Антреприза Дягилева - Искусство и культура - Скачать бесплатно
КУРСОВАЯ РАБОТА
ИСТОРИЯ ТЕАТРАЛЬНОГО ДЕЛА
ТЕМА: АНТРЕПРИЗА ДЯГИЛЕВА
СТУДЕНТА 3-ГО КУРСА ПРОДЮСЕРСКОГО Ф-ТА ТЕТЕРИНА О.
ПЕДАГОГ - ОРЛОВ Ю.М
КРУШЕНИЕ МОНОПОЛИИ ЗАРУБЕЖНЫХ СЦЕН.
РАБОТА ТЕАТРА ДЯГИЛЕВА НА РЫНОЧНЫХ УСЛОВИЯХ.
Когда Дягилев привез свою труппу танцоров в Париж, никто не мог
предсказать его успех. Впрочем, также никто не мог предугадать какие
произйодут события, которые два года спустя и создадут сезоны русского
балета. Создание такого вида предпринимательства во главе с легендарной
личностью не случайно. Дягилев и его балетная труппа стали логическим
ответом на тот рынок музыкальных искусств, который и создал отчасти сам
Дягилев. В период с 1909 по 1914 года его труппа стала неотъемливой частью
императорского театра, спонсируемого крестными отцами предпринимательства.
Но вместо государственного театра Дягилев предложил модель коммерческого,
чье сложное финансирование отвечало законам спроса и предложения.
В отличии от России, Запад приютил такую форму антрепризы и отвел ей особое
место в уже существующем рынке. И уже там Дягилев нашел импрессарио,
которые продвигали его сезоны, готовили постановки и привили интерес
общественности золотой оперной эпохи. Дягилевская антреприза стала самым
знаменательным событием той эпохи. Продюсер, издатель, талантливый
руководитель и основатель театра на Елисейских Полях, Gabriel Astruc стоял
на пересечении Парижа и международного музыкального мира. Он являлся важной
фигурой в мире недвижимости и развлечений. Его записи хранятся в нью-
йоркской публичной библиотеке, а также в национальных архивах в Париже. В
них отображен удивительный размах его деятельности, начиная с 1903 года,
когда его звезда зажглась в городе огней, и до 1913 года, когда она же
начала тухнуть от банкротства. Его друзьями были лучшие певцы, композиторы
и импрессарио того времени. Его музыкальные и театральные проекты стали
историческими. В 1907 году первая постановка во Франции "Саломея" Рихарда
Штрауса принесла невиданный успех Astruc'у. В "Саломее" участвовала
немецкая труппа, впрочем также как и сам композитор, который на протяжении
всей постановки принимал в ней непосредственное участие. С этой же
постановкой, спустя три года, он отправился в Метрополитан Опера, где и
устраивал фестивали в честь Моцарта, Бетховена и Берлиоза. В 1907 году
Аструк стал основателем и продюсером почти всех русских сезонов Сергея
Дягилева. Факт о том, что в период с 1905 по 1913 года динамичный продюсер
Аструк участвовал в каждой музыкальной постановки Парижа - является
преувеличением.
Несмотря на то, что сезон 1909 года стал артистическим триумфом, он
был и финансовым бедствием. Кассовые сборы, учитывая даже весомую помощь
русских меценатов, не смогли покрыть разницу между доходами и расходами. В
результате таких частых финансовых неудач, Дягилев задолжал Аструку 86
тысяч французских франков. Чем крепче стоял Дягилев, тем больше ему
оказывалась помощь. Ярким примером этого факта стала помощь одного
французского предпринимателя, который подарил Дягилеву 10 тысяч франков.
Менее альтруистическая сделка, которую совершил Аструк, показала, что
помимо денег у этого продюсера было еще кое-что корыстное на уме. Он помог
Дягилеву заключить контракт с директором опреного театра в Монте Карло
Раулом Ганзбургом (Raoul Gunsbourg). Стоимость контракта между Ганзбургом и
Дягилевым оценивалась в 20 тысяч франков. По условиям контракта Дягилев
должен был продать костюмы своей труппы. Благодаря такой купли, Ганзбург
смог поставить свою версию "Ивана Грозного". Эта сделка полностью спасла
Дягилева от банкротства. А также она сыграла на руку Аструку.
Однако Аструк столкнулся с непредвиденной проблемой - он исчерпал все
возможные пути, которые могли бы помочь ему заработать на успехе Дягилева.
Поэтому Аструк начал интенсивно искать новые возможности. Естестевенно его
первым шагом было то, что по окончании сезона 1909 года он отвел себе место
эксклюзивного представителя русского балета на Западе. В течение сезона
1909 года Аструк старался найти подход к положению русского театрала. 2
августа 1909 года он написал Матильде Кшессинской, у которой с Дягилевым
были натянутые отношения, спрашивая о возможности ее визита. Аструк
попросил актрису приехать в Париж и оценить результаты завершившегося
сезона. Также Аструк написал Матильде: "Я узнал, что господин Дягилев
договорился о проведении в следующем году спектаклей в Парис Опера. Знаете
ли вы что-нибудь об этом и интересует ли вас это событие?”
В случае, если русские будут играть в Парижской Опере в те же самые
вечера, когда в театре "Chatelet" должны проходить гастроли Метрополитан
Опера, Дягилев ставит под серьезный удар планы Аструка - спродюсировать
важнейшее событие сезона 1910 года. "Меня беспокоит одна маленькая деталь",
- написал Аструк в бешенстве Эмилю Эноку (Emile Enock). "У русского, с
которым в прошлом году я вел бизнес, хватило смелости вернуться в Париж в
этом году и составить мне конкуренцию". К концу осени Аструк поставил перед
собой задачу - дискредитировать Дягилева перед потенциальными спонсорами
сезона 1910 года, а также постарался закрыть эксклюзивный доступ Дягилева к
танцорам сцены Императорской сцены. В середине ноября он связался с
герцогом Андреем, любовником Кшессинской, который являлся заклятым врагом
Дягилева и его антрепризы. Так же Аструк написал Барону Фрэдэрику, у
которого он попросил подтверждающие документы о фактах деятельности
Дягилева во время предыдущих сезонов. В них было четко отображены все
неудачи Дягилева, которые были прощены ему благодаря доброму имени
администрации императорских театров. В конец всему Аструк посоветовал
министру императорского суда отобрать свое "официальное разрешение" у
"непрофессионального импрессарио, чья деятельность в Париже,
дискредитировала императорский театр, и была провалена". В желании
покончить с конкуренцией молодого таланта, мешавшего Аструку заниматься
своей предпринимательской деятельностью, жестокость Аструка не знала
границ.
В то же время Аструк находился в переписке с санкт-петербургским
импрессарио о гастролях альтернативной дягилевской балетной труппы летом
1910 г. Контактом Аструка в Питере был Борис Шидловский, балетный критик
одной газеты северной Пальмиры Также Борис был мужем Юлии Седовой, примы
императорского театра, с которой в 1909 году Дягилев не смог заключить
контракт. Рассчитывая на кампанию по дискредитации Дягилева в российской
прессе, сделанной специально, чтобы Дягилев не смог собрать нужное
количество денег для сезона 1910 года, Шидловский также предложил
организовать труппу, под руководством Седовой и партнером Павловой Адольфом
Болном (чьи амбиции быть и хореографом, и танцором полностью не устраивали
Дягилева). В состав новой труппы должны были войти "недовольные своими
маленькими ролями у Дягилева актеры его труппы". Он предложил, что в
случае, если труппа будет участвовать в балетных танцах в опере, а также в
дивертисментах сезона Метрополитан Опера в Париже и в случае, если
антреприза Дягилева обанкротится, по крайней мере Шидловский на это
надеялся, то две труппы смогут объединиться и провести программы русского
балета в итальянской опере в театре "Chatelet". 24 декабря Дягилев
подписывает контракт на сумму в 100 тысяч французских франков с Парис
Опера. В середине февраля 1910 года, он, благодаря этой сделки, смог
полностью отдать долг Аструку и частично выкупил костюмы, проданные прошлым
летом Ганзбургу. Была также достигнута договоренность с Аструком заменить
готовящийся сезон русского балета на тот, который должен был пройти в
Метрополитан Опера. Также он отдал музыкальному обществу Аструка права на
проведение рекламной кампании приближающегося сезона. Планы Аструка
разрушить дягилевскую монополию рухнули. Несмотря на это стало ясно, что
русский балет к 1909 году стал целью многих импрессарио. Однако
договоренность о сотрудничеситве Дягилева с Аструком сделала антрепризу
русского продюсера еще сильнее.
Сезон 1910 года, проходивший в Парис Опера, показал иностранным
импрессарио устойчивость Дягилева. Имея в репертуаре семь балетов, он еще
раз доказал свой гений организатора. Помимо того, что Дягилев повторил
успех прошлого сезона, он также показал, что успешное развитие его сезонов
может идти даже без огромного количества кредиторов. Однако Аструк
предсказал, что доходы этого дягилевского сезона сократятся. Так и
произошло. Они упали более чем на сто тысяч франков. Если в прошлом сезоне
доходы составляли 522 000 франков, то уже в 1911 году доход составил 398
887 франков. Но несмотря на спад доходов, Дягилев сумел покрыть все расходы
сезона 1910 года. А сумма была не маленькая - 1 210 000 франков. Разница
между доходами и расходами была погашена, благодаря сезонам, проведенных в
Берлине и Брюсселе, которые проводились до заключения контракта с парижским
театром и спектаклям сыгранных за несколько недель до окончания контракта.
Также некоторая финансовая помощь пришла из России. Дягилеву помогали Савва
Морозов, М.А. Калашникова, Барон Дмитрий Ганзбург и Николай Безобразов.
"Друг министра по торговли" и Виктор Дандрэ под свои гарантии, брали в
кредит для Дягилева из русского Банка и Societe Mutuel Credit. А во Франции
графиня Шевини, графиня Беарн, а также Маркиз де Танай стали еще в
Петербурге "главными финансистами дягилевской антрепризы".
Несмотря на то количество меценатов, которые были у Дягилева,
экономические потребности его балета нужно было систематизировать.
На западном рынке, частная труппа, стремящаяся занять твердое место
на сцене императорского театра, может выжить только как антреприза, которая
занимается созданием многонациональных опер. Переговоры Дягилева с
менеджерами ведущих оперных театров в период апрель-декабрь 1910 года стали
основополагающими в создании Русских Балетных Сезонов. Их результатом стала
твердая финансовая почва для постоянной труппы. В конце июля и начале
августа были заключены выгодные контракты с Метрополитан Опера в Нью-Йорке
(директор Джулио Гатти-Касацца) Giulio Gatti-Casazza и с менеджером оперной
труппы театра Томаса Бичама в Лондоне (директор Томас Квинлан - Thomas
Quinlan). Через пять месяцев подобный контракт был заключен с Парадосси и
Кансели (Cansegli) из театра Колон в Буэнос-Айресе. Все эти три договора, в
которых Аструк играл роль посредника для Дягилева, и стали основой для
долгой работы в течение сезона 1911-1912 и 1912-1913 гг. Эти выгодные
контракты стали не просто гарантированной бронью на помещения театров всего
мира. Организации такого плана, как Метрополитан Опера, имеют огромное
влияние на музыкальное искусство всего мира. Как продюсеры, они знали
зрительские требования, а как театральные агенты - они замкнули на себе
цепочку выгодных концертных туров. Если театр Бичама являлся самым
престижнейшим музыкальным театром в Лондоне, а также примером для
английского музыкального мира, то такой оперный театр как Teatro Colon
устанавливал в Бразилии и регионе River Plate Южной Америке свои законы
развития музыкального искусства. Имея доступ к площадке Метрополитан Опера,
открывались двери не только ко всем театрам Америки, но и к "храмам"
искусства" Канады, Кубы и Мексики. Удачный старт независимой балетной
труппы Дягилева оставил за ней твердое место на мировом музыкальном рынке.
Несмотря на то, что многие условия конрактов пересматривались, они
могли гарантировать стабильность существования, а следовательно и создания
постоянной труппы. Осенью 1910 года Дягилев подписал первый контракт с
танцорами для своей труппы. Также в течение этого времени он получил
разрешение Клода Дебюсси на хореографическую адаптацию Prelude a l'apres
midi d'un faune", а также выкупил нотную пртитуру "Le Doeu Bleu" у Reynaldo
Hahn. В декабре, прежде, чем Дягилев представил Метрополитан, через
Аструка, превосходную и сформированную труппу. Нежинский начал делать
наброски к "L'apres-midi d'un faune".
За несколько лет до начала 1-ой мировой войны Дягилев гастролировал в
ведущих государственных оперных театрах Европы. Его труппа регулярно
выступала на сценах Парижа, Брюсселя, Берлина и Монте Карло, где начиная с
1911 года он остановился для проведения репетиционного периода - подготовки
к зимнему сезону. Учитывая полувековой опыт Италии в создании
балетмейстеров и артистов балета, в начале 1911 года в La Skala были
поставлены "Шехерезада" и "Клеопатра" с Фокиным и Идой Рубинштейн, которые
специально были приглашены для этих премьер. Спектакли стали показателем
быстрой интернационализации дягилевского репертуара. Несмотря даже на такие
прочные связи, владельцы многих театров не прикладывали особого усилия,
чтобы помочь труппе в постановках, тем самым они заранее ставили крест на
кассовых сборах со спектаклей. Зная вкус зрителя и всегда преподнося им
готовые к употреблению театральные блюда, зарубежные владельцы театров, без
особого энтузиазма относились к артистическим новациям Дягилева. У всех
этих театров, где гостил со своей труппой Дягилев, были свои коллективы,
которые несмотря на невысокий уровень, были выгодней своей постоянностью,
нежели редкие наезды гостей - новаторов. Нужно оценить успех Дягилева,
который успешно смог адаптировать свою труппу в сложных условиях
существующего рынка, развитого, благодаря импрессарио, которые работают по
другую сторону искусства, живущего на дотациях. Новички мира, правящего
традициями, такие как Gabriel Astruc и Sir Thomas Beecham, один сын
раввина, другой внук производителя запатентованных лекарств, или к примеру
Oscar Hammerstein и Max Rabinoff в США, оставили свой след, создавая
альтернативные организации, которые приспосабливались к желанию растущей
аудитории, увидеть что-то новое. Космополитичные во вкусах и взглядах, они
были антрепренерами, насыщенными религией высокой культуры, которые и нашли
в русских последователях (это является хорошим комплиментом русскому
инновационному мышлению) отображение самих себя, как людей, которые далеко
стоят от искусства, а также пути, как завоевать общественное и
профессиональное признание. В редком соединении богатства и актерства,
инновации (за исключением работ Нижинского) с определенным количеством
символизма и новое искусство, и традиционные русские сезоны проявили
попытки найти свою аудиторию и своих последователей.
Дягилевские отношения с этими независимыми бродягами музыкального
мира стали хорошим залогом убежденности в правильном выборе движения для
обеих сторон. Для импрессарио, вроде Аструка и Бичама, которые
продюсировали большинство дягилеских сезонов в столицах Франции и Англии,
гастроли труппы, которые показали возможность продюсерства в западных
оперных театрах, стали финансовой необходимостью. Бичам обнаружил к концу
1910 года, когда первые 12 месяцев его работы в Ковент Гардене над
поставновками закончились, что эти попытки "полное бедствие", несмотря даже
на хороший финансовый тыл (имеется ввиду состояние отца Бичама). "Теперь
для меня стало окончательно ясным, то о чем раньше я мог только
догадываться", - написал Бичам, имея за спиной многолетний опыт в области
продюсерства, - что без особой помощи государства или муниципалитета,
частная антреприза не может существовать на постоянной основе":
"Сезоны частного предпринимателя могут проходить, но они
обязательно приведут к убыткам. В случае, если вам надо устроить сезоны
певцов и так далее, это просто приведет к коммерческому краху, конечно,
если вы не мультимиллионер. Но современной истории не известен факт
существования мультимиллионера, действительно интересующегося
вложением в музыку".
Возможность выжить театру с постоянными сезонами не существет.
Доказательством такого тезиса Аструка, стало банкротство его замечательного
театра "Театра Елисейских Полей". Превосходный первый сезон с премьерами
французского и русского балета, включая премьеру Нижинского "Sacre du
printemps" и Иды Рубинштейн "La Pisanelle" стал последним. Имея 70 или 80
музыкантов в оркестре, и когда балет по своей красоте не уступает опере, а
на сцене множество танцоров, одетых в богатые костюмы, то цены просто
мешали спектаклю ставиться на обычных основах, за пределами дотаций.
Отсюда и следует, что у Дягилева всегда был готов репертуар, а труппу
он держал на контрактной основе (по найму). Эта форма работы была не всегда
справедливой, так как по этой схеме каждый последующий член труппы снимал
плоды работы своего предшественника. Думая только о своих гонорарах, актеры
порой не думали о возможном кассовом сборе, их не интересовала ситуация в
целом. Уникальность дягилевской антрепризы обошлась ее лидеру в течение
сезона 1911 года в 1000 фунтов стерлингов за один вечер. Этому можно было
не удивляться, так как Дягилев ставил с размахом. Известен даже случай,
когда в спектакле, посвященному коронации было использовано 100 постоянных
танцоров и 200 внештатных. Дягилев заключал сделки в предвоенном периоде,
в которых он сам определял сумму, которую он заплатит актерам, не взирая
даже на кассовые сборы, а в послевоенном с оплатой возникали сложности. Он
должен был платить своим актерам определенный процент со сборов, а также
гарантировать минимальную ставку за выступление. Также в предвоенную эпоху
за выступление в театре Бичама в Лондоне существовала плата 400 фунтов
стерлингов, а за выступление в театре Елисейских полей 24 000 французских
франков. Это цены 1913 года. Также как и опреные звезды с мировым именем, к
1900 году бороздили театральные подмостки всего мира, также и дягилевская
труппа путешествовала по театрам. Гастроли балетных звезд стали основным
звеном работы ведущих оперных продюсеров.
Гастролирование стало ценой, которую Дягилев платил за независимость.
Та структура балетных трупп, которая сложилась к 20 веку, не подходила для
государственного финансирования. Да и вообще в начале века государство не
интересовали антрепризы. Такое положение заняли балетные труппы в
результате своего развития, а не из-за каких-то эстетических причин. В
своем письме "Art Letter" Rech'у 25 июня 1911 года, Бенуа выделил труппу
для публики Санкт-Петербурга:
"Может ли кто-нибудь систематизировать условия развития
антрепризы Дягилева, условия развития независимой труппы? Известно, что
великие театры, получали славу, благодаря скитающимся актерам, и кстати,
к большому уважению специальной психологии таких актеров, их развитие во
многом зависит от таких актеров; такие труппы вынуждены учиться
скромности и следовательно понимать силу доходов. Но только уверенно стоя
на ногах, дягилевские сезоны могут продолжать идти вверх к вершине
совершенства, отрекаясь навсегда от случайных контрактов, разрыв с которыми
должен быть улажен. Когда у вас есть твердое расписание работы, вы всегда
имеете время, чтобы исправить некоторые неточности в работе, а если у
вас театр, подобие Дягилевскому, то у вас каждая минута на счету, простой
обходится вам в копеечку и у вас нет времени на дополнительные репетиции и
корректировку своей работы".
В интервью, опубликованном в газете Монтеэвидео "Эль Диа", Нижинский
говорил об эмоциональном состоянии человека, который постоянно
путешествует: “Безликие, унылые гостиницы, печальное ощущение от театра,
который впервые театральной глуши зажигает огонек путеводителя. Всегда в
спешке, мы живем, как скитающийся еврей, скиталец еврей, который
путешествует в спальном вагоне".
Ни Аструк, ни Бичам не ограничивали себя в организации гастролей
Дягилева. В 1912 году Дягилев стал работать с оркестром Бичама. Этот
оркестр после двух сезонов работы в Ковент Гардене, вместе с Дягилевым
заключил контракт в Берлинском театре Kroll Theatre. Для Бичама возможность
дебютировать в германской столице была выгодна, тем более если за
восстановление умирающего оркестра взялся Дягилев. В этом же году Бичам
увеличил Дягилеву оплату до 950 фунтов стерлингов. Теперь вместо
обыкновенной оплаты за выступление, Дягилев согласился получать 25% от
кассовых сборов. После того, как покрывались расходы на свет и рекламу,
оставшиеся положенная сумма выплачивалась Дягилеву. В 1913-1914 оба
импрессарио подтверждают свое согласие на постановку нескольких спектаклей
с использованием труппы Дягилева. Их договор был ориентирован на постановку
оперы. "Я был убежден, - писал Бичам в своих мемуарах, - те оперные
события, которые произошли в Лондоне, были результатом плодотворной работы
оригинальных продюсеров. Было невозможно повторить превзойденную
популярность русского балета, и существовала большая неуверенность в том,
что еще один вид музыкального искусства, в исполнении русских сможет помочь
решить проблему. Я ушел со своей должности из театра Ковент Гардена и
предложил Дягилеву обсудить вероятность визита труппы императорского
оперного театра из Петербурга. Театр должен был привезти певцов, хор,
костюмы, декорации и все за исключением оркестра. Для гастролей был
подготовлен театр Dury Lane. Таким образом в 1933 году я оказался на том же
сама посту, который должен был занять еще два года назад, в театре напротив
и привез в собой старую программу, предназначенную с самого начала для
Drury Lane".
Несмотря на то, что славу Дягилеву принесли русские балеты в
предвоенных сезонах, он был против того, чтобы балетное искусство
подыгрывало опере. Однако первый свой триумф и был обеспечен, благодаря
тому, что его балетная труппа выступала вместе с оперной, но уже год
спустя, Дягилев отказался делить заработанное с сетрой балета - оперой. В
1913-1914 годах опера стала занимать в репертуаре гораздо значительней
место, нежели даже чем в 1909 году, в год, который стал вершиной оперного
успеха. Учитывая экономическую неуверенность, феномен Дягилева заставил
импрессарио делать финансовые вливания в музыкальное искусство гораздо
больше.
Несмотря на то, что Бичам стал единственным организатором гастролей
русской оперы в Лондоне 1913 года, француз Аструк фактически оплатил все
счета. Постановка "Бориса Годунова" и премьера "Хованщины", ставшие
основными событиями в театральном мире Парижа, проходили в театре
Елисейских Полей. Аструк потратил на "землю русских царей" 700 000
французских франков. Одна одежда для бояр обошлась Аструку в 150 000
франков, что приблизило его к банкротству. Затем Аструк одолжил Дягилеву
все костюмы и декорации. Благодаря Бичаму премьера русских опер совпала с
русскими балетными сезонами в Королевском театре Drury Lane. Когда Аструк
объявил о своем банкротстве, Бичам купил обе постановки за 40 000 франков и
одновременно продал "Бориса Годунова" Парижской Опере. Торговля оперной
собственностью принесла всем доход, всем, за исключением того человека,
который оплатил все затраты на их производство.
Когда империя Аструка объявила о своей капитуляции, объявился Бичам,
который и взял продюсерский штурвал в свои руки. Приницательней нежели свой
французский конкурент, Бичам еще больше стал эксплуатировать дар Дягилева
для улучшения своего предпринимательского положения. В середине марта 1914
года Бичам одолжил Дягилеву некоторую сумму для начала нового сезона, также
Дягилев выкупил у Рихарда Штраусса, чьи оперы с успехом рекламировались
Бичамом, и у либреттиста Hugo von Hofmannsthal права на одноразовую
постановку "Legend of Joseph". Величина суммы (100 000 франков), а также
условия оплаты, которые предусматривали выплату выше указанной суммы за два
месяца до премьеры удовлетворяли Дягилева, а также интерес Бичама в
инвестировании в этот проект снова возрос. Спектакль "Legend of Joseph"
исчез из репертуара Дягилева так быстро, что даже не оставил следа,
единственно, что было оставлено это долг, с которым Дягилев никак не мог
расплатиться, в результате чего постановка "Legend of Joseph" cтала
собственностью Бичама. В результате долгих переговоров Дягилев смог
выторговать любопытные условия на постановку еще одной оперы. Дягилев
пообещал выкупить у Бичама к 28 маю 1914 года всю партитуру, декорации,
костюмы и все необходимое, чтобы опера "Иван Грозный" могла быть
поставлена. Эта купля осуществлялась вместе со своим партнером Бароном
Дмитрием Ганзбургом.
Сезон 1914 года, который проходил в театре Drury Lane, был открыт
спектаклем на музыку Штраусса "Der Rosenkavalier" и постановкой на музыку
Моцарта "Волшебная флейта", также Дягилев пообещал в течение этого сезона в
Лондоне поставить еще четыре спектакля. Одним из условий договора было то,
что Сергей Григорьев, работавший в предыдущем сезоне вместе с Бичаом, будет
также работать дирижером у Дягилева и помогать антрепренеру создавать
музыкальные шедевры. К зиме 1914 года начался подготовительный период к
постановкам "Ивана Грозного" Римского-Корсакова, а также "Майской ночи",
"Князя Игоря" Алексея Бородина, Стравинского " Le Rossignol", а также новой
редакции "Бориса Годунова". Подготовительные работы над всеми постановками
включали большие инвестиции меценатов. Но также репертуар Дягилева был
ослажнен некоторыми проблемами. Несмотря даже на дороговизну и престижность
"Legend of the Joseph", балетная партия в ней была слабой, работы Фокина
"Бабочки" и "Мидас" были не больше чем восстановление
|
