Винсент Ван Гог - Искусство и культура - Скачать бесплатно
Министерство образования
Средняя школа №9
Р Е Ф Е Р А Т
по М Х К
Тема: Жизнь и Творчество Ван Гога
Выполнила: Ученица
11Г класса
Туманова Е.Е.
Проверила:
Преподаватель
Чеканова Г.В.
Хабаровск, 2000
Винсент Ван Гог
Иногда в
искусстве
можно создать
ложь
более
правдивую, чем
буквальная
правда…
Оноре Домье
Я пытался
выразить
неистовые
человеческие
страсти красным
и зеленым…
Винсент Ван Гог
[pic]
Автопортрет перед Мольбертом 1888 г.
План
Великий Голландский художник ……… стр.4.
1. Жизнь и творчество во Франции ……… стр.6.
2. Новый период творчества – городок Прованса ……… стр.6.
3. Ван Гог портретист ………
стр.9.
4. Человеческая душа…, а не соборы ……… стр.12.
5. Ван Гог постимпессионист ……… стр.13.
6. Яркие краски Ван Гога ………
стр.16.
7. Жизнь за работу
……… стр.18.
1. Великий Голландский художник
Винсент Ван Гог, так же как и Рембрандт, был голландец. Вот первый
внешний факт, случайность биографии, который, однако, сразу приобретает не
случайное значение и дает нам в руки ключ к дверям его жизни. Еще Ипполит
Тэн, а за ним и другие социологи указывали на причинную зависимость
искусства от окружающей материальной среды. Но в их несколько механическое
объяснение искусства должна быть внесена одна поправка: не всегда причинная
связь между человеческим духом и внешней средой бывает прямой — иногда она
бывает обратной. Есть гениальные художники, которые воплощают веления
своего времени и своего народа,— таковы были мастера Греции и Ренессанса;
но есть и другие гении, которые могут быть поняты лишь как отрицатели
данной среды. Их жизнь и творчество вытекают из данной среды в том смысле,
что являются реакцией против нее. Таким протестом против здравого смысла
своего времени было появление Рембрандта, особенно вторая половина его
творчества, начиная с "Ночного дозора", когда выросла пропасть между ним и
его заказчиками-бюргерами. Таким же олицетворенным протестом против
филистерского духа Голландии является жизнь и творчество Ван Гога.
Для импрессионистов одним из главных объектов отображения являлся
человек. Его образ интерпретировался таким образом, что он утверждал себя в
борьбе с окружающей его средой и самим собой мучительно, тяжело, напрягая
до предела свои внутренние силы. Эта сторона в искусстве
постимпрессионистов лучше всего видна в творчестве Винсента Ван Гога.
Винсент Ван Гог (1853 - 1890) считается великим голландским художником,
который оказал очень сильное влияние на импрессионизм в искусстве. Его
произведения, созданные в десятилетний период, поражают своим цветом,
небрежностью и шероховатостью мазка, образами измученного страданиями
душевнобольного, который покончил жизнь самоубийством.
Винсент Ван Гог родился в 1853 году в Голландии. Его назвали в честь
умершего брата, родившегося за год до него в тот же самый день. Поэтому ему
всегда казалось, что он заменяет кого-то другого. Робость, застенчивость,
слишком чувствительная натура отдалила его от его одноклассников, и
единственным другом для него стал его старший брат Тео, с которым ещё в
детстве они поклялись не расставаться. Винсенту было 27, когда он наконец
понял, что жаждет стать художником. "Не могу выразить, как я счастлив, что
снова стал рисовать. Я часто думал об этом, но считал, что рисование выше
моих возможностей". Так Винсент писал брату.
Практически Ван Гог был самоучкой, хотя и пользовался советами А.
Мауве. Но в ещё большей мере, чем рекомендации современного голландского
живописца, в формировании Ван Гога сыграло знакомство с произведениями и
репродукциями Рембрандта, Делакура, Домье и Милле. Саму живопись, к которой
он обратился, перепробовав разные профессии (продавец в салоне, учитель,
проповедник), он понимал как нечто, несущее народу уже не слово проповеди,
а художественный образ.
Одна из известных картин Ван Гога - “Едоки картофеля”.
[pic]
“Едоки картофеля”,1885 г.
В тёмном мрачном помещении сидят за столом пять человек: двое мужчин,
две женщины и видимая со спины девочка. Свисающая сверху керосиновая лампа
освещает худые, усталые лица и большие натруженные руки. Скудная трапеза
крестьян - тарелка с вареным картофелем и жидкий кофе. В образах людей
сочетается монументальное величие и сострадание, живущее в широко открытых
глазах, напряженно вздёрнутых треугольниках бровей, морщинах, ясно читаемых
даже на молодых лицах.
2. Жизнь и творчество во Франции
В 1886 году Винсент приезжает в Париж и отныне никогда уже больше не
возвращается на родину... Голландец по национальности Ван Гог приехал во
Францию сложившимся художником, изображавшим людей и природу своей родины.
Приезд в Париж вносит в творчество Ван Гога существенные коррективы, не
меняя его основной сути. Художник по-прежнему исполнен сочувствия и любви к
маленькому человеку, но этот человек уже иной - житель французской столицы,
сам художник.
Изменение стиля Ван Гога в известной мере было продиктовано изменением
его мировоззренческой позиции. В самом общем виде его взгляд на мир в то
время можно считать более радостным, светлым, чем в Голландии. Эта сторона
его творчества особенно хорошо раскрывается в пейзажах и натюрмортах. Став
страстным приверженцем пленэра, он бродит по Парижу, изображает уголки
Монмартра, берега и мосты Сены, народные театры и чувствует себя настоящим
французом. “Мы трудимся, все вместе над французским Возрождением — здесь я
как бы на родине”,— пишет Ван Гог. И действительно, отныне его творчество
принадлежит Франции и человечеству; он становится соратником
импрессионистов, разделяет их невзгоды, содействует их успеху...
Но пламенной натуре Ван Гога чужда была серединность; во всем, за что
он ни брался, он шел до конца. Искание света и воздуха, увлечение техникой
Сера (дивизионизмом) не могли не зажечь в нем желания бросить серый Париж и
уехать на юг. Ему стало тесно в столице, и юг рисуется ему той обетованной
землей, где только и можно «отныне организовать ателье будущего», где
только и может развернуться талант художника. И вот в 1888 году он
переселяется в Арль, городок Прованса.
3. Новый период творчества – городок Прованса.
Здесь начинается новый период творчества Ван Гога. Первое впечатление
не обмануло его. Прованс показался ему “по своей радостной мере красок
страной столь же прекрасной, как Япония”, и он жалеет только о том, что не
попал сюда в молодости... “Радостная игра красок” — как неожиданны эти
слова на языке Ван Гога, недавнего аскета,— в них вылилось все его новое
отношение к миру, отношение живописца. Новое и вместе с тем старое, ибо
природу любил он еще с детства. Но в Голландии он любил лишь ее тихую
грусть, здесь же, среди южного великолепия, он впервые залюбовался яркостью
красок, ярью солнца. Здесь впервые почувствовал он, что не может не быть
различия между ним и его великим учителем, Рембрандтом. “Рембрандт писал
светотенью, мы пишем красками”,— говорит он в одном письме, формулируя этот
переворот, происшедший с ним на юге. Рембрандт видел в мире, прежде всего
контраст света и тени, для Ван Гога мир — прежде всего праздник цвета, игра
красок.
Техника живописи вообще играет в нашу эпоху гораздо, большую роль,
нежели раньше. Когда мы смотрим на картину старого мастера, мы, в сущности,
забываем о технике, о манере мазка — до такой степени уравновешены в ней
форма и содержание, чувство и интеллект, объективное и субъективное. Но —
увы! - современный человек далек от этого классического равновесия духа, и
вот почему в современной картине мы, прежде всего, замечаем субъективный
подход художника к тому или иному объекту. А техника, по справедливому
замечанию Пюви де Шаванна, и есть не что иное, как темперамент художника,
степень интенсивности его мировосприятия. Есть художники-реалисты, которые
с такой покорной пассивностью воспринимают мир что, мы забываем об их
человеческой личности и только говорим: “Как живо написан этот самовар или
красный комод — он совсем как настоящий”. Но есть и другие художники, с
неуемной и непокорной душой, которые не могут скрыть за материей
изображаемого предмета самого темпа своего переживания. Смотря на их
картину, мы видим, прежде всего, не то, что изображено, а то, как
изображено, мы как бы соучаствуем в самом процессе их творчества, волнуемся
и спешим вместе с ними. У таких художников-индивидуалистов техника занимает
огромное место, но вместе с тем она уже перестает быть техникой в обычном
смысле этого слова, т. е. чем-то внешним и ремесленным.
Именно таков Ван Гог. “Упорядоченный мазок” ему кажется “столь же
невозможным, как фехтование при штурме”. Он поистине импрессионист, в самом
глубоком смысле этого слова, импрессионист больше, чем все остальные, кого
мы привыкли так называть, ибо он меняет свою технику по несколько раз даже
в пределах одной и той же картины, согласно каждому данному впечатлению.
Каждый предмет впечатляет его по-разному, и каждый раз иначе вибрируют
струны его души, а рука торопится записать эти внутренние ноты. Он работает
то кистью то ножом то, жидко прописывая то, густо лепя красками, бросая
мазки то вдоль то поперек. Он работает всегда сразу, по первому
впечатлению, в каком-то мгновенном экстазе, и кажется, что картина
вырывается из-под его кисти, как крик восторга перед природой или жалости к
человеку. В самом темпе его мазков всегда ощущаешь ритмическое нарастание
или понижение этого крика, чувствуешь горение его души.
Сам вечно кипучий, неуемный, он видит в мире, прежде всего, вечно
действенное начало. Его мир в неустанном круговороте, росте, становлении.
Он воспринимает предметы не как тела, но как явления. Это не значит, что он
изображает какой-нибудь один, на лету схваченный миг природы, подобно Клоду
Моне. Нет, он изображает не один миг, но непрерывность мигов, лейтмотив
каждого предмета — динамическое его бытие. Вот почему каждый его этюд с
натуры превосходит случайное наблюдение, поднимаясь до созерцания
абстрактного, до зрелища космического. Он художник мировых ритмов. Он пишет
не данный эффект заходящего солнца, но то, как солнце заходит вообще,
посылая стрелы лучей, разбегающихся окрест по полотну, или как оно
возникает из золотого тумана, сгущающегося концентрическими кругами.
Он изображал не эффект дерева, случайно согбенного ветром, но самый
рост дерева из земли, рост веток из дерева. Его кипарисы кажутся
готическими храмами, рвущимися к небу стрельчатыми видениями. Скорченные от
южного жара, они возносятся, извиваясь, словно сами огромные взвихренные
языки зеленого пламени, а если это кусты — они горят на земле, как костры.
Его горные кряжи действительно изгибаются, точно образуясь на наших глазах
из первоначального геологического хаоса... Его дороги, грядки и борозды
полей действительно убегают вдаль, и его мазки действительно стелются, как
ковер травы, или уходят вверх по холмам. Все это, звучащее лишь словесным
оборотом у нас с вами, живет, и движется, и уходит у Ван Гога. И его
космос, его пейзажи охвачены вечным пожаром, как и он сам, и как дым
клубятся в них облака.
4. Ван Гог портретист.
Динамическая манера Ван Гога выясняется еще нагляднее в его
изумительных рисунках, сделанных пером из тростника, которые он набрасывал
с японской виртуозностью и щедро рассыпал в своих письмах, иллюстрируя
мысли. Он хотел так же быстро рисовать, как писал, и действительно, в этих
штрихах и точках автограф его гения. Я не знаю ни одного из графиков
современности, который обладал бы такой уверенностью линии, такой силой
внушения, таким лаконизмом рисунка. Его наброски пером — какие-то
пульсограммы мира, графические символы мировой жизни. Вот дерево, убегающее
ввысь завитками линий, нот стога, образующиеся из спиралей, и трава,
растущая вертикально, и крыши, уходящие черепицами вверх, или
разлохмаченные ветки, растущие туда и сюда...
Вот портрет почтальона из Арля. Как самодовольно расчесаны штрихами его
баки, как радостно светятся на фоне обойные цветочки!
[pic]
«Портрет почтальона из Арли», 1889 г.
В одном из писем Ван Гог пишет о нем, что этот господин очень доволен
и горд, так как он только что стал счастливым отцом.
Вот «Berceuse» — рыбацкая нянька, которую, по рыбацким поверьям, часто
видишь в ночи перед лодкой, в час непогоды,— она веселит тогда сказками.
[pic]
«Рыбацкая нянька»,1888 г.
И действительно, как много крепких сказок, грубых и ярких, должна
знать эта женщина сказок, подобных этим лубочным расцветающим узорам на
фоне! Эту картину Ван Гог собирался отдать в Сен-Мари — приют для
моряков...
А вот и опять нечто противоположное: автопортрет самого Ван Гога, мазки
которого подобны обнажившимся нервам. Здесь уже не внешнее сходство, не
маска лица, но сама напряженная и вскрытая душа...
[pic]
«Автопортрет», сентябрь 1889 г.
Но еще большим фактом выразительности у Ван Гога, нежели его техника,
является колорит. Он выявляет характерное в человеке не только утрировкой
рисунка, но и символикой красок. “Я хочу сделать портрет моего друга,
художника, которому грезятся чудные сны,— пишет он в письме к брату.— Я
хотел бы вложить в этот портрет всю мою любовь к нему и совершенно
произвольно выбираю краски. Я утрирую светлый тон его волос до степени
оранжевого цвета. Затем, в виде фона, вместо того чтобы изобразить
банальную стену убогой квартиры, я напишу бесконечность,— самый интенсивный
синий тон, какой только имеется на моей палитре. Благодаря этой комбинации
золотистая голова на синем фоне будет казаться звездой в глубокой синеве
неба.
Точно так же поступаю я, и в портрете крестьянина, представляя себе
этого человека при полуденном солнце, в разгар жатвы. Отсюда эти оранжевые
отблески, сверкающие как раскаленное железо; отсюда этот тон старого
золота, горящего в потемках... Ах, мой милый, многие увидят в этом
преувеличении карикатуру, но что мне до этого! ”
Таким образом, в противоположность большинству портретистов, которые
думают, что сходство исчерпывается лицом, краски фона были для Ван Гога не
случайным украшением, но таким же фактором выразительности, как и рисунок.
Его “Рыбацкая нянька” вся написана звучными лубочно-цветистыми колерами.
Одна из его арлезианок, наверно злостная провинциальная сплетница,
выдержана в черно-синем, как воронье крыло, и поэтому еще более похожа на
каркающую птицу. Так каждый цвет имел в глазах Ван Гога свой определенно-
лаконичный смысл, был для него символом душевного переживания, вызывал у
него аналогии. Он не только любил много красочность мира, но и читал в ней
слова целого тайного языка.
Но из всех красок-слов его больше всего чаровали две: желтая и синяя.
Желтая мажорная гамма, от нежно-лимонной и до, звонко-оранжевой, была для
него символом солнца, ржаного колоса, благовестом христианской любви. Он
любил ее.
5. Человеческая душа…, а не соборы.
Обратимся к Ван Гогу: “Я предпочитаю писать глаза людей, а не соборы…
человеческая душа, пусть даже душа несчастного нищего или уличной девчонки,
на мой взгляд, гораздо интереснее”. “Кто пишет крестьянскую жизнь, лучше
выдержат испытанием временем, чем изготовители написанных в Париже
кардинальных приемов и гаремов”. “Я останусь самим собой, и даже в сырых
произведениях буду говорить строгие, грубые, но правдивые вещи”. “Рабочий
против буржуя – это так не хорошо обоснованно, как сто лет назад третье
сословие против остальных двух”.
Мог ли человек, который в этих и в тысяче подобных высказываний так
объяснил смысл жизни и искусства, рассчитывать на успех у “сильных мира
сего? ”. Буржуазная среда исторгала Ван Гога. Против неприятия у Ван Гога
было единственное оружие – уверенность в правильности избранного пути и
работа. “Искусство – это борьба… лучше ничего не делать, чем выражать себя
слабо”. “Надо работать, как несколько негров”. Даже полуголодное
существование у него обращено в стимул к творчеству: “В суровых испытаниях
нищеты учишься смотреть на вещи совсем другими глазами”.
Буржуазная публика не прощает новаторства, а Ван Гог был новатором в
самом прямом и подлинном смысле этого слова. Его прочтение возвышенного и
прекрасного шло через понимание внутренней сути предметов и явлений: от,
ничтожных как рваные башмаки, до сокрушительных космических ураганов.
Умение подать эти, казалось бы, несопоставимые величины в одинаково
огромном художественном масштабе поставило Ван Гога не только вне
официальной эстетической концепции художников академического направления,
но и заставило его выйти за рамки импрессионистической живописи.
6. Ван Гог - постимпессионист.
В начале 20 в. слишком прямолинейное противопоставление искусства Ван
Гога (ровно как Сезанна, Гогена и Тулус - Лоттрека) импрессионистической
практики привело к созданию нового термина – “постимпрессионизм”.
Условность его очевидна. Взаимоотношения между двумя поколениями художников
были значительно сложнее и шире обычной полемики сменяющих друг друга
направления. При всей кажущейся несопоставимости произведений, созданных от
Ренессанса по импрессионизм включительно, европейская живопись основывалась
на системе, в основе которой лежал принцип “вижу-изображаю”.
В импрессионизме он достиг особенно полного развития, выразившегося в
удивительной естественности и многообразии фиксируемых художником
значительных впечатлениях. В бесконечной смене световых и воздушных нарядов
природы импрессионисты увидели прекрасный лик ее вечного обновления.
Но культ непосредственного впечатления таил в себе и нечто такое, что
сделало систему визуального восприятия жесткой и ограниченной. В
безудержной погоне за ускользающим и непослушным мгновением незаметно и сам
объект наблюдения переместился на второй план, вследствие чего
художественный образ в целом оказался непоправимо обедненным.
Постимпрессионисты и Ван Гог, в частности, предложили принципиально
иной метод, метод синтезирования наблюдений и знаний, анализ внутренней
структуры вещей и явлений, что открыло путь к укрупнению масштаба образов,
расширило познавательные возможности искусства. “Я вижу во всей природе,
например в деревьях, выражение и, так сказать, душу”. Эти слова - ключ к
прочтению Вангоговской трактовки художественного образа. В основе её лежит
слияние двух начал: первое из которых, относится ко всему что, связанно с
работой над натурой, а второе определяется творческим импульсом самого
художника, позволяющем ему видеть реальность в более ярком и преображенном
виде.
Однажды Ван Гог сравнил академическую живопись с разорительной
любовницей, которая “...леденит тебя, сосет твою кровь, превращает тебя в
камень ...Пошли эту любовницу ко всем чертям, - говорит он, - и без памяти
влюбись в свою настоящую возлюбленную - Даму Натуру или Реальность”. Эту
“Даму” он трогательно любил всю жизнь, отметая любое посягательство на свое
чувство. Гоген, призывавший его к работе по воображению, попусту терпел
время. Никакая сила не могла заставить Ван
|
