Зотов Г.А. - Минус Ангел. Зотов Г.А. - Скачать бесплатно

Г. А. Зотов
Минус ангел

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КЛЫКИ ДРАКОНА

Каждый из нас представляет себе Рай как прекрасное общество, полное чудесной вседозволенности, абсолютно лишенное каких либо запретов. Но никто не догадывается, что и в Раю могут быть свои жесткие правила.
Донатьен Альфонс Франсуа, маркиз де Сад

Пролог

П етрович нетвердой рукой наклонил бутылку над опустевшим граненым стаканом, на дне которого еще с лета упокоилась зеленая муха. Присохшее к мутному стеклу насекомое настолько проспиртовалось, что его охотно принял бы любой музей. Тупо подождав пару секунд, Петрович сильно потряс емкость вверх вниз на манер бармена за стойкой. К его великому неудовольствию, из пыльного горлышка не вылилось ни единой капли: он уже давно «выжал» бутылку досуха. Пошатнувшись, Петрович встал со стула, вяло бормоча ругательства: бесполезная бутылка, задетая его локтем, упала на пол с низенького стола. Обреченно звякнув, она покатилась в угол, где уже громоздилась внушительная «поленница» запыленной стеклянной посуды из под «беленькой» – в основном чекушки и поллитровки. Нещадно скребя подбородок, обросший колючей седой щетиной, старик снова выматерился. Да уж, повезло так повезло. Как раз срок подошел – только только уговорил племяша, чтобы, как обычно, отвез его в Москву с товаром– и на тебе. С другой стороны, конечно, жестокая напасть приключилась сразу у всей деревни, однако… вот почему эта хрень произошла именно сейчас, когда у него душа горит синим пламенем, в кармане ни копья, а до пенсии еще три недели? Надо как то решать проблему, а решить ее может только одно…
Шаркающей походкой добредя до древнего, доставшегося еще от бабушки комода, Петрович мутным взглядом отыскал на одной из полок заветную палехскую шкатулку. Облупившаяся крышка отлетела прочь – в заскорузлых пальцах старика зашелестели несколько потертых, видавших виды десятирублевок. Раз два три, ага… ну что ж, зря фигней страдал, не так уж все и плохо – тридцать рубликов как копеечка. На литр самогона у Фроськи точно хватит – а чтобы «освежиться», большего ему сейчас и не надо. Жаль, что бабка бутылки свои обратно не выкупает – а то бы точно с таким запасом пил недельки две подряд. С великим трудом натянув валенки на опухшие ноги, Петрович надел отведанный молью заячий тулуп, сунул деньги в левый карман и, подойдя к двери, загремел ржавой задвижкой.
Дверь распахнулась, и старик отшатнулся от неожиданности – на заиндевевшем пороге трухлявого, покосившегося дома стояли двое: судя по их растерянности, они как раз готовились постучать. Мельком скользнув по незваным гостям недобрым взглядом, Петрович едва удержался, чтобы от всей души не харкнуть им под ноги. Их вид не внушал никаких сомнений: это были те самые «голубые», которых за последние двадцать лет так часто стали показывать по телеку. Напомаженные ребята в узких джинсовых курточках со стекляшками и разного цвета обтягивающих штанах, напоминавших женские лосины – на одном фиолетовые, на другом – зеленые. Глазки тщательно подведены тушью, губки подкрашены, на лицах – следы пудры, создающей привлекательную бледность. Ежась от холода, мальчик в зеленых портках держал в замерзшей руке плоский чемодан. Длин–ные ногти на пальцах, сжимавших кожаную ручку, были покрыты розовым лаком – от такого зрелища старику стало вконец противно.
– Чего надо? – грубо сказал Петрович, делая шаг с крыльца: отменять поход к Фроське из за внезапного появления пары гомосеков он вовсе не собирался.
Один из «голубых», склонившись к его уху, что то прерывисто прошептал.
Старик энергично затряс головой – его затошнило от запаха духов.
– Нету. Сколько можно уже меня пытать, мать вашу? Всю неделю ломитесь, и вчерась опять приходили, суки поганые. А теперь что, пидорами переоделись? Я ж вам русским языком сказал, как на духу – все сдал, до послед–ней. А теперь отвалите на хер, мне в магазин за молочком пора.
Гомосек с чемоданом и розовыми ногтями сделал шаг в сторону, но его коллега в фиолетовых штанах осторожно придержал товарища за локоть.
– Тысяча баксов, – грубоватым, неожиданно хриплым голосом обронил «фиолетовый» мальчик, отвлеченно разглядывая безоблачное небо.
Петровича повело в сторону, в глазах начало рябить. Схожее ощущение он испытал примерно лет сорок назад, когда на свадьбе у брата спьяну подрался с шурином и получил по голове штакетиной из забора.
– Чего?! – поперхнулся старик, не веря своим ушам.
– Штука, – повторил парень, и в доказательство своих слов вынул из кармана пачку хруст–нувших новеньких серо зеленых банкнот. – Всю деревню уже обошли. Старуха вон там сказала, что у тебя наверняка есть – живешь бобылем, скрыть легче. Не хочешь – как хочешь, дед. Мы отваливаем.
Он с деланным безразличием отвернулся, но Петрович ухватил гостя за плечо. Хмель мигом вылетел из головы – он уже не видел ничего, кроме зеленых бумажек и той батареи бутылок, которую на них можно купить.
– А на фига вам ЭТО? – спросил он с некоторой опаской.
– Надо – значит надо, дедуль, – с беском–промиссной прямотой отрезал «фиолетовый» гомосек. – Тебе то какая разница, за что бабло получать?
Старик воровато оглянулся вокруг – уже темно, на улице – шаром покати. Фонарь, конечно, горит неподалеку, но еле еле: считай, вообще не светит.
– Ну ну, ладно тебе… пойдем обратно в избу, сынки… потолкуем.
Он закрыл дверь, предварительно проверив, хорошо ли сидит в петлях задвижка: вдруг кто из деревенских вздумает без стука зайти, у них так принято. Затем, поманив гостей в правый темный угол комнатенки, шевельнул валенком – побитый молью коврик отлетел в сторону. В полу обнаружилась грубо выпиленная вручную крышка люка, обычно скрытого от посторонних глаз.
– Спустимся вниз, – кашлянул Петрович. – Товар там, в погребе. Только, ребятки, с одним условием – если потом из ментовки с претензиями подъедут: я вас видеть не видел, а вы меня знать не знаете. Денежки вперед.
Первый «голубой» на его предложение никак не отреагировал: по птичьи склонив голову вбок, он рассматривал люк. Второй искривил подкрашенный рот в улыбке, протянув Петровичу вожделенные доллары.
– Не беспокойся, старичелло. Это уж само собой.
Троица спустилась по шаткой лестнице в глубь холодного, полутемного погреба, где спертый воздух был насыщен запахом мышиного помета и прокисших солений. Подойдя к самому дальнему углу, Петрович, кряхтя, отодвинул массивную кадушку для капусты. Спина немедленно отозвалась резкой болью, и он ухватился за осклизлый край бочки, тяжело дыша.
– Последние две остались. Жечь хотели – я не отдал. С ними все нормально, а жить то надо, – прохрипел дед. – И новый товар покупать – у меня денег нет.
«Голубые» быстро переглянулись. Один из них что то спросил другого на странном, незнакомом старику гортанном языке. Тот кивнул, коротко ответив. «Ни хрена себе, – грустно подумал Петрович, ожидая, когда вспышка боли утихнет. – Мало того, что гомосеки, так они еще и хачики».
Он медленно выпрямился, держась жилистой рукой за больную спину.
– ЭТО то, что вам нужно? Забирайте и уходите. Условия помните?
– Конечно, – ласково сказал «голубой» и быстро выбросил вперед холеную лапку – черный лак на его ногтях искрился блестящими звездочками.
И в ту же секунду до Петровича дошло, что перед ним никакие не гомосеки, а девки, самые настоящие девки – только с жесткими, даже злобными чертами лица, одетые в муж–скую одежду. Голоса только у них не девичьи, а простуженные и хриплые, словно у лесору–бов – оттого и спутал их с «голубыми». «Хеклер и Кох» с глушителем выплюнул облачко дыма, и старик почувствовал тупой удар в левую сторону груди – его отбросило к стене. Больно не было, но он вдруг осознал, что лежит на боку возле кадушки: небритая щека ударилась о замерзший земляной пол. Петрович даже успел удивиться – надо же, боли не чувствует, а холод – да. Он перевел глаза на расплывающуюся фигуру в фиолетовых штанах, мозг обожгла затухавшая мысль, что Фроська сегодня не получит тридцатник, а ему не потратить столь неожиданно свалившиеся в карман баксы. Кровь растекалась темной лужей – человек с пистолетом аккуратно отступил чуть подальше, чтобы не запачкать модные итальянские сапожки. Чуть помедлив, он прицельно выстрелил снова – на этот раз в голову.
– Раэль, это действительно так необходимо было сделать? – раздался голос сзади. Лицо мальчика в зеленых лосинах выражало подобие недовольства.
Существо с черными ноготками, которое на самом деле было весьма сложно назвать как мужчиной, так и женщиной, опустило дымящееся оружие.
– Да, Локки. Дед сразу бы ринулся пропивать бабки, и вся деревня увидела бы, что у него непонятно откуда появилась туева хуча баксов. А кто дал? Да вот ходили тут двое, просили одну вещь продать. – Убийца хрипло усмехнулся. – Старик часто уходил в запои, квасил по черному – это мне в трех домах подряд успели рассказать. Его найдут не раньше чем через неделю, до этого не хватятся. А то и позже. За это время мы всё успеем. И что ты так нервничаешь, честное слово? Как будто тебе такое в первый раз.
– Не в первый, – согласился Локки. – Но если что то в твоей жизни отсутствует долгое время, то ты успеваешь от этого отвыкнуть, верно?
– Давай не будем погружаться в философию, – улыбнулся Раэль. – Калипсо ОЧЕНЬ ждет сегодня результатов, и мы не должны ее разочаровывать. Может быть, ты возьмешь себя в руки и начнешь работать ? Время дорого.
…Воздержавшись от ответа, существо в зеленых лосинах по имени Локки, присев рядом с трупом, ловко открыло плоский чемоданчик. В удобных кожаных «карманах» покоились странные на первый взгляд предметы – небьющиеся пластиковые колбы, шприцы и скальпели. Достав марлевую повязку, Локки надел ее и протянул точно такую же убийце – тот быстро завязал тесемки на ушах. Вслед за этим Локки извлек из кармашка узкое лезвие скальпеля и посмотрел в угол погреба за кадуш–кой, где что то шевелилось. Чуть чуть помедлив, он натянул на руки плотные резиновые пе–рчатки.
– Осторожнее, – предостерег первый «голубой». – Это очень опасно.
– А то я не знаю, – задиристо повел тонкими плечами второй.
Пружинисто поднявшись на ноги, он переступил через лужу черной, начинающей густеть крови, взвешивая в руке ледяную сталь скальпеля…

Глава первая
Татуировка на спине
(воскресенье, 21 час 20 минут)

П рибой шумел негромко и ласково – волны прозрачного океана, шипя пеной, неспешно облизывали белый коралловый песок. Легкий теплый ветер покачивал верхушки кокосовых пальм, между стволами которых были натянуты шелковые гамаки. Небо пронизывал нестерпимо розовый свет, как будто кто то размазал по нему лепестки цветов – в «прорехах» виднелись проблески умирающего красного солнца. На песке отпечатались цепочки мелких следов – прибрежные крабы вылезли из своих нор, дабы встретить наступление долгожданной ночи.
Платиновая блондинка, наблюдающая за мельтешением черных спинок на песке, отхлебнула ананасовый сок из хрустального бокала и облизнула верхнюю губу. Интересно, а за какие заслуги попадают сюда крабы? Что такого они могли сделать за свою недолгую подводную жизнь? Вытащить тонущую девушку или заткнуть панцирем течь на корабле? Впрочем, какая разница… Тут куда легче с ума сойти, нежели разобраться в подобных тонкостях – за пять тысяч лет она уже научилась это понимать.
Знакомые с кокаином чувственные ноздри вздрогнули. Блондинка была не то что глянцево журнальной красавицей, но, по честной оценке опытного ловеласа, ее вполне можно было охарактеризовать как хорошенькую – даже симпатичную. Вздернутый носик, чуть припухлые щечки, подбородок с неглубокой ямочкой. Пожалуй, ее лицо портили лишь губы – тоненькие, как ниточки, еле заметные на бледном лице. Девушка была одета в белый хитон с голубой каймой – из легкой, но в то же время плотной ткани, скрывающей очертания тела.
Пальцы с идеальным маникюром снова сомкнулись вокруг ножки бокала. Блондинка с ненавистью посмотрела на желтую поверхность сока – ее губы уже раскрылись для емкого и краткого слова, но тут раздался противный, полуметаллический звук: «Биииииип!». Красивое лицо девушки исказилось от злости. Ну конечно, как всегда. И что, это у нас и есть идеальное общество? Знала б она об этом раньше, выбрала бы совершенно другое. Поживи здесь один единственный месяц – сдохнешь от рафинированности. Пива бы… честное слово, переспала бы сейчас с кем угодно за бутылку (бииииииииип ) пива. Да только спи не спи, нормального пива на островах нет и никогда не будет – исключительно безалкогольное. А порядки? По сути, только что, мимолетно подумав о варианте отдаться за бутылку, она совершила мыслепрегрешение. И хотя за мыслями тут обычно никто не следил, в случае подобного проступка сотрудникам офиса тре бовалось составить подробную записку с добровольным покаянием на имя начальства. Пошли они на бип. Ничего она составлять не будет.
Вздохнув, блондинка опять отхлебнула приличную порцию сока – примерно треть стакана. На песок мягко упал кокос с раскачивающейся неподалеку пальмы. К нему тут же устремились крабы, но девушка не обратила внимание на их шуршание. Она взглянула на изящные наручные часы, сделанные в форме лилии. Уже полдесятого вечера – с минуту на минуту в онлайне появится загадочный кавалер, невесть откуда свалившийся на ее голову. Девушка изнервничалась в ожидании его появления – слишком многое зависело сегодня от того, что она должна была услышать.
О оу! – ойкнула «аська», и блондинка нетерпеливым движением подтащила к себе лежавший на столе голубой ноутбук. Она сразу нашла в контакт листе того, кто ей был нужен, – ник из двух заглавных букв и цифры – RL2. «Ты на месте? Ответь», – мигнуло сообщение icq. «Да», – быстро напечатала она ответ, бегая наманикюренными пальчиками по клавиатуре. Помедлив, добавила: «Ты сделал то, что я просила?» – И экран чуть дрогнул, как бы испугавшись вопроса. «Скоро сделаю. Жди результата». Значок цветка на мониторе дернулся, словно в агонии, и сделался красным – собеседник отключился: как всегда, неожиданно. На всякий случай она подождала еще минут пятнадцать, после чего нехотя убрала руку с «мышки»: судя по всему, RL2 надолго ушел из онлайна.
Девушка встала, сбросив с себя хитон и оставшись совершенно обнаженной: наклонившись, развязала длинные ремешки на греческих сандалиях из искусственной кожи. Еле касаясь босыми ногами теплых деревянных ступенек, она сбежала вниз, направляясь к пляжу внутри лагуны. Последние отблески солнца весело играли на крепкой маленькой груди с розовыми сосками. «Жди результата» – горячими молоточками стучали в висках буквы из «аськи». Отлично. Она подождет.
Море было теплым словно парное молоко. Впрочем, на иное она и не рассчитывала: редкие местные плюсы в том, что тут не бывает штормов или внезапного похолодания. Наслаждаясь прибоем, блондинка медленно во–шла в сверкающий океан – вода сладко обволакивала ее бедра. Последний луч солнца окрасил в багровые тона профессиональную кра–сочную татуировку на мускулистой, без грамма жира спине – дракон, держащий за горло красивого юношу с мечом. Когда лопатки двигались в такт ходьбе, челюсти дракона сжимались, как бы откусывая человеку голову. Картинку венчала надпись, выполненная готическим шрифтом: «МЕСТЬ».
Бросившись в волны, она не видела, как ник RL2 в «аське» неожиданно засветился зеленым светом и через секунду снова отключился. В до–ставленном сообщении было всего одно слово: «Сделано».

Глава вторая
Ребрендинг
(понедельник, 12 часов 27 минут)

С идя в высоком серебряном кресле под огромным панно в виде двух скрещенных крыльев, Габриэль пристально рассматривал присутствующих. В нем постепенно закипала холодная ярость. Народ за длинным столом, можно сказать, резвился: рассказывал свежие анекдоты, пил святую воду из маленьких хрустальных бутылочек и хвастался новыми электрическими машинками для модной стрижки перьев. Казалось бы, ведь прошли миллионы лет с того момента, как Го лос изволил сотворить Вселенную: за это время ангелы могли бы и привыкнуть являться на летучки в назначенный час. Так нет же, минуло уже двадцать минут, а важное совещание никак не может начаться, потому что со–труд–нички еще не наболтались. Конечно, главного начальства с его непререкаемым авторитетом на месте нет, а Габриэля то самого разве кто будет слушать? Наказывать и даже штрафовать ангелов последние пятьсот лет нельзя – начальство запрещает: мол, у нас светлая Небесная Канцелярия, а не мрачный Город, где режим построен на жестоком подавлении индивидуальной личности. И, дескать, какое же тогда отличие ласкового Рая от жестокого Ада, если и в Раю все начнут ходить строем, подчиняясь строгой дисциплине и четким приказам? Нужны послабления. Нет, в чем то начальство право – они и без того уже запретили все, что только можно: легче бен Ладену приехать по туристической визе в Нью Йорк, чем простому человеку пройти через Райские Врата. В результате народу в Небесной Канцелярии – почти никого, построенные для праведников роскошные виллы на тропических островах пустуют, а в сорокаэтажных феше–небельных небоскребах живут максимум по три четыре человека. Сто раз говорил начальству: надо организовывать БОЛЬШЕ ка–чественной и дорогой рекламы на Земле, чтобы люди бредили райскими кущами, мечтали попасть в Рай, делали это главной целью своей жизни. Уже в Cредние века никто не покупался на замшелые правила, которые рекламировали представители Голоса на Земле: не ук–ради, не убий, не прелюбодействуй (это в XXI то веке, где у каждой замужней женщины минимум по два любовника), а потом, так и быть, можешь вечно летать по облакам в нижней рубашке и кушать яблочки. Проблема в том, что Голос идет на такие вещи довольно неохотно: дескать, Рай небесный сам по себе восхитительный бренд, поэтому рекламировать его ни к чему. И вообще, любая реклама призвана обманывать народ, а это против рай– ских правил. Ну ну. Так размышлять было хорошо в эпоху Ренессанса, а в наше циничное время без рекламы далеко не уедешь. Если бы это зависело от Габриэля, то он бы давно уже нанял первоклассных специалистов со стороны и произвел ребрендинг. Вот и сейчас –начальство бездумно умотало в очередной отпуск на Землю, а все планерки и совещания неизбежным молотом свалились на его крылья. Объем дел сумасшедший; как тут ни изворачивайся – обязательно сделаешь что то не так. Неприятно вспоминать, КАК ему досталось в прошлый раз, когда начальство в отпуск ушло, а тут Вторая мировая война внезапно разразилась… Голос ему едва крылья не оторвал после возвращения. И коллеги, и лучшие друзья потом «мочили» его на собраниях с такой радостью и упоением, что непонятно, как он вообще усидел в кресле первого заместителя. В этом вопросе лучше всего не стремиться к новизне, а вернуть назад старые традиции. Почему бы изначально не устранять таких земных лидеров, как Гитлер? Практиковалось же это открыто в библейские времена, когда на Землю чуть ли не каждый месяц посылали ангелов возмездия. А это, надо сказать, были крутые ребята: двое из них запросто уделали сразу пару огромных городов – Содом и Гоморру, да так, что камня на камне не осталось. Нет, отряд райского спецназа не расформирован – формально он существует до сих пор, и даже для проформы проводятся тренировки. Но в целом его бойцы столетиями скучают, лениво сражаясь друг с другом в шахматы на базе, и, наверное, полностью утратили свои боевые навыки. Причина проста – Голос потерял интерес к созданному им человечеству, обнаружив, что оно оказалось далеко не таким милым, как он себе первоначально представлял, конструируя Адама и Еву. Устав разруливать бесконечные войны, кровопролитные казни и увлечение золотым тельцом, Голос в итоге плюнул: «К этим ангелов возмездия хоть каждый день отправляй – толку никакого», после чего предоставил людей самим себе. Втайне он наив–но надеялся, что они образумятся и придут к нему снова. Но этого не случилось…
Периодически, когда при загадочных обстоятельствах погибал очередной кровавый диктатор, Габриэлю приходило в голову, что некоторые обиженные ангелы втайне от Голоса могли создать собственные «эскадроны смерти» – как в Южной Америке, чтобы ликвидировать зарвавшихся VIP грешников. Но всякий раз после визита на базу райского спецназа он отметал эту мысль напрочь: из за полного отсутствия настоящей боевой практики эти бедняги вряд ли смогли бы одержать победу и над парой ручных кроликов. Кроме того, никто из них не пойдет на убийство без официальной лицензии – голубой пластиковой карточки с подписью Голоса. А чтобы ее получить, надо собрать столько бумаг с печатями – на телеге не увезешь, сломается.
Перекрывая галдеж, Габриэль звонко постучал серебряной ложечкой по хрустальному бокалу со святой водой. Кудрявые головы нехотя повернулись в его сторону. Шелест десятков массивных крыльев на секунду замолк.
– Ээээ… я прошу прощения, может быть, мы все таки начнем? – он показал взглядом на большие часы, украшающие стену над противоположным концом стола – стрелка уже приблизилась к половине первого. – Если никто не в курсе, то у нас куча дел. Давайте наконец приступим к планерке.
Словно по сигналу, народ трудолюбиво зашуршал бумагами – сотрудники приняли ужасно занятой вид. Габриэль вопросительно взглянул на первого докладчика – с места поднялся курносый ангел с длинными волосами, держа перед собой внушительную вельветовую папку с райским гербом.
– Собственно говоря, уважаемый Габриэль, обсуждать сегодня нечего… как, впрочем, и вчера, – грустно сообщил он, и присутствующие не без труда подавили желание улыбнуться. – Согласно отчету персонала Рай–ских Врат, в течение воскресенья к нам с Земли прибыло: праведников – ноль, благочестивых людей – ноль, святых старцев – тоже, естественно, ни одной штуки. Вот тут подколота записка привратника, который просит выделить ему чистящие средства для протирания Врат от налипшей паутины и ржавчины: иногда их не открывают по три месяца. Наш контингент отличается завидным однообразием: невинные девушки и замученные старики отшельники. Ну и новорожденные младенцы, попадающие в Рай автоматически, вообще минуя Врата. Остается лишь завидовать методам и превосходно поставленной рекламе конкурирующей организации: последние пятьдесят лет мы не смогли заманить к себе даже одного единственного дворника.
Габриэль хмыкнул. Надо же, мальчик открыл Америку – как будто эти факты никому из сидящих за столом неизвестны. Жесткие условия попадания человеческой души в Рай в итоге привели к тому, что у них практически нет ни одной знаменитости: ни политика, ни певца, ни даже нормального художника. Все звезды катятся прямиком в Ад – это еще со времен фараонов повелось. Рембрандт? Ну так у него молоденьких любовниц было – пальцы устанешь загибать. Джимми Хендрикс? Он, кажется, даже за сорок лет в Городе не отошел от кайфа, коим столь чудесно обеспечила его последняя доза героина. Джон Кеннеди? Саму возможность его появления в Раю даже обсуждать – и то грех. Да пес с ними, со звездами, вот тут докладчик правильно сказал: в Раю любого нормального специалиста, какого нибудь завалящего электрика – и то днем с огнем не сыщешь. Смешно сказать, гвоздь вбить в Небесной Канцелярии толком некому, ибо разве нормальный то плотник попадет в Рай? Вот и приходится закрывать глаза на… впрочем, в данный момент не суть важно на что.
– Все понятно, – устало заметил Габриэль. – А как там у нас дела обстоят с нелегальной иммиграцией? Какие последние новости, Серафимушка?
Ответом ему было молчание и новый, тревожный шорох крыльев. Разом обернувшись, ангелы поймали себя на мысли: они только сейчас заметили, что изогнутое кресло, в котором обычно сидел Серафим, пустует. И на квадратике стола перед ним – ни блокнота, ни ноутбука, ни традиционного стакана со святой водой. Короче говоря, Серафим сегодня вообще не явился.
Присутствующие ясно видели по лицу Габриэля, что архангел пытается подавить очередной, еще более сильный прилив ярости. Его настроение испортилось окончательно. Похоже, дорогой Серафимчик опять элементарно проспал. В сто двадцать пятый раз. Сколько ему ни талдычь, что на работу надо являться вовремя, – что в лоб, что по лбу. Определенно следует предложить Голосу ввести штрафные санкции – например, Шеф (не к ночи будь помянут) за куда более безобидные вещи превращал сотрудников в пепел. Вот что он сейчас сделает: свернет совещание и отправится к этому типу домой, чтобы застать его в постели врасплох, тем самым исключив возможность вранья (свои регулярные опоздания Серафим оправдывал тем, что ему срочно понадобилось спасать очередную заблудшую душу). Такое свинство происходит уже не в первый раз, и терпение Габриэля лопнуло окончательно.
Архангел плавно поднялся с кресла, оперевшись крылом на стол.
– Объявляется перерыв, – хмуро сообщил он, глядя в засветившиеся радостью лица офисных сотрудников. – Но никому не расходиться. Я скоро приеду.
Через десять минут Габриэль на правительственной колеснице из червленого серебра, запряженной тремя белыми лошадьми, подкатил к двухэтажной вилле из бамбука, над которой мерно колыхались верхушки кокосовых пальм. Жестом попросив кучера подождать, он, помогая себе легкими взмахами крыльев, взлетел по ступенькам на крыльцо. Архангел только собрался забарабанить в дверь, как она неожиданно распахнулась настежь с первого же удара. «Не запер? Да и ладно… от кого тут вообще запирать то…». Габриэль на цыпочках проник в отделанную в псевдояпонском стиле гостиную, где на стенах висели самурайские мечи с рукоятками из кожи акулы – чтобы в бою не вырвались из руки. Японский тип оформления сейчас очень моден: а утонченный, словно девушка, Серафим вообще любил следовать последней земной моде – с тех пор как его понемногу снова стали отпускать в командировки на Землю. Поскользнувшись на соломенном мате с изображением самураев, Габриэль все же удержался от бипа, чтобы не подавать кучеру плохой пример.
– Серафим! Просыпайся! – крикнул архангел, по коридорам пронеслось гулкое эхо.
Набирая темп, Габриэль нетерпеливым шагом прошел в спальню, стены которой были обиты голубым шанхайским атласом. Вопреки его ожиданиям, в огромной трехспальной кровати никто не спал сном младенца, однако одеяло и подушки были характерно смяты, как будто на них еще недавно кто то лежал. К удивлению Габриэля, он не обнаружил Серафима ни плавающим в мраморном бассейне, ни лежащим в шезлонге на белоснежном пляже или нежащимся в японской сауне с горячими камнями. Служебный сотовый телефон лежал на столике включенным, одиноко попискивая неотвеченными звонками. Взяв аппарат в руку и рассмотрев дисплей, Габриэль заметил, что будильник был включен аккурат на десять часов утра. Но куда же исчез хозяин аппарата?
– Серафим? – крикнул он снова – на этот раз погромче. В голосе слышалось тревожное недоумение. – Серафим?! – повторил он уже с отчаянием.
Ему никто не ответил.

Глава третья
Бизон Карузо
(четверг, 23 часа 02 минуты)

«Если честно, я сам толком не знаю, зачем я вообще энто пишу. Писатель, по правде говоря, из меня хреновый. Да и не жаловали у нас никогда в станице писателев энтих – пользы от книжек, окромя как цигарку свернуть или до ветру сбегать, совсем никакой. Однако ж, если учитывать, какой ужас мы недавно с его благородием вместе пережили, то за эвдакий страшный рассказ, прямо скажу, четверть водки мало будет ставить. Штабс капитан мой, господин Калашников, так прямо и сказал: ты, братец, записывай, будет што нам двоим вспомнить на старости лет. О том, што этой старости лет никогда не случится – он, конечно, опять забыл. Мы ж с ним находимся не где нибудь, а в самом што ни на есть адском пекле – на том свете, где его благородие почти сто годков вкалывает вместе со мной в Управлении наказаниями. Главный начальник энтого управления (мы его Шефом зовем) – самолично враг рода человеческого, с рогами, копытами да хвостом с кисточкой. Под его руководством мы дружно изобретаем, как знаменитостей в Аду наказывать – королей, президентов да певцов всяческих. Вот я, совсем как Бизон Карузо на необитаемом острове, начал вести дневник – день за днем описываю, што с нами случилось и еще случится. Аккурат шесть месяцев назад мы с господином Калашниковым раскрыли грандиозное преступление в Аду и спасли цельный мир от конца света. То есть разоблачил то вражьи козни, конечно, в основном я – ну и его благородие, следует честно признать, тоже немножко мне помогал. В Рассее матушке государь бы меня сразу в фельдмаршалы произвел, а в окаянном пекле (мы его между собой кличем Город, потому что оно в виде города здоровущего построено) только и дали, что пропуск на месяц в квартал нимфоманок – там и Лукреция Борджиа, и Мессалина с фотомоделью Анн Николь Смит, и даже порнозвезда Лола Феррари. Какой там месяц – всего за неделю измочалили меня так, што до сих пор с трудом ноги передвигаю. А вот его благородию – большие милости от Шефа и глубокий респект. Взяли его под белые ручки да переселили в престижный господский квартал, живет теперь себе на третьем этаже кум королю: лифт никогда не ломается, ликтричество круглые сутки, горячая вода – хоть залейся, соседи не сканда–лют – сплошь профессора да академики. Мне б такое щастье, а его благородие еще и недоволен – мол, обещали ему возможность с женой Алевтиной повидаться, которая в Раю прохлаждается, но до сих пор динамят. Итить твою мать! Любой другой бы с ума сошел от возможности впервые за сто лет в горячем душе помыться, а его благородию все не нравится. И так особо улыбками не светился, теперича стал совсем мрачный: хучь ездит на работу на новой „вольве“, а костюм ему аж Кристиан Диор сшил своими руками. Я вот лично своей судьбою доволен, пущай меня наградой и обошли: чего обижаться, такая наша доля служивая. А уж слава какая на господина Калашникова свалилась! Девушки у Управления наказаниями дежурят, просят ахтограхв, папарацци десятками в окна лезут, телевидение обзвонилось, корреспонденты рыдают – просят интервью. Дошло до того, что скоро о его благородии сам режиссер Сергей Понтарчук будет знатный блокбастер снимать – со взрывами и прочей пиротехникой дорогостоящей. Сначала хотели для этого дела Спилберга присобачить, да, говорят, здоровье у него, подлеца, хорошее, помрет еще нескоро. Правда, как только мой штабс капитан узнал, кто его на экране изобразит, так его три дня пришлось чистым спиртом отпаивать да компрессы на лоб класть: пригласили одного британца – Фредди Меркьюри. А по мне так и ничего – мужик в соку, и главное, что с усами. Его же жинку, Алевтину, говорят, по сюжету и вовсе сисястая хранчуженка будет играть».
Сотрудник Управления наказаниями казачий унтер офицер Малинин по старой, еще жизненной привычке смачно помусолил обгрызенный карандаш во рту. Долго писать он не мог – быстро уставал, но покрывать серую бумагу крупными кривыми каракулями ему нравилось: начав вести дневник, он явно втянулся. Телевизор за спиной мигнул – во время блока рекламы он включался автоматически, ибо обязательный просмотр рекламы входил в условия пребывания в Городе. Тусклый свет экрана осветил грязную бетонную коробку без обоев, по стенам которой задумчиво ползали усатые сингапурские тараканы, каждый величиной с палец – их разводили в Аду специально. Малинин не обращал на насекомых внимания – привык. Единственное в комнате окно было выбито и хищно щерилось осколками, вставить стекло у унтер офицера не было денег. К тому же стекольщик приходил по записи – а записывались за год. Впрочем, доставку стола он ждал еще больше – для этого требовались грешники, которых по условиям наказания обязали каждый день затаскивать мебель на двухсотый этаж.
Реклама показывала счастливых людей, жующих какие то круглые пирожки. В момент сочного, почти вампирского укуса их лица озарялись бессмысленными детскими улыбками. Впадая в дикий экстаз, они вырывали друг у друга волшебные сэндвичи, уплетая их за обе щеки. Из динамиков неслось довольное хи–хиканье. «Совсем голландский квартал обнаг–лел, – сонно подумал Малинин. – Мало того, что марихуану в горшках держат под видом кактусов, так теперь они с ней уже на рынок фаст фуда полезли. Пора шмон наводить». Ролик заканчивался – двое молодых людей, размахивая майками, голышом прыгали на пластиковом столике в кафе. Расплываясь разноцветными шарами, безудержно хохоча и кривляясь, в небо летел клоун. Экран вспышкой пересекла надпись: «Мудоналдс» – вот что я люблю!»
Малинин был равнодушен к «Мудоналдсу». В принципе съесть он мог все, но походы в заведения, где не подают водку, унтер офицер считал бессмысленной тратой времени. Записав на бумажку мысль о рейде в голландский квартал, казак вяло взглянул на часы. Поздно. Пора помыться ледяной водой да на боковую – завтра рано вставать. Любопытно, а что ему сегодня приснится по условиям наказания ? В принципе такие вещи, как сны, тоже корректируются Управлением. Всю прошлую неделю за ним ночами гонялся с раскаленным молотом кузнец Вавила, дочь которого унтер «спортил» перед уходом в армию – просыпался в ужасе, весь мокрый, а ноги продолжали бежать сами по себе. Отъехав на дряхлом замурзанном кресле от стола, Малинин мечтательно уставился на шкаф, где в тайнике был спрятан заветный графинчик. Конечно, по законам Города, после двадцати трех ноль ноль употребление крепких напитков категорически запрещалось, ну да где здесь свидетели? Всего стаканчик «на грудь», и можно дрыхнуть.
Телефон зазвонил над самым ухом в тот самый момент, когда унтер офицер, облизываясь в предвкушении будущего удовольствия, вытаскивал тяжелый графин из потаенного «схрона». От неожиданности Малинин выпустил драгоценную посудину из правой руки, но тут же с потрясающей ловкостью поймал ее у самого пола левой. Освободившейся конечностью он цепко подхватил телефонную трубку, с трудом удерживаясь на ногах. С перепутавшимися руками он напоминал скульптуру индийского бога Шивы.
– Алё, – прохрипел Малинин, плечом прижимая ухом трубку. – Слушаю.
– Серега? – ворвался в его ухо сильно искаженный динамиком калашниковский голос. – Славно, что ты дома. Сейчас заеду.
Малинин похолодел. В последний раз такой звонок ничем хорошим не закончился. Его одолели тревожные мысли – графин задрожал в руке, раскачиваясь.
– А что случилось? – выдавил он.
– В двух словах не расскажешь, – сообщил Калашников. – Но дела плохи.
– Опять?! – поразился Малинин. – Да сколько же можно?
– Извини, старик, таков уж закон жанра. Ты же детективы читал, верно? Если сыщики распутали одно преступление, то обязательно будет и второе. Иначе кто бы услышал о Шерлоке Холмсе или комиссаре Мегрэ, раскрой они одно единственное убийство? Да такими лаврами любой участковый мент в Новосибирске похвастается.
– Снова конец света? – побледнел Малинин. – Второй раз я этого не переживу. Давайте откажемся? Небось опять трупов будет выше крыши.
– Утомил, Серега, – озлился Калашников. – Какие трупы? Я сам еще толком ничего не знаю. Приеду, расскажу. Давай доставай шкалик. Побеседуем.
Повесив трубку на рычаг, Малинин медленно осел на пол, забыв распутать руки. Ему вдруг совершенно расхотелось пить водку. Злобно стукнув донышком графина об стену, он раздавил мирно сидящего сингапурского таракана всмятку. Унтер офицер знал, что окаянное насекомое скоро оживет – в Аду ведь не умирают.
Но сейчас ему реально хотелось кого нибудь убить…

Глава четвертая
Синдром козла
(четверг, ранее, 21 час 11 минут)

Шеф взирал на окованную золотом дверь кабинета с видом крайнего недоверия. Только что с ним связалась его верная секретарша, французская королева Мария Антуанетта, и взволнованным голосом сообщила: прибыл необычный посетитель по крайне важному делу. Настолько необычный, что Шеф мигом забыл про все срочные встречи. Подумать только, они сами уже его ищут. Еще не так давно он даже мечтать об этом не мог. Как хорошо, что он никогда не спит, иначе сразу решил бы, что ему это снится. Что ж, столь ценный момент не грех продлить на пару минут, маринуя гостя в огромной приемной. Мстительно щелкая хвостом, Шеф подождал еще некоторое время, дабы помучить пришельца, после чего лениво нажал кнопку громкой связи длинной фалангой мохнатого пальца.
– Впусти, – официальным тоном произнес он. Взяв в руки пачку бумаг и водрузив на нос очки, он принял позу крайне занятого существа.
Дверь отворилась, в проем неслышно проскользнула фигура, одетая в длинный, до пят, монашеский плащ с капюшоном. На спине возвышался неровный горб, но Шеф отлично знал, что это не врожденное уродство. Следовало сделать вид, что он его не узнал, однако босс не удержался.
– Надо же, кто тут у нас! – Шеф сдвинул очки на кончик носа, вперив взгляд желтых глаз в посетителя. – Гаврюша собственной персоной! Ну что, дорогой мой? Голос опять имел глупость оставить тебя на хозяйстве, а ты сел в калошу, как в прошлый раз, когда проморгал дельце с фюрером?
Шеф знал, что вполне может позволить себе разговаривать с гостем подобным пренебрежительным тоном. Если уж пришелец решился на неслыханную дерзость: заявился в его кабинет инкогнито, значит, ему что то ОЧЕНЬ от него нужно. Фигура молча потянула черный капюшон с головы – по плечам рассыпались золотистые кудри, открылось волевое, молодое лицо с тонким носом и щеками, покрытыми светлой бородкой. Не дожидаясь приглашения, Габриэль сел в неудобное кресло по другую сторону стола.
– Голос ничего не знает о моем визите сюда, я принял решение о встрече с тобой на свой страх и риск, – тихо произнес он. – Пришлось употребить VIP пропуск, который позволяет представителям Небесной Канцелярии ездить в Ад с инспекцией. Правда, за все время его ни разу никто не использовал. Нам необходимо срочно посоветоваться. С недавних пор в Раю начали происходить странные вещи, и я не могу найти им логичное объяснение.
Шеф ощутил прилив хорошего настроения. Определенно день завершался очень удачно – когда архангел уйдет, надо будет что нибудь выпить.
– Искренне поздравляю, – садистски улыбнулся он. – Второй раз подряд так круто проколоться – этого Голос тебе точно не простит, несмотря на столь широко рекламируемую политику его всепрощения. Пошлют на Землю ангелом хранителем, будешь пахать в две смены: днем регулировать дорожное движение во избежание автокатастроф, а ночью шептать на ухо девушкам подросткам, чтобы не снимали трусики раньше времени.
Габриэль разочарованно пошевелил крыльями – его спина вздрогнула. Подняв голову, он твердо посмотрел в торжествующие глаза Шефа.
– Какое же ты все таки злобное создание, – грустно протянул архангел. – Неужели все забыл? Ты ведь когда то тоже был ангелом, в одной конторе служили – наши столы в головном офисе стояли друг напротив друга. Разве не помнишь, как на пикники в сторону коралловых островов всей конторой по воскресеньям ездили? Ты там еще на гитаре играл, душа компании.
– Я то как раз все отлично помню, – в голосе Шефа послышались металлические нотки. – В том числе и тот сладкий момент, когда я стал падшим ангелом – а вы все, как один, дружно проголосовали за мое низвержение из Рая. Помнится, ты тоже против этого не возражал… дорогой Гаврюшенька.
Из его ноздрей взвились тонкие струйки черного дыма – признак гнева. Габриэль нерв–но вертел в руках взятую со стола золотую ручку.
– Мужик, ну столько лет уже прошло – хватит дуться, а? – с раздражением заметил архангел. – Существуют такие вещи, как корпоративная этика, а ты ее нарушил – публично выступил против руководства. Сам знаешь – если бы в Библию не было утечки, все бы ограничилось выговором на планерке, а так уж извини – пришлось тебя скинуть с облаков в пекло. Интересно, а что бы ты сам сделал с человеком, который попробовал захватить твою власть?
Шеф не на шутку задумался, поскольку возможных вариантов было множество. Заметив его колебание, Габриэль с привычной ловкостью перехватил инициативу.
– Вот видишь! Корпоратив, приятель, вообще сложная штука: может, кто то из ребят в душе тебя и поддержал, но нельзя отрываться от коллектива. Да и потом, положа руку на сердце, неужели ты сам жалеешь? – Габриэль усмехнулся. – Ты посмотри, что приобрел взамен! Под твоим началом миллиарды, тебя славят в сотнях кинолент, твой образ увековечен в искусстве, тебе поклоняются на собраниях! Ты превратился в бренд.
При этом безобидном слове Шеф заметно напрягся, уставившись на собеседника с ненавистью. От колебаний не осталось и следа.
– Бренд? Интересно, как бы тебе понравилось, если бы твоим символом сделали козла, – злобно прошипел он. – Ты когда нибудь вживую этих козлов вообще видел? Мне лично не очень приятно с козлом ассоциироваться. Вашего креативного отдела небось работа?
– Ну, нашего… – неохотно признался Габриэль. – Но, с другой стороны – с кем тебя, извини, ассоциировать? С фламинго, что ли? Согласись, у тебя довольно мало сходства с фламинго. А у козла все же рога…
– Все, хватит, – взвился Шеф. – Такими фишками пользоваться – натуральный черный пиар. Я уж молчу про ваши тайные махинации с Голливудом. Знаешь, тебе бы тоже не понравилось, если бы тебя сыграл Роберт де Ниро, который на экране утверждает, что человеческая душа заключена в яйцах.
– К Голливуду я никакого отношения не имею. У меня к ним свои претензии, мечтаю на британский флаг порвать, – отчеканил Габриэль. – Видел триллер «Константин»? Мало того, что я там по сюжету порядочная сволочь, так ко всему прочему – еще и баба. Тебя то хоть крутые мужики изображают.
Шеф облегченно засмеялся.
– Ну не всегда мужики. В «Ослепленном желаниями» меня играла фотомодель Лиз Херли. Но я существо терпеливое – вот попадет она как нибудь к нам в Город, тут то мы нежно и поболтаем с глазу на глаз.
– А раз терпеливое, – взял быка за рога Габриэль, – то должен понимать нашу ситуацию. В Раю реальные проблемы. Народу нет СОВСЕМ, просто беда. На множестве островов пятизвездочные виллы тысячелетиями стоят пустыми, обслуживающий персонал мается от безделья. Тебе разве требуются еще души? Ты же не знаешь, куда эти девать. Дай и нам немного себя попиарить, чтобы в Небесной Канцелярии постояльцев стало больше. На черный пиар люди лучше ведутся, ты это не хуже меня знаешь. Мало расписывать, какой ты хороший – надо как следует оплевать соперника: только тогда ты и будешь в шоколаде. Официально мы в авторстве черного пиара признаваться не можем, считается – не наш метод. Но души то нужны.
Архангел широко развел руками, символизируя нужность душ.
– У вас не пиарщики, а говно собачье, – парировал Шеф. – Толку то от них, с вашими идиотскими правилами? Остров, где Валгалла расположена, пустой стоит? А почему? Потому что викинги, по их правилам, попадают в Рай исключительно с мечом в руке. Но если викинг прибыл в Валгаллу с этим самым мечом, значит, он кого то уже убил, верно? А в ваших заповедях твердо сказано: не убий. Вот и нет до сих пор в Валгалле ни одного викинга.
– Сам знаю, – кисло ответил Габриэль. – Слушай, старичок, давай хоть сегодня не будем ругаться, а? В чем ты точно прав: я попал. У нас такие проблемы, что реально просто ужас. Ты себе даже не представляешь.
– Есть чему порадоваться, – оптимистично заметил Шеф. – Ты не забыл, что я в вашей конторе уже давно не работаю? Вам убыток – мне прибыль. Ну ладно, давай выкладывай, что там стряслось. Ты меня заинтриговал.
– Короче, дело такое, – понизил голос до шепота Габриэль. – Но пускай это будет между нами, о’кей? В общем, начиная с этого понедельника из головного офиса Небесной Канцелярии начали бесследно исчезать ангелы – руководители крупных отделов. Один за другим. Непонятно куда.
– То есть? – приподнял бровь Шеф.
– В понедельник пропал Серафим, начальник отдела нелегальной иммиграции. Во вторник – Рафаил из креативного подразделения. Вчера – мой помощник Михаил. Во всех случаях – дома пустые, никого нет, в одной комнате нашли упаковку из под ананасового сока. Словно испарились. У Серафима хитон висел на спинке стула, мобильный телефон лежал рядом с кроватью. Все постели смяты, то есть ночью они в них спали. Облазили каждый сантиметр в окрестностях, проверили каждую пальму. Их просто нет. Привратник клянется, что через Райские Врата ангелы не проходили.
Шефом овладела сильнейшая тревога.
– Пепел на полу не видели? – спросил он с беспокойством. – Ты помнишь те недавние события в Аду, когда киллер контрактник убивал святой водой?
– Ни соринки, – отрезал Габриэль. – Народ, конечно, еще не в панике, но довольно близок к ней. Среди праведников поползли слухи, все гадают, кто исчезнет следующим, у некоторых настоящая депрессия. Главное, никто понять не может: они сбежали сами, или с ними что то случилось?
– Мда… штука и верно неприятная, – задумался Шеф. – Но я то чем могу тебе помочь? У меня даже версии никакой нет, что у вас произошло.
– Да видишь ли… – неуверенно почесал крыло Габриэль. – Мы вчера на закрытой планерке постановили… тремя голосами против двух, что надо к тебе обратиться, иначе дело дрянь. Именно у тебя работает мужик, который распутал мудреное дело с отравлениями святой водой в Аду. Голос возвращается из отпуска уже в воскресенье, через три дня. Если за это время мы не поймем, что случилось, или, не дай Голос, пропадет кто то еще из ангелов – нам крышка. Так вот, будь добр, одолжи мне этого мужика.
– Как прекрасно устроены личные отношения внеземных созданий, – глубокомысленно заметил Шеф. – Ты мне пять тысяч лет не звонил и даже не поздравлял с днем рождения. Но как только у тебя возникла проблема, которую ты не в состоянии разрешить, ты в ту же секунду материализуешься в моем кабинете. Ты не находишь, что это выглядит немного странным?
– Я не буду ломаться, мои интересы корыст–ны, – согласился Габриэль. – И конечно, ты тоже захочешь что то взамен. Извини, душу не предложу.
– Мне и не требуется, – отмахнулся Шеф. – Как ты правильно заметил, я сам не знаю, куда их девать. Тем не менее мне не нравится, когда вещи выходят из под контроля. Столько тысяч лет все было спокойно, а в последний год началась несусветная лажа: в Аду убивают, в Раю ангелы пропадают без вести. Такие штуки следует пресекать в зародыше. Только по этой причине я одолжу тебе своего сыщика, но давай, справедливости ради, баш на баш. Ты не будешь об этом докладывать Голосу, а мы соберем креативное совещание на нейтральной территории – скажем, в Крыму, где разработаем мой новый символ на Земле. Фламинго не надо, но козел тоже чересчур.
– Заметано, – облегченно выдохнул Габриэль и незаметно для Шефа ловко вытер холодный пот со лба. – Когда нам ждать твоего человека?
– Я сейчас вызову его к себе, – ответил Шеф. – Посмотри пока телевизор.
Пододвинув к себе электронную записную книжку, он нажал букву «К»…

Глава пятая
Ликвидатор
(четверг, 23 часа 35 минут)

«Аська» мигнула долгожданным зеленым огоньком – громкость была сделана максимум, и блондинка услышала «ку ку», сидя верхом на тренажере в соседней комнате. Спрыгнув с жесткого сиденья, она побежала через просторный бамбуковый холл к ноутбуку, установленному на столе веранды. RL2, как и обещал, вышел на связь стабильно, минута в минуту.
Новость ошарашила ее. В глубине души она предполагала, что такое может произойти, но не планировала, что Габриэль ради спасения своего кресла окажется готов на все – даже на прямое сотрудничество с Шефом.
«Дела идут не так хорошо, как мы думали, – мигало сообщение. – Габриэль лично посетил Шефа, они провели тайные переговоры. Даже я этого не ждал, учитывая давнюю напряженность в отношениях между Адом и Раем».
Девушка нахмурилась. Коснувшись клавиатуры, она быстро напечатала:
«И что же нам теперь делать?»
«Ничего – хрюкнула “аська”. – Мы уже сделали то, что собирались, и назад хода нет. Но если им удастся раскрыть смысл нашей мести… тогда все погибло. В этом случае мы обречены и потянем за собой остальных ».
Блондинка неловко двинула локтем. Стакан с соком упал со стола на песок – падение было мягким, и он не разбился. Девушка лихорадочно потерла обе кисти – несмотря на теплый вечер, ей неожиданно стало холодно.
«Наша главная проблема – гость из Ада, – выскакивали одна за другой новые фразы в “аське”. – Габриэль добился своего. Я не знаю, что он пообещал Шефу, но тот пришлет на помощь своего лучшего сотрудника – штабс капитана Калашникова из отдела расследований. Насколько я слышал – он ОЧЕНЬ опасен. Его надо остановить. Есть готовые варианты?»
Пальцы блондинки задрожали. Заставляя себя успокоиться, она слепо пошарила рукой в поисках стакана с соком и удивилась, не найдя его.
«Когда нужно убрать Калашникова?» – спросила она, вперив взгляд в экран.
«Лучше всего в первый же день, – засветились крупные буквы в ответ. – Он прибудет в Рай завтра или послезавтра. Нельзя давать ему ни минуты».
Убрав со лба непослушные волосы, девуш– ка на пару секунд задумалась. Калашников … Где то она уже слышала эту фамилию… только вот где?
«Ладно. Ты знаешь, у меня в команде есть отличный ликвидатор, – ответила она. – Хотя я бы не настаивала на столь быстром убийстве. Это вызовет подозрения. Нет ли других способов заставить его замолчать?»
Ответа от собеседника пришлось ждать несколько минут.
«Если это поможет, используй любые», – отрывисто мигнул RL2.
Он снова отключился без предупреждения. Поизучав с минуту покрасневший значок ника, блондинка «кликнула» на закладку поисковой системы. В открывшейся строке она впечатала нужные буквы, после чего невесомым касанием нажала Enter, нужный адрес был найден за считанные секунды. Еще бы. Тут народу небось не больше, чем в Монако, – странно, что они еще не знают всех праведников Рая в лицо. Немудрено, что фамилия сыщика показалась ей знакомой. Подавив тревогу, блондинка нервно хихикнула, она вновь ощутила потребность в бутылке хорошего пива, и потребность эта плавно перерастала в пьянящее чувство умст–венного превосходства. Непонятно, почему матриархат на Земле в одночасье рухнул, и на смену женщинам к управлению пришли мужчины? Ведь следует признать: мужчины совершенно не эволюционировали с тех пор, оставшись тупыми и ограниченными питекантропами. Единственный вариант решения любой проблемы представляется им стандартным – поднять дубину и что есть силы хрястнуть противника по голове, чтобы мозги вылетели наружу. Между тем у женщин в этом смысле соображалка работает куда лучше. Они не будут в полночь ждать врага за углом с лопатой, а просто сделают так, что тот сам наложит на себя руки. Безусловно, на всякий случай она свяжется с ликвидатором на базе – следует учесть все варианты. Убрать Калашникова, пока он не ожидает атаки, – дело на пару секунд, адские создания в Раю довольно уязвимы. Будет достаточно одной единственной капли святой воды или острого укола чем нибудь серебряным. Но к чему приведет столь грубая работа? Если сейчас Габриэль голову себе сломал по поводу исчезновения трех ангелов, то после ликвидации присланного Шефом специалиста он всполошится и начнет проверять всех сотрудников подряд, в том числе и самых ближних. А вот это ей как раз на фиг не надо. Девочки должны чувствовать себя в безопасности, она несет за них ответственность.
Из лежащего на боку стакана на белый песок, впитываясь, вытекала тягучая желтая жидкость. Взяв ручку, блондинка, покусывая от нетерпения розовый язычок, аккуратно переписывала на страничку блокнота высветившиеся на сайте адресные данные Алевтины Калашниковой…

Глава шестая
Борис Николаевич
(четверг, 23 часа 42 минуты)

Еле еле пробившись через пробки к малининскому панельному дому, находящемуся в центре трущоб, Калашников с первых минут понял, что здорово ошибся. Раздолбанный лифт, естественно, не работал, а топать вверх по рассыпающейся лестнице двести этажей Алексей никакого желания не имел. Подкинув на руке новенький мобильный смарт–фон, выданный Шефом, он нажал кнопку вызова Малинина. Тот немедленно откликнулся:
– Вашбродь? – привычно сократил казак «ваше благородие».
– Серег, у тебя лифт опять не работает, – сообщил Калашников и услышал в трубке протяжный стон. – Извини, но мне в лом подниматься на такую верхотуру. Придется тебе самому вниз нагрянуть как можно быстрее. Оденься полегче, возьми вещи – машина ждет, нам надо сразу ехать.
– Куда? – трагически задрожал малинин–ский голос в динамике.
– Тащить верблюдб, – привычно зарифмовал объяснение Алексей. – Давай мы сейчас это по мобильному обсуждать не будем, лады? Беги быстрее.
Отключив связь и попросив шофера заглушить мотор, он в ожидании помощника сел на лавочку возле подъезда – предварительно проверив, не окрашена ли она. Рядом под высохшим деревом, несмотря на поздний час, резались в домино трое пенсионеров. Голос одного из них показался Калашникову знакомым – слышал в новостях о прибытии VIP персон.
– А штаааааа это ты уже второй раз «рыбу» выложил? – гневался седовласый дедушка с одутловатым лицом, активно жестикулируя рукой, на которой не хватало двух пальцев. – Я тоже хоть раз выиграть должен, понимашь.
Партнеры по домино устало переглянулись.
– Борис Николаевич, ты, чай, не дома, – агрессивно ответил один из них, генерал в темных очках и темно зеленом мундире с нашивками. – Это тебе в Москве все министры в теннис поддавались, а тут уж извини подвинься.
Генерал говорил по русски с ужасным акцентом, но довольно правильно. Некоторым иностранцам язык Ада давался легко: впрочем, все новички так или иначе проходили шестимесячные курсы ускоренного изучения.
– Неужели я никогда не выигрывал в теннис? – расстроился Борис Николаевич. – Ну и свинья же ты, Аугусто. И вообще: кто тебе, понимашь, позволил меня учить? Меня народ демократически на должность избирал, а ты при перевороте людей перекрошил кучу. Я хоть старушек не убивал.
– Ага, – подтвердил генерал. – Ты их ограбил. И если я такой плохой, фигли вы ко мне в Чили ездили толпами, чтобы перенимать опыт экономического успеха? И слюной от зависти давились: о, вот бы нам своего Пиночета, а?
Борис Николаевич смущенно отвернулся, закашлялся и сделал вид, что занят перекладыванием потертых костяшек домино.
– Бурбулиса ко мне присылали, – наседал военный. – Политики ваши из моего кабинета не вылезали. Я же сказал: первым делом коммунистов расстрелять.
– А потом что? – не выдержал дедушка, уронив костяшку.
– Потом не знаю… – запнулся генерал. – В общем то других рецептов у меня и не было. Просто, если что то не получается, то надо опять расстрелять коммунистов, и все пойдет путем. Беда в том, что они быстро кончаются и начинаются новые проблемы в экономике. Тогда метод другой.
– И какой, понимашь? – полюбопытствовал Борис Николаевич.
– Расстрелять еще кого нибудь, – мечтательно улыбнулся Пиночет. – И объяснить, что все проблемы были из за него. Только так при настоящей демократии и продвигаются рыночные реформы. Всему вас учить надо.
Третий пенсионер, одетый в майку и тренировочные штаны, полусонно слушал перебранку за столом. От него пахло техническим спиртом, глаза были мутны, он смотрел куда то в сторону, теребя в руках локоны свалявшейся кудрявой бороды, где застряли остатки пищи. Присмотревшись, Калашников узнал его – это был персидский царь Ксеркс, которому весной в качестве сеанса наказания показали фильм «300 спартанцев». С тех пор он не мог выйти из запоя: не у каждого выдержат нервы, если увидишь себя на экране голым двухметровым уродом с пирсингом и педерастическими наклонностями.
Бухнула дверь, из подъезда, хрипя, вывалился Малинин. Подойдя к скучавшему на лавочке Калашникову, он отдал честь и свалился у его ног.
Алексей, нагнувшись, ласково потрепал казака по плечу:
– Ты прикинь, Серега… тебе ведь еще и обратно потом идти.
– Знаю, – сипел с потрескавшегося асфальта Малинин. – Лучше сдохнуть.
– Уже, – прервал его страдания штабс капитан. – Возрадуйся – хуже тебе не будет. Ладно, давай отползем от этих пенсионеров под другое деревце.
Большую часть пути к деревцу Малинин проделал на четвереньках. Упав у корней, он отвинтил крышку и стал жадно пить прихваченную с собой воду. Через полминуты по его раскрасневшемуся виду Алексей понял, что это не вода. Вырвав фляжку, он тоже сделал большой глоток и поперхнулся.
– Ух ты! – в горле словно взорвалась портативная атомная бомба.
– Сам гнал, – признался польщенный Малинин. – Все просто, вашбродь. Система легкая: политура, денатурат, стеклоочиститель и немного сахару.
– А сахар то зачем? – отплевывался Калашников.
– Для пикантности, – ухмыльнулся Малинин. – Так что у нас стряслось?
По мере того как Калашников рассказывал ему о странной встрече в кабинете у Шефа, где присутствовал загадочный человек в капюшоне, скрывающем лицо, взгляд Малинина прояснялся. Он еще раз приложился к фляжке, дабы окончательно осмыслить сказанное, потер лоб и булькнул.
– Знаете, вашбродь, ночами мечтал – хорошо б в Раю побывать, – признался он. – А теперь и боязно как то. Нешто они без нас обойтись не могут?
– Не могут, братец, – сдержанно заявил Калашников. – У них ситуация еще хуже, чем у нас – репрессивный аппарат для наказаний отсутствует начисто. Гаишников, чтобы дороги регулировать, – и тех по статусу не полагается.
– Я откровенно думаю, что в ближайшую тысячу лет они ни одного гаишника в Раю не увидят, – заметил Малинин. – А то и позже. Профессия у них такая.
– Неважно, – отобрал у него фляжку Калашников и сделал новый глоток. – Факт в том, что никаких следователей, дознавателей, судмедэкспертов и всего прочего у них нет, поскольку до этого не требовались. А теперь им, вишь ли, до зарезу нужно выяснить, куда из Небесной Канцелярии пропали три ангела, по ка Голос из отпуска не вернулся. Иначе задаст он им перцу.
Малинин с суеверным страхом глянул на Калашникова снизу вверх.
– Вашбродь… – тихо, одними губами произнес он. – Да нешто Голос уже не ведает, как там и што происходит? Ему ведь открыто ВСЁ, вы знаете.
– Это, братец, безусловно, – подтвердил Алексей, с сожалением отметив, что на дне фляги почти не осталось огненной жидкости. – У меня тоже были сомнения, но Шеф детально все объяснил. Голос – он ведь тоже не робот, пра–вильно? Работа у него нервная – врагу не пожелаешь: по сути, вкалывает 24 часа в сутки: эпидемию предотврати, войну закончи, землетрясение сделай помягче. А отдыхать надо, иначе глаз замылится. Вот он раз в 70 лет и уезжает на недельку развеяться, дать голове отдохнуть – в основном на какие то тропические острова. Договоренность в Небесной Канцелярии строгая: что бы ни случилось, хоть ядерная война, во время отпуска Голос беспокоить запрещено, и сам он ни в какие дела не вникает – газет не читает, телевизор не смотрит. Потому что иначе это будет не отпуск, а полная лажа.
Пенсионеры в стороне, устав спорить, за–стучали костяшками домино.
– Поняаааааатно… – протянул Малинин, вы–тряхивая себе в рот последние капли самогона. – А у вас, вашбродь, есть идея, куды эти ангелы делись?
– Нет, – ответил Калашников, проводив мрачным взглядом полетевшую наземь пустую фляжку. – Я понятия не имею, где они находятся. Может, и сбежали – такое запросто могло случиться. Они же умеют и человеческий облик принимать, и быть невидимыми. Таким сбежать как не фиг делать.
– Я готов, – сказал Малинин, зачем то за–стегивая верхнюю пуговицу черного френча. – Одно только интересно: каким образом мы в Рай попадем?
– Прямого сообщения между Городом и Раем, братец, нету, – объяснил Калашников. – Это значит, что мы сейчас поедем электричкой в транзитный зал, то бишь Чистилище, там пересядем на райский экспресс и домчимся до Райских Врат, где нас встретят сопровождающие лица. Я не особенно в восторге от этой поездки, но, во первых, Шефу не принято отказывать, а во вторых… – его голос дрогнул, – это хороший шанс встретиться с Алевтиной.
Пиночет и Борис Николаевич с любопытством проследили взглядами, как парочка странных людей села в автомобиль представительского класса с рогатой головой на капоте и покинула дворик, обдав их пылью из под колес.
– Еще недавно у меня, знаешь, какая машина была? – ностальгически буркнул Борис Николаевич. – Эта так еще – дребадан копеечный, понимашь.
– Да ты заколебал со своими понтами, – огрызнулся генерал. – Только и слышишь: у меня было то, у меня было это. Ты забыл, кто я такой, что ли? Я, между прочим, тоже не на велосипеде ездил. А твой Бурбулис…
Задремавший к этому времени Ксеркс не проснулся от вновь начавшейся перепалки. Ему снился веселый спартанский царь Леонид, обгонявший его на мотоцикле «Харли Дэвидсон», с банданой на голове и сигарой в зубах.

Глава седьмая
Ледяной взгляд
(пятница, 9 часов 02 минуты)

Подойдя к избе Петровича, Евфросинья сразу заметила, что дверь в дом открыта сквозняком – утренний ветер пошатывал ее взад вперед, дерево натужно скрипело. Так и есть – допился, старый мерин, весь дом нараспашку: заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. А времена нынче лихие – запросто и зайдут, и заберут. Старуха осторожно взгромоздилась на обледеневшее крыльцо, с трудом сохраняя равновесие. Проведать соседа бобыля, жившего на самом отшибе их деревеньки, бабка Фрося собралась из шкурных соображений. Вот уже почти неделю тот не являлся к ней за очередным литром самогона, чем проделал огромнейшую дыру в скромном бабкином бюджете. Видать, где то уже запасся, алкаш чертов. Ходили слухи, что щас народ чего только не пьет – гуталин на хлеб мажет, спирт из него вытапливает, а потом эдакую бодягу продают по десяти рублев, а то и меньше. При такой жесткой конкуренции ей вскорости прямая дорога на погост, особенно после того, что приключилось с деревней недавно.
– Дед, ты живой? – крикнула она, вразвалку проходя внутрь комнаты.
Завидев огромную кучу бутылок, одна часть из которых просто валялась на полу, а другая была сложена в своеобразную «поленницу», она поняла, что ее худшие предположения подтвердились. Но через секунду в старушечьем сердце полыхнула искра нежданной радости: среди бутылок не было ни одной, заполненной хотя бы на четверть, из чего Ефросинья сделала вывод, что явилась как раз вовре–мя. Скорее всего, старик допился до чертиков и лежит где нибудь в глубине избы, не в силах подняться. Ничего, сейчас она его похмелит, недаром «мерзавчик» взяла.
– Петрович! Подымайся, к тебе девчонка пришла! – весело закричала бабка Фрося, но опять таки ничего в ответ не услышала. Тулупа и валенок Петровича в прихожей не было – уж не ушел ли куда пьяным, да не замерз ли по дороге? С него станется. Встревожившись, она двинулась на выход, но тут же остановилась… погреб ! Чуть не забыла. У Петровича был погреб, она это точно знала – дед хвалился по пьяни, что погреб «особый», сразу и не заметишь: если что, там можно спрятаться. От кого именно дед собирался прятаться, неизвестно – до их деревни даже немцы не до–шли. Видно, от зеленых чертей, которые посещали его особенно часто после трехмесячных запоев.
…Так то оно так, но где ж этот погреб искать то? Цепким взглядом окинув избу, старуха углядела ветхий коврик, который находился вовсе не в том месте, в каком положено, – уж верно, она бы передвинула чуть чуть полевее, потому что так будет покрасивше. Женщины сразу подмечают подобные вещи, на первый взгляд кажущиеся мужикам невзрачной мелочью. Подойдя к коврику, бабка Фрося отшвырнула его ногой. Ага… так оно и есть – люк. Но почему Петрович молчит? Полез зачем то в погреб, да спьяну упал с лестницы, сломал чего нибудь? Всяко бывает. Испуг за здоровье выгодного клиента придал Ефросинье сил. Кряхтя, пусть не с первого, однако с третьего раза она подняла тяжелую крышку за кольцо, откинула ее и заглянула в непонятный, колеблющийся мрак:
– Дед! Где ты? С тобой случилось чего?
Как и в предыдущие два раза, ее обращение пришлось в никуда гулким эхом. Окончательно занервничав, бабка сделала несколько шагов вниз по шаткой лестнице – сверху из комнаты на нее падал тусклый, но все таки свет. Спустившись, она чуть постояла, пока глаза не привыкнут к сумраку, и вздрогнула, пальцы инстинктивно сжались для крестного знамения. В дальнем углу, возле кадушки и разломанных прутьев, на боку неподвижно лежал Петрович. Он смотрел прямо на нее, и глаза его ярко блестели.
«Бедняга. Видать, в стельку пьяный – сам встать не может», – подумала Ефросинья и заковыляла к деду, чтобы помочь подняться.
Приблизившись к телу, она обмерла – на раскрытых губах замер крик, превратившийся в слабый свист. Петрович был мертв, мертвее не бывает – непонятно, как только она не разобрала это сразу. В голове между бровей – аккуратная круглая дырка со следом замерзшей крови: то, что она приняла изначально за блеск – это лед в открытых глазницах трупа. Возле груди – огромная темная лужа, покрывшаяся сплошной льдинкой. Пальцы беспомощно откинувшейся руки Петровича, тоже багровые – к одному из них пристало несколько легких, невесомых перьев. «Кровь», – пронеслось в мозгу бабы Фроси, и тогда она закричала – так, что задрожали, казалось, стены избы. «Мерзавчик» выпал из рук и разбился – самогон смешался с кровавым льдом.
Старожилы деревни, приникнув к окнам, с удивлением смотрели на Ефросинью, которая неслась по улице, словно реактивный истребитель – невзирая на семьдесят пять лет возраста и больные ноги. Крича на возрастающей ноте «Караууууууууул!» с такой мощностью, что ей черной завистью позавидовал бы любой вокалист пауэр метал, она на всех парах влетела в помещение сельсовета, насмерть перепугав беседующую по телефону председателеву секретаршу. Не прекращая крика, старуха вырвала у нее из рук телефонный аппарат и начала набирать номер участкового…

Глава восьмая
Маска в окне
(пятница, 9 часов 03 минуты)

Архангел Елевферий потянулся, с мучением расправляя затекшие во сне крылья. Пробуждение отнюдь не было прият ным – еще вчера вечером он почувствовал себя крайне неважно, а сейчас ситуация только ухудшилась. Суставы болели, как будто он участвовал в соревновании комбайнеров, голова раскалывалась, глаза слезились – налицо симптомы сильной простуды. Казалось бы, он принял меры предосторожности – вчера перед сном принял тибетскую precious pill , которую раздают работникам Небесной Канцелярии. И поди ж ты, наутро – никакого результата. Со звуком плачущей флейты он обширно высморкался в носовой платок, приложил руку ко лбу – тот был горячий, словно сковородка на плите. С чего все это? Вчера с приятелем навещали японский суши бар L‘Itsu, поели там роллов с огурцом, попили чайку – ну так чаем то пока еще никто не травился.
Простые люди на Земле уверены, что в Раю не болеют – дескать, это попросту невозможно в столь идеальном обществе. Наивные, они даже не предполагают, какие тут условия. Праведники и верно отдыхают, а у ангелов и архангелов есть каторжная работа, из за которой приходится постоянно рисковать здоровьем. Из командировок на Землю, где со времени ее основания Голосом побывали, наверное, все сотрудники Рая, на небо завезена масса инфекционных болезней типа ОРЗ или чесотки. Кроме того, блохи весьма охотно селились в перьях крыльев. Конечно, рак или что то ужасное в виде опухоли никому не грозит, но все равно неприятно. Так, наверное, чувствовали себя испанские конкистадоры, напоровшись в джунглях Южной Америки на неведомую тропическую малярию с желтой лихорадкой. Другое дело: лечится все это мгновенно, а тут почему то не помогло. Игра не стоит свеч, он примет еще одну тибетскую пилюлю, а пока позвонит Габриэлю – объяснит, что не сможет прийти на обязательное утреннее совещание. Честно говоря, он вообще не понимал, для чего нужны все эти бюрократические процедуры. Кроме нелегальной иммиграции в Рай, с которой все для вида боролись, но знали, что без нее не обойтись, по сути, никаких проблем не было. Если Шеф как то руководит десятками миллиардов грешников, то с парой сотен тысяч праведников управиться можно совершенно спокойно – тут и к гадалке не ходи. Если бы от него зависело, то он закрыл бы глаза на эту проблему: пусть за неделю без вести пропали три ангела, но не стоило устраивать такой хай и уж тем более обращаться к Шефу. При том, что в Небесной Канцелярии отсутствовала система наказаний, а Голос отбыл в отпуск – эти ангелы могли наплевать на текущие дела и умотать на один из земных курортов.
Архангел потянулся за служебным телефоном. Ох ты… кажется, он оставил его на кухне, когда болтал с приятелем после вчерашнего прихода с работы. Придется подняться с постели, как бы плохо ему ни было. Давно он так не простужался – еще с визита на остров Шпицберген, где, плывя на льдине, попал в сильнейшую метель. Превозмогая боль, Елевферий спустил одеревеневшие ноги на бамбуковый пол, показавшийся ему чудовищно холодным. Крылья бессильно волочились за спиной и мускулы сводило судорогой. Он оглянулся – влажная от пота подушка была сплошь усыпана полузасохшими перьями. Да уж, какое тут совещание. Определенно будет великим подвигом, если он сможет просто напросто дойти до кухни и вернуться обратно. В его нынешнем состоянии это тоже не так то легко.
Мобильник лежал именно там, где он его оставил. Елевферия шатало от слабости. Он протянул к телефону руку, но внезапно услышал за спиной легкий, царапающий звук. Превозмогая боль, он поднял голову и повернулся. Увиденное повергло архангела в крайнее изумление: прямо в оконный проем влезал человек в черной ковбойской шляпе и шелковом плаще. Его лицо было закрыто белой маской – что то на манер той, что была в фильме «“V” значит “Вендетта”». Маска улыбалась искусственной улыбкой.
Елевферий инстинктивно попятился – боком он задел мобильный телефон, который свалился со стола, от удара об пол со звоном отлетела в сторону «вечная» батарейка. Незваный гость, ничуть не смутившись тем фактом, что его заметили, не спеша протиснулся в окно. Выпрямившись, он отряхнул руками в лайковых перчатках соринки со своего идеально черного костюма. Устремленный на архангела взгляд подкрашенных глаз не отражал никаких эмоций – незнакомец по птичьи наклонил голову вбок, явно наслаждаясь замешательством хозяина.
«Меч! В спальне на стене висит мой меч» – ошпарило мыслью Елевферия, но ноги уже не повиновались ему – кухня расплывалась, дергаясь и качаясь, глумливо подмигивая ему яркими пятнами. Он открыл потрескавшийся рот, склеенный горячей слюной, но сказать ничего не успел – скользнув к Елевферию крадущейся походкой, незнакомец железной рукой в перчатке схватил его за горло. Обрушилась тьма… в последнюю секунду архангел почувствовал, что лежит на полу, а гость неожиданно исчез. Вместо слов слышался хрип, изо рта и носа лилась какая то жидкость. Внезапно пространство начало вертеться с бешеной скоростью – все краски слились в сплошной калейдоскоп, лопнувший разноцветными брызгами.
…На пляже, куда ниспадали ступени виллы архангела, два краба лениво ползали вокруг желтого кокоса и никак не могли решить, с какой стороны просверлить клешней дырочку, дабы добраться до ароматного молока. Теплый ветер дул в раскрытое окно, и от него колыхались занавески…

Глава девятая
Девушки топлесс
(пятница, 10 часов 07 минут)

Калашников с Малининым стояли у Райских Врат, часто и нервно оглядываясь по сторонам. Огромные Врата устремлялись прямо в небо – не было видно, где кончаются зубцы толстых кирпичных стен, которые не пробила бы и атомная бомба. Они позвонили в блестящий медный колокол дважды – еще десять минут назад, но никаких признаков жизни по ту сторону Врат не наблюдалось. Малинин (что вполне естественно) психовал больше, ему с самого начала казалось, что в Рай их не пустят. Вся ночь прошла в утомительной дороге: сначала они тряслись несколько часов в грязной, заплеванной электричке, полной скинхэдов, торговцев порнухой и марихуаной – за образец мудрые креативщики Управления наказаниями взяли подмосковные и таджикские поезда – скрестив и то и другое. Прибыв в Чистилище (естественно, электричка опоздала на пару часов), парочка бегом пронеслась на лощеный перрон, где стоял фирменный райский экспресс. После того как недоверчивый кондуктор в ливрее и голубой фуражке, то и дело поглядывая на пришельцев, изучил их пропуска и пропустил через особую электронную машинку, оба заняли места в просторном купе. Малинин потрясенно молчал. Кондиционеры, кресла, обтянутые индийским шелком, динамики, транслирующие расслабляющую музыку, холодильник с бесплатными напитками. Унтер офицер, не веря в происходящее, повторял, тряся головой, слов–но пенсионерка перед ценником в модном бутике: «Вот он, вот он, Рай то, какой, оказывается». Калашников, настроенный более скептически, не разделял восторгов коллеги по поводу райских кущей – по его собственному представлению, это должно быть что то другое, нежели шикарно оформленный поезд с халявной колой. Приняв из рук вежливой проводницы стакан чая, он задумался, глядя в окно, где проплывали белоснежные облака на фоне сказочно голубого неба. Экспресс несся со скоростью молнии, но это не вызывало головокружения. Все было прянично и как то уж чересчур замечательно.
Когда они прошли сквозь раздвижные хрустальные двери, поднялись по роскошной витой лестнице из полупрозрачного агрского  мрамора и приблизились к вожделенным Райским Вратам, обнаружилось, что, вопреки обещанию, их никто не встречает. Круглая каменная будка с надписью «Справочная» (на двадцати языках) была пуста, и, судя по слою пыли на стульчике, в ней уже давно не сидели служащие. Бесплатный телефон автомат не работал, зато фонтаны вокруг разбрызгивали сладкую душистую воду. Малинин вспомнил гигант–скую толпу на входе в Адские Врата, давку, толкотню, полуразложившиеся тела (некоторые со следами ожогов или вообще без голов), пятиэтажный мат и грубых таможенников, потрошащих чемоданы грешников, – и снова умилился. Калашников же, напротив, панически предположил про себя, что Небесная Канцелярия передумала привлекать их к расследованию. Иначе чем можно объяснить такой холодный прием? Он судорожно дернул потертую веревку колокола еще раз, уже ни на что не надеясь. От звона у него едва не лопнула голова и завибрировали уши. Однако дверь Райских Врат вдруг задрожала и упруго отъехала в сторону – совсем как у шкафа купе. В об разовавшуюся щель выдвинулся мальчик лет десяти в белом хитоне, стриженный «под горшок», светловолосый и худощавый. Его «орлиный» крючковатый нос существенно портил в целом ангельскую внешность.
– Ну, чё трезвоните? – осведомился он на понятном обоим языке. – Тут вам не Город – с ночи человека искали, который бы смог по русски хоть немного объясниться на первых порах. По арамейски то вы ни фига не талдычите. – Паренек с аппетитом откусил от большого сочного яблока. – Ладно, заходьте, милости просим. Только сначала на таможню – такие правила. Меня Дмитрий зовут, если что – можете называть просто Димон.
Троица медленно прошла по мощенной блестящим желтым кирпичом дороге к огромному полупрозрачному пятиэтажному комплексу, выполненному в футуристическом стиле. Казалось, вся эта многотонная конструкция сейчас оторвется от фундамента и улетит в космос, как диковинный инопланетный корабль. Повсюду развевались голубые флаги, а из динамиков лилась все та же не–громкая умиротворяющая музыка. Они вошли в ультрасовременную приемную с плазменными телевизорами, скрипящими диванами из искусственной кожи, а также рентгенов–ской установкой и металлоискателем, по обе стороны от которого стояли два человека в голубой форме – высокий, упитанный мужчи–на лет пятидесяти и столь же полненькая де–вушка. Мальчик пожал обоим руки и с важным видом уселся на один из диванов, догрызая яблоко. Таможенники приветствовали гостей дежурными улыбками и вежливо предложили предъявить для осмотра «то, что не положено к ввозу».
– А что именно не положено? – спросил Калашников.
Таможенница произнесла что то по арамейски. Мальчик кивнул.
– Порнография есть? – спросил он, уставившись почему то на Малинина.
– Даже в купальниках изображения запрещены, учти это, мужик. Хотя, если бы ты был индийским праведником, тебе бы хоть «Кама Сутру» разрешили.
Малинин с тяжелым выражением лица потянул из кармана колоду карт, где были изображены девушки топлесс. Калашников широко раскрыл глаза.
– Серег, ты чего, вконец обалдел? – прошептал он, косясь на мальчика. – В Рай голых баб тащишь?! Да еще и на картах? Из тебя же котлету сделают.
– Я чего то не подумал, вашбродь, – тоскливо проскулил Малинин, трясущимися руками роняя карты на отполированный стол. – Предполагал, может вечерком время скоротаем после работы? Привык в Городе  то…
По прошлому опыту Калашников знал: объ–яснять что либо Малинину с его чудесной деревенской непосредственностью было в принципе бесполезно.
– Далее – алкогольные напитки, – неумолимо переводил мальчик. – Сдаете на хранение. При возвращении назад вам все вернут. Водку, пиво, коньяк, самогон, кальвадос, вино, даже брагу с собой иметь не дозволяется.
По щеке Малинина скатилась непрошеная слеза. Его губы задрожали. Калашников не на шутку испугался за подопечного и сжал ему плечо, что означало: «Спокойствие, Серега, только спокойствие». Унтер офицер рывками отстегнул две объемистые армейские фляжки, подвешенные под мышками справа и слева, и швырнул их прямо перед таможенниками.
– Подавитесь, – рыдающим голосом сказал он, с откровенной злобой глядя в бесстрастные зрачки крылатых существ, закутанных в отглаженную голубую форму. – Я вообще не пойму, какой же это к матери Рай для русского человека, если здесь даже клюкнуть по человечески нельзя?! Это не Рай, а…
В этот момент Калашников, решив, что сжатие плеча не действует, очень сильно ударил Малинина в бок локтем. Сначала один раз, потом второй.
– Ах, ну ежели такие правила, тогда что ж тут… оно конечно, – Малинин поднял картуз и взял с макушки еще одну, маленькую фляжку. – Однако о подобных вещах предупреждать сразу полагается… если б мне раньше знать, я бы… а прямо тут употребить нельзя? Мы б с его благородием быстренько…
Таможенник сурово покачал головой, и Малинин окончательно смирился со своей участью. Далее уже без протестов были отобраны сигареты, ДВД плеер, диски с фильмами и свежие городские газеты. Набив конфискованным ящик приличных размеров, служащие предложили обоим расписаться, причем Малинин по привычке начал искать ножик, чтобы порезать руку: в Городе всегда расписывались кровью. После росписи гостям были выданы две крохотные электронные пуговицы – их сразу же приклеили к уху.
– Это автоматический переводчик ретран–слятор, – бодро растолковал мальчишка Дмитрий. – Арамейский язык, на котором говорят ангелы и архангелы, для вас будет трансформироваться в русский, а когда вы начнете говорить на великом и могучем, то каждый из них тоже поймет вас. Ну а сейчас сядем в колесницу да и домчимся до главного офиса за полчаса. Поскольку раньше создания из Ада в Рай не попадали, я для вас со своего компа распечатал особую памятку: как себя у нас вести и чего беречься.
Он сунул Калашникову в карман мятый листок бумаги.
– Это все? – с ужасом спросил Малинин, наблюдая, как три фляжки, положенные в железный ящик, перекочевали в огромный сейф.
– Да, дядя, – прыснул Димон. – Считай, таможню вы уже прошли. Хотя прятать тут что либо бесполезно, это не Город – ребята насквозь видят.
По другую сторону таможни их ждала изысканная деревянная колесница, в которую были запряжены три коня в яблоках. Одновременно она чем то напоминала и фаэтон, и королевскую карету. На сиденье кучера находился горбоносый человек в кепке типа «аэродром», засуетившийся при виде маль чика.
– Эээээ, ара, слющий, уже заждался тэбя, – произнес кучер, снимая кепку и кланяясь. – Вах вах, нада било предупредить, чито задэржишься.
– Да ладно тебе, Сурен, – отмахнулся мальчик, легко вспрыгивая на сиденье. – Видишь, гостей самого Габриэля встречали. Не брюзжи, поехали.
Кучер причмокнул губами и засучил рукава – взглядам присутствующих открылись волосатые руки в наколках. Кони рванули с места во весь опор. И через пару мгновений вынесли колесницу на сказочно белую курортную набережную, сплошь застроенную симпатичными кафе. Вдали, на чистейших пляжах из кораллового песка виднелись новенькие виллы, построенные в самых различных стилях – от баварского до китайского. Аккуратные крыши были выкрашены в бело голубой цвет. Праведники вовсю катались в море на «бананах» и скутерах. Над всей набережной парил гигантский воздушный шар с ликом улыбающегося Голоса, положившего руку на шею склонившейся перед ним покорной овцы.
– Серега, ты погляди, солнышко то какое красивое! – по детски улыбался Калашников. Он не мог оторвать взгляда от неба и растущих по обочинам кокосовых пальм. – И греет как! Не жарко и не холодно. Разве не супер?
Мрачный Малинин восторгов начальства отнюдь не разделял – с тех пор как у него за–брали фляжки с любимым напитком, он впал в крайне раздражительное состояние и был похож на женщину во время наступления пмс – его бесило решительно все.
– Вашбродь, – шепнул он на ухо Калашникову, – а откель тут энтот кавказец взялся? Что то он как праведник не выглядит. Почему он в Рай попал?
Однако в этот роковой момент раздались нежные арфические трели.
– Алё! – крикнул мальчик, ловко выхватив телефон из складок хитона. – Да, это царевич Дмитрий. – А ты кто? Ой, Гаврюш, не узнал – богатым будешь.
В ушах Алексея высокими голосами хора зазвучала каноническая фраза из оперы «Борис Годунов», которую они с Алевтиной однажды ходили слушать в Большой театр. «Вели зарезать их, как ты зарезал маленького царевича». Вот, оказывается, куда делся маленький Дмитрий, сын царя Ивана Грозного, после того как он, по версии Годунова, «наткнулся на нож в Угличе». Ага, конечно, наткнулся – как говорилось в анекдоте, и так восемь раз. Ну что ж, немудрено, если он в Раю – где ж еще ему быть?
Карету слегка тряхнуло на повороте – Сурен гнал лошадей как бешеный.
– Бибииииип, – сорвался с малининских губ странный металлический звук.
Калашников дернулся, с ужасом посмотрев на подчиненного. Однако тот и сам выглядел не лучшим образом – рот открылся, а глаза вылезли из орбит.
– О, извините, – на секунду оторвался от мобильника царевич Дмитрий. – Совершенно забыл предупредить вас, ребята. Все матерные выражения в Раю строго запрещены, поэтому ваша клипса в ухе автоматически их блокирует.
– Бибиип бииииииип биииииииип, – произнес повернувшийся к Калашникову Малинин. – Бип бип, бибииииип бип бибиииииииип… бибибипбиии…
– Абсолютно с тобой согласен, братец, – посочувствовал Алексей. – Но что тут поделаешь? Сам знаешь – в чужой монастырь со своим уставом не суйся.
Малинин печально бибикнул в ответ и тоже уставился на пальмы. Они объезжали здание со сверкающими окнами, выполненное в форме цветка лотоса: каменные лепестки устремлялись в небо. «Лотос» окружали три шикарных небоскреба, поражавших воображение своим ультрасовременным дизайном: все строения были соединены между собой прозрачным хрустальным мостом – очевидно, колесница въехала в деловой район. Над путешест–венниками сделала лихой вираж стая белых голубей. Улицы блистали такой неестественной чистотой, что были похожи на музейные экспонаты. Между тем Дмитрий успел закончить разговор с невидимым абонентом.
– Габриэль вас ждет, – сказал царевич, за–хлопнув телефонный аппарат. Он больше не улыбался, и его мальчишеское лицо выражало серьезность. – Вы очень кстати приехали. Только что, как оказалось, исчез четвертый ангел, по имени Елевферий. Габриэль хочет просмотреть вместе с вами запись камеры наружного наблюдения, он распорядился установить их по всем островам примерно два дня назад.
«Надо же, стоило Голосу уехать в отпуск, и во что превратился Рай? – иронически подумал Калашников, глядя на ссутулившегося Малинина. – Видеокамеры повсюду, открытое сотрудничество с враждебной стороной ради собственной выгоды, атмосфера всеобщей подозрительности – что то мне это напоминает. Прикинуть, в чем то Серега даже и прав. Выпить нельзя, курить нельзя, карты запрещены – расслабухи никакой. Как то я раньше немного по другому себе Рай представлял. И действительно – армянин этот тут откуда взялся? На святого он явно не похож, да и одежка неподходящая, опять же татуировки – как будто из зоны откинулся».
Кучер остановил карету рядом с играющим голубыми огнями небоскребом, построенным в форме парусника с крыльями и являющим собой резкий контраст по сравнению с закопченными и полуразрушенными офисами Города. У подножия мраморной лестницы стояли две женщины в цветастых халатах, со швабрами, оживленно болтавших на непонятном языке.
Калашников окончательно перестал что либо понимать.

Глава десятая
Инкогнито
(пятница, 10 часов 15 минут)

Полусидя на мягкой, кремового цвета кровати с парусиновым голубым балдахином, находящейся в самом центре комнаты, Голос с интересом щелкал пультом гостиничного телевизора, делая звук погромче. Кабельное как раз показывало запрещенный в Небесной Канцелярии фильм «Догма» с Беном Аффлеком и Мэттом Деймоном. Конечно, лично Голосу никто бы не запретил смотреть это кино (да и некому было запретить), однако если все берут с тебя пример, то элементарно следует быть вне подозрений и не держать в кабинете подобный фильмец – потом слухов и обсуждений за спиной не оберешься. Именно «Догма» постоянно прикалывала Голос тем, как люди представляют себе образ своего Покровителя. Кем уж его только не изображали. Сначала – старым дедушкой с седой бородой, в самой «Догме» – длинноволосой женщиной, ревущей, как белуга, а в послед––нее время появилась упорная и от этого непонятная тенденция показывать его в виде негра. Не то чтобы он особенно протестовал против негров (они тоже его создания), но иногда все таки следует соблюдать меру. Если этот мир не смогла убить эпидемия чумы, то его определенно добьет политкорректность. Безусловно, во многих смыслах незнание происходит лишь от того, что люди встречаются с ним исключительно либо в видениях, либо и вовсе после смерти, а обратной связи из Небесной Канцелярии не предусмотрено.
Возможно, сам того не желая, режиссер «Догмы» случайно угадал одну важную вещь из бытия Голоса, именно угадал – Голос ничуть не допускал, что кто то из доверенных ангелов может анонимно «слить» в Голливуд секретную информацию. Он действительно, хоть и очень редко, все таки появлялся на Земле под видом совершенно ординарного человека. Сюда он ездил не для того, чтобы вершить высшую справедливость: каждого не покараешь и не вознаградишь персонально – этим занимались специально откомандированные представители Небесной Канцелярии. А вот в качестве места отдыха Земля годилась идеально – чаще всего для тайного визита Голос выбирал удаленный тропический остров в Юго Восточной Азии. Ему всегда тут нравилось – именно с группы подобных островов он и скопировал впоследствии саму Канцелярию, любовно украсив ее песчаными отмелями из белоснежного кораллового песка, кокосовыми пальмами, разноцветными рыбками у коралловых рифов, тщательно удалив морских ежей с досужими комарами, муссонные дожди и безжа–лостно палящее солнце. Что что, а дизайнером он всегда был хорошим, и фантазия у него богатая. Создать девять тысяч видов одних мух на Земле – задача не каждому по силам.
На экране актер Алан Рикман, играющий ангела посланника, гневно снял штаны перед ошарашенной дамой, демонстрируя полное отсутствие первичных половых признаков. Голос улыбнулся. Любопытно, кто первым решил, что ангелы бесполы, и почему все до сих пор так в этом уверены? Ведь во многих библейских источниках содержится весьма и весьма подробная информация по этому поводу, со всеми сопутствующими разъяснениями. Но кто в XXI веке, скажите на милость, читает Библию? Все только усиленно бравируют фальшивыми цитатами из нее, разученными в Интернете, потому что это стало модно. Мода в принципе ужасно вредная вещь, если всерьез разо–браться. Вот, например, в этой России… (Голос тихо вздохнул )… как только спустя десятилетия он снова вошел в общественную моду, обстановка просто встала с ног на голову. Все, кто верил и не верил в его существование, от коммунистов до лесбиянок, дружно выстроились в ряд со скорбными лицами и пылающими свечками: потому что не верить в условиях моды было ну как то совершенно неприлично. Те, кто много лет опровергал само его существование научными методами в блестящих дискуссиях, вдруг в один голос закричали: время было такое, а в глубине души то мы никогда и не сомневались. Дошло до сюрреалистического абсурда в стиле Пикассо – киллер, идя на дело, ставит ему свечку, чтобы «ничего не сорвалось». Забавная, интересная страна. Надо будет в следующий раз туда поехать, проверить – изменилось ли что нибудь со времен князя Владимира. Исключительно смешные люди – сначала камня на камне не оставляют от храмов в его честь, а потом восстанавливают их с детским усердием. Ходят на атеистические демонстрации с красными флагами, а потом громят выставки тех, кто пытается над ним подшутить. Теперь у них даже в дешевой рекламе показывают, что Голос помогает женщине в ванной, присылая ей с небес шампунь нужной марки. Да, с такими никогда не будет скучно…
Вышколенный официант в белом костюме осторожно постучал в дверь: «Вы заказывали фруктовый нектар, сэр?» «Да да, поставьте здесь, пожалуйста». Все таки хорошее это изобретение – пластиковая карточка. До этого приходилось ездить в отпуск с сопровождающим, который везде за него расплачивался: по неписаным правилам, Голос не мог прикасаться к наличным деньгам. Габриэль считает это отжившим анахронизмом. Да, возможно – древние традиции сейчас выглядят смешными, но все забывают, что именно они заложили основу современного общества. Людям попросту вредно давать технологические новшества: специфика в том, что они ВСЕГДА используют их не в том направлении. Нет, он вовсе не выступает за то, чтобы на Земле до сих пор бегали в звериных шкурах и с топорами, но… вот пожалуйста, даровал он людям Интернет для быстроты общения. И что? Самые посещаемые сайты в сети – бесплатная порнуха. А когда даруешь изобретение бензина, чтобы он помогал ездить, тоже не представляешь изначально: найдутся тысячи людей, которые наденут на головы пакеты и будут дышать этим бензином до появления сногсшибательных глюков.
Голос пригубил прохладный нектар. Остается надеяться, что на этот раз он выбрал нормальное время для отпуска. Повод волноваться был – в прошлый раз уехал всего на неделю в августе 39 го, и пожалуйста – через три дня Гитлер начал Вторую мировую войну. Габриэль растерялся, не знал, что ему делать – он просто ни разу не попадал в подобные ситуации. Один ангел незадолго до отпуска даже подал ему личную записку с предложением уволить заместителя и взять другого… но Голос решил отослать записку в архив, а Габриэлю предоставить последний шанс. Отменить отпуск? Исключено. Отдыхать элементарно необходимо, для этого он и придумал уик энды: мусульмане отдыхают в пятницу, евреи – в субботу, христиане – в воскресенье. Хорошо хоть, оставив Габриэля «на хозяйстве», он заранее уладил все спорные вопросы – Иран в ближайшие полгода бомбить не собираются, масштабный голод в Судане предотвращен, подорожания нефти до 250 долларов хоть с трудом, но удалось избежать. Других серьезных геополитических проблем в настоящее время не существует. Втайне Голос мечтал, чтобы люди научились обходиться без него – но у них никак не получалось. Если убрать воинственность и жестокость, то атеизм в принципе – замечательная штука: жители Земли уверены, что его нет, вот и отлично… пусть справляются своими силами, а не смотрят на небо, ожидая от него помощи. Человечество уникально по сути своей. Сначала оно с яростным упоением нарушает твои заветы, а потом от тебя же настойчиво требует вмешательства, помощи и защиты. Логика здесь, извините, и не ночевала. Впрочем, как ехидно заметил бы Шеф: «Разве не ты сам их создавал?»
Воспоминания о Шефе заставили его нахмуриться и отставить нектар в сторону. Плохо, когда в борьбе за души противостоят такие мощные конкуренты. То есть формально Голос не признавал Шефа мало мальски значимым конкурентом (это нарушило бы правила игры), но факт остается фактом – 99 процентов душ попадает к нему. Правда, что за качество у этих душ… прямо скажем, он не слишком хотел бы повстречать в Небесной Канцелярии людоеда Бокассу или Генриха Гиммлера. Беда в том, что само наличие Шефа в природе развращает подчиненных. Раньше ангелы понимали – если они перейдут в разряд падших, то деваться им некуда – вечная безработица, психологические проблемы и тяжелая депрессия. Теперь каждый улыбается ему в лицо, но в то же время знает – если он вдруг станет падшим, то Шеф с радостью примет его на работу. И как, извините, работать в таких условиях? Однако ничего не поделаешь – не устраивать же конец света. Плохие или хорошие, без разницы: люди все равно – его дети.
Голос отложил пульт. Скоро станет очень жарко. Пора выйти к морю и пару раз окунуться, потом еще один бокальчик нектара – и в бассейн, поплавать. Он сознательно не переключал опцию телевизора на политические новости. Отдых всегда должен быть отдыхом, особенно после такой работы. Может быть, вообще было ошибкой заселять Землю? Но кто мог предположить, во что это в итоге выльется… Вон, с Марсом или той же Венерой не существует таких животрепещущих проблем: если вдруг землетрясение, так ему и дела нет – все равно в марсианских каналах, как ни воспевай их фантасты, никто не живет. Он подошел к шторам, откинув их движением обеих рук – в глаза ударило слепящее солнце. Через минуту Голос вышел из гостиничного номера, захватив с собой полосатое полотенце.
Высокий человек с длинными светлыми волосами, в майке и джинсах в обтяжку, стоявший у окна в гостиничном номере напротив, опустил тяжелый армейский бинокль. Отколупнув заточенным ногтем крышку телефона, тонкими музыкальными пальцами выбил эсэмэску: «Он только что открыл шторы, взял из ванной полотенце. Ушел на море, наверное».
Через минуту на дисплее засветился ответ: «Уверен, что он ничего не подозревает?» Тряхнув головой, обладатель джинсов напечатал сообщение: «Да. Иначе бы это сразу стало заметно». «НЕ СПУСКАЙ С НЕГО ГЛАЗ, – резанули глаза крупные заглавные буквы. – Связывайся со мной, если заметишь любое малейшее отклонение в поведении объекта. Нам требуется еще максимум ТРИ ДНЯ. После этого он уже ничего не сделает».
Захлопнув мобильник, человек подошел к овальному зеркалу, отобразившему молодое лицо с голубыми глазами, опухшими и покрасневшими от бессонницы веками. Жаль, что у него нет сменщика – тяжело постоянно сидеть в засаде, прилипнув к биноклю. Ладно, если все получится, то его, согласно обещанию, заберут обратно в Рай – там то он и выспится как следует. Пока же – требуется идти на пляж, и, сидя в шезлонге, наблюдать за клиентом издалека, не привлекая ненужного внимания…

Глава одиннадцатая
«Мертвецкая правда»
(пятница, 10 часов 20 минут)

Зажмурившись от удовольствия, Шеф закурил любимую гаванскую сигару – огонь он по привычке извлек из большого пальца. Через нос полились сизые струйки – чувствительные ноздри обоняли терпкий, но в то же время ароматный запах табака. Чуть помусолив сигару, он выпустил внушительную струю дыма в лицо сидевшему на краешке стула пожилому человеку с черными крашеными волосами. Тот поморщился, на его глазах непроизвольно выступили слезы. Разогнать дым рукой он не посмел.
– И это все? – злобно прошипел Шеф, стискивая клыками сигару. – Ты добивался у меня приема полгода для того, чтобы вякнуть ВОТ ЭТО?
Человек сообразил, что пришел со своим обращением в неудачное время. Однако другой альтернативы не было, поэтому гость бросился в контратаку.
– Но я же многого не прошу, – тонко и сбивчиво заскулил он. – Всего лишь один крохотный бюстик во дворе общежития… Поймите правильно, я так привык за 15 лет. А здесь – ну ни одного моего изображения кругом: ни единого памятника, ни портрета, и на монетах моего профиля тоже нет, пионеры клятву не приносят, ботинки никто не целует. Верите ли, у меня мания преследования даже открылась. По десять раз в день бегаю в зеркало смотреться – может, я вообще не существую? Так со вчерашнего дня и в зеркале отражаться перестал. Меня что – уже вампиром сделали?
Плавно приподнявшись над столом, Шеф больно царапнул собеседника когтем по мясистому носу. От удивления тот захлебнулся на полуслове.
– Сапармурат, я лично против тебя ничего не имею, – двинул губой Шеф, посасывая сигару. – Мне нравятся люди, влюбленные в себя до мастурбации. Но, видишь ли, ты попал в Ад, старик. Это ты у себя в Ашхабаде был король песочницы, а здесь ты никто и звать тебя никак – таковы условия наказания. Скажу по секрету: ты с книгой «Рухнама» перегнул палку, заявив, что тебе лично Голос ее в ухо нашептал. Напрасно… Голос, он, знаешь, какой обидчивый? – Шеф вздохнул. – Ужас. И книга твоя ему не понравилась – вот он и оскорбился, что ты на него авторство за такую халтуру взвалил. Могу тебя порадовать – ты дешево отделался, ибо с Голосом вообще шутки плохи.
Сапармурат сдвинулся с краешка к спинке стула.
– Определенно, – продолжил Шеф. – Ким Ир Сена знаешь? По глазам вижу, что знаешь. Так вот, ему в Городе велели собственную статую строить в одиночку – пятьсот метров в высоту и двести метров в ширину. Нормально? Уже двенадцать лет строит без передыху, бетон месит, за стройматериалами бегает, леса воздвигает… Теперь просто видеть себя не может – как взглянет в зеркало, так его сразу тошнит. А ты тут жалуешься, скулишь, время мое отнимаешь – ах, колбасит тебя без своего лика, бедняжку. Дорогой мой, да ты еще толком не знаешь, что такое настоящее наказание. Вот отправлю тебя на телевидение вести круглосуточно «Фабрику звезд» – что тогда запоешь?
Сапармурат вспотел и задрожал всем телом.
– Ладно ладно, – успокоил его Шеф. – Я же не фашист. Просто вы мне надоели тут. Ходите, нудите – каждый день секретарша докладывает: то имам Хомейни бородой трясет, то генералиссимус Франко требует приема, то Калигула в углу на диванчике жмется. Скромнички. На Земле то небось каждый из вас считал, что он сам себе Голос, и Шеф ему не брат, верно?
Сапармурат смущенно потупился.
– Дайте хоть одну секундочку на себя поглядеть, – жалобно сказал он. – У вас же наверняка есть специальное зеркало? Только прическу поправлю.
– Совсем чокнулся? – щелкнул клыками Шеф, и из его ноздрей вырвалось пламя. – Есть вещи, которые и я не вправе изменять. Что это тогда за Ад будет? Такие, как ты, всегда на виду у прессы. Все должны видеть, что наказание очень сильно их мучает, иначе простой публике будет обидно. Катись в свою общагу – чтоб я больше тебя не видел. Испепелю на фиг.
После того как дверь за согнутой спиной Сапармурата захлопнулась, Шеф, заполняя пространство кабинета сигарным дымом, отдал время традиционному чтению утренней городской прессы, внушительные пачки которой покрывали его стол. Взяв в руку сандаловый карандаш, он по привычке отмечал наиболее интересные моменты в статьях. Первой на глаза попалась рубрика «Криминал», напечатанная крупными белыми буквами на черной подложке.
«Скандал: на симфоническом концерте подрались два мэтра», – прочитал он броский заголовок в газете «Смерть» и глянул на крупное фото, где сцепились лысый мужик в очках и молодой человек в парике и буклях. – «Маэстро Ростислав Костропович после краткого, но яростного спора о качестве своей игры ударил Вольфганга Амадея Моцарта виолончелью по голове, – вчитывался в текст Шеф. – Возникла ожесточенная потасовка, в которой приняли участие Бах, Рахманинов, Ференц Лист и Иоганн Штраус, открыто дирижировавший схваткой. Пресс служба Управления наказаниями сообщает, что все принявшие участие в потасовке приговорены к двум неделям исправительных работ – игре в группе “Владимир–ский централ”».
Перелистнув пахнущую типографской краской страницу, Шеф философски подумал о том, что творческих людей нельзя собирать в одну группу – всегда получается натуральный серпентарий. Даже два гения на одну кухню – и то выходит много. Вспыхивают споры, кто талантливее. Интриги такие, что византийские сановники языками цокают от зависти.
«Мертвецкая правда» подробно информировала о бурном романе между участниками телесериала «Моя ужасная теща» – Кларк Гейбл закрутил любовь с экс министром культуры СССР Людмилой Фурцевой. Обманутые супруги обоих, не жалея эпитетов, делились с газетой скандальными откровениями на тему свинства их дражайших половинок. Мда, о политике ни полслова – конечно, постельные подробности скандалов со звездами воспринимаются публикой куда лучше. Ну и, наконец, официоз – «Адская газета». Новый скандал в отношениях между славянской и прибалтий–ской общинами Города : прибалты требуют от славян вернуть им бронзовый памятник, чтобы вновь появилась возможность сваливать на него свои проблемы. «Вот народ ненормальный, – с неудовольствием подумал Шеф. – Шесть месяцев назад они на уши вставали, чтобы этот памятник убрать. Теперь выяснилось, что у них сам смысл существования исчез, так как со славянами стало ругаться не из за чего. Что за натура у людей склочная? Казалось бы, смерть должна всех примирять. Даже Монтекки с Капулетти после смерти Ромео и Джульетты в итоге помирились, а эти – ни фига».
Шеф закрыл «Адскую газету». Интересно, как то там обстоят дела у Калашникова в Небесной Канцелярии? Уже должен был приехать. И ведь не позвонишь ему туда на мобильный – у Рая с Адом нет роуминга. Все общение велось по одной единственной телефонной линии с двумя аппаратами: первый в кабинете у Шефа, второй – у Голоса. Шеф, в общем то, и не пытался скрывать – его тоже волновало, куда вдруг начали исчезать ангелы. Вариантов было немного. Если Голос их уволил втайне от Габриэля, то они бы уже давно объявились у Шефа в кабинете с вопросом о вакансии. Как и положено представителю темных сил, Шеф не считал зазорным мечтать, что когда нибудь все слуги Голоса разом перейдут к нему на службу. Но, как реалист, он прекрасно понимал, что для осуществления этой мечты надо много работать. Убийство? Да чем же обитателей Рая можно убить… тут уж просто без вариантов. Святая вода их не тронет, все остальное, в том числе и огнестрельное оружие, ангелам по барабану. Простое бегство по какой либо причине? Хм, и зачем же это делать, если от всевидящего ока Голоса ничего не скроется? Например, ЦРУ сбилось с ног, разыскивая в афганских пещерах Усаму бен Ладена, а Голос с самого начала был в курсе, что никакого бен Ладена не существовало – это любительский виртуальный проект, со скуки смоделированный Шефом на компьютере. Берешь картинки Хоттабыча, африканской антилопы, пару бедуинов – и, пожалуйста, перед вами печальные глаза «террориста номер один». Уффф… да что ж там такое могло случиться в этом Раю? Одно название, что Рай… по крайней мере, так было в его время – бюрократия, громоздкий управленческий аппарат, интриги за «доступ к телу», вражда между сослуживцами, а тот, кто носит бумаги Голосу на подпись, в ранге полубога.
Внезапно Шефа озарила идея… а что, если… Да да, в самом деле, почему бы и нет? Особенно учитывая, что ангелов посылали в командировки, где поручали столь суровые вещи, как уничтожение городов – и не только. Конечно, карательные акции имели место давно, хотя… Интересная мысль.
Шеф пододвинул к себе телефон с голубой кнопкой и нажал на нее в предвкушении победного разговора с Габриэлем. Сейчас он покажет этим выскочкам в Небесной Канцелярии, где именно работают настоящие профессионалы, использующие серое вещество по прямому назначению.
…Ему понадобилась минута, чтобы осознать – связь с Раем кто то отключил.

Глава двенадцатая
Шрек и осел
(пятница, 11 часов 24 минуты)

«Умру, но не струшу»… нет, не то… «клятву не нарушу»… а это то здесь при чем? Может быть, «сорви себе грушу»? И для чего грушу? Шиза, блин.
Несмотря на то, что Габриэль был до крайности взвинчен новостью о таинственном исчезновении Елевферия, даже в таком состоянии он пытался заниматься делами – ведь основных обязанностей с него никто не снимал. Работа стоит, а между тем креативный отдел со вчерашнего дня ждет слоган для начинающейся на Земле бюджетной рекламной кампании: средства выделены, пиар менеджеры ждут. Лозунг необходимо придуматьпросто убойный. Первая фраза обязана звучать так: «спаси свою душу», и к ней требовалось подобрать достойное продолжение. Мысли крошились на мелкие кусочки, но рифма не шла совсем. Габриэль страдальчески обхватил голову руками и замычал, стараясь выжать из нее последние соки.
– Ээээээ…. простите, к вам господа Калашников и Малинин. Вы просили пропустить их вне очереди. – Белокурая секретарша смущенно улыбалась, стоя у приоткрытой двери. – Сказать, чтобы зашли чуть попозже?
– Нет нет, – бессильно махнул рукой Габриэль. – Как раз они то мне и нужны. Закройте приемную. Будут искать, звонить – меня нет. Срочный разговор.
Поблагодарив секретаршу, Калашников с Малининым прошли внутрь кабинета размером со среднее футбольное поле, с любопытством осматриваясь. Здесь не было пульсирующих кровью живых стен, как у Шефа, отсутствовали гранитный камин с головами горгулий и вычурные барельефы с рогатой головой. Все было специально оформлено со вкусом, так, чтобы роскошь не слишком бросалась в глаза, но в то же время присутствовала повсюду. Высокий лепной потолок был украшен росписью библейских мотивов, бархатные голубые обои покрывали стены, на которых висели большие картины, изображающие Голос в различных вариациях (включая уже известный вид с покорной овцой). Дубовые стулья с гнутыми ножками были расставлены вокруг длинного офисного стола, сделанного в виде буквы «Т». Повыше правого подлокотника серебряного кресла, прибитый к стене, красовался длинный меч: с белой костяной рукояткой, в дамасских ножнах, украшенных резной круглой печатью, – схожие серебряные лезвия Калашников успел заметить у попавшихся на глаза в коридоре ангелов. Видимо, это был формальный атрибут персонала, как кортик для морского офицера. От основания стола к ним поднялся и быстро двинулся навстречу кудрявый человек с бородкой – лет двадцати пяти, с тяжелыми крыльями за спиной, настолько большими, что они волочились по полу. Было видно, что человек пытается изобразить из себя радушного хозяина, однако улыбка была пластиковой, неискренней – словно приклеенной к лицу.
– Меня зовут Габриэль, братья, – певучим голосом сказал хозяин кабинета, не подавая, впрочем, руки. – Хотелось бы пожелать вам доброго утра, но какое же оно у нас доброе… Может быть, вы желаете что нибудь попить?
Калашников пошевелил языком и обнаружил, что тот царапает сухое небо. Он сглотнул слюну, напоминавшую клей. Да уж, попить бы в самый раз.
– А пиво у вас имеется? – ляпнул Малинин, опередив его мысль.
– Нет, – продолжая натянуто улыбаться, отрезал архангел. – Извините, но Рай вообще то имеет мало общего с пивной. Могу предложить свежей воды.
– С удовольствием, – любезно ответил Калашников. Он странным образом всего боялся, чувствуя себя не в своей тарелке. Этот человек с крыльями – важное начальство, супер–архангел или вроде того. Надо держать с ним ухо востро – возможно, именно от него зависит встреча с Алевтиной. Тем более что тембр голоса один в один как у типа в капюшоне на встрече у Шефа.
Стоя за его спиной, Малинин окончательно пал духом. Он уже сообразил, что Рай – это что то другое, не то, что он представлял себе вечерами, наблюдая лениво ползающих по стенам комнатушки сингапурских тараканов. В ма–лининском понимании Рай обязательно должен быть полон не только пивных, но также и рюмочных, и полуголых женщин. Но даже малой части всего этого за полтора часа пребывания в райских кущах найдено не было, что погрузило Малинина в депрессию. В Городе можно тайком поехать в китайский квартал и купить запрещенное пиво. Здесь, похоже, никакой контрабанды вообще не наблюдается. Бииииииип…– металлическим звуком пронеслось в голове, и он сразу сообразил, что электронные пуговицы фильтруют даже крамольные мысли, а не только слова.
Габриэль задержался в приемной, отдав секретарше поручение принести воды – дождавшись, когда она наполнила бокалы и ушла за подносом, он вернулся к гостям. Начав с набора банальных фраз пустую светскую беседу, архангел пристально рассматривал пришельцев. Хороша парочка. Небритый брюнет с черными кругами под воспаленными от бессонницы глазами, шрамом на лбу и сумрачным взглядом, а также рыжий веснушчатый парень с непослушными вихрами, постоянно выбивающимися из под фуражки. Ну, прямо Шрек и осел из компьютерного мультика. Ладно, остается надеяться, что все, что ему рассказывали про этих типов, – правда.
– Как я понимаю, братья, ваш ээээээ… Шеф (это слово далось ему с трудом ) объяснил вам, в каком трудном положении мы оказались? – сказал он, возвращая на лицо приклеенную улыбку. – Есть мысли по этому поводу?
– Никаких, – развел руками Калашников. – Мы же только что приехали. Однако первое, что я хотел бы сделать, – это тщательно осмотреть виллы исчезнувших ангелов. Понимаю, что там побывали и до меня, но, возможно, была упущена какая нибудь на первый взгляд незначительная деталь. Разумеется, нам не помешает сопровождающий, который отлично знает реалии Рая.
– Вас всюду будет сопровождать царевич Дмитрий, – сказал Габриэль. – Он, конечно, не из старожилов, но более или менее в курсе происходящего. Не обращайте внимания на его возраст – на самом деле он куда старше. Просто, в отличие от Города, у нас можно свободно выбирать, в каком состоянии ты хочешь пребывать в Небесной Канцелярии. Дима не захотел взрослеть, поэтому таким и остался: быть вечным ребенком его прикалывает больше.
– Это да, – охотно согласился Малинин. – К примеру, в три года покупала мене маманя петушка леденцового на ярмарке… так столько радости было! Слюни прям на подбородок текли, ажно визжал я от восторга. А теперь то чего… есть этот самый петушок, нету… по (бииииииип!) абсолютно.
– Сейчас у тебя на водку полностью идентичная реакция, братец, – сказал Калашников. – Хорошо, против Димы я не возражаю… и вот еще что…
В дверь неслышно проскользнула белокурая секретарша с подносом, на котором стояли три бокала с маркировкой – один голубой треугольник и два белых. Калашников с благодарностью взял бокал и повернулся к Габриэлю.
– И, конечно, нам понадобится судмедэксперт, – сообщил он, стиснув тонкое стекло в пальцах. – Все таки хорошо бы провести молекулярную экспертизу.
Надеюсь, у вас в Небесной Канцелярии есть соответствующая аппаратура?
– Аппаратура то есть, – сказал Габриэль, смахнув с плеча перо. – А вот с судмедэкспертами точно напряженка. Шеф предложил прислать любого профессионального доктора из Города, но беда в том, что в Раю официально не может одновременно находиться более двух персонажей из Ада, иначе наш силовой фон автоматически низвергнет вас обратно в преисподнюю.
– Очень странно это слышать, – заметил Калашников. – Например, к вашему офису нас привез кавказец с наколками, которые делаются только на «зоне», это я вам как специалист говорю. Уборщицы у офисного здания – дамы, далекие от образа невинных девиц. По дороге бросилось в глаза – какие то стремные негры утилизируют мусор, засовывая его в пластиковые мешки. Мне совершенно непонятно: откуда все эти личности появились в Раю?
Габриэль тяжело вздохнул. Отпив из своего бокала, он поставил его на стол. Одно крыло чуть приподнялось – было похоже, что архангел сгорбился. Его глаза блеснули, выдавая смену настроения не в лучшую сторону.
– Беда в том, что все пользуются слишком каноническими представлениями о Рае, – прошептал он, склонившись к лицу Калашникова. – Но между мифом и реальностью существует разница, причем она не обязана быть приятной. Как вы считаете, кто должен тут делать всю «грязную» работу? Строить пятизвездочные виллы для праведников, сервировать столики в ресторанах, править колесницами с лошадьми – или, как вы видели, утилизировать мусор? Нам требуются электрики, уборщицы, производители сока, монтеры, дворники – положено содержать гигантский штат прислуги. Праведники, что вполне естественно, мусор сжигать не станут. Сюда попадают лучшие из лучших – и они не ожидают, что должны заниматься подобной работой. Ангелов различных рангов в Небесной Канцелярии миллионы, это верно, – но наши сотрудники тоже не предназначены для чистки тротуаров, мытья посуды и стрижки газонов. Требуется их чем то культурным по работе занимать – уже пятнадцать тысяч одних арфических оркестров создали. Но кому же тогда, извините за цинизм, убирать дерьмо?
– Я понял, – усмехнулся Калашников. – Это гастарбайтеры?
– Именно, – ничуть не смутившись, согласился архангел. – Поэтому мы и были вынуждены ввести тайную квоту для гастарбайтеров, которые, как считается, проникают сюда нелегально. Однако реальность такова, что Рай без иностранных рабочих не проживет. Конечно, официально у нас с этим борются, есть даже отдел противодействия нелегальной иммиграции: периодически устраиваются облавы, кого то показательно депортируют.
– А как они проникают то сюда? – встрял в разговор Малинин.
– Очень просто, – улыбнулся Габриэль. – Приезжают на специальном поезде из транзитного зала, а потом проводники нелегалы подводят их к дырке с левой стороны Рай–ских Врат, где в этот момент отключено электрическое напряжение. Хочу сразу предупредить – попадание людей с тяжкими преступлениями, и тем паче убийц, исключено. Сурен, ваш кучер, отсидел два года за мелкое мошенничество, – по моему, ничего страшного. Ко всему прочему эти люди не получают денег, потому что в Раю платежные средства отменены. Они работают исключительно во искупление своих грехов.
– Несправедливо, – пробурчал Малинин, не обращая внимания на пинок от Калашникова. – Одни, значит, в Городе на сковородке прыгают, а другие – под кокосовыми пальмами коктейли попивают. Эдак и я бы согласился.
– Насколько я видел из вашего досье, вы, молодой человек, попали в Ад за совершенные убийства, а также многочисленные прелюбодеяния, – мягко заметил архангел, и Малинин густо покраснел. – Стало быть, вам у нас даже обычным мусорщиком не было бы позволено работать. Однако мы заговорились, уважаемые братья. Так вот, вы находитесь официально, по спецпропускам. Еще один спецпропуск на доктора выписать не получится.
– Вашбродь, да на фига нам сдался этот доктор? – взвился Малинин. – В прошлый раз в нашем расследовании уже присутствовал один. И что? Нет, я решительно против. Да вы мировую литературу поднимите! От них одни проблемы. Людоед Лектер кто? Доктор. Маньяк No из фильма про Джеймса Бонда кто? Доктор. Гауптштурмфюрер СС Менгеле кто? Доктор. Скажу вам, как на духу: мне включение докторов в нашу команду заранее не нравится.
Архангел судорожно сложил крылья, с трудом сдерживая смех.
– Успокойся, братец, – прошептал Калашников, обнимая Малинина. – У тебя, я вижу, еще с детства типичный страх перед докторами. Не все они такие ужасные монстры. Например, доктор Айболит или тот же Ватсон.
– Ватсон? – недоверчиво переспросил Малинин. – И что в нем хорошего? От чего он лечит? Даже непонятно, какой специализации этот доктор. Гинеколог или лор? У него даже имени нет, все только по фамилии называют.
Габриэль прыснул. Заглушая веселье, он проглотил новую порцию воды. Рассмеявшись, Калашников тоже поднес бокал ко рту – за беседой он совсем забыл про него. Все дальнейшее, наверное, уместилось бы и в десятую долю секунды. Как в замедленной съемке, архангел инстинктивно бросил взгляд на свой бокал, и его лицо с тонкими чертами неожиданно исказилось ужасом. Калашников ощутил сильнейший энергетический удар, треснувший его по лбу мягкой и в то же время тяжелой подушкой. Бокал с чудовищной силой и скоростью вырвался из его руки и, словно комета, отлетел к соседней стене, в которую и врезался, осыпав ее брызгами и сотней мелких осколков. Левой рукой Габриэль жестко отстранил Малинина от подноса.
– Извините, – прохрипел архангел. – Пришлось применить телекинез, причем без предупреждения. Я лишь в сию секунду сообразил по вкусу – у меня в бокале простая дистиллированная вода. А вот вам, похоже, налили святой. Кто то только что попытался вас убить, заменив содержимое бокалов.
…Все трое, не сговариваясь, выбежали в прихожую. Секретарши на месте не было, в коридоре отчетливо слышался быстрый цокот каблучков…

Глава тринадцатая
Преступление века
(пятница, 12 часов 11 минут)

Участковый Меринов вновь присел рядом с окоченевшим телом Петровича, вглядываясь в отполированное холодом мертвое лицо. Пожалуй, напрасно. Все, что можно, он уже осмотрел, ничего нового не обнаружит – труп пора отправлять в морг. Убийца выпустил только две пули, обе – с близко– го расстояния: одну в грудь, другую в голову. Старик был уже мертв, когда в него стреляли второй раз. Судя по калибру прошедшего насквозь свинца, оружие заграничное. Непонятное убийство переполошило деревню: никто не понимал, из за чего оно произошло, мотив отсутствовал напрочь. Из дома ничего не взяли, да и брать то, кроме черно белого телевизора «Рекорд», попросту было нечего. Конечно, малое количество денег было найдено в заячьем тулупе мертвеца, однако соседка покойного, старуха Фрося, уверяла, что бабки у Петровича ничуть не задерживались. Если у него в кармане и появлялся лишний рубль, то дед мгновенно пропивал его до появления следующего лишнего рубля. Жил старик стандартно для сельской местности – естессно, напивался с завидной регулярностью, однако не буянил и телеграфные столбы не валил. Зарабатывал тем же методом, как и большинство людей в деревне. А где еще «живых» денег взять? Интересно, какому нефтяному олигарху мог помешать старый деревенский алкаш, чтобы на его ликвидацию прислали профессионального убийцу с иностранным пистолетом? Уму непостижимо – вот уж воистину преступление века.
Меринов в последний раз склонился над трупом. Мог ли он что то упустить из виду? Вряд ли. Судя по всему, его убили несколько дней назад – может быть, в самом начале недели. Точное время уже врачи определят. Кожа не тронута разложением, потому что в погребе было достаточно холодно. Ткани разве что посерели, кровь то уже не циркулирует. Не выдержав, участковый хлопнул себя по бедру и произнес яркую тираду, большинство слов которой составляла «мать» во множестве вариантов. Грех материться над покойником, но почему ему так «повезло»? Жил не тужил, до пенсии совсем немного оставалось. Зарплата, правда, маленькая, но и работа – тоже мармелад. Много ли криминала в обычной деревне? При советской власти он в основном самогонщиков ловил, а сейчас и на тех махнули рукой. Какие на селе основные преступления? Да смех один. Скоммуниздят и пропьют поросенка, залезут через забор, оборвут клубнику с огорода… побитая жена прибежит в слезах и соплях, принесет на мужа заявление – а наутро, глядишь, и забирает бумагу. Работа – ну попросту не бей лежачего. А теперь… где ему на старости лет наемных киллеров ловить? Тем более что в детективах Меринов читал – убийцы всенепременно бросают оружие на месте преступления, дабы потом менты на владельца не вышли. А тут не то что пистолета – гильз стреляных, и тех не оставили: словно подмели за собой. Участковый в двадцатый раз включил яркий фонарь, обшаривая дрожащим пятном света обледеневший пол погреба. Нет, ни единой соринки – все стерильно, как в аптеке. Киллер убил старика двумя выстрелами в упор, после чего поднялся из погреба и аккуратно прикрыл за собой дверь – при этом ничего из дома не взял. Но хоть какой то же мотив должен быть, верно? Петрович отбил у главаря мафии жену фотомодель? Исключено. Под личиной пенсионера скрывался оптовый торговец колумбийским кокаином? Тоже сомнительно. Был, конечно, у деда свой крошечный бизнес, но настолько смешной, что даже мало мальской конкуренции магнатам он не составлял. Раз в два месяца ездил на рынок в Москву, продавал свою продукцию, а деньги старательно пропивал до копеечки. Выручка за товар, как правило, составляла не более пяти шести тысяч рублей: за такие деньги и кошку убивать не станут. А на прошлой неделе из за разборок в деревне стариковский бизнес и вовсе превратился в пшик. Власти перед телекамерами обещали выплатить компенсацию, но когда телевизионщики собрали оборудование и свалили обратно в Москву, обещание было благополучно забыто: обещанного, как известно, три года ждут.
Меринов отвернулся от трупа. Кому этот дед помешал? Определенно его убили за ЧТО ТО. Шаришься мыслью по черепу, а понять не можешь. Вроде все в избе на месте, а в то же время… Разумеется, Петровича могли убить из какой то личной неприязни – в деревне у него враги были. Но не настолько крутые, чтобы заказать киллера профи: они бы и три рубля пожалели.
Меринов вышел на порог, нащупывая в кармане склеенную изолентой рацию, чтобы вы–звать труповозку. В этот момент его осенило. С непривычной для своего веса и возраста кроличьей резвостью он бегом бросился в подвал, поскользнувшись на лестнице и чуть было не свалившись в проем. Фонарик снова вспыхнул, осветив толстенную кадушку в углу. Встав на колени (на корточках уже не мог – затекли ноги), Меринов тщательно разворошил обломки деревянных прутьев в углу, чуть ли не вплотную приближая фонарь. Агааааааа…. участковый присвистнул. Ну и жук же ты, дедушка… вот, оказывается, что ты здесь прятал – то, что отобрали у остальных. А кто то об этом маленьком секрете узнал: пришел в гости и влепил Петровичу пулю между глаз, забрав с собойего тайну. Рассчитано верно – никто одинокого бобыля раньше, чем дня через три, не хватится – а там ищи ветра в поле… ай, молодца… Понятно, от чего именно эти прутья. Вот тут, за кадушкой, он их и заховал – ни одна живая душа не найдет. Но они то нашли. Значит, дед сам сюда киллеров привел и все показал: как только они убедились, что искомое на месте, Петровича убили. В одиночку Меринову с этим делом не разобраться точно – придется звонить в город, чтобы прислали следственную бригаду.
Так, а это, интересно, что такое?
Меринов вынул из кармана прихваченный на всякий случай целлофановый пакет. Надев его на руку, он осторожно прикоснулся к че–му то напоминавшему тонкий стальной волос, тускло блестевший среди деревянных обломков. Кончик его был окрашен во что то багровое. Внимательно рассмотрев находку, Меринов передумал звонить в город.

Глава четырнадцатая
Лицо убийцы
(пятница, 19 часов 25 минут)

Блондинка еле сдерживалась, чтобы не разреветься. Она то и дело прикусывала нижнюю губу, которая в результате подобных действий уже начала слегка распухать: на тонкой кожице выступили бусинки крови. Если бы таинственный RL2 стоял сейчас перед ней, она бы точно не выдержала – завизжала б от ярости, осыпая его самыми отборными оскорблениями. Подумать только! В то время, как она в лучших традициях современного коммерческого триллера вы–стра–ивает хитрейшие подковерные ходы, позволяющие превратить гордого Калашникова в безвольную куклу на ниточках, – этот придурок RL2 попытался его вульгарно прикончить! Ну и что теперь начнется? Как раз именно то, чего она до сих пор так тщательно старалась избежать. Говорили же мудрые латиняне – praemonitus praemunitus, то есть: кто предупрежден, тот вооружен. Благодаря идиотскому поступку ее виртуального союзника, решившего изобразить рыцаря плаща и кинжала, Габриэль использует теперь все возможности, чтобы обнаружить в своем окружении источник, «сливший» информацию, и Калашникова окружат такой охраной, чтопробиться к нему на беседу тет а тет и сделать ему интересное предложение относительно Алевтины будет невероятно трудно. И что самое то смешное: ничегошеньки RL2 своей шпион– ской операцией не добился: Калашников жив живехонек, сегодня весь день ездил по виллам исчезнувших ангелов – и очень может быть, что скоро его расследование принесет совсем ненужные им плоды. Вместо того чтобы держать каждый его шаг под контролем, спокойно попивая кофе под пляжным зонтиком, она будет кусать локти – что еще стало известно этому типу? Спасибо тебе, дорогой благодетель RL2. Вот удружил так удружил.
Во время недавней онлайн беседы она, отбросив политесы, спросила RL2 напрямую: «Ты можешь внятно объяснить, зачем ты это сделал?» Он не мучился с ответом – буквы почти сразу блеснули на экране: «Не смог остановить себя. Секретарша вышла из приемной, дверь у Габриэля закрыта – благоприятный момент. Я быстро заменил содержи мое двух бокалов – благо святая вода везде присутствует в декоративных фонтанчиках».
Ох, если бы она могла ему открыто все высказать… ЕСЛИ БЫ… знал бы он… ну ладно, не нужно продолжать. «Не смог себя остановить»… Взрослый, умудренный опытом человек, а логика – как у трехлетнего ребенка. Понятно, что соблазн был велик, но ведь они условились, что она берет Калашникова на себя. Как работать в таких условиях, когда тебе твой же партнер начинает вставлять палки в колеса? Такое впечатление, что RL2 ревнует к ее методам.
Девушка приоткрыла накрашенный рот, но ее шепот был опять заглушен металлическим звуком – биииииип! Блондинка вонзила ногти в ладонь так, что те помутнели, окрасившись в темно вишневый цвет. Вот на фига она вообще связалась с этим самовлюбленным идиотом, который корчит из себя гения спецслужб, а на самом деле не в состоянии трезво мыслить? Он хоть понимает сам, как ужасно подставился? Габриэль не идиот. Первое, что он сделает, это проверит всех, кто был в тот день на работе в офисе, дабы выяснить – кто выходил из кабинета и на какое расстояние приближался к его приемной. А ведь RL2 близок к нему… очень близок. Он то и рискует попасть под подозрение одним из первых. И что, если Габриэль и над столом своей секретарши тайком установил миниатюрную видеокамеру? Тогда… Девушка непроизвольно вскрикнула от испуга, разжав пальцы – ладонь начало саднить, она бездумно лизнула поверхность кожи, отгоняя от себя неприятную мысль. Нет нет… Габриэль и так уже превысил свои полномочия, незаконно установив видеонаблюдение за виллами ангелов, он не захочет новых проблем с Голосом. Если тот узнает, что его личные чертоги оборудовали средствами электронного слежения – Габриэлю точно несдобровать. Кроме того, RL2 уже давно бы повязали, а он еще час назад вовсю чатился с ней по «аське». Вот тупица, а? Но, видимо, такова ее судьба – сотрудничать с толстокожими индивидуумами. Хотя в принципе: глуп или умен RL2 – не так уж важно. Выбора нет. Он в числе самых доверенных лиц главного архангела, отказаться от его услуг означает оглохнуть и ослепнуть одновременно. Он постоянно торчит за спиной у Габриэля, присутствует на всех важных совещаниях, входит в узкий круг приближенных, с которыми тот постоянно советуется. Да и, в конце то концов, именно RL2 придумал и детально разработал, как осуществить идею, которая мучила их столько лет. И мучила бы дальше – в моменты особенно ярких вспышек воспоминаний дракон на ее спине словно оживал, вгрызаясь челюстями между лопаток. Если бы RL2 не работал в Небесной Канцелярии, она могла бы сказать, что у него поистине дьявольская изобретательность. Она тоже далеко не дура, но ей такое и в голову не могло прийти. Впрочем, раньше этот метод наверное, и не был бы возможен. Хорошо, что технологии развиваются в нужном направлении: именно поэтому им удается осуществить свою давнюю месть, наказывая зло. Блондинка почувствовала, что постепенно успокаивается, она по детски засунула палец в рот, высасывая кровь из под ногтя. Да, RL2 совершил УЖАСНУЮ ошибку, но во всем остальном ума у него не отнять. Вот, пожалуйста, он только что переслал ей секретный пароль доступа к видеокамерам, и теперь она может наблюдать за ангелами, подключившись к системе: кто из них в какое время вернулся домой. Хотя это скорее для самоуспокоения: вечернее расписание каждого из «крылатых ребят» она и без того знала прекрасно, особым разнообразием оно не отличалось. Поплавать в бассейне, попить сока на веранде, отправиться спать. А что еще делать, если экстремальных развлечений в Раю не было и нет, а живешь ты вечно? При таком раскладе лет через пятьсот надоело бы даже в Лас Вегасе. Существует одно неформатное развлечение – туристические поездки в Город, однако ангелам туда никогда не выдают визы – Шеф злопамятен и не простил единодушного голосования по его изгнанию из Эдема. О, если бы они тогда знали, во что к XXI веку превратится Рай… Люди уже не стремятся сюда, и он, спроектированный Голосом с такой любовью, давно не является вожделенной мечтой миллионов. Дальше будет только хуже: адскими муками не напугаешь и ребенка. Вероятно, райское безлюдье в чем то и лучше адского перенаселения, однако… Можно радоваться тому, что ты содержишь превосходный ресторан с французским шеф поваром, сервирующим фуа гра под соусом из черной икры… но радость проходит после того, как ты видишь толпу, сносящую двери в «Мудональдсе». Шеф сделал ставку на человеческие пороки – и выиграл. Они наивно предпочли ориентироваться на прекрасные качества людей – и с треском проиграли.
Блондинка глотнула неизменного сока: ананасовый, как всегда в последние несколько сотен лет – сладкий, но в то же время не приторный, чуть с кислинкой. Ничего, она знает, как сбить с толку Габриэля. Завтра утром он получит очередной блестящий удар, который приведет его в полное замешательство. Она докажет RL2, что тоже умеет действовать молниеносно, но не такими топорными методами, как мужчины: там, где они пройдутся наждачной бумагой, она постелет нежнейший шелк. Недаром в Китае наложницы «сына неба» душили своих соперниц по гарему шелковыми петлями. Со стороны моря подул легкий, но ощутимый бриз, цветок на столе слегка заколыхался. На Земле такая погода обычно предвещает дождь.
Но здесь дождей никогда не бывает. Дождь… лежащие на земле дети в крови, протягивающие к ним руки в предсмертной агонии… горящие дома – пламя поднялось так высоко, что вода с небес не гасит его, смешиваясь с их слезами. И посреди этого кровавого побоища – они … Вот и их главный, утирая с утомленного лица убийцы сажу и кровь, оборачивается… и смотрит ей ПРЯМО В ГЛАЗА.
Она не вскрикнула от этого видения. Потому что привыкла. Легко привыкнуть к тому, что последние пять тысяч лет видишь каждый день.

Глава пятнадцатая
Упитанные тельцы
(пятница, 20 часов 12 минут)

Калашников и Малинин в обществе царевича Дмитрия сидели за круглым столи– ком, сделанным по индонезийскому образцу – вся мебель в ресторане была сплетена вручную. Гнутые ножки стульев погружались в белоснежный песок пляжа, который облизывал океанский прибой, оркестр играл джазовую музыку. Стемнело, и официанты, виртуозно скользя между столиками, зажигали свечи на чистейших скатертях. Клиентуры в заведении не было совсем – Калашников мгновенно вспомнил городские закусочные, где посетители в табачном дыму поглощали тошнотворно теплое пиво, закусывая гнусными fish and chips, зажаренными в прогорклом масле.
– Что будэшь заказывать, дарагой? – согнул рядом с ними спину официант в белоснежной кепке и выглаженном костюме с галстуком бабочкой.
– А что, есть выбор? – несказанно удивился Малинин.
– Канэшна! Прочти меню, дарагой.
Царевич подхватил с поверхности скатерти объемистый фолиант.
– Я вам буду переводить с арамейского, – сказал он. – Хотя на всякий случай тут предусмотрены картинки.
– Мне борщ понаваристей, – сглотнул слюну Малинин, искоса поглядывая в сторону изучавшего носящихся по песку крабов Калашникова. – Пельмени сибирские, и чтоб со сметаной. Икорочки… семги там… и грибочков. Хотя нет, грибочков, пожалуй, не надоть… Водку то, – голос Малинина опустился до тонкого гамлетовского трагизма, – у вас же все равно не подают…
– А ты думаешь, пельменей тебе подадут? – хмыкнул Дмитрий, отвлекаясь от меню. – Ради твоей прихоти кому то глотку перережут и нож засадят под лопатку? Это Небесная Канцелярия, мужик, а не пекло. Если ты не в курсе – сибирские пельмени делаются из смеси говядины со свининой. А в Раю кровь проливать запрещено. Свинки у нас есть с коровками, но так – пасутся на лугах для украшения пейзажа. Вегетарианские пельмени будешь? Икра тоже отметается – Голос не благослов–лял кушать в Раю рыбу. Борщ на чем варить? Разве что бульон из свеклы. Ну, маслице и грибки можешь взять. А не хошь ли капустки цветной в кляре пожевать? Это мы мигом организуем.
Калашников всерьез испугался за Малинина. Лицо у того побагровело, глаза налились кровью – он стал похож на быка на корриде.
– Капустки? – спросил он таким страшным голосом, что царевич вздрогнул и уронил меню на колени. – Да ты вообще…
– Спокойно, Серега, – положил ему руку на плечо Калашников. – Не нервничай. Такие тут правила, сам должен понимать. Оно, конечно, Голос вкушал с учениками рыбу, и даже ягненка… а еще, как свидетельствует Библия, упитанных тельцов… но то на Земле. Действительно, разве в Раю могут свиней резать? Ты себе как представляешь ангела с топором? Димон, заказывай, пожалуйста, на свой вкус. Мы голодные, что угодно съедим.
Царевич кивнул и углубился в изучение меню. Малинин тяжело вздохнул, словно лошадь под плугом, и с ненавистью принялся цедить морковный сок. Дождавшись, когда Дмитрий отвлекся для разговора с официантом, он наклонился к уху Калашникова.
– Вашбродь, куда мы с вами попали? – просипел он. – Рай ли это вообще? Куда ни плюнь, кругом одни запреты: даже за плевки штраф. Прям футуристическое общество из фантастического фильма… просто беда.
– Сожалею, братец, – бесстрастно сказал Алексей, глядя в возмущенные малининские глаза. – Но качать права уже поздно. Когда Дмитрий вводил нас в курс дела, ты рядом стоял – все прекрасно слышал. Такая уж тут система. Рай состоит из архипелага больших островов, на каждом из них – отделение для той или иной религии, огороженное стенами с колючей проволокой, замаскированной под цветочную гирлянду. Чтобы у приверженцев этой самой религии создавалась иллюзия, будто в Раю они находятся в гордом одиночестве. Например, евреи проживают на атолле немного южнее нас, а мусульман, напротив, поселили чуть севернее. Да что там – даже для буддистов с индуистами созданы особые острова, где жителям под гипнозом внушают, что они не умерли, а переродились – в соответствии с правилами. Не знаю, правда, как они им нирвану показывают. Отдельный, самый большой райский остров – для миллионов младенцев и совсем маленьких детей, он построен в форме гигантского «Диснейленда». Однако существует общий устав Небесной Канцелярии, который обязателен для всех. Праведники не едят мясо, не пьют спиртных напитков и не курят. Секс тоже не разрешается ни под каким видом – разве что в качестве поцелуев, и то не французских. Я въезжаю, что в твоем понимании Рай без всех этих компонентов существовать в принципе не может. Тем не менее это так.
Подлетевший официант лихо расставил на столе сыр, огурцы с чесноком в соевом соусе, а также крупно порезанные соленые помидоры. Трагически всхлипнув, Малинин подцепил ножом кусок козьего сыра и отправил его в рот. Морщась, он прожевал пахучую массу и обреченно потянулся за помидором. Надкусил его сбоку, тот смачно лопнул, сверху донизу забрызгав соком малининский мундир. Унтер офицер хрипло бибикнул.
– Я не то чтобы протестую, вашбродь, – заметил он с полным ртом. – По поводу Рая у меня и до этого были мысли, соответствует ли образ: праведники в рубашечках, яблочки… и где в Раю расти яблоням, если тут земли толком нет? Но такой колоссальной бюрократии я не ожидал: прямо как у нас в полицейском участке. Строжайшая иерархия, структурные подразделения, беспрекословное подчинение вышестоящим лицам, обязательное соблюдение установленных законов, правильность которых не обсуждается. Бумаг мы с вами сколько на таможне заполнили – ужас, так еще с каждого формуляра три копии сняли – сканирование отпечатков пальцев, сетчатки глаза, досье на каждого затребовали, обыскали багаж. Такое впечатление, что мы в Северную Корею приехали.
Эта версия Калашникову понравилась. Он тонко улыбнулся, накалывая на вилку огурец, однако царевич Дмитрий опередил его с ответом.
– Ты загнул, старичок, – недовольно огрызнулся мальчик в хитоне. – Бюрократия? Ну да, имеется. Допустим, критиковать ты здоров, а какие у самого будут предложения? Начнем с того, что Голос с самого начала сотворил людей неравными. Как возможно управлять Раем и организовывать командировки ангелов на Землю, если не существует структуры мелких и крупных менеджеров, возможностей карьеры, соответствующих подразделений, складов и пунктов снабжения, транспортного отдела? Если все убрать, то это был бы уже Рай по батьке Махно – сплошная анархия. Запомни: хоть на этом, хоть на том свете ВСЕГДА будут начальники и подчиненные, потому что на этом держится элементарный порядок. Раскинь мозгами, если рядовому ангелу не дать возможности подняться на ступеньку выше коллеги, заслужить почетную грамоту, путевку на Мальдивы, – ты думаешь, он будет ломать крылья, выполняя свою работу? Реально советую почитать энциклопедию «Мифы народов мира» – у каждого народа в Раю существует чинов–ничья иерархия: есть ангелы, архангелы, хе–рувимы, серафимы и так далее. Если б ты был слегонца поумнее, то сразу бы над этим за–думался. Вон, видишь, праведник мимо на колеснице прокатил, в новом шелковом хитоне? А кто будет определять заказ на поставку хитонов, толщину ткани, тип шелка, срок выработки, установку единого стандарта? Вот и получается – нужен отдел дизайна, а также менеджмент швейной фабрики. Как объяснять политику Голоса на Земле, его мысли и желания? Создаем креативный департамент и отдел рекламы. Любовь? Отлично, срочно собираем подразделение херувимов, которым нужны стрельбища с мишенями, новые луки и стрелы. Для всех находится работа – и для ангелов хранителей, и для ангелов возмездия – последним даже базу соорудили с полигоном, чтобы тренировались, не теряя навыков, с макетами настоящих городов. Никто не сидит без дела. А Голос, что Голос? Он не может каждый раз создавать гвозди, когда они потребуются для ремонта.
Малинин сник и переключился на уничтожение закусок, благо их количество быстро увеличилось. Как по мановению волшебной палочки, на столе появился луковый суп, овощи на гриле, винегрет и монастырские бублики.
– Я хотел бы посетить эту базу, – заметил Калашников, обращаясь к царевичу. – По крайней мере, именно там в большом количестве сосредоточены единственные в Раю особи, профессионально обученные убивать. После неприятного утреннего инцидента Габриэль выделил нам в качестве охраны свое личное отделение ангелов возмездия, которыми командует генерал ангел Варфоломей, зачищавший Гоморру. С ним я тоже пообщаюсь, но вообще интересно побывать и в казармах.
– Ты серьезно думаешь, что это убийство? – поперхнулся Дмитрий. – Какой кошмар… давай я сейчас срочно Габриэлю позвоню.
Его рука скользнула в складки хитона.
– Подожди, – предостерегающе поднял вилку Калашников. – Я пока ничего не предполагаю. Но мы не должны исключать все версии, верно? Особенно после того, как нас с Малининым мило попытались отравить прямо в приемной у вашего руководства. Тут и дурак поймет, что дело нечисто.
Он украдкой посмотрел на трех здоровенных ангелов с засученными рукавами хитонов, хмуро обозревающих тротуар возле ресторана. Кроме того, спецназовец Варфоломей торчал на кухне, где нудно пробовал ВСЮ подаваемую им еду. Забавно, что в отдельных вопросах Малинин все чаще оказывается пророком – Рай с первых шагов кажется довольно неуютным.
– Согласен, – кивнул царевич. – Но пока расскажи хотя бы «офф зэ рекорд»  , что тебе удалось нарыть? Ты же по виллам почти с самого приезда пять часов лазил как проклятый. Наверняка какая то фактура есть.
Калашников с недоверием пригубил стакан сока. После попытки покушения, несмотря на то, что Габриэль приставил к нему лучших сотрудников, которым доверял, как себе – спокойствие так и не пришло. После краткого, но бурного разбирательства оказалось, что секретарша ни при чем: она как раз бежала назад, неся факс для Габриэля. Быстрый опрос сотрудников выяснил, что девушка действительно сначала отошла за подносом на кухню, а потом в приемной поставила на него бокалы. Как заверил Варфоломей, он лично был свидетелем момента, когда заглянул в приемную Габриэля и увидел вбежавшую с пустым подносом секретаршу. Воду она не подменила: злоумышленник успел это сделать в те несколько секунд, пока бокалы стояли на ее столе, а в приемной никого не было. Час от часу не легче: получается, что своим прибытием они с Малининым кому то сильно помешали. Хорошо, что к ним Варфоломея приставили. Как сказал царевич, этот мрачный ангел – профессиональный дегустатор: в любом напитке святую воду на вкус отличит, хоть чернилами ее залей.
– Знаешь, а Шеф Голосу втайне завидовал, – сказал Калашников не в тему. – Считал, что только у него за спиной сотрудники интриги крутят, а у Голоса весь персонал – ангелы, поэтому работать с ними намного лучше и спокойнее.
– Интриги у нас тоже присутствуют, – согласился Дмитрий. – Но в меру.
Не редкость такая штука, чтобы взять чужую идею и предложить ее Голосу, выдав за свою. Кто первый украл – тот и автор. В офисе Небесной Канцелярии здоровая конкуренция считается нормальной вещью: надо всегда доказывать, что ты – лучший из лучших. А вот зави довать нехорошо: зависть к коллегам у нас запрещена – один из главных смертных грехов, сам знаешь. Давай вернемся к нашим баранам, а? Я умираю от любопытства.
– Зависть запрещена? – Калашников захохотал так, что испуганно обернулись официанты. – Запретить то можно, но никто не перестанет ее испытывать. Зависть к более успешным коллегам – один из смыслов человеческой жизни. Каждый оправдает себя, что он не добился успехов только потому, что он умнее, принципиальнее и не лижет задницы начальству. Я думаю, что Габриэль является эпицентром всеобщей зависти из за «близости к телу».
Все трое сдвинулись над скатертью так, что почти соприкасались лбами.
– Буду откровенен – выводов на сегодня не так много, – сообщил Калашников. – Если бы не попытка напоить нас святой водой – наверное, их и не было бы вовсе. Отмечается лишь полная схожесть инцидентов. Все ангелы благополучно пробыли целый день на работе, пришли домой поздно вечером. Судя по смятым постелям, завалились спать. А вот ближе к утру произошло что то непонятное. Один из пропавших встал готовить себе завтрак, налил стакан сока – и исчез. Другой проснулся, подошел к окну, постоял там не––много, упал на пол – и пропал. Третий вышел к бассейну – все, дальше никаких следов. По полу рассыпано большое количество перьев, но мне это ни о чем не говорит, хотя на всякий случай я собрал их в пакетик. Проникнуть на виллы при желании мог кто угодно – как я понял, в Раю чаще всего двери не запирают и окна не закрывают, потому что краж попросту нет.
– А ты изучил записи, которые сделали видеокамеры? – спросил царевич. – Одна из них была замаскирована рядом с виллой Елевферия за сутки до его исчезновения. Если кто то и проник к нему домой, то это должно быть видно.
Калашников задвигал челюстями, агрессивно прожевывая бублик.
– Да, – с набитым ртом сказал он. – Я смотрел пленку подробно, секунду за секундой. Думал сначала, что мне это показалось: перемотал, снова глянул. Там камера наверху очень удобно установлена – виллу со всех ракурсов подробно видать: если кто с моря приплывет или из пальмовой рощи наружу выйдет, сразу заметно. Но знаете, что для меня самое интересное?
Оба собеседника замерли. С огурца на ноже Малинина капал соевый соус.
– Елевферий пришел в свой дом ближе к ночи. Потушил свет примерно в одиннадцать вечера. Потом убрал шторы от окна – без десяти девять. После этого еще минут через пятнадцать ушел на кухню. И пропал.
– И кто же тогда утром проник на его виллу? – спросил Малинин.
– В том то и дело, – ответил Калашников. – На пленке никого нет.

Глава шестнадцатая
Минус пять
(пятница, 23 часа 42 минуты)

Весь день в отделе продолжалась страшная беготня, а к вечеру Вениамина так накрыло головной болью, что в глазах темно стало. Свернул все дела, на последнем издыхании запряг лошадь в колесницу и медленной рысью поплелся домой. После того как исчез Рафаил, народ в конторе ни мычал и ни телился. А что им? Голос в отпуске, строго ни–кто не спросит – почему бы и не повалять дурака, когда начальство над душой не стоит. Между тем рейтинги неудержимо ползли вниз, и Вениамин получал регулярные нахлобучки от Габриэля. Отмазки, что пипл на Земле стал уже не тот, не катили: начальство упорно желало результатов тысячелетней давности, когда, например, постились все без исключения. Согласно последнему социологическому опросу, в той же России поста придерживалось только шесть процентов населения – курам на смех. Конечно, с таким бюджетом, что им выделяют, странно, что эти проценты вообще не ушли в ноль. Но, безусловно, как бы ни шипели злопыхатели, определенные успехи в по–следнее время достигнуты – верить в Высшее Существо во многих странах стало модным. А мода, как бы ни критиковал ее скептический Голос, значит очень многое. Помнится, когда Вениамин первый раз увидел Зюганова со свечкой у алтаря, то аж поперхнулся: ну надо ж такому случиться, всего полвека назад эти ребята мочили культовые строения со всей дури. Такой успех развивать бы дальше, так нет – Голос упирается. Следует понять – нельзя жить раскрученными достижениями прошлого, когда люди умирали за веру. К сожалению, на дворе сейчас не времена Римской империи, и никто не отправится на съедение львам за то, чтобы отстоять свои убеждения. Да и львов в природе осталось так мало, что лучше охранять их, а не верующих.
Поздним вечером пришел расклад по слогану от Габриэля: он решил совсем вычеркнуть вариант «Спаси свою душу» – сказал, что у него голова чуть не лопнула, пока придумывал рифму. В последнее время сюжеты рекламных роликов вообще не клеились – натуральная творческая импотенция. Это же надо придумать такое – к чуваку лезет десять штук обалденно сексуальных красоток, а он обнимает блеклую штампованную дуру и жалобно блеет: «Я выбрал жизнь – любить и быть любимым». Основное западло демократии: как только людям предоставляют возможность выбирать, они выбирают совсем не то, что ты ожидаешь. Конечно, нельзя сказать, чтобы их отдел постоянно сидел в луже: как только Голос наслал на них СПИД, девственность стала модной, ее даже сама Бритни Спирс пропагандировала – о столь продвинутом рекламном агенте они и мечтать не могли. Но что теперь? Оправившись от годичного замешательства, Шеф нанес ответный удар – Интернет забит снимками пьяной в дым Бритни без трусов, с выбритой головой и блестками на сосках, а пиар агенты Шефа исподволь подводят к мысли: вот видите, к каким психологическим проблемам привел поздний разрыв девственной плевы?
К началу XXI века выяснилось, что практически все население Земли подпадает под «статью» – тех, кто никогда не совершал ни одного из семи смертных грехов, оказались единицы. Рекламную кампанию начали чересчур поздно, сразу же выяснилось, что у них капитальные проблемы со специалистами – самые лучшие пиарщики стабильно попадают в Ад, поэтому у них столь удачны рекламные «фишки». Иногда райские креативщики всплывали на поверхность бурлящего водоворота со слоганом вроде: «Голос любит тебя», что тиражировалось тысячами наклеек на машины, магнитами и плакатами. Но один хороший лозунг – это еще не победа. Легко сделать модным секс или курение травки, а ты попробуй преуспей со слоганом: «Молиться – это клево». Шефу и стараться не надо – снимает рекламный клипец, где священник крадет пиво у старика на смерт–ном одре, а им остается лишь локти кусать. Что они могут ему противопоставить? Ах да, пропаганду вегетарианского образа жизни: мохнатый звездобол и девица, словно сбежавшая из группы «Тату» – «хотел серый волк съесть Золушку, но не смог – уж очень сыр был вкусный». С Шефом тогда чуть истерика не сделалась – живо представил себе волка, обожравшегося плавленым сыром. Они уже в оба уха зудят Голосу, что надо чаще совершать чудеса, люди обожают такие попсовые штуки, а пресса и телевидение мгновенно тиражируют. Когда пятью хлебами накормили пять тысяч человек – разве это не круто? Две тысячи лет прошло, а до сих пор все друг другу пересказывают. А хождение по воде? Не стоит забывать и такой супер, как реальное воскрешение Лазаря! Шеф тогда нервно курил в сторонке, глядя, как в стан Голоса стекаются толпы приверженцев.
Мало того – благодаря бездействию Голоса у него целыми пачками начали появляться плагиаторы, например, такие как этот… товарищ Гробовой. В принципе, такое и раньше случалось: кто то регулярно объявлял себя либо посланником Голоса, либо самим Голосом. Обычно все сводилось к вытягиванию бабла из паствы: «Это большой грех – владеть квартирой, ужасный грех – ездить на машине, продай же скорее все и отдай деньги своему духовному отцу, который дарует тебе просветление». На месте Голоса он бы элементарно душил этих клонов за нарушение авторских прав, но тот был настроен флегматично: «Все равно они будут гореть в Аду». Нет бы выволочь гада на улицу и орать: «Превращай воду в вино! Не можешь? Урод! Воскреси покойного! Не можешь? Козлище! Ну, тогда кайся в своих грехах, скотина!»
Никогда нельзя почивать на лаврах – сладостные времена прошли, и сейчас они столь же яростно борются за каждую душу, как и две тысячи лет назад. Правда, Шефу тоже не позавидуешь – он явно перестарался. Словно та мобильная компания, которая дешевыми тарифами привлекла сорок миллионов абонентов, после чего у нее начала постоянно падать сеть. Тут уж не до сантиментов – пришлось мочить Шефа откровенным черным пиаром, в том числе и агитками Голливуда, но плюсов от этого – раз два и обчелся. Можно лишь восхищаться его бесовским упорством – раньше он не брезговал ничем: как не поаплодировать таким ухищрениям, как превращение в змия в Эдеме? Уломать Еву съесть запретное яблоко было делом техническим: соображалка у девушки тогда толком не работала. Говорят, все из за того, что Шефу стало любопытно: как Ева себя поведет, когда осознает, что она голая? А сколько времени он убил на «обработку» Каина? И ведь научил так правильно на допросах у следователя держаться, что даже Голос ахнул: «Каин, где брат твой, Авель?» «Не знаю, начальник, – плевок сквозь зубы на пол. – Разве я сторож брату моему?» Когда борьба велась за каждую душу, Шеф себя не жалел: горел на работе – совращал, соблазнял, подкупал. Зато теперь он может сидеть сложа руки и лениво подсчитывать дивиденды – души идут к нему эшелонами. О текущей обстановке в Небесной Канцелярии лучше промолчать. Хотя, чисто теоретически, не исключено, что когда нибудь в будущем в Рай попадет благочестивый пиарщик, который не лгал, не гневался и не желал жены ближнего своего – вот тогда они и ответят Шефу по полной программе.
Вениамин очнулся ранним утром сидя на кровати – в хитоне, со списком слоганов, зажатым в руках. Надо же, он вчера присел поразмыслить и сразу уснул. Чудовищно болела голова, ее тяжело было поднять, все тело ломило, левое крыло попросту отваливалось. Ладно, сейчас он сделает себе чашку кофе побольше, заварит ее по турецки: на горячем песке, как положено. Не снимая влажного хитона, Вениамин двинулся в сторону кухни – каждый шаг отдавался сильной болью в его голове. Хорошо, что завтра выходной.
Он открыл кухонную дверь и не поверил своим глазам. Возле мраморного стола, поигрывая разделочным ножом, стояла длинноногая девушка, одетая в прозрачный открытый черный пеньюар. Лицо ее скрывала плотная красная маска с прорезями для глаз и носа, шею обрамляли светлые волосы. Смотря прямо на него, она вызывающе высунула язык – такой же длинный и трепещущий, как у лидера рок группы «Кисс». Ничего не понимая, Вениамин остановился на пороге, даже протер себе глаза, чтобы увериться: он действительно встал, а не продолжает дремать в кровати?
– Кто вы? – спросил он, пошатываясь. – Что вы здесь делаете?
Вместо ответа девушка со звоном бросила нож на стол. Повернувшись, она подошла к нему, беззвучно касаясь пола пальцами ног с идеальным педикюром. Он почувствовал холодные ладони на своих плечах – непонятно почему, но Вениамин не ощущал никакого желания сопротивляться. К его глазам приблизилась красная маска, ледяные зрачки в прорезях казались злобными и безжалостными. Внезапно зрачки исчезли – маска разверзлась ревом, превратившись в волчью пасть с кривыми клыками, из которой несло нечеловеческим смрадом. Ступни словно приросли к плитам пола, он не мог даже пошевелиться. Вениамин закричал, чувствуя, как зубы глубоко вонзились ему в лицо, круша кости черепа…

Глава семнадцатая
Транзитный зал
(суббота, 7 часов 15 минут)

Петрович лениво разлепил глаза и в который раз зажмурился от неестественно яркого белого света длинных, напоминающих сосиски ламп: их не отключали ни днем, ни ночью. Скоро уже неделя, как он тут. Сказали б ему раньше, что существует за–гробная жизнь, – иконку хотя бы для вида в углу повесил, а теперь как пить дать скоро в Ад отвезут срок мотать. И спорить нечего – за–служил. Пуля до сих пор сидит в голове и мешает чесать лоб – извлечь ее должны позже, когда Главный Суд решит, какое ему положено наказание. Относительно того, что он в итоге отправится прямо в Ад, Петрович имел мало сомнений: возле дизайнерской стойки с привлекательно горящими буквами «Небесная Канцелярия» который день одиноко скучал кон тролер в фирменной голубой ливрее. За всю неделю к этой вычурной стойке не подошел НИ ОДИН человек. Соответствующие выводы, таким образом, напрашивались сами собой.
– Мужик, водки хочешь? – вывел Петровича из сомнамбулического состояния конкретный вопрос, заданный с московским акцентом.
– А нешто я не православный? – живо ответил дед, вскакивая с кровати. – Садись, гостем будешь. Закуски нетути – ну да мы так, по простому.
Серый бетонный коридор не настраивал на оптимистичный лад. Он был настолько длинным, что конец его мог разглядеть только человек с уникальным зрением; полусырые стены отдавали запахом больничной карболки и гари. Свет «сосисочного» типа ламп настолько обжигал глаза, что голову постоянно приходилось держать опущенной. Кругом уныло тянулись ряды цинковых кроватей, что делало узкое пространство похожим на морг – без простыней, с одинаковыми солдатскими одеялами и поролоновыми подушками. Людей в помещении было ужасно много, и с каждой секундой прибавлялось. В сиреневых вспышках посреди коридора появлялись новые персонажи: старики, дети, женщины. Одетые в комбинезоны, майки, шубы, или вовсе голые. Букет запахов от «новоприбывших» не радовал – от гнили до жареного мяса. Его не перебивали даже дезодоранты в баллонах, подвешенные под потолком.
Человек, предложивший ему выпить, грузно сел на койку рядом. Это был «породистый» мужик в дорогом сером костюме и крокодиловых ботинках от «Гуччи». Кожа его лица, правда, была под цвет костюма, а бриться он перестал, похоже, месяц назад. «Бизнесмен, наверное, какой то, – осторожно подумал Петрович. – Или депутат». Оглянувшись, мужик нетвердой рукой извлек из кармана пиджака початую бутылку хлебной и протянул старику. Тот, также воровато посмотрев по сторонам, запрокинул емкость и с аппетитным бульканьем опустошил ее на треть. Со вздохом облегчения оторвавшись от горлышка, он благодарно повернулся к новому другу:
– Ну что сказать, добрый человек… со свиданьицем.
– Ага, – мрачно сказал мужик и тоже приложился к бутылке. – Давно тут?
– В воскресенье семь дней будет, – ответил Петрович. – А ты?
– Я? Год уже, блин, – сказал мужик. – И непонятно, сколько еще буду.
– Ни хера себе, – поразился Петрович. – А чего ты тут столько торчишь?
– Все, дедушка, индивидуально, – пояснил мужик. – Меня зовут Андрей Баранов. Я заместителем в одном ну очень большом банке работал. Может, слышал чего нибудь про меня в телевизионных новостях, а?
Последний раз Петрович смотрел телевизионные новости тогда, когда их вели Шатилова и Кириллов, о чем он сразу не преминул сообщить Баранову. Тот взялся за простреленную голову, однако быстро пришел в себя.
– Ладно, не имеет значения, – хмыкнул он, предложив деду закурить. – В общем, с банкирами, как оказалось, в Чистилище беда. Давать деньги в долг и получать с этого проценты грех – то есть мне необходимо «автоматом» вынести приговор и отправить в Ад. Но поскольку я жертва заказного убийства, то жюри Главного Суда все еще решает, как со мной поступить. Понятное дело, что я попаду в Ад, но они определяют тяжесть наказания.
Петрович с наслаждением пыхнул дорогой сигаретой.
– А где бухло то берешь? – спросил он о насущном.
– Бухло? – рассеянно ответил банкир. – А, этого то добра завались. Надо будет – сразу иди к китайцам, у них все есть. Даже бабы. Не слыхал про «свадьбы мертвецов»? Это когда в Китае холостяки умирают, а их родственники покупают покойницу, как бы жену – и вместе с ними хоронят.
– Однако, – выпустил дым из ноздрей Петрович. – Суровые традиции.
– Угу, – кивнул Баранов. – У них вообще обычай – в могилу что то класть. Поэтому тут всего полно – и сигарет, и водки. Говорят, в Аду тоже есть.
– Тогда заживем, – повеселел Петрович. – Это, получается, и не Ад совсем.
– Расслабься, – усмехнулся мужик. – А покупать на что будешь? Бумажные деньги не катят – только золото. Я на водку часы «Патек Филипп» махнул – кредит открыли, целый год пью, каждый божий день. Чего еще то делать?
– Гнусная перспектива, – неожиданно для себя выговорил умное слово Петрович. – Явно сказалось действие водки. – Я даже и не думал, что в Чистилище можно столько времени торчать.
– Иногда все делается просто в момент, – объяснил Баранов. – Бац – и в дамки. Один день просидишь на цинковой кровати, на следующее утро катишь себе барином в Рай или в Ад, пожалте бриться. Но это если твой случай не вызывает сомнений. Убийцы, как мне здешние старожилы рассказывали, или там насильники всякие – те прямым ходом, без задержки в Ад попадают, а дальше ими уже особый отдел занимается – Управление наказаниями. Многие в Чистилище годами сидят. Видишь вон ту парочку?
Банкир кивнул на двух мужчин – один с короткой стрижкой светлых волос, другой упитанный, с засаленной прической: оба играли на цинковой кровати в подкидного дурака. Лица у них были застывшие и безразличные.
– Это депутаты Госдумы, – продолжил Баранов, со вкусом дотягивая «бычок». – Фамилии точно не помню… что то вроде Клюшенков и Лобовлев. В общем, их застрелили на улице четыре года назад, но они все еще находятся тут – по той же причине, что и я. Оптимизма это не добавляет.
– За что их так? – удивился Петрович, закуривая вторую сигарету.
– За бабло, – грустно отозвался банкир. – Ты даже какие то странные вопросы задаешь, дедушка… за что еще в России матушке могут людей убивать?
– За политику, – ответил умудренный годами Петрович.
– Политика – это тоже бабло. Причем еще какое. Хочешь закон в парламенте провести? Проплати. Заказ нужный получить? Проплати. Налогов желаешь избежать? Отблагодари хорошего человека. Ты как будто не в России живешь, а с Марса прилетел. Я с этими ребятами скорешился немного. Как они говорят, у них в организации тоже доллары пилили от спонсора – кому то досталось меньше. Этот кто то обиделся – и заказал их. Теперь они под лейблом «невинно убиенные». А поскольку занимались политикой, тоже не все так однозначно – ибо политики, как и убийцы, конвейером в Ад направляются. Я даже огорчен, что не избрался в депутаты, была ведь маза. Щас бы меня, может, уже на сковородке жарили.
Клюшенков, не меняясь в лице, открыл перед соперником карты – там было четыре туза. Лобовлев вздохнул, сгреб колоду и принялся ее тасовать заново. Карты были старые, обтрепанные, потемневшие по краям. Петрович за–глянул на дно бутылки и обнаружил, что она опустела.
– Хорошо б добавить, – сказал он мечтательно.
– Делов то, – согласился банкир. – Подожди минутку, я принесу.
Он соскочил с цинкового ложа и исчез в толпе. Водка сняла чувствительность – Петровича уже не так тревожили пули в голове и сердце. Вот сволочи, убили за просто хрен… гроша ломаного ЭТО не стоило. Хер с ней, с тысячей баксов, пригрозили бы – сам бы отдал требуемое. И для чего ОНО им нужно? Нет, надо было хоть иногда все же телек смотреть.
Его внимание привлек шум возле стойки неподалеку. Там стоял какой то импозантный старик в военном мундире и скандалил во весь голос.
– Я не понимаю, сколько мне тут еще находиться? – кипятился военный. – Я на вас всех жалобу подам! Обратите, наконец, на меня внимание, сударыня!
– Господин Деникин, вас много, а я одна, – лениво отвечала девица в серой больничной форме, не отрываясь от красочного глянцевого журнала. – Сказано вам уже двести раз – ввиду того, что вас выкопали в Париже, а потом перезахоронили в Москве, вы автоматически опять попали в Чистилище. Это техническая процедура. Главный Суд разберется, ждите.
– Я совершенно не просил меня выкапывать, – наваливался грудью на стойку генерал Деникин. – Как можно так поступать с человеком? Что мне, в Париже плохо было? Лежал себе в цветочках, кругом приличные люди…
– Отойдите от стойки, – в сердцах заорала девица, отшвыривая журнал. – Мешаете работать! Объясняла вам уже – как только, так сразу!
Насупившись, Деникин отошел в сторону. К нему из толпы протиснулся другой генерал – моложе, лет тридцати пяти, но уже на костылях.
– Ну чего с, Антон Иваныч? – с надеждой спросил молодой генерал.
– Ни хрена с, господин Каппель, – махнул рукой Деникин. – Такая бюрократия, сладу с ними нет. Дайте закурить, милостивый государь.
Оба задымили.
– Грустно, – поделился откровениями Каппель, – у меня работа стоит. Только у негров ячейку коммунистической партии организовал, флаги пошили, «Интернационал» разучивали, как бац – и сюда. Сижу словно на иголках – а как там без меня? Получается, годовая работа целиком насмарку.
– Вам Главный Суд определил социализм среди африканских народов пропагандировать? – с неприязнью сказал Деникин. – Сочувствую, батенька. Видимо, это вам за то, что красноармейцев живьем замораживали.
– Время такое было, – затянулся папиросой Каппель. – Они нас, а мы их. К тому же, может, я не специально. В Сибири, знаете ли, вообще холодно. Оставил красных в сарае на сутки, а вернулся – звенят, хоть на елку вешай. Ну, вы здешних чинуш знаете – не докажешь, что не имел злых намерений.
– Это вы как в воду глядите, – согласился Деникин. – Я тоже объяснял, что воевал за Голос, царя и отечество. А мне в ответ – Голос в твоей помощи не нуждается, ибо он всемогущ, нечего на него грехи свои сваливать. И вот, определили меня потом на жительство… сами знаете куда.
– Да ничего страшного, Антон Иваныч, – философски заметил Каппель. – Хотя не спорю – военного человека существование в квартале хиппи с их вечным make love, not war в три минуты до истерики доведет. Но туда много кого из армейских отправляют. Начальника прусского генштаба Мольтке, например, или Александра Македонского не встречали? Хиляют в рваной джинсе и бренчат на гитарах, поправляя немытый хаер. Попривыкли…
– Я что то никак не могу привыкнуть, – вздохнул Деникин.
– Дело житейское, – успокоил его Каппель. – Какие ваши годы…
Продолжение разговора Петровичу услышать не удалось – вернулся Баранов сразу с двумя бутылками беленькой в карманах: «чтобы второй раз не бегать». Такая логика Петровичу была по душе. Он отвинтил крышку у своей бутылки и снова глотнул обжигающей жидкости. Глаза прыгнули на лоб. Ох и хорошо же пошла. Фигня, что теплая – главное, что есть.
– Ну ладно, обо мне мы поговорили, – сказал банкир. – Давай, дед, колись, как ты сюда попал. Тоже вон, смотрю – дырка в голове.
По мере рассказа Петровича лицо Баранова менялось. Пару раз он недоверчиво усмехнулся, качая головой, а потом даже всерьез нахмурился.
– Не говоря худого слова, говоришь? Просто пришли и пристрелили? Дед, да ты че? Ты родственник Чубайса, или у тебя бриллианты под полом?
– Да нет, – горестно сказал Петрович. – Были б бриллианты, нешто бы я к Фроське за ее денатуратом опохмеляться бегал? Они вот че хотели…
После краткого объяснения, за что тайные гости предлагали Петровичу штуку баксов, щеки Баранова вытянулись, а нос почему то заострился.
– Скорее всего, это были какие то психи, – констатировал он. – Нормальный человек за такое точно убивать не будет… они что, с голоду помирали?
– Голод тут ни при чем, – нерешительно промямлил Петрович. – Там, вишь, какой случай у нас в деревне был… начальство из Москвы приезжало…
Прослушав вторую часть рассказа, банкир побледнел и надолго присосался к бутылке. С неохотой оторвавшись от нее, он на минуту задумался.
– Дело явно пахнет керосином, дедушка, – произнес Баранов. – До тебя самого разве не дошло: тут что то нечисто? Или доллары очи затмили?
Петрович глубокомысленно промолчал.
– Понятно, – вздохнул банкир. – Стандартная проблема современного российского народонаселения. Когда показывают бабло – другие органы чувств мгновенно отказывают. Мозги в первую очередь.
– Ты на мою пенсию поживи, умник! – оскорбился Петрович. – Особенно когда неделями на подножном корму. Тебе в твоих куршевелях не понять.
– Все мы из Советского Союза, дедушка, – примирительно заметил Баранов. – Хотя щас на мне костюмчик за пять тысяч баксов, но и я тоже когда то в очереди за туалетной бумагой стоял и отоваривал талоны на зубную пасту. Так что хватит о грустном. Я не знаю, кто были твои киллеры, но мне кажется, надо мест–ный персонал в известность поставить. Хрен его знает, может, они должны такие вещи предотвращать. Ты убийц то запомнил?
«На всю жизнь запомнил», – хотел сказать Петрович, но до него дошло, что жизнь, собственно, уже закончена. Поэтому он лишь горестно кивнул.
– Мне прикольно, кто это все таки мог быть? – задумался Баранов. – Самое странное, что киллеры, как ты утверждаешь, бабы. Что то уж совсем запредельное – похоже на банальный детективный сюжет. Ничего удивительного – в нынешние детективы баб убийц часто начали пихать, потому что читатель зажрался, а удивлять его, подлеца, требуется постоянно. Таким манером у них скоро двухлетние дети киллерами окажутся, как у Стивена Кинга в «Кладбище домашних животных». Еще водки будешь, дед?
Петрович не возражал.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ РАЙЦЕНТР

Пришли мне бабла, пришли мне «зелени» – и ты попадешь сразу в Рай. Раскошелься прямо сейчас – я зарезервирую тебе там лучшее место.
«Металлика», Leper Messiah

Глава восемнадцатая
Скандал с дочерьми
(суббота, 9 часов 38 минут)

Половину дороги Калашников молчал, свесив голову и прислушиваясь к дробному цокоту лошадиных копыт. Генерал ангел Варфоломей хмурился, бесцельно созерцая золотистый кирпич, которым щедро мостили проспекты на просторах Небесной Канцелярии. Царевич Дмитрий играл кнопками нового мобильного телефона, пытаясь одержать победу в расстреле инопланетных тарелок. Малинин тревожно переводил глаза с одного персонажа на другой. Мимо промелькнул красочный указатель, сделанный в виде витиеватых, стилизованных под средневековье башенок; пристань со сказочными корабликами, курсирующими до острова – «Диснейленда» – они также были сделаны в форме романтических бригантин и каравелл. На проспектах было совершенно безлюдно. За все время им встретилось лишь три колесницы – никакого сравнения с городскими пробками. После того как они проехали фешенебельное здание торгового центра, где все товары раздавались даром, стало ясно – кто то должен заговорить первым.
– В принципе я даже рад, что так получилось, – прервал молчание Алексей.
– Рад? – засомневался царевич Дмитрий. – Хороша радость. Ведь еще один ангел исчез. Габриэлю не сегодня завтра психотерапевт понадобится.
– Отчасти, – пояснил Калашников. – Ты запись слышал? Это лучше, чем вообще ничего. Тем более что времени у нас все меньше и меньше. Завтра из отпуска приедет Голос и раскатает нас всех, как каток асфальт. Мне то ничего, обратно в Ад депортируют. А вот вам и дальше тут продолжать жить.
Присутствующие, исключая казака, заметно приуныли.
– Как то это все прошлое расследование напоминает, – пробормотал Малинин. – Почему всегда так? Сначала убивают одного за другим кучу народу, а потом преступников ловят. Нет, чтобы наоборот.
– Если бы наоборот было, братец, все детективы состояли бы из одной страницы, – сказал Калашников. – Но, безусловно, мы за–стряли. Бегаем, обшариваем виллы, изучаем доказательства, а толку ни на грош. Можно считать за дикое везение, что проснувшийся Вениамин, шаря на столе в поисках телефона, сослепу включил автоответчик, и происходившее записалось на цифровуху, причем очень качественно. Послушаем снова?
Не сговариваясь, все кивнули – включая кучера Сурена. Калашников извлек из кармана служебный цифровой диктофон и нажал кнопку. Все услышали шорох, хруст, шуршанье крыльев и шлепанье босых ног по полу. Потом раздался удивленный голос:
– Кто вы? Что вы здесь делаете?
После этого послышалось шипение, хрип, и наконец – звук, как будто упало что то тяжелое. Далее запись шла еще целых десять минут, но на ней уже фиксировалось исключительно зловещее гробовое молчание.
Дисплей диктофона перестал светиться и потух.
– Надо ли удивляться, что видеокамера опять ничего не показала? – сухо произнес Алексей. – И как я должен к этому относиться? Ведь судя по этой записи, в здании виллы находился как минимум один посторонний человек. Столкнулся ли он с Вениамином специально, или тот застал его врасплох – я, в общем то, не понял. Никаких черных ходов, туннелей, по которым таинственный незнакомец мог проникнуть к Вениамину, в его вилле не существует. Поэтому я уже высказал вашему боссу свое мнение.
– Я в это не верю, – отрезал царевич Дмитрий. – С чего бы такому быть?
– С того, детка, – назидательно заметил Калашников, – что эта аудиозапись вкупе с видеозаписью ясно доказывает: Вениамина никто не посещал. А его так называемое исчезновение – талантливая инсценировка. Я не знаю, что у вас там ангелы с Голосом или конкретно с Габриэлем не поделили, но налицо такой вероятный вариант: целая группа ангелов под прикрытием спланированной легенды во время отпуска Голоса решила слинять из Рая в неизвестном направлении. Может, Габриэлю стоит напрячь своих агентов в представительствах на Земле? Я бы не удивился, если б вся эта теплая компания в итоге обнаружилась в зале игральных автоматов Лас Вегаса. Из общего контекста выбивается лишь следующее: ангелы настолько боятся быть найденными, что один из потенциальных беглецов попытался травануть меня с Малининым святой водой прямо в кабинете начальства.
…Наступившую паузу нарушало лишь недовольное фырканье лошадей. Копыта цокали по площади, украшенной помпезными фонтанами, где в мраморных чашах танцевали разноцветные струи разной длины, и вода, с невероятным напором устремляясь вверх, окутывала небо облаком брызг. Неподалеку стояли две столкнувшиеся колесницы: движение никто не регулировал, и попасть в аварию было легко даже при таком замечательном трафике. Степенные владельцы транспортных средств осматривали поврежденное копыто лошади и вежливо разговаривали друг с другом без посредства привычных в Городе монтировок, поминутно цитируя Вергилия и Шекспира. Малинин ощутил тошноту при виде этой слащавой сцены.
– Сам ты детка! – прорвало вдруг царевича. – Я, между прочим, на триста лет тебя старше… Что касается ангелов – знаешь, у нас не тюрьма. Любой может, если ему так не нравится руководство, взять и в одночасье свалить. Кроме того, визиты на Землю не запрещены, это практикуется часто.
– Я это подтверждаю, брат, – сказал неулыбчивый ангел Варфоломей.
– Наверное, в наших рядах нет ангела, который не побывал бы на Земле, у нас там всегда много работы. Если есть такое горячее желание, то Лас Вегас тоже можно посетить – никто за тобой специально не следит. Да хоть романы с девочками крути – слова не скажут. Многие на самом деле так и поступали.
– Ангелы ездят в Лас Вегас и играют в азартные игры? – поразился Малинин. – Знаешь, может, я чего то и не понимаю… но это же настоящий грех!
Варфоломей запнулся и потерял невозмутимость. Теперь спокойствие сохранял только Сурен, напевавший сквозь зубы песню «Серум»   и разговор игнорировавший.
– Нууууу, – застенчиво проблеял Варфоломей. – Видишь ли, нам же требуется осматривать территорию врага – надо знать, что он замышляет. А где взять секретные сведения, если не проникнуть внутрь гнезда порока? Тактический шпионаж ведь никто не отменял. Именно благодаря тому, что у нас хорошо работает разведка, мы предотвращаем многие планы темных сил на Земле. Можно, конечно, бывать только в благочестивых местах, но там не соберешь никакой информации – это я, к сожалению, могу тебе гарантировать.
– Ежели так, тогда конечно, – согласился Малинин. – Самопожертвование – святое дело. Кстати, если вам понадобится диверсант на опасное задание в публичный дом, на водочный завод или стриптиз клуб, то я вполне мог бы…
Малининской мечте не суждено было сбыться, так как Варфоломей не успел ответить – лошади остановились возле базы ангельского спецназа. Сурен остался и далее мурлыкать песню, остальные четверо вылезли из кареты и направились к входу, который, как оказалось, никто не охранял.
– А где охрана? – удивленно спросил Калашников.
– А от кого? – в тон ему спросил Варфоломей. – Это все таки Рай, а не плодоовощное хранилище. Не праведников же нам опасаться.
Модерновое здание из стекла и бетона отливало серебряно голубым светом. Прозрачная крыша была сделана в китайском стиле – с за–гнутыми углами, где вили гнезда стаи ласточек. «Так захотел дизайнер», – пояснил царевич. Компания прошла на первый этаж со стеклянным полом, под которым величаво плавали крупные золотые рыбки. Справа и слева находились два просторных зала для тренировок в области боевых искусств: с кимоно, манекенами, нунчаками и катанами . Оба зала были абсолютно пусты, хотя по отсутствию пыли замечалось, что их тщательно убирают. Чуть дальше располагался тир для обучения владению стрелковым оружием, комнаты для фехтования, компактный центр ядерных исследований и обширная лаборатория для работы с электричеством, чтобы в случае чего в нужный момент обрушить на голову соперника молнию. Поскольку эти залы так же были удручающе пусты, коллеги не стали в них долго задерживаться и поднялись сразу на третий этаж, где располагались кабинеты для умственного отдыха персонала. Из окон открывался впечатляющий вид на блестяще выполненные, гиган––т– –с––кие тренировочные макеты двух современных мегаполисов: Нью Йорка и Парижа, как основных вместилищ современного сексуального и финансового порока. Все соответствовало оригиналам до последних мелочей: например, башен близнецов на Манхэттене уже не было. Если напрячь глаза, то можно было даже разглядеть, как на плац Пигаль в юбках, вполне находящихся в рамках приличия, десятками стоят манекены раскрашенных проституток. Алексей оценил полет дизайнерской мысли – ведь после каждой тренировки по стиранию городов с лица Земли этот полигон приходилось строить заново.
– И где все? – полюбопытствовал Калашников, обозревая Эйфелеву башню.
– В шахматы играют, – сообщил Варфоломей. – Работы то нет никакой.
Действительно, в просторном помещении как раз проводился сеанс одновременной шахматной игры – словно в «Двенадцати стульях». Ангелы сидели за досками в ряд, а один из них ходил вдоль шеренги и лениво переставлял фигуры. Кто то откровенно зевал, кто то бесцельно листал глянцевые журналы. В воздухе повисла атмосфера всеобщей скуки.
– Своеобразный у вас спецназ, – прокомментировал Калашников.
– Пять тысяч лет назад кардинально сменилась тактика, – посетовал Варфоломей. – Теперь нельзя уничтожать населенные пункты. Народ десятками тысяч тоже мочить запрещено. Даже точечных ликвидаций не стало, как раньше – дал супостату молнией по башке, и привет. Так что тренируем только новеньких, старичкам  то зачем все по новой проходить.
– У меня в соседней хате кума молнией убило, когда он после бани самогонку пил, – задумался Малинин. – И в чем это он перед вами провинился, а? Ну, допустим, было у него пару раз с козой… так ведь и то по пьяни.
– Чувак, будь добр – не путай природное электричество и погодные катаклизмы с высшей карой, – отмахнулся Варфоломей. – Кому он нужен, твой кум? Его самого в Городе уже наверняка давно в козу превратили.
Малинин испуганно отшатнулся.
– Признаться, я думал, что здесь то собака и зарыта, – почесал в затылке Калашников, оглядывая скучных, заспанных ангелов. – Даже не верится, что вот эти существа по пустяковому поводу угробили два города. Если потенциальный киллер среди них – найти его будет крайне трудно.
– По пустяковому поводу? – обиделся Варфоломей. – Одним из этих существ, если ты не забыл, был я сам. И я бы посмотрел, как бы ты вы–глядел, если б тебя за здорово живешь собрался трахнуть целый город! Мы с коллегой мирно путешествовали под видом странников, попросились в Содоме у одного божьего одуванчика по имени Лот переночевать. Спим спокойно, как вдруг шум, гам – у порога собралась толпа, все возбуждены не по детски. «А ну, говорят, дедушка, где люди, пришедшие к тебе на ночь? Выведи их к нам, мы познаем их». Меня такой расклад сразу не устроил, о чем я деду откровенно сказал. Он человек гостеприимный, сначала хотел со всей шоблой разобраться по хорошему: вот, мол, у меня есть две дочери девственницы, выведу я их к вам. Такой душевный мужик! Так нет, эти гопники не согласились – ну и надоело мне с дураками миндальничать, пришлось их слепотой поразить, так что они измучились, ища выхода.
– А куда они хотели выйти? – полюбопытствовал Калашников.
– А неважно, – подвел черту Варфоломей. – В любом случае пережить атаку целого города, состоящего из одних гомосеков, – это тебе не фунт изюму.
– Я одного не пойму, – упорствовал Калашников. – Без обид, но ты внешностью вовсе не напоминаешь Аполлона. Чтобы все мужчины города до единого вдруг поднялись и срочно прибежали к дому Лота с единственной мыслью: как бы поскорее тебя трахнуть, – уму непостижимо. Почему?
– Это ты у них спроси, почему, – огрызнулся Варфоломей. – Знаешь, у меня не было времени философию разводить, когда эти бешеные самцы со слюной на губах дом окружали. Пришлось показать им, с кем имеют дело.
– Да я читал, – блеснул эрудицией Калашников. – «И пролил он на них с небес огонь и серу». Думаю, было просто потрясающее зрелище.
– Даже не сомневайся, – подтвердил Варфоломей. – Спецэффекты такие – Голливуд отдыхает. Но, увы – шоу можно было смотреть только избранным. Лота с семьей заранее эвакуировали, но строго предупредили – не оглядываться. Так ведь им же что в лоб, что по лбу – только отошли на безопасное расстояние, как жена Лота обернулась, и привет, превратилась в соляной столп. Она стала первой, но не единственной женщиной в мире, которую убило любопытство. Результат оказался круче, чем от Хиросимы, поэтому с тех пор подобные акции не практикуются. Иначе сейчас половину городов в мире пришлось бы уничтожать, и Сан Франциско – в первую очередь.
– Меня давно один момент интересовал, – шелковым голосом осведомился Калашников. – А зачем потом дочери Лота напоили его вином и с ним переспали? Они так огорчились, что толпа самцов их проигнорировала?
– О, я до сих пор в шоке, – побагровел Варфоломей. – Эти дочери своему поступку логичного объяснения не дали. Дескать, мы сделали это, чтобы восстановить род человеческий. Можно подумать, Содом и Гоморра были последними городами на Земле! Налицо случай нимфомании и инцеста, но пришлось записать их показания в том виде, в каком они были даны. Тем не менее мое начальство их экстравагантный поступок не одобрило .
…«Крутые были времена, – вздохнул прислушивавшийся к разговору Малинин. – Хорошо, что больше у ангелов таких полномочий нет. Ладно еще – гомосеки… а если ты выпил на праздник и дал приезжему коробейнику в рыло, так что ж – за это на всю твою станицу огонь и серу? Кошмар».
Внезапно Варфоломей прервался на полуслове: завидев кого то вдали, он приветственно махнул крылом, после чего дернул царевича Дмитрия за рукав хитона, извинился и сказал, что отойдет – «всего на одну минутку». Оба мгновенно исчезли в толпе ангелов. Воспользовавшись паузой, Калашников подмигнул Малинину, который сразу приблизился к начальству на столь близкое расстояние, что при разговоре шепотом их не могли бы услышать.
– Ты с Суреном обо всем договорился? – тихо спросил Калашников, приблизив губы к малининскому уху. – Он сделает, как нам надо?
– Так точно, вашбродь, – ответил шепотом Малинин. – Я передал ему эту штуку – он заверил, что проблем не будет. Армяне как всегда – один свалит в хлебное место на разбитой тачке «бомбить», а дома вся семья на это бабло питается. Поэтому в Городе у него родственников – хренова туча. Я, с вашего позволения, обещал, что, в случае удачи, их на новые квартиры переселят.
– Обещать – не жениться, – цинично заверил Калашников. – Мне вон с самого начала обещали, что я Алевтину увижу, – и где она? Один и тот же ответ: «завтра, сейчас надо работать, времени нет». Оказывается, и в Раю существуют вечные отмазки. Но в целом ты правильно сделал. Главное, чтобы это послание как можно быстрее достигло адресата, и Сурен джан никому лишнему не вякнул о подробностях нашей скромной просьбы.
– Ему ж неохота, чтоб его родичей на сковородки потащили, – хмыкнул Малинин. – Шеф это в пять минут обеспечит, если Сурен нас «кинет». Мамой поклялся, что через сутки будет результат. Вы ж сами знаете, вашбродь: у кавказской диаспоры везде отличные связи. Зуб даю – не подведет.
…Ангелы вокруг, казалось, все также были поглощены игрой в шахматы и к шепчущимся не проявляли никакого интереса.
Послышался голос Варфоломея – он приближался в сопровождении некоей стройной фигуры.
– По поводу Шефа у меня как раз сомнения, – быстро сказал Малинин. – За все время расследования он ни разу не вышел на связь. Это показывает, что либо ему эта бодяга в принципе неинтересна, либо…
Он резко замолчал, повернувшись к подошедшему Варфоломею.
– Давно хотел тебя спросить, – обратился к ангелу Калашников, продолжая прерванную тему. – Ведь к Лоту в Содоме явились двое. Кем был второй ангел, о котором ты не упомянул?
– Вот как раз с ней я и хотел тебя познакомить, – панибратски подмигнул Варфоломей. – Надеюсь, после этого ты не будешь задавать вопросы, почему к дому Лота толпой сбежались самцы. Смотри, голову не потеряй, а то придется потом тебя колбасить огнем и серой – флиртовать у нас запрещено.
«Как и все остальное», – злобно подумал Малинин, отходя в сторону.
В лицо Калашникову жестко, без улыбки смотрела девушка лет двадцати пяти. По ее плечам мягко рассыпались длинные платиновые волосы.
– Меня зовут Лаэли, – сказала она, сверля его пристальным взглядом…

Глава девятнадцатая
Скот да Винчи
(суббота, 10 часов 29 минут)

Полуприкрыв глаза, Голос делал вид, что дремлет, опустив на лицо книгу. Подобно Шефу, он не испытывал никакой потребности в сне, но, по «легенде», ему не следовало выделяться из толпы отдыхающих. Хорошо, что можно не принимать образ женщины – иначе пришлось бы являться к лежаку в крохотном бикини, а то и вовсе без верхней части оного. Долгожданный отпуск принес немало сюрпризов – в первую очередь Голос был удивлен тем, что мода поменялась в сторону уменьшения дамских купальных костюмов. Да, он сотворил людей нагими – и, похоже, они сейчас усиленно пытаются вернуться к первозданности сотворения. Подумать только – если бы не то злополучное яблоко, алчно съеденное Адамом и Евой, они бы до сих пор не знали, что обнаженного тела следует стыдиться.
На какой то момент Голосу стало интересно: а что случилось бы с отдыхающими, если бы они узнали, кто именно мирно похрапывает на соседнем пластмассовом лежаке? Упали бы они на колени в благостном экстазе или не прекратили бы нежиться на солнце, одарив его ленивыми взглядами? Насколько он знает человеческую натуру, они побежали бы фотографироваться с ним, как с туристической достопримечательностью: «Мистер Голос, вы можете обнять меня за талию, вот так?» Когда то в их литературных опусах он считался чрезвычайно грозным, потому что все боялись его кары – а сейчас и младенец не испугается. Да и не нужно: он вообще то не циклоп и не Фредди Крюгер какой нибудь. К человечеству бесполезно применять жесткие меры воздействия: наказывай их не наказывай – все равно будут упрямо долбить одно и то же. После смерти сразу пятидесяти тысяч любопытных, которые упорно пытались узнать, что находится внутри его золотого ковчега , Голос пришел к выводу: любопытства в людях ничуть не поубавится, а вот еще всего с десяток подобных инцидентов – и Землю, пожалуй, придется заселять заново.
Голос повернулся на другой бок, поправив закладку в детективе. Следует признаться, что он обладает некоторой зависимостью от своей работы. Это как профессиональному журналисту месяц не смотреть теленовостей – начинается натуральная «ломка». Он и в отпуске всего ничего, а уже терзается мыслью: не включить ли ясновидение, не узнать ли, что происходит в головном офисе Небесной Канцелярии? «Незачем», – в который раз строго ответил сам себе Голос, он ведь и так отдыхает достаточно редко. Допустим, сейчас Габриэлю приходится нелегко – есть в Раю те, кто его не любит и оспаривает методы работы… Но посмотрим правде в глаза: что это за заместитель такой, который одну лишь неделю не сможет выполнять обязанности начальства? Восстанавливать силы после тяжелой работы необходимо, это он понял сразу после создания Земли. Разве не удовольствие – лежать на песке, словно обычный турист, плавать в море, наблюдать за поведением людей, слушать их разговоры? Когда ты знаешь все языки мира (поскольку сам смешал их на Вавилонской башне)  , включая диалект енисейских остяков и наречие папуасского племени дани – это превращается в весьма забавное времяпрепровождение. Шеф предпочитает для изучения человеческой натуры видеть скопление людей, собранных в одном месте (скажем, в театре или варьете) – и, как всегда, в корне не прав. Только на пляже, разморенные солнцем, расслабленные океанскими волнами и прикрытые узенькими лоскутками, люди могут быть самими собой. Именно тут они демонстрируют несвойственную им в обычных условиях вежливость и миролюбие, столь похожее на перемирие в джунглях во время засухи, когда теленок и леопард спокойно пьют из одной реки.
– Ну ладно, Вован, твоя баба на массаж отошла, давай теперь о делах побазарим.
Голос обернулся – обрюзгший мужик с пивным животом, весь в расплывшихся синих татуировках, обнимал за жирные плечи такого же огромного толстяка с красным распухшим лицом.
– Расскажи, как у тя там бизнес идет, нормуль ли все, че ваще за дела.
– Да че та, Витек, ни шатко ни валко, – зевнул толстяк, показав щедро утыканную золотыми зубами пасть, которой позавидовал бы и бегемот. – На баксах в том месяце круто пролетел: они, суки, падают, как фанера над Парижем. Уж и не знаю, че делать… на еврики пока их менять не хоца. Сбегал на днях в офис Голоса, отсыпал бабло – пятьсот гринов угрохал, свечей под три килограмма поставил – че– т ни хера не работает. В натуре, братан – чувствую, что попал. Представитель квакает – мало даешь, жадничаешь. Закажи колокол, мля, посолиднее, может, Голос твои молитвы и услышит по поводу курса грина. Я спрашиваю: а на боку колокола можно написать «Голосу от Вована», типа? Ага, ржет, еще пятьсот клади – и пиши че хошь.
Голос несказанно развеселился. Ему вообще нравился народ из бывших атеистических стран, а уж русские – и подавно. Такие милые люди – они совершенно искренне полагают, что Небесная Канцелярия – это разновидность бюро добрых услуг. Отстегнул бабло – и все должно быть в порядке, потому что заплачено. Он не удивился бы, если б узнал, что Вован с Витьком на сто процентов уверены: каждый вечер офисы пересылают ему наличку с помощью Western Union, не забывая взять комиссионные. Но что точно: к XXI веку многие его представительства на Земле предельно коммерциализировались, в целом они зарабатывают больше денег, чем отдельные нефтяные компании. Корпорация «Голос». Меньше всего он ожидал, что его представители начнут святить «Жигули» и таскаться по вагонам метро с коробками для пожертвований. Элементарно зла не хватает: ведь когда то он часами распинался перед учениками по поводу финансов – один из них даже швырнул кошель с баблом на дорогу и объявил, что деньги ему отныне ненавистны… тут же набежал народец – растащил. Но стоило отпустить вожжи, он и оглянуться не успел: офисы на Земле мигом превратили Голос в такой же раскрученный брэнд, как кока колу. Он пинками изгнал торговцев из офиса, а сейчас в каждом здании, посвященном ему, торговцев толпы – словно на развале вещевого рынка в Лужниках. Окунуть ребенка в воду – плати. Регистрировать брак – плати. Проводить в последний путь – плати. Видимо, они себе так и представляют события в Ерушалаиме: его ученики, обращая людей в свою веру, скрупулезно подсчитывали доллары и выдавали новообращенным кассовые чеки. Подумать только, в мае даже появилась специальная телефонная служба: разговор с представителем Голоса – 11 рублей в минуту без налога. Такое впечатление, что если к ним персонально приедет Шеф заказать молебен, они и ему с радостью отслужат – если, конечно, тот не поскупится на расходы.
Витек и Вован, горестно вздыхая и горстями рассыпая соленые междометия, вразвалку удалились к пляжному бару, дабы похлебать холодного пивка. Голос критически усмехнулся и вновь открыл закладку в бестселлере «Скот да Винчи». Только в отпуске и можно нормально почитать книгу: в Небесной Канцелярии, как только ты прикасаешься к обложке, видишь весь сюжет – а какое удовольствие тогда читать, если ты уже заранее знаешь, кто убийца? Про эту книгу ему уже пару лет назад рассказывал Габриэль, навязчиво намекая, что хорошо бы на одну ночь отменить мораторий и отправить к дому автора ангела возмездия. Наивный Габриэль – да если бы он так поступал всякий раз, то ангелы возмездия пахали бы в три смены без выходных. Хотя в чем то Габриэль прав – насчет любовного романа с Марией Магдалиной автор явно загнул. Пожалуй, Голос совершенно зря, когда редактировал Библию, вычеркнул главы с подробным описанием своего детства и юности: но книга и без того получалась чересчур толстая. Скептики за это радостно ухватились и теперь уже пару тысяч лет строят самые невероятные догадки: агааааааа, если ТАМ об этом не сказано ни слова, то, значит, есть что скрывать. Людей хлебом не корми, дай построить теорию заговора – чтобы не придирались, требуется публиковать свою биографию онлайн, как в «живом журнале», подробно расписывая по часам каждый день, чем именно он занимался. Ну и на фиг такое счастье?
Сам детективчик про мистического скота да Винчи, которому на боку мрачный альбинос выжег светящиеся знаки, на самом деле средненький – ошибка на ошибке. Конечно, откуда было писателю знать, что за Марией Магдалиной на самом деле активно ухлестывал Иуда Искариот. Пытаясь поразить ее воображение, парень разбрасывался серебром, швыряя к ее ногам букеты цветов, заказывая музыкантов и целиком снимая на вечер дорогие таверны. Немудрено, что вскорости он подсел на кредитную «иглу» – ему постоянно требовались деньги: в результате тринадцатый задолжал не то что каждому апостолу, но и любому последнему бродяге в Ерушалаиме. Ростовщики «Ерушалаимского стандарта» перестали выдавать Иуде кредиты, выплата процентов съедала все его доходы, но он уже обезумел от страсти к Магдалине. Голос много раз спрашивали потом: разве ты не знал, к какому итогу приведет безденежье Иуды? В том то и дело, что не знал. Он и тогда часто отключал возможность видения будущего – тяжело жить, если знаешь наперед ВСЕ, что случится: вот тут ты споткнешься, а на этом повороте ударишься об шкаф. Ладно, завтра днем отпуск кончится, лежанию на пляже придет конец – вот тогда он и погрузится в решение многочисленных земных проблем. А пока следует ловить момент и наслаждаться морем и солнцем. Чудную погоду он мудро обеспечил заранее.
Голос перевернулся на живот и углубился в чтение. Крепко сложенный, мускулистый блондин в плавках от Лагерфельда, загоравший примерно в двадцати метрах от него, протянул руку к сотовому телефону, лежавшему под бело синим полотенцем: тот работал в режиме вибрации, поэтому трясся и издавал жужжащие звуки. Украдкой глянув на дисплей, блондин увидел буквы: «Ты на связи?» «Да», – быстро набрал сообщение владелец стильных плавок. «Что требуется?» Ответ его существенно озадачил. «Мы немного не успеваем. Ты можешь задержать ЕГО еще хотя бы на сутки?» Блондин не на шутку задумался – по его загорелой спине, несмотря на жару, пробежала непроизвольная дрожь. «Ты в своем уме? Я же не всемогущ», – медленно напечатал он и судорожно нажал кнопку «отправить». «Понимаю, – прилетело длинное послание от абонента на другом конце провода. – Просто у нас нет другого выхода. Обещай, что ты постараешься».
RL2 долго ждал, когда дисплей сотового оживет. Мобильник молчал – однако RL2 знал, что рано или поздно ответ последует. Так и случилось – через десять минут зазвучала арфическая музыка. Он лихорадочно схватил трубку и увидел вожделенные буквы: «Хорошо. Я обещаю».
RL2 захлопнул крышку телефона «раскладушки». Помолчал. И улыбнулся.

Глава двадцатая
Чистильщик
(суббота, 15 часов 28 минут)

Меринов неуютно чувствовал себя в белом халате прямо как доктор Айболит: и смешно, и непривычно. Халат был ему мал, и возникало ощущение, будто на тебя надели смирительную рубашку – ткань сильно стягивала в плечах. Участковый осторожно продвигался между пыльными металлическими столами с прозрачными колбочками, подпрыгивая, словно балерина – он ужасно боялся запачкать белоснежную, пахнущую крахмалом материю. По идее, медицинская лаборатория Дмитрова, приписанная к местному отделению МВД, сегодня не должна была работать. Но он еще в пятницу помахал эксперту «волшебной палочкой» – бутылкой армянского коньяка и обещал, что вторую такую же бутылку принесет сегодня. Слово свое участковый сдержал – поллитровка покоилась в пластиковом магазинном пакете, который он крепко держал в правой руке. Дело такое серьезное, что ему на это и пяти бутылок не жалко: пахнет раскрытием крупнейшего в истории заговора. А что за этим следует?
Меринов зажмурился. Следует повышение по службе, денежная премия, главный орден и отдельная квартира в Москве, бесконечные интервью по телевидению. Ведь это то же самое, что бен Ладена за яйца поймать… только бы анализ подтвердился. Такой фарт определенно раз в жизни бывает, все равно что в их деревне взять и нефтяную скважину найти. Ууууууу, блин.
Описание убийц ему удалось найти сразу: как оказалось, эти женоподобные ребятки, одетые в модном московско пидорском стиле, обошли подряд как минимум десяток изб в деревне, перед тем как приблизились к жилищу покойного Петровича. Бабка Фрося не жалела матерных эпитетов, красочно живописуя внешность киллеров. Меринов искренне поражался пофигизму местных жителей. Понятно, что все мозги давно пропили, но так тупить… Подумать только – после такого скандала, после визита местных властей и столичного телевидения появляются два невнятных чувака, бегают от дома к дому и шепотом предлагают бабло за ЭТО – причем даже не пытаясь объяснить, зачем им оно надо. И никто не подхватился, не сбегал в сельсовет, не позвонил в милицию, не со–общил о визите подозрительных гостей. Единственное, что местные ханурики испытали, – так это жалость, что деньги достанутся не им. Ничего в жизни людям не надо – только зенки с утра пораньше залить, всего то и счастья.
Удача продолжала раскручиваться спиралью. Через брата жены, гаишника Сашку, он выяснил: люди, крайне похожие на этих двух гомиков, неделю назад проезжали мимо поста ГАИ на шоссе – их остановили за превышение скорости, они дали соточку и поехали дальше. Номер Сашка, конечно, не запомнил, однако вид «тачки» отпечатался у него в памяти: голубая «Ауди». Надо же, под стать ориентации и автомобильчик. Все эти выводы Меринов старательно записал в черную книжечку ежедневник, взяв с Сашки слово, что он будет держать рот на замке. Не его дело самому выслеживать криминальных гомосеков, этим займутся ребята из ФСБ: если его предложение подтвердится, он сразу выдаст им нужную информацию.
– Максимыч! Я переоделся, как ты просил! – крикнул он и на всякий случай снова постучал в белую дверь с мутным стеклом, заляпанным краской.
– Ну а то, мля…– послышалось изнутри комнаты. – Вперся тут, весь в грязище. Это тебе не хер в пальто, а медицинское учреждение. Заходи давай.
Нажав на тусклую железную ручку, Меринов открыл дверь и вошел в небольшую комнату. «Медицинским учреждением» ее можно было назвать с большой натяжкой, скорее – кабинетом атомных исследований. Четыре стола с колбочками (уже без пыли), фигурные железные ящики, три новеньких компьютера, шкаф для документов, провода да различные лампы. Аппаратура – новенькая, как будто только что с завода. Еще два месяца назад участковому пришлось бы везти найденную улику в Москву, но теперь, на его счастье, дмитровскую лабораторию обору–довали современной техникой, присланной из Японии. Пресса активно нагнетала ситуацию, и местное начальство, скрепя сердце, решило перестраховаться, чтобы по––том иметь возможность написать в Кремль правильный отчет. У одного из «колбочных» столов стоял его давний знакомец, эксперт Владлен Корсабинский – человек с помятым лицом, взлохмаченными вокруг лысины седыми волосами, грушевидным носом и пятидневной щетиной, но в идеально белом халате, под которым виднелась стильная рубашка с дорогим галстуком. Интонация и вид Владлена не оставляли никаких сомнений – он уже употребил первую бутылку коньяка и явно нацелился на вторую. Впрочем, на его профессионализм это никак не влияло: эксперт обладал дивной способностью делать свою работу, даже напившись до чертиков. Увлеченно смотря в микроскоп, Корсабин–ский что то сосредоточенно жевал – липкая коричневая слюна свисала на небритый подбородок. Услышав характерное щелканье замка, эксперт оторвался от стеклышка микроскопа:
– Тебе идет белый халат, дорогой мой! – громко загоготал он. – Выглядишь натурально как придурок из телесериала. Шоколаду отломить?
– Не надо, – нетерпеливо отмахнулся Меринов. – Пригодится еще – коньячок закусывать. Я вот тебе новую поллитровочку принес – куда поставить?
– Да прямо на стол и ставь, – оживился Корсабинский. – Все равно никто не увидит. Я сегодня один в конторе, поэтому могу себе позволить шиковать, как британский аристократ: коньяк, шоколад и рядом мент в официантах.
Он снова засмеялся во весь голос. Меринову было не до смеха.
– Каков результат? Ты выяснил? – спросил он, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну конечно! – возмущенно подтвердил Корсабинский, откручивая пробку с халявной емкости. – Я же тебе обещал. Должен поздравить тебя, старина – ты не ошибся. Ребят–ки, пришившие алчного дедушку, искали именно то, о чем ты подумал. Анализ окровавленной иглы шприца это подтвердил. Понятно, что они торопились: одна игла сломалась, они в спешке бросили ее на пол – а потом то ли не нашли, то ли просто забыли убрать. Боюсь, нас очень скоро ожидает большой сюрприз – поэтому действовать надо быстренько.
– Да я тебе еще ящик коньяку поставлю, Максимыч, – обрадовался Меринов. – Я теперь такую карьеру сделаю, что мама не скучай. Тебя не забуду.
– О да, экселенц, – заржал Корсабинский. Пробка отлетела в сторону, и он сделал большой глоток темной жидкости из бутылки. – Ах, какой класс.
– Как ты думаешь, сколько этим гомикам надо времени? – спросил Меринов.
– Не знаю… – задумчиво пожал плечами эксперт, смакуя глоточками коньяк. – Если они планируют из ЭТОГО изготовить то, что я думаю, – то примерно с полгодика, и им будет нужна крутейшая лаборатория, чуть ли не на космическом уровне. Но конечно, можно устроить и проще – в обоих случаях мало не покажется. Так что давай расширяй мундир для орденов, они на тебя дождем посыплются. У тебя есть мысли, куда эта парочка могла сбежать?
Владлен снова загоготал и запрокинул голову, жадно обхватив губами горлышко бутылки, но напиток, похоже, попал ему не в то горло – Корсабинский резко фыркнул и натужно закашлялся. «Подавился, – злорадно подумал Меринов, испытывавший подспудное чувство зависти к поглощающему нектар богов эксперту. – Так тебе и надо, алконавт чертов». Из губ Владлена легким фонтанчиком выплеснулась вязкая жидкость и потекла по подбородку – как чуть ранее слюна вместе с разжеванным шоколадом. Кадр за кадром, словно в кино, Меринов увидел, цепенея: на груди, на белом халате пышно расцвели и начали быстро расплываться два пунцовых пятна. Недопитая бутылка почему то беззвучно упала на пол, разбившись вдребезги. Рот эксперта вновь окрасился брызнувшей кровью, издавая хлюпающие горловые звуки, он мягко, словно тряпочный, стал заваливаться на стол – колбочки полетели в стороны. Выстрелов не было слышно – только хлопки, будто открывали шампанское. Участковый схватился за левую сторону живота, где в кобуре висел табельный «макаров», белый халат на его плече треснул. Однако он не успел отстегнуть крышку, лишь царапнув ее ногтями.
Тело Корсабинского безвольно сползло со стола вниз, открыв того, кто стрелял сзади: прямо в глаза Меринову смотрели два черных зрачка крупнокалиберных пистолетов, которые по македонски (то есть в обеих руках) держал человек, одетый в обтягивающие фиолетовые брюки.
– Даже не думай, – спокойно сказал он, и Меринов отпустил кобуру.
За спиной киллера показалась нечеткая тень, послышался тяжелый вздох.
– Ты заколебал ночами голливудские фильмы смотреть, – устало произнесла тень, сморкаясь. – Что еще дальше скажешь? «Ты труп, приятель?»
– Не мешай, – огрызнулся убийца, сверля взглядом участкового.
– Умолкаю, – согласилась тень. – Только давай быстрее. Твой театр надоел.
Киллер продолжал смотреть на помертвевшего милиционера.
– Напрасно ты эту иголочку нашел, – тихо сказал он. – И к эксперту пошел напрасно. Дотошный ты слишком, собака. Все точно узнал, и даже раньше, чем мы рассчитывали – вот это тебя и погубит. Дохтура, к сожалению, тоже пришлось пристрелить – но я их никогда не любил. Озвучь ты свои выводы, и телевидение взорвется новостями. А вдруг у Голоса в гостиничном номере есть спутниковый канал, который передает «РТР Планету» или «Первый»? Да такое и по CNN передадут в breaking news. И если Голос будет переключать каналы и случайно наткнется на такую новость – наш план погиб. Не зря мы решили за твоими действиями издалека понаблюдать. Сразу стало понятно – ой неспроста ты в Дмитров поехал. Ну да ничего, поправим. Сейчас выходные, раньше понедельника вас не найдут. Книжечку черную, что у тебя из кармана халата торчит, мы заберем, дружище: доказательство твое исчезнет, а о выводах своих ты наверняка никому не сказал, ибо тщеславен. Гаишнику Саше тоже рот затк–нем на пути из Дмитрова. Вот и накрылось твое расследование, дорогой Шерлок Холмс.
Меринов затрясся, щелкая зубами. Он не понял больше половины из того, что говорил киллер, но ясно было одно – живым его отсюда не выпустят.
– Ребята, вас все равно искать будут, – прохрипел участковый, грудь которого заливало ледяное, ужасающее ожидание смерти. – Я опросил всех жителей деревни, они дали подробное описание. Каждый в курсе, что мент ищет двух людей соответствующего облика. Вы же не станете всю деревню зачищать?
Оба пришельца быстро переглянулись.
– Это была твоя идея, – злобно прокомментировала тень. – Ходим, общаемся, спрашиваем. Может, еще надо было до кучи рекламный ролик на телевидении разместить, чтобы побольше народу об этом узнало?
– Что то раньше ты не очень возражал, умник, – окрысился киллер. – И никаких вариантов не предложил. Я не следователь, я чистильщик. Другой работе меня не учили. Кто иглу в подвале забыл – я, что ли? И прутья разломанные тоже надо было за–брать, вообще все зачистить на фиг – умылся бы мент со своим расследованием. Жаль, труп старичка нельзя в багажник машины было запихнуть – фонарь горел возле дома, соседи бы все увидели.
– Да ты не чистильщик, а мясник, – спокойно заявила тень. – Видно, что засиделся столько лет без дела – решил в мафию поиграть. Можно было и без убийств обойтись, так нет: один труп, сейчас второй, через минуту третий…
Участковый зябко вздрогнул. Эксперт на полу уже не дышал, лежа среди осколков бутылки, кровь каплями лилась в остро пахнущий коньяк.
– Без трупов настоящей операции не бывает, – бестрепетно сообщил киллер, не оборачиваясь. – Вот в чем ты действительно прав – засиделся я без дела.
…Он еще раз посмотрел в покрытое холодным потом лицо Меринова. И нажал на спуски обоих пистолетов одновременно, держа их на уровне лба.

Глава двадцать первая
Куй и четыре знака
(суббота, 22 часа 51 минута)

Не сказать, чтобы гостевая вилла поражала роскошью, однако мнение, что ее владелец не обладает тонким чувством вкуса, явилось бы существенной клеветой. Двух–этажное здание напоминало колониальную фазенду в южноамериканском стиле – желтая черепичная крыша, выбеленные башенки, высаженные в ряд «слоновые» пальмы во дворе и симпатичная маленькая колокольня. Как смутно догадывался Калашников, прежний владелец этой виллы работал ангелом хранителем где нибудь в Перу или Боливии. Обширные комнаты, раскрашенные вместо обоев краской, изнутри украшали глиняные фигурки в сомбреро, аляповатые пейзажики, написанные маслом, и статуи в человеческий рост с копьями, явно привезенные из командировки. Лежа на инкрустированных черепами широких деревянных лавках в разных концах гостиной, Калашников с Малининым устало смотрели в потолок, рассматривая красочное панно, изображающее туземную версию «Тайной вечери»: темнолицый Голос в окружении разукрашенных перьями учеников сидел за накрытым столом и вкушал жареных морских свинок, именуемых на местном наречии «куй ».
– Я ожидал большего, потому что реклама у них поставлена отлично, – рассуждал Малинин, разглядывая поглощение свинки парой апостолов. – Это шикарный маркетинг, ваш–бродь: ведь Раем автоматически называется любое место, где жизнь просто зашибись. И ни–где ни слова про запреты, камеры слежения и обыски на таможне. Я не спорю, – осторожно заметил он, – в принципе и тут жить можно. Климат замечательный, море теплое, хату нам Габриэль выделил – ну прямо пять звезд. Народу только маловато тут, пообщаться не с кем, улицы пустые. Может быть, поэтому я до сих пор того попа здесь и не встретил, у которого в деревне жену увел.
– Тебе в морду, что ль, получить не терпится? – ответил Калашников, апатично созерцая свинок. – Вот простецкий народ у нас на Руси. Ты не предполагаешь в глубине души, что он будет слегка не рад тебя видеть?
– А чего ему не радоваться? – вспыхнул Малинин. – Мы же земляки. Хотя, действительно, народ здешний себя ведет непредсказуемо. Ангелы меня до сих пор напрягают, я не знаю, как с ними держаться. Вроде как они святые, а в то же время те, что мы на базе видали: ну прям боевики в наколках. Я раньше искренне думал, что им положено по статусу быть бесплотными, а оказалось – среди них как мужики есть, так и бабы.
– Ты, братец, на досуге Библию бы почитал, что ли, – сказал Калашников, переводя взгляд на скульптуру воина с копьем. – Ангелы, и верно, типа бесплотны – по крайней мере, официально так считается. Но на Земле они вполне состоят из плоти, ибо в силах принимать нужный вид: либо мужчины, либо женщины – это уж кому как понравится. Немудрено, что, находясь в земных командировках, они так вжились в образ, что в Раю не хотят менять свою внешность. Да и сложная это штука – бесплотность. Думается, и тебе было б неприятно: идешь по улице, а сквозь тебя колесницы проезжают, и в руки ничего нельзя взять, даже карандаш – ты же типа как привидение.
Он взял с оловянного подноса засахаренный миндаль и кинул его в рот. Орех был прожарен как надо – на всю комнату раздался аппетитный хруст.
– Варфоломей, бедолага, на пляже торчит со своими ребятами, – жалостливо сообщил Малинин, посмотрев в сторону окна. – Может, внутрь его позвать на пару стаканов сока? А то как то совсем неудобно получается.
– Согласен, – кивнул Алексей. – Но нам потом Габриэль головы поотрывает: он же настаивает, чтобы охрана была круглосуточной. Гаврюша, конечно, совершенно погрузился в де–прес–сию – у него с каждым часом улетучи–вается надежда, что мы найдем причину исчезновения ангелов. Срок почти вышел. Куча народу обрадуется его увольнению – как я понял, не любят Габриэля здесь. И судя по тому, что нас пытались убрать, – ставки серьезные. С виду все нам рады, дружелюбно улыбаются, но стоит отвернуться, пожалте: яд в стакане. После случая с попыткой угощения нас святой водой я уже толком не знаю, с какой стороны следует ожидать удара.
– Во во. У меня натуральная паранойя развилась, – дернул кончиком носа Малинин. – По прошлому расследованию я понял, что убийцей в детективах всегда должен оказаться тот, на кого не думаешь. Тогда это точно царевич Дмитрий. Может, попробуем прижать его в темном углу и все выяснить?
– Здесь ты со своими предположениями перестарался, братец, – присвистнул Калашников. – Ибо как раз у него с Габриэлем очень хорошие отношения, и подставлять начальство столь свинским образом ему совершенно незачем.
– А может, у него брат близнец есть? – не унимался Малинин. – Читал я давеча ночью страшный триллер, так там два близнеца были: один хороший, а другой говно. И, в общем, в результате такое дело закрутилось…
– Спокуха, братец, – прервал его Алексей. – Триллер – это довольно вымученный и натужный жанр. То, что можно описать на двух страницах, старательно расписывают на пятьсот – в итоге к концу читатель уже понять не может, кто за кем гоняется и с какой целью. В любом случае, даю тебе гарантию – у царевича нет никаких родственников в Раю. Были, конечно, в смутное время пара самозванцев, но они уже давно в Городе в прачечной работают. Что касается паранойи, то это верно – сам сплю вполглаза: кому довериться? Именно поэтому нам ничего не оставалось, кроме как подключить к делу Сурена: с одной стороны, мы можем его шантажировать, а с другой – предложить материальную выгоду. И это редчайший случай. Деньгами, к сожалению, в этой местности никого не купишь.
– Насчет денег вы точно сказали, ваш–бродь, – подтвердил Малинин, через силу жуя миндаль. – Тут настоящий коммунизм по–строили – бери любую еду, сколько хочешь, все бесплатно. Может быть, я из за этого семь мешков миндаля взял. С одной стороны – зачем столько? А с другой – халява лишней не бывает. Кстати, вы уверены, что анализ перьев даст нужный результат?
– Не уверен, – пожал плечами Калашников. – А что ты предлагаешь? Опять кому нибудь в темном углу морду бить? Тогда тебе в гонконгское кино надо. У нас же, братец, не хухры мухры, а интеллектуальное расследование.
– Аааааа… – уважительно протянул Малинин, сокрушая зубами орех.
– То то и оно, – продолжал Калашников. – Никакого другого метода у нас нет. Например, тщательный допрос на базе мне сегодня ничего не дал. Фактура следующая: у каждого из ангелов возмездия в течение около двух тысяч лет не было настоящей боевой практики. Мне даже странно, что техническое оснащение базы до сих пор столь любовно совершенствуется. Хотя я не исключаю, что кое кто из них не потерял своих боевых навыков, если ты отлично научился сворачивать кому то челюсть, то разучиться этому в принципе невозможно.
Выплюнув миндаль, Малинин с наслаждением втянул ноздрями соленый запах моря. С пляжа доносились крики пикирующих над водой чаек.
– Сегодня мы с раннего утра облазили кабинеты исчезнувших ангелов в надежде найти компромат, – продолжал Калашников. – Переговорили с сотрудниками, опросили свидетелей. Не спорю, появилась одна интересная зацепка, из за которой я попросил тебя пообщаться с Суреном наедине. По крайней мере, работники главного офиса Небесной Канцелярии подметили странную особенность однотипного поведения ВСЕХ пятерых ангелов накануне их пропажи: поэтому я и отдал перья на независимый анализ.
– Я их досье просмотрел подробно, – сообщил Малинин. – Но ничего не нашел.
– А вот я нашел, – интонация Алексея понизилась до покровительственно пренебрежительной. – Примерно пять тысяч лет назад эта сладкая пятерочка в одно и то же время ездила на Землю, причем не в командировку. Похоже, это была самоволка. С тех пор они Рай до недавнего времени больше не покидали. Странно другое: цель их поездок на Землю находится в закрытом доступе. Есть лишь один невнятный документ, свидетельствующий о том, что они понесли «серьезные взыскания». После того как Сурен привезет нам наш заказ, мы со всеми этими новостями нагрянем к Габриэлю в гости на пару слов.
– Я сдохну от любопытства, – честно пообещал Малинин. – Точно сдохну. Вашбродь, ну хоть чего нибудь расскажите, иначе мне кранты.
– Сладкое на третье, – отрезал Калашников. – Что за манеры? Сказано тебе – сиди и грызи миндаль. Раньше, чем Сурен появится, я ничего не расскажу.
Малинин замолк. Он тоже горячо ожидал визита Сурена, но по другим соображениям. Сегодня утром армянин рассказал ему про отдаленный остров, где оборудован мусульман–ский рай. Промежду делом, вскользь кучер упомянул, что поперек острова протекают «реки, полные молока, меда и вина». Первые две реки сердце Малинина ничуть не затронули, зато третья его очень и очень заинтриговала. Правда, ожидания оказались слегка напрасными, ибо Сурен пояснил, что вино исключительно безалкогольное. После секундного колебания Малинин заверил его, что на безрыбье и рак рыба, и Сурен клятвенно пообещал принести пятилитровый баллон. Его приятель из службы снабжения Небесной Канцелярии в этот день вез на остров порошковое молоко для реки: полулегально зачерпнуть винца ему ничего не стоило. По словам Сурена, подобных островов не так уж много, ибо отдел религий Небесной Канцелярии отличается предельной строгостью и очень редко выдает сертификаты соответствия. Например, растафарианистов  они так и не признали, поэтому чудесный остров в сиреневой дымке, заросший пахучей травой с остроконечными листьями, в Раю не существовал. «Иначе, дарагой, это бы слишкам просто было, да, – добавил Сурен. – Вах вах, придумал сэбе собственный религия, арганызавал сэкту, спланырывал красывий Рай – и кайфуй там, сколка твой душа грэшный пожылает. Мой Рай, ара, знаешь, какой бы был, да? Чтобы там дэвушка, и там дэвушка, и вон там тоже дэвушка – и всэ оны как цвэточек. А еще поляна, там костер, и на нем каждый дэн жарят такой жирний барашэк для вкусний шашлык».
Малинин против «там дэвушка, и там дэвушка» тоже ничего не имел, но в его понимании полную картину райского блаженства увенчал бы бар по принципу «все включено», а также шведский стол с копченым салом, ветчиной, солеными огурцами и молодой картошкой со сметаной.
Калашников с тревогой посмотрел на Малинина, бессмысленным взглядом уставившегося на него и издававшего жалобные сосущие звуки.
– Не стоит так переживать, братец, – сказал он. – Я понимаю, что очень хочется узнать, что я такого накопал, но ты ж себя так до комы доведешь.
Малинин дернулся всем телом и с грохотом упал со скамейки.
Дверь распахнулась – на пороге возник встревоженный Варфоломей.
– Все нормально, – жестом остановил его Калашников. – Серега просто зарядку перед сном делал, но не рассчитал силы – впечатался в пол подбородком. Человек всего себя отдает работе, что поделаешь.
Варфоломей сурово кивнул и, не найдя нужных слов, собрался удалиться. Это ему не удалось – в дверном проеме его чуть не сбил с ног человек с канистрой, в которой что то призывно булькало. Мгновение – и гость лежал на полу, а Варфоломей старательно заламывал его руку.
– Вааааааааах! – орал человек, в котором Калашников и Малинин сразу опознали Сурена. – Ты чего, дарагой, савсэм офигел? Это же я!
Ангел, на лице которого вздулись огромные желваки, отпустил локоть Сурена, но предусмотрительно продолжал сидеть на нем верхом.
– Что в канистре? – спросил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
– Бэзалкогольное вино, – злобно сообщил кавказец. – Можэшь папробоват.
Варфоломей, подкинув на руке канистру, запрокинул ее: в рот полился поток молодого красного вина, струйки заливали шею, шипя пеной. Малинин до боли ясно ощутил, что сейчас бросится на Варфоломея и будет бить его до тех пор, пока тот навсегда не утратить способность глотать. Однако ангел знал меру – через секунду он отставил сосуд и вытер губы рукавом хитона.
– Ладно, – сказал Варфоломей неохотно. – Если гости хотят безалкогольного напитка, это не нарушает правил. Поставь вино и иди, не задерживайся.
Сурен так и сделал. Бросив канистру на пол (отчего на нем сразу же расплылось мокрое пятно), он подошел к Калашникову, прощаясь. Пожимая протянутую кавказцем руку, Алексей почувствовал, что в ладони у того спрятан квадратик плотной бумаги. Чуть чуть согнув собственную ладонь на манер лодочки, штабс капитан зажал бумажку между бугорков кожи, и Сурен еле заметно улыбнулся ему – одними уголками рта. Он повернулся к Малинину, который от избытка чувств бросился кавказцу на шею, называя «голубчиком» и «спасителем». Калашников благоразумно отошел в сторону, и как бы невзначай сунул руку в карман. Малинин тряс Сурена за плечи, чуть ли не плакал и просил заходить в гости в любое время. Кончилось тем, что уставший ждать Варфоломей оторвал кавказца от Малинина и вывел за дверь. Не откладывая дело в долгий ящик, унтер офицер подбежал к канистре и налил в вазу для цветов пятьсот граммов вина, которые и осушил одним глотком. Следующий «стакан» был налит столь же быстро и опустошен поистине со скоростью света. Третий пошел медленнее, но со смаком.
…Стоя в глубине комнаты, Калашников проследил, как закрылась дверь за Суреном и Варфоломеем. На него падала тень – убедившись, что его никто не видит (в том числе и увлеченный вином Малинин), Алексей извлек из кармана клочок бумаги. Осторожно развернув его, Калашников впился взглядом в начертание. На серой оберточной бумаге было корявым почерком шариковой ручкой написано четыре знака – две буквы и две цифры. Получается, он не ошибся в своем предположении, которое скрыл от Малинина. Только ЭТИМ и можно было прикончить обитателей небес.
Теперь Калашников уже не сомневался – ангелы никуда не исчезали.

Глава двадцать вторая
RL2
(суббота, 23 часа 57 минут)

В полумраке кабинета слабо мерцал плоский жидкокристаллический экран, но глаза человека в белом хитоне, сидевшего за ним, давно привыкли к темноте. Набрав пароль и войдя в «аську», он сразу заметил, что Калипсо находится в онлайне – похоже, девица вообще никогда не отключает компьютер. Видал он ее на работе много раз – постоянно в «аське» сидит, и хоть бы хны ей. Была бы возможность – уволил. Хотя, вероятно, прилипчивость к компу и не ее персональная вина. В последнее время это стало модным, и те, кто страдает Интернет зависимостью, оправдывают свое сидение в «аськах» и чатах большим количеством работы, а также разговором в онлайне с ангелами хранителями на Земле. Электронное общение лучший способ передавать информацию, нежели являться к «объекту» во сне или просто изображать из себя галлюцинацию. И для него лично это тоже большой плюс. Потому что он знает Калипсо в лицо. А вот она его – нет.
«У меня срочное сообщение», – не спеша напечатал RL2.
«Наконец то, – сразу же всплыло “окошко”. – Я засиделась без дела».
RL2 посмотрел в потолок, на отсвечивающую в темноте хрустальную люстру, формулируя нужную фразу. На стене с правой стороны висел глянцевый трехметровый плакат с за–главными красными буквами наискось: «Голос, вот кого я люблю!». Говорят, райские пиарщики увели эту идею у «Мудональдса». Но, в общем то, хорошую мысль почему бы и не позаимствовать.
«Ты была права в своих сомнениях, – поспешно защелкал он клавишами. – Калашников оказался чересчур дотошен, но к нему уже не подобраться. Поэтому нужно использовать другие способы ». – Он нажал enter и замер.
«Надо было делать это сразу… А НЕ ПЫТАТЬСЯ ТУПО МОЧИТЬ ЕГО СТАКАНОМ, – всплыли сочившиеся раздражением колеблющиеся буквы. – Хорошо – у меня есть один способ. Его я и применю, не волнуйся».
RL2 и не волновался – для этого он слишком хорошо знал женскую натуру. Он специально сделал Калипсо сахарный комплимент, дескать, что она, оказывается, была права. Дело сделано: теперь девушка весь день будет упиваться, какая она умная, и в лепешку расшибется, чтобы подтвердить свою крутизну. Ну что ж, он не возражает. Как ему сообщил прапорщик в одной военной части во время командировки на Землю: «есть те, кто копает, а есть те, кто с пистолетом».
В прошлый раз эта идиотка не захотела понять, что Калашникова надо отравить в первый же день – а чересчур упорствовать он не мог, это портило правила игры. Пришлось действовать на свой страх и риск. К счастью, наполнить бокалы святой водой из фонтанчика, пока приемная пуста, а дверь Габриэля плотно прикрыта – секундное дело. Урок усвоен – теперь он будет подводить ее к выполнению задания, ничего не объясняя, иначе своей свое–нравностью она сорвет ему весь план.
Всего через два дня в Небесной Канцелярии полностью сменится власть. Она уже не будет принадлежать нерешительному Габриэлю – его место займет энергичный архангел с расширенными полномочиями и фонтаном идей. Одряхлевший Рай давно нуждается в реструктуризации – и у него есть четкие планы, как это сделать. Целых семьдесят лет он ждал, когда Голос отбудет в очередной отпуск: лучше времени для заговора не придумаешь. Именно в отпуске руководитель всегда отключает свое ясновидение, не читает мыслей, не интересуется настоящим и будущим. Так что теперь (RL2 привычно сплюнул, хотя в Раю не могло быть фольклорного беса за левым плечом) все должно получиться просто отлично.
Талантливый постановщик, он из за плотного занавеса управляет этим театром марионеток, а они покорно танцуют, как и положено тряпичным куклам на ниточках, играя те роли, которые он отвел им в своем спектакле. После отпуска Голосу придется принять ситуацию такой, какая она есть: определенно, он не захочет включать опцию ясновидения, если проблема УЖЕ будет решена. Такое поведение его полностью устраивает. А вот вспышки гнева Калипсо начинают беспокоить – она так и кипит от желания убивать, даже в виртуале видно. Психованная дура, помешавшаяся на своей мести. Ну да ничего, у него насчет Калипсо тоже разработаны определенные планы. Разумеется, лучше пока ей о них не говорить. Потому что именно она должна заставить Калашникова пойти по нужному пути.
«Сегодня, – напечатал RL2, – требуется сделать это сегодня. Калашников должен к обеду узнать про то, что случилось. Это сразу собьет его настрой. А известить сыщика о его новой проблеме будет не так уж и сложно. Тебе просто придется поступить не совсем стандартным образом»…
Несколько минут ушло на подробное разъяснение предстоящего задания.
«Поняла, – быстро мигнуло сообщение. – Начинаю работать».
RL2 привычно отключился без прощания и сидел неподвижно, склонившись над столом, – его одолевали противоречивые мысли. По прошествии пяти минут он, упруго оттолкнувшись ногами от одного из ящиков, отъехал в кресле из синтетической кожи к окну, занимавшему всю стену. Внизу горели разноцветные гирлянды, опутывавшие пальмы, подсвечивались струи фонтанов, светились насыпные дорожки из кораллового песка, по которым так приятно ходить босиком. Гастарбайтеры, стоя на крышах, с равным промежутком сыпали на мостовую розовые лепестки и разбрызгивали ароматическое масло из специальных приспособлений. Район вокруг головного офиса Небесной Канцелярии был построен в форме стандартного турецкого курортного комплекса где нибудь в Анталии – беседки, бассейны, скамеечки, лотки с фруктами, которые мог брать любой прохожий. Проблема лишь в том, что прохожих не было. Набережную сплошь покрывали рестораны, на столиках которых сотнями светлячков горели свечи, но внутри не сидело ни единого клиента – официанты, грустно повесив носы, перелистывали меню. По мостовой процокали копыта чьей то колесницы, напомнив RL2, что собственная колесница давно заждалась владельца. Встав из кресла, он вернулся к столу, и начал собирать кейс, укладывая туда канцелярские документы, которые требовалось представить на совещании руководителей отделов.
Убедившись, что RL2 вышел из онлайна, платиновая блондинка, победно улыбаясь, взяла в руки изящный сотовый телефон. Мужчины думают, что они правят, но на самом деле мужчина – как ярмарочный петрушка, надетый на руку прелестницы: куда она повернет, туда он и посмотрит, что она захочет – то он и сделает. Надо лишь знать, какими кнопками привычек, желаний и комплексов управляется «петрушка». И тогда все будет замечательно.
Выйдя в раздел «справочная», она набрала заранее вбитый в мобильник номер. Трубку не брали, но она не беспокоилась – все таки уже ночь, нужно немного подождать. Наконец в динамике раздался щелчок соединения.
– Алло, – прозвучал заспанный женский голос.
– Простите, это Алевтина? – спросила блондинка, замерев в ожидании.
– Да, – прозвучало в трубке. – Извините, а с кем я…
– Неважно, – прервала ее блондинка. – У меня к вам есть срочный разговор.
Океан тихо шипел, волной на песочный берег вынесло причудливо заточенный коралл в форме сердца, опутанный бурыми водорослями. К нему, в нетерпении щелкая клешнями, бросились крабы.

Глава двадцать третья
Трусикум
(воскресенье, 00 часов 02 минуты)

Шеф довольно редко ощущал себя беспомощным. Прямо скажем – он мог пересчитать подобные случаи по пальцам, но сейчас был именно такой случай: он напоминал себе цыпленка, пытающегося пробить стену. Узнай подчиненные, что повелитель темных сил позволяет себе такое сравнение, его рейтинг упал бы в несколько раз, это точно. Впрочем, прессе дано указание не опускать его рейтинг ниже 80 процентов, поэтому реальное отношение адской публики так или иначе узнать чрезвычайно трудно. Как и о том, что происходит сейчас в Раю. Шеф прикусил клыком длинный коготь на пальце и ловко отодрал заусенец. Единственный телефон по прежнему не работает, а гонца напрямую не пошлешь – в Небесную Канцелярию адских обитателей не пускают без специального пропуска. А пропуск можно получить, лишь позвонив по этому телефону. Короче, круг замкнулся. Потерев левый рог, Шеф пыхнул дымом из обоих ноздрей. Стены кабинета начали приобретать зловеще черный, отливающий лиловым цвет. Как же все таки связаться с Калашниковым? Пожалуй, зря он отпустил лучшего человека в конкурирующую организацию. Есть правильная поговорка у китайцев: если тигр съел твоего врага, это не значит, что он стал твоим другом. Даже если учесть, что нарушение устоявшегося порядка в Небесной Канцелярии не отвечает его интересам (а больше всего на том и на этом свете Шеф не любил непредсказуемость), на просьбу о временном переводе Калашникова в Рай следовало ответить твердым отказом. Нет, дело тут вовсе не в незаменимости (при желании и его самого можно заменить), а в привычке: если долгое время поручаешь что то конкретному сотруднику, в его отсутствие задания начинают «провисать». Например, вчерашний «мозговой штурм» в Управлении так и не вымучил хорошей идеи, какое наказание следует изобрести для сербского диктатора Слободана Милошевича. Слободан находился в Городе уже полтора года, но любые попытки помучить его неизменно обламывались об редкостный пофигизм: он даже имел наглость заявлять, что после самоубийства обоих своих родителей, а также пятилетнего за–ключения ему в Аду не так уж и плохо. Стандарт–ные методы не дали ничего – даже подселение в комнату постоянного врага, косовского президента Ибрагима Руговы. Ожидаемого эффекта «пауков в банке» не получилось. Более того, неприятели настолько спелись, что умудрились смастерить и спрятать под кроватью самогонный аппарат, с помощью которого гнали ракию. Персонал дошел до ручки, вчера помощник Калашникова, китайский офицер Ван Ли, набравшись храбрости, предложил задействовать «тяжелую артиллерию»: вызвать из Девятого круга жену одного восточного правителя, Ларису Максимовну Лордачеву.
Лариса Максимовна находилась в Городе всего 8 лет, но уже успела довести до полного нервного истощения примерно тысячу человек. Сам Шеф с содроганием вспоминал, как эта моложавая сухопарая дама регулярно являлась к нему в приемную с указаниями, как правильно следует управлять Городом. Претензии рождались каждый день, превращаясь в снежный ком, который со скоростью курьерского поезда разрастался до лавины. Лордачева требовала личного портного (и даже ателье), отказывалась носить «китайское барахло», жаждала выделения персонального лимузина, настаивала на доставке деликатесов из спецстоловой. В случае малейшего несогласия крик поднимала на весь квартал: «Вы что, не понимаете, с кем имеете дело?» Любое наказание она воспринимала как интриги оппонентов: потоками лились жалобы, выступления на ТВ и адресованные Шефу с Голосом письма, начинавшиеся с одинаковой фразы: «Вы знаете, кто я?»
Недавно Шеф, и без того с ужасом ожидавший попадания в Город Ксюши Собчак, принял неординарное для себя решение – услать Лордачеву куда нибудь в несусветную даль, где ее никто бы не видел. Этим «куда нибудь» оказался полностью замороженный Девятый круг ада: там круглосуточно стояла настолько крепкая минусовая температура, что плевок замерзал на лету. Соблазн воздействовать на непробиваемого Слободана соседством с Лордачевой был велик – уже через неделю этому упрямцу даже карцер тюрьмы в Гааге показался бы сладчайшим медом. Однако Шеф, к собственному несчастью, был реалистом – он опасался, что если Лордачеву вернут в Город, то его самого вскорости отвезут в психушку. Выход мог бы найти способный к неординарным решениям Калашников, но его нет… И как это он повелся на такую туфту от Габриэля? Ведь своими же когтистыми лапами сдал ценного сотрудника конкурентам. Наваждение, не иначе.
Широкая плазменная панель на стене транслировала анонс новой телепрограммы, присланной ему на утверждение. «“Программа Трусикум” – снять то, что надето!» – речитативом кричал ведущий в камеру. «Сергей Хрущев согласился играть главную роль в мультфильме “Шрек 4”!», «Крокодила парализовало после встречи с Гретой Гарбо!», «Курт Кобейн и слепой пьяный нищий подрались из за трусов английской королевы!», «“Программа Трусикум” – скандалы, интриги, расследования!»
«Неплохо, – автоматически отметил про себя Шеф. – Чем хуже, тем лучше. Сколько же эстетов будет блевать после запуска этой передачи! Бердяев и Блаватская с ума сойдут, а академик Капица заплачет кровавыми слезами: мало им реалити шоу “Стон 2”. А вот для фанатов скандалов и сенсаций на днях запустят специальный культурный канал, где политики, ученые, театральные режиссеры не спеша обсудят специфику своей профессии, с цитатами на латыни. У бедняг через час мозги в трубочку свернутся».
Затрещал аппарат, и Шеф понял, что чересчур увлекся анонсом. Он нажал на кнопку громкой связи, и звонкий голос секретарши заполнил комнату.
– Бонжур, монсеньер, – затараторила Мария Антуанетта. – Беспокоят из департамента создания бытовых проблем. Там наконец то нашли электрика, который не пил целых три часа, поэтому может попробовать восстановить вашу телефонную связь. Кроме того, подъедет спамер Кардан Вушнир , тот самый, что в массовом порядке шлет рекламу «виагры» на серверы Рая.
– Ну да? – недоверчиво переспросил Шеф. – Так уж и шлет? Да имей мы благоприятную возможность взламывать райские серверы и заваливать их спамом, так только этим бы и занимались. Может, он фантазирует?
– Обижаете, монсеньер, – огорчилась Мария Антуанетта. – Его на Земле даже прикончили за это – забили насмерть. Поверьте, этот парень куда угодно без мыла влезет. Если не получится исправить связь, он попробует переслать ваше письмо напрямую в почтовый ящик Габриэля. И ему по фиг, что тот зашифрован – Кардан спам даже заместителю министра связи РФ посылал, у него общий объем мэйлов в пик сезона составлял 25 миллионов штук.
– Ни хрена себе, – удивился Шеф. – Как это его не убили еще раньше? Хорошо, он нам подойдет. Только предупреди этого Кардана, что если потом я на свой мэйл получу спам с «виагрой», уборщица его пепел в совок сметет.
– Я боюсь, это его не остановит, – рассмеялась королева. – Но что тогда? Я говорю, чтобы присылали обоих в вашу приемную сию же минуту?
– Да, – согласился Шеф. – Другого выхода все равно нет. Буду ждать.
Он взял в руку пульт и повернулся к плазменной панели, где в этот момент показывали рекламу нового дезодоранта. Маньяк с топором носился за девицами, разбегавшимися с визгом, одна из них чуть зазевалась, и на землю покатилась окровавленная голова, из разорванных артерий толчками выплескивалась кровь. «Axe  сносит крышу примерным девочкам!» – опоясала экран броская надпись. Шеф благосклонно улыбнулся экрану.
Реклама пожарного топора явно удалась.

Глава двадцать четвертая
Заражение
(воскресенье, 01 час 20 минут)

Время было не такое уж и позднее, но Габриэль выглядел помятым и несвежим, – циничный Малинин на секунду предположил, что высокопоставленным руководителям Рая в качестве исключения позволено употреблять крепкие алкогольные напитки. Калашников, напротив, воспринимал ситуацию нормально: он поднял архангела с постели, а любое существо, вырванное из сна, готово убить всех, кто его разбудил. Предложив гостям сесть в кресла, Габриэль запахнулся в халат с прорезями для крыльев. Заспанный охранник – один из приставленных к Калашникову ангелов возмездия – внес поднос с неизменным ананасовым соком. Варфоломей угрюмо отхлебнул глоток, чуть посмаковал внутри рта, проглотил и одобрительно кивнул: жидкость была признана безопасной для потребления.
– Спасибо за звонок, – произнес Габриэль хриплым от сна голосом. – Я понимаю, что вы не стали бы меня будить без крайней необходимости.
– Безусловно, – мягко сказал Калашников. – Объясню ситуацию вкратце и надеюсь, все будет без обид. Устав ждать обещанного вами специалиста, сегодня утром я тайно переслал на анализ в городскую лабораторию мешочек перьев, осыпавшихся с крыльев пропавших ангелов.
Лицо Габриэля выразило смесь недовольства и удивления.
– Нет нет, – предваряя ситуацию, сказал Калашников. – Дело не в вас. Но, к сожалению, не всем из окружающих вас сотрудников мы можем доверять после грустного инцидента с попыткой угостить нас святой водой. К тому же в Раю нет нужного специалиста, а мне требовалось получить анализ ОЧЕНЬ срочно, что в ваших же интересах. Пришлось пойти на подобные действия.
Мускулы лица Габриэля расслабились, он печально кивнул.
– То то и оно, – усмехнулся Алексей. – Опустим детали, каким именно образом я переправил перья на анализ. Главное – результат, верно? Но не могу сказать, что моя информация вас порадует. Ибо теперь я точно уверен: это – спланированное убийство. Для того, чтобы выяснить, кто его совершил, и главное – понять причину, мне потребуется ваша помощь.
Габриэль постепенно менял цвет, прямо как стены в кабинете Шефа: его щеки побагровели, а лоб, напротив, побледнел. Крылья поникли, обмякнув. С Варфоломеем происходила примерно та же цепь метаморфорз: румяные, пышущие здоровьем щеки генерала окрасились в мертвенно серый цвет.
– Так, значит, ангелы не сбежали? – просипел Габриэль.
– Нет, – развел руками Калашников. – Каждого из наших ангелочков прикончили – причем так виртуозно, что без лабораторного анализа мы бы вряд ли додумались о способе. Видимо, убийца на это и рассчитывал: он знал, что в Небесной Канцелярии не найдется даже двух специалистов в криминальной области, а потому любое расследование ожидает крах.
Архангел не мог произнести ни слова. Одновременно с ним потерял дар речи и Варфоломей. Он тоже сел в кресло, не в силах держаться на ногах.
– Сначала я прорабатывал версию, что ангелы решили смотаться, дабы пожить земной жизнью, ощутить ее прелести и искушения, – сознался Калашников. – Но потом я понял, что ошибся – во первых, широкая доступность земных командировок, во вторых, успешная карьера всех исчезнувших. Путем опроса десяти сотрудников Небесной Канцелярии, работавших вместе с жертвами, я выяснил – каждый из исчезнувших ангелов перед пропажей жаловался на следующие симптомы – тошноту, температуру, серьезное головокружение, боль в глазах. У некоторых был просто сильный жар, но в целом ощущения повторялись. Суммировав информацию, я сделал вывод – ангелы определенно были отравлены.
– Яд им поднесли в чашках с чаем? – вклинился в беседу разгоряченный безалкогольным вином Малинин. – Слыхал я про пару таких случаев – в пассажирском самолете и в японском ресторане. С тех пор я зарекся чай пить: видимо, растворить в нем яд любой сложности – плевое дело.
Калашников подарил Малинину один из своих знаменитых взглядов, в результате чего унтер офицер проглотил оставшиеся слова и беззвучно слинял в угол, дабы избежать гнева его благородия. «Врут про это безалкогольное вино, – подумал Малинин. – Вроде и выпил полканистры, а чего то так забрало… в голове шумит… и петь почему то сильно хочется». Впрочем, желание петь он немедленно подавил.
– Так вот, – повернувшись к Габриэлю, продолжил Алексей. – Результаты анализа перьев, которые я получил, опрадали мои ожидания. Тем паче что городской лаборатории я доверяю – поверьте, там работают лучшие специалисты своего профиля. Я то ломал голову: каким ядом можно отравить ангела, внеземное существо с крыльями, пусть даже и сильно напоминающее человека? Тут ведь за–гробный мир, и его жители не должны умирать. Однако полгода назад у меня был очень похожий случай…
– Да. Поэтому я вас и вызвал, – язык Габриэля ворочался с трудом.
– Я слегка напомню вам обстоятельства, – развернулся в кресле Калашников. – Мы в Городе сначала тоже не могли понять характер убийств – киллер фаршировал жертв специальным «коктейлем»: одной лишь капли этой жидкости было достаточно, чтобы уничтожить любого обитателя Ада.
– Однако, – выдохнул Варфоломей, вращая крыльями. – Мы то с вашей конторой веками мучаемся. А тут – раз, и всего делов. Рецептик этой замечательной микстуры случайно ни у кого из вас не сохранился?
– Знаешь что, дорогой? – возмутился Калашников. – Мы в Аду тоже, понимаешь, люди – поэтому не фиг нас просто так в пепел превращать. Одни праведники в загробном мире находиться не могут. Что вы будете делать, если Ад вдруг исчезнет совсем? Ведь один из смыслов вашего существования – это противопоставление себя злу. А тут зло берет и пропадает. Как результат – половина ваших ангелов на бирже труда. Ты то – уж точно.
Смущенный столь агрессивным отпором, Варфоломей явно не знал, что ответить. Опустив голову, он срочно сделал вид, что озадачен глубокой царапиной на полированных дамасских ножнах табельного серебряного меча. Воспользовавшись этим, Калашников счел дискуссию завершенной. Вскочив с кресла, он прошелся по гостиной, нервно потирая руки.
– Но здесь разгадка оказалась куда проще, – сказал он, глядя в сторону. – Для этого сорта яда не понадобилось хитрых алхимиков и рецепта из древней книги. Вопрос вызывает способ доставки. Мне крайне интересно, каким образом яд попал в Рай, потому что это сильнейшее средство: оно за сутки способно уничтожить ВСЕХ сотрудников Небесной Канцелярии поголовно. По крайней мере, это касается ангелов и архангелов. Либо он был привезен сюда в герметичных контейнерах, либо его транспортировщик может быть заражен, и его тоже ожидает гибель. Но между нами говоря, это вообще не яд.
– Так что же это? – сорвался на крик архангел.
…Вместо ответа Калашников полез в карман и вытащил оттуда измятый кусочек оберточной бумаги. Тщательно разгладив, он положил его перед Габриэлем. Тот дрожащими от нетерпения руками схватил бумагу и поднял ее на уровень бровей, вчитываясь в загадочную комбинацию букв и цифр:
H5N1
– Простите, но я не могу разобрать… что это такое? – спросил он, повернувшись к Калашникову. – Какой то тайный код или вроде того?
– Это вирус птичьего гриппа, – бесцветным тоном ответил Алексей. – Именно им были заражены все пять ангелов. Обычно приводит к летальному исходу на протяжении примерно двадцати четырех часов. Все симптомы совпадают.
…В спальне Габриэля воцарилось зловещее молчание.

Глава двадцать пятая
Кома
(воскресенье, 00 часов 39 минут)

Н а плоской цинковой кровати располагались сразу трое. Двое уже второй час нудно пили водку, третий спал. Движение людей вокруг напоминало гигантский муравейник, и никому ни до кого не было дела: большинство тупо шло по бетонному коридору к свету фар электрички, везущей в Город. Несмотря на то что из за тесноты троица буквально вжималась друг в друга боками, никто из собутыльников не изъявил желание сменить ложе.
– Ты меня извини, что я тебя так подставил, – пьяно бормотал Петрович, обнимая за шею серьезно поддатого участкового Меринова, у которого во лбу зияли сразу две дырки с запекшейся кровью. – Кто ж знал, что оно так получится то, а? Пенсия то маленькая, выпить не на что, а тут штукарь баксов как с куста… ну скажи, мля… ты бы ведь тоже повелся?
– На штукарь? – орал Меринов, чье лицо было залито пьяными слезами. – Плохо ты меня знаешь, зловещий старик… Штукарь мало… уж хотя бы десять надо… чтобы не было стыдно потом перед народом, мля…
– Десять? – изумлялся Петрович. – Мне десять в жисть никто не давал… а на штукарь… знаешь, сколь это самогону? Мне Андрюха тут подсчитал… – он благодарно погладил спящего детским сном банкира Баранова. – Восемьсот пузырей как минимум… это ж недели две, или чуть меньше, спокойно можно квасить… и че… я должен был от бабла отказываться? Че я, дурак?
– Ага… – протянул участковый, глумливо ухмыляясь. – Канеш, дурак. Лопнул на хрен твой бизнес. Теперь ты труп, дедуля, причем без баксов.
Вместо вразумительного ответа Петрович дурным тоном завыл:
– Цены сам платил немалые – не торгуйся, не скупись.
Подставляй ка губки алые – ближе к молодцу садись.
Дед слишком много принял «на грудь», чтобы парировать наезды участкового – да и возразить ему, по сути дела, было нечего. Баранов перевернулся на другой бок, трогательно улыбаясь во сне. Активные посиделки с новыми друзьями серьезно подточили его водочный кредит, но в кармане пиджака покоился золотой браслет, который он завтра намеревался обменять на «огненную воду» у китай–ских контрабандистов.
Сообразив за час, ГДЕ ИМЕННО находится, Меринов (как поначалу и Петрович), здорово пожалел о собственном атеизме. Чуть позже его одолели и другие сожаления – о том, что он двадцать лет состоял членом партии, а также выступал на собраниях с докладами по поводу опиума для народа. И, кроме того, написал анонимку в партком на коллегу, окрестившего ребенка. Как говорится, знал бы раньше – соломки б постелил. Попав в транзитный зал, бывалый Меринов довольно скоро понял, что НЕ мертв – и проклял собственную живучесть. Несмотря на то что ему в голову попали две пули, участковый чудом выжил и находился в состоянии комы. С тех пор Меринов молился, чтобы его тело нашли как можно позже, чтобы он истек кровью и успел помереть: все таки ранения тяжелые. Очнувшись в отделении транзитного зала для коматозников, милиционер успел наслушаться про ужасные случаи: как охотно поведали новичку старожилы, многие находились тут по десять, а кто и по двадцать лет. Случалось, конечно, и такое: кто то приходил в сознание и исчезал из палаты, возвращаясь на Землю, но после пяти лет ожидания в Чистилище такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Больше всего Меринова поразил грузный седой военный, представившийся Ариэлем, – как перешептывались обитатели, какой то израильский политик, вроде бы даже министр. Ариэль прохлаждался в палате коматозников полтора года. «Свинство натуральное, – плохо выговаривая русские слова, пожаловался военный Меринову. – Вот Ясир Арафат здесь два месяца пробыл, и все – электричкой в Ад укатил, сволочь. А я второй год торчу – и где справедливость? Ходил к стойке персонала права качать, смеются, гады: все вопросы, говорят, к твоим врачам, это они тебя от системы жизнеобеспечения никак не отключат. Чувствую, мне как минимум года четыре еще куковать, а то и больше». Ариэля утешали, как могли, но он был настроен не очень оптимистически, и это окончательно убедило участ–кового, что бывают вещи и похуже смерти. Оклемавшись, Меринов подумал было найти убитого эксперта Корсабинского, но прикинул, что объясняться с покойным ему не с руки. Пробившись к информационной стойке, где за компьютером сидела строгая длинноносая девица со злыми глазами, Меринов получил электронный номер кровати Петровича. Нашел он его не сразу: старик восседал на койке рядом с каким то цивильным, но небритым мужиком, и занимался привычным занятием – лакал водяру. Завидев знакомое лицо, дед страшно обрадовался и, не здороваясь, задал главный национальный вопрос: «Третьим будешь?» «Я на работе», – хотел ответить Меринов, но вовремя вспомнил, что никакой работы у него уже нет. Он плюхнулся на жесткий цинк кровати и залпом выпил предложенный стакан. Подождав пару секунд, занюхал рукавом, пахнущим кровью. А дальше уже пошло как по маслу. Правда, через полчаса нежного общения и тостов «за знакомство» банкир Андрюха вырубился.
– Петрович… давно спросить тебя хочу, – произнес Меринов, выдохнув водочный воздух. – Ты какого хрена своих птиц не сдал санитарам, а? Ты хоть понимаешь, что теперь из за твоего жлобства может случиться?
– Жлобства? – взвился Петрович. – Козел ты, Меринов. Компенсацию нам выплатил кто то? Во! – сунул он под нос милиционеру заскорузлый кукиш. – Понаехали к нам из Москвы эти козлы в масках, кур похватали да сожгли – ах, эпидемия, ах, птичий грипп, мля. У кого курей три штуки было, у кого пятьдесят – всех загребли сжигать, карантин установили. Моих курей десятерых забрали. Я на птичий рынок ездил цыпок продавать, деньжата шевелились… Двух последних отдельно держал, петух и курочка, охренительной породы… леггорны… я эту пару на сорок цыплят выменял.
– Въезжаю, – мотнул головой участковый, и выпил еще один стакан. Водка уже не обжигала горло – пилась так же легко, как обычная вода.
– Так вот чего, начальник, – продолжал Петрович. – Эти птички не были больные… поэтому я их и спрятал – в подполе, за кадушкой поставил клетку. А подпол у меня с секретом, крышка от него ковриком закрыта – так и не нашли. Думал, как все уляжется, эти леггорны мне цыпляток наплодят… и будет у меня опять новый курятник… порода то, слышь… до ро га я, мля…
– Мудак ты, дедушка, – устало сказал участковый. – И себя погубил, и меня тоже. Больны твои птицы были, анализ их крови и перьев в дмитровской лаборатории это показал. Знаешь такое – инкубационный период?
– Нет, – поразился мудреному выражению Петрович.
– Еще бы ты знал, – легко засосал остатки водки Меринов. – Это значит, что вирус внутри сидит, созревает, а потом поражает организм. Еще максимум два дня, и эти птицы тоже бы сдохли – а может, и ты вместе с ними. Вот к чему твое желание «цыпляток наплодить» привело. Все люди как люди – санэпидемстанция приехала, кур сдали: хай на всю Россию, что в Дмитровском районе вспышка вируса. А ты об одном думал – как бы карман свой набить. И компенсацию бы тебе выплатили – надо было подождать.
– Подождать? – вызверился Петрович. – Я до сих пор от Гайдара жду, когда он мне сто тугриков компенсирует, что в сберкассе сгорели. Обещать то эти суки в правительстве все мастаки, а как делать – так ни хрена. Ничего, попадется мне Гайдар в Аду рано или поздно: душу из него вытрясу.
– А Борис Николаевич уже там, – засмеялся Меринов. – Подойди и тряси его как грушу. Факт остается фактом – гомики, что застрелили тебя, а потом меня, специально пришли за твоими курами. Из теленовостей они знали, что именно в вашей деревне в разгаре эпидемия птичьего гриппа. Им больные птицы были нужны. Тушки с собой забрали. Предполагаю, что дело было примерно так. Сначала ребятки твоих леггорнов прикончили, а потом, видимо, что то вкололи в тушки шприцом, или кровь они так набирали, уж не знаю. На месте разломанной клетки в подвале осталось чуток перьев, кусочки кожи и засохшие кровяные пятна: то есть птицу разрезали там же. Видимо, упаковали во что то непроницаемое – опасались заразиться.
– Нешто человек от курицы заразиться может? – заржал Петрович.
– Я уже говорил тебе, дедушка – ты мудак, – вздохнул Меринов. – И телевизор ну ни фига не смотришь. Это ж тебе не хер собачий, а вирус, который человеку передается. Из за этого и понаехало в вашу дыру санитаров с телевидением, из за этого срочно всех кур и пожгли, чтоб вы ласты не склеили. А вот для чего те ребята, что нас с тобой жизни лишили, зараженное мясо и кровь с собой забрали – на это у меня другая версия есть.
– То ж самое мне Андрюха говорил. Правильно, Андрюха? – Петрович толкнул спящего банкира, который невнятно что то промычал во сне. – Мы с ним даже на информстойку ходили разбираться, но нам сказали: сидите и не рыпайтесь, значит, вам так суждено, последствий мы не исправляем.
– Фатализм, – приуныл участковый. – Скорее всего, это террористы, дедушка. Международные иль еще какие. Хотят твой вирус размножить и влить его в какое нибудь типа водохранилище, чтобы люди мерли сотнями тысяч.
– Иди ты… – побледнел Петрович. – А это точно?
– Точнее не бывает, – строго заверил Меринов. – С чего еще такое может быть? В деревню, которую показали все телеканалы, направляются два гомика, которые пытаются купить зараженную птицу. Найдя ее, убивают владельца и берут с собой образцы вируса – видимо, чтобы выращивать его в лабораторных условиях. После чего стреляют в храброго милиционера, вышедшего на их след. Ну и кто это такие, по твоему? Может, телепузики?
Петрович неожиданно посмотрел на Меринова осмысленным взглядом. Это было настолько необычно, что участковый сам чуть не протрезвел.
– Чего? – спросил он, на всякий случай отодвинувшись.
– Это не гомики были, – задумчиво ответил Петрович, подперев подбородок рукой. – Я тоже сначала так решил. Но перед смертью их рожи хорошо разглядел. Девки, одетые в мужскую одежду – вот она и сидит на них, как на гомиках. Любят они так одеваться или маскируются – я не понял.
– Ну и дела, – взялся за голову участковый. – Неужели теперь у нас в стране даже девки в киллеры подались и на «дело» теперь ходят парами?
Он протяжно присвистнул.
– Не свисти, – вскинулся Петрович. – Денег не будет!
– Тебе какая разница, дед? – осатанел Меринов. – Ты ж все равно мертвый. Даже если б доллары тебе оставили – ими здесь не расплатишься.
Их разговор прервался – посреди транзитного зала внезапно материализовался целый поезд с вагонами и пассажирами. Часть овальных вагонов была оплавлена, пространство заволокло горьким, жирным дымом, явственно почувствовался запах гари. Из разрушенных купе, надрывно кашляя, выбирались люди – обгоревшие, почти без одежды, у некоторых от копоти полностью почернели тела, на женщинах тлело хлопковое нижнее белье.
От ужаса участковый зажмурился – это было чересчур неожиданно.
– Привыкнешь, – спокойно сказал Петрович, отвинчивая пробку на новой бутылке. – Я тут уже полную неделю – и не такое видел. Самое хреновое – это когда вдруг откуда ни возьмись самолет с потолка валится.
По телу Меринова побежали искры, его туловище изогнулось, а глаза заискрились пронзительно белым светом. От пальцев ударили резкие электрические разряды, уголки рта перекосило в разные стороны. Вокруг участкового вспыхнуло яркое голубое поле, которое тут же исчезло.
– Ё моё… че это с тобой? – дернулся перепуганный Петрович.
– Со мной? Скончался я только что, дедушка… – грустно сказал Меринов, медленно осознавая происшедшее. – Наливай давай, чего смотришь.
Оба вновь приложились к стаканам под звучный храп банкира.

Глава двадцать шестая
Убить Мавроди
(воскресенье, 01 час 02 минуты)

Л овко протирая высокие стаканы, бармен исподтишка наблюдал за странной парочкой, занявшей столик в самой глубине зала. Мало того, что они совершенно игнорировали происходящее на сцене (а весь зал буквально ревел и истерически визжал от восторга, фонтанируя взлетающими к потолку разнообразными предметами туалета), так еще и заказали лишь минеральную воду. Сидят, друг с друга глаз не сводят. Боже мой, кого только в Москве сейчас не встретишь. Но непьющие лесбиянки – это для России нонсенс. Может, туристки какие нибудь? Ладно, в конце концов – не его дело.
Локки прожевала сочный кочанчик брюссельской капусты, наколола на зубцы вилки следующий – из середины брызнул соус. Раэль с ненавистью посмотрела на коричневую капельку, повисшую на голубом свитере, и ловко сняла ее чайной ложечкой. На блузке осталось жирное пятнышко.
– Ты ешь, как свинья, – сказала она, отодвигая тарелку Локки. – Третью одежку уже за неделю стираю. Надо либо отсаживаться от тебя во время еды на пушечный выстрел, либо заставить оплачивать услуги прачечной.
– Да ладно тебе, – беспечно сказала Локки, раскусывая очередной кочанчик. – Твоя проблема в том, что ты совсем не умеешь расслабляться. Я ж тебя для этого в клуб и вытащила. Ты только погляди, какой масик танцует.
Мускулистый «масик» на сцене старательно прыгал, вращая фигурными ягодицами, прикрытыми стрингами. Женщины разного возраста визжали, как школьницы, и рвались к нему, охрана с трудом сдерживала их напор.
– Чего я тут нового увижу? – кисло заметила Раэль, отпив минералки.
– Убийцы вообще довольно ограниченные люди, – съязвила Локки, вытирая тарелку кусочком хлеба. – На что тебя в принципе хватило? На этот убогий маскарад с мужской одеждой? По моему, наш пол все и так раскусили.
– Слушай, не будь так примитивна, – огрызнулась Раэль. – В конце концов, это же Москва, тут рулит стиль унисекс. Переодеться в мужские шмотки – не такая уж плохая идея. Я сама в этом городе давно перестала отличать, где у них мальчик, а где девочка. Гей клубы растут как грибы, на поп сцену никто из нормальной ориентации сто лет не пробивался.
– Это да, – согласилась Локки. – Все смешалось – мужики переодеваются в баб, а бабы в мужиков. Тут даже пресса десять лет не может разобраться, как правильно звать Верку Сердючку – она или он. Но реально ты перегнула палку, перестреляв такое количество народу. Представь себе завтра утренний выпуск новостей, когда в лаборатории найдут трупы мента с экспертом.
Диджей врубил ударную песню She‘s a Maniac, толпа с визга перешла на настоящий рев, в танцоров снова полетели лифчики и что то кружевное.
– Свидетелей всегда надо убирать, – прошептала Раэль. – Знаешь, у меня столько тысяч лет не было заказов … пришлось срочно перечитать и просмотреть приличное количество триллеров – и везде рецепт один и тот же. Хоть один свидетель выживет, – и все, киллеру кранты, повяжут.
– Так я и знала – надо было отобрать у тебя «День Шакала», – хлюпнула соусом Локки. – Ты когда прочла – неделю даже в душ ходила в черных очках. Пистолеты вон купила с глушителями. А «Лицо со шрамом?» Ты ведь действительно хотела пойти на первое «дело» с пулеметом – типа say hello to my lil friend . Скажи спасибо, что я отговорила. Стрельба эта по македонски, как у Тарантино… лучше б тебе такой заказ вообще не поручали.
– Я чуток заржавела, – созналась Раэль. – Одно дело – прибить толпу вооруженного народа, а другое – одинокого человека. Признаюсь, я существенно подрастеряла квалификацию в убийствах. Но ты же сама понимаешь, что ангелы возмездия давно переориентированы на другую работу. Здорово, да? Сначала тебе веками внушают: ты крутой киллер, сноси огнем и мечом всех, кто стоит на пути сил добра. А потом: цели изменились, положи меч на полочку, дорогая, тебе уже подобрали новую работу, будешь составлять букеты из нежных розочек. В жопу бы им вставить эти розочки… Я тебе так скажу – если ангела однажды научить убивать, это потом сидит в перьях генетически. Ну, грохнула троих…
– Четверых, – поправила дотошная Локки. – Гаишника, который нас запомнил, уже забыла? Жестоко ты его – пулю в затылок, и в речку.
– Одним больше, одним меньше – какая разница, – тоном Аль Пачино произнесла Раэль. – Нас все равно не найдут – ты знаешь, как работает здешняя полиция. Этот мент из Дмитрова был исключением.
Огромный экран на стене беззвучно транслировал итоги новостей дня: в архивной записи мелькнули помятые щеки Сергея Мавроди, который триумфально выходил из тюрьмы: народ встречал его салютом из яиц и сметаны. И без того недоброе личико Раэль перекосилось от ярости.
– Вот его бы я и без лицензии прикончила, – прошипела она. – К сожалению, в разрешении на ликвидацию, которое Калипсо за–брала из тайника RL2, «прописано» только десять человек (Раэль стукнула по столу голубой карточкой с голограммой в виде крыла ). И жирный минус – строго сказано, что запрещается убивать без необходимости. Интересно, как RL2 удалось выцыганить у Голоса эту лицензию? Впрочем, извини, отвлеклась от темы. Так ты знаешь, сколько я бабла из за этого типа (кивок в сторону Мавроди ) в итоге посеяла? По самую верхушку крыльев оказалась в долгах.
– Ты вкладывала бабло в «МММ»? – подавилась капустой Локки. – Чокнулась, что ли? Нам же запрещено зарабатывать деньги на Земле.
– Какая ты правильная, – ехидно ухмыльнулась Раэль. – А на что б мы тогда тут сидели? Да, таковы правила, но кто им следует? Нас отправляют на Землю, где мы должны жить в определенных условиях, но при этом командировочных не платят, ибо в Раю не приняты к обращению никакие финансовые средства! Конечно, я покупала билеты «МММ». На Земле слишком много соблазнов, чтобы рядовой ангел мог им противостоять. Некоторые «наши» откровенно крышуют офисы Голоса… в конце концов, если его представители собирают хорошую кассу, то должны делиться – так, кстати, Голос и велел. Совершат пару чудес с телекинезом, прихожане жертвуют больше, доход – пополам. Многие находят иной выход – держат банки на подставных лиц. Говорят, один архангел даже выбился в крупные олигархи: правда, для этого ему пришлось ампутировать себе крылья, чтобы иметь возможность ходить в баню и заключать там нужные сделки. Паренька можно понять – мне тоже тяжело везде ходить с крыльями, привязанными плотно к спине: затекают. Что касается «МММ», то получение бабла на халяву не считается грехом: если на тебя упало бабло, то это дар свыше. Кто без греха, пусть первый бросит в меня камень.
– Ой, напрасно ты так выражаешься, – скривилась Локки. – Знаешь местный народ: на тебя обрушится груда камней, и каждый будет заявлять, что, в отличие от тебя, чист и невинен. При Голосе никто не признается в грехах.
– Пусть, – не сдавалась Раэль. – Зато я не грешна в другом, и это главное. Даже во время жесточайшей депрессии я никогда не бухаю. Именно поэтому после смерти я и попала в Рай, и это меня, кстати, совсем не удивило.
– А секс? – игриво подмигнула Локки. – Ты ведь знаешь, что…
– Знаю, – прервала ее Раэль. – Именно из за того, что кое кто нарушил правила насчет секса, мы обе с тобой понесли жестокое наказание, и несем через годы вечную боль, которая останется с нами навсегда. Я сознаю свой ужасный грех. Но они … они же не заслужили, чтобы с ними так, правда?.. Я каждую ночь вижу их во сне: как они заговорили, как пошли, как улыбнулись… И если бы не та сволочная записка Голосу…
Из глаз Раэль брызнули слезы. Она потянулась за салфеткой.
Улыбка исчезла с лица Локки, уголки ее губ дрогнули и опустились.
– Да, на это трудно что либо возразить, – прошептала она. – Но дело даже не в нарушении правил, им и верно почти никто не следует. Эти уроды заслужили смерть за то, что они сделали своими погаными руками. Ни у кого из тех двухсот ничего не наладилось после – ты об этом знаешь? Они спустили нашу жизнь в унитаз в угоду своей зависти и интригам. И я так считаю, и Калипсо, и Лаэли. Один лишь наивный Чарли искренне полагает, что использует нас – и ему невдомек, что скорее мы используем его.
– А хороший ник мы придумали, – всхлипнула Раэль. – Теперь нас точно можно называть «Ангелы ЧаRLи». Я не знаю, кто такой RL2, и мне плевать. Калипсо переслала мне этот пластик с разрешением убивать при необходимости – это все, что нужно. Но, видимо, он большая шишка среди ангелов возмездия: только боссы могут получить такую карточку. Кстати, – голос ее предательски задрожал, – как ты сейчас себя чувствуешь?
– Отлично, – пожала плечами Локки. – Зря волнуешься. Хоть я и не стреляю из «Хеклера» направо и налево, но я такой же профессионал своего дела, как и ты. После того как ангелам возмездия было приказано прекратить деятельность, я увлеклась медициной и весьма в ней преуспела. Звание доктора мне присваивали пятнадцать универов, начиная с Нью Йорка и заканчивая Сиднеем. Кстати, тебе известно, как действует вирус? Если б мы заразились, то через сутки были уже мертвы. Ангелов он убивает почти мгновенно, ты сама это поняла. Да, мы переправляли сыворотку обычной почтой, но никто ничего не заподозрил – таможня ангелов не обыскивает. Я запаяла ее в цилиндрики, сверху вакуумная упаковка, ничего не просочится. Лаэли предупреждена, как с этим обращаться, кроме того, она не новичок – на базе проходила курс обращения с отравляющими веществами. Лабораторию я себе за городом отгрохала с такой шикарной аппаратурой – ФСБ обзавидуется. Инъекцию препарата в тушки предварительно тоже сделала, причем дважды. Так что не звезди, подруга.
Обе девушки рассмеялись, одна из них сделала знак бармену. Тот понимающе кивнул, вы–прыг–нул из за стойки и резво подлетел к столику.
– Еще минеральной? – осведомился он. За спиной бармена полупьяная женщина лет пятидесяти с размазавшейся по лицу дорогой косметикой свистела, под улюлюканье стриптизеров стягивая из под юбки белье.
– Ага, тащи бутылочку, – стрельнула в него глазами Локки. – И счет давай. Ребятки у вас на сцене мосластые, смотреть не на что, баиньки пойдем.
Вздохнув, бармен вернулся к стойке – через секунду он возник у столика с бутылкой «Эвиан». Открыв воду, он молча разлил ее по бокалам и, не задерживаясь, ретировался обратно. Пятилетний опыт подсказывал ему – с этих двоих, кроме чаевых, ничего не обломится, хотя в клубе клиентки расходились так, что танцевали голыми на столах – выбирай любую. Однако он еще ни разу не встречал женщин, раскрепощавшихся после минералки.
– Между прочим, сам Голос пил вино со своими учениками в гроте, – заметила Локки, пригубив воду. – Почему же тебе нельзя это делать?
– Свидетельства довольно разные, – хмыкнула Раэль. – Может, то был вообще вино–градный сок – кто сейчас подтвердит? Но даже если Голос и пил вино, то это не повод… Чего ты, людей не знаешь? Неизвестно, во что бы превратился Рай, разреши там легальное употребление вина. По крайней мере, праведники из России бы точно не удержались. А финны? Эти вообще кошмар. Ты со своей добротой еще английским праведникам футбол свободно разреши смотреть – у нас такой рок н ролл начнется: всю мебель вокруг переломают.
Девушки помолчали, дружно вертя в руках бокалы с водой. Потом одна из них с явной нежностью положила другой руку на плечо, погладив, – что не укрылось от внимания бармена.
– Не убивай больше никого, ладно? – шепотом попросила Локки. – Я все таки слегка старомодный ангел, и меня от таких вещей немного коробит.
– Не буду, – великодушно согласилась Раэль. – Четырех человек вполне достаточно. Я поняла, что профессионализм не пропиваешь – при всем том, что я не пью. Надо будет – и толпу разнесу снова, мне не привыкать.
Бармен видел, как парочка снялась с места и, покачивая филейными частями, обтянутыми джинсами, направилась к выходу, держась за руки. Официант, проскользнув к столику, забрал с него бумажки, которые одна из по–сетительниц предусмотрительно придавила блюд–цем. Как жесток этот мир… такие красивые девчонки – и лесбиянки. Несправедливо. А ведь прямо ангелы.

Глава двадцать седьмая
Ганеш
(воскресенье, 6 часов 45 минут)

Э стериана покачивало из стороны в сторону. Комната менялась в размерах и ритмично дергалась, словно танцевала брейк. В определенные моменты, когда стены виллы пускались в совсем уж жуткий пляс, ему казалось, что он готов свалиться с дивана. Перед глазами все плыло, мелькали радужные, бьющие водопадами красок пятна. Во рту появился отвратительный вкус: еще минута, и его точно вывернет наизнанку. Сил дойти до душа не осталось: когда его стошнит, он ляпнется головой прямо вниз, в липкую массу. Пот ручьями струился по телу, крылья приклеились к спине, горячие веки были воспалены и плотно слипались. От кого же он умудрился подхватить такую заразу, против которой бессильна и лучшая тибетская таблетка?Лицо крошилось на ворох маленьких чешуек, нос был забит – он распух, превратившись в подобие сливы, легкие дышали тяжело, с натужным хрипом. Шеф, как, впрочем, и положено врагу рода человеческого, в XXI веке очевидно не дремал: новейшие неприятные инфекции появлялись в земных пределах с завидным постоянством. Конечно, это не чума или черная оспа, но в любом случае изобретение шикарное – так плохо ему не было уже давно. Целый час, разворошив аптечки в поисках жаропонижающего (весь пол бы усыпан упаковками тибетских лекарств), Эстериан бесцельно сидел в гостиной, поглощая принесенный из холодильника ласси – подсоленный кефир, к употреблению которого привык за время двадцатилетней командировки в страну слонов. По идее, после долгих трудов в суровых климатических условиях Эстериана должны были отправить курировать офис на Мальдивах, но коридоры Небесной Канцелярии полны интриг. Именно поэтому он и попал управляющим на обширный остров, куда после смерти переселяют последователей индуизма – внушая им, что они вовсе не умерли, а лишь переродились в новом качестве на клочке земли в Андаманском море. Для пущей уверенности и правдоподобия обстановки на остров завезли массу священных животных – обезьян и крокодилов, а также кобр, заранее лишенных ядовитых зубов. Наступил вчера одной на хвост, когда шел на работу – чуть с порога не упал.
Каждое утро он ездил на личном катере в Райцентр, где в сверкающем здании трудились сотрудники головного офиса Небесной Канцелярии. А поздно вечером, переодеваясь в дхоти , возвращался обратно на белоснежную виллу, построенную в стиле древнеиндийского храма – со слоистыми крышами, напоминающими остроконечные сахарные головы. Индуистский участок считался хлопотным направлением: в основном из за того, что, в отличие от многих других районов Рая, он был довольно многонаселенным. Объяснялось такое положение легко – населения в земной Индии больше миллиарда, и праведники среди индусов попадались не так редко – взять хотя бы так называемых саддху . Сидит человек чуть не с рождения под зонтиком на Ганге, спит на улице, бормочет мантры, живет подаяниями, а потом хлоп – и, пожалуйста, в Рай. Только за счет индусов и буддистов они сводили концы с концами: начальство требовало усилить рекламную кампанию в Европе, откуда за послед–ний год в Рай попало лишь два взрослых человека, да и те – из арктических областей Норвегии. Хотя следует быть оптимистом – с индийским направлением ему еще повезло. Самым худшим участком считался остров «Диснейленд», размером с Австралию, где в песочницах и на игровых площадках обитали миллионы маленьких детей, которые не пожелали ни взрослеть, ни становиться ангелами. Эстериан предпочел бы отпахать год в забое на шахте, чем провести сутки в «Диснейленде». Обозревать огромный штат из филиппинских нянек гастарбайтеров, не забывать про наладку каруселей, обеспечивать бесперебойную работу конфетных фабрик, следить за вьетнамцами – утилизаторами памперсов было воистину сумасшедшей задачей. Работать в «Диснейленде» могли либо законченные трудоголики, либо сумасшедшие. Эстериан же ни к тем, ни к другим не относился.
Ловкачи, умеющие пускать пыль в глаза начальству, устраивались работать так, что оставалось лишь завидовать их способностям. Престижной считалась должность куратора Валгаллы, где не было ни единого викинга. Неплохо было наслаждаться одиночеством и в монгольском раю времен Чингисхана, куда, согласно легенде, воинов переправлял на своем белом коне невидимый бог войны Сульдэ. Замечательно работалось на острове ацтекского рая Тлалокан: в это место попадали утонувшие и пораженные молнией – «страна тепла и изобилия, где фрукты сами падают к твоим ногам». Особенно много в Тлалокане росло какао бобов: замучились, когда высаживали их там на каждом углу – а что поделаешь? Ведь ацтеки искренне считали, что какао подарили им боги, вышедшие из рая. Помнится, насчет ацтеков тогда была бурная дискуссия… на за–крытом совещании один знаток утверждал, что рай им иметь не положено, поскольку их боги на поверку оказались чересчур кровожадны. Собрались сгоряча даже этот остров демонтировать, но ситуацию спас молодой ангел из отдела исторической справедливости, который робко произнес: «Посмотрите, что творит инквизиция в Европе… а ведь они тоже считают, что делают это для укрепления славы Голоса. Дыма от еретиков к нам наверх столько летит – целыми днями кашляем». Мнение приняли во внимание – правда, и самого молодого ангела после этого смелого выступления тоже больше никто в Канцелярии не видел.
В любом случае, на управление Валгаллой можно было сесть лишь по большому блату. Управлять там, по сути, нечем – главное, содержать в чистоте обеденный зал с огромными деревянными столами, где должны пировать мертвые воины, следить за складом оружия, чтобы они могли сражаться друг с другом, за конюшней для Слейпнира , плюс взять напрокат одежду валькирий. Сложности могли бы возникнуть лишь с едой, так как викинги не были вегетарианцами, – ну да в Небесной Канцелярии есть виртуозы своего дела, подали б им жареных кабанов из сои. Но викинги в Валгалле уже никогда не появятся, ибо полностью исчезли как нация.
Пытаясь отвлечься от терзающих голову нестерпимых тупых болей, Эстериан включил телевизор – скоро должен был начаться утренний выпуск новостей. Громоздкое сооружение, состоящее из видеокамеры, плазменного экрана и ДВД проигрывателя (кто то умный придумал называть это «домашним кинотеатром»), щелкнуло и зажужжало – он с трудом разбирался в технике и обычно нажимал на длинном пульте кнопки наугад. Чаще всего ему везло: вот и на этот раз на экране появилась заставка со скрещенными крыльями. Он заранее знал, что увидит в ньюс блоке: интервью с новоприбывшими праведниками, о том, как здорово им живется в Раю, репортажи с Земли – воздвигнут еще один офис Голоса, осаждаемый толпами восхищенных поклонников, и очередное чудо с исцелением инвалида где нибудь в Бразилии. Райскому телевидению раз и навсегда поставлена откровенная задача: «гнать позитив», вот они и стараются. Беда только в том, что разнообразия на экране мало – разве что иногда мелькнут съемки туристов, посещающих старый квартал Города с кипящими котлами. Сейчас Канцелярия полнится слухами о непонятном исчезновении пяти ангелов, но в газетах и по телевидению об этом событии – ни единого слова. Просто потому, что здесь не место плохим новостям. Ангел из отдела рекламы лет пятьсот назад съязвил в столовой, что такая политика похожа на персидскую, – его послали в Антарктиду служить хранителем будущих исследовательских станций. Больше желающих шутить не находилось.
– Ровно семь утра в Небесной Канцелярии, и в эфире служба новостей Последнего канала, – заулыбалась ведущая – красивая девушка в атласном дизайнерском хитоне с пуговкой микрофона. – Главной новостью, только что поступившей на наш пульт, является сенсационное разоблачение очередных козней темных сил. Благодаря эффективной работе ангелов хранителей были в очередной раз сорваны планы Шефа по привлечению в Город ста тысяч человеческих душ путем устройства землетрясения в Китае. Как конфиденциально сообщил нашему каналу представитель пресс службы Небесной Канцелярии, секретная информация попала им в руки…
Эстериан закашлялся – из горла на стакан с ласси полетели вязкие брызги. Поди проверь – хотел ли Шеф действительно заграбастать в городские владения очередную порцию китайцев, или это всего лишь предположения? Пока что Шеф сам не знал, куда девать китайцев, поэтому обе стороны закрывали глаза на перемещение в Рай китайских гастарбайтеров. В основном они специализировались на строительстве инфраструктуры, озеленении островов и открытии вегетарианских ресторанов. Впрочем, черный пиар, как и вброс фальшивой информации, активно использовался и Канцелярией, и Городом, причем ответственности никто не признавал. Ох, как же ему хреново – но тут даже выругаться нельзя. Те ангелы, что длительное время работали в России, от такого правила очень страдают – целыми фразами на бип бип бип разговаривают. Он отвернулся и сплюнул в специально поставленное синее блюдечко на журнальном столике.
Повернувшись к телевизору, ангел дернулся и замер. Всего за секунду «картинка» сменилась – вместо девушки с телеэкрана на него смотрело непонятное чудовище с жирным животом, огромными серыми ушами и извивающимся, скрученным кольцами продолговатым носом. Монстр напоминал одновременно как слона, так и осьминога. «Ганеш? – удивился Эстериан. – А он то что в телепередаче делает?» За все время, что ангел работал на острове, Последний канал ни разу не показывал индуистских божеств, да еще в таком откровенном виде. Возможно, имеет место технический сбой в телестудии. Он щелкнул пультом, но ничего не изменилось – похоже, сели батарейки. Экран не погас, а Ганеш продолжал медленно разглядывать его, помахивая ушами, словно опахалами, на его толстой шее виднелись характерные индийские ожерелья из ядовито оранжевых цветов. Эстериан с усилием встал, держась за стол, и сделал шаг к телевизору: что ж, если пульт не фурычит, придется отключить его вручную. Приблизившись к «ящику», он нажал круглую кнопку в самом низу экрана. Этот жест не привел к какому либо изменению ситуации – однако крайне не понравился Ганешу. Брови индуистского бога со слоновьей головой сдвинулись: и тут произошло то, о чем в красках рассказывал приятель, смотревший несколько лет назад на Земле фильм «Звонок». Прямо из недр телеэкрана на бамбуковый пол выплеснулось немного воды, вслед за тем появился серый хобот, извивающийся толстыми кольцами, словно змея. Ангел не успел опомниться, как хобот сжал его шею на манер удава – он почувствовал, как от натуги лопается кожа. Эстериан упал на колени, судорожно хватаясь за скользкие кольца и тщетно пытаясь их разжать. Его лицо побагровело, в двух сантиметрах от себя он увидел улыбающуюся, уродливую морду Ганеша. Хватая ртом воздух, Эстериан отказывался понимать, что умирает, – ангелы бессмертны, с ними этого не может случиться. В уголках глаз выступили капли крови, подобные красным слезам, он упал на пол, дергаясь в конвульсиях – хобот Ганеша продолжал давить, несмотря на то, что ангел раздирал его серую плоть ногтями. Тускнеющим взглядом шаря по стенам в предсмертной тоске, Эстериан до боли явственно увидел себя в зеркале на противоположной стене, лежащего на полу, – мокрого от пота, хрипящего, с выпученными глазами. И телевизор с огромным экраном, нависающим над ним.
Последнее, что он успел заметить, – в телевизоре красовалась все та же девушка в стильно сшитом хитоне, державшая в руках листочки бумаги.
Никакого Ганеша, стягивающего его горло хоботом, в зеркале не было.

Глава двадцать восьмая
Вирус гриба
(воскресенье, 07 часов 32 минуты)

«Ну и ночка у нас выдалась с его благородием, ни дать ни взять ужас кошмарный. Как только Сурен (дай ему Голос доброго здоровьичка) притаранил канистру винца, так оно все и завертелось. Его бла–городие поручкался с Суреном и свалил куда то в темный угол размышлять (он в послед–нее время только и делает, что размышляет), а я принялся доброе винцо внутрь принимать. Да только недолго мне принималось – сдернул меня господин Калашников с канистры, говорит, видение мне было, надо срочно к Габриэльке ехать. Поначалу то это меня не особо обеспокоило: от трезвой жизни у кого хошь видения начнутся – я, например, каждую ночь во сне самогонку вижу, и так явственно, что самому страшно. Домчались мы вмиг с Варфоломеюшкой (у него колесница наготове стояла) до Габриэльки – тот с кровати вскочил, башка в перьях, глазами луп луп. Чего, хрипит, вам надобно? Тут его благородие эдаким фертом прошелся перед ним да хвать из кармана бумажку, а на бумажке – фактура, отчего ангелы в Раю мрут, будто мухи снулые. Гриб это оказался, во как! После войны у нас в станице про тех, кто от него помер, говорили – сгрибился. И гриб энтот не простой, а какой то птичий: с высоты гадит, што ли, – не понял я ровным счетом ни хрена. Габриэлька то хлебало раскрыл, сказать ничего не может, а потом его прорвало: как же, говорит, ангелы крылатые сгрибиться могут? Они, дескать, бессмертные создания, и все такое прочее. Тут его благородие лихо достал другую бумажку и принялся быстро на ней всякие формулы непонятные чертить. Оказывается, в том то и суть энтого гриба, что его вирус может с охренительной ско–ростью в любую сторону мутировать: и поражать, как мудрено выразился господин Калашников, клетки каждого плотского организма. Вживаясь в клетки, энтот вирус мгновенно там размножается. А ор–ганизм ангела, можно сказать, два в одном флаконе – и человек, и птица одновременно, поэтому его клетки окаянный вирус жрал сразу с двух направлений. Габриэльку как обухом по голове ошарашили – да и Варфоломей, смотрю, здорово побледнел и эдак тихо говорит мне на ухо: а у тебя, брат, вино еще осталось? Ага, так я тебе и дал. Проблема в том, как его благородие сказал, что фактически все ангелы в Канцелярии – в человеческом телесном облике, им его еще на Земле принимать понравилось. Оно и понятно – если кто в Париж слетает, так потом бесплотным быть ни за что не захочет. Поэтому инфекция их поражает, а вот рак, язва иль грыжа в теле никак не образуются: как ни крути, а создания ангелы все ж внеземные».
Малинин послюнил карандаш и, несмотря на онемевшие пальцы, быстро продолжил покрывать бумагу каракулями с лихими росчерками.
«Габриэлька обеспокоился – граблями машет, как вехтилятыр: а куда ж, мол, тела ангелов исчезли? Но и его благородие тож не пальцем деланный, враз объяснил разными мудреными терминами: хучь ангелы и в человеческом облаке, но после смерти тел как бы лишаются и становятся снова бесплотными. А ежели они бесплотны и к тому же мертвы, то поддерживать существование этой бесплотной материи в пространстве (эка за–гнул!) больше некому, так как нет больше жизненной силы. Вот они и исчезают».
Почесав за ухом, Малинин зачеркнул слово «исчезают» и написал его крупными заглавными буквами, после чего чуть отодвинулся, любуясь.
«Вот они и ИСЧЕЗАЮТ. Мне грустно стало – получается, твоя душа бессмертна хучь в Раю, хучь в Аду, но есть злыдни – выискивают способы угробить ее навсегда. То есть энтих ангелов уже никогда не вернуть, они навсегда пропали. Изложив ситуевину, его благородие начал ковать железо, пока горячо: стал требовать от Габриэльки, чтобы тот дал ему доступ к за–крытым досье убитых ангелов, треба выяснить, за каку таку провинность им дали нахлобучку после давней поездочки на Землю. Габриэлька сие твердо пообещал: у них с Варфоломеем есть право допуска в архив, хотя обычно к досье за километр не подпущают – секретность в Раю ну прям такая, как в Расее матушке в жандармском отделении. И интересуется, а как же тогда аудиозапись кончины Елевферия, где тот кого то увидал у себя на кухне? Его благородие почесал репу и говорит озадаченно: сие его тоже смущает, тем более, што на пленках видеокамер видно – на виллу в этот момент ни одна собака не заходила. И еще ему любопытно: каким образом ангелам ввели вирус энтого гриба, чтоб они не заразили всех остальных? Дома их осчастливили вирусом иль на работе? Учитывая, что и нас какая то тварь попыталась святой водой травануть, насчет головного офиса Небесной Канцелярии у господина Калашникова тоже серьезные подозрения: наверняка киллер в ее коридорах скрывается. Габриэлька так энтого вируса перепужался, что собрался срочно карантин объявлять и начал уже телефон цапать, но его благородие такие поползновения остановил: мол, травят грибом ангелов точечно и умно, иначе бы вирус уже с неделю как по всему Раю распространился, никакой опасности эпидемии здесь точно нет».
Малинин размял руки, подул на них, ощущая покалывание, и вновь приступил к выведению каракулей. Дневник, как водка, – затягивает.
«Смотрю, Габриэлька никак от новости не отойдет – аж трясется, так его колбасит. И говорит: а есть идеи, кто мог это сде– лать? Его благородие эдак показательно вздохнул – достали, мол, этим вопросом – и терпеливо объясняет: нешто б я не поделился инфой, если б знал? Есть надежда, что секретное досье ясность внесет, кто против энтих ангелов имел зуб, а до энтого – треба запретить пребывание ангелов в Раю в человеческом обличье. Запрещать Габриэлька отказался – дескать, полномочий таких не имеет, но обещал всех собрать и объявить об опасности, а там уж личный выбор каждого – подставляться под гриб или далее в бесплотности пребывать. Касательно мене, я даже не знаю, што бы выбрал: человеком как то сподручнее – ежели ты привидение, то энто не жизнь, а мука сплошная. Вина стакан, и то не выпьешь, все до капли через тебя проливается, и в глаз никому не дашь, ежели в гневе – надо ликстричеством и телекинезом дейст–вовать, а на энто не каждый способен. В об––– щем, попрощались мы с Габриэлькой и поехали до дому спать, благо с раннего утра дел невпроворот. Нужно исследовать через таможню, кто этот вирус в Рай мог ввозить, потом его благородие собирается в спецхранилище с пропуском от Габриэля, хочет секретные досье полистать, ну а после в библиотеку – изучить подробно про гриб H5N1. О встрече с Алевтинкой то, я смотрю, и думать забыл – так работой увлекся. Оно и к лучшему, я считаю – бабы только мешают, а превращать детектив в мелодраму ни к чему. Как только мы пришли, я сразу бросился к канистре, предложил и его благородию, но он меня на хрен послал: мол, спать уже пора, я залягу, и ты моему примеру следуй, ибо завтра будешь вставать, как из гроба. Ну, из гроба вставать нам не впервой, посему дождался я, как его благородие захрапит, и допил то, что в канистре оставалось, а осталось то там, православные граждане, ровно с гулькин нос. Вино меня не „забрало“, спать не хотелось – дай, думаю, раз свободное время есть, сяду дневничок попишу. Я то лично, как господин Калашников, вовсе не нервничаю, потому что знаю наверняка – мы сего киллера сто пудов повяжем, как тот ни трепыхайся. Не зря служу в помощниках: его благородие, чай, знает, кого с собой в командировку брать, он без моих советов – словно без рук. Я ж как собака, землю рыть буду, а след найду».
Поставив точку, Малинин чуток поупивался собственной крутизной и собрался было писать дальше, но от писательства его оторвал охрипший голос удобно примостившегося на диване Калашникова.
– Серега, ты чего, охренел, что ли? Бип биииип бибиииип, так твою! Скоро вставать, а ты еще и не ложился. Собрался на задании носом клевать?
– Никак нет! – враз подтянулся Малинин и захлопнул дневник. – Да что мне, бывалому солдату, вашбродь? Хватит и минутки на прикладе вздремнуть.
– Вот и давай, – зевнул Калашников. – А то знаю я твои приклады: будешь потом стоя спать, как лошадь, и на вопросы с третьего раза отвечать.
Электронный будильник с пятью режимами побудки прозвенел через полчаса, когда Малинин, как ему казалось, только только закрыл глаза. Калашников безжалостно сдернул с коллеги китайское шелковое одеяло.
– Я предупреждал. Не ной теперь.
Ныть Малинин не стал – одеваясь, он попытался надеть мундир на ноги, а руки вдел в штанины форменных брюк, по армейски аккуратно застегивая ширинку у горла. Покачав головой, Калашников побрел к кофеварке.
Платиновая блондинка плавно нажала на кнопку, изображение на жидкокристаллическом мониторе ноутбука померкло. Точно такое же изображение погасло и на экране компьютера женщины, находившейся примерно в десяти километрах от нее, – худенькой, стройной брюнетки с вьющимися волосами и голубыми глазами, на вид ей было лет тридцать.
– Там миниатюрная камера в глазу статуи с копьем, они ее не видят, – сказала блондинка в мобильный телефон, весело постукивая пальцами по крышке ноутбука. – Мы не слышим, о чем они говорят, но можем наблюдать изображение. Вы убедились, что это ваш муж – или подключить вас снова?
– Нет, – глухо сказала в динамик Алевтина Калашникова. Она прикусила губу до крови, чтобы не разрыдаться – спокойствие давалось ей с трудом.
– Вот и замечательно, – улыбнулась блондинка. – Я надеюсь, что вы будете соблюдать договоренности, как соблюдаем их мы. Вы ждали этой встречи девяносто лет, верно? И не думали, что она состоится. Теперь ваша мечта осуществится – если вы будете себя правильно вести. Рано утром вы отвезете ваше письмо по тому адресу, который я назвала. И положите его…
Последовало краткое детальное объяснение относительно тайника. На протяжении всего инструктажа Алевтина не издала ни единого звука.
– Вы знаете, ваш дражайший супруг сейчас очень уязвим, – хладнокровно добавила девушка. – Он – пришелец из Ада, и нам не составляет никакого труда его убрать: достаточно одной капли святой воды. Тем более что рядом с ним круглосуточно находится наш человек. Лишь один неправильный шаг – и вы его никогда больше не увидите, даже после Страшного Суда.
Сделав паузу, она ждала нужной реакции.
– Вы говно, – твердо и злобно сказала Алевтина. – Я вас ненавижу.
Улыбка блондинки стала еще шире.
– Я знаю, – спокойно произнесла она.

Глава двадцать девятая
Mass Media
(воскресенье, 09 часов 55 минут)

П ресс секретарь стоял перед Габриэлем, мысленно прося Голос помиловать его, – как всегда перед суровым воскресным докладом. Колени ангела заметно подрагивали, и было от чего. Судя по всему, прошлой ночью Габриэль вообще не спал: под глазами залегли черные тени, лицо налилось желтизной и стало одутловатым, посередине лица не губы – щель, прорезь для рта. Если высокое начальство с утра да в таком настроении – пиши пропало.
– Обстановка не вполне хорошая, – промямлил пресс секретарь, нервно тиская бумаги в руках. – Только за вчерашний день мы получили по электронной почте две сотни писем от праведников, которые просят подтвердить или опровергнуть слухи о пропавших ангелах. Появились бредовые предположения – мол, это дело рук Шефа, а Голос из отпуска не вернется.
– Кто конкретно такие вещи говорит? – сухо вопросил Габриэль.
– Не знаю, – трусливо признался пресс секретарь. – Праведники народ нервный, они все больше из стран с жестокими режимами, поэтому даже в Раю на всякий случай подписываются: «доброжелатель». Может, выпустить официальное опровержение по телевидению? Скажем, свалить это на черный пиар политтехнологов Шефа. Даже если он и будет протестовать, ему все равно никто не поверит: у него ж рога и копыта, а мы – ангелы небесные.
Габриэль зевнул, прикрывая рот ладонью.
– Нет. У нас назревает взаимная договоренность – отказаться от употребления подобных пиар технологий, – нехотя сообщил архангел. – Мы даже планируем сменить официально принятое изображение Шефа в виде козла. Кем заменим, пока еще не разработали. Черным пуделем или кабаном. Вопрос открыт для обсуждения, пресс служба тоже пусть предлагает.
– Черным кроликом, – съехидничал пресс секретарь. – По моему, самое оно.
– Черный кролик ему вряд ли понравится, – фыркнул Габриэль. – Ты бы еще черную медузу предложил. Хотя, с другой стороны, медуза похожа на Ктулху – не подойдет ли ему эдакий мрачный образ? Готично так – древнее зло, дремлющее в глубинах океана… эх, нам бы в политтехнологи столь суперского райте–ра, как Лафкрафт . Только сомневаюсь я, что Шефу понравится в виде осьминога на дне моря сидеть – его на суше тогда никто бояться не будет, ибо осьминоги по тротуарам не путешествуют. Требуется, чтобы имидж был таинственным, загадочным и страшным. А вот наш стиль подачи информации на ТВ мне давно не нравится – банально. Чуть что произойдет, привычно валим на Шефа. А давай представим, что силы добра в одночасье победят, и проблемы не на кого валить. Что тогда случится?
– Катастрофа, – кратко резюмировал пресс секретарь.
– То то и оно, – заметил Габриэль. – Относительно исчезновения ангелов – тут Шефа и темные силы пока обвинять не надо, сделайте вид, что ничего не происходит. У нас же есть три канала, которые круглосуточно рассказывают, какой Голос замечательный? Вот пусть себе и дальше рассказывают.
– Но правду ли говорят, – понизил тон до еле слышного шепота пресс секретарь, – что сегодняшним утром на индийском острове обнаружили…
– Неважно, правду или нет, – прервал его Габриэль. – У нас какая задача? Не портить людям настроение. Иначе знаешь что начнется? Каждый второй будет бухтеть: я всю жизнь вел себя как пушистик, не кололся, не убивал, не желал жену ближнего своего, дабы в Рай попасть – и что я здесь вижу? Сплошные стрессы и нервные расстройства. Нет уж, на фиг. И учти, лгать – это грех. Мы не лжем, просто не говорим людям всей правды – только и всего.
– Усек, – быстро среагировал пресс секретарь. – Кто спорит? Мы никогда не лжем, ложь – это прерогатива Шефа. Стало быть, надо заранее игнорировать все вопросы, а потом объяснить, что это был компьютерный сбой.
– Неплохая идея, – похвалил Габриэль. – Хорошая вещь этот прогресс. На компьютерный сбой можно валить столько же, сколько и на Шефа, причем без особых претензий с его стороны. Ладно, что там у тебя еще?
– Отдел религий вот прислал, – помялся пресс секретарь, кладя перед ним листок, отправленный по мэйлу. – Секта образовалась, требует признания.
– Блин, а ведь я сглазил с прогрессом, – заметил Габриэль, брезгливо прикасаясь к листку. – Для чего вообще ввели эту уродскую онлайновую систему в куче религиозных сайтов в Интернете – «кликни сюда и отправь молитву Голосу прямо сейчас»? Мы обалдеть сколько спама получаем – примерно полтора миллиона писем каждый день, как сисадмины еще с ума не сошли, я не знаю. И добро посылали бы милейшие молитвы, типа – пусть будет мир во всем мире. Так нет, 99 процентов всех просьб – дайте бабло, пусть у меня вырастут сиськи пятого размера, а у соседа сдохнет корова.
– Про корову – это классика, – осклабился пресс секретарь. – Человек без этого не был бы человеком. Да корова – еще ерунда. Иногда смешно, когда молитвы на одну тему поступают в двух разных вариациях. Вот сейчас в Иране молятся, чтобы не было американ–ских воздушных ударов, а из США несутся молитвы, чтобы Голос послал им карту иранских ядерных объектов для удобства бомбардировок. В остальном вы тоже полностью правы. Люди даже придумали специального святого для Интернета, который считается его покровителем. Причем у самого святого, разумеется, мнения не спросили.
– Это в их правилах, – махнул рукой Габриэль. – Людям дай волю, так они и для борделей покровителя отыщут. Хоть я всецело за реформы и шаги в ногу со временем, электронных молитв никогда не понимал. Бездушно это как то, чересчур технологично. Не надо на колени становиться, лбом стучать – включил комп, зарегился в Инете – и шли себе молитву. Знаешь, что я давеча видал в «Яндексе»? Баннер мигает: «Не везет с деньгами. А молиться не пробовал?» Как у них все просто и наивно – помолился, и тебе сразу из Небесной Канцелярии денежный перевод пришел. Дел у нас других нет.
Он взял в руки бумажку и некоторое время пристально ее рассматривал. Примерно три минуты прошли в молчании, к которому присоединился почтительный секретарь.
– Однако и аппетитец у этой секты, – наконец сказал Габриэль, отложив листочек. – Нет, я понимаю, что многоженство все хотят ввести, это в некотором роде тоже классика жанра – пусть мормоны  после смерти попадают вовсе не туда, куда они ожидают попасть. Но вот то, что последователи должны отлить из золота статую своему пророку, – это перебор в стиле Туркменбаши. Рай они тоже спланировали словно сказочные чертоги, где круглые сутки идет бесконечный групповой секс: содрали копирайт у хлыстов . И какой идиот, скажите на милость, им здесь подобный остров построит? Не устаю удивляться тому, как люди представляют себе райские кущи – фантазии нет предела. Те самоубийцы в Гайане тоже ведь направлялись в Рай – well, thank you for the Cool Aid, reverend Jim , – пропел он сонным голосом.
– Отказать в регистрации? – скучно сказал пресс секретарь.
– Естественно, – развел руками Габриэль. – Еще бы разрешать такую лажу. Там, на Земле, у народа вообще крыша поехала: как месяц – так новая секта с очередным божком. Я Голосу уже даже и не докладываю. Хотя, знаешь, существует и другая сторона монеты. Представь себе, что Голос вновь появляется в Ерушалаиме. Конечно, его не распяли бы, но приняли б за сектанта со всеми вытекающими последствиями, включая психушку.
– Тут другой аспект, – уклонился пресс секретарь. – Голос что? Он совершит пару чудес, и все упадут на колени – с этим то как раз порядок. Если хождением по воде никого не удивить, то превращение воды в вино все оценят будь здоров. В России его без всякой рекламы сразу президентом выберут.
– Логично, – пошевелил крылом Габриэль. – Просто все эти самозванцы уже порядком задолбали. Когда Мария Дэви в Киеве возникла, я сразу к Голосу с докладом вломился: сколько можно терпеть эти дешевые подделки? Две молнии – и проблема решена. Ну, ты Голос знаешь, он на это даже не отреагировал – я, мол, всех люблю, в том числе и людей с явными психическими расстройствами. Я так осторожно: и чего, Ким Че Ира тоже любишь? Он говорит: ага, как же можно не любить людей, которым в Городе предстоят страшные мучения сто тысяч лет подряд?
Пресс секретарь подобострастно улыбнулся и ничего не сказал, ибо не считал нужным комментировать поступки самого главного начальства.
– Ладно, с этим разобрались, – констатировал Габриэль, кидая смятую бумажку в корзину. – По поводу слухов об ангелах тоже договорились – никаких комментариев. Что нибудь еще есть на сегодня в плане?
– Чуть чуть совсем, – замялся пресс секретарь, заглядывая в папку. – В Лурде, во Франции, возле целительного источника снизился рейтинг доверия Голосу. Немного так, всего полпроцента, но, как говорится, лиха беда начало.
– Это минус, – огорчился Габриэль. – Такие вещи нельзя оставлять без внимания, на мелочах все и держится. Срочно отправь в Лурд кого нибудь из департамента чудес. Одно время было предложение у каждого священного места держать представителя на постоянной основе, но я его отверг. Если каждый день совершать чудеса, люди начнут воспринимать это как должное, нам даже спасибо никто не скажет.
– Уже не говорят, – подхалимски поддержал мнение архангела пресс секретарь. – Сколько раз было – придет человек в офис Голоса и просит: сделай то то, я даю обет, что раздам имущество бедным и уйду в монастырь, слезами заливается, клянется. Но как только он получит, что ему надо, в офисе Голоса его и не увидишь; если, разумеется, на него не свалится следующая проблема. На языке бизнеса это называется «кидалово».
– Вот вот, – наставительно поднял палец Габриэль. – Да и не «кидалово» даже – сволочизм убогий. Себя то можно обмануть, но Голос зачем? Немудрено, что он давно утратил веру в людей – можно сказать, как в воду глядел. Хорошо, ты можешь быть свободен. Если что то срочное – загляни вечером.
Поклонившись, пресс секретарь вышел, зажав под локтем папку. Он практически беззвучно прикрыл входную дверь – не было даже слышно, как щелкнул замок. Габриэль кисло посмотрел на стол, заваленный бумагами, и подумал: кто то в воскресенье отдыхает, а кто то – работает. У Калашникова осталось лишь несколько часов до вечера. И хотя он сильно порадовал его внезапным ночным визитом (слухи про редкий профессионализм и проницательность этого человека оказались верны), нельзя сказать, чтобы Габриэль был в нем полностью уверен. Да, Калашникова заинтересовали: в финале расследования в качестве приза ему обещана встреча с женой, и Габриэль сдержит свое обещание. Но он не всемогущ. И если Алексей не успеет, то вынужденный отдых Габриэля будет длиться очень долго. Всегда.

Глава тридцатая
Минус ангел
(воскресенье, 10 часов 34 минуты)

Я вочная квартира состояла из двух комнат и кухни: довольно скромно, но что еще нужно для двух существ, пускай даже с большими крыльями. Ко всему прочему, обстановка была вполне приличной – шкаф купе, двуспальная кровать, стол с компьютером и беспроводным Интернетом, телевизор, большая ванная. Месяц назад тут делали евроремонт, и запах «новодела» еще не выветрился. Жилище считалось «казенным» – оно было куплено тем самым ангелом – нефтяным олигархом для явочных встреч и для проживания командированных коллег. Из загородного дома Локки с лабораторией и камином, где подруги обитали изначально, им пришлось съехать по жесткому настоянию Раэль, которая ужасно боялась заразиться.
Стоя под горячим душем, Раэль с наслаждением подставляла лицо и грудь упругой водяной струе. Густой пар заволок ванную комнату, с верхнего края запотевшего зеркала лениво сползали одинокие капли. Хорошо, что после минералки не бывает похмелья: несмотря на то что легли поздно, встала свежая будто огурчик. Правда, Локки какая то вареная, но эта лежебока всегда любила поспать до обеда. Она долго работала на арабском Востоке, а там принято начинать жить с полудня. Раэль повернулась, подставляя спину под бьющие потоки воды – татуированный дракон между лопаток двинул челюстями, держа за горло симпатичного юношу. Вода с больших крыльев стекала быстро, словно они были чем то смазаны.
Локки валялась на кровати, одетая лишь в купленные во французском магазине кружевные трусики. Вставать ей определенно не хотелось, так и продрыхла бы до обеда. Она лениво шевелила крыльями, напоминая самой себе огромную засыпающую бабочку. К сожалению, подниматься придется. Нужно подключиться к Инету и глянуть на вебсайт, где Калипсо в зашифрованной форме оставляла для них новости – как проходит расследование того мента, присланного Шефом из Города. Подумать только, Габриэль совсем докатился. Когда Голос вернется из отпуска, мало ему не покажется. Тревогу пока бить рано – они продумали и рассчитали каждый шаг, включая и возможные подводные камни. Все закончится куда раньше, чем посланец Ада сумеет что либо понять. Если сумеет.
Собственноручно запаянную обойму алюминиевых цилиндриков в вакуумной упаковке она отправила дипломатической почтой, с ангелом посыльным в стандартном образе почтового голубя – таких посланий приходит с Земли в Рай тысячи, если не больше. Никто не смотрит, что внутри. Ангелы никогда не ввозили в Небесную Канцелярию запрещенные вещи, а Калипсо в реальности получает кучу бандеролей не только от нее. Поди проследи.
Ох и натерпелась же Локки страху, когда составляла в домашней лаборатории этот убийственный «кисель» из куриного мяса, крови и препарата ламифлю . Собственно, препарата было совсем чуть чуть, он был обязан блокировать дальнейшее распространение действия вируса – жертва должна погибать, не заражая при этом других. Смертельная смесь получилась быстро – зря, что ли, она в свое время получала дюжину докторских степеней. Срочные новости из Небесной Канцелярии, опубликованные на вебсайте, подтвердили успех – не заразился никто, кроме цели. Вирус, вспрыснутый в организм, был лабораторно изменен ею так, чтобы «умирать» через 36 часов, распадаясь в теле. К счастью, этого же времени было достаточно, чтобы околел и сам носитель мутировавшего вируса. Остатки биоматериала, взятого у больных леггорнов, она сожгла, включая самые мелкие косточки, перья и потроха… тщательно выскребла из очага весь пепел, а потом вторично бросила его в огонь. В пылающий камин полетело все, что могло быть заражено отравленной вирусом кровью – резиновые перчатки (воняло ужасно), марлевые повязки, пробирки (полопавшиеся на куски). Инструменты лабораторные – и те она прокалила в огне.
С минуты на минуту должна поступить новость о том, как был израсходован последний, шестой цилиндрик. На этом их дела закончены, и можно наслаждаться полным спокойствием – все, кого они планировали уничтожить, мертвы, от возмездия за их искалеченную любовь не ушел ни один. Ханжи, конечно, промямлят, что это грех… да плевать. Уж если кому и попадать за свои кровавые дела в ад–ские котлы, так это той семерке мерзавцев. Они их вычеркнули, поставили в минус. Минус один ангел, минус два, минус три… Габриэлю было приготовлено главное мучение, еще хуже смерти – отстранение от власти. Они как следует насладятся его агонией.
– Эй, подруга! – прерываемый шумом воды, донесся из ванной комнаты веселый голос Раэли. – Ты вообще как, идешь в душ или нет?
– Иду! – крикнула она и нехотя подползла к краю постели. Сложенные крылья раздвинулись, открыв стандартную цветную татуировку с драконом, занимавшую всю верхнюю часть спины. Она, Раэль, Лаэли и Калипсо сделали тату, когда объединились в тайное общество, движимое одним желанием – отомстить за свою разрушенную жизнь. Их древняя мечта сбылась, но почему то Локки не испытывала обволакивающего сердце чувства удовлетворения. Видимо, месть – это подобие страсти: если ее не реализовывать слишком долго, со временем она перегорает, становится холодной. Ничего, у нее еще будет время все прочувствовать в полном объеме.
Зато теперь она не увидит во сне смеющегося ангела, в руке которого, только что отрубленная, повисла залитая кровью огромная голова… его голова.
…Встав с кровати, Локки, пошатываясь и зевая, двинулась по направлению к ванной. Звук воды в душе прекратился, слышалось лишь падение одиноких капель с мокрого тела – Раэль закончила мыться и вытиралась полотенцем. Постучав в дверь, Локки чуть кашлянула, ощутив еле заметное першение в горле. Надо будет после душа выпить горячего чаю – обычно это помогает.

Глава тридцать первая
Абрамович
(воскресенье, 14 часов 22 минуты)

М алинин отчаянно забибикал, махая руками – на нос ему села приличных размеров мохнатая бабочка, неспешно махая шоколадного цвета крыльями. По кружившись вокруг своей оси, унтер офицер согнал бабочку, после чего подобрал лежащий на траве камень и как дискобол запустил ей вслед.
– Тебя пугает дикая природа, братец, – сделал вывод Калашников. – У меня есть ощущение, что, живи ты на Земле, в «Гринписе» тебе было бы работать вломно.
Малинин ожесточенно потер обсыпанный коричневой пыльцой нос.
– Я не против дикой природы, вашбродь, – возразил он. – Особенно ежели это кабанчик, запеченный с яблоками. Но у нас в станице эдакие драконы отродясь не летали. Откуда я знаю, может, у ней в крыльях тоже яд какой?
Они в сопровождении царевича Дмитрия и трех дюжих ангелов охранников (включая неизменно мрачного Варфоломея) шли по аккуратным садовым дорожкам, вдоль которых были высажены уже привычные кокосовые пальмы, покачивающиеся от легкого ветерка. В мангровых зарослях носились стаи светло серых пушистых обезьян, вдали слышался трубный звук, издаваемый слоном. Встречаемые по дороге смуглые люди дружелюбно улыбались и складывали ладони лодочкой и говорили «намастэ».
– Они вас за туристов из Европы принимают, – шепнул царевич. – Индусы не знают, что личности здесь мертвые. Согласно их религии, они переродились и живут заново. По идее, они могут кем хошь родиться. Даже слоном.
– Ух ты, – восхитился Малинин. – Канеш, я свою веру и за мильон не продам, но клево – эдакая посмертная справедливость. Может, ты всю жизнь шишки в лесу собирал, зато в следующей жизни родишься Абрамовичем.
– Тебе, братец, Абрамовичем родиться никак не грозит, – обломал его мечты Калашников. – Для реинкарнации в качестве миллиардера у тебя должна быть обалденная карма. А какая ж у тебя карма после твоего адюльтера с попадьей? По индийским меркам, тебя б тиграм на растерзание отдали. Кроме того, в главный индусский рай попадают лишь те, кто достиг высшей степени познания – нирваны. И что такое нирвана в твоем понимании? Ты в нее впадаешь, только выпив шесть бутылок водки. Таких не берут в индуисты. Кем бы ты тут родился – я не знаю. Кроликом, наверное.
Малинин обиженно засопел носом, расстроившись из за сурового кармического прогноза, но привычно воздержался от комментариев. Приезжать на индуистский остров именно в это время они не планировали, но из за смены расписания Габриэля все перемешалось: тот не смог приехать в архив, где хранились секретные досье. У Варфоломея тоже имелся туда допуск, но Калашников передумал: сначала было решено отправиться в библиотеку, где Алексей три часа штудировал различную литературу и завис в WiFi Интернете, тщательно просматривая медицинские сайты. В итоге он попросил хранителя, пожилого ангела с седыми усами, отксерокопировать ему информацию из новейшего медицинского справочника. Перечитав ксерокопию, штабс капитан просветлел лицом. Когда Малинин осведомился о причинах подобного просветления, Калашников игриво щелкнул его по носу и ничего не сказал. Захватили с собой они не только это – после просмотра определенных библейских текстов Алексея крайне заинтересовало издание одной из редчайших книг, переведенной на французский язык, ко всему прочему, ее очень активно рекламировал хранитель: «Возьмите – не пожалеете». Против такой горячей рекомендации Калашников устоять не смог – он знал, что любое подобное издание в Городе можно купить только в качестве сам–издата и без гравюр. А потому оформил взятие книги на сутки – почитает избранные места на ночь: не исключено, что там кроются полезные для расследования факты. Книга из за переплета весила килограммов восемь, и тащить ее, разумеется, пришлось Малинину, обливавшемуся потом и перекладывавшему тяжкую ношу из одной руки в другую. Сделав короткий звонок Габриэлю из отдельной комнаты без свидетелей, Алексей и недовольный грузом Малинин отбыли на катере на индий–ский остров. В отличие от казака, Калашников пребывал в отличном настроении – он не подобрался к убийце, но одной загадкой стало меньше.
Пришельцы вошли в приемную эксцентрично построенной виллы Эстериана, и им почтительно поклонился темнолицый слуга. Здесь курились сандаловые благовония, висели гирлянды цветов, стояли бронзовые статуи танцующих индуистских богов со множеством рук, украшенных браслетами. Над мраморными стенами отлично поработала рука резчика, изобразив сцены из индийского эпоса, в том числе и фривольное обращение Шивы с четырьмя пастушками. В одно из окон, интересуясь гостями, просунул голову пегий теленок – коровы в индуизме считаются священными животными, а потому вокруг виллы их бродило не менее двух десятков, с безразличным видом щипавших сочную траву.
– У нас очередной случай дежа вю, – взгруст–нул Дмитрий, присаживаясь на инструктированный перламутром стул.
– Незадолго до исчезновения – или, если быть точнее, до своей смерти от гриппа, Эстериан брал в руки пульт управления домашним кинотеатром. Видимо, это была судорога. На телеке закреплена цифровая видеокамера: полагаю, Эстериан просматривал записи из отпуска. Скорее всего, он перепутал кнопки при нажиме, камера включилась и записала все происходившее в комнате. Должен сказать, что никакой ясности это не вносит.
Царевич нажал кнопку на пульте. Все трое (Варфоломей с охраной остался снаружи) молча просмотрели мутную видеозапись неважного качества, сделанную с очень близкого расстояния. Камера бесстрастно зафиксировала, как Эстериан корчится возле телевизора, хватаясь за шею – пытается встать, снова падает, его лицо наливается пунцовой краской. Через три минуты конвульсий он недвижимо лежит на полу – вероятно, уже мертв. Но проходит несколько секунд – и очертания трупа начинают меняться. Сначала он как будто разлагается: на боках проступают темные пятна, кожа становится прозрачной, словно стеклянной – видна сеть опутывающих туловище кровеносных сосудов, кармашек сердца, печень и желудок. Резкая, яркая вспышка – и тела нет. На пленке заметно, что в воздухе висит столбик серебристой пыли, который завивается на манер смерча. Еще одна вспышка – и серебристая пыль пропадает. Теперь комната пуста – только закутанная в хитон девушка в телевизоре с пластмассовой улыбкой, отражаясь в большом зеркале на соседней стене, о чем то вещает.
– Вот видишь? – выключив камеру, расстроенно произнес царевич. – И сколько же все это будет продолжаться? Самое обидное, что в Раю начались брожения: праведники нервничают, газеты игнорируют происшествие. Ужасно, что такое происходит в момент, когда выборы на носу.
– Неужели у вас существуют выборы? – поразился Малинин.
– Конечно, – высокомерно ответил Дмитрий. – Мы, чай, не в Саудовской Аравии живем. Каждые пятьсот лет свободное волеизъявление праведников. Это у вас в Аду подавление свобод, а у нас демократия.
– И много кандидатов? – полюбопытствовал Малинин.
– Только один вообще то, – смутился царевич. – Да и какой смысл другим выдвигаться, если рейтинг у Голоса уже пять тысяч лет – сто процентов? Это глупо и не нужно никому. Кампания всегда проводится по всем правилам, включая политическую рекламу. Вот в чем за–гвоздка, исчезновения ангелов, конечно, на рейтинг Голоса не повлияют, но сам факт неприятен.
– Толку то на самом деле с этих выборов, – хмыкнул Малинин. – Если победитель заранее известен и никаких соперников у него не существует.
– У вас и таких выборов нет, – осадил его царевич. – И много ли ты в реале знаешь таких храбрецов, что решатся силами с Голосом помериться за управление Раем? Один вот попытался и навеки заработал имидж козла.
– Вы закончили? – с плохо скрываемым раздражением вмешался в разговор Калашников. – Или еще полдня будете об избирательных технологиях дискутировать? Забыли, ради чего вообще мы здесь находимся?
Спорщики одновременно замолчали, тупо уставившись в блестящий пол.
– Как я понимаю, наружная камера наблюдения у дома опять ничего не сумела заснять? – спросил Калашников с довольно уверенным видом.
Царевич Дмитрий обреченно кивнул.
– Ну с, тогда я вполне могу озвучить вам информацию, которую я «слил» Габриэлю по телефону из библиотеки, – торжественно заявил Калашников. – Итак, вы видели, что покойный ангел боролся с кем то невидимым, и этот кто то, судя по красному от натуги лицу убитого, его вроде как душил?
Обоюдное молчание Дмитрия и Малинина означало, что они согласны.
– Так вот, в том то и проблема, – торжествовал Калашников. – В момент убийства в этой комнате совершенно никого не было. Эстериан вовсе не сражался с невидимым противником… он сражался с самим собой.
Лица слушателей застыли, как у восковых фигур в музее. Калашников не спеша развернул серый лист, отксерокопированный в библиотеке.
– Спецом для вас, господа, – сказал он. – Это выдержка из «Медицинского вестника», номер за август. «Симптомы птичьего гриппа один в один напоминают знаменитую “испанку”. Этот гриппозный штамм, свирепствовавший в 1918 г. в США и Европе, при отсутствии простейших антибиотиков истребил 20 млн человек. “Испанка” убивала человека за рекордно короткое время – иногда заразившийся пассажир садился на первую станцию метро в Нью Йорке, а на конечную приезжал уже труп. Штамм птичьего гриппа H5N1, обладающий всеми признаками “испанки”, на деле много хуже ее, ибо склонен мутировать. К исходу двадцати четырех часов после заражения человек находится при смерти: температура тела больного поднимается до 41,5 градуса, что обеспечивает начало сильнейшего бреда и красочных галлюцинаций».
Калашников закончил читать и победно взглянул на Дмитрия с Малининым.
Те с трудом удерживались на ногах, медленно осознавая услышанное.
– Ничего себе, – присвистнул царевич. – Так, оказывается, это все глюки?
– Именно, мой юный друг, – сказал Калашников, протягивая Дмитрию отксерокопированный листок. – Странное поведение перед смертью и непонятные фразы погибших были вызваны их горячечным бредом – они находились в агонии. Мы не знаем, кто являлся им в галлюцинациях в этот момент, но видения явно были ужасными – достаточно взглянуть на лицо Эстериана. Так что к ним никто не проникал – их отравили дистанционно.
– Потрясающе, – выдохнул царевич. – Можно автограф? Вы гений.
На Малинина он больше не обращал никакого внимания.
– Легко быть гением при отсутствии конкуренции, – поломался Калашников, хотя искренний восторг ребенка был ему приятен. – Жалко, что эту запись мы получили только сейчас – это сняло бы многие ранние вопросы. Теперь, если не возражаете, я хотел бы осмотреть виллу – мне желательно понять, где именно ангелы заразились вирусом. Возможно, ловушки были расставлены заранее, еще до появления камер наблюдения. Пока я тут копошусь, у меня просьба: на пару с моим заместителем опросите соседей – не приплывали ли с неделю назад на остров чужаки. Как только мы закончим, поедем в архив вместе с Габриэлем – изучать секретные досье пропавших ангелов…
Откозыряв, Малинин вместе с царевичем вышли во двор и направились в сторону хижины садовников. Калашников, сразу забыв про свое обещание осматривать дом, проигнорировал спальню и гостиную, но почему то обратил пристальное внимание на веранду из розового дерева, с той стороны, где она выходила к пляжу и пальмовой роще. Резво пробежавшись до одной из самых высоких пальм, возвышавшейся своей кроной над всеми остальными, он вернулся обратно, точными шагами измерив расстояние от этой пальмы до пляжной виллы, – оказалось примерно сто метров. Запрокинув голову, он, прикрывая глаза рукой от блещущего солнца, долго рассматривал стройный пальмовый ствол и особенно пышную верхушку с огромными зубчатыми листьями.
Вернувшись к веранде, Калашников спустился к бассейну и осторожно набрал воды в заранее приготовленную крохотную бутылочку. Спрятав емкость во внутренний карман, где уже лежало пять подобных бутылочек, Алексей вернулся в комнату. Ну что ж, он без лишних свидетелей сделал, что хотел. Теперь остается дождаться, когда вернутся Малинин с царевичем. А пока можно полистать книгу – любопытство, признаться, просто терзает.
Расстегнув застежки, он развернул тяжелый фолиант. Крутясь в воздухе, на пол спланировала выпавшая из книги бумажка. Он лениво поднял ее, развернул – и в тот же момент его словно ударило электрическим током: строчки зашевелились, расплываясь.
Он шевелил одеревеневшими губами, читая.
Один раз. Потом второй. Ошибки быть не могло.
Это был почерк Алевтины.

Глава тридцать вторая
Сюрпрайз
(воскресенье, 14 часов 40 минут)

Щ елкая огромными клыками, на зрителя надвигалась волосатая пасть, покрытая отвратительной слизью. Раздался ужасающий рев, стекло запотело от тяжелого дыхания – очевидно, пасть источала нестерпимый смрад. Заскрежетали когти чешуйчатых лап, позади чудовища с осклизлыми козлиными рогами вспыхнуло пламя – в правой лапе повисла, вращая выпученными глазами, отрубленная человеческая голова. Экран залило потоком пенящейся крови, раздался сатанинский хохот, отдающийся эхом.
Быстрая вспышка яркого света, радужное сияние – и теперь, на фоне голубого неба и облаков стояла фотомодель блондинка в коротком до минимума приличия хитоне и пушистыми крыльями, расположенными полукругом.
– Тебе выбирать, добро или зло, – звонко сказала она, тряхнув головой. – Голос уй – или проиграешь. Сомневаешься? Коней на переправе не меняют.
Габриэль щелкнул «мышкой», останавливая видеоролик на компьютере. Левой рукой он снял трубку местного телефона и набрал три цифры.
– Ты знаешь, в принципе ничего, – сказал он кому то невидимому. – С кровищей, конечно, переборщили, но понимаю – сам Тарантино снимал, таков уж его стиль. Знал бы этот парень, кто его заказчик! Плюс покреативь с рогами – у нас с Шефом переговоры о смене имиджа. Ну, откорректируй чудище, пусть у него не рога будут, а змеи шевелятся – и можно запускать.
Он не успел положить трубку, как монитор загудел и начал вибрировать. Изображение рассыпалось на мелкие звездочки, появились дыры, как на разъедаемой кислотой пленке; неожиданно в центре монитора возникло улыбающееся, самодовольное лицо Шефа. Габриэль отшатнулся.
– Сюрпрайз, – пропел Шеф, наслаждаясь произведенным эффектом. – Мне тоже понравился этот ролик, хотя все до банальности предсказуемо. Я думаю, следует брать с вас авторские отчисления за использование образа. Сто лет уже собираюсь его зарегистрировать. На Земле давно и прочно обнаглели: пиво «Черт», компьютерные игры Devil May Cry и Diablo. А названия местности? «Глотка дьявола» на водопадах Игуасу чего стоит…
Габриэлю стоило существенного труда удержаться в кресле.
– Как…ква…каким образом, – заквакал он.
– Ваша извечная проблема в кадрах, – усмехнулся Шеф. – А они, как говорил один мой подопечный в каменоломне, решают все. Мы уже обсуждали – у вас ни единого нормального специалиста, только книжные черви. Да, у каждого из нас своя корпоративная сеть, и она отлично защищена. Так я и думал до сегодняшней ночи. Но, как видишь, хорошему хакеру на деле достаточно и пятнадцати часов, чтобы взломать вашу хваленую защиту.
Габриэль позеленел, представив себе реакцию Голоса на эту новость.
– Я не собираюсь использовать это ежедневно, – успокаивающе качнул рогами Шеф. – В конце концов, есть же паритет отношений. Но мне пришлось так поступить, чтобы связаться с тобой. Вчера я обнаружил, что телефон с голубой кнопкой не работает. Мой техник осмотрел аппарат и сказал: с ним все в порядке – проблемы с ТВОИМ телефоном. Учитывая, что они НЕ соединены проводом, вероятно, проблема внутри. Сними крышку.
Практически не сознавая, что он делает, Габриэль потянулся к телефону спецсвязи. Пласт–массовая крышка слетела от первого нажатия – он сразу увидел царапины сбоку: ее поддевали чем то острым – возможно, лезвием длинного, как шпага, табельного серебряного меча, который носили ангелы. Все три провода разных цветов изнутри коробки были аккуратно перекушены посередине. Лоб Габриэля трагически наморщился.
– Однако, – пробормотал он, бесцельно перебирая провода. – И когда же, интересно, это случилось? Я ведь… почти не покидал кабинет.
– Я уверен, что сразу после твоего визита ко мне, – подернулось рябью изображение Шефа на экране. – Сам я в райские кущи подняться по понятной причине не могу, и кто то ОЧЕНЬ не хотел, чтобы я помогал в расследовании. Между тем у меня возникли догадки, которыми я хотел бы с тобой по––делиться перед тем, как свалю в отпуск. С самого начала имена пропавших ангелов показались мне знакомыми. Потом я вспомнил, что уже слышал их эдак тыщи четыре лет назад в связи со скандальным дельцем в Небесной Канцелярии, которое произвело фурор на манер Моники Левински.
– У нас такого в принципе быть не могло, – торопливо перебил его Габриэль. – Ты определенно напутал. Откуда в Раю секс скандал? У нас и секса то не практикуется как такового. Из за чего твой любимец Калашников будет очень разочарован в финале романтической встречи с покойной женой.
– Да меня это на самом деле не особо волнует, – весело помахал в веб камеру Шеф. – Ты мне лучше скажи, он ведь успел что нибудь нарыть?
– О, – восхитился Габриэль, – мужик действительно профи, выше всех похвал. Мне только непонятно, зачем он таскает с собой этого осла.
– Какого осла? – удивился Шеф. – А, ты о Малинине… ну как сказать. Согласен с тобой, парень действительно звезд с неба не хватает, но исполнителен, а в наше время это уже плюс. К тому же, если б на том свете не было ду–раков, откуда бы мы знали, кто такие умные? Ладно, не будем тратить время на разговоры – меня честно предупредили, что наш коннект может разорваться в любой момент. Хочу поделиться важной догадкой.
– Секунду, – ответил Габриэль. – Я поплотнее дверь прикрою.
Он плотно закрыл дверь под взглядом умирающей от любопытства секретарши, запер ее на замок и даже на всякий случай задернул шторы, погрузив кабинет во мрак. Совершив эти приготовления, архангел выдохнул, как после стопки водки, и вернулся к столу.
– Давай, – сказал он, повернув поближе к себе веб камеру.

Глава тридцать третья
Game over
(воскресенье, 14 часов 55 минут)

П латиновая блондинка пребывала в чудном настроении: начиная с утра, она ни разу не выругалась и не слышала этот гнусный металлический звук. Скоро вся теплая компания будет сидеть в земном ресторане, и наслаждаться одержанной победой, их группа замечательно провернула запутанное дельце. Мерзавцы, как и планировалось, получили по заслугам – все до одного, а присланный из Ада наемный сыщиктеперь будет вынужден остановиться. Если не остановится – ему же и хуже: получит в глаз порцию святой воды, а Алевтина – инъекцию птичьего гриппа. Через пару тройку дней именно так и произойдет, а пока он необходим, чтобы скормить нужную информацию Габриэлю и повести следствие по требуемому пути. Пусть rl2 увидит, как ее искусство заставляет танцевать марионеток – этот Калашников будет выкидывать такие коленца, о которых благодушный RL2 и мечтать не мог. Шесть ангелов благополучно улетели в НЕБЫТИЕ, настало время приступать ко второй фазе операции – заметать следы. Пока неизвестно, получится ли земному агенту RL2 задержать в отпуске Голос, но то, что он до сих пор ни о чем не догадывается, – уже большой плюс. В противном случае они бы УЖЕ получили печать падших и полетели в тартарары, судорожно махая почерневшими крыльями. Удача развращает – Раэль и Локки, затаив дыхание, наверняка ждут ее сигнала, а она, ленивица, до сих пор не разместила на вебсайте сообщение, что последняя тварь получила по заслугам. Ой, как хреново, что нет хорошего пива – когда она покинет Рай и сбежит на Землю – первым делом купит бутылочку. Раэль не пьет, так хоть с Локки опрокинет по бокальчику в честь столь знаменательного события.
RL2 самолично отравил вирусом первого ангела – Серафима, чтобы доказать свою личную заинтересованность в этом деле. С этого момента убивала только Лаэли, как лучший специалист в этом деле. Доверие же к RL2 у блондинки стало безоговорочным. Когда месяц назад неизвестный ник постучался в ее «аську» и предложил помочь в осуществлении их давней мечты о мести за мертвую любовь, блондинка решила, что это подстава мерзавцев. Но после того как незнакомец подробно описал тот случай и спросил, не хочет ли она отомстить, девушка заколебалась… Откуда RL2 знать, что месть была смыслом существования их тайного общества чуть ли не с самого основания Земли? И когда он спокойно, слово за словом, поведал ей свой план, она поразилась его простоте и легкости. Действительно, все так и будет. Но можно ли доверять незнакомцу, которого ты не видела в реале? Разумеется, нет – на это неспособны даже блондинки. Именно поэтому она поставила строжайшее условие – он должен убить первым, чтобы вся группа убедилась в серьезности его намерений. К удивлению блондинки, RL2 не колебался ни секунды. После получения секретной посылки от Раэль и Локки она оставила RL2 алюминиевый цилиндрик с вирусом в условленном месте: оттуда же забрала пластиковую карточку с лицензией на убийство и переслала ее на Землю. Девушка вела себя на диво спокойно, она ничуть не боялась последствий. Да и какие последствия могут быть? Ну, допустим, обнаружат вирус. Она легко объяснит, что заказала его Локки для лабораторных исследований, дабы упреждать дальнейшие инфекционные эпидемии, со злодейской регулярностью организуемые Шефом. Перед убийством Серафима блондинку заставлял нервничать лишь один единственный вопрос, относительно которого она не имела ясного представления. Получится ли ЭТО? Не является ли RL2 одним из тех мерзавцев, по справочнойузнавшим номер ее icq? Никакой гарантии не было, но и другого шанса тоже. Вариантов всего два: либо ждать еще пять тысяч лет, либо согласиться на это предложение. Она выбрала второе и не пожалела, хоть Раэль и Локки ругали ее за доверчивость. Правда, чуть позже и сама Раэль втянулась – ее понесло, за неделю – три трупа, засиделась бедненькая девица на спокойной работе. Камень в нее бросить – рука не поднимется, ведь ангел возмездия – это же что то типа Джеймса Бонда, даже круче – абсолютное оружие, позволяющее выносить целые города за одну минуту. И что бы случилось, если б агента 007 уволили с любимой работы, забрали смокинг и отправили на овощебазу заготавливать картошку? Остается сказать спасибо, что горячая дамочка не разнесла в щепки Дмитров – а ведь Раэль могла бы… Случалось, она впадала в состояние берсерка : и тогда все, не стой рядом.
Серафим был умерщвлен быстро и профессионально. Стало ясно – RL2 не шутит, правила игры были приняты, и все покатилось по накатанной дорожке. Рано или поздно Габриэль должен был спохватиться, но это случилось лишь после третьего исчезнувшего ангела – да уж, паренек в своих действиях настоящий тормоз, любой эстонец позавидует. Однако скоро выяснилось, что Гаврюша долго запрягает, но быстро ездит: вызовом сыщика из Ада он реально преподнес им сюрприз. RL2 поначалу растерялся, но стреляных ангелов на мякине не проведешь – она, считай, уже почти справилась с проблемой. И если бы не глупая попытка RL2 отравить Калашникова в первый же день его прибытия, он бы давно работал на них – и тогда никто бы и не узнал о вирусе птичьего гриппа. No regrets : в конце концов, ей удалось сделать именно то, что она планировала. Таинственный RL2 никогда не говорил, какую цель преследует он сам, но есть вещи, которые говорить и не требуется. Дураку понятно – он метит занять кресло Габриэля, который как пить дать будет уволен Голосом при возвращении из отпуска. Второго ляпа подряд ему не простят. По этой причине блондинка подавляла свое любопытство – ясное дело, что тот ангел, который завтра сменит Габриэля в кресле, и был вкрадчивым онлайн собеседником. Возможно, его имя ей скажут только на Земле, где она найдет убежище среди подруг. Рано или поздно Голос включит ясновидение, и ему станет известна подоплека происшедшего в Раю заговора… однако неважно. У нее на руках туз, и она это знает – Голос никогда не преследовал тех, кто бежал из Рая. Ведь если ангел добровольно покидает лучшее место во Вселенной, значит, он и так себя наказывает? Правильно. Стало быть, дополнительные усилия не нужны. На Земле она воссоединится с Раэль и Локки, а чуть позже и с Лаэли, чтобы веселиться в свое удовольствие. Пусть изгнание из Рая считается ссылкой – она другого мнения. Окунется в пучину земных удовольствий – газеты замучаются писать о ее выходках, а Пэрис Хилтон околеет от зависти.
Напечатав в верхней строке экрана название вебсайта, блондинка вошла в запароленный ящик, доступ в который, кроме нее, имели еще три человека.
Выбрав красивую открытку с цветами, она «запостила» ее в специальный отдел, выведя крупными буквами короткое послание поверх красных роз:
G A M E O V E R

Глава тридцать четвертая
Свидетель
(воскресенье, 16 часов 42 минуты)

– Л амифлю… ради всего святого, у вас есть ламифлю?
Пожилая фармацевтша в вязаной шапочке с неприязнью и испугом смотрела на фурию, ворвавшуюся в аптеку. Мало того, что орет как бешеная, еще и отшвырнула от окошечка мальчика студента, да так, что тот упал. Волосы растрепаны, мятый голубой свитер надет задом наперед, весь в каких то перьях, ненакрашенная, глаза бешеные – ну явно наркоманка. Не иначе, как ЛСД или «экстази» нашли в этом ламифлю, что от него теперь кайф ловят – героин тоже сперва считался безобидным препаратом.
– Нет, – со всей холодностью, на которую была способна, ответила женщина, углубляясь в показное чтение «Аргументов и Фактов». Надо же, какая нахалка. Будет права тут еще качать – милицию она вызовет. Распустили нынешние родители молодежь – никакого уважения к старшим.
Раэль почувствовала, что сейчас упадет на пол и будет биться в истерике, колотя ногами и головой по равнодушным, как эта толстая баба, пластмассовым плитам. Из глаз ее потекли непрошеные злые слезы – это уже шестая аптека, но блядского ламифлю нигде нет, а сайт в Интернете, где его в прошлый раз заказывала Локки, упорно не открывается. Локки умирает, а эта жирная свинья безразлично решает кроссворд в газете, и делает вид, что ее больше ничего не касается. Зачем вас вообще создал Голос, люди? Он что, не мог сотворить кого то более доброго? Что в голове он вам недовинтил? Где ваше милосердие к ближнему… ВАШУ МАТЬ?
Локки почувствовала себя плохо примерно в полдень – до этого у нее лишь немного першило в горле и слезились глаза. Чуть ли не с каждой минутой температура повышалась – кожа краснела, дыхание становилось горячим, Локки начала хрипло, надрывно кашлять. Случилось именно то, чего Раэль так ужасно боялась. Локки за эту неделю часто, слишком часто, непростительно часто контактировала со смертельно опасным вирусом, балансируя на грани… она же им первая и заразилась. Не было времени разбираться, где она успела подхватить вирус, и почему симптомы появились так поздно – надо было соображать, как их лечить. Раэль не думала в горячке, что она могла заразиться сама – сломя голову ангел возмездия носилась по окрестным аптекам, получая один и тот же ответ: «нет в продаже». Ну конечно, сегодня воскресенье, никто не завозит на «точки» товар в этом сучьем городе! Почему, ну почему она выбрала образование в институте возмездия, вместо того, чтобы избрать департамент чудес, в том числе и школу исцеления? На боевой подготовке их учили, как лечить раны союзников в битве, но не свои собственные – кто сможет ранить ангела?
Пересиливая себя, Раэль подняла глаза на продавщицу, пытаясь выдавить судорожную улыбку. Вместо этого у нее получилась гримаса. Завтра утром в Дмитрове найдут труп мента, этого гребаного Анискина… на всякий случай им пора перебираться на другую явочную квартиру, но они не могут. Что делать то, а? Сесть за руль голубой «Ауди» и отвезти Локки в обычную больницу? И хороши же они будут: здрасьте, доктор, вот наш больной ангел, заразилась птичьим гриппом, начнете переодевать в больничную пижаму, осторожней, плиз – у нее возле задницы крылья. А Локки лежит и смотрит на нее, и улыбается из последних сил, такой светлой, беспомощной улыбкой. Не волнуйся, хрипит – я все равно живу пять тысяч лет, устала уже, пусть все закончится. Главное, я так рада, что дело своей жизни мы закончили. И угасает, угасает прямо на глазах, девочка, птичка…
– Я вас очень прошу, – в искаженном от горя голосе Раэль слышались рыдания. – Умирает человек, мне срочно нужно лекарство.
Фармацевт нехотя оторвалась от увлекательного кроссворда. На Раэль уставились заплывшие жиром и вправду свиные глазки, полыхавшие злобой.
– Женщина! Что вы скандалите? Я вам русским языком сказала: нет. Человек умирает? Вызовите «скорую», чего вы сюда то приперлись? «Ломка» замучила? Иди отсюда, наркоманка! – завопила продавщица, логически просчитав, что к таким, как Раэль, не обращаются на «вы». – Сейчас милицию вызову! – добавила она стандартную угрозу.
Трясясь от охватившего ее небывалого бешенства, Раэль выпрямилась. Сунув руку за отворот куртки, она, сжав белыми пальцами ребристую рукоятку, выхватила «Хеклер и Кох» с глушителем. Ахнул выстрел, и на пласт–массовый пол осыпались осколки «аквариума», где сидела фармацевт. Та не успела даже крикнуть – схватив женщину за воротник через образовавшуюся дыру, Раэль с неженской силой подтащила ее к себе, в складки подбородка аптекарши врезались куски стекла. Она вытянула губы в виде огромной буквы «О», но визг захлебнулся, не начавшись: прямо в открытый рот вошел тошнотворно пахнущий теплым оружейным маслом ствол пистолета. Женщина издала нечленораздельный звук.
– Тупая сука, – выплюнула слова Раэль, держа дрожащий палец на спусковом крючке. – Говори, где купить ламифлю, не то пристрелю на месте, прямо сейчас.
Аптекарша мелко тряслась, не в состоянии вымолвить ни слова. По стулу, на котором она сидела, начало расплываться темное мокрое пятно, и Раэль с отвращением сообразила, что это моча. Она поняла, что сейчас нажмет на спуск. Видно, до аптекарши это тоже дошло – она завизжала, суча ногами, глядя на Раэль, словно блондинка на Кинг Конга:
– Тверская! Тверская! Езжайте на Тверскую! Там крупные… там круглосуточные… там все есть… две самых лучших… у нас нет!
Отшвырнув кулем повалившуюся на пол продавщицу, Раэль как была с пистолетом в руке кинулась на улицу – только захлопнув дверь, она пришла в себя. Прохожие традиционно в этом городе спешили по своим делам, и никого не интересовала девушка с «пушкой». Она быстро прикрыла «Хеклер» полой куртки и повернулась, чтобы бежать, однако застыла на месте, как во время игры в «морские фигуры». Свидетель … Как бы ни прикалывалась всезнающая Локки, сейчас корчившаяся от боли в луже липкого пота, – итальянские фильмы правы. Нет человека – нет проблемы. И в том жестоком триллере «Ищите женщину», что они смотрели с Локки вчера, вернувшись из стриптиз бара, правильно было сказано: «Свидетелей надо прикончить». Все верно там сказали. Печально, что надо тратить на это лишние полминуты. Но придется. По крайней мере, ее лицензия до сих пор действует, а значит…
Аптекарша конвульсивно тыкала пальцами в кнопки телефона… нет, нет… где же… ага, наконец то… вот оно. Она услышала, как снова распахнулась входная дверь, впустив внутрь холодный воздух.
– Мы закрыты! Не входить! – заверещала она, не поднимая головы.
Шагнув по осколкам стекла, Раэль выстрелила, не целясь. Аптекарша выронила из рук телефон и сползла на пол, колыхаясь, как холодец. Подойдя к аппарату, Раэль взяла нагревшуюся трубку, где слышались длинные гудки.
– Алло! – раздалось в динамике. – Милиция слушает.
– Простите, – сказала девушка. – Я ошиблась номером.