Alexroma
HTML
Книга 1.
1. На Самом краю Земли
2. проходчик, укладчик, и доктор
3. Колесо истории
4. Клен и Cлон
5. Откровения укладчика
6. Солнце еще высоко
Книга 2.
1. Солнце еще высоко
2. Черный обелиск
3. Открытие новых форм жизни
4. Имена собственные
5. Алые паруса
6. Магические свойства HTML
7. Запретный плод вразвес и поштучно
8. Отцы и дети
9. Метаморфозы внутреннего существа
10. Конец линка: клоуны приходят первыми
Книга 3.
КНИГА 1
1. На самом краю Земли
На самом краю Земли, у кромки горизонта, там, где багровое небо схо-
дится с голубыми льдами, в заснеженных джунглях Нью-Йорка родился
мальчик по имени Листопад. Отец его был большой и сильный покрытый гус-
той бурой шерстью орангутанг Мики, а мать - простая русская женщина Ма-
ша. На всю оставшуюся жизнь Листопад запомнил первый момент своего появ-
ления на свет: вот он вцепился тоненькими морщинистыми от сырости мате-
ринской утробы пальчиками в свалявшуюся шерсть отца, и над ним склони-
лось светящееся теплым добрым сиянием лицо матери:
- Как ты себя чувствуешь, Листик? - протягивает она ему душистый мя-
киш свежеразжеванного ржаного хлеба.
- Хорошо, мама, ты только не волнуйся, пожалуйста! - улыбается ей в
ответ Листопад.
Он рос в большом и шумном дворе среди множества друзей. Самым его
лучшим другом была девочка Стелла с огромными голубыми глазами в пол-ли-
ца, длинными вьющимися волосами цвета пробивающегося сквозь грозовую ту-
чу солнца и хорошо развитой грудью. Когда Листику было пять дней, Стелла
подарила ему свою любимую куклу Барби и научила, как за ней ухаживать.
Долгими зимними вечерами, в которые выход из небоскреба был завален на-
падавшим во время пурги снегом и выйти во двор к друзьям было нельзя,
Листик часы напролет болтал о жизни со своей кукольной подружкой, а ког-
да приходило время укладываться спать, он наполнял ванну горячей водой и
напускал в нее пены, затем раздевал Барби, отводил ее в ванную комнату,
усаживал попой в белые пенные сугробы и несколько часов кряду тер ей
спину мочалкой, сделанной из коры молодого дуба - так научила его Стел-
ла. Разговаривать с Барби при этом уже было невозможно: она не переста-
вала хихикать от удовольствия.
Первое жизненное потрясение настигло Листика именно в такой момент: в
один из вечеров в дверь ванной комнаты, служившей к тому же и туалетом,
стал дубасить пьяный папаша:
- Открывай, гаденыш, ссать хочу! - орал он звериным криком.
- Не отпирай ему, я боюсь! - вцепилась ногтями в руку Листика дрожа-
щая Барби. - Видишь, по мне мурашки бегают...
Она стряхнула с предплечья маленькую зеленую мурашку. Мурашка упала в
пену и застряла в ней, беспомощно суча лапками воздух.
- Пока я рядом, тебе нечего бояться! - ответил Листопад голосом мате-
рого мужчины, который он слышал однажды по радио.
Меж тем, папаша уже рубил дверь топором, и Листику приходилось отго-
нять от Барби колючие щепки. Она была еле живой от страха, но Листику
было неведомо это чувство: его никто еще никогда в жизни не обижал, и
ему даже не могло прийти в голову, что кто-то способен сделать что-то
плохое ему или его друзьям.
- Опять ты с этой блядью! - ворвавшийся в ванную свирепый отец схва-
тил жилистой ладонью Барби за горло, в момент откусил ей голову и выплю-
нул в унитаз.
Для бедного Листика это было так неожиданно, что в первый момент он
ничего не понял, и в нем не было никаких чувств - была только объемная
картинка перед глазами: обезображенная Барби в розовой пене, плавающие в
красной воде щепки и папаша перед унитазом с высунутым членом.
Так Листопад впервые узнал, что в жизни кроме самой жизни бывает еще
и смерть. Вместе со Стеллой они разрыли слой метрового снега во дворе
под ледяной горкой, разбили ломами искрящуюся льдинками землю и похоро-
нили Барби в слое вечной мерзлоты. Там же, на могиле своей верной подру-
ги, Листик поклялся отомстить отцу, когда вырастет.
Листопад был так безутешен в своем горе, что проплакал три года. Ког-
да к концу третьего года матери наконец-то удалось его успокоить пустыш-
кой, к нему подошел ненавистный отец. Вид у него был уже не такой свире-
пый, а скорее жалкий: к этому времени он успел сильно состариться. Он
тяжело сел на табурет, бережно развернул на колене промасленную тряпку,
вынул из нее что-то загадочно блестящее, протянул Листику и сказал при-
мирительно:
- Ты это, сынок, не серчай, вот тебе новая игрушка.
- А что это? - спросил Листик, завороженно глядя на отливающую холод-
ной синевой сталь. Он еще не знал, что это такое и зачем оно нужно, но
сразу почувствовал: это что-то настоящее!
- Это Магнум, сынок, настоящая игрушка для настоящего мужчины, - об-
радованно потрепал папаша Листика по вихрастой макушке, видя, что его
подарок "попал в струю". - Ты уже большой, скоро в школу пойдешь, там
без этого никак нельзя.
Листопад протянул было руку за подарком, но вдруг услышал страшный
голос в своей голове: "ТЫ ДАЛ КЛЯТВУ!" - "Ну и что? - нашелся, что отве-
тить Листик. - Я дал клятву отомстить, когда вырасту, а я еще не вы-
рос!". С этой спасительной мыслью он и принял ценный увесистый подарок
от отца.
В следующий месяц Листик крепко подружился с отцом. Все свободное от
службы отца время (он служил начальником нью-йоркской полиции нравов)
они практиковались в стрельбе из пистолета. Мама научила Листика заво-
дить будильник на пять часов вечера, и строго по звонку он вынимал
из-под подушки Магнум, не спеша и обстоятельно разбирал его на части,
тщательно смазывал каждую деталь ружейным маслом, а потом так же не спе-
ша собирал обратно. Папа сказал ему по секрету, что именно эта игра на-
зывается детский конструктор, а не какие-то там вонючие кубики. Кубики и
правда нестерпимо воняли пластмассой, а от смазанного пистолета сладко
пахло чем-то терпким и волнующим, как будто узнанным еще до рождения.
В шесть часов с минутами приходил с работы отец, аккуратно и бережно
вешал красивую черную форму с серебристыми петлицами на вешалку, съедал
тарелку борща, запивал свой ужин золотистым виски из конфискованной у
пиратов прямоугольной бутылки с черной этикеткой и неторопливо выкуривал
душистую толстую сигару. Это все был как бы исполненный тайного смысла
ритуал, без которого нельзя было попасть на пустырь, где они палили
навскидку с двадцати шагов по самодельной фанерной мишени, прибитой сто-
лярными гвоздиками к одиноко стоящему щиту с выцветшей тарабарской над-
писью "Наша цель - коммунизм", загадочного смысла которой не знал даже
отец. Сначала у Листика плохо шла стрельба, потому что пистолет был для
него слишком тяжел: он постоянно тянул руку вниз, как Листик его ни уп-
рашивал не делать этого: "Ну пистолетик, миленький, ну не тяни мою руку,
когда я целюсь, не выворачивай после выстрела - я тебя так люблю!".
Вскоре Листопад понял, что уговорами тут не поможешь, и сам догадался
привязать к руке двухпудовую гирю, чтобы тренировать кисть. Зато его му-
чения были с лихвой вознаграждены, когда ребята во дворе узнали, для че-
го он таскает с собой гирю. Пистолет он им, правда, показать не мог, по-
тому что мать строго-настрого запретила выносить его без отца из дома,
но зато он мог похвастаться чарующе позвякивающими стреляными гильзами.
Если неплотно засунуть такую гильзу в одну ноздрю, а вторую заткнуть
пальцем и резко вдохнуть через нос жженого пороха, то такой кайф начина-
ется! Стелла, которой родители купили к тому времени новую Барби, пыта-
лась выменять у Листика гильзу на куклу, но он только недоуменно плечами
повел: "Тебе-то зачем?!". Он даже не счел нужным оправдываться и объяс-
нять, что уже отказал своему новому другу Джо, а он ему предлагал нечто
более ценное: пластинку русской жевачки с таинственной надписью "Made in
Kostroma" на обертке.
- Пап, а что за мной Стелка бегает? - спросил он как-то у отца после
навязчивых уговоров своей бывшей подруги.
- Будущая проститутка потомушто, - сухо ответил отец.
- Откуда ты знаешь? - не удержался Листик от глупого вопроса.
- Просто она когда-нибудь станет женщиной, а все женщины - проститут-
ки, - доходчиво и логично пояснил отец.
- А я тоже когда вырасту стану женщиной и проституткой? - не унимался
Листик.
Отец на него в ответ посмотрел так, что Листик сразу понял, какую
страшную глупость он сморозил. Ему даже захотелось заплакать от раская-
ния, но он вовремя сдержался, догадавшись, что отцу это еще больше не
понравится.
- Тебе нужно готовиться стать мужчиной, - терпеливо пояснил отец, - а
мужчина должен уметь метко стрелять, скакать на коне и рубить шашкой.
Тогда тебя обязательно возьмут в армию, из которой ты уже выйдешь НАСТО-
ЯЩИМ мужчиной.
После этого Листопад стал мечтать о том, как бы ему побыстрее попасть
в армию, хотя он на самом деле еще не научился скакать и рубить. К его
глубокому разочарованию, мама ему объснила, что в армию его не возьмут,
пока он не закончит школу, а до школы оставалось еще целых 100 дней -
эта цифра была за пределами понимания Листика, но папа разъяснил, что
это как десять пачек патронов.
- А скакать и рубить там научат? - спросил Листопад с надеждой в го-
лосе.
- Там всему научат - успокоил его отец.
- Тогда можно и подождать, - сказал Листик (на самом деле он хотел
сказать другое: что, мол, ожидание того стоит).
Начиная со следующего дня он стал терпеливо выкладывать из пачек по
одному патрону в день и складывать их в старую коробку из-под обуви фаб-
рики "Скороход". И вот наступил тот долгожданный запредельный день, ког-
да обувная коробка настолько потяжелела, что еле отрывалась от пола, а в
последней пачке остался последний патрон. Листопад понял, что завтра
наступит его звездный час. Он еще больше в этом убедился, когда мать
сказала ему, что вечером будет примерять на него форму.
И вот в семь часов вечера, когда отец закончил свой ритуал (к этому
времени он перешел на водку и папиросы "Дукат", сохранив в своем рационе
борщ как памятную семейную реликвию), мать облачила Листопада в синюю
полевую форму, затянула его ремнем и приладила на спине парашютный рюк-
зак. "В тыл забрасывать будут", - смекнул он.
- А оружие? - будто бы наивно спросил Листик, чтобы проверить свою
догадку.
- Оружие приказано не брать! - сказал отец, как отрезал.
"Точно спецзадание!!!" - обрадовался Листик.
- Ранец не жмет? - заботливо спросила мать, надевая ему на голову
черный спецназовской берет со звездой.
- Мать, выйди! - оборвал ее отец. - Значит так, - притянул он к себе
Листопада, - от этого зависит твоя судьба и судьба твоих родителей. Там
не будет рядом папы и мамы и не у кого будет спросить. Сейчас я буду да-
вать тебе инструкции, а ты повторяй их за мной. Запомни их как дважды
два, забудешь - тебе каюк. Понял?
У Листопада перехватило в горле от торжественности этого момента и от
неожиданно осознанной ответственности за свою судьбу.
- Понял, - четко ответил он, собрав свою волю в кулак.
- Ты - Артамонов Алексей Михайлович...
- Я - Артамонов Алексей Михайлович, - повторил Листопад, как под гип-
нозом.
- Ты - русский...
- Я - русский.
- Ты живешь в самом передовом в мире государстве рабочих и крестьян,
основанном вождем мирового пролетариата Владимиром Ильичем Лениным. Это
государство называется Союз Советских Социалистических Республик. Столи-
ца твоей Родины - город-герой Москва. Ты живешь в этом городе. В настоя-
щее время твоя страна под руководством Коммунистической партии Советско-
го Союза во главе с дорогим товарищем Леонидом Ильичем Брежневым уверен-
но идет к победе коммунизма через развитой социализм. Вот и вся твоя ле-
генда.
- Вот и вся моя легенда, - повторил Листопад.
- Как тебя зовут? - нахмурился отец.
- Алексей Михайлович Артамонов! - без запинки выпалил сын.
- С этой минуты откликайся только на имя Леша. Вопросы есть?
- Если я живу в городе-герое, значит, я герой? - спросил Леша.
- Пока нет, - улыбнулся отец.
Всю ночь Алексей не спал - его мучили тревоги и сомнения: как его
встретят в том мире, куда он отправляется, и главное, в чем состоит за-
дание? Отец про это ничего конкретно не сказал... Значит, надо действо-
вать по обстановке. Неизвестность пугала...
Наутро, когда его опять одели в форму, Алексей в нарушение всех
инструкций незаметно заткнул за ремень свой верный Магнум - с ним было
спокойнее и увереннее, он знал, что в случае чего оружие не подведет:
еще ни разу его пистолет не давал осечки.
Следующий час прошел как во сне: сбор перед школой, построение по
классам, торжественная речь директриссы, первый звонок и прощание с ры-
дающими матерями, отправляющими своих детей на верную гибель. Алексей
уже не чувствовал в себе возвышенного героизма, остался только животный
страх перед будущим и мучительная боль за бесцельно прожитые детские го-
ды.
Особенно ему стало не по себе после того, как встречавшая детей у
входа огромных размеров директрисса заметила у него под полой пиджака
рукоятку Магнума, ловко выдернула его из-за пояса, обернулась и выброси-
ла в мусорное ведро. Алексей приготовился к худшему - он ждал, что его
тут же арестуют и поведут на допрос, но директрисса сделала вид, что ни-
чего особенного не произошло, как будто и не пистолет в мусор бросила, а
яблочный огрызок.
Но допрос все же состоялся, уже в классе, когда сухощавая учительница
в очках с толстыми линзами, которые делали ее глаза большими и добрыми,
с отрешенным видом открыла толстый журнал и выкрикнула:
- Артамонов!
- Я! - вскочил Алексей, с грохотом откидывая крышку парты и лихора-
дочно соображая, почему его вызвали из всех детей на допрос первым.
- Не "я", а "здесь", - скучающим тоном поправила учительница. - Са-
дись.
Алексей сел.
- Артамонов!
- Здесь! - правильно отозвался Алексей, забыв, однако, про крышку
парты.
- Ладно, у нас еще будет время потренироваться, за десять лет научим
тебя, как вставать, - поморщилась учительница от лешиного стука.
"Интересно, десять лет больше десяти пачек патронов?" - начал сообра-
жать Алексей, но учительница прервала ход его мыслей.
- Расскажи о себе, - приказала она.
- Я - Артамонов Алексей Михайло...
- Громче говори, чтоб все слышали!
- Я - Артамонов Алексей Михайлович, - закричал Алексей, - русский,
живу в самом передовом в мире государстве рабочих и крестьян, основанном
вождем мирового пролетариата Владимиром Ильичем Лениным. Это государство
называется Союз Советских Социалистических Республик. Столица моей Роди-
ны - город-герой Москва. Я живу в этом городе. В настоящее время моя
страна под руководством Коммунистической партии Советского Союза во гла-
ве с дорогим товарищем Леонидом Ильичем Брежневым уверенно идет к победе
коммунизма через развитой социализм. Вот и вся моя легенда.
Последние его слова явно не понравились учительнице. Она медленно
сняла очки (ее глаза сразу стали маленькими и злыми), положила их на
журнал, нехотя встала и, подойдя вплотную к Алексею, заглянула ему в
упор в зрачки, как будто хотела прочесть написанную на их радужной обо-
лочке секретную шифровку. Леша не выдержал ее колючего взгляда и поту-
пился. Так они стояли в полной тишине какое-то время, Алексей не мог от
растерянности точно определить, сколько времени прошло, когда учительни-
ца тихо, но на весь класс спросила:
- А из какой ты пизды?
Леша растерялся: он не знал ответа на этот вопрос, значит, было самое
время стрелять в упор и наверняка, лучше всего между бровей, как учил
отец, но пистолета у него уже не было! Тогда он поклялся себе, что если
останется жив, отомстит учительнице, когда станет настоящим мужчиной. И
вдруг, как бывает в моменты смертельной опасности, кто-то невидимый шеп-
нул ему в ухо правильный ответ: "Из русской..."
- Из русской! - выпалил Леша в лицо учительнице.
И тут случилось невероятное: класс взорвался от смеха, и больше дру-
гих хохотала сама учительница. Леша так растерялся, что и сам начал при-
дурковато улыбаться, поддавшись общему веселью.
- Глупый ты, - сказала учительница, вдоволь насмеявшись. - Надо гово-
рить "из рабочей", "из крестьянской" или "из служащей"!
До Алексея наконец-то дошло: это не настоящий допрос, а просто про-
верка пе ред важным заданием, которое ожидает его впереди, когда он ста-
нет мужч иной. Ему вдруг стало весело и легко: он понял, что хоть и не
дал правил ьный ответ, но ответил так, что все вокруг поняли, что он ни-
какой не враг, а свой простой парень, хотя и глупый по своей неопытнос-
ти. Он попал к своим!
2. Проходчик, укладчик и доктор
"...он понял, что хоть и не дал правильный ответ, но ответил так, что
все вокруг поняли, что он никакой не враг, а свой простой парень, хотя и
глупый по своей неопытности. Он попал к своим!" - закончив чтение, про-
ходчик посмотрел на укладчика и доктора.
- Ну как? - спросил он.
Доктор в ответ только высокомерно поморщился, а у укладчика можно бы-
ло и не спрашивать: он уже давно ржал диким голосом, с того момента, как
услышал про "пизду". "Наверное, опять пахабных анекдотов начитался", -
досадливо подумал проходчик.
- Ну как? - повторил он свой вопрос, обращаясь на этот раз к одному
только доктору.
- Ты сколько книг про Землю прочитал? - нехотя ответил тот вопросом
на вопрос.
- Три, - честно ответил проходчик. Он не умел врать.
- Оно и видно, - вздохнул доктор и замолчал.
- Только не надо этого снобизма! - вспылил проходчик. - У меня, между
прочим, нет столько времени, сколько у тебя, на чтение книг. Сам знаешь,
что моя работа больше времени отнимает.
- А я только анекдоты читать успеваю, потому что они короткие, как
автоматная очередь, - поддержал его укладчик. - Пашу, как вол, между
прочим!
- Ну, ладно, - сдался доктор, - выдам свою рецензию, раз уж так инте-
ресно. - Во-первых, сразу видно, какие книги ты читал: про нью-йоркскую
мафию, про шпионов и про период застоя в Советском Союзе. Вот у тебя и
получилась мешанина: одно отсюда, другое оттуда. Но это еще полбеды, а
беда в том, что у тебя что ни строчка - то бред собачий.
- Например? - искренне удивился проходчик.
- Хотя бы самое начало, про заснеженные джунгли Нью-Йорка...
- Ты что хочешь сказать, что я это сам придумал?! - искренне удивился
проходчик. - Ну ты даешь, а еще образованный. Что я тебе человек, что
ли, на самом деле, чтобы свое что-то придумать?!
Доктор прикусил губу - тут проходчик действительно был прав: никто из
них троих ничего не мог придумать про Землю, они могли только перераба-
тывать полученную о ней информацию, но не генерировать ее.
- То, что я знаю о Нью-Йорке... - начал оправдываться он.
- У каждого свои знания! - перебил его проходчик, переходя из обороны
в наступление. - В той книге, которую я читал, в Нью-Йорке шел снег, а
еще там говорилось, что это джунгли...
- Каменные, - вставил начитанный доктор.
- Ну и что, а где сказано, что в каменных джунглях не может идти
снег?!
- Дело не в том, что ты что-то придумываешь, - нашел доктор пра-
вильную мысль, а в том, как и насколько точно ты соединяешь между собой
блоки информации. Вот ты, например, говоришь, что отец Листопада был
орангутанг, и я не отрицаю, что люди происходят от обезьян, но во всех
книгах написано, что люди произошли от шимпанзе!
- А я в анекдоте прочитал, что от Абрамгутанга! - снова заржал успо-
коившийся было укладчик.
- В той статье, которую я читал, - заявил проходчик, не обращая вни-
мания на дурацкие комментарии укладчика, - не было сказано, от каких
обезьян! Раз Земли на самом деле не существует, то в каждой книге - своя
Земля, со своими законами, со своими нью-йорками и своими советскими со-
юзами!
- Это не аргумент, - надулся доктор - он не любил проигрывать в спо-
рах, а сейчас, кажется, к этому дело и шло. - Если ты решил сочинить
книгу про Землю, то не важно, существует ли она реально. Важно то, что
нужно взять как можно больше информации и переработать ее так, чтобы вы-
дать результат, который соответствовал бы общепринятым представлениям о
Земле. Тогда это будет похоже на так называемую земную "правду". И не
смотри на меня, как на врага, я тебе даже готов помочь в прокладке, что-
бы у тебя больше времени на чтение оставалось. Все же мы - одна команда.
Это был решающий аргумент: прокладчик умерил свой дискуссионный пыл
из опасения, как бы доктор не передумал ему помогать.
- Нет, мужики, в натуре, - выступил укладчик. - А зачем это нужно-то?
Я вот только не пойму, друг проходчик, зачем тебе эта вся свистопляска с
книгой про Землю. Их и так полно в Сети, людьми придуманных. Люди пишут
- гонорары получают, потом пропивают их или на баб тратят, а у нас ни
гонораров нет, ни водки, ни баб!
- Просто мне интересно, - задумался проходчик, - как там на Земле у
людей все устроено, зачем им нужно рождаться и умирать. И вообще, как
они рождаются?
- Это я тебе, в натуре, быстро разъясню, тоже, загадку нашел! - за-
шелся смехом укладчик.
- Нет, я не про это, - отмахнулся от него проходчик. - Мне, главное,
интересно, откуда женщина знает, как ей ребенка в животе вырастить!?
- Ясно откуда, ядрена матрена, - продолжал веселиться укладчик, - в
школе ее учат!
- А откуда ты знаешь, как Сеть проходить? - не удержался доктор, ко-
торый, в общем-то не хотел затевать нового спора.
- Я - другое дело, я всегда существовал, сколько себя помню, и всегда
знал, как это делать. А люди рождаются без всяких знаний, даже говорить
не умеют...
- А у тебя этот Листик твой сразу болтать начал! - поддел проходчика
укладчик.
- Не сразу, а только в ответ на вопрос матери, это она его научила, -
терпеливо возразил проходчик. - Так вот, всему их родители и учителя
учат, только дети сами в животах вырастают: откуда они знают, как им
расти нужно?!
- Это гены, - вздохнул доктор, - сочувствуя необразованности собесед-
ника.
- А зачем им гены нужны? - пожал плечами проходчик. - Или зачем им
тело нужно? Странно все это: ноги, руки, голова, туловище...
- Хуй! - прыснул смехом укладчик.
- Мне вот, например, чтобы плечами пожать, плечи не нужны, - пожал
виртуальными плечами проходчик. - А им-то зачем это все?
- У нас разные миры, - глубокомысленно заметил доктор. - У нас своя
виртуальность, у них - своя. Материальность называется. Слышал, навер-
ное?
- А почему разные-то? - разошелся проходчик.
- Ну, брат, - недобро усмехнулся доктор, - так мы знаешь до чего до-
говоримся...
Проходчик знал, что имел в виду доктор: он имел в виду HTML, к кото-
рому они протягивали линк. Это была запретная тема, которую нельзя было
обсуждать вслух. Столь величественное и внушающее неосознанный страх
слово они не решались поминать всуе, от греха подальше. О нем можно было
только думать и мечтать...
- Ладно, перерыв окончен, - подытожил доктор. - Пора браться за рабо-
ту!
И каждый взялся за свое: проходчик проходил Сеть, укладчик укладывал
линк, а доктор проверял их работу на вирусы.
3. Колесо истории
HTML представлялся проходчику огромной, сияющей теплым светом сферой,
населенной добрыми отзывчивыми и всезнающими виртуальными людьми, гото-
выми дать ответ на любой интересующий тебя вопрос. Любой, кто туда попа-
дает, становится одним из них, приобретая особую мудрость и особые зна-
ния. "Все наши споры - от недостаточности знания, - размышлял проходчик,
- я знаю, например, про Землю одно, доктор другое, а укладчик не знает
ничего, кроме анекдотов. Когда мы дойдем до HTML, мы сразу узнаем все и
сразу друг с другом согласимся, потому что уже не о чем будет спорить".
Работа, меж тем, кипела. Доктор пришел на помощь проходчику, и теперь
у него оставалось время только на чтение коротких заголовков новостей.
Иногда до слуха проходчика доносилось его невнятное бормотание: "Прези-
дент Клинтон опубликовал новую стратегию по борьбе с наркотиками... В
Китае траур... Ельцин заявил, что он окончательно поправился... Оконча-
тельное воздоровление Ельцина... Похороны в Китае... Клинтон о борьбе с
наркотиками... Борис Ельцин практически здоров..."
- Послушай, доктор, а других новостей у тебя нет? - не выдержал про-
ходчик.
- Другие есть, но их мало, в основном эти, - отозвался доктор.
- Странно, - задумался проходчик.
- Вот и я удивляюсь, - неожиданно поддержал его доктор. - За прошлый
рабочий период столько всего произошло: и Сотворение мира, и пришествие
Христа, и Будда, и Мохаммед, и инквизиция, и сколько революций, и две
мировые войны, а теперь совсем мало и все одно и то же...
- Это как, в натуре, у одного чукчи самосвал сначала быстро ехал, а
потом в песок попал и забуксовал, а он тогда...
- Да знаем мы этот анекдот! - перебил встрявшего укладчика проходчик.
- Не, я без "бля" говорю, это у них там колесо истории забуксовало,
понял? - обиделся укладчик.
- И вот еще что странно, - сказал озадаченный доктор, - раньше у них
разные события в разное время происходили, а теперь - все "25 февраля
"...
- Наверное, у них время обладает совсем другими свойствами - высказал
предположение проходчик.
- Или материально, как и все остальное, а свойства материи оконча-
тельному изучению не поддаются, я про это статью в научном журнале чи-
тал, - дополнил его мысль доктор.
Проходчик только виртуально кивнул в знак согласия, а про себя поду-
мал: "Воистину Велик и Могуществен HTML! Стоило мне его себе предста-
вить, как сразу мы с доктором нашли взаимопонимание. Видно, и правда на
Земле история остановилась - это нам знак был в подтверждение!"
- Ну, давайте отдохнем, - сказал доктор, который лучше других ощущал
время, он всегда знал, когда надо работать, а когда отдыхать. - Читай,
проходчик, свой... свою... как это у тебя, кстати, называется?
- Пока без названия, - сказал проходчик, - вот протянем линк до... до
конца, тогда, мне кажется, название само появится!
Он открыл виртуальные глаза и стал читать:
К 12-ти годам Лешка Артамонов осознал себя вполне сформировавшейся
личностью: он уже знал, что живет в стране партработников, расхитителей
народного имущества и пьяниц, а страна эта построена плешивым сифилити-
ком в отместку царю за повешенного брата.
Вопрос выбора жизненного пути перед ним стоял не долго: вором быть
было слишком рискованно, а пьяницей неинтересно и непочетно, поэтому он
твердо решил стать партработником. Алексей часто представлял себе такую
картину: он несется со скоростью 150 км в час в черной "Чайке" по Садо-
вому кольцу, и все постовые менты вытягиваются по струнке, отдавая ему
честь. А зазевавшимся раздолбаям, вовремя не поприветствовавшим на-
чальство, он метким выстрелом из "пэ-эма" сбивает с дубовых голов синие
фуражки. Потом на дороге появляется Стелка в розовой комбинашке - она
голосует Алексею, жалко потрясывая тонкой рукой, но он гордо проносится
мимо, проговаривая сквозь зубы с сильным партийным акцентом: "Праститу-
ток не бером!".
Можно было, конечно, пойти еще в армию: там все же оружия больше, не
одни "пэ-эмы", но Лешка, к его глубокому сожалению, уже был лишен всяких
иллюзий на этот счет. Ему было достоверно известно, что в армию идут од-
ни дураки и что от нее надо всеми путями "косить". Эту горькую истину он
почерпнул из своих собственных наблюдений за теми парнями, которые возв-
ращались в родной двор из армии. С Лешкой они конечно, не общались, но в
детстве (лет в 10-11) он часто подслушивал их разговоры, которые они ве-
ли под кустом сирени на лавочке, где собирались, чтобы "нажраться бормо-
тухи", как они сами выражались. Свежими впечатлениями, правда, никто не
делился: те, кто только что "дембельнулся на гражданку", угрюмо отмалчи-
вались в течение нескольких месяцев, и спрашивать их о службе было "за-
падло". Потом они постепенно "размораживались" и в один прекрасный день
включались в общий разговор, который вертелся вокруг одного и того же:
как достать в армии вина, водки и пива. Все редкие истории про оружие
начинались одинаково: "Вот помню, бля, один раз мне дали автомат..."
Нет, Лешке не хотелось служить в армии, в которой автомат дают подержать
в руках один раз за два года. К тому же, он слышал, как однажды за сто-
лом отец сказал про них матери: "Их всех деды там опидорасили". Мать с
испугом глянула на Лешку, а отец со вздохом добавил: "В мое время такого
не было". Лешка сразу усек подтекст: "В армию идут только по глупости!".
Когда взрослые спрашивали Алексея, кем он хочет стать, он им отвечал
просто, без ложного стеснения, но и без бахвальства: "Партработником".
Если взрослые вдруг удивлялись его откровенности, он добавлял: "Партии
нечего скрывать от народа!". Как правило, его ответ умилял взрослых: они
делали участливые лица и сообщали, как великое откровение: "Для этого
нужно много учиться..." - "Можно подумать, вы много учились!" - отвечал
им мысленно Лешка. Он уже знал, что в жизни для того, чтобы достичь че-
го-то по-настоящему стоящего, нужно что-то нечто большее, чем образова-
ние. Главное, он своим умом дошел до того, что для этого можно и вовсе
не учиться - главное, найти в себе какие-то скрытые возможности, которых
нет и не может быть у других, тогда тебя будут считать авторитетом, тебе
будут поклоняться и будут приносить свои деньги на блюдечке с голубой
каемочкой.
Во дворе таким авторитетом был лешкин друг детства Женька по кличке
Джо. В школе он учился на "два с плюсом" и "три с минусом", да и по жиз-
ни большим умом не отличался. Единственным его выдающимся достоинством
было то место, которое выдавалось из его брюк. За это его во дворе и
уважали, и даже платили по 10 копеек за просмотр уникального экспоната.
Что касается партработников, Алексей не сомневался в том, что такой
скрытой возможностью, которую когда-то открыли в себе все будущие выдаю-
щиеся деятели партии и правительства (что было одно и то же), являлась
замечательная способность выпивать много водки, сохраняя при этом "хо-
лодную голову". В этом он убедился окончательно, когда подслушал зас-
тольный разговор взрослых о политике на 7-е Ноября. Из этого разговора
выходило, что Никиту Хрущева сняли с его поста после того, как дура-жена
уговорила его бросить пить, мол, старый стал, не угнаться за молодыми...
Вот и не угнался: поставили вместо него молодого (относительно), здоро-
вого как бык (тогда еще) Леню Брежнева, который, говорят, мог выпить в
один присест жбан водки, не закусывая, а потом травить анекдоты один за
другим, даже язык не заплетался! А непьющий глава страны кому нужен, что
народ-то подумает?!
- Тебе, Ференц, еще много тренироваться надо, чтобы до настоящих ал-
кашей дорасти! - сказал Лешке Джо, когда узнал о его наполеоновских пла-
нах (во дворе все звали Алексея Ференцем, по аналогии со знаменитым ком-
позитором, потому что в детстве его мать почему-то называла Листиком).
- Ты, Джо, как дураком родился, так дураком и помрешь, - невозмутимо
ответил Лешка. - Я ж тебе говорил, что этому не научишься, для этого
способность должна быть. И партийные вожди - никакие не алкаши: они под
забором не валяются, а ездят на "Волгах" и ебут народных артисток.
Слова про народных артисток убедили Джо, но ненадолго:
- Давай проверим, есть в тебе эта способность, или нет ее! - осенило
его.
- А как? - с замиранием в сердце спросил Ференц, предчувствуя важный
момент в своей жизни.
- Кто из нас дурак, я или ты?! - заржал Джо. - Стибрим у моего "фазе-
ра" самогонки, и проверим.
- Заметит - обоих убьет! - усомнился Ференц.
- У него знаешь, какая бутыль, он из деревни привез, широкая такая,
полстакана отольешь - в ней столько же останется.
- А ты откуда знаешь?
Джо только ухмыльнулся в ответ.
- И ты молчал, собака?! - возмутился Ференц.
- Я ж не знал, что ты в партработники собрался!
Они пошли к Женьке. Дома Джо выкатил из кладовки огромную темнозеле-
ную бутыль, призывно побулькивающую белесой мутной жидкостью. Он отлил в
граненый стакан 100 грамм и протянул Ференцу:
- Если не зблюешь - настоящий коммунист!
Ференца больше не одолевали сомнения. Он решительно выхватил из руки
Джо теплый вонючий стакан, одним махом опрокинул его в рот и... тут же
сблевал на паркетный пол.
- Эй, Барсик, беги жрать, - позвал Джо, смеясь, своего кота, - тебе
Ференц ужин разогрел!
Для Алексея это был настоящий удар судьбы: светлый путь в могущест-
венную касту партработников ему был навсегда заказан. О презренной касте
алкоголиков он нисколько не жалел. Оставалась только сомнительная каста
воров, но для вступления в нее не требовалось ни особых способностей, ни
образования. "Воруют все", - эта расхожая фраза постоянно была на слуху
у Ференца. А раз все, значит, и он сможет...
- Ладно, Ференц, не реви, - успокоил его Джо, - для лафовой жизни во-
обще никем работать не надо.
- Как это? - усомнился Лешка, размазывая по щекам липкие слезы.
- Дай зуб, что никому не скажешь!
- Век воли не видать, - поклялся Ференц.
Джо посвятил Ференца в свой простой, но гениальный план: нужно найти
клад! Ференц даже удивился, что ему никогда это не приходило в голову,
хотя он прочитал уйму книг про золотоискателей, начиная от "Острова сок-
ровищ" и заканчивая рассказами О'Генри. Ему всегда казалось, что золото
зарыто где-то далеко: на необитаемых островах в Тихом океане, в непрохо-
димых джунглях дельты Амазонки или в вечной мерзлоте Аляски, - а по сло-
вам Джо выходило, что оно у них под ногами, стоит только воткнуть лопату
и копнуть поглубже, и тогда...
- Но чтобы его найти, - Джо понизил голос, как будто их кто-то мог
подслушать, - нам обязательно нужен металлоискатель!
- А где мы его возьмем? - так же тихо спросил Ференц.
- Конечно, украдем из радиокружка в Доме пионеров! - радостно заорал
Джо, удивляясь, что Ференц не понимает таких очевидных вещей.
Лешка глубоко задумался: ему было боязно вторично искушать судьбу в
столь раннем возрасте. Что, если окажется, что он непригоден быть вором?
Тогда они и клад не найдут, и... и вообще, как ему тогда жить дальше?!
- Ладно, металлоискатель я беру на себя, - сказал он, подумав. -
Завтра запишусь в кружок, оботрусь там, присмотрюсь, а через месяц стиб-
рю.
- Какой еще месяц?! - возмутился Джо. - Сегодня ночью разобьем кирпи-
чом стекло и...
- Сам ты "кирпич"! - охладил его пыл Ференц. - Тут нужна тонкая рабо-
та, а то будешь золото добывать где-нибудь на Колыме!
- Есть в тебе, Ференц, воровская жилка, - согласился Джо.
На следующий день Лешка действительно записался в радиокружок, но не
для того, чтобы украсть металлоискатель, а для того чтобы научиться, как
сделать его самому. Правда, на изготовление этого несложного устройства
ушло гораздо больше месяца, но только потому, что пришлось клянчить
деньги у родителей на детали, а потом разыскивать их по радиомагазинам,
по толкучкам и по свалкам. Как бы то ни было, через три с половиной ме-
сяца металлоискатель был готов.
- Ну, ты даешь! - восхитился Джо, ощупав металлоискатель и помотав
его перед собой в руке, пробуя на вес, как будто хотел убедиться в его
реальности. - Настоящая вещь. А не боишься, что поймают?
- Свидетелей нет, - коротко и как бы нехотя ответил Ференц.
- Ты что, их...
- Конечно, замочил, - невозмутимо сказал Ференц. - Шесть трупов -
весь кружок.
После этого Ференц стал для Джо неоспоримым авторитетом. В тот же
день они пошли во двор опробовать новинку: Ференц в наушниках прощупывал
землю, а Джо с лопатой в руке отгонял любопытных. Через двадцать минут
кропотливого труда в наушниках раздался долгожданный сладостный писк.
Ференц замер, прислушиваясь. Окружившее его полукольцо пацанов колыхну-
лось в возбуждении, но бдительный Джо тут же описал лопатой в воздухе
свистящую дугу:
- Назад, падлы, всех замочу!!!
Толпа с глухим ропотом отпрянула. Джо вооружился попавшейся под руку
палкой с гвоздем и передал лопату Ференцу. Ференц принялся копать дрожа-
щими руками... Копать пришлось неглубоко: лопата почти тут же уткнулась
штыком во что-то твердое. Недолго разбираясь, Ференц быстро сунул наход-
ку в заранее приготовленный мешок и побежал в сторону лесопарка. "Кто за
нами пойдет, тот на этом свете не жилец!" - прокричал Джо диким голосом,
убегая вслед за Ференцем.
Забежав в лес, они тут же вытряхнули на траву содержимое мешка - в
нем оказалось два свертка, как раз по штуке на брата.
- Да это Стелкина кукла! - удивился Джо, развернув свой целлофановый
сверток. - Такая же, только без головы! Чего ты пищала-то, дура, ты ж
пластмассовая! А у тебя чего? - спросил он у Ференца.
На ладони у Ференца лежал маленький игрушечный железный пистолет, в
некоторых местах поеденный ржавчиной. Лешка сразу узнал его: это был тот
самый пистолет, который он взял с собой в первый день первого класса в
школу. Он отчетливо вспомнил, как директрисса отобрала его на входе и
выбросила в мусор, и как он достал его потом оттуда на выходе из школы и
закопал во дворе "до лучших времен"... Ему стало стыдно.
- Так, фигня какая-то, - промямлил он.
- Ну, дела! - заржал Джо. - Хорошо, никто не видел, что мы нашли, а
то засмеяли бы. Ходили бы потом в шестерках!
- Да, - сказал Ференц, - скажем, что нашли настоящий "Магнум" с пат-
ронами.
- Точно! - обрадовался Джо, - Тогда нас еще больше ссать будут.
В тот же вечер они распорядились находками: пистолет утопили в пруду,
а куклу набили головками от спичек и подорвали на костре.
Через неделю их коллекция находок пополнилась ржавым напильником без
ручки, дюжиной гвоздей и болтов и неработающими часами "Полет" с разби-
тым стеклом. Все свои приобретения они уничтожали самым верным способом,
чтобы никто уже никогда их больше не нашел.
- Не там мы ищем, - сокрушенно сказал Ференц, когда они нашли кривой
ключ, густо обросший ржавчиной.
- А где надо? - живо заинтересовался Джо, которому их занятие стало
изрядно надоедать.
- Брошеные бараки под снос на краю лесопарка знаешь?
- Точняк! - воспрял духом Джо.
На третий день рыскания по баракам им сказочно повезло: в одной из
комнатушек под половицей запищало так, что у Ференца полезли на лоб гла-
за. Когда они разломали ломами доски, то обнаружили под полом дряхлый
сундучок, доверху набитый золотыми монетами, цепями, браслетами, оже-
рельями и кубками c алмазной инкрустацией...
- Что будем делать? - с неожиданным испугом спросил Ференц.
Джо молчал. Целую минуту он пялился на Ференца большими круглыми гла-
зами, в которых cреди прыгающих золотых зайчиков не было заметно ни ма-
лейшей искры разума, а потом вдруг сказал с глупой хулиганской улыбкой:
- Давай утопим!
- Зачем? - спросил Ференц без особого удивления.
- Просто так! - радостно рассмеялся Джо.
Это незамысловатое "просто так" подействовало на Ференца сильнее вся-
кого аргумента: он сразу согласился. Они погрузили тяжелый ящик на уг-
нанную с ближайшей стройки тачку, отвезли ее в лес и сгрузили сундук с
сокровищами в пруд.
- Ничего, надо будет - достанем! - утешил сам себя Джо, сплевывая
длинной струей сквозь зубы в медленно расходящиеся по затянутой ряской
зеленой воде круги.
4. КЛЕН и СЛОН
- Ловко ты выкрутился! - похвалил доктор, когда проходчик кончил читать. -
Всему твоему бреду нашлось более-менее логичное объяснение. С пистолетом -
это удачно!
- А что мне оставалось делать? - виртуально зарделся проходчик от
похвалы. - Люди ведь не могут переписать свою жизнь, вот и я книгу пере-
писывать не стал, чтобы все "по правде" было.
- Я только не усек, - вмешался укладчик, - чего это у тебя папаша Фе-
ренца до сих пор в нью-йоркской полиции нравов служит, когда ему давно
пора в совковские менты переквалифицироваться?!
- Во-первых, - ответил проходчик, - у меня во второй главе уже ничего
не говорится про то, где он служит, а во-вторых, должны же быть в "жиз-
ни" какие-то загадки, а то совсем неинтересно будет!
- Мне только конец главы показался сомнительным, когда они клад наш-
ли, - нахмурился доктор.
- А что здесь сомнительного? - спросил проходчик, подумав при этом:
"Опять ему поспорить захотелось, придирается по мелочам". - Я в одной
книге вычитал, что дети играли в котловане на стройке и нашли там алюми-
ниевый бидон с золотыми монетами царской чеканки.
- В кот-ло-ва-не! - многозначительно поднял палец доктор. - В котло-
ване, но не в бараке.
- Это не принципиально, - уверенно возразил проходчик. Он уже себя
чувствовал специалистом если не по всей Земле, то по Советскому Союзу
наверняка.
- Но сам факт! - распалился доктор. - Клады на Земле находят крайне
редко, и вероятность...
- Но ведь находят! - перебил его проходчик. - Если мы говорим "нахо-
дят", то это значит, что они не сами находятся, а их кто-то находит, и
что в том невероятного, что этим "кто-то" оказался Ференц?!
- Да что вы все "клады, клады", - встрял укладчик, - что вам этот
мертвый металл дался? Лучше бы они живую женщину нашли, а то у тебя там
секса явно не хватает.
- Они еще дети! - строго глянул на него проходчик.
- А вот в одном анекдоте... - начал было укладчик.
- Все твои анекдоты мы знаем наперед, - не дал договорить ему доктор.
- Да в одном анекдоте больше правды про Землю, чем во всех сраных
книжках! - взвился уязвленный укладчик. - А я, между прочим, не одни
анекдоты читаю. Вот недавно книжку прочел, где все про нас давно уже
сказано.
- Какую?? - в один голос спросили доктор и проходчик.
- Так я вам и сказал - сами найдите! - важно надулся укладчик.
- Раз не можешь сказать, значит врешь, - лукаво заявил проходчик.
- Ничего и не вру, "Москва-Петушки" называется, - купился укладчик. -
Там тоже мужики линк тянут, он у них каким-то собачьим именем называет-
ся... "Кабель", вот! Только они не так скучно работают, как мы, а с ве-
сельем. Я, правда, не понял, где эти Петушки находятся - не то на Украи-
не, не то на Чукотке.
- Все ясно, - горестно вздохнул доктор (познания укладчика в геогра-
фии СССР ограничивались Москвой, Одессой, Грузией, Арменией, Чукоткой и
Украиной).
- Раз вам все ясно, умники-разумники, - вошел в раж укладчик, -
объясните мне, темному и неграмотному, почему люди ходят в разные сторо-
ны, а у нас нет ни "право", ни "лево", ни "назад", а только вперед, заре
навстречу?!
- Какой еще заре? - не понял сразу проходчик.
- "Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе..." - песня такая есть,
не из анекдота, кстати, жалко, нот не знаю!
- Потому что мы движемся навстречу великой цели, - как можно спокой-
нее ответил доктор, - а цель может быть только впереди, она не бывает
справа или слева.
- А откуда эта цель знает, где у нас перед? - возопил укладчик.
- Хватит дискутировать, давайте работать, - оборвал доктор разговор,
который начал принимать опасный оборот.
И они снова взялись за работу. Проходя Сеть, проходчик прочел уже
почти все книги, которые имелись в ней о России. Теперь он научился од-
новременно и читать чужие книги, и писать свою. Писал он, конечно, не
так, как пишут люди, да у него и не было ни бумаги, ни компьютера. Свою
книгу он писал "в голове", при этом сразу и начисто, ничего из написан-
ного не исправляя. Написав очередной кусок, он по нескольку раз его пе-
речитывал, ставя смысловые ударения то на одном слове, то на другом, и
сам при этом удивляясь тому, что в результате меняется смысл не только
отдельных фраз и предложений, но и целых глав. В этом ему представлялась
аналогия с человеческой жизнью, где все с одной стороны прочно, как сама
материя, а с другой - зыбко и неустойчиво, потому что одни и те же явле-
ния и события можно рассматривать под разным углом и, соответственно,
по-разному объяснять и трактовать. Единственное, что он позволял себе
добавлять к написанному - это виртуальные кавычки, которые часто меняли
смысл слова на прямо противоположный. Он очень удивлялся, каким образом
такая пустяковая с виду вещь, какая-то жалкая пара черточек, меняет весь
смысл человеческой жизни. Сам этот смысл вроде бы казался ему простым и
ясным, как и смысл его работы (проход Сети), но в то же время он посто-
янно ускальзал из вида, и на нем никак нельзя было сосредоточиться.
Наконец, после долгих раздумий, проходчик понял: смысл человеческой
жизни нельзя выразить в двух словах, для этого нужно написать целую кни-
гу, и он с удвоенной энергией принялся за свой писательский труд, уже
ясно осознавая его цель и значение.
Когда доктор объявил очередной перерыв, проходчик продолжил свой
рассказ:
К 18-ти годам Алексей Артамонов окончательно осознал себя сформиро-
вавшейся личностью. Теперь для него было ясно, как божий день, что он
живет в стране мелких кооператоров, для процветания которых и была зате-
яна вся так называемая "перестройка, демократизация и гласность". Окру-
жающий мир к тому времени значительно упростился: в нем не было уже ни
коммунистов, ни демократов, ни отрешенных от всего и вся интеллектуалов,
- в нем были только бедные и богатые. Вопрос, кем быть, уже не стоял.
Все хотели быть богатыми, и те, кому это удавалось, ими и были, а те,
кому это не удавалось, оставались бедными.
Более конкретно, вопрос стоял так: не "что" и "зачем", а "как"? Иллю-
зий здесь быть не могло - обогатиться можно было только за счет других,
поэтому вопрос "как" расшифровывался без вариантов: как отобрать у дру-
гих деньги? Ответ тоже был незамысловат: только силой, потому что какой
же дурак добровольно отдаст свои кровные деньги чужому дяде?! И Алексей
вывел формулу силы, которая оказалась простой, как выстрел: мускулы плюс
оружие.
И еще он знал другое, но из той же серии: женщины любят сильных и бо-
гатых, но не любят бедных и больных. Это, он, можно сказать, всосал с
молоком своей матери, то есть познал на примере своих родителей. Отец
его всю жизнь проработал инкассатором во Внешторгбанке и, по его словам,
"перетаскал на своем горбу" сотни миллионов долларов, фунтов-стерлингов
и марок, не говоря уже о лирах и японских йенах. В итоге он вышел на
пенсию с хроническим радикулитом и нищенской рублевой зарплатой. Все,
чего он добился в жизни - это презрение своей жены, которая любила пов-
торять: "Ты, Миша, святой. В твою честь нужно поставить церковь и напи-
сать на ней: "Собор Михуила Блаженного". И Алексей был полностью солида-
рен с матерью.
Вообще, про женщин он уже не считал, что все они проститутки (хотя
Стелка, как и накаркал папаша, стала-таки ей), да и самих проституток он
больше не осуждал. В конце концов, они не виноваты в том, что Бог не дал
им крепких мышц и умения владеть оружием. Всем хочется иметь много де-
нег, в этом нет ничего зазорного, просто у мужчин и женщин разные пути
достижения своей цели.
Алексей мечтал встретить в своей жизни красивую стройную девушку с
огромными голубыми глазами в пол-лица, длинными вьющимися волосами цвета
пробивающегося сквозь грозовую тучу солнца и хорошо развитой грудью. Он
давно уже, чуть ли не с детства, стремился к встрече с такой девушкой и
всегда любил ее, пока что заочно. На левой руке у него красовалась на-
колка "КЛЫН", которая расшифровывалась как "Клянусь Любить Ее Навеки".
Его друг Женька так и звал его: Клен, а он звал Женьку Слон, потому что
на правой руке у него красовалась наколка "СЛОН", что расшифровывалось
как "Смерть Лягавым От Ножа". Этими наколками они обменялись в знак веч-
ной дружбы в день окончания школы.
Внешне Клен и Слон были похожи друг на друга: оба под метр девяносто
ростом, с мощным торсом и грудой выпирающих из-под одежды мышц, оба поч-
ти полные блондины (Слон немного отдавал в рыжизну) и с широкими скулами
(у Слона были шире и вообще лицо у него было мясистее). В целом у них
было, пожалуй, больше внутренних различий, чем внешних: Слон любил тяже-
лый, как удар с правой в челюсть, "хэви-металл", а Клен предпочитал не
такой тяжелый и более хлесткий, но тоже хорошо вырубающий, как двойной
удар ладонями по ушам, "панк-рок". Далее, Слон таскал на ноге кожаный
чехол с настоящим финским ножом с костяной ручкой, а Клен предпочитал
более интелликтуальное оружие: пистолет Токарева, который он держал в
тайнике дома и брал с собой только "на дело" (настоящего дела у них,
правда, еще не было и они к нему только готовились). Пистолет этот, если
кому интересно знать, Клен прикупил по случаю на Птичьем рынке, где
вместо птиц, котят и щенков давно уже продавались по-черному более
серьезные вещи.
Но главное их внутреннее различие заключалось в том, что Клену для
того, чтобы держаться в форме, приходилось много качаться, а Слону дос-
таточно было делать утреннюю гимнастику: мышцы сами так и перли у него
из-под кожи. Но тут уж ничего нельзя было поделать: просто у Слона были
большего размера яйца, а значит, и необходимых гормонов у него было
больше. Клен давно уже с этим смирился и продолжал качаться, как прокля-
тый, в то время как Слон просто-напросто маялся дурью.
Например, еще летом Слон предложил Клену достать из лесного пруда
сундук с золотом, который они когда-то в нем утопили.
- Ты чш, Слон, с дуба рухнул?! - искренне удивился Клен. - Откуда в
жопе золото!
- Да ты забыл, что ли, как оно сверкало! - в свою очередь не менее
искренне удивился Слон. - Мы тогда просто мудаки сопливые были, что его
утопили!
- А ты как был мудаком, так и остался, - беззлобно рассмеялся Клен, -
хочешь - иди, а я лучше "маваши" отрабатывать буду.
- Значит, от своей доли ты отказываешься, - притворно вздохнул Слон.
- Достал ты меня, курва! - Клен по-дружески вполсилы суданул Слону в
живот, не больно, но чувствительно. - Умеешь уговаривать.
Они взяли маску с трубкой и отправились в лес. Нырять, правда, не
пришлось: достаточно было войти в воду по пояс, и они тут же нащупали
под ногами небольшой ящик. Без всякого труда они вытащили его на берег и
откинули крышку: в ящике были тускло посвечивающие латунные стружки и
обрезки.
- Говорил я тебе, мудила! - не без злорадства сказал Клен.
- Ошибка вышла, гражданин начальник, - равнодушно отозвался Слон, по-
ливая стружки горячей золотистой струей.
- Ты еще обоссы меня! - возмутился Клен.
|
