Оппозиция и ее роль в политической жизни - Политология - Скачать бесплатно
Федеральное агенство железнодорожного транспорта
Уральский государственный университет путей сообщения
Кафедра истории и политологии
Р Е Ф Е Р А Т
по политологии
на тему: «Оппозиция и ее роль в политической жизни»
Содержание
Ведение ……………………………………………………………………..3
1. Понятие «оппозиция» ……………………………………………...4
2. Политическая оппозиция в России ……………………………….6
Концептуальная карта политической оппозиции ……………………….6
Динамика оппозиции в России в 1989 –2004 годах …………………….9
Коммунисты ……………………………………………………………....12
Либералы ………………………………………………………………….15
Демократы ………………………………………………………………...18
Заключение ……………………………………………………………….22
Библиографический список ……………………………………………..24
Введение
Устройство государственной власти важно для любой страны. Но для России, с ее
традициями и менталитетом, этот вопрос относится к числу самых, что ни на есть,
наиважнейших.
Когда в конце 1980-х страна делала первые шаги по пути демократии, все были
уверены, что и в нашей стране, как во всем мире, власть и политика должны быть
организованы на основе многопартийности. Но сегодня партии практически не влияют
на реальную политику и, тем более, на власть. В этом плане мы за десять с лишним
лет ничуть не приблизились к странам с разви-тыми демократическими институтами.
Начнем, пожалуй, с определения политической оппозиции, так сказать, о чем пойдет
речь дальше. Также рассмотрим оппозиционные партии в период 1989 – 2004 годов. И
постараемся найти ответ на вопрос, поставленный в теме : «Роль оппозиции в
политической жизни». Хочется сразу уточнить, что автору, как гражданину РФ,
интересно разобраться с тем, что происходит у него на родине, а не в заморских
странах. Поэтому и главный вопрос правильнее звучит так: «Роль оппозиции в
политической жизни России».
1. Понятие «оппозиция»
Об оппозиции можно говорить в узком и широком смыслах. В узком смысле – это
политическая партия, коалиция или движение, являющееся парламентским меньшинством,
но могущее прийти к власти на следующих выборах.
В 1966 г. Р.Даль, анализируя основные параметры политической оппози-ции в
западных демократиях, выделил четыре основные модели: «британ-скую»,
«континентальную», «скандинавскую» и «американо-швейцарскую» [1].
Первая модель, которую можно назвать классической, или «вестминстерской»,
характеризуется наличием двух достаточно хорошо организованных главных партий,
поэтому оппозиция сосредоточена в одной партии. Эти партии строго соревновательны
в парламенте и на выборах. Оппозиция столь резко отличима, что ее можно
идентифицировать однозначно. Основное противоборство между оппозицией и
правительством происходит на парла-ментских выборах и в национальном парламенте,
причем парламент является рутинным, каждодневным местом противоборства. Было бы
правильнее даже назвать парламент форумом, используемым для победы на следующих
выбо-рах, ведь парламентские дебаты имеют целью повлиять не столько на депутатов,
сколько на публику – и на будущие выборы.
В ряде государств континентальной Западной Европы оппозиция представлена
несколькими партиями и потому борьба между ними носит не строго соревновательный
характер, а решающим местом противоборства является коалиционный торг после
выборов с целью формирования исполни-тельной власти. Соответственно и стратегия
оппозиции направлена не на завоевание парламентского большинства,. Что невозможно
в данных усло-виях, а на увеличение числа мест в парламенте, что дает ей
дополнительные преимущества в ходе коалиционного торга.
Выделение третьей модели – скандинавской – может представляться не-сколько
искусственным; здесь также большую роль играет политический торг, но существенное
отличие состоит в том, что рамки его существенно расширены. По ряду ключевых
вопросов переговорный процесс охватывает значительно больший круг участников, чем
в предыдущей модели, включая крупнейшие ассоциации предпринимателей и
работодателей, профсоюзы и т.п. Таким образом эта модель оппозиции предполагает
включение механиз-мов социального партнерства.
Наконец, оппозиция в четвертой модели наиболее далека от «классической».
Политические партии здесь отличаются сравнительно слабым внутрен-ним единством и
децентрализованностью. Примечательной чертой стран, относящихся к этой модели,
является то, что в них вообще отсутствует решающее место противоборства между
оппозицией и правительством. Разделительная линия между оппозицией и
правительством проходит не между партиями, а внутри них.
Исследования политической оппозиции в незападных демократиях, в особенности в
странах, где существует партийная система с доминирующей партией (Индийский
национальный конгресс, Либерально-демократическая партия Японии), также показали,
что среди форм и проявлений оппозиции весьма важную роль приобретают фракции
внутри господствующей партии. Фактически подобные партии становятся механизмом
агрегирования и согласования различных интересов, управления конфликтами,
возникающи-ми из множества расколов.
Таким образом, приведенное выше определение оппозиции в узком смысле
удовлетворяет условиям лишь первой и отчасти второй из рассматри-ваемых моделей.
Р. Даль предложил объяснение понятия «оппозиция», которое можно отнести к числу
«широких»: «Предположим, что А определяет курс прави-тельства в определенной
политической системе по тому или иному вопросу в течение некоторого промежутка
времени…Предположим, что в течение этого промежутка времени Б не может определять
поведение правительства, и что Б противостоит тому курсу правительства, что
определяется А. Тогда Б является тем, что мы называем «оппозицией». Заметим, что в
течение неко-торого другого промежутка времени предопределять курс правительства
может Б, и тогда в оппозиции окажется А.
2. Политическая оппозиция в России
Резкое снижение политического влияния партий, оппозиционных политическому курсу
президента и правительства РФ, - один из наиболее заметных итогов первого
президентского срока В.В.Путина. Более того, все чаще можно услышать, что в
нынешней российской политической системе нет оппозиции – как системной,
выступающей за смену политических сил, стоящих у власти, так и несистемной,
отвергающей сложившиеся правила политической игры. Если на протяжении 1990-х годов
оппозиционные силы (сначала антикоммунистического, а затем коммунистического
характера) оказывали структурирующее воздействие и на «спрос», и на «предложение»
на российском политическом рынке, то в 2000-е годы они не просто уступили место
более успешным игрокам, но и, по сути, начали исчезать.
Концептуальная карта политической оппозиции
Изучение политической оппозиции не относится к числу направлений, находящихся в
фокусе современной политической науки. Существующие типологии оппозиций либо
созданы для конкретного случая, либо так нагружены «измерениями», что теряют свою
объяснительную силу. Политическую оппозицию в «гибридных» политических режимах, в
частности – российском, удобнее всего рассматривать при помощи концептуальной
карты (см. рис.1).
Основные проблемные измерения – цели и средства оппозиций. Цели оппозиций
представлены вдоль оси ординат. В начале оси расположена полуоппозиция – те
политики и партии, которые не представлены в правительстве, но готовы при случае
войти в его состав без существенных изменений не только режима, но и его
политического курса. На противоположном конце принципиальная оппозиция –
политические силы, которые способны достичь своих целей, лишь обретя всю полноту
власти и, как правило, радикально преобразовав режим. Также здесь отражены
неструктурная, ориентированная на изменение отдельных аспектов политического
курса, и страктурная, выступающая за смену политического режима, оппозиции.
При классификации средств политических оппозиций уместно разделение последних на
лояльные, полулояльные и нелояльные. К лояльной оппозиции относятся силы, не
выходящие за рамки легальной политической борьбы и отвергающие насилие, к
нелояльной – те, которые делают ставку на насильственные или незаконные методы
либо угрожают их применением.
Рассмотрим теперь те факторы, которые определяют характеристики политических
оппозиций и траектории их трансформации. Ключевую роль здесь играют особенности
политических режимов – степень их состязательности и специфика господствующих
политических институтов. Состязательность политического режима тесно связана со
структурой политической элиты. Элементами этой структуры являютя интеграция
(способность к сотрудничеству в процессе принятия решений) и дифференциацияи
(организационное и функциональное разделение различных групп и их относительная
автономия по отношению друг к другу и к государству) элит. Соответственно,
возможны четыре типа элитной структуры: идеократическая (высокая интеграция,
низкая дифференциация), разделенная (низкая интегра-ция, низкая дифференциация),
фрагментированная (низкая интеграция, высокая дифференциация) и консенсусная
(высокая интеграция, высокая диффе-ренциация). Элитная структура первого типа
присуща устойчивым недемок-ратическим режимам, а четвертого – стабильным
демократиям.
Таблица 1
Типы элитной структуры, политических режимов и оппозиций
Элитная структура Интеграция элит Дифференциация элит Политический
режим Преобладающий тип оппозиции
Идеократическая Высокая Низкая Стабильный недемократический Нет оппозиции или
нелояльная
Разделенная Низкая Низкая Нестабильный недемократический Принципиальная
нелояльная
Фрагментированная Низкая Высокая Нестабильный демократический Принципиальная
лояльная или полулояльная
Консенсусная Высокая Высокая Стабильный демократический Лояльная структурная
или неструктурная
Среди институциональных факторов наибольшее влияние на характе-ристики оппозиции
оказывает традиционное различение между парламентс-кими и президентскими системами
(и отдельными их подвидами). Прези-дентские и президентско-парламентские системы,
устроенные по принципу «победитель получает все», создают почву для развития
принципиальной оппозиции. В свою очередь, парламетские режимы поощряют утверждение
коалиционных и корпоратистских стратегий «торга» оппозиции с правящими группами.
На снижение потенциала принципиальной оппозиции работают и пропорциональные
избирательные системы, децентрализация и федерализм.
Динамика оппозиции в России в 1989 – 2004 годах
В период перестройки под воздействием нарастающей дифференциации элит, а также
инсталляции частично свободных выборов и парламентаризма в СССР возникли очаги
лояльной структурной оппозиции в форме демок-ратического движения и нарождавшихся
партий левой и националистической ориентации. Однако после краха Советского Союза
в 1991 г. потенциал оппозиции оказался разрушен. Такому повороту событий
способствовало несколько обстоятельств. Главное из них заключалось в том, что на
смену «идеократической» структуре элит пришла «разделенная» с характерным для нее
жестким противоборством двух политических лагерей, олицетворяв-шихся,
соответственно, Президентом и Верховным Советом РФ. Взаимо-действие сторон стало
осуществляться по принципу «игры с нулевой сум-мой»: концентрация власти в руках
Президента происходила за счет сокра-щения роли парламента. Не удивительно, что в
таких условиях в России возобладала принципиальная нелояльная оппозиция. Но ее
доминирование сохранялось недолго: в октябре 1993 г. она потерпела поражение, и
резуль-таты конфликта были закреплены в новой российской Конституции.
В 1994 – 1999 годах политическая ситуация оказывала противоречивое воздействие на
развитие российской оппозиции. «Суперпрезидентская» сис-тема с широкими и
размытыми полномочиями главы исполнительной власти и господство неформальных
практик принятия решений, лишь незначительно смягчавшиеся эффектами других
политических институтов, стимулировали усиление принципиальной оппозиции. Вместе с
тем в условиях экономи-ческого спада, многочисленных политических кризисов
(включая войну в Чечне) и фрагментации государства вследствие «обвальной»
децентрали-зации и захвата ключевых позиций заинтересованными группами элитная
структура приобретала все более фрагментированный характер.
Перед российской оппозицией встал вопрос: до какой степени быть оппозиционной и
какими средствамипри этом пользоваться. Если оппозиция не противопоставляет себя
существующему режиму – не предлагает альтернатив и не обещает воплотить их в
жизнь, политические институты остаются слабыми. Если же оппозиция действует
слишком решительно, то под угрозой может оказаться демократия как таковая. Поиск
ответа на этот вопрос обусловил не только направление идеологической и
организационной эволюции оппозиционных партий, но и их политические стратегии.
Вообще, оппозиция может выбирать между тремя стратегиями:
1) стратегия «ухода» или «малых дел»,
2) стратегия «протеста», т.е. массовой мобилизации,
3) стратегия «лояльности», т.е. «торга» с правящей группой и последую-щей
кооптацией в нее («врастание во власть»).
Однако в российском контексте все эти стратегии (и их комбинации) оказались
малоэффективными. Принципиальной оппозиции для достижения своих целей необходимо
было победить на президентских выборах – ни доминирование в Государственной Думе
(им обладала КПРФ в 1996 – 1999 годах), ни даже влияние на состав правительства и
его политический курс (кабинет Примакова 1998 – 1999 годов) не приносили желаемых
результатов. Что же касается полуоппозиции, претендовавшей на роль младшего
партнера правящей группы, то в условиях кризиса она не могла получить
сколько-нибудь значимой массовой поддержки. В результате, хотя потенциал
не-лояльной оппозиции был сведен на нет, воздействие лояльной оппозиции (как
принципиальной, так и полуоппозиции) на политический режим оста-валось весьма
незначительным.
Но решающий поворот в судьбе российской политической оппозиции произошел в 2000
году. с избранием на пост президента В.В.Путина в стране резко изменилась элитная
структура. Достижение «навязанного консенсуса» привело к повышению интеграции и –
одновременно – снижению дифферен-циации элит. Поставив парламент, политические
партии, бизнес, СМИ, региональных лидеров перед выбором – либо подчиниться, либо
лишиться статуса элит, правящая группа обеспечила себе полное и безусловное
доми-нирование. И если при расколе элит оппозиция еще могла рассчитывать на успех,
то их консолидация по принципу «навязанного консенсуса», особенно с учетом
неблагоприятного институционального контекста, грозила отпра-вить ее в небытие. В
той мере, в какой сегменты российских элит теряли свою автономию и ресурсы,
сужались и политические возможности оппо-зиции. В подобных условиях ее
традиционные стратегии оказывались не просто неэффективными, но и заведомо
проигрышными. «Уход» был чреват полной утратой влияния, «протест» затруднен
вследствие сокращения ресурсной базы и угрозы силового давления со стороны
правящей группы, а «лояльность» вела к потере идентичности и кооптаци в правящую
группу. Наглядные проявления описанных тенденций – разгром всех без исключения
оппозиционных партий на парламентских выборах 2003 года и отсутствие значимых
альтернатив на президентских выборах 2004 года. Схематически динамика основных
факторов развития политических оппозиций в России представлена в табл.2.
Таблица 2
Динамика политической оппозиции в России
Период Элитная структура Политические институты Преобладающий тип оппозиции
1989-1991 Распад идеократической элиты, углубление дифференциации Возникновение
парламентаризма Лояльная структурная
1991-1993 Разделенная элита, низкий уровень интеграции и дифференциации Конфликт
между президентом и парламентом Нелояльная принципиальная
1993-1999/200 Фрагментированная элита, высокая дифференциациясуперпрезидентская
система Суперпрезидентская система Лояльная принципиальная, полуоппозиция
2000-наши дни Воссоздание идеократической элиты, снижение дифференциации, рост
интеграции Суперпрезидентская система «Вымирание» принципиальной оппозиции и
полуоппозиции
Несмотря на универсальный характер описанных выше закономерностей развития и
упадка политической оппозиции в России, их конкретные проявления зависели от
идеологических и организационных особенностей отдельных оппозиционных сил. В связи
с этим при осмыслении судеб российской оппозиции не обойтись без углубленного
анализа политической эволюции ведущих оппозиционных партий. Применительно к
российским партиям обычно используется четырехсекторная типология – левые,
либералы, националисты и «партии власти». Среди либеральных партий выделим
собственно либералов – сторонников свободного рынка, видящих в демократии лишь
одно из средств (и не самое значимое) его достижения, и демократов – приверженцев
демократических институтов, рассматривающих рыночную экономику как важное, но не
единственное условие их построения. Хотя российские либералы и демократы близки по
своим политическим установкам, их цели и средства далеко не одинаковы. Первую
тенденцию в российской политике 1990-х – начала 2000-х годов олицет-воряли,
последовательно сменяя друг друга, «Выбор России», «Демокра-тический выбор России»
и СПС, вторую – «Яблоко». Наряду с КПРФ, они долгое время претендовали на статус
политической оппозиции, а сейчас сходят с политической сцены, по крайней мере, в
своем нынешнем виде. Рассмотрим подробнее динамику развития этих трех сегментов
российской оппозиции – коммунистов, либералов и демократов.
Коммунисты
Воздействие институциональных факторов на политическую стратегию КПРФ носило
разнонаправленный характер. Нуждаясь в максимальной мобилизации активистов и
сторонников не только для обретения полноты власти, но и для сохранения
доминирующего положения на политическом рынке, да и собственного организационного
единства, партия предпринимала максимум усилий, чтобы презентовать себя как
«настоящую» оппозицию. Именно на это были направлены такие акции, как денонсация
Беловежских соглашений в 1996 году и попытка импичмента Президента России в 1999
году, не говоря уже об активном участии в избирательных кампаниях различного
уровня, включая президентские. Но коммунисты были не способны добиться победы на
президентских выборах – как из-за жесткого (вплоть до угрозы государственного
переворота) противодействия со сторо-ны правящей группы, так и вследствие
отпугивавшего значительную часть избирателей радикализма самой КПРФ. В результате
их шансы на дости-жение успеха с помощью стратегии «протеста» становились все
более приз-рачными. Неудивительно, что в августе 1996 года лидеры КПРФ взяли курс
на «врастание во власть». Делегируя своих представителей в правительство и
региональные администрации и вступая в «торг» с правящей группой по ряду вопросов
текущей политики, КПРФ пыталась найти баланс между полюсами принципиальной
оппозиции и полуоппозиции.
Но то, что внешне выглядело попыткой синтеза стратегий «протеста» и «ухода», на
деле было, скорее, отказом от выбора стратегии во имя сохра-нения статус-кво как
внутри, так и вне КПРФ. Можно сказать, что комму-нисты шли по пути
«ничегонеделания», систематически уклоняясь от приня-тия решений, менявших
сложившееся положение вещей. Так было и с несос-тоявшейся попыткой вынесения Думой
вотума недоверия кабинету В.Черно-мырдина (осень 1997 года), и с утверждением под
давлением кремля С.Кириенко на посту премьер-министра (апрель 1998 года), и с
провалом голосования по началу процедуры импичмента Президента (май 1999 года). На
удержание завоеванных ранее позиций, т.е. сохранение статус-кво, была нацелена и
парламентская кампания КПРФ в 1999 году.
Тактически эти шаги (вернее, их отсутствие) приносили КПРФ опреде-ленные
дивиденты, однако стратегически они вели к поражению. После выборов 1999 года,
когда коммунисты, набрав 24,3% голосов, лишились статуса ведущей партии в
парламенте, «ничегонеделание» оказалось уже невозможным. На первых порах КПРФ
пыталась претендовать на роль млад-шего партнера правящей группы, заключив с
фракцией «Единство» согла-шение о разделе думских постов и сохранив за собой пост
председателя Думы. Следствием подобной тактики стало ослабление потенциала
оппо-зиции. Хотя по отдельным вопросам (например, утверждение обновленного
советского гимна в качестве российского национального символа) позиция КПРФ имела
значение, в целом в Думе сложилось некоммунистическое конституционное большинство,
а «партия власти» и ее союзники располагали более чем половиной мандатов.
Поскольку все значимые решения в Думе могли быть приняты без участия коммунистов,
последние утратили функции «группы вето», и их роль в парламенте свелась к сугубо
«косметической». Когда же КПРФ попробовала вернуться к стратегии «протеста»,
выступив против ряда правительственных законопроектов, весной 2002 года «Единая
Россия» инициировала передел постов в Думе, добившись смещения комму-нистов с
постов председателей парламентских комитетов. Некоторые из коммунистических
лидеров, включая председателя Думы Г.Селезнева, демонстрировавшие полную
лояльность правящей группе, были исключены из партии. При этом, как
свидетельствуют итоги региональных выборов, пос-ле 2000 года заметно снизился и
мобилизационный потенциал КПРФ.
Разгром коммунистов в 2003 – 2004 годах был логическим завершением описанных выше
процессов. Во время думских выборов КПРФ стала главной «мишенью» Кремля. Против
нее были применены самые разнообразные средства – от выдвижения альтернативных
избирательских списков, приз-ванных расколоть электорат партии, до негативной
кампании в СМИ и давле-ния на сочувствовавших компании губернаторов и
представителей бизнеса. Сама же КПРФ следовала прежней стратегии
«ничегонеделания», сохранив почти неизменными свои идеологические установки и
организационную структуру. Итоги голосования – 12,6% голосов и 52 думских мандата
– окончательно лишили ее статуса ведущей оппозиционной партии. Последу-ющие
события – выдвижение на президентских выборах 2004 года канди-татуры Н.Харитонова,
конфликт вокруг исключения из партии бывшего вице-спикера Думы Г.Семигина и
смещение с партийных постов его сторон-ников – не только не привели к смене
лидерства в КПРФ, но на деле лишь укрепили статус-кво внутри партии. И хотя на
местах ячейки КПРФ зачастую остаются единственным «субститом» гражданского
общества, партия, по сути, лишена перспектив «протеста». Более того, курс правящей
группы на вытеснение КПРФ с электоральной арены подталкивает коммунистов к
стратегии «ухода», что обрекает ее на существование в качестве малой партии.
Почему стратегия коммунистов в 1996 – 1999 годах оказалась столь провальной?
Возможно, дело в ошибках самой КПРФ – в частности, в расчете на то, что в условиях
политических и экономических кризисов она может прийти к власти чуть ли не
автоматически, а затем – в попытке стать младшим партнером новой правящей группы.
Но, скорее, причина в тех ограничениях, которые накладывали на партию политические
институты и элитная структура. При заведомой невозможности победы КПРФ на
президентских выборах институты стимулировали ее эволюцию в направ-лении
«полуоппозиции», тогда как «идеократическая» консолидация элит после 2000 года
подталкивала партию в сторону принципиальной оппозиции (лишенной каких-либо шансов
на успех). Смогут ли коммунисты справиться с этими проблемами, покажет будущее.
2.4 Либералы
среди российских либералов – сторонников свободного рынка и мини-мального
государства ключевые позиции, как идейные, так и организацион-ные, занимала группа
экономистов («клан Чубайса»), еще в 1990 году предложивших правительству Горбачева
широкую программу авторитарных рыночных реформ. Однако, когда осенью 1991 года
либералы получили узловые посты в правительстве Ельцина, тщетность надежд на
реализацию этой программы была уже очевидной. Поэтому реформы Гайдара имели
совершенно иную направленность. Анализ их результатов не входит взадачи данной
работы, стоит лишь отметить. Что самма логика преобразований потребовала от
либералов сменить статус экспертов на статус политиков. Созданный ими в преддверии
думской кампании 1993 года блок «Выбор России», совмещавший либеральную идеологию
с претензией на роль «партии власти», унаследовал часть организационных ресурсов
демократи-ческого движения. Вскоре после довольно неудачного выступления на
выборах и утраты ряда правительственных постов блок был преобразован в партию
«Демократический выбор России» (ДВР).
ДВР представлял собой типичную полуоппозицию, сочетая умеренную критику отдельных
аспектов правительственного курса (например, войну в Чечне) с безоговорочной
поддержкой Кремля по наиболее важным вопросам и сохранением за своими
представителями (в частности, А.Чубайсом) значимых властных постов. В
неблагоприятном социально-экономическом контексте середины 1990-х годов подобная
стратегия не сулила сколько-нибудь серьезных дивидентов, зато издержки оказались
весьма существен-ными. Не имея возможности влиять на состав правящей группы и лишь
отчасти определяя ее политический курс, либералы были вынуждены нести
ответственность за все неудачи правительства. Неудивительно, что их массовая
поддержка оставалась ограниченной. Окончательно мобилизацион-ный потенциал
либералов был подорван в годы первой Чеченской войны. Их влияние в «коридорах
власти» ослабло, и из партии и ее думской фракции началось стремительное
дезертирство политиков. Претензии ДВР на домини-рование в либеральном лагере и
попытка «недружественного поглощения» «Яблока» навлекли на партию резкую критику.
В итоге на думских выборах 1995 года партия потерпела сокрушительное поражение и,
казалось, выбыла из «высшей лиги» российской политики.
И все же это поражение не привело либералов к полному краху. Активное участие в
пестрой проельцинской коалиции на президентских выборах 1996 года, а также
контроль над рядом правительственных постов в 1997 – 1998 годах позволили им
восстановить свой статус реформистского крыла правящей группы. В условиях
фрагментации российской элиты этот статус зависел от патронажно-клиентельных
связей и доступа к финансовым ресурсам, в т.ч. поступающим из-за рубежа. После
финансового кризиса 1998 года, вина за который была возложена на либералов, их
шансы на политическое выживание вновь стали выглядеть призрачными. В этой ситуации
либералы сумели проявить организационную сплоченность и сформировать новую
коалицию, выступившую на выборах 1999 года как «Союз правых сил». Контекст этих
выборов оказался для них более благоприятным. Либералы практически полностью
солидаризовались с кур-сом В.Путина, включая военную компанию в Чечне, и благодаря
активной поддержке со стороны Кремля и федеральных телеканалов завоевали 8,5%
голосов и 32 думских мандата, одержав принципиальную победу над кон-курентами из
«Яблока». Вскоре после выборов СПС был преобразован в партию, обретя, хотя и не
без проблем, единую организационную структуру.
В Думе третьего созыва СПС выступал в роли полуоппозиции. Однако его положение
было куда менее выигрышным, чем у ДВР в 1994 – 1995 годах: новая правящая группа
лишь тактически нуждалась в союзе с либералами, и влияние последних оказалось
весьма ограниченным. Хотя СПС после некоторых колебаний поддержал Путина на
президентских выборах 2000 года, лишь немногие его представители были
вознаграждены правительственными постами, да и те вскоре дистанцировались от
бывших соратников по партии. Идейные союзники правых в правительстве все больше
склонялись в пользу «Единой России». Хотя точка зрения либералов по наиболее
важным вопросам далеко не всегда совпадала с мнением правящей группы, критике с их
стороны подвергались лишь отдельные аспекты правительственного курса. При этом СПС
с одобрением принял многие антидемократические шаги Кремля, в т.ч. силовую смену
руководства НТВ и запрет на проведение референдумов в предвыборный период. Но
лояльность Кремлю и благоприятный социаально-экономический контекст принесли СПС
не столь уж большие дивиденды – львиная их доля досталась «партии власти».
В 2001 2002 годах СПС предпринял несколько попыток нейтрализовать демократов из
«Яблока». Та же стратегия преобладала и на парламентских выборах 2003 года, когда
либералы вели борьбу не столько за голоса изби-рателей, сколько за устранение
«яблочных» конкурентов (последние отвечали им тем же, что подрывало позиции обоих
участников конфликта). Негативно отразилась на СПС и атака Кремля на крупный
бизнес, предпри-нятая в ходе кампании. Сочетание всех этих факторов привело к
тому, что показатели СПС оказались почти такими же, как у ДВР в 1995 году.
Неутешительные для партии результаты выборов незамедлительно повлекли за собой и
ее организационный коллапс. Часть партийных активис-тов заявила о своей оппозиции
курсу Кремля, тогда как возглавляемо А.Чубайсом крыло осталось лояльным правящей
группе. Будучи не в состоя-нии выработать единое отношение к президентским выборам
2004 года, СПС предоставил своим сторонникам свободу рук при голосовании. Подавшая
в отставку сопредседатель СПС И.Хакамада неудачно баллатировалась как независимый
кандидат, после чего объявила о создании собственной партии «Свободная Россия».
Трудно сказать, сохранится ли СПС в нынешнем виде либо будет преобразован в
организационном и идейном отношении, но мож-но утверждать, что его стратегия
полуоппозиции потерпела неудачу.
2.5 Демократы
В отличие от либералов, демократическая оппозиция в лице «Яблока» с самого начала
заявляла о своем принципиальном характере, выступая с критикой не только
правительственного курса, но и политического режима в целом. Хотя возникновение
«Яблока» было вызвано специфическими обстоятельствами кризиса октября 1993 года,
ему удалось закрепиться в российской парламентской и электоральной политике.
Благодаря высокой партийной фрагментации Думы первого созыва демократы зачастую
могли влиять на принятие законов и использовать парламентскую трибуну для
артикуляции альтернатив. Это позволило блоку, созданному разочаровав-шимися в
курсе реформ политиками и партиями, унаследовать часть ресурсов демократического
движения и преобразоваться в полноценную партию, заметную как на федеральном
уровне, так и на региональном.
При парламентской системе такая партия относительно умеренной ориентации могла бы
стать привлекательным партнером по правительст-венной коалиции. В условиях же
российской «суперпрезидентской» системы коалиционные возможности «Яблока» были
ограничены. Вследствие громад-ной дистанции идеологий по право-левой шкале союз с
коммунистами мог носить лишь характер тактических соглашений по отдельным вопросам
на основе негативного консенсуса. В свою очередь, союз с правящей группой или с
полуоппозицией, настойчиво предлагавшийся партии в различные моменты, был чреват
поглощением ее более богатыми ресурсами партне-рами. В такой ситуации демократы
могли сохранить себя в качестве принципиальной оппозиции, лишь сделав ставку на
стратегию «ухода». «Яблоко» систематически заявляло об отказе «выбирать из двух
зол», выступая против поддержки кандидатуры Ельцина во втором туре президент-ских
выборов 1996 года, против принятия бюджетов страны в 1994 –1998 годах. Эти шаги не
могли повлиять на принятие властных решений, но они, как и иные правозащитные и
общедемократические инициативы партии, были призваны привлечь к ее позиции
общественное внимание. При этом «Яблоко» решительно противилось вхождению своих
представителей в состав правительства, и «Яблочники», назначенные на министерские
посты, покидали ряды партии. На фоне череды кризисов и фрагментации элит подобная
стратегия приносила некоторые краткосрочные дивиденды, но влекла за собой и
крупные издержки. Имидж «полуответственной» оппози-ции, неспособной претендовать
на участие в правительстве, препятствовал привлечению в ряды «Яблока» активистов
среднего звена и расширению его базы. Проще говоря, «Яблоко» не выглядело партией,
которая может хоть в какой-то мере реализовать собственную программу.
Понимая тупиковость такой позиции, лидеры попытались переломить ситуацию, хотя их
действия не всегда были последовательными. Накануне думских выборов 1999 года
состав партийного руководства был обновлен, а в партийный список включены
статусные политики с управленческим опытом (например, бывший премьер-министр
С.Степашин, министр по делам национальностей В.Михайлов). Но взрывы жилых домов
осенью 1999 года и начало второй Чеченской войны усилили внутренние разногласия в
руководстве «Яблока», а заявление Г.Явлинского о необходимости перегово-ров с
лидерами Чечни вызвало всеобщую критику, в первую очередь – со стороны
конкурентов-либералов. Неудачный исход думских выборов 1999 года (17 мест в нижней
палате против 45 в 1995 году) и последующей президентской кампании Явлинского
продемонстрировал иллюзорность перспектив партии. В 2000 – 2001 годах «Яблоко»
вступило в полосу кризи-са: его ряды покинули несколько известных думских деятелей
и региональ-ных активистов, партия потеряла поддержку ведущих спонсоров и после
силовой смены руководства НТВ весной 2001 года оказалась почти отрезана от
общенациональных каналов СМИ.
В сложившихся обстоятельствах «Яблоко» попыталось сменить страте-гию, сделав
ставку на «лояльность» правящей группе. В Думе третьего созыва оно ограничивалось
критикой отдельных аспектов правительствен-ного курса, по большей части
поддерживая инициативы Кремля и заметно смягчив позиции по отношению к Президенту
и политическому режиму в целом. Казалось бы, эти шаги должны были смягчить
последствия кризиса в партии, тем более что благодаря спонсорству со стороны
компании «Юкос» ее финансовое положение заметно укрепилось. Но, покинув нишу
принци-пиальной оппозиции, демократы не имели шансов закрепиться и в качестве
полуоппозиции. Во-первых, эта ниша была уже занята, во-вторых, правящая группа
нуждалась в них еще меньше, чем в либералах, в-третьих, к тому времени «Яблоко»
уже не могло ни влиять на принятие решений, ни привле-кать к себе общественное
внимание. Поэтому предвыборная стратегия партии свелась к бесплодным консультациям
с Кремлем, а разразившийся в разгар кампании кризис вокруг «дела «Юкоса»» и ареста
М.Ходорковского нанес «Яблоку» последний удар. Провал партии на думских выборах
2003 года оказался закономерным следствием этих событий, хотя сами «яблочники» не
без оснований указывали на несправедливый характер выборов, на злоупотребление
властей.
Дальнейший ход событий – отказ от участия в президентских выборах 2004 года,
назначение ряда «яблочников» на правительственные посты, неудачи на региональных
выборах – говорит о том, что возможности «Ябло-ка» в его нынешнем виде исчерпаны.
Возвращение демократов на путь принципиальной оппозиции, вероятно, поможет
сохранить партию, но вряд ли ее потенциал окажется достаточным для
самостоятельного выживания в качестве значимой части российской политики.
Заключение
Крушение российской оппозиции в 2003 – 2004 годах вызвало не только критическую
рефлексию. Его следствием стали и некоторые организацион-ные усилия по
формированию новой оппозиции из «остатков» либералов и демократов (например,
создание «Комитета 2008»), а также попытки коопе-рации между коммунистами и
демократами при проведении отдельных акций протеста. Дальнейшее нарастание
антидемократических тенденций в рос-сийской политике может даже стимулировать
объединение всех этих сегментов оппозиции по принципу негативного консенсуса,
подобно тому, как в начале 1990-х годов российское политическое общество
объединялось против господства КПСС. Тем не менее, исходя из представленного выше
анализа, приходится констатировать, что перспективы оппозиции зависят не столько
от ее собственных действий, сколько от набора внешних условий, которые задают
структуру политических возможностей. На сегодняшний день структура таких
возможностей очевидно неблагоприятна для всех типов оппозиции.
Наибольшие шансы на успех имеют не наследники либералов, демократов или даже
коммунистов, а полулояльная или нелояльная принци-пиальная оппозиция. Попытки
Кремля создать «управляемую» полуоппози-цию либо на основе блока «Родина», либо
путем разделения «Единой Рос-сии» на лево- и правоцентристское крыло призваны
ослабить подобную угрозу.
Шансы на успех лояльной оппозиции связаны с изменением структуры по-литических
возможностей, аналогичным имевшему место на рубеже 1980-х – 1990-х годов. Впрочем,
вероятность благоприятных для оппозиции институ-циональных изменений в стране
невелика – перспективы трансформации «суперпрезидентской» системы в парламентскую
выглядят сомнительными, а в этих условиях эффект других реформ (в частности,
обсуждаемого пере-хода от смешанной избирательной системы к пропорциональной)
будет незначительным. Зато нельзя исключить перспективу нового раскола элит и
обретения оппозицией влиятельных союзников в элите.
Такая перспектива выглядит реальной, если иметь в виду, что снижение
дифференциации и повышение интеграции российских элит в начале 2000-х годов были
обусловлены отнюдь не общностью их целей и установок. «Навя-занный консенсус» стал
результатом селективного применения Кремлем санкций по отношению к одним сегментам
элит и столь же селективной кооптации им других сегментов. Но равновесие элитной
структуры по принципу «картеля страха» может быть устойчивым лишь при наличии
ресурсов, обеспечивающих обмен лояльности на сохранение статус-кво. Мобилизацию
ресурсов, необходимых для консолидации элит, можно обеспечить с помощью
политических институтов. Именно в этом русле следует рассматривать попытки
создания организационного механизма преемственности элит в России через
формирование монопольной «партии власти». Как показывает история, такого рода
консолидация элит способна преодолеть угрозу дестабилизации режима, а значит – на
долгие годы забыть о политической оппозиции. Судя по всему, подобный сценарий
сегодня является самым привлекательным для правящей группы. Однако далеко не все,
что хорошо для Кремля, столь же хорошо для будущего России.
Библиографический список
1. Сергеев С.А. Политическая оппозиция и оппозиционность: опыт осмысления понятий
// Социально-гуманитарные знания. 2004 - №3.
2. Гельман В.Я. Политическая оппозиция в России: вымирающий вид? // Полис.
2004-№4.
|
