Фритьоф Капра
Дао физики
В предлагаемой книге современного философа и физика теоретика описаны
важнейшие физические открытия XX века в области ядерной физики и кванто-
вой механики, причем автор указывает на неразрешимую пока парадоксальную
природу открытых явлений. Для преодоления возникающих при этом теорети-
ческих проблем он старается применить к ним интуитивно-созерцательный
подход, характерный для духовных и философских учений Востока. Книга на-
писана доступным языком, без использования математического аппарата, и
адресована философам, религиоведам, физикам, а также - широкому кругу
читателей.
--------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие ко второму изданию 5
Предисловие к первому изданию 9
Глава 1. Современная физика -"путь с сердцемv? 12
Глава 2. Знать и видеть 22
Глава 3. За пределами языка 40
Глава 4. Новая физика 46
Глава 5. Индуизм 72
Глава 6. Буддизм 79
Глава 7. Китайская философия 86
Глава 8. Даосизм 96
Глава 9. Дзэн 102
Глава 10. Единство всего сущего 108
Глава 11. За пределами мира противопоставлений 122
Глава 12. Пространство-время 138
Глава 13. Динамическая Вселенная 166
Глава 14. Пустота и форма 183
Глава 15. Космический танец 201
Глава 16. Симметрии в мире кварков- "еще
один коан?" 220
Глава 17. Модели перемен 232
Глава 18. Взаимопроникновение 258
Эпилог 278
Снова о новой физике-послесловие ко второму изданию 284
Библиография 299
--------------------------------------
Должно быть, истинно то универсальное утверждение, согласно которому,
за все время размышлений человека о мире, события, имевшие наиболее да-
леко идущие последствия, часто происходили в моменты взаимодействия двух
различных систем мышления. Последние могли принадлежать к совершенно
различным эпохам, религиозным и культурным традициям и областям знания;
поэтому если они действительно взаимодействовали, то есть имели столько
общего, что стало возможным их подлинное взаимодействие, от этого можно
было ожидать новых и интересных событий.
Вернер ГЕЙЗЕНБЕРГ. Предисловие ко второму изданию
Эта книга была впервые опубликована семь лет назад, а задумана - бо-
лее десяти. Поэтому вполне уместно рассказать читателям, что произошло с
тех пор с этой книгой, с физикой и со мной самим.
Когда я обнаружил параллели между мировоззрениями физиков и мистиков,
которые отмечались и ранее, но никогда не становились предметом тща-
тельного исследования, я был уверен, что в будущем эти вполне очевидные
параллели будут осознаны каждым. Иногда мне даже казалось, что моя функ-
ция при написании "Дао физики"-просто регистрация очевидных фактов. Я не
обманулся в своих ожиданиях: несмотря на то, что финансовая поддержка и
реклама моей книги были очень невелики, и в США, и в Англии она была
встречена с энтузиазмом, и сейчас в мире существует уже около дюжины ее
изданий.
Реакция научных кругов, как и следовало ожидать, была более осторож-
ной, но и в этой среде растет интерес к расширению сферы приложения ре-
зультатов физики двадцатого века. Неудивительно нежелание современных
ученых признать принципиальные совпадения мистических представлений о
мироздании со своими собственными, поскольку мистицизм, по крайней мере,
на Западе, всегда ассоциировался с чем-то таинственным и крайне ненауч-
ным. К счастью, эта ситуация постепенно меняется к лучшему. Теперь, ког-
да восточная философия стала интересовать достаточно большое число лю-
дей, а медитация уже не является объектом насмешек и подозрений, ученые
тоже начали воспринимать мистицизм всерьез.
Успех "Дао физики" привел к серьезным изменениям в моей жизни. В пос-
ледние годы я много ездил с лекциями, выступая перед учеными и людьми
самых разных профессий. Обсуждая вопросы использования "новой физики", я
получил возможность намного лучше понять причины того, почему за послед-
ние двадцать лет на Западе появился сильный интерес к восточным мисти-
ческим учениям. Теперь я склонен рассматривать этот интерес как одно из
проявлений более общей тенденции, направленной на преодоление дисбаланса
в нашей культуре-в наших мыслях и чувствах, оценках и критериях, общест-
венных и политических структурах. На мой взгляд, этот дисбаланс можно
описать при помощи фундаментальных понятий китайской философии - ИНЬ и
ЯН. В нашей культуре явное предпочтение отдавалось ценностям и подходам,
в которых преобладало мужское начало-ЯН, и пренебрегалось его неотъемле-
мой женской дополняющей - ИНЬ. Мы предпочитали самоутверждение объедине-
нию, анализ-синтезу, рассудочное познание-интуитивному, науку-религии,
соревнование - сотрудничеству и так далее. Односторонность развития дош-
ла до опасных пределов, и привела к социальному, экономическому, мо-
ральному и духовному кризису.
Однако, одновременно с этим, на наших глазах началось грандиозное
движение в умах и сердцах, подтверждающее древнее китайское изречение о
том, что "ЯН, достигнув пика своего развития, отступает перед лицом
ИНЬ". Шестидесятые-семидесятые годы стали свидетелями целого ряда изме-
нений в общественной психологии: растущая озабоченность по отношению к
экологическим проблемам, сильный интерес к мистицизму, феминизм, возрож-
дение интереса к оздоровлению и медицине - все это - компенсация за то,
что в нашем обществе долгое время преобладало рациональное, маскулинное
начало, и путь к восстановлению естественного равновесия. Таким образом,
осознание глубокой взаимосвязи современной физики и восточных мистичес-
ких учений-еще один шаг к выработке нового взгляда на действительность,
при условии основательного пересмотра наших ценностей, представлений и
мыслей. В моей второй книге, "Поворотный пункт", я исследую различные
аспекты и последствия этой трансформации в западной культуре.
Тот факт, что нынешние изменения в нашей системе ценностей могут от-
разиться на многих научных дисциплинах, возможно, покажется удиви-
тельным, если верить в абсолютную объективность науки и в ее свободу от
оценок. Однако новая физика отрицает возможность последнего. Дополнения
к квантовой теории, сделанные Гейзенбергом и подробно описанные в этой
книге, ясно говорят, что классические представления об объективном ха-
рактере науки устарели. Современная физика, таким образом, бросает вызов
мифу об объективности науки. Структуры, которые ученые изучают в окружа-
ющем их мире, тесно связаны с паттернами * их мышления - концепциями,
мыслями, системой ценностей. Следовательно, теоретические и практические
результаты исследования зависят от образа мышления ученого. Хотя большая
часть конкретных изысканий не зависит от системы ценностей ученых явным
образом, общее направление исследования не может от нее не зависеть. По-
этому ученые несут не только интеллектуальную, но и моральную от-
ветственность за свои исследования.
С этой точки зрения, связь между физикой и мистицизмом не только ин-
тересна, но и очень важна. Она показывает, что открытия современной фи-
зики предложили исследователям два пути: первый ведет к Будде, второй-к
Бомбе,-и каждый ученый сам волен выбирать свой путь. Мне кажется, что
сложно переоценить важность пути Будды - "пути с сердцем" - сейчас, ког-
да около половины наших специалистов работают на военно-промышленный
комплекс, используя огромный творческий потенциал во имя создания все
более изощренных орудий массового уничтожения.
Это издание книги было дополнено результатами новых исследований в
области субатомной физики. Я слегка изменил текст некоторых абзацев,
чтобы учесть
--------------------------------------
* Здесь и. далее в книге автор намеренно использует, наряду с терми-
нами "структура", "модель", уже устоявшийся в англоязыч- ной научной ли-
тературе термин pattern, имеющий широкий диа- пазон значений в зависи-
мости от контекста, с особым акцентом на "преходящей", "динамической" и
"вероятностной" природе описы- ваемых явлений. Во многих случаях этому
термину невозможно найти адекватного русского аналога. Поэтому редактор
считает должным, по необходимости, сохранить термин "паттерн" в данной
книге, следуя замыслу автора [- Ред.]
последние открытия, и добавил в конце книги новый раздел "Еще раз о
новой физике", в котором более подробно описал последние достижения в
области субатомной физики. Мне было очень приятно, что новые исследова-
ния не опровергли ни одного из моих положений. Это упрочило мою уверен-
ность в том, что будущие открытия прольют дополнительный свет на парал-
лели между физикой и мистицизмом.
Более того, теперь я чувствую себя гораздо увереннее, поскольку па-
раллели с восточными мистическими учениями обнаруживаются не только в
физике, но и в биологии, психологии и других науках. Изучая взаимосвязи
между физикой и этими науками, я обнаружил, что понятия современной фи-
зики могут быть перенесены и в другие области посредством теории систем.
Изучение понятия "системы" в биологии, медицине, психологии и обществен-
ных науках, которое я предпринял в книге "Поворотный пункт", показало,
что подход с позиций теории систем значительно усиливает параллели между
современной физикой и восточным мистицизмом. Помимо этого, новая биоло-
гия систем и новая психология систем обнаруживают другие совпадения с
мистическими учениями, лежащие за пределами предмета изучения физики. В
моей второй книге рассматриваются представления о свободе воли, о смер-
ти, о сущности жизни, мышления, сознания и развития. Принципиальное
сходство этих представлений, описанных в терминах теории систем, с соот-
ветствующими положениями восточного мистицизма, убедительно свиде-
тельствует в пользу моего утверждения о том, что философия мистических
традиций, или "неувядающая философия" -это наиболее последовательное фи-
лософское обоснование современных научных теорий.
Фритьоф Капра
Беркли, июнь 1982 г.
--------------------------------------
Предисловие к первому изданию
Пять лет назад я испытал незабываемое ощущение, которое привело меня
к написанию этой книги. Однажды летом я сидел на берегу океана и, прис-
лушиваясь к ритму своего дыхания, смотрел, как волны набегают на берег и
отступают назад,-и внезапно мне открылось, что все, что окружает меня,
участвует в грандиозном космическом танце. Будучи физиком, я знал, что
песок, камни, вода и воздух вокруг меня состоят из вибрирующих молекул и
атомов, а последние-из частиц, при взаимодействии которых появляются и
исчезают другие частицы. Кроме того, я знал, что атмосферу Земли посто-
янно бомбардируют потоки космических лучей-частиц с высокой энергией,
претерпевающих многочисленные превращения при прохождении через воздух.
Все это было известно мне благодаря моим исследованиям в области физики
высоких энергий, но до этого момента я воспринимал эту информацию только
в виде графиков, диаграмм и математических теорий. Когда я сидел на бе-
регу, в моем сознании всплыли ранее приобретенные знания; я "увидел"
каскады энергии из открытого космоса, в которых с ритмической пульсацией
возникали и исчезали частицы; "увидел", как атомы различных элементов и
моего собственного тела участвуют в космическом танце энергии; я по-
чувствовал ритм этого танца и "услышал" его звучание, и в этот момент я
УЗНАЛ, что это и есть танец Шивы -Владыки Танца, почитаемого индуистами.
Я долго изучал теоретическую физику и несколько лет занимался иссле-
дованиями. Одновременно с этим я заинтересовался восточным мистицизмом,
и вскоре стал обнаруживать параллели с современной физикой. Особенно ме-
ня заинтересовали дзэнские задачи, напомнившие мне о парадоксах кванто-
вой теории. Тем не менее, сначала объединение этих двух направлений было
просто интеллектуальным упражнением. Мне всегда было сложно преодолевать
пропасть между рациональным, аналитическим мышлением и медитативным пе-
реживанием мистического откровения.
В начале своего пути я, благодаря использованию "растений силы", уз-
нал, как выглядит свободное течение потока сознания, как духовные проз-
рения приходят сами по себе, без всяких усилий с нашей стороны поднима-
ясь из глубин сознания. Я помню первое свое ощущение такого рода. Следуя
за десятилетиями привычного дискретного аналитического мышления, оно бы-
ло настолько ошеломляющим, что я, разрыдавшись, изливал подобно Кастане-
де, потоки своих впечатлений на листе бумаги.
Позже пришло ощущение Танца Шивы, которое я попытался запечатлеть на
фотомонтаже. Оно приходило и возвращалось вновь, помогая мне постепенно
осознать, что современная физика дает начало последовательному взгляду
на мир, не противоречащему древней восточной мудрости. Я вел записи на
протяжении нескольких лет и, прежде чем собрать все свои впечатления в
этой книге, написал несколько статей об обнаруженных мною параллелях.
Книга адресована читателям, интересующимся восточными мистическими
учениями и не обязательно обладающими познаниями в области физики. Я
старался описывать понятия и теории современной физики, не злоупотребляя
математическими построениями и специальными терминами, хотя, возможно,
некоторые абзацы неспециалисту придется перечесть два раза. Все техни-
ческие термины поясняются при первом употреблении.
Я выражаю надежду, что среди моих читателей будут также физики, инте-
ресующиеся философскими аспектами своей науки и до сих пор не знакомые с
восточной философией. Они найдут в восточном мистицизме последовательное
и стройное философское обоснование наших наиболее передовых теорий о
строении физического мира.
Что касается содержания книги, читатель, возможно, почувствует нерав-
номерность в описании концепций мистицизма и физики. По мере чтения его
понимание физической проблематики будет неуклонно расти, однако сопоста-
вимого продвижения в области мистицизма может и не произойти. Это неиз-
бежно, поскольку мистицизм - это ощущения и представления, которые
нельзя приобрести за счет чтения книг на эту тему. Глубокое понимание
любой мистической традиции может быть достигнуто лишь в том случае, если
мы приняли решение активно погрузиться в ее среду. Я могу только наде-
яться, что моя книга убедит читателя в том, что подобное погружение
чрезвычайно плодотворно.
По мере написания этой книги росло и мое собственное понимание вос-
точной философии. Этим я обязан двум людям, родившимся на Востоке - Фи-
розу Мехта, который помог мне понять многие аспекты индийского мистициз-
ма, и моему учителю тайцзи Лю Сю-ци, который познакомил меня с живой да-
осской традицией.
Невозможно перечислить имена всех тех ученых, студентов, деятелей ис-
кусства и просто друзей, беседы с которыми предоставили мне возможность
сформулировать свои идеи. Мне кажется, что следовало бы, тем не менее,
выразить особую признательность Грэхэму Александру, Джонатану Эшмору,
Стрэтфорду Кэлдэкотту, Лин Гэмблз, Соне Ныобай, Рэю Риверсу, Джоэль
Шерк, Джорджу Сударшану и Райану Томасу.
И, наконец, я бесконечно обязан миссис Паули Бауэр-Иннхоф за ее щед-
рую финансовую поддержку в те моменты, когда в этом была наибольшая не-
обходимость.
Фритьоф Капра
Лондон, декабрь 1974 г.
--------------------------------------
"Каждый путь-это всего лишь путь, и ни в тебе, ни в других нет ниче-
го, что препятствовало бы тебе покинуть его, если таково веление твоего
сердца... Смотри на всякий путь. пристально и внимательно. Испытывай его
столько раз, сколько тебе представляется необходимым. Затем задай себе,
и только себе, один вопрос... Обладает ли этот путь сердцем? Если да,
этот путь хорош; если нет, он бесполезен". Карлос КАСТАНЕДА "Учение дона
Хуана"
Глава 1. СОВРЕМЕННАЯ ФИЗИКА-"ПУТЬ С СЕРДЦЕМ"?
Современная физика оказала влияние почти на все стороны общественной
жизни. Она является основой для всех естественных наук, а союз естест-
венных и технических наук коренным образом изменил условия нашей жизни
на Земле, что привело как к положительным, так и к отрицательным пос-
ледствиям. Сегодня вряд ли можно найти отрасль промышленности, не ис-
пользующей достижений атомной физики, и нет нужды говорить об огромном
влиянии последней на политику. Однако влияние современной физики сказы-
вается' не только в области производства. Оно затрагивает также всю
культуру в целом и образ мышления-в частности, и выражается в пересмотре
наших взглядов на Вселенную и нашего отношения к ней. Изучение мира ато-
ма и субатомного мира в двадцатом веке неожиданно ограничило область
приложения идей классической механики и обусловило необходимость корен-
ного пересмотра многих наших основных понятий. Понятие материи в суба-
томной физике, например, абсолютно не похоже на традиционные представле-
ния о материальной субстанции в классической физике. То же можно сказать
о понятиях пространства, времени, причины и следствия. Как бы то ни бы-
ло, эти понятия лежат в основе нашего мировоззрения, и в случае их ради-
кального пересмотра начинает изменяться вся наша картина мира.
Эти изменения, привнесенные современной физикой, широко обсуждались
физиками и философами на протяжении последних десятилетий, но довольно
редко при этом они обращали внимание на то, что все эти изменения, похо-
же, приближают нас к восприятию мира, входному с картиной мира мистиков
Востока. Понятия современной физики зачастую обнаруживают изумительнoe
сходство с представителями, воплощенными в религиозных философиях
Дальнего Востока. Хотя эти параллели до сих пор не рассматривались хоть
сколько-нибудь обстоятельно, они были отмечены некоторыми выдающимися
физиками нашего столетия, соприкоснувшимися с восточной культурой во
время посещения Индии, Китая и Японии с лекциями. Следующие три цитаты
могут служить в качестве примеров:
"Общие законы человеческого познания, проявившиеся и в открытиях
атомной физики, не являются чем-то невиданным и абсолютно новым. Они су-
ществовали и в нашей культуре, занимая при этом гораздо более значи-
тельное и важное место в буддийской и индуистской философиях. То, что
происходит сейчас, - подтверждение, продолжение и обновление древней
мудрости [61,8}. * Роберт ОППЕНГЕЙМЕР
"Мы можем найти параллель урокам теории атома в эпистемологических
проблемах, с которыми уже сталкивались такие мыслители, как Лао-цзы и
Будда, пытаясь осмыслить нашу роль в грандиозном спектакле бытия - роль
зрителей и участников одновременно" [6, 20].
Нильс БОР
"Значительный вклад японских ученых в теоретическую физику, сделанный
или после Второй мировой войны, может свидетельствовать о некоем
сходстве между философией Дальнего Востока и философским содержанием
квантовой теории" {34. 202}.
Вернер ГЕЙЗЕНБЕРГ
Задача автора данной книги - исследование взаимосвязей между
понятиями современной физики и основными идеями философских и
религиозных традиций
--------------------------------------
* Здесь и далее первая цифра в квадратных скобках обозначает номер
цитируемого источника из списка литературы, помещенного в конце книги,
вторая - страницу из того же источника.
Дальнего Востока. Мы увидим, как два краеугольных камня физики двад-
цатого века-квантовая теория и теория относительности-лежат в основании
мировоззрения, очень похожего на мировоззрение индуиста, буддиста или
даоса, и как это сходство усиливается в том случае, если мы обращаемся к
недавним попыткам объединить две эти теории в целях описания явлений ми-
кроскопического мира: свойств и взаимодействий элементарных частиц, из
которых состоит вся материя. Здесь параллели между современной физикой и
восточным мистицизмом наиболее заметны, и часто нам придется слышать та-
кие заявления, относительно которых практически невозможно сказать, кем
они сделаны: физиками или восточными мистиками.
Когда я говорю о "восточном мистицизме", я имею в виду религиозные
философии индуизма, буддизма и даосизма. Хотя все они состоят из мно-
жества тесно переплетающихся духовных учений и направлений философского
мышления, основные черты их мировоззрения схожи. Это мировоззрение можно
встретить не только на Востоке, но, до известной степени, и во всех мис-
тически ориентированных философских системах. Таким образом, основную
мысль этой книги можно, в более общих выражениях, описать так: современ-
ная физика предлагает нам тип мировосприятия, значительно напоминающий
мистическое мировосприятие всех времен и традиций. Мистические течения
присутствуют во всех религиях, и многие школы западной философии содер-
жат элементы мистицизма. Мы увидим сходство с положениями современной
физики не только в индуистских Ведах, в "И Цзин" или в буддийских сут-
рах, но и во фрагментах Гераклита, в суфизме ибн-Араби или в учении дона
Хуана - мага из племени яки. Разница между мистицизмом Запада и Востока
заключается в том, что на Западе мистические школы всегда играли побоч-
ную роль, в то время как на Востоке они были основой большинства религи-
озных и философских систем. Поэтому я собираюсь, в целях ясности, гово-
рить о "восточном мировоззрении" и лишь изредка упоминать другие источ-
ники мистического мышления.
Если сегодня физика преподносит нам мировоззрение, мистическое по
своему содержанию, то она, некоторым образом, возвращается к своим
собственным истокам. Интересно проследить эволюцию развития западной на-
уки, начинающуюся от мистической философии ранних греков, которая, изб-
рав путь рационализма, в итоге значительно отдалила нас от своих мисти-
ческих истоков и привела к возникновению мировоззрения, находящегося в
остром противоречии с мировоззрением народа Дальнего Востока. На самых
последних стадиях своего развития западная наука, в конечном итоге, пре-
одолевает границы своего же мировоззрения и возвращается к взглядам вос-
точных и ранних греческих философов. Однако на этот раз она исходит не
только из интуиции, но и из результатов в высшей степени точных и слож-
ных экспериментов и из строгого и последовательного математического
обоснования.
Корни физики, как и всей западной науки в целом, следует искать в на-
чальном периоде греческой философии в шестом веке до н. э.- в культуре,
не делавших различий между наукой, философией и религией. Мудрецов Ми-
летской школы в Ионии не интересовали такие разграничения. Они стреми-
лись постичь истинную природу, или истинное устройство, вещей, которую
они именовали "физис". Именно от этого греческого слова происходит тер-
мин "физика", первоначальное значение которого, таким образом,- стремле-
ние постичь истинное устройство вещей.
Безусловно, такова же цель всех мистиков, и поэтому философия Милетс-
кой школы имеет сильную мистическую окраску. Поздние греки называли фи-
лософов Милетской школы "гилозоистами", или "признающими материю живой",
поскольку последние не видели различий между одушевленным и неодушевлен-
ным, между материей и духом. Они даже не употребляли особого слова для
обозначения понятия "материя", воспринимая все формы существования как
проявления "физиса", наделенные жизнью и духовностью. Так, Фалес заяв-
лял, что все вещи наполнены божествами, а Анаксимандр рассматривал Все-
ленную как некий организм, наделенный, подобно человеческому организму,
дышащему воздухом, космическим дыханием-"пневмой".
Монистические и органические взгляды философов Милетской школы были
очень близки ко взглядам древних индийских и китайских философов, а в
философии Гераклита из Эфеса подобные параллели еще более очевидны. Ге-
раклит верил в постоянно изменяющийся мир, в вечное становление. Для не-
го иллюзорным было все неподвижное сущее; первовеществом природы, сог-
ласно его утверждению, является огонь -символ непрерывной изменчивости и
текучести всех вещей. Гераклит учил, что все изменения в мире происходят
в результате активных циклических взаимодействий различных пар противо-
положностей, и рассматривал каждую такую пару как единое целое.
Единство, содержащее противоположности, но стоящее над ними, он называл
логосом.
Разрыв этого единства впервые произошел в школе элеатов, которые
признавали существование некоего Божественного Принципа, стоящего над
всеми богами и людьми. Этот Принцип первоначально отождествлялся с
единством Вселенной, а потом-с разумным персонифицированным Божеством,
стоящим над миром и управляющим последним. Так возникло то направление в
философии, которое, в конце концов, отделило материю от духа и породило
дуализм, столь характерный для западной философии. Решительный шаг в
этом направлении сделал Парменид из Элеи, взгляды которого были абсолют-
но противоположны взглядам Гераклита. Он называл свой основной принцип -
Бытие, и считал, что он уникален и неизменяем. Он был уверен в том, что
изменения невозможны, и относил видимые изменения за счет иллюзорности
наших чувств. Эта философия породила понятие неразрешимого вещества -
носителя изменяющихся свойств, ставшее одним из основных понятий запад-
ной философии.
В пятом веке до н. э. греческие мыслители попытались примирить теории
Парменида и Гераклита. Для того, чтобы сгладить различия между идеями
неизменяемого Бытия (Парменид) и вечного становления (Гераклит), они
выдвинули тезис о том, что Бытие проявляется в определенных неизменных
субстанциях, которые, соединяясь и расходясь, порождают все изменения в
этом мире. Это привело к возникновению понятия атома, описанного в тру-
дах Левкиппа и Демокрита,-мельчайшей неделимой единицы материи. Гречес-
кие атомисты провели четкую разграничительную линию между духом и мате-
рией, считая, что материя состоит из некоторого количества "основопола-
гающих строительных кирпичиков" - абсолютно пассивных и, по сути своей,
неживых частиц, движущихся в пустоте. Причина их движения не объясня-
лась, но обычно ассоциировалась со внешними силами, которые, как счита-
лось, носили идеальный, или духовный, характер, не имея ничего общего с
материей.
По мере того, как укоренялась идея о разделении духа и материи, фило-
софы стали все больше интересоваться скорее духовным, чем материальным
миром, человеческой душой и проблемами этики. Эти вопросы занимали за-
падных мыслителей более двух тысяч лет с начала расцвета греческой науки
и культуры в пятом-шестом веках до н. э, Научные представления древних
были систематизированы Аристотелем, который создал модель Вселенной, ис-
пользовавшуюся западной наукой на протяжении двух тысяч лет. Однако сам
Аристотель считал, что изучение человеческой души и созерцание величия
Бога гораздо важнее изучения материального мира. Именно недостаточный
интерес к материальному миру и нерушимое господство христианства обусло-
вили тот факт, что аристотелевская модель Вселенной так долго не оспари-
валась.
Развитие науки на Западе возобновилось в эпоху Возрождения, когда
влияние Аристотеля и церкви стало ослабевать, и вновь возник интерес к
природе. В конце пятнадцатого века впервые началось истинно научное изу-
чение природы путем экспериментальной проверки умозрительных гипотез.
Сочетаясь с ростом интереса к математике, это привело к формулированию
математическим языком истинно научных теорий, основанных на эксперимен-
тальных данных. Отцом современной науки является Галилей, впервые
объединивший математику и эксперимент.
Рождению современной науки предшествовало имевшее место в семнадцатом
веке признание полного разграничения материи и духа благодаря трудам Ре-
не Декарта, в основе мировоззрения которого лежало фундаментальное раз-
деление природы на две независимые области-область сознания и область
материи. В результате "картезианского" разделения ученые смогли рассмат-
ривать материю как нечто неживое и полностью отдельное от них самих, а
материальный мир -как огромный, сложный агрегат, состоящий из множества
различных частей. Такое механистическое воззрение было воспринято и Иса-
аком Ньютоном, который построил на его основе свою механику, ставшую
фундаментом классической физики. Со второй половины семнадцатого и до
конца девятнадцатого веков ньютоновская модель Вселенной была наиболее
влиятельной.
В идеальном мире ей соответствовал Бог-монарх, управлявший миром при
помощи своих божественных законов. Ученые видели в природных закономер-
ностях божественные законы-неизменные, раз и навсегда данные.
Философия Декарта была важна не только для развития классической фи-
зики, но также оказала огромное влияние на весь западный образ мышления
вплоть до сегодняшнего дня. В соответствии со знаменитым высказыванием
Декарта: "Мыслю, следовательно-существую" - западный человек отож-
дествляет себя со своим разумом, а не со всем организмом, воспринимает
себя как некое "эго", существующее "внутри" тела. Перед разумом, отде-
ленным от тела. поставили невыполнимую задачу-контролировать функции
последнего, что неизбежно приводит к конфликту между сознательной волей
и непроизвольными инстинктами. Каждую человеческую личность можно было
разделить на бесчисленное количество составляющих, в зависимости от ее
сферы деятельности, способностей, эмоций, верований и т. д, которые на-
ходились в беспрестанных противоречиях, порождающих постоянное метафизи-
ческое смятение и фрустрацию.
Эта внутренняя раздробленность отражает наш взгляд на "внешний" мир,
который мы воспринимаем как множество отдельных вещей и событий. К при-
родной среде относятся так, как если бы она состояла из независимых час-
тей, используемых группами людей с различными интересами. Раздроблен-
ность распространяется и на общество, которое мы делим на нации, расы,
религиозные и политические группировки. Уверенность в том, что все эти
осколки-в нас самих, в нашей окружающей среде и в обществе-действительно
не связаны между собой, можно рассматривать как основную причину целого
ряда социальных, экологических и культурных кризисов современности. Она
настраивает нас против природы и других людей. Она порождает в высшей
степени несправедливое распределение природных богатств, повинное в воз-
никновении экономических и политических беспорядков; непрерывный рост
как спонтанного, так и узаконенного насилия и загрязнение окружающей
среды, жизнь в которой становится зачастую пагубной и физически, и ду-
ховно.
Картезианское разделение и механистическое мировоззрение были благот-
ворны для развития классической механики и техники, но во многом отрица-
тельно воздействовали на нашу цивилизацию. Удивительно видеть, как наука
двадцатого века, появившаяся на свет в момент картезианского разделения,
преодолевает его ограниченность и возвращается к идее единства, высказы-
вавшейся древними философами Греции и Востока.
В отличие от западных механических воззрений, восточные мистики смот-
рят на все чувственно воспринимаемые предметы и явления как на различные
взаимосвязанные аспекты единой высшей реальности. Наше стремление разде-
лить мир на отдельные самостоятельные вещи и ощутить изолированность
своего "эго" буддисты могли бы рассматривать как иллюзию, порожденную
нашим оценивающим анализирующим сознанием, и обозначить при помощи тер-
мина "АВИДЬЯ" (невежество), употребляемого по отношению к беспокойному
состоянию сознания, которое следует преодолеть: "Когда сознание беспо-
койно, продолжается множественность вещей; но когда сознание обретает
покой, множественность исчезает" [2,78].
Хотя школы восточного мистицизма отличаются в деталях, все они под-
черкивают принципиальную целостность Вселенной, и именно это утверждение
является основой механических учений. Высочайшая цель их (индуистов,
буддистов, даосов)-осознание единства и взаимосвязи всех вещей, преодо-
ления ощущения своей изолированной индивидуальности и слияние с высшей
реальностью. Достижение этой цели - "Пробуждение" - заслуга не одного
только рассудка, это переживание, религиозное по своей сущности, вовле-
кает всего человека. Поэтому большинство восточных философских систем
религиозны.
Таким образом, согласно восточным представлениям, разделение природы
на отдельные предметы не является изначальным, и все предметы обладают
текучим и изменчивым характером. Поэтому восточному мировоззрению, вклю-
чающему в качестве основных категорий понятия времени и перемены, внут-
ренне присущ динамизм. При таком подходе космос-это единая нерасчленен-
ная, вовлеченная в бесконечное движение реальность, живая и органичес-
кая, идеальная и материальная одновременно.
Поскольку основными свойствами вещей являются подвижность и изменчи-
вость, то обуславливающие движение силы берут начало не вне предметов,
как полагали представители классической греческой философии а внутри са-
мой материи Соответственно, Божественное, для восточного мистика, вопло-
щается не в образе владыки, управляющего миром из заоблачной выси а в
некоем принципе, управляющем изнутри:
"Тот, кто, присутствуя во всех вещах,
Тем не менее, отличен от этих вещей;
Тот, кого не знает ни одна вещь;
Тот, кто телом своим все вещи объемлет;
Кто управляет всеми вещами изнутри-
Он - твоя Душа, Внутренний Господин,
Бессмертный".
"Брихадараньяка-упанишада", 3,7,15.
Последующие главы покажут, что мировоззрение восточных мистиков в ос-
новных и принципиальных своих чертах совпадает с мировоззрением совреме-
нной физики. В них я хотел бы показать, что восточная - и вообще вся ми-
стическая - философия может быть последовательным и необходимым обосно-
ванием для современных научных теорий, может создать концепцию мирозда-
ния, в которой научные открытия будут прекрасно уживаться с духовными
целями и религиозными верованиями. Две основные части этой концеп-
ции-единство и взаимосвязь всех явлений и, изначально, динамическая при-
рода Вселенной. Чем глубже мы проникаем в субмикромир, тем больше мы
убеждаемся в том, что современный физик, как и восточный мистик, должен
рассматривать мир как систему, состоящую из неделимых, взаимодействующих
и пребывающих в непрестанном движении компонентов, причем неотъемлемой
частью этой системы является и сам наблюдатель.
Нет никакого сомнения в том, что именно это органическое, "экологи-
ческое" мировоззрение восточных философий обеспечило им невероятную по-
пулярность на Западе, особенно в сердцах молодежи. Растущее количество
людей, принадлежащих к западной культуре, видит причину увеличивающегося
недовольства людей западным обществом в том, что доминирующее положение
в западной культуре до сих пор занимает механическое, раздробленное ми-
ровоззрение, и многие обращаются к восточным методам достижения освобож-
дения. Интересно, и, возможно, не очень удивительно, что те, кого прив-
лекает восточный мистицизм, кто заглядывает в "И цзин" и занимается йо-
гой или другой формой медитации, как правило, испытывают заметное недо-
верие к научному знанию. Они склонны видеть в науке, и, в особенности, в
физике, ущербную и скучную дисциплину, ответственную за все грехи совре-
менной технологии.
Цель этой книги - облагородить облик науки, показав, что между духом
восточной философии и духом западной науки существует глубокая гармония.
Я стремился показать читателю, что значимость современной физики прости-
рается далеко за пределы технологии, и что Путь - или Дао - физики может
быть "путем с сердцем" и вести к духовности и самореализации.
Глава 2. ЗНАТЬ И ВИДЕТЬ
От нереального веди меня к реальности!
От мрака веди меня к свету!
От смерти веди меня к бессмертию!
"Брихадараньяка-упанишада"
Прежде чем рассматривать параллели между современной физикой и вос-
точным мистицизмом, следует решить, можно ли вообще сравнивать тем или
иным образом точную науку, выражающую свои положения языком современной
математики - языком в высшей степени сложным,- и духовные учения, осно-
вывающиеся, прежде всего, на медитации и настаивающие на том: приобрета-
емые таким образом прозрения нельзя выразить словами.
Мы хотим сравнить высказывания ученых и восточных мистиков по тем
критериям, как они познают мир. Для того, чтобы подвести надлежащую ос-
нову под это сравнение, мы должны, прежде всего, задать себе такой воп-
рос: о каком типе "знания" мы говорим: понимает ли буддист из Ангкор Ват
или из Киото под "знанием" то же, что физик из Беркли или Оксфорда? И,
во-вторых, какого рода высказывания мы хотим сравнить? Что мы выберем из
экспериментальных данных, уравнений и теорий, с одной стороны, и из свя-
щенных писаний, древних мифов и философских сочинений-с другой? Задача
данной главы-разъяснить эти два момента: сущность подразумеваемого зна-
ния и язык, которым выражается это знание.
На протяжении истории человечества неоднократно признавалось, что че-
ловеческий ум располагает двумя способами познания, двумя типами созна-
ния, которые часто обозначались как рациональный и интуитивный, и тради-
ционно ассоциировались с наукой и религией. На Западе интуитивный, рели-
гиозный тип познания нередко считался менее ценным, чем рациональный,
научный тип познания, в то время как на Востоке было распространено про-
тивоположное мнение. Следующие заявления двух великих мыслителей Запада
и Востока по поводу познания выражают два типичных подхода. В Греции
Сократ произнес: "Я знаю, что я ничего не знаю". В Китае прозвучали сло-
ва Лао-цзы: "Лучшее знание - это незнание о том, что ты что-то знаешь".
На Востоке оценка типа знания часто явствует из его обозначения. Так,
Упанишады говорят о высшем и низшем знании, причем первое включает раз-
нообразные науки, а второе - религиозное прозрение. Буддисты говорят об
"относительном" и "абсолютном" знании, или об "условной истине" и "нео-
бусловленной истине". Китайская философия, напротив, всегда подчеркивала
взаимодополнительность интуитивного и рационального и видела в них пару
архетипов -ИНЬ и ЯН, лежащих в основе китайской философии. Соответствен-
но, в древнем Китае возникли две взаимодополняющие философские тради-
ции-даосская и конфуцианская, которые использовали два различных способа
познания.
Рациональное знание мы приобретаем в процессе повседневного взаимо-
действия с различными предметами и явлениями нашего окружения. Оно отно-
сится к области интеллекта, функции которого-различать, разделять, срав-
нивать, измерять и распределять по категориям. Так возникает мир интел-
лектуальных разграничений, мир противоположностей, не существующих друг
без друга; поэтому буддисты называют этот тип "относительным".
Уязвимое место данного подхода-абстрагирование, поскольку для того,
чтобы сравнивать и классифицировать огромное количество различных форм,
структур и явлений, мы не можем использовать все их характеристики, и
должны выбрать несколько наиболее важных. Таким образом, мы создаем ин-
теллектуальную карту действительности, на которой обозначаются лишь об-
щие очертания вещей. Но рациональное знание-это система абстрактных по-
нятий и символов, характеризующаяся линейной, последовательной структу-
рой, типичной для мышления и речи. В большинстве языков эта линейность
проявляется в использовании алфавитов, позволяющих передавать сведения и
мысли при помощи данных цепочек букв.
Однако мир вокруг нас полон разнообразия и отклонений от норм. В нем
нет абсолютно прямых линий и правильных форм, явления происходят не одно
за другим, а одновременно, и даже пустое пространство, по свидетельству
современной физики, искривлено. Понятно, что при помощи системы
абстрактных понятий полностью такой мир описать нельзя, также, как
нельзя покрыть сферическую поверхность Земли плоскими картами. Мы можем
надеяться лишь на приблизительное представление о реальности, и поэтому
рациональное познание изначально ограничено в своих возможностях. Рацио-
нальное познание, прежде всего, свойственно науке, которая измеряет,
оценивает, классифицирует и анализирует. Современные ученые, и особенно
физики, уже сознают ограниченность всех знаний, приобретенных при помощи
этих методов. Современная физика заставила ученых понять, что, говоря
словами Вернера Гейзенберга, "каждое слово или понятие, каким бы понят-
ным оно ни казалось, может найти лишь ограниченное применение" [34,
125].
Для большинства из нас слишком сложно постоянно помнить об ограниче-
ниях и относительности понятийного мышления. Поскольку проще иметь дело
с нашими представлениями о реальности, чем с самой реальностью, мы, как
правило, смешиваем одно с другим и принимаем свои символы и понятия за
реальность. Одна из основных целей, которую ставят перед собой мистичес-
кие учения Востока,-освободить нас от смешения двух разных вещей.
Дзэн-буддисты говорят, что для того, чтобы указать на Луну, нужен палец,
но если мы уже знаем, что это Луна, то его функция выполнена; даосский
мудрец Чжуан-цзы писал:
"Для ловли рыбы нужны верши; но вот ры-
ба поймана, и люди забывают о вершах; для
ловли зайцев нужны капканы; но зайцы пой-
маны. и люди забывают о капканах. Для пере-
дачи идей нужны слова; но постигнув идеи,
люди забывают о словах" [/7, гл. 26}.
На Западе семантик Альфред Корзыбский высказал практически то же са-
мое положение: "Карта не есть местность".
Восточные мистики стремятся к непосредственному восприятию действи-
тельности, превосходящему как рациональное, так и чувственное познание.
Обратимся за подтверждением к Упанишадам:
"Что беззвучно, неуничтожимо, не имеет формы,
к чему нельзя прикоснуться,
Что не имеет ни вкуса, ни запаха,
что неизменно,
Без начала, без конца, выше, чем великое,
устойчивое -
Постигнув Это, освободишься из пасти смерти".
"Катха Упанишада", 3,15
Буддисты называют такое знание "абсолютным", поскольку оно не опира-
ется на разграничения, абстракции и классификации интеллекта, которые,
как мы видели, всегда условны и приблизительны. Оно является, как учат
нас буддисты, непосредственным восприятием недифференцированной, недели-
мой и неопределимой "таковости". Абсолютное постижение этой таковости не
только лежит в основе восточного мистицизма, но также является основной
характеристикой всех мистических переживаний.
Восточные мистики постоянно настаивают на том факте, что высшая ре-
альность не может быть объектом рефлексии или передаваемого знания. Она
не может быть адекватно описана словами, поскольку лежит вне области
чувств и интеллекта, из которой происходят наши слова и понятия. Упани-
шады говорят об этом так:
"Туда не проникает ни взгляд,
Ни речь, ни ум.
Мы не знаем, мы не понимаем.
Так как же можно обучить этому?".
"Кена Упанишада". 3
Лао-цзы, называющий эту реальность Дао, утверждает то же самое в пер-
вой строке "Дао-дэ цзин"; "Дао, которое может быть выражено, не есть
вечное Дао". Этот факт, очевидно явствующий при любом прочтении газеты,
заключается в том, что человечество не стало мудрее за прошедшие две ты-
сячи лет, несмотря на гигантский рост рационального знания. Он служит
достаточным свидетельством невозможности передачи абсолютного знания
словами. Как сказал Чжуан-цзы, "если бы об этом можно было говорить,
каждый рассказал бы об этом своему брату" [60, 85].
Таким образом, абсолютное знание-полностью неинтеллектуальное воспри-
ятие реальности; опыт, возникающий в необычном состоянии сознания, кото-
рое можно назвать "медитативным" или мистическим. Существование такого
состояния было проверено не только многочисленными мистиками на Западе и
Востоке, но и при помощи психологических исследований. По словам Вильяма
Джемса,
"Наше обычное бодрствующее сознаниерациональное сознание, как мы его
называем,всего лишь один из особых типов сознания, в то время как вокруг
него, отделенные тончайшими границами, располагаются абсолютно непохожие
на него потенциальные формы сознания" [39, 888].
Хотя физики, в основном, интересуются познанием рациональным, а мис-
тики-интуитивным, и тем, и другим приходится иметь дело с обоими типами
познания. Это становится очевидным, когда мы рассматриваем способы дос-
тижения и выражения знания, к которым прибегают и физики, и восточные
мистики.
В физике познание представляет собой трехступенчатый процесс научного
исследования. Первый этап характеризуется способом экспериментальных
данных о тех явлениях, которые подлежат объяснению. На втором этапе экс-
периментальные данные соотносятся с математическими символами, и выраба-
тывается математическая модель, которая недвусмысленным и последова-
тельным образом сопоставляет все эти символы. Математическая модель яв-
ляется, если говорить более простым языком, теорией. В дальнейшем эта
теория используется для предсказывания результатов будущих эксперимен-
тов, которые проводятся для проверки всех следствий теории. На этом эта-
пе удовлетворение физикам может принести математическая модель и ее ис-
пользование для предсказывания результатов экспериментов. Но несомненно,
что рано или поздно физики захотят сообщить о своих достижениях нефизи-
кам, и этот рассказ придется вести обычным языком. Это значит, что для
интерпретации математической схемы понадобится языковая модель. И даже
для самих физиков создание такой вербальной модели, представляющей собой
третий этап исследования, будет служить критерием для оценки достигнуто-
го ими понимания.
Конечно, на практике эти три этапа разделены не полностью, и не всег-
да сменяют друг друга в такой последовательности, Например, физик может
построить модель, руководствуясь своей философской концепцией, которой
он будет придерживаться даже в том случае, если результаты экспериментов
опровергнут ее. Тогда - как это действительно часто происходит - он пос-
тарается изменить модель таким образом, чтобы она не противоречила полу-
ченным данным. Но если эксперименты продолжают свидетельствовать не в
пользу модели, он будет вынужден от нее отказаться.
Прочное экспериментальное обоснование всех теорий именуется научным
методом и, как мы увидим, имеет определенное соответствие и в восточной
философии. Греческая мифология, напротив, занимала совершенно иную пози-
цию по этому вопросу. Хотя греческие философы выдвигали чрезвычайно точ-
ные предположения относительно устройства природы, которые часто оказы-
вались близки к современным научным моделям, эмпирический подход совре-
менной науки был совершенно чужд для греческого мышления. Греки строили
свои модели дедуктивно, на основе какой-либо фундаментальной аксиомы или
принципа, а не индуктивно, на основе данных наблюдения. С другой сторо-
ны, греческое искусство логического мышления и дедукции, безусловно, яв-
ляется неотъемлемым слагаемым второго этапа при формулировании последо-
вательной математической модели, а следовательно, и существенной состав-
новной частью науки.
Научное исследование, безусловно, в первую очередь, состоит из рацио-
нального знания и рациональной рефлексии, но не сводится к этому. Беспо-
лезной была бы рациональная часть исследования, если бы за ней не стояла
интуиция, которая одаривает ученых новыми открытиями и таит в себе их
творческую силу. Озарения обычно приходят неожиданно и, что характерно,
не в минуты напряженной работы за письменным столом, а во время загород-
ной прогулки, на пляже или под душем. Когда напряженная умственная рабо-
та сменяется периодами релаксации, интуиция словно берет верх, и порож-
дает кристально ясные откровения, привносящие в процесс научного иссле-
дования неповторимое удовольствие и наслаждение.
Однако физика не может использовать интуитивные прозрения, если их
нельзя сформулировать последовательным математическим языком и дополнить
описанием на обычном языке. Основная черта математического описания -
абстрактность. Оно является, как говорилось выше, системой понятий и
символов, представляющей собой карту реальности. На этой карте запечат-
лены лишь некоторые черты реальности; мы не знаем, какие именно, пос-
кольку мы начали составление своей карты в детстве без критического ана-
лиза. Поэтому слова нашего языка не имеют четких определений. У них нес-
колько значений, большая часть которых смутно осознается нами и остается
в подсознании, когда мы слышим слово.
Неточность и двусмысленность нашего языка на руку поэтам, которые,
главным образом, используют его подсознательные пласты и ассоциации. На-
ука, напротив, стремится к четким определениям и недвусмысленным сопос-
тавлениям, еще более абстрагируя язык и ужесточая, согласно правилам ло-
гики, его структуру. Максимальная абстракция царит в математике, в кото-
рой вместо слов используются символы, а операции сопоставления символов
строго ограничены. Благодаря этому ученые способны вместить информацию,
для передачи которой понадобилось бы несколько страниц обычного текста,
в одно уравнение, то есть в одну цепочку символов.
Представление о математике всего лишь как о предельно абстрактном и
сжатом языке имеет альтернативу. Многие математики в самом деле верят,
что математика - не просто язык для описания природы, но внутренне при-
суща самой природе. Впервые такое утверждение было сделано Пифагором,
который заявил: "Все вещи суть числа",- и создал довольно специфическую
разновидность математического мистицизма. Так, пифагорейская философия
ввела логическое мышление в область религии, что, согласно Бертрану Рас-
селу, определило характер западной религиозной философии:
"Объединение математики и теологии, осуществленное Пифагором, харак-
теризовало религиозную философию в Греции, в средневековье и в новое
время вплоть до Канта... В трудах Платона, Святого Августина, Фомы Ак-
винского, Спинозы и Лейбница присутствует внутреннее сочетание религии и
рассудочности, морального вдохновения и логического восхищения тем, что
лежит вне времени, что берет начало у Пифагора и отличает интеллектуали-
зированную теологию Европы от более прямолинейного мистицизма Азии" {65,
37}. Безусловно, "более прямолинейный мистицизм Азии" не разделил бы пи-
фагорейских воззрений на математику. На Востоке математика, со своей
строгой дифференцированной и четко определенной структурой, рассматрива-
ется как часть нашей понятийной карты, а не как свойство самой действи-
тельности. Действительность, как воспринимает ее мистик, не может быть
определена и дифференцирована.
Научный метод абстрагирования очень продуктивен и полезен, но за его
использование нужно платить. По мере того, как мы все точнее определяем
нашу систему понятий и делаем все более строгими правила сопоставлений,
она все больше отдаляется от реального мира. Вновь используя аналогию,
предложенную Корзыбским, между картой и местностью, мы можем сказать,
что обычный язык-это карта, которая, в силу присущей ей неточности, спо-
собна, до некоторой степени, повторять очертания сферической неровности
Земли. По мере того, как мы исправляем ее, гибкость постепенно исчезает,
и в математическом языке мы сталкиваемся с крайним проявлением ситуа-
ции-слишком слабые узы связывают ее с реальностью, отношение символов к
нашему чувственному восприятию перестает быть очевидным. Вот почему нам
приходится пояснять словами свои модели и теории, вновь прибегая к поня-
тиям, которые можно воспринимать интуитивно, понятиям, в некоторой сте-
пени, двусмысленным и неточным.
Важно понимать разницу между математическими моделями и их словесными
описаниями. В плане внутренней структуры первые строги и последова-
тельны, но их символы не связаны с нашим восприятием непосредственно. С
другой стороны, словесные модели используют символы, которые могут восп-
риниматься интуитивно, но всегда неточны и двусмысленны. В этом отноше-
нии они не отличаются от философских моделей действительности и могут
быть сопоставлены с ними.
Если в науке есть элемент интуиции, то и в восточном мистицизме есть
рациональный элемент. Разные школы, впрочем, уделяют разное внимание
рассудку и логике. Например, Веданта-одна из школ индуизма, или буддийс-
кая школа Мадхьямика - школы в высшей степени интеллектуальные, в то
время как даосы всегда испытывали недоверие к рассудку и логике. Вырос-
ший на почве буддизма, но подвергшийся сильному влиянию даосизма, дзэн
считает достоинством "отсутствие слов, отсутствие объяснений, отсутствие
наставлений и отсутствие знания" в своем учении. Его последователи сос-
редоточены единственно на переживании просветления, и испытывают лишь
косвенный интерес к истолкованию этого переживания. Знаменитое дзэнское
изречение гласит: "В тот момент, когда ты заговариваешь о чем-то, ты не
достигаешь цели".
Хотя остальные школы восточного мистицизма не столь категоричны, в их
основе лежит непосредственный мистический опыт. Даже мистики, занятые
сложнейшими и изысканными спорами, не рассматривают интеллект как источ-
ник своего знания, используя его лишь для анализа и толкования своего
личного мистического опыта. Благодаря тому, что этот опыт служит основой
всех знаний, восточные традиции характеризуются сильной эмпирической
ориентацией, которая всегда подчеркивается их сторонниками. Например, Д.
Т. Судзуки пишет о буддизме:
"Личный опыт...-основа буддийской философии. В этом отношении буддизм
представляет собой радикальный эмпиризм или экспериментализм, каким бы
диалектическим не было рассмотрение значения достигнутого просветления"
{73,237}.
Джозеф Нидэм неоднократно подчеркивает важность эмпирического подхода
даосов в своей работе "Наука и цивилизация в Китае" и утверждает, что
именно это отношение к личному опыту сделало даосизм основой развития
китайской науки и техники. Ранние даосские философы, согласно Нидэму,
"удалялись в глушь, в леса и горы, чтобы медитировать о Порядке Природы
и наблюдать ее несметные проявления" [60, 33]. Тот же дух отражается в
дзэнских строфах:
"Тот, кто хочет постичь значение природы
Будды,
Должен наблюдать за соотношениями
Времен года, причин и следствий" {57, 103}.
Есть какое-то сходство в том, что в восточном мистицизме и в физике
знание основывается на опыте-личном или научном. Содержание мистического
опыта еще больше укрепляет это сходство. Восточные традиции описывают
его как непосредственное прозрение, лежащее вне области интеллекта и
достигающееся скорее при помощи созерцания, чем размышлений, при помощи
взгляда, направленного вовнутрь.
Такое представление о созерцании воплощено в даосском названии хра-
мов-"гуань", которое первоначально означало "смотреть". Даосы, следова-
тельно, рассматривали свои храмы как места для созерцания. В чаньбуддиз-
ме, китайском варианте дзэн, просветление часто называется "созерцанием
Дао", а видение расценивается во всех буддийских школах как основа зна-
ния. Первый шаг Восьмеричного Пути, идти которым к самореализации реко-
мендовал Будда - правильное видение, за которым следует правильное зна-
ние. Д. Т. Судзуки пишет по этому поводу:
"Важнейшее место в буддийской эпистемологии занимает видение, пос-
кольку видениеоснова знания. Знание невозможно без видения; все знание
берет свое начало в видении. Таким образом, в учении Будды знание и ви-
дение тесно связаны. Поэтому буддийская философия категорически предпи-
сывает видеть реальность такой, какова она есть. Созерцание есть пережи-
вание просветления" {72, 285}.
Этот отрывок напоминает мне о Доне Хуане, маге из племени яки, кото-
рый говорит: "Мое пристрастиевидеть... поскольку только посредством ви-
дения может человек знания приобретать знание" [10, 20].
Здесь, возможно, следует сделать одно предостережение. Не следует
слишком буквально воспринимать наши слова о первостепенном значении ви-
дения в мистических традициях, они имеют метафорический смысл, поскольку
мистическое восприятие реальности не относится к миру чувственного восп-
риятия. Когда восточные мистики говорят о "видении", они имеют в виду
состояние сознания, которое может включать зрительное восприятие, но ни-
когда к нему не сводится, являясь не чувственным восприятием реальности.
То, что они хотят подчеркнуть, упоминая о созерцании, видении или наблю-
дении,-эмпирический характер своего знания. Эмпирический подход восточ-
ной философии напоминает нам о важном значении наблюдения в науке и
предполагает возможность их сравнения на этом основании. Стадия экспери-
ментов в научном исследовании, очевидно, соответствует непосредственному
прозрению восточного мистика, а научные модели и теории-различным спосо-
бам интерпретации последнего.
Параллель между научными экспериментами и мистическими переживаниями
может показаться удивительной, поскольку два этих процесса наблюдения
имеют совершенно различную сущность. Физики проводят эксперименты, не-
возможные без согласованной работы группы специалистов и использования в
высшей степени совершенного оборудования, в то время как мистики пости-
гают свои истины путем интроспекции в уединенной медитации, и им ни к
чему приборы. Далее, научные эксперименты, очевидно, может когда угодно
повторить каждый, однако мистические откровения, видимо доступны лишь
немногим, и то лишь при особых обстоятельствах. Однако под более прис-
тальным взглядом два типа наблюдения обнаруживают различия лишь в облас-
ти подхода, но не в области сложности или надежности.
Каждый, кто хочет повторить эксперимент из репертуара современной су-
батомной физики, должен пройти многолетнюю подготовку. Только при этом
условии его эксперимент поставит перед природой интересующий его вопрос,
а он сможет расшифровать ее ответ. Равным образом, для достижения глубо-
кого мистического откровения необходимы долгие годы занятий под руко-
водством опытного мастера, и, как и при подготовке ученых, одно лишь
затраченное время не гарантирует успеха. Однако если ученик добился ус-
пеха, он сможет "повторить эксперимент". По сути дела, никакое мистичес-
кое обучение не сможет продвигаться без повторяющихся откровений; эта
повторяемость - основная цель духовного наставничества мистиков.
|
