Теории Элит Вильфредо Парето, Гаэтано Моски и Роборто Михельса - Политология - Скачать бесплатно
тому, что правящая элита больше заботится о настоящем и
меньше - о будущем. Интересы ближайшего будущего господствуют над
интересами отдаленного будущего; интересы материальные - над идеальными;
интересы индивида - над интересами семьи, других социальных групп, нации. С
течением времени «инстинкт комбинаций» в правящем классе усиливается, в то
время как в управляемом классе, напротив, усиливается инстинкт
«настойчивости в сохранении агрегатов». Когда расхождение становится
достаточно значительным, происходит революция, и к власти приходит другой
тип элиты с преобладанием «осадков» второго класса. Для этой категории
элиты характерны агрессивность, авторитарность, упорство, непримиримость,
подозрительность к маневрированию и компромиссам.
Первый тип правящей элиты Парето называет «лисами», второй - льва-
ми»". В сфере экономики этим двум типам соответствуют категории
"спекулянтов" и "рантье": в первой из них преобладают «осадки» первого
класса, во второй - второго [там же, § 2235]. «Спекулянты», обладая
хорошими способностями в области экономических комбинаций, не
довольствуются фиксированным доходом, часто незначительным, и стремятся
заработать больше. Каждая из двух категорий выполняет в обществе особую
полезную функцию. «Спекулянты» часто «служат причиной изменений и
экономического и социального прогресса» [там же]. Рантье. наоборот,
составляют мощный фактор стабильности. Общество, в котором почти
исключительно преобладают «рантье», остается неподвижным и склонно к застою
и загниванию; общество, в котором доминируют «спекулянты», лишено
стабильности; оно находится в состоянии неустойчивого равновесия, которое
легко может быть нарушено изнутри или извне.
Теория элит Гаэтано Моски
Гаэтано Моска - (1858—1941)—выдающийся итальянский политолог, один из
основателей элитологии, профессор Туринского и Римского университетов.
Главная заслуга Моски — вычленение элиты как специального объекта
исследования, анализ ее структуры, законов функционирования, прихода к
власти, причин вырождения и упадка, смены ее контрэлитой. В 1896 г. вышла
его книга «Элементы политической науки», а в 1923 г.—ее дополненное
издание. В 1939 г. эта книга была переведена на английский язык и издана
под названием «Правящий класс», принеся автору мировую известность. Понятию
«элита» Моска предпочитал термины «правящий класс» и «политический класс»,
употребляя их как синонимы. Впоследствии он вынужден был внести коррективы,
отметив, что политический класс является как бы базой для правящего класса.
Действительно, понятие «правящий класс», с одной стороны, более широкое,
чем «политический класс»: в него входят и другие, не политические
структурные элементы — экономическая, культурная и прочие элиты. Однако в
ином отношении понятие «политический класс» — более широкое, чем «правящий
класс»: оно включает не только властвующую группу, но и оппозицию. Полито-
логия для Моски прежде всего наука об элитах, важнейший инструмент
выработки ими научной политики, которая поможет им удержаться у власти.
Опасность для элит — их стремление превратиться в наследственную, закрытую
группу, что неминуемо ведет к ее вырождению, замене контрэлитой. По мнению
Моски, оптимальна такая политическая система, которая, с одной стороны, не
полностью закрыта для мобильности в элиту, а с другой — обеспечивает
преемственность элиты — главной гарантии устойчивости политической системы.
Идеалом является формирование элиты не на основе богатства и родовитости, а
на основе способностей, образования, заслуг. Впоследствии эти идеи вылились
в теории мерито-кратии.
В 1896 г. в "Основах политической науки" Г.Моска сформулировал закон
социально-политической дихотомии общества. Он состоит в том, что во всех
обществах, начиная с самых среднеразвитых и едва достигших зачатков
цивилизации и кончая просвещенными и мощными, существует два класса: класс
управляющих и класс управляемых. Первый, всегда более малочисленный,
осуществляет все политические функции, монополизирует власть и пользуется
присущими ему преимуществами. Второй, более многочисленный, управляется и
регулируется первым и поставляет ему материальные средства поддержки,
необходимые для жизнеспособности политического организма. (8)
Моска проанализировал проблему формирования (рекрутирования)
политической элиты и ее специфических качеств. Он считал, что важнейшим
критерием формирования политического класса является способность к
управлению другими людьми, то есть организаторские способности, а также
материальное, моральное и интеллектуальное превосходство. Хотя в целом этот
класс наиболее способен к управлению, однако, не всем его представителям
присущи передовые, более высокие по отношению к остальной части населения
качества.
В ходе своей эволюции политический класс постепенно меняется.
Существуют две тенденции в его развитии: аристократическая и
демократическая. Первая из них - аристократическая - проявляется в
стремлении политического класса стать наследственным если не юридически, то
фактически. Вторая - демократическая - состоит в обновлении политического
класса за счет наиболее способных к управлению слоев, в том числе и низших.
Становление мировоззрения Гаэтано Моски. Влияние позитивизма.
Отношение к другим направлениям социально-политической мысли. Понимание
предмета и метода политической науки
Распространение позитивизма среди итальянских интеллектуалов, для
которых этот термин стал синонимом научного знания, началось с середины 60-
х годов прошлого века. Популярность, какую имело это направление в Италии,
была связана с особенностями итальянской философской мысли, которая еще с
конца XVIII в. проявила повышенный интерес к французскому Просвещению.
Вовсе не случайно у ряда итальянских философов — еще до проникновения в
Италию учений О. Конта и Г. Спенсера — наметился, под влиянием французских
историков П. Кабаниса и Дестют де Траси, определенный психолого-
физиологический уклон в рассмотрении социальных явлений. Наиболее сильное и
устойчивое воздействие позитивизм оказал на представителей естественных
наук и социальных исследователей, близких к конкретной политико-правовой
сфере.
Ко времени появления «Элементов» Моска (1895) влияние позитивизма все
еще ощущалось, хотя усиливали свои позиции итальянские геогегельянцы,
приобрели популярность идеи неокантианцев, Ф. Ницше и А. Бергсона. Моска
проявил двойственное отношение к позитивизму, так как наряду с критикой
некоторых представителей этой школы он сохранил верность ее общей
парадигме. При рассмотрении учения Конта итальянский социолог не выдвигал
возражений против используемых им понятий теологической, метафизической и
позитивной стадий. Но он возражал именно против закона последовательной
смены этих стадий, считая, что все три стадии сосуществуют на каждом этапе
развития человечества. Итальянский социолог замечал, что у человека
«позитивной стадии» его научные знания вовсе не исключают потребности в
религии, «а там, где она ослабевает, развиваются еще более гнусные суеверия
и метафизические абсурды социал-демократии» [1, стр. 219]. Он не нашел в
истории подтвержденных фактами параллелей Конта между тремя
интеллектуальными стадиями и сменяющими друг друга формами политической
организации, из которых первая означала бы детство, вторая — отрочество, а
третья — зрелость человечества.
В учении Герберта Спенсера Моска обратил внимание на различение двух
типов обществ: военного (основанного на принуждении) и индустриального
(основанного на свободном договоре). Подобную классификацию Моска считал
принятой «априорно» и потому — неприемлемой. «Всякая политическая
организация одновременно и добровольная, и принудительная. Она
добровольная, поскольку исходит из природы человека, что было замечено,
начиная с Аристотеля, и в то же время она принудительная, так как...
человек не смог бы жить иначе. Это естественно и спонтанно, и в то же время
неизбежно, что там, где есть люди, будет и общество, а там, где есть
общество, будет также и государство, т. е. правящее меньшинство и
управляемое им большинство» [1, стр. 230]. Общая черта всех общественных
систем, которую не увидел Спенсер,— наличие определенного слоя людей,
осуществляющих господство над большинством.
Оспаривается не только подход к различению государств, но и критерии,
используемые Спенсером: «К примеру, Спенсер пишет, что с убылью милитаризма
и с относительным приростом индустриализма идет переход от социального
строя, при котором индивиды существуют во благо государства, к иному строю,
при котором государство существует во благо индивидов. Это разделение им
тонко подмечено, и нам оно напоминает тот случай, как если бы заспорили о
том, существует ли мозг для блага всего тела, или все же тело существует во
благо мозга» [1, стр. 233]. Отдавая должное остроумию социолога, отметим,
что аналогии общества с биологическими организмами, у которых разные органы
выполняют разные функции, были типичны для позитивизма.
Для Спенсера переход от военного общества к индустриальному означал
появление качественно нового метода общественной регуляции. От
«положительной» регуляции (т. е. от «принуждения к действиям») в
централизованном военном государстве общество переходит к «отрицательной»
регуляции (т. е. к индивидуальной свободе при запрете лишь на определенного
рода действия) в промышленном государстве. Моска в полемике со Спенсером
настаивал на том, что любое государство одновременно осуществляет и
«положительные» и «отрицательные», т.е. как принуждающие, так и
ограничивающие действия. Как видим, он не только прошел мимо главного в
учении Спенсера о государстве — его эволюционной теории, но и не заметил
эвристической ценности идеи о преимуществе рыночных отношений в обществе по
сравнению с системой жесткого централизованного регулирования.
Социальная дифференциация с позиций географического детерминизма
исследуется Моска от истоков: Геродота, Гиппократа и Ш. Монтескье. Он
показывал, что с развитием цивилизации в жизни обществ ослабевает влияние
географического фактора и усиливается действие культурного. Для
подтверждения этого аргумента Моска использовал множество источников,
включая работы Г. Тарда и итальянского социолога и криминолога Н. Колаянни.
Так, опровергая распространенную среди итальянских криминалистов XIX в.
точку зрения о детерминации преступности природными условиями,
определяющими темперамент личности, он объяснял региональные различия в
криминальной статистике социально-экономическими факторами.
Обращаясь к расовым теориям, Моска замечал, что в его время произошла
настоящая экспансия этих теорий в социальные науки. По его мнению, учения,
в которых общественный прогресс и политическая организация народов зависят
от расовых признаков, обязаны своим рождением учению Дарвина и таким
наукам, как сравнительная лингвистика и антропология. Моска отверг точку
зрения о врожденном превосходстве представителей какой-либо расы. Чтобы
показать ненаучность идей социал-дарвинистов об изначальной
этнобиологической неоднородности общества как важнейшей причине социальной
дифференциации, Моска обратился к примерам смены поколений дворянской
аристократии. Если бы закономерности биологической эволюции действовали и в
обществе, то они приводили бы к накоплению положительных качеств и к
улучшению «породы властителей», чего не наблюдается. Так, французское
дворянство постепенно утратило свои высокие личностные качества и в XVIII
в. уступило свою власть буржуазии. Борьба за существование и естественный
отбор, характерные для животного мира и первобытных гоминидов, не заметны в
человеческом обществе даже на ранней стадии культуры. Применительно к
обществу скорее следует говорить о борьбе за господство и первенство.
Выражая отношение к социальным теориям своего времени, Моска определил
собственное понимание предмета и метода социологической науки. Ее задачу он
видит в раскрытии законов и стабильных психологических тенденций, которым
подчиняются действия масс, и в этом его позиция близка к исходным тезисам
«Трактата общей социологии» Парето. Но если у Парето социология выступает в
духе Конта как некое обобщенное выражение всех наук, исследующих общество,
то Моска по сути не выделил предмет социологии из всего комплекса
политологических исследований. Предложенное Контом содержание предмета
социологии Моска расценил как слишком широкое и неопределенное и предпочел
назвать ее политической наукой. Ее главной задачей он считал исследование
устойчивых тенденций, определяющих устройство политической власти, ибо
система власти во многом говорит нам о том, что представляет собой общество
в данное время и почему оно развивается в таком, а не в ином направлении.
Критерием научности универсальной политической теории Моска считал
наличие в ней комплекса признаваемых всеми исследователями и не
подвергаемых сомнению истин и использование ею универсального метода,
основные требования которого состоят в следующем: а) полном исключении
субъективной компоненты из познавательного процесса в области политики и
истории; б) абстрагировании от убеждений, распространенных в данную эпоху и
связанных с принадлежностью к какому-либо «социальному и национальному
типу»; в) опоре на возможно большее число фактов. Но таким требованиям не
удовлетворяли исследования самого Моска; по замечанию Б. Кроче, в них
наилучшие результаты получены «методом, отличным от индуктивного и
натуралистического» [8, IX]. В действительности любой исследователь, даже
прокламирующий свою абсолютную объективность, не может избежать
субъективности. Так, используемые Моска основные понятия: политического
класса, социального типа и политической формулы — не были взяты
непосредственно из исторической реальности, но были сконструированы
исследователем и в этом смысле — субъективны.
Социологическая теория политического класса
Содержание используемого Моска понятия «класс» не совпадает с
марксистской трактовкой, поскольку за основу берется не экономический
признак, но положение, занимаемое в иерархии власти. Факт наличия отношений
между управляющими и управляемыми не требует каких-либо доказательств. Эти
две группы людей существовали и существуют в любом обществе с начала
цивилизации, причем численно правящий класс всегда значительно меньше
управляемого им большинства. Именно с этих очевидных положений Моска
начинал свое исследование. Он исключил системы, при которых «все в равной
мере были бы подчинены только одному человеку, или же в равной мере и без
всякой иерархии ведали бы политическими делами» [8]. «...Даже если мы
предположим, что недовольная масса может свергнуть с престола правящий
класс, то тогда внутри нее самой неизбежно появится новое организованное
меньшинство, которое станет выполнять функции вышеназванного класса. Иначе
бы разрушились любая организация и любое общество» [8].
Моска согласился со Спенсером в том, что во всякой политической
организации общества сосуществуют элементы демократического, монархического
и аристократического принципов правления, и отверг идею •народовластия,
которую поддерживало идущее от Руссо демократическое течение. Но если легко
признать невозможность для одного индивида властвовать без опоры на
меньшинство, защищающего свои и его, индивида, интересы, то, как полагал
Моска, значительно труднее принять утверждение, что именно меньшинство
властвует над большинством, но не наоборот. Для доказательства Моска
выдвигал следующее положение: меньшинство властвует потому, что оно
организованно, а большинство не имеет власти и не способно на
самоорганизацию, так как оно — большинство. Превосходство организованного
меньшинства над неорганизованным большинством рассматривалось Моска как
некий неизменный и вечный исторический закон, что вполне отвечает
методологии позитивизма, критикуемого им во многих других отношениях.
Кроме преимущества в организации, представители правящего класса
отличаются от управляемой массы и определенными качествами, «дающими им
материальное, интеллектуальное, а также моральное превосходство» [8]. Моска
считал воинскую доблесть именно тем качеством, которое в примитивных
обществах легче всего позволяло индивиду войти в правящий класс. Теорию
внешнего насилия он отвергал и, вопреки позитивистскому методу, обращался
не только к исследованию классовых отношений, но и к проблеме образования
классов. Здесь он был вынужден признать, что в этом процессе наряду с
военными походами и завоеваниями большую роль сыграло появление частной
собственности на землю.
В своих «Элементах политической науки» Моска выделил два типа
политических организаций. При феодальном типе общество состоит из множества
мелких, способных быть самодостаточными, социальных общностей
(«агрегатов»), а управленческие функции не разделены или почти не
разделены. Так, средневековый феодал являлся одновременно земельным
собственником, командиром вооруженного отряда, судьей и управляющим в своем
феоде. Бюрократическому типу свойственны централизация власти, наличие
особого управленческого аппарата (штат оплачиваемых чиновников), детальное
разделение функций и обязанностей. Но между богатством и властью существует
взаимозависимость, и «как политическая власть создает богатства, так и
богатства создают власть» [8]. Эту связь не нарушает развитие
демократического процесса.
Теория правящего класса у Моски
Правящие классы стремятся не только к приобретению и сохранению
богатства, но и претендуют на ключевые позиции в распространении и
использовании научных знаний, к господству в духовной сфере. Несмотря на
определенную демократичность церкви, и в ней образуется особый класс
«священнической аристократии». В любом обществе действует тенденция к
образованию «наследственных каст» правящего класса. Но чем можно объяснить
деградацию господствующего класса и появление на его месте нового? Основные
причины потери господствующего положения любым классом состоят, с точки
зрения Моска, либо в утрате качеств, благодаря которым он пришел к власти,
либо в их неадекватности новой социальной среде.
Моска, вдохновленный работами Н. Макиавелли и И. Тэна, считал
генеральной линией развития общества борьбу двух тенденций: стремления
господствующего класса удержать и передать по наследству власть и
стремления нового класса изменить соотношение сил. Чередование в обществе
тенденций к стабилизации и обновлению создает некое ритмическое
развертывание исторического процесса.
Прерывание «замкнутости» социальной системы вследствие контактов с
другими народами, войн, новых религиозных и идейных движений или иных
причин ведет к тому, что «наиболее активные, ловкие и смелые» выходцы из
низов начинают пробиваться на верхние ступени социальной лестницы.
«Молекулярное обновление политического класса» сохраняется до тех пор, пока
не наступит новый «период социальной стабильности».
Моска отвергал идею об активном вмешательстве социолога, о
необходимости оказывать влияние на ход человеческой истории во имя
улучшения жизни человечества, это противоречило бы ранее изложенным его
исследовательским принципам. При таком вмешательстве пришлось бы
руководствоваться индивидуальными «вкусами» и предпочтениями, что могло бы
внести в действия исследователя субъективные моменты. Ведь ни один политик
не остается беспристрастным арбитром. Кроме того, поиск путей улучшения
жизни простых людей — дело необычайно трудное. Не ясно, когда они менее
несчастны: во время застоя, когда каждый от рождения остается на своей
ступеньке социальной лестницы, или при обновлении и революции, когда жизнь
усложняется, но каждый может добиваться, а кое-кто и достигать изменения
своего положения на более высокое.
Общество и государство. Проблема бюрократии
Рассматривая особую роль политической организации как главного
фактора, определяющего степень юридической защищенности членов общества,
Моска пришел к выводу, что она несомненно зависит от уровня
цивилизованности народа и его интеллектуального и экономического развития.
В любом деспотическом режиме, считал Моска, действует принцип унификации.
Для деспотизма всегда характерны абсолютное превосходство какой-либо одной
политической силы, преобладание одной упрощенной концепции устройства
государства и строгое проведение одного-единственного принципа в правовой
области, будь то «божественное право» или уверение в народовластии.
Несмотря на то что тирания — «самый худший вид политического режима»,
Моска считал, что она все же предпочтительнее анархии, т. е. «отсутствия
всякого режима» [1, 179]. Возможность наступления тирании позволяет
предотвратить равновесие политических сил и функционирование политической
системы в соответствии с принципом разделения властей, предложенным
Монтескье. Хотя в прошлом существовали различные деспотические режимы, они
не могут идти ни в какое сравнение с теми возможностями, которые
открываются в новую эпоху перед классом, получившим «монополию на богатства
и вооруженные силы» благодаря «централизованной бюрократии и регулярной
армии». Так «...может сложиться деспотизм в наихудших его проявлениях, т.
е. варварская и примитивная форма правления, имеющая в своем распоряжении
инструменты современной цивилизации» [1, стр. 223].
К чему ведет подобный процесс? В истории Моска видел достаточно
примеров пагубности для общества его излишней бюрократизации, которой
сопутствует рост претензий военного класса и бюрократических слоев,
прибирающих к рукам производство. Рост налогов с классов — производителей
благ — может привести к сильному снижению их индивидуального дохода, к
сокращению производства. Этому будут сопутствовать рост эмиграции и
уменьшение рождаемости, и как итог — внутреннее истощение социального
организма.
Моска сравнивал общества, организованные по феодальному и по
бюрократическому принципу, и пришел к выводу, что феодальное общество, как
менее организованное и более склонное к автономии, требует от его
правителей более сильных личностных качеств, чем бюрократическое.
Устойчивость последнего нередко сохраняется даже тогда, когда отвергается
старая политическая формула и ищется новая, в то время как первое, если оно
находится в окружении более организованных государств, «легко может быть
поглощено ими в один из многих периодически повторяющихся кризисов
центральной власти» [1, 234]. Знакомясь с логикой рассуждения Моска, легко
сделать вывод, что оба политических типа, достигая полного развития,
деградируют. Одинаково пагубны для общества неустойчивый законченный
феодальный тип и ведущий к разрастанию аппарата управления и к разрушению
производящих слоев законченный бюрократический тип.
Какие выводы делает Моска? Он отвергал идеи о построении пролетарского
государства, поскольку оно неизбежно переродится в крайне
бюрократизированное государство. «Нам не следует создавать себе иллюзий о
практических последствиях режима, при котором были бы неразрывно связаны и
присвоены одними и теми же людьми управление экономикой, производством и
распределением и политическая власть. ...Если все средства производства
окажутся в руках правительства, чиновников, которым поручат ведать
производством и распределением, т. е. если они станут арбитрами во благо
всех людей, то нигде и никогда не возникнет более могущественной олигархии,
более сильной мафии, чем в таком обществе...» [1, 245-248). В переиздании
«Элементов» в 1923 г. Моска дополнил этот текст строками о том, что
превращение коммунистического режима в «чудовищный деспотизм» состоялось в
России.
Однако что же необходимо для того, чтобы общество имело «относительно
совершенную политическую организацию»? Основное условие — наличие большого
по численности среднего класса, т. е. людей, занимающих устойчивое
материальное положение. В Древнем Риме это были мелкие собственники —
плебеи, в Англии это средние капиталисты, в США — зажиточные фермеры. В
переиздании «Элементов» Моска отмечал, что первая мировая война заметно
ослабила эти слои в ряде стран Западной Европы, что вызвало трудности в
развитии представительных режимов. Итальянский социолог не писал о том, что
нормальное функционирование представительного режима предполагает наличие в
стране гражданского общества, формирующего средний слой, хотя этот вывод
сам собой напрашивается из логики его рассуждений.
Серьезную опасность для представительной системы Моска видел в росте
монополий в промышленности, транспорте, банковском деле, из-за которого
узкий круг владельцев крупного капитала способен «будоражить широкие слои,
запугивать и подкупать чиновников, министров, депутатов, прессу, а та часть
национального капитала, которая является наибольшей, не способна
противодействовать, так как распылена по множеству рук и задействована в
бесчисленных мелких и средних предприятиях» [8].
Монополизм в экономике дополняется монополизмом в политике. Так, в США
«политиканы... наловчились строить... систему, когда все ветви власти,
обязанные контролировать и дополнять одна другую, оказываются порождением
одного и того же "кокуса" или избирательного комитета» [8]. Моска настаивал
на том, что представительный режим не есть воплощение политического
равенства граждан, и вовсе не вследствие неправильного понимания или
неполного проведения демократического принципа. Чтобы показать это, он
рассматривал процедуру выборов.
Сама избирательная кампания представляет явный пример противоречия
видимости и сущности: «Когда говорят, что избиратели выбирают своего
депутата, используется совершенно неподходящее выражение. Правда состоит в
том, что депутат делает себя избираемым... или его друзья делают его
избираемым» [8]. Если бы каждый избиратель мог предложить кандидата от
себя, из выборов не вышло бы ничего, кроме большого разброса голосов.
Поэтому его выбор ограничен фамилиями, внесенными в избирательный
бюллетень. Это нарушает известный в частном праве принцип делегирования,
который состоит в полной свободе выбора доверителем лица для осуществления
юридических действий от
|
