Римское право, его значение в истории правового развития человечества и в современной юриспруденции - Юриспруденция - Скачать бесплатно

Римское право, его значение в истории правового развития
                 человечества и в современной юриспруденции.
Римское право занимает в истории человечества совершенно
исключительное место: оно пережило создавший его народ и дважды покорило
себе мир.
   Зародилось оно в далекой глубине времени — тогда, когда Рим представлял
еще едва заметное пятно на территории земного шара, маленькую общину среди
многих других подобных же общин средней Италии. Как и весь примитивный
склад жизни этой общины, римское право являло собою тогда несложную, во
многом архаическую систему, проникнутую патриархальным и узконациональным
характером. И если бы оно осталось на этой стадии, оно, конечно, было бы
давным-давно затеряно в архивах истории.
   Но судьба вела Рим к иному будущему. Борясь за свое существование,
маленькая civitas Roma постепенно растет, поглощая в себя другие соседние
civitates, и крепнет в своей внутренней организации. Чем далее, тем все
более и более расширяется ее территория, распространяется на всю Италию,
захватывает близлежащие острова, перебрасывается на все побережье
Средиземного моря, — и на сцене истории появляется огромное государство,
объединяющее под своей властью почти весь тогдашний культурный мир; Рим
стал синонимом мира.
   Вместе с тем Рим изменяется и внутренне: старый патриархальный строй
рушится, примитивное натуральное хозяйство заменяется сложными
экономическими отношениями, ."унаследованные от древности социальные
перегородки стесняют. Новая жизнь требует наивысшего напряжения всех сил,
всех способностей каждого отдельного индивида. В соответствии с этим
римское право меняет свой характер, перестраиваясь по началам
индивидуализма: свобода личности, свобода договоров и завещаний делаются
его краеугольными камнями.
   Отношения военные и политические приводят Рим и к сношениям
экономическим. Между тем, еще задолго до появления Рима на сцене всемирной
истории на побережье Средиземного моря шел оживленный международный
торговый обмен: Египет, Финикия, Греция, Карфаген давно уже находились друг
с другом в постоянных торговых отношениях. Рим неизбежно втягивался в этот
международный оборот, и по мере того, как он делался центром политической
жизни мира, он становился также центром мирового торгового оборота. На его
территории непрерывно завязывались бесконечные деловые отношения, в которых
принимали участие торговцы разных национальностей; римские магистраты
должны были разбирать споры, возникающие из этих отношений, должны были
вырабатывать нормы для разрешения этих споров. Старое римское национальное
право для этой цели не годилось; необходимо было новое право, которое было
бы свободно от всяких местных и национальных особенностей, которое могло бы
одинаково удовлетворить римлянина и грека, египтянина и галла. Нужно было
не какое-либо национальное право, а право всемирное, универсальное. И
римское право проникается этим началом универсальности; оно впитывает в
себя те обычаи международного оборота, которые до него веками
вырабатывались в международных сношениях; оно придает им юридическую
ясность и прочность.
   Так возникало то римское право, которое стало затем общим правом всего
античного мира. По существу творцом этого права был, таким образом, весь
мир; Рим же явился лишь тем лаборантом, который переработал рассеянные
обычаи международного оборота и слил их в единое, поразительное по своей
стройности, целое. Универсализм и индивидуальность — основные начала этого
целого.
   Мастерски разработанное в деталях беспримерной юриспруденцией
классического периода, римское право нашло себе затем окончательное
завершение в знаменитом своде — Corpus Juris Civilis императора Юстиниана,
и в таком виде было завещано новому миру. Железный колосс, державший в
своих руках судьбы мира, дряхлел:
разнообразные народности, входившие в состав всемирного римского
государства, тянулись в разные стороны; с границ напирали варвары новые
претенденты на активное участие в мировой истории. Наступил момент, они
хлынули могучими потоками и затопили весь античный мир. Настала беспокойная
эпоха великого переселения народов, и кажется, что вся богатая культура
древности погибла навсегда, что порвались все связи между старым и новым,
что история вовсе зачеркивает страницы прошлого и начинает писать все
заново.
   Но это "кажется" — обманчиво. На некоторое время, действительно, ход
человеческого культурного развития как будто приостанавливается; влившийся
большой массой новый человеческий материал нуждается в предварительной
обработке. Несколько веков проходит в беспрерывных передвижениях новых
народов, в их взаимных столкновениях; пришельцы еще не могут освоиться на
новых местах, двигаются, устраиваются. Много ценного, конечно, погибает при
этом из античной культуры, но не все.
   Мало—помалу беспокойный период переселения и устроения проходит. Новые
народы начинают вести более или менее спокойную жизнь, развиваются, и еще
через несколько столетий наступает момент, когда все, что было продумано и
создано античным гением, делается понятным и ценным его наследникам.
Наступает одни за другим возрождение античного права, античной культуры,
античного искусства.
   Естественное экономическое развитие новых народов приводит их также
мало—помалу к международным торговым отношениям. Снова, как в старом мире,
на почве международного обмена сходятся друг с другом представители разных
национальностей, и снова для регулирования этого обмена возникает нужда в
едином общем праве, праве универсальном. Снова экономический прогресс
требует освобождения личности от всяких феодальных, общинных и
патриархальных пут, требует предоставления индивиду свободы деятельности,
свободы самоопределения. И наследники вспоминают о заброшенном ими
завещании античного мира, о римском праве, и находят в нем как раз то, что
было нужно.
   Римское право делается предметом изучения: оно начинает применяться в
судах: оно переходит в местное и национальное законодательство, совершается
то, что носит название рецепции римского права. Во многих местах Corpus
Juris Civilis Юстиниана делается прямо законом. Римское право воскресло для
новой жизни и во второй раз объединило мир. Все правовое развитие Западной
Европы идет под знаком римского права вплоть до настоящего времени: лишь со
времени вступления в действие нового общегерманского гражданского уложения
— лишь с 1 января 1900 г. исчезло формальное действие Юстиниановского Свода
в тех частях Германии, в которых оно еще сохранялось. Но материальное
действие его не исчезло и теперь: все самое ценное из него перелито в
параграфы и статьи современных кодексов и действует под именем этих
последних.
   Римское право определило не только практику, но и теорию. Непрерывное
многовековое изучение римского права, в особенности остатков римской
юридической литературы, формировало юридическое мышление Западной Европы и
создавало сильный класс юристов, руководителей и деятельных помощников во
всякой законодательной работе. Объединяя Европу на практике, римское право
объединяло ее и в теоретических исканиях: юриспруденция французская
работала все время рука об руку с юриспруденцией немецкой или итальянской,
говорила с ней на одном и том же языке, искала разрешения одних и тех же
проблем. Так возникала на почве римского права дружная общая работа всей
европейской юриспруденции, продолжавшая работу мыслителей античного мира:
факел, зажженный каким—либо римским Юлианом или Папиньяном, через
бесконечную цепь сменявшихся рук дошел до современных
ученых всех наций.
   Такова историческая судьба римского права. Явившись синтезом всего
юридического творчества античного мира, оно легло затем в качестве
фундамента для правового развития новых народов, и в качестве такого
фундамента, общего для всех народов Западной Европы, оно изучается
повсеместно — в Германии, Франции, Италии, Англии и т.д. Явившись базисом,
на котором веками формировалась юридическая мысль, оно изучается и теперь,
как теория гражданского права, как правовая система, в которой основные
юридические институты и понятия нашли себе наиболее чистое от всяких
случайных и национальных окрасок выражение. Недаром в прежнее время оно
считалось за самый писаный разум, за ratio scripta.
   Волею нашей исторической судьбы мы, русские, были долгое время отрезаны
от общения с Западной Европой, оставались чуждыми ее культуре, и, когда,
наконец, отделявшие нас перегородки пали, мы очутились в хвосте
общечеловеческого движения. Отстали мы и в области права. И если мы хотим в
этом последнем отношении сравняться с Европой, если мы хотим говорить с ней
на одном языке, мы должны, по крайней мере в школе, освоиться с основным
фундаментом общеевропейского права — с правом римским. Если оно повсеместно
является основой юридического образования, то у нас для этого причин еще
больше.
   Но изучение римского права отнюдь не должно приводить к слепой вере в
его непогрешимость, к вере в то, .что дальше идти некуда. Такая вера была
бы противна истории, была бы противна и тому духу свободного исследования,
которым были проникнуты самые творцы римского права -римские юристы.
Лозунгом современной юриспруденции является знаменитое изречение Иеринга —
"durch das romische Recht, aber uber dasselbe hinaus" —"через римское
право, но вперед, дальше его". Усвоив то, что было создано предками,
потомки должны работать дальше сами, ибо правовые проблемы не таковы, чтобы
они могли быть решены раз навсегда. Новые условия постоянно ставят на
очередь новые задачи, и юриспруденция должна постоянно оставаться на своем
посту. Ее высшим призванием, ее долгом перед народом является освещение
изменяющихся в истории условий и возникающих в связи с ними проблем. Быть
впереди народа, освещать ему путь, направлять его правосознание ко благу и
правде в человеческих отношениях — такова истинная обязанность
юриспруденции и ее отдельных представителей.
                 ПРЕДМЕТ "ОСНОВ РИМСКОГО ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА"
   Термином "римское право" обозначается право античного Рима, право
Римского государства рабовладельческой формации. История развития этого
государства и всей системы римского права в целом изучается в составе курса
истории государства и права зарубежных стран.
   Предметом изучения "Основ римского гражданского права" являются
важнейшие институты имущественного права (а в связи с ними также семейного
права).
   Термином "гражданское право" в современных системах права обозначают в
основном ту область права, которая регулирует имущественные отношения в
данном обществе.
   В латинском языке слову "гражданский" соответствует, вообще говоря,
слово civilis. Однако ius civile в римском праве по своему содержанию не
соответствует современному термину "гражданское право". Ius civile в
римском праве имеет различное значение. Этим термином обозначается прежде
всего исконное национальное древнеримское право, распространяющее свое
действие исключительно на римских граждан квиритов; поэтому оно и именуется
также квиритским правом. В этом смысле ius civile противопоставляется
"праву народов" (ius gentium), действие которого распространялось на все
римское население (включая так называемых перегринов).
   Поскольку ius gentium регулировало имущественные отношения, возникавшие
и между перегринами, и между римскими гражданами, и между теми и другими,
оно представляло собой разновидность римского гражданского права. Надо
заметить, что тем же термином ius gentium римские юристы обозначали и
представлявшуюся им более широкой философскую категорию — право-общее для
всех народов; полагая, что сюда входят правила, подсказываемые самой
природой человека, они употребляли для обозначения этой категории также
выражение ius naturale, естественное право.
   Ius civile в других случаях противопоставляется той системе права,
которая сложилась в практике преторов (и некоторых других магистров) и
именуется преторским правом.
   В этом противопоставлении ius civile обозначает нормы права, исходящие
от народного собрания, позднее — сената.
   Таким образом, гражданскому праву (в современном смысле) в Риме более
или менее соответствовала совокупность всех трех названных систем —
цивильного права, права народов и права преторского. В качестве единого
термина для всей этой совокупности наиболее подходящим является ius
privatum, частное право.

                  ОТГРАНИЧЕНИЕ ЧАСТНОГО ПРАВА ОТ ПУБЛИЧНОГО

   Право, как совокупность известных общеобязательных норм (право в
объективном смысле), имеет своей общей задачей регулирование отношений
между людьми. Одни из этих отношений оно регулирует принудительным образом,
так что отдельные частные лица своей волей, своими частными соглашениями их
изменить не могут: все определения в этой области исходят из одного
единственного центра, от одной единственной воли -воли государства. Так
именно обстоит дело в сфере государственного права, уголовного права и т.д.
— словом, в сфере публичного права. И в этом смысле публичное право может
быть характеризовано как система юридической централизации: все оно
проникнуто духом субординации, принципом власти и подчинения.
   В других областях отношений государство применяет иной прием: оно не
регулирует их от себя и принудительно, а предоставляет их регулирование
частной воле и частным соглашениям; само же занимает позицию власти, только
охраняющей то, что будет установлено частными лицами. Если оно и
устанавливает известные нормы, то по общему правилу лишь на случай, если
частные лица почему—нибудь своих определений не дадут. Вследствие этого
нормы права в этих областях имеют характер не принудительный (ius cogens),
а лишь восполняющий, диспозитивный (ius dispositivum), и могут быть частной
волей отстранены (pactis privatorum mutari possunt). Другими словами, здесь
государство не ставит себя мысленно в положение единственного центра
определений, а, напротив, предполагает наличность множества маленьких
автономных центров, которые регулируют свои отношения сами. Мы имеем, таким
образом, здесь прием юридической децентрализации, сферу не субординации, а
координации, сферу частной инициативы и частного самоопределения. Это и
есть область частного или гражданского права -ius privatum. Именно эту
мысль по существу имели в виду и римские юристы, когда говорили "publicung
ius est quod ad statum rei romanae spectat, privatum quod ad singulorum
utilitatem" (Ulpianus в fr. 1.2. D.I. 1.).
   Как система юридической централизации, так и система децентрализации,
как публичное право, так и частное, восполняя друг друга, одинаково
необходимы для здорового социального тела. Частное право может быть в
истории шире или уже, но едва ли когда оно может исчезнуть вовсе. Во всяком
случае в прошлом человечества оно явилось могучим фактором прогресса.
                          ИСТОЧНИКИ РИМСКОГО ПРАВА
   Римский историк Тит Ливии назвал законы XII таблиц "fons omnis publici
privatique iuris" источником всего публичного и частного права. Слово
"источник" в этой фразе употреблено в смысле корня, из которого выросло
могучее дерево римского права; Ливии хотел термином "источник" обозначить
начало, от которого идет развитие римского права.
   В римском праве на протяжении его истории формами правообразования
служили: 1) обычное право; 2) закон (в республиканский период -
постановления народного собрания; в эпоху принципата -сенатусконсульты,
постановления сената, которыми вуалировалась воля принцепса; в период
абсолютной монархии — императорские конституции); 3) эдикты магистратов; 4)
деятельность юристов (юриспруденция).
                            ОБЫЧНОЕ ПРАВО И ЗАКОН
   В Институциях Юстиниана проводится различие между правом писаным (ius
scriptum) и неписаным (ius поп scriptum). Писаное право — это закон и
другие нормы, исходящие от органов власти и зафиксированные ими в
определенной редакции. Неписаное право — это нормы, складывающиеся в самой
практике. Если такие сложившиеся в практике правила поведения людей не
получают признания и защиты от государственной власти, они остаются
простыми обычаями (так называемыми бытовыми); если обычаи признаются и
защищаются государством, они становятся юридическими обычаями, составляют
обычное право, а иногда даже воспринимаются государственной властью,
придающей им форму закона.
   Обычное право представляет собой древнейшую форму образования римского
права. Нормы обычного права обозначаются в римском праве терминами: mores
maiorum (обычаи предков), usus (обычная практика); сюда же надо отнести:
commentarii pontificum (обычаи, сложившиеся в практике жрецов); commentarii
magistratuum (обычаи, сложившиеся в практике магистратов) и пр., в
императорский период применяется термин consuetude (обычай).
   По мере укрепления и расширения государства неписаное обычное право
становится неудовлетворительной формой ввиду неопределенности,
медлительности образования и вообще затруднительности регулировать в этой
правовой форме возрастающий оборот. Обычное право уступает дорогу закону и
другим формам правообразования.
   В республиканский период законы проходили через народное собрание и
назывались leges. Развитие жизни выдвигало этот источник права на первое
место. Необходимо вместе с тем подчеркнуть, что законов в республиканском
Риме все-таки издавалось не так много; получили огромное распространение
специфические римские формы правообразования: эдикты судебных магистратов и
деятельность юристов (юриспруденция). Консерватизму, характеризующему
римское право, эти последние формы правообразования соответствовали гораздо
более, чем издание новых законов. Кроме законов XII таблиц важное значение
для гражданского права имеют: lex Poetelia (Пэтелиев закон), IV в.до н.э.,
отменивший продажу в рабство и убийство должника, не уплатившего долга; lex
Aquilia (Аквилиев закон), примерно III в.до н.э., об ответственности за
уничтожение и повреждение чужих вещей; lex Falcidia (Фальцидиев закон), 1
в.до н.э., об ограничении завещательных отказов и др.
   В период принципата народные собрания не соответствовали новому строю и
потому должны были, естественно, утратить значение. Но так как в это время
(первые три века н.э.) императорская власть еще была склонна прикрываться
республиканскими формами, создавалось впечатление, что законы издавались
сенатом (сенатусконсульты).
   Окончательное укрепление императорской власти привело к тому, что
единоличное распоряжение императора стало признаваться законом: "что угодно
императору, то имеет силу закона", а сам император "законами не связан"
(legibus solutus est, D. 1,3,31). Императорские распоряжения, носившие
общее наименование "конституций", существовали четырех видов: а) эдикты —
общие распоряжения, обращенные к населению (термин, уцелевший от
республиканских времен, когда он имел совсем другое значение); б) рескрипты
— распоряжения по отдельным делам (ответы на возбуждавшиеся перед
императором ходатайства); в) мандаты — инструкции, дававшиеся императорами
чиновникам; г) декреты — решения по поступавшим на рассмотрение императора
спорным делам. В период абсолютной монархии императорские законы стали
именоваться leges; встречаются и новые термины: ieges generales, sanctio
pragmatica и др.
                             ЭДИКТЫ МАГИСТРАТОВ
   1. Одной из форм правообразования, специфичной именно для римского
права, являются эдикты магистратов.
   Термин "эдикт" происходит от слова dico (говорю) и в соответствии с этим
первоначально обозначал устное объявление магистрата по тому или иному
вопросу. С течением времени эдикт получил специальное значение программного
объявления, какое по установившейся практике делали (уже в письменной
форме) республиканские магистры при вступлении в должность. Юрист Гай
писал, что особенно важное значение имели эдикты: 1) преторов (как
городского, ведавшего гражданской юрисдикцией в отношениях между римскими
гражданами, так и перегринского, ведавшего гражданской юрисдикцией по
спорам между перегринами, а также между римскими гражданами и перегринами)
и (соответственно в провинциях) правителей провинций, а также 2) курульных
эдилов, ведавших гражданской юрисдикцией по торговым делам (в провинциях
-соответственно квесторов).
   В своих эдиктах, обязательных для издававших их магистратов, эти
последние объявляли, какие правила будут лежать в основе их деятельности, в
каких случаях будут даваться иски, в каких нет и т.д. Эдикт, содержавший
подобного рода годовую программу деятельности магистрата, называли
постоянным в отличие от разовых объявлений по отдельным случайным поводам.
   Формально эдикт был обязателен только для того магистрата, которым он
был издан, и, следовательно, только на тот год, в течение которого
магистрат находился у власти (отсюда принадлежащее Цицерону название эдикта
lex annua, закон на год). Однако фактически те пункты эдикта, которые
оказывались удачным выражением интересов господствующего класса,
повторялись и в эдикте вновь избранного магистрата и приобретали устойчивое
значение (часть эдикта данного магистрата, переходившая в эдикты его
преемников, называется edictum tralaticium).
   2. Примерно с III в.до н.э., в Риме получила довольно заметное развитие
торговля с другими итальянскими общинами; затем стали развиваться торговые
связи с внеиталийскими странами. В то же время шел процесс сосредоточения
земельной собственности в руках крупных землевладельцев, интересы которых
оказывались иногда в противоречии с интересами рабовладельцев-коммерсантов,
хотя при этом и землевладельцы и купцы были одинаково заинтересованы в
сохранении рабовладельческого строя.
   Общественные отношения, таким образом, значительно усложнились,
вследствие чего старые неподвижные и весьма ограниченные количественно
нормы цивильного права перестали удовлетворять запросам жизни. Новые
потребности стали получать удовлетворение, в частности, при помощи эдиктов
магистратов, в особенности преторского эдикта. Осуществляя руководство
гражданским процессом, претор стал отказывать в иске при таких
обстоятельствах, когда по букве цивильного права должна была быть
предоставлена защита, и, наоборот, давать иск в случаях, не предусмотренных
в цивильном праве. Таким путем преодолевались трудности, возникавшие
вследствие несоответствия старых норм цивильного права новому укладу
общественных отношений. Праву придавался прогрессивный характер, хотя
формально не отменялись исконные нормы, к которым консервативные римляне
относились с особым почтением.
   Ни претор, ни другие магистраты, издававшие эдикты, не были компетентны
отменять или изменять законы, издавать новые законы и т.п.; praetor ius
facere поп potest (претор) не может творить право; например, Гай (3.32)
говорит, что претор не может дать кому—нибудь право наследования. Однако в
качестве руководителя судебной деятельности претор мог придать норме
цивилизованного права практическое значение или, наоборот, лишить силы то
или иное положение цивильного права. Например, претор мог при известных
условиях защитить несобственника как собственника (и тем самым оставить без
защиты того, кто был собственником по цивильному праву), но не мог
несобственника превратить в собственника. Источник и объяснение этого
противоречивого положения надо искать в особенностях римского
государственного права: закон не может исходить от магистрата, закон
выражает волю народа; магистрат же в силу принадлежащей ему особой власти,
именуемой imperium, руководит деятельностью суда и в этом порядке дает
судебную защиту новым общественным отношениям, нуждавшимся в защите и
заслуживавшим ее.
   Таким образом, преторский эдикт, не отменяя формально норм цивильного
права, указывал пути для признания новых отношений и этим становился формой
правообразования. Давая средства защиты вопреки цивильному праву (или хотя
бы в дополнение цивильного права), преторский эдикт создавал новые нормы
права.
   Юрист Марциан (D. 1.1.8) называет преторское право живым голосом
цивильного права именно в том смысле, что преторский эдикт быстро
откликался на новые запросы жизни и их удовлетворял.

                        ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РИМСКИХ ЮРИСТОВ
        Деятельность юристов выражалась в трех функциях:
    a) cavere — составление формул различных частноправовых актов,
совершаемых отдельными лицами (завещаний, актов продажи и т.п.). Чтобы
оценить значение этой функции, нужно принять во внимание строгий формализм
римского права, при котором пропуск хотя бы одного слова обессиливал
совершенный акт, делал его юридически ничтожным;
   б) agere — советы относительно предъявления иска и порядка ведения
возбужденного дела. И в этом случае помощь юристов была существенна ввиду
формализма и ритуальности древнеримского процесса по частноправовым спорам.
Но она сводилась к одним только советам, потому что римляне не допускали
прямого представительства (выступления одного лица от имени другого), и
заинтересованный должен был вести дело самостоятельно, лишь полагаясь на
советы юриста, но без непосредственного его участия в процессе;
   в) respondere — ответы на исходившие от частных лиц юридические вопросы.
В такой форме юристы давали толкование действующему праву, а в случаях его
пробельности или практической непригодности предлагали свои собственные
решения. Их ответы юридически обязательной силы не имели. Тем не менее они
оказывали на практику влияние, становившееся тем значительней, чем
убедительней их обоснованность и чем выше авторитет их автора. Именно эта
функция впоследствии сыграла решающую роль в обеспечении активного участия
выдающихся римских юристов в общем нормотворческом процессе. С особой силой
такое участие проявилось в классический период развития римского частного
права.
   В создании классического римского права не меньшая роль, чем претору,
принадлежала римским юристам. К общей функции respondere, которую они
осуществляли и раньше, император Август присоединил предоставленное
некоторым юристам ius respondendi — право давать в письменном виде по
запросам участников спора юридические решения властью императора (ех
auctoritatae principis) с приданием им тем самым качества обязательности.
Примененные к конкретному спору, эти решения силою своего авторитета
оказывали влияние на судьбу других однородных споров, что и придавало им
известное нормативное значение.
   По каналам таких решений проводились как новые идеи, так и уже
выраженные в различных литературных источниках. Наиболее распространенными
видами юридических литературных произведений были: институции
(institutiones) — учебники по праву; комментарии (commentariis) —
истолкования действующего, главным образом, преторского, права; дигесты
(digesta) — комментарии (нередко в сочетании с критикой) высказываний
юристов прежних времен; регулы (regulae) — сборники кратко выраженных
юридических правил, афоризмов и поговорок.
   К классическому периоду относится также образование двух школ или
направлений в римской юриспруденции: прокульянцев, которых возглавлял
Лабеон, а затем его ученик Прокул, и сабиньянцев, во главе которых стоял
Капитон, а позже его последователь Сабин. Сколько—нибудь полных данных,
достаточных для того, чтобы судить об особенностях каждой из этих школ, не
сохранилось. Известны лишь их расхождения по отдельным частным вопросам,
например, по вопросу о спецификации, т.е. о судьбе вещи, изготовленной для
себя из чужих материалов без злого умысла (вследствие неведения, ошибки и
т.п.). Сабиньянцы решали этот спор в пользу собственника материалов, а
прокульянцы — в пользу их переработчика (спецификанта). Если судить лишь по
изложенным расхождениям между двумя названными школами, то более
прогрессивной была позиция прокульянцев. К такому выводу приводят и
некоторые другие дошедшие до нас сведения о разделявших их контроверзах.
                   КОДИФИКАЦИЯ И НОВЫЕ ЗАКОНЫ ПРИ ЮСТИНИАНЕ
   Codex lustinianus. Причины, вызвавшие кодификаторскую деятельность в
предыдущие годы, продолжали действовать и во времена Юстиниана. Но теперь
они имели более блестящие последствия, потому что к ним присоединились еще:
тщеславие Юстиниана, желавшего приобрести славу великого законодателя, и
более удачный, чем прежде, подбор лиц, которым поручались кодификационные
работы.
   13 февраля 528 г. Юстиниан учредил комиссию из 10 лиц под
председательством Иоанна (exquaestor Sacri Patatii); в числе членов были
Трибониан ( в то время, по—видимому, magister officiorum) и Теофил,
профессор юридической школы в Константинополе. Комиссии поручено было
составить новый сборник конституций, причем ей даны были широкие
полномочия: сокращать и изменять, где нужно, старые конституции по форме и
по содержанию, выбрасывать устаревшие и сочинять новые конституции,
размещая их в соответствующие титулы. Порядок размещения конституций в
пределах каждого титула должен был сохраняться хронологический, причем в
начале каждой конституции должно было стоять имя издавшего ее императора, а
в конце — день издания и имя консула. Через год кодекс был готов и с 16
апреля 529 г. должен был вступить в действие. С этого же времени теряли
силу как три прежних кодекса (Грегорианский и пр.), так и конституции,
изданные после Феодосиева кодекса (т.н. novellae, scil. constitutiones).
Название свое новый сборник получил от имени императора: Codex lustinianus.
От этого кодекса
до нас не сохранилось никаких следов.
   Digesta, vel Pandectae. Покончив с конституциями, Юстиниан решил
приступить к кодификации т.н. Ius, т.е. права, содержавшегося в сочинениях
юристов классического периода. Мысль об этой работе была еще у императора
Феодосия II: он хотел выборки из сочинений юристов присоединить к
существующим титулам своего Кодекса. Но ему не удалось осуществить этого
намерения. Его современник Валентиниан III, побуждаемый одинаковыми
потребностями, издал упомянутый выше закон, устранивший лишь в небольшой
степени трудность пользования сочинениями юристов. С тех пор в этой области
не было сделано ничего, чтобы облегчить это пользование.
   Главные затруднения при пользовании классиками во времена Юстиниана
заключались в следующем: во—первых, не по силам тому времени было усвоение
всего материала, содержавшегося в сочинениях классических юристов, даже при
ограничениях, установленных законом Валентиниана III; во-вторых, сочинения
менее популярных авторов трудно добывались; в—третьих, некоторые институты
или отдельные правила устарели и перестали применяться вполне или отчасти;
в—четвертых, в сочинениях классических юристов было много спорных
юридических вопросов (контроверс), оставшихся без разрешения. Чтобы взяться
за их разрешение, а также чтобы выбрать из сочинений то, что еще сохраняло
силу, нужно было такое научное развитие, каким не обладали юристы времен
Юстиниана.
   По всем этим причинам Юстининан решился кодифицировать ius. С этой целью
он учредил в 530 г. (15 декабря) комиссию из 16 человек под
председательством Трибониана, который был руководителем всего этого дела.
Этой комиссии поручено было составить сборник в 50 книг, который бы
назывался Digesta, или Pandectae. В состав этого сборника должны были войти
выдержки из сочинений классических юристов, которых, по словам самого
Юстиниана, было собрано до 2000 книг (tibri). Подобно предыдущей и этой
комиссии даны были широкие полномочия изменять текст сочинений, выбрасывать
то, что уже не применялось в жизни, и исключать места противоречивые.
   Юстиниан не ограничился тем, что уполномочил комиссию выбрасывать
устарелое и устранять противоречия. Еще до начала и во время деятельности
комиссии он сам издал целый ряд конституций, которые имели целью отменить
силу некоторых древних институтов, как, например, деления вещей на res
mancipi и пес mancipi, собственности на квиритскую и бонитарную, и
разрешить множество спорных вопросов, оставшихся неразрешенными в
классической литературе. Часть этих конституций, может быть, даже
составлявших особый сборник, Юстиниан называет Quinquaginta decisiones. Но
кроме этих 50—ти были изданы и другие конституции с той же целью.
   О работах самой комиссии надо сказать следующее. Система, по которой был
распределен в Дигестах весь материал, была заимствована из Кодекса
Юстиниана и преторского эдикта, или, вернее, из Комментария Ульпиана к
преторскому эдикту. Согласно предписанию Юстиниана Дигесты разделялись на
50 книг, а каждая книга делилась на титулы. Титулы получили заглавия,
соответствующие их содержанию. Каждый титул составлялся из отрывков
(фрагментов), взятых из сочинений классических юристов. Отрывки эти
снабжены указанием, из какого сочинения и какого юриста они взяты.
   Порядок расположения отрывков в пределах каждого титула не был предписан
Юстинианом. Благодаря трудолюбивым и остроумным исследованиям немецкого
ученого Блуме, порядок этот может быть воспроизведен с большой
вероятностью. По—видимому, все находившиеся в распоряжении комиссии
сочинения были распределены на три группы с тем, чтобы каждая группа была
предоставлена отдельным подкомиссиям для выборки. В одну группу отнесены
были комментарии на сочинения Сабина, libri ad Sabinum, в другую —
комментарии на Эдикт, libri ad Edictum, в третью — практические сочинения
Папиниана (Quaestiones и Responsa). Все остальные сочинения были
распределены между этими группами довольно произвольно. Почти во всяком
титуле можно встретить фрагменты из всех трех групп, причем в начале
обыкновенно стоит та группа, которой принадлежит более длинный отрывок.
Кроме указанных трех групп встречается еще и четвертая, весьма
разнохарактерная по составу сочинений. Она, вероятно, образовалась
случайно, вследствие того, что некоторые сочинения попадались комиссии
позже. Отрывки этой группы стоят большею частью в конце титулов.
   Текст отрывков оставался большей частью с том виде, какой он имел в
подлиннике. Но в тех случаях, когда он содержал право, вышедшее из
употребления или отмененное, компиляторы (так теперь называют часто членов
комиссии) вычеркивали старые термины или заменяли их другими, родственными.
Так, например, они вычеркивали выражения: adstipulator, cognitor, familiae
emptor, fiducia, formula, in jure cessto, mancipatio, res mancipi и т.д.
Они заменяли, например, fiducia словом pignus, mancipare словом tradere, in
jure cedere просто словом cedere и т.д.
   Благодаря механическому характеру работы комиссии, они были приведены к
концу быстрее, чем ожидал Юстиниан: именно через три года сборник,
названный Digestu или Pandectae, был готов; 16 декабря 533 г. он был
опубликован, а 30 декабря того же года он должен был уже вступить в силу и
заменить собой все прежде бывшие в употреблении сочинения юристов. Юстиниан
запретил ссылаться в судах на эти сочинения или на основании их делать в
Дигестах или других его сборниках (Кодексе и Институциях) какие-нибудь
поправки. Мало того: он запретил даже писать какие—нибудь толкования
(commentarii, interpretationes) к этим сборникам. Во всех сомнительных
случаях единственным толкователем законов мог быть только император, к
которому судья и должен был обращаться за разъяснением.
   Institlitiones lustiniani. Когда работы по составлению Дигест были уже
закончены, но самый сборник еще не опубликован, Юстиниан назначил новую
комиссию, под председательством Трибониана, из двух профессоров, Феофила и
Дорофея, для составления учебника права, наподобие прежних Институций. Этот
учебник был составлен очень скоро: он был опубликован раньше Дигест, именно
21 ноября 533 г. и был назван традиционным именем Institutiones. Юстиниан
придал ему, кроме педагогического значения, и силу закона. Эту силу
Институций должны были возыметь одновременно с Дйгестами,
   При составлении Институций был употреблен тот же самый прием, как и для
других сборников, т.е. компилятивный: больше всего заимствовано у Гая из
его Институций и другого сочинения, называвшегося Res cottidianae; затем
встречаются выдержки из Институций Флорентина, Марциана и Ульпиана и
некоторых других сочинений, и наконец, позднейшие конституции, изменившие
право времен классических юристов, были приведены в извлечении или также в
виде дословных выдержек.
Учебник делился на четыре книги, а книги — на титулы. Codex lustinianus
repetitae praelectionis. При составлении Дигест и Институций, особенно в
подготовительных к Дигестам конституциях, было изменено или совсем отменено
многое, что в Кодексе Юстиниана, изданном ранее, излагалось еще как право
действующее. Вследствие этого Юстиниан в 534 г. учредил новую комиссию, в
которой также принимал участие Трибониан, с тем, чтобы она внесла в
соответствующие титулы все вновь изданные конституции, а в прежних
произвела бы изменения соответственно изменившемуся состоянию права. Это
второе издание Юстинианова Кодекса (Codex repetitae praelectionis) должно
было заменить первое.
   Это второе издание дошло до нас в целом виде. Кодекс состоит из 12 книг;
книги делятся на титулы с соответственными заглавиями. В пределах
каждого титула помещаются конституции или, вернее, так называемая
диспозитивная часть их, т.е. та часть, в которой содержится само
предписание (предисловие и заключение были вычеркиваемы компиляторами).
   В таком виде Юстиниан исполнил широко задуманный план кодификации всего
римского права. Для практических целей его времени составленные им
сборники, особенно Дигесты, едва ли можно назвать удачными, потому что они
все-таки заключали в себе слишком обширный материал, усвоение которого было
не по силам тогдашним юристам. Но науке права Юстиниан оказал великую
услугу: без Дигест мы, вероятно, теперь имели бы очень слабое представление
о том, что было сделано классическими и республиканскими юристами, и не
могли бы воспользоваться многовековым трудом этих юристов для успехов
современной науки и законодательства по гражданскому праву, ибо уже в 6-м и
даже 5-м в. по Р.Х. сочинения классических юристов добывались не легко: в
них не чувствовали более нужды.
   Обучение. Юстиниан, издавая Дигесты, вместе с тем в особой конституции
определил характер и порядок преподавания в юридических школах, Материалом
для преподавания должны были служить только вышеуказанные сборники.
Преподавание должно было продолжаться 5 лет. В первый год ученики должны
были усвоить Институций и первую часть Дигест (7 книг); во второй, третий и
четвертый год — разные части Дигест в точно определенном порядке; в пятый
год — Юстинианов Кодекс. Преподавание права дозволено было только в двух
школах — в Константинополе и Берите (в Малой Азии), Существовавшие прежде
юридические школы в Александрии, Цезаре и других местах были закрыты.
   Novellae. По издании Дигест и Кодекса законодательная деятельность
Юстиниана не прекратилась, да и не могла прекратиться, так как жизнь не
могла остановиться. Вновь издаваемые конституции назывались Novellae (т.е.
constitutipnes, или leges). Большая часть их написана на греческом языке и
только немногие на латинском. Юстиниан предполагал с течением времени
сделать из этих Новелл особый сборник; но, вероятно, он этого не сделал,
так как до нас не дошло никаких известий о нем. Но частные сборники были.
Один из них, по—видимому, древнейший, называется luliani epitome
Novellarum. Автором его считают Юлиана, профессора константинопольской
школы, жившего еще во времена Юстиниана. В нем собрано 124 новеллы, все на
латинском языке (греческий в латинском переводе, из чего можно заключить,
что сборник был сделан для западной половины империи, где употреблялся
латинский язык). Другой сборник называется Authenticum или Authentica. Он
содержит