Возрождение России: социально-экономический портрет - Государство и право - Скачать бесплатно
Муниципальное общеобразовательное учреждение
«Средняя общеобразовательная школа № 12».
[pic]
Работу выполнила:
Ученица 11 «А» класса
Лебедянцева Дарья
Владимировна
Научный руководитель
Круглякова Татьяна
Анатольевна.
г. Дзержинск
2004 год
| |
Содержание.
1. Введение…………… …………………………………………………………… 3 стр.
Что значит термин-символ «возрождение» для России.
Основная часть:
2. Десять лет в исторической перспективе……………………………. 5 стр.
3. Духовные искания……………………………………………………………7 стр.
4. Цели и средства……………………………………………………………. 8 стр.
5. Узловые проблемы…………………………………………………………11 стр.
6. Ключевые проблемы……………………………………………………… 17стр.
7. Государство…………………………………………………………………18 стр.
8. Заключение…………………………………………………………………21 стр.
Не Россия вышла из истории, а история заблудилась в
тупиках и иссякла.
Список литературы…………………………………………………………25 стр.
«Прошлое России удивительно,
ее настоящее более чем великолепно,
что же касается будущего,
то оно выше всего, что может нарисовать
себе самое смелое воображение».
А.Х.Бенкендорф
1. Введение.
Что значит термин-символ «возрождение» для России.
Каждое крупное эпохальное изменение прочно связывается с презентирующим
его знаком или символом. Под этим знаком оно прочно входит в историю
общества. Начиная с середины 80-х годов ХХ в. в политических и
интеллектуальных сферах России усиленно ищется термин-символ для
обозначения разворачивающегося процесса ломки социальных структур. Таковых
было несколько. О термине «перестройка» говорилось слишком много, чтобы
воспроизводить сейчас связанные с ним идеологические аспекты. Обращает на
себя внимание другой термин — «возрождение».
Оставив в стороне политические нюансы темы, обратим внимание на одно
простое обстоятельство. «Возрождение означает восстановление, пусть и в
преображенном виде, определенной системы ценностей, восстановление
культурных общественных и иных форм жизни общества, придание
жизнедеятельной способности тем или иным институтам, разрушенным или
упраздненным в ходе исторических метаморфоз XX в»[1]. Целью развития
провозглашаются некоторые этапы или состояния общества, хронологически
оставленные им в прошлом, но по отношению, к которым действительное
состояние оценивается как регресс. В их выборе как ориентире и заключается
основная проблема. Что должно быть возрождено? Если имеют в виду прежние
политические формы жизни, то какие из них и на какой стадии их эволюции?
Если имеют в виду так называемые исконные формы организации общественной
жизни и социального сплочения, якобы адекватные национальной психологии и
культурно-исторической традиции России, то попадают в не менее
неопределенную ситуацию, когда пытаются их выявить. Сомнения такого рода
можно было бы продолжить и охватить ими аргументы всех «возрожденческих»
программ.
«То, что происходило с нашим обществом и культурой на протяжении уже трех
четвертей XX столетия — последние десять лет реформационных конвульсий лишь
фаза этой тотальной деструкции, — столь значительно и глубинно, что ныне мы
не в состоянии даже приблизительно выразить и определить эту
трансформацию»[2]. Мы — ее участники, и наши попытки интеллектуальной и
психологической рефлексии — это всего лишь специфический тип тропизма, т.е.
примитивнейшего реагирования, при котором всякого рода научные исследования
неизбежно становятся более или менее приемлемыми фикциями. Возможно, то,
что происходит в России, не соответствует основному известному смыслу,
вкладываемому в понятие кризиса. Мы еще не создали научный язык, пригодный
для объяснения всего того, чему мы являемся свидетелями. А, следовательно,
мы бесконечно далеки даже от аналитической фазы исследования и понимания
происходящего, хотя уже «разрабатываем» стратегии выхода из кризиса и
«возрождения».
Итак, Россия еще раз вступает в полосу модернизации. Насколько
сегодня она будет успешной – определит и ее дальнейшую судьбу. С одной
стороны, в нашей стране за последние десять лет образовались некоторые
необходимые, но все же недостаточные для успеха условия. С другой стороны,
ресурсы для модернизации значительно уменьшились по сравнению с 1985 годом.
Существенно отметить два момента. Первый момент заключается в том,
что «в модернизационных проектах для России даже ее горячими патриотами
всегда принимались модели или образцы, сформировавшиеся вне ее культурных
пределов, традиций, опыта и культурных ценностей, следовательно,
предусматривалась та или иная процедура навязывания, насильственного
воздействия»[3]. Не потому ли успех реформ такого рода напрямую зависел от
воли и эффективности центральной власти, рискнувшей проводить их. Второй
момент заключается в том, что обычно от России и ее общества требовалось
признание неэффективности, тупиковости, бесперспективности ее внутренних
естественно сложившихся тенденций жизни и развития, следовательно, и
необходимость их ликвидации.
«Свой шанс модернизации страны, существовавший благодаря нефтедолларам,
мы «проели» в 60-70 годах – расплатой стал кризис советской экономики,
упустили в 1985-1991 годах, потопив в дебатах о сроках и методах
реформирования – в результате чего получили распад СССР, значительный спад
производства и уровня жизни населения»[4]. В случае неудачной модернизации
сегодня – Россия в результате станет второразрядной страной, а возможно
превратится в несколько стран, имеющих в своем названии слово «Российская».
Лидеры мировой экономики уже несколько десятилетий решают
проблемы постиндустриального развития. А Россия всё ещё продолжает
барахтаться в тисках системного кризиса, поразившего её задолго до
завершения индустриализации. Время, отпущенное историей для выхода на
магистраль, ведущую к сокращению разрыва с экономическим авангардом,
сжимается, как шагреневая кожа. Ещё каких-нибудь 3-4 года и, кажется, можно
будет с этой мечтой расстаться. Последние надежды на вожделенное обновление
связаны с нынешней властью. Но чтобы эти надежды сбылись, необходимо
направить развитие страны в естественное русло, обусловленное реальными
потребностями общества. Конкретизировать задачи, определиться с их
иерархией, набраться терпения и, не теряя осмотрительности, настойчиво
двигаться к намеченной цели. Только так можно реализовать мечту о достойной
жизни и светлом будущем.
2000 год ознаменовался первой в истории новой России попыткой
определиться с перспективами развития. «По указанию президента разработана
стратегия на десять лет, которая уже трансформируется в конкретную
программу действий. Важнейшие задачи развития страны на краткосрочную
перспективу сформулированы в Послании президента Федеральному собранию.
Государство, наконец-то, признало свою ответственность за положение дел в
России»[5]. Важно и то, что экономическая и социальная политика, какие бы
вопросы она не вызвала, обретает необходимый стержень, на основе и вокруг
которого должна разворачиваться деятельность всех ветвей и уровней
государственной власти.
2. Десять лет в исторической перспективе.
По историческим меркам десять лет- срок небольшой. Радикально
изменить социально-экономическую ситуацию в стране за столь короткое время
невозможно. Для решения столь масштабной ситуации потребуется несколько
десятилетий. Но первое из этих десятилетий, безусловно, имеет ключевое
значение. От того, как оно сложится, зависит будущее страны. За это время
можно оздоровить социально-экономическую и политическую ситуацию и заложить
фундамент лучшего будущего.
Достаточно продуктивно использовать эти годы можно, лишь расставшись
с иллюзиями, гревшими наши души в период строительства «развитого
социализма», и с псевдоидеями, навеянными рыночной эйфорией. Необходимо
понять, что ключ к процветанию находится вовсе не там, где мы его до сих
пор искали. «Главное - избежать очередной ошибки при выборе стратегической
цели развития и путей продвижения к ней. Уяснить, что может обеспечить его
бесперебойность. Навести в стране элементарный порядок. Создать эффективный
хозяйственный механизм. Сформировать дееспособные экономические,
политические и административные структуры, гарантирующие исправную работу
этого механизма»[6].
Настоятельная потребность в тщательной предварительной проработке
всех этих вопросов обусловлена нынешним крайне бедственным положением
страны. Но это не говорит о том, что у нас уже не осталось шансов на
достойное место в мире. Небольшой и, судя по всему, последний шанс пока
сохраняется. Но если вновь упустить время, то и этот шанс будет
безвозвратно утерян.
«Чтобы не допустить новой фатальной ошибки, все правительственные
наработки следует вынести на суд широкий, прежде всего научной,
общественности для возможной их корректировки. Пренебрежение общественным
мнением, умолчания разного рода хитрости, как и «традиционная» пропаганда,
в корне противопоказаны»[7]. Слишком уж много подобного рода явлений было
на нашем веку. Нужен открытый и честный диалог с обществом, чтобы помочь
всем его слоям приобщиться к ценностям и особенностям рыночной демократии,
осознать необходимость изменения прежних порядков и традиций, правил,
породивших и отражающих эти порядки. Продолжение манипуляций сознанием
людей может лишь окончательно подорвать доверие к институту государства.
А без доверия никакие реформы шансов на успех не имеют.
Ни к одному обществу не проявлялось такое недоверие к возможностям его
естественного развития, как это делается в отношении России со стороны
отечественного либерализма. Таким образом, за возможные выгоды общество
всегда должно было приносить болезненную жертву своим настоящим и прошлым.
Неуспех преобразований обычно объяснялся тем, что само общество оказывалось
в чем-то недостойным образца, либо бесперспективным в смысле наличия
внутренних потенций к модернизационному вызову и тем самым обреченным на
позицию мирового аутсайдера и маргинала.
3. Духовные искания.
Духовная жизнь российского общества отмечена, помимо прочих не очень
привлекательных черт, несомненной тягой к мистическим темам. Ее сила и
широта распространения внушают серьезную озабоченность. На разные лады
слышатся приглашения задуматься о вечном, процветает визионерство и
профетический экстаз, причем там, где ставятся вполне житейские вопросы,
требующие минимума здравого смысла, практической серьезности и вполне
обычных способов решения. Потеряна вера в разум и надежды на него.
Мистифицирующий туман обволок сознание российского общества и парализует
нормальную осмысленную деятельность. Оспаривать этот вывод можно, но нельзя
не видеть и его оправданность. Откуда это пошло? Может ли русский человек
вырваться из заколдованного царства фантазий, несуразных мечтаний и надежд,
встать на твердую почву трезвого рассудка, отделаться от выспренности
суждений? Получить ответ на этот вопрос важно, прежде всего, потому, что за
подобной мистикой, как обычно бывает, обнаруживается весьма трезвый
политический расчет. Попробуем высказаться по этому поводу.
Начнем с простого наблюдения. Почти каждому человеку нашего общества,
склонному к размышлению, не нравится время, в котором он живет. «Ему
кажется, что большего беспредела и худшей неспособности, чем ныне, в
российской истории не было. Но этот суровый приговор нынешнему времени не
находит поддержки у наших предшественников, которые, оказывается, имели
похожие суждения на этот счет о своем времени»[8].
Порой складывается впечатление, что мы живем заколдованные
несуразным противоречием между тем, какова реальность, и тем, что мы о ней
знаем и думаем. «К ничтожному и преходящему относимся с крайней
серьезностью, как к чему-то окончательному и решающему, к серьезным вещам —
спустя рукава. Трагически — к тому, что должно делаться просто и
естественно; беззаботно — к священным ценностям и самим основам жизни.
Иллюзии, химеры, надуманные условности воспринимаем как нечто
фундаментальнейшее, а насущную действительность считаем докучливо-тягостной
обузой, от которой стремимся уйти или превратить в не очень серьезную игру.
Таков характер нашей обыденной психологии»[9]. Поэтому-то в нашем понимании
социальных проблем присутствуют странные сдвиги в сторону от нормальных
умозаключений. Мы томимся в ожидании лучших времен, живем надеждами на
грядущие свершения, полагаем, что нежданно сбудутся наши самые
фантастические чаяния, а на деле оказывается, что мы в этих мечтаниях как-
то проглядели свои лучшие дни, они нами уже прожиты и давно остались далеко
позади, не внеся ничего существенного в наше бытие. «Пожалуй, самая
примечательная черта нашей общественной психики сказывается в том, что в
ней одновременно уживаются ностальгия по прошлому с маниакальной верой, что
в будущем все как-то образуется и все обратиться к лучшему, стоит только
подождать»[10]. А прошлое хорошо тем, что оно, кажется нам, бессильно
причинить вред, оно не опасно, и мы можем распорядиться им, не боясь
возмездия. И вот мы его неутомимо переворачиваем, рвем, как попало, кроим и
сшиваем, всякий раз получая свою правду. Но учиться на ней мы не желаем, да
и не можем, потому что уже «изменили историю» под свои сиюминутные нужды.
Прошлое нам нужно лишь как оправдательный вердикт, либо как обвинительный
приговор. Сейчас в ходу острота: наше прошлое непредсказуемо. Мудрецы не
устают поучать нас, что прошлое мстит за вольное и безумное обращение с
ним. Но это нас никак не отрезвляет. Только от действительности, данной нам
здесь и теперь, русский человек ждет каверз и всяческих неприятностей,
поэтому она ему обычно не нравится, порой представляется враждебной. Он ею
тяготится, бежит от нее.
4. Цели и средства.
Как ни заманчив для многих сограждан статус великой державы, цель
развития нельзя свести к достижению такого статуса. Международное величие
Советского Союза фактически опиралось на устрашающую военную мощь. «В
начале 70-х годов выяснилось, что ядерная война неизбежно обернется
вымиранием всего рода человеческого, дальнейшая гонка вооружений потеряла
смысл. Тем более что накопленные к тому времени запасы ядерного оружия
позволяли участникам этой гонки уничтожить друг друга около двухсот (!)
раз. Конец этому безумию был положен лишь после того, как советская
экономика оказалась в предкоматозном состоянии»[11].
Несмотря на статус великой державы, по большинству параметров,
определяющих роль и место страны в мире, Советский Союз ощутимо уступал
всем государствам. И жизнь народа едва ли была достойной, хотя, конечно, и
более устроенной, чем в нынешней России. По ВВП на душу населения СССР даже
в лучшие свои годы оставался в пятом десятке стран. Причин тому много.
«Но главная, очевидно в самом общественно-экономическом устройстве,
возведшим в абсолют монополию власти и собственности, открывшей шлюзы для
произвола, выразившегося, помимо прочего, в пренебрежении объективными
законами развития и реальными потребностями общества, при несомненных
достижениях в развитии здравоохранения, образования и науки»[12].
Переход к многопартийной системе и рыночному хозяйству, казалось,
должен был бы образумить власть имущих. Но этого, увы, не случилось.
Приступая к рыночным реформам, власть опять забыла, что их конечная цель –
в улучшении жизни людей. Что нужно не изводить, а всячески лелеять и холить
их доходы и сбережения, создавать условия для роста народного
благосостояния. Поскольку в основе рынка лежит покупательная и
накопительная способность общества.
Чем, как не пренебрежительным отношением к человеку, можно объяснить
перманентные задержки зарплаты целой армии людей, состоящих на службе у
государства, затяжки с оплатой государственных заказов. Или как ещё оценить
беспардонную ликвидацию всех заработанных тяжким многолетним трудом
сбережений, расцененных лишь как пресловутый «инфляционный» навес? С этим,
в конечном счете, связано непомерное налоговое бремя, вынуждающее честных
людей изворачиваться, хитрить, прибегать к разного рода махинациям. В этом
же, по сути, основная причина настоящего экономического обвала. Так стоит
ли удивляться обнищанию народа, бурному росту «теневого» и криминального
бизнеса, небывалой утечке умов и масштабному бегству капитала.
Вопреки широко распространенному у нас представлению, решение
социальных проблем не мешает экономическому прогрессу. Это не
противостоящие, а дополняющие друг друга процессы. В общем, экономика не
может не считаться с социальными потребностями, а социальные устремления -
не учитывать экономические возможности.
Своеобразно трактуются у нас реформы. Цели законов и результаты их
действия далеко не всегда и не во всём совпадают. Между тем высшие
должностные лица подчас называют реформами законы о реформах. «Однако
реформы - не самоцель, а лишь способ модернизации и подготовки условий для
экономического прогресса, который в свою очередь является средством
достижения некой по сути социальной цели, замыкающейся на нужды и чаяния
человека»[13].
В годы краха, именуемого реформами, «перестройкой», «вхождением в
цивилизацию», когда вдохновенному разрушению подвергли даже то, чего нельзя
было касаться ни при каких рыночных вожделениях, может быть, в несколько
умеренной тональности, но неустанно с политических высот неслись бодрые
обнадеживающие слова: «страну удалось остановить на краю пропасти» или
«спасти от худшего», «стали прощупываться твердые основания для сдвига к
лучшему» и т.п. Вот это признак официальной, а не массовой психологии,
одинаковой во все времена.
Возобновлению экономического роста способствовала девальвация 1998
года, создавшая стимулы для импортозамещения и увеличения экспорта.
Экономика впервые со времен НЭПА начала выстраиваться не по прихоти
властей, а в соответствии с логикой рынка. И вместо того чтобы сетовать,
что подъем начался с пищевой и легкой промышленности, а не с
машиностроения, неплохо было бы посодействовать или хотя бы не мешать этому
процессу.
Сначала удовлетворяются потребительские нужды и предпочтения и лишь
затем – потребности в средствах производства, необходимых для увеличения
выпуска востребованных потребительских благ. «Иначе говоря, потребительский
спрос служит фундаментом, на котором покоится всё здание современной
экономики и от которого в решающей степени зависит ее технико-
технологический уровень»[14].
Следует строить долгосрочную стратегию развития. Тогда есть реальная
надежда, что со временем всё образуется. Опираясь на здоровую рыночную
основу, экономика выйдет на траекторию самоподдерживающего роста, рубль
будет крепнуть, и с повышением его реальной покупательной способности
будут раздвигаться горизонты развития. Ускорить этот процесс, разумеется,
можно. Но не следует его форсировать, пытаясь перепрыгнуть через неизбежные
этапы. Для поддержки начавшегося роста нужны глубокие структурные формы,
нацеленные на совершенствование хозяйственного механизма, и неустанная
борьба с инфляцией, не допускающая, однако, экономически необоснованных
отклонений от равновесного курса рубля.
Любопытным историко-культурным казусом выглядит известная мысль
Достоевского о духовно-нравственной открытости русского народа, его
«всесветскости», универсальной отзывчивости на глубинные человеческие
чаяния, в какой бы своеобразной национальной форме они ни были выражены. В
этом представлении заключено ядро мысли о мистико-сокровенной, священно-
сокрытой, страдальческой миссии русского народа, проясняющего другим нациям
и странам высший смысл их земного призвания и увлекающего их к заветной
цели вселенского избавления. Этот идеалистически-сентиментальный образ
русского национального комплекса одинаково популярен среди сторонников всех
основных течений нашей общественной мысли, выполняя различную функцию.
«Сторонники консервативно-традиционных ориентаций защищаются ею от
обвинений в своем изоляционизме и националистическом предубеждении, ибо
быть истинно русским, согласно вышеозначенной идеи, означает в то же время
быть выразителем принципов истинного универсального гуманизма»[15]. Для
представителей противоположного стана эта же мысль является оправданием их
антиизоляционистских действий и программ с целью вывода нашей духовности в
мир общечеловеческих ценностей, в сопоставлении с которыми только и может
проявить себя особенность русского призвания.
«Необходимо отказаться от претензий на исключительность и следовать
единственной перспективной дорогой, уже приведшей к процветанию около 30
весьма отличающихся друг от друга стран, включая так называемые новые
индустриальные страны (НИС) – Гонконг, Сингапур, Тайвань, которые полвека
тому назад по уровню развития заметно уступали России»[16]. Но в
сложившейся ситуации сделать это совсем не просто.
5. Узловые проблемы.
Человек жив «не хлебом единым». Поэтому необходимо озаботиться и
обеспечением достойной жизни во всех ее проявлениях:
1. улучшать
|
