Грамматические особенности языка В. Шекспира (на материале трагедии Гамлет) - Иностранные языки - Скачать бесплатно
вспомогательные:
“With martial stalk hath he gone by our watch.” (I, 1)
“And now so soil nor cautel doth besmirch the virtue of his will.”
(I, 3)
Глаголы "to have" и "to do" с окончанием "-(e)s" употребляются лишь
два и три раза соответственно:
“Bernardo has my place.” (I, 1)
“What, has this thing appear’d again to-night?” (I, 1)
“… whose sore task does not divide the Sunday from the week.” (I, 1)
“For nature crescent does not grow done in thews and bulk.” (I, 3)
“What does this mean, my lord?” (I, 4)
Со смысловыми глаголами Шекспир использует форму на "-(e)s":
“Haratio says ’tis but our fantasy.” (I, 1)
“This bodes some strange eruption to our state.” (I, 1)
“At least the whisper goes so.” (I, 1)
“It shows a will most incorrect to heaven.” (I, 2)
“The air bites shrewdly.” (I, 4)
В первом действии встречаются лишь два смысловых глагола, с которыми
Шекспир употребляет окончание "-(e)th":
“The bird of dawning singeth all night long.” (I, 1)
“But I have that within which passeth show.” (I, 2)
б) Сильные глаголы и их формы.
В новоанглийский период существовали три формы сильных глаголов: 1)
инфинитив; 2) форма прошедшего времени; 3) причастие второе.
В эпоху Шекспира во многих глаголах еще господствовала неустойчивость
в гласных. Так, например, наряду с "wrote" встречалась форма прошедшего
времени "writ"; наряду с "rode – rid"; наряду с "sang – sung"; наряду с
"began – begun":
“Nor what he spake (= spoke) … was not like madness.” (III, 1)
Кроме того, в шекспировское время, а иногда и в более поздние времена,
встречаются также случаи, когда причастие второе совпадает по форме с
прошедшим временем в глаголах, у которых эти формы теперь различаются.
Например, от глагола "take" причастие второе имеет иногда форму "took",
тогда как в современном языке допустима только форма "taken". В „Гамлете”
мы встречаемся со следующим подобным случаем:
“… you must not think … that we can let our beard be shook with
danger…” (IV, 7)
Особого рассмотрения заслуживает развитие окончания "-en" в причастии
втором. Это окончание во многих глаголах оказалось достаточно сильным,
чтобы противостоять общей тенденции отпадения неударных окончаний. У
некоторых глаголов, которые начинали уже утрачивать окончание "-en" в
причастии втором в среднеанглийский период, оно было впоследствии
восстановлено и является теперь обязательным. Так, например, обстоит дело с
глаголом "fall". В среднеанглийский период "-n" в причастии этого глагола,
как и многих других, могло отпадать. В новоанглийском языке единственно
возможная форма этого причастия – "fallen". Эти случаи подтверждают тот
принцип, что отпасть могли только окончания, утратившие свое значение.
В связи с этим, можно привести следующие примеры из „Гамлета”:
“It would be spoke to.” (I, 1)
“… We have here writ to Norway, uncle of young Fortinbras, - who
impotent and bed-rid…” (I, 2)
“And we did think it writ down in our duty to let you know of it.”
(I,2)
“But that I am forbid to tell the secrets of my prison-house…” (I, 5)
“I will find where truth is hid.” (II, 2)
“… the hobby – horse is forgot.” (III, 2)
“… the story is extant, and writ in choice Italian.” (III, 2)
“Have you forgot me?” (III, 4)
“Alack, I had forgot.” (III, 4)
“A man may fish with the worm that hath eat of a king.” (IV, 3)
Как видно из этих примеров, Шекспир формирует причастие второе еще без
помощи окончания "-en". Однако, наряду с этим, мы встречаем форму причастия
второго "forgotten", что еще раз свидетельствует о наличии различных
свободно сосуществующих вариантов и многих еще функциональных архаизмов:
“… die two months ago, and not forgotten yet?” (III, 2)
В немногих глаголах до настоящего времени наблюдается колебание между
формами причастия второго с окончанием "-en" и без него. Например, от
глагола "bite" причастие "bitten" и "bit", от "bid – bidden" и "bid". В
большинстве этих случаев именно формы без "-en" звучат архаично.
в) Категория длительного вида.
Система передачи видовых значений в древнеанглийском может быть
представлена двумя противопоставлениями: недлительное действие / длительное
и незавершенное действие / завершенное. При этом первые члены этих
противопоставлений выражались морфологически, а вторые - синтаксически. В
среднеанглийском возникают предпосылки для создания новой системы видовых
противопоставлений: противопоставление видовых форм невидовым и друг другу
(что характерно для современной системы видовременных форм). Для этой новой
системы глагольных видовых форм требовалась качественно новая форма
передачи длительного действия. Эта потребность реализовалась в конце
среднеанглийского периода.
В XIV веке вновь начинается количественный рост описательных
конструкций, состоящих из "to be + причастие второе". Одновременно
появляется еще один способ передачи длительного действия с помощью
синтаксической конструкции, состоящей из глагола "b??n (wesan)" и
обстоятельства, выраженного герундием с предлогом "in" или "on":
h? was on huntinge – он был на охоте
Эта конструкция с момента своего возникновения передавала значение
длительного действия, ограниченного во времени, то есть значение, присущее
современному Continuous.
В течение XV века предлог редуцируется в элемент "-a", который
проклитически добавляется к герундию. Так возникают две параллельные
конструкции, различающиеся лишь элементом "-a": is speaking, is a-coming.
Внешнее совпадение этих построений привело к их слиянию, которое произошло,
по-видимому, уже в XVI веке. При этом значение сохранилось от конструкции с
герундием, то есть значение длительного действия, ограниченного во времени.
Элемент "a-" употреблялся вплоть до конца XVII века. Только начиная с
XVII века, формы Continuous окончательно приобретают современный вид.
Герундий с элементом “a-" встречается и у Шекспира:
“Even in their promise, as it is a-making, you must not take fire.”
(I, 3)
“This is most brave, that I … must … unpack my heart with words, and
fall a-cursing.” (II, 2)
Возникновение Continuous как единой аналитической формы относится к
ранненовоанглийскому периоду. В это время глагол "to be" полностью проходит
процесс грамматизации и превращается во вспомогательный глагол. Обе части
бывших синтаксических конструкций объединяются и начинают передавать единое
грамматическое значение. Это объединение частей в единую неразложимую
грамматическую форму доказывается в частности тем, что две исходно разные
синтаксические конструкции объединились в одной морфологической форме.
У Шекспира формы длительного вида встречаются несколько чаще, чем у
Чосера, но все же сравнительно малочисленны:
“we coted them on the way; and hither are they coming, to offer you
service.” (II, 2)
“They are coming to the play; I must be idle.” (III, 2)
“The king, and queen, and all are coming down.” (V, 2)
“his sword which was declining on the milky head of reverend priam,
seem’d i’the air to stick.” (II, 2)
“My lord, as I was sewing in my closet, lord Hamlet … he comes before
me.” (II, 1)
г) Система форм перфекта.
Система форм перфекта, возникшая еще в древнеанглийском, продолжает
развиваться в новоанглийский период. У Шекспира налицо развитая система
перфектных форм:
“I know the good king and queen have sent for you.” (II, 2)
“He hath, my lord, of late, made many tenders of his affection to me.”
(I, 3)
“Ere yet the salt of most unrighteous tears had left the flushing in
her galled eyes, she married.” (I, 2)
“I have thought some of nature’s journeymen had made men.” (III, 2)
В течение ранненовоанглийского периода происходит дальнейшее
ограничение употребления глагола "to be" в качестве вспомогательного
глагола аналитической формы перфекта. Отмирание конструкции с глаголом "to
be" или ограниченное ее употребление, несомненно, связано с усиливающейся
рационализацией английской грамматики. К тому же, все чаще встречается
образование пассивных форм от многих непереходных глаголов, а последние
образовывались всегда с глаголом "to be". Поэтому, формы перфекта с
глаголом "to be" возможны только от таких глаголов, которые по своему
значению не могут иметь пассивной формы. Впрочем, в быстрой разговорной
речи в третьем лице единственного числа перфекта обе формы совпадают в
звуковом отношении: как "is", так и "has" сокращаются до [z].
Однако у Шекспира иногда встречаются формы перфекта от глаголов
движения с вспомогательным глаголом "to be":
“My hour is almost come.” (I, 5)
“The ambassadors from Norway, my lord, are joyfully return’d.” (II, 2)
“The actors are come hither, my lord.” (II, 2)
“Where is he gone?” (IV, 1)
“Her brother is in secret come from France.” (IV, 5)
“Hamlet return’d shall know you are come home.” (IV, 7)
“… you from England, are here arrived.” (V, 2)
В дальнейшем такие формы постепенно выходят из употребления.
д) Способы передачи сослагательного наклонения.
Система наклонений развивается в новоанглийский период в сторону
уточнения средств выражения отдельных модальных оттенков и, в связи с этим,
в сторону роста аналитических форм. Возникновение аналитических форм
сослагательного наклонения связано с утратой некоторыми модальными
глаголами собственного лексического значения в сочетании с инфинитивом.
Процессу морфологизации, то есть перехода в аналитические формы
сослагательного наклонения, в ранненовоанглийском подверглись сочетания
"might + infinitive", "should + infinitive", "would + infinitive" и
частично "may + infinitive":
“I might not this believe without the sensible and true avouch of mine
own eyes.” (I, 1)
“Why should we in our peevish opposition take it to heart?” (I, 2)
“I would not hear your enemy say so.” (I, 2)
“What may this mean, that thou … revisit’st thus the glimpses of the
moon..?” (I, 4)
В эпоху Шекспира в условных периодах употребляются как формы
синтетического конъюнктива, унаследованные от древнеанглийского периода,
так и формы аналитического кондиционалиса. Синтетический конъюнктив
встречается, например, в следующих предложениях:
“… a moiety competent was gaged by our king; which had return’d to the
inheritance of Fortinbras, had he been vanquisher.” (I, 1)
“… but yet I could accuse me of such things that it were better my
mother had not borne me.” (III, 1)
“’Twere good you let him know.” (III, 4)
“It had been so with us had we been there.” (IV, 1)
“’Twere good she were spoken with.” (IV, 5)
Как мы видим из этих примеров, в ряде случаев в течение
ранненовоанглийского периода возможно употребление форм синтетического
конъюнктива в главном предложении условного периода.
Шекспиром широко употреблялось сослагательное наклонение, которое
выражало предположение, условие, желание. Однако по форме оно нередко было
тождественно с инфинитивом и ничто, кроме контекста (в случае прошедшего
времени), не указывало на сослагательное наклонение:
“… if again this apparition come…” (I, 1)
“… I think it be no other but e’en so.” (I, 1)
“if there be any good thing to be done…” (I, 1)
“Though yet of Hamlet our dear brother’s death the memory be green…”
(I, 2)
“If it assume my noble father’s person, I’ll speak to it.” (I, 2)
“Be thou a spirit of health or goblin damn’d, bring with thee airs
from heaven or blasts from hell, be thy intents wicked or charitable, thou
comest in such a questionable shape, that I will speak to thee…” (I, 4)
“But if’t be he I mean, he’s very wild.” (II, 1)
“Though this be madness, yet there is method in't.” (II, 2)
“Take this from this, if this be otherwise.” (II, 2)
“… if he love her not, and be not from his reason fall’n thereon, let
me be no assistant for a state…” (II, 2)
“If it live in your memory, begin at this line.” (II, 2)
“For murder, though it have no tongue, will speak with most miraculous
organ.” (II, 2)
“I do wish that your good beauties be the happy cause of Hamlet's
wildness.” (III, 1)
“That if you be honest and fair, your honesty should admit no
discourse to your beauty.” (III, 1)
“Pray can I not, though inclination be as sharp as will.” (III, 3)
“What is a man, if his chief good and market of his time be but to
sleep and feed?” (IV, 4)
“If he by chance escape your venom’d stuck, our purpose may hold
there.” (IV, 7)
“if his fitness speaks, mine is ready; now or whensoever, provided I
be so able as now.” (V, 1)
Формы синтетического конъюнктива употребляются также (в первом и
третьем лице) для выражения призыва или пожелания:
“Well, sit we down.” (I, 1)
“Break we our watch up.” (I, 1)
“Come, go we to the king.” (II, 1)
“Couch we awhile, and mark.” (V, 1)
В других случаях в этом значении употребляются сочетания со служебным
глаголом "let":
“let us once again assail your ears…” (I, 1)
“let us hear Bernardo speak of it.” (I, 1)
“Let us impart what we have seen to-night unto young Hamlet.” (I, 1)
“For God’s love, let me hear.” (I, 2)
“Let the doors be shut upon him, that he may play the fool no where
but in’s own house.” (III, 1)
“Let his queen mother all alone entreat him to show his grief.” (III,
1)
“And let him ply his music.” (II, 1)
“… let them be well used…” (II, 2)
Наряду с этим у Шекспира употребляются и формы аналитического
кондиционалиса.
В ранненовоанглийский период происходит закрепление новых
аналитических форм сослагательного наклонения за различными типами
придаточных предложений, а также возникает определенное соотношение форм в
главном и придаточном предложении условного периода.
Прежде всего следует отметить, что к концу периода сослагательное
наклонение перестает употребляться в некоторых типах придаточных
предложений, а именно, в дополнительных, временных и уступительных
придаточных предложениях употребляется изъявительное наклонение. Однако в
XVI веке употребление сослагательного наклонения здесь является еще весьма
распространенным:
“I’ll speak to it, though hell itself should gape and bid me hold my
peace.”
(I, 2)
“What it should be, more than his father’s death… I cannot dream of.”
(II, 2)
“… but, with a crafty madness, keeps aloof, when we would bring him on
to some confession of his true state.” (III, 1)
“I will find where truth is hid, though it were hid indeed within the
centre.” (II, 2)
В ранненовоанглийский период происходит разграничение аналитических
форм сослагательного наклонения для передачи предполагаемого действия в
настоящем (или будущем) и в прошедшем: в первом случае употребляется
вспомогательный глагол и инфинитив группы Indefinite, во втором -
перфектный инфинитив:
“I would fain prove so.” (II, 2)
“… and then I prescripts gave her, that she should lock herself from
his resort.” (II, 2)
“O God! a beast, that wants discourse of reason, would have mourn’d
longer.” (I, 2)
“It would have much amazed you.” (I, 2)
“… so that my arrous… would have reverted to my bow again, and not
where I had aim’d them.” (IV, 7)
“I should have fatted all the region kites with this slave’s offal!”
(II, 2)
“You should not have believed me.” (III, 1)
“It will be laid to us, whose providence should have kept short,
restrain’d and out of haunt, this mad young man.” (IV, 1)
“She should in ground unsanctified have lodged till the last trumpet.”
(V, 1)
Одновременно происходит и разграничение форм прошедшего времени
сослагательного наклонения (if I knew, if I had) и перфектной формы (if I
had known). Последняя начинает использоваться как одна из форм
сослагательного наклонения в ранненовоанглийский период.
“What would he do had he the motive and the cue for passion that I
have?” (II, 2)
“if your lordship were at leisure, I should impart a thing to you from
his majesty.” (V, 2)
“If this had not been a gentlewoman, she should have been buried out
o’ Christian burial.” (V, 1)
3) Прилагательное.
а) Употребление составных прилагательных.
Насыщенность шекспировского стиля образностью в сочетании со сжатостью
особенно наглядна в составных прилагательных.
Так, например, узнав об убийстве своего отца, Гамлет идет к Офелии и
та, описывая его состояние Полонию, говорит:
“his stockings foul’d, ungarter’d, and down-gyved to his ancle.” (II,
1)
Это означает, что чулки Гамлета спадали до щиколоток и были похожи на
оковы на ногах преступника (gyves – ножные оковы).
Когда Гамлета терзают сомнения, и он не знает, как отомстить за смерть
отца, он называет себя “muddy-mettled rascal” (II, 2), что означает
"нецельный по характеру, по природе, как металл, в который попала грязь"
(слова "metal" – металл и "mettle" – нрав – в ту эпоху еще не отличались по
правописанию).
Кроме того, Гамлет говорит о себе “pigeon-liver’d” (II, 2), то есть
что у него голубиная печень. Согласно взглядам той эпохи храбрость
определялась свойствами печени. А Гамлет не может мстить и считает себя
трусом.
Лаэрт называет себя „жертвующим своей жизнью пеликаном” (“life-
rendering pelican” (IV, 5)), так как он готов отдать жизнь за друзей своего
отца. А в ту эпоху было широко распространено поверье, что, пеликан
разрывает свою грудь клювом и кормит своих птенцов собственной кровью.
Когда Гамлет обсуждает с Горацио позорный для своей страны обычай
кутить и веселиться без меры, то называет это “heavy-headed revel” (I, 4).
Здесь мы наблюдаем типичное для Шекспира употребление прилагательного.
Действие определяется его результатом: разгул назван тяжелоголовым, так как
результат разгула (revel) – тяжелая голова.
Также можно привести следующие примеры употребления Шекспиром
составных прилагательных:
“shrill-sounding throat” (I, 1)
“fear-surprised eyes” (I, 2)
“new-hatch’d … comrade” (I, 3)
“seeming-virtuous queen” (I, 5)
“well-took labour” (II, 2)
“ever-preserved love” (II, 2)
“o’er-teemed loins” (II, 2)
“something-settled matter” (III, 1)
“promise-crammed air” (III, 2)
“heaven-kissing hill” (III, 4)
“ill-breeding minds” (IV, 5)
“peace-parted souls” (V, 1)
“wonder-wounded hearers” (V, 1)
Из данных примеров видно, что способом словообразования у Шекспира
является словосложение. При этом любая часть речи складывается с причастием
первым или причастием вторым, а образованное составное прилагательное
приобретает яркое и емкое значение.
б) Особенности формирования
степеней сравнения прилагательных.
Что касается особенностей формирования степеней сравнения
прилагательного, то, прежде всего следует отметить то, что морфологические
формы сравнения и сочетания с "more, most" употребляются у Шекспира в
независимости от количества слогов:
“In the most high and palmy state of Rome…” (I, 1)
“Murder most foul, as in the best it is, but this most foul, strange
and unnaturale.” (I, 5)
“… they have a plentiful lack of wit, together with most weak hams.”
(II, 2)
“And, with them, words of so sweet breath composed as made the things
more rich.” (III, 1)
“We would not understand what was most fit.” (IV, 1)
“Conscience and grace, to the profoundest pit!” (IV, 5)
Ряд лингвистов рассматривает сочетания с "more" и "most" как
аналитические формы на том основании, что, во-первых, они передают то же
значение, что и морфологические формы сравнения, и, во-вторых, лексическое
их значение ослаблено.
Однако ослабленность эта весьма относительна; "more, most" всегда
передают бульшую степень того или иного качества, и, в сущности, значение
"more" в этих сочетаниях мало, чем отличается от его значения в других
типах сочетаний: "more time". Кроме того, ослабленность лексического
значения сама по себе еще не создает аналитической формы. Сочетания с
"most" типа "a most wise decision" очень близки по значению к сочетаниям
типа "a very wise decision"; это значение никогда не передается формой
превосходной степени (невозможно "a wisest decision").
Еще одним веским аргументом в пользу того, чтобы рассматривать
сочетания с "more, most" как свободные сочетания, является тот факт, что
они прямо противоположны сочетаниям с "less, the least", которые никто не
рассматривает как аналитические. Что же касается синонимии грамматического
значения, передаваемого морфологическими формами сравнения и сочетаниями с
"more, most", то грамматическая синонимия совершенно не является признаком
аналитической формы.
Кроме того, у Шекспира достаточно часто употребляются плеонастические
сочетания, то есть сочетания "more" или "most" с морфологической формой
сравнения:
“… come you more nearer than your particular demands will touch it.”
(II, 1)
“Your wisdom should show itself more richer to signify this to his
doctor.” (III, 2)
Возможность таких сочетаний также говорит против того, чтобы слова
"more" и "most" были средствами образования аналитических форм степеней
сравнения.
Прилагательные, которые образуют в современном английском языке
степени сравнения не посредством суффиксом, а от другого корня, Шекспир
употребляет по-своему:
“Where love is great, the littlest doubts are fear.” (III, 2)
“… to whose huge spokes ten thousand lesser things are mortised and
adjoin’d.” (III, 3)
“O, throw away the worser part of it.” (III, 4)
Как указывает Эббот в книге "A Shakespearian grammar", окончание
превосходной степени "-est" иногда означает „очень”, подразумевая лишь
немного крайнюю степень чего-либо или вообще не подразумевая таковой:
“A little ere the mightiest Julius fell.” (I, 1)
|
