Дарси Эмма - Второй медовый месяц - Скачать бесплатно

Эмма Дарси
Второй медовый месяц

пер. Е. Жуковой.
Изд. "Радуга", 1998.


Анонс

Рейд и Джина уже около семи лет женаты, и на первый взгляд супружество их
кажется идеальным. На самом же деле между ними всегда было отчуждение, и с
годами оно растет. Понадобилось вмешательство "разлучницы", чтобы их брак
стал по-настоящему счастливым.


Глава первая

Со стороны брак Джины Тайсон выглядел идеальным. Иногда Джине и самой
казалось, что это так. Ведь у нее прекрасный дом у океана в Бонди, самом
престижном районе Сиднея. У нее трое очаровательнейших детей - два сына и
дочка. А муж - человек, о котором мечтает любая женщина... по крайней мере с
виду.
Рейд не только был высоким, темноволосым и необычайно привлекательным, он
еще был и достаточно богатым, чтобы получать от жизни все, что пожелает.
Но все это было лишь видимостью. Игрой на публику. А на самом деле Джина
тихо сходила с ума от раздражения. Ее мучило, что, кроме этой видимости, в
их браке не было ничего. Ее муж жил своей собственной жизнью, и Джина
постоянно чувствовала расстояние между ними, даже когда Рейд был рядом. Как,
например, сегодня.
Она приготовила его любимое блюдо - телячьи эскалопы в белом вине. И
теперь он с удовольствием ел их, сидя напротив и не желая разделить свое
удовольствие с ней. Он даже не глядел на жену, не говоря уже о том, чтобы
похвалить блюдо, поблагодарить. Впрочем, так было постоянно: все ее
отчаянные попытки привлечь к себе его внимание заканчивались ничем. Советы в
популярных журналах относительно того, как "освежить" свою семейную жизнь,
нисколько не помогали.
Ее старания изменить внешность также окончились полным провалом. Если
даже Рейд и заметил, что жена сегодня выглядит не так, как всегда, ему это
было безразлично. Он не увидел в ней по-новому привлекательную для него
женщину. Джина подумала, что напрасно остановилась на полдороге.
Ей приходила на ум идея очень коротко постричься, но многолетняя привычка
к роскошным длинным волосам взяла свое, к тому же Джине стало жутко при
мысли, что ее пышные темные пряди вдруг упадут на пол под ножницами
парикмахера. Она не решилась. И нашла компромисс. Теперь на ее плечах лежали
красиво завитые кольцами локоны.
Визажистка искусно подкрасила ей ресницы и веки - ее янтарные глаза сразу
приобрели еще большую выразительность и загадочность. Бровям умело придали
форму. Визажистка была твердо уверена, что губы и ногти необходимо накрасить
ярко-красным. Ничего этого Рейд не заметил, даже нового костюма, над которым
Джина так много размышляла.
Она выбрала черные обтягивающие брюки и тигровой расцветки шифоновую
тунику с золотой цепью-поясом. Ей казалось, что все это очень элегантно и
одновременно взывает к чувственности. Но в Рейде это не пробудило даже тени
интереса. Да, ей следовало надеть что-нибудь более вызывающее, вообще вести
себя с вызовом... но это было не в ее натуре.
Ее мать, итальянка, с самого детства заложила в свою дорогую Джинетту
основы поведения настоящей леди. Порядочная женщина не должна нескромно
выставлять напоказ свое тело. Может быть, из-за того, что мать умерла, когда
Джине было всего семнадцать лет, девушка не решалась пренебречь ее
наставлениями, хотя иногда немного завидовала женщинам, не знающим, что
такое скромность, и не стесняющимся обнажать свое тело.
А может быть, будь она и посмелее, ей все равно бы не удалось пробиться
сквозь отчуждение Рейда и занять иное место в его жизни. Он считал бы, что
изменение в ней чисто поверхностное, вроде перестановки мебели в доме. Если
Джине это доставляет удовольствие - пусть резвится. А на его мысли, чувства
или действия это никак бы не повлияло.
Вот и сегодня ее попытка создать романтическое настроение новой
сервировкой стола не удалась. Рейд только отметил тигровые лилии и свечи в
центре стола и спросил, не репетирует ли она предстоящий званый обед.
Приятное разнообразие после приевшихся роз, добавил он. Ему и в голову не
пришло, что она сделала это только для них двоих. А Джина была слишком
огорчена, чтобы что-то ему объяснять.
В убранстве стола не было ничего особо романтического. Рейд не считал
нужным приберегать все лучшее для гостей, как делала мать Джины, поэтому они
каждый вечер обедали в столовой и пользовались дорогой посудой и серебряными
столовыми приборами. Посуда не для показа, а для того, чтобы на ней ели,
утверждал Рейд, когда Джина волновалась из-за очередной разбитой тарелки от
сервиза. Нет ничего незаменимого, любил он повторять, но Джина соглашалась с
ним только на словах.
Она ковыряла вилкой мясо на тарелке, безуспешно пытаясь пробудить в себе
аппетит. Ее всегда угнетало отсутствие эмоций в отношениях с Рейдом. До
рождения детей это хотя бы было не так заметно. Они оба без памяти любили
своих детей. Но любил ли Рейд ее? Джина начинала в этом сомневаться. И что
еще хуже - задумываться, не виновата ли в этом другая женщина.
- В воскресенье я уезжаю, нет ли каких неотложных дел для меня?
Безразличная фраза Рейда полоснула по ее натянутым нервам. Джине хотелось
закричать: Есть! Это я! - но, когда ее взгляд метнулся к нему, в его глазах
было столько равнодушия, что ее горячий порыв тут же остыл. Он имел в виду
проблемы с домом, машиной или детьми. Он ничего не ожидал, а просто
спрашивал.
Джина подавила свой порыв и подстроилась под его тон:
- Поездка всего на две недели, так? Неделя в Лондоне, другая - в Париже?
- Да. Деловые встречи строго расписаны. Неожиданностей быть не должно.
- У меня тоже. Если что-то случится, я с тобой свяжусь.
Рейд кивнул и отрезал ножом кусочек мяса.
- В Лондоне я остановлюсь в отеле "Дьюрли-Хаус" в Найтсбридже. Достаточно
близко к магазину "Харродз", так что могу привезти тебе что-нибудь оттуда.
Перед отъездом я оставлю тебе телефоны.
И Рейд Тайсон вернулся к своему ужину, словно ничего особенного жене не
сказал. Может быть, так и есть, но Джина изо всех сил подавляла в себе
желание сказать ему что-нибудь наперекор. Ей не хотелось выглядеть глупо,
хотя ее женский инстинкт беспокойно подавал ей сигналы. Эта деловая поездка
в Европу как-то отличается от всех предыдущих. Где-то в глубине души Джина
чувствовала неладное. И только что Рейд впервые выдал себя.
- А почему? - спросила она небрежно, как будто из простого интереса.
Рейд безразлично посмотрел на нее, словно раздумывая, почему его
сообщение вызвало у нее тревогу. Джина чувствовала себя неловко из-за того,
что спрашивает о вещах, которые ему самому кажутся совсем незначительными.
Рейд поднял бровь, понуждая жену пояснить свой вопрос.
- Обычно в Лондоне ты останавливаешься в "Меридиане". Почему же сейчас не
так? Мне казалось, ты им доволен, - сказала Джина, пожимая плечами, чтобы не
выдать своего беспокойства, и делая вид, что вопрос ее продиктован просто
женским любопытством.
- Надоело одно и то же. Захотелось перемен.
Одно и то же... надоело... перемен... Может, она просто ненормальная, что
относит эти слова и к семейной жизни. Остро ощущая отчуждение между ними.
Джина следила, как Рейд неторопливо разрезает мясо и подносит его на вилке
ко рту. Все это с такой размеренностью и бесстрастием!
Иногда Джину бесила его уверенность в себе. Вот и сейчас... Она
попыталась снова отвлечь его внимание от еды, хочет он того или нет.
- Никогда не слышала про "Дьюрли-Хаус". Он принадлежит к какой-то
европейской сети отелей?
Рейд покачал головой, продолжая жевать.
- Тогда где ты его откопал? - настаивала Джина. - Ты узнал о нем из
рекламного проспекта?
- Какая разница? Я уже заказал там номер, - его губы насмешливо
искривились, - на радость или на горе. Тебе я оставлю номера телефонов, и ты
без проблем при необходимости свяжешься со мной.
Слова из брачного обета и нотка снисходительности в его голосе вывели
Джину из себя.
- Неужели тебе настолько трудно ответить на пару моих вполне естественных
вопросов, Рейд?
Он так удивленно посмотрел на Джину, что она даже слегка покраснела от
удовольствия. До сих пор ей никогда не удавалось ни смутить, ни удивить его.
Рейд был старше ее на одиннадцать лет - ему почти сорок, тогда как ей -
двадцать восемь, - и он был зрелым, умудренным опытом и преуспевающим
человеком. Рейд специализировался в области электроники и, еще не достигнув
тридцати, добился высокого положения: он уже управлял международной
корпорацией до того, как женился на Джине. Он принимал решения с невероятной
быстротой, был полностью уверен в себе и способен справиться с любой
задачей, которую перед собой ставил.
В течение шести лет Джина охотно и беспрекословно выполняла все его
желания. В конце концов, ведь это он обеспечивал ее всем, о чем только она
могла мечтать, с первого дня их знакомства. Однако кротость не была
свойственна Джине. Просто она не видела необходимости задавать вопросы. До
этой минуты.
Нет, прошло уже почти семь, мысленно поправилась она. Видно, в разговорах
о том, что после семи лет в супружестве наступает перелом, есть доля истины.
Джине не хотелось признавать это, но она видела, что Рейд утрачивает или уже
утратил интерес к ней как к женщине. С тех пор как Джина родила дочь - их
третьего ребенка, долгожданную девочку, которая завершила запланированную
ими семью, они занимались любовью лишь от случая к случаю. Как будто теперь
Джина исполнила свой долг по отношению к мужу и ей осталась только роль
матери его детей.
Давящее чувство пустоты, которое Джина месяцами подавляла, снова
вырвалось наружу. Она смотрела в изумленные глаза Рейда с воинственным
выражением, уже не раздумывая, что он скажет о ее внезапных вопросах,
требующих немедленного ответа. Она не желает провести всю оставшуюся жизнь с
ним в этих недомолвках. Ей всего лишь двадцать восемь. И жить ей еще ой как
долго. Ей ничего не нужно от него. Ей просто нужен он сам.
Глаза Рейда задумчиво сузились, эти проницательные голубые глаза, такие
сосредоточенные, когда он рассматривал какую-либо проблему.
- Что тебя так тревожит? - спросил Рейд и, отодвинув свою тарелку, взял
бокал вина. Откинувшись на спинку стула, он ждал от нее ответа. Его губы
сложились в чуть заметную улыбку.
От этого Джина почувствовала себя капризным ребенком. Рейд готов был
ненадолго осчастливить ее своим вниманием, чтобы выяснить, что же ее так
беспокоит. Он готов был выслушать. Он всегда так делал. Полноценного общения
не получалось. Муж сосредотачивался на ее проблемах и решал их, но никогда
не делился с ней своими.
Джина привыкла видеть в такой манере поведения исключительную заботу: он
так внимательно относился к ее проблемам и нуждам. Эта забота создавала
ощущение защищенности. Но теперь она почувствовала, что он вел себя с ней
как с ребенком, от которого не ждут понимания вещей за пределами его
маленького детского мирка. И это привело Джину в крайнее раздражение. Его
забота теперь выглядела как бы ширмой, за которой Рейд вел собственную
жизнь, ни во что не посвящая жену.
- Разве ты не замечаешь, что мы ни о чем не говорим, кроме как о детях? -
выяалила она, выразительно жестикулируя. - Или о том, что я купила для дома,
для сада, для себя самой или... В общем, обо всякой домашней ерунде.
Никчемные мелочи.
Его брови на мгновение сдвинулись. Потом разошлись опять. Рейд подобрал
наиболее мягкий ответ.
- Мне они не кажутся никчемными. Почему ты так решила? Я отлично помню,
как ты говорила, что для тебя важнее всего в жизни быть домашней хозяйкой и
иметь семью. Ты сама так хотела.
Это было правдой. Чистой правдой. И Джина подозревала, что Рейд именно
потому и женился на ней - на молодой девушке, которая обещала ему дать то,
чего он не получил от первой жены. Напоминание о том, что Джина сама выбрала
такой образ жизни, произнесенное спокойным и рассудительным тоном, только
подчеркнуло всю неразумность недовольства Джины. Она лихорадочно принялась
рыться в памяти, подыскивая подходящие слова.
- И вдруг это оказалось не столь удовлетворительным, как ты ожидала?
Вот и удар со стороны Рейда.
- Прекрати все сваливать на меня! - яростно выпалила она. - Я бы хотела
коечто выяснить насчет тебя. Почему ты не можешь просто ответить на мои
вопросы, а не уводить разговор в сторону?
Он пожал плечами.
- Скажи, когда и в чем я тебя обидел, - суховато ответил он. - Я не
думал, что у тебя такое кипучее любопытство.
Да, Джина кипела, но вовсе не от любопытства. Он перевернул все так, как
будто она поднимает бурю в стакане воды, а между тем эти проблемы она не
считала мелкими. Это было очень важно и необходимо, чтобы понять, что же они
упустили в своих взаимоотношениях. Или что она упустила. Глубоко вдохнув.
Джина медленно и размеренно заговорила, стараясь не сбиться и не позволить
отмести свои вопросы прочь как чепуху:
- Я спросила тебя про "Дыорли-Хаус".
- Спросила, - Рейд явно не собирался отвечать.
Джина заскрипела зубами. Нет, она не даст заткнуть себе рот.
- Почему же ты решил там остановиться?
- Я уже сказал. Захотелось разнообразия.
- И в чем разнообразие?
- Это сравнительно небольшой отель, не очень известный, однако именно в
таких прилагают больше усилий, чтобы гости могли почувствовать себя как
дома. - Он бесстрастно излагал факты.
- Похоже, это уютное местечко.
- Надеюсь, так и окажется. - Он считал разговор оконченным: ведь на этом
ее любопытство должно быть удовлетворено.
Джине вовсе не улыбалось, что Рейд и его личная помощница, сопровождающая
его в поездке, будут чувствовать себя уютно в этом отеле. Тридцатилетняя
блондинка Пейдж Коядер, хотя и видела смысл своей жизни в работе, была
стройная и сексуально привлекательная женщина. Она была не замужем, не имела
постоянного любовника и вряд ли не замечала мужского обаяния Рейда, который
с возрастом выглядел только лучше, утонченнее и эффектнее. В его темных
волосах не было ни намека на проседь, а в мускулистом теле - ни грамма
лишнего веса.
Пейдж уже около полугода работала с Рейдом, придя наниматься с таким
послужным списком и рекомендациями, что не взять ее было бы глупо. С другой
стороны, работа у Рейда Тайсона была лакомым кусочком, и недостатка в
претендентах не было. Иногда Джине хотелось, чтобы личная помощница Рейда не
так хорошо разбиралась в моде и не обладала такими безупречными манерами.
Может быть, просто по случайному совпадению Джина в это время начала
чувствовать, что ее муж постепенно отдаляется от нее все больше и больше. А
возможно, дело было в Пейдж. Уж не Пейдж ли подсказала Рейду, что в
"Дьюрли-Хаус" им будет удобнее?
- Насколько он небольшой? - продолжала Джина расспросы, надеясь, что
все-таки отель не слишком маленький. - Частный отель из нескольких номеров?
Тоном, ясно показывающим, что он уже закончил этот разговор раз и
навсегда. Рейд слегка нетерпеливо ответил:
- Там не совсем номера. "Дьюрли-Хаус" - это отель с квартирами. Их всего
одиннадцать. Они обеспечивают клиентов полным офисным обслуживанием,
факсами, круглосуточной работой персонала и организацией ужинов и вечеринок,
если потребуется. То есть дают наилучшую возможность заниматься делами.
А Пейдж, конечно, отлично сыграет роль хозяйки, вдруг ревниво подумала
Джина.
- Что ж, надеюсь, это удачный выбор, - сказала она, стараясь не выдать
своих чувств. - Так как вы с Пейдж займете две квартиры, то таких выгодных
клиентов хозяева окружат особым вниманием.
Рейд упорно смотрел в свой бокал. Как будто внимательно изучал цвет вина.
Джина подавила сокрушенный вздох. Нет, ей никак не удается заставить его
раскрыться. Подозревать Пейдж Коддер в намеренном обольщении босса было бы
довольно нелепо. Рейда никто и никогда не заставит что-то сделать, если он
сам того не хочет. Он выбирает сам. И все же Джина чувствовала, что с этим
отелем связано что-то опасное.
- Одну квартиру, - твердо поправил он ее. - Это квартира с двумя
спальнями, гостиной, кухней, ванной... вроде обыкновенной квартиры. - Он
насмешливо посмотрел на нее. - Нет смысла брать два номера.
Джине показалось, будто ее ударили в солнечное сплетение. Она с шумом
вдохнула воздух и заговорила, не успев привести в порядок мысли, вертевшиеся
в мозгу.
- Значит, ты будешь жить в этой квартире вместе со своей помощницей? -
пискнула она сдавленным голосом.
- Это самый удобный вариант, - небрежно ответил он.
- Очень удобный. - Джина вся пылала, и ее голос зазвучал в полную силу. -
А ты не подумал, что я могу быть против?
Рейд недоуменно посмотрел на нее:
- Почему это?
- Мне совсем не нравится, что ты будешь жить с другой женщиной. Рейд.
- Джина, это деловая поездка. Я живу здесь. С тобой. Я уеду по делам. И
вернусь сюда, где мой дом. К тебе. Почему ты против того, чтобы моя
помощница постоянно во время поездки находилась под рукой?
О, эта рассчитанная снисходительность его краткой речи! Джину затрясло.
Он, может быть - может быть, - и не имеет никаких задних мыслей, но кто
знает, что за замыслы лелеет его личная - очень личная - помощница? А вдруг
Рейд сам подал ей повод задуматься над возможностью какой-то связи?
- Это Пейдж Колдер предложила тебе выбрать "Дыорли-Хаус"? - осторожно
спросила Джина, надеясь, что и на этот вопрос он ответит без обиняков.
- Да, она, - без колебаний ответил он. Ни тени вины. - Кто-то из ее
прежних боссов там останавливался. Она подумала, что и мне там понравится.
- Не говоря уж о ней самой, - вырвалось у Джины.
На лице Рейда появилось каменное выражение, с каким он усмирял своих
расшалившихся сыновей.
- Неуместное замечание. Джина. У Пейдж будет масса работы, едва ли не
больше, чем у меня, с огромным количеством документов.
Если это, конечно, все ее обязанности, в ярости подумала Джина,
представляя себе эту длинноногую блондинку, которая, без сомнения, способна
извлечь пользу из любой ситуации. Джина подняла свой бокал и отпила немного
вина, стараясь владеть собой так же, как Рейд.
Она совсем не считала свой вопрос неуместным. Может быть, взгляды у нее
старомодные, но она-то считает неуместным, что ее муж собирается жить в
одном номере с другой женщиной, помощницей или нет. Едва ли она может
потребовать, чтобы он не ехал, но есть и другой выход.
- Рейд, я хочу поехать с тобой. Ведь еще не слишком поздно изменить
заказ? Я не против даже лететь другим рейсом.
- Это еще зачем?.. - Рейд поморщился и откинул голову назад, словно
столкнулся с величайшей нелепостью. - Если ты хочешь поехать в Европу, я не
против. Можно все заранее организовать так, чтобы ты могла увидеть самые
интересные места. Надо все хорошенько обдумать и...
- Я хочу поехать с тобой сейчас. Рейд. Хочу быть с тобой, - упорно
настаивала Джина, не давая ему возможности отказаться.
Рейд нетерпеливо вздохнул. Медленно, тщательно подбирая слова, он
заговорил, твердым взглядом удерживая взгляд жены:
- Я буду работать круглые сутки. Нет никакого смысла в том, чтобы ты меня
сопровождала. Мне некогда будет тебя развлекать.
Джина, чувствуя себя неуютно от его взгляда, ответила, точно так же
осторожно взвешивая слова:
- Мне не надо, чтобы ты развлекал меня, Рейд. Я сама способна себя
развлечь. Когда ты работаешь здесь, я именно это и делаю. И в Лондоне и
Париже это так же возможно. А когда ты освободишься от работы, я постараюсь,
чтобы ты действительно чувствовал себя как дома.
- Я и так уже заплатил за это. - Рейд поставил бокал на стол, отодвинул
стул и поднялся, высокий и непреклонный. - Это нелепая идея, Джина. Будь
умницей и забудь о ней.
- Я не ребенок, чтобы так со мной говорить! - бросила она ему в спину,
потому что Рейд уже собрался уйти.
Он остановился и ледяным взглядом через плечо посмотрел в ее горящие
глаза.
- Тогда и веди себя соответственно. Подумай хотя бы о детях. Раньше ты
никогда не оставляла их. А теперь собираешься умчаться в Европу, никак не
подготовив детей к тому, что их мать уезжает. Если уж ты захотела перемены
мест, делай это разумно, а не по внезапному выплеску собственнического
инстинкта.
С этим предупреждением он решительным шагом вышел из столовой и
направился, скорее всего, в свой кабинет, где проводил почти все свободное
время, работая на компьютере или что-нибудь ловя на своей современнейшей
аудиоаппаратуре.
Собственнического инстинкта...
Почему в устах Рейда это прозвучало неодобрительно?
Неужели она не имеет на это права?
Он ведь ее муж.
Дрожащей рукой Джина поставила бокал на стол. Стиснув ладони на коленях,
она застыла так, стараясь унять бившую ее дрожь обиды, страх, ужасающую
неуверенность и сосущую пустоту внутри.
Она хорошая мать. Она хочет быть хорошей женой.
Одно другому не мешает, не так ли?
Она не бросит детей надолго с чужими людьми. Это всего лишь на две
недели. Они будут скучать без матери, но ничего страшного с ними не
произойдет. Может быть, она в корне не права, так боясь этой поездки Рейда,
но страх не оставлял ее. Эта поездка каким-то непостижимым образом меняла
всю их семейную жизнь. Джина должна ехать. Она должна изменить их с Рейдом
отношения и заставить его посмотреть на нее как на личность, как на женщину,
как на жену.
Она должна стать большим, чем просто мать его детей!


Глава вторая

Рука Джины со щеткой для волос застыла. Ее сердце гулко стукнуло в груди.
Вверх по лестнице поднимался Рейд, его шаги были медленными, тяжелыми...
усталыми. Была уже почти полночь. Может быть, он переутомился? Тогда все
получится ужасно и унизительно.
Эта мысль заставила ее мозг лихорадочно заработать. Наверное, надо
отложить попытку на завтра. Завтра за ужином она постарается его размягчить,
и тогда легче будет приблизиться к нему.
Ее взгляд метнулся к огромного размера кровати, с которой уже было снято
разноцветное покрывало и верх кремового одеяла был отогнут. Она еще успеет
юркнуть под одеяло. Кровать была такой широкой - Джина частенько об этом
жалела, - что даже случайно они редко касались друг друга. Рейд так и не
узнает, что на ней надето.
Поддавшись минутной нервозности. Джина вскочила на ноги, едва не
опрокинув стул, и бросилась прочь от туалетного столика. Она уже была на
полпути к кровати, когда обнаружила, что все еще сжимает в руке щетку,
которой последние полчаса бездумно расчесывала длинные волосы.
Резко повернувшись, чтобы положить ее на место, Джина вдруг увидела
собственное отражение в трельяже - три женщины испуганного вида. Она
разозлилась, В конце концов, чего ей бояться!..
Разве жена не имеет права показать мужу, что она хочет его, что ее тянет
к нему, показать свое стремление быть с ним? Если сейчас он и слишком
утомлен, ее предложение останется в силе, пока он не придет в себя.
Недвусмысленно вызывающий вид ее ночного одеяния должен непременно пробудить
в нем какие-то сексуальные желания. Если она только не испортит все слишком
робким поведением.
К тому же его реакция покажет ей, насколько глубок кризис, в котором
находится их брак. Это надо выяснить до того, как Рейд уедет в Европу с
Пейдж Колдер. Прятать голову в песок, то есть в подушку, - это не выход из
положения.
Долой лицемерные покровы скромных ночных рубашек.
Пусть обнаженная правда предстанет на свет.
Ну, пусть не совсем обнаженная. На губах Джины заиграла ироническая
улыбка. Все-таки ее ночной туалет позволит ей сохранить некоторое
достоинство, если Рейд не заметит или отвергнет ее призыв.
Джина снова провела щеткой по волосам, силясь сохранить спокойный вид,
когда Рейд толкнул дверь и вошел в спальню. Он выглядел усталым и
измученным, словно его привычный мир был местом не очень пригодным для
обитания. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, жилет расстегнут, узел
галстука ослаблен, пиджак висел на плече. Будто заметив неладное. Рейд
выпрямился, его лицо напряглось и взгляд стал острым.
Он внимательно смотрел на нее, и от исходящего от него напряжения у Джины
замерло сердце. В его лице промелькнуло чтото похожее на жестокость. На щеке
дернулся нерв. Рейд сделал шаг назад, захлопнул за собой дверь и,
прислонившись к дверному косяку, задержал оценивающий взгляд на узорчатых
кружевах красной ночной рубашки Джины.
Это не было ни волнующе, ни захватывающе. Это было постыдно. Джина
чувствовала себя уличной девкой в ничего не прикрывающем наряде. У нее
неожиданно затвердели соски. Спазм свел желудок. По спине побежали мурашки.
Пусть она и убеждала себя, что эта сорочка скорее дразняще полуоткрывает,
чем открыто демонстрирует ее формы. Пристальный взгляд Рейда мигом раздел
ее. Все ее самообладание рухнуло, она потеряла дар речи и беспомощно
застыла, хорошо отдавая себе отчет, что совершила ужасную ошибку.
- Значит, до тебя наконец дошло, что я мужчина, - глухо сказал Рейд. -
Видно, нелегко было перестать видеть во мне только содержателя семьи... да
еще производителя потомства.
У Джины отвисла челюсть. Его слова, словно тяжелые камни, сыпались на
нее, пробивая глухой туман первого шока и заставляя ее искать подходящий
ответ.
- Я никогда о тебе так не думала! - воскликнула она.
- Слишком грубо и приземленно, так? Полагаю, ты всегда думала обо мне как
об отце твоих детей. Это одно и то же.
У Джины снова пропал дар речи при внезапной мысли о том, что он думает о
ней.
- Ты, наверное, с самого ужина себя принуждала, чтобы сейчас предложить
мне свое тело, - продолжал Рейд, небрежно указывая рукой на ее
соблазнительный наряд и проходя от двери к стулу у своей половины кровати.
Поморщившись, он извинился: - Прости, что не оценил этого усилия. Оно,
наверное, стоило тебе невероятной внутренней борьбы. Но я бы предпочел,
чтобы тебе не приходилось... терпеть меня, - его глаза были холодны как лед,
- только чтобы сохранить наш брак.
Джине показалось, что из легких у нее разом вышел весь воздух. Замерев,
она широко открытыми глазами смотрела на мужа, чьи слова безжалостно
врезались в ее мозг. Она ведь и хотела, чтобы Рейд раскрылся, хотела узнать
правду об их отношениях, но оказалось, он лелеял только недобрые чувства...
Нет, в это трудно поверить!
Может быть, он пьян? Иногда он выпивал стакан-другой портвейна у себя в
кабинете. Но тогда тем более вероятно, что это и есть его истинные чувства:
ведь, говорят, у пьяного на языке то, что у трезвого на уме.
Рейд бросил пиджак на спинку стула, развязал галстук и бросил его туда
же, его движения были подчеркнуто размеренными. Его с трудом сдерживаемого
гнева почти не было заметно, хотя воздух в комнате вибрировал от напряжения.
- Можешь расслабиться. Джина, - с неискренней улыбкой сказал он. - Нашему
браку ничто не угрожает. Как я нужен тебе, чтобы растить наших детей, так и
ты необходима мне, чтобы у меня была семья. Тебе не надо ничего
предпринимать. Ты все равно остаешься моей женой.
Его холодная логика заставила ее болезненно возразить:
- Я тебя не терплю. Как ты мог произнести это слово? Неужели я дала тебе
повод подумать такое?
- Слишком сильно сказано для тебя? - язвительно поинтересовался Рейд,
бросая на спинку стула жилет. Его пальцы пробежали по пуговицам рубашки,
пока он взвешивал слова жены, задумчиво глядя на нее. - Ну, может быть, мне
просто так кажется, - сказал он. - А на самом деле ты думаешь об этом так:
ладно, пусть берет свое.
Джина протестующе подняла руки.
- Рейд, я всегда рада, когда ты... ты...
- Когда я удовлетворяю с тобой свои мужские потребности?
- Я хотела сказать - когда мы занимаемся любовью.
Он невесело рассмеялся.
- Когда это ты занималась со мной любовью, Джина? Когда ты проявляла
инициативу? Вот сегодня ты сделала какое-то активное движение, нарядившись
так. Но ведь это только знак, сигнал? Сама ты все равно ничего не сделала
бы.
Джина сгорала от беспомощного стыда. Совершенно ясно, что Рейд не видит в
ней подходящую для себя партнершу в постели, и все-таки она не понимала, что
сделала не так. Мать всегда твердила, что женщине не надо рваться вперед.
Это роль мужчины. А женщина следует за ним. Мужчина предлагает, а женщина
говорит "да" или "нет". И Джина всегда вела себя соответственно.
Но Рейд ведь отлично знал, что она охотно отвечает на его поцелуи и ласки
и получает необыкновенное удовольствие от интимной близости. Иногда
наслаждение становилось таким острым, что Джина теряла голову, не зная, что
с ней происходит. Неужели Рейд принимал ее стоны в такие минуты за
отвращение?
- А что бы ты хотел, чтобы я делала? - разъяренно спросила она, чувствуя
необходимость понять его требования.
Рейд уже наклонился, чтобы снять туфли и носки, и не глядел на нее.
- Забудь об этом. Джина, - бросил он. - Нельзя искусственно возбудить
желание. Оно или есть, или нет.
Кого он имеет в виду - себя или ее?
Если он считает, что она не хочет его, то сильно ошибается. В свете лампы
золотистый блеск его обнаженной кожи притягивал ее. Рейд обладал безупречным
телом и был непревзойденным любовником. В течение последнего месяца она
нередко лежала ночью без сна, отчаянно желая, чтобы он коснулся ее. А что,
если она сейчас сама его коснется? Это и будет активное действие? Но поможет
ли это?
Он стянул с себя брюки и трусы. Было совершенно очевидно, что Рейд не
ощущает ни малейшего желания. Боясь предстать в еще более глупом положении,
Джина подавила вспыхнувший порыв подойти к нему вплотную. Он бросил на нее
высокомерный взгляд и выпрямился, суровый и величественный в своей наготе.
От этого Джина еще острее почувствовала, как искалечена она своей
скованностью, не позволяющей ей сделать то же самое, как она нуждается в
покровах, чтобы, по выражению ее матери, прикрыть множество грехов. В
глубине души Джина думала, что "если супруги искренне любят друг друга, то в
этом нет никакого греха. Но почему ей не удавалось претворить это в жизнь?
- Прости, что... я не то, что тебе нужно, - с болью в сердце проговорила
она.
- Не расстраивайся так. Это же не конец света, а всего лишь конец
притворства.
- Нет, - упрямо покачала она головой. - Рейд, ты все не так понял.
- Посмотри правде в глаза. Джина, - в его взгляде светилась насмешка. И
он высказал то, что считал правдой о Джине: - Я тебе не нужен, но ты не
хочешь, чтобы у меня был кто-то, кроме тебя. Вот в чем дело, верно? Я должна
дать ему это, или он возьмет это у Пейдж Колдер!
То была полуправда, и тем сложнее было ее отрицать. Она отчаянно не
хотела, чтобы он был с какой-то другой женщиной, но не хотела использовать
свое тело в качестве средства его остановить. Просто желание быть с ним
рядом побудило ее на сегодняшние действия.
- Позволь мне вот что тебе сказать, Джина, - продолжал он, внимательно
оглядывая ее с ног до головы. - Сексуальность не достигается с помощью
кружев и шелка. Это не просто стройное женское тело. Это - состояние. - Он
стукнул себя по лбу. - Это то, что у тебя вот здесь, в голове. Это
непременная сосредоточенность на другом человеке, - он поднял вверх палец. -
А у тебя этого нет. Ты сосредоточена только на себе.
- Нет, это не так, - воскликнула Джина, отчаянно желая опровергнуть
несправедливое обвинение.
Рейд только недовольно отмахнулся от ее возражений.
- Даже твой выбор одежды - якобы для моего удовольствия - делается, чтобы
привлечь внимание к тебе.
- Я хотела показать, что на самом деле хочу тебя, Рейд, - умоляюще
сказала она.
- Не сомневаюсь. - Недоверие в его голосе мгновенно обратило в ничто ее
протесты. - Поскольку ты столько времени провела здесь, поджидая меня и
расчесывая волосы! - Он насмешливо глянул на нее и прошел в ванную. - Джина,
у тебя что-то стряслось с ногами, раз ты не могла прийти ко мне? Или что-то
с языком, если ты не могла сказать мне о своем страстном желании?
- Я ждала, потому что не хотела мешать. - Она решилась добавить: - Если у
тебя было какое-то важное дело.
- Что для меня важнее того, что моя жена воспылала ко мне желанием? - с
гневом и сарказмом спросил он. - Ясное дело, что приоритеты у нас абсолютно
разные. Вот если бы ты сбежала вниз по ступенькам в этой сорочке, прыгнула
мне на колени, обняла за шею и сказала, перемежая слова страстными
поцелуями, что устала ждать меня наверху и хочешь меня прямо сейчас".
Джина горячо пожалела, что у нее не хватило смелости сделать именно это.
Рейд взялся за ручку двери ванной и на мгновение задержался, чтобы с
уничтожающей улыбкой докончить описание ее поведения.
- Но мы оба знаем, что силы твоего желания на это не хватит. Гораздо
проще предоставить Рейду работать, если он того хочет. А потом можно просто
лечь в кровать и подумать о "Дьюрли-Хаус" и об Англии.
Ярость в его голосе так ошеломила Джину, что она не могла вслушиваться в
смысл его слов. Джина отрицательно качала головой в ответ на его обвинения,
и даже одно это движение его, кажется, раздражало. Глаза Рейда сверкнули
яростью, не давая ей права отрицать его слова.
- Извини, я не хочу продолжать эту отвратительную сцену. Мне нужен
горячий душ.
О, эта уничтожающая ирония! Прежде чем захлопнуть дверь ванной, он бросил
ей в лицо последние жесткие слова:
- Учти, что твоя чертова сорочка, твой чертов эгоизм и твое чертово
самомнение ни капельки не взволновали меня.
Дверью он прочно отгородился от нее.
Еще несколько минут Джину била нервная дрожь. Теперь, когда ей открылась
ужасающая картина того, как видит Рейд их отношения, она могла лишь стоять
без движения и смотреть на дверь ванной, словно за ней находится ад.
Инстинкт самосохранения неумолимо твердил, что она должна войти за ним.
Как угодно, но она должна заставить себя это сделать. Потому что Рейд
ошибается в ней, и если она не докажет ему, что он ошибается - здесь и
сейчас, - то никогда уже не сможет это сделать. Так что она должна сейчас
открыть дверь и... Ее воображение не могло нарисовать того, что произойдет
потом, но, что бы там ни было, это лучше, чем пустота, в которой Рейд
оставил ее.


Глава третья

Позволь себе Джина задуматься, она, наверное, потеряла бы мужество.
Просто делай шаг за шагом, твердила она себе, и не раздумывай, что сделаешь
ты, а что он. Ванная принадлежит и ей тоже, так что у нее есть полное право
войти. Каковым она и воспользовалась. Тут ее очень вовремя отвлекло от
размышлений то, что она увидела
Вода громко плескалась о красивую итальянскую плитку, блестящую и
переливающуюся, которой были выложены стены от потолка до пола. Из ванны шел
густой пар, так что в комнате стоял полупрозрачный туман, приглашающий в
него нырнуть.
В роскошной большой ванне за стеклянной дверью легко поместились бы двое,
но Джина никогда не купалась вместе с Рейдом. В это время у нее обязательно
находились другие дела. Нет, просто каждый раз она пользовалась этим
оправданием, отговоркой, а на самом деле причина была в ее застенчивости.
Джина стала еще больше стыдиться своего тела, произведя на свет детей, -
выступали вены под кожей, живот выпирал, из груди сочилось молоко. Сколько
лет она тщательно избегала того, чтобы Рейд увидел ее обнаженной.
Но теперь она была в хорошей форме. Ничто не портило ее кожу, исчезли
выпирающие вены. Больше не осталось причин, чтобы скрывать свое тело. Вот
только если бы она могла преодолеть себя и вести себя так, как в их медовый
месяц. Тогда Рейд научил ее не стесняться самой себя, но это продолжалось
только до того, как она забеременела. Так почему нельзя повторить это
теперь? Почему?
Рейд никогда не стеснялся своей наготы. Джина смотрела на него сквозь
стеклянную дверь и восхищалась совершенством его тела. Вода обливала его
плечи и голову, скатывалась по упругим мускулам на спину. Он стоял, закрыв
глаза и сжав губы, но было видно, что его зубы плотно стиснуты. Руки
сжимались в кулаки. Какой бы горячей вода ни была, она не смогла снять
напряжение Рейда.
Внутри у него клокотала бешеная энергия, и это нельзя было не заметить.
Неуправляемая и буйная энергия, которую он пытался успокоить и взять под
контроль. Рейду это всегда отлично удавалось. И то, что сегодня вечером он
вышел из себя, было только тревожным признаком его крайнего недовольства
женой.
Джину снова охватил безотчетный страх, парализовавший ее решимость,
сжавший ее смятенную душу и навеявший массу сомнений. А вдруг в ней просто
нет тех качеств, которые могут его удовлетворить? Ведь он сам - человек
незаурядный. Это признавали все, кто с ним общался. А она... что она
пыталась сделать, чтобы ему соответствовать? Он выбрал ее для того, чтобы
она была матерью его детей. И все. Окончив университет, Джина ни единого дня
не работала по специальности, потому что как раз в это время в ее жизни
появился Рейд и придал ее существованию истинную цель.
Но теперь все это рухнуло. Так не должно было получиться, бессильно
подумала она. Я люблю его. Я всегда его любила. И он тоже чувствует, что все
получается не так. Знает, того, чтобы она рожала ему детей. Сегодня,
отбросив прочь лицемерие - как бы больно это ни было, - они могли бы что-то
исправить. Она должна попробовать, обязана, хотя каким образом - одному Богу
известно.
Рейд откинул голову назад. По высоко поднявшейся его груди было видно,
что он сделал глубокий вдох. Потом он потянулся, выключил воду, открыл
глаза... и увидел Джину, смотрящую на него в упор. Он так и замер,
раздраженный тем, что она осмелилась помешать ему в его интимном занятии, и
это отчетливо было видно по его лицу.
Джина чувствовала себя, как кролик перед удавом, и не могла шевельнуться,
даже если бы очень захотела что-то сделать. Но она и не задумывалась над
этим. Она пришла к нему просто потому, что не могла переносить эту ужасную
пустоту, которую он оставил, уйдя от нее. Она не собиралась вести себя как
назойливая муха - если человека можно сравнивать с насекомым.
Рейд потянулся, отодвинул прозрачную дверь, и Джина внезапно увидела, что
между ними больше нет стеклянной перегородки и он стоит совсем близко. Он
был разгорячен, раздражен, упругие мускулы напряжены, а в глазах сверкал
вызов.
- Ты меня хочешь, Джина?
Его голос звучал напряженно и зло, полностью в соответствии с выражением
лица. Рейд с силой стиснул ее запястье и резко затаащил за дверь - не
дожидаясь ответа. Джине пришлось подчиниться. Все его тело было напряжено,
как бы говоря: подчиняйся без оговорок.
Он схватил ее за талию и сунул под струю душа, торжествующе глядя, как ее
аккуратно уложенные волосы обвисают мокрыми прядями, а красная шелковая
сорочка прилипает к телу.
- Что, хочешь вернуться в безопасное местечко, да? - ухмыльнулся он, с
насмешливым видом открывая ей дорогу в комнату.
У Джины сжалось сердце. В поведении Рейда не было ни грана
уважительности. Он только и старался задеть ее побольнее. Да и что такое
безопасность? Ей все равно некуда бежать, даже если и удалось бы заставить
свои онемевшие ноги двигаться. Если она хочет сохранить союз с Рейдом, то
должна остаться и стоять на своем, невзирая на страх и дрожь в коленях.
- Нет, - хрипло выдавила она. - Я буду стоять здесь, пока ты меня не
выслушаешь. - Может быть, это безумие, но Джине отступать было уже некуда.
- Джина, лучше не дразни демона, которого ты и так разбудила, -
предостерегающе сказал Рейд.
- Я хочу тебя. Хочу. Ты все не так понял, Рейд! - воскликнула она,
отбрасывая мокрые волосы с лица, чтобы он мог видеть ее глаза и понять, что
ошибся. Ей необходимо убелить его в этом.
В его глазах она увидела только недоверие.
- Что ж, давай посмотрим, насколько это желание сильно. - Он взялся рукой
за край кружева и рванул так, что сорочка расползлась по швам. Он яростно
сверкнул глазами на остатки испорченной одежды. - Это тебе поможет показать,
насколько сильно твое желание.
Джина была ошарашена таким внезапным поворотом, но в то же время его
грубость только подстегнула ее. Рейд ее не отверг. Наоборот, он подыгрывает
ее намерениям, давая ей возможность подтвердить свои слова делом. Совершенно
ясно, что пустые слова его не проймут.
Джина не стала смотреть вниз. И без того она знала, что мокрая сорочка
облепила ей бедра. У нее дрожали ноги и подводило живот, но, собрав все
силы, она отогнала прочь мысль о том, что у нее ничего не получится. Ее руки
сжали край шелковистой ткани. Чувствуя, что другого выхода нет, она рванула
ткань и сорочка упала к ее ногам.
Рейд оторопел. У него даже перехватило дыхание. Его глаза широко и
изумленно раскрылись, и Джина ощутила, как ее захлестывает волна торжества.
Она сделала это! Она сумела заставить его забыть свое предубеждение по
отношению к ней. Но мимолетного изумления недостаточно. Надо заставить его
изменить мнение о ней как об эгоистичной холодной женщине.
Джина ощутила внутри себя необыкновенную силу, которая вытеснила страхи и
поселила в ней уверенность в себе. Она высоко подняла голову. Если не
смотреть вниз, можно представить, что ее тело принадлежит другой женщине,
бесстыдной и пылкой, которой нравится выставлять его напоказ.
Рейд опустил глаза ниже. Казалось, что его занимает тонкая красная ткань,
лежащая комком у ее ног. Немедленно ощутив, что Рейду это не нравится. Джина
ногой отбросила сорочку в сторону. С этим покончено. Отбросив сорочку, она
должна была придумать что-нибудь еще.
Странно, как это ее мозг мог так быстро работать, когда ее сотрясал
ураган чувств, которые в обычное время смутили бы ее и лишили способности и
двигаться, и соображать. Ее нервы были натянуты до предела, внутри все
прыгало, а сердце гулко стучало во всем теле - в висках, в ушах, в горле, в
груди, - и все равно ум работал четко и ясно, готовый оценить и поддержать
положительную реакцию Рейда. Может быть, это из-за шока? Или потому, что это
было необходимо?
Она знала наверняка только то, что сейчас - критический, переломный
момент. Вся ее жизнь перевернулась, и обычные действия уже не были обычными.
Они приобрели огромное значение, тысячи новых значений. То, что она начала
как сознательное действие, завело ее дальше, в дебри первобытных инстинктов.
Избавившись от рубашки. Джина так же отбросила прочь опасения, что ее
могут отвергнуть. Ведь именно эти опасения и воплощала злосчастная сорочка.
Рубашки теперь на ней не было, она валялась в стороне никому не нужная. С
лица Рейда исчезло изумление. Теперь его лицо напряглось и ничего не
выражало, и только глаза внимательно изучали ее обнаженное тело и
безжалостно побуждали к действию.
- Значит, теперь все налицо. И ты ожидаешь, что пора мне самому приняться
за дело?
Его глаза говорили, что ничего не изменится, если она предоставит ему
взять инициативу в свои руки. Его глаза говорили, что он не собирается ни
ласкать ее сам, ни целовать, чтобы не позволить ей вернуться в свое прежнее
положение пассивной участницы, принимающей его действия как бы по
обязанности. Его глаза говорили: А теперь, леди, делайте все сами, и как
можно лучше.
Джина не знала, что ею владеет - отчаяние или вдохновение. Она потянулась
за мылом.
- Мне кажется, ты очень устал. - Ее голос звучал глухо, может быть, от
волнения, но, несмотря на это, он получился хрипловато-ласковым, и это было
замечательно, потому что соответствовало ее чувству. Она быстро намылила
руки ароматным мылом. - И я подумала, что тебе не помешает массаж. - Ее руки
заскользили по его подбородку, шее и плечам, ласково разминая их. - Я могла
бы помочь тебе расслабиться.
Он все еще стоял в нерешительности. В его взгляде светился вопрос. Его
грудь напряглась, когда Джина прислонилась к ней своей грудью, продолжая
массировать его плечи. Но это было невольное, инстинктивное движение,
вызванное внутренним недоверием. Потом он замер, и было видно, что он
напряженно ждет, как далеко зайдет Джина и сколько времени сможет продолжать
играть эту роль.
Делает она это просто из интереса? Или в ней говорит настоящее желание?
Искренна она или притворяется?
Сосредоточься на нем, только на нем, горячо твердила про себя Джина, и
это помогло ей забыть о себе самой. Наставления, которые всегда сдерживали
ее тайные порывы, были забыты. Она загнала их в самый дальний угол своего
сознания, чтобы получить свободу действий и доставить Рейду такое же
удовольствие, какое доставлял ей он, когда они занимались любовью. Потому
что его слова были чистой правдой. В постели все делал он, а не она. Ей и в
голову не приходило до сегодняшнего вечера, что она тоже должна стараться
доставить ему удовольствие.
Джина гладила плечи Рейда, слегка нажимая, потом ее руки скользнули вниз,
к его груди, нежно и мягко лаская ее, теребя его соски, как он иногда делал
ей. Она не знала, чувствует ли он то же самое, что и она в таких случаях, но
надеялась, что это так, и изо всех сил желала, чтобы ему было хорошо, и
подумала, понравится ли ему, если она начнет ласкать его языком. Она уже
склонила голову, чтобы попробовать.
- Нет! - сорвалось с его губ. Он резко поднял руки, чтобы отстранить ее.
- Тебе ни к чему принуждать себя к этому. Джина. В этом нет необходимости! -
С болью и страстью он отказывался от того, что не мог принять, вынести. Он
не верил ей. - Разве ты не понимаешь? - В его глазах отразилось страдание. -
Уже слишком поздно!
- Но я могу это сделать и хочу, - настаивала Джина, цепляясь за
возможность доказать Рейду, как ей приятно доставлять ему удовольствие.
- Почему? Потому что не хочешь смотреть правде в глаза? - с гневом
спросил он. - Потому что боишься за свое будущее? - Его лицо перекосилось от
ярости. - Черт побери! Я же сказал, что все будет в порядке.
- Не нужен мне такой порядок, - воскликнула Джина. - Я хочу узнать, как я
могу доставить тебе удовольствие.
- Что? Ты, может быть, произвела в уме нехитрый подсчет? "Если я буду
заниматься этим с ним три раза в неделю..."
- Нет, нет, нет, - Джина отчаянно затрясла головой. - Меня интересует
настоящее, а не будущее. Я хочу знать, что ты чувствуешь.
- И тебе будет намного спокойнее, если ты будешь знать, что я всем
доволен. - Он схватил ее за плечи и встряхнул, в его глазах пылала ярость. -
Вот в чем дело, так?
- Да, - прокричала Джина, отчаявшись убедить его в чем бы то ни было. -
Да, я хочу, чтобы ты был доволен.
- Отлично! Тогда сократим программу, потому что удовлетворить лично меня
одного легко. - Он положил одну ее руку себе на плечо, а вторую потянул к
своему паху. - Мужчину возбудить совсем нетрудно. Всего несколько умелых
движений. Несколько поцелуев, для разогрева. Покажи, как сильно ты меня
хочешь, Джина. Целуй меня.
Это был приказ, намеренная проверка, как она поведет себя теперь.
Потрясенная яростью реакции мужа. Джина крепче обхватила его за шею,
привлекая его голову к себе, чтобы их губы соприкоснулись, но в это
мгновение его рука твердо направила ее руку, показывая, как надо возбуждать
в нем желание, и от этого Джина утратила всякое внимание к поцелую. Не то
чтобы она его совсем прервала, но поцелуй все же отошел на задний план.
- Поцелуй больше напоминает прикосновение мокрой тряпки, - прошипел Рейд.
Джина начала целовать его с большим старанием, ее губы еще ненасытнее
принялись изучать рот Рейда, теперь это был огненно-страстный, сексуальный
поцелуй.
В тот миг, когда они достигли нового, ни с чем не сравнимого ощущения
единения. Джина вдруг почувствовала, что муж отстраняет ее от себя. Он
прервал поцелуй и прижал ее к стене ванной, так что у нее ноги оторвались от
пола, и она недоуменно вскрикнула.
- Почему? За что? - вырвалось у нее.
- Обхвати меня ногами. Давай, Джина. Давай, - услышала она резкое
приказание.
Джина подчинилась. Рейд поддерживал ее рукой под бедрами, а она крепко
ухватилась за его плечи. Она едва не потеряла сознание, когда внутрь ее
вонзилось его твердое орудие, так быстро и глубоко, что каждый ее нерв,
каждая клетка и каждый мускул сжались. Из ее легких с шумом вышел воздух. Ее
руки так сжали плечи Рейда, что ногти впились в кожу.
- Ты сама этого хотела, - словно объясняя свою резкость, сказал он.
Это было неописуемо - чувствовать внутри себя движение его пульсирующей
мощи.
- Да, - нерешительно сказала она и, ощутив неожиданный интерес к сексу
как таковому, тихо спросила: - А тебе так больше нравится?
Его смех был ответом на ее вопрос, и Рейд продолжал показывать ей,
насколько ему это приятнее, и это занятие было куда жарче самого горячего
душа. У Рейда оказалось удивительно много энергии. Джина подумала, что ей
еще предстоит избавиться от множества предрассудков и страхов, и в ней все
пело от восторга. Это новое переживание - заниматься любовью у стены ванной
комнаты - было восхитительно.
Конечно, в кровати намного удобнее, но... Джина внезапно поняла, как
может надоедать обыденность. Это изменение необходимо и так приятно. И так
смело и бесстыдно! И она сама вовсе не против. Совсем наоборот!
Джина закрыла глаза, полностью отдаваясь наслаждению и свободе от рутины
и этому незнакомому ей раньше чувству восторга. Волны наслаждения окатывали
ее одна за другой.
Движения Рейда стали быстрее, его руки стиснули ее талию, а все его тело
пронизала судорога. Да, подумала Джина со сладостным трепетом, стискивая его
бедрами, чтобы он почувствовал, как сильно она желает его, жаждет его, хочет
доставить ему наслаждение и удовлетворение. Казалось, муж больше не может
сдерживаться. Он прислонил ее к стене и сам наконец расслабился, тяжело
переводя дыхание.
- Что ж, неплохое начало, - выдохнул он, откидывая голову назад и
награждая жену дьявольской улыбкой, от которой ее внутреннее удовлетворение
несколько утихло.
- Начало? - переспросила она, не понимая. - Разве это не конец?
- Это называется "быстрый секс". Джина. Он нужен, чтобы снять первое
напряжение. - Рейд явно насмехался над ее невежеством. - Ты готова
продолжать? Или на сегодня достаточно?
- Продолжать? - Неизвестность страшила ее, и все же надо было
соглашаться, а то он рассердится.
- Я думаю, на сегодня будет достаточно еще немного поиграть в наездников.
Плюс небольшие услуги, которые ты должна будешь оказывать по мере
надобности. Но я не стану слишком далеко заходить и делать твою задачу
доставить мужу удовольствие чересчур обременительной. В общем, можешь прямо
сейчас сказать "стоп", и я возражать не буду.
Гнев, цинизм и язвительная насмешка над ее сексуальными данными никуда не
исчезли. Они даже не поутихли. Они сверкали в глазах Рейда, сквозили в его
голосе. Как будто его мнение ничуть не изменилось, хотя Джина, кажется, это
вполне заслужила.
Рейд испытывал ее терпение. Он хотел показать, что она не в состоянии
выполнить свое обещание. Он хотел, чтобы она признала его правоту.
Все ее существо громко протестовало против малейшего намека на
капитуляцию. Сейчас она могла принять от Рейда любой вызов. Все ее тело
нетерпеливо дрожало. А в крови горел огонь.
Откуда-то яз глубины подсознания выплыл старый как мир инстинкт борьбы и
состязания полов. Джина в ответ на предложение Рейда только рассмеялась и
ответила:
- "Хватит" буду говорить не я!


Глава четвертая

Джина проснулась поздно. Свет, пробивавшийся в комнату, был уже не
утренний. Он был ярче - значит, солнце поднялось довольно высоко. Вокруг не
слышно ни звука.
Вспомнив все произошедшее. Джина ощутила легкое смятение. Неужели она и
вправду прошлой ночью вытворяла все это с Рейдом? Удивительно, что она не
только решилась, но и сумела вместе с мужем пробовать самые разные - и
неожиданные - способы любви. Джина не переставала изумляться их
разнообразию. Она и не представляла себе, что в теле человека скрыто столько
источников наслаждения.
Воспоминания быстро мелькали в ее мозгу, вгоняя Джину в краску. Но в то
время это казалось ей вполне естественным. Ей удалось тогда отключить
рассудок, зная заранее, что дай она ему волю - и ее природные влечения будут
подавлены привычными табу. Ей удалось плыть по течению, ни о чем не думая.
Из ее горла вырвался смешок. Все правильно. Она и в самом деле
чувствовала себя тогда как щепка в водовороте. Мышцы внизу живота у нее
снова сжались от воспоминаний прошлой ночи.
Чтобы успокоиться, Джина сделала глубокий вдох и твердо приказала себе не
стыдиться и не сожалеть о случившемся. Все было хорошо. И это еще мягко
сказано. Помимо исключительного, умопомрачительного, необычайного слияния
тел, была еще и удивительная интимность, благодаря которой они должны теперь
непременно стать ближе друг другу. Во всех смыслах.
Чувствуя, что ее тело кое-где слегка побаливает, Джина повернулась на
бок. Рейда не было. Видимо, поехал на работу. А что ощущал он сегодня утром?
Такое же удовольствие, как и она? Удовлетворение? Может быть, он с
нетерпением ожидал продолжения, перехода их семейных отношений в новую
стадию, которая теперь открылась перед ними? Приводила ли его в восторг эта
перспектива? И, самое главное, испытывал ли он теперь к жене больше любви?
На все эти вопросы ответить было некому. Подушки Рейда валялись в
изголовье, явно подобранные с пола. Одеяло было скомкано. Только тут Джина
обратила внимание, что и на ее стороне постели царит беспорядок. После
бурной ночи любви, когда у обоих уже не осталось никаких сил, она заснула
обнаженной, что было для нее непривычно: Джина всегда ложилась спать в
рубашке. И теперь она лежала голая - значит, проваливаясь ночью в сон, даже
не подумала что-либо на себя натянуть. Это было странное чувство - быть
голой и неприкрытой. С одной стороны, Джина чувствовала себя незащищенной, а
с другой - абсолютно свободной.
Привыкай, сказала она себе. Пусть Рейд не сомневается, что жена с
искренней радостью идет навстречу его желаниям, которые он подавлял на
протяжении почти всего их брака и теперь наконец проявил. На ее лице
расплылась невольная улыбка. Вопреки его саркастическому предсказанию она
оказалась на высоте. Она в полной мере готова испытать все, на что способен
ее муж в постели. Чего им не хватает, добавила Джина про себя, так это
большей открытости в мыслях и чувствах.
Она бросила взгляд на электронные часы на столике Рейда. Половина
одиннадцатого. Так поздно?! Джина соскочила с кровати. Наверное, Рейд велел,
чтобы никто ее не беспокоил.
Быстро приняв душ, Джина обратила внимание, что разорванной сорочки уже
нет, и подумала, куда Рейд мог ее деть. Одевание не заняло много времени.
Она надела новые желтые джинсы и тонкую сине-желтую рубашку. Волосы ее были
в полнейшем беспорядке. Не имея охоты тратить время на прическу, Джина
просто собрала их в хвост. Потом, прежде чем спуститься, сняла с постели
белье и сунула его в ящик. Для предстоящей ночи все должно быть свежим.
Счастливая и исполненная надежд. Джина отправилась разыскивать детей и
обнаружила их в кухне с няней, Трейси Донахью, и под бдительным оком
экономки Шерли Хендрикс.
Джессика сидела на высоком стульчике и жевала бисквит, запивая его
молоком. Ей было год и три месяца, и у нее прорезались еще не все зубки.
Несмотря на то что ее ротик был весь измазан молоком и кремом, она была
восхитительна. Ее большие карие глаза смотрели на окружающий мир с живым
интересом, а темные кудряшки были собраны на макушке заколкой.
Бобби, неукротимый маленький домашний тиран, сидел на столе, зажав между
коленями миску, и руками выбирал оттуда остатки шоколадной массы,
приготовленной для булочек к завтраку.
В четыре года Бобби все еще был похож на ангелочка с рождественской
открытки: светловолосый - его бабушка утверждала, что со временем волосы у
него потемнеют, как у отца, - с голубыми глазами, как у Рейда, и
очаровательной невинной мордашкой. Мальчик был очень развитым, беспокойным и
живым настолько, что, когда он не спал, за ним нужен был глаз да глаз.
Хотя пока что ничего страшного не случилось, в его руках миска тоже могла
представлять опасность. Трейси была занята булочками, Шерли отвернулась и
ждала, когда закипит электрический чайник. Джина невольно кинулась к сыну.
Пожелав попутно всем доброго утра, она схватила миску, пока Бобби
отвлекся, чтобы с ней поздороваться.
- Ма-ам! Там еще осталось, - запротестовал он. - И что ты тут делаешь? Ты
же должна быть в кровати.
- Ма-ма, ма-ма! - радостно запищала Джессика, протягивая руки к Джине.
Не безответственно ли с ее стороны оставить детей на две недели, подумала
Джина, припомнив ответ Рейда на ее предложение ехать с ним в Лондон.
- Миссис Тайсон, это всего лишь пластмассовая миска, - успокаивающе
заметила
Трейси.
Джина посмотрела на пластмассовую миску с толстыми стенками и
рассмеялась.
- Действительно. Извини, Трейси. Привычка.
- Ну уж с ним осторожность никогда не помешает.
Трейси кивнула в сторону Бобби с видом опытной женщины, хотя ей
исполнилось всего двадцать лет. Девушка начала работать няней уже с
шестнадцати, и в ее собственной семье было тринадцать детей, так что в
вопросах, касающихся малышей, ей не было равных. Трейси, выросшая на ферме,
в большой и дружной семье, работала у Тайсонов с рождения Джессики. И Джина
доверяла ей всех детей, даже Бобби. Это из-за замечания Рейда она так
разнервничалась, вот и все.
Она вернула миску своему маленькому драгоценному тирану, быстро чмокнула
его и взяла на руки Джеесику.
- Патрик уехал в школу? - спросила она у Трейси.
Пятилетний Патрик очень гордился своим положением старшего сына и, что
было гораздо важнее, школьника, который учился каждый день и знал намного
больше младших.
- Да. Его отвез отец, - ответила Трейси и добавила, не скрывая
любопытства: - Мистер Тайсон велел вас не беспокоить.
- Я только что заварила чай, - вмешалась Шерли Хендрикс. - Хотела отнести
его вам наверх вместе с бисквитами. Если вы вдруг проголодаетесь, - это
сопровождалось понимающим взглядом на живот Джины.
Конечно, Шерли была уверена, что Джина снова забеременела. Она работала у
них с той минуты, как они купили этот дом. Шерли сначала работала у прежних
хозяев, потом осталась присматривать за домом, пока он пустовал, и занимала
небольшую квартирку позади гаража. Она присутствовала и при появлении на
свет всех троих детей Джины и Рейда. То, что мистер Тайсон велел не
беспокоить его жену, для Шерли могло означать только одно: скоро появится на
свет четвертый малыш.
Джина рассмеялась и покачала головой.
- Нет, Шерли, я не беременна, но от чашки чая не откажусь. Мы с Рейдом
легли очень поздно. - К ее щекам прилила кровь при воспоминании о том, что
было вчера. - Он, наверное, решил, что мне нужно выспаться.
- А! - понимающе кивнула Шерли.
В сорок с небольшим, мать двух взрослых дочерей, которые, как она весело
говаривала, вовсе не нуждались в помощи их беспутного папеньки, Шерли вела
очень активный образ жизни. Она состояла в нескольких клубах, регулярно
делала гимнастику и постоянно красила волосы в золотисто-рыжий цвет у
подруги-парикмахера, которая была согласна с ней в том, что всегда надо
держать себя в форме.
В списке их интересов мужчины занимали далеко не последнее место, но
теперь, в зрелом возрасте, Шерли стала очень разборчивой в том, кого
допускать в свою устроенную и размеренную жизнь. И все же она не уставала
повторять Джине, что, несмотря на свои увлечения, об обязанностях по дому
она не забудет. И о времени тоже. Джина всегда только улыбалась на такие
заявления, не зная, что ответить. Но теперь, глядя в блестящие глаза Шерли,
она ощутила вспышку взаимопонимания. Она сама вошла в мир женщин, которые
делали это и чувствовали себя совершенно раскованно.
- Как жаль, что мистеру Тайсону пришлось ехать на работу, - сказала
Трейси. Ее губы сложились в улыбку при взгляде на Джину. - Он утром был
какой-то усталый. Думаю, ему и самому не помешало бы выспаться.
Да, он, наверное, тоже устал, подумала Джина, не в силах сдержать
довольной улыбки. Он тоже не сказал "хватит". Уже рассвело, когда они
наконец погрузились в сон после очередного "урока".
Хотя сегодня Рейд и не выспался, Джина надеялась, что он не считает это
время потраченным зря. Бесспорно, его отношение к ней стало теплее. Это
показывало хотя бы то, что он приказал ее не беспокоить.
- Ой! - Трейси посмотрела в окно. - Это Стив! - дрожащим голосом сказала
она.
Шерли лукаво взглянула на Джину. Довольно любопытно наблюдать, как Трейси
печет булочки, когда сюда приезжает парень, который чистит бассейн.
Джина заулыбалась. Стив работал у них около месяца и обладал весьма
выдающейся внешностью. Небрежно рассыпанные по широким плечам длинные
светлые выгоревшие волосы и мускулистая стройная фигура привлекали внимание,
к чему он и стремился.
Стив носил короткие шорты, которые Трейси тоже не обошла своим вниманием
и постоянно твердила что-то на эту тему. Его футболка с эмблемой фирмы, в
которой он работал, была как минимум на два размера ему мала, но зато очень
туго облегала и подчеркивала его сильный торс. В общем, увидев Стива, ужасно
хотелось изумленно присвистнуть.
И наконец, если бы он рекламировал какую-нибудь компанию, выпускающую
крем для загара, она получила бы огромную прибыль.
Из общего стиля выбивались только его сандалии, которые он носил на босу
ногу. Это была разношенная обувь, удобная для работы, хоть и не
соответствующая его имиджу.
Одним словом, Стив был неотразим. И отлично знал это. Трейси все время
пыталась с ним заигрывать, и он принимал ее ухаживания как должное, с
ленивой улыбкой и добродушной снисходительностью.
- Трейси, не теряй время, - улыбнулась Джина. - Ведь Стив приезжает всего
раз в неделю.
Трейси покраснела до корней волос.
- Он больше внимания уделяет Бобби, чем мне. Надо смотреть правде в
глаза. Я не настолько симпатичная, чтобы завлечь такого парня, как Стив.
- Ничего подобного, - покачала головой Джина, внимательно оглядывая
Трейси.
Молодая няня не была красивой в общепринятом смысле слова, но, когда
живые карие глаза девушки радостно вспыхивали, ее миловидное личико
становилось необыкновенно привлекательным. Темные волосы были коротко
подстрижены, что очень шло к ее лукавому личику с россыпью веснушек на щеках
и вздернутым носиком, а ее улыбка была необыкновенно заразительной. Джина
считала, что добрый и открытый человек не может не быть привлекательным. И
трое ее детей тоже обожали свою няню.
Должно быть, Стив столь тщательно занимался своей внешностью потому, что
внутренне был далеко не так уверен в себе, как казалось. А у Трейси была
масса положительных качеств, хотя она и была худющая дылда, и ее отец
говорил, что сложением она напоминает борзую собаку.
- Если ты не попробуешь, то ничего и не узнаешь, - продолжала Джина,
подумав о себе и о Рейде. - Если бы все боялись решиться, то и знакомств
никогда не происходило бы. Бобби останется здесь со мной и Джессикой. Выйди
к бассейну и заведи с ним разговор. Он от тебя никуда не денется, пока будет
заниматься своим делом.
- Но о чем мне с ним говорить? - воскликнула растерявшаяся Трейси.
- О еде, - предложила Джина. - Возьми с собой тарелку булочек. Спроси,