Орден Иисуса и Игнатий Лойол - Религия и мифология - Скачать бесплатно
Орловский государственный университет
Реферат
по истории средних веков
тема:
Орден Иисуса и Игнатий Лойола
студентов
факультета иностранных языков
английского отделения
группы 206
Петрушиных В.Н. и Н.Н.
г. Орел
1997 год
План:
1. Причины создания ордена Иисуса.
2. Основатель ордена иезуитов - Игнатий Лойола:
. жизнь Лойолы до обретения веры;
. рыцарь св. Девы Марии;
. проповедник Лойола.
6. Устав ордена.
7. «Мораль» иезуитов.
8. Орден Иисуса во главе контрреформации.
В первой половине XVI века католицизму в ряде западноевропейских государств
был нанесен тяжелый удар. Централизованная и подчиненная римскому папе
католическая церковь, притязавшая на верховную власть над всем миром,
оказалась бессильной перед процессами, которые в истории получили название
«реформационные». Никакие попытки внутрицерковных преобразований не могли
предотвратить взрыва реформационного движения, - не могли потому, что в нем
отражался кризис основ феодализма.
Запутанность и напряженность классовых отношений в феодальном обществе
той эпохи выражались в том, что в рядах противников католической церкви
находились многие светские феодалы - крупные и мелкие князья; они были
«добрыми католиками» - и это неудивительно, так как католическая религия
освящала их классовое господство; но с развитием национальных государств
они переставали видеть в одном только папстве верховную гарантию своего
положения - и тем легче давала себя знать их давнишняя обозленность: ведь
папская церковь владела огромными богатствами, землями, пастбищами, лесами.
Отсюда - стремление князей ограничить светскую власть пап и отнять у церкви
хоть часть ее богатств. К чему объективно вела эта политика, ясно показали
события, связанные с реформацией в Германии. Тогда многие князья,
напуганные движением масс, поспешили вернуться в число преданных слуг
римского папы; все же своими прежними далеко не заходившими конфликтами с
церковью князья успели сильно подорвать ее авторитет, экономическое
могущество и значение духовного жандарма феодального мира.
Однако самыми страшными - и для церкви, и для всех светских
властителей феодального мира - была народная реформация: движение низов -
части городского плебейства и крестьян. Эти массы, выступая против духовных
и светских угнетателей, стирали с лица земли оплоты крепостничества -
монастыри и замки светских феодалов.
События, разыгравшиеся в Западной Европе в первой четверти XVI века,
ясно показали, насколько успела ослабеть к тому времени католическая
церковь. Ее позиции были подорваны или вовсе уничтожены не только в
Германии, но и в Англии, Швейцарии, Шотландии. Реформация имела своих
сторонников в Скандинавии, Польше, Венгрии, Франции, Италии.
И все же феодальный мир сохранял еще достаточно сил, чтобы перейти в
контрнаступление. Антифеодальные еретически-сектанские движения народных
масс были остановлены. Благодаря этому католическая церковь в середине XVI
века сумела вернуть себе утраченные позиции в некоторых районах Западной
Европы. Начинался тот период истории, который получил название
контрреформации.
В центре феодальной реакции находились папы. Главным условием их
победы они считали всемерное укрепление своей власти. Однако церковь
понесла слишком большие экономические и политические потери. Католицизму
так и не удалось восстановить свое влияние в большинстве тех стран Европы,
где в годы подъема реформации господствующее положение приобрели новые,
протестантские церкви. Антикатолические и антифеодальные массовые движения
все еще вспыхивали. Распространение протестантских и еретических учений
оставило неизгладимый след в сознании народных масс.
Эпоха реформации показала массам верующих не только то, что феодальная
собственность без всякой божьей кары может быть отнята у церкви, но что и
«священное писание» не безупречно - об изложенных там правилах жизни,
оказалось, можно и должно спорить. Это был тяжкий удар по авторитету Библии
и католической церкви, которая исключает самую мысль о свободном толковании
«писания». Отсюда - характерные черты контрреформации. В политике она
означала феодально-католическую контрреформацию, в области идеологической -
попытку подавления и истребления передовой науки и свободной мысли, попытку
восстановления «святости» Библии в ее католическом истолковании, а вместе с
тем, попытку полной реабилитации феодализма и папской церкви.
Чтобы решить такие обширные политические и идеологические задачи,
требовались новые силы, специально подобранные и обученные. В этом
отношении папство не могло уверенно опереться на прежние монашеские ордена.
Они, во-первых, были плохо приспособлены к столь «высокой» политике, а во-
вторых, своим невежеством, алчностью и прочими неблаговидными качествами
давно успели осрамить себя в народе. Не было полной опоры также в
инквизиции. Хоть она уже зарекомендовала себя как сильнейшее орудие против
религиозной и политической травли - теперь уже было недостаточно одного
террора; требовалось опорочить и опровергнуть реформацию, найти средство
укрепить крепостническое ярмо, вернуть в лоно католической церкви миллионы
порвавших с нею людей, склонить королей отпавших от католицизма стран к
возвращению под иго Ватикана и окружить папство еще более ослепительным,
чем во времена его расцвета, ореолом святости и силы.
В XVI веке для решения этих задач стали создаваться новые ордены.
Среди них особое место занял иезуитский орден, названный «Обществом
Иисуса». Он отличался от всех орденов католической церкви. Иезуиты с самого
начала поставили себе целью укрепление власти папы путем проникновения в
среду богатых и правящих кругов разных государств. Тесно связаться с
влиятельными политическими деятелями, с земледельческой и финансовой
аристократией, воздействовать через них на политическую и общественную
жизнь в духе папских требований и в целях усиления позиций самой оголтелой
реакции - таковы цели, которые поставили иезуиты.
Основателем ордена иезуитов был испанский дворянин Игнатий Лойола. Об
этой исторической личности известны во многом противоречивые сведения.
Почти исключительно его биографами являются иезуиты, и многие из них,
рассказывая жизнь основателя их ордена, наполнили ее мистическими
сведениями. Еще его мать по их словам, предчувствовала, что произведет на
свет божьего любимца, и потому родила будто бы не дома, а в хлеву, как
Богородица - Христа. Встречаются у католических биографов и указания, что с
момента появления Лойолы на свете стали совершаться чудеса, выходящие из
ряда обыкновенного, а затем каждый шаг малютки выказывал его гениальные
способности, свойственные лишь божественному избраннику, и явное желание
быть служителем единого Бога.
С другой стороны, то есть со стороны врагов иезуитского ордена, фигура
Игнатия Лойолы описана как воплощение самых отвратительных черт идеологии и
политики средневековых феодалов. Благодаря этому более или менее правдивая
биография основателя ордена иезуитов, очевидно, должна быть с пробелами, по
причине которых само жизнеописание является неполным, а потому личность
Лойолы не вполне выяснена.
Лойола родился в 1491 году. Он был из родовитых, но небогатых дворян.
Явившись тринадцатым ребенком в семье, он стал обузою для родителей, и те
отдали его отставному королевскому казначею Хуану Веласко, который, по-
видимому, был крестным отцом маленького Игнатия. Благодаря сохранившимся
связям при дворе, Веласко имел возможность поместить мальчика пажем в свиту
Фердинанда III. Праздная жизнь среди спесивых и богатых придворных,
множество красавиц, окружавших величественную Изабеллу Кастильскую, чтение
рыцарских романов сформировали молодого Игнатия по общей мерке. Это был
молодой человек, находчивый болтун, поклонник женщин, вина и особенно
военной славы, для который впечатлительный и самолюбивый юноша был готов
пожертвовать всем. Утомясь бездействием при дворе, он поступил в военную
службу. В царствование Фердинанда III военные действия почти не
прекращались, а потому Игнатий был доволен, попав в свою среду. Подробных
сведений о его службе не имеется. Известно только, что безумной храбростью
Игнатий обратил на себя внимание покровителя - герцога и пользовался славою
блестящего офицера. В январе 1516 года скончался Фердинанд III и на престол
вступил его внук Карлос I, впоследствии объявленный императором Карлом V. В
1520 году Карл V решился начать войну против Франции. Испанские войска
двинулись из Кастилии в Капитонии, быстро покорили южную Наварру. Крепость
важнейшего города Наварры, Памплун, защищал от французов тридцатилетний
Лойола. В бою его тяжело ранило в обе ноги. Пощаженный противником, он был
с переломами отправлен на излечение домой, и вскоре с ужасом узнал, что
одна кость срастается криво. Это несчастье оказалось невыносимым, потому
что не оставляло надежд на возвращение к военной жизни. Призванные хирурги
нашли необходимым сломать кость, чтобы срастание шло успешнее. Легко
вообразить, как мучительна была операция при тогдашнем уровне хирургии;
однако Лойола выдержал все. Кость сломали, и она срослась опять, но когда
лубки сняли вторично, возле колена обнаружили выдававшийся кусок кости,
который мешал ходить. Больной настоял, чтобы этот кусок отпилили. Когда
оказалось, что, благодаря ранам, одна нога стала короче другой, то Лойола,
надеясь их сравнять, согласился, чтобы ему вытягивали ноги особенным
воротом. Новая пытка стоила предыдущих, но изуродованная нога осталась
короткой на всю жизнь.
Эту любопытную историю приводят все церковные биографы Лойолы, чтобы
показать силу его выдержки, воли и попытаться тем самым найти истоки
фанатического упорства, с каким он впоследствии преодолевал препятствия,
возникшие с самого начала перед иезуитским орденом. Отказать Лойоле в
признании таких качеств, действительно, нельзя - это была волевая натура.
Однако эта история вряд ли повествует о приверженности Лойолы мрачному
аскетизму или другим католическим «добродетелям», образцом которых он тогда
ничуть не старался прослыть.
Прошло время острых страданий и тяжелых операций, но больной не мог
покидать постели, ожидая окончательного выздоровления. Ясность мыслей и
жажда деятельности вернулись, но приходилось спокойно лежать. Тогда Лойола
накинулся на чтение и потребовал рыцарских романов. Чья-то рука, может быть
матери, потрясенной болезнью сына, подала ему жития святых и жизнеописание
Иисуса Христа. Вскоре чтение его заинтересовало. Биографы-иезуиты
рассказывают, что в сознании Лойолы под влиянием этого чтения совершился
внезапный перелом - он пришел к уверенности в своем сверхъестественном
призвании стать спасителем церкви. Но как бы то ни было, скорее мысль о
возможности прославиться на духовном поприще заставила Лойолу отказаться от
всего прошлого и начать новую жизнь во славу Господа Бога, Иисуса Христа и
Пресвятой Девы Марии, рыцарем которой он решился объявить себя.
Приняв твердое намерение начать новую жизнь, Игнатий Лойола в марте
1522 года тайком покинул родительский дом. Свои новые планы он начал
осуществлять так, как подсказывали «жития» и рыцарские романы: переночевал
в часовне богородицы, которую избрал своей покровительницей, оставил
оружие, затем сменил офицерский мундир на лохмотья, стал нищенствовать.
Уничижая себя в фанатизме, он дошел до мысли, что всего этого мало, и
расположился в пещере недалеко от Манресы. Именно в ней он написал книгу
«Духовные упражнения», которую иезуиты сделали одним из главнейших своих
практических руководств. В это время, по словам иезуитских биографов, у
него были сверхъестественные «озарения» и «видения».
В феврале 1523 года Лойола, объявив своим друзьям - бенедиктинцам о
своем намерении отправиться на поклонение гробу Господню в Иерусалим и
затем обратить в христианство всех сарацин-мусульман, покинул Манресу. В
чем заключалось мусульманское вероучение он вовсе не знал, да и о
католическом, как известно, у него было смутное представление. И все же
Лойола двинулся в путь.
В Иерусалим он прибыл в сентябре 1523 года. Там находилось
представительство ордена францисканцев. Когда Лойола явился туда
познакомиться, его подняли на смех. Францисканцы попытались объяснить, что
затея его бессмысленна - что его не смогут выслушать, что содержание его
будущих проповедей сомнительно с католической точки зрения. Вполне
вероятно, что францисканцы были к тому же недовольны появлением этого
красноречивого конкурента. Как бы то ни было, напуганный и растерявшийся
Лойола пустился в обратное плавание.
Нисколько непоколебимый годом неудач, Игнатий Лойола понял, что с его
скудными познаниями не достигнуть цели и, вернувшись в Барселону, прежде
всего засел за латынь, о которой имел самое туманное представление, тогда
как на этом языке средневековой учености были написаны богословские и
богослужебные книги. Параллельно с учением Лойола стал приводить в
исполнение свой другой план - вербовки сотоварищей; мало того, он не
оставил старой привычки исправлять согрешивших поучениями и проповедями,
подавая пример строгим образом жизни. В городе скоро заговорили о суровом
проповеднике нравственности, и вокруг него стал образовываться кружок
ревностных последователей. Лойола выбрал себе четырех учеников и этим
положил основу духовному товариществу. Молодые дворяне не переставали
зубрить латинскую грамматику. Через два года, не окончив курсов, они
отправились в Алкалу, чтобы поступить в университет.
Лойола поступил на курсы в университет и повел тот же образ жизни,
какой он вел в столице Каталонии. Вокруг него стали собираться кающиеся, о
нем заговорили по городу. Здесь Лойола был арестован «святейшей»
инквизицией: на него донесли как на еретика - настолько странное
впечатление производили его речи даже в Испании, видавшей всякие образцы
проповеднического рвения. Однако все обошлось благополучно - у него не
оказалось за душой ничего, кроме фанатизма, слепой преданности папе и
тщеславия.
В Саламанке, куда Лойола отправился после того, как ученики отреклись
от него чтобы получить обучение, произошло то же самое. Записавшись на
университетские курсы, Лойола вел тот строгий образ жизни, что в Алкале.
Инквизиция всполошилась после того, как в городе заговорили о суровом
ревнителе нравственности. После ареста Лойолы была рассмотрена его книга
«Духовные упражнения», в которой не было найдено ничего
противохристианского в духе католицизма, к тому же книгу оценили как
неумело написанную.
В январе 1528 года Лойола прибыл в Париж. Как совершил он свое
путешествие, что случилось с ним дорогою, остается неизвестным, хотя ко
времени своего появления в Париже он во многих отношениях изменился.
Оставаясь прежним ревнителем своеобразно понимаемого христианства и
нравственности, Лойола практически поумнел, перестал подвергать себя
публичному осмеянию. Только в Париже и смог Лойола по-настоящему увидеть
трудное положение церкви. Это были годы подъема антифеодальных и
реформационных движений. Сорбонские богословы изо всех сил старались
опровергнуть учения Лютера, Цвингли, Виклефа, Гуса - новых и старых
протестантских вождей. В Париже печатались сочинения против протестантов,
проникали сюда также протестантские книги против католицизма и папства;
один богословский диспут сменялся другим.
И Лойола пришел к мысли, что настало время для «подвижничества» совсем
особого, что нужен орден еще небывалый, который стал бы надежнейшей опорой
пап в борьбе с врагами католической церкви. Понадобилось несколько лет,
пока Лойола обдумал этот замысел, завербовал группу последователей и собрал
сумму денег, нужную для начала.
15 августа 1534 года Лойола и шестеро его приверженцев собрались в
одной из парижских церквей и принесли монашеские обеты, прибавив к ним
новый обет беспрекословного повиновения папе. Этот день, собственно, и
следовало бы считать первым в истории ордена иезуитов.
На римском престоле в это время был Павел III. Он не был склонен
увеличивать число духовных орденов: сказывалось влияние его ближайших
советников, ссылавшихся на то, что уже имеется достаточно орденов и что
вообще устройство новых орденов запрещено курией. Папа, разумеется, одобрял
фанатическое рвение последователей Лойолы, которые к тому времени уже
успели отличиться в словесной борьбе с протестантизмом; известно даже, что,
прочитав набросок устава затеянного ими ордена, Павел воскликнул: «Это
перст божий!» - тем не менее он еще долго колебался, и орден иезуитов был
официально утвержден лишь 27 сентября 1540 года.
Учредить орден папу побудил все возраставший страх перед успехами
протестантизма и не прекращавшимися вспышками народных движений. Ватикан
собирал для решительного контрудара все реакционные силы, способные
поддержать церковь и авторитет папской власти. В планах Лойолы Павел III
увидел возможность исполнить свое давнишнее желание - создать нечто вроде
отряда папских янычар, которые безоговорочно служили бы своему повелителю в
борьбе с ересями и с церковниками, требовавшими ограничить власть пап. Он
считал важным то, что Лойола с товарищами отдавали себя в его полнейшее
распоряжение, и не упустил указать это в учредительной булле, где
подчеркнул, что они «посвятили свою жизнь на вечное служение… Христу, нам и
преемникам нашим - римским первосвященникам».
Именно поэтому, решившись утвердить новый орден, названный «Обществом
Иисуса», Павел III заспешил и даже не стал дожидаться, пока будет
окончательно написан устав. Лойола только начал составлять устав почти
через год. Надо было писать по-латыни, но так как он не смог выучиться
официальному языку католической церкви, то сочинял по-испански, а другие
переводили на латынь.
Своеобразие иезуитского ордена сразу бросалось в глаза. Старые ордена
имели свои монастыри - у иезуитов их не было. Прочие монахи обязательно
носили рясы - иезуит мог ходить и в светской одежде, если этого требовали
интересы церкви; он мог даже скрывать свою принадлежность к ордену.
Но главное различие заключалось не в этих внешних чертах.
Старые ордена тоже стремились укрепить пошатнувшийся престиж
католической церкви. В свое время папы пытались прикрыть сребролюбие,
чревоугодие и разврат церковной верхушки грубыми рясами монахов
нищенствующих орденов и строгостью монастырских уставов. И все-таки
охватившее церковь разложение нагляднее всего проявилось именно в
монастырях. Ко времени Лойолы они повсеместно стяжали недобрую славу как
безжалостные эксплуататоры крестьян, оплоты дикого мракобесия.
Однако и те изуверы-монахи, которые всерьез предавались аскетическим
«подвигам», в эту эпоху сильнейших социальных потрясений уже не приносили
большой пользы церкви как воинствующей организации; нужнее «подвижников» ей
были нужны вымуштрованные монахи-солдаты.
О том, как хорошо понял Лойола новые требования папства,
свидетельствуют многие документы, написанные им самим или при его участии.
Прежде всего это орденский устав, затем еще раньше написанная Лойолой книга
«Духовные упражнения» и им же законченные в 1555 году «Конституции» ордена.
Уже эти три основных документа являются убедительным доказательством
остроты дворянского классового чутья Лойолы и его сподвижников.
Устав предписывает строжайшую субординацию, требует слепого
повиновения старшим, рассматривает главные стороны деятельности ордена.
Лойола дал иезуитам название «воинов христовых». Быть «воином христовым»
значило быть по-военному дисциплинированным, больше того - быть рабски
послушным. Столь крайняя степень дисциплины основывалась на возвеличивании
авторитета начальника. Наконец, Лойола требовал, чтобы ради укрепления
церкви и власти римского папы иезуиты не останавливались даже перед
совершением тягчайших грехов.
Члены иезуитского ордена обязаны быть безразличными и решительно
разорвать все свои родственные связи. Устав возбраняет иезуитам какую бы то
ни было духовную или светскую деятельность, если она не разрешена орденским
начальством. Иезуиту запрещено владеть личной собственностью, чтобы он не
отвлекался «мирскими» интересами от интересов ордена. Другое дело - орден
как таковой: сам Лойола немало сделал для его тайного обогащения,
справедливо видя в этом один из путей к власти иезуитов над церковью и к
влиянию на все общество.
Лойола сделал аскетические «упражнения» обязательной частью
иезуитского воспитания и видел в них испытанное средство разжигания
фанатизма. Но не меньше этого ценил он аскетизм как дисциплинирующее и
закаляющее средство, а потому он охлаждал пыл тех своих последователей, чье
увлечение аскетизмом начинало вредить интересам ордена. Так, вопреки всем
церковным правилам, больных иезуитов Лойола заставлял есть в пост мясное и
сам подавал в этом пример, хотя в обычных условиях не могло быть и речи о
нарушениях поста.
Молитва по несколько ночей подряд, самоистязание, долгое воздержание
от пищи считались у иезуитов «душеспасительными» занятиями, но Лойола не
позволял переходить меру. Он полагал, что иезуит, слишком много думающий о
собственной душе, становится неполноценным как член воинствующего ордена.
Организационное устройство и внутренние правила ордена тщательно
обдуманы во всех подробностях. Каждому иезуиту положено пройти многолетний
«искус» - несколько степеней посвящения. За это время проверяются его
качества и способности. Здесь все рассчитано так, чтобы до пределов развить
в молодом иезуите фанатизм, самообладание, физическую выносливость и так
далее.
Вступление в орден начинается долгой муштрой в специальных учебных
заведениях. Лишь немногие члены ордена, зарекомендовавшие себя как самые
отъявленные враги науки, культуры и всякого прогресса, могут достичь звания
професса. Но и эта отборная иезуитская верхушка делится на разряды:
переходя во второй, последний разряд, професс по примеру первых иезуитов в
дополнение к обычным монашеским обетам дает особый обет - повиноваться
папе.
Переход члена ордена от одной степени посвящения к другой возможен
лишь при том условии, что начальники в совершенстве знают и одобряют все
его помыслы и склонности и убеждены в его преданности иезуитскому делу.
Отбору надежных для продвижения на высшую ступень помогают внушаемое
иезуитам доверие, а также система обязательного шпионажа и доносов всех на
всех.
Орден объединяет вокруг себя своих многочисленных приверженцев -
«светских иезуитов». Находятся они в разных слоях общества, действуют в
условиях строгой конспирации и потому, как правило, не знают друг друга.
Что касается внутреннего управления ордена, то во главе его стоит
генерал избираемый верховным советом или конгрегациею пожизненно и
утверждаемый папою. Деятельность главы ордена заключается в непрерывном
руководстве и контроле всех действий членов.
Для удобства управления деятельностью иезуитов, разбросанных по разным
странам, орден разделил весь мир на особые районы - провинции. Во главе
каждой из них стоит так называемый провинциал, которому подчиняется местная
орденская иерархия. Провинции объединены в ассинстенции, начальники которых
являются своего рода министрами при главе иезуитов.
Первым генералом иезуиты избрали Лойолу. Сначала он счел нужным
публично показать пример смирения и отказаться от должности. Лишь после
нескольких голосований он соблаговолил дать согласие. По уставу генерал
зависит от своего тайного совета - «генеральной конгрегации», состоящей из
ближайших его помощников. Члены этого совета формально вправе при известных
обстоятельствах даже низложить генерала
|
