но не образ их жизни.
В духовном сообществе целевое бытие полагается изначально, а целевое
бытие - бедное бытие. Богатым, в смысле многообразным, оно становится
постепенно, достижение высшей точки возможного для целевого бытия бо-
гатства означает, что наступило время от него отказываться. Наступает
время следующего этапа, следующей большой главы сценария жизни в
духовном сообществе - время целокупного бытия. Эти основные
первоначальные этапы сразу резко отделяют сценарий обычной жизни от
сценария жизни в духовном сообществе. Естественно, что здесь и
происходит отбор. Членом духовного сообщества, по определению, может
оказаться только тот человек, который реализовал целевое бытие и сумел
отказаться от него на высшей его точке. Практически Это и есть вход.
Отказ - это и есть вход. Переключение происходит за счет осознавания,
что та часть пути, которая построена на принципах целевого бытия,
закончена и теперь продвижение возможно только за счет реализации прин-
ципов целокупного бытия.
Естественно, что любой член духовного сообщества, как минимум,
выглядит асоциальным, по той простой причине, что, не имея социального
разрешения, он реализует свое социальное бытие по сценарию, который
Великое Среднее заготовило лишь для великих, знаменитых, для исключений.
Члены духовного сообщества сразу начинают жить по сценарию, разрешенному
Великим Средним для таланта. В этом сценарии тоже предусмотрено, что в
начале пути, пока еще нет продукции, талант пинают со всех сторон. Он
тоже асоциален. Все основные опасности содержатся в первом этапе - этапе
целевого бытия. Почему? Потому что очень легко создать пародию на
целевое бытие, используя его особенности для самооправданий. Для того
чтобы различить целевое бытие из духовного сценария и видимость целевого
бытия - годится тот же критерий упрощения или усложнения жизни, он
помогает обнаружить разницу довольно быстро и спокойно. В духовной
традиции целевое бытие - это очень трудный путь, это фаза восхождения.
Она связана с большим напряжением не только внутренним, но и внешним.
Происходит постоянное усложнение, нарастание трудностей как во внешнем
мире, так и во внутреннем. Чем дальше, тем сложнее, чем дальше, тем
труднее. Поскольку этот принцип совершенно противоположен обычному
сценарию - чем дальше, тем легче,- то естественно, что сам он и служит
критерием отбора и различения. Никакой таинственности не надо- сам
принцип производит отсев. Но те, кто не в состоянии следовать этому
принципу, оказываются не в состоянии осуществить следующий шаг, и все.
Поэтому никакой "лапши" особенной, никакой театральной декорации на тему
таинственности и недоступности - не нужно. Это и без того - тяжело, тем
более, что в силу реальных причин то и дело возникают дополнительные на-
пряжения, связанные с усталостью, со всякими (условно называемыми)
соблазнами. Жизнь Великого Среднего, поскольку ты находишься внутри нее,
не в специальных условиях, размывает тебя, затягивает в свою налаженную
колею. Сама по себе жизнь прекрасна и в обычном варианте, она
действительно прекрасна, если к ней творчески относиться, если быть в
ней духовным, в обычном смысле слова, человеком. Она дает огромное
количество радости, творчества - чего хотите, все можно найти. Жизнь на-
столько многообразна, все можно найти. А тут предлагается бедная жизнь,
особенно в первой фазе - очень бедная, однонаправленная. И поэтому здесь
очень сложно. Другой вариант возникает, когда кто-либо сталкивается с
традицией, где создается специальная ситуация, скажем, монастыря, на
время или навсегда. Традиция развивается внутри замкнутого социума, по
определенным правилам - там, конечно, все несколько иначе. Но и там
проявляется тот же принцип - не всякий послушник оказывается способным
реализовать себя. Далеко не всякий. Каждый человек - штучный человек,
единственный - это основной принцип духовности, и поэтому невозможно
создать структуру, гарантирующую одинаковое достижение всем. Идея урав-
ниловки в духовности возникнуть не может, в силу своей антигуманности.
Она опровергает исходный тезис познания духовного - каждый человек, взя-
тый в его тотальности, есть неповторимость. Конечно, у него есть какие-
то элементы, которые совпадают частично или взаимно перекрываются, но по
сути - конкретный человек есть уникальность. А раз уникальность, то не
может быть одинаковых результатов. Поэтому знание, которое духовное
сообщество добывает и реализует в различных практиках, резко отличается
от того знания, к которому мы с вами привыкли. Привычное знание пред-
назначено для массового человека, оно имеет дело со стандартом. Когда
человек произведен по определенным правилам социализации, то эти правила
делают нас более или менее похожими. У нас нет знания, предназначенного
для штучности. В нашем сообществе вообще недавно появились спецшколы,
кое-какая элитность, разбор по индивидуальным одаренностям и прочее. Но
знания, предназначенного для выявления штучности, пока нет. А если и
есть, то практически все заимствовано в той или иной форме у духовного
сообщества.
Каким же образом духовное сообщество, несмотря на все эти слож-
ности, умудряется существовать в течение тысячелетий и даже в наше
время? Из-за растущей государственности, монополизации наше время -
наиболее суровое для духовного сообщества. Почти везде разрушены
традиционные механизмы отбора, вовлечения, возможности свободного
нахождения духовного источника, свободного самоопределения в этом,
свободного входа-выхода; все время сложно. И жатва не столь обильна, а
работников еще меньше. Каким же образом оно существует? Почему
человечество в своем глобальном инстинкте или саморефлексии все-таки
как-то сохраняет это ощущение, знание, предчувствие - по-разному, в
разных местах и разных временах - необходимости существования духовного
сообщества? Можно сказать, что духовное сообщество - это такой институт
человека, который человечество содержит на протяжении всей своей
истории. Это только мы в нашем европоцентризме уверены, что мы создаем
институт человека, что его не было. Во все времена, во всяком случае во
все исторически фиксированные времена, существовало духовнее сообщество,
занимавшееся человеком и его взаимоотношением с реальностью. Вот это и
есть институт человека. И поэтому духовное сообщество существовало, су-
ществует и будет существовать. Это часть человечества, профессионально
занимающаяся человеком. И если бы мы имели возможность проследить, как
духовное сообщество выдавало свою продукцию на протяжении истории
человечества в Великое Среднее, мы бы увидели, что оно сыграло
колоссальную роль в истории человечества. Мало того, уже где-то на
рубеже той и этой эры, скорее даже во времена V-IV века до н.э.,
духовное сообщество отрефлексировало невозможность переносить свои
законы на все человечество и требовать от него такого пути развития. Оно
уже отрефлексировало специфику того, что это другая жизнь - уже в районе
IV-V веков до н.э. произошла саморефлексия, уже тогда. А ведь са-
морефлексия - это серьезная штука, Великое Среднее только начинает
процесс саморефлексии - осознания себя как единого человечества за счет
того, что создало глобальную проблематику, затрагивающую всех - атомную
опасность, экологический кризис и прочее. Здесь только начинается
саморефлексия, а в духовном сообществе эта рефлексия произошла, как
минимум, две с небольшим тысячи лет тому назад.
Необходимость содержания духовного сообщества несомненна. Вы ведь
сами понимаете, что если бы это не имело смысла, то в ходе исторического
процесса оно уже давно бы погибло. Это не так сложно сделать как в
отдельно взятой стране, так и во всех остальных вместе взятых, если бы
это был вопрос формальный. Но поскольку это вопрос не формальный, это
вопрос жизни человечества, то духовное сообщество существовало,
существует и будет существовать. Это и есть институт человека, и когда
мы сейчас слышим о том, например, что расширяется использование нетради-
ционной медицины - это смешно. То, что мы называем традиционной
медициной, существует совсем недавно, а то, что мы называем
нетрадиционной, является действительно традиционной. Такое восприятие
традиции отражает сдвиг оценки, который у нас есть, это естественно. Мы
выросли в такой культуре, но люди, всерьез интересующиеся проблемами
духовного пути, духовного сообщества, должны осознавать этот момент.
Как и во всяком другом деле, как и во всякой другой профессии, и в
духовной традиции есть период голого энтузиазма под названием
неофитство, есть период, когда это все работает на самоутверждение
личности или индивидуальности. Освоение специфической информации,
получение каких-то специфических навыков, чтобы занять свою территорию в
социуме, утвердиться в качестве неповторимого элемента этого социума, и
как в любой профессии, также неумолимо наступает момент выбора, когда ты
становишься профессионалом, или потихоньку бросаешь это занятие, или
остаешься любителем до конца дней. Это уже вопрос привязанности, любви,
какой-то такой самореализации, внутренней необходимости... Поэтому
существует знаменитый и столь часто мною повторяемый, ставший уже
риторическим вопрос: куда деваются духовные искатели после тридцати пяти
лет? Никуда они не "деваются", они просто начинают жить обычной жизнью,
выяснив для себя окончательно, что другая жизнь их по каким-то причинам
не устраивает. Это естественно, в этом нет ничего обидного. И если
человек это осознает, то он все богатство, которое получил, пока ему
удавалось жить двумя жизнями одновременно, прекрасно реализует в своей
жизни и становится источником радости для окружающих и примером радост-
ного, творческого, глубокого отношения к жизни, одухотворения ее. Если
он этого не осознает, если в нем гордыня по-прежнему бушует, то, естест-
венно, он начнет топтать, быть "анти" - бороться, разоблачать, короче
говоря, не будет жить толком ни в этой жизни, ни в той, хотя эта жизнь
включает в себя борьбу и разоблачение, чего совершенно нет в духовном
сообществе, потому что такие глупости просто недопустимы для взрослых
людей. Вообще духовное сообщество - это сообщество взрослых людей, в том
смысле, о котором мы с вами не раз говорили: в смысле личной ответствен-
ности, беспощадного реализма, беспощадной устремленности. Это сообщество
взрослых людей в полном смысле этого слова, поэтому там просто такие
глупости уже не проходят. Если человечество в целом, условно говоря, в
возрасте подростковом, когда саморефлексия только начинается, когда
наломал столько дров, что повезло, если проскочил, а те, кому не повезло
- те выпали в другую, меньшую часть человечества, т.е. в колонии и ис-
правительно-трудовые учреждения или в больные, в брак социализации. Но
духовное сообщество уже, можно сказать, в солидном, зрелом возрасте. В
возрасте взрослого человека. Хотя я бы не сказал, что это старческий
возраст. Можно сказать, что приблизительно возраст сущностной, если
соизмерять с человеческим возрастом - в пределах тридцати пяти-сорока
лет. Тут не надо преувеличивать. В многочисленных убежищах стало принято
преувеличивать - "тысячелетние учителя". Это все совершенно ни к чему в
духовном сообществе, духовное сообщество гораздо трезвее. Его романтизм
беспощаден и поэтому напоминает трезвость обычной жизни и предельный
реализм, я бы так сказал, который нам кажется чем-то вроде кощунства или
жестокости, или еще чем-нибудь из этой серии. Для подросткового
романтизма такая оценка беспощадного реализма естественна.
- У меня создается впечатление, что духовное сообщество - это
сообщество одиночек, ищущих истину. Одиночек, потому что путь к истине у
каждого свой. Но если их называют сообществом, то более глубинная связь
у них есть, или это чисто условное название?
И.Н.- Я называю его сообществом, потому что каждая традиция создает
определенные структуры, связанные с источником, т.е. с возможностью
прихода людей в традицию с целью обучения и, естественно, со
всевозможной работой, связанной с добыванием знания, его обработкой и
передачей той части знания, которую считает необходимым передать данная
традиция в использование Великого Среднего, и т.д. Кроме того, духовное
сообщество есть живая цепь, поэтому оно не может состоять сплошь из тех
одиночек в большом смысле этого слова. В нем одномоментно присутствуют
все: и те, кто только подошел к порогу, и те, кто уже завершил свой
путь. Это естественно. Кроме того, жизнь традиции, которая связана
только со своим замкнутым социумом, типа монастырского или общинного,
связана с обеспечением этого социума. Жизнь традиции, которая
растворена, т.е. не имеет своего отдельного социума, связана с
проблемами нахождения внутри общего социума. Это масса всевозможной
работы. В каждой традиции очень немногие посвящают себя исключительно
исследовательской работе в областях, находящихся "за концом пути". Чаще
всего это происходит параллельно. Понятие "одиночка" в этом случае упот-
ребляется не в привычном смысле - человек, который живет отдельно и ни в
чем не нуждается, а в том смысле, что это человек не только осознал, но
и реализовал свою штучность. Одиночка он в этом смысле. Не нужно
переносить это понятие автоматически из одной жизни в другую. В
некоторых традициях есть, конечно, классическое одиночество - отшельник,
замкнутый, вообще не выходящий на контакт с людьми, но это очень редко.
Очень. Безумно редко. Гораздо реже, чем мы можем предположить. Об одном
таком одиночке рассказывают, что раз в год на один день он все-таки
появляется среди людей. Сам я этого не видел, но по рассказам - это
самое большое одиночество, которое мне известно. И то мы ведь не знаем,
как выглядит его одиночество, реально, конкретно. Внутренне он совсем,
может быть, не одинок, наоборот. Если в нашем обычном понимании
говорить, то он как раз гораздо менее одинок, чем все остальные люди.
Если традиция растворена в социуме, тогда возникают сложности
внутреннего общения. Кроме того, традиции взаимодействуют между собой.
Ваш вопрос просто навеян фразой из Кастанеды: "Большая птица летает
в одиночку и в обществе себе подобных не нуждается". Стоит помнить, что
сама эта фраза служит определенным целям, это учебная фраза. Она
противопоставлена понятиям одиночества и не одиночества в обыденном,
общераспространенном смысле этих слов. С точки зрения стороннего
наблюдателя можно, конечно, и так сказать, изнутри это выглядит совсем
по-другому. Само чувство причастности к духовному сообществу - это уже
очень много, а через него - причастности к жизни человечества как
целого, когда это становится реальностью, конечно, а не абстракцией.
- Что такое поток?
И.Н.- Да никто не знает, что такое поток. Поток - это что-то, те-
кущее в определенных берегах в определенном направлении. Поток как что?
С позиции второго уровня реальности? Нужно всегда помнить, что всякие
разделения на уровни есть условность, для удобства описания. Во-вторых,
вы же понимаете, что такое Гольфстрим в Атлантическом океане. Понимаете,
да? Что, он отличается от какого-то другого течения, скажем, от реки
Волги? Так и здесь, то же самое, такая же штука, т.е. некоторая
определенность, информационно-энергетическая конкретность, относящаяся к
данной традиции - можно так "сформулировать".
- Постоянно существующая?
И.Н.- Если традиция жива, то да. Существует и такое мнение, что
достаточно долгое время, несмотря на отсутствие живых носителей (живых,
я имею в виду, на первом уровне реальности), традиция может существовать
в латентном состоянии на втором уровне, или в ноосфере. Не надо тут быть
буквалистом, просто ведь когда мы говорим о втором, третьем или о каком-
либо еще уровне реальности, то мы имеем в виду, что реальность в этих
аспектах для большинства людей не открыта. И все, больше ничего. Это же
не значит, что второй уровень находится пространственно где-то в другом
месте. Нет, он тут же, в этом пространстве. Пространство одно, просто
наш контакт с реальностью может быть ограничен, мы можем одним боком
повернуться, другим боком, и реальность к нам может повернуться одной
гранью, другой, несколькими гранями. Пока мы не достигаем состояния
тотального включения реальности в себя и себя в реальность, т.е. того,
что мы называем резонансным состоянием между субъективной и объективной
реальностями, то все равно у нас есть неполнота. И для выражения этого
предощущения или для того, чтобы сообщить об этой неполноте, и вводятся
такие понятия, как "другие уровни реальности". Это просто сообщение о
неполноте, оно подано в такой форме, чтобы сохранялась возможность
порождения определенной мотивации для постижения этой неполноты.
- Можно ли сказать, что все те традиционные религии, которые су-
ществуют на сегодняшний день, - это тоже продукт духовного сообщества?
И.Н.- Несомненно. Большая часть их, если это действительно религия.
Вопрос сложен еще и потому, что очень часто религией называется то, что
религией не является. Упоминания слова "Бог" совсем не достаточно для
такого определения. Это отдельный вопрос. Чтобы его рассмотреть, нужно
говорить о структуре религии, религиозного знания, религиозного
отношения, соборности, и прочее, и прочее. Но то, что первоначальные
толчки мировых религий есть производная от работы духовного сообщества -
несомненно. Первоначальные толчки мировых религий - это всегда новое
знание о человеке. Это переход от одного качества человеческого бытия к
другому. Скажем, мы знаем, что до появления религий человек не ощущал
себя как мировой человек, он ощущал себя как часть какой-то
территориальности, какой-то экспансии в этой территориальности:
афинянином, египтянином, иудеем. Но ничего перекрывающего это - в
Великом Среднем, я имею в виду, - не существовало. И всякий переход к
чему-то "над" - к более обобщенной ситуации - это, естественно,
качественный шаг в развитии человека, человечества, прежде всего в
развитии его сознания и постепенного движения к рефлексии своей целост-
ности. Поэтому появление религий и история движения духовного сообщества
взаимосвязаны.
- В чем специфика работы духовного сообщества сейчас?
И.Н.- Это вопрос сугубо из нашей культуры, вопрос о гарантии... В
общем виде она одна и та же.
- А в продолжении того вопроса о расширении спектра восприятия
человека, от человека-афинянина к ...
И.Н.- Ты немного путаешь причину и следствие. Ведь не может ду-
ховное сообщество ставить это как задачу. У него одна задача - истина, и
эта истина, по определению, сокрыта в человеке и его отношениях с
реальностью, в концепции штучного человека, поэтому знания, возникающие
в духовном сообществе, есть все равно побочный продукт. Знания, которые
возникают и передаются, не есть нечто заранее предусмотренное. Попытка
создать сверхсущество, которое заранее все знает, до конца дней наших -
это другой момент. Знание возникает, добывается, расширяется,
углубляется или, наоборот, не углубляется - возникает вопрос формы, со-
ответствующей времени, месту, людям. Нельзя сказать, что духовное сооб-
щество выше, чем человечество, и оно учит человечество. Это неправильно.
Это совершенно неправильно. Это опять попытка превратить духовное
сообщество в убежище - там папы и мамы, а мы тут дети, и они нас учат.
Нет. Духовное сообщество это не выше и не ниже человечества. Это
специфическая его часть. Это институт человека, который содержится за
счет человечества. Если выселить духовное сообщество на отдельную
планету, то постепенно там опять сформируется Великое Среднее и духовное
сообщество. Позиция делать из духовного сообщества наставников -
неправильная позиция. Это просто люди, профессионально занимающиеся этим
вопросом.
- В чем же тогда специфика этой профессиональной работы сейчас?
И.Н.- Она всегда одна и та же. Всегда это человек и его взаимо-
отношения с реальностью. Специфика - это специфика времени. Время,
место, люди - это и есть специфика. Человечество движется, меняется;
естественно, меняется и сам человек и его познавание, раскрываются новые
аспекты, новые детали. Сама реальность тоже не есть нечто неподвижное.
Она тоже раскрывается. Это такой же естественный процесс, как и жизнь
человечества. Можно говорить о конкретной проблематике, ну, скажем, о
проблематике материального носителя. Она существует, она особенно остро
стоит в наше время в связи с тем, что агрессивность внешней среды резко
увеличилась в связи с экологическим кризисом. Конечно, это актуальный
вопрос. Ну и так далее. Это будут уже сказки о силе. А у меня нет
сегодня намерения рассказывать вам сказки.
- Получается, что, как бы человечество ни взрослело в этом движении
от младенчества к подростковому возрасту, институт человека всегда
будет, будет расклад: Великое Среднее и институт человека?
И.Н.- Дело в том, что духовное сообщество старше только в аспекте
саморефлексии человека. Это ведь не какая-то опережающая
сверхцивилизация. Это концентрация на одной-единственной проблематике.
Это нужно понять. Духовное сообщество не над человечеством, не под
человечеством - но вместе с человечеством. Это принципиально важно.
Очень важно. Конечно, в духовном сообществе, как и во всякой жизни,
случаются различные инциденты. Но это болезни роста. Духовное сообщество
не осознает себя учителем человечества, хотя может иногда пользоваться
такими аллегориями для мотивационных целей. Оно есть специфический урган
этого тела, тела человечества. Это очень важно. Это принципиально важно.
Для того чтобы хоть как-то понять ситуацию, нужно избавиться от идей о
сверхцивилизациях, об учителях, наставниках человечества. Нужно видеть
людей, которые делают свое дело, работают. У них принципиально другой
сценарий жизни в силу их специфической задачи. Я еще раз повторяю:
духовная жизнь беднее, беднее по определению. Не проще, но беднее, менее
разнообразна. Она менее разнообразна, но более сложна, потому что
изначальная посылка создает предельную сложность. Эта посылка
заключается в том, что каждый человек штучен. В этой сложности причина
возникновения таких течений, в которых присутствует власть именно в силу
штучности каждого. "Я более развитое существо, я могу тобою управлять,
значит, я имею на это право." Это так называемое черное, или
сатанинское, крыло. Власть вписывается в социум. Но власть создает и
ограничение в силу конструкции человека, поэтому рано или поздно
человек, идущий по пути власти, опираясь на ту же штучность, т.е.
"благородно" идущий по пути духовной власти, открывает это ограничение.
Иногда он открывает его вовремя, и тогда он в состоянии трансформацию
продолжить, иногда он открывает его поздно, тогда момент трансформации
упущен. Но если вы встретитесь с высококвалифицированным человеком,
идущим по пути духовной власти, вы всегда сможете обнаружить, имея воз-
можность общения, его саморефлексию по поводу ограниченности,
создаваемой самой властью как таковой. Это происходит в силу пси-
хологической конструкции, особенностей самой реальности и человека в
ней, а не из-за каких-либо абстрактных конвенциональных норм. Само нали-
чие стремления к власти создает в конструкции дефект. Поэтому наличие
такого стремления может быть признаком определенного момента развития,
момента пути, или того, что человек попался на сидху.
- А существует ли некая структура внутри духовного сообщества?
И.Н.- Нет.
- А как тогда можно говорить: "человек, идущий по пути духовной
власти"?
И.Н.- Это не структура. Духовное сообщество организуется своими
отношениями с реальностью, по определению. Если в качестве единственной
ценности выдвигается постижение истины, то истина есть - реальность, или
же часть ее, - это зависит от традиции, от уровня ее притязаний. Этим
притязанием организуется и сама традиция. Еще и еще раз - тайна
реального действия состоит в том, что оно совершается реальностью, а
потому нет необходимости в социальной структурированности. В традициях,
которые создают замкнутые социумы, конечно, есть иерархия, это естест-
венно, социум без иерархии не существует. Но в целом доминирует принцип
незримого колледжа, мы разбросаны по миру, но работаем над одной темой,
и время от времени необходимо информацию передавать, обмениваться ею.
Этим объясняется феномен мгновенного опознавания между членами духовного
сообщества. Следует понимать, что когда мы говорим о возрасте духовного
сообщества, о том, что оно старше, то имеются в виду не социальные
категории: ребенок, подросток, взрослый. Мы говорим о взрослости в
смысле саморефлексии, способности к организации структуры своей жизни
как взрослой, т.е. со всей полнотой ответственности. Хочу вам напомнить,
что, употребляя разнообразные понятия, следует точно определять их
контекст. Изменения контекста раскрывают другие смысловые грани понятий.
- Наша реальность очень обусловлена и линейна. Как совместить
наличие причинно-следственной обусловленности и линейности нашей
реальности с отсутствием такой причинно-следственной связи в большой
реальности, в большом пространстве?
И.Н.- Вы, наверное, спрашиваете так: наша картина реальности
такова, потому что такова наша ситуация жизни: причинно-следственная
обусловленность... Сейчас понятие о причине усложнилось, причина
становится структурной, многоплановой, находится в диалектических
отношениях со следствием - это уровень развития знаний, в том
традиционном смысле знаний, о котором мы говорим. Другое дело, что
линейность эта задается самой композицией социума. Практически это
задается не композицией реальности, а композицией жизни. Сценарий жизни,
по которому живет большая часть человечества, задает момент линейности,
разграничивает взаимоотношения с реальностью и даже дифференцирует эти
взаимоотношения по социальным слоям, по иерархии знания, по иерархии
власти. Не нужно переносить этот принцип на реальность как таковую - это
важный момент. Ведь если бы не было этого ощущения самой реальности, то
и не было бы пищи для духовного сообщества. Тогда нужно было бы работать
над проблемой личного бессмертия, для того чтобы сохранить духовное
сообщество, потому что не было бы притока в него. Ведь зов реальности -
это и есть духовный зов. Наступает момент, когда человек вдруг начинает
искать другую жизнь. Иногда это действительно так, иногда это просто
неудовлетворенность социальной позицией, своей персональной судьбой или
еще чем-то. Но если это духовный зов, то это всегда зов реальности. И
тогда человек выглядывает как бы за пределы сценария жизни. Не случайно
многие люди говорят о том, что это с ними случилось после столкновения
со смертью. Импульс к поиску дало нахождение на пороге смерти, или
смерть какого-то близкого человека, или просто зрелище любой смерти, или
размышление о ней. Почему? Потому, что это как бы принудительное выгля-
дывание из своей трубы, из потока жизни (вынырнул человек и вдруг что-то
там увидел), часто такой импульс связан с черепно-мозговой травмой.
Почему? Мозг мобилизуется, происходит сверхкомпенсация на преодоление
травмы, и в этом сверхвозбужденном состоянии сознание начинает открывать
в себе самом какие-то новые возможности. За счет сверхстрессового
состояния самого мозга. Похожий сверхстресс бывает в ситуации
столкновения с живым носителем традиции. Это всегда по-разному. Но в
любом случае мы можем говорить о том, что произошел контакт с
реальностью, не заслоненной сценарием жизни, сценарием жизни не только
личной, а и всеобщей жизни людей. Известно, что был проведен большой
опрос среди американцев по поводу мистических переживаний. Каждый пятый
из опрошенных ответил, что это у него было в жизни и это было самое
замечательное, прекрасное, но каждый второй из тех, кто имел такое
переживание, сказал, что не хотел бы, чтобы оно повторилось. При всей
положительной его оценке. Есть еще один мало изученный момент: почему
одного человека неизвестное привлекает, а другого пугает, почему в одном
человеке доминирует исследовательский рефлекс, если проводить аналогию с
животными, а в другом - охранительный. Вот, скажем, берут крыс. Одна из
них бежит к кормушке - и все, а другая видит дырку сбоку, за которой
неизвестно что, забывает про кормушку и лезет в эту дырку. Почему? В ней
доминирование исследовательского рефлекса. Похоже и с людьми. Некоторые,
столкнувшись с неизвестностью, захотят выяснить, что там, а некоторые
захотят отгородиться, создадут дополнительные механизмы психологической
защиты, чтобы вытеснить это впечатление или это ощущение.
- Все ли наши события обусловлены?
И.Н.- Это совершенно не имеет никакого значения. Я думаю, что самое
творческое отношение к своей ситуации состоит в том, что судьба есть
результат диалога, т.е. взаимодействия между вами и реальностью. Она
есть результат этого взаимодействия, а не некое расписание. Расписание
есть в самой конструкции жизни, но не в судьбе как таковой. Как бы мы
много ни узнали о заданности, а мы будем узнавать все больше и больше, -
это не превратится в рок, в фатальность по той простой причине, что
будущее принципиально множественно. Принципиально множественно для
каждого конкретного человека и для человечества, и даже для вселенной.
Реальность принципиально вариантна в аспекте движения во времени, прин-
ципиально множественна. Сказать, что все предопределено, - это опять же
сотворить убежище. Я сделал все, что мог, но увы... Нет, это не так.
Просто мы еще слабые, мы еще дети. Эти защитные конструкции для нас
чрезвычайно важны, мы уже говорили с вами, что все эти заборчики,
оправдания, защитные механизмы чрезвычайно важны, без них сознание
просто бы не появилось и не выжило. Человечество не сходит с ума в
полном составе только потому, что изобрело великолепную систему меха-
низмов психологической защиты и блокировки. Иначе сойти с ума было бы
намного легче, чем заболеть гриппом. Однако это, к счастью, не так. В
этом великая сила сознания. Но в этом же и ограниченность науки о
человеке в том виде, в котором она существует в нашей западноевропейской
традиции, потому что нет профессионального знания о том, каким должен
быть профессиональный исследователь человеческой жизни, самого человека
и его отношений с реальностью. Нет такого знания. Поэтому вся наука
строится совершенно по другому принципу; принципы, относящиеся
совершенно к другим наукам, переносятся на науку о человеке, о
человеческой жизни. Такое знание существует в духовном сообществе, но
путь в духовное сообщество, как известно, - дорога без возврата. Это
тоже нужно знать, потому что происходящие на духовном пути трансформации
- это действительно трансформации, в обратном порядке они, может быть, и
возможны, но опять как сознательное действие. Нужно понимать, что можно
быть и непрофессионалом в духовном сообществе, можно быть содействующим,
относящимся к этому уважительно, помогающим. Там, где традиции еще живы,
где это вплетено в культуру, - "божьих людей" всегда принимают, кормят.
У нас это немножечко иначе, поэтому в нашем регионе распространяются
широко только те традиции, которые имеют знания о том, как
реализовываться в обстановке отсутствия традиционной культуры. Это очень
сложно, это творческая задача для духовных традиций. Вспомните, с чего
началось проникновение одной китайской духовной традиции: с примитивной,
под видом каратэ, идеи самосовершенствования, идеи самообороны и т.д.
Теперь уже У-шу, как идея духовного самосовершенствования, как
психотехника. И вот глядишь, потихоньку получается такая ситуация, в
которой, как сказал один мой хороший знакомый: докажи, что ты не китаец,
если у тебя один из любимчиков Лао Цзы. Ты ведь уже китаец, в каком-то
смысле, в культурном смысле, не говоря уже обо всяких других вещах. Это
и есть творческие задачи, которые решают традиции, поддерживая свою
жизнь. Тибет. Казалось бы, какая колоссальная традиция. Но пишет же
Тартанг Тулку о том, что они засиделись в своей библиотеке. И только
вторжение китайцев помогло осознать, что надо взять свои книжки и
разъехаться по миру. Так что все движется, все процессуально.
- Насколько широко по нашей стране распространена духовность?
И.Н.- Не знаю. У меня таких сведений нет. Это нужно в какое-то
другое место обратиться.
- Неужели мы совершенно единственные?
И.Н.- Что касается Школы (я могу говорить только о своей традиции),
с твердой уверенностью могу сказать, что в Европе на данный момент
существуют только те общности, которые мы создали и которые ведут
происхождение от меня. В силу определенных причин. В Америке есть, я не
знаю сколько именно, но есть. В некоторых других местах есть. Это
сложно.
- Короче говоря, исключительно мало.
И.Н.- Естественно, это естественно. Я ведь начал нашу беседу с
того, что сказал: "Сегодняшнее время для традиций, не живущих закрытым
социумом, очень трудное." И для закрытого социума трудно, потому что
сейчас где-то поставить монастырь, общину создать сложно. А для тех, кто
живет в растворенном виде, - особенно. Работников очень трудно найти,
есть масса и других причин.
- Потом и способности надо иметь.
И.Н.- Ну, что касается способностей, способные люди всегда есть. Но
это ведь не все.
- А что, научное общество не способно прийти к истине?
И.Н.- Оно приходит к истине, как оно ее понимает. Эти два подхода к
истине взаимодействуют. Думаю, что такие науки, как психология, судя по
тому, что произошло за последние двадцать-двадцать пять лет, все больше
и больше впитывают в себя продукцию духовного сообщества. Это как раз
один из тех каналов, которые наиболее легко впитывают в себя. Потом
традиции научились использовать воздействие суггестивной передачей. Это
такие книжечки, которые читают миллионы людей. Я думаю, что между наукой
и традицией живая связь всегда была, есть и будет. А как оно дальше
впереди - Бог знает. Но я думаю, важно для судеб человеческих то, что
наука во многих своих позициях научилась усваивать продукты духовного
сообщества и делает это практически сознательно. И не только психология,
а, скажем, физика, астрофизика и целый ряд других дисциплин. Это
достаточно легко проследить, если заняться специально этим вопросом.
Скажем, введение в научный оборот медитативного состояния как особого
состояния. Скажем, то что сделал Налимов. Она (наука) не может быть асо-
циальной. Ее никто тогда не будет содержать. Науку государство содержит.
А человечество содержит духовное сообщество по необходимости.
- Но это временное состояние науки? Не может быть такого, чтобы
слились эти два направления когда-нибудь? Это принципиально невозможно?
И.Н.- Слились, чтобы стать тождественными?
- Ну, чтобы не было противоречий.
И.Н.- Противоречия будут. Ведь если не будет противоречий - не
будет движения, не будет разницы. Тогда это тождественное состояние. Я
думаю, что будут все равно. Только различие будет более тонким, более
творческим, более взаимотерпимым. Со стороны духовного сообщества
терпимость всегда есть. Как известно, в науке оставили свои дела и имена
многие люди, принадлежавшие к духовным сообществам, и это не всегда было
известно при жизни. Бируни, скажем, и другие суфийские ученые -
астрономы, логики, математики, медики и т.д. Но все-таки принципиальная
разница, я думаю, сохранится. Но это уровень моих знаний о духовном со-
обществе. Вы должны понимать, что это мой уровень знаний и моя способ-
ность выразить это на понятном языке. Потому, что тут еще две разные
вещи, связанные между собой, - может быть знаний очень много, а
способности выразить их на языке понятном - мало. Может быть и наоборот.
Так что это мой уровень знаний. Но мое ощущение таково, что человечество
не должно превратиться во что-то однородное. А значит, будут
существовать духовное сообщество и научное сообщество - просто отношения
между ними будут меняться. Они будут все более позитивными, творческими
и взаимообогащающими. Но сливаться, я думаю, им просто не нужно. Это все
та же идея - что все должно стать одинаковым, тождественным. Нет, целое
должно состоять из достаточного количества разнообразных деталей.
- В духовном сообществе сейчас существует задача оформления
некоторых знаний в научные рамки. С какой целью это происходит?
И.Н.- С целью передачи, внедрения этих знаний в Великое Среднее.
- Чтобы они через науку вошли в человечество?
И.Н.- Это всегда существовало. Всегда определенное количество
продукта передавалось.
- Но раньше оно передавалось без науки.
И.Н.- И через науку. Но когда не было науки - это другой вопрос.
Всегда было обращение через искусство. Когда появилась наука и особенно
с того момента, когда она стала влиять все больше на жизнь человечества,
как могло духовное сообщество не отреагировать? Это было бы просто
неадекватно. Есть знания, которые есть смысл нести через такую форму.
Они, естественно, трансформируются и теряют с точки зрения внутреннего
употребления, но они становятся доступными. Это проблема обмена, отдачи
продукции. Что же хранить ее у себя, прятать? Может быть закрытая ин-
формация, которая, будучи поданной в общепринятом виде, служит деструк-
тивным целям, может быть информация, для которой нет адекватного словес-
ного хода. Но, как правило, это адаптируется и даже постепенно
становится общим местом. Как же не делиться добытым с человечеством?
Человечество и его наука развиваются и все больше готовы к усвоению
этого знания, ведь невозможно было передать, например, буддийскую
технику, которая сейчас называется нейролингвистическим
программированием, пока не было науки в таком качестве, в котором она в
состоянии была бы это усвоить, перевести на свой язык. Или, например,
попытка, которую сделал Тартанг Тулку с передачей своей картины
реальности. Я знаю, что физики очень этим интересуются, ищут, как это
перевести. Все время идет взаимодействие. И нельзя сказать, что это
односторонний процесс, потому что и духовное сообщество, естественно,
усваивает все, что происходит в области культуры, науки, и тоже транс-
формирует для своих нужд. Это часть одного целого- человечества, а не
отдельная провинция. Это часть одного целого. Просто мы к этому
экзальтированно относимся, в силу того, что для нас это как бы с неба
свалилось. Там, где нормальное течение жизни не прерывалось, все знают
(к примеру, в Средней Азии), что можно найти носителя традиции и
попытаться стать суфием в любой момент. Но не идут все же. Но все знают,
что это где-то тут рядом. Знают даже, что могут встретиться разные
варианты. И для них нет в этом экзальтации - ну суфии, ну плотники, ну
ученые. Они понимают, что это часть чего-то одного. Для нас в этом есть
экзальтация, поэтому у нас и неверное к этому отношение. Хотя если взять
русскую империю в конце прошлого - начале нынешнего века, - так тоже
было нормально. Все интересующиеся знали, что есть теософы, суфии,
третьи, десятые, двадцать пятые... В необразованных слоях тоже было
разнообразие традиций: странники, божьи люди, знахари, лекари, ведьмы,
колдуны - это же все было. Скажем, на Украине в силу каких-то причин
сохранилась преемственность знахарства. Об этом все знают - там баба
Оля, там дед Алексей, дед Петро - иди учись, кто тебе мешает? Поэтому
это вопрос нашего экзальтированного к этому отношения. А экзальтация
стимулирует гордыню, прежде всего. Иначе получается, что оно есть, а я
вроде как этого не могу, обидно. И начинаются всякие искажения. Но
каждый человек знает, что одни идут в спортсмены, а другие не идут, идут
в музыканты и не идут... Это же такое дело. И вот одно из моих дел в
миру - это деятельность, способствующая снятию этой экзальтации, потому
что экзальтация лишает правильного видения этой проблематики и создает
ненужный, совершенно дурацкий антураж вокруг нормального дела, и поэтому
люди просто путаются, не могут отличить убежища от духовного пути и т.д.
- это вполне осознанная часть моей деятельности.
Заканчивая, я хочу вам еще раз напомнить, что Путь - всегда на-
долго, намного. Это принципиально важно. Если человек об этом забывает,
то начинает дергаться и делать всякие глупости. Это всегда нужно
помнить. Я, сидящий перед вами, пример очень удачный с нашей точки
зрения, в том смысле, что у меня от встречи с учителем до окончания пути
прошло всего двадцать лет, и это очень счастливый вариант. Нужно хорошо
помнить, что это трудная профессия, и ничего зазорного нет, если вы не
станете профессионалом. Ничего зазорного нет. И не надо злиться и
дергаться - все это гордыня. Путь для каждого штучного человека имеет
свои штучные особенности, и это вопрос не только учебы и наличия
квалифицированного инструктора, это еще и вопрос качества устремленнос-
ти. Практически, совершенно правы те книжки, в которых сказано, что
главный учитель - это ты сам, тот, кто в тебе. Та устремленность,
которая есть в тебе. Если она сопровождается разумом, если в этом нет
экзальтации и жажды чего-то "сверх-сверх... и как можно быстрее", то вы
пройдете столько, сколько... я бы сказал - захотите, понимая
устремленность как хотение. А ведь это очень просто, каждый из вас может
набраться немного решимости и посчитать, сколько хотения он тратит на
это, на это, на то... И, соответственно, какой результат он может
получить. Можно посчитать деятельность, но это как-то... потому что
бывает и скрытая деятельность, и трансформированная деятельность. А вот
хотения можно посчитать. Обычно, когда человек говорит: "Я все время об
этом думаю" - это означает от тридцати секунд до полутора минут в сутки,
в среднем.
* * *
Мастер, Вы говорите, что жизнь в духовном сообществе- это
принципиально другая жизнь. В чем это принципиальное отличие?
Ваш вопрос возвращает нас опять к любимой на сегодня теме: проблема
смысла, смыслопорождения. Давайте еще раз попробуем вместе поразмышлять
над ней. Возьмем такое противопоставление: бессмысленно и со смыслом...
Что это такое в повседневной человеческой жизни? Когда мы ощущаем
бессмысленность чего-либо, чего нам не хватает? По какому признаку
возникает переживание бессмысленности? Давайте поделимся друг с другом,
просто так, своим пониманием, своими размышлениями на эту тему, потому
что это не вопрос из задачника. Пусть каждый попробует. Что является
критерием бессмысленности, отсутствием смысла в чем-либо?
- Когда тебе плохо, начинаешь думать, почему плохо, и ищешь тут
смысл и не находишь.
И.Н.- А когда хорошо, не надо смысла?
- А когда хорошо? Но чаще всего я не ... просто хорошо.
И.Н.- Все. Понятно. Это и есть ваш смысл.
- Может быть, это связь между результатом и поведением? Ну, скажем,
жизнь и результаты.
И.Н.- Так что же? Если результата нет, какого хотелось, значит, нет
|
