Внутренний человек в русской языковой картине мира - Языковедение - Скачать бесплатно
ОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
На правах рукописи
Коськина Елена Владимировна
Внутренний человек в русской языковой картине мира:
образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал
семантических категорий «пространство», «субъект»,
«объект», «инструмент»
Специальность 10.02.01 – русский язык
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Научный руководитель -
кандидат филологических наук
профессор М.П. Одинцова
Омск 2004
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение…………………………………….………………………………….4
Глава 1. Теоретические основы интегративного категориально-семантического
описания языковой картины внутреннего мира
человека.. …………………………………………………………………….....21
1. 1. Существующие подходы к описанию семантического пространства
внутреннего человека, их взаимодополнительность………………….……21
1. 2. Категории и категоризация в семантических описаниях
языка, науке и философии. Определение межуровневой семантической
категории как инструмента интерпретации и языковой репрезентации
внутреннего мира человека…………………………………………………………………….…35
1. 3. Прагмастилистический аспект описания изучения языкового образа
внутреннего человека………………………………………………………………….72
Выводы…………………………………………………………………….….83
Глава 2. Семантическая категория пространства как способ языковой
репрезентации внутреннего человека: образно-ассоциативный и
прагмастилистический потенциал…………………………………………………….85
2.1. Лексико-грамматическая база пространственных образов внутреннего
человека…………………………………………………………………………………………….85
2.2. Структура, образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал
семантической категории и субкатегории пространства внутреннего
человека……………………………………………………………………………………………………….89
2.3. Образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал основных
пропозитивных семантических моделей пространственной репрезентации
внутреннего человека……………………………………………………..94
Выводы…………………………………………………………………….117
Глава 3. Образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал актантных
семантических категорий и субкатегории языковой репрезентации внутреннего
человека……………………………………………………119
3.1. Образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал
семантической категории и субкатегории субъекта…………………….119
3.2. Образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал
семантической категории и субкатегории инструмента………………….....139
3.3. Образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал
семантической категории и субкатегории объекта………………………….151
Выводы …………………………………………………………………154
Заключение….. ………………………………………………………….…….156
Библиографический список……………………………………………..……169
Список источников эмпирического материала ………………………..….187
Список сокращений…………………………………………………………...189
Приложение……………………………………………………………..……...190
Введение
Настоящая диссертационная работа выполнена в русле
лингвоантропологических исследований и посвящена изучению внутреннего
человека (человека во всем многообразии его психических состояний,
действий, реакций, характеристик) как фрагмента русской языковой картины
мира (ЯКМ) и вместе с тем как особой ипостаси целостного языкового образа
человека - в аспекте его категориальных семантических репрезентаций, их
образно-ассоциативного потенциала и основных прагмастилистических
характеристик.
Исходная идея исследования – признание наивно-психологической природы
представлений носителей естественного языка об устройстве и
функционировании психики человека. Соответствующие этим наивным
представлениям семантические категории (СК) пространства, субъекта,
объекта, инструмента рассматриваются как косвенные (образно-ассоциативные)
и прагмастилистически маркированные способы репрезентации явлений
человеческой психики в русской ЯКМ.
Общепризнанно, что внутренний мир человека - это уникальный объект
познания. Его уникальность заключается в опосредованной наблюдаемости и
недостаточной эмпирической уловимости. Несмотря на то, что «для каждого
вполне очевидно существование некой субъективной реальности, мира явлений
психических в форме мыслей, переживаний, представлений, чувств, побуждений,
желаний и прочего», даже психология - наука, сфокусировавшая все свое
внимание на человеческой психике, не может сделать эту реальность объектом
непосредственного исследования: «приходится искать другие объекты и через
их изучение - косвенно - делать выводы о собственной психике» [Словарь
психолога-практика 2001: 585]. Как ни в какой другой концептуальной
области, в сфере психического всё гипотетично, вторично, интерпретативно,
субъективно. Психология, философия, вненаучная (художественная, религиозно-
мифологическая, народно-поэтическая) и донаучная (житейская) мысль каждая
по-своему обобщает и интерпретирует эту субъективную реальность.
(Лингвокультурологический комментарий к понятию «внутренний человек» на
материале философии, психологии, отечественной словесности и филологии
представлен в приложении.) Своеобразно репрезентируется внутренний мир
человека и в естественном языке, поскольку, как утверждают исследователи,
«язык - это не только знаковая система, приспособленная к передаче
сообщений, но и компонент сознания человека и как таковой участвует в
сотворении мира психики и знания» [Телия 1987: 65].
Категориальный семантический подход к описанию языковой репрезентации
явлений внутреннего мира человека позволяет интегрировать,
систематизировать средства разных языковых уровней (лексико-семантического,
семантико-синтаксического, функционально-прагматического) по их общему
назначению, а именно функции образно-ассоциативной интерпретации
психических феноменов с целью их оценочно-экспрессивного, изобразительно и
прагматически убедительного, стилистически мотивированного воплощения.
В диссертации исследуется ряд универсальных когнитивных и вместе с тем
межуровневых семантических категорий, наиболее насыщенных в русском языке
образными смыслами и ассоциациями: категории пространства, субъекта,
объекта и инструмента. Посредством этих категорий события, явления
внутренней жизни человека уподобляются внешнему – физическому, природному и
социальному миру, его процессуальным (и шире – событийным) и
пространственно-предметным характеристикам. Отмечая эту изобразительную
доминанту в описаниях внутреннего человека, исследователи (В.Н. Телия,
А.Д. Шмелев, Н.Д. Арутюнова, М.П. Одинцова, Е.С. Никитина, Л.Б. Никитина,
Е.В. Урысон, Е.М. Вольф, М.В. Пименова, Ю.Д. Апресян и др.) обращают
внимание на национально-культурную природу той системы стереотипных и
индивидуальных семантических образов-ассоциаций, которые переносятся из
внешнего для человека мира во внутренний, на безграничные возможности их
развертывания, трансформаций, сочетаний, на их прагмастилистическое
разнообразие.
Истоки интереса современной науки о языке к образу человека, и
внутреннего человека в частности, обнаруживают себя еще в работах В. фон
Гумбольдта, предложившего оригинальную даже по меркам сегодняшнего дня
лингвофилософскую концепцию, поставившего новые задачи перед языковедами.
Изучение языка по Гумбольдту не заключает в себе конечной цели, а вместе со
всеми прочими областями гуманитарной науки служит высшей и общей цели
совместных устремлений человеческого духа - цели познания человеком себя.
Можно сказать, что сегодня в лингвистике уже достаточно много сделано для
решения этой задачи: на основе языковых данных реконструируется
запечатленный в языке «образ человека» - все то, что человек узнал о себе и
захотел сообщить другому, к чему задолго до философской и научной мысли уже
было обращено обыденное сознание. И, поскольку человек «запечатлел в языке
свой физический облик, свои внутренние состояния, свои эмоции и свой
интеллект, свое отношение к предметному и непредметному миру, природе»,
«передал языку свое игровое начало и способность к творчеству» [Арутюнова
1999б: 3], становится очевидным, что изучение наивных языковых образов
психики человека представляет собой альтернативный внелингвистическому
научному, но необходимо дополняющий его способ осмысления феномена
человека.
Кроме того, интерес лингвоантропологов к психическим феноменам
объясняется и тем, что последние относятся к области неявных аспектов мира
(абстракций), легче обнаруживающих языковую «логику» мировидения [Телия
1987: 67]. Подобно другим неявным аспектам реальности, остро нуждающимся в
поддержке образно-ассоциативной сферы сознания (в основе которой, как
известно, - обобщение и творческая переработка телесного опыта,
перекомбинация в образе свойств и признаков разнородных явлений [Гостев
1992: 6-17]), внутренний мир человека становится объектом так называемого
лингвокреативного (собственно языкового) мышления, которое направлено «на
"порождение" новых языковых сущностей путем трансформации (прежде всего
смысловой) уже имеющихся в языке единиц», оперирует «ассоциациями,
возникающими на базе понятий, уже закрепленных в данном языке в форме
значений» [Телия 1987: 67].
Вместе с тем, будучи фрагментом ЯКМ, языковой образ внутреннего
человека имеет все присущие ей существенные отличия от традиционных,
выработанных в процессе познавательной деятельности человека научных,
философских, религиозных, художественных и др. концептуальных моделей мира.
Прежде всего он «не может претендовать на цельность,
непротиворечивость, полноту и авторство», ибо к нему «"приложили руку "
многие поколения людей» [Одинцова 2000а: 8]: объективируясь посредством
предоставляемых средств, модели мира, созданные в разные исторические
эпохи, на разных этапах развития человеческой мысли, неизбежно «входили» в
язык, отпечатываясь в нем, «привнося в него черты человека, его культуры»
[Постовалова 1998: 11]. Так что в итоге оказывается, что в языковом образе
человека научное соседствует с наивным, реалистическое, эмпирически
подтверждаемое - с фантастическим, мифопоэтическим. Помимо этого, он лишен
той упорядоченности, системности, которые присущи концептуальным (научным,
философским, философско-религиозным) моделям. Вместе с тем языковой образ
человека (в том числе внутреннего) глобален: он представляет собой
«концентрированное воплощение сути тех представлений о человеке, которые
объективированы всей системой [выделено мною. - Е.К.] семантических единиц,
структур и правил… языка» [Одинцова 2000б: 8], он объемлет и характеризует
все семантическое пространство последнего.
Кроме того, языковой образ внутреннего человека, в отличие от его
рационально созданных научных моделей, не осознается или слабо осознается
носителями языка, ибо представления, его образующие, существуют главным
образом в качестве внутренней, содержательной формы языковых и речевых
единиц. Формирующие ЯКМ представления о мире, в том числе о внутреннем мире
человека, находящие отражение в семантике языка, в спонтанной речи как бы
«навязываются» всем говорящим на нем в качестве обычных, стереотипных,
конвенциональных способов репрезентации реальности, так как они относятся в
своем большинстве к «области действия бессознательной социальной
психологии» [Постовалова 1998: 22]. Целенаправленным, осознанным является
лишь осуществляемый в ходе решения специальных коммуникативных задач
творческий поиск наиболее адекватного варианта передачи формирующейся мысли
средствами языка [Бондарко 1978: 87], что характеризует далеко не всех
носителей языка, а только тех, для кого работа со словом – профессия,
увлечение, образ жизни.
Исследователи отмечают, что, подобно другим фрагментам ЯКМ, образу
внутреннего человека присущи относительная устойчивость и стереотипность.
ЯКМ в системе различных картин мира оказывается «наиболее долговечной,
устойчивой, во многом (разумеется, лишь на том или ином конкретном
временном срезе…) стандартной, ибо «"воспроизводимы" именно стандартные
единицы языка [у автора выделено прописными. – Е.К.], ставшие узуальными [у
автора прописными. – Е.К.]» [Черемисина 2002: 13] и представляющие
характерные для него способы репрезентации мира. Соответственно и образ
человека, формирующий ЯКМ, в этом системно-языковом аспекте отличают те же
постоянство, стереотипность. Однако как функционально-речевое явление образ
внутреннего человека демонстрирует свою изменчивость, гибкую
приспособляемость. Имеющиеся в распоряжении носителей языка семантические
формы мысли - средства, ориентированные на определенные, предельно общие
способы интерпретации внеязыковых явлений, активны по отношению к речевому
замыслу, могут заполняться самым разнообразным содержанием, получать ту или
иную своеобразную прагматическую и стилистическую нагрузку.
Объективированная системой языковых средств и способов отображения
реальности наивная картина мира, выступая средством
(«естественносемиотической формой» [Одинцова 2000б: 15]) передачи
информации о нем и при этом вплетаясь в концептуальную систему знания,
выступает «образом мира, в который каждое новое поколение [а по большому
счету – каждый говорящий. – Е.К.] привносит свое видение мира» [Телия 1987:
68] (функционально-речевой, прагмастилистический аспект ЯКМ). И в этом
смысле языковые образы человека динамичны, ибо отражают развитие
человеческой мысли, воплощенной в них.
Несмотря на все отмеченные особенности языкового образа внутреннего
человека как фрагмента ЯКМ (концептуальную неоднородность, неосознанный
характер, слабую упорядоченность и вместе с тем глобальность,
незавершенность), его изучение именно как модели (то есть системы
исторически, психологически, культурно мотивированных представлений о
человеке, объективированных всем множеством языковых средств и способов), а
не отдельно взятых фактов, представляется для лингвистов (В.И. Убийко, М.В.
Пименовой, В.Н. Телии, М.П. Одинцовой и др.) актуальной и вместе с тем
относительно решаемой задачей. Основательно исследованы многие компоненты
языковой картины внутреннего мира человека, среди них: интеллектуальная
ипостась человека [Никитина 1996; Никитина 2000; Никитина 2003] и
отдельные, формирующие ее феномены - ментальные действия, воздействия и
состояния [Апресян 1993; Гак 1993; Гловинская 1993], непредметные
результаты интеллектуальной деятельности [Кобозева 1993, Арутюнова 1993];
сфера эмоций, чувств в лексико-семантических группах и полях [Васильев
1981; Бабенко 1989; Арутюнова 1976: 93-111; Арутюнова 1999: 385-399;
Емельянова 1993]; эмоциональная, интеллектуальная и мотивно-потребностная
система, в ряду других систем человека [Апресян 1995]; языковые образы
органов душевной жизни [Урысон 1995; Урысон 1999а; Урысон 1999б; Шмелев
1997; Шмелев 2002: 301-315], внешняя симптоматика внутренних состояний в
русском языке [Апресян 1993; Верещагин, Костомаров 1981; Коротун, 2001;
Коротун 2002], концепты и фреймы психической жизни в их языковой
интерпретации [Одинцова 1995; Одинцова 2002; Шмелев 2002: 342-379].
Результаты этих исследований во многом были дополнены наблюдениями за
особенностями языковой интерпретации явлений внутреннего мира человека,
проведенными на «историческом» и сравнительно-языковом материале: сердце и
душа в архаических фольклорных текстах [Никитина 1999], духовное / душевное
как особый аспект жизни человека в текстах древнерусских памятников и
архаичных говорах [Колесов 1986; Колесов 2000], чувства и эмоциональные
состояния в поэтической фразеологии ХVIII – 1-й половины ХIХ вв.
[Григорьева 1969], в советской литературе 1-й трети ХХ в. [Иваницкая
1987], в художественной прозе ХVIII – ХХ вв. [Баженова 2003], базовые
концепты духовной жизни личности в русском и английском языках [Пименова
1999; Афанасьева 2003], в русском и французском [Белая 2002], в английском
и немецком – с выходом на русский [Яковенко 1999]. Это позволило установить
корреляцию между универсальным и национально-специфическим в русской
языковой картине внутреннего мира человека, выявить и проследить эволюцию
отдельных наивных образов, представлений, ее формирующих.
Несмотря на отмеченные успехи в реконструкции отдельных фрагментов
языковой картины непредметного мира, языковой образ внутреннего человека в
целом по-прежнему остается величиной гипотетической: «Понятие внутреннего
мира человека как единой системы в настоящее время является скорее
философским, нежели лингвистическим» [Убийко 1998: 3]. Речь идет не просто
о накоплении и суммировании данных о способах и средствах языкового
изображения различных явлений психической сферы, а об их систематизации, о
моделировании более или менее целостного языкового образа внутреннего
человека. Построение такой модели, по нашему мнению, не может быть сведено
ни к простому сложению концептов (типа «чувство», «знание», «душа»,
«совесть» и т. д.), организующих семантическое пространство языка, ни к их
структурированию (представлению в виде концептосфер) в ходе выявления
деривационных, парадигматических и синтагматических отношений между
языковыми единицами, формирующими соответствующие концептуальные поля,
поскольку результатом такой работы является предсказуемый перечень
понятий, составляющих идеографическую область психики, а также
упорядоченный инвентарь выражающих их языковых единиц и структурных
моделей, см.: [Убийко 1998]. Названные подходы, без всякого сомнения, имеют
право на существование, ибо позволяют увидеть смысловую организацию
подсистемы языковых средств, ориентированных на репрезентацию внутреннего
мира человека, определить глубину, ключевые аспекты языковой манифестации
формирующих его понятий. Однако они не обеспечивают понимание языкового
образа внутреннего человека как сложной, функционирующей по своим особым
правилам системы представлений о явлениях психической сферы, отличной от
прочих речемыслительных моделей, предназначенных для описания и изображения
внешних по отношению к человеку событий и явлений.
Состояние разработки системного описания фрагмента ЯКМ, условно
называемого внутренним человеком, на данный момент может быть
охарактеризовано следующим образом. В ходе реализации системного
лексикографического подхода к описанию антропоцентрической лексики при
подготовке «Нового объяснительного словаря синонимов русского языка» (2-е
изд. М., 1999) была выявлена особая подсистема (лексикографический тип) –
группа слов, которые способны называть невидимые сущности внутри
человеческого тела, выполняющие функции органов внутренней жизни, и
обнаруживают в этом своем статусе общность по целому ряду семантических и
грамматических свойств [Урысон 1995; Урысон 1999б]. Руководителем
авторского коллектива упомянутого словаря, Ю.Д. Апресяном, была предложена
и продемонстрирована на примере одного компонента внутренней жизни человека
(эмоциональной системы) оригинальная методика системного описания лексико-
семантической подсистемы «Человек» при помощи семантических примитивов по
определенной схеме, которая представляет собой перечень признаков,
существенных для характеристики человека, в том числе в аспекте его
психических проявлений [Апресян 1995]. Исследования метафорических
номинаций явлений психической сферы (вторичных имен и глаголов, называющих
различные внутренние состояния и качества человека; лексического окружения
имен компонентов душевной жизни, втянутого в сферу образно-ассоциативного
изображения последних) обнаружили системность в их распространении на
семантическое пространство языка, позволили определить ключевые для
русского языкового сознания, или, пользуясь термином Дж. Лакоффа и М.
Джонсона, – концептуальные, метафоры, формирующие языковой образ
внутреннего человека [Арутюнова 1976; Арутюнова 1999; Емельянова 1993;
Апресян 1993].
В целом же работа по моделированию целостного языкового образа
человека, в том числе внутреннего, только начинается. Поиск принципов,
способов решения поставленной задачи пока ведется на достаточно
ограниченном материале – главным образом в рамках лексико-фразеологической
системы языка (при этом привлекаются максимально идиоматичные выражения,
узуальные единицы, конвенциональные метафоры, сравнения, метонимии и т.
п.). Если преодолены ограничения этого типа (то есть привлечены средства
других уровней), то – в рамках достаточно узкого круга денотатов.
Показательны в этом смысле работы М.В. Пименовой и М.П. Одинцовой [Пименова
1999; Одинцова 2000б], продемонстрировавших на примере нескольких концептов
(безусловно, ключевых для внутреннего человека, однако далеко не
исчерпывающих многообразия его состава) ряд базовых для наивной
антропологии категорий-ипостасей, в рамках которых осуществляется
репрезентация самых разных явлений психической сферы человека.
Актуальность диссертационной работы определяется необходимостью
дальнейших поисков понятийного аппарата, принципов, методов системного, и
прежде всего категориально-семантического, изучения способов, средств и
правил языковой репрезентации человека во всем многообразии его психических
состояний, действий, качеств с тем, чтобы реконструировать языковой образ
внутреннего человека как особый фрагмент русской ЯКМ. Ввиду отмеченной выше
ограниченности эмпирической базы работ, посвященных его изучению,
оказывается принципиально важным провести исследования на более обширном
материале, уделяя внимание способам репрезентации психических состояний
человека в высказываниях и текстах разнообразных стилей и жанров. Кроме
того, есть необходимость представить языковой образ внутреннего человека в
качестве динамической, коммуникативно ориентированной модели, выполняющей
репрезентативную функцию и приспособленной к выполнению различных задач
речевого общения. Включение в эмпирическую базу диссертационного
исследования случаев актуализации внутренней формы узуальных языковых
средств, их обновления в ходе структурно-семантических трансформаций,
переосмысления стереотипных языковых моделей и образов, формирующих
языковую картину внутреннего мира человека, позволяет увидеть заложенный в
ней богатый образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал,
представить ее не «кладбищем» безнадежно устаревших представлений, а
богатым источником интерпретаций, обогащающим «языковыми формами и
содержанием концептуальную систему, которой пользуются как знанием о мире
носители данного языка» [Телия 1999: 175].
Объектом предпринятого исследования являются слова, устойчивые
выражения, тексты и их фрагменты, в которых внутренний мир человека
репрезентируется в грамматических формах, семантико-синтаксических и
лексических значениях, объединяемых межуровневыми СК пространства,
субъекта, объекта, инструмента.
Предметом исследования является образно-ассоциативный и
прагмастилистический потенциал межуровневых СК пространства, субъекта,
объекта, инструмента как характерная черта русской языковой картины
внутреннего мира человека.
Цель исследования – систематизация, семантическая,
прагмастилистическая типизация формирующих русскую ЯКМ косвенных способов
образной категориальной репрезентации внутреннего человека, описание их
стереотипных и индивидуально-авторских реализаций.
Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи:
1. Обобщив опыт отечественной лингвоантропологии, выделить и
охарактеризовать основные подходы к изучению языкового образа
внутреннего человека, определить перспективность интегративных
категориально-семантических исследований данного объекта.
2. Опираясь на научные внелингвистические и лингвистические концепции
категоризации и категории, определить границы, внутреннюю
структуру, содержание, образно-ассоциативный потенциал межуровневых
СК «пространство», «субъект», «объект», «инструмент» в системе
современного русского языка.
3. Словарный, фразовый и текстовый материал всех выделенных категорий
охарактеризовать в прагмастилистическом аспекте.
Материал исследования составляют около 2500 отдельных высказываний и
их сегментов, а также текстовых фрагментов, содержащих описание
разнообразных явлений внутреннего мира человека (состояний, реакций,
действий, характеристик и т. д.).
Прагматический подход к описанию языковых категориальных репрезентаций
внутреннего человека сделал необходимым обращение к разностилевому
текстовому материалу, основными источниками которого в диссертации являются
произведения современной русской художественной литературы (произведения
разных поэтических и прозаических жанров и форм); тексты из периодических –
газетных и журнальных – изданий (интервью с известными людьми, колонки и
рубрики, содержащие психологические советы, комментарии психологов), тексты
из научно-популярных изданий по практической психологии.
|
