Буддизм: возникновение, основные идеи, влияние на культуру - Культурология - Скачать бесплатно
План
Введение 3
Возникновение буддизма и личность его основателя 3
Основные идеи 4
Буддийская теория «я» 5
Срединный путь 6
Благородный восьмеричный путь 8
Карма и перерождение 9
Отношение к концепции Бога 11
Нирвана 12
Отношение к метафизическим вопросам 13
Распространение буддизма 13
Влияние буддизма на культуру 15
Заключение 17
Список литературы 18
… благ, безмолвен и
невозмутим,
прикасается к пространствам
он,
как ладонями к щекам своим.
Р.М.Рильке. Будда
Введение
Буддизм – самая древняя универсальная мировая религия, которая
выступает общим религиозным компонентом различных цивилизаций Востока, от
Индии до Японии. Его философия глубока и оригинальна, причем
интеллектуальный потенциал философии высок даже на фоне достаточно
серьезных поисков мыслителей Упанишад. Не случайно выдающийся русский
востоковед О.О.Розенберг говорил, что буддизм – «ключ к восточной душе»,
подчеркивая тем самым, что без него невозможно понять особенности культур и
мышления многих восточных народов.
Целью данного реферата не является систематическое изложение основ
учения Будды. Имеется достаточное количество книг, освещающих этот вопрос.
Большинство из них изданы в последнее десятилетия, часть – послужила
источниками для написания данного реферата (см. список литературы). Особо
хочется отметить «Индийскую философию» С.Радхакришнана, где основы буддизма
изложены подробно и объективно, и сопровождаются большим количеством цитат
из буддийских священных текстов. В книге используется образный язык,
сохраняющий дух буддизма, его жизненность. Но «Индийскую философию» нельзя
рекомендовать как популярное изложение учения Будды, она для достаточно
подготовленного читателя.
Ценность же данного реферата в том, что в идеальном случае он позволит
увидеть, как преломляются идеи буддизма в сознании данной конкретной
личности – автора реферата.
Возникновение буддизма и личность его основателя
Буддизм возник первоначально как проявление религиозного свободомыслия
в борьбе с окостеневшей брахманской ортодоксией и внешним ритуализмом.
Буддизм отверг как брахманское учение о сакральности сословно-варновой
системы, так и авторитет священных Вед, утверждая, что любой человек может
стать святым – архатом или буддой. Между тем, буддизм является «только
повторением философии упанишад (заключительной части Вед)» с новым
ударением. Безразличие к авторитету Вед и обрядовая набожность, вера в
закон кармы, перерождение и возможность достижения мокши или нирваны,
доктрина о непостоянстве мира и индивидуальном – все это является общим для
упанишад и Будды. Таким образом буддизм явился очищением истоков религии
(«замутнились источники вод»). И как оказалось Будда не только очистил
«источник», но и создал универсальное, живое учение способное к
«самоочищению», к постоянному обновлению.
Основателем буддизма считается Сиддхартха Гаутама, известный миру под
именем Будды – Просветленного.
Сын царя из племени шакья (каста кшатриев – воинов), Сиддхартха
Гаутама родился около 567 г. до н.э. в городе Капилавасту. Согласно
общепринятой биографической схеме царь, чтобы не исполнилось предсказание
знаменитого аскета Асита Девалы об аскетической карьере единственного
наследника, окружает его роскошью и делает все, чтобы принц не знал никаких
забот. Он хочет оградить юношу от печалей и горестей мира. Но Сиддхартхе
все-таки удается выбраться за пределы дворца, и там происходят три встречи
с реальностью: с больным, стариком и похоронной процессией. Так беззаботный
царский отпрыск узнает, что в мире есть болезнь, старость и смерть. По
некоторым версиям, он встречает еще и отшельника, что наводит его на мысль
о возможности найти выход из круговорота страданий этого мира. Потрясенный
своими открытиями, будущий Будда принимает решение искать этот выход. Он
бежит из дворца и в возрасте 29 лет присоединяется к бродячим отшельникам,
с которыми проводит шесть лет.
Попав в сообщество аскетов, Будда быстро овладевает разными
техническими приемами йогического самоограничения и легко входит в самые
сложные йогические состояния, но его постоянно преследует мысль, что таким
способом он не познает истину. После очередной неудачной попытки достичь
просветления путем уменьшения рациона и задержки дыхания (близок к смерти)
отшельник Гаутама приходит к окончательному убеждению, что ему надо искать
иной путь. Он занялся размышлением и молитвами.
Сидя под деревом бо (индийской смоковницей) Гаутама постоянно и
неподвижно смотрел на восток, и его ум был устремлен к одной цели: «Я не
сдвинусь с места, пока не достигну высшего и абсолютного знания». Он провел
под деревом семь недель. Однажды, когда он все еще был предан глубоким
размышлениям, отдыхая под деревом, которому его приверженцы дали имя
Бодхинанды, или трон разума, он переживает состояние бодхи –
«просветления», или «пробуждения». Он овладел тем, чего искал. После этого
начинается его проповедническая деятельность.
Число учеников Будды постепенно увеличивалось. Они объединялись в
буддийские общины – сангхи (первая была основана самим Буддой), которые
затем развились в буддийские монастыри. По всем направлениям были разосланы
миссионеры для обучения новому учению. Целый ряд брахманов обращается в
буддизм. Многие люди стали мирскими учениками Будды; нескольким женщинам
было разрешено создать орден буддистских монахинь.
Когда после миссионерской деятельности, продолжавшейся примерно сорок
лет, Будда понял, что приближается время для него отказаться от своего тела
и достигнуть паринирваны – окончательного освобождения, он потратил
последние часы жизни на советы и наставления собравшимся монахам.
Последними его словами были: «Все составные части бытия преходящи; прилежно
трудитесь ради вашего спасения». Передают, что он умер в возрасте
восьмидесяти лет. Будда известен под несколькими именами, в том числе
Шакьямуни – мудрец из Шакьев и Татхагата – достигший истины.
Борхес, анализируя легенду о Будде в своем эссе «Версии одной
легенды», делает интересное замечание: «В конце XIX века Оскар Уайльд
предложил свою версию [легенды]: Счастливый Принц [герой одноименной
сказки] умирает во дворце в заточении, так и не открыв для себя горестей
этого мира, но его посмертное изваяние внимает земным скорбям с высоты
пьедестала».
Основные идеи
Основой буддизма являются четыре благородные истины: 1) существует
страдание (духкха); 2) у него есть причина; 3) оно может быть прекращено;
4) есть путь, ведущий к этому.
Итак, основой буддизма является истина о страдании. Страдание (духкха)
понимается буддизмом не только как физическое, но и как страдание «души».
«Рождение есть страдание, старость есть страдание, болезнь есть страдание,
смерть есть страдание. Соединение с неприятным есть страдание, разъединение
с приятным есть страдание, любое неудовлетворенное стремление есть
страдание. Короче, все пять элементов составляющие человеческое существо
есть страдание» («Дхаммачаккаппаватанасутта»). Страдание – это постоянный
атрибут человеческой жизни, более того, это форма существования индивида.
Однако подобное существование не является истинным, поскольку страдание
противоестественно. Поэтому необходимо избавление от данной формы
существования, т.е. от страдания. Для того, чтобы избавиться от страдания,
нужно понять причины его возникновения.
Главной причиной страдания в буддизме считается «неведение» (авидья),
которое является началом цепи причинно-следственных связей приводящих к
страданию. «Из неведения возникают санскары (очертания), из санскар
возникает сознание, из сознания возникают имя и форма, из имени и формы
возникают шесть органов чувств, из шести органов чувств возникает
соприкосновение, из соприкосновения возникает ощущение, из ощущения
возникает жажда (или желание), из жажды возникает привязанность, из
привязанности возникает становление, из становления возникает рождение, из
рождения возникают старость и смерть, скорбь, стенание, страдание, уныние и
отчаяние. Таково происхождение всей это бездны страдания».
Неведение состоит в ложном представлении о «самости» – ложном чувстве
«я». Одним из важнейших положений буддизма является теория несуществования
индивидуального «я» (души).
Буддийская теория «я»
Учение говорит, что если мы захотим проанализировать, что же такое
наша индивидуальность, наша личность, мы не сможем ее найти, т.к. телесная
форма, восприятия, чувства, склонности и интеллект являются непостоянными.
Рис Дэвидс указывает: «Не может быть индивидуальности без сочетания, не
может быть сложения и соединения без становления; не может быть становления
различным без распада, исчезновения, которое раньше или позже будет
неизбежно полным». Это вечный процесс, в котором нет ничего постоянного.
Здесь нет ничего постоянного, ни названия, ни формы.
«Бодхисаттва сказал некоему паломнику: «Ты хочешь выпить воды Ганга,
благоухающей запахом леса?» Паломник отвечает так: «Что такое Ганг? Песок
ли Ганг? Вода ли Ганг? Ближний ли берег Ганг? Дальний ли берег Ганг?»
Бодхисаттва отвечал: «Если ты исключишь воду, песок, ближний берег и
дальний берег, где ты найдешь какой-нибудь Ганг?» (Из Джатак). Когда мы
представляем себе реку, мы воображаем себе что-то, лежащее в основе
сочетания двух берегов и воды; в такой же мере неправильно мы воображаем
себе некое индивидуальное «я» (душу), лежащее в основе духовных состояний.
Понятие индивидуального «я», если его проанализировать, сводится именно к
этому, к тому, что некоторые качества сосуществуют. Как «тело» есть
название для системы качеств, точно так же и «душа» есть название для суммы
состояний, составляющих наше духовное существование. Без качеств нет души,
как нет реки без двух берегов.
Теорию несуществования индивидуального «я» прекрасно иллюстрирует Юм:
«Что касается меня, когда я самым близким образом вхожу в то, что я называю
самим собой, я всегда спотыкаюсь о то или иное частное восприятие,
восприятие тепла или холода, света или тени, любви или ненависти, боли или
удовольствия. Я никогда не могу поймать себя самого без восприятия и
никогда не могу наблюдать что-либо кроме восприятия. Когда мои восприятия
на какое-то время удаляются, как в здоровом сне, все это время я не ощущаю
себя, и можно поистине сказать, что я не существую. А если бы все мои
восприятия были удалены смертью и я не мог бы думать и чувствовать, не мог
бы видеть, любить и ненавидеть после распада моего тела, то я был бы
целиком уничтожен, и я не представляю себе, что еще нужно для того, чтобы
сделать меня совершенно несуществующим. Если кто-нибудь после серьезного и
беспристрастного размышления будет думать, что у него другое понятие о себе
самом, я должен буду признаться, что я с ним больше не могу спорить. Все,
что я могу допустить, это то, что он, может быть, точно так же прав, как я,
и что мы существенно расходимся по этому частному пункту. Он, может быть,
воспринимает что-то простое и непрерывное, что он называет собой, но во
мне, я уверен, такого начала нет. Однако, если не считать некоторых
метафизиков подобного рода, я осмеливаюсь утверждать относительно всего
остального человечества, что все люди представляют собой только пучки или
собрания различных восприятий, которые следуют одно за другим с
невообразимой быстротой и находятся в постоянном течении и движении. Наши
глаза не могут повернуться в глазницах, не меняя наших восприятий. Наше
мышление еще более изменчиво, чем наше зрение; все наши другие чувства и
способности также участвуют в этом изменении; нет ни одной душевной силы,
которая оставалась бы неизменно одной и той же, если только не на одно
мгновение».
Если сравнить индивидуальность взрослого человека и ребенка, из
которого он вырос, мы найдем очень мало общего между ними. Здесь уместно
привести запись из дневника Андрея Платонова, сделанную им незадолго до
смерти: «…Если бы мой брат Митя или Надя – через 21 год после своей смерти
вышли из могилы подростками, как они умерли, и посмотрели б на меня, что со
мною сталось? – Я стал уродом, изувеченным и внешне и внутренне. –
«Андрюшка, разве это ты?» – «Это я – я прожил жизнь». Из положений буддизма
следует, что единственное, что реально связывает ребенка и взрослого, это
цепь причин и следствий, соединяющих мгновенные комбинации элементарных
групп психофизических состояний из которых и состоит личность.
Несмотря на отрицание индивидуального «я» как некой неизменной,
самообусловленной субстанции, позиция Будды не является простой и
определенной как кажется на первый взгляд. Будда говорит, что мы выходим за
пределы опыта, утверждая, что за пределами явлений имеется постоянная душа.
И так как понятие «души» лежит за пределами опыта, о ней нельзя сказать
ничего определенного. Поэтому Будда молчит в ответ на вопрос: «Существует
ли душа или не существует». Из его молчания различные школы буддизма
впоследствии сделали противоположные выводы. Но для получения более
объективного представлении о буддийской теории «я» следует раскрыть понятие
одно из ключевых положений буддизма – «Срединный Путь» как метод познания
бытия, как путь ведущий к освобождению – нирване.
Срединный путь
Кашьяпапаривартасутра приводит следующие слова Будды: «О, Кашьяпа! То,
что называется вечным, есть одна из противоположностей. То, что называется
преходящим, есть вторая противоположность. То, что лежит между этими двумя
противоположностями, оно не подлежит исследованию, неизреченно,
непроявленно, непостижимо и не имеет длительности. О, Кашьяпа! Это и есть
Срединный путь, называемый истинным познанием явления бытия».
Следуя Срединным путем мы избегаем любых крайностей, но это не значит,
что мы парализованы, находимся между ними, не двигаясь ни в ту, ни в другую
сторону. К концепции Срединного пути не применима обычная логика «да-нет».
Следуя Срединным путем, мы избавляемся от дуализма, находимся не между
противоположностями, а как бы над ними. Мы видим проблему комплексно, со
всех сторон, ни на минуту не забывая об относительности каждой позиции.
Таким образом, мы получаем единое, неразрывное впечатление, не имеющее
качеств и признаков, неотделимое от нас самих – «… прикасаемся к
пространству, как ладонями к щекам своим».
Достигнув цели Срединного пути, мы сможем вместе с Буддой сказать:
«Теперь же, если некто спросит, признаю ли я вообще какую-нибудь точку
зрения, то в ответ он услышит следующее:
Совершенный свободен от любой теории, ибо Совершенный постиг, что есть
тело, как оно возникает и как исчезает. Он постиг, что есть чувство, как
возникает оно и как исчезает. Он постиг, что есть ментальные структуры
(самкхара), как возникают они и как исчезают. Он постиг, что есть сознание,
как возникает оно и как исчезает. Поэтому, говорю я, Совершенный обрел
полное освобождение посредством затухания, сглаживания, исчезновения и
избавления от всех мнений и предположений, от всех склонностей к
тщеславному представлению «Я», «Мое».
По отношению к «я» или «самости» концепцию Срединного пути буддисты
обычно интерпретируют следующим образом. С точки зрения эмпирической
реальности «я» существует, иначе кто же совершенствуется? Когда на
поверхности океана бытия появляется зыбь, когда образуется комплекс дхарм
(элементарных психофизических состояний – базовых элементов бытия),
обладающий своим собственным признаком, отличающим данный комплекс от
другого, мы говорим, что проявляется «я». Но с точки зрения истинной
реальности «я» не существует, поскольку оно не вечно, изменчиво и пусто по
своей природе. Эта двойственность сознательного бытия, эта неопределенность
чрезвычайно болезненна, она характеризуется антитезами «есть – нет»,
«вечный – невечный» и т.д., что является своеобразной формулировкой первой
благородной истины. Причина этой болезненной двойственности –
подверженность бытия скверне, безначальное волнение дхарм, поддерживаемое
постоянной активностью элементов-осквернителей, клеш. Для прекращения этой
болезненной неопределенности и существует Срединный путь называемый
истинным познанием элементов бытия, путь, который ведет к Нирване, не
подлежащей исследованию, не причастной каким бы то ни было умозрительным
построениям (третья благородная истина).
Таким образом, вопрос о «я» не снимается, но переносится в план
практики, в область «пути» – утверждается лишь, что «я» или «не-я» есть
нечто неопределенное, во всяком случае неопределимое рассудочным знанием, и
полагают, что эта неопределенность полностью разрешается на завершающем
этапе пути.
О.О.Розенберг так выразил буддийскую концепцию о несуществовании «я»:
«Мы не имеем права обособлять части общего узора и говорить: вот
солнце, вот «я». Нет солнца, нет «я», в смысле чего-то самостоятельно
существующего. Есть лишь узор: «личность, видящая солнце», одна
нераздельная картина».
Итак, неведение в буддизме есть причина эгоизма или ощущения «я». Оно
заставляет индивидуума чувствовать себя обособленным от всего остального
существующего, не связанным с мировым порядком. Мы цепляемся за наше
маленькое я, упорно боремся за то, чтобы продлить его, продолжить его через
всю вечность. Индивидуальное существование есть зло, желание есть внешнее
выражение этого зла. Люди несчастны просто потому, что они живы. Источник
всякой печали есть утверждение жизни. Сила невежества столь велика, что
люди, несмотря на самые тяжелые страдания, упорно цепляются за жизнь. Жажда
жизни рассматривается Буддой как неблагородное, глупое стремление, как
нравственное рабство, один из четырех духовных ядов. Как писал Ницше: «В
отношении жизни нужно допустить некоторое дерзновение и риск, тем более,
что в худшем, как и в лучшем случае мы все равно ее потеряем. Уверенность в
неизбежности смерти должна была бы подмешивать к жизни драгоценную,
благоухающую каплю легкомыслия, а вы, аптечные души, сделали ее горькой
каплей яда, вследствие чего вся жизнь становится противной».
Согласно буддизму, в действительности нет ни субъектов ни объектов,
есть лишь мгновенные комбинации постоянно рождающихся и исчезающих
элементарных психофизических состояний – дхарм. Но ложное чувство «я» ведет
к выделению в этом беспрерывном потоке бытия предметов и противопоставлению
их сознательному субъекту. Это в свою очередь ведет к возникновению
ощущений – субъект воспринимает объект. Из ощущений возникает жажда,
стремление, которое ведет от рождения к рождению. Она представляет собой
могучую причину жизни и страдания. Мы есть потому, что мы жаждем бытия. Мы
страдаем потому, что мы жаждем удовольствия. «Всякого, кто жаждет, держит в
подчинении эта жажда, эта презренная вещь, изливающая свой яд на весь мир,
страдание этого человека растет, как растет трава. А с того, кто подчиняет
жажду, с того страдание спадает, подобно воде, капающей с цветков лотоса».
«Подобно тому, как, если корень не поврежден, срубленное дерево снова
вырастает с могучей силой, так, если возбуждение, связанное с жаждой, не
целиком умерло, снова и снова возникает страдание».
От жажды происходит привязанность. Пламя жажды связано с топливом
привязанности. Затухание жажды есть освобождение, а привязанность к вещам –
рабство.
От привязанности к существованию происходит становление, которое
истолковывается как карма, вызывающая новое рождение. От становления
возникает рождение, от рождения происходят старость и смерть, мука и
стенание, печаль, тоска и отчаяние.
Чтобы разорвать этот круг рождений и смерти, избавиться от страданий
нужно уничтожить всякое желание. Уничтожить желание можно только уничтожив
неведение (авидью) – иллюзию существования индивидуального «я», как некой
самообусловленной, постоянной субстанции, отделенной от мира. Для
уничтожения этого несовершенства служит благородный восьмеричный путь
Благородный восьмеричный путь
Благородный восьмеричный путь представляет собой буддийскую мораль и
предполагает для достижения освобождения следовать следующим правилам: 1)
правильное воззрение – знание четырех благородных истин; 2) правильное
намерение – отказ от мира, ненасилие и непричинение вреда; 3) правильная
речь – воздержание от лжи, сквернословия, грубости, скабрезностей,
глупостей; 4) правильное действие – воздержание от воровства, убийства и
другого недолжного поступка; 5) правильный образ жизни – праведное
поведение в соответствии с пятью моральными принципами: не убий, не укради,
не прелюбодействуй, не лги, не опьяняй себя; 6) правильное усилие – состоит
из четырех фаз: усилие к уничтожению зла, уже возникшего в нашем разуме;
усилие в предотвращении зла, которое еще не возникло; усилие к созиданию
блага, которое еще не возникло; усилие к развитию блага уже возникшего; 7)
правильное самообладание – постоянное самоосознание и самонаблюдение,
интроспекция (даже во сне); 8) правильная концентрация – специальная
практика медитации, направленная на достижение освобождения, посредством
устранения противопоставления субъекта объекту, или, точнее, создания
такого понятийного разграничения.
Как видим, важным для искоренения авидьи и достижения освобождения
является соблюдение моральных заповедей. Но моральные заповеди никем не
установлены сверху, они не противостоят истинной человеческой природе.
«Моральное» поведение возникает естественно, по мере устранения авидьи,
иллюзии собственного «я». Как говорил Николай Рерих: «Нет зла, есть лишь
несовершенство».
Отделяя себя от мира, мы отделяем себя и от других людей. Возникают
противоположности «я» и «он», «мы» и «они». Жажда жизни, ведет к борьбе за
жизнь, в которой другие существа часто рассматриваются (сознательно или
подсознательно) как средства нашего удовлетворения или как конкуренты. Даже
«добрые» поступки часто совершаются с подспудным намерением получить за них
награду.
Когда исчезает неведение, исчезает «я» и «другой». Исходя из всего
вышесказанного, становится понятно, почему в буддийской практике
центральная роль в достижении освобождения отводится медитации. В общих
чертах, медитация – психическая техника, состоящая в сосредоточении
сознания на собственном внутреннем мире, проникновение в глубины
собственного «я», чтобы достигнув «дна» увидеть иллюзорность «самости»,
ощутить себя единым с миром, прозреть. Медитация предполагает не только
регулярные «погружения» во внутренний мир, но и постоянное наблюдение за
собой, постоянный анализ своих мыслей, впечатлений и действий в
повседневной жизни, с одновременным памятованием о непостоянстве,
иллюзорности (пустотности) окружающего мира и собственного «я», скрывающего
истинную реальность. Но не надо забывать, что Будда говорил, что для
достижения освобождения одной медитации без морального поведения
недостаточно, также как недостаточно для этого одного морального поведения
без медитации.
Упор на центральной роли медитации в буддийской практике давал
оппонентам повод для упреков буддистов в своего рода аморализме. Тем более
что в некоторых источниках утверждалось: архат – буддийский святой,
искоренивший в себе все несовершенства человеческой натуры и достигший
высшей цели – нирваны, может совершать любые преступления и при этом не
оскверняться, поскольку они не будут иметь для него кармических последствий
(т.к. цепь причин и следствий разорвана). Подобный взгляд дает основание
некоторым школам отказываться от широко известного принципа «не-насилия»
(ахинсы). Так один из последователей японской буддийской школы Нитирен
говорил: «Недостаточно только воздерживаться от совершения зла, зло должно
быть побеждено, а зловредные существа – уничтожены».
Можно сказать, что архат (тот, кто достиг освобождения – Нирваны)
находится по ту сторону добра и зла, но не потому, что он аморален, а,
напротив, потому, что достиг высшего морального совершенства, при котором
все его мысли, речи и поступки являются
|
