Карышев Валерий - Записки "бандитского адвоката" - Скачать бесплатно
мации сообщают об убийстве крупного авторитета или коммерсанта, то за-
частую вечером того же дня обнаруживают либо труп неизвестного, либо ка-
кого-нибудь боевика. По-моему, подобные совпадения не случайны.
"Чистильщиков" вызывают, когда надо наказать в основном неугодных
бригадиров, строптивых боевиков, рвущихся к власти, метящих в авторите-
ты. В некоторых группировках даже заранее отслеживается ее внутренний
климат на предмет выявления потенциальных соперников. Расправляются и с
провинившимся, который вызывает у старших группировки какие-то сомнения.
Например, болтливость Романа Н. не нравилась авторитетам, потому что он
мог бы "расколоться" у ментов. Кроме того, боевик был уличен и в во-
ровстве денег из общака. Однажды ничего не подозревающего Романа Н. двое
членов группировки пригласили в лес пострелять из стволов. Когда они
приехали к заранее выбранному месту, его подвели к вырытой яме-могиле.
Неожиданно подошел "чистильщик" и выстрелил в висок Роману, а "коллеги"
закопали его труп.
Приезд "чистильщика" может выполнять и профилактическую роль, напри-
мер, для устрашения или поднятия дисциплины в группировке. Подозри-
тельность - характерная черта для многих лидеров. Так вот один из авто-
ритетов бригады заподозрил бригадиров в заговоре против него и поспешно
вызвал "чистильщика", которого уже раньше в группировке знали. При-
сутствие прикомандированного "чистильщика" внесло нервозность и напря-
женность в бригаду. Спустя некоторое время "заговор" был мирно устранен.
Киллеры, как вообще любой боевик, живут и "работают" не больше пяти
лет. Если к этому времени они не успевают выйти из дела, то их ждет
смерть либо отсидка на зоне.
Никакой специальной школы подготовки киллеров не существует - это
всего лишь легенды. Вероятнее всего, что они проходят своего рода "крат-
косрочные курсы" по повышению квалификации, прежде всего по огневой под-
готовке. На длительное обучение нет ни времени, ни смысла.
БОЕВИКИ
Большую часть группировки составляют боевики. В основном это бывшие
спортсмены, занимавшиеся в какой-либо секции; уличная шпана; чаще бывшие
уголовники, отсидевшие небольшие сроки за кражу, мошенничество, угоны
машин. Сегодня в группировки хлынула новая волна из бывших работников
правоохранительных органов, различных спецслужб, военнослужащих. В пос-
леднее время серьезным влиянием пользуются группировки бывших афганцев,
которые вылились, по существу, в движение.
Возраст боевиков не превышает тридцати лет, хотя есть и ветераны, ко-
торым под сорок, то есть кадровые, прошедшие школу профессиональных
"ломщиков" и "кидал". Особенно много молодежи в измайловской, кунцевс-
кой, люберецкой группировках.
Для боевика из другого города считается удачей получить небольшой
штатный оклад при группировке, жить на съемной квартире, обычно по
два-три человека. Когда боевик более-менее набирает силу и у него появ-
ляются какиелибо заслуги, то ему иногда позволяется жить в квартире с
подругой, которую он либо вызывает из своего города, либо находит уже в
Москве. Многие живут с проститутками, часто снимают их в ночных клубах.
В группировках из бывших спортсменов, как правило, проповедуется
спортивный образ жизни, здоровый дух, то есть категорически запрещено
употребление спиртного, наркотиков. Многие из боевиков закодированы, за-
шиты. Если кто-то уличается в их использовании, его жестоко наказывают.
В специально отведенные дни так называемого спортивного режима боеви-
ки оттягиваются в спортзалах, занимаясь с железками. В последнее время
стали популярны снаряды "Кеттлер". Очень распространена у боевиков игра
в футбол. Часто выезжают в тир пострелять.
В группировке царит строжайшая дисциплина и беспрекословное подчине-
ние старшим и авторитетам.
Рабочий день боевика в группировке ненормированный. Он может длиться
и несколько часов, а подчас и целые сутки, скажем во время слежки за
объектом.
Жизненные интересы боевиков не отличаются разнообразием. Они стремят-
ся как можно больше нажиться, заполучить материальных благ или подняться
на ступеньку выше в криминальной иерархии - стать авторитетом. Часто,
приезжая в отпуск к себе домой, они расписывают своим сверстникам краси-
вую московскую жизнь, свои посещения ночных клубов и снятие проституток.
Земляки в провинциальном захолустье, естественно, проникаются к ним за-
вистью. Когда боевики погибают, то часто туда же в провинцию отправляет-
ся кадровик, который из числа их же друзей набирает новых рекрутов для
группировки.
В Москве и в ближайшем Подмосковье есть свои кладбища для боевиков,
от которых избавляются. Например, трасса Рижского шоссе, где пустынно и
безлюдно, мало машин и поэтому не составляет особого труда замести следы
и закопать труп в лесу или на обочине. В летний период большой популяр-
ностью пользуется Клязьминское водохранилище, где также много укромных
мест и труп с привязанным к нему тяжелым предметом можно беспрепятствен-
но опустить на его дно.
Вместе с тем я не согласен с теми авторами, которые рядовых боевиков
называют "одноразовыми", имея в виду, что жизнь у них коротка и их чаще
всего бросают. Наоборот, когда боевик оказывается в беде: арестовывают,
задерживают или он попадает в больницу, то лидеры группировки проявляют
к нему повышенное внимание. Боевику нанимают сразу адвоката, посылают
передачи, посылки в следственные изоляторы, навещают в больнице, обеспе-
чивают хорошими врачами. Я был частым свидетелем, когда с какой-нибудь
перестрелки привозили раненого бойца, и старшие нанимали хороших врачей,
помещали в комфортабельную палату, обеспечивали охраной. После гибели
боевика организуют пышные похороны, помогают его семье или родителям.
Все это необходимо для того, чтобы другие знали: лидеры группировок ни-
когда не бросают своих подчиненных в беде.
Наконец, о практике перехода из одной группировки в другую. Он возмо-
жен только в одном случае: если группировка распадается, погибает или
уходит на зону лидер группировки. Если в другую группировку переходит
один боевик, то он может привести с собой и своих коллег.
ФОРМЫ ПООЩРЕНИЯ
В группировке наряду с наказанием практикуются и формы поощрения.
Например, боевикам предоставляется поездка за границу, куда они берут с
собой девиц. Я часто видел, как отдыхали боевики в Израиле. В одном из
храмов коротко стриженный парень, по-моему из Донецкой области, достал
очень много записок, разложил какие-то иконки и стал молиться, вероятно
замаливая грехи за своих убиенных жертв.
Однажды зимой с Эмиратах со мной произошел интересный случай. В одну
из гостиниц в местечке Шарджи съехалось много братвы из разных городов
России. Они вместе отдыхали, проводили тусовки, снимались на память. Все
были обвешаны многочисленными золотыми цепями и расписаны всевозможными
татуировками, в которых я с профессиональной легкостью разбирался.
Обратив внимание на мое неисписанное тело, они проявили ко мне замет-
ное пренебрежение и снисхождение. Как-то их компания сидела недалеко от
меня, когда на мобильный телефон мне позвонил клиент. Я стал с ним раз-
говаривать, забыв на минуту о своем окружении. В разговоре я произносил
слова "следственное управление", "ФСБ", "Лефортово", "встречусь со сле-
даком" и так далее. Вдруг смотрю, братва неожиданно смолкла, воззрившись
на меня с изумлением и некоторым испугом, всем видом своим выражая поч-
тение и уважение. А вечером, когда я шел ужинать, то двое или трое из
них заискивающе со мной раскланялись.
Наиболее авторитетные лидеры группировок выбирают для отдыха страны
Европы, например Грецию, Испанию, Голландию, Италию, острова Карибского
бассейна. О красивой жизни за бугром они обычно любят вспоминать в
следственных изоляторах.
В премиальную систему входит и награждение автомобилем, радиотелефо-
ном, а также процент с прибыли. Это означает, что боевик вначале "ведет"
коммерсанта, а потом, предоставляя "крышу", остается до конца его кура-
тором, то есть получает небольшой процент из общей суммы, которая уходит
в общак группировки.
Еще несколько примеров своеобразных видов поощрения.
В день рождения одного боевика друзья преподнесли ему дорогостоящую
проститутку за тысячу долларов. Другой боевик получил подарокшутку: не-
мую проститутку. Ночью он попытался с ней заговорить, и когда понял при-
чину ее молчания, то расхохотался - забава ему понравилась. И между ин-
тимными занятиями они писали друг другу письма на листках блокнота.
Кстати, их знакомство затянулось на несколько месяцев, они стали жить
вместе, пока он не погиб во время разборки на одной из стрелок. Через
его друзей я узнал, что она "завязала" с прежней жизнью, отказалась от
многих предложений знакомых боевиков сожительствовать с ними и уехала из
Москвы в свой городок.
МЕСТО ВСТРЕЧ
Обычно офисов как таковых у группировок нет, но некоторые обзаводятся
ими. Один из таких офисов, который мне довелось посетить, занимал бывшее
помещение детского сада. Новые его хозяева сделали евроремонт, оборудо-
вали охранной системой, обеспечили видеонаблюдением. Здесь они решали
свои организационные и экономические вопросы, прорабатывали операции.
Братва любит собираться в баре или кафе какой-либо пятизвездочной
гостиницы или ресторана, но особое предпочтение отдает ночным клубам и
казино. Сейчас их в Москве стало очень много, и некоторые остряки шутят:
если РУОП и МУР получат приказ арестовать всю московскую братву, то с
этим можно справиться за три дня во время ночных тусовок.
В местах отдыха и развлечений братва соблюдает свои неписаные законы:
не стреляет, не убивает, даже до потасовок дело не доходит. Если в ноч-
ном клубе сталкиваются две враждующие группировки или крутые и неприми-
римые враги, то ни в самом помещении, ни вокруг него они не предпринима-
ют никаких боевых действий. Вопервых, потому, что вся территория под
контролем братвы, во-вторых, каждый из них дорожит своим престижем и
"соблюдает понятия".
Точный выстрел киллера нередко может прогреметь сразу у выхода из
ночного клуба. Поэтому наиболее опытные авторитеты стараются не бывать
часто в одних и тех же клубах и соблюдать меры собственной безопасности.
СТРЕЛКИ
Стрелки - это тоже место, а также время, где встречаются представите-
ли разных группировок для решений каких-либо проблем. Обычно стрелки но-
сят мирный характер, но в последнее время стали более воинственными. Ни-
когда не опаздывать на стрелку, - признак хорошего тона. Если какая-либо
группировка задерживается или не приезжает на стрелку, то она проигрыва-
ет спор. Но бывает, боевики, покидая стрелку, нарываются на какую-то за-
саду, и их здесь убирают. В последнее время подобные случаи участились.
Число участников стрелки бывает разное: четверо-пятеро или трое чело-
век, если заранее не оговаривается, сколько их будет. Но на некоторые
стрелки пригоняется почти вся структура для демонстрации своей мощи.
Тогда на стрелке оказывается пятьдесят, а то и сто человек. Многолюдной
она бывает и в случае заранее задуманного конфликта.
Часто стрелки состоятся на улице, в каком-либо людном месте. Если
группировки близко знакомы или же имеют общего коммерсанта, то они
встречаются и в ресторане. Как адвокат, я присутствовал на стрелке трех
группировок в одной из московских гостиниц на Ленинском проспекте. Я
выступал как эксперт по одной коммерческой стрелке. Лидеры группировок
пили кофе, ели бутерброды, обсуждали отчеты по расходам, коммерческие
проекты по вложению денег.
Стрелки заканчиваются и плачевно: приезжает либо РУОП, либо МУР, и
всех ее участников везут либо на Шаболовку, либо на Петровку, 38. После
продолжительной беседы и определенной профилактики членов группировки,
если они, конечно, не находятся в федеральном розыске, отпускают восвоя-
си. Но такое задержание на стрелке чревато и провокацией со стороны пра-
воохранительных органов. Например, если какая-либо группировка исчерпала
лимит терпения блюстителей порядка, то, по словам самих же боевиков, не
исключается возможность, что в кармане окажется наркотик, оружие или
патроны, подложенные оперативниками. Один авторитет, например, говорил,
что для таких случаев у него припасены специальные пиджак или пальто с
зашитыми наглухо карманами. В такой спецодежде он и отправляется на
встречу.
ОРУЖИЕ
В арсенале группировки есть почти все виды оружия, которыми распола-
гает российская армия, включая так называемые элитные подразделения
спецназа. В группировках часто можно встретить автоматы, на корпус кото-
рых нанесен особый состав, не оставляющий отпечатков пальцев. Популярны
скорострельные израильские "узи" и их чеченский аналог "боре", мощные
помповые ружья и карабины производства США; австрийский полицейский пис-
толет "глок".
Основными каналами доставки оружия являются воинские подразделения и
склады. "ТТ" китайского производства приходит, в частности, из Латинской
Америки. В последнее время в большом количестве оружие поступает из Мол-
давии и Чечни. В каждой бригаде за оружие отвечают так называемые оруже-
носцы. Они следят за техническим состоянием стволов, боевых комплектов,
выступают экспертами при закупке и пристреливании новых приобретений.
Многие авторитеты все реже возят с собой оружие, доверяя его оруженос-
цам.
Многие московские структуры раньше для отработки точных выстрелов ис-
пользовали пустыри или леса. Необходимость в таких местах уже отпала.
Многие стрельбища превратились в коммерческие заведения, и братва за
деньги приезжает сюда и пристреливает свое оружие.
В последнее время в штат многих группировок, кроме оруженосцев, вошли
так называемые пиротехники. В этой роли выступают бывшие кадры из засек-
реченных подразделений КГБ, МВД, ГРУ. Они применяют взрывные устройства
для устрашения своих будущих жертв или устранения конкурентов. Взрывы
профилактического характера приобретают все большую популярность, потому
что эффект воздействия стопроцентный и никогда не остается никаких улик
и отпечатков пальцев, а значит, и низок процент их раскрываемости.
В ходу также примитивные диверсионные методы. К карданному валу маши-
ны подвязывается граната или какой-либо детонатор и подводится к системе
зажигания. Иногда взрыв производится и по пейджеру: к нему прикрепляется
детонатор, посылается сообщение и происходит взрыв.
Братва научилась очень хитроумно провозить оружие в машинах, а в мо-
мент задержания милицией умело сбрасывать стволы, так что потом их прак-
тически никто не находит. Бывали случаи, когда автомобили несколько дней
находились в отделениях милиции и тщательно, но тщетно проверялись. Пос-
ле возвращения машины оружие изымали те, кто его упрятал в ее безопасных
местах.
КСИВА
В последнее время для братвы стало модно иметь, помимо хорошего "мер-
седеса" и мобильного телефона, соответствующее удостоверение помощника
депутата, ксиву. Особенно популярной и весьма престижной была эта "ко-
рочка" в 1992-1993 годах. Ксива, полученная неизвестно каким, но вполне
легальным и законным способом, для некоторых авторитетов открывала боль-
шие возможности. Так, если в 1992-1993 годах, предъявив такую "корочку"
работнику милиции или ГАИ, криминальный авторитет обретал гарантию ка-
кой-то независимости, а сотрудник правоохранительных органов бессильно
отдавал ему честь, то за последние пару лет ситуация стала резко ме-
няться. "Корочки" помощника депутата воспринимались уже как визитки, как
неотъемлемая атрибутика представителя криминальной среды: застрелен ли
он был или погиб при взрыве, всегда при нем находили известные ксивы.
Они больше не оказывают магического воздействия на блюстителей порядка.
Мне часто приходится видеть такую картину: как только машина какого-либо
криминального авторитета останавливается работником ГАИ или дежурным
ОМОНа и авторитет предъявляет ему "корочку", то тут же у них срабатывает
обратная реакция: а, помощник депутата, а, внешность партийная, да еще
короткая стрижка, значит, ты точно бандит, и значит, есть оружие. И на-
чинается шмон.
Ажиотаж на "корочки" помощника депутата постепенно спадает, но однов-
ременно появляется новая мода на удостоверение, правда уже поддельное,
работников правоохранительных органов, офицеров Российской Армии. Но лю-
бопытно, что, по материалам многих уголовных дел, такие удостоверения
приобретены вполне законным способом. Вот и получается, что, например,
Сергей Зимин, известный в криминальном мире как лидер коптевской группи-
ровки по кличке Зема, имел удостоверение работника Софринского отдельно-
го батальона милиции.
Как показывает практика, эти "корочки" еще не гарантия, что такой че-
ловек не может быть задержан. Свидетельством принадлежности к органам
должно быть, скажем, и знание милицейского сленга, а также наверняка и
других отличий, которые важнее документа.
Глава третья
СЕКРЕТНЫЙ КЛИЕНТ
ТАИНСТВЕННАЯ АУРА
Середина октября 1994 года ознаменовалась, пожалуй, самым громким де-
лом в истории российского криминала. Тогда я еще не знал, что мой буду-
щий клиент станет загадочной легендой криминального мира и распорядится
не только жизнью определенной части уголовной элиты, но и поставит точку
над "i" в карьере многих высокопоставленных милицейских чинов, да еще
внесет изменения и в мою судьбу - судьбу адвоката.
В юридической консультации, где я работал адвокатом, раздался звонок
моего коллеги, адвоката Павла П. из другой консультации. Он предложил
срочно встретиться у него и обговорить защиту одного громкого дела.
Прошло уже столько времени, но я и сейчас задумываюсь, почему столь
опытный и маститый адвокат, который не так хорошо меня знал, предложил
дело именно мне? Может, потому, что мы с ним сидели когда-то в одном из
мафиозных процессов и сумели, используя ошибки следствия и прорехи про-
цессуального характера, направить дело на доследование? Может, почему-то
еще, во всяком случае, об основной причине я до сих пор так и не узнал.
Когда я приехал в консультацию на Таганке, где работал Павел П., то
народу здесь практически уже не было. Только в холле сидела симпатичная
женщина и, вероятно, ожидала своей очереди к юристу.
Я вошел в просторный кабинет адвоката. Мы поздоровались, и между нами
завязался непринужденный разговор. Павел П. поинтересовался, сколько у
меня сейчас дел в производстве, есть ли у меня клиенты в следственном
изоляторе "Матросская тишина", какие вообще планы на жизнь. Я ответил,
что в ближайшее время в отпуск не собираюсь, что клиентов у меня не бо-
лее десяти человек, раскинутых по разным изоляторам, и четверопятеро из
них в "Матросской тишине".
Павел еще поинтересовался, как я отношусь к делам, связанным с
убийством. Надо сказать, что когда я впервые поступил в адвокатскую кон-
тору, то вначале старался не брать дела, связанные с изнасилованием или
убийством, руководствуясь моральными принципами. Но, обретая адвокатский
опыт, я понял, что не все, кто обвиняются по этим зловещим статьям, со-
вершили именно изнасилование или убийство. Дела с изнасилованием я брать
так и не стал, а вот делами по убийствам стал заниматься.
Я немало уяснил для себя. Иногда человеку предъявляется совершенно
ложное обвинение, скажем, в случае, когда он просто попадается под горя-
чую руку на месте преступления. Иногда обвиняемый сам берет вину на се-
бя, чтобы выгородить кого-то другого. Так что защита обвиняемых в
убийстве не так уж просто дается, как кажется вначале.
А не взялся бы я за дело, связанное с убийствами работников милиции,
спросил меня Павел. Дело будет довольно громкое, но придется познако-
миться с некоторыми его тонкостями и особенностями, в которые меня пос-
вятит жена моего будущего клиента. Я дал предварительное согласие, но
при условии, чтобы с подробностями меня обязательно ознакомили.
Павел вывел меня в коридор и познакомил с молодой симпатичной женщи-
ной.
- Наташа, - представилась она.
Это была красивая брюнетка лет двадцати пяти - двадцати семи, смугло-
лицая, одетая в очень модную и дорогую норковую шубу. Взгляд у нее был
печальный.
Мы поздоровались. Наступила пауза, мы смотрели друг на друга.
- Моего мужа, - сказала Наташа, - обвиняют в убийстве милиционера.
Может быть, вы слышали о перестрелке на Петровско-Разумовском рынке в
начале октября, примерно три недели назад?
Конечно же я об этом слышал. Но только в средствах массовой информа-
ции пока не сообщалась фамилия преступника.
Наташа рассказала, что мужа после ранения доставили в институт Скли-
фосовского для операции, а потом перевели в специальную больницу. Нес-
колько дней назад его забрали оттуда в следственный изолятор "Матросская
тишина".
- Если вы согласитесь взяться за дело моего мужа, то необходимо будет
действовать с большой осторожностью.
- Что значит с осторожностью? - поинтересовался я.
- Потом узнаете, - ответила Наташа. - Кроме того, по условиям конт-
ракта, вы должны ходить к моему мужу каждый день в разное время. Все
это, конечно, будет оплачено.
Наташа заинтриговала меня еще больше.
- Хорошо, - сказал я, - можно мне подумать до утра?
Она не возражала.
Из консультации я поехал не домой, а в городскую библиотеку. Взяв
сразу несколько подшивок газет, я внимательно прочел все публикации о
перестрелке 6 октября 1994 года на Петровско-Разумовском рынке. Теперь я
знал фамилии и имена погибших милиционеров, что опасный преступник при
задержании был тяжело ранен, что он совершил два побега из мест заключе-
ния.
Почему же я решил принять это дело к защите? Меня будто заставила ка-
кая-то таинственная сила. Шутка ли: убить сразу троих работников милиции
- что и говорить, дело и впрямь очень громкое и интересное. И хотя оно
сложное, опасное и рисковое, но мне тогда показалось, что я как-то сумею
помочь моему клиенту.
На следующее утро мы вновь встретились с Наташей и поехали в мою кон-
сультацию, чтобы заключить соответствующий договор о правовой помощи и
выписать ордер, который дает адвокатам право участвовать в следствии или
на суде.
Наташа сказала мне, что в Московской городской прокуратуре по этому
делу создана специальная бригада во главе с одним из начальников отдела.
- Я должна еще кое о чем вас предупредить, - сказала Наташа. - Вам,
вероятно, об этом сообщат в прокуратуре. Помимо всего прочего, мой муж
обвиняется и в убийстве лидеров уголовного мира. Поэтому я бы хотела,
чтобы в условиях нашего контракта был записан специальный пункт о том,
что вы никому из своих клиентов, особенно из братвы, не должны говорить,
что защищаете моего мужа и где он сидит...
Ну что ж, дело, выходит, по всем статьям громкое, и клиента, оказыва-
ется, придется защищать не только в зале суда.
"КАКОГО НЕГОДЯЯ И ПОДЛЕЦА ВЫ ЗАЩИЩАЕТЕ!.."
Я ехал в городскую прокуратуру на Новокузнецкой. Специально решил не
сообщать заранее следователю о своем визите. Мне-то хорошо знакомы при-
емчики следователей: работая с подозреваемым и стараясь выиграть ка-
кое-то время, они затягивают допуск адвоката к делу под самыми различны-
ми предлогами: то им некогда, то у них срочное совещание, то клиент за-
болел... Поэтому я и решил появиться в прокуратуре неожиданно.
Хотя я знал и фамилию, и номер кабинета следователя, но при пропуск-
ной системе в прокуратуре без его предварительного приглашения не смог
бы проникнуть в здание. Поэтому я набрал номер знакомого мне следовате-
ля, с которым у нас были неплохие отношения. Не так давно я работал с
ним по одному из уголовных дел, и оно в ближайшее время должно было быть
направлено в суд. Так что он ничуть не удивился, что я напросился к нему
на прием. Пробыв у него несколько минут, я вышел в коридор и поднялся на
третий этаж.
Постучавшись в дверь следователя Уткина, я тут же вошел в кабинет.
Кроме самого Уткина, за столом сидели еще двое: один из них смотрел те-
левизор, другой что-то писал.
Они не обратили на меня никакого внимания, занятые каждый своим де-
лом. Я решил представиться, а потом сказал:
- Я адвокат Александра Солоника.
Они моментально, будто сговорившись, обернулись и уставились на меня.
В кабинете воцарилась тишина.
Наконец Уткин, смерив меня взглядом, спросил:
- А документы у вас есть?
- Конечно есть, - ответил я и положил ему на стол адвокатское удосто-
верение и ордер, выписанный только что в юридической консультации.
Уткин долго и тщательно рассматривал мое удостоверение, а потом столь
же внимательно изучил ордер. Он попросил меня выйти, чтобы проверить мои
полномочия.
Я усмехнулся:
- Неужели вы думаете, что, зная, насколько серьезна и компетентна ва-
ша организация, я предъявлю вам фальшивый ордер или поддельное удостове-
рение?
- Я уверен, что вы этого не сделаете, но я должен проверить вас.
Как я потом понял, целью была не проверка, а, скорее всего, координа-
ция дальнейших действий в связи с неожиданным появлением адвоката.
Через несколько минут Уткин открыл дверь и пригласил меня войти. Те
двое, как мне показалось, прикинулись, будто по-прежнему смотрят телеви-
зор и пишут, а на самом деле с интересом поглядывали в мою сторону и
прислушивались к нашему разговору.
- Можно узнать, кто вас нанял? Наташа? - спросил Уткин.
- Видите ли, моя задача - защищать клиента. В отличие от работников
правоохранительных органов, я никогда не проверяю документы обращающихся
ко мне родственников или знакомых моего подзащитного. Они вносят деньги
в нашу консультацию и предлагают мне участвовать в защите близкого чело-
века...
- Конечно, - согласился со мной Уткин. - Но что вы хотите от нас?
- Прежде всего, я хочу взять у вас разрешение на встречу с моим кли-
ентом, ознакомиться с первоначальными процессуальными документами, кото-
рые он подписал, и с предварительным обвинением.
Уткин посмотрел на человека, который сидел перед монитором. Я бросил
взгляд на экран: на меня смотрел человек, лежащий на больничной койке
под капельницей, весь в бинтах. Я догадался, что это и есть Солоник.
Еще раз взглянув на мое удостоверение, Уткин сказал:
- Валерий Михайлович, я хочу вас предупредить: вы приняли не совсем
правильное решение. - Он тщательно подбирал слова и смотрел на человека
перед монитором.
- А в чем неверно мое решение?
- Вы выбрали не того клиента.
- А как я могу определить, тот это клиент или не тот?
- Прежде всего, он обвиняется в убийстве, и как вам, вероятно, хорошо
известно, троих работников милиции.
- Это ваша версия, что он обвиняется в убийстве, - ответил я. - Но мы
же знаем, что там был еще один человек. Ведь не исключено, что этих лю-
дей убил и не мой клиент, а кто-то другой.
- Да, возможно. Но учтите, что у вашего подзащитного есть еще и такие
серьезные проблемы, которые могут негативно сказаться на вашей безопас-
ности.
- Даже так? Вы, наверное, пытаетесь меня запугать?
- Нет, нет! - возразил Уткин. - Это не по нашей линии.
Он протянул мне две страницы процессуальных документов, а сам начал
печатать разрешение на свидание с моим клиентом в следственном изолято-
ре.
Итак, из обвинения и протокола задержания следовало, что Солоник, под
фамилией Валерий Максимов, был задержан тремя работниками милиции (потом
выяснилось, что это сотрудники специальной службы при ГУВД Москвы) капи-
таном Игорем Нечаевым, лейтенантом Сергеем Ермаковым и Юрием Киселевым
для выяснения личности. Когда они прошли в офис рынка для проверки доку-
ментов, то Солоник и его подельник Алексей Монин неожиданно вытащили
пистолеты и начали стрелять, тяжело ранив троих вышеуказанных милиционе-
ров и сотрудника охранного бюро "Бумеранг" Александра Заярского. Кроме
того, они сумели ранить еще двоих сотрудников той же фирмы. Одному из
преступников удалось скрыться в Ботаническом саду. Другого, Александра
Солоника, настигла пуля, попав в спину, и его задержали. У него был об-
наружен девятимиллиметровый пистолет иностранного производства "глок".
Вскоре пострадавшие вместе с Солоником были доставлены в институт Скли-
фосовского. Здесь скончались Нечаев, раненный в голову, Ермаков, полу-
чивший пулю в живот, и сотрудник "Бумеранга".
Я молча отложил документы в сторону. Присутствующие внимательно сле-
дили за моей реакцией.
- Вот видите, товарищ адвокат, - прервал паузу Уткин, - какого него-
дяя и подлеца вы беретесь защищать! Как вы вообще можете его защищать?
Чуть помолчав, я сказал:
- Я понимаю тяжесть обвинения, предъявленного моему клиенту. Но дело
в том, что моя функция оговорена в праве каждого на защиту, и меня нап-
равило государство. Да, я могу выйти из этого дела, но на мое место при-
дет ктонибудь другой. Ведь любому, кто подозревается в убийстве, по за-
кону полагается защитник, и вы это знаете не хуже меня.
Уткин смутился, но тут же нашелся:
- А как же ваши моральные принципы? Вы же видите, что он убийца, и
все равно собираетесь его защищать.
- Давайте разберемся, - ответил я, - может быть, он не столь опасен.
Ведь он мог убить не всех троих. Это мог сделать и его напарник Алексей
Монин или кто-то еще во время перестрелки.
Уткин протянул мне разрешение на мой визит в следственный изолятор,
где находился Солоник. Я взял свое удостоверение, попрощался и вышел из
кабинета. В коридоре меня догнал сидевший перед монитором человек и поп-
росил задержаться.
- Я хочу вас предостеречь, - сказал он. - Для вас существует еще одна
опасность.
- Какая опасность? - удивился я. - Вы хотите сказать, что работники
милиции не простят убийства своих коллег?
- Я этого не отрицаю, - сказал мой собеседник, явно оперативник из
МУРа. - И это может случиться. Но главная опасность в том, что ваш кли-
ент сознался, под видеокамерой, на больничной койке, в том, что совершил
заказные убийства очень серьезных людей из уголовного мира. Может, это
убедит вас не вести дело? - И оперативник продолжил: - Вам о чем-нибудь
говорят имена Валерия Длугача, Анатолия Семенова, Владислава Ваннера,
Николая Причинина, Виктора Никифорова?
Имена конечно же о многом говорили. Валерий Длугач был вор в законе
по кличке Глобус, главарь бауманской группировки, пользующийся колос-
сальным авторитетом в элите преступного мира. Анатолий Семенов, по клич-
ке Рембо, соратник Длугача из той же группировки. Владислав Ваннер, по
кличке Бобон, продолжатель дела Глобуса. Виктор Никифоров, вор в законе,
по кличке Калина. Ходило очень много слухов о том, что Калина чуть ли не
приемный сын самого Япончика - Вячеслава Иванькова. Николай Причинин -
лидер ишимской группировки из Тюмени. Это были одни из крупнейших людей
уголовной элиты. Так что моему клиенту грозила серьезная опасность со
стороны "кровников", да и для меня она была реальной.
- Кроме того, - добавил оперативник, - ваш клиент совершил два побе-
га: один из зала суда, при провозглашении первого приговора, а другой -
из колонии. Так что вы и сами понимаете, что ему грозит смертная казнь.
Никто ему убийства трех милиционеров не простит. Поэтому вашему клиенту
терять нечего, и он может решиться даже на то, что захватит кого-либо в
заложники, и мне бы очень не хотелось, чтобы этим заложником оказались
вы. Впрочем, все решать вам. Мы не собираемся на вас влиять. Но имейте в
виду, что развалить это дело или направить его на доследование вам никто
не позволит. Поэтому, пожалуйста, решайте сами: хотите работать с ним -
работайте...
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С СОЛОНИКОМ
Из Московской прокуратуры я поехал в "Матросскую тишину" - СИЗО-1.
Здесь во внутреннем специальном девятом корпусе и сидел Александр Соло-
ник. Спецкорпус принадлежал некогда КГБ и по-прежнему отличался особой
охраной и режимом и практически был тюрьмой в тюрьме. Всю дорогу до
"Матросской тишины" я думал только о перспективе оказаться в заложниках.
Перед моими глазами маячили телекадры, недавно показанные в криминальной
хронике: уголовники в колонии берут в заложники медсестер, работников
охраны, посетителей комнат свиданий. Мое воображение сгущало краски, и я
видел, как ОМОН или СОБР, вызванные для освобождения заложников,
расстреливали не только похитителей, но и жертв. На душе было муторно и
от мучивших меня сомнений: а что, если у моего клиента действительно нет
никаких шансов. Нетрудно догадаться, что его ждут три приговора: суд
скорее всего гарантирует ему смертную казнь; работники милиции уберут
его прямо в следственном изоляторе (я знал, были такие случаи); наконец,
его может не миновать и месть воров в законе и уголовных авторитетов.
Ничего обнадеживающего не приходило в голову, пока я подъезжал к
следственному изолятору "Матросская тишина". Что за человек мой клиент,
я пока не знал, но почему-то представлял его рослым детиной, коротко
стриженным, со зловещим лицом, разрисованным татуировками, - такой и
глазом не моргнет, схватит меня, приставит заточку или нож к горлу и бу-
дет держать в заложниках. Этакое крутое видение назойливо маячило передо
мной, и я даже притормозил у какого-то киоска и купил газовый баллончик.
Мне не впервой было сталкиваться с обвиняемыми в убийстве, и в какой-то
мере я привык к ним. А тут вот меня обуревали противоречивые и тревожные
чувства. Подспудный страх не покидал меня, когда я уже входил в "Мат-
росскую тишину".
На втором этаже я предъявил свое удостоверение и заполнил карточку
вызова на двух моих новых клиентов: Рафика А. и Александра Солоника.
Сотрудница изолятора молча взяла карточки и сверила их с записанными в
картотеке данными. Красным карандашом она перечеркнула листок вызова Со-
лоника, а это означало, что подследственный особо опасный и склонен к
побегу, и тут же приписала ручкой: "Обязательно наручники! "
Час от часу не легче, я был ни жив ни мертв. Сотрудница изолятора
спросила:
- Кого первого вызывать?
Как бы раздумывая, я ответил:
- Ну, давайте Рафика, а потом уже второго.
Я поднялся на четвертый этаж в указанный мне кабинет и стал ждать Ра-
фика А. Я вызвал его первым, может быть, потому, что хотел оттянуть
встречу с Александром Солоником, как-то успокоиться, подготовиться и
настроиться к встрече с ним, освоиться с обстановкой.
Наконец Рафик А. вошел. Он принадлежал к какой-то бандитской группи-
ровке и обвинялся в убийстве другого бандита. Парень был не робкого де-
сятка, лет тридцати - тридцати пяти. Злое лицо его вызывало ужас, оттал-
кивало, а одного глаза у него вообще не было. Я заметил на его лице си-
няки.
Рафик А. вошел с палочкой, одетый в дорогой спортивный костюм и, мол-
ча кивнув мне, сразу же сел за стол. Он достал платок и что-то из него
вытащил. Это был искусственный глаз.
- Что случилось? - спросил я у него.
- Да вот, вчера заехал в камеру и с ребятами чуть-чуть помахался (по-
махаться - подраться, жарг.). Они выбили мне глаз, сучары! - продолжил
Рафик. - Ну ничего, я с ними еще разберусь!
От встречи с Рафиком мне вовсе не полегчало, и тревожные предчувствия
перед беседой с Солоником не рассеялись.
Позже, когда удалось выпустить Рафика под залог, я случайно встретил
его в Центре международной торговли. Передо мной был спокойный, респек-
табельный, с шиком одетый мужчина, мне даже стало смешно: у страха
действительно глаза велики, и тогда я просто здорово струсил.
Рафик вручил мне свое предварительное обвинение. Я стал внимательно
читать. Гражданин Раф А. находился в вечернее время в одном из рестора-
нов, на Тимирязевской улице, после его закрытия. Поссорившись с гражда-
нином С., впоследствии опознанным как авторитет одной из преступных
группировок, он нанес тому три ножевых ранения, после чего гражданин С.
через пять часов скончался в Боткинской больнице.
Не успел я дочитать обвинение, как Рафик неожиданно спросил меня:
- А вы давно Машку видели? Когда вы ее увидите?
- Может быть, сегодня увидимся.
- Было бы очень хорошо, это важно. - И, наклонившись ко мне, прошеп-
тал на ухо: - Обязательно скажите ей, пусть встретится с Иваном (иван -
старший, жарг.), и узнает: Труба вор или не вор? Пусть пришлет мне пос-
тановочную маляву (малява - записка, жарг.) с разъяснением. А то я не
знаю, как себя вести.
В то время в "Матросской тишине" находился вор в законе Труба, однако
обитатели "Матроски" как бы разделились во мнениях: одни признавали Тру-
бу за вора, другие отрицали. Для Рафа было крайне важно это уточнить,
потому что если он, по всем воровским криминальным "понятиям", принимает
самозванца за вора, то совершает тем самым прокол.
- Обязательно свяжитесь с Машкой, - повторил Раф, - пусть узнает че-
рез ребят или на старшего выйдет, но только срочно.
Ну и дела, просто уму непостижимо: человек обвиняется в серьезном
преступлении - в убийстве! - и думать бы ему о своем спасении, смягчении
наказания, а он волнуется, вор Труба или не вор?
Немного успокоившись, я понял, что сейчас для Рафа важно, конечно,
правильно себя преподнести, утвердиться среди сокамерников, а потом уже
думать о своей реабилитации.
Дверь неожиданно открылась, и вошел конвоир с листком в руках. Я уз-
нал свой почерк.
- Солоника на допрос вы вызывали? - обратился он ко мне.
Раф вопросительно посмотрел на меня. Я поправил конвоира:
- Не на допрос, а на беседу. Я адвокат.
- Ну да, на беседу, - поправился конвоир, взглянув еще раз на листок.
- Я.
- Так вот, вы должны сначала... Не положено двоих заключенных в одном
кабинете держать, поэтому... Когда вы освободитесь?
- Да мы в принципе закончили, так что вводите. А этого можно забрать.
- И я показал на Рафа.
Раф кивнул мне и еще раз повторил:
- Не забудьте, о чем я просил.
Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина в спортивном костюме и в
наручниках. Я заметил, как у Рафа округлились глаза, когда он посмотрел
на наручники: в "Матросской тишине" это очень редкое явление. Я распи-
сался, и конвоир увел Рафа.
Конвоиры, которые ввели Солоника, усадили его на стул и ловким движе-
нием пристегнули одну руку с наручниками к металлической ножке стула. Я
попытался протестовать:
- Снимите хотя бы наручники!
- Не положено! - И конвоиры вышли из кабинета.
Я стал разглядывать Александра Солоника: русоволосый, голубоглазый
мужчина лет тридцати двух-тридцати трех, невысокий, крепкого телосложе-
ния. Он смотрел на меня и улыбался. Мы помолчали, и я немножко успокоил-
ся: хоть не громила, не зверское лицо, улыбается - уже хорошо! Я вынул
из кармана взятый накануне у Наташи брелок в качестве условного знака и
пароля и положил его на стол. Солоник тут же кивнул и сказал:
- Я ждал вас завтра. - И тут же, взяв свободной рукой брелок, улыб-
нулся и спросил: - Ну как она там? Небось гоняет на машине с большой
скоростью?
Странно, откуда он знал, что я должен прийти завтра.
- Валерий Михайлович, ваш адвокат, - тем не менее представился я.
Он продолжал улыбаться, осматривая кабинет, и вдруг спросил:
- Как там, на воле-то? Как погода?
Быстро оглянувшись, он вытащил из кармана спортивных брюк шпильку и
ловким движением расстегнул наручник.
Я оторопел. Солоник встал, разминая ноги, и двинулся в мою сторону.
Ну вот, сейчас под видом того, что он хочет подойти к окну, резко обер-
нется, схватит меня за горло - готово: я окажусь в заложниках. Руки у
меня будто онемели, я медленно просунул левую руку в карман пиджака, где
лежал газовый баллончик. Но Солоник, приблизившись, взглянул в окно, ко-
торое выходило в тюремный двор, вскинул голову к небу: погода стояла яс-
ная, и, пройдясь по кабинету, вновь сел за стол.
Я молчал.
- Вы в курсе, - сказал Солоник, - что вам необходимо ходить ко мне
каждый день?
- Да, - ответил я, - меня об этом предупреждали. Но, честно говоря, я
не вижу никакой необходимости.
- Необходимость есть, - сказал Александр. - Дело в том, что моей жиз-
ни угрожает опасность, и я вынужден был разработать систему собственной
безопасности. Так вот, ваши ежедневные визиты ко мне тоже частично ее
гарантируют. По крайней мере, будете знать, жив ли я, здоров, не случи-
лось ли со мной чего.
Александр, безусловно, не преувеличивал. Я понимал, что частые посе-
щения адвоката могут повлиять на тех, кто задумал против него какую-либо
провокацию.
- К тому же, - сказал Солоник, - тут рядом сидит Мавроди, и к нему
адвокат ходит каждый день и находится с ним с утра до вечера.
Прервав Солоника, я сказал, что у меня такой возможности нет, так как
я работаю и с другими клиентами. Александр предложил:
- Давайте освободитесь от них. Вам будут больше платить.
- Дело не в деньгах, - сказал я, - не могу я бросить людей, потому
что решается их судьба.
- Это верно, - согласился Александр. - Хорошо, тогда приходите пока
каждый день на какойто промежуток времени. И еще. Если вы увидите Ната-
шу, передайте ей, пожалуйста, что я написал заявление о предоставлении
мне в камеру телевизора. Пусть купит нормальный, японский телевизор с
небольшим экраном и обязательно с пультом. Об остальном я все ей напи-
сал.
"Так, значит, он как-то поддерживает с ней связь!" - быстро подумал я
и спросил:
- Ас кем ты сидишь?
- Я в одиночной камере. Вообще-то она рассчитана на четверых, там че-
тыре шконки (шконка - кровать, жарг.), но сижу я один. Так лучше, не жа-
луюсь. - И добавил улыбаясь: - Поэтому и составил список, что мне нужно
принести: кофеварку, телевизор, холодильник. Пусть Наташа все приготовит
и передаст мне.
- Может быть, принести что-нибудь из еды? - спросил я.
- Нет, ничего не нужно. Я здесь нормально питаюсь.
- В каком смысле нормально? Тюремной пищей, что ли?
- Нет. К тюремной пище я вообще не притрагиваюсь. Мне доставляют про-
дукты другим путем, с этим проблем нет, только холодильник нужен.
- Не волнуйся, я все передам, - сказал я.
- Тогда, пожалуй, все. До завтра.
- Хорошо, завтра опять встретимся.
- В какое примерно время вас ждать?
- Сюда очень трудно проходить, поскольку большая очередь из адвокатов
и следователей. Мне надо будет наладить определенную систему моих визи-
тов.
Я вызвал конвоиров, расписался в листке, и Александра увели.
СОЛОНИК ГОВОРИЛ...
Через несколько минут я покинул следственный изолятор "Матросская ти-
шина" и, выйдя за порог, с облегчением вздохнул. Итак, страх неизвест-
ности миновал, но какой-то опасности я все еще был подвержен.
Я завел мотор и отъехал, но, когда повернул было в переулок, меня
догнал темно-зеленый джип "гранд-чероки". Окно открылось, и я увидел за
рулем Наташу, которая делала мне знаки остановиться.
Я остановил машину. Наташа тоже заглушила мотор, вышла на улицу и об-
ратилась ко мне:
- Ну как, вы его видели?
- Конечно видел.
- Как он вам?
- Все нормально. - Я старался приободрить ее и вкратце рассказал о
своих впечатлениях. - Еще он просил передать вам про телевизор...
- Я знаю, знаю. Он список прислал.
У меня опять возник вопрос: "Откуда между ними существует связь? "
- Когда вы собираетесь к нему снова? - спросила Наташа.
- Завтра.
- В какое время?
- Я еще не знаю. Это очень трудно рассчитать. В каждом изоляторе дос-
туп для следователей и адвокатов открывается в девять утра. Но на самом
деле все они приезжают к шести-семи часам и заранее записываются в оче-
редь, потому что в каждом изоляторе ограниченное количество кабинетов, а
посетителей гораздо больше. Поэтому кто раньше приехал, у того не будет
проблем со свиданием. Мне нужно будет прикинуть, как встречаться с ним
каждый день и причем пораньше, то есть в первой или во второй группе,
чтобы не простоять в этой очереди полдня.
Вскоре я наладил систему посещений в следственный изолятор в первой
группе. Как я это делал, мой секрет, и раскрывать его я не могу. Ежед-
невно в девять утра, кроме выходных, я уже был в кабинете и вызывал Со-
лоника для очередной беседы.
Солоника выводили трое конвоиров, посменно менявшие друг друга. Было
заметно, что они относятся к Александру сочувственно и с уважением, как
к значительной фигуре. А значимость и авторитет того или иного подозре-
ваемого в следственном изоляторе обычно складывались из многих понятий:
какую он занимает камеру, то есть принадлежит ли она к так называемому
элитному спецблоку; как оборудована, то есть обставлена ли телевизором,
электробытовыми приборами и прочее; по какой статье он сидит и одет ли в
дорогой спортивный костюм с кроссовками; и самое главное - как часто к
нему ходит адвокат, то есть насколько клиент богатый и солидный.
Солоник отвечал работникам СИЗО взаимностью. Как он мне потом расска-
зывал, был с ними приветлив, выполнял их требования, никогда не нарушал
правил внутреннего распорядка. Поэтому почти за девять месяцев пребыва-
ния в СИЗО к нему не применялись никакие меры воздействия, чего нельзя
сказать о других обитателях "Матросской тишины".
Мы как-то привыкли друг к другу, но пока во время наших разговоров не
касались темы подготовки дела, поскольку еще не было результатов главной
экспертизы, ни баллистической, ни криминалистической.
Солоник был настроен оптимистически. По крайней мере, в начале своего
пребывания в изоляторе он успокоился, был доволен, что никто его не бес-
покоит и не приходится напрягаться. Мы часто обсуждали с ним новый кино-
фильм, криминальные новости, о которых он узнавал из телепередач или га-
зет, которые получал. Солоник рассказывал, что был знаком со многими из
представителей криминального мира. Почтительно отзывался о Сергее Лома-
кине из Подольска, он же Лучок, был в хороших отношениях с покойным Сер-
геем Тимофеевым (Сильвестром) и с большим уважением относился к уголов-
ному авторитету Строгинскому (Стрижу).
Я специально избегал разговоров о заказных убийствах вообще, а тем
более о тех людях, в смерти которых его обвиняли. Однако иногда невольно
как-то касались больной и щепетильной темы. У меня сложилось впечатле-
ние, что Солоник был посвящен в детали некоторых убийств. Однозначно
трудно сказать, как он относился к заказным убийствам, то есть что им
руководило: деньги, месть или что-то еще? Скорее всего, он был участни-
ком какой-то, возможно, акции, выйти из которой добровольно не мог. Но
ненависти или злости к жертвам я в нем не почувствовал. Пожалуй, он
просто выполнял... работу. Да, необычную работу: распоряжаться жизнью и
судьбой других людей. Как можно привыкнуть к ней и выполнять ее, для ме-
ня так и осталось загадкой.
Однажды мы обсуждали интересный боевик, показанный по телевидению.
Тогда-то Солоник и сказал, что мог бы снять про себя боевик и покруче
или книгу написать. Я с усмешкой спросил:
- А что тебе мешает? Давай, я договорюсь с режиссерами, с редактора-
ми, опубликуем твою книгу.
Солоник всерьез увлекся собственной идеей. Через несколько дней я по-
интересовался, как идут дела на литературном поприще, пишется?
- Конечно, написать можно, но, к сожалению, не при моей жизни. Иначе
мне после этого жить не придется. Если что-то и напишу, то издать можно
будет только после моей смерти.
Разговор этот я сразу вспомнил после телефонного звонка из Греции на-
кануне его смерти и еще раз уже после известия о ней.
Солоник вел активную переписку со многими обитателями соседних камер,
то есть переправлял малявы из одной камеры в другую. Он даже списался с
авторитетным вором в законе Якутенком, который сидел в камере над ним.
Впоследствии он говорил мне, что переправлял через Якутенка суммы в об-
щак, кажется тысячу долларов.
К чему Солоник был особенно не равнодушен, так это к оружию. Бывало,
он просматривал какойлибо журнал, который я ему приносил, и подолгу
разглядывал рекламу пистолета, а потом высказывал свое мнение. У него,
бесспорно, были блестящие познания оружейной техники.
Он заводил разговор и о том, в каком лагере ему придется отбывать
срок наказания. Солоника вначале не покидала уверенность, что он не по-
лучит "вышку". В те дни Россию должны были принять в Совет Европы, а од-
ним из условий этой процедуры была отмена смертной казни. По мнению Со-
лоника, его должны были бы отправить в "Белый Лебедь" - знаменитую
тюрьму строгого режима для особо опасных преступников-рецидивистов.
Общался Солоник, как обычно, в приподнятом настроении, держался ров-
но, с лица у него не сходила улыбка, и ничто не предвещало ни срывов, ни
перелома в его поведении. Но наступил день, когда размеренная жизнь и
душевное равновесие Александра были нарушены.
ЖИВАЯ МИШЕНЬ
Первый гром среди ясного неба раздался, когда 10 января 1995 года в
газете "Известия" появилась статья Алексея Тарасова "Наемный убийца.
Штрихи к портрету легендарного киллера". Спустя месяц "Куранты" опубли-
ковали вторую статью - "Курганский Рембо" Николая Модестова. Это были
"черные" статьи.
В тот день, 10 января, мне позвонила Наташа и попросила о встрече.
Через несколько часов она с заплаканным, бледным лицом протягивала мне
газету.
- Посмотрите, что они сделали! - сказала она.
Я взял "Известия" и прочел. В статье впервые приводилась фамилия Со-
лоника, его называли киллером, устранившим Глобуса, Рембо, Бобона, Кали-
ну... - все перечислены поименно.
- Как быть?! - спросила Наташа. - Ему ни в коем случае нельзя показы-
вать эту газету!
- Хорошо, не будем, - согласился я. - Никто об этом не узнает.
Под вечер она вновь позвонила и попросила встретиться.
- Я подумала, все-таки надо показать ему газету. Пусть знает о ре-
альном положении вещей, пусть знает, какая складывается вокруг него обс-
тановка.
Что ж, возможно, правоохранительные органы решили загребать жар чужи-
ми руками: публикация выносила смертный приговор Солонику, а исполните-
лем, ясное дело, должна была стать братва. "Кровники", близко стоявшие к
убитым лидерам преступного мира, не помедлили бы убрать ликвидатора сво-
их лучших людей.
Нелегкую миссию мне предстояло выполнить: показать Александру статью.
Тот день я запомнил надолго.
Утром, как ни в чем не бывало, я пришел в следственный изолятор, выз-
вал Солоника и стал его ждать, обдумывая, как лучше начать разговор.
Конвоиры ввели Солоника, опять пристегнули наручник к стулу. Через
некоторое время Солоник, как всегда, свободно снял наручники и спросил,
почему я такой невеселый, что случилось.
Я протянул ему газету. Он быстро прочел статью, и тут произошла
вспышка. Он возбужденно стал ходить по кабинету из угла в угол и кри-
чать:
- Как же так?! Почему они это написали? Они же ничего про меня не
знают! Почему они ко мне не пришли? Почему называют меня подонком? Поче-
му я для них преступник, когда суда еще не было? Ничего еще не доказано,
а они уже объявили меня преступником!
Он был, конечно, прав. Нельзя публиковать такие статьи о человеке,
чья судьба только решается. Не исключено, что подобный негативный мате-
риал повлияет в будущем на мнение судей и народных заседателей. Я поста-
рался успокоить Солоника, дескать, как-то надо обыграть статью, ис-
пользовать...
- Да что использовать! Эх, был бы я на свободе!.. - в сердцах сказал
он, что-то недоговорив: наверняка он имел в виду, что автору статьи не
поздоровилось бы, будь он на воле.
Никогда еще я не видел Солоника таким возбужденным и озлобленным.
После выхода статьи Модестова он по-прежнему негодовал и протестовал,
но, к сожалению, сделать ничего не мог. Солоник прекрасно понимал, что
после этой публикации, возможно, начнется какая-то тюремная интрига. По-
нимал и то, что всю политику в следственных изоляторах держат либо воры
в законе, либо смотрящие - лица наиболее авторитетные в уголовной среде,
назначенные теми же ворами в законе. Поэтому необходимо было как-то уяс-
нить их отношение к опубликованной информации.
Александр сказал:
- С Якутенком я сейчасспишусь. Сюдазаехал еще один жулик, я постара-
юсь "пробить" его. - И внезапно обратился ко мне: - У вас же есть ка-
кие-то влиятельные лица, серьезные люди. - Он намекал на воров в законе.
- Да, есть пара: один сидит в Лефортове, другой - в Бутырке.
- Вы не могли бы выведать, что они про меня думают?
- Конечно, я как раз собирался навестить их.
Через несколько дней я посетил Бутырку, а чуть позже - Лефортово.
Когда я очень осторожно стал расспрашивать одного из воров в законе, на-
мекая насчет Солоника, то он высказался о нем достаточно равнодушно:
- Да, я слышал о таком, о Петровско-Разумовском рынке. Говорят, что
он кого-то из наших убил... Но я в это не очень-то верю, потому что знаю
ментовские приемы: чтобы внести определенный раскол или оказать давление
на человека, его объявляют убийцей другого.
Я немного успокоился. Но о главной опасности сообщил не кто иной, как
Раф.
Как-то до встречи с Солоником я вызвал Рафа. Его привели быстро, он
уже значительно окреп, упрочил свой авторитет и причислял себя не к пос-
леднему десятку в тюремном обществе.
Мы уже активно готовились к его делу, экспертиза показала отсутствие
пальчиков, и мы разрабатывали систему об изменении меры пресечения.
Вдруг Раф спросил:
- А помните, когда вы ко мне пришли в первый раз, у вас был клиент
такой - Солоник?
- Да, помню. А что такое?
- Вот тут много говорят о нем.
- И что же говорят?
- А где он сидит, в какой камере?
Я был ошарашен.
- А кто им интересуется? - спросил я.
- Да есть тут люди...
- Понимаешь, я не вправе рассказывать такое. Если они настолько
серьезные люди, то сами без труда могут узнать, где он сидит. Я тебе не
советую влезать в это дело. Кто знает, как может дальше повернуться.
- Ну-ну, - пробормотал Раф, - посмотрим...
Плохи дела, значит, Солоником кто-то уже интересуется.
Я пока еще не знал, что с воли пришло письмо, подписанное четырнад-
цатью ворами в законе, приговорившими Солоника к смерти. Причем двенад-
цать из них были кавказцами. Только позже мне рассказал об этом один из
оперативников СИЗО, а другие клиенты, в том числе и Раф, это подтверди-
ли.
Жизнь в Москве шла своим чередом. На мушке был не только сидевший в
СИЗО Солоник, но и люди на воле. По-прежнему не прекращались заказные
убийства: то банкира убьют, то предпринимателя.
Когда в марте был убит Владислав Листьев, к Солонику пришли оператив-
ники из МУРа и стали подробно расспрашивать его о возможных исполнителях
этого убийства. Солоник отнекивался, мол, понятия не имею, кто бы это
мог быть, вообще ничего не знаю. Один из оперативников с ехидством спро-
сил:
- А может, это ты его?..
- Ну да, - сказал Солоник. - Я вышел из изолятора, завалил его и сно-
ва вернулся. Очень смешно!
О приходе муровцев Александр рассказал во время очередного моего ви-
зита.
- Да если кто-то и убил этого Листьева, - добавил Солоник, - то все
равно его уже в живых нет.
- Как это?
- Да так. Тот, кто заказывал, тот и устранил исполнителей. Зачем нуж-
ны свидетели такого убийства?
СОЛОНИК ТАК И НЕ ЖЕНИЛСЯ, А СЛЕДОВАТЕЛЬ ОТКАЗАЛСЯ-ТАКИ ОТ ВЗЯТКИ
Вскоре произошел окончательный поворот в судьбе Солоника, и тот день
тоже надолго мне запомнился. В апреле к Солонику пришел следователь, мо-
лодой парень лет тридцати, который впоследствии стал заместителем проку-
рора одного из районов Москвы.
Он очень сухо вел допрос Солоника. На допросе присутствовал еще вто-
рой его адвокат, Алексей Загородний. Следователь задавал вопросы, касаю-
щиеся обнаруженного на его квартире оружия.
Солоник признал огромный арсенал своим и охотно о нем рассказывал,
потому что не имело смысла открещиваться от оружия, которое было с его
пальцами, да и особое наказание ему не грозило, максимум три года.
Ко дню 6 марта Александр Солоник отправил Наталье трогательное
письмо, на которое последовала несколько неадекватная реакция с ее сто-
роны. Наталье пришла в голову безумная идея: вступить с Александром Со-
лоником в официальный брак.
Солоник держался как подобает настоящему мужчине. Всячески старался
отговорить ее, предостерегая от всевозможных негативных последствий. К
уговорам и увещеваниям он подключил меня и второго адвоката. Мы, в свою
очередь, принялись убеждать Наташу чуть ли не отречься от непредсказуе-
мого будущего супруга, рисуя этот брак в самых мрачных красках. Но женс-
кое упрямство было непоколебимо, Наташа настаивала на своем, и было яс-
но, что воздействовать на нее бесполезно.
Чтобы оформить брак, Солоник должен был развестись с женой. Мы уже
готовились к суду и решили доказать, что приговор по его первой судимос-
ти, то есть по изнасилованию, был совершенно необоснован. А для этого
необходимо было съездить в город Курган, запросить из суда материалы и
вместе с тем расторгнуть и брак Солоника. Признаться, мы надеялись, что
пока все это будет оформляться, Наталья, может, и передумает расписы-
ваться с Александром.
Поехать в Курган, а заодно и в Тюмень согласился мой коллега, второй
адвокат. Он решил, что едет в города криминальные, а посему не помешало
бы обеспечить себя небольшой охраной, в которую и вошли знакомые одного
из клиентов.
Как только Алексей приехал в Тюмень, его прямо с поезда встретил
местный РУОП и, уложив на асфальт адвоката с сопровождающими его лицами,
обыскал всех и отправил в ближайшее отделение милиции. Загородний, раз-
махивая своим удостоверением, с пеной у рта доказывал, что он офици-
альный адвокат и ничего общего с криминальными структурами не имеет. Но
блюстители порядка заявили с усмешкой: ваше удостоверение поддельное, и
сейчас мы с вами разберемся. Лишь предъявив командировочное удостовере-
ние, напечатанное на бланке Московской коллегии адвокатов, он смог отго-
родить себя от своих спутников. После недолгой беседы, проверки личности
и фотографирования охранников всех выпустили.
В Кургане и в Тюмени мой коллега собрал доказательства, подтверждаю-
щие невиновность Солоника по первой судимости. Ему удалось получить сог-
ласие жены Солоника на развод. Вскоре со всеми документами он вернулся в
Москву.
Наташу мы все-таки отговорили вступать с Солоником в брак.
После возвращения из; Кургана и Тюмени Алексей Загородний через неко-
торое время решил выйти из дела и написал соответствующее заявление в
Московскую городскую прокуратуру, но почему он так поступил, толком не
смог объяснить.
Следователь сообщил, что в ближайшую неделю ожидает результатов экс-
пертизы. Нам не терпелось все поскорее узнать.
Следователь слово свое сдержал и вскоре протянул нам пять-шесть стра-
ниц машинописного текста на бланке, с печатями экспертного совета. Мы
сразу вручили заключение криминалистической экспертизы Солонику, и он
углубился в чтение. Дойдя до выводов, он пришел в негодование и стал
снова кричать:
- Я не убивал троих милиционеров! Я не мог убить милиционеров! - Он
тут же схватил листок бумаги и карандаш и стал что-то рисовать. - Вот
тут стояли они: тут, тут и тут. Здесь стоял я. Раздались выстрелы - я
побежал. Как я мог за такое короткое время убить троих? Это невозможно!
Совершенно невозможно! - Он быстро обратился ко мне: - Но вы-то верите,
что я не мог убить троих?
- Я тебе верю, - ответил я. - Я обязан тебе верить: я - твой адвокат.
Но Солоник не успокоился.
Баллистическая экспертиза, как говорилось в заключении, показала, что
наконечники патронов оказались специально сточены, чтобы пуля была явно
смертельной. Солоник возмутился и пытался доказать, что экспертиза сде-
лана неправильно, что выводы не соответствуют действительности.
- Будете доказывать все в суде, - ответил ему следователь, - у вас
опытные адвокаты.
- Суд? Я представляю, что это будет за суд, если вы сделали такую
фальшивую экспертизу. На что теперь мне надеяться?!
Мы вышли с коллегой в коридор передохнуть и покурить, оставив следо-
вателя наедине с Солоником. Через несколько минут следователь выскочил
из кабинета как ошпаренный. Мы удивленно спросили:
- Что случилось? Он что, пытался на вас напасть?
- Да нет, он не напал на меня. Он просто предлагал мне деньги, причем
крупные.
- Сколько? - поинтересовались мы.
- Миллион долларов.
- И что же вы?
- Конечно отказался. Надо будет писать докладную записку.
- А стоит ли, раз вы отказались? - спросил я.
- Я обязан написать.
Как я понял, наши беседы, видимо, прослушивались и записывались.
После заключения экспертизы Солоник резко изменился. Исчезли прежняя
жизнерадостность и веселое настроение. Он замкнулся в себе, стал задум-
чивым, не всегда был расположен к разговору. Наверное, тогда у него и
появилась мысль о побеге. А может, и после того, как пришло письмо со
смертным приговором от воров в законе. Солоник прекрасно понимал, что
шансов выжить у него никаких нет. Поэтому и настроился на побег как
|
