История Религии (том 1) - Религия и мифология - Скачать бесплатно
Александр Мень
ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ
В поисках пути, истины, и жизни
[pic]
Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования
Российской Федерации в качестве пособия для системы дополнительного
образования учащихся
[pic]
Москва 2001
НОВЫЙ СОВМЕСТНЫЙ ПРОЕКТ
Института «Открытое общество» и Министерства общего среднего и
профессионального образования РФ
«Учебная литература нового поколения»
Проект направлен на создание учебных материалов, соответствующих лучшим
образцам мировой учебной литературы как с точки зрения содержания,
методики, так и формы подачи материала. Новые учебные материалы будут
прежде всего ориентированы на гуманитарные гимназии, лицеи и школы с
углубленным изучением определенных предметов.
ББК 86.3 М 50 УДК 27+29
Составители:
священник Александр Борисов, Р.И-Альбеткова, А.Я'.Андреева, Е.Ф.Сабуров,
В.Л.Файнберг, П.В.Мень
Редакционная коллегия:
Н.В.Веселовская, В.И.Власенко, В.И.Даниленко, МА.Журинская, А.И.Княжицкий,
А.Г.Николаевская
Макет и оформление:
В.П.Кузнецов
Мень Александр
М 50 История религии. В 2 кн. Кн. 1-я: В поисках Пути, Истины и Жизни:
Учеб. пособие. — М.:
Издательская группа «ФОРУМ-ИНФРА-М», 2001. — 216 с.: ил.
Книга Александра Меня «История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни» —
это повествование о духовных исканиях человечества. Читатель найдет в ней
богатый материал о духовных традициях Древнего Востока, о религии и
философии Древней Греции, о событиях библейской истории со времен
вавилонского плена до прихода в мир Иисуса Христа.
Книга предназначена для преподавателей и учащихся средней школы,
гимназий, лицеев, а также для всех, кто интересуется историей религии. Она
может быть использована как самостоятельное учебное пособие и как
дополнительный материал при изучении других исторических дисциплин.
ISBN 5-86225-621-0 © Фонд имени Александра Меня,
1997 © Издательский Дом «ФОРУМ», 1997
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Творческое наследие Александра Меня поражает своей многогранностью и
широтой научного кругозора. Когда окидываешь взглядом проделанную им работу
в области библиологии, религиоведения, истории культуры, литературы, то
удивляешься громадному объему его труда. Видный деятель Русской
Православной церкви, библеист, богослов, проповедник, он за свою недолгую
жизнь сделал столько, что было бы по силам только целому коллективу.
Его глубокие теоретические исследования сочетались с активной
проповеднической деятельностью. Он жил предельно насыщенной жизнью: служил
в храме, писал книги и статьи, читал лекции в школах и вузах, выступал по
радио и телевидению. Отец Александр без остатка отдавал себя служению Богу
и людям.
Будущий пастырь родился в 1935 г. Уже в ранней юности Александр ясно
осознал, что станет священником. В школьные и студенческие годы он жадно
пополнял и расширял свои религиозные познания. Не следует забывать, что
пора его юности пришлась на разгул атеизма, когда государство и общество
оказывали на верующих невероятное давление. Сохранить, защитить веру в
таких условиях значило совершить нравственный подвиг.
Удивительным внутренним благородством была отмечена вся деятельность
Александра Меня — пастыря и ученого. Человек энциклопедических знаний, он
был открыт великой Правде. Главный труд его жизни — серия книг по истории
религии, а также книга об Иисусе Христе «Сын Человеческий». В них отец
Александр прослеживает духовную историю человечества, поиски смысла бытия.
В своих работах он показал, что эти искания есть не что иное, как
восхождение к Истине, а Истина — это Христос.
Крупнейший ученый-библеист, Александр Мень мечтал написать учебник по
истории религии. Трагическая гибель священнослужителя в 1990 г. помешала
осуществлению этого плана. Грандиозный замысел не был завершен, но остались
книги отца Александра, его бесценный научный архив. Работа по созданию
учебника была продолжена друзьями и близкими Александра Меня.
Предлагаемые вниманию читателей учебные пособия, объединенные общим
названием «История религии», составлены по материалам книг, написанных
отцом Александром. Составители сочли своим долгом сохранить его
неповторимую интонацию, которая так памятна всем, кому выпало счастье
слышать этого незаурядного человека.
В первой книге «В поисках Пути, Истины и Жизни» исследуются истоки
религии, рассказывается о первоначальных верованиях — от доисторической
мистики до представлений о живом Боге. В книге повествуется о возникновении
древней израильской религии, давшей миру освобождающий огонь Света и
Истины, о приходе Мессии в мир, о Его земной жизни и победе над смертью. Мы
осознаем, что духовные искания человечества воплотились в личности и учении
Иисуса Христа, что Его рождение по самым глубинным причинам стало началом
новой эры — эры торжества Истины.
Вторая книга «Пути христианства» охватывает I тысячелетие по Р.Х. В ней
рассказывается о распространении христианства, о миссионерской деятельности
учеников Иисуса, о первой христианской империи, об Отцах Церкви, о причинах
великого церковного раскола, о крещении Руси. Автор раскрывает тайну
приобщения к Церкви тысяч и тысяч людей через любовь, что сегодня
чрезвычайно важно для духовного возрождения России.
Александр Мень не идеализирует христианство, он показывает реальную
картину жизни Церкви, не скрывая ее драматических сторон:
борьбы мнений, раскола, ересей, вспышек фанатизма. Высочайшая
нравственная позиция автора позволяет объективно освещать все эти вопросы.
I. ИСТОКИ РЕЛИГИИ
Ты создал нас для
Себя,
и мятется сердце
наше,
доколе не
успокоится в Тебе.
Августин
ВВЕДЕНИЕ
В духовной жизни человека трудно найти фактор, который играл бы более
важную роль, чем религия. В поисках Бога человечество исходило немало
дорог, пройдя путь от мироотрицающей мистики до богоотрицающего
материализма. И лишь тогда, когда путь этот был пройден, наступила,
выражаясь библейским языком, «полнота времён». Мир подошел к Откровению
величайшей тайны, и человеку был указан путь к совершенной жизни.
Однако человеку была дана свобода выбора — принять Евангелие или
отвергнуть его. Свобода осталась неприкосновенной; ее залогом было
историческое уничижение Иисуса Назарянина, Его крестная смерть и
неслыханное в своей парадоксальности учение, принять которое было
невозможно без подвига веры.
Тщетно люди прилагали к христианству привычные им мерки: одни требовали
знамений, другие — философских доказательств. Но Церковь устами апостола
Павла отвечала: «Мы проповедуем Христа распятого, для иудеев — соблазн, а
для эллинов — безумие» (1 Кор 1:23).
Не человеческой, а Божественной вестью вошло Евангелие в историю
человечества. Покорив многих, для иных оно осталось соблазном или безумием.
Некоторые, приняв его, потом отступились. Но идти миру было, в сущности,
уже некуда. Оставалось лишь снова и снова бродить в потемках заблуждений,
которые увлекали человеческий дух в дохристианские времена. Отход от Христа
на деле означал возврат к Будде или Конфуцию, Заратустре или Платону,
Демокриту или Эпикуру.
Рис.1
Сотворение света. Г. Доре. Гравюра
Поистине прав был Экклезиаст, когда говорил: «Нет ничего нового под
солнцем» (Еккл 1:9). Рассматривая любое из учений, возникших за двадцать
веков, мы убеждаемся, что все они сводятся к повторению чего-то уже
пройденного.
Рецидивы доевангельского сознания еще слишком часто дают о себе знать и
среди христиан. Они проявляются и в отрешенном спиритуализме1, и в
авторитарной нетерпимости, и в магическом обрядоверии. Это вполне
объяснимо: ведь две тысячи лет — срок ничтожный для того, чтобы преодолеть
«язычество» и осуществить хотя бы часть задач, поставленных миру
Богочеловеком. А они поистине абсолютны и неисчерпаемы. Можно сказать, что
«закваска» Евангелия только начала свое преобразующее действие.
* * *
История не знает ни одного народа, который был бы совершенно лишен
веры. Даже атеистов нельзя считать людьми по-настоящему неверующими.
Идеологические мифы, которые принимаются ими на веру, — это, по существу,
перелицованная религия. В результате возникают «верования» атеизма,
пытающиеся привнести смысл в бессмыслицу, предназначенные примирить
человека с тем, что он по своей природе не может принять.
Есть что-то трагическое и таинственное в стремлении атеистов укрыться
от бездны равнодушной Вселенной, от пустого холодного неба. Тут не просто
страх и тревога, но неосознанное тяготение к тому, что догматика
материализма отрицает, а именно к Смыслу, Цели, разумному Началу мира.
Дух человека веками стремился к красоте, добру и чему-то Высшему,
достойному поклонения. Можно ли видеть в этом лишь пустой самообман? Не
естественнее ли признать, что подобно тому, как тело связано с материальным
миром природы, так и дух тяготеет к незримой Реальности? И разве не
показательно, что, когда человек отворачивается от этой Реальности, вместо
нее возникают суеверия и секулярные2 «культы»? Иными словами, если человек
уходит от Бога, он неизбежно приходит к идолам.
Плохо, когда пустуют храмы, однако еще хуже, когда храмы полны, но
пустуют сердца. Внешнее исполнение обрядов — далеко не всегда показатель
благополучия веры, и, напротив, слабая посещаемость храмов отнюдь не
доказывает ее упадка. К тому же внешние формы церковной жизни всегда
менялись в прошлом, будут меняться они и в дальнейшем.
Даже потеряв Бога, люди страстно ищут абсолютного- И только религия
остается наиболее личностной из всех форм человеческой деятельности.
Поэтому именно в ней дух, затерянный в лабиринтах цивилизации, вновь и
вновь обретает для себя прочную основу и внутреннюю свободу. Личность, т.
е. высшее проявление человеческого, всегда будет находить оплот в Святыне.
Знаменитый физик Макс Борн, говоря о пропасти, в которую катится
цивилизация, подчеркивал, что лишь религиозные идеи могут вернуть здоровье
обществу. «В настоящее время, — писал он, — только один страх вынуждает
людей сохранять мир. Однако такое положение неустойчиво и должно быть
заменено чем-то лучшим. Нет необходимости искать где-то далеко принцип,
который мог бы стать более прочной основой для устройства наших дел... В
нашей части мира этот принцип содержится в христианской доктрине».
Люди, говорящие о «гибели религии», либо близоруки, либо намеренно
закрывают глаза на действительность, либо, наконец, являются жертвами
дезинформации.
Сегодня, как никогда, актуально звучат слова апостола Павла, сказанные
две тысячи лет назад:
«Нас почитают умершими, но вот, мы живы» (2 Кор 6:9).
__________________________________________________
1 Спиритуализм (от англ. spirit — дух) — философское воззрение,
утверждающее примат духовного начала мироздания при вторичности,
«ненужности» его материального начала. Не является учением христианской
Церкви.
2 Секулярный — светский, не относящийся ни к сфере религиозной жизни,
ни к церковным структурам; например, секулярное государственное устройство
подразумевает, что религиозные воззрения являются частным делом людей, а не
их гражданской обязанностью-
ПРИРОДА ВЕРЫ
Бытие и вера
Что же такое вера? Ученые и богословы определяли ее по-разному и порой
очень противоречиво. Религию связывали с чувством нравственного долга
(Кант), с чувством зависимости (немецкий богослов Шлейермахер); английский
мыслитель Рассел определял ее как страх перед неведомым и т. д.
Рис.2
Четвертый день творения. Ю. Карольсфельд. Гравюра
Мы, конечно, не будем останавливаться здесь на мнении «просветителей»,
будто религия есть продукт намеренного обмана. От этого взгляда давно
отказались и сами атеисты. Зато гораздо упорнее держались они за другую
концепцию XVIII в., согласно которой религия — это плод невежества
первобытного человека, не знавшего законов природы. Подобные утверждения
еще встречаются довольно часто в антирелигиозной литературе. Однако вера
живет и тогда, когда знания человека о природе становятся полнее; ее
исповедуют люди, стоящие на самом высоком уровне интеллектуального
развития.
На особенности верований того или иного народа в значительной степени
влияют исторические, географические и этнические факторы. Но религия
превалирует над ними: этим объясняется та поразительная духовная общность,
которая нередко возникает у народов, разделенных психологическими, расовыми
и историческими барьерами. И наоборот, два народа могут составлять расовое,
экономическое, историческое и географическое единство, а по своему
религиозному сознанию существенно различаться. «Главные барьеры между
народами, — пишет английский философ и историк Кристофер Даусон, — не раса,
язык или география, но различие духа: эллины и варвары, иудеи и неиудеи,
мусульмане и индуисты, христиане и язычники. Во всех этих случаях
существуют разные концепции действительности, разная мораль и разные
эстетические нормы, словом, разный внутренний мир. В основе каждой
цивилизации лежат два духовных фактора: исторически сложившаяся общность
мысли и действия и внезапное озарение пророка или мыслителя.
Но если интеллектуальные и духовные изменения приносят ощутимые
результаты в материальной жизни народов, то чисто внешняя материальная
перемена дает ничтожный положительный эффект, когда она не имеет корня в
культуре и психологии. Хорошо известно, что влияние современной
материальной цивилизации на примитивные народы обычно не ведет к
культурному прогрессу. Наоборот, если оно не сопровождается процессом
духовной ассимиляции, оно разрушит культуру, которую завоевало».
Отрыв культуры от ее религиозных основ не может остаться без роковых
последствий. Подлинный культурный расцвет немыслим без интенсивной духовной
жизни.
Чем была бы история Израиля без Библии и чем без Библии была бы
европейская цивилизация? Чем была бы западная культура без католичества,
индийская — без ее религий, русская — без православия, арабская — без
ислама? Кризисные и упаднические явления в культуре, как правило, бывают
связаны с ослаблением религиозного импульса, что приводит творчество к
деградации и омертвению.
Большинство определений религии говорит почти исключительно о
психологических предпосылках веры, но нас интересует сама ее сущность.
Рис.3
Бог создает Адама.
У. Блейк.
Иллюстрация к Книге Бытия. 1795 г.
Религия есть преломление Бытия в сознании людей, но весь вопрос в том,
как понимать само это Бытие. Материализм сводит его к неразумной природе,
религия же видит в его основе сокровенную Божественную Сущность
и осознает себя как ответ на проявление этой Сущности.
Материальное бытие очевидно для нас — но как мы можем узнать о Бытии
Божественном? Мы не видим и не слышим Высшего Бытия, откуда же нам
известно, что оно реально?
Вера представляет собой такое состояние человека, когда он убежден в
существовании чего-либо, не основываясь при этом на каких-либо внешних
фактических и формально-логических доказательствах, т. е. интуитивно.
На пороге последней тайны
Познавая природу, человек во многом опирается на интуицию; она тем более
важна в сфере, относящейся к самой сущности бытия. Великий католический
мыслитель Фома Аквинат говорил, что если бы путь человека к Богу проходил
только через философское, абстрактное мышление, то вера осталась бы уделом
ничтожнейшего меньшинства. На деле же мы видим, что религиозность присуща и
неграмотному индийскому крестьянину, и европейскому ученому, достигшему
вершины современных знаний. И происходит это именно потому, что духовное
познание есть плод живой интуиции.
Религиозный опыт можно в самых общих чертах определить как переживание,
связанное с чувством реального присутствия в нашей жизни некоего Высшего
Начала, которое направляет и делает осмысленным наше существование. Это
ощущение дается через непосредственное «видение»,исполненное такой же
внутренней достоверности, какую имеет видение собственного «Я». И, только
проходя через интеллектуальное осмысление, этот опыт кристаллизуется в
понятия и символы.
Плотин, выдающийся философ эллинистического мира, так говорил об этом:
«Когда мы видим Бога, то видим его не разумом, а чем-то более высшим, чем
разум».
Религиозное переживание нельзя свести ни к какой другой сфере
человеческого духа. Точнее всего его можно определить как чувство
благоговения. Эйнштейн говорил, что «самое прекрасное чувство связано с
переживанием Таинственного... Человек, которому это ощущение чуждо, который
потерял способность удивляться и благоговеть, — мертв. Знание о том, что
есть сокрытая Реальность, которая открывается нам как высшая Мудрость и
блистающая Красота, — это знание и это ощущение есть ядро истинной
религиозности».
Самое важное состоит в том, что человек через себя и в себе открывает
иное, отличное от природы бытие. И чем интенсивнее и совершеннее процесс
человеческого самопознания, тем более достоверным становится этот невидимый
мир. «Подняться к Богу, — говорил французский философ Габриэль Марсель, —
это значит войти в самих себя, более того, в глубину самих себя, — и себя
же самих превзойти».
Наше духовное «Я» — окно в мир вселенского Духа. Как гармония человека
с природой является основой его жизни на земле, так Единение с Высшим
определяет его духовное существование. Анри Бергсон видел в мистическом
опыте не только прорыв к Божественному Единству, но и залог дальнейшего
становления человечества.
Происхождение Вселенной всегда волновало людей, особенно людей науки.
Жан Жак Руссо еще двести лет назад писал: «Ум путается и теряется в этой
бесконечности отношений, из которых ни одно не запуталось и не потерялось в
массе. Сколько нужно абсурдных предположений, чтобы выводить всю эту
гармонию из слепого механизма материи, случайно приводимой в движение!
Напрасно те, которые отрицают единство замысла, обнаруживающегося в
отношениях всех частей этого великого целого, прикрывают свои нелепости
абстракциями, координациями, общими принципами, всякими эмблематическими
терминами; сколько бы они ни старались, я не могу постичь систему существ,
подчиненных столь незыблемому порядку. Я не в силах верить... чтобы слепая
случайность могла произвести разумные существа, чтобы немыслящее могло
произвести существа, одаренные мышлением».
Известно и признание Эйнштейна: «Моя религия — это глубоко
прочувствованная уверенность в существовании Высшего Разума, который
открывается нам в доступном познанию мире».
Материалисты ставят на его место нечто, называемое ими «материей». Но
если этой «материи» присущ разум, то это уже не материя...
Технические открытия и научные теории XIX в. на первых порах, казалось,
могли служить подтверждением материализма. Тем не менее он неизменно
оставался уделом популяризаторов, а также философов, плохо знакомых с
наукой, или ученых, плохо знавших философию. В XX в. под влиянием открытий
в области физики и биологии материализм вынужден был сделать уступку:
«материей» было объявлено все, что имеет объективную реальность.
Но главный внутренний «нерв» материализма остался неизменным. Этим
нервом было бо-гоотрицание. На первом плане оказывались не научные и
философские проблемы, а эмоциональный пафос богоборчества.
У Маркса протест против религии диктовался его политической борьбой,
так как он отождествлял религию с реакцией. Таким же глубоко эмоциональным,
далеким от всякой «научности» был и атеизм Ленина.
«Научное мировоззрение», на которое ссылаются атеисты, само по себе
весьма спорное явление. Нет доказательств, что все бытие поддается анализу
науки. Корни мировоззрения всегда уходят глубже научного уровня — в веру, в
то или иное убеждение.
Теперь уже никто не ищет в Священном Писании ответов на вопросы химии
или геологии, а христианство не ставит себя в зависимость от непрестанно
меняющихся научных представлений. Человек обращался к Богу и тогда, когда
считал Землю плоской, и тогда, когда считал ее планетой, находящейся в
центре мира, и тогда, когда поставил на это центральное место Солнце...
Главный спор материализма и религии лежит за пределами
экспериментального исследования и относится к проблеме возникновения
мироздания. Материалисты утверждают, что Вселенная бесконечна во времени и
пространстве. Но какой научный опыт может проникнуть в беспредельное и
безначальное? Можно ли согласиться с утверждением материалистов, что
творческое Начало, находящееся вне пространства, не могло создать
бесконечную Вселенную?
Со времен Средневековья богословы высказывают мнение, что Вселенная
могла и не иметь «начала» во времени, ибо сам творческий акт по природе
своей является вневременным.
Чем больше развивается естествознание, тем яснее становится, что
познание самих основ мира лежит за пределами науки. Поэтому не приходится
удивляться тому, что для большинства подлинных творцов науки, для всех, кто
содействовал ее движению вперед, идея создания мира Богом была полна
глубокого смысла и жизненного значения.
Рис.4
Софийский собор в Киеве. XI в.
К высшей Реальности человека приобщают и внутренний духовный опыт, и
пути разума, и развитие науки.
«Пожалуй, самым непосредственным доказательством совместимости науки и
религии, — писал Макс Планк, — является тот исторический факт, что именно
величайшие естествоиспытатели всех времен, такие люди, как Кеплер, Ньютон,
Лейбниц, были проникнуты глубокой религиозностью».
Карл Линней, создатель биологической классификации, говорил, что в
многообразии мира живых существ видит силу Творца. Ломоносов называл веру и
знание «дочерьми одного Отца». Паскаль, Ньютон, Фарадей были богословами.
Пастер заявлял, что он молится в своей лаборатории, а Ф. Бэкон считал, что
«малые знания удаляют от Бога, большие — к Нему приближают».
Человек перед Богом
Божественная Реальность остается сокровенной и не подавляет человека
необходимой очевидностью, и это сохраняет нашу свободу перед Богом.
Постижение Его совершается постепенно, в строгом соответствии с готовностью
человека к мистической Встрече. Бог как бы сокрыт от непосредственного
восприятия. Шаг за шагом входит Он в сознание людей через природу, любовь,
чувство тайны и переживание Священного. С этим связано и историческое
многообразие религий, которое отражает различные фазы и уровни
Богопознания.
Тем не менее, у нас есть право говорить о единстве религий. Оно связано
и с единством человеческой природы, и с родственностью переживаний, которые
вызывают чувство Высшего и мысль о Нем. Пусть зачастую вера затемняется
эгоизмом, корыстью, примитивным страхом — ее подлинное ядро, благоговение,
роднит между собой и язычника, и последователя высших мировых религий. Даже
атеист в какие-то моменты своей жизни оказывается причастным к этому
чувству и испытывает близость «неведомого Бога» (см. Деян 17:22-23).
Для того чтобы соприкоснуться с Божественным, необходима особая
внутренняя духовная и нравственная подготовка. «Душа никогда не увидит
красоты, если она сама прежде не станет прекрасной, — писал Плотин, — и
каждый человек, желающий увидеть прекрасное и божественное, должен начать с
того, чтобы самому сделаться прекрасным и божественным». Великие святые
потому и были «боговидцами», что их души были действительно инструментом
богопознания. И такими инструментами являлись миллионы чистых сердец,
искренне любящих Истину. Различие в богопознании религиозных гениев, таких,
как Франциск Ассизский, Тереза Авильская, Мей-стер Экхарт, Серафим
Саровский и оптинские старцы, и обыкновенных людей заключается в следующем:
первые всем своим существом приобщались Божественной жизни и сами
становились ее носителями, для вторых же встреча с Богом была подобна
мгновенной вспышке молнии, вслед которой наступает мрак. Сознание первых
восходит на такие ступени созерцания, где бессильны человеческие слова и
мысли. Поэтому-то, когда они пытаются поведать нам о постигнутом, они с
трудом выражают лишь тысячную часть того, что пережили.
Рис.5
Синагога «Слава Израиля» в Иерусалиме
Встреча с Богом происходит в жизни каждого человека, и религиозный опыт
есть опыт универсальный, всечеловеческий. Разница состоит лишь в том, к
какому результату приводит эта встреча, готов ли к ней человек или проходит
мимо нее. Призыв Незримого часто воспринимается человеком сквозь призму
предрассудков и недоверия ко всему, что выходит за пределы повседневного.
Иногда этот призыв раздается в душе вялой, ограниченной, прикованной к
примитивным интересам и целям; в обоих случаях он поистине остается «гласом
вопиющего в пустыне» (см. Мф 3:3; Мк 1:3; Лк 3:4; Ин 1:23), ибо душа, не
ответившая на Божественный призыв, есть духовная пустыня.
«Я жил, — говорит Лев Толстой в своей "Исповеди", — только тогда, когда
верил в Бога. Как было прежде, так и теперь: стоит мне знать о Боге, и я
живу; стоит мне забыть, не верить в Него, и я умираю». Переворот в сознании
верующего человека, совершившийся благодаря его встрече с Вечностью,
отражается на всем его существе и на его деятельности. Пророк Исайя или
Будда, Мухаммад или Савонарола, Гус или Лютер и другие духовные вожди
радикально изменяли ту социальную среду, в которой жили, и эти изменения
пережили века.
Рис.6
Собор Нотр-Дам в Реймсе
История всех времен и народов, говорит Макс Планк, весьма убедительно
свидетельствует о том, что из непосредственной, незамутненной веры, которую
религия внушает своим последователям, живущим деятельной жизнью, исходили
самые сильные стимулы и значительные творческие достижения, причем в
области социальной не меньше, чем в области искусства и науки.
Действительно, невозможно переоценить вдохновляющую роль веры в жизни
великих мыслителей, поэтов, художников, ученых и реформаторов.
Верующий не закрывает глаза на мировое зло, но при этом он отказывается
признать его непобедимым. Он может смело сказать словами Альберта Швейцера:
«Мое знание пессимистично, моя вера — оптимистична». Благодаря этому наша
простая человеческая жизнь, несмотря ни на что, сверкает красками вечности.
Слово «религия» происходит от латинского глагола religare, что значит
«связывать». Она есть сила, связующая миры, мост между тварным духом и
Духом Божественным. Укрепленный этой связью, человек оказывается активным
соучастником мирового созидания. Бог не порабощает человека, не сковывает
его волю, а, напротив, дает ему полную свободу, включающую и возможность
отвергнуть Его, искать своих путей.
В единении с Богом человек обретает полноту бытия, а не жалкую
покорность. «Когда человек, — замечает историк религии Отто Пфлейде-рер, —
в свободном повиновении отдает себя Богу, он не боится потерять через это
свою человеческую свободу и свое достоинство, а, наоборот, верит, что
только в союзе с Богом он может поистине стать свободным от тяготы мира, от
тисков природы вне нас и от еще худшего ига природы внутри нас...
Повиновение Богу есть свобода, — сказал уже Сенека».
Жизнь в вере неотделима от борьбы за торжество добра, борьбы за все
светлое и прекрасное; она должна быть не пассивным ожиданием «манны
небесной», а мужественным противостоянием злу. Религия есть подлинное
основание нравственной жизни. В природе мы не находим основ для этических
принципов. По остроумному замечанию биолога Томаса Гексли, и преступник, и
добродетельный человек одинаково следуют природе, причем первый — в большей
степени. Могут возразить, что нравственность диктуется долгом перед
обществом. Но ведь само сознание этого долга есть, в свою очередь, не что
иное, как нравственное убеждение, в то время как именно отрицание
осмысленности бытия, отрицание Бога есть путь к торжеству безграничного
эгоизма и взаимной борьбы.
Часто и мучительно люди ставят вопрос: почему в мире так много зла? Как
совместить Откровение о всесилии Творца и благости Божией со злом, царящим
на земле? Боль и гибель, постигающие любое живое существо, накладывают
страшную печать на всю нашу жизнь. Смерть захлестывает жизнь, хаос —
организованность. Мир созидания постоянно подрывается силами разрушения.
Христианство согласно с тем, что бытие в самом себе несет черты
несовершенства, что кос-могенез неотделим от борьбы полярных начал. Но
Библия, говоря о мире как о творении Бога, рассматривает Вселенную в плане
динамическом, в перспективе ее совершенствования. Ветхий Завет знает о
силах Хаоса, но он не обожествляет их, а видит в них лишь тварное начало,
которое противится замыслам Творца. Бог, согласно Библии, не может быть
источником зла. Оно есть нарушение тварью божественных предначертаний, а не
просто «промедление на пути к совершенству», как говорил Эфраим Лессинг.
Образы чудовища Хаоса и Сатаны, которые мы находим в Писании, означают,
что катастрофа совершилась в мире духовном. Именно там возник очаг
демонического «своеволия», мятеж против гармонии, который отозвался на всей
природе. «Вся тварь, — говорит апостол Павел, — совокупно стенает и мучится
доныне...» (Рим 8:22). «...Потому что тварь покорилась суете не
добровольно, но по воле покорившего ее» (Рим 8:20). Эти слова указывают на
зависимость нынешнего состояния природы от вселенского Грехопадения. Не
является ли и само необратимое природное время с его жестокой неумолимостью
своего рода недугом мироздания? Ведь Апокалипсис предсказывает, что в
грядущем Царстве времени не будет (Откр 10:6).
Рис.7
Мечеть в Стамбуле
Подобное представление может показаться отрицанием Божественного
Всемогущества. Но христианство учит, что любой акт Бога по отношению к миру
есть Его самоограничение или, как говорили Отцы Церкви, «кенозис»
(«умаление») Абсолютного. Именно «кенозис» оставляет место тварной свободе,
которая не позволяет исказить образ своего Создателя.
«Безрелигиозное сознание, — говорит Н.Бердяев, — мысленно направляет
дело Божие и хвастает, что могло бы лучше сделать, что Богу следовало бы
насильственно создать космос, сотворить людей, неспособных ко злу, сразу
привести бытие в то совершенное состояние, при котором не было бы страдания
и смерти, а людей привлекало бы добро. Этот рациональный план творения
целиком пребывает в сфере человеческой ограниченности и не возвышается до
сознания смысла бытия, так как смысл этот связан с иррациональной тайной
свободы греха. Насильственное, принудительное, внешнее устранение зла из
мира, необходимость и неизбежность добра — вот что окончательно
противоречит достоинству всякого лица и совершенству бытия, вот план, не
соответствующий замыслу Существа, абсолютного во всех Своих совершенствах.
Творец не создал необходимо и насильственно совершенного и доброго космоса,
так как такой космос не был бы ни совершенным, ни добрым в своей основе.
Основа совершенства и добра — в свободной любви к Богу, в свободном
соединении с Богом, а этот характер всякого совершенства и добра, всякого
бытия делает неизбежной мировую трагедию. По плану творения космос дан как
задача, как идея, которую должна творчески осуществить свобода тварной
души».
Творение есть преодоление Хаоса Логосом1, которое устремлено в
Грядущее. Итак, борьба — закон миротворения, диалектика становления твари.
____________________________________________________________
' Логос (греч. «слово»): 1) термин древнегреческой философии,
означающий первоначально единство слова и смысла; 2) в христианстве —
обозначение Иисуса Христа как второго Лица Троицы; христианское понятие
Логоса восходит к первой фразе Евангелия от Иоанна — «В начале было Слово».
ЧЕЛОВЕК ВО ВСЕЛЕННОЙ
Творение, эволюция, человек
В представлении многих древних народов Творец — это мастер, который своими
руками изготовляет необходимую для жизни утварь. На некоторых египетских
рельефах можно видеть изображение бога Хнума, делающего человека при помощи
гончарного круга. В Индии и Греции считалось, что мир родился из недр
Божества.
Только библейское учение противопоставило язычеству и пантеизму1 всех
оттенков идею творения как акта Божественной Воли, Разума и Любви. Этот акт
есть звено, связующее Абсолют со всем тварным. Согласно Писанию,
созидательная мощь слова Божия, вызвав тварь из небытия, постоянно питает
ее и поддерживает ее существование.
Библия рисует космогенез2 как восхождение от низшего к высшему, от
неорганического к высокоорганизованному существу — к человеку. Это
понимание истоков Вселенной облекалось, естественно, в форму,
соответствующую уровню знаний и типу мышления той далекой эпохи, когда
писалась Книга Бытия. Однако дело здесь не только в эпохе. Священный автор
говорит о тайне, которая в силу своей природы лучше всего может быть
выражена символически. «В начале сотворил Бог небо и землю» — эти слова
Писания не есть констатация научного факта, это язык Мифа в высочайшем и
священном значении этого слова. Картина, образ, символ, заменяющие
абстракцию, — способ, необходимый для выражения непостижимого и присущий
языку всех религий.
Интуитивные прозрения, облеченные в миф, нередко опережают развитие
науки. Именно в Библии, в отличие от греческих, вавилонских, индийских
писаний, мы впервые находим понятие о мире как об Истории, Становлении,
Процессе. Мифы и философские системы древности, по существу, стояли вне
прошлого и будущего; для них Вселенная вместе с богами, людьми и низшими
существами пребывала в бесконечности круговоротов и циклов. Библейским же
пророкам первым открылась внутренняя устремленность мира к совершенству.
В XIX в. появилась теория Дарвина. Противники религиозной веры с
восторгом уверовали в дарвинизм и с ожесточением обрушились на библейские
«дни творения». Дарвинизм стал жупелом, которым пугали благочестивых людей.
Одним из первых понявших подлинно религиозное значение эволюционной
идеи был не кто иной, как дед Чарльза Дарвина — поэт и натуралист Эразм
Дарвин. «Мир, — писал он в своей "Зоономии", — развивался... образовывался
постепенно из небольшого начала, увеличивался благодаря деятельности
присущих ему сил... Какая это возвышенная мысль о безграничной мощи
великого Зодчего, Причины всех причин, Отца всех отцов. Существа существ!
Ведь если бы захотели сравнивать бесконечность, то должны были бы признать,
что больше бесконечной силы нужно для создания причин действия, чем для
создания самих только действий». В этих словах заключена самая суть
христианского подхода к эволюции. Согласно Библии, само существование мира
зависит от Творца и постепенно питается его созидательной мощью. Отсюда —
понятие о «продолжающемся творении».
Эволюция христианского сознания — это не просто движение вперед, но и
возвращение твари на пути, предначертанные Творцом, ибо развитие направлено
на создание человека, чье призвание — одухотворить мир и сделать его
открытым для новых творческих деяний Бога. Таков смысл развития с точки
зрения веры; наука же лишь изучает формы и этапы становления
|
