Борьба с ведомством в средневековой Европе и в России - Религия и мифология - Скачать бесплатно
подворье
составляло основу хозяйства и повседневной жизни, а община удовлетворялась
большей частью потребностью в общении, обмене знаниями и опытом.
Перейдем же теперь к вопросу наиболее нас интересующему - как
происходило преследование колдунов и ведьм на Руси, как сложился
отрицательный образ ведьмы у славян.
У славян ведуны и ведьмы сосуществовали достаточно мирно со своими
односельчанами, практически ничем не отличаясь от них в своем образе жизни.
В каждом селе был свой ведун. Если им часто и приписывались злые,
враждебные действия, то во многих случаях колдуны и ведьмы были просто
необходимы крестьянам. Враждебный характер действий ведьм - результат более
позднего влияния. В язычестве же колдовство имело благое, чистое
назначение. Ведьма, так же как и знахарка, обладала способностью предвидеть
и прорицать, врачевать (то есть очищать от болезни), славилась мудрыми,
чарующими речами, ценилась за свои сверхъестественные знания. Колдунья,
таким образом, служила своеобразным посредником между высшими силами и
человеком. Позднее, с принятием христианства образ ведьмы демонизировался,
стал символом всего язычества как эпохи непросвещенной, бесовской.
Во времена язычества народ понимал ведовство как чудесный божий дар;
весь объем познания сосредотачивался в умении понимать таинственный язык
природы, которая была наделена божественным обликом, наблюдать и
истолковывать ее явления и приметы. Ведение было высшей премудростью: оно
соединяло человека со стихиями воды, огня и света, над которыми гадали и
предсказывали, которым молились и приносили жертвы. Функции ведунов были
подобны функциям жрецов. Колдунов призывали для очищения не только от
болезней, но и от нечистой силы - домового, лешего, кикиморы. Волхвы
защищали молодоженов от чар и вреда нечистого. К ним приносили даже детей,
и они давали им ладанки, амулеты, служащие предохраняющим средством от
всякого сглаза, чар и влияния нечистой силы. Колдуны и ведьмы призывались
во всех трудных случаях жизни. Они собирали травы и коренья, из которых
делали чудодейственные мази и снадобья, обладали способностью угадывать
вора и врагов, снимать с сердца кручину.
Остатки старинных молений уцелели в заговорах, заклятиях, загадках и
некоторых народных обрядах и песнях. Жертвоприношение и гадание
сопровождались речами, обращенными к божеству. Первая молитва у всякого
народа была первым песнопением. Вот почему песни для народа получили
священный характер. Песня, представлявшая собой одновременно и молитву и
заговор, была напрямую связана с колдовством. Такое значение песни и
сопровождавшей ее пляски объясняет неприязненность к ним христианства,
боровшегося с языческими остатками.
Ведун сохранял знания о религиозном языке мифов, понимание которого
постепенно стало недоступным большинству; ведунам и ведьмам отводится роль
избранников божьих, более одаренных по сравнению с другими. Они - народные
предсказатели и учители. Народ прибегал к ним за помощью, веря, что они,
как близкие к божествам и понимающие их знамения, имеют дар предвидения,
могут открывать правду. Волхвы пользовались уважением народа, тем более что
первоначально они выделялись из числа старейшин рода.
Образование из волхвов и ведунов класса жрецов требовало долгого
процесса, который был прерван принятием христианства. Поверья о колдунах и
колдуньях в течение многих столетий изменились во многом, потеряли прежнюю
ясность. С ведьмами для народа соединились все остатки языческих поверий и
тот враждебный характер, который был придан им в христианскую эпоху.
Положительное значение ведьм видится теперь только в их способности лечить
болезни и угадывать скрытое.
Ведьмам стали приписывать полеты на Лысую гору, на шабаш, кражу светил
(луны, месяца), превращения в разнообразных животных. Вообще о ведьме
говорят, что она или старуха незапамятных лет или молодая красавица, а
колдун - всегда старик. Такое представление сделается совершенно понятным,
если вспомнить, что языческие богослужения и жертвоприношения совершались
старшими в роде, стариками и старухами, и что во всех религиозных языческих
обрядах девушки принимали живое и непременное участие, так как язычество
выше всего ставило творческую силу молодости, красоты и плодородия,
боготворило «красну девицу зарю» и само Солнце первоначально представляло
в образе юной и прекрасной женщины.
По ночам ведьма обыкновенно расчесывает по плечам косы, надевает белую
рубашку, садится верхом на помело (кочергу, метлу, ухват, лопату и т. д.),
заварив в горшке зелье, чтобы стать невидимой, и вместе с дымом очага
уносится в трубу на вольный свет. Самые важные полеты ведьм бывают два раза
в году, на коляду (от Рождества до Крещения) и Купалу (в ночь на 24 июня),
совпадающими с двумя главными праздниками язычества. Колдуны и ведьмы
собираются вместе с нечистой силой на Лысой горе, чтобы гулять всю ночь
напролет на шабаше.
Собрание колдунов и ведьм, или шабаш, есть мифическое представление о
древнеязыческом богослужении, которое совершалось с особенным торжеством..
На Лысой горе собирались колдуны, ведьмы и бабы-яги - лица, которые
выполняли все функции, относящиеся к языческому богослужению: ворожбу,
гадания, врачевания и т. д. Колдуны и ведьмы летали на гору, которая лежала
у Киева. Киев был главным городом язычества, в нем жил великий князь. В нем
стояли кумиры, идолы, которым поклонялись. Горы у славян-язычников были
священными местами жертвоприношений и игрищ. После принятия христианства
именно на горах, на холмах - местах наиболее близких к богу - стали
возводить храмы. «Лысая гора», открытая возвышенность, где нет ни
человеческого жилья, ни растительности, представляет собой удобное для
религиозных игр и обрядов место. Это гора священная. На Лысой горе колдуны
и ведьмы собирались для совещаний, общего веселья и пиршества, что
соответствовало характеру языческих празднеств, которые сопровождались
песнями, музыкой, плясками. Публичным совершением браков и очищений,
требовавших полного обнажения. Эти празднества соединялись с общими пирами,
на которых ели жертвенные яства и пили жертвенные напитки до излишества.
Летописцы, усвоившие дух христианского учения, смотрели на эти
празднества как на крайнее явление разврата и безнравственности. Остатки
подобных празднеств и игр жили в народе до позднейшего времени, о чем
свидетельствует Стоглав. Царская грамота 1684 г. Такое «срамословие и
безстудство» в эпоху христианства представлялось до того нечистым,
греховным, что родилось поверье об участии в этих празднествах темных, злых
духов и о связях их с ведьмами.
Атрибуты домашнего очага: труба, через которую вылетала в небо ведьма,
помело, веник, ухват, которые она использовала для полета, получили в
глазах язычников религиозное значение и были первыми орудиями при его
жертвоприношении. Также и другие атрибуты кухни (зажженные лучины,
заслонки, сковороды, тазы) употреблялись при языческом богослужении,
которое еще не успело развиться до того, чтобы создать особые жертвенные и
богослужебные орудия. Способность летать идет от веры древних славян в то,
что ведьма, совершая жертвоприношение божеству, наделяется его силой, его
могуществом. Ведьма уносится в трубу в белой сорочке и с распущенными
волосами, что было необходимо для участвующих в служении божествам света.
Белый цвет - цвет светлых божеств, и потому священный и благотворный.
Распущенная коса - символ девственных, полных сил. В христианскую эпоху
простоволосие (непокрытая и распущенная коса) стало рассматриваться как
грех.
Выше говорилось о священном значении песен, музыки и плясок в язычестве.
Ими сопровождались и празднества. Пляска - обыкновенное и любимое занятие
ведьмы. Плясать ведьмы и колдуны ходили в места, где появлялись зеленые и
желтые круги, создавшиеся в силу физических причин, но воспринимаемых
людьми как дело рук божества. Колдуны и ведьмы плясали в кругу или водили
хоровод. Круговая линия была священна. Через нее не могла переступить
нечистая сила (вспомним Хому Брута, очертившего вокруг себя в церкви круг,
чтобы ведьма не могла его достать). Круг - образ небесных светил и символ
солнечного оборота. Религиозные круговые пляски символизируют приобщение к
таинственному знанию, к сверхъестественным силам, выделяя колдунов в особый
разряд людей. Таинственные песни, которые ведьмы пели отправляясь на игрища
и при самом их совершении, посылали человеку здоровье и богатство.
По болгарскому поверью, колдуны и ведьмы могут снимать с неба месяц,
обращая его в корову, из молока которой приготавливалось масло для лечения
неизлечимых ран. По нашим преданиям, если случится лунное затмение или тучи
неожиданно закроют месяц - тогда, значит, ведьма украла с неба это светило.
Скрадывание месяца и звезд, составлявшее обычное занятие ведьм, главным
образом производилось ими в праздники коляды и Купалы (вспомним, как черт
у Гоголя крадет месяц в ночь перед Рождеством).
Полеты ведьм на Лысую гору, доение крестьянских коров, получили
враждебный характер. Ведьмы вместо помела стали использовать для своих
поездок лошадей, которые от этого стали худеть. Более того, ведьмы могли
отправиться на Лысую гору на мыслях спящего человека, который на другой
день чувствовал себя измученным и полумертвым. В христианскую эпоху против
ведьм и колдунов, как и против нечистой силы, были придуманы разные
средства, чтобы не подпускать их к скоту (ладан, святая или крещенская
вода, кресты, священная верба, страстная свеча).
Действия колдунов, направленные в язычестве на добро, в христианстве
получили злой характер. Знахарь, говорил народ, может располагать дождем и
градом, по желанию насылать их на людей. Доение коров, ранее имевшее
символический характер доения коров небесных, дававших плодородие земле, не
только получило враждебное значение, но сало рассматриваться как страшный
грех. Ведьм стали обвинять в уничтожении урожаев и голоде. Приношение даров
природы в качестве посвящения и умилостивания божества стало представляться
христианством делом самым греховным.
Указанные изменения в характере верований, связанных с ведуном и
ведуньей, совершились с утверждением христианства на Руси как
вероисповедания господствовавшего. Разумеется, изменение это совершалось не
всецело, не во всех местностях и не относительно всех древних верований и
обрядов. Новое верование не отрицало того, во что верили славяне ранее; они
только приписывали языческие верования началу злому, демоническому.
Вера в возможность отрицательных действий со стороны старших и знающих
женщин (так-то: похищение с небес светил и росы, дождей и плодородия) была
так велика в XI в., что родичи без сожаления отдавали на расправу своих
матерей, жен и дочерей. Но поскольку всеобъемлющего и ослепляющего страха
перед ними не возникало, то преследования ведьм носили локальный характер.
В основном ведьм преследовали в года неурожаев и войн, когда населению
нужно было найти причины тяжести его жизни и его гнев на судьбу находил
выход в преследовании творящих зло людей - колдунов и ведьм. Обвинения в
произведении голода вполне соответствовали грубому и неразвитому взгляду
тогдашнего человека на явления природы.
Г. Даль уверяет, что на Украине существует сказание, взятое из судебных
актов, как одна злая и пьяная баба, поссорясь со своей соседкой, обвинила
ее в скрадывании росы. Обвиненную признали ведьмой и сожгли. Даже сами
знахари и ведьмы потеряли всякое понимание старинных обрядов и верований.
Они действительно стали совершать все то, что им приписывалось (совершать
«заломы» на пшенице, доить коров) с целью повредить своему заклятому врагу.
Ведьм стали обвинять в том, что они портят беременных женщин, крадут у них
из утробы детей, насылают на людей болезни.
В христианскую эпоху и колдуны, и ведьмы подвергались сильному
преследованию; известно несколько примеров о сожжении «вещих жонок» и
кудесников (примеры выше). Противодействие колдунам и ведьмам тем более
было необходимо, что они сами стали во враждебные отношения к новому
учению, открыто хулили христианство и возбуждали народ против духовенства,
которое для ведунов олицетворяло религию, чуждую их интересам, недоступную
их пониманию, направленную против праотеческих заветов. Под влиянием этих
обстоятельств создавалось в народе убеждение о враждебном, греховном
значении ведунов и ведьм, о связи их с нечистой силой, в вместе с тем
создавались новые обряды, направленные против их зловредного влияния. Тем
не менее, ведуны представляли собой хранителей вековых народных культов и
обрядов, которые не так легко было полностью уничтожить. Волхвы
подвергались строгому преследованию именно потому, что они воплощали
прошлое, древние языческие верования. Остатки этих древних верований
хранились в семьях, и потому так легко укрывались от постороннего взгляда.
Духовенство, особенно высшие его представители, видело вред в этой
привязанности к древним преданиям и обрядам и пыталось ей
противодействовать. Оно старалось искоренить суеверное доверие народа к
волхвам, колдунам и ведьмам и преследовало эти лица, как скоро обнаружились
их зловредительские действия. В поучении священникам 1499 года сказано,
чтобы они не принимали в храм приношений от волхва, а в дополнении к
Судебнику указом 1552 года велено было «кликать по торгам, чтоб к волхвам,
чародеям и звездочетцам не ходили под опасением опалы и духовного
запрещения».Духовенство пыталось истребить обычай лечиться у знахарей,
убеждая, что тот, кто лечится у колдуна, губит не только тело, но и душу,
потому что колдуны служат сатане и врачуют его силой. И «Домострой», и
царская окружная грамота 1684 г. требуют прекращения всяческих сношений
населения с волхвами.
Другим явлением, обращавшим на себя внимание духовенства, были народные
игрища, сопровождавшиеся музыкой, пением и плясками. Как уже было сказано
ранее, в древности они составляли языческие празднества, на которых
совершались религиозные обряды, жертвоприношения, гадания, браки и т. д. По
языческим представлениям, музыка и песни имели чудодейственную силу, как и
слова заговора, и вместе с пляской принадлежали к числу религиозных
языческих обрядов. Преследование игр, песен, плясок и музыки началось с
первых времен христианства. Воеводам предписывалось отбирать у любого
музыкальные инструменты, ломать их и жечь, поскольку люди «забыв Бога и
православную веру, последуют скоморохом и прелестником». Такой строгий
взгляд на скоморохов понятен - им придавали особое значение в языческом
мире, сама пляска и пение были необходимыми при языческом жертвоприношении.
И светская, и духовная власть подвергала обвиненных в колдовстве
строгому суду и наказанию. Сожжение чародеев на кострах согласовывалось с
общими убеждениями народа, который, обвиняя колдунов и ведьм в засухах,
неурожаях и повальных болезнях, почитал такую казнь за единственное
средство против постигших бедствий.
Здесь следует заметить, что и в Европе, в которой христианство
существовало уже не один век, велась активная борьба с остатками язычества,
которые наиболее долго сохранялись в народной культуре, в народных
праздниках и мировоззрении.
Крестьян, включенные в аграрные циклы, как и во времена язычества,
разделяли уверенность в одушевленности природы, на явления которой
необходимо воздействовать при помощи разветвленной системы магических
средств. От умения применять подобные средства зависели урожай и здоровье
скота, так же как душевное и физическое благополучие населения. Деревенская
магия была далека от христианства, и главными носителями ее считались
сведущие люди - колдуны и колдуньи, предсказатели и целители.
Магический подход к природе распространялся и на христианские обряды.
Для обеспечения урожая жители прихода во главе со священником совершали
религиозные процессии по полям; эффективным средством против насекомых -
вредителей с/х культур служила анафема; для предотвращения градобития
звонили в церковный колокол. За помощью обращались наряду со знахарями к
святым. Но вместе с тем народ видел в святых могущественные существа,
которые, если их не умилостивить, могут причинить вред. Эта вера
сохранялась в народе даже и после Реформации, отменившей поклонение святым.
Вера в чудеса была повсеместной. В Англии с одним лишь святым Томасом
Беккетом было связано более полутысячи чудес. Обладатель изображения
святого верил, что не только защищает себя от земных невзгод, но и
избавляет душу от мук чистилища; помимо того, он мог навлечь болезни на
врагов. Верили в действенность физического соприкосновения со священными
предметами, которыми пользовались как магическими амулетами. Ребенка
лечили, вешая ему Евангелие на шею. Святое писание возлагали на голову, для
исцеления от головной боли. Магическую силу придавали и мессе и евхаристии,
верили, что молитвы действуют подобно заклинаниям, а молитва, прочитанная
наоборот, вызывает зловредные последствия.
Духовенство сетовало на то, что люди из простого народа сплошь и рядом
не имеют самого элементарного представления о христианском учении. В конце
XVII в. английский проповедник возмущался тем, что некий мальчик не знал,
сколько богов существует, не мог назвать лиц святой Троицы, не слыхал о
Христе, небесах и аде. Массы не знали основных молитв и десяти заповедей, а
многие вообще даже не были крещены. Простолюдины не посещали церкви, не
слушали проповеди, не понимали мессы и не уважали своих пастырей.
В канун Реформации деревенский священник обычно вел образ жизни, мало
отличающийся от образа жизни крестьянина, был поглощен
сельскохозяйственными заботами, неофициально имел семью, проводил досуг в
одной таверне со своими прихожанами, да и внешним видом не выделялся из их
среды. Грань между мирским и сакральным была если не стерта, то, во всяком
случае, смазана. Эта профанация сакрального неизбежно сопровождалась
утратой священниками остатков своего авторитета. Если священник затягивал
проповедь, то рисковал услышать от нетерпеливых прихожан, что пора
отпустить служанок доить коров. Нелюбовь к духовным пастырям - повседневное
явление. Не редкостью были нападения на них и даже убийства.
Смешение религии и магии вызывалось не только неодолимой потребностью
верующих видеть и испытывать чудеса и добиваться нужного им результата при
посредстве колдовских действий, но и неясностью в понимании самими
духовными лицами различия между христианством и языческой практикой.
Поэтому, как мы видели выше, священники нередко принимали участие в
процессиях вокруг полей, с Евангелием и крестом в руках, чтобы вызвать
дождь и обеспечить урожай, звонили в колокола в непогоду и подвергали
отлучению червей и насекомых.
Магизм, пронизывающий народную религиозно-культурную практику, всегда
внушал опасения духовенству, поскольку он выражал особое понимание
причинности, противоречившее учению о всемогуществе божьем. Церковь
боролась против колдовства, заклинаний, гаданий, знахарства, усматривая в
них дьявольское начало.
Между тем в XVI-XVII вв. культурная традиция простонародья стала все
более терять функцию своеобразной опоры для всего многосложного здания
культуры. Терпимость в отношении к ней, в какой-то мере проявляемая в
предшествующую эпоху, сменяется нетерпимостью и преследованиями. Комплекс
представлений, верований, ритуальных и практических действий,
образовывавших народную культуру, отныне оценивается церковью и светской
элитой как дикие суеверия, внушения дьявола, как некультура. Весь фонд
крестьянских культурных и религиозных традиций и представлений был
решительно противопоставлен культуре Церкви и необразованных.
Искоренение суеверий и остатков язычества, ограничение и запреты
аграрных культов, праздников и развлечений, с одной стороны, и
преследование ведьм и колдунов - с другой, в своей основе были проявлениями
одного и того же процесса наступления на народную культуру. Демонизация
ведьмы шла рука об руку с демонизацией крестьянского праздника. Налицо
упорное, последовательное стремление носителей ученой культуры перевести
определенные элементы культуры народной на язык демонологии. Этот перевод,
в корне меняющий смысл и содержание народной традиции, подготавливает ее
уничтожение.
За ненавистью к дьяволу и его приспешникам у служителей католической
религии, образованных и нередко интеллигентных людей, скрывалось, может
быть, не вполне осознанное ими отвращение к культуре простого народа.
Поскольку же своя собственная культура представлялась им единственно
возможной и допустимой, то эту другую культуру они воспринимали в качестве
антикультуры. Их культура была всецело ориентированна на бога,
следовательно, другая культура но необходимости должна была быть
порождением дьявола.
Таким образом, в ведовстве церковь и светская власть видели воплощение
всех особенностей народного миросозерцания, в корне враждебных их
идеологии. Поэтому расправа над ведьмами создала обстановку,
благоприятствовавшую подавлению народной культуры. Прекращение гонений на
ведьм Р.Мюшембле объясняет тем, что основа, на которой произрастала вера в
ведовство, - традиционная народная культура - была, по сути дела, уже
уничтожена. В таком случае историческую трагедию массовой охоты на ведьм
можно трактовать как один из актов длительной борьбы церкви против народной
культуры.
Таким образом, мы наблюдаем схожие тенденции как в истории католической,
так и в истории православной церкви, которые стремились заменить старую,
языческую, народную культуру, получившую в их глазах окраску демоническую,
новой, христианской культурой, установление которой проходило, как видим, с
таким трудом как на Западе, так и в России.
Свет науки, возожженный Петром 1, все более оттеснял религию на второй
план, давая место новому поколению людей - активных практиков,
просветителей, - ориентированных на здравый смысл, логику. Но и в
петровские времена опасность заражения западным духом борьбы с ведьмами
была велика.
Вместе с усилением культурных связей с Западом и проникновением в Россию
веяний барокко появлялись тревожные признаки того, что одновременно в
Россию будет перенесена атмосфера страха и культурного невротизма,
разрешившаяся на Западе кострами инквизиции. Угроза эта не была надуманной.
В начале XVIII в. в Москве началось следствие по делу Григория
Галицкого, учившего, что Петр I - антихрист, и возвещавшего приход
последних времен. Галицкий был подвергнут редкой и жесточайшей казни -
копчению живым. Митрополит рязанский Стефан Яворский по распоряжению Петра
опубликовал в 1703 г. обличительное сочинение против ереси Галицкого
«Знамения пришествия антихриста и кончины века». Само написание книги было
простым выполнением правительственного заказа. Однако решение задания
принадлежало рязанскому митрополиту и было знаменательным: весь ход
рассуждений Яворский позаимствовал у испанского инквизитора Мальвенды.
Полностью эти тенденции развернулись в главном сочинении Яворского -
«Камень веры». Книга эта претендовала на то, чтобы дать в руки борцов с
ересью то оружие, какое Шпренгер и Инсисторис дали борцам с ведьмами. Она
содержала все основные положения теории инквизиционного судопроизводства.
Прежде всего утверждалось, что еретиков следует передавать в руки светских
властей. Далее на многих страницах развивается идея жестоких расправ с
еретиками. «Еретиков достойно и праведно убивать, сожещи». Прямо из
арсенала инквизиторов-доминиканцев был заимствован аргумент: «Самем
еретиком полезно есть умерети и благодеяние тем бывает, егда убиваются,
елико множае живут, множае согрешают».
Яворский не ограничился теоретическими рассуждениями, - он выступил в
качестве вдохновителя и практического организатора процесса Дмитрия
Тверитинова и, несмотря на противодействие государственных инстанций,
добился редкого в России приговора: сообщник Тверитинова Фома был сожжен в
Москве как еретик.
При жизни Петра 1 «Камень веры» не мог быть напечатан. Однако после его
смерти в 1728 г. он был выпущен в свет неслыханным для той поры тиражом -
1200 экземпляров. Второе издание появилось в 1729-м, а уже в следующем 1730
г. - третье. Кроме того, по рукам циркулировали списки этого огромного
сочинения. Наконец, в 1749 г. в Москве вышло еще одно издание. Эта
беспрецедентная в условиях XVIII в. пропаганда идей костра и религиозной
нетерпимости не могла не встревожить тех, кто стремился противопоставить
страху - разум, а фанатизму - терпимость.
Западная культура XVII в. создала не только атмосферу страха и
нетерпимости, но и борцов с этой атмосферой. Выступивший на идейную арену
отряд рационалистов направил свой основной удар против веры в дьявола как
властелина мира. Спиноза, Декарт, Лейбниц - создали образ мира, основанного
на разуме и добре. В этом мире есть место Богу - математику и великому
конструктору, но нет места дьяволу. Это было единственное средство рассеять
зловещую атмосферу страха и очистить закопченное кострами небо Европы. В
этом смысле «Теодицея» Лейбница с подзаголовком «О том, что бог добр»
наносила сильнейший удар атмосфере охоты за ведьмами. Общая установка
борьбы с инквизиционным духом требовала замены атмосферы страха и веры в
могущество зла убеждением в неколебимой силе разума и доброго начала.
Костры, сжигавшие ведьм в XVI-XVII вв., пылали по всей Европе - от
Шотландии до Саксонии, от Испании до Швеции. Границ, разделявших
католическую и протестантскую Европу, для них не существовало. Однако
граница, отделяющая Российскую землю от Запада, оказалась непроницаемой.
Невротический страх перед ведьмами России был неизвестен, неизвестны были и
инквизиционные их преследования. По эту сторону культурной границы пылали
другие костры - костры самосожжений, гари старообрядцев.
Западный страх XVI-XVII вв. был предчувствием неотвратимости
общественного порядка, который в массах народа осмысливался как порядок
сатанинский. Психология русского старообрядчества была другой:
|
