Мораль. Этические воззрения средневековья - Этика - Скачать бесплатно
пунктом теодицеи Фомы была предпосылка, что зло не
является позитивным явлением и не существует само по себе, как добро, а
представляет собой просто обычное небытие, ущербность добра. Понятие зла
Фома выводит из понятия добра, исходя из теоретико-познавательной
предпосылки о том, что одна противоположность познается через другую, как
например, темнота через свет. Это относится также к добру и злу.
Второй тезис томистской теодицеи выражается в утверждении, что
"добро является субъектом зла". Фома утверждает, что все, а следовательно,
и зло, имеет свою причину. Причиной же может быть лишь то, чему присуще
понятие бытия, а следовательно, и добра. Зло же, будучи полным небытием, не
может выступать в роли какой бы то ни было причины. В таком случае остается
принять, что субъектом или источником зла является добро. Исходной точкой
для Аквинского являются слова Августина: "Бог не является создателем зла,
ибо не он причина стремления к небытию". Развивая эту мысль, Фома
напоминает, что в области морали зло основано на несовершенстве поведения,
которое в свою очередь следует из несовершенства морального субъекта. А
если бог - это абсолютное совершенство, то он не может быть причиной
морального зла.
Несколько иначе обстоит дело с естественными вещами. Здесь зло
основано просто на их порче и распаде. В замыслах же творца каждая форма
была задумана как благо мироздания, как его совершенство, которое требует,
чтобы "в вещах существовало определенное неравенство, чтобы осуществлялись
все степени добра" . Чтобы в мире была гармония, необходимы различные
степени добра, вещи различного совершенства. Как красота делается более
очевидной на фоне уродства, так и добро более заметно при сравнении со
злом, и наоборот. Таким образом вырисовывается третий тезис томистской
теодицеи: некоторое зло не портит гармонии вселенной, напротив, оно
необходимо для этой гармонии. Бог создает зло в вещах не намеренно, а лишь
случайно.
Для обеспечения порядка вселенной необходим также порядок
справедливости, который требует существования как грешников, так и хороших
людей. Здесь "бог является творцом зла как наказание, а не как вины". Это
четвертый тезис теодицеи Фомы.
Касаясь человека, Фома помещает его на границе между миром
животных и миром чистых духов, между животными, с одной стороны, и ангелом
- с другой. В сравнении с последним человеческая личность является чем-то
несравненно более низким и несовершенным. В свою очередь в иерархии
телесных созданий человек находится на самом высоком месте как совершенное
животное. Отличается же человек от животных этого мира, по мнению Фомы,
нематериальной разумной душой и свободной волей. Благодаря последней
человек ответственен за свои поступки, ибо, обладая свободной волей, он в
состоянии выбирать между добром и злом. Чтобы могли существовать грех и
добродетель, наказание или награда, им должно предшествовать наличие
свободной воли.
По мнению Аквинского, свободная воля человека и связанные с нею
произвольные решения выбора имеют свой источник в интеллектуально-
познавательных органах, точнее, корнем всякой свободы является разум.
Поскольку Фома провозглашает примат интеллекта над волей, его позиция в
вопросе о свободе человека получила название этического интеллектуализма.
Она основана на том, что достаточно иметь подлинное знание о добре и зле,
чтобы поступать морально. Фома признает, что воля иногда может выполнять по
отношению к интеллекту функцию производящей причины, как бы побуждая его к
познанию, и в этом смысле она более совершенна, чем интеллект.
Свобода воли, коренящаяся в интеллекте, позволяет человеку
поступать в соответствии с моральными добродетелями. Свобода воли
существует лишь тогда, когда ее поддерживает бог, ибо он является первым
источником как естественных причин, так и свободных человеческих решений.
Фома говорит, что человеку присуща воля, ибо в противном случае напрасны
были бы советы и напоминания, повеления и запреты, наказания и поощрения.
Согласно Аквинату и всей католической этике, человек
заслуживает осуждения за неморальный поступок. Но плохой поступок также
основывается на свободном решении и не может быть совершен без поддержки
бога. Поэтому бог в первую очередь и заслуживает адских мук.
В этом месте я хотел бы остановиться, чтобы рассмотреть следующую тему
работы – рыцарский эпос. Несмотря на то, что на сегодняний день сохранилось
большое количество письменных источников, я остановлюсь на двух, самых
характерных. Это роман о любви «Тристан и Изольда», и достаточно редкий
образчик о нравах, структуре и организации средневекого испанского
рыцарства «Песнь о моем Сиде», на нем я остановлюсь подробнее.
Роман “Тристан и Изольда” является классическим примером средневекового
творчества. Несмотря на время, роман не потерял своего внутреннего смысла и
по сей день остаётся одним из выдающихся образчиков рыцарской литературы.
Прежде всего, это роман о любви. Главная черта, проявляющаяся в романе,
характерна для всего средневекового искусства — это иконография,
образность. В романе действуют не живые люди, а лишь их социальные статусы.
В нем, вы не найдёте здесь описаний внешности героев, даётся лишь общая
характеристика. Изольда — прекраснейшая и добрейшая, Тристан — храбрейший и
красивейший. Но почему …, потому что он — рыцарь, а она — благородная дама,
отвечает автор. Сами положения рыцаря и благородной дамы уже дают им такие
характеристики. Здесь внешние детали уходят на задний план, обнажая
духовную сущность героя. Классическим примером этому является икона, в
которой главное — глаза и лицо, являющиеся своеобразным “зеркалом души”.
Получается, произведение повествует даже не о рыцаре и прекрасной даме, а
передаёт глубинные отпечатки их духовных оболочек.
Здесь возникает ещё один нонсенс. Дама в романах всегда благородная и
прекрасная, рыцарь — красивый и мужественный. Размышляя сейчас, трудно
представить себе благородную даму, зачастую не мывшуюся неделями, с
приторным запахом от многократного использования духов, нечищенным ртом и
тому подобного. Благородного рыцаря имеющего всего одну смену одежды, и
можно было бы много чего перечислить, … но … это ничего не меняет. До нас
дошло лишь духовное ощущение рыцаря и дамы как высших существ в
незапятнанных одеждах, питающих друг к другу неугасимую и чистую любовь. И
в самом деле неважно, кто и сколько раз сказал «я тебя люблю», если это
продолжается бесконечно.
Благодаря этому приёму роман ставится вне времени, вне всяческих
культурных традиций. Известно, что человеку одной культуры трудно адекватно
понять человека другой. Но нам это удается, так как внутренний мир человека
постоянен, а подсознательные эмоциональные ощущения неизменны. В этом
главная заслуга неизвестного творца романа, и тем обеспечена та легкость с
которой он воспринимается.
«Песнь о моем Сиде» это больше социальный роман, чем просто
повествование о походах, победах и турнирах в честь благородных дам.
Рыцарство предстает в поэме как единый сословный коллектив, четко
различающийся на три категории рыцарей. «Рикос омбрес» - высшая знать,
состояла из крупных землевладельцев, приближенных короля, в руках у которых
фактически находилась государственная власть. Вторым слоем рыцарства были
«инфансоны», также владевшие вассалами, получившими пожалования от короля,
участвовавшие в работе кортесов. Хотя правовой статус инфансонов почти не
отличался от правового статуса рикос омбрес, в общественной жизни между
ними была огромная дистанция, определявшаяся большим влиянием «рикос
омбрес» при дворе и благородством их происхождения. Низшие слои знати были
представлены «кабальерос», многие из которых получили это звание за личные
заслуги.
Очевидно, рикос омбрес с презрением относились к инфансонам и
кабальерос, попирая их права и привилегии. Подобное положение вызывало
недовольство среди низших слоев испанского рыцарства. Составляя основную
воинскую силу "государства Реконкисты"[1], мелкие рыцари требовали
справедливого отношения к себе со стороны высших дворянских кругов. Для их
социального сознания было характерно непризнание знатности как главного
достоинства человека, определяющего его общественное положение. В
противовес они выдвигали такие личные качества, как мужество и честность,
полагая, что они отсутствуют у представителей аристократии. Социальное
положение и общественное признание человека они ставили в прямую
зависимость от его многих заслуг на ратном поприще.
Обращают на себя внимание и особенности вассальных отношений испанского
рыцарства описанные в поэме. Как и в других странах Европы, обязанности
вассала по отношению к сеньору определялись формулой auxilium et concilium,
на сеньора же налагались обязанность оказывать материальную поддержку своим
вассала, которая в Испании могла выражаться как в земельных пожалованиях,
так и в денежных выплатах. При этом земельные пожалования получали, в
основном, ближайшие вассалы того или иного сеньора, составлявшие его малую
дружину, большая часть членов которой была представлена родственниками
сеньора, "вассалами по воспитанию», близкими его семье людьми. Меснады
представляли собой некое подобие консультативного совета при сеньоре,
помогали ему принимать важные решения. Хотя сеньор иногда обращался за
советом ко всем своим вассалам, в том числе и не входившим в меснаду, эти
"расширенные советы" были редки и не играли большой роли.
Не входившие в меснаду рыцари как правило получали только денежные
выплаты. Их отношения с сеньором были менее тесные; по своему положению они
приближались к воинам-наемникам, хотя формально были связаны с сеньором
отношениями вассалитета, установленными путем оммажа. Естественно,
получавшие денежное жалование рыцари выступали за справедливую оценку их
ратного труда и требовали увеличения выплат. Интересно, что мелкое
рыцарство с неприязнью относилось к «случайным людям" в войске своего
сеньора, видя в них проходимцев и обманщиков. Очевидно, это свидетельствует
о развитом чувстве рыцарской чести, требовавшей от вассалов полной
преданности сеньору, которая, в конечном счете, становилась выше личных
благ и гражданской преданности королю и, возможно, семейных интересов. В то
же время, мелкое испанское рыцарство, страдавшее от притеснений высшей
аристократии, выступало за усиление королевской власти, слабость которой
давала знати возможность творить беззакония, хотя в руках короля было
эффективное средств борьбы со своеволием аристократии - объявление
"королевского гнева" и изгнание из страны. Как вассалы короля испанские
рыцари были обязаны участвовать в созывавшемся королем кортесах; постоянно
находившиеся при короле представители знати образовывали королевскую курию.
К концу XI века оба этих органа уже утратили характер доверительных
совещаний сеньора с вассалами, превратившись в официальные государственные
учреждений.
Суду королевской курии или кортесов подлежали ссоры среди дворян,
нередко имевшие своей причиной оскорбления, которые, по представлениям
рыцарства, было необходимо отомстить. Естественно, мелкие рыцари не могли
рассчитывать на самостоятельное отмщение могущественным знатным обидчикам:
очевидно, поэтому рыцарство выступало за разрешение споров путем судебного
поединка в суде короля.
Таким образом, мы видим двойственный характер кастильского рыцарства. С
одной стороны, верхушку феодального класса королевства составляли рикос-
омбрес, подданные короля, занимавшие высшие государственные должности,
составляющие королевскую курию. Эта аристократия получала крупные земельные
пожалования от короля и своих родственников-сеньоров. С другой стороны,
низы рыцарства - кабальерос, составляли сильный многочисленный слой
рыцарского сословия (очевидно, оно было обусловлено необходимостью
противостояния мусульманам юга Пиренейского полуострова), бывшие главной
движущей силой Реконкисты, жившие за счет денежных выплат, которые им
платили их сеньоры. Промежуточное положение между рикос-омбрес и кабальерос
занимали инфансоны. Хотя формально рыцарское сословие не было разделено на
категории и было открыто для выходцев из низших сословий, высшая знать была
отделена огромной дистанцией от низших слоев рыцарства и тем более от
простого народа.
Список литературы:
О. Г. Дробницкий, “Понятие морали”, М. / Наука, 1974
Философский словарь, под. ред. И. Т. Фролова, М. / Политиздат, 1986
Спиркин А.Г., Основы философии, М., 1988 г
Введение в философию, ч. 1,2., М., 1990 г.
Мир философии: книга для чтения, ч. 1,2., М., 1991 г.
“Кант и философия в России”, М.:Наука, 1994 — 271
“Философия” под ред. В. П. Кохановского, Роств-на-Дону / Книга, 1995г.
«Тристан и Изольда», Роман, Лондон / Слово, 1992г.
Смирнов А. А., Испанский народный эпос "Поэма о Сиде" // Культура Испании,
М., 1940.
Hinojonsa, Eduardo de. El derecho en el poema del Cid // Estudio sobre la
historia del derecho espanol, Madrid, 1903. (перевод: автоматизированная
программа PROMT)
-----------------------
[1] Христианские государства возникшие первоначально в горах северной
Испании , вели
ожесточенную борьбу с арабами, за возвращение захваченных территорий,
здесь XIв.
|
