Религия и наука в контексте культуры - Религия и мифология - Скачать бесплатно
Московский ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и Трудового
Красного Знамени Государственный Технический Университет имени Н.Э.Баумана
Радиотехнический Факультет
Кафедра Культурологии
Реферат по курсу «Культурология» на тему: «Религия и наука в контексте
культуры»
Выполнил студент группы КИУ4-31
ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ
Проверил к.с.н. Консузян Л.В
Москва 2000 г.
Категория культуры — одна из самых широких среди понятий гуманитарного
знания. Под культурой понимают созданный и освоенный человеком мир «второй
природы», в отличие от естественной природы, которая существует сама по
себе. Культура включает творческую деятельность по созиданию «второй
природы», приемы и продукты (ценности) этой деятельности, способы их
сохранения и использования.
Обычно культуру подразделяют на материальную и духовную, а вместе с
тем и сами культурные ценности делят на материальные и идеальные
(духовные). Культура характеризует меру человеческого в человеке, т. е.
уровень развития человека, степень реализации его способностей, опыта,
знаний, умений и талантов, диапазон усвоения ценностей культуры.
Под «культурной кровлей» равно пребывают школа и фабрика, телестудия
и театр, астрономическая обсерватория и киоск с гороскопами, клуб и архив,
дискотека и казино, галерея и музей, кино и библиотека, лаборатория и бар.
И конечно, храм. Нельзя согласиться с нигилистической позицией многих
воинствующих атеистов, выносивших религию за пределы культуры. Религия
«телесно» и духовно входит в мир человеческой культуры. Своими
установлениями, предписаниями и запретами она проникает едва ли не во все
сферы нашего бытия — в язык и мышление, в питание и интимные отношения, в
традиции и обряды, в рутину и творчество, в профанное и священное.
С разной степенью интенсивности религия окрашивает все содержательные
элементы духовной жизни общества - обычаи, нормы, ценности, смыслы и
знания. Чрезвычайно древний компонент культуры, религия в то же время
наиболее удалена от переменчиво-земного и особенно тяготеет к традиционному
и вечному. В ней наиболее выражено устойчивое, инерционное начало культуры.
Едва ли не каждому очевидно, что религия составляет одно из важнейших
звеньев культуры, один из ее конструктивных устоев, фиксируемых историками
едва ли не с появления «гомо сапиенс» («человека разумного»).
На этом основании многие современные богословы вслед за выдающимся
этнографом Дж. Фрезером утверждают: «Вся культура - из храма, из культа».
Но предупреждая от такой категоричности, еще столетие тому назад один из
основоположников религиоведения К. Тиле писал: «Едва ли верно рассматривать
религию в качестве творческой первопричины всей культуры, как бы
материнской почвы, из которой вырастает все прочее достояние человечества.
Однако она в состоянии дать всему высшее освящение». И на самом деле
понятия «культ» (от лат. cultus — почитание, уход) и «культура»
(возделывание, воспитание, образование) уже в этимологии констатируют свое
различие: почитание не то же самое, что возделывание.
В первую очередь, культура — порождение светских и рационально-
практических потребностей развития общества, реализации природного и
сущностного потенциала разума, чувств и ЗДособностей человека.
Общечеловеческие ценности культуры. Прежде всего являются достоянием
длительной социализации «гомо сапиенс», постепенного преодоления отчуждения
между группами и этносами, накопления нашими предками производственного и
семейно-бытового опыта, познавательной, нравственной и художественной
практики мироосвоения. Культура обеспечивает преемственную связь поколений,
как бы из рук в руки, от стариков внукам передавая знания, навыки, способы
деятельности, традиции и обычаи. Она аккумулирует достижения прогресса и
создает условия для реализации заложенных природой в человеке задатков,
способностей и талантов, обогащающих и возвышающих личность.
И все же культура не выводится из одного только производственного,
семейно-бытового опыта и иных названных видов практики. Отмеченные в
культуре проявления иррациональности, эмоций, интуиции, веры, суеверий и
иллюзий — это тоже своеобразное достояние и измерение духовного опыта,
непосредственно-чувственное освоение как «первой», так и «второй» природы,
как объективных реалий, так и реалий духовности. Иными словами, того
духовного опыта, который внутренне, своими иррациональными проявлениями
сопряжен с религией.
Менее всего религия отражает логическую рассудочность. Более всего
она орудие своеобразного, эмоционально-интуитивного и конкретно-образного
мироосвоения. Религия — особый, операциональный способ ориентации в том еще
непознанном, странном, таинственном, трудно вербализуемом (воплощаемом в
слове, понятии), с чем постоянно сталкивается человек в окружающем мире и в
самом себе и что в то же время не может непосредственно осязать, измерить,
описать и постигнуть. Религия выражает стремление непосредственно и
осязаемо прикоснуться к «зазеркальному», запредельному, тайному, вечному,
изначальному. И в этом смысле — верованием и культом, — она составляет
своеобразную, непосредственную философию обыденного сознания,
неформализованную и нелогизированную.
Культура и религия — не случайные и внешние соседи. Внутренне они
слитны с самого начала истории человечества. На раннем этапе культуры
формирующееся сознание человека было мифологическим по своему содержанию и
форме. Историки культуры свидетельствуют, что у ее истоков для наших
предков были почти неотличимы факт и вымысел, наблюдение и иллюзия, реалия
и воображение, действительность и легенда, практическое действие и
магический ритуал, очевидность и миф. Такова мифология — мироощущение
детства человечества. Массу своих архетипов (не столько в знаниях, сколько
в верованиях) культура вынесла именно из мифологии. Один из таких архетипов
— вера в чудесное.
«Религия, — пишет один из основателей современной (математической)
логики А. Уайтхед, — является видением того, что находится по ту сторону,
вне и внутри мимолетного потока непосредственно данных вещей; того, что
обладает реальностью и все же ожидает реализации; того, что придает
значение всему преходящему, само же ускользает от понимания; того, что
представляется окончательным благом и в то же время находится вне пределов
достигаемости; того, что служит высшим идеалом и является предметом
безнадежных исканий».
Общество меняется несравненно быстрее, нежели религия. Благодаря
своей проницаемости едва ли не во все сферы жизни, особой традиционности и
инерционности, она выступает консервативным, сохраняющим началом
общественной жизни и культуры. В ней немало реликтов, и все же в сфере
культуры религию символизирует не архив - хранилище древностей, но именно
действующий, питаемый реалиями прошлого и современности храм.
В религии органически сплетено сакральное (сверхъестественное) и
священное (особенно чтимое). На ранних этапах развития человечества власть
религии особенно выходила за ее непосредственные границы. Вплоть до
позднего Средневековья Церковь охватывала едва ли не все культурные сферы.
Она была одновременно школой и университетом, клубом и библиотекой,
лекторием и филармонией. Эти учреждения культуры вызваны к жизни
практическими нуждами общества, но их истоки находятся в лоне Церкви и во
многом именно ею вскормлены.
Пожалуй, сильнее всего религия влияла на становление и развитие
национального самосознания, на культуру этноса. Повсеместно быт и традиции
формирующегося этноса, его язык и предания, даже сам строй национального
мышления, окрашены верованиями предков. Их очаги, жилища, могилы составляли
единое целое с жертвенниками. Первоисточник этнического самосознания — не
только кровное родство, совместный труд и общежитие, но и общие ритуалы на
святилищах.
В язычестве особенно глубоки корни сознания и подсознания этноса. Их
питало единство представлений и обрядов тотемизма, культа предков, героев и
вождей племени. Глубинные языческие корни этносов во многом определили
облик позднее складывавшихся локальных религий и цивилизаций, неповторимое
и консервативное своеобразие национальных культур.
Понятие цивилизация часто (и не вполне точно) используется как
синоним культуры, а иногда — для обозначения послеварварского периода
истории. В последнее время чаще всего под цивилизацией подразумевают
уровень культурного развития и своеобразие определенных исторических типов
локальных культур (античная цивилизация и др.) или же глобальных культур
(западная цивилизация, восточная цивилизация)
Религиозное (в том числе языческое) наследие этносов стало одним из
компонентов глобальных цивилизаций Запада и Востока. Правда, развитая
цивилизация Запада, прошедшая школу Реформации и рационализма, в
значительно меньшей мере окрашена религиозным (не только христианским, но и
языческим) началом. В культуре же Востока религиозное и светское и поныне
настолько тесно взаимосвязано, что почти неотличимо. Что же до России
(Евразии по своим истокам и географическому положению), то ее культура,
пожалуй, богаче большинства западных государств проявлениями язычества.
Более или менее, но аромат язычества пронизывал и пронизывает
фольклор, обычаи, историческую память каждой нации. А для многих из них он
даже определял восприятие последующего культа мировых религий. Как правило,
этот культ поначалу воспринимался как «чужая вера», и проходили столетия
(как то было с крещением Руси), прежде чем он заменял этносу язычество.
Заменял не вполне: следы язычества в той или иной мере присущи каждому
национальному варианту буддизма, христианства и ислама.
Цивилизующее воздействие мировых религий было огромным. Они снижали
барьер отчуждения этносов, нарушали скорлупу замкнутости, способствовали
более быстрому формированию наций. Но главное — стремительно, своеобразной
«расширяющейся Вселенной» втягивали этносы в русло общечеловеческой,
наднациональной и надконфессиональной культуры. В мировых религиях особенно
явственно запечатлено нечто общезначимое для разных этносов. Они
становились дополнительным пространством общения между ними, пространством
обмена опытом и ценностями.
Уже у истоков становления этноса религия сакрализовала (наделяла
святостью) его судьбу и «избранность», окрашивала еще не вполне
осознаваемую «национальную идею». Обычно Церковь являлась действенным
фактором становления и укрепления национальной государственности. Аура
религии — одна из составляющих национальной психологии. По мнению М.
Вебера, пуритане, поселившиеся в Америке из Англии в начале XVII в.,
определили формирование американского национального характера. Уйгуры, по
данным этнографов, стали осознавать себя единым этносом лишь к XVIII в., с
переходом от языческого многобожия к исламу. Подобные примеры нетрудно
продолжить.
По всей видимости, религиозное начало — наиболее стойкое ядро
национальной культуры в трагические периоды истории этноса (такие,
например, как османское иго в Болгарии, разделы Польши). «Вера отцов» в
особенности консолидирует нацию в испытаниях диаспоры (рассеяния,
вынужденного проживания этноса вне родины).
Пробуждение национального самосознания обычно связано с оживлением
интереса к отечественной религии. Именно это в последние годы происходит в
России. На наш взгляд, не столько проповеди и шоу заезжих миссионеров,
сколько обращение к истокам и реалиям отечественной культуры (в том числе к
ценностям исконной религии) могут стать одной из опор духовного возрождения
страны.
Говоря о позитивности церковного влияния на развитие этноса, нельзя
не отметить и те консервативные моменты, которые присущи его воздействию на
культуру, как таковую. Учтем также, что религиозный фактор национальной
культуры нередко становится «картой» политических игр и межнациональных
столкновений. Религия равным образом может быть использована и для
разжигания фанатичного национализма, и для умиротворения всех противоречий.
Это зависит не непосредственно от самой религии, а от тех, кто использует
ее «карту» в политике.
Сплетённость религиозного и национального в культуре этноса — явление
общечеловеческое. Его надо воспринимать как объективную данность. Но вместе
с тем неправомерно сводить национальные особенности культуры лишь к
религиозному началу, отождествлять духовное возрождение нации со всеобщим
воцерковле-нием. Культура каждого этноса обязательно включает и светские
начала. Чем выше его религиозность — тем сильнее начала религиозные, чем
влиятельней секуляризационные процессы — тем сильнее начала светскости и
свободомыслия в культуре народа.
Церковь оставляет вехи в материальной культуре народа монастырским
производством, храмовым строительством, изготовлением культового убранства
и облачения, печатанием книг, наследием иконописи, фресок. Но в еще большей
мере она оставляет след в духовности народа, т. е. в его самосознании,
идеалах, моральных и художественных достояниях. О Церкви как о вместилище
ранних учреждений культуры уже сказано выше. Здесь же отметим
непосредственное и глубокое воздействие Церкви на сознание народа
вероучением и ритуалом, музыкой богослужений и проповедью, исповедью и
другими средствами психологического и нравственного влияния на паству.
Пожалуй, никто из исследователей не отрицал сильнейшего воздействия
религии на культуру. Делая акцент на негативные аспекты такого влияния, Ф.
Энгельс, тем не менее, назвал христианство «революционнейшим элементом в
духовной истории человечества». Особое воздействие христианство оказало на
западную цивилизацию. Ее часто так и именуют «христианской цивилизацией»,
хотя не все в ней, разумеется, определено этой религией. Именно здесь
родилась наука и философия как теория, а рационализм стал характернейшей
для Запада культурной традицией. Именно тут (особенно благодаря
христианству!) человек впервые осознает себя как личность. Здесь
осуществлялись грандиозные социальные революции, складывались новые формы
общежития, стремительно развивалась техника, формировались институты
демократии и распространялись по планете.
Правда, отсюда же устремились к странам Востока волны крестоносцев,
колонизаторов и миссионеров, а в наше время — потоки «массовой культуры».
Не следует возносить христианскую цивилизацию и культуру и принижать
цивилизации и культуры буддизма и ислама. Наш читатель по последующему
содержанию этого раздела книги сможет сопоставить их и убедиться, что
каждая их них вносит свой неповторимый вклад в мировую культуру.
Прогресс культуры невозможен без смены привычной для многих
парадигмы: противостояния и потрясения — двигатели прогресса. Согласие,
сотрудничество, терпимость к различным позициям мировоззрения
(толерантность) — вот, без чего нельзя спасти культуру человечества,
обеспечить ее будущее. То, что объединяет верующих и неверующих, неизмеримо
важнее того, что разделяет их мировоззрение. Общность истории, национальной
судьбы, заботы о выходе из кризиса нашего государства и преодолении
глобальных опасностей — что может быть более значимо для всех людей,
независимо от их отношения к религии и свободомыслию?! Эта общность
проясняется в терпеливом диалоге. Только диалог ведет к взаимопониманию,
смене устаревших парадигм, побуждает к сотрудничеству во имя спасения
культуры и будущего человечества.
История взаимоотношений религии и науки непроста и насыщена
столкновениями. Это стало основанием для пропагандистской формулы «Религия
— враг науки». Хотя и в меньшей мере, но столкновения с наукой имеют место
также в политике, искусстве, нравственности, да и в других сферах культуры.
В антирелигиозной литературе науку сравнивали со светом, а религию — с
тьмой и невежеством. Каждому советскому школьнику и студенту был известен
тезис об их антагонистичности, который вошел в обыденное сознание как один
из наиболее распространенных стереотипов господствовавшей идеологии.
Переосмысливая духовное наследие недавнего прошлого, обратимся к
этому стереотипу. Вспомним, что главным признаком религии является вера в
сверхъестественное, в чудо и поклонение ему. Последователи религии недаром
именуются верующими. Религия провозглашает непознаваемость Бога и ряда
догм, таких, например, как «Святая Троица». Впрочем, непознаваемыми
провозглашаются и глубинные тайны бытия.
Наука же исходит из признания познаваемости мира и всех его явлений.
Ее отождествляют со знанием, основанным на достоверных, истинных сведениях
о природе, обществе, человеке и его мышлении. Наука низводит все
непознанное, сверхъестественное, чудесное к научно осмысленному. С этой
позиции чудо —- порождение слепой веры. Ученые нередко повторяют
высказывание Д. Дидро: «Чем больше верят, тем больше чудес».
Религиозная вера основана, прежде всего, на чувстве. Многое в ней от
непосредственности, удивления перед мирозданием. Удивления, вызванного не
плодами познания, но мистическим откровением. Научная деятельность основана
на рассудочности, на правилах логики: установление достоверных фактов,
поиск информации, выяснение действительных, естественных условий и причин
очередной загадки природы. Религиозный опыт приобретается молениями и иными
культовыми переживаниями. Научный опыт постепенно накапливается в
ситуациях, которые не допускают даже невольное влияние эмоций и пристрастий
ученого на ход его исследований.
Религия обращена к субъективной сфере человеческого бытия, осваивает
мир и себя через культовые действия, сокровенные религиозные переживания.
Верующий обозревает мир природы сквозь призму культа, и в этом видении мир
окрашивается мистическим чувством. Более того, этот способ мировосприятия
вынуждает верующего искать Бога в себе, в своем духовном мире. Наука
обращена преимущественно к объективной сфере действительности и самого
человека. Она обозревает действительность и человека как бы со стороны,
намеренно очищая поиск знаний и его результаты от субъективной и тем более
мистической окраски.
Религия объясняет мир, опираясь на сказания «священных книг», каноны,
догмы, свидетельства пророков, писания «святых отцов» и иных церковных
авторитетов. Верующему не положено критиковать их, подвергать сомнению.
Научное же объяснение мира — критично. Сомнение — долг ученого, а
критичность — веление его профессиональной совести, его почерк, стиль
мышления и деятельности на всех этапах исследования.
Уже на первом этапе (сбор эмпирических фактов) максимально строгие
правила придирчивой критики и контроля ориентируют наблюдения и сам
эксперимент, обеспечивают возможность их проверки и перепроверки. Не менее
жесткие предписания логики сопровождают и формирование теории. Тщательно
обработанные рационально-рассудочные методы предназначены именно для того,
чтобы устранить случайное попадание в научную теорию необоснованных,
сомнительных, недостоверных, ошибочных положений и выводов.
Эти методы (анализ и синтез, индукция и дедукция, восхождение к
конкретному, формализация, моделирование, математизация и др.) позволяют
проконтролировать весь ход построения теории и убедиться в том, что в нее
не включены произвольные, предвзятые, принятые на веру отдельные сообщения,
ведущие к заблуждениям. В отличие от неприкасаемых канонов и догм религии
научные теории подвергаются пристрастному суду практики. И только тогда
начинают руководствоваться ими.
Отмеченные различия и противоречия между религией и наукой еще более
резки в истории их взаимоотношений. Разумеется, они не конкурировали на
поле познания; религия не изучает мир, она объясняет его и ориентирует в
нем, опираясь на верования. Столкновения между Церковью и наукой были
обусловлены тем, что открытия последней нарушали ту картину мира, которая
сложилась еще с донаучных времен на основе верований и «священных книг».
Религия, как известно, возвышает веру над разумом. В парадоксальном
виде эта позиция выражена в приписываемой Тер-туллиану (одному из
основателей христианского богословия, II— III в. н. э.) формуле «Верую,
потому что абсурдно». И действительно, с позиций критического разума нельзя
принять идею о триединстве Бога, богочеловечности Христа, непорочном
зачатии и т. д. Сторонники такой позиции в этом вызове разуму видят
божественную природу догм, стоящих выше разума. Вождь реформации М. Лютер
называл разум «блудницей дьявола», мешающей вере в Бога. Он говорил, что
истина открывает человеку свое лицо в божественном откровении.
Правда, «линия Тертуллиана» в христианском богословии сочетается с
другой, тоже сложившейся у истоков богословия, с «линией Климента
Александрийского». Климент, современник Тертуллиана, стремился примирить
веру и разум, дополнить ее знанием, сделать сознательной, подкрепить
догматы христианства достижениями светской философии, опирающейся на
научные данные. «Линия Климента» получила поддержку и основательное
развитие в трудах Фомы Аквинского, учение которого ныне считается
официальной философией католической Церкви. Он выдвинул идею гармонии веры
и разума. Согласно Фоме, разум человека божествен по своей природе, а
потому должен обосновывать и подкреплять истины веры. Следуя этой формуле,
средневековая Церковь стремилась превратить философию как науку в служанку
богословия (о соотношении религии и философии — глава «Религия и
философия»).
Отсюда драматические перипетии истории взаимоотношений Церкви и
науки. Обладая в те далекие времена огромной духовной (а часто и светской)
властью, Церковь контролировала деятельность ученых и запрещала им
заниматься теми исследованиями, которые заведомо могли поколебать
религиозную картину мира. В 1163 г. римский папа Александр III издал буллу
о запрете «изучения физики или законов природы». Спустя столетие папа
Бонифаций VIII запретил анатомирование трупов и химические опыты. Тех, кто
игнорировал запреты, наказывали, преследовали, казнили. В XIII в.
католическая Церковь создала инквизицию — трибунал для расправы над
еретиками, к которым приравнивались ученые, преступившие эти запреты.
В 1327 г. за пропаганду противоречившего Ветхому Завету учения о
шарообразности Земли инквизицией был сожжен на костре выдающийся астроном
Чекко д' Асколи. Столетие спустя испанская инквизиция казнила математика
Вальмеса, дерзнувшего решить уравнения такой сложности, которая, по мнению
1 церковных властей, «недоступна человеческому разуму». Столетием позже той
же испанской инквизицией был приговорен к смерти великий ученый и врач М.
Сервет, открывший «малый круг» кровообращения. Он успел бежать в Швейцарию,
где в 1558 г. все же был отправлен на костер, но на этот раз
Кальвинистской Церковью, также объявившей его еретиком.
Разумеется, эти запреты и преследования серьезно тормозили развитие
науки. Но выдающихся и мужественных ее подвижников они не останавливали:
жажда истины оказывалась сильнее страха перед Церковью и личной веры. Нет
сомнений в глубокой и искренней религиозности великого польского астронома
Николая Коперника (1473—1543). Как и его современники, он поначалу
придерживался традиционной, освященной Церковью геоцентрической системы
Птолемея. Однако наблюдения неба и расчеты неопровержимо убедили Коперника
в несостоятельности этой системы. Но публично заявить об этом ученый
решился только перед смертью. Его книга «О вращении небесных сфер» (1543
г.) потрясла религиозную картину мира, согласно которой Земля принималась
за центр мироздания. В 1616 г. Церковь запретила учение Коперника, труды
его были изъяты из библиотек, о них не разрешалось упоминать на лекциях.
Однако теория Коперника и сама идея гелиоцентризма были уже
подхвачены передовыми мыслителями того времени. Особое место среди них
занимает итальянский философ Джордано Бруно (1548—1600). Он пошел дальше
Коперника, утверждая, что и Солнце нельзя принимать за центр мироздания:
Вселенная безгранична. Д. Бруно высказывает гениальную (но кощунственную с
позиции Церкви) идею о множестве обитаемых планет. Инквизиторы заточили
философа в темницу, в течение восьми лет подвергали его пыткам, принуждая к
отказу от ереси, но, не добившись своего, сожгли на костре на Площади
Цветов в Риме. Великий итальянский ученый Галилео Галилей (1564—1642)
своими открытиями подтвердил учение Коперника. После выхода в свет книги
«Диалог о двух главнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой» (1632
г.) ученого привлекли к суду инквизиции и под страхом смерти принудили
составить письменное отречение от своих убеждений и покаяться перед судом:
«Я, Галилео Галилей, сын покойного Винченцо Галилея из Флоренции, преклонив
колена перед Вашими высокопреосвященствами и генеральными инквизиторами,
имея перед очами святое Евангелие, которого касаюсь собственными руками,
клянусь, что всегда верил и ныне верю и, при помощи Божьей, впредь буду
верить во все, что считает истинным, проповедует и чему учит святая
католическая и апостольская римская Церковь..». Галилео не был казнен, но
до самой смерти оставался под строгим надзором Церкви. Книги его, как и
сочинения Коперника и Бруно, были включены в число запрещенных. Лишь
несколько десятилетий тому назад Ватикан признал ошибкой процесс над
Галилеем.
Служители ислама были едины с христианской Церковью в своем отношении
к светской культуре и науке. В связи с этим примечательна судьба
крупнейшего книгохранилища древности — Александрийской библиотеки,
сосредоточившей сотни тысяч ценнейших рукописей. Ее разгромили фанатики
раннего христианства, а спустя
|
