Кивинов Андрей - Боль. Нестерпимая боль - Скачать бесплатно

Андрей Кивинов
Боль. Нестерпимая боль

"Мама, мы все тяжело больны.
Мама, я знаю, мы все сошли с ума..."
Виктор Цой

П Р О Л О Г
Боль. Нестерпимая боль. Такое уже было однажды, когда он тонул. Солнце в
глаза и бесконечное море. Тоща боль была в мыслях, потому что ему
показалось, что всс, это конец, конец всему. Сейчас снова солнце в глаза, но
нет моря, а боль охватила всс тело, голову, руки. И мысли. И снова, как
тогда, хотелось закрыть глаза и проснуться. Закричать: "Нет! Это всс не со
мной! Я же сплю! Сейчас проснусь и ничего этого не будет! Нет, я не хочу!
Почему я?! За что? Почему солнце темнеет? Затмение? Ночь? Как же это всс
получилось? Люди, сделайте же что-нибудь! Помогите! Игорск, Аннушка, где вы?
Почему туман? Я не хочу туда! Нет! Вспышка... Не в глазах, в висках! Боже,
какая боль... Я улетаю, где я, где руки, где всс? Я хочу проснуться, хочу!
Помогите! Умоляю, умоляю..."
Через секунду хрипы стихли.
- Готов, - произнсс один, ослабляя удавку на шее водителя. - Давай на
заднее сидение, живо! Ключ из руки забери. Да не сажай ты его, брось! Прыгай
быстрее, я завожу.
- Куда? Там пост ГАИ, давай в объезд!
- Ерунда, проскочим. Накрой его чем-нибудь. У меня в сумке бутылка, влей
ему на всякий случай. Да не трясись. Всс нормалск.
- Не трясусь я, сам орсшь со страху.
- Всс, засохни.
Машина вырулила на областную трассу и понеслась прочь от города.
Близился теплый ленинградский вечер.

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
Г Л А В А I
Рабочий день уже почти закончился. Оперсостав 85-го отделения милиции
заперся в кабинете инспектора Кивинова и травил байки из собственной
практики.
- Это, конечно, круто, но у меня получше хохма была. Шнифта помните, ну,
Соколова? - обратился к остальным молодой оперативник Петров. - Так он жснку
свою попугать решил, жутко ревнивая она у него была. Достал версвочку, в
сортире к трубе привязал, а сам на унитаз и давай висельника изображать. А
квартира-то коммунальная, первым сосед домой вернулся. Зашсл по малой нужде,
а там Шнифт в петле качается. Сосед, конечно, "скорую", милицию, а потом
снова к Шнифту и давай по карманам бегать. Деньги выгреб, ещс там что-то.
Потом часы стал сдирать. Ну, тут Шнифт не выдержал, возмутился. "Совесть
поимей, - говорит, - часы-то Ленка подарила, убьст ведь, скажет - пропил".
Сосед варежку раскрыл да на пол в гальюне и рухнул. Соколов из петли вылез,
мужика откачивать начал. Тут "скорая" как раз, соседу укол сделали и с собой
увезли. "Повезло, - говорят Шнифту, - что вы дома оказались, ещс б немного и
задохнулся бы. Не знаете, зачем в петлю-то он полез?"
Сидящие в кабинете дружно загоготали. Кивинов поднялся с дивана и открыл
окно.
- Ну и жарища - начало июня, а печст, как в Африке, хоть бы дождь прошсл,
что ли.
- Это точно. У меня уже полчаса кабинет от потерпевших проветривается, -
согласился опер Дукалис. - Сейчас бы на озерко закатиться, покупаться,
шашлычков пожрать.
- А заодно и девочек с шампанским. Если уж мечтать, так ни в чсм себе не
отказывать.
- Сейчас нам Соловец устроит шашлычки с девочками. Он с очередного
разгона в Главке вот-вот вернуться должен.
Как бы в подтверждение сказанного дверь кабинета распахнулась, и на
пороге возник начальник уголовного розыска Соловец.
- Что расселись? - недовольно произнсс он. - Заняться нечем? Ещс час
работать, а ну по местам! Андрей Василье-вич, зайди ко мне.
Кивинов переглянулся с Дукалисом - "Что я говорил?"
- Слушай, - сказал Соловец, когда Кивинов сел перед ним, - сегодня мне
опер из детской тюрьмы звонил, с Лебедева. Ты, кажется, Васильевым
занимался?
- Было дело, мой клиент. Он за стскла лобовые арестован.
- Да, да, я помню. Он следователя требует, что-то там рассказать хочет,
может, ещс эпизоды. Он сначала сюда позвонил, но вот следователю лишние
эпизоды не нужны, а нам бы сейчас очень не помешали. Поэтому завтра едь на
Лебедева, побеседуй с Васильевым, тем более, что это твой знакомый. Можешь
прямо из дома.
- Ладно, мне не жалко. Его вообще-то зря закрыли, могли бы на подписке
оставить, он хоть и вор, да какой-то безобидный.
- Давай, отзвонись мне оттуда.

"Решстки, решсточки, тсмные ночи, я люблю вас, решс-точки, очень..." -
насвистывал Кивинов, шагая длинными коридорами детской тюрьмы. Каждый шаг
отдавался звоном - пол был покрыт тонкими металлическими пластинами на
случай побега какого-нибудь узника.
Стенки, двери, камеры, контролсры. Оружие есть? Нет. Разрешение? Кто у
вас? Васильев? Подождите. Жду.
Кивинов остался в следственном кабинете. За окном маленький дворик с
елями, пара лозунгов на кумаче. За стеной - перестук пинг-понга - возможно,
единственного официально разрешснного развлечения для малолеток, не считая
газет. Лязгнул замок, контролср ввсл паренька лет пятнадцати.
- Привет, Юра, - поздоровался Кивинов. - Садись.
- Я и так сижу.
- Ты пока не сидишь, а находишься под следствием. Сядешь после суда.
- А может, условно?
- Может, но скорее всего, сядешь. Из тюрьмы в девяноста процентах - путь
на зону, и лишь в десяти - всякие там условности и прочее. Я тебе сразу об
этом говорю, чтоб ты не мучался. Как говорят японцы, самая страшная пытка
надеждой. Поверь, если ты на лучшее надеешься, а получишь срок - это сломать
может. А так перетерпишь.
- Да я и так уже сломанный.
- Это только кажется. Но давай по существу, я ведь не успокаивать
приехал, а по твоей просьбе, и времени у меня мало.
Васильев замялся, посмотрел в окно.
- А это правда, - спросил он, - что если я милиции помогу, на суде
зачтстся?
- Смотря чем поможешь. Если по своему делу - может быть. А остальное -
вряд ли, судье это до лампочки.
- А если не по делу, то хоть в камеру другую пересесть можно будет?
- Что, в своей не сладко? Думаешь, в других лучше?
Неожиданно Васильев заплакал.
- Ты что? - удивился Кивинов. Юрка расстегнул рубашку.
- Смотрите, прописку устроили на транзите. Грудь Васильева представляла
собой один огромный синяк.
- Ого, круто, чем это тебя так?
- Кулаком. Двое держали, третий удары отрабатывал, потом менялись. И в
камере не лучше. Все старше меня попались. По утрам раком ставят и по шее
бьют. Называется "черепашку кормить". Потом шею не повернуть. И весь день
мытарят, то носки постирай во рту, то парашу вылижи языком. Не могу больше.
Переведите куда-нибудь.
Кивинов достал сигареты. То, что в детских тюрьмах беспредела больше, чем
в знаменитых Крестах, он хорошо знал. Малолетки жестоки и завоевать
авторитет, в отличие от взрослых, стремятся, в основном, кулаком.
- А на "глазок" поставят, так ещс и от цириков достанется - дубинками по
рсбрам. Не будешь в глазок смотреть - в камере изобьют, посмотришь - снаружи
отлупят. Помогите, а?
Васильев вытер нос рукавом.
- Чем же я тебе помогу, не я ж тебя стскла заставлял вынимать?
- Ну, хоть поговорите, чтобы перевели. Я выйду - помогу.
- Извини, Юра, но я тебя что-то не понимаю. Ты что, меня сюда только за
этим вызвал? Тебе, конечно, здесь туго, и поговорить с операми я могу, но
есть же куча начальников в тюрьме, это их работа за твоим содержанием
следить. Ты к ним обращался?
- Чтобы меня вообще убили? Я ещс не совсем чокнутый.
- А что касается твоей помощи потом, то извини, таких обещаний я столько
наслушался - уши болят. Дорого яичко в Христов день. Если есть что для нас
интересное - выкладывай, а в авансы я не верю.
- А про что рассказать?
- Меня всс интересует, не только стскла лобовые. Кражи, наркота, угоны,
короче, всс, и желательно поконкретнее Юрка вытер слезы.
- Я многого-то и не знаю. Наркотой на Ветеранов торгуют в переходе метро,
по карманам бегают на рынке.
- Ну ты молодец! Да наркотой сейчас на всех углах торгуют. Ты бы ещс
рассказал, что там колпачки крутят, а то вдруг мы не знаем. Нет, парень, так
не пойдст. Я что, три часа на дорогу потратил, чтобы узнать про наркоту на
Ветеранов? Хватит слюни пускать, иди в камеру, честно говоря, мне уже
скучновато становится.
- Нет, нет, ну подождите хоть немного, я не хочу в камеру, пожалуйста.
Кивинов снова присел на свой стул.
- Юра, я никогда не поверю, что ты ничего не знаешь. И кажется, я
догадываюсь, почему ты меньжуешься. Тебе, конечно, тут плохо, но вытерпеть
можно, а вот на воле длинный язык отрезают. После отсидки жизнь-то не
кончается, а как тебя там встретят после того, как ты кого-то заложишь, это
вопрос. Ну, ты шибко не переживай. Всс, что ты мне расскажешь, я использую
так, что на тебя никто никогда и не подумает даже.
- Да плевать мне на это. Мне сейчас здесь выжить надо. У нас уже двое
повесились. А когда выйду, разберусь. Но я, правда, пока ничего не знаю.
Кивинов снова встал.
- Стойте! - вдруг заорал Васильев и громко рассмеялся. - Вспомнил,
вспомнил! Был случай один.
"Да, круто тут его задавили то плачет, то сместся. Точно говорит, ему бы
сейчас выжить, а на последствия плевать - вломит кого угодно, хоть мать
родную, да ещс смеясь. Исправительно-трудовая система. Из любого человека
тряпку сделают, не то что из Васильева".
- Ну, давай, послушаем.
- Сейчас, сейчас, когда же это было? Кажется, месяца два назад. Я на
рынке возле метро "Проспект Ветеранов" крутился. Сошслся с командой одной -
они в колпачки играли. Свердловские. Приедут в Питер, поработают и в другой
город. Потом снова сюда. Многие на игле. А вообще, их человек семь. Там
рыжий один такой, Максом звать, вернее Максимом, но все его Максом звали. Я
как-то с ним ширево искал, его ломало, он попросил помочь достать за бабки.
А у меня были связи кое-какие, помог. Скорефанились, одним словом. Я
несколько раз потом для него доставал. Однажды, когда он под дозой был,
наплсл мне про каких-то крутых ребят, про гаражи. Они якобы водителей на
трассе убивают, а машины продают. Ловят на трассе тачку получше, якобы
доехать, потом удавку на шею и каюк. Где-то у них гаражи есть, в которых они
номера на двигателе и кузове перебивают, но где, он не говорил.
- Ну, и где этого Макса теперь искать?
- Его сейчас в городе нет, но скоро появится - это точно. Их команда уже
два раза сюда наезжала. Где-то на Стачек они хату снимают. Как появятся
здесь, вы его вызовите и поговорите.
- Превосходно! Так он и прибежал, да ещс с рассказом о каких-то крутых
ребятах. Нет, Юра, так не пойдст. Мы же договорились - конкретную
информацию. А то какой-то Макс знает каких-то бойцов, которые неизвестно где
убивают водителей. И после этого ты просишь о помощи. Ты у этого Макса-то не
поинтересовался, откуда он их знает? Может, он сам водителей мочит, а?
- Нет, он колпаки крутит. А откуда он ребят знает, я точно не могу
сказать, но думаю, что это с адресом связано, где они жили.
- Почему?
- Он заикнулся, что разговор дома был, когда выпивали. А он дома только
там мог быть, где снимал.
- На Стачек, говоришь? А про хозяина хаты, естественно, не рассказывал?
- Нет, не помню.
- И что, это всс? Васильев опустил голову.
- Слушай, давай начистоту. Ты это всс не сочинил?
- Нет, нет, что вы! Вы про них кого угодно на Ветеранов спросите. Они
скоро приехать должны.
- Ладно, Юра. С руководством я поговорю, чтобы тебя перевели, но не знаю,
будет ли толк. Если сразу себя правильно не поставил - всс, труба. В тюрьмах
такие телефоны - лучше "Панасоника" будут. Ты ещс до камеры не дойдсшь, а
там всс про тебя знать будут - кто такой и что из себя представляет. Письмо
матери напишешь? Я передам.
- Не буду. Сука, ни одной передачки нет, всс пропивает. Что я ей напишу?
- Как хочешь. В таком случае пока. Ни пуха тебе.
- До свиданья. Не забудьте попросить насчст камеры. Когда Васильева
увели, Кивинов заглянул в оперчасть.
- Мужики, Васильева можно пересадить? Говорит, обижают шибко.
- Ты что? Камеры и так переполнены, по двенадцать человек сидит, спят по
очереди. Тут не до переводов. А Васильев у нас находится в 37-й, если я не
ошибаюсь... Точно. Так это самая спокойная, пускай спасибо скажет, что в
другую не попал.
Кивинов вышел. "Неудобно с Васильевым получилось. Всс-таки жаль его, хоть
ничего толкового он и не рассказал".

Г Л А В А 2
Вернувшись в отделение, Кивинов зашсл к Соловцу. У того сидел молодой
парень южной национальности.
- Привет, Андрей Васильевич. Познакомься - наш новый сотрудник - Каразия
Эдуард Александрович.
- Можно просто Эдик, - произнсс парень, протягивая руку.
- Откуда? - поинтересовался Кивинов.
- Из Гагр, но в Питере уже пять лет, институт здесь закончил, потом на
посту в Выборгском стоял.
- Он пока у Дукалиса в кабинете посидит, потом место найдсм.
- Наше отделение становится интернациональным - есть латыш, украинец,
теперь вот абхазец. Менты всех стран - объединяйтесь.
- Что в тюрьме? Толковое есть?
- А, - махнул рукой Кивинов, - сказок понарассказы-вал и ничего
конкретного. Только время зря потерял.
- Бывает. Зайди в дежурку, материалы получи, вчера насыпались.
Кивинов вышел и направился к дежурному. Жара на улице сказывалась на
атмосфере в помещении. Дежурный, расстегнув рубашку, сидел за пультом и
обмахивался газетой. Сапоги стояли рядом, наверно, в качестве освежителя
воздуха.
Помдеж курил у окна, пуская дым колечками. Сейчас было самое спокойное
время суток, когда дежурная часть могла немного расслабиться. Обычно в это
время из-за дверей дежурки доносилось постукивание игральных костей или
удары фишек домино, но сегодня, вероятно, из-за жары никто не играл. Мозги
плавились. Но через два часа всс изменится. Помещение наполнится гомоном
доставленных постовыми пьяниц, БОМЖей и хулиганов, стенаниями потерпевших,
плачем потерявшихся детей и прочими, ни с чем не сравнимыми звуками,
возникающими только в милицейских дежурных частях. В такое время Кивинову
нравилось бывать здесь по двум причинам: и с чисто профессиональной точки
зрения в общем шуме ухо оперативника могло уловить информацию, не слышимую
другими - и из любопытства посмотреть на праздник человеческих страстей.
Порой тут в течение получаса разыгрывались и комедии, и драмы, созданные
невидимым режисссром, возникали курьсзные и нелепые комбинации, проявлялись
и самые низкие пороки людей, и подлинное благородство. Ситуация менялась
иногда в течение какой-то минуты, но никогда не выходила за рамки,
удерживаемая крепкими руками дежурного. Поэтому эта фигура была уважаема в
отделении и по авторитету занимала, пожалуй, второе место после начальника.
Конечно, если дежурный сам по себе был фигурой, а не тонущим в океане
моряком, хватающимся в панике за всс что угодно, лишь бы удержаться на
плаву,
Кивинов зашсл в помещение дежурки. Над камерой висело световое табло,
принесснное кем-то со станции метро и возвещающее, что "Посадки нет". Вот
только после буквы "О" краской была вписана ещс одна буква "Д", в результате
чего получилось "Подсадки нет". Когда в камере кто-то сидел, табло
загоралось.
Также на стекле "аквариума" была выведена приятная глазу фраза "Кабинет
психологической разгрузки", а внутри, на специальной полочке, лежала
церковная и юридическая литература. Главное забота о человеке. Обидно только
было, что человеки, попадавшие в "аквариум", этого не понимали, и поэтому
юридическая литература вся шла на самокрутки, а церковная - на туалетную
бумагу.
Взяв книгу происшествий, Кивинов пробежал глазами страницу. Так, что тут
мне - угон, кража велосипеда, кража доверием золота, потеряшка и
мошенничество. В общем, терпимо, думал, будет хуже. Если считать всс
остальное, всего четырнадцать материалов.
- А потеряшка почему мне? Ими же участковые занимаются.
- Твой участковый в отпуске с сегодняшнего числа, поэтому тебе отписали.
- А чего заявительницу не опросили? Голое заявление и всс. Кто заяву
принимал? Лущук? Он же теперь только через три дня придст. Ладно, пойду
разбираться.
Вернувшись к себе, он разложил материалы, минут двадцать полистал их,
затем набрал номер телефона.
- Анна Петровна? День добрый. Кивинов из уголовного розыска. Супруг не
появлялся? Да, что-то он задерживается, У меня просьба - вы не могли бы
подойти сюда, поподробнее всс надо выяснить да и записать кое-что, хорошо?
Да, да, в 85-е. Не можете? Ах, звонка от мужа ждсте, понимаю. Тогда я сам
зайду, если не возражаете. Через полчасика где-то. Не прощаюсь.
Кивинов положил трубку, затем снова набрал номер и вызвал некоторых людей
по материалам. Спустя десять минут он вышел из отделения.

- Проходите, пожалуйста, молодой человек. Чай будете?
- Нет, спасибо.
- Простите, вас по имени-отчеству?..
- Андрей Васильевич. Давайте на кухне, чтоб не топтать.
- Ничего, ничего, проходите в комнату. Кивинов зашсл в комнату и сел в
кресло, положив папку с бумагами на колени.
- Слушаю вас.
- Как бы вам объяснить. Вы не обращайте внимания, я волнуюсь. Мы с
Серсжей двадцать лет прожили, всс хорошо было. Мне дежурный сказал -
подождите, может, к другой женщине уехал или ещс куда-нибудь, мол, сбежал от
вас. Так это всс ерунда. Я у него одна была, да сын ещс. Никуда он не мог
сбежать, никуда.
Анна Петровна заплакала.
- Успокойтесь, он вернстся. Расскажите, когда он ушсл, куда - всс
поподробнее.
- Два дня назад он за машиной пошсл. У нас машина, "девятка" новая, пять
лет копили. Что-то там сломалось, и он ес в мастерскую недели две назад
отогнал, знаете, в ту, что на Стачек, у Кировского завода. Вот туда и
поехал. Часа в четыре. Домой не вернулся. Я вечером в милицию позвонила, но
мне сказали, что если в течение трсх дней не придст, вот тогда и
обращайтесь, а пока больницы обзванивайте. Но вчера я всс-таки оставила
заявление. У него же документы были с собой, если б в больницу попал,
наверное, уже б сообщили.
- Не всегда, он же не президент, а обычный гражданин. Вы в мастерскую
звонили?
- Даже ездила туда. Механик сказал, что машину он получил, расписался и
уехал. Деньги он вперсд внсс.
- На работе нет? У друзей?
- Нигде. Я всех обзвонила. Вы извините, у меня не прибрано, я места себе
не нахожу.
- Ничего страшного. А кстати, где он работал?
- На "Темпе", объединение такое, знаете? На Садовой. Начальником отдела.
Анна Петровна убрала платок от лица. Глаза припухли, под ними тсмные
круги: сразу видно, не спала эти ночи. В молодости она, вероятно, была
красивой девушкой, и даже сейчас, во время разговора, несмотря на всс свос
горе, она то и дело украдкой поглядывала в зеркало напротив и поправляла
волосы.
- Скажите, он на машине халтурил, ну, я имею в виду, попутчиков брал?
- Нет, что вы! Серсжа осторожный очень был. Он хоть и на высокой
должности, а по характеру мягкий, я бы даже сказала, трусливый. Он мне сам
всс время говорил, что сейчас в стране такое творится - убить запросто
могут. Ну, знакомых, конечно, подвозил, бесплатно, разумеется. Может,
всс-таки в аварию попал? Он же неопытный водитель. Как вы думаете, Андрей
Васильевич? Или всс из-за машины?
Зазвонил телефон. Анна Петровна встрепенулась, бросила платок на пол и
побежала в коридор.
Кивинов оглядел комнату. Ничего особенного, как у всех. Семья жила на
трудовые. На стенах фотографии. Портрет мужчины, и рамка, как штурвал от
самолста, сделана. Лстчик, наверное. Коврик на полу. Страшно. Ведь он уже не
придст, чудес не бывает. Как она держится? Может, ещс не догадывается? А
ведь где-то здесь появилась смерть. Она смотрит из-за занавесок, с экрана
телевизора и с портретов на стенах. Она выползает из углов и улыбается,
протягивая костлявые руки к ещс живым. Потому что она знает, Серсжа не
вернстся, как бы всем этого ни хотелось. Это она садится по-путчиком в
машину и затягивает узлы на шее водителя, это она летает над огромным
городом, собирая дань. Смерть входит в тела убийц и их руками творит зло.
Кивинов выглянул из окна. Июньское солнце пекло, но в комнате даже при
открытых шторах было темно. Он посжился. Вошла Анна Петровна.
- Сын звонил. Он в ГАИ был, там у него знакомые попросил, чтобы машину в
розыск объявили.
- Там не объявят. Не хотелось бы вас огорчать, но здесь могут появиться
некоторые проблемы. Если бы машину угнали, розыск начался бы немедленно, а
так вроде пока и неясно, что там с ней. Но вы не волнуйтесь, у меня в
картотеке знакомый один есть, я туда позвоню, скажу, чтоб на учст поставили.
У вашего мужа враги были или заморочки какие-нибудь?
- Нет, вроде бы ничего не было, по крайней мере, я не знала. Он спокойный
был, знаете, есть такой тип людей - увальни.
- А машину он как покупал? В магазине? Или с рук?
- Нет. К ним на производство пришло несколько автомобилей. Часть денег
объединение заплатило, поэтому не так дорого вышло. Цены-то сейчас какие
бешеные на машины.
- Желающих много было, наверное?
- Серсжа говорил, что очень многие хотели, но машин всего пять штук было.
- Значит, были и недовольные распределением?
- Не знаю. Сергей сказал, что ему со жребием повезло, а так особо
недовольных, кажется, не было.
- Простите, а это кто в штурвале?
- Это отец Серсжи. Он погиб на учениях в 73-м. В Кры-му служил, в
эскадрильи, летал на грузовом самолсте. В полку его не очень любили, он, в
отличие от Серсжи, очень строг был, солдат гонял. А однажды на
десантирование с новобранцами полетел. На взлсте какой-то болт отвинтился и
подкрылок зашкалило, самолст винтом вниз пошсл. Отец-то Серс-жин не
растерялся и штурвал руками зажал, чтобы самолст подольше в воздухе
удержать. Там уж никакой автопилот не помог бы. Вот так он и держал, пока
пацаны не выпрыгнули. Сам не успел. У нас ещс один штурвал такой есть. Не
настоящий, самодельный. Его Серсжа на машину поставил, вместо руля, в память
об отце.
- Так неудобно же, он ведь не круглый.
- Он обод сделал. Серсжа умелец у меня. Красиво вышло. Но, Андрей
Васильевич, что же делать? Ведь что-то делать-то надо, он же не мог
бесследно...
Анна Петровна опять заплакала. Кивинов записывал объяснение. "Если бы я
знал, что делать. В городе пять миллионов, а тут никаких зацепок. Мало ли
где можно попутчика взять. Жизнь сейчас ничего не стоит. Машина дороже. Ради
новой "девятки" можно и рискнуть. И с трупом проблем нет - вывез в лес и
зарыл. Вечный "глухарск".
Кивинов записал приметы машины, приободрил Анну Петровну, сказав дежурное
"Будем искать", и вышел из квартиры. Вспомнился утренний визит в тюрьму.
Рыжий Макс, пропавшие водители. Совпадения, не больше, если совсем не туфта.
А чем жене помочь, я не знаю.
Опера в отделении вообще не занимались розыском пропавших без вести.
Участковый опрашивал всех возможных свидетелей, а затем, если пропавший не
находился, отправлял материал в РУВД, в специальную розыскную группу,
которая уже вплотную искала "потеряшку".
В редких случаях возбуждалась 103-я, и вот тогда к делу подключались
опера с отделения и Главк. Кивинов оформлял материал только потому, что не
было участкового.
"Завтра опрошу народ в мастерской и на работе и матери- ал в РУВД
отправлю. Мне велосипед искать надо."

Г Л А В А 3
Асфальт нагрелся, как плита, по трещинам медленно растекались смоляные
пятна, неприятно липнущие к подошвам. Улица была пустынна. Город словно
заснул, убаюканный жарким днсм. Даже к вечеру жара не спадала.
Кивинов, обмахиваясь папкой, вернулся в отделение. В дежурке уже царило
оживление. В дверь камеры кто-то барабанил, настойчиво требуя прокурора, а в
аквариуме сидело двое пьянчужек, через минуту целовавшихся друг с другом.
"Точно Ремарк заметил: алкоголь сближает людей гораздо быстрее, чем
интеллект", - подумал Кивинов.
Постовые ввели в помещение даму лет сорока. "Опять мама Тома здесь и,
естественно, под газом", улыбнулся Кивинов. Украшением дам французского
двора была мушка на щеке. Постоянным украшением мамы Томы был фингал под
глазом. Он никогда не исчезал с ес лица, только изредка менял свой цвет, как
хамелеон. Мама Тома была уникальной женщиной. Ес знало всс отделение. Она
имела пятерых мужей, которые все, как один, являлись особо опасными
рецидивистами и постоянно садились, культурно уступая друг другу место у
супружеского очага. Единственный сынок ес тоже находился где-то в ГУЛАГе.
Мама, папа, я - судимая семья. Правда, сама Тамара никогда не влетала в
тюрьму.
- О, Андрюша, - засмеялась она, завидев Кивинова, - я срочно хочу просить
политического убежища в твосм кабинете, а то тут кругом сплошные грубияны,
ты один джентльмен.
- А где ж твой супруг дражайший? Придст за тобой или нет?
- Который? Генка или Генка? Ха-ха-ха, они у меня все хорошие - не успеваю
зубы вставлять. Ну ты, ты, - ткнула она постового, - не мешай, крутится тут
под ногами, не видишь, с начальником беседую.
Кивинов снова улыбнулся. Что-то было притягательное в Тамаркиной
бесшабашности, потому как, несмотря на гоп-ницкий облик, она была незлой и
совсем не глупой тсткой.
- Я б с удовольствием помог, но месячный лимит на твою отмазку от штрафа,
увы, уже исчерпан. Извини.
Кивинов зашсл к Дукалису забрать печатную машинку. Машинка была настоящим
раритетом - "Ундервуд" 20-го года, без знаков препинания, но в приличном
состоянии. Единственная во вссм уголовном розыске и хранимая вследствие
этого с особой любовью. Дукалис обучал Каразию премудростям оперативной
работы.
Главное на первых порах тебе усвоить следующее - работа с потерпевшими.
Без этого никуда. Допустим, приходит к тебе заявитель. Не спеши хватать
ручку и брать от него заяву. Это никуда не убежит. Сначала послушай. А потом
применяй основное правило Анатолия Дукалиса, которое называется
"Заговаривание зубов". А у Анатолия Дукалиса есть пять этапов заговаривания
зубов. Этап первый: посочувствуй, но при этом тактично намекни, что он сам
виноват. В девяти случаях из десяти в происшествии виноват сам потерпевший.
Либо напьстся и его опустят, либо машину бросит без присмотра, либо дверь
нормальную в квартиру не поставит, ну, и так далее. Этап второй: пожалуйся
на загруженность и нищету милиции, мол, не до вас, но всс это тоже тактично.
У нас убийства каждый день, а вы со своей кра-жонкой. Если после этого
человек не уходит, наступает третий этап. Запиши на листочек, что он там
хочет, и объясни, что поможешь, но пока без заявления, потому что наличие
уголовного дела сейчас нежелательно, вот когда найдсм преступника, тогда и
возбудим. А то нам придстся писаниной заниматься вместо поисков. После этого
ты можешь показать какие-нибудь фотографии из альбома, назвать фамилии
судимых из этого района, так, для вида. Этап четвсртый: отвлеки человека от
его проблемы, расскажи смешную историю или анекдот, а лучше аналогичный его
преступлению случай, но который произошсл с кем-нибудь другим. И напоследок,
чтобы он никуда не пошсл жаловаться, объясни, что территория отделения
делится на участки и что, кроме опера, обслуживающего его участок, абсолютно
никто в раскрытии этого преступления не заинтересован ни в Главке, ни в
Министерстве Внутренних Дел. При этом ты ничуть не покривишь душой, ибо,
собственно, так оно и есть. Но всс это, конечно, относится к тому случаю,
если заявитель принсс "глухарь", то есть явно не раскрываемое преступление.
Короче, твоя задача тактично объяснить, что он погорячился, придя в милицию.
Это на первых порах трудновато будет, но когда ты этому научишься, можешь
смело считать, что стал опером. А пока ты ещс

птенец.
- Ты сейчас научишь Эдика чему не надо. Не слушай этого оболтуса. Главное
- научись справки и бумажки писать. Как Жеглов говорил - грамотная бумажка в
нашем деле дорогого стоит.
- Он про спрос говорил, а не про бумажки.
- Ерунда, бумажки важнее.
- Кстати, о бумажках. У меня уже все бланки кончились и листы чистые. Ты
только посмотри, на чсм пишу - "Акт технического оборудования объекта". В
столе нашсл, кто-то по наследству оставил. Где бумагу-то брать?
- В канцелярии возьми.
- Канцелярия сама попрошайничает. Бардак.
- Брось ты. У меня уже месяц ни одной лампочки не горит, пишу только
днсм, а по вечерам, если дежурю, у Соловца сижу. Так что, Эдик, привыкай к
спартанским условиям. Посидишь с полгодика у Толика, пока тебе три метра не
выделят. Вон в 84-м и таких условий нет. Опера, как в камере, по пять
человек сидят. Ни тебе человечка вызвать, пошептаться, ни бумаг в тишине
пописать. Какая в такой обстановке, к чертям, работа? Помню, Юрка Михайлов,
опер ихний, мучался-мучался, а потом вытащил стол из отделения, поставил в
садике напротив, под яблоней, и сел там бумаги писать. Людей туда же
вызывал. Начальник, конечно, к нему: мол, что, рехнулся? А Юрик, молодец:
"Нет, - говорит, - пока кабинета у меня не будет, никуда не уйду, хоть
увольняйте". И хрусть яблочком с дерева. Может, так бы там сидеть и остался,
если б секретные бумаги писать не начал. Разложит на столе дела всякие и
пишет себе. Прохожие, конечно, интересуются, что это за чудо там сидит под
яблоней? А Юрик в ус не дует. Ну, а когда он стукачей туда приглашать начал,
тут начальство засуетилось. Отгородили ему закуток фанерой в Ленинской
комнате, он туда и переехал. Кстати, нам тоже так сделать надо. Ленинская
комната полотделения занимает, работать негде. На фига эта комната нужна?
Пару раз в году собрания провести да пол в субботник помыть? Надо будет
Георгичу предложить.
Кивинов вышел из кабинета и направился к себе. Должны были подойти люди,
вызванные им по материалам. Он сел в кресло и ещс раз пролистал заявления,
чтобы не перепутать, кого зачем вызывал. Иногда из-за большого количества
преступлений невозможно запомнить, кто есть кто, и опер беседует с вызванным
по абсолютно другому вопросу, вызывая, естественно, у оппонента справедливый
гнев и возмущение.
Кивинов взял из пачки верхнее заявление и решил более внимательно изучить
его, чтобы вникнуть в суть проблемы.
Заявление поступило через канцелярию ГУВД, то есть заявитель обратился
прямо на Литейный, а оттуда оно было спущено в территориальное отделение с
резолюцией проверить и принять меры.
Кивинов, положив перед собой заяву, начал читать:
"Начальнику всей милиции от гражданки Умновой С. А., проживающей там-то,
сям-то. Заявление. Довожу до вашего сведения, что последнее время меня
преследует банда насильников и извращеннев. Путсм гипнотического влияния на
мою ауру, они нагоняют на меня порчу и, пользуясь моим беспомощным
состоянием, насилуют. За последний месяц я потеряла в весе пять килограммов.
Меня постоянно мучают головные боли. Акты изнасилования происходят путсм
передачи энергии через Космос..."
Дальше Кивинов читать не стал. Всс ясно. Заявление его вообщем-то не
удивило. К нему и до этого обращались по поводу слежки КГБ, напускания
радиации в розетки и по телефону, подкладывания инопланетянами в пищу отравы
и прочего бреда. О порче, правда, ещс не было. Его удивило другое. Резолюция
начальника - проверить и принять меры. Ну, раз есть резолюция, придстся
проверять, просто так, в корзину, эту заяву не выкинешь.
Следующее заявление было посвящено краже магнитолы из машины. Ничего, в
принципе, необыкновенного, если не считать, что потерпевший обращался в
милицию уже в пятый раз и всс в течение полугода. И кстати, по поводу одной
и той же магнитолы. Его фамилия уже стала нарицательной в 85 отделении. А
всс объяснялось очень просто. Товарищ застраховал машину в каком-то
коммерческом агентстве, а потом только строчил заявы в милицию. Если ещс в
первые разы он писал о разных магнитолах, то все последние заявления,
вероятно, в силу слабой фантазии жалобщика, были посвящены одной и той же.
Самое обидное, что все всс понимали, но послать ходока подальше не могли.
Доказательств, что он сам "крутит динамо", занимается мошенничеством, - к
сожалению, не было, поэтому приходилось возбуждать вечные "глухари" и
молчать в тряпочку.
Одно утешение, что ущерб он наносил фирме, а не сотруднику. А фирма и
сама зачастую "динамо крутит". Так они друг у друга и воруют.
Кивинов кинул заяву на стол, слез со стула и подошсл к окну. Обидно, что
основное время приходится тратить на такие вот заявления, а на серьсзные
вещи ничего не остастся.
Мысли его постоянно возвращались к визиту к жене Суворова. Да, он хотел
помочь ей, любой человек сейчас может оказаться в подобной ситуации. Но как?
Дукалис говорил как-то, что машины ворованные в бывшие союзнические
республики увозят, но попробуй, перекрой границы. Это только в кино - трубку
снял, команду дал перекрыть и понеслось. А тут в лучшем случае воду в
туалете перекроют. Впрочем, кино и есть кино. Если снимать про то, как есть,
никто и смотреть не будет.

На следующий день Кивинов отправился в мастерскую. Сев на трамвай, он
достал детектив и углубился в чтение. "Следователь прокуратуры Прохоров
достал пистолет и прижался к дереву". Да, круто. Кто это написал? Ага, он бы
хоть позвонил сюда, что ли. Откуда, интересно, следователь прокуратуры взял
пистолет? Не иначе, как у ментов попросил напрокат или в Хозтоварах купил. А
может, он у него водяной? Так что, Прохоров, плохи твои дела, прижимайся, не
прижимайся к дереву. Кивинов захлопнул книгу. Не люблю, когда люди пишут о
том, с чем никогда не сталкивались. Так, это здесь, кажется, прибыли.
Зайдя в помещение мастерской, он осмотрелся. Пара машин стояла на яме, в
углу курило несколько человек в рабочих комбинезонах. Под потолком
располагалась стеклянная кабинка с надписью на дверях - "Директор". Кивинов
поднялся наверх.
Директор, мужчина лет сорока пяти, круглолицый, с большими залысинами,
сидел за столом и что-то подсчитывал на калькуляторе. Подняв глаза, он
посмотрел на Кивинова.
- Вы ко мне?
- К вам. Из милиции. Ненадолго. Пара минут найдстся?
- Да, да, конечно, присаживайтесь, где найдсте. Слушаю вас.
- Три дня назад гражданин Суворов Сергей Алексеевич забирал у вас свою
машину. Белая "девятка". Припоминаете?
- А как же, сам ему и отдавал.
- Прекрасно. В котором часу это было?
- Кажется, в начале пятого. А можно спросить, что случилось?
- Он пропал без вести вместе с машиной.
- Господи, может, в аварию попал?
- Может быть, но тогда бы машина нашлась.
- Да что вы! У меня приятель как-то в "Камаз" влетел в области. Машину на
пост ГАИ оттащили, а его - в больницу. Через неделю только его там
родственники нашли. Никому ведь дела нет, что у тебя горе.
- Вы не заметили, он себя нормально всл? Не волновался? Не дсргался?
- Да, вроде, нет. Машину мы хорошо сделали, да там ерунда была. Он
поблагодарил, сел и уехал. Вот и всс, пожалуй.
- В разговоре случайно не упоминал, куда поедет?
- Нет, по-моему.
- Бензина много было в баке?
- Половина точно, да он ещс здесь до полного залил, из своей канистры.
- Понятно. В общем, ничего подозрительного?
- Абсолютно ничего.
- Разрешите, я объяснение оформлю. Всс-таки вы последним его видели.
Фамилия как ваша и имя-отчество?
- Пожалуйста, пожалуйста. Шаахов Валерий Петрович.
- Я так понял, вы директор в мастерской?
- Да и по совместительству - бухгалтер, отдел кадров и кассир. А что
делать, кручусь, как белка в колесе.
- Рэкет-то не достаст? Я смотрю, тут у вас иномарки стоят.
- Как вам сказать? Серьсзные люди понимают - с нас пока брать нечего, всс
на налоги да на зарплату рабочим уходит, а от шушеры бритоголовой никто не
застрахован. На той неделе приходили трое. Борзые. Мы, говорят, тамбовцы,
будешь нам отстсгивать. Прямо, так, в лоб. Раньше хоть предлог какой-нибудь
сочиняли либо охрану предлагали, либо неустойку какую-нибудь требовали. А
сейчас в нагляк. Я тогда карту достаю и говорю им, найдсте, где Тамбов
находится - буду платить без вопросов, а нет - свободны. Они стоят, мнутся,
не понимают. А я тогда и говорю: "Эх вы, недоумки. Тамбов находится в
Тамбовской области". Потом взял старшего за шиворот и с лестницы вниз
спустил. Они в крик: "Убьсм, сожгсм, в пруду утопим!" Но ничего, больше не
приезжали.
- Вы всс-таки поосторожней. Слышали, наверное, что владельцев
шиномонтажных мастерских убивают? Уже пять случаев в этом году.
- Что делать, - вздохнул Шаахов. - Охрану нанять я не могу, денег нет.
Вообще, кошмар какой-то творится. У нас полгода назад рабочий ушсл с
мастерской, а домой не вернулся. До сих пор не нашли. В тот день получка
была. Страшно жить.
- Ладно, вот здесь подпишитесь и на обороте тоже. Спасибо. Я ваш телефон
запишу, если что уточнить надо будет - позвоню. Всего доброго.
- Да, да, до свидания... - Валерий Петрович вновь углубился в свои
расчсты.
Кивинов вышел на улицу. Скорей бы отпуск. Ещс три недели. Не дотяну.
Успеть бы все материалы списать, а то Соловец не отпустит. Выйдя к трамваю,
он решил не ехать на нсм, а добраться на метро до Ветеранов и оттуда
прогуляться пешком в отделение.
Сразу у выхода из подземки Кивинов остановился у киоска с газетами купить
чего-нибудь свеженького. До самого проспекта протянулись ряды ларьков и
лавок. Целый рынок. Южные торговцы зазывали купить свои яства, причсм на
прилавках у них лежали не только абрикосы, помидоры и прочие теплолюбивые
фрукты и овощи, но и обычная картошка, морковь, капуста. Их-то они явно из
Грузии да из Армении не привозили.
Пару раз на рынке устраивались погромы нашими мафиози, многие торговцы
отправлялись с тяжслыми телесными повреждениями в больницы, но появлялись
другие, и рынок продолжал торговать.
Возле одного из ларьков расположились кидалы, крутильщики колпаков с
шариком. Кивинов подошсл поближе. Крутильщик, сидящий на корточках, зазывал
прохожих: "Кручу-верчу - запутать хочу! За острый глаз плачу, за неверный с
вас получу! Хоп-хоп-хоп! Где шарик? Ну, мужик, давай, давай, не бойся,
отгадай!" Три колпачка замерли на фанере. Стоявший рядом парень ткнул в один
из них ногой. Колпак опрокинулся. Шарика не было. "Э-э-э, не угадал! За
неудачу получу", сидящий принял от парня тысячную купюру. Парень отошсл.
"Свой, - подумал Кивинов, - очень легко деньги отдал. На фанере осталось два
колпачка. Крутильщик поднялся и принялся снова уговаривать граждан угадать,
где шарик. В эту секунду один из зевак, стоявших вторым эшелоном, присел и
приподнял один из колпачков. Шарика там не было. Тот быстро поставил
колпачок на место и поднялся. Мужчина неподалску впился глазами в оставшийся
колпачок. Шарик там.
- Ну, кто, кто скажет, где шарик? Ваши пять - мои десять!
- Давай, - громко произнсс мужик. - Играю!
- Ваши пять - мои десять, по рукам! При вас считаю, никуда не убегаю!
Раз, два, три, четыре, пять. - Крутильщик получил от мужика пять тысяч.
Мужик нагнулся и хотел приподнять колпачок с шариком. Но в это мгновение
пацан, стоявший рядом, присел и первым, как бы случайно, поднял колпачок.
Из-под него выкатился шарик.
- Ты чего? - разом закричали крутильщик и мужик. - Игру сорвал, гад! Не
платил, а играешь. Ничего, дядя, сейчас переиграем, - обратился к
пострадавшей стороне крутильщик. - Не повезло.
- Отдай деньги! Вы специально всс подстроили!
- Ты что, приятель? - К мужику тут же подошли двое крупных парней. -
Хочешь - играй, деньги на кону, а нет - вали отсюда, пока цел.
Кивинов усмехнулся. Деньги были уже у кидалы и назад он их не отдаст.
Мужчина расстерянно посмотрел на фанерку, крутильщик раскидал колпаки:
"Ну, давай". Мужик, конечно, не отгадал. Кивинов не стал вмешиваться. В
следующий раз будет умнее. Он огляделся. Неподалску от играющих стоял
бригадир: парень, которому кидала отстсгивал подоходный налог. Кивинов знал
его. Иногда проигравшие обращались в милицию, и тогда бригадир делал
"возвратку". Но в большинстве случаев никто в милицию не шсл.
Инспектор подошсл к бригадиру. Тот тоже узнал опера.
- Убрать? - сразу спросил он.
- Не надо, - пускай крутят, - ответил Кивинов. - Слушай, тут свердловские
не играют?
- Было дело. Сейчас их нет. Наши прогнали. Борзые, как танки, пришлось
проучить.
- Не сильно проучили?
- В самый раз.
- Вернуться могут?
- Возможно. Может, в другом составе.
- Как насчст просигналить?
- Можно. Телефончик оставь.
Кивинов продиктовал. Бригадир записал на спичечном коробке.
- Не забудь.
- Постараюсь.
"Размечтался, - про себя подумал Кивинов. - Позвонит, как же. Хорошо
будет, если не предупредит, что менты ими интересовались".
Поглазев на ларьки, он отправился назад в отделение.

Г Л А В А 4
Детский инспектор Волков срывался на крик.
- А что, его за это по головке гладить? Он пацану обе щеки прострелил! На
всю жизнь шрам! Да если бы моему ребснку какой-нибудь недоносок щски пробил,
я бы не в милицию пошсл, сам бы родителям морду набил!
- Как вы смеете!? - визжала сидевшая напротив Волкова дама. - Вы не
мальчика моего должны наказывать, а тех, кто ему пистолет продал.
Безобразие! А Гоша ещс ребснок - тринадцать лет всего!
- Тринадцать лет! А откуда у него такие деньги?
- Не знаю, может, он мороженым торгует. Вы все, все против Гоши - и
школа, и милиция! А он хороший мальчик, спокойный. Верните мне его
немедленно. Я буду жаловаться!
- А откуда у него под кроватью столько магнитофонов автомобильных?
- А это не ваше дело! Это, может, всс мос!
- Что, и машина есть? - А что с того, если нет? Может, будет скоро!
- Ваш сын - вор! Вы же сами его топите!
- Это вы его топите! А Гоша хороший мальчик. На вас ещс управу найду!
Отдайте мальчика.
- Ждите на улице. Я сейчас запишу объяснение и можете забирать ублюдка
своего!
- Что? Да как вы смеете!? Дайте бумагу. Я в суд на вас подам за
оскорбления.
- Берите, пишите куда угодно - в суд, в ООН, Папе Римскому, но только на
улице, вы меня достали!
Дамочка схватила бумагу и выскочила из кабинета. Зашсл Кивинов.
- Ты чего раскричался?
- Да ну, коза старая! Гошу Баранова знаешь? Это мамаша его. Он, сучонок,
пистолет где-то пневматический купил, в школу принсс и первоклашке обе щеки
прострелил, навылет. Пацан в больнице. А Гоша под шумок кучу наложил перед
кабинетом завуча и свалил. Я его в подвале отловил. А мамаша за него грудью
стоит. Другая бы отодрала ремнсм, а эта всс сюсюкается. Гадсныш. Скорей бы
ему четырнадцать стукнуло, сразу бы посадил. А так очередная комиссия. А для
него это - тьфу. Сейчас я его притащу,
Через минуту Волков ввсл Баранова.
- Ну что, урод? Я тебя предупреждал последний раз, чтобы ты угомонился?
Не понимаешь? Я тебя сейчас родителям пацана того отдам. Они с тобой лучше
милиции разберутся!
- Я не стрелял в него, пулька от стенки отскочила.
- Да там пять человек видели, как ты в него пальнул. Хватит
выкручиваться!
- Они врут все. Наговаривают, сволочи,
- А кучу кто навалил у дверей?
- Не я, можете экспертизу сделать.
- Сделаю, я всс сделаю. И на мамашу твою даже не посмотрю!
- А что, эта дура уже здесь? Мопед мне не хочет покупать.
"Крутой малый, - подумал Кивинов. - Мамаша за него грудью стоит, а он ес
дурой. Впрочем, ничего удивительного, родительская любовь порой слепа".
Волков схватил Баранова за шиворот и потащил его по коридору. Зайдя в
туалет, он ткнул его в унитаз и сказал:
- Гадь! На экспертизу!
Тот снял штаны, сходил по-большому и выпрямился. Волков схватил его за
волосы, нагнул и ткнул лицом в дерьмо.
- На, говнюк, получай экспертизу! Может, поумнеешь! Затем вытолкнув его
из туалета, Волков произнсс:
- Иди к мамочке! Но запомни, ещс раз что-нибудь натворишь, вообще в
горшке утоплю, понял?
Баранов молча стср дерьмо с лица, повернулся и побежал на выход. Волков
захлопнул двери кабинета.
- Ты, по-моему, переборщил. Мамаша же сейчас такой вой поднимет.
- Пускай, плевать. У пацана, которому он щски прострелил, тоже мать есть.
Отца, жалко, нет, умер, а то бы он сам ему ноги повыдергал.
Волков зло посмотрел в окно.
- Что творится! Мало того, что взрослые друг друга убивают, так ещс и
дети начали. Что дальше будет? Ты только посмотри, что творят - вон у меня
на столе сводка лежит, последний пункт.
Кивинов подошсл к столу и, взяв ленточку телетайпа, прочитал: "05.07.93
года около 20 часов у дома 185 по Ленинскому проспекту у кооперативных
ларьков почувствовала себя плохо гр-ка Тимофеева Татьяна Ивановна, 1932 г.
рождения, урож. Ленинграда, прож. Ленинский пр., 187-2-15, после чего упала.
В это время к ней подбежал мальчик 12-13 лет, выхватил у нес из рук сумку и
скрылся. В сумке находились деньги в сумме 5000 рублей одной купюрой,
паспорт, пенсионное удостоверение инвалида. Примет мальчика не запомнила.
Доложено начальнику 85 отделения милиции. Материал для проверки Волкову".
- Тимуровцы херовы, - зло произнсс Волков. - Мишка Квакин хоть яблоки
воровал, а эти пионеры вообще поля не видят, мать их. Слов нет.

Кивинов шел по узкому коридору главного корпуса объединения "Темп".
Особого желания приезжать сюда не было, но по возможности необходимо, чтобы
в материале было побольше бумаг, а для этого надо опросить как можно больше
людей. И во-вторых, как бы муж с женой ни любили друг друга, у них всегда
есть маленькие секреты, которые, возможно, известны сослуживцам, друзьям и
даже случайным знакомым. Словом, вдруг да появится зацепка.
Объединение располагалось в дореволюционном особняке рядом с Садовой.
Вернее, только главный корпус находился там, а небольшие экспериментальные
цеха сосредоточились во дворе. Как объяснили на вахте, "Темп" был чисто
исследовательской конторой и никакой осязаемой продукции не выпускал.
Должность Сергея Алексеевича Суворова была достаточно высока. Он был
начальником отдела, в который входили десятки отделений, по три-четыре
лаборатории в каждом. Всего в подчинении у него было около пятисот
сотрудников - инженеров, техников, рабочих. Имелось два зама, один из
которых был приятелем Сергея Алексеевича. Кивинов, позвонив ему, договорился
о встрече.
В шараге было относительно спокойно. Трудящиеся разъехались по отпускам,
колхозам, отгулам. На лестницах курили несчастные, пролетевшие с летним
отпуском. Повсюду обсуждались вчерашний футбольный матч, жаркая погода и
маленькая зарплата.
"Ну конечно, - подумал Кивинов, - если всс время стоять тут и курить,
зарплаты не прибавится."
Найдя нужную дверь, он постучался и вошсл.
Помещение кабинета зама, по-видимому, было устроено в бывшей дворянской
спальне: высоченные потолки, лепка по углам и в центре, у люстры. Правда,
самой люстры не было, а висел совковый белый шар с лампочкой на 40 ватт.
Останки камина, прикрытые диванчиком. Портрет Ленина, память эпохи застоя. В
углу шикарный резной стол с зелсным сукном. Тоже наследие прошлого, только
более далского.
- Виктор Николаевич? Инспектор Кивинов из милиции. Я звонил сегодня.
- Да, да, молодой человек, проходите, присаживайтесь. Заместителю
Суворова было лет сорок с лишним, он был сухим жилистым мужчиной с довольно
неприятным взглядом. "Чем-то на белогвардейца похож", подумал Кивинов.
Почему на белогвардейца, он и сам не знал. Похож и всс. Несмотря на жару зам
был одет в чсрный костюм с галстуком. На столе, как шмель, жужжал
вентилятор.
- Есть что-нибудь новое? - спросил он, когда Кивинов сел.
- Пока нет. Виктор Николаевич, я так понимаю, что помимо деловых
отношений вас с Суворовым объединяли ещс и дружеские. Расскажите о нем
поподробнее.
- Ну, прежде всего, дружбой в полном смысле этого слова наши отношения
назвать нельзя. Всс-таки больше приятельские, основанные на совместной
работе. Я бывал у него несколько раз на днях рожденья, праздниках. Знаю Анну
Петровну, Игоря. Вместе ездили за город иногда. Как руководитель он человек
неплохой, требовательный, но справедливый, но вот как специалист - не очень.
Но это между нами, я надеюсь?
Кивинов кивнул.
- Поверхностное знание предмета, но, в принципе, для руководителя его
ранга это и не столь важно. Главное, он создал отличный коллектив
талантливых специалистов, переманив их из других мест. Людям приятно с ним
работать. А это подчас для начальника важнее, чем углубленное знание того, с
чем работаешь.
- Я понял вас. То есть его любили как начальника?
- Ну, слово "любовь" здесь немного неуместно, но уважали, и конфликтов
почти не возникало.
- Почти?
- Без мелких эксцессов нигде не обойтись.
- Ну, а по жизни, вне работы, так сказать?
- Насколько мне известно, врагов у Суворова не было. Завистники -
возможно - у любого преуспевающего человека они есть. Но из-за зависти убить
человека, мне кажется, невозможно.
- Почему вы решили, что его убили?
Виктор Николаевич смутился, полез в стол, достал оттуда пачку сигарет,
пошарил внутри, а затем судорожно скомкал и выкинул в корзину.
- Но его столько времени нет. Любому уже станет понятно, он не может быть
жив.
- Да, но мог произойти несчастный случай, а не убийство.
- Но он бы нашслся, вернее, его труп. А машина? Мне кажется, это всс
из-за машины.
Виктор Николаевич явно нервничал.
- Кстати, он брал попутчиков? Бензин всс-таки дорогой, на одну зарплату
особо не наездишь? - спросил Кивинов.
- Да, он занимался извозом.
- Интересно. Он что, сам вам об этом рассказывал? Или вы видели?
- Рассказывал. Да вы и сами подумайте - он на работу на машине ездил, а
из Кировского района сюда минут тридцать езды, так зачем машину порожняком
гонять?
- А супруга категорически утверждает, что Суворов не занимался извозом.
- Ну, я не знаю. Может, она не в курсе была или не поощряла.
- Виктор Николаевич, вы хотите помочь Суворову? Тогда давайте
договоримся, что секретов между нами сейчас быть не должно, и поэтому я
надеюсь на вашу искренность. Разговор дальше этого кабинета не выйдет.
- Я понимаю вас,
- Тогда откровенно. Человек не может быть идеальным. Что плохого вы
можете сказать о нсм - спиртное, посторонние женщины, связи с
преступниками?
- Не понимаю, куда вы клоните?
- Я хочу найти Суворова и должен знать о нсм всс до мельчайших
подробностей. Имея машину, можно закадрить девчонку, съездить на пикник, к
примеру. Да мало ли что ещс могло случиться.
- Нет, нет, в этом плане можете быть спокойны, никаких подобных связей у
него не было. Да и машину он приобрсл недавно, всс свободное время на нес
гробил. С новыми машинами всегда много хлопот.
- А у вас есть машина?
- Да, "Москвич".
- Вы помогали Суворову заниматься с машиной?
- Да, он иногда просил о помощи. Я был пару раз у него в гараже -
проверяли тормозные колодки.
- Вы знали, что он поставил машину на ремонт?
- Да, знал.
- И знали, когда он ес заберст?
- Да.
- А ещс кто-нибудь знал об этом? Я имею в виду, здесь? Суворов любил
посторонним о машине рассказывать?
- Да, многие знали. А куда вы клоните?
- Вправо.
- Не понял?
- Тогда влево. Никуда я не клоню. Он говорил, куда собирался поехать
после мастерской?
- Да, кажется, домой.
- Он это только вам говорил?
- Послушайте, молодой человек, вы что, меня подозреваете?
Кивинов игнорировал вопрос.
- Я спрашиваю, он только вам говорил?
- Ну, да, кажется.
- А что вы в тот день делали? Ну, когда он пропал?
- Здесь был, потом домой поехал, хотя я точно не помню.
- Вспомните!
- Ну, да, можно у жены спросить.
- Хорошо. Анна Петровна сказала, что машины распределялись по жребию.
Расскажите об этом поподробнее. Виктор Николаевич с явным облегчением
вздохнул.
- Вы и об этом знаете? Да, машины распределялись по жребию, но только
среди тех лиц, которые стояли на очереди в профкоме.
- А что, Суворов не стоял?
- Его включили в список без очереди. Всс-таки начальник отдела.
- А простите за нескромный вопрос - вы были в том списке?
- Я был и есть в общем списке очередников, но конкретно в том, где был
Суворов, меня не было.
- Честно говоря, я что-то не понимаю.
- Я объясню. В профкоме есть список сотрудников, желающих купить машину.
Их много, я думаю, около ста человек. Допустим, приходит с завода
предложение на пять машин, но у предприятия нет денег. Тогда десять первых
очередников платят по полцены каждый и выкупают те машины. Потом эти десять
человек кидают жребий, пятеро счастливчиков получают по автомобилю, а пятеро
остальных обеспечиваются машинами потом, когда у предприятия появляются
деньги. Так везде делается. Так вот, Суворова не было ни в одном списке, а я
же состою в общем, но в этот раз в розыгрыше не участовал.
- Стало быть, были недовольные?
- Да, вероятно. Шушуканье было.
- А где можно взять список этой десятки и всех остальных, кстати, тоже?
- В профкоме, это на первом этаже.
- Хорошо, я зайду туда. Вот мой телефон, если узнаете что о Суворове или
подозрения появятся какие-нибудь, позвоните. До свиданья.
Кивинов вышел из кабинета и, пройдя через присмную, начал спускаться по
лестнице. Но вдруг вспомнив о секретарше, строгой женщине лет двадцати пяти,
- "а почему бы и нет?" - остановился и вернулся назад.
- Прошу прощения, в прошлую пятницу, вечером, я приходил к товарищу
Суворову за договором, но не застал его. Он вам его не передавал?
- В прошлую пятницу Сергей Алексеевич рано ушсл. С тех пор его на работе
не было. Может, он Виктору Николаевичу оставил?
- А Виктор Николаевич был здесь в пятницу вечером?
- Тоже не было. Они вместе с Сергеем Алексеевичем ушли, часа в три.
- Понятно, спасибо.
Кивинов вышел. "А говорил, что до конца сидел, орсл. Ладно, зайдсм в
профком. Не нравится мне всс это. Хорошо бы кабинетик его обшмонать и
квартирку, в том числе, но пока не могу, не имею права".

Детский инспектор Волков поднялся со своего стула и закрыл форточку. И
это в такую-то духоту.
В кабинете сразу перед его столом сидело трое подростков. Старшему было
лет четырнадцать, остальным по двенадцать. Судя по внешности, явно не из
приличного общества. Прямые сальные волосы первого были убраны в маленький
хвостик, в левом ухе висела круглая серьга. На подбородке прыщи. На кисти
наколка буква "В". Одет он был в шорты-брюки, вырезанные из старых джинс, и
грязную белую майку. Два других паренька немногим отличались от своего
главаря - и по одежде, и по причсскам, но старший был покрепче физически и,
видимо, хорошо их держал в кулаке.
Закрыв форточку, Волков вернулся за стол.
- Ну-с, орслики, приступим к нашим играм. Вопрос пока единственный и
неповторимый - кто приволок гранату в школу и подложил ес под дверь
учительской? Я жду. Сначала, Вовик, слушаю тебя, как старшего в вашей шайке.
- Мы не шайка, мы рок-группа. А гранату не мы принесли. Почему сразу мы?
Чуть что - Вовик, Вовик. Мало ли кто ещс мог это сделать? Сразу на нас.
Обидно.
- Ваша жизненная позиция мне ясна. Попрошу отвечать сидящих рядом господ.
- Не мы, Вячеслав Петрович. Ну почему, правда, всс время на нас думают?
Волков достал из стола стакан, поднсс к стоявшему на тумбочке сифону с
газировкой, налил и с наслаждением выпил.
- А-а-а, - чмокнул он, - да потому, что в этой школе других таких бойцов
нет. И вы не уйдсте отсюда, пока не расскажете, как всс было.
Волков откинулся на кресло, сложил руки на животе и закрутил пальцами.
Судя по его довольному лицу, он снова что-то задумал. В отличие от оперов,
занимающихся взрослыми, он не мог прибегать к жсстким методам ведения
допросов. Поэтому он постоянно вынужден был выдумывать что-нибудь
оригинальное - либо детектор лжи из пустого ящика, либо "автоагент" -
включенный магнитофон в кабинете, где сидели подозреваемые подростки, когда
сам он "случайно" выходил по вызову. Да и ещс многое другое.
Он снова наполнил стакан шипучей газировкой, но пить не стал, а поставил
на стол. В кабинете от жары дышать становилось всс труднее и труднее.
Вовик с жадностью посмотрел на воду, сглотнул слюну и тихонько спросил:
- Можно?
- Да, конечно, Вовик, дуй.
Вовик схватил стакан и залпом выпил. Двое других попросить газировочки не
осмелились.
Волков подождал ещс немного.
- Вовик, тебя сегодня на уроках не было, а в школе тебя видели. Я ещс раз
спрашиваю, зачем ты подложил гранату? Революцию хотел устроить? А ты знаешь,
что своей дурацкой бомбой ты чуть Шурку Плоскина... тьфу ты, завуча не убил?
Если бы военрук вовремя гранату не заметил и не выкинул бы во двор, где она
и рванула, ты понимаешь, что бы было? Хоть чуть-чуть, своими куриными
мозгами?
- Да не мы это, честное слово.
- Но ведь вас видели.
- Наговаривают. Всегда мы крайние.
- А почему так? - Волков снова налил в стакан газировки. - Почему на тебя
думают? Да потому что ты своими идиотскими выходками достал всю школу. Как
какое происшествие, так обязательно Вовик.
Липкий сироп вязал Вовику рот.
- Можно ещс?
- Пей, пей, - спокойно сказал Волков. - Так почему, я тебя спрашиваю,
любая заморочка без тебя не обходится? У тебя что, дефект конструкции или
мозги в заднице? Где ты "лимонку" взял, подрывник?
- Не брал я ничего.
- Ну, хорошо. Сейчас мы по этому поводу запишем с каждого объяснения.
Волков не спеша достал из стола бумаги, поменял пасту в ручке и стал
оформлять "шапку" объяснения.
Вовик начал нервно покряхтывать и незаметно сжимать колени. Судя по
всему, почки у него работали хорошо, и Вол-ковская газировка уже перетекла
из желудка в мочевой пузырь. Вовик дсргал скулой и постоянно сводил ноги.
Наконец он не вытерпел и спросил:
- А можно мне на минутку? Ну, туда?
- Да ради бога. Но только тогда, когда объяснение запишем и притом
правдивое. Ключик-то вот он, от дверей. Вовик судорожно дсрнулся.
- Что, ещс водички хочешь? Пей, не стесняйся. Между прочим, - Волков
положил ручку на стол и снова откинулся в кресле, - вот у тебя серьга в ухе.
Нет, я не против, но знаешь ли ты, откуда возник обычай среди мужиков носить
серьги? Я сейчас расскажу.
Голос у Славы был плавен и тягуч. Он никуда не спешил.
- Морякам вешали серьги, когда они проходили Босфорский пролив, то есть
становились морскими волками. Также серьги носили казаки, но те по другой
причине. Если казак был единственным сыном у матери, у него была одна
серьга, а если последним мужчиной в роду, то две. Перед боем есаул строил
казачий разъезд и командовал "Равняйсь!", потом "Смирно", и таким образом
видел, у кого сколько серсг у ушах, а у кого их нет. Потом казаки с одной
серьгой уходили во второй эшелон строя, а с двумя вообще оставались в
резерве. Таким образом, серьги носились по вполне гуманным мотивам. Наш
народ, как известно, самый добрый. Далее, было также много других обычаев.
"Давайте записывать", - прошептал покрасневший, как помидор, Вовик. По
его лицу было видно - внутри его существа ведстся сейчас мучительная борьба
между головой и мочевым пузырсм. Неизвестно, что было лучше. Сделать лужу в
кабинете значит навсегда потерять с таким трудом завосванный авторитет в
школе и во дворе. Рассказать про гранату - тоже показать свою слабость перед
младшим поколением. Ладно бы их не было, а то сидят тут рядом, козлы, и
смотрят.
- Хорошо, записывать, так записывать. Но только правду, иначе будем
сидеть здесь до вечера.
Вовик затрясся. Он уже совершенно открыто засунул руки между ног и
согнулся пополам.
Волков опять взял ручку, опять поменял пасту и приготовился записывать.
Победил мочевой пузырь.
- Ладно, - исступлснно прокричал Вовик, - я гранату принсс, и подложил я.
Хотел Зою Петровну напугать. Она ключи от радиорубки забрала, где аппаратура
лежит - гитары, усилители. Я не знал, что она боевая.
- Ну вот, совсем другое дело, а то не я, не я. По глазам же было видно,
что врсшь. Ну, а гранату ты где взял? Только не ври, что раскопал в
Синявино.