Карышев Валерий - Записки "бандитского адвоката" - Скачать бесплатно
дем, а ему еще жить здесь. Все-таки я уговорил его при условии, что лицо
показано не будет. Наконец фильм весь был снят, мы стали готовиться к,
отъезду. Неожиданно снова позвонил Костя.
Новая встреча была поистине сенсационной. По словам Кости, за месяц
до своей гибели Солоник обзавелся... двойником.
- Понимаете, он как бы предчувствовал свою смерть, - сказал Костя и
протянул мне фотографию двойника.
Сходство действительно было.
- Для чего ему нужен был двойник? - спросил я.
- Не знаю, он меня в это не посвящал, - ответил Костя и продолжил: -
Незадолго до вашего приезда я побывал на его могиле. Когда я приближался
к ней, то увидел какого-то человека, он торопливо уходил. По-моему, он
был похож...
- На кого?
- Не знаю... То ли на Солоника, то ли на него. - И Костя показал на
фото. - Трудно было разглядеть...
- Так что же, - осторожно спросил я, - выходит, он жив?
- А кто теперь знает? Ведь помните, пришло же в русскоязычную газету
"Омония" письмо якобы от самого Александра Солоника, где он сообщал, что
жив и инсценировал свою смерть в силу обстоятельств... Я вот что думаю.
Ведь Солоник постоянно был при оружии, вилла его тщательно охранялась,
вы и сами это видели. Так что из чужих он никого бы к себе не подпустил,
в крайнем случае произошла бы перестрелка, и были бы жертвы с обеих сто-
рон. А тут кто-то взял да удушил. Посторонние это не могли сделать, а
своим не имело смысла. Кто погиб - он или двойник? Жизнь покажет...
По Греции, а потом и у нас пошли упорные слухи, что погиб не Солоник,
а его двойник, при этом ссылались на то, что после пластической операции
его лицо якобы было неузнаваемо. По другой версии, в Интерполе в
компьютерной базе данных исчезли сведения о Солонике и пропали отпечатки
его пальцев из досье Московской прокуратуры.
Фильм "Красавица и чудовище" вышел на телевизионные экраны в ноябре
1997 года и имел большой успех. Размноженный на видеокассетах, он хорошо
распродавался. Но и в фильме вопрос о том, жив или мертв Александр Соло-
ник, остается открытым.
...Спустя год после смерти Солоника интерес к его личности по-прежне-
му не утихает, возникают новые факты, рождаются новые версии его жизни и
гибели.
Глава четвертая
КУРГАНСКИЕ
В своей адвокатской практике я сталкивался и работал с разными груп-
пировками: коптевской, Измайловской, кунцевской, подольской, казанской,
архангельской, долгопрудненской и другими. У каждой из них, конечно,
свои особенные и общие черты. Но по-моему, среди них курганская выделя-
ется своей выразительной и колоритной индивидуальностью.
ПОДБРОШЕННОЕ ОРУЖИЕ
Сразу после легендарного побега Александра Солоника из "Матросской
тишины" ко мне в консультацию приехали новые клиенты.
Двое молодых парней, представившись, попросили меня принять участие в
защите двух своих товарищей. Но прежде чем изложить суть дела, по кото-
рому они были задержаны, посетители попросили меня выйти с ними на улицу
и переговорить с родственниками обвиняемых.
Меня немного удивило, почему родственники не могут войти в юридичес-
кую консультацию, на что ребята сказали:
- Мы вам все объясним, вы сами все увидите.
Ничего не оставалось, как выйти на улицу.
Мы подошли к шикарному черному пятисотому "мерседесу" с тонированными
стеклами. Один из парней услужливо открыл дверь и предложил сесть на
заднее сиденье.
Впереди сидели двое рослых, крепко сбитых мужчин. Один из них обер-
нулся ко мне и приветливо улыбнулся:
- Валерий Михайлович, меня зовут Виктор.
Другой назвался Олегом Нелюбиным.
- Мы о вас слышали, какое-то время наблюдали за вашей работой, - за-
гадочно сказал Виктор. - Мы бы очень хотели, чтобы вы стали помогать нам
по отдельным проблемам, которые у нас возникают.
Я сказал, что мне, конечно, приятно слышать такой отзыв о моей рабо-
те, но она может быть связана только с каким-либо конкретным уголовным
делом, которое уже возбуждено. И я прочел им небольшую лекцию.
- Да-да, мы в курсе, - сказал Виктор. - Дело в том, что двоих наших
ребят совершенно незаслуженно задержали в одном отделении милиции за пе-
ревозку оружия, которое нашли в их "БМВ". Но эти ребята никакого отноше-
ния к оружию не имеют, поэтому я бы попросил вас принять их защиту и
постараться освободить.
- Хорошо, - сказал я, доставая блокнот и ручку. - Диктуйте фамилии и
имена ваших ребят и номер отделения, где они сейчас находятся.
Через несколько минут я записал их фамилии, телефон следователя, но-
мер отделения, где они содержатся.
С одним из так называемых родственников я поднялся в консультацию,
оформил ордер, позвонил следователю. Того на месте не было. Чтобы не те-
рять времени, я решил выехать в отделение милиции, которое находилось
недалеко от Белорусского вокзала.
Когда я вошел в отделение, то сразу попросил дежурного проверить в
журнале, есть ли среди задержанных мои клиенты. Дежурный нашел в журнале
фамилии моих клиентов, но сказал, что их только что увезли в ИВС - изо-
лятор временного содержания. Он имеется не в каждом отделении милиции и
практически на одной территории может обслуживать четыре-пять отделений.
Через несколько минут я уже был у метро "Новослободская", в отделении
милиции с ИВС.
Пройдя по коридору и завернув за угол, я натолкнулся на группу людей,
которые о чем-то шумно говорили. Среди них выделялся коренастый упитан-
ный брюнет небольшого роста, круглолицый. Улыбаясь, он держал в руках
несколько свертков и пакетов и пытался пройти в помещение, куда его не
пускали сотрудники милиции. Он вел себя как-то забавно: что-то им объяс-
нял, рассказывал и смеялся, но милиционеры его не пропускали: не положе-
но, и все.
Я взглядом отыскал среди милиционеров знакомого старшину, так как и
раньше мне приходилось по работе бывать в этом отделении милиции. Я поз-
доровался и попросил его отойти в сторону.
- А что случилось, какая у вас тут проблема? - спросил я у него.
- Да вот, журналиста одного задержали...
Я всмотрелся в лицо мужчины и узнал его. Это было знаменитое скан-
дальное дело, когда журналист, сотрудник одного из журналов, написал не-
цензурное стихотворение, и оно было опубликовано. Произошла совершенно
нелепая реакция со стороны правоохранительных органов. За ним в редакцию
приехала милиция и забрала за хулиганство - за публикацию нецензурных
стихов в журнале.
По-моему, продержали журналиста в отделении милиции несколько суток и
выпустили, прекратив так и не возбужденное уголовное дело. Теперь вот
прославленный стихотворец нецензурного жанра приехал в отделение милиции
с передачей для своих бывших сокамерников, с которыми познакомился в
ИВС.
- Они находятся здесь? - спросил я у старшины, назвав фамилии своих
клиентов.
- Да, здесь они.
- А как мне найти следователя?
- Идите в шестнадцатый кабинет. Он там.
Я постучал в дверь шестнадцатого кабинета и вошел. За столом сидели
двое в штатском с кобурами на поясе. Это были оперативные работники. Я
представился и спросил, где можно видеть следователя, и назвал его фами-
лию. Оперативники удивленно посмотрели на меня и спросили:
- А кто вы?
- Я адвокат.
- По какому делу? - спросил один из сидевших за столом.
Я назвал своих клиентов.
- А, курганские бандиты! - сказал оперативник. - Ну что вам ска-
зать... Мы их задержали по факту перевозки оружия, и они будут привлече-
ны к уголовной ответственности по 218-й статье (старая редакция Уголов-
ного кодекса). Поэтому плохи ваши дела. Ничего у вас не получится с ос-
вобождением ваших клиентов.
- Хорошо. В таком случае могу я почитать протокол их задержания?
- Без проблем, - ответил оперативник и протянул мне листок.
Вскоре я узнал, что мои подопечные ехали на "БМВ" и были задержаны
одной из патрульных групп для проверки документов. В машине был произве-
ден обыск и под задним сиденьем в салоне нашли пакет с двумя пистолетами
- "ТТ" и "Макаров". После этого Алексей и Дмитрий - так звали клиентов -
были задержаны и доставлены в отделение милиции.
Интенсивный допрос продолжался несколько часов, но мои подопечные так
и не признались и только утверждали, что ехали в машине и подвезли двоих
незнакомых попутчиков, которые оставили пакет с оружием.
В кабинет вошел молодой человек лет тридцати. Это и был следователь,
ведущий дело. Он приехал с Петровки, куда отвозил оружие на дактилоско-
пическую и баллистическую экспертизы, то есть для проверки отпечатков
пальцев на стволах и криминального происхождения оружия: производились
ли из него выстрелы или нет и значится ли оно в каких-либо уголовных де-
лах. На экспертизу были представлены и лоскутки от их одежды.
Я получил согласие на встречу с моими подзащитными. Через несколько
минут я увидел Дмитрия и Алексея в комнате, где адвокаты встречаются со
своими подзащитными. Это были ребята двадцати пяти - тридцати лет, из-
рядно избитые: у одного была порвана рубашка, у другого - оторвана ниж-
няя часть брюк. Я спросил, почему одежда у них в таком состоянии. Оказа-
лось, что в первом отделении милиции, куда их доставили, оперативники
первым делом хорошенько их избили, а потом взяли и содрали по лоскутку
ткани с рубашки и брюк. Один из оперативников демонстративно брызнул
масло из масленки на куски одежды и сказал: "Вот теперь экспертиза дока-
жет, что у вас на одежде масляные пятна от перевозимого вами оружия, так
что вас закроют (закрыть - арестовать, жарг.) надолго".
Потом приехали то ли муровцы, то ли руоповцы, стали расспрашивать ре-
бят о причастности к организованной преступной группировке.
- Не оставляли ли вы пальцев на оружии? - спросил я у ребят.
- Мы вообще никогда этого оружия и не видели, - сказали ребята, - так
и написали, что перевозили людей в машине и они оставили у нас пакет.
Так что стопроцентно нет отпечатков пальцев на оружии.
Они сказали, что была предпринята попытка вложить оружие в их руки,
но они не поддались.
Итак, у меня было достаточно шансов доказать их непричастность к
преступлению и добиться освобождения из-под ареста. Но я объяснил моим
подзащитным, что необходимо дождаться результатов экспертизы.
Через два дня я связался со следователем и в буквальном смысле слова
заставил его заехать на Петровку за результатами экспертизы. Они оказа-
лись утешительными для нас: на стволах не обнаружено отпечатков пальцев
моих клиентов, стволы не имели криминального прошлого, не проходили по
другим уголовным делам. Что касается их одежды, то действительно, на ней
были пятна масел оружейного свойства. Но я тут же попросил провести еще
одну экспертизу - для установления соответствия масляных пятен на одежде
маслу на оружии, найденном в их машине. Экспертиза была проведена и по-
казала, что это совершенно разные масла.
Я убедил следователя, что мои подопечные не причастны к преступлению,
во-первых, ездили они на машине по доверенности, во-вторых, сумка при-
надлежала подсевшим к ним попутчикам.
Следователь вызвал владельца этой машины. Им оказался коммерсант, ко-
торый подтвердил, что действительно она принадлежит ему и что он дал ее
ребятам во временное пользование.
Я настаивал на немедленном освобождении клиентов из-под стражи, приг-
розив следователю, что в соответствии с законом обжалую его Действия пе-
ред прокурором. Посовещавшись с руководством, следователь освободил
Дмитрия и Алексея из-под стражи.
Но как только мы вышли из отделения милиции и я посадил их в свою ма-
шину, за нами пристроился "хвост". Видимо, оперативники рассчитывали на
то, что я передам своих клиентов в руки так называемых сообщников и их
возьмут тепленькими.
Ехать пришлось с приключениями. Мы петляли, виляли, сворачивали в ка-
кие-то переулки, пытаясь оторваться от "хвоста", и вскоре нам это уда-
лось. Попрощавшись, я высадил ребят у остановки автобуса и поехал к себе
домой.
Через два дня ко мне в консультацию вновь приехал радостный и до-
вольный Виктор. На сей раз все поднялись в помещение моей консультации,
тепло благодарили меня за оказанную помощь и попросили разрешения вновь
обращаться ко мне за помощью, если у них что-то случится. Я дал свое
согласие.
МОИ "АДВОКАТСКИЕ УЛОВКИ"
Работа с курганскими продолжилась довольно скоро. Как-то днем на мой
мобильный позвонил Виктор и попросил срочно увидеться. Мы договорились
встретиться на углу Нового Арбата. Когда я подъехал, Виктор уже ждал ме-
ня со своими ребятами. Он сказал, что только что в здании Центра между-
народной торговли задержали Павла Зелянина и Андрея Т., которые выходили
из ЦМТ. Ничего противозаконного они не совершали. Виктор попросил вме-
шаться и разобраться, тут же добавив, что его люди уже поехали в юриди-
ческую консультацию оформлять соответствующие документы.
Записав фамилии задержанных, я поехал в Центр международной торговли.
В вестибюле гостиницы Центра я стал искать пост милиции. От охранников я
узнал, что дежурная часть отделения милиции находится в одном из подва-
лов здания. Пробираясь через многочисленные лабиринты коридоров, я нако-
нец попал в дежурную часть. Предъявив удостоверение адвоката, я поинте-
ресовался у дежурного о задержанных. Он оказался не в курсе дела, потому
что в журнале они не значились, и посоветовал лучше обратиться к на-
чальнику отделения милиции, майору Голубеву.
- А где я могу найти майора?
Дежурный написал на листке номер кабинета. Чтобы добраться туда, надо
было пройти в другое здание, на какие-то антресоли.
Ничего не поделаешь - надо идти.
По дороге в кабинет я столкнулся с идущим мне навстречу коренастым
крепким мужчиной в штатском - в хорошо сшитом сером костюме. Интуиция
подсказала мне, что это и есть начальник милиции. Я обернулся и сказал:
- Простите, вы, случайно, не майор Голубев?
- Да, это я, - сказал он и удивленно посмотрел на меня.
- Мне надо с вами поговорить.
- Пойдемте.
Мы вошли в его просторный кабинет, напоминающий нечто среднее между
номером гостиницы и офисом. Он пригласил сесть. Я предъявил удостовере-
ние и объяснил, что я по вопросу Павла Зелянина и Андрея Т.
- Да, действительно, такие люди у нас задержаны, - сказал он. - Но в
настоящий момент я ничего не могу вам сказать. Сейчас я разберусь.
Он стал кому-то звонить по телефону, что заняло у него минут пять.
Потом предложил выпить с ним чаю. Вот это неожиданный жест. Мне часто
приходилось бывать в отделениях милиции, но еще ни один его начальник не
предлагал незнакомому адвокату почаевничать с ним. Мы разговаривали ми-
нут десять - пятнадцать: и о преступности, и о милиции, и о роли адвока-
тов. Как только я старался заговорить о моих клиентах, майор Голубев не-
ожиданно развивал новую тему.
У меня запищал пейджер. Я посмотрел на экран. Там было сообщение:
"Ваших клиентов только что вывезли в отделение милиции на Ярославском
шоссе". Теперь я понял, что чаепитие для начальника милиции ЦМТ было
отвлекающим маневром, хитрым трюком, позволившим, чтобы моих клиентов
вывезли в другое отделение милиции и спрятали от меня.
Что ж, наступил мой черед словчить. Я ударил себя по голове:
- Господи, по-моему, я забыл закрыть машину!
Начальник отделения милиции поинтересовался:
- А где вы ее оставили?
- Да вот, возле гостиницы. Надо пойти проверить. Я скоро вернусь. Хо-
рошо?
Я быстро выскочил, сел в машину и рванул к Ярославскому шоссе. По до-
роге я позвонил с мобильного в справочную и узнал о местонахождении это-
го отделения милиции.
Чтобы в очередной раз не угодить в ловушку, устраиваемую для адвока-
тов, я решил разыграть из себя коллегу-оперативника. Небрежным движением
вытащил мобильный телефон с антенной, повернув его так, будто это была
рация, и совершенно спокойно, немного развязной походкой подошел к де-
журному.
- Послушай, командир, - сказал я, - куда доставили этих злодеев, Пав-
ла Зелянина и Андрея Т.?
- Так их опера допрашивают, на втором этаже, - бросил дежурный, даже
не спросив никаких документов.
Так, подумал я, хитрость моя сработала! Поднявшись на второй этаж и
проходя мимо каждой комнаты, я стал прислушиваться, где идет допрос. Но
никаких громких разговоров не услышал. А время уже было девять часов ве-
чера, и практически во всех комнатах горел свет. Тогда я стал обследо-
вать те кабинеты, из-под дверей которых не видно было света. Их оказа-
лось четыре.
Прислушиваюсь - ни звука. Тогда я подошел к одному из щитов и прибег-
нул еще к одной хитрости. Я нажал на рычаг, отключив электричество в од-
ном из кабинетов, и тут же вышел на лестницу. Вскоре появился недоумева-
ющий оперативник. Из соседнего кабинета послышался крик:
- Посмотри, может, опять пробки выбило!
Оперативник направился к щиту. Я быстро двинулся по коридору, делая
вид, что ищу какойто кабинет, и прошел в тот самый, откуда вышел его хо-
зяин. Оперативник тем временем поднял рычаг, и свет зажегся. Я увидел,
что в кабинете двойные двери, поэтому и не слышно было разговора. За
столом сидели какие-то испуганные ребята, и несколько человек с кобурой
на поясе вели допрос.
Я сразу представился: адвокат такой-то по делу таких-то, указав на
ребят, в глазах которых сразу уловил луч надежды.
Оперативники не ожидали такого поворота дела.
- Послушайте, - сказал один из них, - вы не имеете права сейчас с ни-
ми разговаривать!
- Это на каком же основании?
- Вы допускаетесь только с момента, когда в деле участвует следова-
тель. Так вот, ваш следователь, вернее, их следователь, - поправился он,
- в настоящее время свою работу закончил и придет только утром. А мы яв-
ляемся оперативниками.
- Ну так тем более вы их допрашиваете!
- Нет, мы их не допрашиваем, мы с ними только беседуем.
Да, вот оно, наше неравноправие, подумал я. Если за границей человека
задерживают, то не важно, кто его допрашивает: оперативники, следовате-
ли, сыщики, какие-то другие лица, - всегда там должен присутствовать ад-
вокат, и мы часто слышим в фильмах фразу: "Я не буду разговаривать, пока
не приедет мой адвокат". В нашей же стране получается наоборот. Опера-
тивники могут разговаривать с твоим клиентом, могут его запугивать, чуть
ли не применять физическое или психологическое воздействие, а ты, адво-
кат, не имеешь права общаться с ним. Такая возможность представляется
нам в присутствии официального следователя. Что и говорить, неравноправ-
ное положение!
- Хорошо. Но могу я сказать несколько слов моим клиентам, раз уж я
приехал?
К тому времени в кабинете появился отлучившийся оперативник.
- А как же вы так быстро приехали? - сказал он, выдав тем самым, что
в курсе того, что сначала я был в Центре международной торговли.
- Да вот так и приехал. За мою оперативность меня и уважают мои кли-
енты.
Главное, я успел сообщить своим клиентам, что у них есть адвокат. Это
возымело на них важное психологическое действие. Они будут знать, что
теперь не одни и есть на кого опереться.
Вернуться домой в тот день мне не удалось. Позвонил Виктор и попросил
встретиться с женой одного из задержанных. Через полчаса я был уже в ус-
ловленном месте.
Она попросила, чтобы я помог ей доставить еду для мужа. Дело в том,
что в отделении милиции не предусмотрено кормление арестованных, как,
скажем, в СИЗО или ИВС.
Мы подъехали к отделению милиции почти в полночь. В окнах второго
этажа свет не горел. Значит, оперативники уже ушли. У выходящего из от-
деления милиционера мы узнали, что задержанных поместили в камеры. С ним
же мы договорились, чтобы им передали еду, соки. Заодно я узнал, когда
будет следователь.
На следующий день в десять утра я был уже в отделении милиции. Следо-
вателем оказалась молодая девушка лет двадцати пяти - двадцати восьми.
Она проверила мои документы, ордер, выписанный юридической консультаци-
ей. Я поинтересовался у нее, в чем обвиняются мои клиенты.
- Они обвиняются в угоне автомобиля.
- А можно мне посмотреть протокол их задержания?
Она протянула мне протокол. Из него стало ясно, что, со слов гражда-
нина С., мои клиенты вертелись на стоянке около одной из машин, которая
через несколько дней была угнана оттуда.
- Ну, это не обвинение, - сказал я, - а подозрение, не имеющее ника-
кого юридического основания.
Она согласилась:
- Пока еще рано о чем-то говорить. Но следственные действия продолжа-
ются. Сейчас мы проведем опознание с человеком, который видел их на сто-
янке. Если он опознает, то мы их задержим на основании санкции прокуро-
ра.
- Хорошо. Но могу я присутствовать на опознании?
- Конечно. Это ваше право. Вы же адвокат.
Вскоре приехал работник стоянки, пожилой человек лет пятидесяти -
шестидесяти. Не исключено, что в отделении милиции он получил инструктаж
у оперативников, мол, покажи на того-то и того-то. Надо их опередить, и
я напомнил следователю, что при опознании должны быть так называемые
статисты, то есть совершенно посторонние лица. В их присутствии свиде-
тель и должен показать на потенциальных преступников. Она согласилась со
мной.
Вскоре такие люди нашлись. Это были то ли какие-то задержанные, то ли
граждане, обратившиеся в паспортный стол. Я опять попросил следователя
уточнить, что лица должны быть между собой схожи и одного и того же по-
ла, поэтому женщины, которые присутствовали среди статистов, исключаются
из опознания. Следователь не возражала, но, как мне показалось, ее стала
раздражать моя активность.
Когда мы, наконец, подобрали более или менее похожих статистов и по-
садили их на лавочку, ввели моих клиентов.
Я прекрасно понимал, что сейчас опознающий, по подсказке оперативни-
ков, укажет на Павла Зелянина и Андрея Т. У меня был единственный шанс
воспрепятствовать лжеопознанию до появления свидетеля. Неожиданно я пот-
ребовал, чтобы мои клиенты поменялись пиджаками и куртками со статиста-
ми.
Ни следователь, ни оперативники не ожидали такого поворота. Они удив-
ленно переглянулись, но я настаивал и свое требование обосновывал тем,
что, скорее всего, сотрудники уже предупредили свидетеля, какая одежда у
моих подзащитных. Работникам правоохранительных органов ничего не оста-
валось, как подчиниться.
Мои клиенты быстро поменялись пиджаками и куртками со статистами и
сели в разные ряды. Я сразу вышел за дверь, чтобы собственными глазами
видеть, как войдет свидетель, и чтобы оперативники не успели бы предуп-
редить его о непредвиденной рокировке.
Дверь открылась, и вошел пожилой мужчина. Он расписался в протоколе,
ознакомившись со своими правами. Следователь спросила, может ли он уз-
нать людей, которые крутились около угнанной впоследствии машины. Чело-
век внимательно оглядел присутствующих, вероятно ориентируясь на одежду,
и указал на тех, кто только что обменялся пиджаками и куртками с моими
клиентами. Хитрость оперативников была разгадана, а моя - удалась.
Следователь и оперативники нервничали. Один из оперативников попытал-
ся сориентировать деда, мол, хорошо ли он разглядел, но тот стоял на
своем: "Да вот же их одежда! Я их одежду хорошо запомнил! "
- Прошу занести эти слова в протокол опознания, - сказал я.
- Встаньте и назовите свои имена, - сказала следователь.
Растерянные статисты встали и назвались и тут же добавили:
- Да мы вообще не были на той стоянке, мы сегодня в паспортном столе
паспорта меняли!
Было, конечно, над чем торжествовать, я подошел к следователю и ска-
зал:
- В связи с тем, что мои клиенты не опознаны как подозреваемые в со-
вершенном преступлении, прошу их немедленно освободить.
- Сейчас пойду доложу руководству, там решат, - ответила следователь.
Через полчаса она вернулась и сказала, что начальник принял решение
об освобождении, но произойдет это только часа через два-три, поскольку
необходимо соблюсти формальности. Я сказал, что буду ждать, пока их не
выпустят. Однако следователь заметила, что мое присутствие в отделении
милиции крайне нежелательно, но, судя по ее раздраженному тону, я был не
угоден именно ей.
Ничего не поделаешь, придется удалиться, и я сказал своим клиентам,
что через два часа жду их звонка.
- Если вы на свободу не выйдете, то я поеду в прокуратуру, - громко
произнес я, как бы пригрозив следователю.
Когда я отъезжал от отделения милиции, то заметил, что за мной резко
рванула красная "девятка". Понятное дело: оперативники проявили бди-
тельность и снова прицепили мне "хвост", полагая, что я могу поехать на
встречу с подозрительными лицами.
Ну что, проверим, - и я резко свернул в переулок. Красная "девятка"
последовала за мной. Я въехал во двор. Она притормозила. Выехав со дво-
ра, я снова повернул в переулок и, оказавшись на проспекте, стал наби-
рать скорость. "Девятка" не отставала от меня. Я решился на дерзкий шаг.
Дождавшись зеленого сигнала на перекрестке, я рванулся и резко остано-
вился. Красная "девятка" тоже притормозила. Я выскочил из машины и под-
бежал к преследователям.
- В чем дело? - спросил я.
В "девятке" сидели два молодых пацана лет двадцати - двадцати четы-
рех. Один из них тут же вышел с телефоном и, отойдя в сторону, стал ко-
му-то звонить. У другого было растерянное лицо - моя реакция шокировала
их.
- Вы из милиции? - спросил я. - Предъявите ваши документы!
Молодой парень, как бы извиняясь, сказал:
- Да нет, мы не из милиции, как раз наоборот.
- А что вы делаете?
- Мы? Ничего. Мы за вами ехали.
- Зачем?
- Мы хотели найти нашего друга.
- Какого друга? - удивился я.
- Витю Курганского. И Олега Нелюбина.
- Никакого Вити Курганского и Олега я не знаю.
- Как же не знаете?
Подошел второй парень, который говорил по телефону.
- Сережа, - обратился он к водителю, - нам нужно ехать. Давай изви-
нимся перед господином адвокатом.
Я понял, что это не милиционеры и не оперативные работники, а скорее
всего конкуренты из враждующей группировки.
В тот же вечер я встретился с Виктором. Теперь я уже знал, что он и
есть Витя Курганский.
Виктор приехал на дорогом "гранд-чероки". Он был опять в приподнятом
настроении, вежливо благодарил меня за проведенную работу и сказал, что
ребят действительно выпустили через два часа.
Во время нашей беседы перед нами затормозил еще один джип. Тонирован-
ные стекла опустились, и русоволосый мужчина обратился к Виктору:
- Витюха, ты?!
- О, привет, Игорек! Сколько лет, сколько зим! - обрадовался Виктор.
Знакомый Виктора вышел из машины. Он был высокий, симпатичный, лет
тридцати - тридцати пяти. Они обнялись, похлопали друг друга по плечу:
наверное, действительно давно не виделись. Потом Виктор мне сказал, что
это был Малахов.
"Неужели тот самый Малахов, - подумал я, - который подозревался в
убийстве певца Талькова и в интриге с эстрадной певицей Азизой? Навер-
ное, это он".
Они о чем-то говорили. Я расстался с ними и уехал.
Прошло время. Курганские больше меня не трогали, не беспокоили. Я уже
начал о них забывать, когда в ноябре снова позвонил Виктор и попросил
проконсультировать по одному из коммерческих контрактов.
ПЕРЕСТРЕЛКА У "САДКО-АРКАДЫ"
Встреча была назначена в баре Торгового центра "Садко-Аркада". Часов
около пяти вечера я уже подъехал туда. "Садко-Аркада" находится на Крас-
нопресненской набережной, примерно напротив гостиницы "Украина". Около
комплекса раскинулась большая автостоянка, где я и оставил машину.
Я прошел в бар, который был переполнен посетителями, и сразу увидел
поднятую руку. За столиком сидели Олег, Виктор и еще какой-то незнако-
мец. Они приветливо помахали мне и пригласили подойти. Я присел за их
столик.
Виктор улыбнулся и сказал:
- Мы вас снова побеспокоим, но на сей раз уже не по уголовным делам.
Вот контракт, который нам предлагают заключить. Вы не могли бы посмот-
реть, насколько он правильно составлен, есть ли в нем подводные камни
для нас.
Я принялся изучать контракт, составленный на двенадцати страницах,
отпечатанных на машинке. Подробно разъяснялись права сторон. С одной
стороны фигурировало какое-то предприятие, с другой - совместное предп-
риятие или иностранная фирма, не помню уже. Я внимательно прочел доку-
мент и никаких юридических изъянов не обнаружил.
- Контракт составлен совершенно верно, и никаких претензий к нему у
меня нет, - сказал я.
Виктор взял салфетку и стал рисовать мне схему коммерческой сделки,
обводя кружочками и соединяя стрелками стороны и движение товара. Я все
внимательно посмотрел и сказал, что каждая стрелка и каждый кружочек от-
ражен в пунктах контракта. Когда мы разговаривали и пили кофе, я по-
чувствовал на себе чей-то взгляд и внимательно оглядел переполненный
зал. Почти у всех были мобильные телефоны, которые время от времени зво-
нили. Недалеко от нас за столиком сидели молодые ребята. Я догадался,
что это охрана Олега и Виктора. Видимо, многие новые русские назначали
здесь свои встречи, вели деловые переговоры.
Меня по-прежнему не покидало ощущение, что за нами кто-то наблюдает.
Минут через двадцать - тридцать наша беседа закончилась, мы втроем вышли
из "Садко-Аркады" в сопровождении телохранителя. На автостоянке мы за-
держались, прощаясь друг с другом. Виктор приехал на большом белом "лин-
кольне", который по своим габаритам совершенно не вписывался в стоянку.
За рулем сидел молодой парень.
Я направился к своей машине. Не успел я отъехать и нескольких метров,
как услышал скрежет тормозов. Из подъехавших "Жигулей" - номера я уже не
помню - выскочил какой-то человек в темной куртке, достал автомат и стал
стрелять в сторону автомобилей на стоянке. Я видел, как пули летели к
"линкольну". Виктор и Олег среагировали молниеносно: в своих дорогих
пальто и костюмах они тут же бросились на грязную землю и стали ползти,
прячась от пуль, которые, видимо, предназначались им, так как стреляющий
все время целился в них.
Казалось, что стрельбе не будет конца. Многие люди, находившиеся око-
ло комплекса, тоже попадали на землю и стали ползти к своим автомобилям.
Многие машины резко рванули с места. Я услышал крики, видимо, кого-то
ранили. Вдруг из Торгового центра выскочили несколько молодых ребят и
стали стрелять из пистолетов в автоматчика. Завязалась перестрелка. Ав-
томатчик вынужден был пригибаться. Наконец он вскочил в машину, что была
рядом с ним, и она сорвалась с места. За ней внезапно понеслись нес-
колько автомобилей. На набережной остался поврежденный "линкольн".
Я решил уехать восвояси. В тот же день в теленовостях и в "Дорожном
патруле" передали подробности перестрелки у "Садко-Аркады". Я узнал, что
произошла разборка между неизвестной группировкой и курганскими, что
один из лидеров курганской группировки-фамилия не называлась - тяжело
ранен и что убит случайно водитель черной "Волги", а на месте перестрел-
ки обнаружено примерно шестьдесят гильз различных видов оружия, включая
автомат и пистолеты. Прибывшая милиция никого не задержала, потому что
все разбежались.
На следующий день многие газеты вышли с подробными комментариями вче-
рашнего инцидента. Несколько статей было посвящено курганской группиров-
ке. Она заявила о себе в Москве в начале 90-х годов. Сначала курганцы
работали с ореховским авторитетом Сильвестром, но после его гибели ближе
сошлись с коптевской группировкой, постепенно осваивая столицу.
В этот же день мне позвонил неизвестный человек и сказал, что Виктор
тяжело ранен, находится в больнице и очень просил, чтобы я к нему прие-
хал как адвокат.
По дороге в больницу я невольно размышлял о превратностях судьбы:
ехал на встречу консультировать по бизнесу, казалось бы, какая может
быть опасность, и вдруг - угодил в перестрелку! Вот они, потаенные рифы
нашей профессии!
Приближаясь к палате Виктора, я сразу увидел у ее дверей дежуривших
вооруженных милиционеров. Я предъявил свое удостоверение, показал ордер.
Они сказали, что вопрос моего свидания надо решить с начальством, а пока
пропустить меня они не могут. Я заметил, что Виктор в палате не один, и
поинтересовался, кто там с ним. Милиционеры ответили, что идет допрос.
- Вот видите! Раз идет допрос, значит, я должен войти.
- Нет, мы ничем вам помочь не можем. Вам необходимо ехать к нашему
начальству.
Я узнал, что дело ведет Краснопресненская прокуратура, и отправился
туда. Следователь сообщил, что Виктор в тяжелом состоянии. В него попало
несколько пуль, а одна задела голову.
- Сейчас вы с ним никак не сможете разговаривать, - объяснил мне сле-
дователь. - Но вы не волнуйтесь, мы выставили охрану, и никто к нему
близко не подступится.
Почти каждый день я либо приезжал в прокуратуру, либо звонил туда.
Иногда наведывался в больницу. Охрана по-прежнему никого не пропускала.
Оперативные работники все же допрашивали Виктора, но он ничего толком
сказать не мог, кто и почему в него стрелял. Хотя легко было догадаться,
что цель перестрелки была одна - убить его.
Примерно через неделю Виктору стало лучше, и я снова настаивал на
встрече с ним. Но следователь опять мне отказал по той причине, что Вик-
тор проходил по этому инциденту как свидетель, а значит, адвокат ему не
положен.
- Но не исключено, что он будет подозреваемым, - сказал следователь.
- Подозреваемым в чем - в собственном убийстве? - съязвил я.
- Нет, наверное, есть что-то еще.
Спустя несколько дней я все же получил возможность пройти к Виктору.
Подъезжая к больнице, я увидел нескольких молодых людей с рациями.
Кто-то мне кивнул, помахал рукой. Это была личная охрана Виктора.
У знакомой мне двери на третьем этаже охрана была снята.
На койке одиночной, хорошо оборудованной палаты лежал Виктор с пере-
бинтованной головой, он был под капельницей. Он слабо улыбнулся мне и
попытался поднять руку для приветствия, но, видимо, из-за боли не смог.
Я подошел к нему:
- Ну как дела?
- Ничего, - ответил Виктор. - Слава Богу, жив остался.
Мы немного поговорили, вспомнили тот злополучный вечер. Я сказал ему,
что милицейская охрана у палаты снята.
- Я в курсе. - Он с трудом выговаривал каждое слово. - Меня пока ох-
раняют. Опасаюсь я... Наверное, многие знают, что я жив... убийцы снова
попытаются ликвидировать меня. Я думаю в ближайшее время уехать куда-ни-
будь за границу на лечение...
Через несколько дней Виктор покинул больницу.
С того злополучного вечера 22 ноября прошло почти два месяца, и ни о
Викторе, ни о курганских ничего не было слышно, пока не наступило 25 ян-
варя 1996 года.
И ДРУГИЕ ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ КУРГАНСКИХ
Как сообщали пресса и телевидение, на улице Алабяна, около магазина
"Джип", что недалеко от метро "Сокол", убиты трое курганских: Пересади-
ло, Суринов и Кузнецов, которые приехали в магазин на "БМВ-540". Переса-
дило и Суринов вошли в магазин, а Кузнецов остался ждать их в машине.
Через несколько минут к "БМВ" подошли три кавказца, один из них вытащил
револьвер и через боковое стекло трижды выстрелил в Кузнецова. Убедив-
шись, что пули достигли цели, убийцы вошли в магазин, где расстреляли в
упор Пересадило и Суринова. Покупатели и продавцы не пострадали. Прес-
тупники благополучно вышли, сели в припаркованный рядом "Мерседес-500" и
скрылись в неизвестном направлении. Розыск убийц ничего не дал.
Следователи выдвигали несколько версий. Одни предполагали, что это
месть воров в законе, которые вынесли приговор за убийство своих друзей
Солоником, с которым Пересадило был тесно связан. Другие отрабатывали
версию, что курганские поссорились накануне в одном из казино с кавказ-
цами, и те решили разобраться с ними. Как бы там ни было, а неприятности
стали преследовать курганских одна за другой.
После отъезда Виктора я потерял связь с курганскими. Правда, однажды
мне позвонил человек, назвался другом Виктора и сказал, что у того есть
ко мне просьба. По всей видимости, звонок был из-за границы. Пропал Ев-
гений Присыпкин. Я немного его знал, видел несколько раз. Тридцатилетний
здоровяк, Присыпкин был неробкого десятка. Обстоятельствами его исчезно-
вения Виктор и просил меня заняться.
Накануне своего исчезновения Присыпкин поставил свой "мерседес" на
одну из стоянок в Строгине и позвонил кому-то с мобильного телефона.
Дальше след его терялся. Возможно, после этого он и не приехал домой.
Я выехал в оба отделения милиции, обслуживающие район Строгино. В од-
ном из них я нашел знакомого следователя и попросил его о помощи. Но
следователь сказал, что кому-нибудь надо официально подать заявление.
Вскоре его написали, и уголовное дело было возбуждено. Стали отрабаты-
вать версии, кому мог звонить Евгений в последнее время. По распечатке
телефонных разговоров, звонил он своей любовнице, к которой собирался
зайти, но почему-то так и не явился. По версии милиции, возможно, в этом
был замешан муж любовницы, который недавно вернулся из зоны, и тут могли
быть личные счеты.
Труп Евгения был обнаружен на трассе НовоРижского шоссе, и, как пока-
зало следствие, с ним расправилась враждующая группировка.
Время шло. Однажды, в сентябре 1996 года, в теленовостях я услышал,
что на улице Твардовского в доме N 31 произошел мощный взрыв, превратив-
ший шахту лифта в груду развалин. Взрывной волной на первых этажах выби-
ло окна и двери. Жильцы вызвали милицию, пожарных. На место происшествия
приехало человек пятьдесят милиционеров и сотрудников спецслужб. На
лестничной площадке первого этажа они нашли раненую женщину. У нее была
закрытая черепно-мозговая травма и повреждены глаза. В лифте обнаружили
останки мужчины. Взрывом его разорвало на куски. Погибшим был Александр
Привалов, по документам - житель Архангельской области, который со своей
подругой снимал в этом доме квартиру.
Расследованием этого дела, помимо прокуратуры, активно занялся анти-
террористический центр ФСБ. Так началась разработка правоохранительных
органов против курганской группировки. Но тогда я еще не мог знать, что
буду искусственно притянут как свидетель по взрыву на Твардовского, 31 и
что дальнейшие события в декабре того же года коснутся близко и меня.
Спустя несколько недель курганские снова меня потревожили. Опять по-
пался Павел Зелянин, которого я освобождал из Центра международной тор-
говли, и Эдик П. Они ехали ночью на своей машине по Мичуринскому прос-
пекту. Неожиданно навстречу выскочил красный джип и перерезал им дорогу.
Павел Зелянин и Эдик П. вышли из машины. Павел был с газовым пистолетом.
Но в джипе оказались работники спецслужб. Завязалась потасовка. Ребят
быстро скрутили и доставили в близлежащее отделение милиции в Крылатс-
кое. А на следующий день какие-то рабочие принесли в милицию найденный
ими пистолет "смит-и-вессон", и сразу же подозрение пало на уже задер-
жанных Павла Зелянина и Эдика П. Против них было возбуждено уголовное
дело на предмет хранения оружия.
Я стал собирать материалы по этому делу. Никаких отпечатков пальцев
на пистолете не могло быть. У Павла был только газовый пистолет, а тот,
который рабочие нашли на следующий день, ему не принадлежал. Но
следствие утверждало обратное; потому что на оружии были обнаружены от-
печатки его пальцев. Я потом узнал, что Павла Зелянина избили в отделе-
нии милиции и просто вложили ему в руку пистолет, когда он лежал на полу
со связанными руками. Такой прием достаточно популярен у многих работни-
ков милиции.
Вскоре Павла перевели из ИВС в Бутырскую тюрьму, а Эдика П. отпустили
в связи с отсутствием обвинительных улик. Я чувствовал, что следствие
готовит против него серьезные обвинения. Можно было догадываться, что к
Павлу приходили сыщики и из других отделений, и с Петровки - всех их на-
верняка интересовала его причастность к курганской группировке. Над Пав-
лом сгущались тучи. Я стал готовить несколько жалоб о неправильном веде-
нии следствия и направил их в Московскую прокуратуру.
Мне повезло. На одну из моих жалоб о неправильных процессуальных
действиях против моего подзащитного прокуратура города Москвы затребова-
ла уголовное дело у следственного отдела ОВД "Крылатское" на проверку. К
тому времени двухмесячный срок содержания под стражей Павла истек, и
следователь не мог продлить его по той причине, что дело находилось в
Московской городской прокуратуре. Поэтому я вправе был обжаловать
действия следователя о несанкционированном нахождении под стражей Павла
Зелянина, что я, собственно, и сделал.
Быстро написав жалобу в Тверской народный суд Москвы, я стал ждать.
Через два дня дело было назначено на судебное разбирательство. Городской
суд затребовал дело у следователя, тот съездил в прокуратуру и забрал
его.
Начался суд.
Я стал доказывать, что Павел Зелянин не имеет отношения к найденному
оружию. Отпечатки пальцев обнаружены потому, что пистолет был насильно
вложен ему в руки работниками милиции. Накануне дал показания главный
свидетельсотрудник милиции, участвовавший в стычке на дороге. Он подт-
вердил, что Павел держал в руках газовый пистолет. Наконец, самое глав-
ное: в настоящее время обвиняемый незаконно содержится под стражей, так
как двухмесячный срок пребывания под стражей истек и не продлен прокуро-
ром.
Мои доводы вполне убедили судью, и он вынес решение об освобождении
Павла Зелянина под залог. Срочно надо было собрать необходимую сумму.
Так как на суде присутствовали жена и друзья Павла, то они быстро собра-
ли деньги и внесли в банк.
Но, как оказалось потом, именно в этот момент из другого отделения
милиции, которое имело виды на Павла Зелянина, направилась специальная
группа, чтобы забрать его сразу после выхода из зала суда. Я ждал, пока
родственники Павла оформят надлежащие документы, и, стоя у окна, заме-
тил, как к зданию суда тихо и плавно подъехала милицейская машина. Зак-
ралось недоброе предчувствие - а не за Павлом ли это, так как я знал,
насколько враждебно относились к нему работники милиции. Лучше было не
рисковать и увести его через черный ход.
Когда милиционеры сняли с Павла Зелянина наручники и дали ему бумагу
об освобождении под залог, я быстро отыскал запасной служебный выход из
здания суда и, переодев Павла в одежду его приятеля, быстро вывел и по-
садил в такси, наказав срочно ехать на любую квартиру, только не к себе
домой.
ЗА МНОЙ ПРИШЛИ
Радостный, удовлетворенный своей победой и чертовски уставший, я вер-
нулся домой. Был декабрьский вечер, около десяти часов. Неожиданно в мо-
ей квартире раздался звонок в дверь. Как ни в чем не бывало я посмотрел
в глазок: за дверью стояли три человека. Один из них был в милицейской
форме, двое - в штатском с какимито листками бумаги в руках. Я понял: за
мной пришли.
- Кто там? - спросил я.
- Нам нужны вы. Мы пришли для выполнения следственных действий.
- А официальные документы у вас есть? - поинтересовался я.
- Да. - И через глазок показали мне удостоверение сотрудника милиции.
Но мне необходимо было потянуть время.
- Скажите, а из какого вы отделения милиции?
Они назвали мне номер.
- Я пойду узнаю, действительно ли вы оттуда? - сказал я. На самом же
деле, предчувствуя опасность, я первым делом позвонил своему коллеге,
адвокату Валерию Шумкову, живущему рядом со мной, и попросил немедленно
приехать. Сделав еще несколько звонков, я стал думать, какие еще бумаги
по моим клиентам мне необходимо спрятать.
В дверь продолжали звонить. Я снова подошел к двери и поинтересовал-
ся:
- А у вас есть соответствующее разрешение прокуратуры на выполнение
ваших следственных действий?
- Да, есть.
- И чье это разрешение?
- Прокурора Хорошевского района.
Я сразу сник. Дело в том, что в Хорошевской прокуратуре у меня было
четыре или пять уголовных дел, которые я развалил, и там на меня имели
зуб. Последнее дело было особенно скандальным. Сын помощника одного из
вице-премьеров нашего правительства обвинялся в рэкете. На самом деле
парень хотел получить обратно свои законные деньги. Но следственными ра-
ботниками двигали непонятные причины, и они стали его "упаковывать" по
полной программе Уголовного кодекса, приписывая ему и владение оружием,
и наркотики, которые ему подбросили, и так далее.
Скорее всего, подумал я, они пришли в отместку за то, что я направил
жалобы на них в Генеральную прокуратуру.
Я тянул время, пока не подоспел мой коллега. Через дверь я попросил
его проверить документы и, главное, разрешение на обыск. Мой коллега
проверил все и сказал, что документы у них в порядке. Только тогда я
впустил их.
Вошли двое в штатском и один в милицейской форме, по всей видимости
наш участковый. Они сразу прошли на кухню, разложили на столе свои бума-
ги для заполнения. Я попросил предъявить документы, зная хорошо, что у
многих работников милиции удостоверения просрочены, так как не хватает
"корочек". У одного из них, сотрудника Московского уголовного розыска, и
оказалось именно такое удостоверение. Я сразу возмутился:
- Как же вы ко мне пришли? Может быть, вы уже не работаете в уголов-
ном розыске?
- Да нет, понимаете, у нас трудно с "корками"... - начал оправды-
ваться оперативник и тут же достал из бокового кармана какой-то листочек
бумаги с печатью, где было написано, что удостоверение действительно.
- Это не документ, - говорю я ему, - здесь нет вашей фотографии.
Но я понимал, что нет смысла конфликтовать с людьми, которые будут
производить обыск в моей квартире.
- Ну что ж, разрешите приступить, - сказали оперативники.
- Можно все же глянуть на санкцию прокурора? - попросил я.
Они развернули листок. В верхнем углу стояла резолюция: "Прокурор Хо-
рошевского района" и его подпись. Внизу было написано: "Произвести обыск
у адвоката такого-то, официального адвоката курганской преступной груп-
пировки".
Да, подумал я, попал я в переплет! Интересно, каким это образом я
стал адвокатом курганской преступной группировки?
- А вы знаете, что мои клиенты относятся и к другим преступным груп-
пировкам? И если вы по каждой операции, направленной против какойлибо
преступной группировки, будете приходить к адвокатам, тогда у меня обыс-
ки будут проходить каждый день, - сказал я оперативникам.
Они ничего не ответили, только предупредили, что приступают к опера-
ции.
- А что вы собираетесь искать? Может, я добровольно выдам то, что вам
нужно? - предложил я.
- Мы? - оторопело сказали они. - Мы собираемся искать оружие, предме-
ты, относящиеся к преступной деятельности.
- Хорошо.
- Вы желаете выдать что-либо?
- Таких предметов у меня нет.
Но я прекрасно понимал, что если их у меня нет, то это еще не значит,
что они не будут у меня найдены. Поэтому я попросил соседей, приглашен-
ных в качестве понятых, внимательно следить, чтобы работники милиции ни-
чего не подложили.
Подкинуть мне что-нибудь, вероятно, и входило в их планы, но, увидев
тщательный контроль за своими действиями, они в открытую не решились
применить ничего подобного.
Обыск проходил достаточно вяло. У меня были два газовых пистолета и
несколько кобур к ним. Но оперативники не проявили особого интереса к
оружию.
- Посмотрите, может быть, пистолет-то не газовый! - сказал я.
- Да нет, мы видим, что газовый, - отложив его в сторону, равнодушно
сказал один из оперативников.
Больше всего их интересовали мои записные книжки, портативный
компьютер с моим адвокатским досье, а главное, мобильный телефон. Книжки
я им выдать отказался, поскольку это мои личные вещи, телефон они у меня
отобрали, а компьютер я успел поставить на замок.
Один из оперативников, улучив момент, незаметно удалился в коридор и,
открыв ящик стенного шкафа, что-то пытался туда положить. Он нервно ог-
лядывался и замешкался, что-то вынимая из кармана.
То ли остро сработал инстинкт самосохранения, то ли непокидающее меня
предчувствие опасности, то ли постоянное ожидание провокации - не знаю,
во всяком случае, я, проследовав за оперативником, резко вскрикнул:
- Минуточку, стойте! Понятые, смотрите, мне хотят что-то подложить!
Все замерли от неожиданности. Оперативник недовольно и нервно отве-
тил, тоже повысив голос:
- Ничего я не кладу! И вообще, мы ничего у вас не нашли. Идите лучше
подписывать протокол окончания обыска.
Мне удалось предотвратить провокацию.
Сотрудники милиции, закончив обыск, предложили мне поехать с ними к
следователю.
- Но уже полночь, - сказал я, - а в ночное время меня не имеют права
допрашивать.
Они ушли ни с чем, но сказали, чтобы я завтра явился в прокуратуру.
На следующий день в газете "Коммерсантъ" появилась статья о том, что
московская милиция провела пятьдесят обысков у лиц, причастных к
действиям курганской преступной группировки. Среди жертв обыска были
владельцы ночного клуба "Арлекино" Анатолий Гусев, Александр Черкасов и
адвокат курганской группировки - была названа моя фамилия. У владельцев
"Арлекино" были найдены охотничьи ружья, правда с разрешениями, и еще
что-то. В начавшейся операции против курганских трясли всех, кто прямым
или косвенным образом был с ними связан.
Для меня оставалось загадкой: откуда они набрали эти пятьдесят адре-
сов?
Через два дня я поехал в прокуратуру на допрос. Прежде чем следова-
тель приступил к допросу, я поинтересовался, на основании какого уголов-
ного дела меня привлекают в качестве свидетеля. Следователь достал пос-
тановление и прочел, что я привлекаюсь свидетелем по взрыву на улице
Твардовского, 31.
- И что же я могу показать как свидетель?
Следователь вытащил несколько фотографий, показал их мне и спросил,
известны ли мне эти люди. Я ответил:
- Да. Двое из них были моими клиентами. - Я имел в виду Федора Сафры-
гина и Павла Зелянина, и добавил: - Они тогда находились в Бутырской
тюрьме.
- Что вы можете сказать о них? - продолжал следователь.
- Вообще-то я ничего не обязан говорить о своих клиентах, соблюдая
адвокатскую тайну, но могу сказать только, что это хорошие люди.
- Понятно. А что вам еще известно о взрыве?
- Да ничего. Я все прочел в газетах. Погибшего при взрыве Привалова я
никогда не видел.
- Это мы знаем, - как бы подтверждая мои слова, сказал следователь. -
С вами хотят поговорить оперативные работники из уголовного розыска, но
они что-то опаздывают.
- Это уже их проблемы. У вас есть еще вопросы ко мне?
- Нет.
Я расписался в небольшом протоколе допроса и вышел.
Вскоре мне вернули мобильный телефон. Первым делом я поехал на теле-
фонную станцию и поменял аппарат, будучи уверен, что в него могли зало-
жить "жучок", и не ошибся.
Итак, обыск в квартире, допрос у следователя явно свидетельствовали,
что моей персоной всерьез заинтересовались правоохранительные органы
прежде всего в связи с моей работой с членами курганской группировки.
ЛИМИТ КУРГАНСКИХ КОНЧИЛСЯ
Что я в центре пристального внимания правоохранительных органов, не
оставалось никаких сомнений, особенно после посещения одного из
следственных изоляторов. Когда я заполнил несколько листочков для вызова
своих клиентов, один из сотрудников следственного изолятора отвел меня в
сторону и шепнул на ухо, что приходили оперативники из уголовного розыс-
ка. Они очень внимательно изучали все мои карточки вызова клиентов: к
кому хожу, когда, сколько времени провожу с ними на беседах и так далее.
Особенно интересовались моей клиентурой из числа курганской группировки.
Оперативники подробно расспрашивали и о том, как мои клиенты могут об-
щаться между собой, в каких камерах они сидят, и так далее. Еще одно до-
казательство, что правоохранительными органами прежде всего разрабатыва-
лась курганская группировка.
За моей машиной вновь стали вести наблюдение. "Семерка" и "восьмерка"
неотступно следовали за мной. Даже когда они поняли, что я засек за со-
бой "хвост", то все равно не думали ретироваться.
Вновь стали прослушиваться мои телефонные разговоры. Мои знакомые из
правоохранительных органов, спецы по техническим средствам связи, не раз
мне об этом говорили.
Никак я не мог понять цель столь пристального внимания к моей персо-
не. Вероятно, оперативники рассчитывали, что рано или поздно либо я вый-
ду на курганских, либо они выйдут на меня, и это будет очень им на руку.
Но все карты вдруг спутал... "Московский комсомолец".
В популярной газете вышла большая статья с моей фотографией. Авторы
информировали, что известный адвокат Солоника работает сейчас с курганс-
кими. Он провел несколько удачных дел, добился определенных успехов, и
был у него и обыск, и допрос и так далее. Иными словами, статья факти-
чески легализовала меня как официального адвоката курганской группиров-
ки. Какую цель преследовали авторы статьи и с чьей подачи она была напи-
сана, откуда взята информация - все это для меня осталось загадкой. Ко-
нечно, в статье ничего плохого против меня не было. Наоборот, мои успехи
в какой-то мере даже преувеличили. Но было и не безопасно заявление о
том, что я адвокат курганской группировки: у нее в криминальной Москве
было много врагов. Хотя не раз приходится напоминать, что адвокат вне
криминальной политики, которую проводят те или иные группировки.
Лидеры курганской группировки, прочитав статью, вероятно, поняли, что
я засвечен, и полностью прекратили со мной контакты. На их судьбу повли-
яло еще одно событие. 23 января 1997 года около 17.30, буквально в ста
пятидесяти метрах от Петровки, 38 автоматной очередью был расстрелян на-
ходящийся в своем "БМВ-750" Василий Наумов (Наум), генеральный директор
ТОО "Миранда", один из крупнейших авторитетов коптевской группировки.
Каким-то образом и сыщики, и коптевские узнали, что это дело рук кур-
ганских. После этого их судьба была предрешена. Мощный взрыв на улице
Твардовского и убийство Наумова около Петровки, 38 переполнили чашу тер-
пения правоохранительных органов. Курганская группировка вышла, если
можно так сказать, из лимита своей деятельности. Ее обвиняли в убийстве
сорока воров в законе, авторитетов и боевиков.
В срочном порядке по указанию Виктора Черномырдина в МВД, точнее, в
Главном управлении по борьбе с организованной преступностью под личным
контролем министра внутренних дел Анатолия Куликова и прокурора Москвы
Герасимова был создан штаб по ликвидации курганской группировки. В него
вошел большой отряд сыщиков, оперативников. В задержании принимали учас-
тие ОМОН, МУР, ФСБ, спецотряд "Альфа". С января 1997 года развернулась
широкомасштабная операция против курганской группировки. В ее ликвидации
участвовали не только спецслужбы, но и братва других группировок. Причем
не только их враги, но и недавние союзники: ореховские, солнцевские,
коптевские, которые по итогам собственных расследований имели твердые
доказательства расправы курганских со своими авторитетами. Так, коптевс-
кая бригада установила слежку за машиной Олега Нелюбина и, прослушав с
помощью сканирующего устройства телефонный разговор, выявила его при-
частность к убийству Наума.
За полтора-два месяца было арестовано около двадцати активных боеви-
ков курганской группировки. У всех были найдены либо оружие, либо нарко-
тики.
Впоследствии я через своих знакомых стал интересоваться, как же
все-таки удалось отследить одну из самых неуловимых группировок в Моск-
ве. Оказалось, что очень банально и без особых усилий. Осенью 1996 года,
еще до убийства Наума, в Москву прибыла любовница одного из боевиков.
Вскоре милиция ее задержала и после личного обыска обнаружила у нее за-
писную книжку с номерами всех мобильных телефонов курганской бригады.
Сыщики получили в свои руки важный козырь. С помощью спецслужбы было ус-
тановлено прослушивание всех телефонных разговоров курганской бригады, а
специальные установки-локаторы выявили места их нахождения.
Брали практически каждые два - три дня, причем брали после проведения
наблюдения. Одних боевиков взяли, следя за их машиной. Они ехали, ничего
не подозревая, когда за ними пристроилась машина ГАИ и последовал приказ
остановиться. Подрулив к обочине, ребята вышли из машины и стали объяс-
няться с гаишниками, как вдруг рядом притормозила другая машина, из ко-
торой выскочили оперативники и бойцы СОБРа в камуфляжной форме. Боевиков
моментально схватили, положили на землю. В машине у них нашли оружие.
Еще двух бойцов задержали в кафе, в районе "Сокола", когда те зашли
поужинать. Ворвавшиеся в кафе бойцы СОБРа скрутили их.
Все боевики курганской группировки были арестованы, а лидеры поспеши-
ли выехать за границу. Их объявили в федеральном розыске, а впоследствии
и в розыске по линии Интерпола.
Вскоре в Голландии арестовали одного из курганских лидеров Олега Не-
любина. Через некоторое время был задержан и депортирован в Россию и Ви-
тя Курганский. Всех их поместили в следственные изоляторы. Некоторых
отправили в спецблок, где ранее сидел Солоник.
В сентябре, спустя месяца четыре после депортации Олега Нелюбина в
Россию, я случайно встретил его в "Матросской тишине", когда выходил в
коридор, чтобы позвонить от дежурного СИЗО. Его вели к адвокату. Олега
защищали два адвоката-женщины, причем одна из них была известна своей
работой с крупным измайловским авторитетом. Олег сразу меня узнал и при-
ветливо кивнул, как бы намекая зайти в кабинет поговорить. Воспользовав-
шись знакомством с его адвокатом, я заглянул к ним.
После ареста Олег Нелюбин выглядел слишком затравленным и поникшим,
но старался держаться бодро. Он был задержан вместе с его товарищем Тер-
нопольским в амстердамской гостинице, которую они не успели покинуть. Их
обвиняли в причастности к убийству рижского уголовного авторитета Викто-
ра Баулиса (Энимала), но не сумели этого доказать. Тогда голландцы сооб-
щили о них в Россию, и около месяца обе стороны обсуждали процедуру его
выдачи. Поскольку у Тернопольского был паспорт греческого гражданина, то
его выдворили в Грецию. Нелюбина же в аэропорту Шереметьево встречал
спецотряд, который под усиленной охраной доставил его на Петровку. Ему
предъявили обвинение в руководстве бандитским формированием и участии в
качестве заказчика в нескольких громких убийствах.
Во время нашей короткой беседы я понял, что Олег надеялся скоро вый-
ти, рассчитывая на высокое покровительство. Я понимал, что он имел в ви-
ду: тогда по Москве ходили слухи, что курганскую группировку курируют и
опекают два бывших генерала КГБ, связанные с легендарной "Белой стре-
лой", секретной организацией, уничтожающей уголовных авторитетов. Олег
предложил участвовать в его защите, но я сразу отказался, сославшись на
большую занятость, но пообещав ему свое участие ближе к судебному про-
цессу.
Защищать курганских было тогда слишком опасно. Еще летом из автомата
застрелили адвоката Дмитрия Малышевского, который подозревался в
убийстве крупного авторитета. Меня настоятельно отговаривали от участия
в защите курганских не только в правоохранительных органах, но и автори-
тетная клиентура.
Олега Нелюбина неожиданно из спецблока СИЗО-4 перевели в общую камеру
"Матросской тишины". Недалеко от его камеры сидел Павел Зелянин. Спустя
несколько месяцев после нашей встречи я узнал, что утром 16 января 1998
года Олега Нелюбина нашли в камере лежащим мертвым на полу. Судмедэкс-
пертиза установила, что смерть наступила от нескольких черепно-мозговых
травм. Говорят, что его забили ногами сокамерники. Причины ссоры неиз-
вестны, но смерть его сразу взял на себя В. Лесцов, ожидающий приговора
за несколько убийств. Но одному человеку не так-то легко было бы распра-
виться с Олегом, мастером спорта по борьбе. А незадолго до гибели на не-
го пытались совершить покушение в бане следственного изолятора.
На следующий день, в воскресенье, в своей камере скончался Павел Зе-
лянин. Хотя в последнее время он жаловался на сердце и хотя смертные
случаи и убийства в стенах СИЗО не редкость, но все же это было странное
совпадение и невольно наводило на мысль и о мести "кровников", и о лик-
видации ненужного свидетеля...
По просьбе вдов покойных, я вместе с ними поехал в СИЗО, чтобы полу-
чить тела. Я увидел жуткую картину: иссиня-черное лицо Олега было неуз-
наваемо. На лице Зелянина следы насильственного воздействия отсутствова-
ли. На следующий день женщины перевезли тела в родные города Курган и
Архангельск.
Оставшихся в живых курганских бойцов осудили по различным статьям.
Основную часть обвиняют в участии в бандитизме.
Самая нашумевшая и кровавая группировка, действовавшая в Москве в
1993-1997 годах, уходит в небытие.
СЛЕД СНАЙПЕРОВ ВЫЧИСЛЕН
Еще одну информацию о курганских я узнал, когда в июле 1997 года про-
читал об убийстве предпринимателя Анатолия Гусева.
Впервые мы познакомились с ним, когда оказались в здании прокуратуры,
сразу после обысков в наших квартирах и допроса.
После допроса я попрощался со следователем и собрался уходить, когда
вспомнил, что должен получить у них свой мобильный телефон. Следователь
предложил подождать в коридоре, потому что мобильный телефон должны при-
|
